«Лазарева Суббота и Вход Господень в Иерусалим: история и смыслы праздников». Священник Антоний Лакирев

Нашим гостем был клирик храма Тихвинской иконы Божьей Матери в Троицке священник Антоний Лакирев.

Разговор шел об истории, значении и смыслах праздников Лазаревой субботы и Входа Господня в Иерусалим.

Ведущие: Алексей Пичугин, Алла Митрофанова

---

А.Пичугин:

— Дорогие друзья, здравствуйте!

Это «Светлый вечер» на светлом радио.

Здесь, в этой студии, приветствуем вас мы — моя коллега Алла Митрофанова...

А.Митрофанова:

— ... Алексей Пичугин.

А.Пичугин:

— С удовольствием представляем нашего гостя. Ближайший час — эту часть «Светлого вечера» — здесь, вместе с вами и вместе с нами, проведёт священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма в Троицке, в Москве.

Здравствуйте!

О.Антоний:

— Здравствуйте!

А.Митрофанова:

— В Троицке... в Москве... конечно, это... наши реалии, к которым довольно сложно привыкнуть. Тем не менее.

Ну, а тема нашего сегодняшнего разговора — я думаю, что она ожидаема вполне, и обусловлена календарём.

Вход Господень в Иерусалим — в ближайшее воскресенье. Лазарева суббота — преддверие этого праздника. Оба праздника — удивительные, замечательные, и оба праздника символизируют вход в Страстную неделю. И снова, и снова, сколько бы раз мы ни проходили через эти события, возникает вопрос: ну, как же так? Вот... как же так? Только что, на глазах у людей, совершается невероятное чудо и из гроба выходит мёртвый человек... вот, он мёртвым был четыре дня, и теперь снова жив... Христа с ликованием встречают в Иерусалиме, как Царя... и... в общем-то, те же самые люди, спустя 3-4 дня, будут кричать: «Распни Его!» И... простите за выражение... на голову это не налазит.

И, что ещё более, наверное, здесь настораживает...

А.Пичугин:

— А разве это не естественно... вообще... для нашего мира?

А.Митрофанова:

— Вот, понимаешь... когда я на эту историю смотрю со стороны, думаю, что, наверное, это такие, вот, законы, и прочая... но как только я задаю себе вопрос, а где была бы я, и не захватила ли бы меня, вот, это самое чувство толпы... у меня нет ответа. Потому, что я не была в такой ситуации, и мне очень страшно оказаться в моменте времени, где я ловлю себя на том, что стою я вместе со всеми и что-то подобное кричу... понимаешь?

И это вопрос, который невозможно себе не задавать. И — как себя проверить? И — как, в решающий момент, не оказаться в числе людей, кто кричит: «Распни Его!» Так или иначе. Потому, что проекции этой ситуации на нашу жизнь могут быть разными.

Вот, это вопросы, с которыми, мне кажется, важно было бы разобраться, и понять, есть ли какое-то противоядие, чтобы в этом, вполне человеческом и понятном стремлении сливаться с окружающим пространством, с теми людьми, которые, как кажется... ну... большинство... и, наверное, они правы... по-своему... как-то... чтобы не проглядеть в этом во всём самого главного, чтобы не поддаться, вот, на это... лёгкое решение.

О.Антоний:

— Давайте, начнём с того, что картина, которую Вы нарисовали, которую, собственно, измыслили средневековые византийские проповедники, неверна.

А.Митрофанова:

— Прекрасно! Давайте!..

О.Антоний:

— На сто два процента. Неверна. Вообще, всё было — не так.

Мы, давайте, постараемся без необходимости не обсуждать то, как плохо они, эти самые проповедники, умели читать, вообще — а они умели это плохо, и они, как правило, не читали, про что написано, а выбирали цитаты для своих богословских споров... оставим это на их совести и в их средних веках.

А, на самом деле, это две совершенно разные группы людей...

А.Пичугин:

— Да... я как-то про это тоже слышал...

О.Антоний:

— Поэтому, представлять себе, что... вот... это какая-то взбалмошная толпа, которая... то она кричит «осанна»... то она кричит «распни»... то она безмолвствует... да? Нет. Совершенно не так. Это абсолютно разные люди.

А.Митрофанова:

— Я на это надеялась...

О.Антоний:

— Вот, смотрите. Вход Господень в Иерусалим. Приближается Пасха. И, по совести сказать, прямо, вот... написано, конечно, «прежде шести дней Пасхи», но иногда исследователи, вообще, полагают, что и несколько раньше могло быть это событие... ну... там... на пару недель...

А.Пичугин:

— Простите, а можно уточнить? Потому, что у некоторых библеистов... не помню... у кого-то я это читал, что это же, во многом... вход Господень в Иерусалим — это карикатура на торжественный вход в Иерусалим... с другой стороны... Пилата...

О.Антоний:

— Ну... может быть...

А.Пичугин:

— А он перед Пасхой торжественно въезжал...

О.Антоний:

— Ну... я не уверен, что прямо таким мог быть мотив у Господа Иисуса.

Так или иначе... значит... вот, происходит некоторое движение Христа в Иерусалим, к Пасхе. Длится, на самом деле... как бы... заглядывать назад надо... за добрые полгода, когда, в начале ещё осени 29 года, начинают искать свидетелей обвинения, посылают за Ним соглядатаев, слушают, что Он, там, на какие вопросы отвечает... и так далее... искать, кто потом будет свидетельствовать на Синедрионе... то есть, то, что мы сегодня назвали бы следствием, или сбором материалов, компрометирующих Иисуса из Назарета, начинается задолго.

И, поэтому, когда Господь принимает решение вернуться из-за Иордана — потому, что «Лазарь, друг наш, умер» — поэтому Фома говорит: «Идём, и мы умрём вместе с ним!» — потому, что все, и Фома в том числе, понимают, что это путь смертельно опасный. Вернуться в Иерусалим — путь, смертельно опасный. Он, в общем, скрывается за Иорданом.

Я всегда это, кстати, вспоминаю, когда слышу или читаю разные слова про Фому «неверующего»... ничего он не был никаким неверующим! Это человек, который был в состоянии сказать: «Мы пойдём умирать вместе с Ним!»

И, вот, они движутся в Иерусалим через Вифанию. В это время, к Пасхе, в Иерусалим также идёт довольно значительное количество паломников из Галилеи — прямо, действительно, много. Господь в детстве тоже так ходил с Иосифом и Пренепорочной Девой. Это происходит каждый год, и регулярно, это — обычная вещь. Настолько обычная, что перед Пасхой паломников из Галилеи становится в Иерусалиме очень много. Арендовать комнату, чтобы справить Пасху, которая должна быть отпразднована в стенах Иерусалима, совершенно невозможно. Поэтому, давно возник обычай сдавать комнаты за сутки, праздновать на день раньше «галилейскую» Пасху — в четверг вечером... ну... по-нашему... мы бы так сказали.

Одним словом... множество галилеян. Настолько, что, прямо, жилищный кризис! Невозможно помещение снять! Вот, такое огромное количество людей идёт в Иерусалим. И они идут из Галилеи, где около трёх лет Господь Иисус — из одного селения в другое, из города в город — ходил, проповедовал, говорил в синагогах, совершал чудеса, о которых становилось известно. У каждого из них... там... может быть, через знакомых знакомых, но есть кто-то, кого Он исцелил, и есть понимание, Кто этот Человек, есть некоторое представление о том, что Он говорит о Боге — о чём Он свидетельствует. И это — радикально... как мы бы теперь сказали, «не бьётся» с тем, что процветает в Храме, вокруг него... вот... все эти архиереи, книжники, старцы народа... вот, вся эта религия.

Потому, что Иисус говорит о том, что для Бога — люди важнее всего. Иисус — вдруг! — говорит о том, что Бог любит людей. Для Него важна любая человеческая жизнь — грешная, не грешная... исправить, в конце концов, может только Бог... но Ему эти люди дороги. Любые.

И это — совершенно крышесносное откровение! Потому, что галилеяне, вообще, привыкли, что их считают людьми второго сорта, что они... там... какие-то религиозно неправильные... недостаточно регулярно ходят жертвы приносить... там... бить поклоны... и всё прочее. Ну, они к этому привыкли. Среди них много язычников... действительно, в чересполосицу этот участок — язычник, и сосед иудей, ещё сосед — опять язычник... и, вот, так, вот, всё сплошь. И, поэтому, их считают — ну, они, там... через забор с язычниками здороваются... не может Бог их принять. А Иисус — это тот, от кого они, впервые, услышали о том, что: «Вы — вот, вы! — нужны Богу. Несмотря на то, что кто-то вас считает чистыми, нечистыми — приходите ко Мне, и очиститесь! Но Бог вас — примет. И приходящего ко Мне не изгоню вон».

И эта совершенно невероятная вещь до такой степени поражает слушающих Иисуса, что невольно возникнет в голове мысль: «А что же... вот... там... эти, которые приходят свысока, через губу, поучать в синагогах, разрешать какие-то споры о законах, обычаях, и так далее...?» — вот, все эти фарисеи, как и фарисейские раввины, которые тоже нередко путешествовали по этой самой Галилее, и тоже народ этого добра навидался. И всё, что мы читаем про длинные одежды... председания в синагогах... любят, когда им говорят «учитель... учитель...» — вот, это, вот, всё — это всё на глазах жителей Галилеи. Тех, которые сегодня пришли в Иерусалим.

И... понимаете... они, конечно, знают, что придёт Христос. Придёт Христос. Должен. Обещано. Бог обещал. Кто Он будет?

Они знают, что, вот, эти, которые начальство в Иерусалиме — религиозное начальство, конечно, я имею в виду — они Иисуса совершенно не приемлют, просто на дух не переносят. Но когда эти все люди, стоящие у ворот Иерусалима, видят, как Иисус, несмотря ни на что... Они же тоже знают про опасность, они же тоже знают про следствия, к ним же тоже приходили эти дознаватели и «расскажите, не говорил ли Он, там, чего-нибудь эдакого... опасного и запрещённого?» Когда они видят, как Он приближается к городу Иерусалиму... вот, в сердцах возникает какое-то такое глубочайшее понимание, что, на самом деле, это, вот, Он — Спаситель мира. Тот, Кто принёс весть о Божией любви. Тот, кто принёс весть о том, что Бог готов простить и принять любого, кто согласится прийти, обратиться, очиститься... И тогда они, действительно, говорят: «Осанна Сыну Давидову! Вот, Он, действительно, Сын Давидов!»

А.Митрофанова:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА.

Напомню, что в нашей студии сегодня священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма города Троицка.

В преддверии праздников Лазаревой субботы и Входа Господня в Иерусалим говорим об этих событиях, и... ну, как всегда, наверное, о том, как Евангелие и на нашу жизнь тоже проецируется.

Отец Антоний, очень важное замечание, что, всё-таки, «Осанна! Благословен грядый во имя Господне!» и «Распни Его!», судя по всему, кричали разные группы людей...

А.Пичугин:

— Но галилеяне — они воспринимали ведь Его ещё и как «своего»: безусловно, это Человек, который всегда с ними, и, понятно, что, видя Его, входящего в Иерусалим — у них и реакция соответствующая...

О.Антоний:

— Конечно, безусловно... но и, кроме того, они гораздо лучше Его знали.

Посмотрим на другую сторону. Маленькая площадь перед резиденцией Пилата — ну, сколько там могло поместиться народу? Ну, 300 человек, от силы... от силы... максимум, 500... и то... они ничего бы уже не могли бы... не могли бы повернуться. И это — совсем другая толпа, которую туда нагнали по разнарядке фарисеи и книжники, и первосвященники. Большей частью, это — люди, от них экономически зависимые, и те, кто на них работают, содержатели лавок, которые платят арендную плату первосвященникам за, вот, этот, вот... валютный обмен и торговлю животными, что составляло основную... так сказать... долю личного дохода первосвященника и нескольких, близких к нему, семей. Вот, это — совершенно другие люди, которые понимают... ну, вернее, они, может быть, и вообще ничего не понимают — не слишком задумываются о происходящем. Но их — попросили туда прийти, мотивировав это чем-нибудь. Ну... они, действительно... им же надо семьи кормить! А, если им откажут от аренды лавки, что они будут делать? Они зависимы.

Вот, их туда настойчиво попросили прийти и сказали: «Вы будете кричать, вот, то...» Они вовсе не готовы признать в Иисусе из Назарета — даже если они о Нём что-то слышали — тем не менее, не готовы признать в Нём того, кто несёт откровение о Боге. Как это так? Он будет нам рассказывать, что Бог хочет милости, а не жертвы, и боговедения, нежели всесожжений... а как же мы? А куда же денемся мы? И, вот, эти все левиты, небольшое количество зависимых от них людей — ну, они собрались на... да... такое... трудно даже слово подобрать... любое будет выглядеть слишком современным... на такое сборище — потому, что «так надо». И, собственно говоря, поэтому так и легко первосвященникам манипулировать этой толпой. Скажут, кричи «распни», будут кричать «распни». Скажут кричать «миру — мир, труд, май», они будут кричать «мир, труд, май». Вот, такой толпой очень легко манипулировать.

И они — совершенно не хотят Иисуса, Он им, принципиально, не нужен! Отчасти, потому, что у верхушки этой толпы — очень хорошо устроенная жизнь, Очень сытная, очень комфортная. Они прекрасно приспособились к оккупационному режиму. У них есть специальные люди, которые будут взаимодействовать с Пилатом... вот, это, вот, всё... всё схвачено, всё устроено. И тут — приходит какой-то Человек, который предлагает... встречу с Богом. Непосредственный диалог, непосредственные отношения с Богом.

На самом деле, конечно, христиане, в какой-то момент, тоже поскользнулись на этом месте. Будем честны. И мы тоже, в общем, очень старательно выстраивали то, что апостол Павел называет «средостением», а некоторые — даже целый социальный слой, который думает и пропагандирует, что мы являемся посредниками между Богом и церковном народом, от них же первый есмь аз. Это такое у нас корпоративное искажение. Хотя, на самом деле, это — неправда вообще. Ни разу не правда.

Ну... с первосвященниками и книжниками, и фарисеями было ровно то самое! Они тоже были уверены, что «этот народ — невежда в законе, проклят он», и, если кто-то начнёт говорить, что хочешь с Богом встретиться — подними глаза к Небу и разговаривай, и всё! — этот человек враг. Он хочет разрушить всё, что мы так долго... как это... всё, что нажито непосильным трудом!

А.Пичугин:

— Я думаю... неужели, они боялись одного человека? Или... тут надо смотреть... нам наше традиционное представление о Евангельской истории, наверное, немного не даёт в полноте представить, сколько людей окружало Иисуса, и действительно ли они могли видеть в этих людях опасность?

О.Антоний:

— Во-первых, Господа Иисуса окружало не двенадцать человек, а, всё же, значительно больше.

Во-вторых, как только Он оказался среди толпы у ворот Иерусалима — галилейской толпы — вспыхнуло нечто! Они стали говорить: «Он — мессия!» — и это, в восприятии книжников, первосвященников, фарисеев, вообще, конечно, больше всего похоже на бунт. На то, что сейчас эти люди пойдут бунтовать, что-то делать... не знаю... кричать римлянам «янки, гоу хом!»... что-нибудь эдакое. Они же больше всего боялись, вот, любого изменения, понимая, что, на самом деле, положение их достаточно неустойчивое.

И, кроме того... ну... там, всё время... всё время... десятилетиями, год за годом, появляются какие-то люди, которые то с одной стороны, то с другой, начинают что-то пропагандировать, и кучи народу идут за ними.

Помните, потом, на суде в Синедрионе, уже над апостолами Петром и Иоанном, Гамалиил говорил членам Синедриона: «Оставьте их! Если это дело от Бога, вы не сможете противостоять, а если не от Бога, оно само разрушится...» — и вспоминал, там, нескольких, таких, вот, «мессий», которые, просто, всё время приходят. Потому, что... нормальный человек, живший в те времена, с очевидностью понимал, что так жить нельзя: «Так жить нельзя! Потому, что мы живём в каком-то бесконечном вранье! Что никакой свободы нет — есть только унижение человеческого достоинства. И, при этом, наши вожди говорят, что у нас всё хорошо. Что нас обирают, вообще, до последней нитки, и оплёвывают ещё при этом, а наши первосвященники говорят: «Всё чудесно, Бог это благословляет... и эти Пилаты всякие... бесконечные... это прекрасно!» — и жить было, действительно, по-настоящему тяжело, унизительно и страшно.

А.Пичугин:

— Да они, поколениями, другой жизни и не знали...

О.Антоний:

— Но они знали, что Богу это не нравится. Что Бог — на их стороне, понимаете? И это, кстати, одно из важнейших в возвещениях Господа Иисуса, в том числе. Не только всяких бесконечных лжемессий. И то, что Бог не одобряет, вот, этого порядка вещей, что Бог приходит спасти народ свой... да, «услышал голос народа Моего в Египте и иду избавить его»... вот, это для людей по-настоящему важно. Поэтому, да, конечно — первосвященники боялись, им было чего опасаться. Ну, и, кроме того, они больше всего боялись, что им предъявят римские власти претензию из-за того, что: «А куда вы смотрели? А почему вы допустили, вот, какое-то, там, шебуршение в народе?» — ведь, десятилетия и десятилетия и десятилетия до этого, ещё до Помпеи эта началась история, а уж, тем более, потом при Августе и Ироде Великом, тот, кто правит в Иудее, должен отвечать перед Римом за порядок. Ирод — справлялся с этой задачей, и Август им дорожил очень даже и его ценил.

А после Ирода всё измельчало. Он, хоть был и Иродом, но он был... действительно... как это теперь называют — эффективный менеджер. Да... понятное дело... любой Ирод...

Вот... И эти первосвященники — другого калибра. И им, действительно, можно предъявить претензию. Поэтому, да — для них это очень пугающая вещь. И, конечно... а что будет, если люди им скажут: «Знаете, ребята... идите вы со своими правилами лесом, а мы у Бога спросим. Помолимся, и Господь как-то даст нам ответ». И что им тогда делать?

А.Митрофанова:

— Я тут ещё вспоминаю фразу Великого Инквизитора... когда... помните... он Христа берёт под стражу, и в лоб задаёт Ему свой вопрос: «Зачем Ты пришёл нам мешать?» — и, по-моему, этим всё сказано. И, отчасти, наверное, ответ и на вопрос Алексея тоже. «Зачем Ты пришёл нам мешать?» — вот, это, вот, главное... «Ну, без Тебя же всё отлично устроили! Ну, всё ж так здорово было! Мы всё придумали... Ты, тут... какую-то свободу... людям... чтобы они были свободными... познайте Истину, и Истина сделает вас свободными... вот, это, вот, всё — очень сложно! А у нас — всё просто...»

О.Антоний:

— И есть ещё, ведь, аналогичная фраза, которую мы в этот контекст обычно не помещаем: «До времени пришёл Ты сюда мучить нас!» — говорят Богу бесы.

И, вот: «Нет, сейчас не время! Ты пришёл нас мучить! У нас всё было хорошо! Всё было схвачено, тихо и мирно!» Вот. И — да, они, поэтому, не хотят... не могут даже мысли допустить, что Иисус может, в самом деле, оказаться Тем, Кто приходит от Бога.

И я думаю, что это, в каком-то смысле, важнейшая сейчас для нас, такая, поучительная точка. Потому, что... способность усомниться в привычном и комфортном — это то, что отличает одну толпу от другой. Ну, и, в каком-то смысле, бескорыстное предстояние перед Богом, способность задуматься: а вдруг Он прав?

Представляете, если бы, может быть, у кого-то в Синедрионе — у Никодима, у Иосифа Аримафейского, у Гамалиила — может быть, были такие мысли: «А ведь может оказаться, что этот Человек — прав...» Ну, там... позднейшие предания говорят, что они не участвовали в заседании — наверное, так и было, мы не можем этого знать вообще — но, тем не менее... и это сразу меняет дело! Потому, что, оказывается, есть, к чему прислушиваться, о чём думать. Оказывается, к Нему можно прийти, с Ним разговаривать, и, в полном потрясении, сказать, что: «Наверное, действительно, спасение наше — это то, о чём Ты говоришь. А не то, что нам вкручивают, вот, эти самые профессиональные верующие...» Понимаете? Вот, такая, я бы сказал, довольно печальная картина. Потому, что, да — Вы в самом начале об этом говорили — начинаешь на себя примерять, в каком отношении к Иисусу ты оказываешься... ну...

А.Митрофанова:

— Это, вообще, ключевой вопрос!

О.Антоний:

— Да... по моим наблюдениям, у нас куда-то утекло между пальцами то, о чём Иисус говорит. Содержание нашей веры, то, как мы представляем себе жизнь христианина — не очень связано с возвещением Христа.

Ну, ты поймай, вот, за пуговицу православного христианина — случайно, на улице — и спроси его, про что говорит Иисус — нам? Ну, и наслушаешься какой-нибудь фольклорной лирики про Великий пост, и что-нибудь ещё. Ну, потому, что...

А.Пичугин:

— Традиция проще свободы...

О.Антоний:

— А потому, что это — способ устроить отношения с Богом без личной Встречи.

А.Пичугин:

— Ведь это — тоже сложно! Но... всё то, о чём говорится... давайте, вот, мы, буквально, через минуту вернёмся к этому разговору... у нас сейчас небольшой перерыв.

Напомним, друзья, что в гостях у светлого радио сегодня священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма Троицка.

Алла Митрофанова, я — Алексей Пичугин.

И, через несколько мгновений, мы снова — здесь.

А.Митрофанова:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается.

Дорогие друзья, напоминаю, в этой студии — Алексей Пичугин, Алла Митрофанова и священник Антоний Лакирев — наш гость, клирик Тихвинского храма города Троицка.

У Алексея, в продолжение нашего разговора — а он посвящён сегодня, напомню, праздникам... даже, точнее сказать, вчитыванию в Евангелие о праздниках Входа Господня в Иерусалим и Воскрешения Лазаря, и всем последующим событиям... продолжай!

А.Пичугин:

— Вот, буквально минуту назад, отец Антоний сказал очень важную вещь о том, что для кого-то христианство подменяется... личная Встреча с Богом подменяется каким-то набором... таким... традиционным набором того, что у нас принято называть христианством...

А.Митрофанова:

— Ритуальных...

А.Пичугин:

— Ну... ритуальных... это могут быть ритуальные, могут быть традиционные... которые, просто: «Вот, мы такие-то — потому, что мы такие-то, и, поэтому... тут... соблюдаем...»

Мне всегда было интересно: а мы, вот, этим — усложняем себе жизнь? Ведь, то, о чём говорил Спаситель — это безумно сложно, и та свобода, о которой Он говорил — она безумно сложна, с одной стороны. С другой стороны, вот, это методичное соблюдение букв — именно, букв закона, написанного непонятно когда, сложившегося за 2000 лет, а то и — какие-то вещи — гораздо раньше — вот, это, вот, слепое исполнение, вот, этих букв — оно, ведь, тоже невероятно усложняет жизнь человека...

То есть, мы, действительно, усложняем себе жизнь, или мы стараемся сделать, как — проще?

О.Антоний:

— Ну, всё-таки, я глубоко убеждён, что не задумываться о смысле того, что ты делаешь, гораздо проще. Хотя, правда, это — недостойно человека. Ну, это — другой разговор.

Нет, нет... вот... ну, устоявшаяся картина... так как-то принято... Бог — где-то там, далеко, и пусть там далеко и остаётся... потому, что — «страшно впасть в руки Бога Живого», конечно! Вот. Это, действительно, важное условие комфорта — отгородиться от Бога целым набором того, что мы можем себе поставить в заслугу.

Мы молодцы, потому, что мы — вон, то... у нас, там... что у нас правильное? Всё у нас правильное! Вероучение правильное, Богослужение правильное, обычаи правильные, фольклор правильный, подблюдные песни — тоже поются на нужную мелодию. Ты себя этим — ограничиваешь. Причём, ограничиваешь на максимальном расстоянии от Бога.

Где Дух Господень, там — свобода. И, в отличие от нас, Господь никогда не довольствуется такими отношениями на расстоянии. Поэтому, так, может быть, и радуются люди при входе Господнем в Иерусалим, говоря: «Ну, вот, Ты нас спаси! От всего этого... что происходит! Вот, Ты дай нам эту возможность, действительно, встретиться с Отцом!» И, поэтому же, те, которые этого не хотят, кому это неудобно, в данный какой-то момент... ну, вот... говорят: «Распни Его!»

Только мне казалось бы ещё очень важным обратить внимание на то, что и те люди, которые перед домом Пилата орут несусветное, они тоже Богу дороги.

Так, вот, понимаете... вот, это, вот, бесконечное: «Эти... иудеи... они плохие... они выбрали распятие Иисуса...» — они тоже ничего не выбирали! Их, в общем, вынудили, ими — манипулировали.

Да, позволять другим тобою манипулировать — недостойно, некрасиво, невзросло. И, да, действительно, надо как-то человечески возрастать, чтобы такого не было. Но, всё-таки... понимаете, вот... эта позиция «они плохие, а если бы мы были в Иерусалиме в это время», — как любили на Страстной петь византийцы — «мы бы так не сделали» — да точно так же бы сделали! Даже ещё громче бы орали. Понимаете?

Вот, поэтому, это тоже важно — не позволять себе осуждать, говорить: «Вот, они виноваты... а эти — не виноваты...» — ну... все мы, так или иначе... в общем... от Бога прячемся. Прячемся. И, в каком-то смысле, то, что происходит в Иерусалиме... ну, действительно, где ты окажешься? Среди тех, кто плохо понимает, что Иисус говорит? Кто восхищается тем, что Он чудеса делает? Тем, что, вот... помните, как хотели нечаянно прийти, взять Его и сделать царём? После насыщения пяти тысяч пятью хлебами — евангелист Иоанн об этом рассказывает. Ну, да... и мы, может быть, точно так же — корыстно, по большому счёту — надеемся на Него. Поэтому... это не ситуация, что одни — хорошие, молодцы, а другие — плохие... значит... ну, все хороши! Все хороши!

И... надо увидеть, какой кровью сердца Господа Иисуса всё это... как сказать... оплачено Божие прощение нам всем.

Если выбирать, конечно, лучше говорить: «Осанна Сыну Давидову!» Но, тем не менее, это тоже не повод для превозношения.

А.Митрофанова:

— Мне это ещё, знаете, что напоминает?

Готовила, тут, лекцию... простите... про «Шоу Трумана»... помните такой фильм? 90-е годы...

А.Пичугин:

— Ну, конечно, помним...

А.Митрофанова:

— Где, по сути, как мне кажется, как я его вижу, этот фильм — это... такая... киноязыком рассказанная всё та же легенда о Великом Инквизиторе. Где в фокусе внимания один человек, лишённый свободы, и огромное количество статистов, которые обслуживают эту иллюзию того, что он живёт реальной жизнью. Есть некий Демиург, который за всем этим стоит, который создал для него искусственный мир и говорит, что... в финале фильма он к нему обращается и говорит: «Если ты думаешь, что в реальности всё лучше, я тебя уверяю — нет. Я тебе создал, как раз, мир, который получше, чем тот, в который ты хочешь сейчас попасть. Там точно так же обманывают, там точно так же болеют, там точно так же умирают. Ну, в общем, только поверь — вот, у тебя здесь солнечно, тепло, сухо... и... в общем, зря ты собираешься отсюда линять!»

А что, собственно, происходит за кадром, вот, того, что в фокусе внимания «Шоу Трумана»? Миллионы зрителей, которые пристально следят каждый день за тем, что делает Труман, и сами не замечают, как... ну, в общем-то... они начинают: носить то, что носит Труман, покупать мебель, которая в доме у Трумана, есть то, что ест Труман, и, самое главное... это-то — ладно, это, в общем, принцип работы рекламы... но... они себя соотносят с главным героем, который живёт, вот, в таком, искусственном, мире. И, когда Труман начинает задаваться «проклятыми» вопросами: «А что в моей жизни по-настоящему важно и ценно? Сделал ли я что-то? Стал ли я тем, кем хотел стать?» — внезапно появляется его, так называемый, друг детства, который говорит: «Слушай... ну, а что ты на эту тему переживаешь? У нас у всех были свои мечты юности, у нас у всех... там... в школе мы какое-то будущее себе рисовали... с нами этого не случилось? Ну, вот, со мной тоже не случилось, но это же — ничего? Ну, мы все так живём. Это нормально, поверь мне! Вот, давай, мы лучше с тобой вспомним, сколько лет мы дружим...»

И, таким образом, он, по сценарию, вот, этого самого Демиурга, сотворившего этот искусственный мир, эту альтернативную реальность, которая... в общем-то... такая... как это сказать... уводящая человека от самых ключевых вопросов, он его в эту реальность, как бы, возвращает... то есть, он его всё дальше и дальше уводит от тех самых вопросов, которые — ключевые в жизни человека.

И зрители — миллионы зрителей — смотрят на это, и думают: «Ну... если у Трумана так, то, наверное, и у нас тоже всё нормально? Ну, значит, и не надо этими вопросами задаваться?»

И, вот, как работает легенда о Великом Инквизиторе, или та самая альтернативная реальность, созданная... может быть, даже и в Евангелии мы можем её черты обнаружить, да? Вот, те люди, которые стоят на площади, и кричат то, что им сказали кричать. Вот, как она работает в проекции на наше время. Ну, 90-е годы — это уже не совсем наше время, но, тем не менее, фильм-то — довольно современно выглядит. Когда, на самом деле, Труман берёт на себя смелость разорвать, вот, эту альтернативную реальность и вырваться в тот мир, где Божья правда существует.

О.Антоний:

— Я вам ещё один аналогичный сюжет приведу.

Некоего человека — вы, я думаю, узнаете, — у которого сначала было всё хорошо, а потом — всё хуже, хуже, и кончилось полной катастрофой. А друзья ему говорят: «Ну, нормально!...

А.Пичугин:

— И мы с Вами обсуждали этот сюжет недавно...

О.Антоний:

— ... Бог тебя за что-то наказывает». А он говорит: «Пока Он мне сам не скажет, я не соглашусь! Мне Он нужен! Пусть я виноват, пусть меня надо стереть в порошок, но пока Он мне не ответит... я не соглашусь на это всё». И Бог говорит: «Иов говорит о Мне правильнее, чем его друзья». Понимаете?

Или, как в 64-й главе Исайя Вавилонский... это 64-я глава Книги Исайи... говорит Богу: «Вот, если бы Ты расторг Небеса и сошёл!»

«Пока я не увижу Бога...» — вот, это, вот, желание, потребность Встречи какой-то такой... несогласие на меньшее, понимаете? Вот, что, действительно, важно.

Но, при этом... ну, жизнь такая трудная, что... ну, можно пожалеть. Можно... как сказать... не давать себе права тех, кто, вот, этой глубочайшей экзистенциальной потребности во Встрече не переживает... не давать себе права считать их людьми второго сорта.

Конечно, конечно... это ещё не... как сказать... не толпа перед дворцом Пилата, не то состояние людей, которое Бог хотел бы увидеть. Но... но, ведь, умирая, мы попадаем в руки Воскресшего Христа, и, поэтому... как сказать... нам есть, на что надеяться. Неважно, до какого уровня возрастания мы достигнем к этому моменту. Важно, что мы Ему небезразличны.

А.Митрофанова:

— Священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма города Троицка, проводит с нами светлый вечер. Мы говорим о Евангельских событиях Входа Господня в Иерусалим, Страстной недели, пытаемся разобраться, и, как всегда в разговорах с отцом Антонием, всё оказывается предельно актуально.

И, вы знаете, да — это, действительно, очень важный вопрос. Легко, читая Евангелие, стать на табуретку и, надев белое пальто, сказать: «Ну, уж я-то — не такой, как они!» А мы знаем о другом Евангельском сюжете, где целую притчу Господь рассказывает про персонажа, который говорит: «Господи, как хорошо, что я не такой, как они! Пощусь два раза в неделю... столько-то отдаю на храм... и, вообще, приличный человек...»

А.Пичугин:

— И оба ушли оправданными!

О.Антоний:

— М-м... вообще-то, нет. Нет. Это казусы переводов, которые...

А.Пичугин:

— На этом очень многие делают акцент, когда говорят про мытаря и фарисея, что «оба ушли оправданными».

О.Антоний:

— Алексей, проповедники чаще всего делают акцент на том, что им в данный момент нужно сказать — от них же первый есмь аз. В этом смысле, я ничем не отличаюсь от собратьев.

Тем не менее... На самом деле, есть немало мест в греческом тексте Священного Писания, которые подавляющее большинство переводчиков — не только на наши языки, заметьте... в общем... не рискуют перевести по правде.

Поэтому: нет. Господь говорит: оправданным в свой дом пошёл — вот, этот. А не, вот, этот.

А.Пичугин:

— Там вопрос в том, наверное — для меня лично всегда был, — что мне всегда казалось, что... оно так, как Вы говорите. Но... когда, как-то, я... где-то в храме ли услышал... или прочитал... не помню... про то, что «оба ушли оправданными», мне, как раз, стало казаться, что в этом больше правды какой-то Божией... Не потому, что нам проще: «Смотри, Господи, я — пощусь... все посты соблюдал... среду и пятницу соблюдал... сделал то, это, вот, это... и теперь — ну, как? Ты обещал! Оправдай меня!»...

О.Антоний:

— Да... я ещё один перевод предложу...

А.Пичугин:

— Да, сейчас... секунду... а, вот, в этом — какое-то есть высшее милосердие...

О.Антоний:

— На самом деле, поразительная черта Господа Иисуса, которая... вот... мелькнула в этих словах — прям, мы не обращаем на неё внимания — то, что, всерьёз говоря... помните, то, что, вот, пытаются переводить, как «более оправданным»... «менее оправданным... а Господь так говорит, что: «Знаете, ребята... если уж кто-то и пришёл оправданным, то, скорее, вот, этот, чем тот».

Вот, примерно, такая мысль за этими словами. Но нам очень трудно увидеть Иисуса, который не выносит определённого суждения. А, в данном случае, это именно так. И это тоже совершенно потрясающе. Потому, что Он оставляет какой-то шанс, надежду... да... которая нам не будет видна с этим мытарем и с этим фарисеем, которая только Богу принадлежит. Он только говорит, что если вообще кто-то из людей может оказаться оправданным, то, скорее, Бог примет, вот, того, кто — как этот мытарь, чем того, кто хвастается достижениями. Но, буквально, по форме фразы, конечно — вот, этот, а не, вон, тот.

А.Митрофанова:

— Ну... в Синодальном нашем переводе, если память мне не изменяет, формулировка: «И этот ушёл более оправданным, нежели тот», — вот, как-то, так.

О.Антоний:

— Да.

А.Митрофанова:

— То есть, более оправданным. Не то, что один — в Геенну огненную, а другой, сразу, ракетой — на Небо. А, именно, что... вот, этот, вот — более оправданный... именно, из-за того, что концентрировался на... фокус внимания его был направлен на... себя. А... ну, слушайте... при всём уважении к образованности фарисея, и к тем добрым делам, которые он делал, и к тому, какой правильный образ жизни он вёл... но... «Господи, хорошо, что я не такой, как, вот, этот...» — ну... оно... не знаю... у меня об этом... об это место у меня всегда... как это сказать... ранится... ну, царапина возникает внутри. Может быть, потому, что... я себя, периодически, ловлю на подобных размышлениях. Даже, если до конца... ну, как сказать... мне кажется: ну, нет... ну, что... да я сейчас про другое думаю... ну самом деле — нет. Как только я разрешаю себе, например, себя пожалеть, и, таким образом, сказать себе, что «а, вот, тот человек-то неправ», я ж то же самое делаю. Что я — хорошая, а он — нет. А Господь-то — по-другому... тут... в общем... как это... геометрическая прогрессия... да...

О.Антоний:

— И, вот, понимаете... возвращаясь ко Входу Господню в Иерусалим.

Есть — толпа людей, которые... по крайней мере, услышали от Иисуса, что в покаянии есть надежда. Что, вот, это: «Боже, милостив буди мне, грешному!» — не остаётся без ответа. И: «Приходящего ко Мне не изгоню вон». И они приветствуют Его, и говорят: «Какие бы мы ни были — косые, кривые, недостойные... и с язычниками общаемся... и, вообще... там... всё... ветчину ели в прошлом году один раз... всё равно, Боже, милостив буди мне, грешному! Этот Человек рассказывает нам о том, что Бог — не отвернётся от нас...» — вот, эта надежда на то, что Иисус о Боге рассказал, на то, что Иисус о Боге открыл, — это делает их, действительно, участниками этого торжества, когда они признают Его Царём Израиля. «Вот, Ты будь нашим Царём! Ты! Потому, что Ты открыл нам такого Бога!»

Ну, и вторая толпа, которая... вообще сама ничего... как сказать... ничего сама не хочет... которая не принимает для себя особо никаких решений. Чё сказали, то кричим.

А.Митрофанова:

— А... вот, в этом самом «Боже, милостив буди мне, грешному!» — молитва мытаря — там же... фокус-то внимания даже... вот, я сказала, что у мытаря фокус внимания на себе... на самом деле, нет. Он фокус внимания, как раз, на Бога переносит. Понимая своё состояние, будучи реалистом, адекватно оценивая своё положение, духовное состояние — фокус внимания переносит на Бога: «Боже...» — вот, оно!

А фарисей — рассматривает себя. И самолюбование это здесь, безусловно, имеет место.

То есть, получается, что перенос фокуса внимания... что, вот, какими бы мы ни были, отец Антоний, как Вы говорите — кривые, косые, хромые... там... чающие движения воды... — когда фокус внимания переносится на Бога, появляется надежда. Потому, что мы Ему небезразличны. Круто!

А.Пичугин:

— Тут, ведь, проблема в том, что мы... Понятно, что в истории мытаря и фарисея всё очень... предельно искренне, со стороны мытаря. У нас же часто бывает, когда мы обращаемся к Богу — от себя, от всего сердца, сами — мы, всё равно, это делаем потому, что «так надо». Не то, что нам в этот момент хочется. Не потому, что мы, в этот момент, чувствуем потребность. Но это — к вопросу, скорее, уже... о каком-то личном предстоянии.

А.Митрофанова:

— Ну, то есть... ты имеешь в виду, что, опять, мы каким-то ритуалом подменяем живое общение?

А.Пичугин:

— Нет, здесь не в ритуале дело, абсолютно! Это не значит, что ты читаешь какое-то правило в этот момент, ещё что-то... ты обращаешься к Богу, иной раз, потому, что тебе «так надо» в этот момент. Не потому, что ты хочешь это сделать. Ну, потому, что «пора бы, наверное, что-то и Богу сказать».

Что, не бывает, разве? Так бывает...

О.Антоний:

— Ещё как бывает...

Полезное аскетическое упражнение. Ну, потому, что мы же любим аскетические упражнения! Там... есть чего-нибудь... в таком духе... думая почему-то это нас приготовит к Пасхе — что, в общем, конечно, тоже...

А.Митрофанова:

— ... прилагательное... а не существительное...

О.Антоний:

— Да... вот... а, на самом деле... понимаете, вот какое полезное упражнение.

Вот, человеческая жизнь — твоя. Ты хочешь... я хочу быть христианином. Вот, есть — Евхаристия, где Бог питает нас собой. Ну, понятно, перед ней есть Литургия слова... Евангелие... всё само собой разумеется... всё. Вот, короткий момент — по большому счёту, 20 минут в неделю. От Символа веры до «Отче наш...» Ну, и Причащение. Полноценное участие — всем сердцем, всем умом — вот, в этом моменте благодарения Богу.

А дальше — нет ничего, только люди. Ничего нет. Никаких внешних проявлений, никаких... вот, это... что у нас тоже... мы страшно любим... «читать духовную литературу»... прости, Господи, да... вот — только Евхаристия, где Дух делает эти хлеб и вино твоей пищей — Телом Христовым и Кровью Христовой, и люди, и твоя работа. Вот — и всё. И больше ничего нет. Вот, это — аскетизм.

А не какие-то, никому не нужные, самоугнетения в духе фарисеев — что он и из того жертвует, и из сего жертвует... и с мяты, аниса и тмина.

Поэтому... действительно, когда Бог в центре внимания, незаметно для нас самих, Он напоминает нам о том, что: «Что вы сделали одному из малых сих, то вы сделали Мне». Это не про нашего Бога — разделять то, что ты износишь из сокровищницы сердца своего к Богу и к конкретным реальным людям.

А.Пичугин:

— Спасибо Вам большое за этот разговор!

Мы напомним, что в гостях у гостях у светлого радио сегодня был священник Антоний Лакирев, клирик Тихвинского храма Троицка. И мы...

А.Митрофанова:

— ... Алексей Пичугин...

А.Пичугин:

— Алла Митрофанова.

Прощаемся! До свидания!

Спасибо!

А.Митрофанова:

— И — с наступающим праздником Входа Господня в Иерусалим, и с Воскрешением Четверодневного Лазаря!

О.Антоний:

— Аминь.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Невидимая брань». Иеромонах Давид (Кургузов)
• Светлый вечер с Владимиром Легойдой
• «Еженедельный журнал» с Аллой Митрофановой. Выпуск 414

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов