«Дети и церковная жизнь». Священник Михаил Словцов

У нас в гостях был священник Михаил Словцов — настоятель храма Двенадцати апостолов Патриаршего подворья в Ховрино.

Этот выпуск программы «Семейный час» посвящён тому, как маленькие шаги, от молитвы перед едой до совместного посещения службы, становятся основой будущей духовной жизни ребёнка.

Главный акцент выпуска — на том, как создать в семье атмосферу доверия и любви, где ребёнок сможет естественно прийти к Богу. Отец Михаил поделился воспоминаниями о своей первой исповеди, детских страхах и духовных привычках, которые его сформировали.

В беседе шла речь о том, как современные родители могут повлиять на отношение ребенка к вере, не делая приход к Богу принудительным. «Дети учатся вере, наблюдая за нами. Их душа питается нашими поступками», — подчеркнул отец Михаил.

Этот выпуск — о том, как забота и терпение родителей помогают детям расти духовно, наполняют любовью взаимоотношения, и учат находить ответы на важные вопросы через молитву и церковную жизнь.

Ведущая: Анна Леонтьева

---

Анна Леонтьева

— «Семейный час» на Радио ВЕРА. С вами Анна Леонтьева. У нас в гостях священник Михаил Словцов, исполняющий обязанности настоятеля храма Двенадцати апостолов Патриаршего подворья в Ховрино города Москвы. Добрый вечер, отец Михаил.

Священник Михаил Словцов

— Добрый вечер, Анна.

Анна Леонтьева

— Сегодня мы с молодым батюшкой хотим поговорить о детях, о том, как создать детям такую среду, чтобы у них остались хорошие воспоминания о первых походах в церковь. И поскольку мы выяснили, что отец Михаил много сейчас работает с молодежью, у меня есть к вам, батюшка, тоже на эту тему вопросы. Почему? Потому что я общаюсь с молодежью, моему старшему сыну примерно столько, сколько вам. Он представитель такой интеллектуальной среды, вокруг него ребята МГИМО, МГУ, «Финиш». В этой компании все ребята отличные, очень хорошие, очень интересные, но как говорить с ними о вере, для меня пока остается загадкой, хотя уже столько лет в церкви. Начать, отец Михаил, я хотела с вопроса, вы начали говорить перед программой, про вашу первую исповедь. Как это было для вас, как это для ребенка в семь лет, как положено, да, родители вас привели?

Священник Михаил Словцов

— Да, это было... как сейчас помню, раньше в Москве было очень мало храмов открыто, сейчас, благодаря святейшему патриарху, открываются, почти в каждом районе есть храм. Храм, в котором я служу, это тоже новопостроенный храм. А тогда было мало храмов. Мы жили в районе Багратионовской и ездили на Арбат в храм Воскресения Словущего, по-моему, Иерусалимское подворье. Храм старый, темный, в воспоминаниях моего детства он темный, сводчатый. Людей было очень много, потому что мало храмов было, и все стекались туда. И вот семилетний мальчик невысокого роста подходит, мои воспоминания такие, я подхожу к этому аналою, нижняя часть аналоя в лоб мне.

Анна Леонтьева

— Вровень.

Священник Михаил Словцов

— Огромный священник в черных одеяниях, они с него так свисают, борода огромная. Тогда было не принято, мало было мужчин с бородой.

Анна Леонтьева

— Ага.

Священник Михаил Словцов

— Я подхожу, как-то замешкался, священник задает вопрос: в чем каешься? И меня такой страх и ужас объял, я не знаю, что это за слово вообще такое. Каешься — это как? Священник так строго-строго говорит: иди к родителям, пусть они тебе объяснят, что это вообще такое. Я разворачиваюсь от аналоя, у меня глаза наливаются слезами, я иду к маме, плачу, потому что я провалил задание. Мама же дома готовилась. Я помню, мы накануне учили «Отче наш», «Богородице, Дево, радуйся», то есть что-то как-то мама пыталась в меня вложить в юном возрасте, Мы говорили об исповеди, о том, что нужно сказать, и я шел на миссию, которую я провалил. Это было достаточно, как сейчас любят говорить, травмирующее событие в моей жизни.

Анна Леонтьева

— А что мама вам сказала в этот момент?

Священник Михаил Словцов

— Она объяснила просто, что каешься — это, в каких грехах исповедаешься. Она по-детски, я точно не помню, но я помню, что она мне объяснила значение этих слов. Я вернулся опять к этому священнику, он меня проэкзаменовал, правильно ли мама мне всё объяснила, и принял у меня первую исповедь. Потом всё, как в тумане, дальше я не помню, это первое воспоминание. Вообще из детства очень мало воспоминаний, мы не так часто ходили в храм, по праздникам. Но воспоминание одно есть про исповедь, а второе воспоминание про рождественскую службу, когда к амвону, там такой четверик передний, как я сейчас помню, и у амвона на полу люди скидывали свои куртки, клали их на пол, и дети спали на них.

Анна Леонтьева

— Да, у меня тоже это воспоминание, но о своих детях, естественно, ночные службы длинные.

Священник Михаил Словцов

— Я помню рождественские службы, и ты и стоишь и сидишь у мамы на ногах на туфлях или на сапогах, потом падаешь туда в эти куртки и всё как в забытьи. Потом просыпаешься, уже, видимо, к причастию. Я не помню, как это было, но одно воспоминание у меня почему-то есть в памяти, не могу его связать, когда это было, сколько мне лет было. Но где-то точно меньше восьми, потому что в восемь лет мы уже съехали оттуда, переехали.

Анна Леонтьева

— У меня дети, кстати, тоже очень вспоминают эти всенощные службы, они просто очень любили на этих куртках спать, потому что это же такой шанс не лечь в 9-10 часов, это же вообще круто.

Священник Михаил Словцов

— Так еще и в незнакомо месте, смена обстановки, это всегда детям интересно.

Анна Леонтьева

— Ну да, поскольку мы ходили в храм с детства наших детей, то есть с рождения. Мы собственно в храм пришли в 90-х годах, благодаря рождению первенца, то у них эта компания подрастала непосредственно в церкви. И была классная атмосфера, мы очень дружили семьями, делали спектакли, дети всегда шли в компанию. Не в незнакомое место, как вы рассказываете, а в компанию. Но это же важно, да, для маленьких детей? Вот у вас как с вашими детьми в храме?

Священник Михаил Словцов

— Мои дети, понятно, что ходят с самого детства в храм, потому что жена, матушка моя старается каждое воскресенье быть в храме. Иногда это бывает проблематично, иногда просто не получается, потому что дети болеют, разные события бывают, но они с детства. До этого я служил в храме преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле, в этом храме я служу совсем недавно. А там, где я служил пять с небольшим лет, конечно, дети и родились на этом приходе, там же мы их крестили. И те молодые ребята, семьи молодые, с которыми мы познакомились, у которых дети родились тоже на этом приходе, одновременно с нашими детьми, понятно, что у них своя тусовка была. Получалось так, что и у детей своя компания, и эти семьи, которые дружили. Сначала мы скорей всего, подружились с семьями, нас таких четыре минимум семьи, у которых дети ровесники. Сейчас мы праздновали в октябре день рождения младшего, и я понял, что у меня на дне рождения у сына только мои прихожане. Это как раз те молодые семьи, у которых дети ровесники, и дети уже знают друг друга. Федя, старший, ему четыре года, он: когда поедем на Ходынку, там будет Матвей или там будет Рома, например. Они общаются, дружат и у них компания начинается с самого детства. Но сейчас меня перевели в другой храм, я думаю, что и там мы найдем компанию для своих детей. Там тоже очень много детей, спальный район. Но эти ребята, с которыми мы дружили раньше, тоже не забывают, скучают, присылают видео с Ходынки и обещают приехать. Я думаю, что мы все равно будем продолжать общаться. Для детей очень важно, чтобы они помимо... Для маленьких детей молитва — это сложно, для них прийти в храм и стоять полтора часа это невыносимо.

Анна Леонтьева

— Абсолютно нереально.

Священник Михаил Словцов

— Да, это нереально, поэтому они приезжают не только, чтобы помолиться, но и для того, чтобы встретиться со своими друзьями. Потом начнется воскресная школа, где у них тоже будут какие-то занятия, какие-то интересы. Им все равно нужно что-то, кроме богослужения, пока они не смогут полностью встроиться в богослужебную молитвенную жизнь.

Анна Леонтьева

— Они еще не скоро смогут встроиться, я бы сказала так.

Священник Михаил Словцов

— Да, не скоро, но надо приучать с детства, это тоже очень важный момент, что, к сожалению, из-за любви к детям мы не воспитываем в них благочестия, народного благочестия.

Анна Леонтьева

— Это что значит?

Священник Михаил Словцов

— Это значит... Например, мы приводим детей прямо к самому причастию даже в пять лет или в шесть лет. Мы жалеем их, даем им поблажки в том плане, что могут воды с утра попить, могут поесть. Понятно, что все дети разные, ребенок ребенку рознь. Но моя матушка из достаточно строгой священнической семьи.

Анна Леонтьева

— Священнической?

Священник Михаил Словцов

— Ее папа стал священником, когда ей было 16 лет, но семья верующая и очень строгая была и есть в благочестии. Катюша не кормит, два года младшему, она его не кормит с утра. Если попросит попить, она даст ему попить, всё. Старший, четыре года, не ест, не пьет с утра перед причастием.

Анна Леонтьева

— Ничего себе.

Священник Михаил Словцов

— Она приходит к началу литургии, потому что старается сама причащаться. Если она хочет причащаться, я тоже стараюсь и матушку свою держать в тонусе, чтобы она была на литургии. Понятно, что она отвлекается на детей, еще куда-то. Но и дети должны привыкать, что литургия — это не пришел, причастился и побежал играть, а это пришел, помолился. Понятно, что ты устал, пошел куда-то в игровую комнату, разные сейчас храмы новые строят, бывают и комнаты для детей. И, может быть, если это лето, они могут выбежать на улицу, где за ними кто-то присматривает, по-разному этот богослужебный досуг для детей организовывают, потому что они не могут выдержать. Бывают дети, которые и пяти минут выстоять не могут. Но приучать их к этому мы должны с детства. Если мы внезапно в семь лет скажем ребенку, тебе надо на исповедь, тебе надо утром не есть не пить, еще и молитвы читать перед причастием, ребенок скажет: да, нет, слишком сложно, мне нравилось, когда приходил за пять мнут, причащался и уходил.

Анна Леонтьева

— Меня всё устраивало.

Священник Михаил Словцов

— Меня всё устраивало, а сейчас почему-то должно быть по-другому. Поэтому по мере взросления ребенка мы должны его приучать, в первую очередь, собственным примером. Что перед причастием молитовки надо почитать, пусть одну, с родителями постоит послушает, потом идет прыгать на кровати. Вот так же вечернее правило читаешь дома, сколько он может постоять? Минуту. Пока Трисвятое по «Отче наш» прочитали, они стоят, дальше или прыгают по кровати, или прячутся за занавеску, или еще что-то делают, отвлекают как могут, они профессионально делают это.

Анна Леонтьева

— Профессиональные отвлекатели.

Священник Михаил Словцов

— Профессиональные отвлекатели, да. Но все равно мы должны примером своим показывать это всё, потому что иначе потом не научишь, потом не привьешь. Потом им нужно будет пройти через какие-то сложности, трудности, где-то через боль, чтобы к этому привыкнуть, чтобы это стало содержанием их жизни. А когда это с детства начинается хотя бы во внешнем проявлении, постепенно родители должны вкладывать и внутренний смысл тогда, когда они способны принять внутренний смысл. В детстве мы все равно им форму придаем. Они не понимают, зачем молиться перед едой, но я часто на крестинах рассказываю, когда крещу детей, в конце на проповеди часто говорю о том, что мои дети учат меня молиться. Папа в силу разных обстоятельств и в силу своей немощи иногда приходит домой дико голодный, и жена, как порядочная жена, сразу встречает тарелкой еды.

Анна Леонтьева

— Тарелкой супа горячего.

Священник Михаил Словцов

— Моешь руки, садишься есть, а из-за того, сильно голодный, сразу начинаешь есть, забыв помолиться.

Анна Леонтьева

— И тут приходят дети.

Священник Михаил Словцов

— К сожалении, я не самый лучший пример в этом, есть за мной такой грешочек. Старший приходит, говорит: папа, ты что сел есть, а помолиться.

Анна Леонтьева

— Четыре года.

Священник Михаил Словцов

— Четыре года. Я такой: всё, Федя, прости. Встаем, молимся, благословляем пищу.

Анна Леонтьева

— Очень благочестивый возраст, четыре года. Напомню, что сегодня с нами и с вами священник Михаил Словцов, исполняющий обязанности настоятеля храма Двенадцати апостолов Патриаршего подворья в Ховрино города Москвы. Отец Михаил, вы рассказали про свою первую исповедь. А как вы, как священник, принимаете исповедь у детей?

Священник Михаил Словцов

— Первую или в принципе?

Анна Леонтьева

— Первую.

Священник Михаил Словцов

— Трепетно. Потому что я боюсь спугнуть. Как меня спугнули, я так же боюсь спугнуть ребеночка.

Анна Леонтьева

— То есть ваш опыт на самом деле для вас полезен.

Священник Михаил Словцов

— Конечно. Я думаю, что он промыслителен. Ничего в нашей жизни не происходит просто так. Я помню, как у меня был другой опыт в подростковом возрасте, когда под Пасху священник отругал меня за то, что я читаю правило к причастию, часов 10 вечера было, я стоял в храме читал правило к причастию. Подростка в 15 или 16 лет кто вообще заставит? Мама силком меня тащила, просто за уши в храм. Он, во-первых, отказался исповедовать, в грубой такой, жесткой форме, и еще я стоял, читал правило, подошел и как-то сказал, что я развернулся, пошел домой и маме сказал: я больше в твой храм никогда не пойду вообще.

Анна Леонтьева

— Суровый какой опыт вхождения у вас.

Священник Михаил Словцов

— У меня действительно было внутренне отвращение ко всему этому, потому что меня не приняли. Да, я не самый хороший представитель.

Анна Леонтьева

— У очень многих, к сожалению, такой опыт.

Священник Михаил Словцов

— Да. Обида была, наверное, причем, это была обида не на Бога, а именно на церковь. Я и так не понимал в 14-15 лет, зачем вообще всё это нужно.

Анна Леонтьева

— Конечно, такой возраст.

Священник Михаил Словцов

— Как бы сказать получше, это что-то мамино, это ей нужно, у меня итак всё хорошо. И была такая обида, я действительно какое-то время не ходил в храм.

Анна Леонтьева

— А потом вернулись?

Священник Михаил Словцов

— В 18 лет. Но это можно послушать «Путь к священству» со мной.

Анна Леонтьева

— Отсылаем к нашим архивам. Отец Михаил об этом рассказывал.

Священник Михаил Словцов

— Это была первая программа, которую мы записывали на Радио ВЕРА. Там я как раз рассказал, как я воцерковился, это уже в 18 лет произошло, и это было осознанно вопреки всему. Про детскую исповедь мы говорим. Если первый раз ребенок приходит, ко мне пришел буквально в это воскресенье ребенок, ему 9 или 10 лет. Говорю: ты в чем каешься? Говорит: я не знаю. Я говорю: ты никогда не исповедовался. Он говорит: я исповедовался, но сейчас я не знаю. Говорю: ну и иди с Богом. Не всегда ребенок в 9 лет и в 10 лет... Если мы посмотрим то, о чем писали святые отцы, когда нужно начинать исповедоваться, то там возраст, начиная от семи лет, заканчивая десятью и даже четырнадцатью. То есть когда совершеннолетие приходит и приходит полная ответственность за свои поступки. Я со снисхождением, стараюсь все равно говорить, что давайте в семь лет стараться начинать, потому что если с детьми работать, если объяснять им, то они и в маленьком возрасте могут понять, что они делают что-то неправильно, что они поступают не по любви. У меня сын, мы тут засыпали на прошлой неделе... Мой сын, можно жития святых по рассказам моим составлять, он еще тот шалапут, нервы треплет профессионально. Мы ложимся, засыпаем, и он: папа, а что такое грех? Как ребенку в четыре года объяснить, что такое грех?

Анна Леонтьева

— Да вот это загадка.

Священник Михаил Словцов

— Я объяснил так: Федя, ты знаешь, что такое любовь? — Да, это когда и он начинает по-своему, по-детски объяснять, что такое любовь.

Анна Леонтьева

— А что такое? Как он объясняет? Мне так нравится, как дети говорят.

Священник Михаил Словцов

— Он объясняет это через чувственное, через радость, через нежность мамы, через объятья, доброту общую.

Анна Леонтьева

— Через любовь родителей?

Священник Михаил Словцов

— Через то, как мы проявляем нежность к своим детям. Я говорю: а грех — это нелюбовь. Как ты думаешь, когда кто-то ругает кого-то это любовь или нелюбовь? Он говорит: не любовь. Когда кто-то злится, это любовь или нелюбовь? Он говорит: нелюбовь. Ты можешь найти в своей жизни что-то, что проявляется как нелюбовь? Он говорит: пап, если один братик нахулиганил и свалил на другого братика, это же нелюбовь? Я говорю: да, это нелюбовь.

Анна Леонтьева

— Захватывающий диалог.

Священник Михаил Словцов

— Он говорит: получается, это грех? Я говорю: получается, грех. — Я понял, что такое грех. Я говорю: вот смотри, если один братик выводит маму до белого каления, что мама начинает ругаться, кто согрешает? — Мама ругается, значит, мама грешит. Я говорю: а кто заставляет маму грешить? — Тот, кто плохо себя ведет. Я говорю: получается... — Понимаю.

Анна Леонтьева

— Господи, какой прекрасный возраст, как я по нему скучаю.

Священник Михаил Словцов

— Да, они очень непосредственные, открытые. Бывает, что в четыре года они понимают. Но поговорили, и он это забыл. И дальше всё на круги своя.

Анна Леонтьева

— Естественно.

Священник Михаил Словцов

— Но в семь лет, бывает, приходят и не могут еще поисповедоваться. Поэтому я какую-то чуткость к ним проявляю, говорю: ничего страшного. Пытаюсь объяснить, что такое грех в каких-то таких категориях и отпускаю: ты погуляй недельку, а через недельку приди. Посмотри, может быть, в отношениях с братьями, сестрами твоими, где-то в школе, с родителями ты почувствуешь, что где-то ты не по любви поступил. Тебе мама хотела добра, а ты отверг ее добро, отверг ее любовь, отказался от ее любви. И дети понимают почему-то это, когда они отказываются от любви. Кажется, что сложно, но они это понимают. Они знают, что такое любовь, потому что хорошие родители с детства окутывают ребенка любовью, и они понимают, когда они отказываются от этой любви в свою пользу. Постепенно-постепенно ребенок может прийти, сказать какую-то одну вещь незначительную, это, может быть даже грехом не является. Но я всегда против того, чтобы родители заранее говорили о том, в чем ребенку каяться. Это самое плохое, что может быть. Потому что потом приходит 16-летний мужик, 18-летний мужик, который говорит: я врал, не слушался родителей, ругался матом, ленился учиться, делать уроки, просто ленился и обижал брата, сестру, одноклассника, еще кого-то.

Анна Леонтьева

— Такая дежурная исповедь, да?

Священник Михаил Словцов

— Пять детских грехов. Я говорю: погоди-ка, тебе 18, или тебе 16 лет, я знаю, что там такой багаж всего, я помню себя в свои 16 лет. Когда мы объясняем детям с самого детства, в чем нужно каяться, мы медвежью услугу им оказываем.

Анна Леонтьева

— Вот это очень важная мысль. На самом деле очень многие родители говорят: скажи то-то, они же мелкие.

Священник Михаил Словцов

— Они идут с этим багажом, приходят и заученно: делом, словом, помышлением.

Анна Леонтьева

— Мама мне сказала...

Священник Михаил Словцов

— Да, грубо говоря. И взрослые приходят такие же. А внутренней рефлексии нет. Я понимаю, что это сложно, но пусть ребенок придет и за собой хотя бы один: я наврал родителям. Это один раз было у него за неделю. Я понимаю, что у него за неделю, может быть, десять грехов было, но потом он будет чувствовать, как внутри его сердце меняется, когда он делает что-то не так, потому что он наврал родителям, и совесть его мучила. Это терзание, он понял, что это грех, так не должно быть. Потом какие-то другие моменты в жизни будут, он понимает: ой, мне плохо, наверное, это нехорошо, наверное, это грех. И тогда он приходит и говорит: а вот это плохо? — Да. — В этом надо каяться? — Надо.

Анна Леонтьева

— Это такая саморефлексия.

Священник Михаил Словцов

— Да, она нужна, без этого исповедь не будет настоящей. Взрослые к этому не способны.

Анна Леонтьева

— Да, я как раз хотела сказать, отец Михаил, что мы, взрослые, очень часто ходим на исповедь: надо что-то рассказать, что-то надо рассказать.

Священник Михаил Словцов

— Мы, к сожалению, не честны перед самими собой, это тоже наша проблема. Мы в резервации находимся, боимся показаться плохими самим себе, потому что если мы честно на себя посмотрим...

Анна Леонтьева

— Чисто психология.

Священник Михаил Словцов

— Я не знаю, может быть, в этом есть какая-то психология, но если мы честно на себя посмотрим, мы так себе люди-то.

Анна Леонтьева

— Угу. Это точно, присоединюсь.

Священник Михаил Словцов

— Я могу точно сказать, я так себе человечек. И честно себе признаться, что ты так себе, а не звезда, сложно. Ну как так? Потому что наша гордыня и тщеславие тут как тут и раздувает нас, как мыльный пузырь. А нам нравится считать себя кем-то великим, не простым, не такие, как все. А по сути, мы такие же, как все, и у людей грехи плюс-минус одни и те же. Сто человек поисповедаются... Я тоже был подростком, у меня мама воцерковилась и были такие религиозные трипы, паломничества интересные. Нас повезли к одному батюшке, который открывал все твои грехи тебе. Это сейчас, будучи в сане шесть лет, я понимаю, что я тоже могу таким промышлять, потому что плюс-минус все, что он мне сказал — это грехи среднестатистического ребенка. Просто антураж.

Анна Леонтьева

— Джентльменский набор.

Священник Михаил Словцов

— А сейчас этот священник, по-моему, даже запрещен в священнослужении, как раз, видимо, за такие...

Анна Леонтьева

— Прозорливости.

Священник Михаил Словцов

— Да, интересные методы духовничества. Смысл в том, что нам нужно быть честными перед самими собой и перед Богом, учиться надо этому с детства, и надо этому учить детей. Дети не иначе учатся, как по нашему примеру.

Анна Леонтьева

— Это понятно, что они нас просто считывают, и все наши слова белым шумом.

Священник Михаил Словцов

— И наша неискренность они тоже считывают моментально, особенно в отношениях с Богом и с церковью, с походами в храм, это прямо вот четко считывают.

Анна Леонтьева

— Я вспомнила проповедь очень тонко настроенного батюшки, он у нас на подворье Игоря Черниговского, я не буду его называть, потому что он меня на это не благословлял. Но он сказал такую очень искреннюю проповедь о исповеди подростков. Я ее даже не передам словами, но я уловила, что ему очень хочется с подростками разговаривать более подробно, не всегда есть такая возможность на богослужении, тем более что к нам стекается народ со всей Москвы. Вот нас сейчас благословили на Переделкино.

Священник Михаил Словцов

— И подростки приезжают обычно на литургию, они вечером редко появляются.

Анна Леонтьева

— Это вот, кстати, да.

Священник Михаил Словцов

— Потому что вечером можно уделить внимание и поговорить. Мне очень нравится вечером, отцы на меня и на Ходынке и здесь, я думаю, косо смотрят за то, что я иногда долго разговариваю, особенно с молодыми людьми, потому что если им не уделишь внимание, то они уйдут без семени. Мы же призваны к тому, чтобы ниву Христову как-то облагораживать, поле-то есть и нужно в ту землю, которая еще не засеяна, посеять семена. С кем сталкивается впервые молодой человек или девушка со священником? На исповеди. Они подходят и что-то начинают говорить. И здесь можно как-то начать с ними общаться для того, чтобы они увидели в священнике человека, чтобы они почувствовали сострадание, сопереживание, сочувствие. Чтобы они почувствовали, что они нужны и интересны.

Анна Леонтьева

— Это очень важно для них.

Священник Михаил Словцов

— Да. Я себя помню, я понимал, что мало того, что я не нужен, меня еще и пинают. Я вам вообще одолжение сделал, я пришел, а вы меня пинаете...

Анна Леонтьева

— Да, да.

Священник Михаил Словцов

— Вот эта чуткость нужна и детям и подросткам и молодежи. Да и взрослым тоже нужна, она всем нужна, мы все недолюблены, мне кажется.

Анна Леонтьева

— «Семейный час» на Радио ВЕРА. Напомню, что с нами и с вами священник Михаил Словцов, исполняющий обязанности настоятеля храма Двенадцати апостолов Патриаршего подворья в Ховрино города Москвы. У микрофона Анна Леонтьева. Мы прервемся на минуту. Не переключайтесь.

Анна Леонтьева

— «Семейный час» продолжается на Радио ВЕРА. У нас в гостях священник Михаил Словцов, исполняющий обязанности настоятеля храма Двенадцати апостолов Патриаршего подворья в Ховрино города Москвы. У микрофона Анна Леонтьева. Говорим о такой актуальной и больной и очень тонкой теме, как дети, подростки и молодые люди в храме. Отец Михаил в первой части программы рассказал захватывающий диалог с четырехлетним сыном, что такое грех. А я тоже вспоминаю, как здорово в этих возрастах, 4, 6 лет, семь лет, какие они верующие, потому что мы ходим с ними в церковь, какие мы для них авторитеты, потому что они любят нас совершенно безусловно, независимо от наших достоинств, и какие удивительные объяснения они дают. Я одно время даже записывала, что дети рассказывают, потому что потом этого никогда не повторится. Я, может быть, рассказывала на Радио ВЕРА, но мне хочется еще раз упомянуть об этом. Мы однажды читали «Хроники Нарнии», в какой-то момент возникла дискуссия, почему Аслан не берет всех к себе и хороших и плохих? Почему кто-то попадает туда, кто-то попадает сюда? Ну, понятно, в рай или в ад. Уже был поздний час, я очень устала и как-то затруднилась объяснить, это же целый богословский вопрос рая и ада. Младшему было лет пять, он говорит: ну, это же очень просто, это как в комнату для курящих поместить некурящих, они же задохнуться. Представляете? Я думаю, действительно, как же это просто, как они это умеют объяснить. С другой стороны, эти дети взрослеющие иногда задают тебе такие вопросы, что ставят тебя просто в тупик. Сейчас будет вопрос к вам. Мы едем, например, с литургии, старшему уже лет 9-10. Я довольная, что все исповедовались, все причастились. И тут старший, который всегда был скептик, обладает аналитическим умом, говорит: мам, я что-то должен чувствовать, да, после причастия, а что-то ничего не чувствую? Что ему сказать?

Священник Михаил Словцов

— Ничего.

Анна Леонтьева

— Ничего?

Священник Михаил Словцов

— Область чувствований и переживаний — это область индивидуальная, и не нужно на нее обращать внимание. Даже святые отцы и подвижники учат, что не нужно чувств в себе возгревать, они могут быть, а могут не быть. Не нужно его в себе культивировать, что сейчас вот-вот будет.

Анна Леонтьева

— Это я понимаю.

Священник Михаил Словцов

— Когда вспомнишь себя, переживания жизни, например, в лавре когда я учился в семинарии, в Троицком соборе, рано, в шесть тридцать служба, еще восьми утра не было, выходишь, причастился, солнышко встает, поздняя весна — ранее лето, как-то так тепло, но прохладно, и так весь мир любишь, так всех обнять хочется, такое благостное состояние внутри. А сейчас такого нет. А что, получается, что-то не происходит? Или я не причастился? Или Духа нет или есть и просто Он действует иначе? Или мы привыкли? Может быть, мы так привыкли к тому, что мы находимся в такой благодати Божией и постоянно находимся в таком благостном состоянии относительно, понятно, что относительно.

Анна Леонтьева

— Ну да, относительно, насколько мы способны оказываемся.

Священник Михаил Словцов

— Все равно мы впадаем то туда, то сюда, в разные состояния внутренние, но мы уже привыкли к благодати. Если мы постоянно ходим в храм, постоянно исповедуемся и причащаемся, то мы привыкли к этому состоянию одухотворенности и уже не замечаем его. Стоит недельку не помолиться, не послужить, например, если неделю не служу, я к воскресенью, как высохший лимон: послужить бы, уже как-то напитаться бы. Потому что понимаешь, что сил нет внутренних, только Господь может тебя как-то укрепить. Но ты это понимаешь только, когда на контрасте это всё происходит. И дети, может быть, он просто привык, что всегда всё хорошо. Для людей, которые первый раз причащаются, да. Чаще всего, когда спрашиваешь, как ты причастился, всё хорошо? И люди говорят: такое состояние непонятное внутреннее.

Анна Леонтьева

— Попервости дается.

Священник Михаил Словцов

— Да. Оно какое-то... Видимо, Господь дает через чувства понять, что это всё не просто так.

Анна Леонтьева

— Помним, помним.

Священник Михаил Словцов

— Что в этом есть несравненно большее, чем мы можем почувствовать и представить себе, и через то, что ближе всего к нам, через чувства, это нам как-то открывается. А так в целом не нужно искать этих молитвенных состояний. Люди иногда приходят и говорят: вот, у меня нет молитвенного состояния внутреннего. Ну, нет и нет.

Анна Леонтьева

— А вы детям, прошу прощения, я же про сына говорила, то же самое говорите: не нужно искать молитвенных состояний?

Священник Михаил Словцов

— Да. Но дети просто не спрашивают про это, у них с молитвой попроще. Они «Отче наш» один раз прочитали и всё. Это взрослые, которым вечернее правило сложно читать, утреннее правило сложно читать. Уже есть какое-то понимание того, как должно быть, или каким я был и каким я стал, и что сейчас я похуже стал, расслабился, еще что-то. Или наоборот утомился от того, что каждый день нужно утренние молитвы читать или каждый день вечерние молитвы, они просто может быть, где-то приелись. Плохое слово приелись, но по сути оно так.

Анна Леонтьева

— Они просто уже на автомате идут.

Священник Михаил Словцов

— На автомате идут, да, и ты не чувствуешь этого. Я всегда привожу в пример, я не скажу точно имя подвижника, но у него была такая практика. Когда он чувствовал в себе благостное настроение, желание помолиться, он шел колоть дрова, работать в огороде, он шел физическим трудом заниматься. А когда у него было состояние хуже некуда, он шел молиться. Когда вообще молиться не хотелось, он шел молиться. Он это объяснял тем, что я с Богом не потому, что Ты мне даешь вот это состояние благостное, я не ради состояния этого с Тобой, а потому что я действительно Тебя люблю и действительно хочу быть с Тобой, даже когда мне очень плохо и особенно когда мне плохо. Это тоже важно нам понимать, когда нам плохо, нужно над собой делать усилие и хоть одну молитовку, хоть «Господи, помилуй меня, нерадивого» сказать, даже если нет сил, все равно немножко от сердца обратиться к Богу. С детьми попроще, они таких вопросов не задают.

Анна Леонтьева

— Да. Но вот задал один раз мне ребенок, я поэтому у вас спросила. И думала, ну что же ему ответить на этот вопрос, дорогой ты мой? Хотела перейти к такой части нашего разговора, теперь это можно сделать. У меня всегда вопросы про молодежь, потому что вокруг меня уже подросшая молодежь. Как, с чего им начинать, если они хотят прийти обратно в церковь? Вы сказали удивительную вещь, и мне она очень понравилась, что сначала человек должен прийти, а потом уже с ним можно работать. Поскольку вы работаете с молодежью, как вы это делаете?

Священник Михаил Словцов

— Действительно, мы не можем насильно затащить человека в церковь, это практически невозможно. У человека должно быть какое-то расположение, желание, поиск, хоть что-то. На камнях ничего не посеешь, а если и взрастет, оно очень быстро засыхает — притча евангельская. Должна быть хоть какая-то почва.

Анна Леонтьева

— То есть не приставать к этим молодым людям: пойдемте, пойдемте, сходим.

Священник Михаил Словцов

— С улицы обычно, можно попробовать...

Анна Леонтьева

— Нет, мы имеем в виду наш круг ближайший.

Священник Михаил Словцов

— Если в нашем кругу вопрос: оно им нужно? Может быть, оно им и не нужно, но какой-то пример.... Знаете, как бывает? Придешь просто в компанию людей, там есть верующие, есть неверующие, воцерковленные, невоцерковленные. И люди, видя священника, как он общается, как он себя ведет, о чем они разговаривают, что они обсуждают, иногда меняют свое мнение о церкви, потому что люди живут стереотипами, особенно о церкви. Мне 18 лет было, я на летних каникулах не знал, чем заняться, мама говорит, поезжай-ка ты в Троице-Сергиеву лавру, потрудись, я договорилась. Я думаю, а что они там делают? Они там молятся, постятся, их жизнь мне казалась совершенно скучной, не интересной, безжизненной. И только когда я приехал, потому что делать было нечего или Господь пнул, тут скорее второе, я увидел, что там такая жизнь. Она вообще отличается от всего того, что я видел раньше по внутреннему своему содержанию, по отношению. Когда мы говорим про молодежь, и вообще когда мы говорим про людей, которые приходят в церковь, нужно всегда помнить евангельские слова про то, как апостолы звали друг друга, когда Христос их призвал. Помните этот эпизод, Нафанаил говорит: разве из Галилеи может быть что-то доброе? Ему Филипп отвечает: «Прииди и виждь», приди и посмотри. Я всегда людям говорю: вы придите и посмотрите, потому что здесь Христос. Вот вы придите, сделайте над собой усилие, приготовьтесь к причастию, минимально, придите, посмотрите. Дайте Ему коснуться вас, познакомьтесь с Ним и тогда поймете, оно нужно вам или нет. Вы поймете, что нужно, если вы искренне к этому подойдете, если честно к этому пойдете. Точно так же с молодежью и с подростками: придите. Давайте поговорим, давайте чаю попьем, давайте вы зададите свои вопросы, что угодно, просто нужно прийти. А дальше уже по ситуации. Чаще всего ребятам молодым, девчатам нужно увидеть, что в церкви есть человеческое лицо, что священники — это тоже люди, они открыты, общительны, интересуются иногда такими же вещами, как и они. Может быть, даже сериалы смотрят современные, может, не очень современные, и фильмы. Можно с ними обсудить это. Кто-то, может быть, и в музыке разбирается, кто-то такую слушает, кто-то другую, кто-то третью, разные люди, разные вкусы, и священники все разные. Мне кажется, все равно начинается всё с человека и с личного контакта. Подростку, ребенку или молодому человеку в возрасте от 20-ти до 35-ти лет — у нас до 35 молодежь... Я, получается, молодежь еще? Песок уже сыплется.

Анна Леонтьева

— Конечно. У нас подростковый чуть ли не до 25-ти лет.

Священник Михаил Словцов

— Это отдельный, кстати, разговор. Придите, найдите того священника, с которым у вас получится контакт, который поможет вам прийти ко Христу. Это очень важно. Понятно, что священник призван к тому, чтобы приводить не к себе, а ко Христу.

Анна Леонтьева

— Да.

Священник Михаил Словцов

— Но всё начинается со священника, потому что это один из первых людей, с которым человек контактирует в храме и который может помочь прийти. Здесь очень важно найти человека по духу и священника по духу. Если вы такого не находите, может быть два варианта: либо вы не там ищите, либо с духом у вас что-то не то.

Анна Леонтьева

— Хорошо сказано. Напомню что сегодня с нами и с вами священник Михаил Словцов, исполняющий обязанности настоятеля храма Двенадцати апостолов Патриаршего подворья в Ховрино города Москвы. Отец Михаил, есть такая проблема, что в церкви дети, которые не могут стоять, не могут выстаивать, получают много замечаний от старшего поколения. Причем, не только дети, но и их родители. Как говорит один известный священник, у них такой импринтинг остается что маму кто-то обижал в церкви. Очень часто это вырастает в подростковый бунт, когда они уходят из церкви. Я думаю, что каждый настоятель как-то по-своему с этой проблемой сталкивается и работает. У вас есть такой опыт?

Священник Михаил Словцов

— Нет, честно, я пока до этого не добрался и пока не хочу, потому что люди должны привыкнуть. Я надеюсь, что сами люди почувствуют тот дух и тот настрой, в котором я живу и который я хотел бы видеть на приходе. Я надеюсь, что не придется объяснять, что не надо детей пинать, не надо детям замечания делать, они дети, они будут непоседливы, они будут шнырять туда-сюда, они будут задувать свечки. Но это дети, вы сами были детьми. Дети непослушны не потому, что они плохо воспитаны, а потому что они дети. Вам хочется, чтобы они стояли по стойке смирно, но они не взрослые, которым сказали и они стоят. Да и взрослые не стоят, переминаются с ноги на ногу, самим тяжело стоять, а еще на детей. По-моему, митрополит Антоний Сурожский говорил о том, что если вы будете по-настоящему молиться, то никакие дети вас не будут отвлекать.

Анна Леонтьева

— Не будут мешать.

Священник Михаил Словцов

— Вы просто не молитесь, поэтому дети вам мешают. Куда угодно бы отвлечься, только бы не помолиться. Научитесь молиться, глядя на их беззаботность и на их интерес ко всему, что их окружает. Потому что нам не интересно то, что нас окружает, зачастую.

Анна Леонтьева

— Да, да. Я очень отвлекаюсь.

Священник Михаил Словцов

— Ни красота подсвечника, ни то, как пламя свечки горит, ничего не интересно, а им все интересно, им надо всё потрогать, надо всё пощупать. Я у себя в храме в первую же службу матушке сказал, она у меня кореянка, поэтому внешность у нее нетипичная для матушки. Она приехала с детьми, я говорю: ты встань, где хочешь, и потом просто скажи, как тайный покупатель, как к тебе относились.

Анна Леонтьева

— Ревизор.

Священник Михаил Словцов

— У меня пацаны такие, шебутные, мои мальчишки. Говорю, просто встань и расскажешь потом, как относились. Катя святой жизни человек, она, по-моему, даже не обратила внимание на то, что кто-то детей постоянно одергивал. А девочка одна приехала из молодежки с Ходынки, потом говорит: батюшка, как так можно, всю службу бабушка одергивала вашего Федю, то один раз, то другой раз, то третий раз? Потом что-то пристала к нему. Я уже подошла к ней говорю: да отстаньте от ребенка вот мама его стоит, у него есть мама. Какое-то другое отношение, потому что у нас в храме никто никому замечаний не делал, где я служил до этого, на Ходынке никто никому замечаний не делал.

Анна Леонтьева

— То есть все-таки проблема есть?

Священник Михаил Словцов

— Я не думаю, что это проблема, я думаю, что это люди другого воспитания и другой формации.

Анна Леонтьева

— Но вообще-то да. Наши бабушки считали обязанными себя всегда давать советы и воспитывать других детей.

Священник Михаил Словцов

— Конечно, они так были воспитаны, поэтому я очень надеюсь, что со временем, видя, как священнослужители на это реагируют, они будут видеть, как нужно реагировать. Что не нужно детей пинать, одергивать их, акцентировать на этом внимание, этим самым мешать остальным людям вокруг молиться. Если не можешь молиться, закрой глаза и молись внутри себя, слушай то, что поет хор, возгласы священников, которые произносятся, старайся молиться. Если не получается молиться, это проблемы твоей внутренней жизни. Потому что я не видел ни одного родителя, который попускал бы ребенку совсем уж хулиганить, кричать на весь храм. Обычно родители понимают, выводят сразу ребенка.

Анна Леонтьева

— Да, конечно.

Священник Михаил Словцов

— А то, что он крутится, как юла, на одном месте, ну, крутится и крутится, ребенок.

Анна Леонтьева

— Я вспоминаю эпизод, он болезненный, но я задаю этот вопрос не потому, что я такой классный, идеальный родитель. Тоже, наверное, я много в чем-то ошибалась. Вот я прихожу в храм и вижу немолодую женщину, то ли это ее внук, то ли это ее поздний ребенок, но она забила его в угол и очень гневно на него шипит. Он, видимо, колобродил по храму — простите, простите, это осуждение, да, с моей стороны — но в этом шипении столько силы, потому что взрослый же сильный для ребенка, а в этом ребенке столько страха, когда он смотрит на эту маму или бабушку.

Священник Михаил Словцов

— А знаете, чего ребенок боится? Он не эту бабульку боится или женщину или кого там, он боится духа, которым говорит эта женщина.

Анна Леонтьева

— Вот точно, точно высказали.

Священник Михаил Словцов

— Она говорит с раздражением, с гневом. Он боится духа гнева, который через нее говорит. Есть же такой, я уже говорил в какой-то из передач, не помню, может быть, не говорил, прием есть. Если вы обратите внимание, некоторые ресепшены делают зеркало за ресепшеном. Знаете зачем? Для того чтобы, если люди начали ругаться, они видели свою физиономию.

Анна Леонтьева

— Ага.

Священник Михаил Словцов

— Она становится дьявольской, когда человек злится, бесовской, потому что человек в этот момент сочетается с духом гнева. И когда ты гневаешься на ребенка, мало того, что он чувствует нелюбовь к себе в этот момент, он ее чувствует, он ее боится. Он создан для радости и любви, и он хочет быть в любви. Понятно, что он где-то хулиганит, где-то ведет себя неправильно, но он не готов к столкновению с этими духами.

Анна Леонтьева

— Да, потому что ребенок чувствует это зло, у детей очень яркие чувства зла.

Священник Михаил Словцов

— И он боится этого зла. Даже на своих детей ругаешься, бывает, ругаешься справедливо и в спокойствии внутреннем, просто за дело строго с ними говоришь. Они по одному себя ведут, они даже тебя не всегда боятся. Я иногда ругаю сына, а он улыбается в ответ. Уже как-то хочется, чтобы он немного страх поимел перед отцом. Но как только даешь волю чувствам, даешь волю гневу, в них животный страх просыпается, и это ужасно. Нельзя воспитывать и ругать, и с детьми общаться, когда ты не в том духе.

Анна Леонтьева

— Это очень важные слова вы говорите. А что в этот момент?.. Я иду, мне за это больно, хотя наверняка этот дух через меня с детьми говорил. Я не могу же подойти к этой женщине и сказать: дорогая, ты сейчас плохо делаешь.

Священник Михаил Словцов

— Если вы знаете, что это не ее ребенок, то можно как-то.

Анна Леонтьева

— Нет, я вообще ничего не знаю.

Священник Михаил Словцов

— Ну да, тогда помолитесь. Потому что род этот не изгоняется кроме как молитвой. Надо помочь в моменте: Госпожи, избавь ее от гнева, пожалуйста. Обычно помогает. А если сам за собой замечаешь, в моменте бывает, игрушки разбросали и не слушаются и ведут себя настолько отвратительно, что закипает и уже свистит из ушей. В этот момент, мне мой духовник всегда говорил, замолчи, если чувствуешь, что ты в гневе, замолчи. Не важно, кто прав, кто виноват, это во всех ситуациях жизни работает, просто замолчи. И молись: Господи, избавь меня от духа гнева. Кроме этого ничто не поможет. Вдох-выдох и легче стало, и, кажется, что проблема не такая серьезная, какой она кажется.

Анна Леонтьева

— Это насколько важно и ответственно для взрослого человека, который привыкает к разным духам и разным состояниям, будем честно говорить, возрождать настройки тонкие, которые помогут ему понять, что с ним сейчас происходит. Это даже не психология, а какая-то глубинная работа.

Священник Михаил Словцов

— Это честность перед самим собой.

Анна Леонтьева

— Ага.

Священник Михаил Словцов

— Это каждодневный анализ. Утром идешь перед рабочим днем, едешь на работу или утром проснулся, с детьми, попросить у Бога помощи, чтобы жить по заповедям Его, а вечером провести ревизию, как ты прожил. Едешь домой, как я сегодня на работе себя вел, как я сегодня в храме с людьми, для всех ли я был отзывчив, для всех ли я был всем, как говорит апостол Павел, смог ли я милосердие проявить, любовь к тем, кто в ней нуждался. Но это должно быть безжалостно, мы себя очень любим жалеть. И чем больше мы себя жалеем, тем хуже мы становимся, потому что мы позволяем себе немножко, потом еще немножко, потом еще немножко, и это в снежный ком превращается, потом в такую глыбу, которая тебя засасывает и уже из нее не выбраться. Можно выбраться, но очень сложно. Здесь должна быть каждодневная работа. Люди иногда приходят: батюшка, я из исповеди в исповедь говорю одно и то же.

Анна Леонтьева

— Да, да, заламинируйте уже это всё.

Священник Михаил Словцов

— Заламинируйте мою исповедь, пусть она будет вот такой. Я говорю, давай, неделю посчитай, сколько раз ты прогневалась. Вот ты каешься в гневе, скажи: батюшка, я на этой неделе десять раз прогневалась. Потом на следующей неделе ты опять покаешься в этом грехе, потому что ты все равно гневалась, и следующую неделю будешь считать, сколько раз, но будешь стараться меньше прогневаться. Один-два раза воздержишься от гнева, уже будет прогресс. И уже не одно и то же. Кажется, по перечню грехов одно и то же, но ты устоял в грехе один-два раза. А может быть, еще доброе что-то сделал и уже изменился, ты уже стал чуть-чуть лучше, чем был неделю назад.

Анна Леонтьева

— Такая статистика, духовная математика.

Священник Михаил Словцов

— Я человек просто математического склада ума, но ты явно видишь в себе, изменения не происходят кардинально, по щелчку пальцев не становятся святыми. Это очень долгий и кропотливый труд, и это очень сложно, потому что нужно постоянно внимание обращать на то, что происходит с тобой, что происходит в твоей душе, какие чувства, мысли, состояния в твоей душе пребывают, чего больше, чего меньше стало. Надо с этим со всем как-то работать и менять себя.

Анна Леонтьева

— Знаете, отец Михаил, я сейчас подумала, очень часто мы исповедуемся, я никаких тайн исповеди не открываю, в том, что нам кажется, что мы что-то не то сделали. Редко мы исповедуемся в том, что мы сделали по отношению к своим детям не то. У меня есть подруга, такой удивительный человек, у нас недавно был с ней разговор, она сказала следующую вещь. Она сказала: некоторые люди стоят перед исповедью и говорят, не знаю, в чем исповедоваться, вроде недавно исповедовались, что придумывать? Как Петр Мамонов: йогурт съел в среду — ты что, весь? Она говорит: а я не понимаю, настолько каждый раз много, в чем исповедоваться. Я думаю, наверное, это человек тонких настроек.

Священник Михаил Словцов

— Может быть, но здесь важно комаров не отцеживать. Здесь должно быть понимание того, что действительно беспокоит, того, что действительно важно. На этой неделе, например, человек гневался много, а на другой он осуждал много, а на третьей чревоугодие его бороло.

Анна Леонтьева

— А на четвертой и то, и другое, и третье.

Священник Михаил Словцов

— Да, на четвертой придавило вообще уныние, лег на бок, завернись в мантию и спи, как говорил Исаак Сирин, если не можешь побороть уныние. Здесь нужна какая-то работа внутренняя, чтобы выявлять то, что отравляет сильнее всего душу, чтобы убрать источник отравления и смотреть, а что осталось. Здесь еще очень важно, вы про родителей начали говорить, родителям думать: а что я не сделал для своего ребенка. Потому что мы детей ругаем и в непослушании их обвиняем. Возьмем мальчишку 8-летнего, 9-летнего, 10-летнего. Он хулиганистый, он из многодетной семьи, он, может быть, второй или первый ребенок, один из старших. Он может приходить на исповедь и говорить: я не слушаюсь маму, и вроде бы, ок, все дети не слушаются. Но если копнуть глубже, а почему ты не слушаешься маму? — Я не знаю. Я говорю: тебе хочется внимания мамы? Говорит: да. Я говорю: мама тебе мало внимания уделяет? — Да. — И ты пытаешься через непослушание привлечь к себе внимание? Стоит, задумался — да.

Анна Леонтьева

— Да, вот он грех называется детский.

Священник Михаил Словцов

— Это не его вина. Он таким образом пытается добиться от мамы внимания, которого ему не хватает. Мама в маленьких детях вся, потому что одному попу подотри, другого покорми, третьего одень. Старший-то вроде сам себя обслуживает, и слава Богу. А ему тоже надо говорить: я тебя люблю. Его надо обнять, его надо поцеловать, его надо по голове погладить. Хорошо, если ты можешь почувствовать в моменте, потому что я сам по своим вижу это. Мои же тоже непослушные и хулиганят, и я понимаю, что старший внимания добивается таким образом. Вот он специально не слушается или специально хулиганит, чтобы внимание взрослого на себе сосредоточить. Нам, родителям чуткость нужна, чтобы детям достаточное внимание уделять. Неважно, это мальчик или девочка, они все хотят объятий, они все хотят, чтобы и мама и папа их целовали, говорили, что их любят, чтобы хвалили их за то, что у них получается, за то, что они есть. Не перехваливали, но чтобы их любили, и они чувствовали себя любимыми. И тогда, может быть, они меньше непослушными будут, им будет достаточно той любви, которую мы им даем.

Анна Леонтьева

— Аминь. Спасибо большое. К сожалению, наш разговор подходит к концу. Очень важные мысли вы, отец Михаил, рассказали, особенно мне понравилась мысль о том, что каяться надо не только в том, что ты сделал, а в том, чего ты не сделал. Напомню, что с нами и с вами священник Михаил Словцов, исполняющий обязанности настоятеля храма Двенадцати апостолов Патриаршего подворья в Ховрино города Москвы. У микрофона была Анна Леонтьева. Спасибо большое, отец Михаил.

Священник Михаил Словцов

— Спасибо вам.

Анна Леонтьева

— Всего доброго.