«Христианин в современном мире». Дмитрий Захаров

У нас в гостях был помощник настоятеля храма Воскресения Словущего на Успенском Вражке Дмитрий Захаров.

Наш гость рассказал о своем приходе к вере, а также о том, как социальное служение стало для него важной и неотъемлемой частью жизни.

Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева

Все выпуски программы Вечер Воскресенья

• «Тернистый путь к вере». Евгений Фатеев, Андрей Кабанов, Тимофей Жуков
• «Музыка и вера». Нина Шнайдер
• «Встреча Воскресения Христова». Диакон Богдан и София Мошура

---

Дьякон Игорь Цуканов:

— Добрый вечер, дорогие друзья, это «Вечер воскресенья» на радио «Вера», как обычно, в это время в студии моя коллега Кира Лаврентьева, Кира, привет!

Кира Лаврентьева:

— Добрый вечер!

Дьякон Игорь Цуканов:

— Я дьякон Игорь Цуканов. И, как всегда, в это время мы говорим с нашими гостями на тему «Христианин в обществе». Сегодня очень рад представить нашего гостя Дмитрия Захарова, помощника настоятеля храма Воскресения Словущего на Успенском вражке, соведущий стрим канала изолента Live. Очень интересный человек, о котором я в первые услышал, ещё до того, как как мы, Дмитрий, с вами познакомились. — Добрый вечер!

Дмитрий Захаров:

— Добрый вечер.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Услышал я о вас как о человеке, который организует кормления бездомных на Курском вокзале.

Дмитрий Захаров:

— Ну это одна из видов деятельности нашей службы помощи. Наверное, мы про это как-то больше рассказываем, поэтому так и получается.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Да, да. Но я сначала заочно с вами познакомился в этой вашей ипостаси. Ну, может быть, про это сначала и спрошу, если позволите. Как вы вообще этим занялись? Это такое дело, конечно, очень благодатное и очень радостное, когда ты занимаешься помощью таким людям, отверженным в каком-то смысле, о которых, по сути, никто особо не заботится. Но это нужно как-то почувствовать. Вот так прийти к этому со стороны, мне кажется, сложно, нужно, чтобы тебя кто-то привёл и показал. Вот как это у вас произошло?

Дмитрий Захаров:

— Знаете, как у нас в храме говорят? Всех нас собирает Богородица. У нас есть особая чтимая икона «Взыскание погибших» и икона Спиридона Тримифунтского, поэтому у нас есть споры кого-то приводит Богородица, кого-то Спиридон. Но меня привёл настоятель нашего храма. История была такая, что я ходил в этот храм, ходил, ходил, ходил и потом в какой-то момент отец Николай подходит ко мне и говорит: Дмитрий Юрьевич, не хотите ли вы попробовать себя в социальной деятельности? Мы сели поговорили, я вначале не очень понял, что такое социальная деятельность. Ну есть такие социальные работники или как эта должность по-другому называется? Но я подумал, что, наверное, нет, наверное, не буду я. Но я отказываться не стал, я взял себе время подумать. Пару дней я подумал, и ко мне пришла идея, что вообще хорошо бы попробовать. Я не знаю, что это такое, но раз предлагают, опять же, как-то Господь дает виноградник, почему от него отворачиваться, давайте я попробую. Я решил попробовать, и вот по большому счёту уже шестой год я это и пробую. Вначале я рассчитывал, что это будет занимать пару дней в неделю, чуть-чуть прийти, что-то помочь, а по факту сейчас, это наверно, занимает все рабочее время. Это какая-то ненормированная деятельность, с утра до вечера каждый день я занимаюсь добрыми делами. Так оно все началось. Если говорить про помощь бездомным на улице, то это началось, если мне память не изменяет, года 3 — 4 назад, может быть, чуть больше. Идея была на поверхности, я смотрю на социальную деятельность, знаете притчу о страшном суде? Накорми голодного, посети человека в темнице, в больнице. Вот мы все это делаем, только мы, наверное, в темницы не ходим, но это невозможно потому что есть коллеги, которые тюремным служением занимаются. И у нас не было вот этой помощи: накорми голодного. Я ничего не изобретал, я с коллегами пообщался, как все это устроено, и решили попробовать, нам был интересен ... не только принести тарелку супа раздать рукой, нам было интересно этот суп приготовить и как-то организовать, все это довезти, потому что в деятельности своей приходской мы преследуем две цели: с одной стороны, помочь людям, которые в беде, а с другой стороны, организовать людей, которые приходят в храм молиться, в приход, в общину. И опыт шести лет показывает, что ничто так не сближает людей как... Не знаю, на радио можно ли говорить, совместное мытье унитаза бабушки, например. Вот, например, поехала группа прихожан в квартиру кому-то помогать, они там что-то мыли, мыли, мыли, когда они вернулись, они друг другу ближе стали. Уличная помощь бездомным, ну тогда мы только с кормления начинали, она как раз позволяла убить двух зайцев. С одной стороны, помочь тем людям, которые находятся в беде, как вы сказали, отверженным.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Ну о которых никто другой не заботится.

Дмитрий Захаров:

— Да, знаете, есть такая история, что они сами виноваты, что они дошли до жизни такой, но тем не менее он же все равно человек.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Это же не всегда так.

Дмитрий Захаров:

— Это далеко не всегда так, и моё убеждение, что любой из нас, вот мы здесь втроём сидим, вчетвером, каждый может оказаться, вот что-то повернётся, какая-то там ошибка-не ошибка, стечение обстоятельств или вообще ничего, все знаем историю Иова, когда вообще ни за что. Вот и человек оказывается на улице, он никому не нужен.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Все считают, что он сам виноват.

Дмитрий Захаров:

— Многие считают, что он сам виноват. Что ему не надо помогать. У меня, например, был разговор с моей племянницей на эту тему. Она была на первом курсе института, мне было интересна точка зрения молодёжи. Давай, говорю, пойдём. Она говорит нет, я не пойду, они сами виноваты, дошли до жизни такой, они сами должны выходить. Но с другой стороны, это же для нас возможность сделать добрые дела. Тут вопрос не почему они на улице, а для чего они на улице? Может быть, они для того, чтобы мы могли взять и им помочь. Это не такая сложная помощь: приготовить еду, её привезти, раздать, вот оно собственно доброе дело и сделалось. Мы начинали как раз, не люблю слово кормление, это как-то резковато. Мы начинали с раздачи еды, но сейчас это вылилось все в комплексную помощь бездомным на улице, говоря таким официальным языком. Человек может прийти за горячим питанием, человек может обратиться за какой-то первичной социальной помощью, это то, о чем, можно поговорить на улице, что не требует какого-то глубокого разговора. Плюс человек может получить первичную медицинскую помощь. Это опять же какая-то консультация на улице, перевязка раны, там таблетки какие-то простые. Это как раз то первое звено помощи бездомным, вот куда они могут обратиться. И далее, они должны уже попасть в какую-то систему оказания помощи бездомным, которую должны делать ещё другие люди, потому что в одиночку эту дыру не закроешь. Вот как-то у нас всё так и получилось. Социальную деятельность я начал с предложения настоятеля этим заняться и мне понравилось это.

А бездомным мы начали помогать, потому что у нас есть завет нашего Бога о том, что это надо делать. Мы попробовали, у нас стало получаться, и мы стали это развивать.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Вот, Дмитрий, вы сказали, что это дело не такое сложное: раздавать пищу бездомным людям. Оно, с одной стороны, не сложное, с другой стороны, оно невероятно сложное потому, что должно быть постоянным, регулярным. Как вот один замечательный батюшка московский сказал, отец Алексей Потокин, что все такое настоящее — это то, что делается всегда. И если ты помог кому-то один раз, или неделю походил покормил, потом перестал, или даже год походил, потом перестал. Или ты каждую неделю, приходишь в определённый день, в определённое время с этими баками с супом, а другую неделю, ну вот что-то не получилось, не пришел. Так вот это не работает, люди же в общем-то привыкают, что ты приходишь туда постоянно в какой-то день, в какое-то время, если ты не пришел, значит они остались в этот день голодными, значит это то, что нужно делать постоянно, всегда, и в этом, мне кажется, есть большая сложность или нет?

Дмитрий Захаров:

— Сложность есть с этим, я не батюшка, поэтому я смотрю на это немножко с другой точки зрения. Постоянство важно для чего? Чтобы с этим людьми, которые на улице, они в большой беде, они одиноки, они остались один на один с бедой. Куда бы он ни обращался ему ничего не помогает. И он злой на весь мир окружающий, потому что это всё, он в в беде. И чтобы ему помочь, необходимые условия — это возникновение доверительных отношений, чтобы он понял, что им можно доверять. И вот тут как раз важно постоянство. Это важно, чтобы в определённый день, в определённое время, в любую погоду, в дождь, снег, зима, я не знаю, люди приезжали и раздавали еду, раздавали еду, чтобы он знал, что можно прийти и получить тарелку еды без каких-то условий. То есть у нас, конечно, есть какие-то правила поведения, если человек сильно выпил, ещё ведёт себя как-то агрессивно, мы ему сделаем замечание и не будем ему давать еду. У нас были такие случаи, потому что к нам приходят такие люди, они ведут себя агрессивно, ведут себя по-разному, но у нас же как-то связаны руки, что мы с ними можем сделать? Мы их можем убеждать только словом или действиям, что мы все прекращаем. И мы говорим, что это наша добрая воля, что мы хотим вам помочь, у нас есть определённые правила, давайте их соблюдать. Если вы их не соблюдаете, простите, мы вам помогать не будем. У нас было несколько таких случаев, когда приходили бездомные, которые очень долго там живут, то есть это человек, которого вряд ли оттуда уже вытащишь, у него большой стаж бездомности, это уже социальная такая история и не вытащишь его оттуда. Он немного не трезв, он ведёт себя агрессивно, говорит какие-то разные вещи. Мы говорим, что окей, месяц мы тебе не помогаем. И это сработало, где-то через три недели он подошел, извинился. То есть это положительный опыт такой вот, где мы с любовью конфликт решили. Поэтому регулярность важно, регулярность важно, без регулярности не будет доверительных отношений. Не будет доверительных отношений, не будет возможности дальше ему помочь, если он захочет. Это знаете, как алкоголик в семье, пьет, пьет, пьет, надо же, чтобы он доверял тому человеку, который скажет, что надо идти туда, там тебе помогут. Без этого доверия ничего не сработает. И в этом доверии важна регулярность, поэтому мы зимой, летом, в любую погоду. Кстати, про погоду интересная история. Мы начинали по четвергам около Курского вокзала, и вот за все эти годы случаи дождя по четвергам у нас, наверное, по пальцам руки пересчитать. Каким-то чудесным образом это все происходит. Мы туда приезжаем — дождь прекращается, закончили это мероприятие — дождь опять начинается. Я не знаю, как это устроено, но наши прихожане...

Дьякон Игорь Цуканов:

— Кто-то зонтик держит.

Дмитрий Захаров:

— Да, кто-то зонтик держит. Хорошо, наверное. У нас прихожане говорят, что надо помолиться и все будет хорошо, наверное, оно так, я не знаю, как это устроено. Но вот так оно и есть. То же самое, нам было важно, когда в COVID были ограничения, нам было важно из направлений нашей деятельности вот это сохранить. Бездомные они никому не нужны, им негде изолироваться, когда весь город закрылся на локдаун, сложно было получить питание, нам важно было сохранить этот вид помощи, и у нас получилось сохранить, мы его сохранили, мы его возвели в более широкий проект.

Кира Лаврентьева:

— «Вечер воскресенья» на радио «Вера», в этом чате с нами Дмитрий Захаров, помощник настоятеля в храме Воскресения Словущего на Успенском Вражке, больше известного как Воскресения Словущего в Брюсовом переулке как раз недалеко от московской консерватории, соведущий стрим канала Изолента Live, о чем мы, кстати, тоже сегодня поговорим. У микрофона диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева. Дмитрий, вот у меня все время напрашивается вопрос, для приличия выждала паузу, не задавала его сразу: что побуждает мужчину средних лет, в общем, такого работоспособного, умного, успешного, у которого есть основная работа, что побуждает мужчину уйти в тему благотворительности настолько, чтобы это стало основным его делом? Вот явных видимых потрясений, мне кажется, в вашей биографии как-то не наблюдается, слава Богу, что стало переломным моментом?

Дмитрий Захаров:

— Знаете, наверное, не было переломного момента, все прошло как эволюция. Как я ранее сказал, мне предложили попробовать, я стал пробовать, меня все это как-то затягивало затягивало. Это очень интересное дело. С одной стороны, как христианин, я исполняю завет Христа.

Кира Лаврентьева:

— То есть вам хотелось помогать просто как христианину?

Дмитрий Захаров:

— Сначала да. Потом, потом, наверно, конечно, потом можно будет сказать, когда я куда-нибудь в другое место попаду, у меня получается сделать что-то хорошее для нашей церкви, для меня это тоже важно. Потом это оказалось вообще интересная работа, потому что это много знакомств, много контактов, это все коммуникации, это все тоже очень интересно. Средних лет, да. Мне 45 лет. В 45 лет найти друзей новых — мне кажется, это задачка не из простых. А вот с этой деятельностью круг моих друзей на несколько, наверное, там до десятка увеличился. Мне кажется, такая милость Божья. Интересно это делать. И потом видно же. Но тут такая двоякая история. С одной стороны, не всегда видно результат, потому что если мы говорим про бездомных, что ты делаешь, делаешь, делаешь, делаешь, а спасибо ты не услышишь.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Ну и потом эти люди приходят, приходят, приходят и приходят. Они не уходят с улицы.

Дмитрий Захаров:

— Ну приходят, приходят, вообще же видно, что их много, и что ты для них что-то делаешь. Результата не видно, но мне кажется, смысл какой-то другой есть. Знаете, тут у нас был такой разговор, а для чего это вообще необходимо делать? Вот мы сидели разговаривали. А для чего вообще мы этим занимаемся? Ну понятно, добрый дела, ещё что-то, и пришли к тому, что мы делаем это для того, чтобы порадовать Бога. То есть вообще человек что-то если делает, он делает, чтобы порадовать Бога. У меня, я надеюсь, что, наверное, получается Его радовать. Наверное, можно было бы больше, но тут такая штука, предел он всё равно какой-то недосягаемый.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Но мне кажется, что это радует и самого человека, который этим занимается, потому что все заповеди, как мне кажется, некоторые такой, не хочется говорить закон, но это то, каким образом человек устроен. Если человек живёт по заповедям, то он собственно и счастлив. Потому что он чувствует, что он исполняет основной закон своего существования.

Дмитрий Захаров:

— Тут знаете, ещё плюс в том, что я же обычный человек. Заповедей много. Иногда что-то.

Кира Лаврентьева:

— А вы один.

Дмитрий Захаров:

— Да, а я один. И что-то получается, а что-то не получается. И может быть, вот тут как раз радость в том, что с чем-то получается, и это помогает поддерживать какой-то баланс. Наверное, здесь не про баланс, и надо все делать, ну что получается, то получается. Плюс ещё почему это такая ещё разнообразная работа. Это и про управление командой, и про общение с людьми, и про психологию, и про коммуникацию, и умение рассказать о том, что мы делаем, без рассказа ничего не работает. Не будет рассказа, не будет ресурсов. Опять же новые люди приходят, интересно разглядеть в этом официальном, как мы работаем, знаете, у меня с руководителем был разговор такой, у нас одно из направлений деятельности, я вначале везде писал, что это работа со случаем. Это, наверное, такой профессиональный термин, человек в беде, вот он пришел, у него какой-то трудный случай, мы с этим трудным случаем работаем. И мой руководитель говорит: Дмитрий Юрьевич, а вы точно со случаем работаете? Я как-то так задумался, ведь мы работаем не со случаем, мы работаем с человеком. То есть как раз за случаем разглядеть человека, даже если он в беде, даже если он делает, эти самые заповеди очень сильно нарушает, но все равно за этим человек. И вот интересно разглядеть его за всем этим мутным стеклом. Это тоже один из интересов работы.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Хотелось бы спросить, вот до того, как ваш настоятель, отец Николай Балашов, привлёк к этой работе, к помощи людям, приходской, как ваша жизнь выглядела, чем вы занимались, что для вас было важно, что, может быть, менее важно, какие приоритеты были?

Дмитрий Захаров:

— Ну я 76-го года рождения, моё поколение — это те ребята, которые вышли из школы в 93-м году, собственно говоря, произошёл слом очередной нашей страны. Что было важно? Важно было денег заработать, важно было потом эти деньги потратить, важно было каким-то бизнесом заниматься. Такое было целеполагание — бизнес, чтобы все работало. Если про церковь, то первый опыт воцерковления, это тоже был 93-й — 94-й год. Я спортом занимался, и у меня тренер был военный, и он сказал: ты, ты и ты Захаров в воскресенье идёте в храм.

Кира Лаврентьева:

— Неожиданный поворот.

Дмитрий Захаров:

— Сложно было отказать полковнику. И так я оказался в Рождества Богородицы в Петровском парке у отца Димитрия Смирнова. Я туда ходил, наверное, год — полтора, несильно так осознанно, походил, походил, потом сдулся, но задел какой-то остался. Задел остался, и вот моё второе воцерковление, это мне уже 32-33 года было. Я пришел в один храм подмосковный, это село Уборы с вопросом про одного своего знакомого, он там, там какая-то история с сектой была, я пришел про него спросить, что делать. Спросить — то я спросил, но по факту стал опять ходить на службы. Ходил, ходил, и вот какое-то воцерковление произошло. Я ходил туда несколько лет, потом так получилось, что мне сложно было туда добираться, мой товарищ ходит в Брюсов, и он меня туда отвёл. Там ещё была, знаете, история интересная, что литургии по воскресным дням за городом она в девять, и чтобы туда доехать, надо было вставать в семь, то есть час ехать, пока там соберешься. А в Брюсове, Брюсов — это такое неформальное название храма Воскресения Словущего на Успенском Вражке, это так моя компания называла. А в Брюсове было две литургии — одна в семь, другая в 10. И чтобы попасть на позднюю в 10, то можно было, в принципе, в 09:15 встать, то есть это было для ленивых, кто проспал и уже не уехал за город. Я туда периодически заезжал, заезжал, потом я подумал: ну окей, значит я буду ходить в этот храм. Ходил, ходил, потом несколько лет прошло, и меня позвали там поработать.

Кира Лаврентьева:

— А что такое помощник настоятеля? Дмитрий? Такая загадочная должность для мирянина. Это же не пономарь, не дьякон, не священнослужитель. А помощник настоятеля.

Дмитрий Захаров:

— У нас он даже не один, ну смотрите, я не сильно занимался изучением вопроса, хотя интересно почему? Это же ввели лет 10 назад, чтобы можно было разгрузить священника от каких-то задач.

Кира Лаврентьева:

— От рутинных дел.

Дмитрий Захаров:

— Я не представляю, как батюшка-настоятель, если он один на приходе и, если у него нет дьякона, к нему же придут все люди, там по хозяйству надо заниматься. К нему придут люди: помогите, пожалуйста. К нему придут: давайте, пожалуйста, нас покрестите, там повенчайте или ещё что-то сделайте. А кроме этого, ему ещё служить надо. И вот это, как мне кажется, какой-то огромный пласт проблем. И как я понимаю, механизм тот, чтобы его в чем-то разгрузить. Конечно, послужить сложно разгрузить, это на мирянина не делегируешь, говоря современным языком. А другое можно, как раз хозяйственной деятельностью занимается староста да, социальным служением и добрыми делами занимается как раз помощник, собственно говоря, это я и есть. И есть ещё помощник по катехизации, это тот, который беседует со всеми, кто хочет покреститься, повенчаться, ведёт воскресную школу. И так получается, что и священника можно разгрузить, и сделать можно больше всего и качественнее. Мне кажется, так устроено.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Немного вернувшись к теме бездомных. Вы, получается, если уже четыре года этим занимаетесь, этих людей уже знаете, да, неплохо, некоторых? Просто начали говорить о том, что далеко не всегда человек сам виноват, что он сам оказывается на улице. Я бы здесь слово виноват вообще не использовал, но кто-то для этого что-то сделал, чтобы остаться без дома, а кто-то ничего не сделал, просто так сложились обстоятельства. А вот есть какая-то история, которая вас затронула, потому что я знаю, что на улице есть люди с высшим образованием, с двумя высшими образованиями, есть учителя, есть люди, те, о ком совершенно не подумаешь, что они могли оказаться вот так вот, на улице жить.

Дмитрий Захаров:

— Ну у нас есть одна история про бездомного, у него два высших образования, и более того он преподавал в одном из в московских высших учебных заведений. Кстати, оба диплома этого бездомного лежат у меня в сейфе, он их мне принёс, сказал: Дмитрий Юрьевич, пусть они у вас хранятся, потому что я боюсь это потерять. Но это не сильно какая-то счастливая история, потому что и алкоголь, и родственники, и потеря жилья. Запоминаются такие хорошие истории, когда получилось помочь. Помочь в каком смысле, получилось дать человеку какую-то опору, не решить за него проблемы, так оно не работает, отдать какую-то опору в его жизни. То есть он опирается немного на нас, и он из этого вылез. Или он потерял работу, или он попал в больницу, там был у нас один подопечный, он сломал ногу, потерял работу, мы его несколько месяцев поддерживали. Мы ему не дали вот по этой лестнице скатиться. И это все поддерживает, когда люди приходят и говорят спасибо. Я, на самом деле, чувствую себя не очень хорошо, когда приходят и говорят спасибо, я говорю: вот у нас есть Спиридон, вот идите Спиридону скажите спасибо. Или вон Богородица, идите спасибо скажите, это не к нам. Но всё равно приятно. А есть истории, когда ничего не работает. У нас был такой подопечный, я вот сейчас не знаю, к сожалению, жив он или нет, и прямо несколько лет был виден путь его падения. Он приезжал, это какие-то уличные музыканты были, они тут подрабатывали, потом уезжали. Они сначала с женой приезжали, потом с женой какой-то конфликт был, он за ней приезжал, её искал, потом ещё что-то, потом ещё что-то. В какой-то момент я его увидел у нас около Пушкинской в компании прям вот совсем бездомных, которые совсем уже на улице живут. Я ему говорю: слушай, что ты делаешь? Посмотри, если так будет все продолжаться, ты через год сядешь, или помрёшь, или ещё что-то. Но ничего не получилось. Может, наша какая-то недоработка, не получилось какой-то контакт доверительный выстроить, чтобы можно было ему что-то предложить. Ну так вот, такое тоже бывает.

Дьякон Игорь Цуканов:

— «Вечер воскресенья» на радио «Вера». Друзья, напоминаю, сегодня у нас в гостях Дмитрий Захаров, помощник настоятеля храма Воскресения Словущего на Успенском Вражке, соведущий стрим канала Изолента Live канал, который был создан, как я понимаю, на пике самоизоляции.

Дмитрий Захаров:

— В начале, изолента, потому что изоляция.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Мы об этом тоже поговорим в следующем получасе, а пока что сделаем небольшой перерыв, буквально, несколько секунд, пожалуйста, не переключайтесь.

Кира Лаврентьева:

— Ещё раз приветствуем вас, дорогие радиослушатели, напоминаем, что у нас сегодня «Вечер воскресенья» на радио «Вера», в гостях у нас Дмитрий Захаров, помощник настоятеля в храме Воскресения Словущего на Успенском Вражке, на самом деле, это в Брюсовом переулке, во всех книгах церковных это именно так.

Дмитрий Захаров:

— На самом деле, мне кажется, что Успенский вражек — это газетное.

Кира Лаврентьева:

— А это как раз Брюсов, что ни наесть Брюсов переулок. Со ведущий стрим канала Изолента Live. Изолента, как мы уже узнали это от слова изоляция, канал создан в эпоху коронавируса, в эпоху самоизоляции, когда все ушли по домам. У микрофона дьякон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева. Раз уж мы эту тему затронули, Дмитрий, расскажите, что это за канал, какую информационную нагрузку и цели он несёт и зачем он вам нужен?

Дмитрий Захаров:

— Знаете, я пару лет ломаю голову над этим вопросом, какую нагрузку информационную и цель он несёт. Мои хорошие знакомые, друзья Пётр Лидов и Трофим Татаренков решили с начала пандемии сделать такую штуку, я такую больше не видел, на самом деле, формат такой, это ежедневный разговор онлайн на разные животрепещущие темы, на актуальные моменты. Знаете, фильм даже был такой про изоляцию, где сидят все дома и по скайпу все созваниваются. Вот изолента то же самое: сидят все дома и по скайпу созваниваются. Только это ещё транслируется в YouTube. С учётом ситуации в городе одной из актуальных тем это была как раз помощь. И так я там оказался по приглашению Петра, я как раз рассказывал о том, чем занимается наша приходская помощь. Как мы доставляли продукты бабушкам, дедушкам, как мы помогали тем же бездомным на улице. И вообще, оказывается, мало людей знает, что церковь делает. Потому что тогда в информационном поле присутствовал, наверное, в какой-то части информационного поля, которая нецерковная, это же не единая какая-то часть, про то, что нельзя закрывать храмы, вот эта вся история про соблюдение санитарных мер, и очень мало было, для некоторых людей, про дела милосердия. Я воспользовался этим моментом и стал про это рассказывать. Я рассказывал о том, что мы делаем у нас на приходе, чем занимаюсь конкретно я, чем занимаются мои друзья. Так оно все и закрутилось. В какой-то момент у нас было очень сложно с ресурсами. Ребята придумали способ, как, тогда ещё работала монетизация у ютуба, как зрители канала могут задавать платные вопросы разные, вот вырученные средства они частично шли на содержание канала, частично они шли нам. И это в какой-то момент помогло нам сохранить вот эту непрерывность оказания помощи, потому что с лета 20-го года там было очень сложно, храм целиком закрывался, не просто было, но мы выстояли. И получилось, что проект по уличной помощи бездомным, он вырос в совместный проект. А вообще в благотворительности очень сложно сделать что-то вместе, ну это такая тёмная сторона благотворительности. Помните, Ералаш про бабушку через дорогу, когда: стойте, это же не наша бабуся, бросайте её. И такого много. Мы что-то придумали, мы что-то делаем, мы вас не будем звать, вы давайте нам добровольцев, давайте деньги, это будет наш проект. Когда я начал этим заниматься, у меня тоже была какая-то ревность к тому, что я делаю, но потом каким-то образом я увидел это всё с другой стороны, что в одиночку это не сделаешь, и нужно как раз рабочее взаимодействие с коллегами, с государством, с различными организациями, пусть они хоть церковные будут, пусть благотворительные, любые другие. Изолента, например, какая организация? Информационная какая-то. И всем вместе можно сделать это доброе дело. Потому что беда большая, и мы все вместе включились и получше сделаем. Причём для себя я увидел какой-то вкус в том, что люди все разные, и это здорово. Люди друг на друга не похожи, у каждого свое мнение. Кто-то церковный, кто-то не церковный, в изоленте вообще большая такая фракция, как мы их зовём, неверующие. Они приходят к нам и говорят: мы хотим помочь, но мы неверующие. Я говорю: ну ладно, хорошо, у каждого свои недостатки. «Ну подождите, вы же нас к себе не возьмёте». Я говорю: почему не возьмём? Вот чем я занимаюсь, основная приходская служба помощи, почему интересно, она же как-то вот около ограды церкви. Фудель же говорил, что внутри ограды церкви, что снаружи, мы где-то на ограде, и получается, что мы взаимодействуем и с внутренней частью, и с внешней. И по большому счёту, ну это моя гипотеза.

Кира Лаврентьева:

— Связующее звено какое-то.

Дмитрий Захаров:

— Может быть, никогда так не получалось, но я вот тешу себя такой надеждой, что когда-нибудь получится, что человек пришел к нам, он что-то делал, и потом он, ну не то чтобы нашел дорожку в храм, увидел хотя бы, что она есть. Потому что ну приходят же взрослые люди.

Кира Лаврентьева:

— Что сфера не закрыта вот эта церковная.

Дмитрий Захаров:

— Да, она не закрыта. Это ограда, она не забор пятиметровый, через неё можно пройти. И мы помогаем это сделать.

Кира Лаврентьева:

— А вот когда вы пришли туда, в Брюсов переулок, вот совершенно замечательный храм с огромной историей. Вы нашли ведь для себя не только общину и такое духовное пристанище, наверняка вы нашли того человека, духовника, которому вы могли бы сказать то, что у вас на душе, в тот момент, когда вы только заходили в эту самую церковную ограду.

Дмитрий Захаров:

— Вот сложный вопрос. Я, например, несколько месяцев назад проходил собеседование у владыки Пантелеймона, это была история, связанная с добровольцами в красную зону. Но даже не месяц назад, а полгода назад, даже больше это было. Там есть один момент, как это все было организовано. Мне как человеку из прихода, смотрящего на всё это, мне казалось, что можно было организовать все по-другому. Но тем не менее, поскольку ситуация такая боевая, надо в этом поучаствовать, надо идти. И с каждым было собеседование, и вопрос был: а кто у вас духовник? Я говорю: владыка, мой начальник, руководитель такой-то, мне кажется, духовник — это очень сложная история. Она интимная, сложная. Это же сложно, когда руководитель и духовник это один тоже человек?

Кира Лаврентьева:

— А, там тоже есть свои тонкости?

Дмитрий Захаров:

— Да, там есть свои тонкости, своя история.

Кира Лаврентьева:

— Пожаловаться на руководителя хочется всё-таки духовнику.

Дмитрий Захаров:

— Тут, мне кажется, внутри самого начинается какое-то раздвоение, потому что если как подчинённый я должен поспорить, а как человек, пришедший на исповедь я должен по-другому взаимодействовать. Неважно. Да, я пришел в храм в Брюсовом переулке, я нашел там священников, которые стали для меня авторитетами в духовных вопросах, да, это есть такое. Это круто.

Кира Лаврентьева:

— Я почему задаю этот вопрос. Для мужчин, особенно среднего возраста, которые уже прожили какой-то отрезок жизни, они устоялись как личности, как профессионалы, в жизни они все уже поняли для себя. И вот тут такой перелом, когда нужно взять, подойти и открыть душу другому мужчине, фактически. И очень у многих, я знаю, возникает этот вопрос, почему я должен приходить и рассказывать какие-то свои личные истории совершенно чужому для меня человеку? Это такая тема тонкая, что ты рассказываешь как бы Богу, но у тебя есть свидетель.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Ну почему чужому? Родному надо рассказывать.

Дмитрий Захаров:

— Опять же те самые доверительные отношения должны в начале возникнуть, потом уже это делать.

Кира Лаврентьева:

— Просто женщинам даются вот эти доверительные отношения намного легче. Поэтому я и спрашиваю.

Дмитрий Захаров:

— Я не знаю, я не женщина, мне сложно об этом сказать.

Кира Лаврентьева:

— Вот, а я женщина, поэтому и говорю.

Дмитрий Захаров:

— Мне кажется, тут немного другая история, про то, что так вышло в нашей стране, что был период, когда всё, что было связано с верой и Богом оно куда-то убиралась под стол, в другую комнату. И вообще подальше. К сожалению, выросло не одно поколение людей, да, это средний возраст, но их знания, религиозная грамотность что ли, она на уровне начальной школы, может быть, даже меньше. Не хочется говорить, что это детский сад, но этот уровень не совсем адекватный возрасту. И, конечно, сложно для человека в возрасте брать и принимать решения, что я начну это осваивать. Это знаете как? Это как получать, например, образование. Одно дело это делать в 20 лет, а другое дело в 45.

Кира Лаврентьева:

— То, что как раз вы сейчас делаете.

Дмитрий Захаров:

— В 45 лет ты приходишь учиться, но тут больше не про меня история, а про моих друзей. Я прихожу учиться, они сидят двадцатилетние, они все быстро соображают, а мне что делать, у меня все эти нейронные связи, это трудно. Такая же история и здесь. Это же должен быть какой-то духовный навык. Его надо развивать детства. Но, к сожалению, многие люди у нас были этого лишены. Я кстати, например, вообще даже креститься не хотел. Меня крестили в храме Всех святых на Соколе. Эта церковь тоже не закрывалась. Я там рядом родился на Войковской, бабушка жила на Октябрьском поле, мы часто мимо ездили, это был 86-й или 85-й год, как раз какие-то послабления пошли, если не ошибаюсь, ну, может быть, 87-й, плюс — минус. Мне говорят: Дима, давай креститься. Я говорю: вы что? Там пьют вино. Вы что, хотите чтобы я стал алкоголиком? Я не пойду туда никогда и ни за что. Ну как-то они нашли ко мне подход, и через какое-то время меня покрестили. Там было какое-то бешеное количество людей, храм небольшой, вы там были, наверное, и там было огромное количество людей, там какими -то тазиками обливали, ещё что-то. Такая вот история.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Интересно. Я вашего поколения, меня крестили в 83-м, по-моему, году. Но меня ещё вывозили для этого из Москвы в Псковскую область. Тайно. А вас значит, четыре года спустя уже можно было в Москве покрестить. Всё-таки.

Дмитрий Захаров:

— Да, значит уже было какое-то послабление. А с другой стороны, 45-летнему человеку это тоже сложно объяснить, надо же тоже чтобы у него были с кем-то доверительные отношения, чтобы был какой-то важный для него человек, который ему что-то предложит и скажет.

Кира Лаврентьева:

— Я поэтому и спрашиваю вас, Дмитрий, напрямую мне как-то бестактно показалось это спрашивать. Действительно, когда человек уже сформирован, стать верующим, таким верующим, чтобы уже жить этой верой, уже мыслить как верующий человек, это наверняка не всегда просто дается. Мы мало об этом говорим, потому что это отличный опыт каждого. Кому-то дается действительно очень органично: раз и вошёл в церковную жизнь, я как будто и всегда был верующим. А кто-то усилиями, усилиями.

Дмитрий Захаров:

— Ну вот апостолу Павлу сколько было лет, когда вот это все произошло?

Кира Лаврентьева:

— Я вот когда на вас смотрю, про него как раз и вспоминаю, не знаю почему. Просто вот такая ассоциация. Раз и всё. А у вас было раз и всё или нейронные связи нужно было напрягать? Дух напрягать? Как в спорте, качать мышцы духовные приходится?

Дмитрий Захаров:

— Нет, не то что нейронные связи. Приходится, мне кажется их всю жизнь приходится качать эти духовные мышцы. После первого воцерковления у меня, что-то во мне сидело, я был далёк от церкви, но я знал, что она есть, что вера наша правая, я не знаю, как это работает. Как? Душа христианка? Вот, наверное, я чувствовал, что она христианка, это во мне поддерживалось при всей нецерковной жизни, нецерковном поведении, но что-то в глубине во мне сидело. Как оно там появилось, я не знаю. И мне кажется, вообще сложно вообще выяснить, как оно там появилось. Как, например, про апостола Павла, вот он шел, шел, шел, и тут раз — что-то случилось, и всё в жизни поменялось. И вот у любого человека, вот приходит к нам в службу помощи такой-то, такой-то, и помогает как раз за этим всем разглядеть в нём человека пример апостола Павла. Мы же не знаем, что завтра с ним произойдёт. Вот раз, и у него поменяется что-то. А мы ему как-то отказали или как-то ему внимания не уделили. А по поводу вот этих духовных мышца, ну да, вы знаете, у меня такая история есть о чтении Евангелия.

Кира Лаврентьева:

— Ещё раз приветствую вас, дорогие радиослушатели, напоминаем, что у нас сегодня «Вечер воскресенья» на радио «Вера», в гостях у нас Дмитрий Захаров помощник настоятеля в храме Воскресения Словущего на Успенском вражке, соведущий стримканала изолента Live, с вами дьякон Игорь Цуканов и я Кира Лаврентьева, и да, продолжайте.

Дмитрий Захаров:

— Да, добрый вечер.

Кира Лаврентьева:

— Ещё раз добрый вечер. Третий раз.

Дмитрий Захаров:

— Я не знаю, как у других, я про себя. Знаете, это как в психологической группе: надо говорить про себя только.

Кира Лаврентьева:

— Я-сообщения.

Дмитрий Захаров:

— Да, я-сообщение. Читаешь, и как-то вот оно все разворачивается. И чувствуешь близость ко всему, что описывается. Это такое деликатное, в чем-то интимное чувство. Оно ощущается, как вот книга развернулась. Оно вот есть, это круто, а потом раз, раз и все проходит. Но понимаешь, что если Господь один раз это дал, то и во второй раз это даст. То есть Его же любовь она безграничная. Это не к тому, что один раз ты попробовал, у тебя не получилось, ну все, мы тебя списали. Нет, всегда возможно вернуться. И это если один раз получилось, то второй раз получится. Надо просто стараться, что-то делать.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Это вопрос верности. Нашей верности тому опыту, который у нас был однажды, и о котором мы знаем, что он был подлинный.

Дмитрий Захаров:

— Да, это как раз вот и поддерживает.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Дмитрий, такой вопрос. Мы как-то сейчас больше о помощи бездомным сейчас говорили, Но у вас ведь гораздо более широкое направление.

Дмитрий Захаров:

— Это наша недоработка на самом деле. С одной стороны, это наша недоработка, и результат нашего сотрудничества с изолентой. Потому что в изоленту я сначала приходил, рассказывал, что делает наша приходская служба помощи. Потом в какой-то момент им стало интересно рассказать о людях, которые вообще занимаются добрыми делами. У нас получилась отдельная передача в рамках проекта изолента Life, час Добрых дел, где мы уже приглашаем разных людей, которые делают разные добрые дела, они рассказывают про то, что они делают. Их спрашивают, как все это началось, интересно показать, что это обычные люди, как и все другие, может быть, чуть-чуть отличаются, потому что нет человека совсем похожего. Всё как-то с изолентой развернулось, но с учётом того, что изолента участвует в проекте по уличной помощи бездомным. Мы про это больше рассказываем. Это, скорее всего, наша недоработка информационной нашей службы помощи, у нас вот информационная работа не на таком уровне, к сожалению, как всё остальное. И есть какой-то перекос, потому что все думают, что мы занимаемся только бездомными. На самом деле, это не так. У нас порядка восьми направлений деятельности. Это та самая помощь человеку, который пришел в храм, это основное, в каждый храм приходят люди и говорят: помогите. Надо найти возможность поговорить, найти возможность оказать ему помощь. Это забота о пожилых прихожанах, которые уже не могут ходить в наш храм, нам важно, чтобы эта связь сохранилась. Это уже такая внутриприходская задача. Но плюс это ещё такая вещь потенциально интересная, потому что я понимаю, что когда стану стареньким и в храм сам сходить не смогу, я хочу, чтобы кто-то меня привозил, кто-то мне помогал. Уличная помощь бездомным, потом у нас есть региональный проект город Кашин Тверской области. Там тоже интересные истории. Как мы там оказались? Анна Кашинская нас туда привела. Мы помогаем там малообеспеченным людям. Это глубинка Тверской области, там люди живут бедно, там у нас есть подопечные, это и бабушки, и дедушки, и дети, и у нас там есть подопечная цыганка, у неё 12 внуков. Она цыганка, но ходит в храм, они причащаются, но вот им нужна помощь. Продукты, лекарства, вещи. Ещё одна сторона деятельности, все эти дела делаются силами добровольцев. Помимо того, чтобы заниматься добрыми делами, нужно организовать участие добровольцев во всём этом. У нас получилось, у нас достаточно большая команда добровольцев. В последнем отчёте у нас резерв добровольцев порядка 100 человек. Это не значит, что все участвуют одновременно, есть какой-то костяк, он замещается. Добровольчество — такое дело, что сегодня человек может, завтра он не может. Такое бывает. Добровольцы делают что? Проводят приходские мероприятия, от ежевоскресных чаепитий после службы для всех, лекций, концертов разных до таких больших как пасхальный фестиваль. Мы вместе с городом проводим, вот в этом году проводили. Потом мы проводим большие гуляния в храме на Масленицу, на Троицу. На прошлую Масленицу мы раздали около 2000 блинов. Можно говорить по радио, что мы выпили 70 л глинтвейна? Но все равно я уже сказал. То есть это такое большое мероприятие для всех, это все проводится силами добровольцев.

Кира Лаврентьева:

— Можно, тем более это же выпили не вы и ваш друг, это же огромное количество людей.

Дмитрий Захаров:

— Все это проводится силами добровольцев. Одно из направлений ещё: мы заботимся с прошлого года о захоронении священников, которые в нашем храме служили. То есть у нас организовалась группа прихожан, нам важно, чтобы эти захоронения были чистые и в порядке. Ребята приезжают, убираются, выясняем где кто захоронен. Опять же это как исследовательская работа. Возвращаюсь к помощи бездомным, почему не только тарелка, потому что нужны добровольцы, как я себя вижу, как все это организовывать, что надо найти человеку интересное дело. И кому-то интересно вот эту тарелку дать бездомному, кому-то интересно этот суп приготовить, кому-то интересно его довезти. Кому-то это вообще всё не интересно, но ему интересно делать мероприятия. Кому-то не интересны мероприятия, интересно с бабушками заниматься или могилки убирать. У нас такой бутик добрых дел разных. Можно найти занятие по своему вкусу, по своему желанию.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Ну вообще, конечно, отдельная сложная работа все это организовывать. И на каждый конкретный случай находить тех самых добровольцев. Особенно летом, вот как сейчас, когда люди разъезжаются.

Дмитрий Захаров:

— Но у нас большая команда. Она устойчива. Нам удалось набрать такую критическую массу, чтобы постоянно кто-то был. У нас проблема с информационной работой. Нам сейчас необходимо найти нескольких добровольцев, кто умеет снимать, монтировать. По опыту пандемии без рассказа о том, что мы делаем, ничего не получится. Мы не сможем привлекать ресурсы, это и люди, и финансы. Оно так устроено, что без этого ничего не выйдет. Нужна, конечно, красивая картинка, красивый монтаж, чтобы это все было не на коленке, все это было сделано. У нас пара добровольцев этим занимается. Одна из них, к сожалению, сейчас уже не может это делать. Запрос всегда на это есть. Надо найти больше людей, чтобы в рамках добровольческой деятельности она осуществлялась. Потому что я же не могу сказать: слушайте, сейчас вот мы здесь помогаем, а завтра мы не помогаем. Вот, все разъехались в отпуск, или поехали к родственникам, или ещё что-то. Помощь остановили. Так не получится.

Кира Лаврентьева:

— Вы психологическое образование получаете в институте помогающей психологии?

Дьякон Игорь Цуканов:

— Понимающей.

Кира Лаврентьева:

— Понимающей психологии. Да. Это зачем? Чтобы людей лучше понимать?

Дмитрий Захаров:

— Ну в целом да. Я оказался в таком положении, что мне много надо общаться с людьми. И я подумал, что хорошо бы мне этот навык прокачать. Я читал тут Ларри Кинга, и там он приводил пример про то, как он стал ведущим. Он в какой-то момент решил, что он хочет говорить, и он стал говорить везде. Его позвали на похоронах выступать, он туда идёт. Потом на какое-то другое собрание. И к этому он добавляет, что у него знакомый бейсболист, и он говорит о том, что на него это очень повлияло, и он ему сказал, если у меня плохо получаются подачи, я иду и тренируюсь. Поэтому, если у меня работа связана с людьми и у меня иногда плохо получается взаимодействовать, ну такое бывает, такое было не раз. Я подумал, что хорошо бы этот навык прокачать. Я вначале оказался на курсах в РПУ, это введение в христианскую психологию. И тут такой ещё деликатный момент — это религия и психология, вера и психология, вот сложные вещи есть эти. Но вот для меня, например, Фёдор Ефимович Василюк автор понимающего подхода, понимающей психотерапии, он для меня одно с другим как бы ...

Кира Лаврентьева:

— А чем отличается понимающая психология от не понимающей?

Дмитрий Захаров:

— Я не могу сказать, что я такой большой специалист, но мы тут как раз рассуждали вчера как раз на эту тему. У меня был зачёт, мне нужно было какую-то консультацию сделать, потом расшифровать её, принести, это как раз была консультация с бывшим бездомным. Что такое понимающий подход, это в том, что в переживании человека идти за ним по пятам, то есть не бежать впереди него и не показывать куда тебе надо идти, а идти за ним, идти рядом, во все уголочки его жизненного мира, в который он даже сам боится заглянуть, но вот вместе туда нужно всё-таки попробовать заглянуть, это будет для него терапевтически. Так оно как-то работает.

Кира Лаврентьева:

— А не закапывается человек ещё больше? Ну так по опыту.

Дмитрий Захаров:

— Бывает по-разному, но в целом это работает.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Видимо, именно важно, что вы идёте туда вдвоём, что он не один туда идёт.

Дмитрий Захаров:

— Но мне кажется, что это вообще смысл терапии. Человеку, тем более средних лет, бывает страшно заглянуть в какой-то свой чуланчик, потому что там столько всего разного за эти годы накопилось. Туда противно и страшно заглядывать. И хорошо бы сделать, чтобы этого не было. А там, знаете, что-то испортилось в этом чуланчик ки и запах по всему дому уже. И туда нужно прийти и навести порядок, а ты как-то один не можешь, а вдвоём это можно сделать.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Дмитрий, ещё вопрос хотел я задать вот о чем. У человека в нашем с вами возрасте есть неизбежная задача среди прочих задач, какие-то деньги зарабатывать, семью содержать, это уже никуда не исчезает. А вам в каком-то смысле пришлось пожертвовать коммерческой работой, как я понимаю, во многом?

Дмитрий Захаров:

— Ну в целом да, тут сложная история про пожертвовать-не пожертвовать. По факту да. Сейчас основное место работы — это приход. Церковная работа много времени занимает. До ковида у меня был ещё другой вид деятельности, но для меня была важна возможность совмещать одно с другим. Потому что были за эти года несколько предложений, сложный вопрос, насколько они рабочие или не рабочие, но тем не менее они были. Но не получалось одно с другим совмещать. Из-за этого приходилось отказываться. До церковной деятельности моя коммерческая деятельность — это внешнеэкономическая деятельность, это связано с поставками, и она вся свернулась из-за COVID. По факту сейчас большая пауза, но есть возможность развить в плане благотворительности, там тоже есть некие наметки, мы, наверное, будем в ту сторону двигаться, и я надеюсь, что это даст какой-то дополнительный доход.

Кира Лаврентьева:

— Спасибо огромное, Дмитрий, за этот интересный разговор. Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что в гостях у «Вечера воскресенья» сегодня был Дмитрий Захаров, помощник настоятеля в храме Воскресения Словущего на Успенском вражке ю. И я ещё раз напоминаю, что это тот самый храм Воскресения Словущего, который ещё называется в Брюсовом переулке, соведущий стрим канала изолента Live. У микрофона был диакон Игорь Цуканов, и я Кира Лаврентьева, мы прощаемся с вами до следующего воскресения, всего вам доброго и до свидания.

Дьякон Игорь Цуканов:

— Спасибо большое, Дмитрий, за то, что вы были с нами. С Богом!

Дмитрий Захаров:

— Спасибо, до свидания!