«Детская Республика Поленово». Николай Зимин - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Детская Республика Поленово». Николай Зимин

* Поделиться

У нас в гостях был руководитель социально-культурного пространства «Детская Республика Поленово» Николай Зимин.

Николай рассказал о своей большой семье, о том, как он пришел к вере, и какое место она занимает в его жизни, а также о любимой работе в одном из старейших действующих лагерей «Детская Республика Поленово». Наш гость отметил, что для него важно активное взаимодействие лагеря с детскими домами и участие «особенных» детей в проекте совместно со здоровыми. Николай поделился особенностями «Детской Республики Поленово»: ограничение использования гаджетов детьми, участие детей на службе в храме недалеко от лагеря, построенным известным художником В.Д. Поленовым, а также участие детей в беседах с батюшкой.


А. Леонтьева 

– Добрый светлый вечер. Сегодня с вами Анна Леонтьева... 

К. Мацан 

– И Константин Мацан. Добрый вечер. 

А. Леонтьева 

– Сегодня у нас в гостях Николай Зимин, руководитель социально-культурного пространства «Детская Республика Поленово». Добрый вечер. 

Н. Зимин 

– Добрый вечер.  

А. Леонтьева 

– Я забыла добавить, что еще отец четверых детей и дедушка двоих внуков.  

Н. Зимин 

– Да. 

А. Леонтьева 

– Вы знаете, вот мы с Костей с нетерпением ждали этой передачи, объясню, почему: мы очень большие эксперты в области детских лагерей. 

К. Мацан 

– О да! Без ложной скромности сказала Аня. 

А. Леонтьева 

– Сейчас мы расправим плечи и как бы это, будем обмениваться опытом. Дело в том, что мы с Костей познакомились очень много лет назад, но не на радиостанции радио «Вера», а в детском международном лагере, в котором мы оба очень много лет работали... 

К. Мацан 

– Вожатыми и преподавателями.  

А. Леонтьева 

– Вожатыми и преподавателями. У нас в лагере были кафедры, поэтому были преподаватели, лагерь тоже очень веселый. Поэтому нам будет очень интересно расспросить о вашем лагере и о его традициях. Ну поскольку мы сегодня говорим о семье, то, наверное, вот я бы начала все-таки с истории создания вашей семьи. Как все начиналось? 

Н. Зимин 

– Ой, ну у нас очень интересная, как мне кажется, история создания семьи. Я с супругой познакомился, служа в армии, в городе Муроме. Я там проходил службу, а супруга была на экскурсии по «Золотому кольцу». И вот так наше знакомство произошло, и мы тогда еще были молоды, и тогда даже не знали, что в Муроме находятся мощи Петра и Февронии. Когда мы потом это поняли, в общем, как сказать, это наши теперь покровители. Мы когда поженились, у нас такая была придумана история, что у нас будет много детей и мы с детьми будем ездить, каждые пять лет отмечать знакомство в Муром, праздновать наш праздник. Ну и, собственно, то что мы придумали, мы реализуем, каждые пять лет вот уже тридцать мы ездим... 

А. Леонтьева 

– Тридцать лет. 

Н. Зимин 

– Да, ездим вот к мощам, и в Муром, то есть посмотреть, где мы были молоды при знакомстве. Вот такая, как сказать, на наш взгляд, вроде бы интересная история. 

А. Леонтьева 

– Потрясающе, то есть вашей семье уже 30 лет. Каждые пять лет вы навещаете святых Петра и Февронию. 

Н. Зимин 

– Да.  

К. Мацан 

– А как вы ощущаете связь с ними? Как вы переживаете ее? 

Н. Зимин 

– Ну, на самом деле, то есть мы ощущаем. Я вот лично, конечно, ощущаю связь, поскольку то что я вижу, происходит в других семьях, да, мне кажется, ну у меня есть какая-то идеальная картинка семьи, которая должна быть, мы к ней стремимся, я лично к ней стремлюсь и, мне кажется, ну явно кто-то помогает в этом смысле. Поскольку понятно, что мы проходили тоже через какие-то трудности семейные, и мы прикладываем усилия сами для того, чтобы эти трудности преодолеть. Ну вот как-то, мне кажется, все прикладывают усилия, но кому-то не удается, а кому-то удается. Наверное, не без помощи святых, к которым мы, как сказать, ну я все время обращаюсь, ежедневно, поэтому, мне кажется, без их участия явного у нас в семейной жизни точно не обошлось. 

А. Леонтьева 

– Николай, сколько лет вашим детям? 

Н. Зимин 

– У меня большой разброс. Старшему 29 сыну – у меня три сына сначала было, как в русских сказках. Я даже иногда вопрос такое задаю, тест, людям, которые не знают: вот три сына, как третьего зовут угадайте. Ну вот многие угадывают, но не все на удивление, когда я делаю отсылку к сказкам русским. То есть три сына подряд родились, а потом мы долго ждали дочку. И вот нам Бог послал доку. У нас дочке 9 лет, старшему сыну 29, потом 23, и 16. 

А. Леонтьева 

– Так как зовут младшего сына? Я задумалась. 

Н. Зимин 

– Младшего сына зовут Иван. В русских сказках. 

А. Леонтьева 

– Иван. Я хотела сказать, потом думаю: может, сейчас обнаружу какую-нибудь неграмотность... 

К. Мацан 

– Незнание русских сказок.  

А. Леонтьева 

– Да или, наоборот, обижу. Потому что старший был и так и сяк, младший... 

Н. Зимин 

– Да, ну ровно те же цитаты мы все время периодически используем в семейной жизни.  

А. Леонтьева 

– Вы так хотели, вы так задумывали, что у вас будет трое богатырей? 

Н. Зимин 

– Нет, это произошло случайно. Но опять же на все воля Божия, потому мы здесь, как сказать, мы хотели, мы даже уже, наверное, со второго сына думали, что, может быть, и дочку пора. Но второй у нас не получилась дочка, вот на третьем тоже. Вот четвертую дочку мы тоже долго старались, и вот нам Бог ее послал. 

А. Леонтьева 

– Я хотела тогда, можно, ну как, мы будем спрашивать о семье и о лагере. Мне все-таки очень хочется понять. Вот у вас трое детей и какая-то очень большая деятельность, связанная с огромным количеством других детей. Вот а с чего это все началось? Потому что ну такой большой лагерь, может быть, он начинался с чего-то маленького. 

Н. Зимин 

– Ну как ни удивительно, лагерь для меня начинался тоже с семьи. То есть мои родители в этом лагере были, ну они были не детьми, они были, там отдыхали в молодом возрасте. Поэтому история лагеря, она для меня переплетается очень тесно с моей семьей. А вообще лагерь наш, он такой, построен по семейному принципу, то есть большая часть детей – это дети тех ребят, которые находились в лагере там 30–40 лет назад. Сейчас уже у нас, наверное, четвертое поколение, то есть мои внуки – это четвертое поколение. 

А. Леонтьева 

– Детей, которые растут в лагере. 

К. Мацан 

– Которые растут в лагере. А сколько внукам?  

Н. Зимин 

– Внукам, ну вот первый раз поедет – это ему пять лет, внучка недавно родилась, ей только четыре месяца. 

К. Мацан 

– У нее все впереди.  

Н. Зимин 

– Да. Ну вот у нас мы рано начинаем отправлять детей в лагерь, поэтому надеемся, что скоро уже и она поедет. Ну они растут там, просто немножко в другой обстановке, не в отрядах, а в нашем кругу. И вот поэтому то есть история, как сказать, она вообще в принципе семейная. И для меня лично, и для большинства детей, которые находятся в лагере, это связано с семьей, поскольку их родители были в лагере, или бабушки, дедушки, или там родственники. То есть это одно из наших таких основных отличий от моих лагерей, как бы сколько это поколенческая история.  

А. Леонтьева 

– Потрясающе. От родителей до внуков, да, от дедушек бабушек...  

Н. Зимин 

– Более того, мы ее, как сказать, ну подталкиваем в этом направлении. У нас есть такое – выпускные, как в школах, в чем-то даже, может быть, пафоснее, поинтереснее, поскольку они длятся два дня, там у нас выпускные. И мы ребятам, которые заканчивают лагерь, мы даем сертификаты такие: если они празднуют свадьбу в нашем лагере – они получают 50 процентов скидку на вот это празднование большое свадебное. А если двое между собой женятся, то вся свадьба бесплатно происходит. И у нас таких семей много, и даже по этому поводу мы выпускаем такие интересные мини-фильмы, которые можно увидеть у нас. 

К. Мацан 

– То есть в лагере семьи складываются. 

А. Леонтьева 

– И свадьбы празднуются. 

Н. Зимин 

– Да. И свадьбы празднуются, и семьи складываются. И у нас есть уникальные семьи, две семьи, которые в двух поколениях созданы то есть в лагере, то есть бабушки и дедушки между собой познакомились, поженились, ну тогда они были, потом их дети поженились, сейчас у них уже внуки. 

К. Мацан 

– Традиция. 

Н. Зимин 

– Очень необычная история происходит.  

К. Мацан  

– А вот вы сказали про отряды в лагере. Вот Аня не случайно упомянула лагерь, в котором мы формировались, как и вожатые, там отрядов не было, и в этом была некая такая концепция, что все дети живут вместе, и нет у вожатых распределения: вот это мои дети, это не мои. А но при этом есть лагеря, как ваш и как другие, где вот эта система отрядов сохраняется. Она чем-то помогает, она не разрушает семейственность? 

Н. Зимин 

– Но мы-то уверены, что точно не разрушает. У нас поскольку лагерь один из старейших действующих лагерей, в этом году 65 лет было, исторически сложился такой объем каких-то традиций, которые мы сочли нужным не разрушать, а просто дополнять какими-то новыми такими нововведениями, которые современная жизнь подсказывает. Поэтому мы основаны, скажем так, на таком типовом, типичном советском лагере, но с привнесением всяких новых интересных моментов – педагогических, образовательных, каких-то развлекательных, – то есть жизнь свой отпечаток накладывает. Но при этом основа это традиции, которые были заложены вот много лет назад, мы их культивируем. Традиции, они очень тесно, как сказать, здесь нет такой, не идет речь о отрыве ребенка, то есть как бы вот его взяли, вырвали из семьи, да, и там он как-то... 

К. Мацан 

– Вот очень интересная тема. 

Н. Зимин 

– Во-первых, у нас есть какие-то ценности, да, которые мы для себя определили, такие жизненные, они ну абсолютно коррелируются с семейными ценностями, и мы их активно в лагере развиваем – это во-первых. Во-вторых, мы стараемся вовлечь родителей, то есть мы позиционируем, что лагерь это огромная семья. То есть за эти там 60 лет сложился огромный такой контингент людей, то есть это большая семья, которая помимо того, что просто туда отправляет вновь родившихся детей, мы живем такой активной постоянно жизнью, и мы ее стараемся культивировать и развивать. То есть мы вовлекаем родителей и в жизнь непосредственно в лагере, то есть у нас есть родительские дни, причем не просто там формальные – приехали, посмотрели, –то есть у нас родители во всем принимают участие. Во-вторых, у нас есть огромный такой спектр различных взаимодействий, то есть у нас есть традиция, например, в мае у нас приходят субботники. По этой традиции уже там ну около 50 лет родители с детьми приезжают, готовят лагерь. Это одновременно такое событие, то есть дружеские встречи, но при этом происходит в лагере какая-то помощь к его приготовлению к летнему сезону, несмотря на то что лагерь круглогодичный. Это очень актуально, и родители с удовольствием приезжают, то есть это сотнями, то есть это не два-три человека, это сотнями приезжают, то есть родители вовлечены даже в подготовку лагеря. Плюс у нас ежегодно, то есть не ежегодно, а круглый год, то есть это не значит, что ребенок приехал летом, отдохнул в лагере и все, и забыл, или там весной на каникулах, на зимние, у нас круглый год происходит какое-то общение между детьми, родителями. Мы волонтерим, у нас есть разные – это отдельная история, если будет интересно... 

К. Мацан 

– Обязательно поговорим об этом, да. 

Н. Зимин 

– То есть мы волонтерим и сотрудничаем с разными фондами, и опять же туда вовлечены не только дети, родители приезжают, помогают, волонтерят. Вот, значит, есть такой формат. Есть формат посещения театров, то есть опять же семейное, в течение года мы организуем, что дети, которые у нас как бы находятся вот в нашей семье большой, то есть мы их водим в театры. Но водим не только детей, а с родителями, в музеи ходим – то есть это во все вовлечены родители. То есть наша задача, я всегда своим коллегам, педагогам, руководителям говорю, что у нас задача, она такая, ну как минимум из двух частей состоит: чтобы ребенок полюбил наше место, захотел к нам ездить, но поскольку ребенок, то есть его желания для того, чтобы к нам поехать мало, еще нужно, чтобы родитель купил путевку, то есть родитель должен не меньше это место любить, понимать, чувствовать, быть к нему сопричастным, чтобы в нем было, может быть, желание не меньше, чем у ребенка или отправить туда его, или самому как-то к этому быть причастным. 

К. Мацан 

– Николай Зимин, руководитель социально-культурного пространства «Детская Республика Поленово», сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». 

А. Леонтьева 

– Потрясающе то что вы рассказываете. Почему, потому что для меня все мои воспоминания – вот где был этот, эта «Республика Поленово»? – когда я была маленькая и меня отправляли в лагеря, это всегда был какой-то такой отрыв от семьи, в общем. Если не находились сразу друзья, то одиночество, даже если они находились, то все равно одиночество и мучительное ожидание: когда настанет вот этот день, когда приезжают родители и там привозят какую-то еду, но главное, с тобой там поговорят, и всегда было жалко их отпускать. Вот у вас, вы говорите, тоже какие-то родительские дни, как вы делаете так, чтобы у детей не было этого одиночества? 

Н. Зимин 

– Нет, ну я, может быть, слукавлю, если скажу, что не бывает, когда новые ребята, дети приезжают, им, кому-то первые несколько дней будет тяжело, скучно... 

А. Леонтьева 

– Они будут рыдать, да.  

Н. Зимин 

– Конечно. 

А. Леонтьева 

– Это нам известно. 

Н. Зимин 

– Но мы, во-первых, готовим родителей к этому, мы объясняем какие-то моменты и нюансы психологические, педагогические, как мы в этих случаях поступаем. Мы не рекомендуем в первые два-три дня там приезжать, то есть если даже ребенку некомфортно – это случаи единичные, но они обязательно бывают, будут всегда, то есть дети все разные, там поэтому мы стараемся, то есть у ребенка есть период адаптации. Есть дети, которые сразу вливаются в любой новый коллектив, а есть которым сложно, и тоже объяснимо, и им сложно влиться. И мы стараемся, у нас с первого же дня начинаются некие мероприятия, которые позволяют детям легче адаптироваться в коллективе, в котором они новые. Тем более что костяк всегда старый, то есть там 80 процентов отряда это люди, дети, которые ездят уже какое-то время, им всегда проще, они начинают общаться сходу, и вот вновь прибывшим всегда сложно. И есть ряд мероприятий сразу, то есть это с отъезда начинается, с поездки в автобусе, прибытия на место, то есть это такие наши всякие педагогические моменты, которые позволяют ребенку чуть быстрее в эту, как сказать, атмосферу влиться. И все равно первые несколько дней достаточно сложные, и мы говорим родителем: потерпите, не звоните. И в 90 процентах случаев, если родители к нашей рекомендации прислушиваются, то потом никаких там, забирать ребенка не приходятся. Бывают родители сложные, которым тяжело от себя ребенка даже на какое-то время там, на первые два дня там отпустить – здесь ну тоже мы с родителями ведем работу какую-то. 

К. Мацан 

– У нас есть любимая история из лагеря, когда в первые дни смены, а этот лагерь еще располагался в другой стране, то есть из России детей вывозили в Болгарию, на море, и когда большие расстояния, родители еще больше переживают. И звонит руководителю лагеря мама в первый, второй день смены и говорит: у моего ребенка в номере нет туалетной бумаги, что за дела вообще? Что у вас там происходит, что за кошмар? Куда вы увезли моего ребенка? На что руководитель лагеря, там вот в эту самую секунду у него рядом с ним стоит этот ребенок, и в эту же самую секунду по коридору идет горничная, у которой на шее такой моток этих туалетных бумаг. И вот прямо в режиме реального времени и говорит: вот на тебе вот пять рулонов. Ну просто так совпало, что в ту секунду, когда ребенок вошел в комнату и не было там, может быть, еще, и он сразу позвонил родителям, и родители сразу пришли в панику. И руководитель... 

А. Леонтьева 

– То есть это история не про бумагу, а про тревожность родителей. 

К. Мацан 

– Да, и про реакции ребенка. И про то, что не надо сразу родителям звонить, их пугать, все вещи можно выяснить на месте.  

А. Леонтьева 

– Ну как, нет, ребенок не может не звонить родителям и их не пугать...  

К. Мацан 

– Ну, с одной стороны, да. 

А. Леонтьева 

– Как только он увидел, что отсутствует туалетная бумага, он непременно должен позвонить родителям.  

К. Мацан 

– С одной стороны. С другой стороны, в этом есть мой вопрос. Это же ребенку надо донести, во-первых, что пожалей родителей. А в чем цимес всей истории, что, когда руководитель лагеря говорит: слушай, если у тебя нет туалетной бумаги, вот есть тетя в этих комнатах – подойди, возьми, попроси у нее, она тебе даст пять рулонов. На что ребенок отвечает фразу, которая стала просто вот притчей во языцех: а что, так можно было? Вот а какие у вас вот эти такие лайфхаки, детские истории, которые у вас наиболее как-то запоминаются вам и вдохновляют, которые описывают жизнь в лагере? 

Н. Зимин 

– Ой, ну историй множество. Вы знаете, сейчас такую тему затронули, ну напомнили, да, то есть в наше время не было телефонов, нельзя было даже позвонить и сказать, что нет туалетной бумаги. Сейчас, конечно, в этом есть огромное количество плюсов и минусов, как во всем. И мы тоже сталкиваемся с тревожными родителями и с детьми, которые начинают звонить. У нас есть такой один момент очень интересный, мы на нем в некотором смысле настаиваем, культивируем – мы позиционируем свою зону как такую территорию без вай-фая – название такое общее, то есть без гаджетов. 

К. Мацан 

– Так. 

Н. Зимин 

– Это не значит, что мы отбираем у детей телефоны, не даем их общаться с родителями. Но мы стараемся, то есть у нас есть, и это заранее в договорах прописано, со всеми родителями много раз обсуждено, и родители, которые это понимают, они к нам и отправляют детей. Мы телефоны в течение дня забираем. Вечером на час-два там дается, чтобы позвонить беспокойным родителям, сказать что-то – это во-первых. Во-вторых, все время у родителей есть телефон старшего вожатого, директора лагеря и вожатого непосредственно в отряде – то есть родитель может позвонить в любой момент и задать все вопросы относительно своего ребенка. А детям мы даем, еще раз говорю, только вечером телефоны, чтобы они могли позвонить. Все остальное время мы стараемся, чтобы они были без гаджетов, этому посвящено у нас много и таких творческих проектов – ну то есть это один из таких моментов важных. 

А. Леонтьева 

– Николай, я вас прерву. То есть вы с самого начала говорите детям, что они будут жить без гаджетов целый день и им дадут только вечером. И они заранее под это подписываются? 

Н. Зимин 

– Родители подписываются. Дети не подписываются... 

А. Леонтьева 

– Родители подписываются. А дети не в курсе. 

Н. Зимин 

– Нет, дети в курсе. Но родители подписываются не под этим, а под договором в целом, в котором много разных пунктов, да, то есть договор на оказание услуг. Родители все в курсе и дети в курсе, поэтому история, когда... 

А. Леонтьева 

– И дети не говорят: нет-нет, мы не поедем в этот лагерь ни за какие деньги? 

Н. Зимин 

– Ну еще раз скажу, что наверняка один-два из там трехсот детей есть, которым сложно. Но это, поскольку у нас вот все, что мы делаем, оно такое, плавно развивается в течение вот этих 65 лет, у нас есть ответы на большинство вопросов детских, мы знаем, как с ними в этот момент себя повести. Потому что это не что-то с нуля мы сейчас решили. А вот так вот потихоньку нас растили, потом мы, то есть преемственность поколений. Вот я говорю, если касаемо, например, стандартной безопасности – чуть-чуть отвлекусь, да – то есть у нас вот этот стандарт безопасности, он, как сказать, выработан в течение 60 лет. Мы родителям объясняем, что вот здесь мы делаем так, потому что нас жизнь научила, мы научены многим, мы сами там были. И вот этот стандарт позволяет нам быть уверенными, что дети находятся в нашем лагере в безопасности. То же самое касается вот этих моментов, о которых вы говорите. То есть мы просто вот уже сами прожив это, мы сами там были детьми и большинство вожатыми, которые были детьми. 

А. Леонтьева 

– Но у нас не было вай-фая.  

Н. Зимин 

– Но вай-фай же не появился там одномоментно, резко, то есть потихоньку. Мы столкнулись с очень интересным моментом – вот о чем вы задали вопрос. Когда только появились мобильные телефоны, большинство родителей и не большинство, а были родители, такая значительная часть, которые говорили: это мой ребенок, я хочу его слышать, вот хочу услышать сейчас, вот будьте любезны, вот я ему звоню, чтобы у него был его телефон. То есть я хочу в любой момент, это телефон мой, как вы забираете, это собственность ребенка и родителя. Это было на заре появления мобильной связи. Сейчас абсолютно противоположная история. Прямо рассказываю случай, который произошел этим летом. Поскольку, еще раз повторюсь, все кто едут к нам, они уже знают наши принципы, нашу жизнь. Мы сидим, я провожу совещание, сидит старшая вожатая – и это первый день, только мы заехали, после обеда, дети, тихий час, мы сидим, короткое совещание. И старший педагог точнее у нас называется, она мне показывает, родитель пишет: я вижу, что мой ребенок находится в сети, почему вы не забрали телефоны у них? То есть вы говорили, что телефонов не будет, а ребенок в сети. Ну это был первый день, мы еще не забрали до вечера телефоны... 

К. Мацан 

– Не успели еще. 

Н. Зимин 

– Не успели. Ну то есть абсолютно поменялся вообще такой тренд вот родительский. Если раньше они настаивали, что мы хотим, чтобы ребенок был всегда, то сейчас люди поняли как бы, что в этом есть явно какие-то минусы, то есть ну такая тема не бесспорная, но то что от гаджетов от всех есть явно большое количество минусов, родители это поняли, осознали и теперь настаивают абсолютно на противоположных вещах, чтобы не было телефонов. Еще один момент очень интересный – это вот как раз про тревожных родителей с телефонами. То есть у нас иногда раздаются звонки там на второй, на третий день или там ну вначале смены, говорят: что происходит? что с моим ребенком? он мне не звонит, что-то случилось? почему? Дайте мне срочно, я с ним поговорю. Мы начинаем объяснять, что если вам ребенок не позвонил – это не значит, что что-то случилось а значит, что все хорошо. То есть если бы что-то случилось, вам позвонил бы ребенок, вам бы позвонил директор лагеря через пять минут, что что-то случилось с вашим ребенком. То есть если вам нет звонков от руководства лагеря, от ребенка, значит все отлично.  

К. Мацан 

– No news is good news.  

А. Леонтьева 

– Да. Ну мне кажется, это даже вот всем родителям вообще полезно знать. Я-то уже знаю, потому что у меня тоже достаточно взрослые дети, что если дети долго не звонят, то скорее всего у них все очень хорошо. Потому что если у них будет что-то не так, то родители об этом узнают первыми и очень быстро. 

Н. Зимин 

– Конечно. Это даже как сказать, не наверное, а вот ровно так и обстоят дела. То есть нет звонков – значит, все хорошо. 

А. Леонтьева 

– Я просто не могу удержаться, потому что ну все равно с Костей очень много всяких воспоминаний, знаний о лагере. У нас не запрещают в лагере гаджеты, но у нас есть эксперимент некий, когда директор говорит: а давайте все сдадим добровольно, кто хочет, ваши гаджеты и проверим, сколько вы можете без них просуществовать. И так как бы дети и подростки начинают узнавать, когда вот начинается вот этот момент, я прошу прощения, «ломки», да, когда вот это же все равно зависимость. Когда начинается, гаджеты выдаются. Ну вот кто дольше продержался, тот, конечно, молодец.  

Н. Зимин 

– Ну практик много может быть разных, у нас уже такая отработана. Я думаю, что и это имеет право на жизнь. Но самое главное, что действительно детей ну явно надо ограничивать. И взрослых надо ограничивать на самом деле, почему говорим, что детей надо, и взрослых, мы сами так же зависимы от гаджетов. Я по себе знаю, что рука непроизвольно всегда тянется к телефону, даже если он не нужен, что вот посмотреть, нажать. Поэтому, конечно, нужно ограничивать. Но, кстати, я забыл интересный момент сказать. Две недели назад были подведены итоги Первого всероссийского конкурса социальных роликов среди лагерей. Больше 780 лагерей принимало участие, включая «Артек» и все остальные такие известные. И мы выиграли первый приз в этом конкурсе, нам в Общественной палате вручили красивую очень такую статуэтку. Мы получили этот приз за ролик, который называется «Выходи играть» – это ровно о том, о чем мы сейчас с вами говорили, об отказе от гаджетов, от, как сказать, зависимости от этой. Так что видите, как здесь все переплелось с этой темой.  

К. Мацан 

– Николай Зимин, руководитель социально-культурного пространства «Детская Республика Поленово», отец четверых детей и дедушка двух внуков, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». В студии Анна Леонтьева и Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.  

А. Леонтьева 

– Сегодня мы говорим о семье с Николаем Зиминым, руководителем социально-культурного пространства «Детская Республика Поленово». И также, как мы всегда говорим, отцом четверых детей, дедушкой – меня всегда Костя поправляет, – двоих внуков.  

К. Мацан 

– А хочу вам вопрос задать, который, мне кажется, и для детей, и для родителей такой, он и философский, и практический. Дети любят свободу, все любят свободу. И, попадая в лагерь, эта свобода как-то должна реализовываться. Я думаю, что любой руководитель лагеря скажет о том, что у нас в лагере вот есть ценности, одна из ценностей – это свобода ребенка: он должен творить, он должен развиваться. А это предполагает свободу какую-то и дисциплинарную, и в внутреннюю, с одной стороны. С другой стороны, очень легко вульгарно понять свободу как вседозволенность, как отсутствие правил, как отсутствие контроля. 

А. Леонтьева 

– Режима какого-то, да. 

К. Мацан 

– Режима. Где грань, где вот это, что такое свобода в вашем лагере? 

Н. Зимин 

– Ну действительно вопрос такой, скорее даже философский. У нас, наверное, вы правильно сказали, что это такая некая, мы пытаемся найти золотую середину между свободой и дисциплиной. И у меня ответа такого, как мы это добиваемся, у меня нет такого ответа. Я, может быть, даже опять сошлюсь на то, что это скорее за эти то есть многие десятки лет, сколько лагерь существует, это выработалось каким-то вот таким образом, что мы нашли эту золотую середину. Раз мы востребованы, раз к нам хотят ехать, раз к нам сложно попасть, раз нас любят родители и дети – значит, можно констатировать, что мы ее нашли. То есть рецепта у меня нет. Конечно, мы активно, очень активно, я думаю, что в этом смысле наш лагерь такой особняком стоит, мы творческую свободу очень развиваем, пропагандируем, культивируем. У нас огромный такой творческий контент генерируется в лагере в различных направлениях – это фото, видео, художественные вещи, постановки – то есть большое количество времени уделяется творческим направлениям, дети могут себя реализовывать в кружках так называемых, по старинке мы это называем. То есть у нас очень много различных мероприятий, практически ежедневно, где дети должны что-то творить, созидать, в этом смысле свобода достаточно, как сказать, не ограничена. 

А. Леонтьева 

– Я просто хочу вклиниться, потому что вот если вот этот «контент» перевести с русского на русский – то есть дети у вас снимают фильмы, да, фотографируют, что они еще делают? 

Н. Зимин 

– У нас дети снимают фильмы, снимаются в фильмах, фотографируют. Ну понятно, что есть порядка там пятнадцати кружков различных творческой направленности, у нас дети пишут стихи, мы выпускаем даже иногда, когда стихов набирается много, сборники стихов о лагере или детей, которые выросли в лагере. То есть в этом смысле, я говорю, мы абсолютно ну заточены на развитие, культивирование творческих таких... 

А. Леонтьева 

– А вот еще, простите, Николай, что делают? Ну спектакли, что еще? 

Н. Зимин 

– Спектакли ставят. 

А. Леонтьева 

– Потому что мне «культивирование творческих» говорит меньшее, чем вот конкретное перечисление, что дети делают.  

Н. Зимин 

– Ну смотрите, у нас тоже можно взглянуть, и мы получаем различные премии за вот этот творческий контент, о котором я сказал, мы снимаем много таких видеопроектов, как можно назвать, мини-фильмами, можно роликами. Значит, в чем отличие наше тоже, наверное, от некоторых, то есть все что мы делаем в лагере творческого, в том числе съемки фильмов, фотопроекты, все делается или детьми, или детьми выросшими. У нас есть такой отряд «А» – это люди, которые были в свое время в лагере, росли, сейчас выросли... 

А. Леонтьева 

– А сколько им лет? 

Н. Зимин 

– Отряду? 

А. Леонтьева 

– Да. 

Н. Зимин 

– Отряду, наверное, восемь лет сейчас, вот в таком формате, в котором он называется отряд «А». Раньше это был просто, никак не называлась, то есть люди просто приезжали, волонтерили, работали, но это... 

К. Мацан 

– А это дети, выросшие в лагере. А сколько им лет? 

Н. Зимин 

– А, им сейчас ну вот от 16–17, то есть кто только выпустился, до 42, наверное, не ошибусь. 

А. Леонтьева 

– Здорово. 

Н. Зимин 

– Да это все, кто был когда-то в лагере, рос, и это постоянно, как сказать, подпитывается новыми выпускниками. И вот эти люди, они придумывают, то есть сочиняют, творят, организуют, и все это происходит с участием детей. То есть все проекты, которые делаются или вот этими детьми с обычными детьми. Очень много интересных проектов, можно будет при желании, кому будет интересно, взглянуть. И здесь ну в нашем представлении очень большой объем такого – слово, может быть, «контент», оно ни о чем не говорящее, но разнонаправленных творческих таких вещей, в которых дети себя могут реализовывать в лагере. Вы правильно сказали – спектакли, съемки фильмов, я говорил: поэзия, рисунки, ярмарки – ну все остальное, что мы можем придумать, что можем себе позволить с точки зрения, так сказать, материальных затрат. 

А. Леонтьева 

– Вот у вас в лагере – я посмотрела ваш чудесный сайт, – мне очень понравилась там страничка, где дети приводят там всякие цитаты, мудрые высказывания. И мне понравилось такое высказывание: ребенок нуждается в любви больше всего именно тогда, когда он меньше всего ее заслуживает. И я хотела спросить вас, Николай. На самом деле это очень здорово сказано, это какой-то комик, по-моему, юморист американский сказал, но тем не менее это очень мудро. Это о безусловной любви родителей к детям. Вот у вас в семье как с этим? Эта цитата про вашу семью? Поскольку у вас трое мальчиков, и я думаю, что это такая непростая вообще история. 

Н. Зимин 

– Да, ну если говорить о нашей семье, здесь существуют нюансы. Конечно, особенно с первым сыном, я был сам еще молодой, мне было 20 лет, когда у меня родился первый ребенок, мне казалось, что мальчиков нужно воспитывать в такой достаточно атмосфере, лишенной каких-то вот таких внешних проявлений, то есть постоянных каких-то поцелуев, обниманий. Я сейчас об этом жалею. То есть это со временем пришло ко мне. И с каждым родившимся ребенком я все больше это понимал, и вся моя любовь, вся моя нежность достались дочери сейчас, и здесь у меня другая крайность. Я думаю, не много ли этого всего, то есть, может быть надо даже где-то строгими. У нас сейчас так на удивление сложилось, что чуть более строгая с дочкой супруга. Ну для меня это удивительно стало. Ну вот супруга достаточно строгая, а у меня строгости на нее абсолютно не остается, не хватает.  

А. Леонтьева 

– Все ушло на сыновей. 

Н. Зимин 

– Все ушло на сыновей. Притом что у нас семья, то есть мы культивируем такой культ любви, семьи – мы постоянно общаемся, мы постоянно вместе, практически ежедневно, несмотря на то что взрослые дети уже все живут в разных местах. То есть у нас постоянно мы все семейное, не то что праздники, а то что может вообще быть. То есть у нас дети помогают уже ну теперь как бы, получается, нашим внукам. То есть средний ребенок может гулять с ребенком старшего сына, то есть у нас все построено на ежедневном таком семейном взаимодействии. Ну я считаю, что это приоритетно, то есть важно, у меня такое, как сказать, идиллическое представление о семье: постоянно быть вместе, друг другу помогать, любить, оберегать. 

К. Мацан 

– А почему идиллическое? 

Н. Зимин 

– Ну я не думаю, я думаю, что есть разные взгляды, да, то есть кому-то, я даже знаю, что есть родители, которые говорят, что нет, надо, чтобы дети были отдельно, подальше, и нам чтобы это успеть соскучиться, то есть и дети больше самостоятельные. Здесь я, может быть, чтобы до конца объяснить, я не держу детей при себе, то есть я заранее всех детей тоже отселил, когда они становились там уже в возрасте 18–20 лет, они живут все отдельно. Но при этом мы постоянно везде вместе ходим, ездим на всякие мероприятия, спектакли, кино, соревнования, поскольку дети у меня, часть из них спортсмены, то есть мы так вот постоянно, жизнью семейной. Ну поскольку их много стало всех, то есть не всегда получается собраться вместе. Вот когда мы собираемся вместе, это прямо совсем нам всем хорошо, все рады, довольны, счастливы. 

А. Леонтьева 

– А у вас вот это общее ваше дело ваш лагерь, общесемейное какое-то дело? То есть дети принимают тоже какое-то участие, кроме того, что они там выросли. 

Н. Зимин 

– Да, они все там выросли, мы активно занимаемся с супругой. То есть супруга вовлечена, и все дети тем или иным образом участвуют в жизни лагеря, активно участвуют в жизни лагеря. Если дочка еще пока просто растет, то все остальные, у меня двое из троих ребят спортсмены, они туда приезжают с мастер-классами, они привозят туда каких-то известных спортсменов, то есть мы там проводим мероприятия. Второй сын занимается музыкой – он какими-то музыкальными вещами помогает, то есть тоже привозит своих друзей уже из этой среды, которые там проводят с детьми какие-то мероприятия. То есть в принципе все дети вовлечены. Более того, я еще, то есть мое желание, чтобы они, конечно, были максимально вовлечены, потому что я так отношусь к этому делу, как к некоему делу жизни сейчас. И мне, конечно, вот опять же из идиллических соображений, хочется, чтобы все так же этому были сопричастны, так же переживали за это, как и я. Ну в принципе, в целом, я думаю, так и происходит. 

К. Мацан 

– А общаясь с разными преподавателями и школьными, и вузовскими, из детских лагерей, допобразования и директорами лагерей, я выношу одну мысль, которую на разные лады повторяю, что, конечно, дети меняются за последние там 20 лет, допустим, да. Можно увидеть какие-то изменения. Часть говорит про то, что, знаете, как-то сформулировал: то что было хорошо, становится еще лучше, а то что было плохо, еще хуже. То есть в каждой группе, в каждой смене есть небольшая группка детей, которая очень активно интересующиеся, хотящие снимать кино, ставить спектакли, делать фотографии и так далее. Но наряду с этим другая тенденция все меньшего интереса детей к чему бы то ни было. Им все равно, им ничего уже неинтересно, ни кино снимать, ни книжки читать, они такие – и с гаджетами это связано и с чем-то еще, – пассивные, и зажечь их становится очень сложно. Я не говорю, что это так есть, это наблюдение, это мнение, это некое вот частное, частный случай какой-то действительности. А что вы видите, как меняются дети на протяжении там последних десяти лет, двадцати лет? 

А. Леонтьева 

– Есть ли у вас вот эти вот категории пассивных детей, которые просто вот ну ни в чем не хотят принимать участия? 

Н. Зимин 

– Да, категория, дети у нас абсолютно разные. Даже дети есть социально сложные, да, то есть которым нужна помощь – и это я тоже потом, напомните, расскажу, это тоже важный момент в нашем лагере. Дети, конечно, разные, но то о чем вы говорите, я думаю, здесь два таких нюанса, которые присутствуют. Во-первых, никто не отменял вопрос отцов и детей, всегда родители считают, что дети не такие, как должны быть. 

К. Мацан 

– Что в наше время трава была зеленее. 

Н. Зимин 

– То есть это явно присутствует, это однозначно. И по себе я знаю, что это присутствует, и по другим я наблюдаю родителям, конечно, это присутствует. Но то, что дети меняются – это безусловно, конечно, не могут не меняться, другая жизнь, как сказать. Но опять же с точки зрения вовлеченности, то есть дети, которые просто сидят, ничего не делают – у нас с этим сложно, скажем так. 

А. Леонтьева 

– У вас их мало или у вас их много? 

Н. Зимин 

– Ну они есть точно, да, но опять же мы, может быть, говорю, там как-то прозвучит самонадеянно, но мы очень много внимания уделяем таким детям. То есть с ним и беседует директор лагеря, педагоги, то есть всем мы стараемся, то есть у нас – ну придется пока на слово поверить, – мы стараемся каждого ребенка, чтобы ему было комфортно в лагере. У нас есть личная такая сопричастность, то есть если в нашем лагере кому-то не нравится – для нас это проблема. И мы вот стараемся ну вот прямо не то чтобы в ежедневном режиме, а вот в течение дня по несколько раз поговорить с этим ребенком, что не так, что происходит. Соединяемся с родителями, разговариваем с родителями, часами иногда разговариваем с родителями, чтобы выяснить, что нужно ребенку, какие нюансы. Поэтому мы стараемся, чтобы этого не происходило. Конечно, это происходит, но мы все делаем, чтобы это было минимизировано. Но при этом у нас, например, если мы говорим о творческих каких-то вещах, постановочных спектаклях, еще, опять же здесь это не то что какой-то прямо точно универсальный рецепт, но мы так делаем, мы считаем, что это правильно. Мы вовлекаем даже, мы говорим, спектакль или там песню надо спеть, то есть можно сказать: кто хочет спеть? – пять человек встанут, а двадцать будут сидеть. А мы делаем так, чтобы все двадцать пять пели. Пусть он лучше постоит, может быть, он негромко споет, а может быть, даже просто там постоит – вот у нас такой подход. В нем есть наверняка тема для дискуссии, то есть можно сказать: ну а зачем ему стоять, это... Но я по себе знаю, то есть когда я был, меня вот в свое время чуть ли директор, который меня растил, много лет, с которым мы потом, когда я вырос, стали дружить семьями, потом мы начали вот уже вместе все это делать и помогать, то есть я начал помогать лагерю и мы начали его потом воссоздавать заново вместе, то есть он меня, когда мне было 15, по-моему, лет, он меня чуть не выгнал из лагеря, потому что я считал, что зачем мне? Я был спортсменом, мне надо было играть в футбол. Танцы, девочки, меня никакие творческие мероприятия не интересовали. И вот у нас на эту тему была дискуссия – надо мне участвовать, не надо, и вот я там говорил: да я не буду участвовать, я взрослый, не хочу, не буду. И потом, когда я был уже, точнее это было в 14, наверное, лет, а в 16 лет уже начал сознательно участвовать. И воспоминания там остались у меня, когда мы там уже взрослые, был конкурс у нас «А ну-ка, парни» или еще что-то, вот самые интересные воспоминания остались вот от этих мероприятий, где уже участвовал. 

А. Леонтьева 

– Творчески. 

Н. Зимин 

– Да, творчески. Потому что там же участвуешь, на тебя все смотрят, ты же как-то пытаешься кому-то понравиться еще, то есть ты со сцены как бы. В молодости, в детстве я тоже не любил нигде участвовать, но участвуя, как сказать, даже через какое-то, не то что нас там, не заставляют, силой никого точно не поставят, но мотивируя там, уговаривая. И как-то вот сама такая атмосфера, что все участвуют, то есть потом у меня остались от этих всех мероприятий абсолютно только позитивные воспоминания, что я в них участвовал. У нас даже вот с тех времен еще проходит, например, конкурс смотра строя и песни. Знаете, в советское время такие были, только в советское время это была такая идеологическая история – маршировали... 

А. Леонтьева 

– Ну парадное что-то. 

Н. Зимин 

– А сейчас это такое немножко ну не стеб, а такая, как бы сказать, ирония, но настолько детям интересно, потому что они сейчас это в жизни не видят – они нигде не маршируют, они нигде не поют строем песни. Сейчас немножко конкурс изменился, он поменял, абсолютно стал не идеологическим, еще и детям, наоборот, интересно, потому что они этого никогда не чувствовали, не видели, не ходили. И сейчас для них это же какой-то перформанс, такой какой-то новый опыт таких вещей, он такой, больше с юмором каким-то еще. А по поводу меняются или не меняются дети, расскажу еще об одном уникальном проекте, который мы делаем – у нас их много таких, которые мало где делаются, скажем так. Мы делаем проект, называется «Десять лет в камере». Не пугайтесь, там дети не в камере, здесь ничего оригинального нет, я видел историю, которую сделал Михалков со своими дочерями. То есть мы в какой-то момент семь лет назад начали, собрали больше ста детей, которым было 6–7 лет, которые только вот приехали первый раз в лагерь, начали с ними снимать интервью, где дети отвечали на разные вопросы, философские – ну для этого возраста, какие-то обычные, бытовые, еще интересные. И каждый год, когда эти дети приезжают в лагерь, мы снимаем с ними ну в этом же формате, почти на эти же вопросы, и мы смотрим, как меняется их философия, взгляды на жизнь. Этому проекту уже семь лет, осталось три года – эти дети уже, которым было 7 лет... 

А. Леонтьева 

– До первой десятилетки. 

Н. Зимин 

– Этим детям уже сейчас 14, через три года это будут выпускники, им будет 17. И потом будет этот документальный проект, его снимает профессиональный режиссер, то есть это будет выпущено в виде документального фильма. То есть «Десять лет в камере». И вот там будут ответы на все ваши вопросы. Меняются ли дети, которые были в середине двухтысячных годов... 

А. Леонтьева 

– Это очень интересно. 

Н. Зимин 

– Мы как раз увидим все это. 

К. Мацан 

– Николай Зимин, руководитель социально-культурного пространства «Детская Республика Поленово», сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Ну вот вы уже не раз сказали о социальном измерении проекта, и в вашей презентации я прочитал, что вы активно взаимодействуете с детским домами, и вот вы про социальных детей упомянули. Вот эта вот такая, не совсем парадная сторона жизни, как вы к ней обращаетесь в рамках ваших проектов? 

Н. Зимин 

– Ну такая тема-то непростая. То есть, во-первых, посыл, то есть у нас у всех – у меня и у ваших коллег, наших соратников, у нас у всех есть потребность быть полезным. Может быть, звучит пафосно, но вот такая цель и задача стоит, то есть полезным быть обществу, что-то помогать. Самое простое это принимать, работать с благополучными детьми и делать такую некую историю, быть может, ее назвать, некую коммерческую историю, да, то есть делать лагерь, которых много. Слава Богу, что много хороших коммерческих лагерей. Но у нас исторически сложилось, что мы такой очень лагерь были простой, не «Артек», куда собирались лучшие в советское время там, не «Орленок», это был обычный лагерь, где были разные дети. И вот из этой истории выросло, что нужно уметь работать с разными детьми и непростыми, и сложными. И сначала мы начали принимать детей, поскольку находимся в Тульской области, мы давали квоту по некоммерческой цене. Поскольку Тула не может платить такие деньги, как московские, то есть мы давали там по себестоимости некую квоту на детей социальных, из сложных семей, попавших в сложную ситуацию. И само Министерство социальной защиты определяло, кого направлять. Это был наш такой первый опыт. Второй, и он очень удачный, он до сих пор практикуется, это одно из направлений очень важных, в этом году даже было, не совсем это можно назвать системой, это мне позвонил уполномоченный по правам детей Тульской области, попросила принять одного конкретного мальчика, которому очень хотела помочь. Они познакомились, и он оказался очень непростой, очень сложный. И я лично сначала поехал с ним знакомиться в детский дом, где он находился в этот момент. Поговорил с его преподавателем, потом привез его, поговорили с директором лагеря, с старшим педагогом, с вожатыми, он спортивный, с этими. И мы ему объяснили, он взрослый уже мальчик, уже там 17 лет ему как раз, вот он только школу закончил. И надо было ему помочь. И она очень переживала, что у него есть шанс, как сказать, ну пойти по правильному пути. Вот она говорит, он из непростой семьи, сложный, там все братья уже со сложной судьбой, а вот он ей показался очень таким небезнадежным. И мы, сначала я к нему съездил, потом я его привез в лагерь, поговорили. И потом, когда мы все-таки решили, что мы найдем ему возможность быть в лагере, и вот я в ежедневном режиме спрашивал, как у него там обстоят дела. Опыт оказался очень таким позитивным – то есть мы помогли ребенку, то есть он теперь хочет, говорит: а можно я буду приезжать работать еще? То есть, в принципе, мы могли отказаться от этого сложного случая, но мы вообще не отказываемся ни от каких сложных вещей, а наоборот, пытаемся, чтобы это направление у нас было очень развито. Я вот хотел о таком интересном моменте рассказать. В свое время, когда я вот уже стал собственником лагеря (вынужденно, я не планировал им быть), я понял, что ну у нас есть уникальный объект. У нас нет средств помогать фондам, еще кому-то, но есть уникальный актив – такое вот место как лагерь. И я написал во все фонды, в большинство фондов российских написал письмо, что берите, пользуйтесь. И, на удивление, мне никто не ответил. Ну, наверное, письмо, приходящее со стороны, что какой-то лагерь предлагает бесплатно там принимать детей, может быть... Ну я не знаю причину, в общем, оказалось, что пришлось действовать вот путем личных только знакомств. Начали, вот меня познакомили с Ксенией Алферовой и Егором Бероевым, у которых фонд «Я есть», это с них у нас началась вот эта история взаимодействия с фондами. И ей уже много лет. То есть мы познакомились, начали искать форматы, мы принимаем их детей, бесплатно принимаем, то есть летом когда, то есть мы селим детей таких особенных – и детей с родителями, семьи, и детей детдомовских мы селим. И вот с них началась такая история, уже много лет, и формат уже с фондом «Я есть», абсолютно разные форматы взаимодействия появились. Дальше мы начали также, по цепочке, с различными фондами работать, знакомиться. Сейчас мы работаем с очень известными фондами, большими, которые знают в стране, с маленькими фондами из разных городов и вообще районными какими-то небольшими образованиями, где пытаются заниматься абсолютно с разными особенностями детьми. Это дети с аутизмом, дети с синдромом Дауна, дети с ДЦП, дети глухонемые, дети там с другими особенностями, фондом дети-«бабочки» – это дети с генетическими сложностями, с проблемами кожными. И в чем идея этого проекта, этой такой акции. То есть мы, конечно, хотим помочь особенным детям. Но один из основных моментов – мы хотим помочь не особенным детям и их родителям, а обычным детям и их родителям. То есть идея этого проекта, вот этой инклюзии, она в том, чтобы обычные дети росли рядом с детьми особенными и понимали, что это не какие-то дети, с которыми... То есть мы столкнулись в свое время даже с реакцией такой, что родители, ну вот я даже могу вам сказать, что и я там много лет назад, у меня было сложно. Если рядом особенный ребенок, я думал: а стоит поближе подойти? А может не подходить? Мы не знаем реакцию, у нас внутри какие-то переживания, вот что, может, не стоит вообще. И мы, этот проект задуман для того, чтобы дети росли в обстановке, они понимали, что все они могут с этими детьми быть рядом – на всех мероприятиях, в столовой, во всех конкурсах участвовать, во все кружки ходить, если там возможно, в спортивных соревнованиях участвовать. И самое главное, вы поразитесь, а может не поразитесь, а поймете, что детям, для обычных детей это гораздо проще было вот ну осознать, как даже не было такого понимания, что они осознавали, а просто жили с этими детьми рядом. А вот родителям – у нас был даже случай, когда родители говорят: а я не хочу, чтобы мой ребенок был рядом с детьми особенными. И вот этот проект, ему уже много лет, и он только обрастает новыми партнерами, новыми фондами, он построен, то есть его основная задача – помочь особенным детям и их родителям, и не менее важная задача помочь или... здесь слово «помочь» очень подходит – обычным детям и обычным родителям, чтобы они умели, как сказать, и понимали, что жизнь, она абсолютно, так сказать, совместимая. Мы же, когда росли, ну по крайней мере, я когда рос, я вообще не знал, что есть особенные дети или дети-инвалиды – мы этого не видели практически ни в школе, нигде. А сейчас жизнь меняется, слава Богу, в этом направлении. Вот мы такой интересный проект реализуем.  

А. Леонтьева 

– Вот это очень важно, то что вы рассказываете. Потому что, ну как вы говорите, обычные дети должны, им нужны эти контакты не меньше, чем особенным детям нужно вливаться в нормальную среду. Я хочу сказать, что у нас вот был герой, который усыновил, то есть взял в семью очень много особенных детей, которым он говорил следующее, то что мне тоже показалось очень важным, что мы все особенные. Ребята, вот вы этим, этим, а ты этим, у тебя там ручки нет и так далее. А все остальные тоже особенные. Вот, мне кажется, это вот очень важно донести до современных детей, что вот эти вот особенности, это всеобщая история. 

Н. Зимин 

– Ну, конечно, или все особенные, или наоборот, мы все вместе, мы просто дети, мы взрослые, да, то есть мы должны быть вместе, это однозначно. Поэтому вот надо стараться, по крайней мере, мы стараемся этому следовать и по этому пути идти.  

А. Леонтьева 

– Николай, все что вы делаете, все что мы сегодня слышим, как-то внутренне для меня это связано с каким-то христианским восприятием жизни. Вот какую роль вера играет во всем, что вы делаете? В деле вашей жизни, которое неотделимо от дела вашей семьи, я так понимаю. 

Н. Зимин 

– Ну неотделимо точно уже. Ну и вера собственно неотделима уже. То есть я в осознанном возрасте стал, как сказать, приближаться к вере. Я случайно, помню, лежал в госпитале, в армии, и мне попалось там Евангелие. Я его начал читать, почему-то мне это в 18 лет стало как-то близко, заинтересовало. Но потом, когда я вернулся из армии, началась такая волна – все начали креститься, все как-то это приобрело какую-то такую форму. А я в детстве, в молодости был такой, то есть я старался в мейнстриме не находиться. 

К. Мацан 

– На особицу.  

Н. Зимин 

– Да. И вот почему-то мне показалось, в тот момент я не стал ни креститься, ничего. А потом, уже сознательно окрестил своего третьего ребенка, я сам крестился. И сейчас, как сказать, ну вот я уже рассказывал про свое отношение к Петру и Февронии, вообще сейчас стараюсь, насколько возможно, как сказать, силы прошу, чтобы у меня было больше сил, знаете, как у вас лозунг, у вашего радио, ну не лозунг, а как сказать, мне очень близко это прямо: для тех, кто хочет верить. Вот я очень хочу верить и очень стараюсь к этому быть ближе, очень беседую со старцами на Афоне и других, то есть стараюсь, как сказать, больше понять, больше приблизиться. Ну касаемо лагеря, у нас очень там тоже обстановка к этому располагает – у нас в 50 метрах от лагеря стоит уникальный храм, который Василий Дмитриевич Поленов сам спроектировал, построил. В свое время, когда мы росли детьми, он не действовал. И мы даже лазили там на колокольню так, не очень легально. А потом, слава Богу, храм восстановлен, сейчас в нем идут службы, очень хороший батюшка. И я венчался в этом храме с супругой своей, вот крестил первого внука в этом храме. И здесь у нас есть родители... Ну у нас, во-первых, есть опыт с воскресными школами взаимодействовать. К нам приезжает воскресная школа, и поскольку здесь все так рядом, очень уютное место такое, исторически в этом смысле, намоленное, есть опыт с воскресными школами. А еще есть интересный опыт – родители просят, когда узнают, что есть храм, просят: а можно организовать, чтобы дети ходили на службы? А у нас поскольку часть сотрудников лагеря ходят на службы, мы это организуем, и у нас дети ходят на службы в храм. А батюшка с большим удовольствием приходит на беседы просто в лагерь и проводит такие беседы, когда мы его просим. 

А. Леонтьева 

– Потрясающе. Разговор получился о лагере, о вере, и о семье просто одновременно. Спасибо вам за него огромное. Мне кажется, это очень какое-то светлое окончание разговора. 

К. Мацан 

– Спасибо огромное. Николай Зимин, руководитель социально-культурного пространства «Детская Республика Поленово», был сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Мы, конечно же, напоминаем, что Николай отец четверых детей и дедушка двух внуков, что очень важно для нашего разговора. Спасибо за искренность, за свет.  

А. Леонтьева 

– Ну я, прости, хочу еще добавить, что поскольку сейчас уже заканчивается январь, то можно вполне подумать о том, куда отправить детей. Об этом надо думать заранее. Я бы подумала. 

Н. Зимин 

– Спасибо большое вам за приглашение принять участие в вашей передаче. 

К. Мацан 

– Это был «Светлый вечер». Анна Леонтьева и я, Константин Мацан. До свидания. 

А. Леонтьева 

– До свидания. 

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем