Поделиться
У нас в гостях был доктор физико-математических наук, научный сотрудник Физического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, член инициативной группы по восстановлению Спасского храма в селе Высоком Тверской области Владимир Зверев.
Наш гость рассказал об своем прапрадеде — последнем настоятеле Спасского храма перед его закрытием, о том, как сейчас силами группы единомышленников он возрождается, и как можно принять участие в восстановлении этой удивительной жемчужины храмовой архитектуры Тверской области.
Ведущий: Алексей Пичугин
А. Пичугин:
— Дорогие друзья, здравствуйте, «Светлый вечер» на светлом радио. Меня зовут Алексей Пичугин. Сегодня у нас программа — вот я очень люблю именно такие передачи, — о сохранении нашего материального, духовного наследия, о сельских храмах, которые за последние 80 лет пришли в упадок, но тем не менее, казалось бы, в тех местах, где их и возрождать нечего, как считают многие, они начинают восстанавливаться. У нас волнами этот процесс происходил и происходит. Когда в 90-е годы в тех местах, где еще много людей живет в сельской местности — у нас это же беда Центральной России, центральных областей: люди уезжают, деревни и села пустеют, и храмы, казалось бы, уже никому не нужны, но тем не менее находятся неравнодушные люди, которые пытаются что-то с этим сделать. Кто-то этим занимается просто потому, что для них важно, чтобы памятник архитектуры не погибал в чистом поле или там на краю полузаброшенной деревни. Для кого-то важно восстановить именно храм и его изначальное предназначение, церковную жизнь восстановить. И вот сегодня программа про один из таких памятников, один из таких храмов, которые восстанавливают в Тверской области. В гостях у нас сегодня Владимир Зверев, научный сотрудник физического факультета Московского университета, доктор физико-математических наук и член инициативной группы по восстановлению Спасского храма в селе Высоком Тверской области. Здравствуйте, добрый вечер.
В. Зверев:
— Добрый вечер, Алексей.
А. Пичугин:
— Давайте немножко географически сориентируемся. Село Высокое. Тверская область очень большая. Я люблю говорить, что в какую сторону от Москвы мы ни поедем, если мы едем не на восток и на юг, то мы с большой долей вероятности проедем либо рядом с Тверской областью, либо, что скорее всего, через нее, потому что она огромная, самая большая, наверное, в Центральной России. И в какой части Тверской области находится село Высокое и храм Спасский.
В. Зверев:
— Ну мы находимся в Кесовогорском районе — это северо-восток Тверской области. Кесовогорский район относительно новый, он был создан только в 1929 году, поэтому исторически мы всегда относились к Кашинскому уезду. И, соответственно, вот село находится строго посередине между городом Кашиным и городом Бежецком. Соответственно, в епархиальном подчинении мы находимся в Бежецкой епархии, Тверской митрополии, епархиальный архиерей владыка Филарет.
А. Пичугин:
— А если мы поедем из Москвы, к примеру на автомобиле, то мы проедем через Сергиев Посад, поедем на Калязин, Углич...
В. Зверев:
— Можно так: Сергиев Посад, Калязин, Углич остается чуть-чуть вправо.
А. Пичугин:
— Углич направо.
В. Зверев:
— Калязин — Кесова гора, Высокое. Можно поехать по платной дороге — через Тверь, Кушалино, тот же Бежецк захватить, и уже с этой стороны.
А. Пичугин:
— Да, с другой стороны. Ну вот есть разные варианты, а мне просто нравится эта дорога, которая идет на Калязин в Углич. А я в Углич относительно часто ездил когда-то, и вот она красиво идет, и она часть старой дороги какой-то, которая когда-то существовала, поэтому можно любоваться красотами. Но и, с другой стороны, к сожалению, ты подмечаешь, что даже за последние там пятнадцать лет, например, что я наблюдаю эту дорогу, я уже вижу, как и села меньше становятся, и каких-то уже не остается. Но места тем не менее очень красивые, и когда-то там были очень большие села, и строились очень большие храмы. А тут у меня сразу вопрос: я смотрю на карту, и у меня есть церковь Вознесения Господня в Высоком, а у вас храм Спаса Нерукотворного, как так получилось?
В. Зверев:
— Ну это очень легко объясняется. Потому что у нас храм, он вообще в деревне называется храм-богатырь. Если вот на той же карте посмотреть фотографии, то мы увидим, что храм-то двухэтажный, аж шестипрестольный. И, соответственно, в нем есть как престол во имя Спаса Нерукотворного образа — это на втором этаже, в летней так называемой церкви, неотапливаемой. А на нижнем этаже, первом этаже, главный придел освящен в честь Вознесения Господня. Соответственно, левый и правый приделы на первом этаже у нас в честь Арсения Тверского и Димитрия Солунского, а на втором этаже два престола боковых — в честь Казанской и Тихвинской иконы Божией Матери. Соответственно, эту церковь кстати, да, и в дореволюционных документах называли то Спасский храм, то Вознесенская церковь.
А. Пичугин:
— И это нормально, даже в Москве есть много храмов, которые вот, например, недалеко от Бауманской есть Ирининский храм — очень многие его знают москвичи, известный храм,
В. Зверев:
— На улице Ирининской.
А. Пичугин:
— На улице Фридриха Энгельса, которая раньше была Ирининской. Ирининский храм, а он на самом деле по главному престолу, приделу, назывался Троицкий. И так, ну это вот давняя история. А если уж шесть престолов, то тут простор для творчества названия велик. Как вы оказались в этих местах?
В. Зверев:
— Ну я, можно сказать, оттуда родом. То есть не я лично, у меня в этом селе Высоком родился мой родной дед, мой родной прадед, а соответственно, его отец, мой прапрадед — Сергей Алексеевич Зверев. И Сергий Зверев, он был настоятелем данного храма с 1899 по 1919 год, то есть фактически последним настоятелем в спокойное время. Храм, может, мы это отдельно, конечно, обсудим, был закрыт где-то на рубеже 29–30-го, то есть какие-то настоятели еще были, мы их даже знаем по именам. Один из них был священномучеником даже, служил в нашем храме. Но вот мой прапрадед был, мы считаем, как последним настоятелем в спокойное время.
А. Пичугин:
— Да. Потому что в 1919 году все-таки молодой власти было еще не до того, чтобы...
В. Зверев:
— Самое интересное, что наш храм был освящен в 1873 году, я подчеркиваю, и в 1923-м широко и ну по полной программе, я бы сказал...
А. Пичугин:
— Отметили полвека.
В. Зверев:
— Отметили 50-летие, то есть без каких-либо запретов и так далее. Вот что удивительно. То есть местные жители даже заказали где-то мраморную доску, которую установили на храме, в честь именно 50-летия освящения. Ее старожилы еще помнят, потом она куда-то исчезла.
А. Пичугин:
— Да, кстати, я не знаю, как дело происходило в 30-е годы, но я и сам заставал, как это то же места, там у вас, Тверская область, там хорошо мне знакомые Ярославская и Ивановская, Владимирская, и там в селах широко отмечали, причем местные власти — ну это уже было после войны все-таки, — местные власти не препятствовали, поскольку препятствовать было невозможно решительно, престольные праздники этих храмов. Зачастую храма уже не было, и люди, работавшие в колхозах, советские люди всегда отмечали, это называлось «день деревни», по престольному празднику. Если даже храма не было, то окрестного храма, который бы рядом. И работа в колхозах замирала на два-три дня, но сделать с этим ничего было нельзя. Поэтому то, что в 1923 году широко отмечали 50-летие постройки храма, я думаю, что это неудивительно. Поскольку на протяжении последующих десятилетий престольные праздники в таких селах отмечали очень широко. И закончилось это все уже где-то на рубеже двухтысячных годов, когда ушло поколение окончательно стариков, которые помнили храм действующим и поколение их детей, которые застали вот эти вот традиции, сами традиции, и не уехали еще. Но вы в детстве лето там проводили? Или вы, случайно просто узнав, что эти родственники из этого села, решили сами посмотреть, как это выглядит?
В. Зверев:
— Скорее второй вариант. Я довольно-таки давно, около 20 лет, занимаюсь генеалогическими исследованиями, то есть просто изучаю свою, ну как это сейчас модно стало, родословную называть, а так вот просто интересуюсь историей семьи. Удалось докопаться примерно до конца XVII века по основной мужской линии: все Зверевы до революции 1917 года были священно, церковнослужителями — то есть ну как, священниками, диаконами, псаломщиками и дьячками. Соответственно, а потом захотелось посмотреть материально места их обитания — это все связано с Тверской областью, то есть это Новоторжский, Бежецкий, Кашинский уезды. И мы когда начали объезжать эти места, приехали в село Высокое, а там работа какая-то идет на храме — то есть люди лазают на крыше...
А. Пичугин:
— Когда это было?
В. Зверев:
— Это было летом 2019 года. И как оказалось, вот местный житель фактически, Александр Невоструев, это инициатор, собственно, работ и организатор этой так называемой инициативной группы. Он в 2017 году приобрел там дом и увидел этот храм. А кто его увидит один раз, тот уже не может его забыть, поскольку он просто вот на фоне, как вы правильно сказали, пустеющей русской деревни, вот в этих коренных землях, он просто производит колоссальное впечатление. Это такая махина, несмотря на то что там уже лесом все начало зарастать. Он просто захотел собрать народ, как в былые времена, и попробовать хоть что-то сделать для того, чтобы эту церковь сохранить. Ну и вот мы тут как-то тоже со своей стороны подключились там, может быть, в части информационной поддержки и так далее.
А. Пичугин:
— А много народу сейчас живет в Высоком?
В. Зверев:
— В самом селе живет около двадцати человек всего.
А. Пичугин:
— Ну дачники еще.
В. Зверев:
— Это постоянно проживающее население. Вы правильно отмечаете, что сейчас вот в этих коренных землях как бы исконное население исчезает, они пустеют. Но вместе с тем, вот особенно это в пандемию развернулась тенденция, народ тем не менее берет, покупает там дачи. И, летом особенно, население вполне приличное, то есть оно может вырасти до пятидесяти человек. Еще у нас в каком-то смысле «спасает», ну в кавычках, что мы относимся к Стрелихинскому сельскому поселению, а там есть полноценная общая средняя, как она, общеобразовательная школа, полностью функционирующая, то есть с 1-го по 9-й класс — 47 детей, в этом году вот было 49. Мы в прекрасных отношениях с директором школы, Светланой Евгеньевной Черенковой. Ее тоже можно, я бы так уже назвал, включить в состав инициативной группы, потому что она вот всячески, я бы вот сказал, пропагандирует среди, рассказывает детям о том, что такой существует храм совсем недалеко. И, может быть, кто-то из детишек заинтересуется хотя бы историей местности села, ну и что-то продолжит или останется там жить, например, как-то. Поэтому у нас вот надежда здесь есть. В округе живет около, мы вот так оценивали, ну не менее двухсот человек.
А. Пичугин:
— Что немного. Представляете, если мы сейчас с вами возьмем какую-нибудь книгу XIX века, статистическую, мы увидим, что в таком селе, как Высокое, было несколько десятков иногда сотен дворов, жило столько-то душ мужского, столько-то женского пола, и всего их было около 300–400 человек в одном селе.
В. Зверев:
— Совершенно верно. Вот в деле, например, о священническом месте того же села Высокого 1878 года указано, что приход храма включал 131 двор, и это не только село Высокое...
А. Пичугин:
— И это деревня еще, да.
В. Зверев:
— А в самом селе Высоком жило только 373 мужских души. И вот надо, значит, столько же женщин, и еще умножить на пять-шесть.
А. Пичугин:
— Еще дети.
В. Зверев:
— Вот поэтому и такой храм был построен Арсением Кононовичем Козловым.
А. Пичугин:
— Конечно.
В. Зверев:
— Кстати, о нем стоит отдельно.
А. Пичугин:
— А сейчас мы про него отдельно поговорим. Буквально секунда, и мы продолжим.
А. Пичугин:
— Напомню, друзья, что в гостях у светлого радио сегодня доктор физико-математических наук, сотрудник физического факультета Московского университета, Владимир Зверев. Владимир также еще и член инициативной группы по восстановлению Спасского храма в селе Высоком Тверской области. И про восстановление, и про историю храма в Высоком мы сегодня говорим. А вот буквально несколько мгновений назад вы сказали, что хотелось бы поговорить про строителя храма. Любопытно, наверное, для многих будет. Потому что у нас из учебников истории есть какое-то каноническое представление о сословной системе и об угнетенных крестьянах и так далее. И мы читаем, что большая каменная церковь, выстроена в 1873 году на средства крестьянина Кашинского уезда села Высокого, Арсения Кононова Козлова. И для людей, которые знакомы вот с историей именно по учебникам и по вот этой сословной части — хорошо, да, это было после 1861 года, крестьян раскрепостили, но при этом это же просто бедный крестьянин, как он мог построить храм? А к этому времени крестьянство уже, во-первых, было разным, ну оно вообще всегда было разным, у нас процент закрепощенных крестьян был не столь высок, как об этом принято думать. Были государственные крестьяне, были люди, которые вообще никак не были — правда, северная больше история, — закрепощены, и многие из них имели действительно неплохие средства. На «Бауманской» опять же, рядом с метро, есть замечательный огромный доходный дом, который выстроен на средства крестьянина. Этот человек был богаче многих купцов окрестных, помещиков и дворян, но просто он из сословия своего не выходил.
В. Зверев:
— Ну совершенно верно. То есть история вообще Арсения Кононовича, она вообще заслуживает отдельной передачи, возможно. Действительно, это вот классический пример, как кажется, такого стремительного социального лифта или его возможностей времен Российской империи после вот великих реформ Александра II. Потому что он был обычный крепостной крестьянин. Село Высокое всегда было помещичье, то есть до середины XIX века. И что мы знаем: с начала XVIII им владел род Олсуфьевых, постоянно — то есть это сенаторы, так сказать, приближенные всегда самодержцев всероссийских. С середины XIX века им владеют такие помещики как Батюшковы — это тоже известная фамилия, это отдаленные родственники вот известного поэта. Значит, Арсений Кононович родился в 1835 году, 2 марта по старому стилю, как раз в день памяти святителя Арсения Тверского.
А. Пичугин:
— То есть, когда он строил этот храм, надо сказать, ему не было 40 лет.
В. Зверев:
— Ему было, он подал прошение, соответственно, архиепископу Филофею, Тверскому и Кашинскому, который впоследствии стал митрополитом Киевским и Галицким, 5 декабря 1867 года — ему было 32 года. К тому моменту, он был естественно временно-обязанным на тот момент. То есть, может быть, слушателем стоит пояснить.
А. Пичугин:
— Да, поясните, пожалуйста.
В. Зверев:
— Хотя я не историк, я могу пояснить только так, как это понимаю сам, и как это читал тоже в книгах, написанных профессиональными историками. То есть хотя крестьян раскрепостили, все равно они не сразу получил землю, и они обязаны были ее в течение какого-то времени выкупить у помещиков. То есть они были временно-обязанными помещикам.
А. Пичугин:
— Могли выкупить — там скорее так было.
В. Зверев:
— Могли. Поэтому он был временно-обязанным, а деньги-то надо было где-то на выкуп искать. Но им уже никто не запрещал, они лично были свободными. И поэтому Арсений Кононович, по всей видимости, так сказать, это был первый расцвет российского капитализма, вот эти 60–70-е годы, и он подался в столицу империи, в Санкт-Петербург. И стал там, он получил купеческое свидетельство — мы можем найти его фамилию в справочниках купцов Санкт-Петербурга 2 гильдии, с 1867 по 1886 год в разделе «крестьяне, имеющие право торговать по купеческим свидетельствам». То есть он просто решил податься в купцы. Он начал открывать — ну я уж не знаю, насколько это, так сказать, богоугодное ли дело...
А. Пичугин:
— Питейные заведения.
В. Зверев:
— Питейные заведения.
А. Пичугин:
— Ну это частая история.
В. Зверев:
— Видимо, в чем крестьяне понимали, то они и открывали.
А. Пичугин:
— Я бы сказал, что мораль, нам сложно с точки зрения человека XXI века и морали человека XXI века оценивать мораль человека середины XIX. Да, это он открывал питейные заведения и строил на эти деньги храмы.
В. Зверев:
— Вот про храмы и про деньги на храм. То есть мы вот видим трансформацию крестьянина фактически в купца 2 гильдии. И более того — это мы чуть-чуть забегаем вперед, но в 1883 году он был пожаловал орденом святой Анны III степени, виноват, в 1880-м. А в 1883 он получил потомственное почетное гражданство общеимперское. Это вот история фактически крепостного крестьянина.
А. Пичугин:
— Причем стремительная.
В. Зверев:
— Он прожил всего-то, он умер в 1886 году.
А. Пичугин:
— Немного совсем.
В. Зверев:
— В 51 год, от апоплексического удара.
А. Пичугин:
— От инсульта то бишь, по-нашему.
В. Зверев:
— Да, про деньги на храм. Значит, тут есть легенда на самом деле, что он только стал купцом в 1867 году, он еще не успел сколотить никакого капитала. И история с храмом вообще полна чудес — мы же нашли всех потомков Арсения Кононовича, всех ныне живущих, Арсения Кононовича. У него было четверо детей, можно про них тоже там кратко поговорить. И вот в семье Арсения Кононовича хранится легенда о том, что он выиграл по лотерее — государственная лотерея Российской империи по облигации, госзайма. Первый в истории Российской империи 1867 года он сорвал джекпот: самый крупный мог быть выигрыш 200 тысяч, и он выиграл 200 тысяч рублей. И вот он эти деньги пустил на строительство храма и на строительство земской школы, которая вот была неподалеку от храма и закрылась только в 1980 году на самом деле это здание, ну просто в связи с другими процессами опустения.
А. Пичугин:
— Ну да, это уже другая история.
В. Зверев:
— Поэтому, как вот мне рассказывали потомки Арсения Кононовича, когда он выиграл эти деньги, он говорил, что хочу поставить Богу большую свечу. Ну и это вот такое устойчивое выражение что ли в семье Козловых. И вот такой большой свечой у них, по всей видимости, стал вот этот Спасский храм.
А. Пичугин:
— А где сейчас потомки?
В. Зверев:
— Значит, у Арсения Кононовича было два сына и две дочери, как в сказке. Первая, старшая дочь вышла замуж за купца 2 гильдии Ивана Семеновича Крючкова, они жили постоянно в Санкт-Петербурге. А дача у них была в Куоккала — это нынешнее Репино, но в 1918 году это был классическая....
А. Пичугин:
— Да, мы же знаем по Чуковскому, конечно же.
В. Зверев:
— Да, классическая Финляндия, и поэтому потомки по той линии оказались в Финляндии. А у одного сына, у старшего сына, детей не было. Потомки младшего сына живут в Москве, и потомки младшей дочери живут в Санкт-Петербурге и в США.
А. Пичугин:
— Но в Высокое никто из них не приезжал?
В. Зверев:
— Пока, к сожалению, нет. Но очень все хотят. В связи вот просто с пандемическими событиями,
А. Пичугин:
— Ну понятно. А вы, кстати, в канун пандемии и приехали туда.
В. Зверев:
— Да, да.
А. Пичугин:
— Итак, в 1873 году строится, ну понятно, что не за один год...
В. Зверев:
— Храм строился в 1867 году, в декабре, было подано прошение, работы, естественно, проводились только в летний период.
А. Пичугин:
— Ну естественно.
В. Зверев:
— То есть храм был построен с 1867-го по 1873 год. В 73-м, в конце 72-го Арсений Кононович пишет, что храм вчерне, уже почти в чистовом виде готов, и просит уже приступить к работам по отделке и планируется освящение храма. В итоге храм был освящен 7 октября 1873 года по старому стилю, соответственно. То есть вот пять, сколько — за четыре с небольшим года храм был такой возведен.
А. Пичугин:
— И дальше какова история?
В. Зверев:
— Дальше он был освящен и приносил пользу.
А. Пичугин:
— Ну да, и стоял, действовал до 30-х годов.
В. Зверев:
— Но храм, ведь мы понимаем, что храм в то время это был центр фактически жизни сельской на самом деле. Потому что все важные события людей вообще, вот ну что может быть важнее рождения ребенка, крещения, венчания и отпевания? Все важные события происходили в храме. При таком количестве народа, понятно, что храм ну служил людям вот своими стенам там.
А. Пичугин,
— Да нет, это то, что история Церкви благополучная до революции...
В. Зверев:
— По последним документально известным, как сказать, расцветным периодом что ли был 1898 год, когда отмечалось 25-летие освящения храма. Это был последний раз, когда храм посещал правящий архиерей епархии, ну перед владыкой Филаретом, естественно. То есть он приехал на 25-летие освящения храма. В том же году — понятно, что это не первая церковь в селе Высоком, как мы понимаем...
А. Пичугин:
— Естественно.
В. Зверев:
— Потому что местность эта очень историческая, то есть вот эта Киясовская земля, Кесовогорская, она фигурирует в документах чуть ли там не с XIII–XIV века. А если само село Высокое, по крайней мере я находил документ, что в 1736 году уже был какой-то Спасский ветхий храм, и его меняли.
А. Пичугин:
— Это в каком году еще раз, простите?
В. Зверев:
— В 1736 году.
А. Пичугин:
— Но неизвестно, строил ли он храм на месте предыдущего.
В. Зверев:
— Нет, все известно. Старый храм находился старый в другом месте. Сейчас вот если вы обратите внимание, на месте первого храма находится часовня, она непосредственно в самом селе.
А. Пичугин:
— А часовня тоже старая.
В. Зверев:
— Часовня 1898 года. Первый храм был разобран в 98-м году, как раз к приезду владыки. Ну видимо, чтобы ему рухлядь там какую-то старую не показывать, они решили старый храм совсем разобрать, ему к тому моменту было уже 108 лет и возвести на его месте часовню — это было внутреннее, ну как сказать, историческое кладбище сельское. А у нового храма, каменного, образовалось еще свое кладбище, как его называют, новое — то есть начали хоронить вокруг храма каменного. В какой-то момент, вот в период с окончания строительства каменного, вот эти 25 лет в селе было два храма. Ну первый был, мы так понимаем, что потому что по штату был положен один священник и один псаломщик, то есть вряд ли они бегали из храма в храм...
А. Пичугин:
— Нет, ну храм, здание стояло, потом ветшало, потом нашлись средства, чтобы разобрать. Знаете, как с храмом Покрова на Нерли, который чуть не снесли, потому что соседнему Боголюбскому монастырю, к которому был приписан, нужно было ворота строить, а тут замечательный стройматериал стоит с XII века сложенный. И не снесли этот храм в конце XVIII века только потому, что игумен монастыря не сумел о цене с подрядчиком договориться по сносу и разбору. А так бы у нас Покрова на Нерли не было бы, были бы новые ворота святые в Боголюбском монастыре, уже и не очень новые. Мы продолжим наш разговор буквально через минуту. Напомню, что Владимир Зверев у нас в гостях сегодня. Владимир — доктор физмат наук, научный сотрудник физического факультета Московского университет. И Владимир Зверев занимается восстановлением Спасского храма в селе Высоком Тверской области в составе инициативной группы. Я Алексей Пичугин. Через минуту мы вернемся.
А. Пичугин:
— Возвращаемся в студию светлого радио. Напомню, что сегодня мы говорим о восстановлении одного из храмов Тверской области, Спасского храма в селе Высокое. Владимир Зверев, научный сотрудник физического факультета Московского университета, доктор физмат наук у нас в гостях. И про храм мы, об истории храма говорим, о его современности. Если вы, дорогие слушатели, заинтересовались, надеюсь, что вы заинтересовались, вы можете найти село Высокое на карте в интернете. И есть замечательный портал, я даже с удовольствием его порекламирую. Есть во-первых сайт храма, конечно же, тоже нельзя не сказать — http://vysokovskaya.cerkov.ru/ или вы можете в любом поисковике набрать: «храм Спаса Нерукотворного в селе Высоком», и сразу попадете на сайт хама и всю информацию там найдете. И я еще хочу, просто пользуясь случаем и положением, порекламировать очень хороший портал: православная архитектура — https://sobory.ru/ — там и фотографии нашего храма сегодняшнего, о котором мы говорим замечательные, и очень много вообще материалов о церковной архитектуре в нашей стране. Итак, революция, первые годы храм действует, а потом его постигла участь большинства храмов нашей страны, он закрылся. И что было дальше?
В. Зверев:
— Ну вот мы, к сожалению, для нас это как для страны были темные времена истории, так и с точки зрения каких-то вот архивных поисков это самые, очень плохая сохранность документов. Поэтому мы знаем, что вот мой прапрадед умер в 1919 году, после этого настоятелем был назначен диакон там соседнего села, родной брат жены моего прапрадеда, то есть прабабушки, он служил там до 1924 года. В дальнейшем настоятелем храма очень короткое время был священномученик Василий Никольский, который служил в селе Быково — то есть это тоже там неподалеку, там много таких сел. Он причислен к лику святых на Архиерейском соборе 2000 года. Вот что было дальше, мы можем сейчас только по воспоминаниям уже скорее внуков старожилов этого села знать. Просто известно, что храм примерно где-то на рубеже 1929–30-го года был закрыт. В 1929 точно, потому что я нашел в муниципальном архиве Кесовой горы документ 1930 года, от апреля месяца, где написано: открыть храм и убрать оттуда все фонды. Но не случилось, как говорится, не те времена были, чтобы храмы открывать. Ну значит, по логике, он был закрыт вот где-то в 1929-м, вот именно к тому моменту туда докатилась...
А. Пичугин:
— Ну это в одну из первых волн, потому что у нас храмы закрывали волнами. Ну это надо знать, на самом деле очень интересная история, знать вообще государственную политику в отношении церквей.
В. Зверев:
— Самое интересное, в трех километрах есть село Бережай — это уже Бежецкий уезд, там тоже мой прапрадед перед селом Высоким служил, так его закрыли в 1964 году только.
А. Пичугин:
— Ну это вот нормальная история тоже.
В. Зверев:
— В эпоху хрущевских уже.
А. Пичугин:
— Причем на излете. Если бы он 1964 год пережил и самого Хрущева Никиту Сергеевича, то он бы и продолжал действовать уже до конца. После окончания хрущевской антирелигиозной компании у нас мало примеров закрытия храмов. Они есть, и в 80-е годы храмы закрывали, но это все-таки редкость. И если этот храм додействал до 1964 года, то скорее всего он бы действовал и дальше. Там все-таки надо разбираться в причинах, почему в 1964-м все-таки.
В. Зверев:
— Есть вот такое толстенное архивное дело, все понятно, почему. Ну это отдельная история.
А. Пичугин:
— Да, это архивы уполномоченных есть, там чего только нет.
В. Зверев:
— Да. А Высоковский храм, ну по словам опять же местных жителей, то есть он во время создания вот этого создания колхоза, там был «Ленинский путь» так называемый колхоз, и там хранили зерно — это было где-то до войны и какие-то послевоенные годы. А потом он просто был заброшен. Известно, что, например, в крипте храма хранились сани, и даже лошадь иногда там ночевала. Но что самое страшное, я не знаю, люди это знали или нет, в крипте храма похоронен храмоздатель, Арсений Кононович Козлов, и его супруга Татьяна Васильевна Козлова. То есть по специальному решению из консистории — это есть архивное дело, есть запись в метрической книге о смерти, что храмоздателю было разрешено, архиерей разрешил похоронить его, супругу и детей.
А. Пичугин:
— А могила сохранилась?
В. Зверев:
— Сохранилась плита, она выложена так метлахской плиткой. Мы ее, конечно...
А. Пичугин:
— Ну и не стоит. То есть вот под ней и могила есть.
В. Зверев:
— По-видимому, там видно, что есть какое-то пространство, там две могилы в крипте храма — одна без плиты, а вторая, очевидно, с могильной плитой. Ну она отделана вот той красивой такой метлахской плеткой. Она тогда была, считалась дорогостоящей керамической плиткой.
А. Пичугин:
— Да, и в некоторых храмах так заходишь, заброшенных, а она там есть.
В. Зверев:
— Вот. И вот люди как-то хранили там, говорят, видите, сани, телеги — это была как бы конюшня, в это превратили крипту храма. А потом, по словам опять же местных жителей, в какой-то, никто же не записывал, даже уже и зерно перестали хранить в храме, он просто стал заброшен. Перестали вообще использоваться. И единственное, что вот мы сейчас видим, это огромное количество надписей: «здесь был Вася», «Маша любит Петю», да. Это почему — студенты приезжали на картошку, это уже было 70–80-е годы, они там ночевали, со слов местных жителей.
А. Пичугин:
— Ну то есть там было, видимо, какое-то полуобщежитие, именно тогда, наверное, то что я вот смотрю фотографии сейчас передо мной на сайте — там это традиционно покрашенная в светлый цвет верхняя часть, в темный нижняя, и под кантиком — это явно как раз было сделано вот такая студенческая общага, полуобщага, а потом и это закончилось.
В. Зверев:
— Потом и это закончилось, и храм где-то с конца 80-х стал приходить в полный упадок. Ну то есть он просто был как заброшенное здание, соответственно. Второй этаж, наверное, забросили ранее, чем там жили даже студенты, потому что он в более печальном состояние у нас находится, ну фактически в аварийном. Там сгнили полы, крыша сгнила. И вот сейчас, конечно, первоочередная задача — это восстановление постоянной кровли. То есть вот удалось нам за эти три года сделать временную кровлю, но по основным объемам, конечно, храма, трапезная и алтарная часть — только алтарная часть 300 квадратных метров. Но у нас не закрыты приделы колокольни, не закрыта сама колокольня. Но кровля временная, то есть сколько она еще простоит? Годика два-три, тентами вот так укрыта там, хотя довольно профессионально, но тем не менее. Вот сейчас это первоочередная задача, и вот мы, собственно, ради этого занимаемся какой-то информационной поддержкой. Вот последнее пригласили, телеканал «Спас» к нам приезжал — «Вернем жизнь храму». Сейчас вот у нас есть короткий номер тоже для...
А. Пичугин:
— Давайте короткий номер обязательно назовем. Я думаю, что у нас среди слушателей тоже есть неравнодушные люди.
В. Зверев:
— У нас действует короткий номер для отправки смс-сообщений: 3434 со словом «Высокое», пробел, и нужная сумма, которую, так сказать, людям не жалко отправить для осуществления консервационных работ.
А. Пичугин:
— То есть традиционная история с коротким номером: 3434, «Высокое» — название села, пробел, и сумма, которая пойдет в любом случае на кровлю, на противоаварийные работы. А перестройка началась, и как вот, с чего мы программу, собственно, начинали, что люди неравнодушные стали приходить и пытаться собирать камни, и что-то делать, восстанавливать. Где-то это восстановление — я сам видел такие места, — ни к чему не привело, и деньги заканчивали, и забрасывали. Где-то ни шатко ни валко реставрация идет уже несколько десятилетий. Где-то почему-то быстро у людей получилось, и все хорошо. А храм в Высоком, видимо, вот эти первые волны 90-х, начала нулевых там ничего не делалось или делалось?
В. Зверев:
— Ничего не делалось, это совершенно точно известно. Ну это просто вот у нас подключились к этой работе жители, которые живут там постоянно. Они совершенно ответственно говорят, что в храме не делалось ничего. Все работы физические начались в 2017 году.
А. Пичугин:
— А им нужен был храм?
В. Зверев:
— Сложный вопрос.
А. Пичугин:
— А далеко ближайший действующий?
В. Зверев:
— 20–30 минут на машине ехать.
А. Пичугин:
— То есть для машины это долго.
В. Зверев:
— Это долго. В ближайшей округе нет храма, это надо ответственно заявить.
А. Пичугин:
— Ну если в округе нет храма, значит, у людей, которые в селе Высоком живут, нет и привычки ходить в храм.
В. Зверев:
— Ну к сожалению, наверное, нет.
А. Пичугин:
— То есть ну это почему спрашиваю. Везде по-разному. Где-то — вот опять же я тоже с этим сталкивался, — есть старички, которые там помнили последнего священника, которых крестили в этом храме, и у которых на каком-то вот уровне память сохраняет какое-то теплое что ли воспоминание, и они приходят. А у вас в Высоком есть люди, которые так вот помнят?
В. Зверев:
— Да, есть такие люди. Ну это, конечно, очень пожилые бабушки и дедушки. И то их уже не крестили, конечно, в этом храме, но их родители венчались в этом храме, и такие истории есть. Но, к сожалению, бабушкам и дедушкам уже 90, если не больше, которые остались, и они своим ходом туда не доберутся. А уговорить молодых родственников, которым ни село Высокое, ни храм вообще ни о чем не говорит, то есть для них это ну просто...
А. Пичугин:
— Ну где-то там какая-то руина.
В. Зверев:
— Что-то там венчалась там — я так, может быть, плохо скажу, — какая-то там прапрабабушка...
А. Пичугин:
— Ну да, но сейчас это опять же, видите, у вас, вы занимались генеалогическим древом, я знаю, что это модно достаточно сейчас, люди пытаются узнать про своих предков, едут. А в 2017 году с чего все началось, пять лет назад?
В. Зверев:
— Как я уже говорил, вот наш такой неформальный руководитель, Александр, который купил дом в селе Высоком. Он просто купил дом.
А. Пичугин:
— То есть к Высокому сам никакого отношения не имеет.
В. Зверев:
— Никакого отношения. Он искал, где ему поселиться, дачу он хотел.
А. Пичугин:
— Тоже москвич.
В. Зверев:
— Храм невозможно не заметить и невозможно в него не влюбиться, когда ты его увидишь первый раз. И он решил, поскольку он имел на тот момент возможность как-то свои средства вложить вот в эти первоочередные противоаварийные работы на крыше, он это сделал. И вот люди подключились тоже, и местные жители, и из районного центра уже Кесова гора люди приезжали, и мы вот тут как-то что-то начали собирать, может быть, каких-то потомков, осколков в Москве и Санкт-Петербурге. Потому что мы, например, знакомы, мои Зверевы служили, не служили, а дружили, жили вместе в селе Высоком с Чугуновыми — тоже есть такая фамилия. То есть служил мой прадед и там такой ну Пал Павлович Чугунов, вот мы сейчас общаемся с его племянницей, например, она живет в Санкт-Петербурге, доктор биологических наук. То есть она тоже вот, например, участвует в работе по восстановлению храма. Она микробиолог, и они проводили микробиологическую экспертизу данного храма в 2019 году — то есть там нам еще и с плесенью, естественно, бороться надо. Поэтому храм как-то собирает людей, вот нам так кажется, что не храм, а Бог, наверное, тут что, храм это просто кирпичи в каком-то смысле. Поэтому будем, будем делать...
А. Пичугин:
— А что вы хотите, чтобы в конце, когда вы выдохнете и скажете: ну вот, мы сделали это, чем это место должно быть? Я почему спрашиваю. Вот нужен ли там храм как храм, чтобы там регулярно совершались богослужения? Или нужен памятник его строителю и людям, которые его когда-то посещали?
В. Зверев:
— Трудно сказать. Мы не знаем, чем эта история может закончиться. С одной стороны, люди могут помочь храму спастись и хотя бы сохраниться в том виде, в котором он есть сейчас. А с другой, и он может людей собрать. Если мы, например, у нас вот мечта, например, этим летом литургию там совершить. Вот с отцом Иоанном мы это обсуждаем, думаем, как. Все-таки храм осквернен.
А. Пичугин:
— А почему до сих пор не совершили?
В. Зверев:
— Не могу сказать, это скорее вопрос...
А. Пичугин:
— К отцу Иоанну.
В. Зверев:
— Да, мы вот в основном молебны там служим. На Пасху обязательно, там на какие-то престольные праздники тоже, летние в основном, конечно, потому что зимой холодно.
А. Пичугин:
— Молитва в храм возвращается.
В. Зверев:
— Да, и слава Богу. Я думаю, литургию не совершили просто потому опять же, что мы знаем, что к литургии нужно готовиться все-таки, и прихожанам в том числе. Это не просто так, прийти, постоять пеньком. А вот с прихожанами пока что, к сожалению, проблема. Если нам приехать там, послужить втроем, вдвоем — ну тоже можно: где двое трое собраны во имя Мое, там Я посреди них.
А. Пичугин:
— Ну да.
В. Зверев:
— В общем, вот я так, не любим мы как-то далеко вот так загадывать, чем это все закончится. Мы, во-первых, не знаем. Будем делать то, что мы можем сейчас делать. в настоящий момент.
В. Зверев:
— Ну это хорошая, это взвешенная позиция. На самом деле это взвешенная позиция: делать сейчас, что получается и идти дальше постепенно. А все-таки про церковную жизнь вокруг. Есть у вас владыка Филарет Бежецкий, человек, который достаточно давно уже возглавляет эту епархию. И вы как-то вышли на него с просьбой благословить начало работ. Вот приезжал ли он к вам туда?
В. Зверев:
— Да, Владыка, первым делом, что мы сделали, это вот как раз в 2017 году мы пригласили его туда, через посредство главы района. Сергея Анатольевича Тарасова, Кесовогорского района. Он приехал в 2017 году, благословил начало вот этих восстановительных работ, и мы регулярно с тех пор его информируем, скажем так, вот о ходе работ. У нас, конечно, был перерыв, связанный с пандемией — то есть в 2020 году не получилось сделать ничего, просто не получилось даже людей собрать. А вот уже в 2021 году, в 2019 году была закрыта трапезная часть, а в 2021 — можно посмотреть, была закрыта алтарная часть временной кровлей. И вот мы потихонечку как-то с Владыкой встречались в феврале, то есть рассказал я о текущих делах ему. Он постоянно, его помощь постоянно ощущается, то есть она как, все что нужно Владыка со своей стороны делает. Естественно, у него много забот.
А. Пичугин:
— И храмов, которые действуют постоянно.
В. Зверев:
— И храмов, и таких в том числе.
А. Пичугин:
— А кстати, есть ли еще люди, которые точно так же, как вы, в окрестностях Высокого пытаются восстанавливать?
В. Зверев:
— Есть прямо отличный, хороший пример, как говорится, через болото перейти — у нас там село Уницы. Ну это, правда, я оговорюсь, это уже Тверская и Кашинская епархия.
А. Пичугин:
— Ну это уже неважно.
В. Зверев:
— Ну неважно, это владыка Амвросий там.
А. Пичугин:
— Ну это неважно, главное, что рядом с вами.
В. Зверев:
— Село Уницы. Там был совершенно в 1999 году руины, каменный храм. Он, конечно, чуть меньше. Но приехал энтузиаст своего дела, протоиерей Александр Рычков, многодетный отец с семьей из четырех детей и матушкой, и они за двадцать лет из храма сделали конфетку. То есть вот мы там были, мы видели фотографии, что было двадцать лет назад и что сейчас представляет храм собой.
А. Пичугин:
— А вижу, да, слушайте, правда.
В. Зверев:
— То есть это чудо, просто чудо вот произошедшее.
А. Пичугин:
— Необычная архитектура такая.
В. Зверев:
— Да, это 1910 год, это модерн.
А. Пичугин:
— Это модерн, да.
В. Зверев:
— Он, конечно, чуть меньше, может быть, в плане там, ну мы общались вообще с Рычковыми, и ничего это не легче на самом деле. Здесь размер только в плане закупки материалов, может быть, имеет значение, там смета немножко раздувается. А так вот в плане самих работ, самого напряжения сил — это, конечно, тоже колоссальный труд. Храм полностью действующий, там регулярно свершается литургия. То есть туда едет народ, туда вот Владыка регулярно приезжает.
А. Пичугин:
— Я смотрю, тут я сейчас заинтересовался, начал смотреть — тут и внутри все с таким вкусом сделано. Видно, что это не просто иконостас, который сюда зачем-то вкорячили, а это вот прямо архитектурно отвечающий задумке — скорее всего так это и было.
В. Зверев:
— Мы, понимаете, мы работаем, отец Александр, он же историк, насколько мне известно, по образованию, то есть он тоже тщательно работает с архивными документами. И поэтому мы стараемся находить вот аутентичные и рисунки иконостасов, и даже чертежи возможные Святых врат и так далее.
А. Пичугин:
— А у вас по храму в Высоком есть внутреннее убранство?
В. Зверев:
— Вот, к сожалению, сохранилось полностью вот такое толстенное дело о строительстве каменного храма, где есть все документы и где есть даже ссылки на чертежи, рисунки иконостасов, но нет ни чертежей, ни рисунков иконостасов. Я изучил вот фонд Тверского губернского управления, строительного отделения, там несколько десятков тысяч дел — дела выбыли эти дела. То есть они где-то были, но, видимо, посчитали...
А. Пичугин:
— Скорее всего физически просто уничтожено было.
В. Зверев:
— Скорее всего. И потом же архивы во время войны эвакуировались из Калинина, то есть там были и несчастные обстоятельства. Но мы вот в плане архитектурной консультации, искусствоведческой, у нас вот консультант по архитектуре Андрей Сергеевич Тутунов, отец владыки Саввы (Тутунова) — то есть это экстракласса, это таких мастеров в плане архитектурной реставрации, ну их по пальцам можно пересчитать. Вот Андрей Сергеевич нас консультирует в плане инженерно-технических работ и что собой храм представлял. А также мы плотно работаем вот с кандидатом искусствоведения — Георгий Константинович Смирнов, это институт искусствознания в центре, как он, Козицкий переулок, по-моему. То есть у него тоже, большая работа была организована этим институтом в 80-е годы — они объехали все-все храмы Тверской земли, когда составляли единый свод памятников Тверской области.
А. Пичугин:
— Да, ну это, конечно, известная работа.
В. Зверев:
— И там сохранились еще вот те все фотографии. Даже в нашем храме, в селе Высоком, в 80-м году еще сохранялись часть росписей — то есть на парусах были евангелисты, а вокруг барабана были апостолы. То есть сейчас этого нет, это все исчезло вот просто за сорок лет. Поэтому мы вот здесь стараемся как-то с умом подходить, не налепить, как вот бывает, к сожалению, не знаю, там крышу красным покрасить, купола зеленым, и еще кресты какие-нибудь желтые там.
А. Пичугин:
— Ну да, бывает.
В. Зверев:
— Мы как-то здесь стараемся спокойнее к этому делу относиться, потому что изучить документы. По нашему храму, например, сохранилось страховое описание 1910 года — это РГИА, архив питерский, то есть там детальное описание, как выглядел храм в 1910 году, вот просто. Ну до этого еще далеко. Сейчас технические работы на повестке дня — это восстановление кровли, создание нормальной дренажной системы. За сто лет очень сильно уровень земли поднялся. Хоронили-то прямо впритык к храму, так нельзя было, а в советское время. То есть и сейчас у нас весной в подвале стоит вода — то ли это грунтовые воды, то ли она уже начала стекать вот как бы, потому что уровень земли стал выше входа в подвал. То есть нужно делать какой-то нормальный дренаж, нужно делать крышу, и потом переходить к фасадной кирпичной кладке — это вот первоочередные работы. А потом мы уже будем думать про красоту там и так далее, росписи.
А. Пичугин:
— Я напомню, друзья, что в гостях у светлого радио сегодня Владимир Зверев, научный сотрудник физического факультета Московского государственного университета, доктор физико-математических наук и член инициативной группы по восстановлению Спасского храма в селе Высоком Тверской области. А росписи какие-то сохранились?
В. Зверев:
— Сейчас нет, точно уже.
А. Пичугин:
— Даже следов нет?
В. Зверев:
— Даже нет. Я же говорю, что в 80-х годах фотографии остались, они еще были. Сейчас даже вот я приглядывался — только херувимчики есть на внешних стенах, парочка, и все, внутри ничего.
А. Пичугин:
— Ну да.
В. Зверев:
— Но такое ощущение, мы консультировались вот с Георгием Константиновичем Смирновым, храм не был до конца расписан — то есть его просто не успели за 40 лет расписать до 1917 года, а дальше уже было не до этого. То есть второй этаж хоть как-то там что-то вот — я уже говорил, на парусах евангелисты и апостолы вокруг главного барабана. Такое ощущение, что больше просто не было росписей храма. Ну все-таки сельский храм. Арсений Кононович умер довольно рано. Дети, правда, продолжил благочестивую традицию — то есть Александр, старший сын, Александр Арсеньевич, он был как это спонсором храма, как сейчас, по-современному, или это ктитор, по-моему, называется, да?
А. Пичугин:
— Ну это по-разному бывает: спонсор, ктитор — кто как называет.
В. Зверев:
— А Николай Арсеньевич, младший сын, старостой храма. То есть они, например, позолотили кресты к 1898 году, мы с вами обсуждали, когда было 25-летие — только через 25 лет кресты позолотили. До этого были, два креста у нас сохранилась, то есть они сейчас стоят на куполах, и обломки...
А. Пичугин:
— Еще лежат на земле.
В. Зверев:
— Ну мы их прибрали, естественно, в укромное место. Потому что это оригинальные кресты, очевидно совершенно.
А. Пичугин:
— Ну конечно, да. А при этом у нас есть пример, к нам приходит отец Дмитрий Лихачев, тоже из Тверской области, у него целый фестиваль проходит, для того чтобы поддерживать храм огромный и восстанавливать, и чтобы вот эту жизнь общинную. А он служит в таком непростом месте, где там компактное поселение карел. У вас нет ли планов что-то похожее делать?
В. Зверев:
— Ну была мысль. Мы, конечно, про работу отца Дмитрия знаем. Ну знакомы заочно, хотя в одной епархии находимся. И самое интересное, родной брат...
А. Пичугин:
— Это одна епархия?
В. Зверев:
— Да, Бежецкая епархия. У него Вышневолоцкий уезд, село Козлово. Самое интересное, что в этом селе служил старший брат Сергея Алексеевича Зверева, Василий Алексеевич Зверев, тоже иерей, в том же самом храме Введенском, который отец Дмитрий сейчас восстанавливает. У них, как мы считаем, им как бы легче — у них есть эта фишка карельская, тверские карелы — то есть это некое такое ну землячество что ли, которые вот могут приехать на этот фестиваль в Козлово. Мы что-то, конечно, думали на эту тему. Там даже вот с несколькими из местных краеведов общались, там что-то там рабочие название какие-то — Спасский фестиваль и так далее. Но пока как-то вот, пока не сложилось. Но надо об этом думать. Может быть, я говорю, здесь вот поможет идея по организации урок краеведения в местной школе, то есть проводить на местности фактически. Не в классе показывать картинки, там слайды и так далее, мы этот, в принципе, вопрос обсуждали. Сейчас вот возвращаются, я знаю, после обучения в педагогических вузах, особенность школы, которая вот окормляет, как мы говорим, село Высокое, там детишки есть в селе Высоком, есть одна или две семьи с детьми, соответственно.
А. Пичугин:
— И на какое они расстояние они ходят в школу?
В. Зверев:
— Они не ходят, там школьный автобус, все спокойно, желтый, он забирает.
А. Пичугин:
— А, он забирает.
В. Зверев:
— Отвозит, привозит, ходить никуда не надо. Пять километров, то есть ну там ехать ну сколько.
А. Пичугин:
— Ну 15 минут.
В. Зверев:
— Ну 10, может быть, да. Дорога асфальтовая, ну с выбоинами, но асфальтовая. И, может быть, я говорю, мы будем помогать школьникам писать какие-то исследовательские работы на тему храма. Поскольку архивных материалов собрана масса, есть мой семейный архив и так далее. Вот я только об этом могу.
А. Пичугин:
— А часто ли удается вам приезжать туда?
В. Зверев:
— Ну летом мы бываем за лето несколько раз, ну несколько раз в год, я бы так сказал. Потому что активные работы, как во времена Арсения Кононовича, так и сейчас, только с мая.
А. Пичугин:
— А что сейчас делается, вот мы с вами говорим.
В. Зверев:
— Сейчас мы активно, если это позволительно сказать, мы сейчас активно собираем средства на работы текущего сезона. Для этого, собственно, мы пригласили и программу «Вернем жизнь храму» и так далее. То есть нам сейчас нужна определенная сумма, смета составлена.
А. Пичугин:
— А сколько, кстати, тоже важно.
В. Зверев:
— Как я сказал, зависит от масштаба работ. То есть если мы, допустим, будем укреплять только временную кровлю, которая сейчас существует, и мы просто реально смотрим на вещи, и что можно, то это вопрос там ну нескольких сотен тысяч рублей. И это будет сделано до 1 октября железобетонно, точно будет сделано. Если говорить о постоянной кровле — то это где-то от 3 до 5 миллионов рублей. Это вместе с дренажными работами. Ну то есть вот первоочередные работы, которые нужны на храме. То есть это на самом деле, кажется, что не очень большая сумма на самом деле, она реально собираемая. Но вот эти работы надо делать в первую очередь.
А. Пичугин:
— Давайте напомним еще, что существует способ помочь инициативной группе по восстановлению храма в селе Высокое Тверской области. Короткий номер наш любимый: 3434 — СМС на короткий номер 3434, слово «Высокое», пробел и сумма, которую вы бы хотели пожертвовать, которой вы бы хотели помочь на противоаварийные работы. И если все удастся, если удастся перекрыть в этом году храм полностью, то есть возможно же, вдруг получится.
В. Зверев:
— Мы верим в чудеса. У нас же чудеса происходят непрерывно с этим храмом. Вот я говорю, мы нашли всех потомков Арсения Кононовича, разбросанных фактически по всему миру. Самый вот еще, может быть, интересно слушателям про чудо. У нас один из малых престолов Казанской иконы Божией Матери. Так аккурат 4 ноября 2019 года мы находим в окне — заколоченное окно, ну это вот как на зиму, знаете, забивают, не ставни, а просто изнутри заколачивают — иконой было заколочено одно из окон первого этажа.
А. Пичугин:
— Ну это вообще очень распространенная история. Не читали, нет, «Черные доски» Солоухина?
В. Зверев:
— Нет, к сожалению.
А. Пичугин:
— Смотрите, как раз вам будет очень интересно, потому что вы занимаетесь храмом. Там на дворе 60–70-е годы, и вот у нас в обществе появляется интерес к собиранию икон у определенной прослойки. Вот писатель Солоухин из Владимирской области, он вдруг, ему там показывают его московские друзья, как происходит реставрация икон, и он начинает ездить по деревням Владимирской области и собирать иконы. И вот он рассказывает как раз, как иконами заколачивали доски, как он там видит брошенный храм где-то, обязательно заходит и смотрит, там на высоте среди прочих досок явно икона...
В. Зверев:
— Да, и это, в общем-то, известная история. Но мы были поражены ее сохранности. То есть она, очевидно, там была где-то около 90 лет, ликом причем наружу, на улицу. Ну икона Георгия Победоносца — то есть лик, понятно, облупился, и она сейчас стоит, на реставрации находится. А задняя часть, то есть там ни одного жучка, ни червячка, на просто вот гладкое дерево, как будто ее...
А. Пичугин:
— А красочный слой хоть как-то сохранился?
В. Зверев:
— Практически полностью. Вот я, наверное, найду фотографии, я покажу. А она есть, кстати, на сайте, новость об этом. Но надо посмотреть в разделе 2019 года, полистать новости, то есть лик полностью фактически.
А. Пичугин:
— Ну это удивительно, да, так тоже случается. И я думаю, что все у вас получится. И самое главное, что когда вы перекроете крышу, я думаю, что вы сумеете уже как-то, может быть, начать потихоньку там какие-то службы проводить, и жители будут подтягиваться.
В. Зверев:
— Нам бы этого очень хотелось. Но мы вот все равно думаем о том, что мы довольно часто общаемся с отцом Иоанном, то есть он нам помогает. А понятно, что для сельского батюшки это на самом деле дополнительная нагрузка. Поскольку обычная практика для настоятеля в такой местности иметь несколько приписанных храмов.
А. Пичугин:
— Да.
В. Зверев:
— Вот. И он фактически очень сильно загружен и занят. И мы считаем все-таки, что, наверное, главное, чтобы там молитва совершалась, в храме, а уж там кирпичи, доски, они найдутся. Ну по крайней мере вот эта вот история пятилетняя или по крайней мере трехлетняя активных работ, она показывает о том, что если что-то делать и призывать Христа на помощь, то без Меня же не можете делать ничесоже. Поэтому и кирпичи найдутся, если мы там молитву будем продолжать совершать, хотя бы пытаться нашими слабенькими, маленькими силами. Наверное, так.
А. Пичугин:
— Спасибо большое. Я надеюсь, что все у вас получится, и мы с вами еще встретимся здесь, на Радио ВЕРА, и об этом обязательно поговорим, как все здорово получилось.
В. Зверев:
— Спасибо.
А. Пичугин:
— Давайте еще раз напомним короткий номер, которым вы можете помочь инициативной группе воссозданию, восстановления храма в селе Высокое — замечательный храм в Тверской области, о которым мы сегодня говорили. 3434 — в смс-сообщении слово «Высокое», пробел и сумма, которую вы могли бы пожертвовать на противоаварийные работы в храме в Высоком. А у нас в гостях был Владимир Зверев, доктор физико-математических наук, научный сотрудник физического факультета Московского университета и член инициативной группы по восстановлению Спасского храма в селе Высоком в Тверской области. Спасибо большое. Я Алексей Пичугин. Всего доброго.
Все выпуски программы Светлый вечер
Священномученик Владимир и Валентина Амбарцумовы
Поделиться
Фото: PxHere
Священномученик Владимир Амбарцумов, говоря о своей жене Валентине, повторял, что не знает, где кончается он и где начинается она. Любовь супругов была столь крепка, потому что черпала силы в Евангелии. И хотя совместная жизнь Владимира и Валентины была очень короткой, созданная ими и расцветшая в ΧΧ веке семья Амбарцумовых стала украшением Русской Церкви.
Незадолго до начала Первой Мировой Войны Владимир Амбарцумов вступил в московский кружок Всемирного Студенческого Христианского Союза. В кружках, подобных этому, рассказывала дочь Амбарцумова Лидия, «витал дух общежитейства: общий дом, общая трапеза, общие заботы. В них проходила вся жизнь: здесь дружили, влюблялись, женились, родили и воспитывали детей». Здесь Амбарцумов познакомился со своей будущей супругой Валентиной. Оба они были протестантами: Владимир по рождению, а Валентина, которую в детстве крестили в православии, сделала осознанный выбор в пользу баптизма.
Молодые люди поклялись посвятить жизнь проповеди Евангелия. Они поженились в 1916 году. Через несколько месяцев после торжества Владимир писал Валентине: «Я очень привык к тебе, но всё же то, что ты у меня есть, для меня так же ново, как в первый день. Я чувствую себя совершенно иначе, чем раньше, и всё ещё удивляюсь этому, вернее, радуюсь. Всё-таки как отлична эта радость от всех других земных радостей, которые, и даже лучшие, так скоро проходят, хотя бы уже и потому, что к ним привыкаешь».
После революции христианские кружки подвергались притеснениям со стороны властей, но первые годы они продолжали работать. Владимир и Валентина не оставляли евангельской проповеди. Вместе с друзьями они приобрели и отремонтировали старый дом в центре Москвы, в одной половине которого разместились сами Амбарцумовы, а в другой — проходили занятия и собрания кружка. Супруги организовывали лекции, приглашая известных богословов, раздавали евангелия в больницах и тюрьмах, создали детский приют для сирот. Один из подопечных этого приюта — мальчик Никита — стал приёмным сыном Амбарцумовых. Они приняли его в семью, хотя у Владимира и Валентины уже было двое маленьких детей.
В 1920 году Владимира Амбарцумова и многих других кружковцев арестовали. Причиной ареста была их миссионерская деятельность. В это же время Амбарцумовы потеряли одного из сыновей — Витя умер от скарлатины. Родители утешали друг друга напоминанием о Господе. Владимир в одном из писем к супруге писал: «Будем же послушными и терпеливыми Его учениками. Ведь все испытания имеют исключительной целью закалить и воспитать нашего внутреннего человека для вечной жизни. Чем больше мы здесь переживём Господа и силу Его, тем ближе и роднее Он нам будет там. Будем охотно приносить в жертву временное, чтобы приобресть вечное».
Страшным испытанием для Владимира стала потеря Валентины, которая скоропостижно скончалась от пищевого отравления в 1923 году. Перед смертью она сказала мужу: «Я умираю, но ты не очень скорби обо мне. Я только прошу тебя: будь для детей не только отцом, но и матерью. Времена будут трудные. Много скорби будет. Гонения будут. Но Бог даст сил вам, и всё выдержите». Во время похорон Валентины — они проходили по протестантскому обряду — царила возвышенная, просветлённая радость. Спустя несколько лет Валентину заочно отпел православным чином владыка Мануил Лемешевский. Владимир в середине 1920-х годов сблизился с протоиереем Валентином Свенцицким и стал его духовным сыном. Отец Валентин крестил Амбарцумова и двух его детей, а затем благословил Владимира стать священником...
Когда-то супруги Амбарцумовы мечтали о 12 детях — по числу апостолов. Их чаяние оправдалось во внуках и правнуках. У старшего сына Евгения, настоятеля Князь-Владимирского собора в Ленинграде, родилось восемь детей, у дочери Лидии — шесть. Среди потомков Амбарцумовых — множество, куда больше двенадцати, православных священников.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
Преподобные Сергий и Варвара Островские и их сын – преподобный Александр Свирский
Поделиться
Фото: PxHere
В 1830 году в приладожском селе Мандеры построили часовню. В ней находились образа святых — преподобных Сергия и Варвары Островских и их сына — преподобного Александра Сварского. Часовня стояла на месте, где в пятнадцатом веке был дом, в котором жили Сергий и Варвара — в миру Стефан и Васса — и где у них родился сын Амос — будущий святой Александр Свирский.
Супруги считались зажиточными людьми. Они трудились, растили детей, ни в чём не нуждались и не собирались менять вполне счастливый образ жизни. Своего третьего и последнего ребёнка — Амоса они буквально вымолили у Бога. И относились к мальчику, как к дару небес и утешению в старости. Когда Амос вырос, родители стали искать ему невесту. Но юноша мечтал только об одном: он хотел уйти в монастырь. Амос строго соблюдал посты и посвящал ночи молитвам.
Однажды он познакомился с монахами из Валаамского монастыря, пришедшими в село по хозяйственным нуждам. Узнав про отдалённую обитель, расположенную на Ладожском озере, Амос был заворожён рассказами о подвижнической жизни иноков и решился уйти на Валаам. Понимая, что родители его не отпустят, юноша пошёл на хитрость: сказал отцу и матери, что идёт по делам в соседнюю деревню и просил не беспокоиться, если ему придётся задержаться. А сам преодолел 180 километров и, явившись в Валаамский монастырь, принял постриг с именем Александр.
Три года Стефан и Васса искали сына. Ходили по городам и сёлам, опрашивали людей, обещали щедрое вознаграждение тому, кто сообщит им о местонахождении Амоса. Всё было безуспешно. Но родители не теряли надежды. Никто не видел их сына живым, но ведь и мёртвым не видели тоже. Когда же до супругов дошла весть о том, где живёт Амос, Стефан собрался и отправился на Валаам. Александр не хотел выходить к отцу, понимая, что тот будет уговаривать его вернуться. И согласился поговорить только после того, как Стефан пригрозил, что убьёт себя. Сын выслушал отца, и хоть ему было нестерпимо видеть его слёзы, ответил: «Одно тебе хочу сказать: придя в монастырь Пресвятой Богородицы в Остров, постригись там, и спасение души своей получишь. А если этого не сотворишь, больше лица моего не увидишь». Стефан в гневе ушёл, но любовь к сыну заставила его вернуться и пообещать Александру сделать так, как он хочет.
Стефан сдержал слово. Он продал свой дом, раздал имущество бедным и вместе с женой ушёл в Введенский монастырь, где они приняли монашество. Стефан постригся с именем Сергий, а Васса с именем Варвара. К тому времени они были уже пожилыми людьми. И прожили совсем недолго, скончавшись в своей тихой обители. Александр, никогда не забывавший об отце с матерью и опекавший их монастырь, так и называл его: «монастырь моих родителей». И царь Фёдор Иоаннович говорил о нём: «Введенский монастырь, где лежат родители чудотворца Александра Свирскаго». Супруги были канонизированы Церковью и прославлены в чине преподобных.
Сам Александр покинул Валаам и построив хижину на берегу Рощинского озера, несколько лет жил там в одиночестве. Слух о том, что у озера живёт святой, распространился по окрестностям, к Александру стали приезжать паломники. Жить им было негде, и Александр основал на берегу монастырь Живоначальной Троицы, а чуть позже недалеко от него — Александро-Свирскую обитель, игуменом которой и стал. Он прожил 85 лет и умер в августе 1533 года. Церковь канонизировала его спустя 14 лет после кончины.
Сегодня великое множество людей молится Александру Свирскому о рождении ребёнка, как когда-то молились о том же святые Сергий и Варвара. За помощью к Преподобному обращаются и родители, чьи дети решили посвятить свою жизнь Богу. Сразу и безоговорочно принять это могут далеко не все. Но молясь Александру Свирскому матери и отцы, так же как Сергий и Варвара, учатся уважать жизненный выбор своих детей.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
Юрий Васильев и Нелли Корниенко
Поделиться
Фото: Dmitry Ant / Unsplash
Курортный сезон 1959 года был в разгаре. Южное солнце стояло высоко в безмятежном голубом небе. Пляж с утра был полон желающих окунуться в прохладные морские волны. Худенькая темноволосая девушка озабоченно потрогала плечи — не обгорела ли? Девушку звали Нелли Корниенко. На отдых в Геленджик студентка Щепкинского театрального училища приехала из Москвы. Вдруг прямо перед нею из воды вышел молодой человек — высокий статный шатен. На несколько секунд их взгляды встретились. Осторожно ступая по нагретой солнцем гальке, парень прошёл мимо. И Нелли забыла про полуденный зной, про обгоревшие плечи... «Меня словно громом поразило», — вспоминала она спустя годы. Это была любовь с первого взгляда.
Оказалось, что незнакомец вместе с друзьями расположился неподалёку. Ребята шумно и весело играли в домино. Нелли то и дело поглядывала в их сторону. И вдруг услышала: «Девушка, давайте к нам!» Тот самый красавец махал ей рукой. Нелли смутилась, но приглашение приняла. Накинув на плечи полотенце, подсела к компании. Познакомились. Парень представился Юрием Васильевым. И как-то само собой получилось, что скоро они отсели в сторонку и стали увлечённо общаться вдвоём. Оказалось, что Юра тоже из Москвы. И — вот это совпадение! — тоже будущий актёр, студент ГИТИСа! Прощаясь, парень пригласил девушку на прогулку по вечернему городу, назначив свидание в центральном парке.
Две недели отдыха пролетели, как один миг. Каждый день молодые люди встречались. «Между нами очень быстро возникло настоящее глубокое чувство», — вспоминала Нелли Ивановна. Вернувшись в Москву, Нелли и Юрий поняли, что не могут жить друг без друга. В 1960-м году они поженились. Окончив учёбу, попали в труппу одного театра — Малого. Вместе уходили на работу, вместе возвращались. Вместе играли на сцене. И никогда не уставали друг от друга. Наоборот, помогали учить роли, советовались о том, как лучше сыграть того или иного персонажа. А однажды произошёл удивительный случай. Прямо на улице к Нелли подошёл пожилой человек. Он оказался кинорежиссёром и искал исполнительницу главной роли для своего нового фильма. Типаж Нелли показался ему идеальным. Он пригласил женщину на пробы. Мужу Нелли решила пока ничего не говорить — вдруг не утвердят? Каково же было её изумление, когда на «Мосфильме» она увидела... Юрия! Он пришёл пробоваться на роль в том же фильме! «Не хотел тебе говорить, пока не утвердят», — сказал Васильев. В итоге супруги получили роли в картине Маноса Захариоса «Ловцы губок». «Это просто невероятно! Мы с Юрой играли главных героев, любящих друг друга, и сами были любящей супружеской парой», — вспоминала Корниенко.
Роли в кино и театре приносили Юрию и Нелли много радости. Но главной радостью стало рождение дочери Екатерины в 1967 году. По воспоминаниям Нелли Ивановны, Юрий был образцовым отцом. Купал дочку, укладывал её спать. Примерно в то же время супруги решили обзавестись собственным домом за городом. «Построю сам», — решительно сказал Юрий. И как только выдавалась свободная минута, ехал в деревню — месил раствор, клал кирпичи.
В 1979 году Васильев сыграл одну из своих самых известных киноролей в знаменитой картине Владимира Меньшова «Москва слезам не верит» — телевизионщика Рудольфа, бросившего главную героиню с маленьким ребёнком. Корниенко вспоминала, что её мужу было очень непросто воплотить такого персонажа. Ведь в жизни Юрий был полной противоположностью! «Юра жил семьёй, бесконечно любил нас с дочкой», — говорила Нелли Ивановна.
...Жарким летним утром 1999 года Нелли и Юрий должны были поехать на дачу. Муж долго не вставал, и Нелли Ивановна пошла его будить. Наклонившись, поняла: Юрий Николаевич скончался. И вспомнила, как накануне он вдруг взял её за руку, долго смотрел в глаза и повторял: «Родная, любимая!» Пережив мужа на 20 лет, Нелли Ивановна больше не вышла замуж. Оставшиеся годы она прожила, вспоминая любимого супруга. А когда пришла пора воссоединиться с ним в вечности, коллеги по Малому театру написали в некрологе: «Там, на Небесах, Юра и Нелли теперь снова вместе».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
