Поделиться
Гость программы — специалист по русскому фольклору, кандидат исторических наук, заместитель заведующего кафедрой культурного наследия Московского государственного института культуры Елена Боронина.
Разговор шел о старинных русских церковных и народных традициях и обычаях, связанных с Пасхальным периодом.
Ведущий: Дмитрий Володихин
Д. Володихин
— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И, знаете ли, завершается Светлая неделя, но воспоминание о Воскресении Христовом, о Пасхе продолжается. И сегодняшняя наша передача посвящена народным обычаям, обрядам, песнопениям, которые отмечают завершение Великого поста, Пасху, Светлую седмицу и, помимо этого, в целом конец весны. В гостях у нас замечательный специалист по русскому фольклору, кандидат педагогических наук, заместитель заведующего кафедрой культурного наследия Московского государственного института культуры, Елена Германовна Боронина. Здравствуйте.
Е. Боронина
— Здравствуйте.
Д. Володихин
— Вот я должность эту в один заход сейчас представил — похоже было на тренировку в скороговорке. В следующие разы я буду покороче представлять, вам главное надо помнить, дорогие радиослушатели: у нас в гостях блистательный специалист по фольклору Елена Боронина.
Е. Боронина
— Спасибо.
Д. Володихин
— Продолжим. Собственно, стоит в самом начале напомнить прежде всего о христианском смысле этого периода. Собственно, завершение Великого поста, воспоминание о Страстях Христовых, о Его муках, принятых за нас на Страстной седмице и затем радость, которая наполняет Светлую седмицу. И, насколько я понимаю, был достаточно древний обычай, достаточно категорично относились к этому — запрет на совершение христианских браков в церкви. А потом наступает то, что называется Красной горкой. Вот что это такое?
Е. Боронина
— Ой, Красная горка — чудесный праздник, вы знаете, удивительный. И он жив до сих пор, потому что это праздник хороводный, праздник молодежный, праздник, когда весна, зеленая весна, пришедшая с травой, цветами, расцвечивалась уже и костюмами. Расцвечивалась теми девушками, парнями, которые вышли на природу, скинули кафтаны темные, тяжелые, и вот они такими цветами своеобразными появились на зеленых лугах. Праздник «горка» — это хороводы, это целый день хороводы, и ничего, в общем-то, и другого нет практически, это песни, это три «горки» могли быть в день. И утренняя «горка» была такая начальная, заправляла она дело, да, направляла все в силу слова, хореографию, которая там сконцентрирована. Дневная «горка» была самая главная, самая основная, самые лучшие костюмы в нее показывали, одевали на нее. Не дай Бог выйти на «горку» в одном и той же, три «горки» в день и один и тот же костюм — девка «непрокая», не могла себе справить убранство хорошее. Так вот две «горки», а третья, вечерняя, самая долгая и самая длинная, ее больше всего любила молодежь, потому что она и на сумерки продолжалась, и в темное времечко продолжалась, когда можно было посвободнее приобнять девочку и вот немножко более, так сказать, поближе так поговорить с ней. Так что «горка», Красная горка — это хороводы целый день.
Д. Володихин
— А почему называют «горка», в чем дело?
Е. Боронина
— Вы знаете, «горкой» называли высокое место, на котором водили хороводы. Это было нередко место недалеко от церкви, потому что храмы ставили всегда на высоких местах, на сухих таких возвышенностях, да, на благодатных местах. Или это были особые сопки, как мы видели в Усть-Цилемском крае, прямо целый холм такой, удивительный совершенно, покрытый лугами.
Д. Володихин
— Но это не могильный холм, это просто холм.
Е. Боронина
— Нет-нет, это холм, самый настоящий холм, он гораздо больше того, что вы назвали могильным, он в десятки раз больше него, да. И это, в общем, это возвышенное место, которое как бы приподнято над всем дневным пространством, и туда собиралась молодежь для того, чтобы водить эти весенние хороводы.
Д. Володихин
— А связано-то это с чем, вот это место возвышенное? Боялись того, что еще весна, еще вода стоит в низинах сырость? Или это скорее элемент мировидения: весна, поближе к свету, поближе к Богу?
Е. Боронина
— Я думаю, что именно второе — побольше света, поближе к Богу. И там, оттуда, с этих сопок, вы знаете, как из светелки. Есть у нас, в домах русских есть светелка, в которой девица обитала, — я не раз была в такой светелке, вы знаете, совершенно необыкновенный мир, сказочный, это просто вот Конек-Горбунок и рядом с ним сказки, все видны оттуда, вот просто не за тридевять земель, а рядом совершенно. И точно так же, с такого высокого места особое мироощущение — ты как бы приподнимаешься над обыденностью, взлетаешь, паришь над пространством обыденным. И это весна, молодость, вот этот праздник необыкновенный совершенно. «Горку» водили девушки и парни в основном, редко допускались молодки. А уж более старшие люди, они только наблюдали. Только наблюдали и радовались, контролировали.
Д. Володихин
— Ну давайте попробуем приземлить Красную горку в христианский календарь. Красная горка в христианском календаре — это когда? Я понимаю, что многие отлично из наших слушателей знают, что это такое, но не все. Вот давайте для тех, кто не знает, скажем.
Е. Боронина
— Вы знаете, немножко путают. Красная горка — это следующее воскресенье после Пасхи.
Д. Володихин
— Согласен.
Е. Боронина
— Красная горка — это действительно праздник хороводный, когда начинались «горки» во многом, да. А вообще «горка», не красная, а просто «горка» — это цикл хороводов, который мог исполняться в течение лета в разные даты. Например, это было 7 июля — на Иван день, это могло быть 12 июля — на Петр и Павел. Иногда это даже раньше было Красной горки — на Николу Вешнего, 22 мая могли исполняться горки. То есть «горка» — это хороводный праздник, а Красная горка — это такой освященный православием ну старт что ли, наиболее приподнятый день вот этой традиции.
Д. Володихин
— Ну хорошо, мы говорим о Красной горке — это воскресный день, который завершает Светлую седмицу.
Е. Боронина
— Светлую седмицу, да.
Д. Володихин
— И вот вы сказали о том, что молодежь себя чувствует свободнее. А вот что касается обычая христианского, даже вернее не обычая, а скорее постановления церковного, насколько я понимаю, на Красную горку игралось огромное количество свадеб, причем свадеб именно христианских, с венчанием.
Е. Боронина
— Да. Ну известны несколько периодов, когда свадьбы, так сказать, поддерживали в народной традиции. Прежде всего самые крепкие свадьбы были, говорили, что в зимний мясоед, перед масленицей. Вот в этот период самые крепкие свадьбы, мне говорили сибиряки, и они стараются играть свадьбы именно в это время. Сейчас Красная горка очень популярный день для того, чтобы отмечать свадьбу.
Д. Володихин
— А в XIX веке тоже на Красную горку огромное количество было свадеб.
Е. Боронина
— Играли огромное количество свадеб. Ну конечно, это сама природа просит, требует, то чтобы здесь заключались браки, и заключались они и в жизни, и на небесах.
Д. Володихин
— Ну, может быть, отчасти дело в том, что все-таки это нынешний обычай долгого обхаживания, годами и так далее. А все-таки в старину население у нас было устроено более просто и жизненно. И договорились родители, молодые увидели друг друга (причем в городах даже порой и не видели, иногда на свадьбе знакомились) — ну надо играть свадьбу, но ее нельзя совершить, нельзя венчаться во время поста, а без венчания свадьба не свадьба. Соответственно, я так понимаю, огромное количество пар терпело до окончания поста, ну и на Светлой. Самое хорошее дело для венчания — воскресный день.
Е. Боронина
— Да. И хочу сказать, что на масленицу, например, если парень катался с девчонкой на санях, считалось, что это уже ну своеобразное засватанье такое, неофициальное что ли. То есть что если они вместе на масленицу, то уже это объявление того, что эта пара готова уже к свадьбе. И вот она как раз период три месяца, как в советское время выдерживался этот, так сказать, союз, смотрелся, насколько он подходит всем со всех сторон, и вот на Красную горку как раз состоялся.
Д. Володихин
— Ой, вот мы сейчас с вами объявим народную традицию: на масленицу с девкой покатался — на Красную горку...
Е. Боронина
— Женись.
Д. Володихин
— С девкой венчался. Ну а что ж, а что, собственно, медлить, все здесь правильно. Народ в этом смысле был гораздо более грамотен, чем сейчас, когда вокруг этого выросло много выдуманного и наносного. Насколько я понимаю, Светлая — это был действительно период празднования, радости. Но ведь не заканчивается, христианские праздники они ведь падают не только на Пасху и на Красную горку, а ими отмечен еще конец весны, есть и другие.
Е. Боронина
— Есть и другие праздники. Но я хочу сказать, что почти каждые выходные дни водились «горки», достаточно их было много. Они могли быть официальные, вот по датам, да, приуроченные к датам календаря — народного календаря, христианского календаря, — а могли быть просто по выходным дням. И вполне могла община, вполне могли парни и девчонки решить, что вот в следующую субботу-воскресенье мы играем «горку», вполне это могло быть. Ну а другие события какие мы отмечаем? Конечно, это «Егорий», это 6–7 мая — в разных календарях, по-разному они говорят, иногда 6-е, иногда 7 мая — «Егорий». «Батюшка Егорий, преподобный, да спаси нашу скотинку, всю животинку». Вот такие вот припевки народные что ли пелись, исполнялись, и они были у нас в ходу, для того чтобы отметить «Егорий» — это день пастуха, день, когда животинка как-то чествовалась. Ее батюшка обходил с молебном и с кроплением стада, для того чтобы первый раз выгоняли ее на улицу, да, из хлевов, попадала скотинка. Особенно в нашей средней полосе, в общем, не всегда хорошая трава еще к 6–7 мая бывает, но обязательно выгон скота должен состояться на улицу. И вот такой вот обход своеобразный и батюшки, и пастуха, и молодежи, и старшего населения. И мы вербной веточкой похлестываем и вот, так сказать, готовим скотинку для того, чтобы она могла выйти в поле.
Д. Володихин
— Дорогие радиослушатели, вот Елена Германовна принесла нам замечательный набор песнопений народных, насколько я понимаю, записанных в экспедициях.
Е. Боронина
— Записанные в экспедициях — в основном запад нашей России, Смоленская область.
Д. Володихин
— И вот сейчас, поскольку мы все-таки отталкиваемся от христианского календаря, от пасхальных празднеств, то первым в эфире у нас прозвучит тропарь Воскресения Христова.
Е. Боронина
— Христос воскресе!
Д. Володихин
— Воистину воскресе!
Дорогие радиослушатели, вы, наверное, слышали, что мелодии есть те, которые вы в храме слышите на Пасху и есть те интонации, которые вы не услышите — это народное творчество, и время от времени даже к тропарю добавляются какие-то отдельные, собственно, народные песнопения, христианские по сути.
Е. Боронина
— «Пойдем мы к воскресению, спросимся в воскресение, как Христа прославляли, как Его величали...»
Пойдем к воскресению, спросимся в воскресение,
Как Христа распинали, как Его величали.
Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ...
Дальше все по канону, как положено, трижды повторяется.
Д. Володихин
— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях блистательный фольклорист Елена Германовна Боронина. Мы говорим об обычаях, обрядах, песнопениях, связанных в народном христианстве с Пасхой, Светлым Воскресением, Светлой седмицей, а также с концом весны в целом. И хотелось бы вот чем поинтересоваться. Елена Германовна, насколько я понимаю, существует та необходимая для христианина программа, которую он обязан выполнить — то есть он должен быть на пасхальной службе в церкви, он должен молиться, он должен прокричать: «Христос воскресе!» или ответить на этот возглас «Воистину воскресе!», и есть еще народные добавления, которые представляют собой довольно обширный набор обычаев и традиций, связанных с этим временем.
Е. Боронина
— Итак, мы с вами сейчас начали говорить, тропарь Воскресению Христову в народном распеве — это очень интересная традиция. В принципе, я думаю, что каждый из нас знает, что такое колядки, и как обходили дворы, дома с колядками: подходили, пели величание, получали угощение, говорили добрые слова и шли к следующему дому.
Д. Володихин
— Это все зимняя история, связанная с Рождеством Христовым.
Е. Боронина
— Это зимняя история, да, совершенно верно. Но, оказывается, подобных обходов, подобных величальных таких благопожеланий было немало в народной традиции. И достаточно плотный такой блок таких обходов, обходных песен сосредоточен именно в весеннее время, причем именно в поздневесеннее, да, есть ранневесенний период, где мы встречаем весну, поем жаворонки-заклички, то в поздневесенний, пасхальный (он называется поздневесенний период в этномузыкологии), вот там есть, немало описано традиций, которые связаны как раз с Пасхой и послепасхальным, пост-пасхальным периодом. Вот на Светлой неделе пели тропарь, который мы вам представляли сейчас — или в народном исполнении вы слышали, или в том, как я напевала, запев мог быть народный, а припев «Христос воскресе» быть традиционным. Мог быть «Христос воскресе» запевом, а припев мог быть народным — разные были варианты. Причем, вы знаете, Дмитрий Михайлович, я хочу сказать, что традиционные исполнители, они, например, знали несколько напевов таких, они могли сказать: а на какой вам напев спеть тропарь: на женский глас — голос или мужской? То есть мужчины и женщины пели отдельно. Нередко это была перекличка: вот женщины поют, вот мужчины поют — своеобразный антифон такой был, где-то даже имитация двух хоров, которые есть на клиросе.
Д. Володихин
— Ну вот тогда объясните. Если вы говорили о своего рода пасхальном колядовании — опять же хождение по дворам, сбор подарков...
Е. Боронина
— По дворам, сбор подарков, угощений.
Д. Володихин
— Ну ходили-то неужели взрослые мужчины и женщины? Наверное, помоложе ребята ходили?
Е. Боронина
— Вы знаете, по-всякому бывало. В основном, конечно, молодежь, безусловно. Но вот на исполнение тропаря ходили и взрослые достаточно. Ну а что, если ты вырос, если у тебя дети появились, что же в тебе нет этого запала, да? Вот с колядками не очень пойдешь или с «кумой» там на Троицу — не очень пойдешь, считалось, это уже детское дело. А тропарь — это серьезно, здесь нужно быть серьезным человеком, тут не только какие-то шуточки и угрозы такие, это тропарь Воскресению Христову — то есть здесь были и мужчины, и женщины. Или могли спеть, спросить: а на какой вам глас спеть, «советский аль давнёшний»? И это тоже, оказывается, различалось, представляете себе?
Д. Володихин
— А что такое на советский лад — это что?
Е. Боронина
— На советский лад — вы знаете, это более поздние песни, песни более близкие ну к лирическим что ли, мажорно-минорным распевам. А «давнёшний» — это плагальные такие, да, модульные ходы, те, которые будут в пентатонике.
Д. Володихин
— Вот сейчас никто вас не понимает, что такое «модульный ход». Вот что такое модульный ход, о чем идет речь?
Е. Боронина
— Ну вот как поют старинные ансамбли, скажем, ансамбль «Сирин» под руководством Андрея Николаевича Котова: древнерусские распевы — путь, знамение, демество — вот оттуда вот идет, модальные распевы — не мажорные и не минорные. Там нет высокой душещипательной романсовой такой седьмой ступеньки, где такая выразительность, что хочется плакать. Нет такого. Есть суровое и достаточное аскетичное такое древнее песнопение.
Д. Володихин
— Вот вы только что изображали другое песнопение, а такое можете изобразить, с модульным ходом?
Е. Боронина
— С модульным ходом? Ну пожалуй, что кусочек духовного стиха.
«Богородица Богу молится...» Вот «Богу молится...» — один ход, да, «низко кланится...» — второй ход, они как бы противопоставляют друг другу. «Ты пойди-ка человек...» — один модуль, «во Сионску гору...» — другой модуль, где разные свои тоники. Это два хода, они очень похожих, они эпические, но они чередуются и как бы соотносятся друг с другом.
Д. Володихин
— Конец мелодии книзу, конец мелодии кверху — это вы имеете в виду. Ну хорошо.
Е. Боронина
— Интересное наблюдение, никогда не думала об этом.
Д. Володихин
— Вы понимаете, вот произнесли слово «тоники».
Е. Боронина
— Это к чему приходит мелодия, в чем успокаивается она.
Д. Володихин
— Стало еще менее понятно, чем модульный ход, поэтому я попытался объяснить: выше, ниже, вот.
Е. Боронина
— Ну можно так, да. Та, которая пониже, это проходящая тоника — устой, к которому приходим, а та, которая повыше, она основная, главная.
Д. Володихин
— Ну что, дорогие радиослушатели, сейчас началась лекция по традиционному русскому песнопению. Желающие могут вот прямо сейчас записаться студентами — хотите, бакалаврами, хотите, магистрами, — на кафедру культурного наследия Московского государственного института культуры. Вот там Елена Германовна расскажет вам, как петь, какие правильные частушки, какие правильные обряды, какие неправильные, какие древние, а какие современные, и что можно записать сейчас в фольклорной экспедиции. Вот вы, например, только что говорили, что все это записано в западной части России, это Смоленская область. Насколько давно это записано?
Е. Боронина
— Вы знаете, это записано, я думаю. что лет десять назад, может быть, даже и побольше. Но в целом тропарь Воскресению Христову это до сих пор бытующий фольклор. Точно так же, как и духовные стихи, например, которые я напевала. А есть некоторые, к сожалению, вот у нас дальше, надеюсь, пойдет речь о волочебных и егорьевских обрядах — вот они уже почти ушли. А тропарь еще можно записать пока, тот же советский напев. Почему бы нет.
Д. Володихин
— А на что будет больше похоже, на Любовь Орлову или на Аллу Пугачеву?
Е. Боронина
— Ой, нет, я думаю, на что это больше? На старообрядцев, на наших старообрядцев будет больше похоже.
Д. Володихин
— Ну хорошо. Ну вот действительно егорьевские обычаи, егорьевские обряды — что это такое, что там происходило?
Е. Боронина
— Ну вот на «Егория», когда чествовали пастуха, выходили группа парней — это мужской обряд, кстати, если были женские, «кумушку» водили в основном девушки — это на Троицу, да, песню «Кумушку» пели, с березкой украшенной ходили в основном девушки. То егорьевский обряд, он связан с животными, да, обход животных, он исполнялся группой парней. При этом нередко играли на барабанке — это такая доска, такой треугольник деревянный висит, прямо вот на шее, на груди, да, у пастуха, и он двумя палочками играет, выбивает особый ритм. У нас будет сегодня звучать еще такая пастухалка — пастушья доска, которую мы сможем с вами послушать. Егорьевский обряд — что здесь можно сказать еще? Святой Егорий — весенний христианский календарь, да, с Егорьева дня начиналась реальная весна. Егорий весенний начинал страду, начинал обряды, связанные с посевом, да, и Егорий зимний, 9 ноября, заканчивал эти все традиции. На Егория зимнего уже расчет работника происходил за выполненную работу, уже своеобразный, да, такой был. «Юрья» еще называли Егория. Для хорошего урожая нужна влага, а в народе жили твердое убеждение, что никто иной кроме как «Егорий взял ключи золотые, пошел в поле, росу выпустил, росу теплую». И Егорий в народной традиции («батюшка Егорий» его называли) был покровитель скота, он как бы помогал пройти вот этот весь трудный летний период, достаточно опасный по разным периодам для животных. С одной стороны, желанный, да, наконец-то выпустили скотинушку в поле, а с другой стороны, сколько там было сложностей и опасностей. И вот на Егория могли принести матушки яичко, покатать его по своей лошадке. Могли, что они еще пастуху обязательно угощение несли, чтобы: ну ты посмотри за моей коровушкой-то, чтобы ничего плохого с ней не вышло. Ну, в общем, такие вот какие-то совершенно, почти семейные отношения.
Д. Володихин
— Опасные — да, появляется разная живность, змеи, насекомые и, в общем.
Е. Боронина
— Волки могли, волки могли напасть, медведи на животных.
Д. Володихин
— Сельский житель, например, знает, что бывает с бедной коровой, если она съест жука или не дай Бог съест слепня — ей будет очень плохо. Ну что ж, вот известно то, что в народе были так называемые календарные песнопения. С этого момента у нас все остальные песнопения, которые прозвучат до конца передачи, будут календарные. И то, что прозвучит сейчас — это календарное егорьевское песнопение на вешнего Егория «Мы по полю ходили».
Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы ненадолго прерываем наш диалог, чтобы буквально через минуту вновь встретиться в эфире.
Д. Володихин
— Дорогие радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях блистательный специалист по русскому фольклору Елена Германовна Боронина, с кафедры культурного наследия Московского государственного института культуры. И мы рассказываем о обычаях, обрядах и песнопениях народного христианства, связанных с Пасхой, Светлой седмицей и в целом с окончанием весны. Ну вот то, что мы только что слышали, вот этот стук — это и есть пастухалка, по которой бьют палочкой?
Е. Боронина
— Пастухалка, барабанка, да, совершенно верно. Из дерева (особо любили там можжевеловое дерево, хвойные какие-то сорта деревьев) делалась доска, она высушивалась особым образом, в ней дырочки прокручивалась такие сверху, и она вешалась на шею пастуха. Значит, она могла быть раскрашенной, могла быть выжжена или расписана пастухом по-разному. В принципе, это пастух играл на ней разные сигналы. Сигнал медленный — на сбор коров; сигнал очень быстрый — на то, что корова в опасности: ко мне, да, — когда они, пастух их собирает, они собираются прямо таким кругом. И волк уже или кто-то не может, на рога они его просто поднимут, если вдруг вот подойдет опасное животное и так далее. То есть, в принципе, это серьезное достаточно, пастухалка — это серьезный инструмент профессиональный пастуха.
Д. Володихин
— Ну вот обычай, скажем так, пастуший. А мне хотелось бы узнать вот что. Песнопения, которые приурочены к этому периоду, к периоду поздней весны, они ведь достаточно разнообразны. Вот следующее, то что мы услышим, передо мной бумажка с названием, и название, прямо скажем, экзотическое. Я даже потом представлять не буду, сейчас назову, а вы объясните мне, как это все надо понимать. Волочебное календарное песнопение, которое называется «Волочилися волочебнички». Вот абсолютно абракадабра с точки зрения современного человека. Для человека, который жил в старину, очевидно, все это было прозрачно, как Божий день.
Е. Боронина
— Я хочу начать с самого начала, да. Утро Светлого воскресенья — так называют день, который начинают, в этот день начинается обход молодежи — возраст от пяти до 25 лет, например, да, она исполняла особые волочебные песни. Название «волочебные» толкуется по-разному, скорее всего оно идет от слова «волочиться» — то есть волочить ноги, брести, идти потихонечку так: идет-бредет сама собой, да?
Д. Володихин
— То есть волочебники — это пешеходы.
Е. Боронина
— Да, волочебники назывались еще по-другому: «лалынщики» — от слова «лалынить» — то есть говорить, болтать. И их иногда называли колядовщиками, иногда называли «ватагой». Руководитель управлял группой, починальщик этой группой руководил, с ними ходил мехоноша, часто бывали музыканты.
Д. Володихин
— А что такое мехоноша?
Е. Боронина
— Мехоноша — это тот, который несет меховой мешок, холщевой мешок вообще-то делали, но вот предпочитали именно мешок из меха, в который складывали все то, что угостили. Дары, которыми угостили волочебничков.
Д. Володихин
— Это мы с вами возвращаемся к теме пост-пасхальных колядований, сбора всяческих подарков. Но исполнялись не обязательно тропари, то есть «Христос воскресе» — тропарь, понятно, что он идет на Пасху. А через седмицу начинаются другие песни.
Е. Боронина
— Да, да.
Д. Володихин
— Колядование продолжается, но песни меняются.
Е. Боронина
— Лалынщики и волочебники, да, совершенно верно. Значит мы говорим, что был зачинщик, починальщик, был мехоноша, были музыканты, которые играли на скрипке, гудке, или на дуде, да. И это своеобразное весеннее колядование, при котором хозяину дома желали хорошего урожая, обильного приплода, семейного благополучия. И смотрите «Христос Сыне Божией воскрёс» (воскрес или воскрёс — по-разному говорили в разных традициях).
На твоем дворе церковь строится
— стоит церковь,
В твой церкви стоит престол,
На престоле лежит книга,
У той книги все празднички.
Первый-то праздник — свята Пасха, яйца красят.
Другой праздник — свят Егорий — бери вербу и гони в поле.
А еще праздник — Никола, праздник зажинайте.
Христос Сыне Божий воскрёс.
После каждый строчки повторяется: «Христос Сыне Божий воскрёс».
Д. Володихин
— Так, а праздник, связанный с почитанием святого Николая, это что? Мы вот до него пока не добрались. Объясните, Никола Вешний — что это?
Е. Боронина
— Никола Вешний — это 22 мая, это праздник, когда начинались все «горки», начинались весенние молодежные гуляния.
Д. Володихин
— А Красная горка уже была. Это не начинались, а продолжались всякие «горки».
Е. Боронина
— Продолжались «горки», Красная горка уже была. Ну Пасха, она 40 дней двигается по календарю, иногда она более поздняя бывает. Продолжались весенние, согласна. Я почему говорю, начинались, потому что я была в экспедиции в Усть-Цильме — это Крайний Север наш, самые крайние территории практически, где русское население живет, ну во всяком случае очень далекие, очень северные. И там «горки» начинались 22 мая, потому что до этого снег лежал. А «горки» водились только тогда, когда травка, когда уже нет снега. Поэтому вот я и сказала, что начинались «горки» тогда.
Д. Володихин
— По снегу не спляшешь, хоровод не поводишь.
Е. Боронина
— Не поводишь. Да, и запрещалось. Точно также как запрещали петь, скажем, на лес, который еще не открылась листва почему-то. Ну вот были такие запреты своеобразные на весеннее время. А как только листики распустились, травка появилась — столько щебетанья, столько пенья, столько энергии выплескивается сразу, что все это вот так вот горочные гуляния, обходы дворов и так далее выливается.
Д. Володихин
— То есть, иными словами, вот Пасха — колядование раз, Красная горка, окончание Светлой седмицы — два, святой Егорий — три, святой Николай — четыре. И все это обходы, и все это подарки, и все это пенье веселое, и все это веселое, и все это волочебнички.
Е. Боронина
— Да, и волочебники, они волочилися, и вот к нам приволочилися и вот нам поют величальную песню. Причем если величальные песни поют хозяину, скажем, на коляду. То здесь они как бы простраивают год — они и Николу вспомнят, и Егория вспомнят, и Макария преподобного вспомнят, хотя это егорьевские песни, не волочебные. Здесь и простраиваются, могут простраиваться все 12 двунадесятых праздников, то есть как бы весь год простраивается вперед, своеобразное такое программирование положительное что ли, получается. И каждому празднику святому пожелание. Здесь вспомнят и Флора и Лавра — это в конце августа, день, когда лошадей к церкви приводили, и их батюшка тоже окроплял, тоже молебен отслужил вокруг лошадушек — кто же как не лошадки помогут крестьянское хозяйство-то поднимать. Поэтому вот все эти праздники, необходимые земледельцу для того, чтобы год пройти, они и вспоминались волочебниками, лалынщиками.
Д. Володихин
— Ну что ж, а я так понимаю, что представление о колядовании только в зимний период вы только что нам блистательно опровергли. Но теперь хочется расширить свое понимание этой ситуации. Какие еще песнопения, заклички были связаны с вот этим временем окончанием Великого поста, Светлой седмицы, с Егорием, с Николаем, с майскими (вот не хочется использовать казенную речь) этапами цветения природы, но во всяком случае с майскими картинами наступления настоящей теплой весны?
Е. Боронина
— Ну здесь получается, что как каждый кустик, он, так сказать, и цвел и пах, здесь и каждый день практически своим содержанием что ли подталкивал к тому, чтобы происходило общение молодежи. Во-первых, здесь, конечно, уже вовсю начинаются вечерки. Вечерки могли быть и на неделе, но чаще всего они игрались именно в выходные дни.
Д. Володихин
— А что вообще такое вечерка?
Е. Боронина
— Вечерка — это вечерний сбор молодежи, для того чтобы водить хороводы и играть.
Д. Володихин
— А играли-то во что?
Е. Боронина
— В хороводы в те же или играли в хороводные игры. Ну вот сморите. Скажем, ну вот:
Яровая солома, сухо высушена,
У крестьянина дочь всему выучена.
Она жать, молотить, еще по полю ходить.
Она ходит по полю, расчесывает голову,
Ты расти-расти, коса, до шелкова пояса,
До пояса синенького, да целуй миленького.
И так далее. И девчонка уже имеет право при людях пройтись по всему тому вот городу («город» — это все вот те ребята, парни, девочки, которые пришли на вечерку, они сидят или стоят), а она проходит под это пение и выбирает парня. Прилюдно она может его обнять или поцеловать, да, и рядышком с ним сесть, например. Парень согласен — все получается. Парень выходит, поет песню, в которой он девчонку выбирает. Вот она, Манечка, ему приглянулась, он ее выбрал, рядышком с ней сел. Потом мы привыкли, что величальные песни на свадьбе поются паре — это все правильно. А вот на этих вечерках молодежных, которые игрались вовсю в пасхальный период, они величать могли, например, социальный такой статус, как подружки.
Две подружки Катеньки,
У них головки гладенькие.
Косы витые, серьги золотые.
Вот и они величались, две девчоночки выбирают себе двух парней.
Уж в ельничке не ломитеся,
Вы, хорошие ребята, не женитеся.
С вами жить хорошо, да гулять весело.
В общем, типа того, что, ребятки, еще немножко надо вам походить, поглядеть на девчонок, себя показать, да, так сказать, и девчонкам дать возможность на вас приглядеться. А потом уже вот эти два парня, два друга, они величались. А потом уже величается пара.
Летели две птички ростом невелички,
Как они летели, все люди глядели,
— вот мы все на них смотрим.
Как они садились, все люди дивились,
Как они прощались, нежно обнимались,
— например, да, и так далее. То есть считалось, что в хороводе объятия или там пройтись с девчонкой, ручку на плечико положить, на талию положить — это можно вполне. А вот там вот где-то потихонечку — не больно-то это приветствовалось, в темноте.
Д. Володихин
— То есть, иными словами, все это проходило через целый каскад жестких норм. Вот это можете, а вот это нравственность отвергает и, пожалуйста, будьте готовы к тому, что надо вести себя по-человечески, не надо баловаться.
Е. Боронина
— Ну да.
Д. Володихин
— Собственно, вечерка — это то, что впоследствии стали называть более привычным для нас словом «вечеринка», и она вот в этом виде вошла в городской обиход, да?
Е. Боронина
— Дискотека, да. Ну между прочим, фолк-дискотека — действительно в вечерочном движении есть такой термин. Дело в том, что здесь достаточно жесткие были требования, вы знаете, и людей учили быть социально адаптированными, такими контактными. То есть если девочка какая-то, например, одному парню отказала, не пошла с ним танцевать, от другого отвернулась, третьего так называемо «оттопнула» — то есть вот ногой, он к ней подошел, а она топает ногой, да, значит, не хочу я с тобой идти и так далее. Девчонку могли «посадить на квас». Знаете, что это такое? Это когда от нее отворачивалась вечерка, ее начинали не замечать. То есть ты вообще пришла в социум, ты пришла в компанию — ты общайся, ты разговаривай, ты улыбайся, что ты такой букой тут у нас, так сказать, свой характер показываешь? Вот такие, представляете, суровые какие традиции были.
Д. Володихин
— Не надо было быть букой. Ну что ж, давайте-ка еще послушаем календарное песнопение, которое я уже называл, «Волочилися волочебнички».
Д. Володихин
— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный специалист по русскому фольклору и человек, который побывал в огромном количестве экспедиций и немало собрал этого фольклора, Елена Германовна Боронина. Представляет она здесь кафедру культурного наследия Московского государственного института культуры. Ну что ж, мы с вами добрались до вечерки, мы поняли, что на этой вечерке можно подвигаться хороводами, даже кое-кто позволяет себе всякое баловство. Но, помимо этого, происходит знакомство, разговоры, общение, и есть специальные песнопения, которые можно обратить к людям, с которыми ты общаешься. Насколько я понимаю, в старину это была целая система, что можно сказать и что можно петь, когда ты пришел на вечерку.
Е. Боронина
— Итак, со Светлой пасхальной недели начинались вот эти вот гуляния, начинались вечерки, начинались водить хороводы, не умолкали песни. Конечно, основной темой этих песен была любовь, встреча молодых людей, милых сердцем людей друг другу. А также радость, оттого что пришла весна, ушли холода, что прилетели птицы, что темные зимние дни позади, что вырастет хороший урожай, что мы соберем его, что скот у нас уродится и все будет хорошо. Следует нам обратить внимание еще на то, что образ замыкания и размыкания чего-то очень характерен для этого периода. Я хочу сказать, что:
Сама Пречистая на улицу ходила,
На улицу ходила ключи выносила,
Зиму запирала, зиму замыкала.
Лето отпирала, лето отмыкала.
Подай, Боже лето, зароди, Боже, жито,
Зароди, Боже, жито кустисто, росисто,
Да еще колосисто.
Вот такие вот интересные песни, помимо вот тех хороводов, которые непосредственно объединяли людей друг с другом, да, их много было, интересных таких хороводов, еще было обращение к природе, к которой чрезвычайно уважительно относились и ощущали себя ребята, особенно те, кто играют вечерку вот на природе, они ощущали себя частью всего этого вот мироздания что ли — очень спокойно, хорошо, свободно общались с природой.
Д. Володихин
— Насколько я пониманию, все-таки главные песни были посвящены не природе, а основной теме — любовь, скотина и урожай.
Е. Боронина
— В общем да, но опять-таки если говорить о календарных песнях, там много было природы, общения.
Д. Володихин
— Ну например, приведите пример.
Е. Боронина
— Ну вот «Жаворонки, прилетите, и весну-красну принесите».
Д. Володихин
— Жаворонки были раньше.
Е. Боронина
— Жаворонки были раньше. А то вот песни вечерочные, там уже в основном, конечно, любовь — это более поздние песни по своему складу, там уже индивидуальные отношения, там много лирических песен, которые, конечно, очень любила молодежь, там уже романсы есть, там уже даже и советские песни пели, которые уже стали практически народными.
Д. Володихин
— Ну а, допустим, вечерка, в основном, я так понимаю, это либо сельская местность, либо это небольшой городок, его окраина.
Е. Боронина
— «Пятачком» это иногда называлось в современной да, ситуации.
Д. Володихин
— Пятачок. Люди, которые поют, водят хороводы, они не пользуются, что, никакими музыкальными инструментами или все-таки есть что-то? Вот то что вы сейчас описываете — это хор, либо это сольное пение и все, или что-то есть?
Е. Боронина
— Нет, вообще в России традиционное пение это ансамблевое, их несколько человек поет. Сольного пения в традиции почти нет, практически нет. Оно или колыбельные песни или вот эпос, который исполнялся, да, так сказать, на профессиональные темы.
Д. Володихин
— Ну кто-то начал, остальные затянули вместе с ним.
Е. Боронина
— Да. А вот вечерочные песни и хороводы, они абсолютно все ансамблевые. На вечерке поют все, кто-то начинает и подхватывают. Причем эта традиция, что начало, как правило, начинает один — у нас нет хоровых запевов, как, например, в грузинской музыке, да, великолепной, интересной, яркой, но у нас совершенно по-другому: запев и подхват. Причем не так дружно, одновременно все вступили, а там вот такая есть определенная раскачка, допуск определенный такой, живое такое вступление, с небольшим как бы интервальчиком друг к другу. И иногда это бывает каждый куплет с запевом, а иногда это только первый куплет. Хотя чаще всего именно каждый куплет с запевом. Это вот русская народная традиция исполнения песен.
Д. Володихин
— Ну а все-таки, вот я спросил вас о том, присутствовали во время этого пения на вечерке какие-нибудь музыкальные инструменты? Если да, то что использовали?
Е. Боронина
— Ну последнее время это гармонь. В первую очередь гармонь.
Д. Володихин
— В последнее время — это когда?
Е. Боронина
— Очень хороший вопрос.
Д. Володихин
— Нонче последние времена наступают.
Е. Боронина
— Это XIX век, это вторая половина XIX века. Действительно, мы с вами, в общем-то, счастливые люди, для нас два столетия это последние времена. Начиная с XIX века, великолепно адаптировалась у нас гармонь, просто прижилась и переварилась, перестроилась и так далее, стала удивительным и ярким национальным инструментом. Это, конечно, балалайка, это, конечно, гудок. Ну рожок в меньшей степени, но то же самое.
Д. Володихин
— Чем отличается рожок от гудка? Чем отличается балалайка от гармони я еще различить могу, я для этого достаточно старый, я понимаю, что стегозавр отличается от мамонта.
Е. Боронина
— Так, что такое скрипка, знаем? Вот если скрипку поставить на колено и играть на ней вот так вот, как играют славяне, да, западные славяне и так далее...
Д. Володихин
— Вы мне показываете руками, как он играет, а словами опишите. Поставить на колено...
Е. Боронина
— На колено ставим и играем мы смычком на ней — это гудок.
Д. Володихин
— Играем смычком налево-направо, да?
Е. Боронина
— Да. Он, как правило, бурдонные такие, не так много мелодий дает, как скрипка, аккомпанемент.
Д. Володихин
— «На вулиці скрипка грає». Ну ладно, это гудок. А рожок?
Е. Боронина
— Рожок — это дудочка с таким раструбом в конце, с рогом коровьим. Дудочка, на которой одет коровий рог, ну как дека, для резонирования.
Д. Володихин
— Так, значит, у нас сельский ансамбль: гармонь, балалайка, гудок и рожок. Все или еще что-то?
Е. Боронина
— Еще кугиклы есть, очень интересные инструменты. Кугиклы — это дудочки, три основные и две есть придувальные. Там пара бабушек, скажем, играет в основные дудочки и одна или две бабушки играют на придувальных. И это дудочка, значит, в нее звук, как вот в ключик Суок играла («Три толстяка», по-моему, фильм есть), вот также приблизительно в этой дудочку: «фы» — вниз, ударяется звук, и она издает один звук. При этом «фифканье» и «кафканье» получалось, бабушки говорили, то есть: «у, у», — и голосом бабушка еще помогала. То есть звук дудочки плюс еще звук голоса — и это совершенно удивительная музыка леса получалась. Вот, к сожалению, я не захватила запись такую, надо будет на следующей передаче инструменты такие показать.
Д. Володихин
— А из чего их делали?
Е. Боронина
— Вы знаете, они делались из тростника, который на болоте рос. Это курские, скажем, кугиклы, которые, срезается вот от колена одного до верха другого, дудочка такая, и они вот просто дудочка, полая дудочка, и в нее дули, и она издавала звук. Бабушки настраивали их, вы знаете как, очень интересно — с помощью хлеба. Они скатывали в маленький катышек хлеба и бросали ее в трубочку — при этом столп воздуха уменьшался, и он выдавал, давал более низкий звук, чуть-чуть пониже, то есть не какие-то четверти тонов — все это бабушки слышали ушами, все это могли подстраивать.
Д. Володихин
— Неужели бабушки так и называли тростниковую дудочку — кугикла?
Е. Боронина
— Да, кувички, кувяки.
Д. Володихин
— Кувяки, кувички — это я могу понять.
Е. Боронина
— Куга — трава, и кугиклы получаются. И там удивительные совершенно иногда бабушки, говорили они, мне рассказывала Краснопевцева Елена Алексеевна, подруга моя, да, что она как-то была свидетелем того, что: «ну не пиши, не пиши, плохо поем». Да ничего, она, конечно, все писала в это время. И: «а вот теперь хорошо поем, записывай». Что изменилось, Елена Алексеевна поняла только спустя лет пять после того, как она много лет слушала этих бабушек и поняла, что появились обертона, появились обертона квинтовые и октавные обертона — то есть это такой высший пилотаж, который далеко не каждый профессионал может уловить ухом и, так сказать, тем более подстроить в своем пении.
Д. Володихин
— А бабушки были в своем ремесле хороши.
Е. Боронина
— Хороши, да.
Д. Володихин
— Ну вот, наверное, вопрос последний. Скажите, а вот сейчас, в нашей реальности 20-х годов XXI столетия, как часто мы можем увидеть вечерку, как часто мы можем увидеть вот концерт традиционных инструментов, может быть, не всей группы, а хотя бы чего-то одного — рожка, гудка, вот ваших кувяков и так далее?
Е. Боронина
— Кугиклы. Да, хочу сказать, что 19 мая, если вы придете к нам в институт культуры, вы попадете на «горку», которую мы приурочили к Николе Вешнему. Ну Никола в этом году в воскресенье, мы играем в четверг, чуть пораньше ее. Мы будем играть хороводы настоящие, которые внесены в список, реестр объектов нематериального культурного наследия европейского уровня, да, это те старинные хороводы, которые играются в Усть-Цильме...
Д. Володихин
— Придите к нам — это как, это куда?
Е. Боронина
— Это прийти в Московский государственный институт культуры: Химки, Левобережная, Библиотечная, дом 7.
Д. Володихин
— И вот пропустят?
Е. Боронина
— Да. Мы на улице будем водить скорее всего хороводы, потому что это хороводная традиция уличная, ее в помещении, только если дождь будет.
Д. Володихин
— Во сколько водить-то будете?
Е. Боронина
— В пять часов вечера.
Д. Володихин
— Ну хорошо. Тогда вопрос еще один. Ну деревня научила интеллектуалов водить хороводы, дудеть в травяные дудочки и работать рожком и гудком. А в самой-то деревне все это осталось или нет? Или уже все?
Е. Боронина
— Вот это сложнее. Значит, есть деревни, где это осталось. Но на самом деле, конечно, традиция оттуда уходит. И сейчас, вы знаете, обратные происходят процессы: то есть люди города увлечены традицией, осваивают традицию и везут ее обратно в те места, откуда приехали. Вот только сегодня моя уважаемая коллега Ольга Александровна Федотовская, доцент кафедры культурного наследия, которую я здесь сегодня представляю, рассказывала мне, что они получили средства, выиграли грант на программу «Экспедиции быть». То есть задача такая, что они в детской музыкальной школе, на этнографическом отделении, разучили песни и везут они обратно в деревню, в которой они записали их.
Д. Володихин
— Ох, забавная история.
Е. Боронина
— Да, возвращаем, долги возвращаем.
Д. Володихин
— Ну надо надеяться, что, может быть, деревня еще что-нибудь изобретет и научит этому город. А сейчас, дорогие радиослушатели, время нашей передачи подходит к концу, и я попрощаюсь с вами трижды. Ну, во-первых, от вашего имени я поблагодарю Елену Германовну — это вы, собственно, с ней прощаетесь. Затем я скажу вам: до свидания, дорогие радиослушатели. А потом, в третьем пункте нашей прощальной программы, прозвучит еще одно календарное песнопение «Пришли, встали», и оно за нас даст вам хорошее настроение и ощущение того, что весна пришла. Итак, благодарю вас за внимание, до свидания.
Е. Боронина
— До свидания.
