«Идеальная православная семья — иллюзия или реальность?»

У нас в гостях был клирик храма святителя Тихона Патриарха Московского в северном Тушине священник Платон Мурашкин.

Мы размышляли с нашим гостем о том, существуют ли идеальные семьи, стоит ли переживать, если семья далека от идеала, а также о чем христианину стоит не забывать, чтобы семейная жизнь приносила радость.

Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова

---

А. Ананьев:

— Добрый вечер, наши идеальные, идеальные слушатели Радио ВЕРА!

С вами — идеальная ведущая программы... идеальной программы «Семейный час» Алла Митрофанова...

А. Митрофанова:

— Ой-й... мне даже страшно, после таких слов... вот... идеальный ведущий Александр Ананьев — под этим я готова подписаться.

А. Ананьев:

— ... и идеальный гость — клирик храма святителя Тихона, Патриарха Московского, в Северном Тушине, директор автономной некоммерческой организации социальной службы поддержки нуждающимся «Помощь придёт!», священник Платон Мурашкин.

Отец Платон, здравствуйте! Добрый вечер!

О. Платон:

— Здравствуйте!

А. Ананьев:

— Впервые Вы — в идеальной программе «Семейный час»!

О. Платон:

— Рад чувствовать себя... идеальным!

А. Ананьев:

— Слушайте... я, вот, ехал сегодня на программу, и думал... знаете, о чём? Что бы мы ни делали, мы же хотим, чтобы это было идеально, правильно?

Мы приходим в магазин одежды, и выбираем идеальные... там... ботинки, и идеальные штаны. Мы задумываем строить дом — мы же хотим построить не дом... там... абы какой, несовершенный... мы ж хотим идеальный дом!

Когда мы идём к парикмахеру, мы ж не хотим, чтоб он нам сделал средненькую причёску — мы хотим, чтобы он нам сделал идеальную причёску. То есть, самую-самую-самую хорошую.

То есть, стремление к идеальному заложено в нас изначально. И, в принципе, чаще всего, у нас это получается.

А. Митрофанова:

— А откуда ж тогда берётся реакция «и так сойдёт...»?

А. Ананьев:

— Реакция «и так сойдёт»...? Ну... она рождена смирением христианским в душе христианской, когда ты понимаешь, что получилось так, как получилось, ничего изменить ты уже не можешь, и ты благодаришь Господа за то, как оно есть, и говоришь: «Ну, ладно... и за это спасибо». Но это — другая тема. Я сейчас говорю об идеалах!

Почему же тогда в мире не существует ни одной идеальной семьи?

Идеальные ботинки существуют... идеальные штаны существуют... даже идеальные причёски существуют ( стоит в этом убедиться, посмотрев на причёску Алла Митрофановой! )... а, вот, идеальных семей — нет.

Собственно, об этом мы и хотим поговорить сегодня с нашим гостем. Возможна ли, в принципе, идеальная семья, и стоит ли переживать, если моя семья далека от идеала?

Отец Платон... начнём, вот, с какого вопроса. Вы видели своими глазами идеальную семью?

О. Платон:

— Этот вопрос... нужно начать с терминологии.

Во-первых, само понятие «идеальное». В принципе, ведь, человек, созданный по образу Божьему, созданный по образу Идеального, принципиально, сам стремится к идеалу. И это — нормально. Вот, если в человеке этого нет, то это уже плохо.

Но, в то же время, какие формы приобретает это стремление? Потому, что... если человек, вот, пришёл в магазин, и... он, конечно, выбирает самое лучшее. Учитывая свой бюджет.

А. Ананьев:

— Ну, конечно... соотношение «цена-качество» должно быть идеальное!

О. Платон:

— Вот! И, то же самое, строя дом... или, допустим, приобретая машину... или пытаясь написать диссертацию... он тоже старается сделать, как можно лучше. И это — тоже в порядке вещей. Это нормально. Вот, если бы этого не было, то, принципиально, прогресса... допустим, там, научного, технического... там... в сфере искусства... и так далее... его бы не было. Но, ведь, он — есть. Мы с вами это видим собственными глазами. Что, если сто лет назад ездили на телегах, то сейчас — тоже ездят на телегах, но совершенно других.

И, поэтому, стремление к лучшему — оно есть, в каждом человеке заложено, но, при этом, оно может принимать самые разные формы.

И, вот, именно, в том, как человек переживает этот идеал, для чего ему этот идеал нужен, и другие... вот, эти, вот... обертона — они, на самом деле, являются решающими.

То есть, стремление к идеалу есть в человеке, оно должно быть — это нормально, это в порядке вещей. А уже интерпретация самого человека — она наносит свои тона, и «на гора» мы получаем... ну... совершенно разные картины.

Насчёт идеальной семьи... ну, тут опять возникает вопрос: вот, идеальная семья... идеальная — для кого?

А. Ананьев:

— А... я Вам поясню, что я имею в виду.

Я имею в виду не... как это... вот, сейчас запретили половину соцсетей — и ты уже не можешь дать определения, вот, этим фотографиям, но была у нас социальная сеть, в которой публиковались фотографии. И, чем более красочные и профессиональные фотографии — тем более радостные у тебя были подписчики.

И, вот, были... есть семьи... я знаю, есть такие семьи, которые, раз в год... или... там... два раза в год... надевают самое красивое ( причём, желательно, одного цвета — муж... жена... дети... собака..." — они все надевают одинаковое, и идут в профессиональную фотостудию, платят огромные деньги... даже деньжищи... фотографу... он выставляет идеальный свет, и делает фотографию. И они там... такие... расслабленные какие-то... такие... идеальные... и получается — идеальная семья. И они потом вешают эту идеальную фотографию в эту социальную сеть, и все говорят: «Вау! Какие вы идеальные!»

Вот, я сейчас не про это говорю.

Я сейчас говорю... знаете... о ноющем понимании... у меня так часто бывает... ноющем понимании таком: «Господи... что ж — у всех людей, как у людей? А у нас всё... как-то криво...» — вот, это...

А. Митрофанова:

— И вопросительно посмотрел на меня...

А. Ананьев:

— Да-да, я осторожно... потому, что я тебе такого никогда не говорил, да?...

А. Митрофанова:

— Я не слышала...

А. Ананьев:

— Да... но, вот...

А. Митрофанова:

— Но ты так думаешь, периодически? Это, просто, мне важно знать... что... ну... такие мысли у тебя бывают.

А. Ананьев:

— Да... да... такие мысли иногда бывают... слушай, я тебе больше скажу! Такие мысли бывают у всех!

Наш звукорежиссёр Алексей — его не отпускают эти мысли! У отца Платона, наверное, тоже бывают такие мысли: «Что ж, у всех, как у людей, а у меня, вот... как-то...»

О. Платон:

— Регулярно!

А. Ананьев:

— Вот!

А. Митрофанова:

— Слушайте... только у меня, похоже, таких мыслей не бывает!

О. Платон:

— Ну, вот, это, как раз... диагноз идеальной семьи! Если Вы этим вопросом не задаётесь, значит, она у Вас есть — идеальная семья!

А. Митрофанова:

— А... нет... я, правда... я по другой причине этим вопросом не задаюсь. Мне кажется... сравнение некорректным.

О. Платон:

— Сравнение — чего с чем?

А. Митрофанова:

— Своей ситуации с ситуацией других людей... и так далее...

О. Платон:

— Вот, это, как раз, то, что я хотел сказать.

На самом деле, может быть, в этом и заключается идеал семьи, когда человек живёт в своей семье, строит свою семью, и не обращает внимания, как живёт Марья Ивановна с Петром Петровичем. Потому, что это — их семья. А это — наша семья.

И, когда мы начинаем сравнивать две семьи, мы сравниваем два совершенно разных мира, которые между собой соприкосновение могут иметь только в том, что они в одном подъезде живут. А больше ничего общего нет!

Тут, на самом деле, каждый человек — он для себя решает, что должно быть, как должно быть, и это строит. Но если только он начинает оглядываться вокруг, то он попадает в ту ситуацию, как... вот... я не помню... стихотворение детское... не могу название вспомнить. Ну, там девочка нарисовала рисунок — девочку с бантиком. И, вот, смотрит один, и говорит: «Слушай, отлично нарисовано! Но бант надо убрать». Она, взяла, стёрла. Посмотрел другой: «Отличный рисунок! Но нужен бант». Она нарисовала бант... И, вот, после 3-4 таких дорисовок и стираний, получилась дырка, и рисунок был испорчен.

И, вот, чтобы не попасть в роль такой девочки, которая слушает тех, кто рядом, нам нужно, всё-таки, действительно, создавать свой рисунок, создавать свою семью.

И, при этом, конечно, человек, как существо, принципиально воспитуемое, обучаемое, и, в общем-то, способное к росту и стремящееся к росту... ну... всё-таки, какие-то ориентиры должны быть у человека, и он, всё-таки, какие-то идеалы для себя имеет. Что: «Да, вот, я хочу... мне нравится, как, вот, эта семья существует, как эта семья существует...» — он какие-то категории берёт, и старается их скопировать у себя. Но это не является какой-то точной копией — это всегда некая переработка тех принципов... общения...

Я, вот, например, слышал про одну семью, где папа... ну, он, такой... немножко, как... на сержанта похожий. И он на двери ванной повесил график, где... вот... квадратики были заполнены, и, вот, каждый следующий день следующий ребёнок должен был... там... протирать пол. И наводить порядок по всей квартире.

Квартира была немаленькая, детей — шестеро...

А. Ананьев:

— Вот... это прекрасная практика! У нас, вот, буквально, вчера, на Вашем месте, сидел протоиерей Александр Никольский, отец десятерых детей — у них, ровным счётом, такой же график. Причём, неважно — экзамен у ребёнка, не экзамен... сольфеджио... специальность... по графику тебе мыть посуду и убираться на кухне — будь любезен. Точка.

О. Платон:

— Так! Но... могу сказать, что так у меня, с четырьмя детьми, не получилось. Ну... мало того — я не хотел это себе в практику завести.

Не знаю... может быть, родили бы пятого — и это б само утвердилось бы у нас. Возможно. Но, так или иначе... вот... берётся практика, перерабатывается, и усваивается себе. Я взял самый простой вариант — специально, чтобы не углубляться в какие-то детали, подробности... но, мне кажется, что именно так и происходит.

И недостижение идеала, для меня... вот, лично по моим взглядам, по моим наблюдениям — оно начинается, именно, с того, что муж и жена этот идеал видят по-разному. Потому, что основа семьи — это муж и жена. И, на мой взгляд, главные в семье — это три существа: Бог, муж и жена. Вот, когда, вот, эта, вот, троица — есть, то всё остальное будет... так или иначе, но обязательно будет получаться.

А. Ананьев:

— Так, эта троица всегда есть! Бог — всегда есть, муж — всегда есть, жена — всегда есть.

О. Платон:

— Хорошо... скажем по-другому. С Вашими словами не поспоришь.

Отношения внутри этой троицы — они являются решающими. Потому, что твёрдость семьи, единство, общность — оно, всё-таки, начинается именно с предстояния мужа и жены перед Богом.

А. Ананьев:

— Однако! Поправлю... не поправлю, а предложу своё видение, которое мне подарил дорогой моему сердцу священник, который хорошо разбирается в вопросах семейного устроения.

Не муж и жена стоят пред Богом, но муж стоит пред Богом, а жена стоит — за мужем, и верна, и следует — именно, мужу. И если муж следует Христу, а жена следует мужу, вот, тут — та-дам! салют и звёзды на ночном небе! — семья идеальная.

А. Ананьев:

— «Семейный час» на Радио ВЕРА.

Алла Митрофанова, Александр Ананьев и клирик храма святителя Тихона, патриарха Московского в Северном Тушине священник Платон Мурашкин.

И батюшка до сих пор не может отойти от моего, вот, этого, вот, бесстыжего, вызывающего... так сказать... неосторожного утверждения, что, мол, в идеальной семье — это лишь муж должен стоять пред Богом, а для жены образом Бога является муж, и она должна...

Не смотри на меня с таким осуждением, Алла Сергеевна Митрофанова!

... а жена следовать должна мужу. И это есть модель идеальной семьи.

О. Платон:

— Александр, на самом деле, достаточно часто я встречаюсь с той ситуацией, которая произошла сейчас в этой студии замечательной, когда... я просто не успел это сказать.

А. Ананьев:

— Так... а Вы тоже хотели так сказать?

О. Платон:

— Да.

А. Ананьев:

— У меня, прям, отлегло от сердца!

И... я Вас не расстроил? Я очень боялся Вас расстроить этим утверждением, что, мол, для жены-то Бога не существует!

О. Платон:

— Вы — смелый человек! Боялись, но сделали.

А. Ананьев:

— Я — женатый, мне можно... я... да... отважный, в общем-то... в каком-то смысле...

О. Платон:

— Ну... я тоже!

А. Митрофанова:

— Ну... для жены Бога не существует... давайте, с этим, всё-таки, поосторожнее! Потому, что у Господа Бога... у каждого человека с Господом Богом свои, всё-таки, личные отношения.

О. Платон:

— Бесспорно. И, когда мы говорим «для жены Бога не существует», можно сказать по-другому: для жены Бога не существует, в обход мужа.

А. Ананьев:

— Да.

О. Платон:

— Вот, именно, так. То есть, всё-таки, первопредстоятель в семье, являющий образ Бога Отца — это муж.

А. Митрофанова:

— А что делать тем женщинам, у которых мужья неверующие?

О. Платон:

— Ну... Вы знаете... это уже... чаще всего, это — частная практика, которая решается в каждом отдельном случае на исповеди со священником. Потому, что тут, конечно, требуется... такой... высший пилотаж, чтобы, с одной стороны, вот, это право мужа на решение вопросов не узурпировать, и, в то же время, сохранить все черты, именно, боголюбивой семьи, боголюбивой жены.

Вот, тут уже требуются некие, такие, фигуры высшего пилотажа, которые вынуждена такая женщина совершать... как говорит поговорка наша русская, чтобы и волки были сыты, и овцы были целы.

А. Ананьев:

— Треугольник, Алла Сергеевна, это самая устойчивая фигура в геометрии, в архитектуре, в механике... и, неважно, где.

Муж и жена — снизу, Господь Иисус Христос — сверху, и, вот, этот устойчивый треугольник — и есть идеальная семья.

А. Митрофанова:

— Я понимаю... Я вопрос задаю...

А. Ананьев:

— Если Христа в этой парадигме нету — нет Ему места! — значит, она, просто неустойчивая фигура — и всё.

А. Митрофанова:

— А... когда для жены отношения с Богом важны, и в иерархии смыслов на первом месте, для мужа... этой системы смыслов, и этого измерения — его просто не существует.

О. Платон:

— Так и есть.

А. Митрофанова:

— Вот, что тогда... в этой ситуации — как тогда быть? То есть, жена, получается...

А. Ананьев:

— Слушайте...

А. Митрофанова:

— ...волей или неволей... для своих детей может оказаться проводником Господа Бога в их жизнь! То есть, не муж, а, именно, жена! Но это... тогда... просто сносит всю ту субординацию, о которой вы сейчас говорите...

А. Ананьев:

— Конечно, конечно... Прежде, чем отец Платон ответит, отвечу я, Александр Ананьев.

Женщина, суть, существо хитрое, расчётливое и опытное. Женщина может, и должна, и легко сделает так, чтобы муж последовал за ней туда, куда ей надо...

А. Митрофанова:

— Тогда — она будет для мужа поводырём, получается, а не муж?

А. Ананьев:

— Нет, нет...

А. Митрофанова:

— Ну, а как?

А. Ананьев:

— У мужа будет в гол... ой, я так много видел, вот, этих ситуаций...

А. Митрофанова:

— Это будет манипуляция...

А. Ананьев:

— Это будет не манипуляция...

А. Митрофанова:

— ...когда женщина будет руководить, на самом деле, а муж будет считать, что это его решение — это манипуляция!

А. Ананьев:

— Конечно... Всё правильно! Вот, ещё одно определение счастливой семьи: счастливая семья — это семья, в которой женщина обладает искусством грамотного, тонкого, иезуитски изобретательного манипулирования мужем.

А. Митрофанова:

— С этим не согласна...

О. Платон:

— Ну, конечно! Я тоже не могу согласиться, Александр!

А. Ананьев:

— Здрасьте...

О. Платон:

— Извините меня, пожалуйста!

Ну, здесь я могу сказать так. В тех семьях, где муж — неверующий, где муж — иноверец, где муж... там... спаси, Господи... богоборец — да, тут уже тот самый высший пилотаж, о котором я уже упомянул, и, в условиях которого, женщине, действительно, приходится... но — здесь речь идёт о чём? Именно, приходится — в какой-то мере принимать на себя, вот, эти, вот, первопредстоятельские обязанности. Ну... тут уже... как бы... от неё это не зависит.

В одном случае... ну, вот, как... взять, допустим... предположим, в семье погибает муж, и, в этом случае, женщина остаётся одна — она обязана дать, по возможности, и мужские грани воспитания, и не забывать свои, женские.

Но другой вопрос — когда, к примеру, муж берёт и дистанцируется от воспитания семьи...

А. Митрофанова:

— Или уходит из семьи... что чаще ещё бывает...

О. Платон:

— ... да... или, допустим, женщина, недовольная своим мужем, берёт и разводится, и говорит: «Я и без тебя справлюсь!» Не справится она без него!

Вот, в случае, если он погиб, или если он в командировках где-то находится, Господь обязательно Своею благодатью восполнит то, чего не хватает. А в том случае, если женщина сказала: «А я сама справлюсь!» — и решает справиться сама... ну, или муж говорит такое — такое бывает пореже, но тоже бывает... вот, в этом случае тоже... вот... семья остаётся без половины воспитания.

И, то же самое — в той ситуации, которую мы с вами рассматривали. Если муж — неверующий, значит, жена обязана, вот, эти первопредстоятельские функции как-то восполнить. Либо, так, как предлагал Александр — как-то очень тонко и аккуратно, стараясь не манипулировать, но, как-то всё-таки... слово такое... может быть, его и можно было бы применить, но оно скомпрометировано в нынешнем социуме...

А. Ананьев:

— Отличное слово... «Вести» — ?

О. Платон:

— Не то, что вести... подсказывать! Вот, допустим, такой пример тонкого восточного подсказывания жены. Когда жена говорит: «А не думает ли мой господин о том, что у нашего ребёнка износились туфли? Ведь, наверняка, он хочет купить новые — потому, что мальчики смеются над нашим сыном, а мой муж этого не потерпит!»

Вот, что это? Манипулирование?

А. Митрофанова:

— Конечно!

О. Платон:

— Но, в то же время... так, муж не заметил! Она ж не может подойти и сказать ему: «Ты чё, не видишь — туфли износились!»

А. Митрофанова:

— Я бы подошла и сказала, наверное...

О. Платон:

— Ну... Вы! А на востоке так делать нельзя!

А. Ананьев:

— Не, не... неправда...

О. Платон:

— Так же и в вопросах веры. Вот, тоже, ведь...

Если муж неверующий, но жена, всё-таки, должна говорить своим деткам о вере, значит, надо, каким-то образом, сказать так, чтоб не раздражить мужа. Чтобы и семью сохранить, и о вере деткам сказать.

Вот, есть пример замечательный, как, в юность моей мамы, бабушка и дедушка, глубоко верующие люди, не сказав ни разу слова «Бог», говорили ей о том, что, вот: «А ты старайся с другими поступать так, как с тобой... вот, как ты хочешь, чтобы с тобой поступали — вот, делай так же другим. Это же будет правильно, это справедливо будет».

Они не сказали, что это из Евангелия, они не сказали «рече Господь»... они просто говорили какие-то, вот, такие истины. И она потом, уже придя к вере в зрелом возрасте — она об этом вспоминала, как, вот, о тех «вешках», которые ей давали родные.

И, вот, подобным образом, и верующая жена, при неверующем муже, может говорить о вере в своей семье. И, используя такие, вот... политтехнологи... да, всё-таки, не хочу я говорить слово «манипуляции»... она может помогать своему мужу принимать верные решения.

Вот...

А. Ананьев:

— Конечно! Через восхищение, через похвалу, через какие-то... очень такие... женские комплименты: «Какой ты у меня заботливый!... Какой ты у меня рукастый!... Никто не умеет так менять свет в гардеробной, который погас неделю назад...» — и ты, конечно же, подрядишься, побежишь, и, абсолютно счастливый, купишь новые лампы, поставишь их, и... такой: «Да, я — рукастый, да!» — а потом понимаешь, что... в общем... это всё... благодаря жене, я это всё сделал!

А. Митрофанова:

— Да, ладно!

А. Ананьев:

— Конечно! Это я, наконец, через неделю темноты в гардеробной, поменял там все лампы, и теперь хожу горжусь! А, на самом деле, моей заслуги в этом нет — это всё жена... Ну, вот, как-то так оно работает!

О. Платон:

— Согласен! Вот, именно, так и должно работать. Но: здесь, ведь, нет момента узурпации власти, а есть момент — соработничества.

А. Митрофанова:

— Есть. Есть, согласна.

Вы знаете... последнее время, прям, жёстко слежу за своими формулировками, и там, где хочется сказать: «Ой, а не холодно ли тебе?» — или: «А не хотел ли бы ты на ужин сегодня красной рыбы?» — или что-нибудь, вот, ещё такое, я эти формулировки начинаю заменять на прямые вопросы.

«Ты знаешь, я замёрзла... закрою окно, ничего?» — или: «Что-то мне на ужин рыбы захотелось... ты не против, если мы рыбу приготовим?»...

А. Ананьев:

— Серьёзно? Я и не замечал этих изменений...

А. Митрофанова:

— Ты не замечал?

А. Ананьев:

— Нет...

А. Митрофанова:

— А я-то...

О. Платон:

— Я думаю, что вы оба выросли... до уровня таких формулировок!

А. Митрофанова:

— Ну, вот... я просто себя ловлю за язык, и... меняю, на уровне формулировок... чтобы — минимизировать те манипуляции, которые, зачастую, даже и не замечаю, как, в адрес мужа, себе позволяю. Понимаете?

Вот... начинаешь менять на уровне языка, начинает меняться и что-то в голове тоже... надеюсь.

О. Платон:

— Ну... тут, конечно, можно по-разному рассудить. Ну, вот... не так давно, одна девушка... чадо моё духовное... у нас есть совместная молитва по соглашению, много людей в ней участвует — около двадцати. И, вот, время от времени, её помещаешь снова — потому, что она теряется у кого-то.

И, вот, я поместил, и на эту молитву поставили эмодзи... ну... то, которое было, в общем-то, неуместно. Не знаю, зачем это сделано было...

А. Ананьев:

— Для тех, кто не понял — это, такой, смайлик... графическое изображение эмоции.

О. Платон:

— Да...

А. Митрофанова:

— Ну, очевидно, какой-то злой был смайлик...

О. Платон:

— Нет, он был — нелепый. Точнее — вот, эта девушка поместила молитву, и на неё был поставлен этот смайлик.

Я взял, эту молитву удалил, на правах модератора, и ещё раз поместил.

И она мне берёт и пишет вечером: «Что-то не правильно было с моей молитвой?» Я говорю: «Да, нет... просто, вот, такой нелепый смайлик поместили, и я поэтому её убрал. Потому, что... ну, всё-таки, каждый раз открываешь, и каждый раз смущаешься этим смайликом.

И она мне пишет: «Как хорошо, что я задала вопрос прямо — потому, что меня Ваше действие смутило. Я просто взяла и спросила напрямую». Я говорю: «Ну, замечательно! Так и делайте — берите, и спрашивайте напрямую, и уже вопросов не будет».

Вот, в какой-то ситуации было бы корректно промолчать... в какой-то ситуации — обиняками узнать, зачем эта молитва удалена была... но, чем более доверительные отношения между людьми, тем более прямыми начинают становиться, вот, эти, вот, связи.

Так, что... то, что Вы говорите — что стали напрямую произносить свои желания — мне кажется, что это тоже... вот... именно, момент вырастания. Когда люди становятся близки друг для друга, становятся наиболее родными, они так и должны говорить — напрямую. Потому, что уже видят, что... нет какого-то второго дна!

А. Ананьев:

— И тут... у меня рождается предположение, что идеальная семья — это люди, которые не говорят друг другу ничего плохого. И, если и открывают рот, то только для того, чтобы сказать что-то хорошее.

А, вот, так это, или нет — мы обсудим через пару минут полезной информации... причём, я подчеркну: идеальной полезной информации на Радио ВЕРА. Не переключайтесь! Дальше будет всё — ещё более идеально!

А. Ананьев:

— «Семейный час» на Радио ВЕРА.

С вами — Алла Митрофанова...

А. Митрофанова:

— ... Александр Ананьев...

А. Ананьев:

— ... и удивительный собеседник — тонкий, глубокий... мы раду знакомству со священником Платоном Мурашкиным. Напомню: отец Платон — директор автономной некоммерческой организации — социальной службы поддержки нуждающимся «Помощь придёт» и клирик храма святителя Тихона, патриарха Московского, в Северном Тушине.

Отец Платон, а, вот, буквально, в двух словах: что это за социальная служба поддержки нуждающимся «Помощь придёт»?

О. Платон:

— Эта социальная служба была создана в 2010 году. Это — некоммерческая организация. В 2010 году, когда я проходил практику у... тогда ещё... ну, давайте уж, так говорить — так, как есть сейчас... у владыки Пантелеимона Шатова, в 1-й Градской больнице... было такое правило, что 25 дней ставленник... ну... новый священник служит в храме Христа Спасителя, и ещё 15 — в храме царевича Димитрия при 1-й Градской больнице... и — нас там учили всяким социальным делам.

Не знаю, чем я приглянулся будущему владыке ( тогда ещё отцу Аркадию ), но... он как-то меня — и туда направлял, и сюда направлял... и предложил участвовать в социальных делах. Я смиренно отказался, сославшись на загруженность. Он мне говорит: «Ну, мы все загружены!», а я говорю: «Нет... ну... я не возьмусь».

А когда, в том же году, он был хиротонисан во епископа, он просто набрал мне, позвонил и говорит: «Отец Платон, мы хотим, всё-таки, подключить Вас к социальной деятельности. Чтобы Вы, в своём храме, где служите, развивали социальную деятельность». И... у меня не нашлось ответа. Я говорю: «Владыка, я не знаю, что Вам сказать...» Он говорит: «Ну, как это — не знаете? Когда епископ говорит, надо сказать: „Благословите!“» И я сказал: «Владыка, благословите!» Он говорит: «Ну, благословляю — занимайтесь!»

И, вот, с тех пор имеет начало наша служба. Мы занялись вещевой помощью. Мы собираем вещевую помощь в Москве и отправляем её в регионы. Вот, именно в этом наша основная деятельность состоит — крупные грузовые отправки...

А. Ананьев:

— А вещи вам приносят люди?

О. Платон:

— Да, приносят люди. Мы её...

А. Ананьев:

— Какие вещи?

О. Платон:

— Носимые... обычные...

А. Ананьев:

— Одежда?

О. Платон:

— В основном, одежда. В том числе, и посуда... там... и всякие сумки...

А. Митрофанова:

— Но, наверное, в хорошем состоянии?

О. Платон:

— Всё проходит сортировку. Все вещи, без исключения, проходят через руки наших добровольцев, и недостойный аз тоже в этом... ну, сейчас — чем дальше, тем меньше, участвую... всё-таки, административные дела забивают всё больше времени и сил... а раньше... так, вот... я, наравне с добровольцами, трудился тоже на складе, сортировал. Всё проходит сортировку, упаковку, и, в дальнейшем, мы составляем какие-то связи — и отправляем.

Йошкар-Ола, Екатеринбург, Воронеж, Липецк, Белгород, Ростов-на-Дону, Юрьев-Польский...

А. Ананьев:

— Это — который рядом с Суздалем?

О. Платон:

— Владимирской области.

А. Ананьев:

— Владимирской области... рядом с Суздалем — Юрьев-Польский...

О. Платон:

— Он и есть.

А. Ананьев:

— А мне казалось — богатый город...

О. Платон:

— Тем не менее, они одну отправку получили.

А. Ананьев:

— Понятно.

О. Платон:

— Ну, и так далее. Вот, так, вот...

А. Ананьев:

— Спасибо вам за ваше служение! Вот, теперь знаем, что в храм святителя Тихона, патриарха Московского, в Северном Тушине — можно приносить вещи, и они будут направлены на нужное дело.

О. Платон:

— Вот, в вещах мы не нуждаемся — больше нуждаемся в добровольцах!

А. Ананьев:

— А...

О. Платон:

— Вещей — много! Людей мало. Ну, как, вот... со времён Евангелия, видимо, так и повелось, что...

А. Митрофанова:

— ... «жатвы много, делателей мало»...

О. Платон:

— Да, именно так.

А. Митрофанова:

— Ну, а вещи, к тому же... всё-таки, для тех, кто хочет, может быть, свои вещи не в храм святителя Тихона пожертвовать, а куда-то ещё... напомню, на всякий случай, что вещи должны быть постиранные, либо после химчистки, должны быть все с действующими молниями, и с пуговицами, всё должно застёгиваться... То есть, по принципу: «На тебе, убоже, чего нам негоже» — рваные колготки... там такого не надо. Максимальное уважение к тем людям, которые эти вещи будут носить после нас! Это очень важно.

О. Платон:

— В нашей группе «ВКонтакте» было даже несколько таких ругательных роликов, которые снимали наши девушки — это были примеры того, что не надо жертвовать. К сожалению, такое бывает. И апофеозом этого был, такой, огромный мешок, на 200 с лишним литров, который был наполнен какой-то разовой посудой и коробками от тортов...

А. Ананьев:

— Ужас какой...

О. Платон:

— ... да... было ещё четыре мешка таких же, примерно, которые были наполнены обувью. Из них мы выбрали, где-то, 20 пар, а остальное было отправлено на помойку. Вот, это — то, что отдавать нам не надо. То, что можно вынести на помойку, пожалуйста, выносите сами. Не предлагайте это нам — грузить, перегруживать, а потом сортировать и самим относить на мусорку.

А. Ананьев:

— Могу сказать нашим слушателям лишь то, что рядом с отцом Платоном — очень тепло и радостно, и... вот... заниматься таким служением рядом с ним — я думаю, что это будет на пользу вам. Обязательно имейте это в виду.

Ну, а мы возвращаемся к теме нашего разговора в программе «Семейный час» — «Идеальная семья».

Я, незадолго до короткой паузы, имел неосторожность сказать, что идеальная семья — это несколько противоречит тому, что сказал дорогой отец Платон. Идеальная семья — это не там, где говорят всё, как есть — в лицо, брызжа слюной в глаза, а, наоборот — где не говорят.

Ну, там... условно... условно!.. жена приходит, и видит, что муж валяется на диване — один тапок на ноге, второй под диваном — он шуршит газетой, грызёт семечки и смотрит футбол.

Она не говорит: «Муж! Почему ты лежишь на диване, в тапках... у нас, вот, это не мыто... это не прибито... свет в гардеробной не включён уже две недели!» А она говорит ему: «Я так тебя люблю! Ты такой хороший! Хочешь, я заварю тебе чай?» — у нас в семье происходит именно так. И тогда — всё хорошо. Проблемы — нет.

А. Митрофанова:

— Что-то я не припомню, чтобы ты когда-нибудь сидел, накрытый газетой, грыз семечки и смотрел футбол...

А. Ананьев:

— А это всё потому, что ты говоришь, что я — хороший, и завариваешь чай, понимаешь? Вот, оно — так работает.

То есть... я, может быть, где-то утрирую, но... если ты не артикулируешь то... не то, что является проблемой, а то, что тебе кажется проблемой... а я могу увидеть много того, что мне кажется проблемой... вот, прям, много... зачем? Ты это можешь исправить? Исправь. Ты это не можешь исправить? Оставь. Обрати внимание на то хорошее, что у нас есть. Поблагодари за это Бога и жену. Завари ей чай, и занимайся своим делом. А? По-моему, хороший рецепт!

О. Платон:

— Увы... должен оказаться в оппозиции Вам, дорогой Александр. Это хорошо, но не всегда. Вот, могу так сказать.

Потому, что... жена приходит, видит мужа в таком состоянии. Потом... она приходит — месяц, и видит мужа в таком состоянии... и каждый раз говорит мужу: «Ну, какой ты хороший!»

Проходит год... и муж сполз ещё дальше — он уже не на диване лежит, а на полу... к примеру... это я образно. И потом она говорит: «Знаешь... всё-таки, в гардеробной должен быть свет, и в кухне стол починен...» А он говорит: «Подожди... я же хороший? Ты что хорошему говоришь? Разве это можно?!»

Всё-таки, должен быть какой-то баланс. Потому, что, если...

А. Ананьев:

— Кнута и пряника?

О. Платон:

— Нет... Если та или иная половинка — он или она — видит какую-то проблему, и каждый раз покрывает её, вот, своим очарованием, своей любовью, своим положительным подходом, и так далее, то... нет момента соработничества, нет момента помощи друг другу.

Ведь, она видит, что он сделал нехорошо... она видит, что дела стоят, муж лежит... и он, понимая, что — да, что-то нужно сделать, но не видя от жены обратной связи, начинает принимать это, как должное. Что — да, действительно, дела стоят, я — лежу, и дальше так и будет идти. А как решатся дела? Я не знаю. Мне это неинтересно. Почему? Потому, что я — хороший.

То есть, в какой-то момент, эти проблемы требуют проговора. Именно, не ругани. Не так, как в замечательном мультике про Простоквашино, входит мама и швыряет сковородку, и говорит: «Мы столько времени не были на курорте! А у меня четыре платья вечерних — их надо выгулять!» — не взрывом. А, в какой-то момент, подходит и говорит те или иные слова, которые помогут мужу сориентироваться, что он — ошибается.

Точно так же — и муж, в отношении жены. Если есть проблема, но он не говорит, не проговаривает, не помогает ей сосредоточиться на решении этой проблемы — он становится соучастником её... ну... так или иначе... падения. Её ошибки. И уже не одна она несёт ответственность за эту ошибку, но и он. Потому, что он видел — и молчал. Должен был помочь — и не помог.

То есть, не всякий раз здесь надо покрыть лаской и любовью. Ласка и любовь обязательно должны быть — без этого семья не живёт. Без этого семья превращается в какое-то... ну... странное такое... соседство. Но, тем не менее, вот, эта взаимная помощь — она должна быть совершаема, и должна быть принимаема.

А. Митрофанова:

— Я сейчас сижу и вспоминаю пример, который приводил матушка Ольга Юревич в нашем подкасте с ней.

Когда она шла из магазина с тяжёлыми сумками, а навстречу ей — отец Андрей, её супруг. И он чем-то так увлечён... что-то он сейчас узнал, открыл... и, вот, он её видит: «Ах... вот, я тебе сейчас расскажу!» И, вот, он, весь в этом своём увлечении, начинает ей что-то рассказывать, рассказывать... а она тащит и тащит эти тяжёлые сумки, и думает, когда же он заметит?

Потом, наконец, ей это надоело, и она говорит: «Сумки у меня возьми — мне тяжело!»...

А. Ананьев:

— Нет-нет... она сказала спокойно: «Возьми сумки — мне тяжело».

А. Митрофанова:

— А... ну, да... она это сказала спокойно...

А. Ананьев:

— Да, она это сказала спокойно: «Возьми сумки — мня тяжело. И я тебя с удовольствием выслушаю дальше».

А. Митрофанова:

— И он: «Как же ты... почему ж ты мне сразу не сказала?! Неужели ж ты не видишь, что я...

А. Ананьев:

— Вот. Претензия...

А. Митрофанова:

— ... Я ж даже не посмотрел! Я... там... то... сё... пятое... десятое...» — про себя можно много чего наговорить в такой момент... он говорит: «Ты б сказала бы сразу... что ж ты тащишь, действительно?!» — понимаете, да? Правильная, на самом деле, коммуникация между мужем и женой! Нам Господь Бог дал речевой аппарат, и дал уши. Информация попадает изо рта в ухо, и люди, таким образом, друг друга слышат и понимают. И важно этим пользоваться. И не надо на это «забивать».

О. Платон:

— Согласен, конечно. Вот, это, вот, «проговаривание» проблемы — не выставление счетов, не... как-то... обвинение другого: «Почему ты чай не приготовила?» — «А почему ты свет не сделал?»... вот... именно проговаривание: «Так хорошо, когда ты мне делаешь чай!» — «А мне так нравится, когда включаешь лампу — а она горит!» — вот... это, вот... конечно, это очень важно и очень нужно.

Но, вот, тут, опять же, есть два конца — есть говорящий, есть слушающий. Говорящий должен сказать, слушающий должен услышать.

А. Ананьев:

— «Семейный час» на Радио ВЕРА.

Клирик храма святителя Тихона, патриарха Московского, в Северном Тушине, священник Платон Мурашкин сегодня у нас в гостях.

Алла Митрофанова и Александр Ананьев.

Говорим о том, возможна ли идеальная семья, как это возможно.

Понятно, что весь инструментарий по построению идеальной семьи мы здесь развернуть не можем, но — хоть что-то перечислить в формате живого разговора о жизни с хорошим человеком... почему бы и нет?

Но... давайте, поговорим о тяжёлом. Давайте, представим, что к Вам пришёл мужчина, или женщина... причём, мне кажется, что женщина — с большей вероятностью... она приходит, и говорит: «Отец Платон, я устала. У всех людей — как у людей, а у нас всё — криво, косо. Я устала. Что делать?»

Причём, понятно, что кто-нибудь, там, посмотрит на семью этой условной Татьяны Петровны, и скажет: «Ну, что... семья, как семья... всё хорошо. Мама, папа, двое детей... кот лохматый... бабушка живёт в соседнем доме... машина, не такая уж и плохая... дача... нормальная семья». А она говорит: «Ой... я просто... Вы даже не знаете ничего, вот, этого, вот... я так устала... у нас всё криво!»

И ещё есть ощущение, что так же криво, по большому счёту — у всех, до единого.

О. Платон:

— Без сомнения!

А. Ананьев:

— Да. Но. На всех-то мне — всё равно. Как, вот, говорит отец Платон, наша условная Татьяна Васильевна не обращает внимания на других, не сравнивает себя... там... с соседкой... она просто видит, что у них... и всё у них... как-то... плохо. И с дочкой какие-то отношения тяжёлые, и сын совсем от рук отбился, и муж чего-то какой-то ходит отсутствующий — ни слова поддержки от него, ни нежности, ни ласки. Помогает как-то, но... такое впечатление, что он меня не любит. И сама я стала — старая и страшная. И кот тоже достал... воняет, последнее время, невыносимо...«

Что делать?

О. Платон:

— Есть такой православный анекдот.

Встречается Бог с человеком. И человек говорит: «Господи, слушай... ну... невозможно... Политическая ситуация в стране страшная. Экономика — никуда. Болезни — доконали. Жена — такая-сякая. Дети — такие-сякие. Всё, край!» Господь говорит: «Это всё — понятно. Вопрос в одном: продлевать будем, или нет?»

А. Митрофанова:

— Да...

О. Платон:

— И... ответ очевиден! Человек скажет: «Да, Господи! Хочу ещё пожить!»

А. Ананьев:

— Слушайте, а хотите правду?

О. Платон:

— Да, хочу.

А. Ананьев:

— А у меня — неоднозначный ответ на вопрос: «Продлевать будем?» Я своими глазами видел людей, которые говорили: «Я так жить больше не могу».

О. Платон:

— Согласен. Я тоже видел. Это — один из вариантов ответа.

На самом деле, здесь... вот, как один психолог советовал общаться с кандидатом в самоубийцы. Он говорит: «А вы задайте вопрос: вот, расскажи мне про самый светлый момент твоей жизни». Человек начинает рассказывать — и погружается в это светлое. И через пять, десять... тридцать... сорок минут разговора, вдруг выясняется, что, вообще-то, умирать-то и не хочется. Что, вот, этот светлый момент — он был, и он — повторится. Но это — при искусных действиях собеседника.

Когда гипотетическая Татьяна Петровна приходит, вот, с таким разговором... на самом деле, здесь живой ответ будет.

Вот, сейчас, здесь сидя, можно предположить... но какой бывает ответ — он бывает самый разный.

Я таких людей встречал. Вот, ещё когда служил на Таганке, в храме Успения Божией Матери в Гончарах, приходили такие люди, и я помню эти совершенно страшные, чёрные глаза.

Начинаешь с человеком говорить. И, в этот момент, вот, самое главное — быть кисточкой в руках у Бога. Я не помню, что я говорил, и я не знаю, почему я это говорил. Но... иногда через двадцать... иногда через те же самые сорок минут... вот, глазки у человека начинают светлеть, и ты понимаешь, что — да, зацепился... получилось... услышал человек!

Иногда нужно сказать очень простую вещь. Нужно сказать словами преподобного Серафима: «Христос Воскресе, радость моя!» И, когда человек, немножко ошарашенный, начинает в себя глядеть большими глазами, ты говоришь: «Ты понимаешь... Бог для нас приготовил Рай — там всё готово, всё есть. Он — для тебя, и Господь тебя там ждёт. Ты туда — хочешь?» Человек говорит: «Хочу», — вот, ни разу не слышал, чтобы человек сказал: «Я не хочу в Рай». Все до единого...

А. Ананьев:

— «В Рай я хочу. Я домой не хочу», — отвечает Вам Татьяна Васильевна.

О. Платон:

— Ты говоришь: «Бог тебя там ждёт. А домой не хочешь... ну, да, понятно. Вот, был такой Человек на земле, который не хотел на Крест. Который говорил: „Если только можно, пронеси эту Чашу мимо...“ Но Он взошёл на Крест, потом сошёл во ад, и открыл нам путь в Рай.

Тебе в ад не надо сходить. Тебе надо сойти в семью, и постараться такую нотку в жизнь привнести, чтобы в этой семье, в которую ты не хочешь сходить, стало светлее».

А. Ананьев:

— Должна ли семья, как о том говорят великие, быть осколком... или как это...

О. Платон:

— Осколком Рая...

А. Ананьев:

— ... осколком Рая, да? Ну, то есть, таким... отблеском Рая?

А. Митрофанова:

— Да, это поточнее, наверное... в данном случае.

А. Ананьев:

— Да... вот... «осколок» мне не нравится тоже, поэтому я и смутился...

То есть, вот, весь мир, он — как есть, неидеальный, особенно сейчас... вообще... ужасно неидеальный, особенно местами... а семья — это маленький Райский садик за высокими стенами твоего дома, где всё — идеально.

Должно ли так быть по... так сказать... инструкции по эксплуатации?

А. Митрофанова:

— Мне кажется, что... «отблеск Рая» — совершенно точно... но «за высоким забором»... вот, это...

О. Платон:

— Ну, вот, насчёт забора — тоже как-то... я не очень согласен... Потому, что... понимаете, как: отблеск Рая — он не в семье. Он — в сердце.

Вот, в сердце человека должен быть отблеск Рая. И каждый из членов семьи, по мере своего духовного делания, он приближается к Богу, и, иногда... очень не хочется об этом говорить... но удаляется. И, в этом случае, уже... отблеск Рая у него всё меньше и меньше. Но, тем не менее, семья, как малая церковь, как... коммунисты говорили... ячейка общества... ну, как не поверни, это так и есть — это, всё-таки, действительно, ячейка общества... вот, общность этих людей — разных, которые друг другу родные, друг другу помогают стать лучше, теми или иными действиями стараются, по крайней мере, это сделать — вот, они этим отблеском Рая делятся друг с другом, и стараются этот лучик райский умножить и усилить. Вот, это должно быть обязательно.

А насчёт большого забора... вы знаете — нет.

С одной стороны — да, семья — закрытая единица. Просто, в силу того, что это — не проходной двор. Вот, мы не захотим, чтобы в нашу... там... машину садились все подряд... не захотим, чтобы за нашим столом кушали кто угодно и когда угодно... мы не захотим, чтобы... войдя в свою спальню, увидеть на кровати совершенно постороннего человека — наша семья не должна быть проходным двором. И, в этом смысле, да — она, в некоторой степени, закрытая. Но она, именно, вот, так — условно закрытая. Потому, что семья — принимает в себя других людей. Появляются друзья, появляются какие-то близкие люди, которые могут быть близкими для одного человека, а могут быть — и для других в семье. И, в этом смысле, да, идёт, вот, эта проповедь...

А. Ананьев:

— А после друзей — столько убираться...

О. Платон:

— Согласен, да... но, в этом плане, по правильной эксплуатации друзей — они сами должны за собой убирать.

А. Ананьев:

— Да, ладно...

О. Платон:

— Конечно.

А. Ананьев:

— Я не доверю никому мыть посуду.

О. Платон:

— Ну, это уже... особенность Вашего восприятия!

...И, вот, этим лучиком делиться с другими людьми, которые к этой семье становятся близки — да, это необходимо.

А. Митрофанова:

— Я вспоминаю тут слова замечательного психолога Антона Зинкевича и нашего дорогого протоиерея Александра Гаврилова.

Тест, на самом деле, очень простой: что мои близкие выиграли сегодня от того, что я — рядом с ними? Что лично я сделал за сегодня, чтобы им стало легче, радостнее, светлее? Чем я им помог? Вот, как они выиграли от того, что я — рядом с ними? Как они, в принципе, в жизни выигрывают от того, что у них есть я?

А. Ананьев:

— И Татьяна Васильевна, такая: «Я рада, что Вы спросили, Алла Сергеевна! Я Вам сейчас дам длинный список того, что я сделала для этих неблагодарных! Я сделала это, это, это, это... а они? Ничего не сделали! Он — так и продолжает валяться. Сын, по-прежнему, в наушниках за этим компьютером. Дочь, по-прежнему, по телефону болтает, и кот — по-прежнему, гадит мимо лотка».

А. Митрофанова:

— «Это ж как же я должна была достать всех, включая кота, что они так со мной не хотят взаимодействовать, а кот ещё и мстит?!»

А. Ананьев:

— «Я для них — всё, а они — ничего...»

А. Митрофанова:

— Ну, конечно... Так не бывает.

А. Ананьев:

— «Все выиграли от того, что я у них... все, Алла Сергеевна! Все до единого!»

О. Платон:

— Могу сказать так... что, вот... знаете, есть состояние у человека... я очень интересно познакомился с этим состоянием.

Подошла одна женщина... а я ещё — только... в 1010 году... может быть, в 2011... скоро, после хиротонии... молодая достаточно. Она подошла, и говорит: «У меня плохо... у меня такая ситуация безвыходная... что мне делать?» — и объяснила свою ситуацию.

А я подумал, поразмыслил, и говорю: «Ну, можно сделать, наверное — так, так и так».

Она достаёт из какого-то потаённого кармана ещё... там... 3-4 условия своей жизни, и говорит: «Но у меня — так и так... я не могу это применить. Что мне делать?»

И, вот, знаете, после третьей-четвёртой попытки, когда я, глядя на неё... вот, я рассказываю, какой выход из этой ситуации есть... смотрю на неё, и у неё... такое, вот... «работа ума» на лице отражается. Лицо становится отрешённым немножко, и я понимаю, что она думает, а что мне противопоставить...

А. Митрофанова:

— То есть, на самом деле, она пришла не за ответом, не за советом, а... чтобы убедиться, что «я всё делаю правильно».

О. Платон:

— Да. Абсолютно верно. Она пришла не для того, чтобы получить совет, как выйти из ситуации, а для того, чтобы, именно, лишний раз самой себе доказать, что она — самая пострадавшая.

И я думаю, что Татьяна Петровна... ну... плюс-минус... из таких же людей. И, к сожалению, здесь, в этой ситуации, рационально нельзя сделать ничего. Но, иррационально, можно Татьяну Петровну подвести к иконе, и вместе с ней помолиться.

Вот, не так давно, у моего очень уважаемого товарища — другом не могу его назвать, не дерзну... иерей Георгий Максимов... вот, даже такая нас связывает... ну, очень не долгая такая... связь — он служил на Таганке у нас, и я даже в чём-то учил его дьяконствовать... был такой даже период моей жизни... горячо уважаемый и любимый мною человек... вот, он говорил о том, как молитва за людей помогает, как она меняет этих людей. Вот, вместе подойти к иконе, и просто взять... вот, от сердца... что Господь на сердце положит, то и сказать. Помолиться о проблеме этого человека. И, желательно, ещё несколько раз... хотя бы, несколько служб... к этому человеку возвращаться, именно, в своей молитве.

Вот, это, вот — иррационально, но это, по-настоящему, помогает. Потому, что мы просим — Бога. Мы не сами, своим умом, работаем, а мы говорим: «Господи, помоги... ну, я в тупике... Помоги!»

А. Ананьев:

— Последний вопрос... у нас 30 секунд осталось на этот вопрос... я, наверное, попрошу Вас ответить «да» или «нет».

У Татьяны Васильевны — идеальная семья?

О. Платон:

— Не могу ответить «да» или «нет».

А. Ананьев:

— А я — дерзну! Татьяна Васильевна, у Вас — идеальная семья. Просто научитесь это видеть. Да?... Да?... Да?...

О. Платон:

— Н-не знаю...

А. Ананьев:

— Хорошо. Татьяна Васильевна, Ваша семья далека от идеала! Вам с этим жить.

А. Митрофанова:

— Ну, здесь... если позволишь, перефразирую немножечко. Если я правильно поняла твою мысль: Татьяна Васильевна, дорогая, и Ваша семья может стать тем самым отблеском Рая, если Вы этого захотите.

О. Платон:

— А, вот, под этим — подпишусь!

А. Ананьев:

— Опять ж-ж-жена обыграла мужа!

О. Платон:

— На пару!

А. Ананьев:

— Какой я счастливый!..

А. Митрофанова:

— Это ж ты меня научил! Ну, что ты...

А. Ананьев:

— Спасибо Вам большое! Прекрасный разговор! И я получил огромное удовольствие, и, я уверен, что и слушатели Радио ВЕРА — тоже.

О. Платон:

— И я тоже!

А. Ананьев:

— Спасибо, спасибо!

Священник Платон Мурашкин, клирик храма святителя Тихона, патриарха Московского, в Северном Тушине.

Обязательно узнайте побольше о деятельности автономной некоммерческой организации социальной помощи поддержки нуждающимся «Помощь придёт!», директором которой является отец Платон.

С вами была Алла Митрофанова...

А. Митрофанова:

— ... Александр Ананьев.

А. Ананьев:

— Всего доброго! Прощаемся на неделю. Пока!

А. Митрофанова:

— До свидания!

О. Платон:

— Всего хорошего!

---

Все выпуски программы Семейный час

• «Счастливая семья». Священник Дмитрий и Ника Кузьмичевы
• «Ценность семьи». Священник Дмитрий и Ника Кузьмичевы
• «Сохранение семьи». Протоиерей Александр Никольский