«Крещение на Антиохийском подворье в Москве в советские годы». Елена Данилевская, Михаил Бочаров

У нас в гостях были филолог Елена Данилевская и её брат — адвокат Михаил Бочаров.

Мы вспоминали, как в советские годы крестили в Москве на Антиохийском подворье — в храме, где можно было принять крещение, не боясь последствий.

Ведущие: Алексей Пичугин, Ксения Толоконникова.

---

А. Пичугин:

— Дорогие слушатели, здравствуйте! Это программа «Светлый вечер» на светлом радио. Сегодня четверг, и как всегда в это время, в нашем эфире совместная программа музея исследовательского центра «Советский Союз: вера и люди» и нашей радиостанции, светлого радио. Ксения Толоконникова, директор музея — добрый вечер...

К. Толоконникова:

— Добрый вечер, дорогие друзья!

А. Пичугин:

— Я — Алексей Пичугин, и сегодня у нас в гостях — Елена Данилевская, филолог — добрый вечер...

Е. Данилевская:

— Добрый вечер!

А. Пичугин:

— Адвокат Михаил Бочаров — здравствуйте!

М. Бочаров:

— Добрый вечер!

А. Пичугин:

— И тема нашей программы...

К. Толоконникова:

— И тема нашей программы — крещение на Антиохийском подворье в Москве в начале 80-х годов. Мы не раз в наших передачах упоминали об Антиохийском подворье как об островке такой относительной свободы в Москве. Свободы в каком смысле? Что человек, желавший принять таинство крещения, мог туда прийти и быть уверенным в том, что таинство крещения будет над ним совершено, но нигде об этом не будет никаких записей. И в некоторых случаях это было весьма существенно.

И вот случай наших гостей, и в первую очередь Елены Евгеньевны — как раз из таких. И вот мы пользуемся возможностью послушать, так сказать, непосредственных участников вот этого таинства...

А. Пичугин:

— Здесь надо все-таки — прежде, чем мы передадим слово нашим гостям — надо такой краткий исторический экскурс сделать, ну совсем небольшой — ты не сказала, в чем проблема, а проблема заключалась в том, что долгое время... На самом деле это возвращалось, снова уходило...

К. Толоконникова:

— То есть, гайки то ослабляли, то закручивали вновь...

А. Пичугин:

— И где-то, наверное, с хрущевской антирелигиозной кампании — с конца 50-х — начала 60-х годов это окончательно утвердилось. Человек, который приходил в церковь, принимал участие в таинствах, и в первую очередь — в таинстве крещения — сообщали по месту работы, а если это ребенок — по месту работы родителей, если это взрослый человек — то ему на работу сообщали... Были исключения...

К. Толоконникова:

— Нет, ну конечно, люди старались обходить...

А. Пичугин:

— Да...

К. Толоконникова:

— Эту навязанную церкви советским государством практику...

А. Пичугин:

— Ну а даже если это партийные работники, глубоко партийные работники, и их детей крестили их религиозные родители — на это смотрели сквозь пальцы — ну просто потому что... Ну что ж тут поделать — ну Вы ж там, Петр Иванович, не знали, что Ваша матушка отнесла Вашего ребенка в церковь... Ну не знал, конечно, но так вышло — назад уж не воротишь...

К. Толоконникова:

— Вот, ну вот в случае с Антиохийским подворьем — вот насчет всех этих формальностей — можно было быть относительно «благонадежным». Елена Евгеньевна, насколько я понимаю, Вы работали в такой идеологически значимой сфере, да? Кем Вы были в эту пору?

Е. Данилевская:

— Да, я тогда летала бортпроводницей в аэропорту Шереметьево, и у меня был загранпаспорт, что было большой редкостью в советские времена — я была комсомолкой, и летала в капиталистические страны. Это было очень серьезно...

А. Пичугин:

— А о каких годах мы говорим?

Е. Данилевская:

— Это восемь... Крестились мы в 82-м году — то есть, это было 40 лет назад, начало 80-х...

К. Толоконникова:

— И как все это развивалось? Это было Ваше желание — принять крещение и крестить Вашего маленького сына, или нет?

Е. Данилевская:

— Когда родился Денис, наша тетя Манечка, Мария Бонифатьевна, решила, что обязательно, ну, покрестить младенца, и предложила нашей маме вот на Антиохийское подворье — там, где не записывают...

К. Толоконникова:

— А откуда она об этом узнала?

Е. Данилевская:

— Она была прихожанкой храма Ризоположения на Шаболовке, и там служили два батюшки, два Василия, и, видно, они были как-то в теме и сказали, что можно это сделать на Антиохийском подворье без записи... И служат там батюшки иностранцы, которые находятся, скажем так, в меньшей зависимости от существующего строя...

М. Бочаров:

— Я могу уточнить — я впоследствии занимался этой темой. Тогда работал такой 4-й отдел 5-го управления госбезопасности, и именно они собирали все сведения о тех, кто крестился, и в дальнейшем уже передавали на работу, в партком данные сведения. Соответственно, наша страна очень дружила с Сирией, а батюшка настоятель был... В настоящее время это митрополит Нифон...

Е. Данилевская:

— Тогда он был архимандрит...

М. Бочаров:

— Тогда он был архимандритом...

А. Пичугин:

— Но он до сих пор настоятель подворья?

М. Бочаров:

— Да, он до сих пор настоятель подворья...

К. Толоконникова:

— Я очень надеюсь, что нам удастся и его пригласить в нашу передачу...

М. Бочаров:

— Да... Значит, с Сирией никто ссориться не хотел, и они спокойно игнорировали все эти приказы и распоряжения госбезопасности...

К. Толоконникова:

— И священники из храма на Донской улице посоветовали Марии Бонифатьевне своих молодых родственников отвести на Антиохийское подворье. Если я правильно понимаю, речь шла в первую очередь о младенце...

Е. Данилевская:

— О младенце, Денисе...

К. Толоконникова:

— О Денисе, о его маме — то есть, о Вас, Елене, о Вашем брате Михаиле, который здесь у нас сейчас присутствует — вот крестить должны были как минимум троих человек...

Е. Данилевская:

— Ну, о том, что будут крестить троих, мы узнали гораздо позже. Собирались крестить только младенца Дионисия...

А. Пичугин:

— Вашего сына...

Е. Данилевская:

— Да, 7-месячного... А когда мы пришли уже в храм, нам начали задавать вопросы: «А кто крестный отец?». — «Мой брат Михаил». — «А он крещен?» — «Нет»...

М. Бочаров:

— Я долго вспоминал все события того дня... Когда мы собрались на Антиохийском подворье, нас выстроили всех в шеренгу. Стояла тетя Маня, наша мама, сестра Алена с ребенком Денисом на руках, и я...

К. Толоконникова:

— А Вам сколько было лет?

М. Бочаров:

— Мне было, наверное...

Е. Данилевская:

— 16...

М. Бочаров:

— 16-17 лет, я учился в 10 классе. Напротив нас стояла шеренга священников... Ну, священнослужители — они были в облачении, поэтому в каком сане — я, конечно, не помню. Руководил всем, как я теперь уже понимаю, отец Нифон. Было видно, что он, скажем так, не европейский...

К. Толоконникова:

— Внешность такая у него колоритная, да...

М. Бочаров:

— Он очень хорошо говорил по-русски, но с большим акцентом. Остальные батюшки говорили на хорошем русском языке, но беспрекословно слушались его. И вот когда, значит, отец Нифон спросил: «Кого крестим?», мы показали: «Вот младенчика». Дальше: «Так, кто крестный отец?». Показали на меня. Он подошел ко мне, отец Нифон, и говорит: «А ты крещен?». Я говорю: «Нет». «Так, кто крестная мать?». Это наша мама была назначена...

Е. Данилевская:

— То есть, бабушка младенца...

М. Бочаров:

— Да, бабушка младенца... Он подходит к ней и говорит: «А ты крещеная?». Она говорит: «Нет»...

Е. Данилевская:

— Она говорит: «Не знаю»... В блокаду все умерли — то есть, мы не знали... Ну вот вроде бы нет...

М. Бочаров:

— «А мать-то ребенка крещеная?». Говорит: «Нет»... И отец... Среди священников был ропот — они стояли, и просто у них глаза бегали...

К. Толоконникова:

— То есть, объем работ рос на глазах...

М. Бочаров:

— Ну, я не знаю, объем работы или...

А. Пичугин:

— Скорее не объем работы, а скорее отношение...

М. Бочаров:

— Отношение...

А. Пичугин:

— Такое среднестатистическое у священников обычно к тому, что некрещеные приносят крестить кого-то — оно такое... «ну давайте, может, вы сами сначала, да... а потом мы уже вернемся к разговору о том, кого вы принесли»... Я думаю, что это не вчера, не позавчера родилось...

К. Толоконникова:

— Ну да, наверное...

А. Пичугин:

— Канонически, наверное, это было абсолютно невозможно, соответственно — нонсенс... Поэтому вот такой небольшой ропот... Отец Нифон подходит к нашей тете Мане — он такой большой, а она такая очень маленькая, худенькая такая, стоит в беленьком платочке, он склоняется над ней и так смотрит таким очень добрым глазом, очень таким звучным голосом говорит: «Ну что, младенчика пришла крестить, да?». Тетя Маня опустила глаза, вся цветет, вот изнутри светится такая... Так глаза опустила, и говорит: «Ну, как Бог управит»...

К. Толоконникова:

— Ну то есть, она провернула, в общем-то, целую такую войсковую операцию, чтобы собрать всех вот этих вот птенцов некрещеных в одном месте, да?

Е. Данилевская:

— Да...

М. Бочаров:

— Да...

К. Толоконникова:

— Я думаю, что она-то как раз все понимала...

Е. Данилевская:

— Она все понимала, да...

М. Бочаров:

— Она все прекрасно понимала...

Е. Данилевская:

— Это был такой вообще...

М. Бочаров:

— Ход...

Е. Данилевская:

— Да, это был секретный договор нашей бабушки, нашей мамы... Потому что самая счастливая была наша бабушка Евдокия Ивановна — она нас в 10 лет называла нехристями — заслуженно, в общем-то, заслуженно; и когда она узнала, что будут крестить Дениса, она поняла, что нас покрестят тоже, и в общем, была очень счастлива...

К. Толоконникова:

— А как Вы относились к имеющему произойти событию — вот Вы, Елена? Вы — мать молодая, комсомолка, стюардесса...

Е. Данилевская:

— Вот мне сказали, что ради ребеночка это надо сделать — вот и все. Я мало что понимала и, честно говоря, не сознательно к этому подошла вот. И очень волновались все окружающие, потому что я могла просто вспылить, сказать... Мальчик был очень у нас неспокойный, трудно было с ним сладить, и в общем-то, я могла просто сказать, что все отменяется...

К. Толоконникова:

— Забираю ребенка и ухожу...

Е. Данилевская:

— Да, и вообще это все очень тяжело... То есть, ходили вообще на цыпочках и боялись спугнуть — вот чтобы не сорвалось это событие...

А. Пичугин:

— Друзья, напомним, что в гостях у светлого радио сегодня — филолог Елена Данилевская и адвокат Михаил Бочаров...

К. Толоконникова:

— А Вы, Михаил, Вы — подросток, в общем-то, юноша такой тоже, советский школьник — как Вы к этому отнеслись? К тому, что вот вам нужно в определенный день прийти на какое-то там Антиохийское подворье, и что-то там над вами будут совершать?

М. Бочаров:

— Меня сестра попросила... Вернее, она сказала, что надо крестить ее сына — моего племянника. А я его любил, я за ним ухаживал там, приезжал, помогал... Надо — так надо. То, что будут меня крестить или нет — я еще не знал и не понимал. Может быть, я, честно говоря, сейчас уже не помню...

Но я был довольно, скажем так, хулиганистый подросток, пил, курил... Ну комсомольцам нельзя ведь ни пить, ни курить... Но и креститься нельзя...

А. Пичугин:

— Вот это хорошее, знаете... Почему-то показалось, что это хорошая мысль: комсомольцу пить-курить нехорошо; креститься тоже нехорошо... Поэтому, наверное, правда, есть какое-то чувство противоречия, может, не с идеологией, но с какой-то идеей запретов. И крещение, даже если оно принимается неосознанно, даже если оно принимается без особой веры, без особого понимания того, где и что происходит — все равно это происходило более сознательно, чем просто если бы — «а ну ладно — почему бы и не крестились»...

К. Толоконникова:

— То есть, из некоего духа противоречия, да...

М. Бочаров:

— Я сейчас, честно говоря, не могу вот эти все ощущения свои вспомнить; но больше, конечно, мне кажется, превалировало, что, ну — надо для племянника...

К. Толоконникова:

— Что-то сделать...

М. Бочаров:

— Да, что-то сделать. Поэтому я сказал, что да. Сказали, что необходимо прийти с утра; не есть, не пить, не курить... И в белой рубашке. Для меня это было удивительно, но я все это выполнил...

К. Толоконникова:

— Для племянника...

М. Бочаров:

— Для племянника...

К. Толоконникова:

— И как происходило все дальше? Вот выяснилось, что помимо младенчика, есть еще великовозрастные младенцы...

М. Бочаров:

— Дальше отец Нифон, ну, решил так: ну, сначала крестить нашу маму — чтобы у нас уже была крещеная мама...

А. Пичугин:

— Всё в один день?

М. Бочаров:

— Сразу же всё, да... Потом...

К. Толоконникова:

— Пока не разбежались...

М. Бочаров:

— Пока... Потом крестить нас — меня и сестру; и после этого уже крестить самого младенчика. То есть, всех четверых. Ну и, соответственно, сам он, по-моему, покрестил нашу маму; после этого распределил нас с сестрой — нас крестили другие священники. Простите, я не помню — пытался восстановить, не получилось...

А. Пичугин:

— Там служил долгое время отец Вячеслав Винников — у него воспоминания есть про Антиохийское подворье, вот как раз в те годы... Ну, его уж нет с нами лет как 7, но...

К. Толоконникова:

— Ну тут да, надо отметить, что вот настоятелем был отец Нифон, а в основном служили, помимо настоятеля, там священники наши, русские...

То есть вот вас распределили по священникам...

М. Бочаров:

— Да. Меня крестили... Сейчас там находится клирос, и он отгорожен от общего придела храма — такая стена примерно 3 метра высотой, 2 в длину. И на ней расположены 2 иконы — Казанская Божией Матери и Пантелеимона целителя. Об этом потом еще скажу...

К. Толоконникова:

— Как Вы потом установили, потому что тогда Вы этого, естественно...

М. Бочаров:

— Конечно, тогда еще не знал. И вот меня завели на то место, поставили в тазик и... совершили крещение. Потом... Я, конечно, не все помню... Я помню, значит, когда уже младенчика крестили, окунали в купель (отец Нифон это делал), и где-то в середине... Да, кстати — где-то в середине нашего крещения появился еще один персонаж...

К. Толоконникова:

— А так храм был пустой, никого не было?

М. Бочаров:

— Да, никого не было... Появился еще один персонаж. Насколько я помню, он был в светлом таком костюме в бежевом, таком «кофе с молоком»... И он стоял у свечного ящика и внимательно за всем этим наблюдал. Был это мужчина, такой... армейская стрижка, среднего роста... Насколько я понимаю, это был сотрудник госбезопасности того самого 4-го отдела...

К. Толоконникова:

— Знак ГТО на груди у него, да — больше не знаем о нем ничего...

А. Пичугин:

— Но ни до... ни в смысле после этого вы никогда с ним не встречались, не контактировали?

М. Бочаров:

— Господь хранил...

К. Толоконникова:

— И что же этот персонаж?

М. Бочаров:

— Значит, когда мы уже... нас покрестили, мы с мамой — у меня на руках был младенчик Денис, и ходили вокруг купели — после этого нас выстроили, и когда надо было говорить «отрицаюсь тебе, сатана»...

А. Пичугин:

— Будете плевать...

К. Толоконникова:

— Да, и дуни и плюни...

М. Бочаров:

— Соответственно, нас выстроили...

К. Толоконникова:

— Лицом к западу...

М. Бочаров:

— К западу, да — «Повернитесь лицом к западу»... А как раз там был свечной ящик, где этот самый гбист находился... Нам говорят: «Ну, дуйте и плюйте»... Мы дули, плевали... Отец Нифон говорит: «Сильнее плюйте — что у вас, слюны нету? Дуть не можете? Сильнее! Вот он, сатана, плюйте на него»...

К. Толоконникова:

— Показывая на...

М. Бочаров:

— И мы плевали... Ну конечно, не долетало ничего... Но мы дули, плевали, как могли, и говорили: «Отрицаюсь тебе, сатана»...

К. Толоконникова:

— И что было потом?

М. Бочаров:

— Сначала, когда нас покрестили, отец Нифон... Меня заводили в алтарь, ребенка тоже заносили в алтарь, нас там... мы руками ничего не трогали...

К. Толоконникова:

— Это вас предупредили специально, чтоб вы прошли...

М. Бочаров:

— Да, чтоб мы прошли, посмотрели... «Единственный раз в жизни ты сможешь зайти в алтарь, и только сейчас»...

А. Пичугин:

— Есть разные варианты...

М. Бочаров:

— Ну да... Но по крайней мере, было так. Когда нас покрестили, отец Нифон показал нам... подводил нас к разным иконам, мы читали вместе «Верую»... На стене храма было две молитвы написано на церковнославянском: «Верую» и вторая — Божией Матери. И когда мы стояли еще... Да, он подвел меня к иконе Архистратига Михаила — там одна находится у входа в храм, а другая — на алтарной двери, на двери в алтарь. Он мне говорит: «Запомни, это твой святой». Вот Архангел Михаил...

Да, кстати, когда... перед тем, как крестить, один из отцов, который меня крестил, спрашивал: «А каким Михаилом его крестить?». Отец Нифон сказал: «Архистратигом Михаилом». А тот отец спросил: «Почему? А может, митрополитом Киевским»...

К. Толоконникова:

— Михаил Тверской...

М. Бочаров:

— Он говорит: «Сказал — Архистратигом, и все». И вы знаете, в дальнейшем я этот момент вспоминал, потому что у меня были сомнения... Еще, значит, такой момент. Когда вот мы стояли все в шеренге, и отец Нифон нам говорил уже заключительную речь — он сказал, что теперь мы уже крещеные, должны соответственным образом себя вести...

А ко мне он подошел и сказал, что... «Лгать нехорошо, сатана — это отец лжи, и ничто ложью оправдать как бы нельзя. Но, — говорит, — я тебе разрешаю говорить следующее примерно. Значит, если тебя будут спрашивать, когда тебя крестили, ты можешь говорить, что тебя крестили в детстве, в младенчестве, когда — ты сам не помнишь. Если тебя будут спрашивать, почему тебя крестили, ты можешь говорить, что у тебя бабушка... У тебя есть ведь бабушка?». Я говорю: «Да, есть». «Она у тебя верит в Бога?». Я говорю: «Да, верит». «...Она отказывалась сидеть с некрещеным ребенком»...

А. Пичугин:

— Интересно, что это ложью-то и не назовешь — хотя по факту и по внешним признакам она и есть...

М. Бочаров:

— Вот... И кто-то спросил: «А другим это можно будет говорить?». Другим, отец Нифон сказал, это не потребуется...

И вот, значит, у меня три раза в жизни были такие испытания...

К. Толоконникова:

— Когда Вам это потребовалось?

М. Бочаров:

— Да, отец Нифон прозрел это. У нас классный руководитель была, скажем так, богоборец. И периодически проводила такие мероприятия боевые по выявлению верующих. Мы вставали — те, кто крещен — или руки поднимали...

К. Толоконникова:

— То есть, она задавала вопрос?

М. Бочаров:

— Кто крещеный, да...

К. Толоконникова:

— Кто крещеный — поднимите руки...

А. Пичугин:

— Или встаньте... Соответственно, говорили, вставали... Ну я обычно сидел в те времена — ну, потому что я не был крещеный. Однажды нас водили в музей... Был урок атеизма, и нас водили в Кремль. Мы ходили по разным палатам. И экскурсовод, я так понимаю, была верующий человек. Было много икон, были кресты — я, честно говоря, сейчас не помню всего...

Я помню, что небольшой диспут завязался между нашим классным руководителем и экскурсоводом в отношении слова «благодать». Наша классная руководитель говорит: «Нету никакой благодати». Экскурсовод говорит: «Давайте проверим. Разделите свой класс на две половины — те, которые хорошо учатся и себя ведут, и которые плохо себя ведут и плохо учатся». Классный руководитель разделил нас на две половины соответственно. Экскурсовод говорит: «А теперь поднимите руки, кто крещеный». Те, которые хорошо учились, практически все оказались крещеными...

К. Толоконникова:

— А Вы-то где оказались?

М. Бочаров:

— Я был некрещеный...

А. Пичугин:

— А, это еще до истории с крещением...

М. Бочаров:

— Да... Ну в общем да, в разделе двоечников был, так там и остался... Это было до...

А после крещения в очередной раз наш классный руководитель проверяла наличие крещеных...

К. Толоконникова:

— Вот никак уняться не могла...

А. Пичугин:

— Она видимо... Дети же как: они до 15-16 лет вполне могут сознаться. Она таким образом выявляла свежекрещеных.

Е. Данилевская:

— Может быть...

А. Пичугин:

— А потом так: ой, а нет-нет, не крестили, не крестили... А уже все — уже есть подозрения...

К. Толоконникова:

— Первое слово дороже второго, да...

А. Пичугин:

— Но нам сейчас надо прерваться буквально на минуту. Я напомню, что мы сегодня говорим о практике крещения в советские годы, но не повсеместного, а в одном конкретном месте — в Москве, на Антиохийском подворье. Это самый центр Москвы, кстати...

К. Толоконникова:

— Меншикова башня так называемая...

А. Пичугин:

— Да, красивейшая Меньшикова башня, долгое время была самым высоким зданием в Москве, у нее еще когда-то шпиль был, которого, конечно, уже там не одно столетие нет, но тем не менее... Между прочим, рядом с Лубянкой. Что там, от Меншиковой башни, от Антиохийского подворья, от Михаила Архангельского храма до комитета госбезопасности было даже самым тихим шагом минут семь-десять... По Кривоколенному дальше туда вниз...

К. Толоконникова:

— Да, недалеко, в общем...

А. Пичугин:

— И мы об этом сегодня говорим — о том, как крестили на Антиохийском подворье, никуда не сообщая, в те годы, с филологом Еленой Данилевской, с адвокатом Михаилом Бочаровым. Елена и Михаил — брат и сестра, и их крестили в начале 80-х годов на том самом Антиохийском подворье, о котором сегодня идет речь. Мы продолжим буквально через минуту об этом говорить...

А. Пичугин:

— Возвращаемся в студию светлого радио. Напомню, что сегодня четверг, и как всегда в это время — наша совместная программа музея-исследовательского центра «Советский Союз: вера и люди». Ксения Толоконникова, директор музея, в этой студии, я — Алексей Пичугин, ваш ведущий, и с нами сегодня — Елена Данилевская, филолог, и адвокат Михаил Бочаров. Мы говорим о том, как крестили в советские годы в Москве на Антиохийском подворье — таком островке свободы и безопасности для верующих людей...

К. Толоконникова:

— И мы остановились — Михаил рассказывал нам о том, как экскурсовод предложила разделить классному руководителю свой класс, так сказать, на «агнцев» и «козлищ». Да, и оказалось, что «козлища» сплошь некрещеные, а наоборот — прилежные и послушные ученики — они крещеные...

И дальше, спустя какое-то время, когда Вы уже были крещеным, вновь происходит вот эта проверка — и Вы поднимаете руку?

М. Бочаров:

— Да, и я встаю вместе со всеми крещеными. Классный руководитель, конечно: «Как же так? Ты же был некрещеный!». Тут я сказал: «Ну, меня крестили раньше, и только об этом недавно сказали. А крестили меня потому, что бабушка отказывалась сидеть с некрещеным ребенком. Родителям надо на работу ходить — а кто с ребенком будет сидеть?». Сначала она попыталась что-то сказать против бабушки; но я напомнил, что она инвалид войны второй группы, была ранена в обороне Ленинграда — и преподаватель тут же оставила эту тему...

А. Пичугин:

— А сколько лет было классной руководительнице в то время?

К. Толоконникова:

— Ну, вам она, естественно, казалась очень старой — это я понимаю, да.

М. Бочаров:

— Ну, наверное, в районе 30, между 30 и 40...

А. Пичугин:

— Молодая женщина...

М. Бочаров:

— Да...

А. Пичугин:

— 50-х годов рождения, где-то так вот... Ну, конца 40-х...

К. Толоконникова:

— И для Вас это потом не имело никаких последствий, да? Вот это первый такой случай?

М. Бочаров:

— Это первый... Второй момент, второй случай был в армии. Замполит стал ко мне чего-то в душу лезть — за чашкой чая, когда на ночном дежурстве был — и выяснять по поводу крещения. Здесь мне то же самое пришлось сказать — что меня крестили в младенчестве, потому что бабушка отказывалась сидеть с некрещеным ребенком...

К. Толоконникова:

— И Вы говорили все это — и в первый, и во второй, и в третий раз — памятуя завет отца Нифона, да? Или как-то это естественно происходило?

М. Бочаров:

— Наверное, это происходило уже более естественно. Я, честно говоря, не помню... Ну, я помню, я запомнил эту фразу, что надо вот так говорить, что это вот как палочка-выручалочка для меня, она меня оберегает — и говорил именно так...

К. Толоконникова:

— И в случае с замполитом это тоже не имело никаких последствий?

М. Бочаров:

— Да, да... Бабушка... Кто-то пытался на бабушку говорить — и тут же я говорил, что это инвалид войны, на обороне Ленинграда...

А. Пичугин:

— А замполит? Ну, и с замполита такой же диалог произошел?

М. Бочаров:

— Да, точно такой же...

А. Пичугин:

— Ну, мне кажется, это достаточно распространенный случай...

К. Толоконникова:

— Вполне возможно, что замполит сам крещеный был, таким же образом...

А. Пичугин:

— Он старше Вас был лет на 15, наверное... Ну, ему там было лет под 40, как классной руководительнице...

М. Бочаров:

— Да... И третий раз — случай, когда я проходил партком. (смеется) То же самое — меня партком пытал, когда же меня крестили. Почему-то другим вопросов не задавали, а меня вот именно пытали — когда... крещен я или нет, почему крестился и когда... Вот это было...

К. Толоконникова:

— И Вы ответили все то же самое...

М. Бочаров:

— То же самое...

К. Толоконникова:

— И вот получается, как в русских сказках — трижды задается вопрос и трижды дается ответ... Елена, а для Вас... То есть, Вас никто не спрашивал? Вы стюардесса, Вы летаете в капиталистические страны...

Е. Данилевская:

— Да, мне действительно не пригодился этот совет отца Нифона — меня никто никогда не спросил...

К. Толоконникова:

— То есть, отец Нифон дал этот совет именно тому, кому он впоследствии понадобился... А что происходило дальше? Ну то есть, вот вы приняли крещение. В практике православной церкви человек, принявший крещение, вскорости после принятия крещения должен причаститься...

М. Бочаров:

— Извините...

К. Толоконникова:

— Об этом сказал вам отец Нифон?

М. Бочаров:

— Я вернусь еще на один момент — сейчас вспомнил его. Когда мы выходили из храма, уже все расходились — как, наверное, партизаны или как кто там...

К. Толоконникова:

— То есть, все расходились в разные стороны...

М. Бочаров:

— В разные стороны, да...

К. Толоконникова:

— Это было по предварительному, так сказать, сговору, или это естественно происходило?

М. Бочаров:

— Нет, это просто... И я помню, я выхожу — и у свечного ящика как раз стоял вот этот гбист. И он спрашивал списки у женщины, которая за свечным ящиком. А я зачем-то задержался там — я что-то пытался спросить, или что, я не помню; но я слышал, что он спрашивал списки. Она сказала: «Вот к батюшке все вопросы, к отцу Нифону»...

К. Толоконникова:

— Списки крещеных?

М. Бочаров:

— Ну да, всех нас... Все батюшки ушли через какой-то другой вход, а отец Нифон — он, видать, решил все это брать на себя... Он шел, и когда гбист обратился к нему за этими списками — он сказал: «Я по-русски не понимаю», и прошел мимо, все...

К. Толоконникова:

— Сказал по-русски...

М. Бочаров:

— Да, сказал по-русски...

А. Пичугин:

— Я знаю, что отца тогда Нифона некоторые были склонны обвинять в сотрудничестве с компетентными органами. Но я знаю также другую историю — что он... Пытались воздействовать на священников его окружения — священников из храма, с Антиохийского подворья, пытались им предлагать различные блага, если они будут доносить на него. Я знаю случаи, и вот о которых я знаю — священники отказывались. Пытались узнать о его контактах с иностранцами, и не только с иностранцами — с теми, кто к нему приходит на беседы. Ну вот, например, отец Вячеслав Винников, который вспоминал эту историю, он сказал просто: «Я ничего не знаю, вы лучше сторожа вызовите спросите — вот он всех знает, кто там приходит, кто уходит. Я никогда никого не видел»... Хотя понятно, что он там служил много лет...

К. Толоконникова:

— В данном случае впечатление такое складывается, что человек в костюме цвета кофе с молоком — он просто решил, так сказать, «на арапа» действовать. Я более чем уверена, что они знали, что в этом храме, так сказать, не выдают. Но — а вдруг...

А. Пичугин:

— Опять же, тут не поймешь, на кого нарвешься. Человек, который работает не в региональном каком-то отделе правления комитета, а прямо на Лубянке, буквально в километре от Антиохийского подворья, просто так вот нахрапом прийти и попросить списки вряд ли мог. Возможно, они так иногда приходили, скорее, надеясь на то, что наткнутся...

К. Толоконникова:

— Ну да, разведка боем...

А. Пичугин:

— На какую-нибудь новенькую тетеньку за свечным ящиком, которая пришла из другого храма...

К. Толоконникова:

— Конечно...

А. Пичугин:

— И наверняка кого-то сдаст...

М. Бочаров:

— Вы знаете, я думаю... Я бы не согласился. Потому что все-таки не надо их недооценивать — они работали, и работу свою они хорошо знали. Я думаю, если бы он знал, что никаких списков он не получит, он бы любого из нас задержал бы, доставил бы куда-нибудь в полицию, а дальше нас бы всех уже...

А. Пичугин:

— А за что задерживать-то?

К. Толоконникова:

— Ну а как... Какие основания к задержанию? Оснований никаких нет...

М. Бочаров:

— Захотел бы — задержал бы. Это госбезопасность...

А. Пичугин:

— Правильно... Ну госбезопасность демонизировать-то, наверное, не стоит, потому что...

М. Бочаров:

— Для установления личности, все — достаточно?

А. Пичугин:

— Смотрите, крещения проходили в московских храмах постоянно. То есть, крестины — это не что-то из ряда вон выходящее. Просто... И далеко не во всех храмах — это мы знаем прекрасно из одной из наших недавних программ. В храме прямо возле международного аэропорта Шереметьево многолетний настоятель этого храма там с конца... с середины 60-х до 2016 года, когда его не стало, крестил... И какие-то списки... Вот к нему надо было подойти прямо и сказать (это он рассказывает в своих воспоминаниях): я там сотрудник аэропорта Шереметьево... Вот у него там крестились ваши коллеги многие... Если он знал, что человеку что-то угрожает, он каким-то образом это проводил так, что никуда списки не шли. Понятно, что и к нему приходили, и он подавал какие-то, и с уполномоченным ему приходилось общаться; но вот комитет госбезопасности напрямую со священниками не взаимодействовал...

К. Толоконникова:

— Ну, тут... Я думаю, что тут комитету госбезопасности нужно было обозначать свое присутствие. То есть, вот эти вот... чтобы вот эти вот флажки — чтобы о них не забывали...

А. Пичугин:

— Если вы помните...

К. Толоконникова:

— Если вы немножко за эти флажки заступаете... Но они все равно есть! Вот такой эффект постоянного присутствия. Вот Михаил был курящим подростком, да? И ему, в общем-то... У него не было больших опасений относительно сотрудников госбезопасности, насколько я понимаю... А вот Елена, Вы думали о том, что это может быть сопряжено с какими-то рисками для Вашей карьеры?

Е. Данилевская:

— Да, вот это...

К. Толоконникова:

— Опасались Вы?

Е. Данилевская:

— Да, да... Вот тетя Манечка и сказала, что идем мы именно в такое место для того, чтобы избежать вот рисков на работе. И кроме меня рисковал еще папа...

К. Толоконникова:

— Ваш папа?

Е. Данилевская:

— Да, наш папа. Он был кандидатом технических наук, работал в НИИ прикладной физики, там полигоны, испытания — то есть, у него была секретность высокая. И папе, как мы потом узнали, вообще не сказали о том, что нас будут крестить. Потому что папа точно возражал бы. Папа узнал об этом спустя...

М. Бочаров:

— Мама тоже — она работала переводчиком...

Е. Данилевская:

— В НИИ, да...

А. Пичугин:

— Ну возможно, в НИИ даже больше угрожало, чем папе... Ну да...

Е. Данилевская:

— Ну да, сложно сказать... Секретность была у всех...

А. Пичугин:

— В вашем случае рисковали все, правда...

К. Толоконникова:

— Кроме, может быть, младенца Дионисия...

Е. Данилевская:

— Да, (смеется) Дионисий не ведал всего этого... А привез нас на машине мой свекор Валентин Александрович, который был офицером, и на тот момент служил в генштабе Министерства обороны...

К. Толоконникова:

— Ну, гремучая смесь!

Е. Данилевская:

— Да, да... Но он согласился сразу везти внука. Для конспирации он оставил машину где-то в соседнем переулке. В храм он не входил...

К. Толоконникова:

— А сам он был крещеным?

Е. Данилевская:

— Он был некрещеным, да, но с большим уважением всегда относился, и согласился сразу, что внука надо крестить...

К. Толоконникова:

— А Ваш... Вот сейчас речь зашла о свекре — а Ваш муж?

Е. Данилевская:

— Муж был тоже некрещеным, но он... Он был тоже военнослужащим, тоже рисковал — но не возражал...

К. Толоконникова:

— Он знал о том, что...

Е. Данилевская:

— Он знал, да...

К. Толоконникова:

— И был согласен...

Е. Данилевская:

— Да, Сережа был согласен...

К. Толоконникова:

— И я так понимаю, что крестившись в 82-м году... Мне почему-то... Вы не говорили, какой это был сезон, но мне почему-то представляется, что это было летом...

Е. Данилевская:

— Это было лето, да...

К. Толоконникова:

— Вот... Вы как бы отложили это, и об этом забыли?

Е. Данилевская:

— Да, мы об этом забыли... И я помню, что тетя Манечка нам говорила, нужно сделать что-то еще обязательно, и очень важное, и она меня об этом спрашивала. Но что это — я это поняла лет через 15...

А. Пичугин:

— А это уже 90-е, все открыто...

Е. Данилевская:

— Да... Это было первое причастие — которого у нас тогда не было. И меня несколько раз спрашивали, собираемся ли мы причастить младенца — я отмахивалась... В общем, очень стыдно, конечно, сейчас за то отношение. Ну вот так получилось, что первое причастие у нас было лет через 15...

М. Бочаров:

— Может быть, и больше...

Е. Данилевская:

— А может быть, и больше. То есть, мы забыли об этом на много-много лет...

А. Пичугин:

— Напомню, друзья, что в гостях у нас сегодня — Елена Данилевская, филолог, Михаил Бочаров, адвокат, и мы говорим о практике крещений на Антиохийском подворье в Москве в советские годы. Ну вот сейчас мы уже, переступив через порог перестройки, переходим к тому, что было в 90-е годы... А когда вы все-таки дозрели до первого причастия, вы тоже туда пошли — на Антиохийское, или куда-то еще?

Е. Данилевская:

— Нет, получилось так, что мы не могли вспомнить, что это было Антиохийское подворье...

К. Толоконникова:

— То есть, вы даже забыли, где вас крестили...

Е. Данилевская:

— Да...

К. Толоконникова:

— А Мария Бонифатьевна — она к тому времени...

Е. Данилевская:

— Да, в 92-м году Марии Бонифатьевны не стало, тети Манечки... И мы почему-то пошли на Афонское подворье. Мы помнили, что какое-то экзотическое название — и мы пошли на Афонское подворье искать место нашего крещения. Вот...

А на Антиохийском подворье я в первый раз причастилась спустя 33 года. То есть, получается, что 40 с лишним лет назад нас там крестили, и причастилась я там спустя 33 года после крещения...

К. Толоконникова:

— Михаил, Вы хотели что-то дополнить?

М. Бочаров:

— Да, когда наша семья узнала, что нас крестили — конечно, бабушка была счастлива безмерно; а отец ходил смурной...

К. Толоконникова:

— То есть, он узнал об этом...

М. Бочаров:

— Конечно, после крещения, да. Месяца два он ходил сам не свой — ждал, откуда прилетит... Но потом расслабился, и как-то спокойно выдохнул.

А бабушка... Великой тайной...

К. Толоконникова:

— Когда мы говорим о бабушке, мы говорим о маме отца, правильно?

М. Бочаров:

— Да, да, Евдокия Ивановна... Бабушка — она когда узнала, что нас крестили, она у меня все время выспрашивала: как, где, что, что там было... Говорит: «Где тебя крестили?». Я говорю: «Ну вот там было две таких картины — ну там женщина с ребенком, ну и мужик какой-то»...

К. Толоконникова:

— Вот я как раз хотела спросить об этих иконах...

М. Бочаров:

— Да... Она говорит: «Как, какие картины могут быть в храме... Было что-то вокруг головы?». — «Ну, что-то такое золотое». — «Это же святые! Это Божия Матерь! Как ты можешь так говорить...»

К. Толоконникова:

— А дома у вас не было, у бабушки никаких икон?

Е. Данилевская:

— Нет, нет...

К. Толоконникова:

— Или вам не показывали?

А. Пичугин:

— Была практика убирать иконы...

К. Толоконникова:

— В шифоньер...

А. Пичугин:

— В секретер, в шифоньер, да... Музей у нас даже есть...

Е. Данилевская:

— Да, но бабушка у нас была истинно верующим человеком, она читала молитвы... И потом через много-много лет...

К. Толоконникова:

— Которая вас «нехристями» называла?

Е. Данилевская:

— Да... Заслуженно «нехристями», да... И спустя много-много лет я услышала одну редкую молитву, и я вспомнила, что я ее слышала от своей бабушки. Она и молитвы читала перед сном, и...

А. Пичугин:

— А редкая молитва — это какая?

Е. Данилевская:

— Редкая молитва — это молитва Божьей Матери... Я вспомню, сейчас...

А. Пичугин:

— Хорошо... А вы с отцом Нифоном, впоследствии уже епископом Нифоном, встречались?

М. Бочаров:

— Сейчас я хотел дальше досказать...

К. Толоконникова:

— О картинах...

М. Бочаров:

— Да... Вот бабушка меня заставила, вернее, упросила, не знаю, как-то заставила съездить туда. Я туда приехал уже один...

А. Пичугин:

— А, то есть, Вы помнили, где это было?

К. Толоконникова:

— Тогда, в тот момент...

М. Бочаров:

— В тот момент, да... И я ходил, все запоминал, переписывал...

К. Толоконникова:

— А крещение происходило, я так понимаю, в храме Феодора Стратилата, в малом храме, в зимнем храме вот Антиохийского подворья...
М. Бочаров

— Да... И я ходил переписывал, что на стенах, какие-то молитвы — ну, они были на церковнославянском, но я как мог, своими каракулями перерисовывал...

К. Толоконникова:

— Для бабушки?

М. Бочаров:

— Для бабушки, да... Ну она сказала, чтобы я там все... Значит, я описал ей иконы, которые, соответственно, это была Казанская икона Божией Матери и целитель Пантелеимон, когда я сказал...

К. Толоконникова:

— А почему она с Вами не поехала?

М. Бочаров:

— Ей было очень тяжело передвигаться...

Е. Данилевская:

— Да...

М. Бочаров:

— Она все-таки инвалид была... И после этого... Вот этот момент — он, конечно, тоже сыграл большую роль. Потому что когда мы искали, где нас крестили, я заходил в разные храмы, и я понимал, что это не то...

К. Толоконникова:

— Не узнавали...

М. Бочаров:

— Да, я не узнавал это место. И когда я пришел вот в храм Феодора Стратилата, я увидел, да, эту икону Божией Матери Казанскую, и взгляд...

К. Толоконникова:

— Пантелеимона...

М. Бочаров:

— Да, Пантелеимона целителя — другого такого, мне кажется, нигде нету, как рентген — и я сразу же вспомнил это место. В дальнейшем мы уже установили и дату рождения — 6 июля...

К. Толоконникова:

— Крещения?

М. Бочаров:

— Да, крещения...

А. Пичугин:

— Кто-то ее помнил из ваших родственников?

Е. Данилевская:

— Мы эту дату вспоминали очень-очень долго. И когда родился мой внук Димитрий...

К. Толоконникова:

— То есть, сын младенца Дионисия...

Е. Данилевская:

— Да, у Дионисия родился сын Димитрий... И я достала тетрадочку с записями о моем сыне Дионисии и стала листать эту тетрадочку...

К. Толоконникова:

— Такую обычную тетрадь молодой матери — первые слова ребенка...

Е. Данилевская:

— Да...

К. Толоконникова:

— За 44 копейки тетрадка, понятно...

Е. Данилевская:

— Да, да, сколько зубов в каком месяце... И там была запись: «Поездка на Кировскую»...

А. Пичугин:

— Хм, а Кировская — это Чистые пруды...

Е. Данилевская:

— Да, это нынешние Чистые пруды. То есть, я даже записала для конспирации вот такими словами... И было это 6 июля — как оказалось потом, день Владимирской Божьей Матери...

А. Пичугин:

— Тысяча девятьсот восемьдесят...

Е. Данилевская:

— Второго года...

А. Пичугин:

— Так с владыкой Нифоном вы потом встречались где-то?

Е. Данилевская:

— Спустя 33 года я причащалась у него... Но конечно...

А. Пичугин:

— Не подходили?

Е. Данилевская:

— Не подходила, ничего не говорила...

А. Пичугин:

— Ну он узнаваем — я смотрел его фотографии 70-80-х годов — он... Понятно, что он сейчас седой уже такой человек, в возрасте...

К. Толоконникова:

— Грузный несколько, да...

А. Пичугин:

— Но он все равно очень узнаваем, и похож, конечно, внешне — никогда не спутаешь...

М. Бочаров:

— А его голос! Голос, и как он говорит — это настолько красиво и настолько сильно — его не перепутать...

К. Толоконникова:

— Это вы запомнили вот с того дня, или вы с ним впоследствии общались?

М. Бочаров:

— Ну после этого, когда мы восстановили нашу дату крещения... Во-первых, я стараюсь на этот день тоже, Владимирской иконы Божией Матери, приходить в этот храм причащаться, и на праздник Феодора Стратилата — 21-го... Вот два раза в году, летом и зимой, тоже стараюсь приходить...

К. Толоконникова:

— На Феодора Стратилата, да?

М. Бочаров:

— Да...

К. Толоконникова:

— Вот именно причаститься в этом храме...

М. Бочаров:

— Да...

К. Толоконникова:

— Я так понимаю, что вы с Еленой... Ну нельзя сказать, что вы в каком-то тандеме постоянно находились — то есть, вместе пошли в храм, вместе в первый раз причастились... Все-таки пути были как-то различны... Как это происходило, Михаил, в Вашем случае?

Е. Данилевская:

— Ну вот мы вместе искали место... То есть, в 82-м году мы еще помнили — то есть, Миша в 82-м году пошел искать, чтобы бабушке описать этот храм — мы помнили; а лет через 15 мы начали искать вот... С Афонского подворья...

М. Бочаров:

— Да, ну здесь история, конечно, сложная. Если сказать так, что более-менее осознанно мы стали где-то только в 2012 году посещать храм, а до этого... Моя история, конечно, такая... Я приходил несколько раз в храм, и меня батюшки причащали — но вот при таких обстоятельствах.

В первый раз, я помню, я отстоял всенощную, батюшка сказал: «Те, кто желают наутро причащаться — ни есть, ни пить нельзя». Наутро я не ел, не пил, но покурил. И когда пришел, подошел к чаше и открыл рот — все, наверное, услышали этот запах смердящий...

И вот батюшка говорит: «Ты что, курил?». Я говорю: «Так говорили не есть, не пить — я не ел, не пил». И опять открыл рот. Батюшка меня причастил.

Второй раз было...

К. Толоконникова:

— Второй раз Вы уже знали, что не есть, не пить и не курить?

М. Бочаров:

— Да, что курить тоже не надо... Второй раз это было в храме Петра и Павла на Новой Басманной...

К. Толоконникова:

— В Лефортове?

А. Пичугин:

— Нет, нет... На Новой Басманной, у трех вокзалов...

К. Толоконникова:

— А, все-все, поняла, да...

А. Пичугин:

— Который якобы по рисунку Петра I вот...

К. Толоконникова:

— Да...

М. Бочаров:

— Там, я помню, стоял на исповеди — меня исповедовали и спросили: «Ты вообще молитвы читал?». Я говорю: «Да, читал». — «Какие?». Я говорю: «Отче наш». — «А еще чего?». — «Ну, еще чего-то читал». Мне говорят: «А правило читал?». Я говорю: «Какое правило?». Батюшка улыбнулся и говорит: «Ну ладно, иди причащайся»...

К. Толоконникова:

— Имелось в виду правило ко святому причащению...

М. Бочаров:

— Ко святому причащению... Вот понимаете... Хочу сказать большое спасибо этим батюшкам, потому что эта благодать, которую я получил — она незаметно стала действовать во мне... И как вот Тертуллиан говорит, душа человека — христианка, она ищет Христа; и моя душа стала тоже искать Его... И постепенно, постепенно мы стали уже воцерковляться...

Если бы в те разы меня «отфутболили» — неизвестно, к какому берегу я бы прибился. А сейчас у меня как бы и все дети крещеные, и воцерковленные, ходят, причащаются периодически...

К. Толоконникова:

— А начиналось все вот...

М. Бочаров:

— А начиналось все вот именно так, да...

А. Пичугин:

— Интересно... Ну понятно, что когда вас привезли креститься, наверное, мысли были далеки от того, что, ну... Вот явный признак этого храма — это красивая огромная башня, Меншикова башня так называемая, которую ни с чем не перепутаешь. Но наверное, тогда Вы как-то это просто...

Е. Данилевская:

— А мы не видели ее!

А. Пичугин:

— Хотя да, когда стоишь во дворе, в общем, надо посмотреть наверх...

К. Толоконникова:

— А потом, ну например, я могу себе представить состояние Елены — Елена находилась в тревоге...

А. Пичугин:

— Ну да...

К. Толоконникова:

— Относительно младенца — как бы он не начал кричать...

Е. Данилевская:

— А Денис шумным был, да...

К. Толоконникова:

— Как бы он не стал капризничать... А как вот, кстати, младенец себя вел во время...?

Е. Данилевская:

— Он действительно кричал и... Поэтому таких подробностей, о которых Миша говорит, я, конечно, не помню. Мне было... Да, чтобы быстрее все это закончилось, забрать ребенка и уехать. Вот у меня были такие желания...

К. Толоконникова:

— То есть, Вы находились в таком раздраженном несколько состоянии...

Е. Данилевская:

— Да, да... Вот делалось все ради ребенка, ради бабушек, и чтобы от меня отстали... Вот так...

К. Толоконникова:

— И еще, я так понимаю, Вас раздражило требование прийти непременно в платье...

Е. Данилевская:

— Да, в платье... Да вообще, вспоминая те времена, я хочу сказать, что очень стыдно за мое поведение. И вот сейчас, когда я вижу 30-летних...

К. Толоконникова:

— Когда Вы сама — бабушка...

Е. Данилевская:

— Да, когда я уже сама стала бабушкой... И я 30-летних не осуждаю, вспоминая, какой я была в те времена — вот убила бы меня тогдашнюю... Поэтому осуждать молодежь не надо...

А. Пичугин:

— Конечно не надо... Да и вообще, это такая очень интересная история... Ценность таких свидетельств и воспоминаний как раз в том, что они сильно отличаются от такого, наверное, множества подобных историй... Можно представить, как в любой московский не закрывающийся храм в 82-м году точно так же приехала семья креститься... И наверное, было нечто бы похожее, но нюансы...

К. Толоконникова:

— Ну, всякая история одновременно и типична, и уникальна...

А. Пичугин:

— Да, и уникальна... Поэтому, конечно, эта история уникальна... И спасибо вам большое за то, что вы к нам сегодня пришли и об этом поведали...

Напомним, что сегодня в программе «Светлый вечер» мы рассказывали про практику крещения в одном из московских храмов, никогда не закрывавшихся...

К. Толоконникова:

— Закрывавшихся...

А. Пичугин:

— Закрывавшихся? Ну, ненадолго...

К. Толоконникова:

— Там был склад Ленинской библиотеки...

А. Пичугин:

— А, да, там был склад... Ну, в послевоенные годы, да, он был открыт... Антиохийское подворье... А настоятелем Антиохийского подворья уже на протяжении 46... да, 46 лет является теперь уже митрополит Нифон Сайкали, представитель Антиохийской православной церкви при Патриархе Московском... Мы не можем ничего обещать, но постараемся с Ксенией его позвать к нам, чтобы он рассказал...

К. Толоконникова:

— Богу содействующе...

А. Пичугин:

— Да... Чтобы он со своей стороны рассказал, как все это происходило в советские годы...

К. Толоконникова:

— Все эти крещения...

А. Пичугин:

— Да... А мы говорим сегодня спасибо нашим гостям — адвокат Михаил Бочаров, филолог Елена Данилевская...

К. Толоконникова:

— Благодарим за то, что они поделились с нами и с нашими слушателями своими воспоминаниями...

А. Пичугин:

— А программа наша — совместная с музеем и исследовательским центром «Советский Союз: вера и люди», Ксения Толоконникова...

К. Толоконникова:

— Хорошего вам вечера! Светлого вечера, дорогие друзья...

А. Пичугин:

— Пишите нам...

К. Толоконникова:

— Пишите: под спудом собака яндекс точка ру (podspudom@yadex.ru) — это адрес музея...

А. Пичугин:

— Инфо собака радиовера точка ру (info@radiovera.ru) — адрес нашей редакции. Пишите нам, мы рады вашим письмам, мы стараемся их использовать в наших программах. Всего доброго!

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Таинство Священства». Протоиерей Федор Бородин
• Светлый вечер с Владимиром Легойдой
• «Таинство Брака». Протоиерей Тимофей Китнис