Поделиться
...В 1833 году, Александр Пушкин сочинил стилизованный этюд, посвящённый своему приятелю и дальнему родственнику, виртуозному стихотворному шутнику — Ивану Мятлеву. Начинаются стихи так: «Сват Иван, как пить мы станем, / Непременно уж помянем / Трех Матрён, Луку с Петром, / Да Пахомовну потом...»
Ближе к концу стихотворения о Пахомовне говорится подробнее: «...Мастерица ведь была / И откуда что брала. / А куды разумны шутки, / Приговорки, прибаутки, / Небылицы, былины / Православной старины!.. / Слушать, так душе отрадно. / И не пил бы и не ел, / Всё бы слушал да сидел. / Кто придумал их так ладно?..»
Забавно, что в описании Пахомовны есть что-то и от адресата стихотворения — самого Ивана Петровича Мятлева, который, между прочим, был крестником Екатерины II, в шестнадцать-семнадцать лет успел повоевать с Наполеоном и получить чин корнета. Благодаря происхождению, Мятлев был баснословно богат, служил при дворе, собирал дорогие произведения искусства, путешествовал, а ещё — держал в Петербурге домашний литературно-музыкальный салон, где бывали все — от Крылова и Пушкина до Жуковского и Лермонтова. Мятлева любили: добрый нрав, неистощимая выдумка, искрящийся дар мастера экспромта и каламбура.
Русское просторечье, небылицы и «былины православной старины» он и впрямь тоже знал: детство поэта прошло на природе, в селе Беклемишево Симбирской губернии, среди крестьян: отец Мятлева владел аж двенадцатью тысячами душ.
В литературе своего времени Мятлев прославился уморительным двухтомным сочинением «Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границею, дан л’этранже» (оборот «за границею» и поставленный рядом с ним, в названии, перевод этого же оборота на французский — для комического эффекта).
В основе поэмы — впечатления тамбовской барыни, путешествующей по Европе.
Коротко говоря, Мятлев высмеял рабское подражание иностранщине и, как шутил Чацкий в грибоедовском «Горе от ума», — «смесь французского с нижегородским». Написано это всё сочно, наблюдательно (поэма ставилась и на сценах как водевиль) и совсем не однобоко, ведь Иван Петрович был горячо верующим человеком (автором чудесных стихов о воскресшем Лазаре, например).
Словом, в мятлевской сатире нашлось место и покаянному обращению к Творцу:
...Дай мне ведать Твой закон;
Укроти земные страсти;
Жизни бури и напасти
Дай мне с верой перейти;
Ум и сердце просвети
И очисти помышленья;
Целомудрия, терпенья
И любви даруй мне дух,
Исцели души недуг;
И завет, Твоею кровью
Нам оставленный, с любовью
Дай и с верой мне вкусить;
Дай мне здесь в смиреньи жить;
Путь мой на земле устроя,
Дай достигнуть и покоя,
Что Ты уготовил нам;
Не суди нас по грехам
Плоти, нами здесь носимой,
Но любви неизмеримой,
Благости Твоей воньмя,
Господи, помилуй мя!..
Иван Мятлев, из поэмы 1840 — 1844 годов «Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границею, дан л’этранже». «Воньмя» — это: внимая, слыша.
Прибавлю ещё, что именно Иван Мятлев — родитель крылатой стихотворной строки «Как хороши, как свежи были розы» и озорных «Фонариков-судариков», бывших классикой городского романса ещё в XIX веке. И — закончу словами из некролога поэту, написанного почти в его стиле: «Он ставил честолюбие гораздо ниже каламбура, почитав первую потехою — жить честно, благородно и первым делом смеяться безвредно над всем, начиная с самого себя...»
Все выпуски программы Рифмы жизни
