Поделиться
В маленькой церквушке на окраине Неаполя заканчивалась утренняя служба. Хор начал благодарственный гимн. Среди певчих, в первом ряду, стоял мальчик-подросток. Его звали Энрико. Он пел в церкви каждое воскресенье, и его чистый, не по годам глубокий голос, казалось, уносился из-под сводов храма к самым небесам. Прихожане на все лады расхваливали способного паренька, а священник после каждой службы повторял: «Вам, молодой человек, в оперную школу надо!»
Опера… Она была для мальчика золотою мечтой, сказкой, параллельным миром, попасть в который из неапольских трущоб можно было разве что во сне. У паренька не было денег даже на то, чтобы оплатить обучение в старших классах средней школы. Его отец за гроши вкалывал на фабрике, а кроме Энрико в семействе Карузо было ещё девятнадцать детей!
Так что вместо Театра Ла Скала Энрико поступил работать на ту же фабрику, где трудился его отец. Но церковный хор не бросил, и когда пел на службах, всем сердцем молил Господа лишь об одном: помочь ему осуществить своё призвание.
И вот однажды после службы к нему подошёл пожилой человек, и предложил выступить в любительской оперной постановке, которую он на свои же деньги и ставил. Энрико сразу дал согласие.
После первого же спектакля на него посыпались предложения от профессиональных коллективов. Энрико заключил контракт с оперной труппой, которая выезжала на гастроли в Египет. Буквально через пару недель он уже выступал в Каире. После каждого спектакля публика долго не отпускала со сцены молодого человека с удивительным голосом, громко скандируя его имя. Так на оперном небосклоне зажглась одна из самых ярких звёзд – великий тенор Энрико Карузо.
Его известность имела поистине феноменальные масштабы. У ног Карузо были и Европа, и Америка, и Россия. Но мировой успех не вскружил голову молодому маэстро. Он слишком хорошо помнил годы, проведённые в нищете. Энрико получал огромные гонорары, но радовался не количеству нулей в очередном чеке, а тому, что теперь он сможет помогать тем, кто в нужде, тем, кому необходима его поддержка.
Он всегда строго следил за тем, чтобы цена билетов на его концерты была доступной. А количество благотворительных выступлений, которые Энрико Карузо дал за годы своей сценической карьеры, не поддаётся счёту. Известно, что только в пользу Красного Креста он перечислил с концертов двадцать один миллион долларов! А ещё были выступления в поддержку рабочих, больниц, школ. Карузо не упускал и малейшей возможности помочь.
Однажды, во время очередных гастролей он плыл на пароходе. Некая богатая американка узнала, что рядом с ней на борту находится великий певец, и передала Энрико письмо с предложением спеть для неё и её семьи одну-единственную песню. За это дама готова была выложить двадцать пять тысяч! Карузо немедленно ответил, что готов петь хоть всю дорогу, если только дама переведёт названную сумму на счёт итальянского Общества бедных детей. Просьба Энрико была исполнена.
Во время Первой Мировой войны Карузо много выступал перед солдатами и раненными. В Балтиморе он дал большой концерт в пользу семей, потерявших на этой войне родных. Благодаря его концертам в поддержку Объединённых больниц Америки, эта организация смогла в тяжёлые военные годы построить несколько новых госпиталей.
Необыкновенно чутким был Карузо и к своим близким – родным, друзьям. Да и не только к друзьям: однажды Энрико узнал, что человек, в прошлом жестоко его оскорбивший, терпит большую нужду, и тотчас анонимно отправил ему деньги.
На одном из концертов в Петербурге русские солдаты подарили Карузо образок Николая Чудотворца в серебряном окладе. С тех самых пор Энрико не расставался с иконой. Святитель, помогавший всем, кто встречался на его пути, как будто вдохновлял певца на всё новые и новые добрые дела.
Кончина Карузо стала большой потерей не только для поклонников оперы, но и для тех, кто любил его за чуткость сердца и неравнодушие. Спустя два месяца после смерти тенора в его родном Неаполе установили гигантскую восковую свечу. Её, в благодарность и на память о добром человеке, отлили те, кому он помогал и кого не оставлял своим вниманием.
Юлия Вознесенская «Путь Кассандры» — «Пробуждение от грёз»
Поделиться
Фото: Suliman Sallehi / Pexels
Во сне, физическом сне тела, человек проводит треть жизни. А сколько времени уходит на сон души? Не проводим ли мы большую часть жизни, грезя наяву? Таким вопросом задается героиня романа Юлии Вознесенской «Путь Кассандры или приключения с макаронами». Действие романа происходит в недалёком будущем. Лжемессия, то есть, Антихрист, правит миром. Земляне — кроме тех, кто не принял его печати — большую часть времени проводят в так называемой Реальности — в сконструированных компьютерами симуляциях. Юная Кассандра выбрала виртуальный мир рыцарского замка. Однажды она слышит в нём балладу о Спящей Красавице, которая начинается такими словами: «Состарилась, состарилась принцесса».
Удивлённая, Кассандра прислушивается. В балладе рассказывается, как Спящая Красавица, проспав положенные сто лет, проснулась сама, без принца, немощной старухой, которой остаётся только признать: жизнь её прошла во cне.
Для Кассандры наступает прозрение. «А не похожи ли мы все на эту принцессу из баллады?»— говорит она себе и задаётся вопросом, почему ей бывает так тоскливо. Кассандра тоскует, сама того не зная, о подлинной жизни — реальной, живой, осмысленной.
В финале повести мы радуемся за героиню, но ведь грезить наяву можно не только с помощью технологий. «Душа моя, восстань, что спишь?» — слышим мы ежегодно Великим постом, когда в храмах звучит покаянный канон святого Андрея Критского. Но восстаём ли мы? Пробуждаемся ли? Сон души порой бывает трудно распознать. К счастью, Кассандре это удалось.
Все выпуски программы: ПроЧтение
Элизабет Гаскелл «Жёны и дочери» — «О чём не пожалеем накануне смерти»
Поделиться
Фото: freestocks.org / Pexels
В час смерти человек вспоминает прожитую жизнь. Какие в тот час приходят к нам воспоминания? Писательница Элизабет Гаскелл ставит такой вопрос в одном из эпизодов романа «Жёны и дочери».
Отец семнадцатилетней Молли Гибсон женился во второй раз. К мачехе Молли испытывает неприязнь. В первый день после свадьбы, оставшись наедине с отцом, Молли говорит, что не будет называть мачеху мамой. Отец не возражает, но девушка видит, что он огорчён. Проходит несколько минут, и Молли порывисто говорит:
— Папа, я буду звать её мамой!
— Ты не пожалеешь об этом, Молли, — отвечает отец, — когда наступит твой последний час.
Слова мистера Гибсона — универсальное этическое правило. Принимая решения, стоит подумать: будем или не будем мы жалеть о них в последний час? Кто имеет память смертную, не согрешит вовек, сказал Авва Дорофей, духовный писатель шестого века. Правильная память о смерти не имеет ничего общего с унынием. Напротив, она мотивирует жить полной, осмысленной жизнью. И, конечно, принимать верные решения, о которых мы не будем сожалеть.
Мачеха искренне привязывается к Молли. Так героиня понимает, что отец был прав, и она приняла правильное решение, о котором не будет сожалеть.
Все выпуски программы: ПроЧтение
Люси Монтгомери «Энн из Эвонли» — «Грех как беда»
Поделиться
Фото: cottonbro studio / Pexels
Как мы относимся ко греху?
Ответу на этот вопрос посвящён один из эпизодов повести Люси Монтгомери «Энн из Эвонли». Шестилетний Дэйви набедокурил: сказал взрослым, что его сестрёнка Дора потерялась. Марилла, приютившая и Дэйви с сестрой, и шестнадцатилетнюю Энн Ширли, главную героиню повести, отправляет мальчика спать без ужина. Энн пытается поговорить с ним по душам, и выясняет, что Дэйви уже неделю не молится. Намеренно. А всё потому, что мальчик однажды услышал, что, если он не будет молиться, с ним произойдет нечто страшное. «Наверное, какие-нибудь страшные приключения», — подумал Дэйви. И перестал молиться в ожидании этих приключений.
— Но ничего страшного так и не произошло, — разочарованно говорит он.
— Произошло, — отвечает Энн.
— То, что меня уложили без ужина? — удивляется мальчик. — Так это ерунда.
— Нет, Дэйви, кое-что другое. Действительно страшное. То, что ты солгал. То, как бесчестно поступил с нами. Это и есть худшее, что могло с тобой произойти.
Притихший Дэйви задумывается. Энн одержала маленькую победу — она научила мальчика видеть беду не в том наказании, которое следует за грехом, а в самом грехе, в том искажении, которое грех неминуемо вносит в душу. И мелочей здесь не бывает. Игумения Арсения Себрякова, подвижница благочестия девятнадцатого века, писала: «Любой грех оскверняет сердце, расслабляет его, делает порочным, слабым, недеятельным, слепым и глухим».
Энн Ширли сумела объяснить Дэйви, чем опасен грех, и мальчик в конце главы принимает решение: «Не буду я больше грешить, оно того не стоит».
Все выпуски программы: ПроЧтение
