«Как учат будущих священников?» Светлый вечер с игум. Евфимием (Моисеевым) (23.01.2018)

У нас в гостях был первый проректор Казанской духовной семинарии игумен Евфимий (Моисеев).

Разговор шел о том, кто сегодня приходит учится в семинарию, насколько популярно духовное образование, и какие знания получают будущие священники. Также мы говорили о том, с чем приходится сталкиваться священникам в регионах, где значительная часть населения мусульмане.

---

А.Пичугин:

- В студии светлого радио приветствуем вас мы, здесь я – Алексей Пичугин…

К.Мацан:

- … и Константин Мацан. Добрый светлый вечер!

А.Пичугин:

- Представляем нашего гостя. Этот час ближайший, светлый вечер, вместе с нами и с вами проведёт игумен Евфимий Моисеев, первый проректор Казанской духовной семинарии. Здравствуйте!

Игумен Евфимий:

- Добрый вечер!

К.Мацан:

- Отец Евфимий, вот мы Вас представляем как проректора Казанской духовной семинарии, и огромная часть Вашей разнообразной деятельности, связана сейчас именно с этим учебным заведением и с Казанской землёй. В  одном из интервью, или комментариях в СМИ, которые Вы дали, когда стали проректором Казанской семинарии, Вы сказали, что постараетесь сделать так, чтобы только хорошие информационные поводы исходили теперь и в будущем от этого учебного заведения. Мне вот эти Ваши слова про хорошие информационные поводы, исходящие от Казанской духовной семинарии интересны вот почему. Информационный повод – это что-то такое важное, громкое, в хорошем смысле слова, или в плохом – как посмотреть, и привлекающее внимание, что называется, широкой общественности. Для широкой общественности сегодня – что может быть интересно о духовном учебном заведении? Вот, чем так можно заинтересовать людей? Какой хороший информационный повод можно послать в пространство, чтобы люди: «Вот, как интересно, что у них там за жизнь творится! Вот – хороший информационный повод!»

Игумен Евфимий:

- Вы знаете, нам как-то  в этом плане… не знаю – везёт, не везёт, но Казанская семинария почему-то в последнее время постоянно в центре внимания СМИ, с разных сторон… Действительно, это, наверное, связано и с тем особым регионом, в котором она находится – это республика Татарстан. Это регион, где проживают и православные, и мусульмане… ну, и, конечно, верующие других конфессий, но православных и мусульман больше всего, и вот на этом стыке разных культур, разных религий вот, наверное, и возникают подобные поводы. Потому что мы находимся в состоянии такого активного взаимодействия с людьми, так сказать, иных убеждений, иных религиозных взглядов. В то же самое время, это наши сограждане, это наши соседи, с которыми мы вместе живём. И вот, если сравнивать с Москвой, если… скажем так… для среднестатистического, там, москвича, или богослова, который здесь живёт, религиоведческая повестка – она является… ну… такой, больше теоретической, то в Татарстане это всё мы… ну, просто… не только видим своими глазами, мы живём этой жизнью, мы соприкасаемся с этими людьми,  и,  так или иначе,  возникают какие-то поводы в этой связи. И, к счастью, в последнее время… ну, по крайней мере, я своё слово держу, Казанская семинария каких-то поводов таких – печальных или грустных – не подавала.

А.Пичугин:

- Ну, всё равно, message-то был такой, что о Казанской семинарии теперь мы узнаем, в хорошем смысле, не только люди церковные, но и светское общество, которое привыкло оценивать учебные заведения другими критериями, всё-таки, и, в первую очередь, качеством образования. Вот, здесь довольно сложно, наверное, вообще объяснить человеку, что такое семинария. Кто-то, там, когда-то читал «Семинарские рассказы», «Очерки бурсы», но для всех это – ну… такая вот… полуказарменное учебное заведение, где закрытый мир, откуда выходят священники, но как их там готовят – совершенно непонятно. Вот, у Вас сейчас, наверное, хорошая возможность переломить вот этот информационный барьер, перейти через него.

Игумен Евфимий:

- Да, да, да.  Ну, что я могу сказать… Конечно, семинария образца ХIХ столетия, семинария «Очерков бурсы» Помяловского или подобных вот произведений и семинария начала ХХI века – это, конечно, разные учебные заведения. Ну, во-первых, скажу о том, что сейчас у нас на целом ряде отделений нашей семинарии могут обучаться женщины. То есть, не только юноши.

К.Мацан:

- Какие это отделения?

Игумен Евфимий:

- Это отделение регентское…

К.Мацан:

- То есть, певческое.

Игумен Евфимий:

- Ну… как угодно можно назвать, там готовят и певчих, и регентов церковных хоров. Это – отделение дополнительного образования, на котором получают образование будущие катехизаторы, социальные работники, миссионеры. У нас вот, в частности, мы создали ещё отдельное направление – это подготовка экскурсоводов. Потому что у нас очень много… таких… объектов церковных, святынь – и Собор Казанский, который сейчас восстанавливается, на месте явления иконы, и Кремль Казанский, и остров-Град Свияжск, ну и целый ряд Храмов, монастырей, которые вызывают большой интерес у туристов и паломников. И вот поэтому сейчас мы открыли отдельное такое направление по подготовке православных экскурсоводов. То есть, у нас…  может быть, даже мы немножко об этом сожалеем, потому что наше профильное отделение – пастырско-богословское – оно не самое многочисленное в плане количества учащихся. То есть, мы хотели бы, чтобы больше было именно там студентов, но – никуда не денешься – мы должны быть адекватны современной ситуации, и большей частью люди идут вот на отделения, как раз таки, на которых какие-то вспомогательные дисциплины изучаются.

А.Пичугин:

- Не связанные с дальнейшим… священнослужением…

Игумен Евфимий:

- Не связанные с дальнейшим пастырским служением или со священнослужением, да.

К.Мацан:

- С точки зрения Государства – какой диплом вы даёте в конце? У вас же Болонская система, я правильно понимаю? Всё разделено на бакалавриат и магистратуру, как в Высших учебных заведениях?

Игумен Евфимий:

- Мы сейчас находимся в процессе получения государственной аккредитации – это такой, достаточно длительный, процесс, непростой. Но я надеюсь, что либо к концу этого года, либо в будущем году мы её получим.

А.Пичугин:

- То есть, когда вы её получите, соответственно, ваши выпускники – бакалавры, магистры – будут получать, с точки зрения государства, диплом о полном высшем образовании.

Игумен Евфимий:

- Да, дипломы государственного образца, совершенно верно.

К.Мацан:

- А кто сегодня поступает в семинарии, и, в частности, в вашу семинарию? Вы упомянули ХIХ век, тогда сословие священства было – в принципе, это было наследственным. Дети священников, как правило, шли в семинарию. Сегодня ситуация, понятное дело, другая, и я знаю – просто по опыту общения с разными людьми – скажем так, нецерковными,            которые, действительно, пребывают в некоем таком, может быть, сформированном литературой или как-то стереотипе, что семинаристы – это такие обиженные на жизнь молодые люди. Вот, девушка бросила, не сложилось как-то там с чем-то, вот – всё, уйду в священники, уйду в затвор, надену чёрный подрясник, и вот – мой протест такой! Такие…

Игумен Евфимий:

- Некогда, в 90-е годы, действительно, такого было много.

К.Мацан:

- Да, да! Я думаю, что это, в принципе, психологическая ситуация, которая может встречаться часто. И становится просто открытием, разрывом шаблона, что семинаристы – играют в баскетбол, там… не знаю… пользуются… не то, что компьютерами – это я, может быть, глупость сейчас говорю, но – живут такой, обычной жизнью обычных студентов, со всеми, разумеется, рамками, которые семинария необходимо налагает. Но кто вот эти молодые люди, которые сегодня поступают? Они зачем туда идут? Похожи они на своих сверстников или не похожи?

Игумен Евфимий:

- Это люди очень разные. Но то, что их объединяет можно обозначить таким словом – это люди ищущие все. Потому что до революции, большей частью, духовные школы – это были школы для детей из духовного сословия. То есть, мы привыкли воспринимать духовные школы как школы духовности. Это, на самом деле, достаточно новое понимание этого термина. То есть, оно уже в ХХ веке сложилось. А до революции – да, духовные школы, училища, семинарии и Академии – это были школы для детей из священнических семей, многие из которых потом становились священниками, но не все. Кто-то оставался, что называется, в светском звании своём. И сейчас ситуация изменилась кардинально. Сейчас, во-первых, общество перестало быть сословным. Ну, относительно духовного сословия, так иногда этот термин употребляют, относительно духовенства, но – так, скорее, с определённой долей условности. И у нас доля студентов из священнических семей не так высока. Ну, может быть… ну… 15%, ну… 20%, от силы.

А.Пичугин:

- Это не мало.

Игумен Евфимий:

- Это не так мало, но это не большинство. Большинство наших студентов – это ребята из обычных таких, светских, семей. Ну, может быть, из семей верующих людей, но не всегда. Многие…

К.Мацан:

- То есть, есть семинаристы, у которых родители… ну, скажем так – неверующие или сомневающиеся?

Игумен Евфимий:

- Да, да, да...  Таких тоже немало.

К.Мацан:

- Ничего себе!

Игумен Евфимий:

- Да. То есть, это очень такой… разнородный состав. Это люди с очень разными историями, причём, действительно… Я уж, вроде как, в Московской Академии учился и преподавал, много чего повидал, но в Татарстане, наверное, этот опыт расширился за счёт того, что, например, к нам поступают люди, скажем, из семей мусульманских.

К.Мацан:

- Ничего себе!

Игумен Евфимий:

- Да, такие студенты тоже у нас есть.

К.Мацан:

- Это не становится конфликтом – в семье, там, как-то… они с этим к вам приходят? Как это переживать?

Игумен Евфимий:

- Становится… ну… по-разному – когда-то становится, когда-то не становится. Вот, в этом смысле, действительно, ситуация в Татарстане – она является, такой, очень…

К.Мацан:

- Уникальной.

Игумен Евфимий:

- … уникальной, да. Потому что мы много говорим, там, о веротерпимости, там, о толерантности – это больше… ну, скажем так – слова. А вот когда, действительно, в одной семье живут мусульманин и христианка, например, или наоборот – христианин и мусульманка, вот тут уже, действительно, впору задуматься о том, а как это совмещать всё в общей семейной жизни, и, в частности, при воспитании детей. Вот, приведу такой пример. У нас в семинарии работает мусульманин. Он работает вахтёром. Сидит на вахте, там, выполняет обязанности вахтёра. У него дочка, мусульманка соответственно, она замужем за русским парнем, который является православным – вот, у них дети рождаются. Как они решают вопрос конфессиональный? Старшая девочка – мусульманка, второй ребёнок, мальчик, я его крестил – православный, и так далее, третий…

А.Пичугин:

- Но священником он стать не может, этот мужчина?

Игумен Евфимий:

- Какой?

А.Пичугин:

- Который женат на мусульманке.

Игумен Евфимий:

- Нет. Но так вопрос и не ставится.

А.Пичугин:

- А вдруг – вот, если бы так вопрос встал?

Игумен Евфимий:

- Нет… ну, если он покрестит жену, то – почему нет?

А.Пичугин:

- Да, это понятно…  Ну… а всё равно, обязательное условие – это крещение жены?

Игумен Евфимий:

- Ну, да. Но это уже, так сказать, каноническое условие.

К.Мацан:

- Но он не ваш студент – этот молодой человек?

Игумен Евфимий:

- Который сидит… вахтёр? Нет, он не студент, он сотрудник.

К.Мацан:

- Родственник вахтёра.

Игумен Евфимий:

- Он просто сотрудник, потому что… ну, знаете… ну, есть технический персонал…

К.Мацан:

- Нет, я имел в виду вот этого молодого человека, который женат на мусульманке…

Игумен Евфимий:

- Нет, нет, он не наш студент, он просто – вот, родственник нашего сотрудника, да.

К.Мацан:

- Я понял.

Игумен Евфимий:

- И таких семей в Татарстане очень много, по некоторым данным – до 30% всех браков, которые заключаются в Татарстане, это смешанные браки. Поэтому это, конечно, накладывает свой отпечаток, несомненно.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Пичугин:

- Мы напомним, что в гостях у светлого радио игумен Евфимий Моисеев, первый проректор Казанской духовной семинарии.

Отец Евфимий, а Вы приехали… ну… уже получается около 4 лет назад           в Татарстан?

Игумен Евфимий:

- Да.

А.Пичугин:

- Вы – москвич, и служили здесь, в Москве, долгое время. Что для Вас было новым, необычным, с точки зрения вот такой именно, христианской, духовной жизни в Татарстане, когда Вы туда приехали? Ну, я не знаю, первый раз, или не первый, но когда уже приехали с намерением там работать, служить?

Игумен Евфимий:

-  До своего назначения в Казань, я бывал в Казани один раз, в 2009 году, на конференции…

А.Пичугин:

- Ну, это на конференции, это такие командировки, да…

Игумен Евфимий:

- Конечно, это было такое…

А.Пичугин:

- Когда погружаешься, начинаешь погружаться в эту жизнь, вот, что нового, что необычного, по сравнению, там, с нашей, православной жизнью в Москве?

Игумен Евфимий:

- Ну, вот – это, в первую очередь, влияние мусульманского окружения и мусульманских соседей, скажем так.

А.Пичугин:

- А в чём оно выражается, в основном?

Игумен Евфимий:

- А вот, приведу один пример. Тут такой батюшка у нас есть, в Татарстане служит, отец Владимир Головин – ну, его многие знают и в Москве…

А.Пичугин:

- Ну, да, он известен.

Игумен Евфимий:

- … сейчас не буду комментировать его, там, некоторые, так сказать, практики духовные, но об одной скажу. Это то, что многим нравится, это молитва по соглашению. Причём, вот именно, чтобы, знаете вот, конкретно, там, где-то в 9 вечера, собраться всем читать Акафист – один в Болгаре ( он служит в Болгаре ), другой в Казани, третий в Москве, четвёртый в Нью-Йорке, и вот – читают молитву по соглашению. Это, по сути, ничто иное как намаз. Тот же самый мусульманский намаз, но просто на православной почве.

К.Мацан:

- Любопытно! Никогда в этой перспективе не смотрел на эту практику.

А.Пичугин:

- Я тоже! Ну, а практика оттуда пришла?

Игумен Евфимий:

- Ну, это совершенно очевидно! Потому что…  Почему я подчеркнул, что он служит в Болгаре? Болгар, вообще-то, это центр, или один из центров российского ислама. Там вот сейчас вот открыли в сентябре Болгарскую исламскую академию, там – древние мечети, такие вот… памятники, связанные с историей ислама, и… ну, конечно, это влияние присутствует.

К.Мацан:

- Ну, а для Вас как для православного пастыря и, к тому же, проректора семинарии вот этот факт того, что, в каком-то смысле, религиозная практика другой традиции вот так вот перенимается и опосредуется на своей почве – это, скорее, некая проблема, или это – ну, вот так случилось, и пускай так будет?

Игумен Евфимий:

- Ну, какая проблема? Исторически это, вообще, известно. Это точно так же было на Ближнем Востоке, в Сирии. Не нужно думать, что ислам и христианство – это вообще уж такие вот планеты, которые настолько удалены друг от друга, что они вообще никак не пересекаются друг с другом. Есть работы на эту тему, есть исследования целые…

А.Пичугин:

- Есть, вообще, очень интересные религиозные соединения, которые не относятся ни к христианству, ни к исламу, по большому счёту.

Игумен Евфимий:

- Да.

А.Пичугин:

- Вот, в Сирии теперь, после того, как у нас информационный повод появился, все мы узнали про Башара Аседа и про алавитов – но, кто они? Мусульмане… там же несколько ступеней посвящения есть. На более высоких – это ближе к христианству, на более низких – к исламу. Это же вот всё, как раз, наверное, влияние и проникновение одного в другое разных практик?

Игумен Евфимий:

- Да, это взаимопроникновение, совершенно верно.

К.Мацан:

- Вы произнесли слово «толерантность». Ну, слово сегодня растиражированное, и как только его не превозносят, или не полощут само это явление. Но для Вас, на практике, в чём выражается толерантность, и что она такое сейчас?

Игумен Евфимий:

- Вы знаете, мы в Татарстане боремся с этим словом. С этим понятием. Ну, что такое «толерантность»? Или, там, «терпимость». То есть, это вот ты должен терпеть, потому что тебе деваться некуда, и вот ты, стиснув зубы, должен терпеть кого-то, кто рядом с тобой, и кто живёт не так, как тебе кажется правильным.

А.Пичугин:

- А если мне или всё равно, или я люблю этих людей? Ну, живут они как-то по-другому…  Это же тоже толерантность?

Игумен Евфимий:

- Да, да, да… Но, всё-таки, нет. Всё-таки, мы стараемся оперировать больше термином таким как «добрососедство» - ну, вот, больше в этом ключе. То есть, всё-таки, понимаете, если так вот подходить жёстко формально, и разделять людей по конфессиональному признаку – конечно, это большая угроза  для общественного согласия. Ну, да, конечно мы исповедуем по-разному свою веру, но сказать, что вот мы находимся в состоянии какого-то, знаете, такого внутреннего противостояния, которое просто маскируется какими-то словами про толерантность – ну, всё-таки, это не так. Всё-таки, я считаю, что нас объединяет больше, чем то, что нас разъединяет. Ну, да вот, есть исламская религиозная традиция, это одна из древнейших традиций религиозных. Она существует. Люди, исповедующие ислам испокон веков жили и живут в России. Да, Ну, что дальше? Что вот нам… как… так сказать… реагировать на этот факт?

А.Пичугин:

- Ну, в конце концов, мы с начала ХХ века движемся в направлении этого добрососедства – там указ о веротерпимости, николаевский ещё…

Игумен Евфимий:

- Да, да, да.

К.Мацан:

- Но сегодня редко говорят о том, что водораздел в некой такой, религиозной, жизни проходит не между разными традициями, условно говоря, не между христианами и мусульманами, а между религиозным и нерелигиозным сознанием в разных сторон. То есть, условно говоря, на одной стороне тот, кто верит в Бога и исповедует Его как-то по-своему – каждый, может быть, по-своему, но человек понимает, что есть какие-то высшие религиозные абсолютные ценности, и, с другой стороны водораздела, тот, кто просто так не считает в принципе, полностью считает, что ничего нет абсолютного.

Игумен Евфимий:

- Да, вот, отвечая на вопрос Алексея, что ещё хочу сказать. Что меня удивило – и приятно удивило – когда я приехал  в  Татарстан, что со стороны не только православных, но и мусульман, и, может быть, даже в большей степени мусульман, я встречал и встречаю всегда очень уважительное отношение. Чего я как-то… ну… реже встречал в Москве. Понимаете? Это выражается в каких-то мелочах, может быть – там, тебе уступят дорогу, предложат сесть…  ну, то есть… вообще вот…  ты уже чувствуешь, что Татарстан – это, всё-таки, Восток.

А.Пичугин:

- Да, в Казани это очень чётко ощущается.

Игумен Евфимий:

- Да, Восток – это… это, конечно, и дело тонкое, с одной стороны. С другой стороны, Восток – это  то место, где всегда религия осознавалась как… ну… такая, значимая общественная ценность, понимаете? Вообще, вот, религиозных людей как-то и уважают больше, к ним и отношение более серьёзное – это, конечно… это бросается в глаза, это ощутимо.

К.Мацан:

- Вот, Вы сказали о добрососедстве. Нередко, я это встречаю в дискуссиях, и вправду, это воспринимается как некие такие красивые слова, красивая риторика, и под это подводится некая даже, в общем-то, такая – богословская, религиоведческая база, что христианская религия предполагает миссию, предполагает несение благой вести тем, кто ещё Евангелием не просвещён. И легко об этом говорить в Москве, а когда ты живёшь в регионе, где есть и другая тоже культурная и религиозная традиция, это ставит проблему. И получается, что… вот, можно как бы предугадать такую логику, что мы, конечно бы, хотели всех покрестить, потому что нам это заповедано, но мы же не можем так сделать, поэтому мы будем говорить о добрососедстве, о взаимодействии, о дружелюбии и так далее. Как Вы с такой вот позицией готовы столкнуться?

Игумен Евфимий:

- Ну, во-первых, эта позиция… или, скажем…  ответ на этот вопрос уже  известен из истории. Известна история миссии Казанского края, которая совершалась после присоединения Казани к России. Ну, скажем так, не всегда, конечно, эта миссия гладко проходила. Хотя, всё-таки, надо отдать должное тому, что наши миссионеры, и, в первую очередь, святитель Гурий Казанский, первый Казанский архиепископ, он подал пример действительно  подлинной Евангельской миссии, которая основана на свидетельстве любви, милосердия, сострадания – вот на таких вещах. Где-то – да, наверное, были, может быть, какие-то перегибы – там, уже в ХVII-XVIII столетиях. Это потом имело определённые последствия, когда те татары, которые были крещены насильно, они потом возвращались в ислам. Это было, как раз таки, уже в конце ХIX – начале XX столетия. Сейчас…   Понимаете, сейчас, вообще, мне кажется, смысл понятия «миссия» - он, несколько, изменился. Потому что раньше всё было просто: русские были христианами, татары были мусульманами, там, те же марийцы, или как их тогда называли – черемисы – были язычниками, и понятно, что христиане должны христианизировать, так сказать, язычников, мусульман и так далее. Сейчас всё намного сложнее. Сейчас у нас в Казани большое количество, например, этнических татар, которые сознательно принимают христианство. Есть определённое количество русских, которые принимают ислам – таких, правда, меньше гораздо. Вот. И сейчас вот эта миссия – она ведётся уже не… так сказать, не по национальному признаку, не по территориальному признаку. Она ведётся в умах, в сознании людей, в сердце человека. Я бы так сказал. Потому что, если мы будем пытаться как-то людей по национальному признаку как-то разделять, и среди них миссионерствовать, мы вообще запутаемся. Потому что огромное количество людей…  там, например, отец – татарин, мать – русская, или наоборот. Или, там, четверть татарской крови, там, одна восьмая – русской… ну, кто это всё высчитает? И, главное, зачем это нужно делать? Да. Поэтому, сейчас у нас существует пространство свободной миссии. Вот – есть Православная Церковь со своим свидетельством, есть Духовное управление мусульман, которое тоже предлагает свои ценности, свою какую-то парадигму, и человек выбирает.

А.Пичугин:

- Кстати, по поводу добрососедства, желания покрестить – не знаю, как это можно с этим соотнести, но я, когда приезжаю в Казань, у меня любимое место там – это не центр города…   Ну, это центр города, вернее – это не вот эти вот улицы – Баумана, с кафешками, не Кремль, а это, как раз, такой, самый такой татарский квартал за озером – Нижний Кабан, по-моему, называется.

Игумен Евфимий:

- Да, да, да…

А.Пичугин:

- Где вот эти маленькие, узенькие улочки остались…

Игумен Евфимий:

- Старая татарская слобода, да.

А.Пичугин:

- Старая татарская слобода, да, где живут исключительно мусульмане, где мечети, где уже вот можно поесть какую-то такую настоящую татарскую еду, где по-русски не всегда говорят, не всегда понимают тебя, хотя огромный город – я с этим сталкивался там. И чем-то это напоминает тот же мой любимый Стамбул, который – ну, что греха таить – там тоже, на 99% наверное, уже абсолютно мусульманский город. Вот, что-то вот я… так…  смею надеяться, христианин, приезжая в Казань, всё равно, больше люблю вот этот район. Хотя там ни одной церкви, по-моему, даже нет.

Игумен Евфимий:

- Ну, да. Это была слобода, которая была образована после взятия Казани. Если мы посмотрим на центр Казани – это чисто русский город. Это город, где нет ни одной мечети. То есть, вот, мечеть Кул-Шариф, которая построена в Кремле – ну, понятно, что это уже конец ХХ столетия. То есть, Казань, после присоединения к России, позиционировалась как центр христианизации не только Казанского края, но и дальше – на Восток. Это Урал, это – Сибирь, это – Дальний Восток, это уже территории, которые за пределами России находились. И, кстати, именно с этой целью и была основана Казанская духовная  академия, которая имела миссионерскую направленность, которая готовила миссионеров вот именно для этих удалённых регионов.

А.Пичугин:

- Ещё год назад говорили о возрождении Казанской академии.

Игумен Евфимий:

- Говорим мы об этом и сейчас, но вот обязательным условием возрождения академии является аккредитация семинарии. Бог даст, пройдём аккредитацию…

А.Пичугин:

- … а это – уже следующий шаг.

Игумен Евфимий:

- Ну, в современном понимании, академия…. То есть, что нам нужно для того, чтобы открыть академию – это получить аккредитацию, и открыть аспирантуру. Потому что у нас уже есть бакалавриат и магистратура. Если мы пройдём аккредитацию, и откроем аспирантуру, то мы, в этом плане, догоним и Москву, и Санкт-Петербург, да.

А.Пичугин:

- Мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня первый проректор Казанской духовной семинарии игумен Евфимий Моисеев. Мы продолжим наш разговор, буквально, через минуту.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Мацан:

- «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается, ещё раз здравствуйте, дорогие  друзья! В студии мой коллега Алексей Пичугин, я – Константин Мацан, и сегодня с нами в этом часе игумен Евфимий Моисеев, первый проректор Казанской духовной семинарии.

Несколько лет назад вышел очень интересный короткометражный фильм о вашей семинарии. Он собрал, если не ошибаюсь, около двухсот тысяч просмотров в  youtube, и для такого, в общем-то, нишевого, с медийной точки зрения, продукта это хорошая цифра. Такой, действительно очень классно снятый короткометражный фильм про семинаристов казанских, где в такой, художественной, форме показана – ну, если угодно – борьба со страстями. Вот, как человек борется с самим собой, своими какими-то несовершенствами и недостатками. Если я правильно понимаю, такая вот миссия, или какая-то идея, сверхзадача этого фильма – показать, что в семинарию приходят молодые люди, которые не только читают умные книги, ходят на Богослужения, там, постятся, молятся – в таком каком-то, может быть, стереотипном понимании – а живут интенсивной духовной,  внутренней жизнью. То есть, работают над собой, и то, о чём Вы сказали – это люди ищущие. Вот, это всё делалось при Вас, снималось с Вашим участием? Как пришла идея этого? Что для Вас как для вот одного из, скажем так,  продюсеров этого фильма была эта работа? Я просто всех отсылаю, это легко найти в youtube.  Если набрать «казанская семинария ролик», это легко совершенно ищется, можно посмотреть – это 7 минут, и это очень интересно.

Игумен Евфимий:

- Вы знаете, отправная точка была очень простая. Очень простое соображение было – как-то привлечь внимание к семинарии, вот создать тот самый какой-то положительный…

К.Мацан:

- Хороший информационный повод.

Игумен Евфимий:

- … хороший информационный повод для того, чтобы просто у нас было бы больше абитуриентов. Это, кстати, тоже сработало, но, в общем, в действительности получилось не совсем всё так, как мы себе это представляли. То есть, в конечном итоге, этот ролик, этот фильм короткометражный, оказался более востребованным среди людей вообще вот – светских и далёких от Церкви. То есть, не среди потенциальных абитуриентов и будущих семинаристов, которые, в общем-то, и так всё знают более или менее  неплохо об этой теме, а вот именно среди людей… таких вот… сомневающихся, ищущих, вот, скажем, вот среди тех, кто составляет большей частью аудиторию журнала «Фома» - вот такая публика. Вот. Как Вы правильно сказали, в основе этого фильма здесь не просто рекламный ролик – вот, «айда все к нам, в семинарию приходите учиться и становитесь пастырями», а в основе этого ролика была идея показать сложности духовной жизни. Вот, когда мы говорим о духовности, о стяжании каких-то духовных добродетелей – вот, пожалуйста, мы хотели это и продемонстрировать. Как это нелегко, особенно людям молодым, бороться с собой, бороться со своими страстями, духовно возрастать. Ну и, конечно, семинария, как духовная школа, должна им в этом помогать и помогает, несомненно. Но, как проректор, могу сказать, что не все эту брань выдерживают, не все из неё выходят победителями. А есть и побеждённые, есть те, кто сходит с дистанции, и таких тоже немало. Но это жизнь, это – жизнь, никуда не деться от этого.

К.Мацан:

- Вы, в своё время, насколько я знаю, тоже занимались изданием в Москве, в Московской семинарии и академии журнала «Встреча». Это был…

Игумен Евфимий:

- Да. Это было, правда, очень давно, но был такой эпизод в моей жизни, да.

К.Мацан:

- Это был такой вот журнал студентов Московской семинарии и академии, если я не путаю…

Игумен Евфимий:

- Да.

К.Мацан:

- … если путаю, то поправьте, который они своими силами выпускали, верстали. Он был очень красивый, даже в чём-то глянцевый…

Игумен Евфимий:

- Он и сейчас выходит, насколько я знаю.

А.Пичугин:

- Вот, я и хотел спросить… он, мне кажется, выходит же, да? Вот, сайт его у меня перед глазами.

Игумен Евфимий:

- Он выходит, да, да. Может быть, не очень часто, но… что-то такое… может быть, раз в квартал, там…

А.Пичугин:

- А Вы какое-то отношение к нему имеете?

Игумен Евфимий:

- Сейчас?

А.Пичугин:

- Да.

Игумен Евфимий:

- Ну, сейчас – нет, конечно. Это же журнал студентов, студенческий журнал.

К.Мацан:

- А вот что волнует студентов семинарии? Если люди выпускают журнал, значит, им что-то хочется проговорить, обсудить, как-то вот артикулировать для себя и для своих собратьев по учебному заведению, может быть, для всех, кто это будет читать. Помимо – ну, наверное, логично предположить – каких-то там вопросов, связанных с церковной жизнью, с богословием… не знаю… с тем,  чему они учатся, что ещё волнует их? Журнал «Фома» как-то захотел ( когда только появлялся, насколько я понимаю ) стать для себя, для авторов площадкой обсуждения – что такое жить по вере сегодня, как жить по Евангелию, как сталкиваться с этими сомнениями, с которыми сталкиваются верующие и как их решать: «Вот, мы решаем так – вот, давайте обсуждать». С какой вот этой сверхзадачей семинаристы к своему журналу подходили, как Вы это помните?

Игумен Евфимий:

- Знаете, это была середина 90-х годов, если я не ошибаюсь 1995 год.  И в то время нас вообще просто вдохновляла сама идея издавать самостоятельно журнал, и с каким-то вот своим словом, пусть ещё таким, может быть, и незрелым, несовершенным, но иметь возможность обращаться к обществу, и вступать с ним в какой-то диалог. И, кстати, вот именно на фоне издания журнала «Встреча», мы тогда познакомились, как раз таки, с Владимиром Романовичем Легойдой, и с отцом Симеоном Томачинским, который сейчас, кстати, тоже мой коллега и ректор Курской семинарии…

К.Мацан:

- Частый гость радио «Вера».

А.Пичугин:

- Да, когда приезжает.

Игумен Евфимий:

- Да. Тогда он возглавлял газету «Татьянин день»…

А.Пичугин:

- А вы же ещё в Университете вместе учились?

Игумен Евфимий:

- Мы учились, да, и в Университете вместе…  Ну, конечно, нас тогда многое связывало, объединяло, как, в общем-то, и сейчас, просто жизнь вот так вот – развела по разным, скажем так, концам страны. Но тогда, конечно, это просто вообще всё было внове. И ведь, помимо Журнала Московской Патриархии, вообще не было никаких периодических изданий у Церкви. И, в этом плане, ну да – вот мы, так сказать, что-то пытались в этом плане изменить, нащупать какой-то путь… Ну, вот… что я могу сказать… в общем, я думаю, что плоды, всё-таки, есть какие-то этой деятельности. Ну, это и журнал «Фома», теперь на его базе и радио «Вера» возникло, и телепроекты какие-то… так что, слава Богу, что эти семена были брошены в такую благодатную почву.

А.Пичугин:

- Я ещё про Казань хотел поговорить, и про семинарию. А кто к вам приезжает учиться? Я так понимаю, что многие ваши студенты – не из Татарстана, не из Казани, а это – жители, вообще, вот этого огромного Поволжского региона.

Игумен Евфимий:

- Да, это жители региона, который называется Среднее Поволжье. Это, в основном, как я уже сказал, жители вот этих национальных республик, поэтому тут вот есть своя специфика. Ну, в частности, к нам, например, порой поступают ребята… ну, скажем вот – чуваши, которые с трудом по-русски говорят. Или удмурты.

А.Пичугин:

- Да, с чувашами, я помню… в своё время мы там работали со студенческой практикой из Чувашии, и с удивлением обнаружили, что ребята порой лучше  знают…  хотя они из Чебоксар, из каких-то больших населённых пунктов, лучше знают чувашский, чем русский. И они сами рассказывали, что их бабушки и дедушки в деревнях – и это, представляете, 4 часа езды на автомобиле от Москвы – не говорят по-русски вообще.

Игумен Евфимий:

- Да. Потом, у нас есть ещё такая этническая группа как кряшены. Почему я говорю не «народ», а «этническая группа», потому что до сих пор они официально не признаны народом, хотя это немножко странно, их всё-таки больше 200000. Это вот – этнические… скажем так,  народность этнически очень близкая к татарам, но которые при этом сами себя татарами не считают.

А.Пичугин:

- Это больше культурная особенность или, действительно, там…

Игумен Евфимий:

- Религиозная. Ну, что такое «кряшены»? Это – «крещёные люди». Татары их именуют «крещёными татарами», но те с этим не согласны. Потому что в термин «крещёные татары» вкладывается некий такой… ну, что ли… обличительный смысл, что «вот, когда-то вы были татарами-мусульманами, а потом вы подверглись некоей обработке, некоей миссии, изменили вере предков и стали татарами-христианами».

А.Пичугин:

- Ну, это как боснийцы и сербы, у них такое же…

Игумен Евфимий:

- Да. Но они сами, конечно, с этим не согласны. Они считают, что они когда-то  там в древности приняли христианство, стали христианами. То есть, это просто та часть, может быть, некогда единого народа, которая приняла христианство. Другая, большая часть, приняла ислам. Судя по всему-то, так оно  и было. Почему, на мой взгляд, это так? Потому что, если бы они стали христианами в результате миссии, которая появилась уже во второй половине XVI века, они бы не потеряли ни Богослужение, ни  свои  священные книги. Потому что, когда миссией среди кряшен занялся в середине ХIХ века профессор Ильминский – профессор Казанской духовной академии – у этого народа, кроме самоназвания, ничего христианского больше не было. У них не было ни Священного Писания, ни Богослужения, ни Традиции – ничего вообще. Понимаете? Поэтому, судя по всему, мы имеем дело с такой вот историей, когда этот народ давно-давно, может быть, в IX-Х веке принял христианство, а потом, в силу разных причин, он потерял эту духовную традицию, но сохранил некую память о ней. Память, которая выражалась в самоназвании. Ну, не знаю, вообще – версии разные существуют на этот счёт. Но факт тот, что студенты-кряшены у нас тоже существуют, их, правда, не так много, но они есть. И поэтому нам вот приходится со всем этим этническим многообразием как-то работать.

А.Пичугин:

- А мне, как раз, знаете, что интересно во всей этой истории? Я встречал сам лично – ну, это больше, наверное, не про города, а про небольшие посёлки, про сёла – начиная с середины, где-то, востока Рязанской области, и туда уже дальше,  в сторону Казани, и через Марий-Эл, и через Чувашию,  очень большой вот этот вот  этно-религиозный компонент.  Даже среди воцерковлённых православных христиан, которые ходят в Храмы, регулярно приступают к Таинствам – всё равно среди них такое двоеверие существует. Оно никуда не делось за все минувшие столетия. Вот такие люди приходят к вам в семинарию? Вы сталкиваетесь с подобными проблемами?

Игумен Евфимий:

- Да приходят разные, очень разные люди, в том числе и такие. Но, другое дело, что, конечно, в процессе обучения… ну, по крайней мере, если у нас студент учится на очном отделении – ну, конечно, всё-таки он от двоеверия приходит к единоверию. Ну, Вы знаете, таких историй множество. У нас, например вот, учился – и учится, сейчас он перешёл на заочное отделение – студент, который учился в медресе мусульманском. Потом он сознательно пришёл к христианству.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Мацан:

- Игумен Евфимий Моисеев, первый проректор Казанской духовной семинарии, сегодня проводит с нами этот светлый вечер.

Отец Евфимий,  для студентов семинарии один из возможных последующих путей, помимо принятия священства, это ещё – принятие монашества. И для современного светского сознания это может показаться чем-то совершенно парадоксальным и таким, разрывающим шаблон. Молодой человек, в расцвете сил, казалось бы, вся жизнь впереди –  поиск себя, развлечения, путешествия и так далее,  принимает решение –  ну, может быть, не в 20 лет, не в 25,  но, там, в 30, допустим,  всё –  монашеские обеты принести, принять постриг и, фактически, определить всю свою дальнейшую судьбу таким образом.  Вы сами – монах. Возникает вопрос: что движет человеком, который принимает монашество, зачем это делается, как человек мотивирует свой выбор такой, и не страшно ли вот так вот, в юном возрасте, решать за всю жизнь, на будущее?

Игумен Евфимий:

- Ну, я когда принимал монашество, мне, всё-таки, уже было… что ли… 28, по-моему…  ну, то есть, это, всё-таки, не 18. Что я могу сказать? Монашество нужно принимать в том случае, когда есть чёткое осознание того, что не может уже быть никакой альтернативы. Вот. Это осознание просто по-разному у людей появляется. Кто-то, как вот преподобный Сергий, и от чрева матери он уже, что называется, был приуготовлен к этому служению, кто-то в раннем возрасте, в силу какого-то особого такого, может быть, духовного подъёма, кто-то чуть позже, пройдя через горнило определённых сомнений, а кто-то уже и в совсем зрелом возрасте. Поэтому, тут что можно сказать? Что принять монашество никогда не поздно. Это я говорю для тех, кто, может быть, торопится немножко сделать этот шаг, или представляет это себе в некотором таком романтическом ключе…

К.Мацан:

- Вам об этом приходится со студентами разговаривать? Тоже, в том числе, и на такие темы?

Игумен Евфимий:

- Я разговариваю со студентами об этом, да. Но…  Я могу сказать, что вот за последние 3 года у нас не было постригов ни одного.

А.Пичугин:

- Ну, а если приходит молодой человек, Ваш студент, и говорит: «Я хочу постричься», – Вы его отговариваете? В первую очередь.

Игумен Евфимий:

- Нет, я просто с ним бы побеседовал бы.  Почему я говорю в условном наклонении? Потому что таких не было студентов за 3.5 года моего пребывания в Казани. Хотя, я, как раз, хотел бы, чтобы у нас… ну, хотя бы… может быть, несколько бы появилось таких студентов-монахов, может быть, иеромонахов даже, которые могли бы быть рукоположены. Но пока что – нет. Вы знаете, я думаю, что это очень просто объясняется. Всё-таки… ну… давайте, так вот, что называется, посмотрим правде в глаза. Наибольшее количество студентов, которые принимают монашеский постриг – это  среди студентов Московской Духовной Академии. Почему? Ну, ответ очевиден. Потому что она находится на территории Лавры. Уже среди студентов Петербуржской Академии – на порядок меньше, на порядок. Может быть… там… единицы.

К.Мацан:

- А как Лавра влияет?

Игумен Евфимий:

- А как Лавра влияет! Ну, как? Ну, вот, представьте, что Вы живёте в монастыре. Пусть, Вы не монах. Вы просто ещё молодой человек-студент. Но Вы каждый день видите перед собою монахов вот этих лаврских, живых старцев, духовников, Вы…

К.Мацан:

- Живую монашескую жизнь.

Игумен Евфимий:

- Вы имеете возможность посещать Богослужения, исповедоваться, окормляться у этих людей. Знаете, очень простой принцип – с кем поведёшься, от того и наберёшься. Ну, так сказать, в том числе, и в духовной жизни этот принцип тоже действует. «С преподобным  преподобен  будеши»,  – это же сказано в Псалтири.

К.Мацан:

- Просто, в этой связи, можно подумать о том, что есть атмосфера учебная, и в жизни – ты учишься в монастыре. А можно, я так предполагаю, пойти как-то на порядок, на уровень глубже, и сказать, что там – преподобный Сергий, и рядом с ним когда учишься и живёшь…

Игумен Евфимий:

- Да, совершенно верно! Ну, а почему я сказал: «С Преподобным преподобен будеши»! Наша семинария, в этом плане, очень светская. Поэтому, если кто-то боится, там, монахов или монашества, но, тем не менее, хочет послужить Церкви – пожалуйста, поступайте в Казанскую семинарию! Не ошибётесь. Ну, это вот, действительно, обусловлено, в том числе, и такими, внешними,  причинами. Могу привести пример. Опять-таки, из истории Казанской духовной академии. Был у нас такой доцент – это было у нас на рубеже 1870-х годов – был доцент, он преподавал гомилетику, по фамилии Вадковский. У него была прекрасная семья – жена, двое детей. Вдруг такое его постигло горе: в течение, по-моему, года или двух у него последовательно – сначала умерла жена, потом одна дочь умерла, ну, и вторая умерла. Все умерли, понимаете? И куда деваться? Вот, он… по благословению своего духовного отца, он принял монашество.

А.Пичугин:

- Это Антоний Вадковский?

Игумен Евфимий:

- Это Антоний Вадковский! Это будущий митрополит Антоний Вадковский, первоприсутствующий член Святейшего Синода. И, когда он принял монашество, он просто был подвергнут обструкции со стороны профессоров Казанской духовной академии. Самой настоящей обструкции, которая… значит, они его осудили за то, что он, там, изменил своему научному, учёному призванию, предназначению…

А.Пичугин:

- Ну, примерно такая же история с Серафимом Чичаговым произошла.

Игумен Евфимий:

- Ну, вот, примерно, да. Примерно, то же самое. Вот. А в то же самое… то есть, понятно, что он принимал монашество не из каких-то там карьерных соображений, но просто вот, действительно, Господь вот так привёл. То есть, он увидел несомненный такой Промысл Божий в том, что Господь лишил его самых близких людей – ну, что же тут поделаешь?

А.Пичугин:

- Про быт можно поговорить семинарии? Как вот живут студенты? Потому что большинство семинарий – подавляющее большинство, наверное – это заведения с…   хотел сказать «общежительным уставом»…  ну, в общем, живут там люди, внутри. Я так понимаю, что и у вас тоже, естественно, студенты живут в семинарии всегда?

Игумен Евфимий:

- Ну, да, конечно, да.

А.Пичугин:

- А насколько эта практика, когда молодой человек оторван от мира, оторван… может быть, у вас и не так всё… оторван от города, от каких-то, ну, в рамках приличия, развлечений в свои-то, там, 17-22 года – насколько эта практика сейчас правомерна, насколько это вот… должно быть так?

Игумен Евфимий:

- Да, Вы знаете, я бы не сказал, что они у нас сильно оторваны от города, и даже от каких-то развлечений, потому что… ну, во-первых, у них есть свободное время, которое они могут использовать по своему желанию. Мы как-то жёстко их не контролируем в этом плане. Они могут поехать в город, на ту же улицу Баумана… не знаю, там… в театр, в кино пойти…

А.Пичугин:

- А, ну, то есть, нету такой закрытой системы, как в некоторых других семинариях российских, когда выйти нельзя, чтобы выйти, надо брать благословение чуть не в письменном виде…

Игумен Евфимий:

- Ну, Вы, может быть, имеете в виду как раз таки Московские духовные школы – родные и близкие для меня. Там с чем связана эта закрытость? Больше, на мой взгляд, с территориальной удалённостью от Москвы. Потому что, ну, в Сергиевом Посаде – ну, куда пойдёшь? В кино? Но сейчас уже даже в кино никто не ходит, всё можно в Интернете посмотреть. А в Москву ехать далеко. Понимаете? А в Питере, в той же самой Казани – проблем нет. Наша семинария – это 15 минут на метро до центра города. Вообще никаких вопросов. Поэтому…

А.Пичугин:

- Ну, если закончились занятия – и до какого-то определённого времени человек может пойти в город.

Игумен Евфимий:

- Да, это не возбраняется. Ну, и в плане бытовом…  Вы знаете, когда мы учились – в 90-е годы в семинарии – я вспоминаю, мы жили там в одной комнате по 20 человек, даже 25 – ничего, живы остались. Сейчас, конечно, студенты живут в гораздо более комфортных условиях.

А.Пичугин:

- А если, например, у вас учится студент из Казани непосредственно, он может жить дома, и ходить в семинарию на занятия?

Игумен Евфимий:

- Мы это не приветствуем. Но это, в силу…

А.Пичугин:

- А вот почему? Как раз вопрос-то вот именно в этом – почему?

Игумен Евфимий:

- Почему? Потому что главная задача духовной школы – сформировать личность будущего пастыря. Соответственно, он должен в себя впитать такие понятия как церковная дисциплина, ответственность, понимаете? Когда человек живёт дома, а там – рядом там – мама, бабушка, пылинки сдувают, там… всё, так сказать… ну, создают вокруг него там комфорт и так далее – ну, не получается, так сказать, воспитать настоящего, такого, бойца, офицера, или даже – солдата духовной армии.  Вы понимаете, ну вот, в данном случае,   семинария или, там, военное училище – это, в общем-то, учебные заведения закрытого типа и схожие по своим целям и задачам.

А.Пичугин:

- А разве это хорошо? Ну, когда вот военное училище – понятны цели и задачи. Когда это Церковь – ну, вот… не подменяется ли такой строгостью Устава дух любви какой-то, христианской, настоящей?

Игумен Евфимий:

- Ну, понимаете…  Перед Церковью задачи стоят не менее важные, чем перед Армией или, там, перед Государством. Вы понимаете, вот меня, там, отправили в Казань. А я бы сказал: «Ну, что вы меня – в Казань отправляете? Мне и в Москве неплохо».

А.Пичугин:

- Ну, так Вы – монах, а они-то… постриг не принимали.

Игумен Евфимий:

- Ну, монах… ну и что?  Ну, всё равно, ну, начал бы рассуждать на эту тему…

А.Пичугин:

- Ну, это, такие,  мои размышления…

Игумен Евфимий:

- Это, знаете…  есть понятие послушания. Если надо, значит, надо. Понимаете? Если подчинённые будут обсуждать приказы руководителей, не будет ни Армии, ни Церкви. Вот, поверьте. Поэтому всё равно должен быть какой-то костяк. То есть, это священнослужители, это монахи – это костяк Церкви. Миряне – это другое, да. Миряне, как говорится, обетов не давали, не подписывались, так сказать, под  ставленнической грамотой – у них, конечно, более широкое пространство для манёвра. А если священник, тем более монах, будет обсуждать решения Священноначалия – ну, грош ему цена как монаху, и какой смысл тогда вообще в этом всём?

К.Мацан:

- Я, в своё время, как журналист, был в одной из семинарий на Украине. И она носит некое то ли название, то ли некий такой вот профиль миссионерский, и это, в том числе, связано… вернее, с этим, в том числе связано то, что помимо, собственно, обучения  богословию и всем остальным дисциплинам научным и пастырским, там очень много, скажем так, внеучебной деятельности, которая связана именно с попыткой нащупать эти миссионерские выходы в мир. Там есть театр, там студенты играют в рок-группе – сами пишут песни, репетируют их, там барабанная установка, бас-гитары, гитары, все эти усилители стоят. Причём, я с ними беседовал, они все собираются становиться священниками в будущем, и гитары, по возможности, отложить, «но пока вот мы учимся…»

А.Пичугин:

- Но не все откладывают.

К.Мацан:

- Ну… тоже вопрос, а надо ли  обязательно её совсем уж откладывать, или можно просто как-то там, по мере необходимости, использовать… вот, и так далее.  Насколько это есть и, может быть, необходимо  у вас, в вашей работе – вот такие, казалось бы, опять-таки, несколько неожиданные для священника вещи, как, например, игра в рок-группе?  Для будущего священника, конечно.

Игумен Евфимий:

- Вы знаете, мы, в общем, не препятствуем нашим студентам играть на музыкальных инструментах, или участвовать в каких-то постановках, но именно вот что – не препятствуем. То есть, как-то специально мы их к этому не призываем, или, там, не… ну, так сказать… не обучаем,  скажем так, да? Потому что      это тонкий очень вопрос. И мы, в частности вот, занимались этим вопросом в рамках курса «Образ современного пастыря», который я преподаю в семинарии. Потому что в последнее время слишком много появилось вот таких священников, которые… ну, скажем так…  ну, вот…  вызывают вопросы. Вообще вот, вызывают вопрос, а зачем они стали священниками, приняли священный сан? Ну, я уж так… не хочу, так сказать, переходить на личности, но довольно много, да. Там, или батюшка-рэпер, другой батюшка, там, я слышал, в одной епархии, бодибилдингом занимается…

А.Пичугин:

- Да, его показывали, да.

Игумен Евфимий:

- … и выступает на каких-то соревнованиях.

К.Мацан:

- Да, и возникает вопрос, а не мог ли бы он тем же самым заниматься и не будучи священником? Зачем, собственно говоря, ему именно сан?

Игумен Евфимий:

- Ну, в том-то всё и дело, вы понимаете?

А.Пичугин:

- Но мы тут возвращаемся к вопросу, который лет 10 назад активно обсуждался, ещё тогда в просторах «живого журнала» – это про проблему миссии в современном мире. Когда вдруг все осознали то, что много у нас батюшек-байкеров, бодибилдеров, музыкантов, и у каждого есть своя паства среди его круга общения. Ни к чему тогда, по-моему, никто и не пришёл, да и не мог прийти…

Игумен Евфимий:

- Не очень я с этим согласен, честно говоря. Понимаете, одно дело – иметь каких-то друзей или, так сказать, людей, которые разделяют твоё увлечение, но не факт, что все эти люди, действительно, тебя воспринимают как духовного отца или пастыря. Просто, понимаете, если бы не было таких случаев – ужасных, я считаю – как, например вот, в прошлом году у нас, в соседней епархии Ульяновской, разбился священник на мотоцикле – наверное, тоже слышали? Об этом тоже писали.

А.Пичугин:

- Да, да, да…

Игумен Евфимий:

- На огромной скорости, на огромной. Там этот ролик-видео, с братом, был выложен в Интернете. Ну… ну вот, зачем же так вот…

А.Пичугин:

- А хороший священник был, его все очень любили.

Игумен Евфимий:

- Вот, я слышал о нём хорошие отзывы…

А.Пичугин:

- Только хорошие!

Игумен Евфимий:

- … и – все это обсуждают. Понимаете…

К.Мацан:

- Ну, а как Вы, как пастырь и преподаватель, видите эту грань, когда это становится уже вредным, и до которой это – допустимо? Что Вы говорите студентам? Ведь невозможно же совсем запретить человеку иметь, может быть, какие-то другие… я не знаю… там… таланты, вкусы, стремления и способности, кроме пастырства. Может быть, это, в какой-то пропорции может помогать, но где эту пропорцию найти, как найти эту грань?

Игумен Евфимий:

- Вот это вопрос, действительно, очень тонкий, Вы совершенно правильно это подметили. Я не думаю, что тут возможны какие-то рецепты, потому что есть и удачные примеры, когда священник как-то вполне органично совмещает пастырское служение с какими-то иными видами деятельности. Но я могу так сказать, что, скажем, если священник просто должен чем-то другим заниматься – ну, чтобы содержать свою семью – это одна ситуация. Если это просто хобби, увлечение – ну, тут надо просто смотреть, следить внимательно за тем, чтобы это увлечение не вытеснило главное предназначение пастыря – быть, в первую очередь, священнослужителем, совершителем Таинств и образцом для своей паствы. Потому что когда священник в Таинстве Хиротонии получает Крест священнический, там,  на обратной стороне, написано: «Образ буди верным – словом, делом, житием».   Вот, это главное предназначение священника – быть образцом,   как для паствы, так и для внешних людей. Потому что… ну… смотрите, что сейчас в социальных сетях, вот – постоянно полощут! Там, священник… один разбился, другой кого-то сбил…

А.Пичугин:

- Священников становится всё больше и больше – поэтому, мне кажется, что и информационных поводов, связанных со священнослужителями, тоже становится больше. Как положительных, так и отрицательных, да.

К.Мацан:

- Вот, смотрите, мы как-то обычно говорим про такие примеры, когда священник ещё имеет какую-то  другую… ну, скажем так… какой-то другой статус, и он, допустим… ну, вот, Вы упомянули такие примеры… радикальный – там, священник-байкер, священник-рок-музыкант, условно говоря. Но ведь,  тот же принцип, если задуматься, применим к священнику-историку, к священнику-преподавателю…

А.Пичугин:

- Вот – да, то же самое хотел сказать.

К.Мацан:

- … к священнику… я не знаю... директору детского лагеря. Как с этим быть? Не тот же ли принцип тут распространяется?

Игумен Евфимий:

- Ну, всё-таки, здесь бы я с Вами или не согласился бы, или отчасти бы не согласился, хотя бы. Потому что… ну, собственно говоря…  если мы говорим о преподавании или о даже какой-то научной работе – это одно из основных направлений деятельности священника. А кто же будет преподавать в духовных школах? У нас значительная часть наших преподавателей – это священнослужители. И, в данном случае, пастырство – в широком смысле   как наставление, назидание – нужно понимать не только как возможность произносить проповеди с амвона, но и в учебной аудитории тоже, так сказать, назидать учащихся, студентов, или в какой-то общественной аудитории. Так что… ну, всё-таки, что касается преподавания или научной деятельности, я думаю, что тут нет каких-то серьёзных препятствий для священнослужителей.

А.Пичугин:

- Спасибо Вам большое за  этот разговор. Мы будем заканчивать программу. Напомним, что в гостях у светлого радио этот «Светлый вечер» вместе с нами и с вами сегодня провёл игумен Евфимий Моисеев, первый проректор Казанской духовной семинарии. Также в этой студии были с вами мы – Алексей Пичугин…

К.Мацан:

- … и Константин Мацан. Спасибо. До свидания!

А.Пичугин:

- Всего хорошего!

Игумен Евфимий:

- Всего доброго!