«Любовь в христианском понимании». Священник Роман Федотов

У нас в гостях был клирик храма иконы Божией Матери «Живоносный источник» в Царицыно священник Роман Федотов.

Мы говорили о том, что такое любовь в христианском понимании, а также что означают слова Христа: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня», и как эта заповедь может быть реализована современными христианами.

---

Александр Ананьев:

— Добрый вечер, дорогие друзья. В очередной раз суббота, в очередной раз чудесный закат и на закате за семейным столом вновь собрались ведущая Алла Митрофанова.

Алла Митрофанова:

— Ведущий Александр Ананьев.

Александр Ананьев:

— И их дорогой гость. Сегодня мы с большим удовольствием представляем вам священника, которого, насколько я помню, в программе «Семейный час» мы еще ни разу не приветствовали.

Алла Митрофанова:

— Нет.

Александр Ананьев:

— Клирик храма иконы Божией Матери «Живоносный источник» в Царицыно священник Роман Федотов. Добрый вечер, отец Роман.

Священник Роман Федотов:

— Добрый вечер, дорогие мои.

Александр Ананьев:

— Здравствуйте. Сразу вопрос в лоб, что называется, не разбегаясь. Любовь относительна или абсолютна? Может ли любовь быть больше или меньше, сильнее или слабее? Можно ли любить чуть-чуть, а можно ли перелюбить чрезмерно?

Священник Роман Федотов:

— Мне кажется, любовь это Господь. Господь это альфа и омега, это вечность. Наверное, трудно измерить любовь какими-то системами. Я думаю, подходящего существительного, прилагательного трудно найти, чтобы выразить все это.

Александр Ананьев:

— При всей нашей любви к русскому языку, а мы с Алечкой действительно очень любим русский язык, русскую литературу, грамотную речь, но мы понимаем и его несовершенство. Его самое главное, на наш взгляд, несовершенство это то, что любовь Александра к говяжьим сосискам, зажаренным на мангале, и любовь матери к ребенку называется одним словом любовь. Хотя у греков на этот случай есть два абсолютно разных слова. Я понимаю, что в русском языке словом любовь мы называем все. Я-то сейчас спрашиваю вас, скорей, про любовь в семье, любовь родителей к детям, любовь мужа к жене, любовь мою к моим родителям, например. В этом смысле любовь относительна или абсолютна?

Священник Роман Федотов:

— В моей жизни в самом ее начале произошел удивительный случай, когда мне пришлось сопоставить любовь к Богу с любовью к моим собственным родителям. Когда-то, наверное, в восьмом классе, я увидел объявление в нашей школе, что открывается воскресная школа от нашего храма, где я сейчас и служу, «Живоносный источник» в Царицыно, и мне очень захотелось туда пойти. Я, конечно, был поражен той любовью пастырей, которые приходили. В том числе отца Георгия, отца Александра Лаврина, которые нам говорили о Боге, мы вместе жарили хлеб с луком, мы ходили в походы, в паломнические поездки, первая литургия. И конечно, мне хотелось, как любому ребенку, поделиться той новой встречей, чем-то для меня до этого неведомом, непостижимом, что поразило все мое существо. Другими словами рассказать своим родителям о встрече с Богом. Это было самое начало, 99-й год, может быть, даже 95-й год, 90-е годы, в общем. Конечно, моя семья была не воцерковлена, папа у меня был сотрудник органов, мама была педагог. Единственно, кто в нашей семье верил, это была бабушка, она мне всегда рассказывала о святителе Николае. Так же я решил рассказать об этом своим родителям. Говорю, представляете, сегодня, такой двунадесятый праздник Успения Божией Матери, мы так здорово провели время, мы сегодня узнали о Богородице, о святых угодниках Божиих. Они так смотрят на меня, переглядываются и говорят: с тобой все в порядке, может, тебе врача вызвать, может, ты в какую-то секту попал? И вот я иду из воскресной школы, и мне хочется просто плакать, потому что на меня попал этот луч солнца, я понимаю, Господи, я очень люблю Тебя, я люблю Тебя больше всего на свете. И вдруг эта любовь встречается с любовью к тем, кто тоже для меня дорог, к маме, папе, которые жизнь свою за меня отдавали, которые меня воспитывали, которых я каждый день вижу. Но они меня не понимают. И что мне делать? Они конкретно говорят, все прекращай, больше туда не ходи. Действительно, эта история потом нашла свое продолжение, когда я их послушал, я поступил, как они хотели, такой есть колледж милиции номер два, где с 15-ти лет уже носят форму, где в 19 лет уже получают лейтенанта и права и пистолет. Я исполнил то, что они хотели. Но как-то так получилось, что познакомился я на дискотеке с моей будущей женой, она меня познакомила со своим папой, который был священником, а он меня познакомил уже с епископом. И я им заявил уже после того, как я закончил высшее учебное заведение, Государственный университет управления, за который они и платили. Уже была практика в органах власти города Москвы. И все, здесь начинается жизнь, богатая властью, деньгами, я им заявляю: я хочу стать священником и вообще уехать в деревню и там служить, далеко-далеко. И, слава Богу, что я сказал это за три часа до своего рукоположения, потому что они сорвались и всячески искали, чтобы меня вырвать оттуда. И здесь ты понимаешь, что, действительно, любовь к Богу должна быть безусловно выше, чем в данный момент к родителям. Мы сегодня как раз говорим об этом Евангельском повествовании...

Алла Митрофанова:

— Да.

Александр Ананьев:

— Я должен пояснить сейчас, действительно сегодня 30 июля в храме читается фрагмент Священного Писания, который, как мало какой другой, вызывает недоумение у людей. У меня тоже вызывает. У тебя вызывает?

Алла Митрофанова:

— М-м-м, скажем так, теоретический ответ мне известен.

Александр Ананьев:

— Вот. А сердцем принять невозможно.

Алла Митрофанова:

— А дальше...

Александр Ананьев:

— «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, недостоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот недостоин Меня». Невероятный по силе фрагмент и столь же трудный для понимания. Как можно любовь к родителям взять и ограничить, и специально сказать себе, что сейчас ты любишь своих родителей больше, чем они того заслуживают, тебе надо бросить любить родителей так сильно. Или, что еще сложней: так, ты сейчас любишь детей слишком сильно, брось любить своих детей слишком сильно. Или я неправильно понимаю этот фрагмент? Для этого давайте, дорогой отец Роман, сначала, что называется, исторический контекст. В каких обстоятельствах, для кого и с какой целью были произнесены Спасителем эти слова?

Священник Роман Федотов:

— Господь обращает Евангельское слово ко всем нам, людям, которые живут и в 21 веке, будут жить и в 22-м, и в 23-м. Но есть такое понятие «современники», и конечно, Он говорит народу, который был воспитан в определенной традиции, культурной традиции, иудейской традиции. Мы иногда упрекаем фарисеев, что они говорили: это чистое, это нечистое, это можно делать, а это нельзя — некоторая мелочность. Но они жили этим, они были воспитаны. Тут Господь возвещает новое учение, Нового Завета. Нужно, казалось бы, отказаться, родители говорят своим детям, которые услышали Христа: нет, нас сегодня законоучитель в синагоге учил так, а вы говорите по-другому. Или все наоборот. Конечно, в этом контексте нужно было измениться, нужно было в каком-то смысле любить буквально больше Христа, Который преподносит новое учение. Вообще Господь ведь говорил на арамейском языке.

Александр Ананьев:

— Вот, я чувствую, что какая-то проблема с переводом.

Священник Роман Федотов:

— Да. Там очень много всяких наречий, об этом идут долгие споры. Говорят, что нет там определенных степеней сравнения. Что слово «ненавидеть», например, просто любить меньше, любить больше или, вообще, отрешиться.

Александр Ананьев:

— Я где-то читал, в силу своего неразумия не вспомню источника, что вообще сам глагол любить на языке оригинала две тысячи лет назад имел несколько или кардинально иное значение, чем то, которое мы вкладываем в это слово сейчас. Тогда любить значило следовать за, почитать, считать своим авторитетом, вышестоящим человеком. Если кто-то кого-то любит, значит, он просто следует за ним. Вот и все.

Алла Митрофанова:

— Интересно. В этом смысле тогда эти слова Христа действительно обретают объем и масштаб.

Александр Ананьев:

— Вот, вот. Их очень трудно, во-первых, понять, во-вторых, очень трудно подобрать какой-то более точный по смыслу глагол. А в третьих, кто мы такие, чтобы менять глаголы в Синодальном переводе Священного Писания. А сама формулировка «кто любит детей больше, чем Меня» вызывает какую-то оторопь.

Священник Роман Федотов:

— Наверное, действительно, мы все имеем семьи, все имеем детей, и каждый день общаемся с нашими дорогим и близкими людьми, очень к ним привязываемся. Иногда действительно, можем услышать такую фразу, что для меня дети это все. И человек видит своим смыслом абсолютно во всем дело воспитания, дело ухаживания за своими родителями. И если не дай Бог что-то случается, это бывает очень тяжело видеть, особенно когда мы сталкиваемся с тем, когда отпеваем детей. Когда, например, мать готова взять из гроба этого малыша, ей трудно что либо сейчас услышать и что либо объяснить. Но, тем не менее, мы понимаем, что в этом контексте смерть совершенно ненормальна и неестественна для нас, потому что мы созданы для жизни и хочется, чтобы эта жизнь продолжалась, не хочется разлучаться с нашими родными и близкими. И ты понимаешь, что только поставив сейчас выше любовь к Богу, можно что-то понять. потому что Бог Сам Самого Себя отдает, не просто любит, а всех нас любит, любит до Креста. И он пришел, чтобы открыть для нас Царство небесное. Мы видим, как бегают вокруг нас дети, мы понимаем, что нужно сейчас что-то сделать, чтобы достать хлеб насущный, мы привыкаем к нашему дому, к нашим родителям, за которыми ухаживаем. Но с другой стороны, ты хочешь с ними быть дальше, ты хочешь с ними быть в вечности. И ты понимаешь, чтобы спаслась во Христе душа твоих близких, твоих родителей... такая мысль открывает, что значит любить Бога больше, что значит следовать за Ним, не бояться что либо оставить. Это тяжело для понимания, потому что думаешь, как я могу оставить. Хотя я задумался, когда священника рукополагают, он снимает колечко, он по сути дела говорит о том, что для меня сейчас становится служение Богу больше, чем служение своим родным и близким.

Александр Ананьев:

— Замечательное наблюдение. Я сейчас вдруг подумал, что раз слова Спасителя и ко мне обращены, то и я должен снять кольцо, отдать его жене, сказать: дорогая моя, я тебя люблю, но не сильно, Господь для меня важней.

Священник Роман Федотов:

— Нет, тут конечно, есть еще и практические соображения. Батюшка с кольцом, с Чашей, многие говорят о том, чтобы туда, не дай Бог, частички не попали. Но по сути дела, наверное, в жизни ведущего, в жизни священника так получается, что мало бываешь дома, и мало тебя видят дети, но вы видите друг друга каждый день.

Алла Митрофанова:

— Двадцать четыре на семь.

Александр Ананьев:

— Слава Богу, мы вместе работаем. «Семейный час» на «Светлом радио». Замечательный разговор с клириком храма иконы Божией Матери «Живоносный источник» в Царицыно священником Романом Федотовым. С вами Алла Митрофанова и Александр Ананьев. Вы ж батюшка многодетный отец?

Священник Роман Федотов:

— Да. У нас милостью Божией девять детей.

Александр Ананьев:

— Вот где школа любви. В вашей семье. Вот кому учебники надо писать, как правильно любить друг друга. Что я имею в виду? Если в семье растет один ребенок, весь стремительный бурный поток родительской любви изливается на этого ребенка. И ребенок вырастает в конечном итоге, как сказать, не изломанным, конечно, если ребенка любят папа и мама, то все хорошо, но без перекосов там невозможно. Я много общался, слава Богу, с многодетными родителями, они говорят, когда один ребенок, очень тяжело, когда два ребенка, очень тяжело, а вот когда уже пятый рождается, становится легче. Потому что ты начинаешь трезво с прохладной головой и легким сердцем относиться правильно ко всем своим детям. И учишь их правильно относиться друг к другу.

Алла Митрофанова:

— Как говорят, если в семье один ребенок, и он подошел к миске кота, то это скандал катастрофа, все пропало, ребенка срочно мыть. Когда два ребенка и один из них подошел к миске кота, то его за это просто отругают. Когда три ребенка и один из них подошел к миске кота, то это проблема кота.

Священник Роман Федотов:

— Да, действительно, завели еще собаку бигля, который теперь к наскальной росписи, которую обычные малыши двух-трех лет на обоях устраивают, добавляет обгрызенные ножки дивана, порванную обивку.

Александр Ананьев:

— Бигли прекрасные и невыносимые.

Священник Роман Федотов:

— Но они такие хулиганы, и тут нужно научиться любить всех и животных и детей. Вы совершенно правы, ты начинаешь здраво оценивать ситуацию, понимаешь, что это уже огромный по сути дела коллектив, кто-то из них всегда ревнует. Особенно сейчас я стал замечать, что с каждым ребенком или хотя бы с каждой возрастной группой, младшей, средней или совсем старшей нужно как-то отдельно провести время, куда-то с ними сходить, так будет более понятно. Малышам тяжело вместе рыбу ловить, кому-то не интересно лепить из пластилина, кому-то в поход пойти будет вообще тяжело. Да и они самое главное друг другу начинают помогать, сами являют свою любовь, потому что понимают, что у них есть какая-то ответственность. Правда, часто делим мы, кто будет посудомоечную машинку загружать, и бросаем жребий, и ругаемся, и выясняем отношения. Но с другой стороны, любовь... Мне понравилось, как они себя повели, у нас такой был случай, мы как раз говорили не так давно об ошибках, как их Господь исправляет. Я, наверное, сделал такую ошибку, что сорвал свою матушку с первого курса иняза Мориса Тореза. Она у меня, как раз мы не так давно вспоминали Францию лучезарную, должна была стать хорошим специалистом, переводчицей французского языка и мы поженились, у нас родился первый ребенок, и я, опустив глаза в пол, говорю декану: мы беременны и нам придется уйти. Она говорит: что вы хотите взять отпуск? Я: да. Прошло еще два года, я пришел к ней вновь и сказал... Татьяна Петровна, замечательнейший человек, декан французского факультета, такой интеллигент московский, человек, который действительно христианин, может быть, не очень воцерковленный. Так было до седьмого ребенка, потом она уже как ударила кулаком по столу. Нет, говорит, отец Роман, при всем к вам уважении, мы заканчиваем с вами и с вашей матушкой наш институт, и никакого другого диплома я вам просто не дам, о неполном высшем и так далее. И вот мы являли к маме такую свою христианскую любовь. Я на улице Остоженка мерз с семью детьми под окнами, пока мама сдавала очередные экзамены. Как же мне было приятно, когда ей вручали диплом. Татьяна Петровна встала и говорит: я вас прошу, дорогие учащиеся, встать и поаплодировать, потому что у нас первый такой случай, когда мама, тогда у нас было семь детей, закончила наш ВУЗ. Это был как гимн многодетности. Я думаю, ведь можем же, если захотим. Мы все там писали, все помогали маме, кто-то не поехал, кому-то пришлось в ванной закрыться, какие-то конспекты завершить, кому-то отменить свои поездки или отпроситься даже со службы, чтобы мама у нас закончила, слава Богу.

Александр Ананьев:

— У вас сценарий для хорошего фильма, отец Роман.

Алла Митрофанова:

— Как минимум.

Александр Ананьев:

— Это прекрасная история. Прекрасная история про матушку. Можно ли испортить чрезмерной любовью ребенка?

Священник Роман Федотов:

— Конечно, я думаю, можно. Хотя интересный подход в еврейских семьях, я слышал, что там детям можно практически все. Был в паломнической поездке и на Генисаретском озере был какой-то дом отдыха. Я смотрю, как сидят дети за столом, сбрасывают аккуратно, медленно, как обычно малыши, изучая чашечку со сметаной, с йогуртом со стола, и никто, вот никто даже не закричит. Причем, здесь сидит мама с пистолетом, папа с пистолетом, там особое государство военизированное. Это действительно любовь, это было для меня каким-то обличением. Я бы сейчас наверняка: что ж ты делаешь! Еще не дай Бог подзатыльник дал. А какие-то вещи, я слышал, связанные с любовью к родителям, с учебой или с уважением к культурным и религиозным ценностям — это табу, здесь человека нельзя баловать. Наверное, даже вспоминаешь, что тебе отдают все, тебя водят, тебе ничто не запрещают, тебе не с кем, может, своими игрушками делиться, наверное, можно испортить ребенка. Особенно потом, когда он сам уже будет иметь семью, ему все. Эти капризульки, закедоны тяжело увидеть, перенести. Я думаю, что да, можно чрезмерной любовью испортить.

Александр Ананьев:

— Это никак не коррелируется с нашим рассуждением о любви, которое у нас было в самом начале. Отец Роман, я пытаюсь сейчас, знаете, что понять. Действительно, Бог есть любовь, в значении этом любовью ничего невозможно испортить, она абсолютна, она не может быть больше или меньше, она как свет в темноте, она есть и все. А чем мы можем испортить? И если препарировать уже наши отношения с детьми и разобрать, сказать: так, хорошо, мы называем любовью некую совокупность наших эмоций, обязательств, наших амбиций, наших — чего еще? — заблуждений и еще масса всего. И посмотреть на этот весь букет и понять, что из этого может быть лишним, что из этого может быть недостаточным.

Алла Митрофанова:

— Не знаю, если позволите, я не очень понимаю. Чрезмерная любовь может быть от эгоизма от собственного парадоксальным образом вырастает. Понимаешь, мне кажется, что любовь может быть, скорей, неверно направлена.

Александр Ананьев:

— Любовь не может быть неверно направлена, моя хорошая.

Алла Митрофанова:

— Когда направлено на себя то, что должно быть направлено на других, то тогда она неверно направлена. Притча о блудном сыне. Отец, который сына отпускает, дает ему денег. В твоей терминологии, чрезмерно любящий, он бы там, наверное, запер бы дома, лег бы костьми, сказал бы: я для тебя все, все что хочешь куплю, только оставайся здесь. Здесь нет, здесь отец, который бесконечно уважает свободу своего сына, свободу его выбора и его путь. И мне кажется, что это как раз очень про любовь, а не про то, чтобы все были вокруг меня, потому что я всех смерть как люблю, страсть как люблю и, пожалуйста, будь при мне, я тебя привязываю к себе на всю жизнь.

Священник Роман Федотов:

— Я на примере своих старших детей сейчас, вы не в бровь, а в глаз. Я люблю тебя настолько, насколько ты соответствуешь моим представлениям об этой любви. Я люблю тебя, если ты меня слушаешь. Я хотел, чтобы ты стал юристом, хорошо, ты закончил четыре курса юридического факультета. Я хочу, чтобы ты стал священником, а старший сын мне заявляет: я хочу стать продюсером, я сейчас буду работать в кино. Я понимаю, что мне не хватает любви, я начинаю злиться, раздражаться. Другой у нас отпрыск, я смотрю, подсел на компьютерные игры, к моему сожалению, забросил ВУЗ, и я понимаю, что я не умею любить человека. Я иногда даже дохожу до ненависти, понимаю, что так не должно быть, должна быть какая-то социальная программа выполнена. Я люблю только тогда, когда, выходит, получаю, я не могу отдать. Вы правильно сказали, не могу отпустить, не могу дать свободы, не могу дать действовать Богу в их жизни, потому что считаю, что это мое, я привык этим распоряжаться. Знаете, как деформация родителей, их контролируешь, поэтому многодетные отцы или матери зашуганные, как в том мультфильме с обезьянками, и здесь, и там, и тут. Ты понимаешь, что нужно иногда просто расслабиться и дать действовать Божественной любви в твоих детях.

Александр Ананьев:

— Если вы расслабитесь, он вообще из-за компьютера не вылезет, вот в чем беда.

Священник Роман Федотов:

— Да, здесь на самом деле сложные вопросы, я до сих пор ищу ответы на них. Во-первых, ему уже двадцать лет, и тут достаточно сложно что-то ограничить, человек достаточно самостоятельный. Ну, ищешь, да, что для него открыть.

Александр Ананьев:

— Родительский контроль на компьютере вам в помощь. Сейчас мы прервемся ровно на минуту. У нас полезная информация на «Светлом радио». Что ты на меня смотришь с укором, жена? Ты, по-моему, недостаточно мужа любишь. Видите, какая блестящая манипуляция. А через минуту мы вернемся к нашему разговору о том, может ли любовь быть чрезмерной, можно ли любовью испортить, и по каким причинам мы недолюбливаем детей. И самое главное, в какой степени и каким образом к нам относится и нами реализуется заповедь, данная нам в Священном Писании: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня». Не переключайтесь, будет интересно.

Александр Ананьев:

— Клирик храма иконы Божией Матери «Живоносный источник» в Царицыно священник Роман Федотов сегодня в студии Радио ВЕРА в программе «Семейный час». Ведущие Алла Митрофанова и Александр Ананьев здесь вас приветствуют. Мы продолжаем разговор о люб-ви. Вы знаете, отец Роман, мне очень нравится искать какие-то сравнения, на которых становится более понятен предмет нашего разговора. Вот допустим, я люблю свой автомобиль. Я люблю свой автомобиль? Ну, да, наверное, люблю. Меня спросят, ты любишь свой автомобиль? Ну да, люблю. Но моя любовь к моему автомобилю очень четко определяется какими-то очень конкретными действиями. Если я люблю свой автомобиль, я буду следить за тем, чтобы он не эксплуатировался в условиях, когда его подвеска и лакокрасочное покрытие быстрее выйдет из строя, я буду регулярно ездить на ТО и вообще внимательно прислушиваться к состоянию своего автомобиля. Заезжая в магазин за лампочкой для фары ближнего света, я не буду выбирать дешевую, я выберу подороже, чтобы это было понадежнее и так далее. Заправляться на проверенных заправках. Вот в этом выражается моя любовь. А разве наша любовь к детям или наша любовь к родителям не должна точно также выражаться в очень конкретных поступках, в очень конкретных решениях? В конечном счете, сказано же нам, что любовь это не существительное, любовь это глагол.

Священник Роман Федотов:

— Да, любовь долготерпит, любовь милосердствует, она не ищет ничего своего и требует постоянного подвига, потому что есть действительно конкретные действия, которые многих людей останавливают. Например, от создания семьи. Только сегодня я говорил с одним человеком, который говорит, что я хочу отговорить свою девушку, чтобы она не делала аборт. Он говорит, что я буду тебе помогать, мы будем с тобой вместе, я тебя не брошу. А человек тот говорит: а я не хочу, вот не хочу просто лишить себя этой прекрасной жизни, тусовок, которые вокруг меня сейчас создались, и я не готова ограничить себя. То есть наша любовь, выходит так, несовершенна, мы все равно чего-то ищем своего, хотя иногда нужно отказаться. Нужно что-то такое сделать и даже в этой любви какие-то чудеса происходят. У нас есть храм в хосписе пятом онкологическом, буквально два дня назад я увидел любовь одной женщины к своему отцу, который не воцерковленный человек, говорит: батюшка, он и матом на меня ругался, и в храм-то никогда не ходил. Я специально сейчас из Голландии приехала к нему в хоспис, я не думала, что это может произойти, чтобы привести священника. Этот человек причастился три раза, три наших священника пришли к нему. И какие-то такие удивительные озарения пошли, благодаря любви его дочери к нему и соответственно его любви к Богу. Последняя фраза, которую он сказал, мне настолько запала в душу. Он говорит, что дай Бог, чтобы у вас все было хорошо, и не было лучше. Думаю, да, действительно, лучшее враг хорошему. Эта любовь может в самых неожиданных местах проявляться, но она должна всегда быть деятельной, совершающейся. И самое главное, она никогда не перестает. Потому что мы говорим всегда, даже когда расстаемся с близкими раз и навсегда, что мы вас будем по-прежнему любить. Приходишь, у нас много больничных храмов, в отделении интенсивной терапии, реанимации и часто люди рассказывают о состоянии клинической смерти, которую они пережили. Говорят о свете, который поглощает человека, который своей любовью его испепеляет, о совершенно другом ходе мысли. И часто слышишь рассказы о том, что люди, исполняясь любовью, видят своих самых родных и близких. Это тоже тебя мотивирует к тому, что любовь не перестает быть. Ты приходишь, молишься за них в дни упокоения, творишь за них какое-то милосердие, ты понимаешь, что рано или поздно ты с ними встретишься, она действительно не перестает и требует твоего участия.

Александр Ананьев:

— Замечательные слова, и в контексте того, что вы сказали, я хочу спросить вас вот о чем. Если предположить, что наша любовь друг к другу это совокупность каких-то поступков, именно так. Нельзя сказать, что я люблю свою маму, но при этом вообще ничего не делать для нее, абсолютно. Если ты любишь, то почему ты элементарно не позвонишь ей, почему ты не приедешь, почему ты не пригласишь ее на ужин в гости, почему не помогаешь ей деньгами? Почему, если ты любишь? Если любишь, то делай что-то. Чего нельзя делать по отношению к родителям и детям, что оттолкнуло бы нас от Бога, ибо сказано нам: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня». Вот это страшные слова «недостоин Меня», обращенные ко мне. Чего я не должен делать по отношению к своему ребенку или матери?

Алла Митрофанова:

— Ставить их на место Бога.

Александр Ананьев:

— Ну а как это вообще возможно?

Священник Роман Федотов:

— Очень даже возможно. Можно сделать так, что это станет...

Александр Ананьев:

— Объясните, я не понимаю, как можно поставить мать на место Бога?

Священник Роман Федотов:

— Можно, например, начать слушаться каких-то нехороших советов. Бывают же такие случаи, что люди говорят, особенно сейчас пандемия, ты вообще не ходи в храм. Как-то сказать: ты давай в эту паломническую поездку не езди, или с этой девушкой ты не венчайся. Хотя понимаешь, как в первой моей истории, я рассказывал, что родители потом, спустя некоторое время, спустя годы, могут совершенно по-другому посмотреть на ситуацию. Но тогда, я думаю, если бы я поставил их выше Бога, наверное, не видать бы мне священства, не видать бы мне и моей жены, хотя меня действительно отговаривали и от брака с ней, и от священства отговаривали. И здесь я говорю, Господи, Ты действуй, Ты мне подскажи, а может действительно угождать. Господь говорит, возлюби сначала Господа, а потом возлюби ближнего как самого себя. Здесь как раз выстроена эта последовательность, чтобы Бога на первом месте и потом уже своих близких, своих родных.

Александр Ананьев:

— Удивительно. Помнишь, Алечка, мы не так давно говорили с замечательным священником и он же психолог. Он говорит, как сложно, невообразимо сложно человеку осознать Бога и полюбить Бога. Для того чтобы полюбить Бога, надо как минимум, полюбить ближних, неудобных, мерзких, не всегда корректных, не всегда воспитанных, разных, начиная от бездомного у входа в метро Царицыно, заканчивая сотрудником ГИБДД, который сейчас тебя лишает прав. Всех одинаково, это вообще невыносимо, это невозможно. Бога еще сложнее, а это вообще невозможно. Тогда Господь говорит: ладно, хорошо, попробуй полюбить тогда хотя бы одного человека для начала, и дает тебе жену.

Священник Роман Федотов:

— Я тоже хотел об этом сказать.

Алла Митрофанова:

— И оказывается, что проще сотрудника ГИБДД полюбить.

Александр Ананьев:

— И через какое-то время ты понимаешь, что да, ты все понимаешь, но нельзя же так. Это же реально бесит, ну как так можно себя вести и говорить такие вещи...

Алла Митрофанова:

— Ты мне потом после эфира расскажешь, что ты имел в виду-то хоть.

Александр Ананьев:

— Я не про тебя.

Алла Митрофанова:

— Ах.

Александр Ананьев:

— И не про себя, неважно. Я опять сгущаю краски. И тогда тебе говорят: хорошо, тогда научись любить себя, возлюби себя хотя бы. Научившись любить себя, научившись уважать себя, свое тело, не распыляя его на всякие грехи, не сжигая его во всяких страстях буквально, ты научишься любить.

Алла Митрофанова:

— Умножая таланты, развивая себя, то есть любить себя это не мороженое на диване.

Александр Ананьев:

— Полюбив жену, ты научишься любить бездомного у входа в парк в метро Царицыно, а уже там, если тебе хватит мудрости, если тебе хватит сил, если тебе хватит ног пройти этот длинный путь, ты научишься любить Бога.

Священник Роман Федотов:

— Я с вами согласен. С годами, когда в супружестве находишься двадцать и более лет, понимаешь что любовью можно заразить человека, как такая эпидемия. И когда я вновь и вновь в своей жене начинаю видеть новое, открывать, она например, начинает носить какие-то мои конкретные немощи. Она поняла, что я сегодня очень поздно вернусь домой, что у меня на этой неделе не будет выходных. Ей очень что-то хочется сказать про меня и про еще кого-то, про моих братьев сослужителей, и вдруг она промолчала, и это меня зацепляет, и я понимаю, что это здорово. Я от нее ожидал чего-то другого, но она стала другим человеком, и мне в ответ тоже хочется что-то сделать для нее приятное, и мы как-то меняемся. Мы помогаем друг другу войти действительно в Царство Небесное. Самое высокое, что здесь происходит, ты начинаешь видеть в душе другого человека,.. вообще ты начинаешь видеть эту душу, ты начинаешь видеть образ Божий и понимаешь, что ты уже ответственный за то, чтобы не соблазнить — «горе тому, через кого этот соблазн приходит». Сейчас такие проблемы в семейной жизни, мы вспыльчивы, мы не хотим увидеть красоту в душе другого человека, иметь ответственность за него, потерпеть его, понести его немощи, что превосходит всякие пределы.

Алла Митрофанова:

— Если позволишь, Сашенька, мне бы хотелось, отец Роман разрешите, пример вспомнить про родителей, которые занимают место Господа Бога в жизни своего ребенка. Даже если этому ребенку хорошо за сорок. Знаю одного человека, ему за сорок, он не женат, были у него какие-то попытки создать семью, но там мама, она все время вмешивается. Короче говоря, как будто бы сын женат на ней, не в физическом смысле, а в каком-то внутреннем смысле он целиком и полностью принадлежит своей маме, и она к нему никаких женщин не подпускает.

Александр Ананьев:

— Это вообще не похоже на Бога.

Алла Митрофанова:

— Ты понимаешь, он на это соглашается, ему по какой-то причине так удобно. Ведь как делает Господь в притче о блудном сыне, он сына отпускает, дает ему свободу. Да, пусть он совершит ошибки, налепит ошибок, но это будет его жизнь, его путь, его опыт, он так станет взрослым, он так станет собой, он так достигнет полноты жизни. А я буду рядом, но это его дорога. А здесь наоборот. Мне кажется, что это история как раз про подмену понятий. Господь свободу человека уважает.

Александр Ананьев:

— Мне трудно оценить, я даже не понимаю о чем ты, о ком ты говоришь.

Алла Митрофанова:

— Это неважно, потому что это, к сожалению, архетипическая история. Например, если вспомнить «Грозу» Островского, там муж Катерины, Тихон, тоже такой подкаблучник, только не у жены, а у мамы, как мама скажет так он и сделает. Мама будет каким-то образом теснить невестку, то есть его жену, он будет на стороне мамы. Тот случай, когда родители начинают... мы с тобой просто с этим не сталкивались в нашей жизни, слава Богу, у нас очень деликатные родители, которые всегда настроены только на то, чтобы действительно помочь, остаться в стороне, не вмешиваться, не лезть. Но таких случаев много, и это как раз, когда родители претендуют на место Господа Бога в жизни своих детей.

Священник Роман Федотов:

— Я думаю, что Господь все равно даже такую ситуацию может исправить. Так может получиться, не будет у этой мамы, может быть, внуков, не будет невестки и ей, наверное, тяжело придется. Она, в конце концов, может столкнуться с упреком и обидами конкретными, когда ему 50-60 лет будет, что она резко вмешивалась в его жизнь. И или наоборот противоположный пример, когда мать готова отдать своих детей ради Бога. Мы вспоминаем Веру, Надежду, Любовь и матерь их Софию, когда человек ради того, чтобы дети спаслись, чтобы они следовали за Христом, готов принести их в жертву. Наверное, это очень тонкое чувство, когда мать понимает, что ребенок это дар Божий, не все идет по плану. Ты отдаешь всего себя, но иногда нужно прислушаться к Божественной тишине, какой у Господа план по отношению к твоим собственным детям. И тяжело, потому что претерпеваешь муки родов, может быть, особенности традиционного воспитания, национального воспитания. Хочется верить, что Господь может любую ситуацию исправить, и здесь как-то подскажет маме. Она потом какие-то внесет коррективы в своих своевольных решениях.

Алла Митрофанова:

— Отпустит, наконец, уже.

Священник Роман Федотов:

— Да, вы помните, кстати, с преподобным Феодосием? Мама тоже его там не отпускала в монастырь и била его и обратно оттаскивала. А потом, в конце концов, он стал монахом, основателем общежитийного монашества. Бывает так, что Господь все равно потом к спасению все приводит, к положительному результату.

Александр Ананьев:

— «Семейный час» на «Светлом радио». В студии клирик храма иконы Божией Матери «Живоносный источник» в Царицыно священник Роман Федотов. Алла Митрофанова, я Александр Ананьев. Я сейчас осознал, что все те, кто последовал за Христом, все апостолы, они все оставили своих детей, своих жен, свои дела, но в первую очередь своих родных. Насколько я понимаю, ни в Священном Писании, ни в житии апостолов нигде нет, что они вернулись в семью и дальше обнимали детей, воспитывали, отдавали их в ВУЗ.

Священник Роман Федотов:

— Я знаете, что смеюсь, мы иногда садимся с иеромонахами, я говорю: хорошо тебе, у тебя келья такая спокойная, семьи нет, можно просто сесть и оттопыриться и отдохнуть. Не надо закрываться в туалете, искать свое жизненное пространство, никто тебе не помешает, просто классно. Сходи помолись, полунощницу почитай. А он говорит: слушай, а тебе тоже хорошо, тебе что, плохо, с кем-то поговорить, голову свою матушке положишь на плечо и все как-то выскажешь от всей души, от всего сердца. Хотя где-то, наверное, в душе священник мечтает, что, Господи, я смогу каждый день быть на Радио ВЕРА, я смогу ездить по всем больницам, посещать всех людей, которые меня просят. И самое главное с ними долго говорить по телефону. В детской больнице, в которой я сейчас тоже нахожусь, я смогу ходить по всем этажам, и с требной сестрой мы будем уходить в двенадцать часов ночи, и вот тогда я... Нет, Господь вносит всегда свои коррективы. Наверное, в нынешнее время это скорей всего как исключение, чем правило.

Александр Ананьев:

— Я к тому, что не является ли такая модель поведения, такое поведение апостолов иллюстрацией того, о чем говорит Спаситель по отношению к родителям, к детям? Если ты следуешь заповедям, оставь детей, родителей, они потом. Если ты следуешь за Мной, оставь все.

Алла Митрофанова:

— Это не значит, что ты их брось. Помнишь эпизод замечательный? Отец Роман, у кого из Евангелистов про тещу апостола Петра сказано, которая лежала в горячке, и Господь пришел ее исцелил. Это же значит, что Петр привел своего Учителя, извините, к теще, которая болеет, или может в их доме вообще Учитель разместился и вся община апостольская.

Священник Роман Федотов:

— Да. Даже у нас, мне кажется, каноны Церкви предписывают, если человек хочет уйти в монашество, он все хочет бросить, он сначала должен договориться со своей женой, что все никаких претензий друг к другу не имеем, по доброй воле. Во-вторых, обязательно поднять своих собственных детей. Это какое-то крайнее понимание, мы можем столкнуться с какой-то страшной крайностью, когда человек так говорит. Особенно сейчас в свете апокалипсических событий, когда все меняется, он говорит: а я вообще пойду спасаться, я все брошу, всех вас брошу, уеду в Сибирские леса, к какому-нибудь старцу, и я так за Христом пойду. Но пойдет ли он за Христом? Или могут подростки шутить, как иногда бывает: вы же сказали идти в храм, причащайся, готовься, это прежде всего, Бог на первом месте, а машинку посудомоечную вы с папой сами загрузите. Можно все вот так.

Александр Ананьев:

— Но что же это значит? Я все никак не могу понять, как это реализуется, быть недостойным Его, с большой буквы? Как это понять, что значит быть недостойным Его? Я сейчас не обожествляю ни жену, ни родителей. Мне кажется, у меня очень правильное к ним отношение. Спросите меня, я достоин Христа? Да ну нет же.

Священник Роман Федотов:

— Тайна Христа в Кресте Господнем, той Жертвы, когда Господь, чтобы искупить нас от Закона и Клятвы, проливает Свою Кровь. Это недоведомо и непостижимо, та самая Жертва, тот самый ключик, который открывает все понимание, как быть оплеванным, заушенным и побиваемым для того, чтобы всех взять за руки и вести в Царство Небесное. Это Тайна Жертвы Христовой, та Справедливость, Которая распята на Кресте. Все идет иногда вопреки человеческим рассуждениям и законам. Иногда справедливость не может быть выше милосердия, закон не может быть выше любви. Поэтому в этом свете надо стараться понять. Иногда люди возвращаются с того света и говорят: там все не так, все. Как Господь говорит: не женятся, не выходят замуж.

Алла Митрофанова:

— Возвращаются с того света, вы имеете в виду после клинической смерти?

Священник Роман Федотов:

— Да, после клинической смерти. Они говорят о том, что ход мысли не такой последовательно логический, человек как-то раз и все перед собой сразу видит. Даже когда человек начинает возвращаться в свое тело, его тошнит, со своими собственными рассуждениями, начинает возвращаться боль, дебелость тела. Тут он совершенно воспарит, у него другое представление о реальности, о действительности. Мы привыкли в рамках социальных институтов, мы так воспитаны, у нас есть родители, у родителей есть тоже родители, и мы в этой системе плоскости координат все понимаем. А когда что-то меняется, не дай Бог, происходит трагедия, человек начинает задумываться: а что жизнь закончилась, если у меня ушли родные, близкие, и дальше она не будет продолжаться? И ты понимаешь, что ответ в той Голгофской жертве, которую принес Господь. Это, наверное, каждому Господь Сам открывает. Нельзя сказать, что это так и так, или дать какой-то совет. Как Божественное откровение индивидуально каждому человеку в конкретной ситуации. Человек понимает, что я так делал, я любил, иногда даже в упрек говорим. да я ради тебя деньги зарабатывал, заплатил за твое обучение, а ты... В этом разве заключается любовь, когда ты предъявляешь претензии и когда ты любишь с какими-то условиями?

Алла Митрофанова:

— Претензии это вообще уже не про любовь. Претензии это или какие-то ожидания. В идеале любовь это когда ты...

Александр Ананьев:

— Господи, Алечка, мы все состоим из претензий и ожиданий, мы все люди, как может быть иначе? Покажи мне человека, который не состоит из претензий и ожиданий?

Алла Митрофанова:

— Я знаю такого человека. Не буду называть, но я его знаю.

Александр Ананьев:

— Конечно это не я, конечно, конечно! Вот кто мужа недолюбливает. У нас осталось четыре минуты, дорогой отец Роман. Время пролетело незаметно с вами. «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, недостоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мной, тот недостоин Меня». Что делать-то? Каким был бы ваш ответ на вопрос: а что же делать?

Священник Роман Федотов:

— Последняя фраза о Кресте, наверное, самая главная. Когда приходят люди в храм и хотят венчаться, говорят: мы любим друг друга, классическая фраза. Как один батюшка говорил: у нас уже пятеро детей, мы пятьдесят лет в браке, только сейчас я понимаю, что такое любовь. А любовь это действительно, тяжелый крест, конец этой фразы это, наверное, есть ответ. Господь так говорит, что «иго Мое благо и бремя Мое легко есть». Даже когда мы собираемся нести крест супружеской жизни, мы всегда просим помощи у Бога и совершается таинство, «что Господь сочетает, то человек да не разлучает». Наверное, ответ такой — это несение креста, это тайна, которая приводит нас в Царство Небесное, это любовь, отдающая себя, любовь, уповающая на Бога и желающая спасения родным и близким, которые нас окружают.

Александр Ананьев:

— Если бы вы спросили меня: Александр, ну как, теперь вам понятно все? Если бы я был предельно честен, я бы сказал: нет, мне по-прежнему еще много чего надо понять, почувствовать, прожить, чтобы эти слова Христа до меня дошли. Пока я еще в пути, еще только в процессе, но благодаря вам, я сделал несколько очень важных шагов, думаю, что наши слушатели тоже. Спасибо вам большое.

Священник Роман Федотов:

— Храни вас всех Господь.

Александр Ананьев:

— Священник Роман Федотов сегодня был в программе «Семейный час». Вернуться к нашему разговору вы всегда можете на нашем сайте radiovera.ru. Не прощаемся надолго. Пока.