На съезде уральского купечества тысяча восемьсот сорок седьмого года много говорили о вступлении в наследство екатеринбургского купца Нурова-младшего. Парню едва стукнуло шестнадцать, а на его плечи целиком и полностью легла забота о семейном бизнесе.
«Старший Нуров, Ананий Васильевич, — Царство ему Небесное, уважаемый был человек — весь капитал и дело оставил единственному сыну Михаилу. Да только справится ли наследник? Ведь совсем ещё мальчишка, а у купеческого дела свои законы, суровые и жёсткие». Так перешёптывались купцы, украдкой глядя на статного молодого человека — не по годам серьёзного, с умными, глубокими глазами на одухотворённом лице. Это и был Михаил Ананьевич Нуров, молодой екатеринбургский предприниматель, вступивший на днях во владение одним из крупнейших на Урале салотопенным производством.
Несмотря на молодость, Михаил крепко взялся за дело, и вопреки сомнениям коллег, не просто успешно поддерживал отцовское дело, но и стремительно его развивал. Он заменил старое оборудование на современное, и наладил поставки сала со своих заводов в Англию, что вскоре принесло ему солидный доход.
И только Господь ведал, сколько страхов и сомнений пришлось пережить молодому человеку в глубине души. Он долго не мог представить себя на месте отца, и даже думал продать бизнес. Но после горячих молитв к Богу с просьбами указать ему путь, Михаил Ананьевич понял, что должен продолжить отцовское дело. И Господь его не оставил — дела быстро пошли в гору.
Первую же прибыль, полученную при своём непосредственном участии, Нуров пожертвовал Церкви. Это были двенадцать тысяч рублей, которые Михаил послал в село Гробовское, узнав, что там возводится храм, и стройка нуждается в деньгах.
С тех пор благотворительность стала для Михаила Нурова нормой жизни. В большие церковные праздники, казалось, все бедняки города стекались к дому Михаила Ананьевича. Для них купец накрывал обильную трапезу, и сам садился за один стол вместе со всеми.
И после каждого такого обеда Нуров не находил себе места, вспоминая, сколько среди нищих было малолетних беспризорников. Оборванные, грязные, с голодными глазами, они долго не покидали тяжких дум Михаила Ананьевича. И в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году купец принял единственно верное решение: он выделил пятнадцать тысяч рублей и большое каменное здание для организации детского приюта.
Приют заработал в том же году и стал называться «Детским убежищем». В уставе новой благотворительной организации была прописана вполне конкретная цель её деятельности: «исторгнуть бедных детей из среды нищенства и порока и положить начало их религиозно-нравственному и умственному развитию».
Для этого в Детском убежище были организованы образовательные и ремесленные классы, а через некоторое время Михаил Ананьевич построил в приюте домовую церковь во имя святого Николая Чудотворца.
Но даже Нуров, не понаслышке знавший, как много в городе беспризорников, не мог предположить, что уже через несколько месяцев приют будет переполнен. Михаил Ананьевич купил для Убежища дополнительные помещения, и тщательно следил за тем, чтобы все без исключения воспитанники получали тщательную заботу. Кроме того, Нуров заострил внимание городских властей на проблеме нищих детей-сирот. В результате с его подачи в Екатеринбурге было организовано Попечительство детских приютов.
А вскоре Михаил Ананьевич сам стал градоначальником. Екатеринбуржцы избрали его на эту ответственную должность, зная, что человека, более неравнодушного, заботливого и болеющего сердцем за ближнего в городе не найти.
Находясь на административной должности, Нуров не оставил и свой бизнес. Но даже такая серьёзная занятость не помешала Михаилу Ананьевичу продолжать свои дела милосердия. Он открыл в Екатеринбурге гимназию для девочек, заложил городской сквер, стал попечителем Духовного училища, а при Екатеринбургской мужской гимназии построил церковь Покрова Пресвятой Богородицы, пожертвовав на это десять тысяч рублей.
Отмеченный при жизни многими почётными наградами, Михаил Нуров из скромности почти никогда не носил их на публике. Зато всегда носил в своём сердце награду, которую считал главной в жизни: любовь к ближнему.
«Господь не такой, как мы. Он весьма кроток, и милостив, и благ, и когда душа узнаёт Его, то удивляется без конца»
Старец Силуан провёл всю жизнь на Афоне. В записках он вспоминает, как на протяжении четырнадцати лет молился о том, чтобы Бог дал ему почувствовать Своё присутствие. И наступил момент, когда отчаяние пересилило веру. Тогда во время очередной многочасовой молитвы монах воскликнул Богу: «Ты неумолим!..» И в это мгновение он вдруг ощутил присутствие Христа. Инок почувствовал такую любовь, такое сострадание, что понял — можно прожить всю жизнь ради Господа. Впоследствии, утешая отчаявшихся братьев, старец Силуан Афонский рассказывал о том, каким ему открылся Бог:
«Господь не такой, как мы. Он весьма кроток, и милостив, и благ, и когда душа узнаёт Его, то удивляется без конца и говорит: „Ах, какой у нас Господь!“. Грешная душа, которая не знает Господа, боится смерти, думает, что Господь не простит ей грехов её. Но это потому, что душа не знает Господа и как много Он нас любит. А если бы знали люди, то ни один человек не отчаялся бы. Господь Сам есть одна Любовь».
Все выпуски программы Слова Святых
«Бывает, что мы грешников судим, а Бог их уже оправдал»
Монах Анастасий Синаит жил во второй половине VII века. Он нёс иноческий подвиг в Синайском монастыре великомученицы Екатерины в Египте. Его духовным руководителем был настоятель монастыря Иоанн Лествичник, прославленный православной Церковью в чине преподобных. После кончины учителя, монах Анастасий занял его место — стал игуменом, возглавил обитель. Всю свою жизнь он провёл в молитвах и подвижнических трудах. Сохранилось большое количество творений синайского игумена Анастасия, также прославленного Церковью в чине преподобных. В них он призывает человека быть очень внимательным к своим словам и мыслям. Обличая тяжкий грех памятозлобия, преподобный пишет:
«Многие, не раз согрешившие явно, тайно горячо покаялись, а мы видим, как они грешат, но не знаем ничего об их покаянии и обращении. Бывает, что мы грешников судим, а Бог их уже оправдал».
Все выпуски программы Слова Святых
Взгляд с иконы. Наталья Сазонова
Как-то я проводила урок в воскресной школе. Подросток лет 15-16-ти спросил:
«А как вы пришли к Богу»?
Стала рассказывать.
В то время мне тоже было 16. Росла я в самой обыкновенной советской семье. Крещённых среди нас не было. Однажды мама сказала нам с сестрой: «Девочки, надо креститься. В выходные мы поедем загород. На разговор к одному батюшке». Вот это было неожиданно!
«А ты же сама не крещённая. Ты что, в Бога веришь?» — спросили мы маму. И тут выяснилось, что мама уже год, как крестилась, верит в Бога и ходит в храм. Она была строгая, а мы послушные. Да и что, я-подросток, могла сказать против? Разве только: «Почему, если Бог есть, то не защищал крестьян от помещиков?» Очень я переживала об этом. Сейчас уже не помню, что ответила мне тогда мама. Но через неделю мы отправились в далёкий от Москвы приход. В то время, в середине 80-х крещение в Москве было нежелательным. Могли начаться проблемы с органами.
Итак, все вместе, поехали на встречу с батюшкой. Дорога длинная. Времени подумать много. Окончательного согласия креститься я ещё не дала. В электричке всё переживала: «А кто такой этот батюшка и что мне ему говорить? А как всё будет проходить и зачем я вообще согласилась поехать? Да ещё в такую даль! А точно Бог есть? И наконец: А верю ли я в Него? И честно самой себе: Я не знаю, есть ли Он, чтобы верить в Него. Нет! Я не верю». Но что-то подсказывало мне сделать этот шаг. Шаг навстречу...
И вот мы на месте. Тот вечер помню хорошо. Батюшка ждал нас в своей сторожке. Звали его отец Дмитрий Дудко. Это потом я узнала, что жил он в Москве, а служил очень далеко от дома. Так и ездил по 4 часа в один конец. За проповеди власти перевели его на приход подальше от Столицы. Проповедовать священнику в советское время строго запрещалась.
Тогда я увидела перед собой человека небольшого роста. К шестидесяти, совсем седого. Он встретил нас приветливо, как будто знал давно. Усадил с собой за стол поужинать. Стали знакомиться. После ужина, с каждой из нас по отдельности беседовал в своем кабинете.
Подошла моя очередь. Вошла. Волнуюсь. Первое, что вижу — икона. Большая, в старинном киоте. Теперь уже знаю, это был Спас Нерукотворный. Перед иконой горят свечи. В комнате пахнет воском. Батюшкин голос: «Наташенька, ты уже взрослая. А взрослые люди перед крещением должны покаяться в своих грехах перед Богом». Сказал и посмотрел на ту икону. Я тоже посмотрела на Того, Кто на ней изображён, потом на батюшку... и вдруг увидела один и тот же взгляд! Взгляд полный любви. Этот взгляд располагал к доверию. «Покаяться в грехах»- прозвучало в голове. И я вдруг впервые осознала, что хочу доверить всё, что было на совести, Богу.
Батюшка выслушал мою исповедь. Первую, искреннюю. На следующий день мы с сестрой крестились.
Когда ехали домой, я уже не спрашивала себя, верю ли в Бога? Я точно знала, что верю. знала, что Он есть.
А на вопрос: как пришла к Богу, отвечаю просто. Это не я пришла к Нему. Это Бог пришёл ко мне! Просто надо сделать самому шаг навстречу.
Автор: Наталья Сазонова
Все выпуски программы Частное мнение