Поделиться
Фото: Radik Sitdikov/Unsplash
На съезде уральского купечества тысяча восемьсот сорок седьмого года много говорили о вступлении в наследство екатеринбургского купца Нурова-младшего. Парню едва стукнуло шестнадцать, а на его плечи целиком и полностью легла забота о семейном бизнесе.
«Старший Нуров, Ананий Васильевич, — Царство ему Небесное, уважаемый был человек — весь капитал и дело оставил единственному сыну Михаилу. Да только справится ли наследник? Ведь совсем ещё мальчишка, а у купеческого дела свои законы, суровые и жёсткие». Так перешёптывались купцы, украдкой глядя на статного молодого человека — не по годам серьёзного, с умными, глубокими глазами на одухотворённом лице. Это и был Михаил Ананьевич Нуров, молодой екатеринбургский предприниматель, вступивший на днях во владение одним из крупнейших на Урале салотопенным производством.
Несмотря на молодость, Михаил крепко взялся за дело, и вопреки сомнениям коллег, не просто успешно поддерживал отцовское дело, но и стремительно его развивал. Он заменил старое оборудование на современное, и наладил поставки сала со своих заводов в Англию, что вскоре принесло ему солидный доход.
И только Господь ведал, сколько страхов и сомнений пришлось пережить молодому человеку в глубине души. Он долго не мог представить себя на месте отца, и даже думал продать бизнес. Но после горячих молитв к Богу с просьбами указать ему путь, Михаил Ананьевич понял, что должен продолжить отцовское дело. И Господь его не оставил — дела быстро пошли в гору.
Первую же прибыль, полученную при своём непосредственном участии, Нуров пожертвовал Церкви. Это были двенадцать тысяч рублей, которые Михаил послал в село Гробовское, узнав, что там возводится храм, и стройка нуждается в деньгах.
С тех пор благотворительность стала для Михаила Нурова нормой жизни. В большие церковные праздники, казалось, все бедняки города стекались к дому Михаила Ананьевича. Для них купец накрывал обильную трапезу, и сам садился за один стол вместе со всеми.
И после каждого такого обеда Нуров не находил себе места, вспоминая, сколько среди нищих было малолетних беспризорников. Оборванные, грязные, с голодными глазами, они долго не покидали тяжких дум Михаила Ананьевича. И в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году купец принял единственно верное решение: он выделил пятнадцать тысяч рублей и большое каменное здание для организации детского приюта.
Приют заработал в том же году и стал называться «Детским убежищем». В уставе новой благотворительной организации была прописана вполне конкретная цель её деятельности: «исторгнуть бедных детей из среды нищенства и порока и положить начало их религиозно-нравственному и умственному развитию».
Для этого в Детском убежище были организованы образовательные и ремесленные классы, а через некоторое время Михаил Ананьевич построил в приюте домовую церковь во имя святого Николая Чудотворца.
Но даже Нуров, не понаслышке знавший, как много в городе беспризорников, не мог предположить, что уже через несколько месяцев приют будет переполнен. Михаил Ананьевич купил для Убежища дополнительные помещения, и тщательно следил за тем, чтобы все без исключения воспитанники получали тщательную заботу. Кроме того, Нуров заострил внимание городских властей на проблеме нищих детей-сирот. В результате с его подачи в Екатеринбурге было организовано Попечительство детских приютов.
А вскоре Михаил Ананьевич сам стал градоначальником. Екатеринбуржцы избрали его на эту ответственную должность, зная, что человека, более неравнодушного, заботливого и болеющего сердцем за ближнего в городе не найти.
Находясь на административной должности, Нуров не оставил и свой бизнес. Но даже такая серьёзная занятость не помешала Михаилу Ананьевичу продолжать свои дела милосердия. Он открыл в Екатеринбурге гимназию для девочек, заложил городской сквер, стал попечителем Духовного училища, а при Екатеринбургской мужской гимназии построил церковь Покрова Пресвятой Богородицы, пожертвовав на это десять тысяч рублей.
Отмеченный при жизни многими почётными наградами, Михаил Нуров из скромности почти никогда не носил их на публике. Зато всегда носил в своём сердце награду, которую считал главной в жизни: любовь к ближнему.
Второе послание к Коринфянам святого апостола Павла
Поделиться
Апостол Павел. Мозаика
2 Кор., 191 зач., XI, 1-6.
Комментирует священник Стефан Домусчи.
Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами доцент МДА, священник Стефан Домусчи. Человек, проявляющий принципиальность, нередко слышит в свой адрес известные фразы: «тебе что, больше всех надо»? или «ты что, самый умный»? И даже если человек совершенно уверен в своей правоте, он часто не понимает, как на подобное реагировать и в чём находить опору. В своё время в похожей ситуации оказался апостол Павел, поэтому ответ на поставленный вопрос можно найти в отрывке из 11-й главы его 2-го послания к Коринфянам, который читается сегодня в храмах во время богослужения. Давайте его послушаем.
Глава 11.
1 О, если бы вы несколько были снисходительны к моему неразумию! Но вы и снисходите ко мне.
2 Ибо я ревную о вас ревностью Божиею; потому что я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою.
3 Но боюсь, чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе.
4 Ибо если бы кто, придя, начал проповедовать другого Иисуса, которого мы не проповедовали, или если бы вы получили иного Духа, которого не получили, или иное благовестие, которого не принимали, то вы были бы очень снисходительны к тому.
5 Но я думаю, что у меня ни в чем нет недостатка против высших Апостолов:
6 хотя я и невежда в слове, но не в познании. Впрочем мы во всем совершенно известны вам.
Практически любой человек оказывался в ситуации, когда ему почему-то было «больше всех надо». Сегодня в мире принципиальность не в чести, но даже те, кто не готов бороться за идеалы и общее благо, могут возмутиться и быть принципиальными, когда речь идёт об их собственном благополучии, когда это нечто действительно необходимо им самим. Слово «принцип» в древности означало нечто лежащее в основе, начало или первопричину. В этом смысле принципиальные люди просто дальновиднее, чем беспринципные, потому что понимают, если пренебречь основами, проблемы в итоге доберутся и до тебя. Это всё равно, что пилить сук, на котором сидишь.
Апостол Павел не был политиком, бизнесменом, экономистом, он проповедовал Евангелие, поэтому проблемы, которые его беспокоили в первую очередь, были религиозными. Он знал, что мир во зле лежит, и его состояние вполне закономерно. Прежде чем требовать от человека порядочности, милости, верности или любви, надо убедить его в том, что именно они лежат в основе бытия, а это уже религиозная убеждённость. Поэтому он не тратил время на обличение кесаря, купцов, воинов и всех прочих. Язычники были язычниками, чего от них было ждать? Но когда дело касалось христианской общины, он включался в борьбу и с большой ревностью относился к результатам своей проповеди. И в первую очередь он поступал так потому, что знал — правильная вера — последний рубеж, потому что она создаёт опору для всей остальной жизни. Но вера может быть разной. Проповедуя в Коринфе, Павел сделал акцент на вере во Христа, потому что знал, что только через Него люди могут не просто обращаться к Богу с просьбами, не просто ждать от Него помощи, но буквально быть Ему усыновлены. Его оппоненты из иудействующих утверждали, что спасает не только и, может быть, не столько вера во Христа, но исполнение закона. Неслучайно апостол вспоминает искушение Евы, ведь змей тоже убеждал её, что они с Адамом смогут быть богами без Бога. Апостол использует самоиронию, уговоры, приводит примеры из истории — то есть делает всё, что может, чтобы ученики не отреклись от уверенности, что спасает в первую очередь Христос, а не исполнение сложного ветхозаветного закона. В своих уговорах он не боялся показаться навязчивым, не боялся обличений в самоуверенности, ведь знал, что от этого зависит вера, а значит и жизнь учеников. При этом ему хватало пастырской мудрости сосредоточиться на главном и не возводить в принципы вещи внешние, второстепенные и незначительные. Он понимал, что, если в основу жизни будет положено Евангелие, от него, как от живительного корня, исправится и всё остальное.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Василий Малиновский
Поделиться
В 1803-м году в петербургской печати появилась брошюра под названием «Об освобождении рабов». По сути — готовый проект крестьянской реформы. В ней говорилось о том, почему государству необходимо дать свободу крепостным крестьянам: «Земляки и братья по христианству не должны жить как пленники в своём отечестве...», — писал автор. Отмена крепостного права в России произойдёт только спустя 58 лет, в 1861-м. Столь прогрессивные для начала XIX-го столетия размышления принадлежали Василию Фёдоровичу Малиновскому — русскому публицисту, дипломату и просветителю; первому директору знаменитого Царскосельского лицея.
Всю жизнь Василий Фёдорович руководствовался евангельской идеей о любви к ближнему. Может быть, потому что происходил из духовного сословия. Его отец, протоиерей Фёдор Авксентьевич Малиновский, служил в храме святой мученицы Татианы при Московском университете. Предполагалось, что Василий продолжит семейную традицию. Однако молодого человека привлекала дипломатическая карьера. Отец возражать не стал. Малиновский поступил в Московский университет и с воодушевлением окунулся в учёбу. Философия, история, словесность, риторика — ему всё было интересно. Особенно хорошо давались Владимиру иностранные языки. В университете он выучил английский, французский, немецкий. Прекрасно владел турецким и арабским. А кроме того, знал так называемые «мёртвые» языки: греческий, латынь, древнееврейский. Настолько хорошо, что на досуге переводил Ветхий Завет с оригинала на русский. Сразу после окончания университета Владимир Фёдорович переехал в Петербург и поступил на службу в Канцелярию иностранных дел. Ответственный, усердный и способный молодой чиновник вскоре получил важное назначение — в качестве переводчика при английском посланнике его направили в Лондон. А ещё через несколько лет назначили генеральным консулом в Молдавию.
В Россию Малиновский возвратился в 1802-м году. Свободного времени у него стало больше, и Владимир Фёдорович занялся благотворительностью. Он активно участвовал в деятельности Петербургского медико-филантропического комитета — занимался организацией бесплатной врачебной помощи неимущему населению. Безвозмездно трудился на посту директора столичного женского Дома трудолюбия, где находили приют и заработок девицы из бедных семей. Владимир Фёдорович был убеждён, что в основу отношений между людьми должны быть положены просвещение, человеколюбие и добродетель.
Эти идеи Малиновский сполна воплотил на новом посту. В 1811-м году его назначили директором только что открытого Царскосельского лицея под Петербургом. Это учебное заведение на века прославили его студенты — Пушкин, Дельвиг, Кюхельбекер и другие. На плечи Владимира Фёдоровича легли многие заботы о лицее — он поддерживал порядок учебный, хозяйственный и нравственный. Заботился о том, что лицеистам есть, на чём спать, за какими партами сидеть, что изучать. Благодаря стараниям Малиновского учебное заведение закрытого типа с довольно суровым уставом превратилось для учеников в уютный и родной дом. Воспитать добродетельного человека, гражданина, способного быть полезным людям и Отечеству — такую цель ставил перед собой Малиновский. Главным законом лицея Василий Федорович сделал искренность. Сохранился его блокнот с набросками основных принципов лицеистов: «Войну объявить лицемерию. Ценить добро. Между собою жить мирно и дружелюбно, ни словом, ни делом не обижать другого». Педагогические приёмы директора Малиновского по тем временам многим казались необычными. В каждом лицеисте, независимо от его возраста, он видел и уважал личность. Поощрял в воспитанниках инициативу и творчество. Такой подход развивал индивидуальные способности учеников, их ум и характер.
Современники Василия Фёдоровича вспоминали о нём, как о человеке чрезвычайной скромности и глубокой религиозности. Даже на смертном одре он думал о своих воспитанниках и молился о них. Увы, первый директор Царскосельского лицея скончался в 1814-м году, не успев довести выпуск до конца. Ученики со слезами на глазах провожали в последний путь любимого наставника. Одним из первых за гробом шёл 14-летний Пушкин. Позже поэт напишет стихотворение «Октябрь». И данью памяти Владимиру Фёдоровичу Малиновскому, которого лицеисты называли «родным отцом», прозвучат знаменитые строки: «Отечество нам — Царское село».
Все выпуски программы Жизнь как служение
Овиновская икона Божией Матери
Поделиться
Овиновская икона Божией Матери названа по фамилии русского боярина Ивана Овинова. Он родился в четырнадцатом веке в Новгороде. Имел обширные владения близ города Галича под Костромой. В пределах вотчины Овинова, на берегу Галичского озера, находился монастырь, посвящённый Николаю Чудотворцу. Благочестивый боярин заботился об этой обители.
В начале пятнадцатого века Иван пожелал возвести новый храм на монастырской территории. Выбирая в молитвенном сосредоточении место для строительства, он увидел двух юношей. Они поднесли боярину икону Успения Божией Матери и выразили пожелание посвятить ей будущий храм. Овинов с благоговением принял подарок. Образ был настолько хорош, что боярин не мог оторвать от него взгляд. Когда же Иван поднял глаза, юношей уже не было. Он понял, что получил икону Успения Богородицы от ангелов.
Образ стал главной святыней построенного боярином храма. Церковь освятили в честь Успения Пресвятой Богородицы. Николаевскую обитель переименовали в Успенскую. В пятнадцатом веке здесь подвизался преподобный Паисий Галичский. После его кончины и прославления в лике святых монастырь получил название Паисиево-Галичский Успенский. Так он именуется и поныне.
Образ Успения Богородицы, чудесно обретённый Иваном Овиновым, был утрачен в Смутное время семнадцатого века. После этого в обители стали почитать ещё одну икону с названием Овиновская, иного содержания. Божия Матерь изображена на ней стоящей в полный рост рядом с царским троном, с Младенцем на руках. В правой части композиции видны крепостные стены Галича и строения Паисиево-Галичской Успенской обители. То есть, Небесная Заступница представлена на изображении Покровительницей города и монастыря. Было написано одновременно несколько Овиновских икон подобной иконографии, и затруднительно сказать, какая из них является первообразом. Один из самых древних списков хранится в Успенском соборе Паисиево-Галичского монастыря.
Все выпуски программы Небесная Заступница
