«Миссионерская проповедь в интернете. Круг церковного года». Священник Николай Бабкин

В нашей студии был клирик храма Николая Чудотворца в Отрадном священник Николай Бабкин.

Разговор шел о миссионерской проповеди в интернете, а также о значении годового круга церковных праздников.

---

А. Ананьев

— Добрый вечер, дорогие друзья. Вы слушаете радио «Вера», в студии Александр Ананьев. И, как обычно по понедельникам, в 8 часов вечера у меня есть удивительная возможность задавать свои вопросы — вопросы неофита. Сегодня у меня в гостях прекрасный собеседник, интернет называет его «инста-миссионером», мы сейчас разберемся, что это значит. Клирик храма Николая Чудотворца в Отрадном, священник Николай Бабкин. Добрый вечер, отец Николай

о. Николай

— Добрый вечер, мы так хорошо с вами сидим в этой замечательной студии пьем кофе, так что предлагаем всем нашим слушателям, если они дома, заварить чаек, взять прянички...

А. Ананьев

— А вот некоторые так и делают, поверьте мне, мне даже фотографии присылают: приемник, чашка чая, какие-то печенья.

о. Николай

— Надо флешмоб начать (смех)

А. Ананьев

— Вот! Слова инста-миссионера.

о. Николай

— Пряник с «Верой», например.

А. Ананьев

— Расскажите, пожалуйста, что такое инста-миссионер?

О. Николай

— Честно говоря, меня впервые так называют, обычно называют «поп-блогер» или «священник-блогер», ну знаете, оба эти слова звучат немножко ругательно для меня, потому что священник, он в первую очередь — священник, а блогер — это, наверное, больше применимо к людям светским, так что, наверное, пусть будет просто «миссионер в социальных сетях», хотя, может быть, «священник-блогер» звучит как-то более по молодежному, по-современному.

А. Ананьев

— Смотрите, вообще вся эта история с блогерами, она привязана...хотел сказать к двум, но по сути к одной цели: погоне за так называемыми лайками, за количеством аудитории, за ушами и глазами фолловеров, последователей и читателей и, как следствие, погоня за деньгами. Полагаю, что у вас ни одна, ни другая цель не стоит во главе угла?

о. Николай

— Ну конечно, блог не коммерческий, хотя, конечно знаете, и для православного блогера лайки тоже имеют значение, потому что для любой социальной сети...

А. Ананьев

— Нужно запомнить эту фразу: «для православного блогера лайки имеют значение»

о. Николай.

— Да, потому что лайки — это охват аудитории, поэтому чем красивее картинка, которую ты ставишь, чем интереснее пост, который ты пишешь, это должна быть не просто проповедь какая-то или морализаторство, это должно быть то, что насущно, то, что интересно, проблема, которая людей реально волнует. Это то, что становится интересным в глазах других людей, поэтому вот эти сердечки, лайки или пальчики вверх, как на ютубе, все это, оно помогает развитию блогинга. То есть любая социальная сеть — это просто инструмент, которым мы пользуемся в своих интересах.

А. Ананьев

— Какая цель?

о. Николай

— Цель — миссия христианская и, конечно, любой священник, блогер, он никогда не будет популярным типа того же Дудя или других известных блогеров, потому что религия — это вообще тема достаточно узкая.

А. Ананьев

— Религия — да, вера гораздо шире.

о. Николай

— Вера гораздо шире, да. Но все равно есть у людей предубеждения определенные, особенно касательно священников. И когда, например, я даже общаюсь со светскими блогерами и предлагаю им какое-то взаимодействие, сотрудничество, например, они говорят: «простите, мы тему религии не берем».

А. Ананьев

-Ну да, считается: о деньгах, о политике, о религии за столом не говорят.

о. Николай

— Да, поэтому это очень сложная сфера. Для того, чтобы православному блогеру, не обязательно священнику или какому-нибудь православному паблику развиваться — это достаточно непросто в условиях современного мира, потому что социальная сеть построена сегодня так, что люди, в основном, ведутся на юмор, на «обнаженку», на какие-то скандальные новости, которые называют между собой, такое сленговое слово «хайп».
А. Ананьев

— Я внимательно слежу за священниками, в частности, в инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), я подписан на с десяток-полтора самых известных священников.

о. Николай

— А я ни на кого не подписан.

А. Ананьев

— Кстати, почему? Вы же должны знать, вы не воспринимаете их, как конкурентов?

о. Николай

— Нет, боже упаси. Мы сами постоянно общаемся друг с другом, делимся опытом, какие-то советы, ошибки, тоже все это проговариваем. Даже был форум в прошлом году в Москве видеоблогеров, мы вместе собирались, в этом году тоже планируется форум, уже в Иркутске.

А. Ананьев

— Простите: видеоблогеров- священников?

о. Николай

— Да.

А. Ананьев

— Ничего себе.

о. Николай

— Да, то есть это все вполне официальное мероприятие, по благословению происходит. Это становится частью нашей жизни повседневной. Конечно, здесь конкуренции какой-то быть не может абсолютно. Но я не подписан не потому, что я боюсь конкурентов, а просто у каждого священника тоже может быть свое мнение и мнения разные. Вот люди пишут: «вы подписаны на этого человека, а он вон то написал», то есть получается, для сознания людей подписка священника на кого-то иногда означает то, что он одобряет все, что он пишет. Поэтому тема непростая, на кого быть подписанным священнику. Может быть, даже ни на кого.

А. Ананьев

— Вот сейчас, отец Николай, будет очень непростой вопрос, я бы даже сказал острый: нет ли у вас ощущения, что смартфон в руке отвлекает нас от Бога?

о. Николай

— Я не буду говорить за всех людей, я скажу, что, если я провожу в социальных сетях слишком много времени, хотя я никогда не нахожусь там банально ради чтения каких-то новостей, или же для развлечения, для просто общения, то есть я обычно нахожусь там для написания поста какого-то полезного, для ответа людям, для проведения прямых эфиров, но даже эта деятельность, она, если много времени занимает — она опустошает духовно.

А. Ананьев

— То есть вас нельзя застать в Московском метрополитене за скроллингом ленты какой-нибудь фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) или инстаграма (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)?

о. Николай

— Ну только своего или прокрутки своей ленты, тех людей, с которыми я общаюсь. Как бы я из солидарности ставлю им эти лайки злополучные.

А. Ананьев

— Я неспроста задаю этот вопрос, я его уже задавал другим священникам и для меня очень важно понять: зло это или не зло. Однажды у меня сломался мобильный телефон, так бывает, и я его отдал в ремонт. А поскольку мне без него было очень одиноко, без телефона, я сидел неподалеку от того места, где его чинили, там было маленькое кафе, столик, я взял чашку кофе, сидел, и вдруг осознал, насколько мне голо, одиноко и даже, наверное, жутко без телефона, я почувствовал вот эту зависимость, которую, имея телефон, осознать-то на самом деле, невозможно. Поскольку читать было нечего, разговаривать было не с кем, я принялся молиться — мне стало хорошо, я с ужасом осознал, что вот так вот молиться я давно не молился, и я понял, что телефон мне мешает. Поэтому я и задаю вам этот вопрос.

о. Николай

— Вы знаете, иногда люди, когда пишут в комментариях, они же тебе не только хорошее пишут, люди бывают невоцерковленные, многие хамят и тебе приходиться молиться, чтобы дать ответ, как священник, а не на эмоциях и чувствах, поэтому, честно говоря, мне со смартфоном приходится иногда молиться.

А. Ананьев

— Понимаю вас.

о. Николай

— Но я вас понимаю, вы правильно говорите. Лично для себя я беру паузу, то есть вот суббота, воскресенье — дни, когда я служу, я стараюсь в социальных сетях не появляться.

А. Ананьев

— А по понедельникам, средам?

о. Николай

— Тут уже по возможности, в зависимости, если у меня какие-нибудь съемки там на «Спасе» или еще что-то. Я могу отвечать людям в личные сообщения какие-то вещи, им помогать, давать какие-то советы на их животрепещущие вопросы.

А. Ананьев

— Признаться, я пытался держать информационный пост, даже не информационный, вряд ли можно назвать этот вот поток информацией, это скорее, какая-то заглушка, какая-то анестезия, такой своеобразный информационный викодин, вот ты к нему привык, ты подсел на эту информационную иглу. Я пытался держать информационный пост во время поста — естественно, я не удержался: у меня была отговорка, мне надо было по работе что-то сделать и опять и ушел туда. Может быть, действительно стоит не только ограничивать себя в пост, по понедельникам-средам, в Великий пост от интернета, от этого всего? Или же в XXI веке никуда от этого не денешься?

о. Николай

— Я думаю, для каждого человека, знаете, как мера поста — она тоже для каждого своя, также информационный пост, он тоже для каждого свой. Если вы чувствуете потребность такую, что, например, что в Великий пост не брать в руки телефон — пожалуйста, это замечательно, это прекрасно, но лично для меня социальные сети никогда не были развлечением, то есть я вообще никогда не пользовался интернетом в плане именно социальной сети для развлечения, я всегда нахожусь там с какой-то конкретной, определенной целью. И я рад, если у меня ее нет, то есть я радуюсь, что мне не нужно заходить, например, в телефон и какие-то вещи там оставлять, комментарии свои или еще что-то. Я рад, что могу отложить его в сторону, просто побыть с семьей, со своими детьми и наконец-то уже не заглядывать в этот злополучный смартфон.

А. Ананьев

— У меня сразу вот в голове картинка: муж и жена в одной кровати, отвернувшись друг от друга и их лица освещены мобильными телефонами — да, это ужасно.

о. Николай

— Да, муж-блогер — беда в доме (смех). Но мои дети уже привыкли, что я их иногда снимаю.

А. Ананьев

— Даже, если не блогер, я вон с женой, когда езжу, за рулем еду, она в телефоне — мне так одиноко всегда, но никогда не скажу ей, что не стоит этого делать. Хотя она, может быть, услышит.

о. Николай

— Вы знаете, у меня один раз дочка стянула телефон и сняла очень интересную видео-проповедь о себе, даже в инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) его публиковал, где она рассказывает про то, что «Нужно носить крестик на груди и тот, кто не любит Господа, сразу отпишитесь» (смех)

А. Ананьев

— Какая прелесть.

о. Николай

— Людям очень понравилась детская проповедь. Я лично порадовался за нее.

А. Ананьев

— Я рад, что вы подвели меня к моему последнему вопросу, связанному с вашей деятельностью: видео проповедь, инста-проповедь — не боитесь ли вы, что общение со священником и очень многое, что связано с церковью и верой тихонько переберется в виртуальное пространство: ну, там удобнее, ну, доступ проще, я могу написать, задать вопрос любому священнику, я могу прочитать его проповедь и, в принципе, удовлетворить свою потребность в какой-то мудрости, духовности. И я сейчас скажу страшные вещи, может быть, какие-то вещи потом тоже перейдут в интернет, не дай бог — исповедь?

о. Николай

— Да ну, нет. Исповедь онлайн — такого, конечно, быть не может. Хотя, знаете, некоторые люди такие длинные сообщения пишут, буквально, как исповедь. И бывает, очень проникновенные и бывает, искренне получается, чем в реальной жизни. Но для многих написать, например, священнику — это тоже преодолеть себя, и для многих это является шагом к настоящей исповеди. Вы знаете, у меня жена тоже ведет социальные сети, и, когда она завела сеть, мы стали считать, потому что она раньше меня стала блогером, где-то человек 500, благодаря ей пришли в храм, исповедались, причастились впервые в своей жизни. Но есть такая проблема, когда люди, например, пишут священнику, выясняют вопрос и дальше они в храм так и не идут. Это есть, действительно, реально, но большинство людей очень позитивно и правильно реагируют на присутствие священника в социальных сетях и для них это влияет, имеет роль, имеет вес, имеет значение.

А. Ананьев

— Я все время священника в виртуальном пространстве сравниваю с врачом в виртуальном пространстве, ведь врач — порядочный врач, хороший врач никогда не станет ставить диагноз...

о. Николай

— Лекарства выписывать

А. Ананьев

— Уж тем более лекарства выписывать, он даже обсуждать не станет ни симптомы, ничего через интернет или через почту.

о. Николай

— Да, есть врачи, которые ведут блоги, они пишут, например, о какой-то симптоматике, они, например, описывают какие-то диагнозы, пытаются отвечать людям в комментариях. Но их главная цель — убедить в том, что человек должен дойти до храма. А если священник занимается ерундой, мы можем вспомнить известный пример — это протоиерей Владимир Головин, который организовал у себя вот эти чтения акафистов, молитв по соглашению, я как-то зашел на его страницу, сайт, посчитал там: для того, чтобы, так сказать, заказать весь комплекс религиозных услуг, нужно заплатить около 30 тысяч рублей с человека. Вот это немножко уже нездорово, когда происходит сбор средств на требы, устанавливаются какие-то цены для молитвенной, духовной поддержки, это уже явный перегиб, это та проблема, про которую вы говорите, но это единичный случай, как мы знаем на примере этого священника, что сейчас он уже не священник, он лишен сана. Насчет его личной духовной жизни я ничего сказать не могу, но то, что такая проблема онлайн молитва, она существует — это факт. Поэтому лично для себя я сейчас вообще сделал закрытую страничку, у меня закрытая страничка, какие-то просьбы срочные — я всегда говорю: пишите мне в мессенджерах электронных, не нужно писать где-то на странице, еще, то есть индивидуально, лично. Я сейчас понял для себя, что такая вот форма — более закрытое общения с людьми, она позволяет тем людям, которым действительно нужна духовная поддержка, у которых реальная ситуация, дойти до тебя и попросить, чтобы батюшка помолился.

А. Ананьев

— Но я еще раз подчеркну, что конечная цель — все-таки сделать так, чтобы человек встал, пришел к храму, открыл тяжелую дверь и зашел в эту дверь.

о. Николай

— Это роль Христа, наше дело не помешать, не стать препятствием, не ввести в соблазн, как говорил Господь. Но просто показать, что церковь открыта, что церкви не все равно, что проблемы человека, они интересны и священнику, поэтому мой блог, он имеет больше семейный профиль, то есть там много фотографий моей семьи, я много говорю о семейных ценностях, о любви, о разводах, о домашнем насилии, о браках, то есть то, чем живет реальный человек, чтобы люди, когда приходили на страницу священника, у них не создавалось ощущение, что человек верующий, он как бы оторван от этого мира. Наоборот, верующий должен жить в этом миру. Это не означает приспособленчество какое-то, это означает, скорее, понимание той ответственности, которая возлагается на каждого из нас, тем более на священников в социальных сетях

А. Ананьев

— Напомню: вы слушаете радио «Вера», вопросы неофита задаю я, Александр Ананьев, у меня в гостях клирик храма Николая Чудотворца в Отрадном священник Николай Бабкин. Отец Николай, можно пригласить вас, вернее, к вам на страницу наших слушателей?

о. Николай

— Можно

А. Ананьев

— Вот найдите обязательно отца Николая. Я вот, с вашего позволения, обязательно постучусь к вам, потому что мне очень интересно и важно все то, что пишут священники. А то, что я не могу у них прочитать, я могу у них спросить лично в программе «Вопросы неофита» на светлом вечере на радио «Вера». Мы с вами встретились в такое, удивительное время, между двумя очень знаковыми событиями: чуть позади нас осталось начало церковного года. И я, крестившись чуть больше года назад, относительно недавно узнал о том, что вообще есть церковный год и что церковный год не совпадает с нашим светским годом. И новый год, который мы отмечаем в ночь с 31-го декабря на 1-е января под речь президента Российской Федерации — это не является церковным, церковь живет по-другому календарю. И вот сейчас мне хотелось бы задать вам несколько вопросов именно про смысл и структуру церковного года. Во-первых, и в самых главных: почему не совпадает? Абсолютно неофитский вопрос.

о. Николай

— Нужно понимать, что церковный год раньше не начинался с сентября, он раньше начинался с марта, праздник равноденствия, так называемый, то есть это немножко связано даже скорее не церковная традиция, а языческая традиция. То есть церковный год, он тоже варьировался. Ну а 1-е января — это вообще инициатива Петра Первого, то есть светский год сам по себе...

А. Ананьев

— Зачем он это сделал?

о. Николай

— Я думаю — это результат секуляризации, которая была на Западе, попытки общества как-то отгородиться от церкви, те процессы, которые начали бродить в Европе из-за неверной политики католических епископов, римского папы, в том числе, потом еще и протестантское восстание, ну, в общем, я думаю, в целом говоря, если сильно не углубляться в религию, люди просто захотели отделить себя от веры. Даже сегодня, когда в информационном пространстве я присутствую, я постоянно с этим сталкиваюсь. То есть люди считают, что церковь должна сидеть в храме, там проповедовать и никуда не выходить вообще, и молчать, не иметь даже своего мнения общественного, хотя церковь — это общественный институт. Нечто подобное вызвано было тоже секуляризацией, еще до Петра Первого в Европе, поэтому это чистое желание людей отгородиться. Если еще глубже копнуть, можно вспомнить Ветхий Завет: как был избран первый царь Саул: была же теократия, были пророки, которые провозвещали людям волю Божью и было управление Господа. Потом люди сказали: «Мы хотим, как у других народов». Господь сказал: — «Но они будут брать ваших сынов на войну, брать вас в рабство». — «Ничего, но мы хотим, как у других народов, мы хотим иметь царя». То есть самое главное, чтобы люди управляли людьми. Поэтому эта попытка, желание человека отгородиться от Бога такая внутренняя, мне кажется, она была обусловлена ведением особого календаря, светского календаря. Потому что увлечение западной философией, потом западное богословие, так называемое, которое возникло в Европе того времени, все это оказывало влияние. К нам оно потом хлынуло через эту форточку еще, наверное, со времени Льва Николаевича Толстого, который написал критику догматического богословия, ну и тогда уже к нам стали проникать различные идеи, появились новые философы, русские философы, которые, следуя протестантским, западноевропейским теологам, стали приносить на нашу русскую почву все эти идеи, которые сегодня тоже, кстати, до сих пор живы: это идея расцерковленности общества, идея гуманизма, это идея либерализма, например, фраза, что все религии равны, фраза «Бог один для всех, но к нему ведут разные пути», то есть экуменизм, так называемый. Это все плоды, дети, внуки тех идей, который существовали ранее и люди, которые занимаются изучением философии и религии, они эту связь прослеживают и знают ее. То есть то, что сегодня кажется нам новым, ноу-хау, на самом деле, просто является повторением старых традиций.

А. Ананьев

— Я слушаю вас и задаю себе такой риторический вопрос: когда ж человечество повзрослеет? Но вместо того, чтобы повзрослеть уже и перестать вредничать, оно, такое впечатление, что становится все более вредным и более настырным таким, как ребенок, никак не вырастет.

о. Николай

— Социальная теория как разговорит о том, что, если вспомнить того же Маркса, что освобождение от религии — это как раз и есть развитие, то есть люди как раз в этом высвобождении видят свое взросление, как некий эволюционный процесс. И даже церковь для них представляется таким архаичным институтом, который зачем-то в себе хранит все эти традиции, ценности. Наверное, человек об этих ценностях задумывается только на личном опыте в своей жизни, когда сталкивается с неверностью в доме, когда сталкивается с тем, что дети его не слушают или, когда его близкие люди начинают подвергаться влиянию каких-то западных ценностей или просто ценностей, которые вообще противны человеческой морали и нравственности, общечеловеческой, я имею ввиду даже сейчас не христианские ценности. То есть, когда на личном опыте ты сталкиваешься носом, когда твои дети, например, вдруг начинают неожиданно ругаться матом, когда твоя дочь, например, как оказывается, ты не знал, что она ведет блудный образ жизни, а тебе ей сказать, что: «Машенька, Дашенька, это делать нельзя, потому что папа так говорит» — это уже перестает работать. Оказывается, что вера влияет на твою жизнь и нельзя задвинуть ее в сторону.

А. Ананьев

— У меня есть коллега на другой работе — у меня несколько работ и много коллег. И он утверждает, причем он гордится этим, что он не имеет никакого отношения ни к вере, ни к религии, ни к христианству.

о. Николай

— Он крещеный?

А. Ананьев

— Мы с ним не обсуждали этот момент, но, поскольку мы друг к другу испытываем довольно большую симпатию, он правда хороший человек, я его все время пытаюсь увещевать, говорю: — «Слушай, ну тебя совесть иногда мучает? — Ну мучает. — Ну ты спасибо говоришь? — Ну говорю. — Но ты живешь по летоисчислению от Рождества Христова — Ну, о чем ты говоришь, как ты говоришь, ты живешь во всем этом! Ты живешь в этом во всем, о чем ты говоришь?»

О. Николай

— Ну есть, что противопоставить, потому что тоже самое летоисчисление наше, оно основано на византийских хронографах, а люди, которые вот так рассуждают, они вне зависимости от религии, они не совсем правы, они живут в этом мире и много, кто так говорит, они также крестят детей, также венчаются или на отпевание приглашают священника. Многие втайне освящают свои автомобили, просто никому про это не говорят. И даже, если они этого не делают, то большинство людей суеверны, все равно, очень много атеистов, которые суеверны, то есть не бывает людей, которые ни во что не верят.

А. Ананьев

— Это не вера, это язычество какое-то.

О. Николай

— Суеверие, оно тоже связано с верой, она просто напрасная вера, вера в какие-то обряды и церемонии. Я вообще скажу такую вещь, может быть, революционную: я не верю в существование атеистов, их нет.

А. Ананьев

— Знаете, я, наверное, в глубине души тоже считаю, что неверующих людей, вот так вот по сути неверующих, нет. Или же они сделаны из камня и это памятник Ленину у дворца культуры.

о. Николай

— Есть воинствующие атеисты, есть агностики — те, которые сомневаются, просто хотят факты какие-то видеть, а есть люди, которые себя пытаются убедить в том, что они не верят — вот три категории.

А. Ананьев

— Возвращаемся к церковному году. Почему для меня важно понять смысл, значение и структуру церковного года? Причина очень простая, у всего есть причина. У меня есть знакомая семья: мама, папа, девять детей. И в разговоре с ними я вдруг услышал вещь, которая запал мне глубоко в сердце. Они сказали: «Знаешь, мы живем по церковному году. Мы живем в ритме церковного года, поэтому мы счастливы. Наша жизнь, она настолько ритмична, осмысленна и наполнена, что вот у нас все хорошо. Да, у нас девять детей. Да, у нас не всегда бывает достаточно денег»

о. Николай

— Но девять детей — это надо много денег, да.

А. Ананьев

— Да. «У нас не всегда все бывает просто, но мы абсолютно счастливы». И я понимаю, что как бы сказать, а, всему виной или всему заслуга — церковный год — не совсем правильно. Но мне вдруг стало чрезвычайно важно осознать, что церковный год — это не какой-то такой произвольный порядок праздников и постов, но это некая система, она неслучайна и вот неслучайность этой структуры мне очень важно сейчас хотя бы немножко понять, благодаря вам. Вообще — что такое церковный год в смысле праздников, постов, дней, богослужений, что это такое?

о. Николай

— Я думаю, это попытка структурировать, организовать жизнь православного христианина и церковный год, он, конечно, связан был в первую очередь с монастырской жизнью, а в монастыре братия, которая живет, она, кроме молитвы исполняет еще и различного рода послушания. И здесь нельзя только молиться, нельзя только трудиться, должна быть какая-то золотая середина, время для отдыха, время для молитвы. Кесарю кесарево, Божие Богу. Поэтому организация церковного года — это, по сути, организация твоей собственной жизни не только в монастыре, но и в миру тоже.

А. Ананьев

— Да что ж такое, я был уверен, что молитва покаянная Ефрема Сирина, она про меня, для меня и ...

о. Николай

— Она для каждого.

А. Ананьев

— А все-таки я узнал, что она в первую очередь для монахов.

о. Николай

— Нет, неправда. Я думаю, нет. Любая молитва, любой текст, который был составлен святыми отцами — это его личное духовное переживание, оно абсолютно лишено каких-то монашеских принадлежностей или священнических принадлежностей, особенно, когда речь идет про покаянную молитву или про какую-то просьбу или прошение. Это тот текст, который был написан, исходя из личных, сердечных переживаний праведника, а молитва Ефрема Сирина, она исполнена такого глубокого покаяния и чистоты, которую иногда мы своими словами выразить просто не можем. Конечно, все эти тексты в молитвослове и даже богослужение в целом, оно вообще направлено на то, чтобы человек научился молиться. То есть уставное богослужение, оно вообще призвано к тому, чтобы мы полюбили молитву и приучили себя молиться, вот даже просто, как вы рассказывали в начале передачи: сидел, пил кофе и молился про себя. То есть вот это самоцель — чтобы мы постоянно находились во внутреннем богообщении с Богом, вот эта цель, цель молитвы и цель богослужения. Это не просто какие-то внешние рамки, это не просто то, что я должен свечку поставить или записку написать...

А. Ананьев

— Написать и уйти причем.

о. Николай

— Да, это то, что помогает тебе оставаться самим собой, оставаться христианином. У нас есть вопросы дисциплины, даже в нашей повседневной жизни мы знаем, что у нас есть время на отдых, время на работу, есть время на общение с детьми, например. И мы прекрасно понимаем, что если мы где-то будем нарушать эту дисциплину, то будет плохо и нам самим тоже: если мы будем мало уделять время с детьми, то, скорее всего, дети наши будут терять с нами контакт, общение. Вот тоже самое и в молитве — теряться будет общение с Богом.

А. Ананьев

— И вот в структуре церковного года вырисовывается некоторая такая ритмичность, которая, если сравнивать с организмом человека, заставляет набрать полные легкие воздуха, задержать дыхание, потом выдохнуть, немножко отдохнуть, опять — и какая-то происходит духовная тренировка человека.

о. Николай

— Да, четыре поста в году получаются у нас. И они расставлены в течении года, некоторые из них искусственно немножко

А. Ананьев

— По поводу четырех постов — знаете, у меня была прелестная история, даже не история, а вот самое яркое мое воспоминание после того, как я начал пытаться начинать жить христианской жизнью: закончился этот Великий пост, прошло какое-то время. Я так с надеждой спрашиваю у жены: — «Ну следующий-то не скоро? Она говорит: — Да нет, в понедельник. Я: — Как в понедельник?! Только что же был!»

о. Николай

— По понедельникам не обязательно, некоторые понедельничают, но вообще среда-пятница обычно. Знаете, на самом деле, у нас есть проблема в церкви в русской: у нас монашеский устав, у нас нет приходского устава для мирян, то есть мы по сути, люди верующие, православные, мы живем по монашескому уставу. При этом у нас есть семьи, дети, то есть у нас очень много постов. Если начать считать, то больше половины дней в году — это посты. То есть это как бы реально серьезно, это очень большая нагрузка и в 1917 году, когда был Поместный Собор, была даже редакция приходского устава, но те годы, волнения, та историческая ситуация, она не позволила принять тот приходской устав, которым мы могли бы сегодня пользоваться. И, кстати, был проект использования русского языка на богослужении — то, чего сегодня так добивается молодежь, например, в том числе, и церковная молодежь, главным образом — не светская, а церковная. Вот я тоже для себя это открыл, что люди, находящиеся в церкви, многие хотят молиться на русском языке. То есть эти вещи не поднимались сто лет тому назад. Но время атеизма, к сожалению, все это отбросило в прошлое и поэтому мы немножко сейчас находимся на этапе такой попытки догнать то, что было упущено, восстановить то, что было утеряно.

А. Ананьев

— Как сказала героиня одного моего любимого сериала: «Измени хотя бы одно слово в молитве, и ты не заметишь, как начнешь играть на гитаре в церкви». Этого делать не стоит. И я прекрасно понимаю всех людей, которые пытаются что-то сделать с русским языком в богослужениях, и я прекрасно понимаю, насколько важно в богослужении каждое слово, произносимое в этих богослужениях. Вернемся к церковному году. Двенадцать праздников и отдельно главный праздник Пасха, который не входит в число двунадесятых праздников, я правильно понимаю? Как мне кажется, год должен по сути начинаться с главного, это начало, это надежда, это смысл всего — с Пасхи. Почему он начинается не с Пасхи?

о. Николай

— Ну так раньше и начиналось с марта был год...

А. Ананьев

— Он все-таки начинался с Пасхи?

о. Николай

— Ну как, не с Пасхи, но по сути да, практически начинался с Пасхи, то есть это был март, праздник весеннего равноденствия, все это было переходящим из года в год. По сути, с Пасхи и начинался год для древнего христианина, потом, по-моему, с XVI века, если я не ошибаюсь, все стало меняться, перенесли на осень, потом Петр Первый стал с января. Хотя церковный год как с сентября начинался, так и начинается. То есть по-старому с 1-го сентября, по-новому с 14-го сентября праздник церковного новолетия, он, как был, есть и будет. Почему изменилось? Ну, знаете, как историки говорят: «Так сложилось исторически». Сегодня для нас с вами важно не то, с какого праздника начинается год, а то, являешься ли ты христианином в течение года? Это другой вопрос. Наверное, не так важно, как начинать год, важно, чтобы в течении года в принципе ты оставался в русле духовной жизни, не изменял самому себе. Как это, знаете, пост закончился — все, можно расслабиться. И пока разговлялся, жизнь пошла вразнос, параллельно этому.

А. Ананьев

— Да-да, так всегда и бывает. Ровно через минуту мы продолжим говорить о церковном годе. В частности, мне будет интересно узнать, почему есть праздники, которые привязаны к конкретным датам, а есть праздники, у которых даты, что называется, плавающие. И почему церковный год начинается и заканчивается не, так называемыми господскими, а богородичными праздниками: начинается с Рождества Пресвятой Богородицы, которое мы отметили несколько дней назад, а заканчивается Успением Пресвятой Богородицы. Обо всем этом ровно через минуту здесь, на радио «Вера».

— Мы продолжаем разговор в рамках светлого вечера с клириком храма Николая Чудотворца в Отрадном, священником Николаем Бабкиным. Добрый вечер еще раз, отец Николай

о. Николай

— Добрый вечер.

А. Ананьев

— Меня зовут Александр Ананьев и в продолжение разговора о структуре церковного года, который, напомню, начался относительно недавно. Рождество Пресвятой Богородицы 21-е сентября — это начало года, завершение года — Успение Пресвятой Богородицы. Есть ли какой-то особый смысл в том, что начинается и завершается год именно с Богородицы?

о. Николай

— Мы, если вспомним евангельскую историю, если мы возьмем вообще историю христианства, то начало нашего спасения, оно было положено в Богородице, даже в западной традиции отношение к Святой Деве, оно и по сей день закреплено для многих людей. Я имею ввиду даже не католиков, вообще для западного мира Богородица или Мадонна — это нечто священное и даже более почитаема, чем на Востоке, может быть. Знаете, когда к нам приезжала недавно католическая делегация, они были на праздновании и погребении плащаницы Пресвятой Богородицы, они тоже были очень удивлены, потому что у них тоже есть нечто подобное — праздник Мадонны их, праздник вознесения Богородицы, который они отмечают, так что для них это был очень трогательный момент, который соединил их западную традицию с нашей восточной традицией. Поэтому, конечно, спасение пришло миру через Святую Деву и вполне логично, что церковный год начинается с праздника Пресвятой Богородицы и заканчивается им тоже, потому что евангельская история тоже, в принципе, по сути заканчивается погребением Пресвятой Девы и затем уже начинается как бы немножко другой этап. То есть еще до Успения Девы Марии апостолы уже проповедовали. Но после того, как ушла она, то уже ее ученики и апостолы стали всецело заниматься проповедью христианства по всей земле. Оно таким образом знаменует собой начало апостольской деятельности и людей, которые идут по стопам святых апостолов, то есть нас с вами, нас — христиан. И церковь растет и множится уже на протяжении 2000 лет после всех этих евангельских событий, поэтому сегодня мы, конечно, должны этому удивляться, умиляться, даже если просто вспомнить, сколько у нас икон Богородицы в церкви находится, то, наверное, можно понять то, что наши люди любят Пресвятую Богородицу, чтут ее, потому что она «Честнейшая херувим и славнейшая без сравнения серафим», она первая среди всех святых для нашего сознания человеческого, и, конечно, когда, например, если ты не был давно в храме, если ты находишься в плохих отношениях с Богом — не Он с тобой, а ты с Ним, то есть ты далек от него, ты согрешил, ты не раскаялся, то некоторым людям проще прийти в храм и попросить, например, Пресвятую Богородицу, чтобы она помолилась за них и попросила ходатайства. Может быть, еще в таком, духовном понимании нужно видеть мудрое устроение этого церковного календаря, в котором так много богородичных праздников. Есть, кстати, праздники, которые смежные, например, праздник Сретения: с одной стороны, он Господский, с другой, он Богородичный. И литургисты даже спорят между собой: все-таки, какой же это праздник.

А. Ананьев

— Ну, считается Господский

О. Николай

— Считается Господским, но облачение при этом голубое на Сретение, богородичный цвет.

А. Ананьев

— Слушайте, мне даже в голову это не приходило, спасибо, что вы сказали.

о. Николай

— Да, это же встреча Господня, а кто принес Господа в храм? Кто с ним пришел? Пришла Святая Дева Мария. Она всегда в евангельской истории остается как бы за кадром по скромности, по смирению своему, но по уважению, которое она имела среди первых христиан, конечно, она превосходила всех апостолов. И многие братья не верили в Господа, как написано в Писании первое время, но потому, уже после Его смерти и воскресения уверовали и, я думаю, в этом большая заслуга была и матери Господа Иисуса Христа, потому что Дева Мария раньше всех людей знала о том, кого она воспитывает, кто рядом с ней растет с каждым днем и что у него в мире предназначение не быть обычным плотником, а стать миссИей, Спасителем рода человеческого.

А. Ананьев

— Она знала об этом до Благовещенья?

о. Николай

— Вот этого, наверное, никто знать не может, но я так думаю, что каждый человек, который находится в близком общении с Богом, хотя бы просто честный или искренний, он, просто смотря по сторонам, понимает, что его жизнь несколько отличается от других людей. И я думаю, учитывая ее рождение особенно и что она детство провела при храме, наверное, конечно, она не помышляла стать матерью Бога, потому что дала обет девства, она скорее всего даже не задумывалась, что она родит миссИю, но о том, что ее жизнь будет особенная, конечно, она не могла этого не понимать, живя при храме и дав такой удивительный обет. Наверное, внутренне она, вероятно, чувствовала, что должна немножко жить больше. Но видите, это вопрос уже духовной жизни, мы иногда смотрим на других людей, нам кажется, что там монахи — они более духовные, потому что они обет дают, священники более длинные и рясы у них черные, но на самом деле все обеты или обещания Господу Богу, они, если даются честно, с любовью, на самом деле, они просто отображают внутреннюю решимость человека быть близким с Богом. И те обеты, которая дала пресвятая дева Мария, они просто отражали ее отношение к жизни, именно ее отношение к жизни послужило тому, что она стала матерью Господа Иисуса Христа.

А. Ананьев

— Ну вообще, близость к Богу, я часто размышляю над этим, это то, что очень трудно объяснить, но легко почувствовать. Я не могу объяснить, почему у меня есть твердая уверенность, что парень молодой, инвалид, который считается умственно-отсталым в инвалидной коляске, он гораздо ближе к Богу, чем я и, может быть, даже священник, он видит, чувствует и понимает, он вообще находится ближе. Это трудно объяснить, но я вот смотрю на него, у меня есть такое ощущение.

о. Николай

— Да, есть такое. По русской традиции мы любим юродивых, блаженных, убогих людей. Для русского сознания благочестивого такие люди, они всегда не были пренебрегаемы, они всегда были «Божьими людьми», то есть в них виделся такой отпечаток воли Божьей. То есть раз Господь дал им такую жизнь, значит, наверное, они призваны к чему-то большему. Есть у нас и блаженный Василий или блаженная Матрона Московская, например, то есть люди, жизнь у них была какая-то особенная. Вы знаете, конечно, не каждый человек с ограниченными возможностями здоровья становится святым, но я бы не воспринимал это, как наказание, по крайней мере, для их родителей, потому что такие люди обычно ближе к своим папе и маме, чем обычные дети, они всегда рядом с ними. И так как я даже проводил богослужение для детей-инвалидов — знаете, они сами говорят, что, родив после больного ребенка здорового, они стали больше ценить то, что у них в семье родился больной ребенок.

А. Ананьев

— Скажите, а эти ребятки, они как-то иначе воспринимают богослужение?

о. Николай

— По-разному. Поначалу это был балаган, когда мы начинали служить с ними, молиться вместе, мне нужно было их всех перекричать, а потом они стали проникаться, они стали чувствовать, что это храм. Понятно, что там многие из них аутисты, многие уже в возрасте были, некоторые просто бегали вокруг меня. И нельзя его как-то в сторону увести, его трогать нельзя, потому что ну он человек такой, с ограниченными возможностями. Но они проникались почему-то во время богослужения, почему-то после причастия они становились лучше, даже я помню, например, девочка Настя сначала приходила, первые несколько месяцев она говорила: «Ты злой батюшка», потом прошло время, уже: «Ты добрый батюшка», уже шла и обнимала меня с радостью, всегда готова была и рада видеть и меня, и в церковь с большим удовольствием. И, что самое главное, на службе стало гораздо тише, хотя вроде бы дети одни и те же, их не уменьшилось. То есть благодать Божия действует на людей, незримо, но действует и детское сердце, особенно сердце ребенка с ограниченными возможностями, оно воспринимает эту благодать гораздо более тонко, гораздо более живо и глубже, чем вот мы с вами, потому что у нас есть законы логики, у нас есть какие-то свои материальные предпочтения, какие-то свои интересы, жизнь — суета, короче. А у них этого нет.

А. Ананьев

— К своей беде мы гораздо умнее, чем нам следовало бы быть.

о. Николай

— Да, они проще. Как Господь сказал: «Будьте, как дети» это в смысле — будьте проще, относитесь проще к жизни — они проще относятся ко всему вообще, что с ними происходит. Поэтому, если им правильно подавать эту жизнь, то это меняет их в лучшую сторону

А. Ананьев

— Итак, мы продолжаем разговор на радио «Вера» со священником Николаем Бабкиным, клириком храма Николая Чудотворца в Отрадном. О церковном годе в целом, хотя об этом можно говорить очень долго и о предстоящем празднике, в частности. Итак, 21-го сентября первый двунадесятый праздник — Рождество Пресвятой Богородицы, а второй праздник — Воздвиженье Креста Господня или, как правильно называется этот праздник, я даже проверил, чтобы убедиться — Воздвиженье Честного и Животворящего Креста Господня. Все правильно?

о. Николай

— По-славянски, да.

А. Ананьев

— По-славянски или так официальное название правильное?

о. Николай

— Официальное, да, полное.

А. Ананьев

— Неофитский вопрос: как всегда, важным становится неважное или важное, трудно сказать: креста — с заглавной буквы пишется или с прописной?

о. Николай

— Крест пишется с большой буквы. Понимаете, зависит от правила языка: в светской публицистике, например, вполне допускается написание креста с маленькой буквы, но, когда мы учились в семинариях или в каких-то церковных работах, то крест обычно пишут с большой буквы, в том числе, в церковных календарях, которые выпускаются, церковных книгах обычно крест пишется с большой буквы. Но правилами русского языка можно с маленькой написать. Даже слово «Бог», к сожалению, по правилам можно писать с маленькой буквы. То есть это уже вопрос, опять-таки, расцерковления общества.

А. Ананьев

— Нельзя слово «Бог» писать с маленькой буквы, я настаивал и продолжаю настаивать, хотя, к своему ужасу, читал тут на днях «Дубровского» Пушкина целиком, я параллельно еще и диктор...

о. Николай

— С маленькой?

А. Ананьев

— Да. Целиком!

О. Николай

— Вот видите, это допускается, да.

А. Ананьев

— Но я подозреваю, что вина на том не Пушкина

о. Николай

— Пушкин с большой писал.

А. Ананьев

— Да, Пушкин с большой писал, а это вот те издания, увы, приходится читать, да.

о. Николай

— Я говорю, как по правилам современных норм языка, раньше, конечно, все к этому по-другому относились.

А. Ананьев

— Я обращаюсь к издателям: Господа издатели, ну измените, ну невозможно же читать. К своему стыду я очень долго привыкал, что местоимение, связанное с Богом, тоже пишется с заглавной буквы, я совершал долгое время ошибки, да и сейчас периодически тоже ловлю себя на том, что исправляю потом. А вот что крест с заглавной буквы — вот этого я не понимаю, и я объясню, почему: Крест — это орудие страстей, мучений, это черная страница истории человечества. Об этом надо помнить, но поклоняться ему? Это что же писать, с заглавной буквы, в частности. Вот этого я не понимаю: откуда такое поклонение к орудию мучений Господа, вина, за которое лежит на нас?

о. Николай

— Вы знаете, если обратиться даже к иконографии, то Иисус Христос обычно изображается с крещатым нимбом, то есть нимб над головой, а на нимбе изображен крест. То есть вопрос, почему. Я вам сейчас расскажу такую историю из жизни, реальную: на клиросе в одном храме пела протестантка, ну, так получилось, человек с данными, а сынок ее бегал во время службы, ну он с ней вместе в церковь ходил, она, по-моему, баптисткой была. И уже момент был целования креста, и бабушка мальчику говорит: «Пойдем-пойдем, внучок, надо будет к кресту приложиться». Мальчик останавливается, мальчику десять лет, смотрит на бабушку и говорит: «Я поклоняюсь только живому Богу». Развернулся и пошел. У бабушки рот открыт, ответить было нечего. То есть я пытаюсь этой историей изобразить то непонимание, которое испытывают люди, и, кстати, в том числе, и протестанты, уж я вас, конечно, с ними не сравниваю, но, действительно, в либеральной теологии существует такое отношение и к кресту, и к иконам, достаточно предосудительное, что ли. То есть считается, что люди, которые поклоняются кресту и в том числе, иконам или мощам, или же фетишисты какие-то или же нарушают заповедь «Не сотвори себе кумира», ютуб современный или вообще соцсети переполнены видеороликами на эту тему, очень много всяких картинок в интернет можно найти с насмешками над крестом и так далее. Действительно, крест — орудие позорной казни и самое ужасное, наверное, то время и почему православные христиане его сегодня обожествляют. Нужно первое сказать, что, во-первых, мы его не обожествляем, во-вторых, для нас крест не является в понимании орудием казни. Я думаю, для современного человека тоже он не является орудием казни, потому что сегодня никто никого на крестах не распинает. Вот когда жил Христос, тогда, мне кажется, к кресту было более непонимающее отношение, потому что тогда, когда он воскрес и вознесся и апостолы еще жили, людей казнили на крестах. Апостол Петр, например, был казнен на кресте вверх ногами, то есть тогда как раз отношение ко кресту было в позорном качестве. Сегодня для людей крест, он скорее ассоциируется, наверное, с погребальной символикой, для людей светских, далеких от церкви, либо же с церковью ассоциируется. Крест — значит церковь. У нас сегодня отношение ко кресту такое — это факт. Потом, почему мы ему поклоняемся? Был XVII Вселенский собор, который, в принципе, достаточно ясно и четко разделил вопросы поклонения и почтения или почтительного поклонения. Например, пишут: «Патриарх поклонился мощам» или «Патриарх поклонился Кресту Господню в праздник Воздвижения», например. И люди, читая новости светские, думают: «Ну как это, дереву поклонился». Если мы откроем Библию, Давид говорит: «Поклонюсь ко храму святому Твоему». Древний патриарх Израиль поклонялся верху жезла своего. То есть люди вообще кланяются друг другу, например. Получается, что кланяться можно с разной целью: можно, например, пасть ниц перед 15:26 непонятно и поклониться ему, как Богу, а можно преклонить колено в молитве перед иконой и перед крестом. Перед крестом, памятуя о смерти Иисуса Христа и радуясь, что Господь умер за нас. С одной стороны, это трагизм, особенно это было для Богородицы, про которую мы сейчас говорили или апостолов — Учитель ушел, да и для христианина тоже смерть Иисуса Христа и покаянные песнопения в Великий пост, они вызывают особенные трагические чувства, особенно пассия, например, когда читается акафист Страстям Господним — это просто переполняет его душу. Или Страстные Евангелия, которые мы выслушиваем, потом приходим со свечечками домой, с лампадочками. Все это, оно оказывает очень сильное воздействие на нас. Но христианин знает, что потом, за Крестом, будет Пасха. Поэтому для нас Крест — это не символ какой-то смерти, погребения или чего-то страшного для нас, Крест — это символ надежды, скорее, для христианина, потому что именно Крестом смерть попрал, Крестом была побеждена смерть человеческая. И для нас главном образом — это духовная смерть души. Поэтому, когда мы молимся, мы осеняем себя крестным знамением. И, конечно, это почтительное поклонение, оно не должно быть сравняемо с Богопоклонением. Есть очень замечательная христианская философия — богословие, и люди светские, конечно, ее не знают, им кажется, что вот люди верующие настолько глупые или ограниченные, что они поклоняются дереву, стеклу, останкам усопшим и так далее. Люди верующие не такие глупые, нас, все-таки, на земле большинство. Католиков на земле больше одного миллиарда только, то есть религиозных людей на земле больше, и считать всех людей верующих глупцами или идиотами — ну, наверное, это не совсем правильный подход, потому что вера или религия — это не означает ограниченность человека и сводить христианскую философию к языческому фетишизму — это очень такой поверхностный взгляд даже для человека, изучающего религию, для ученого, это не совсем так. Поэтому нужно проводить градацию, нужно понимать. Ну конечно, если ты приходишь впервые в храм, например, и для тебя это еще пока непонятно, то тебя никто не заставит бить поклоны перед крестом и иконами: ну не хочешь ты, ну не понимаешь, ну стой, молись просто, с Богом разговаривай, и все, Господь тебя за это не осудит, ты потом к этому сам придешь. Вы знаете, сколько раз я видел, когда люди, приходящие в храм просто даже в джинсах каких-то, без платков, они потом сами надевают юбку, они потом сами крестятся, хотя им никто это не рассказывает. Я у них спрашиваю: — «Почему вы так делаете? Они говорят: — Мы просто чувствуем в этом внутреннюю потребность». То есть человек к этому сам приходит. Поэтому здесь нельзя заставить, не должно быть какого-то давления извне, это всегда получается очень естественно для человека.

А. Ананьев

— Коротко (просто время летит, мне так много, чего у вас надо спросить, поэтому я стремительно перехожу к истории этого праздника) и как это предположительно предполагать, что это 326-й год, Иерусалим, около горы Голгофы, где был распят Спаситель, царица Елена обретает этот Крест, и священник какой-то ведь, да — он поднимает этот Крест и оборачивает его — патриарх, да, и второе обретение этого Креста — это возвращение Животворящего Креста из Персии, где он находился в плену, и в XVII веке его возвращает в Иерусалим греческий император Ираклий. В чем смысл вот этого самого момента, когда его поднимают и обращают на все стороны? Это же ключевой момент получается? Неспроста этот праздник в начале церковного года и настолько важный, и так много храмов посвящено именно этому событию.

о. Николай

— Да, даже многие храмы они построили крестово-купольной формы, то есть основание храма — крест. Храм такой, в форме креста, то есть фундамент. Эта традиционная форма храмостроительства очень древняя и в храмовой архитектуре отразилось особенное почтение крестов. Кроме того, крест — это древний символ христианской церкви, в древних катакомбах, я вот был в базилике апостола Петра в Риме и там катакомбы, когда кладбище, где похоронены не только христиане, но и языческие, как раз христианские надгробия можно было отличить по написанию креста или по изображению рыбки «ихтис», первые буквы которой говорят об Иисусе Христе. То есть древняя христианская символика, она предполагала изображение, крест. Я вам даже больше того скажу: на могиле апостола Петра люди оставляли на стенах просьбы с именами — это альтернатива нашим запискам, которые появляются сегодня в церкви, какие-то свои молитвенные просьбы. Действительно, это было. Отношение к кресту всегда существовало почтительное, и катакомбы в том числе, потому что в катакомбах совершались древние богослужения, то есть кладбища, крест, оно не было в сознании христианина чем-то трагичным. Мученичество считалось продолжением жизни вечной, которая начиналась на земле для христианина и храмы, которые созидаются в память Креста, они тоже являются символом надежды на продолжение этой вечной жизни. И неслучайно такое особенное внимание ко Кресту Господню, как к символу христианской надежды.

А. Ананьев

— Не просто креста, а вот к этому моменту, когда...

о. Николай

— Обретения, да, поднятия...ну, первый момент — это был момент радости, потому что величайшая святыня. Мы помним, что при Воздвижении, как гласит предание, при Обретении Креста Господнего воскрес человек: приложили к трем разным крестам, и он воскрес. Это был момент радости, когда Крест был воздвигнут, то есть поднят, момент духовного ликования и радости. И потом Крест, например, во времена каких-то эпидемий частенько обносили по Царьграду Константинополю, например. Есть даже праздник Вознесения Честнаго Креста Господня для того, чтобы люди получали исцеления, и люди получали исцеление, что удивительно. Сейчас даже частицы Креста находятся по всему миру. Если бы Крест не подавал людям такую помощь благодатную, то его не праздновали бы так вот широко и массово. Когда говорят: «Православные — суеверные, поклоняются кресту», но вы посмотрите, какой размах почтения и поклонения. Это же не массовое безумие, как думают люди светские, не церковные, это же особенная степень глубокого почтения. И если человеку это не помогает, он не будет приходить, он не будет обращаться. Если это не работает — это просто закроется. Как это было с язычеством, например, когда говорят, что христианство уничтожило язычество — но это же были языческие храмы, они были деревянные, и, когда христианство стало давать людям больше, про них просто забыли, и они сгнили в этих лесах своих, и все, вымерло это. Сейчас пытаются каким-то образом реконструировать, а мы должны реконструировать наши древние христианские традиции, которые как раз на самом деле играют свою роль и для жизни человеческой, и для христианской. Вот мы вначале говорили про церковный календарь, вот церковный календарь как раз помогает нам нашу жизнь организовать, и найти место Креста в нашей жизни.

А. Ананьев

— По поводу места Креста: у нас, к сожалению, осталось буквально несколько минут. Я с вашего позволения хочу поделиться с нашими слушателями информацией о том, где хранятся частицы Креста Господня в России, потому что ведь многие, наверное, даже не знают. Вот я, например, не знал, что в Москве есть несколько храмов, где хранятся частицы Креста. Итак, это Александро-Свирский монастырь, в Нижнем Новгороде в двух монастырях хранятся частицы: в Благовещенском и Крестовоздвиженском. Я сам родом из Нижнего Новгорода, я не знал об этом и в следующий раз, когда я поеду, я обязательно зайду. В Елохове — Богоявленский собор, Воскресенск — Феодоровский монастырь, в Екатеринбурге — Крестовоздвиженский монастырь, Покровский и Александро-Невский монастырь, Свято-Троицкий собор — Троице-Сергиева Лавра, церковь Анастасии Узорешительницы в Пскове — Крестовоздвиженский Кылтовский женский монастырь и храм Преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках. Действительно, здесь хранятся частицы. Бытует мнение, что, если собрать все частицы, хранящиеся по миру, их получится существенно больше, чем у креста. Это правда?

о. Николай

— Вы знаете, фальсификация, она, скорее, по части католиков, к нам на Русь святыни чаще всего попадали, конечно, из церквей Востока. Есть святыни, которые к нам попадали с Восточных церквей и даже с Афона передавались какие-нибудь списки Богородицы или частички мощей тоже, тоже это было. Конечно, какие-то фальсифицированные святыни существуют, но в основном, в храмах Москвы или в крупных городах, крупных монастырях на каждые мощи, на каждую частичку обычно существует определенного рода документ, который говорит об истинной подлинности. И самое главное подтверждение, конечно, это чудеса и помощь благодатная, которую Господь Бог посылает.

А. Ананьев

— Документы не заменят вам веры. Спасибо вам большое, отец Николай, огромное удовольствие и познакомиться с вами, и поговорить. И еще раз прошу прощения за бесцеремонность, все-таки постучусь к вам в ваш инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), буду рад почитать.

о. Николай

— Спаси Господи.

А. Ананьев

— Спасибо вам большое. Сегодня на вопросы неофита отвечал клирик храма Николая Чудотворца в Отрадном священник Николай Бабкин. Я Александр Ананьев, спасибо вам, что провели этот час вместе с нами, до новых встреч