«Был ли Иван Федоров первым русским книгопечатником?» - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Был ли Иван Федоров первым русским книгопечатником?»

* Поделиться
апостол. иван федоров
Фронтиспис и заглавная страница Апостола, напечатанного в 1563/1564 гг. Иваном Федоровым и Петром Мстиславцем в Москве

Вместе с доктором исторических наук Дмитрием Володихиным мы разобрались, когда на Руси началось книгопечатание и действительно ли известного Ивана Федорова можно назвать первым книгопечатником.


 

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это Светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С Вами в студии я, Дмитрий Володихин. Я — ведущий, я же и интервьюируемый. Для меня это большая честь — побеседовать с Вами наедине, с несколькими миллионами слушателей радио «Вера». Итак, наша сегодняшняя передача посвящена скромному, не очень красивому, но все же юбилею — 455 лет в этом году исполняется выходу первой печатной книги Ивана Федорова «Апостол». И мне хотелось бы поговорить о судьбах ранней печати — кириллической, прежде всего, российской, поскольку, в общем, они породили довольно много мифов, споров, вопросов. И сейчас даже, в общем, в каких-то официальных заявлениях время от времени люди путаются, пытаясь рассказать, собственно, какова роль Ивана Федорова, в чем он был первым. И вот это его первенство, пожалуй, будет той отправной точкой, от которой мы сегодня будем и отматывать нашу беседу.

Итак, время от времени видишь где-нибудь в Сети, в научно-популярном издании сообщение о том, что Иван Федоров выпустил первую печатную книгу на Руси — «Апостол». Иван Федоров — человек, который перед русской культурой и шире, перед восточнославянской культурой — отмечен громадными заслугами. Но то выражение, которое я только что процитировал (а я именно процитировал, я встречал его неоднократно), ошибочно. Почему это так? Ну что ж, я попробую объяснить. Но подходить к этому вопросу мы будем постепенно.

Итак, когда вообще появилось восточнославянское кириллическое книгопечатание? Уважаемые радиослушатели, Вы, конечно, все знаете, что вообще книгопечатание в Европе появилось в середине XV века. Человек, который устраивал его в качестве изобретателя и мастера-первопечатника, — Иоганн Гуттенберг, немец. Соответственно, Центральная Европа — это те страны, те регионы, где книгопечатание распространилось в первую очередь. Но до славян, в частности, до восточных и южных славян оно дошло достаточно быстро. Уже в конце XV века немец Швайпольт Фиоль открыл в Кракове печатню, где печатал кириллическую литературу. Позднее открылись печатни в Венеции, в Цетине (Цетине — это Черногория). И, надо сказать, достаточно быстро кириллическая литература стала массовой. Однако пока что она не затрагивала ни Руси, ни России.

Почему я говорю вот так, через запятую — «Русь и Россия»? Это очень важный момент, который не так-то просто уяснить.

Итак, в XV, XVI, XVII веках в Восточной Европе существовало два государства, на территории которых русские жили массово. Одно из них — Россия, или иначе его иногда называли «Московское государство» — со столицей в Москве. И второе государство — Великое Княжество Литовское. Вот с этим гораздо сложнее. В состав Великого Княжества Литовского входила обширная полоса русских земель, которые прежде были частью империи Рюриковичей («прежде», я имею в виду — в домонгольскую эпоху).

Но вот монголо-татарское нашествие XIII века, установление Ордынского ига разрушило это единство, и Литва, где-то помогая защититься от татар, где-то действуя силой оружия, то есть насильственным образом, постепенно присоединила к себе огромное количество русских областей — наверное, где-то две трети прежней империи Рюриковичей, и в состав Великого Княжества Литовского в XV — начале XVI века входили Киев, Полоцк, Мстиславль, фактически, вся территория современной Белоруссии, весь север современной Украины, до 1514 года Смоленск и до 1494 года даже Вязьма входила в состав Великого Княжества Литовского, хотя, казалось бы, где Вязьма? Это, в общем, дальнее Подмосковье, а тогда оно было ближним зарубежьем.

Так вот постепенно Россия сдвигала этот литовский рубеж на Запад, и получилась парадоксальная ситуация: русские земли — тогда, собственно, еще не произошло этногенеза белорусов, украинцев. Собственно, население было русским, различия в языке — минимальными, все очень хорошо друг друга понимали. Существовал язык, который называли иногда старобелорусским, иногда западнорусским, но поляки к этому языку относились просто: они его называли «езык руски», то есть это язык многочисленных русских жителей Литовской Руси, того самого ожерелья областей и городов русских, которые оказались под властью Литвы.

К этому надо добавить то, что Великое Княжество Литовское и Королевство Польское составляли одно, единое государство. Позднее его станут называть Речь Посполитая.

Почему я сделал столь длительное предисловие? Да прежде всего, для того, чтобы объяснить, что книгопечатание на Руси — это книгопечатание, появившееся, прежде всего, на территориях Литовской Руси. Ну и понятно, собственно — до технических достижений Европы оттуда было ближе, элементарно географически ближе. И уроженец великого русского города Полоцк, когда-то центра большого княжения, Франциск Скорина проходил обучение в западноевропейских университетах, получил ученую степень доктора медицины в Падуанском университете. Именно он украшен громадным количеством заслуг перед ранним, первичным книгопечатанием. Он сначала в Вене, а потом в Вильно открывал типографии, где печатал кириллическую литературу.

Язык его книг тоже своеобразный. Основа — церковнославянская, к которой добавляется вот тот западнорусский язык, слегка-слегка, немножечко отличающийся от языка России, но, в общем, отличия незначительны.

Так вот, Скорина был великим духовным просветителем, печатником и человеком, который сейчас почитается в Белоруссии как величайший просветитель. В самом родном Полоцке площадь названа его именем, бульвар имени Скорины есть. Действительно, он очень сильно поработал на раннее книгопечатание.

И вот одна только вещь вызывает дискуссии в среде тех, кто изучает его судьбу. Никто не может понять, а, собственно, какого вероисповедания доктор Франциск Скорина из Полоцка придерживался. Католики считали, что он, пребывая достаточно долгое время в Европе, в частности, в Праге, принял странное протестантское, даже допротестантское учение гуситов. Собственно, эта вера до сих пор есть в Чехии, многие придерживаются ее.

На Руси, когда читали книги Скорины, говорили: «Да это чистый католик!». С другой стороны, Полоцк — это город, который вполне справедливо слыл городом православным, подавляющее большинство населения там было православным. Скорина происходил оттуда, поэтому, с очень большой долей вероятности, он свое православие сохранил и пронес через все свои приключения, связанные с западноевропейской культурой.

Но вот уже после его кончины в Литовской Руси книгопечатание не исчезло. Существовали разные типографии, в частности, довольно крупные печатные центры в Несвиже, но — наверное, это прозвучит для кого-то необычно и, может быть даже, экзотически, — но в середине XVI века Литовская Русь стала ареной борьбы между тремя конфессиями. Ну, прежде всего, изначальная конфессия, конечно, православие. Время от времени на нее наступал католицизм. И вдруг в этот дуэт вмешался протестантизм, причем, достаточно радикальных деноминаций — там были антитринитарии, социниане, люди, которые, в общем, были абсолютно неприемлемы и для католиков, и для православных. Но нашлось несколько магнатов, которые покровительствовали протестантизму. И вот типографии того времени, находящиеся на территории Литовской Руси (а по современным границам Белоруссии), печатали протестантские издания на кириллице. В частности, одно из таких изданий — это «Катехизис».

Все это появилось до того момента, когда книгопечатание родилось уже на территории России, на территории Московского государства. Поэтому, значит, первые книги на Руси появились не в России, а на Руси Литовской и ее уроженцами создавались. В этом нет ничего, на мой взгляд, роняющего имя Ивана Федорова, и ничего такого, от чего надо открещиваться. В принципе, русская культура для того времени — явление, в значительной степени, единое. И не было никакого «железного занавеса», можно было друг у друга получать опыт этого книгопечатания. То, что освоили одни, очень быстро приходило к другим.

Ну, а теперь осталось мне сказать, приступая к основной теме, что в России книгопечатание появилось при Иване IV, первом русском царе, который более известен как Иван Грозный. Поэтому сейчас в эфире прозвучит отрывок из балета Сергея Сергеевича Прокофьева «Иван Грозный».

(Звучит отрывок из балета С. Прокофьева «Иван Грозный».)

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час», с Вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы с Вами беседуем о судьбе Ивана Федорова и раннего книгопечатания в России.

Так вот, собственно, эпоха Ивана IV наконец ввела в быт России книгопечатание, когда это уже было сделано во многих государствах Восточной Европы.

Какой именно исторический факт, какой именно процесс подтолкнул Ивана IV к тому, чтобы завести собственное книгопечатание? Скорее всего, видимо, взятие Казани в 1552 году. Дело в том, что на территорию бывшего Казанского ханства переселилось огромное количество русских, строились новые храмы, подвергалось крещению местное население, поэтому необходимо было завести как можно больше книг, а эти книги должны были быть абсолютно «исправны», потому что любой христианин знает — немыслимо какое-либо богослужение вне богослужебных книг. И для того, чтобы Казанская земля была в полной мере просвещена христианской верой, потребовались тысячи и тысячи книг.

Откуда их взять? Ну, поиски книг у переписчиков не дали ни достаточного количества, ни достаточного качества, многие книги были «неисправны», и, видимо, именно это подтолкнуло Ивана IV к тому, чтобы учредить в России печатню.

Здесь мы сталкиваемся с тем, что первопечатня — это тайна за семью замками. Мы не знаем, где она находилась, мы не знаем, кто ее возглавлял, мы не знаем, работал ли там Иван Федоров. Мы имеем лишь несколько крайне скудных известий из русских источников XVI — XVII веков. в частности, твердо известно, что на этой печатне работал некий мастер Маруша Нефедьев. Также известно, что он привлек к работе искусного новгородского резчика Васюка Никифорова. Но мы не можем даже с точностью назвать город, где появился первый печатный двор в России. Большинство специалистов говорят, что в Москве.

Некоторые связывают даже появление типографии с просветительской деятельностью Сильвестра и Адашева, но это недоказуемо. Многие связывают появление типографии со Стоглавым собором и его решениями, которые подталкивали духовное просвещение. Логически это так, но доказать твердо и ясно мы этого не можем.

Мы не знаем, была ли эта типография устроена в Казани, потому что, в общем, из более поздних времен до нас доносятся отголоски того, что в Казани действительно книгопечатание появилось очень рано, и оно послужило делу духовного просвещения, да и просто крещения этой земли.

Но вот что мы знаем твердо и ясно? До того, как начала работать знаменитая типография в Китай-городе, у Никольских ворот, которую именуют Московский Печатный двор, было выпущено, как минимум, восемь анонимных изданий — в Казани ли, в Москве ли, при каком-нибудь подмосковном монастыре — Бог весть. Мы не можем этого определить, но вот книги дошли до наших дней. Если бы у них были выходные данные, мы, конечно, прочитали бы, где, когда отпечатаны эти книги. Однако на них выходных данных нет.

Ну, во-первых, книги печатались несколько некачественные, и, возможно, на такую вещь, как выходные данные, просто не обращали внимания. А во-вторых, экземпляры, чаще всего, попадаются дефектные, и исчезают именно первые и последние страницы. Поэтому твердо известно, что книги в России в 50-х годах печатались, и даже есть летописи, которые называют дату с какого именно момента? — с 1553 года. Но в какой последовательности появились эти книги — Триоди, Октоихи, то есть богослужебные, прежде всего, книги, — мы не знаем. На экземплярах стоят записи от руки, которые показывают то, что эти книги точно появились до Ивана Федорова, это факт.

Но в истории русского книгопечатания есть памятник — «Сказание о воображении книг печатного дела», в котором говорится, что некие малоискусные люди малыми и неискусными начертаниями печатали книги до Ивана Федорова. И даже высказывается подозрение, что и сам Иван Федоров в этой первой, самой ранней, видимо, не особенно хорошо устроенной печатне работал.

Но потом произошло нечто иное. Четко совершенно записано в источниках XVI — XVII веков, что два российских первопечатника, знаменитых первопечатника — Иван Федоров, дьякон Кремлевской церкви Николая Гостунского, и его, как говорили тогда, клеврет Петр Тимофеевич Мстиславец, «прияли свое искусство от фряг». Фряги — это итальянцы.

В том, что русские печатники учились от итальянцев, нет ничего необычного и уж, тем более, позорного. Дело в том, что Северная Италия, в особенности же, Венеция были мощными бастионами раннего книгопечатания. Огромное количество новинок появилось именно там. И чудовищное количество типографий создавало ощущение того, что весь город Венеция грохочет печатными станками и на рынках все завалено печатной продукцией.

Ну и, кроме того, итальянцы традиционно служили московским государям — мы знаем это еще от времен Ивана III, дедушки Ивана Грозного. Итальянцы у нас лили пушки, делали порох, чеканили монету, выступали в качестве военных инженеров, были архитекторами, они, кстати, строили Кремль, и, в общем, ничего удивительного, повторяю, нет в том, что итальянские мастера научили мастеров русских, как собирать печатный станок, как работать со шрифтами, и так далее, и так далее, и так далее. Собственно, русские умельцы первое время были прилежными учениками, а потом, освоив все, что им было необходимо, уже и сами печатали книги, не обращаясь за помощью к итальянцам.

И то, что, действительно, итальянцы были учителями, доказывается также и тем, что многие термины в русском книгопечатании заимствованы из итальянского языка. Ну вот, например, печатник, собственно, тот мастеровой, который следит непосредственно за процессом печати, называется «тередорщик» — от итальянского «печатник» — «tiratore».

Что же касается самого названия процесса книгопечатания, то в России он именовался «штаньба» — вот такое необычное красивое слово, «штаньба». Но если, дорогие радиослушатели, Вы не поленитесь открыть итальянско-русские словарики и посмотрите, что значит итальянское слово «stampa», Вы обнаружите — оно означает «печать». Ну, и другие многие термины, действительно, пришли к нам из итальянского языка, это факт.

Собственно, старопечатня и по масштабам своей деятельности, и, если она была в Казани, то отдаленностью от Москвы, видимо, не удовлетворяла Ивана IV. И он по советованию с главой Русской церкви, митрополитом Макарием, который слыл одним из величайших книжников эпохи, решил устроить большую государственную типографию в Москве. Собственно, как она называлась, мы не знаем. Впоследствии она будет именоваться «Московский печатный двор». Любопытно то, что в Литовской Руси печатню называли «друкарня», а печатника «друкар». Это не из итальянского языка заимствование, а из немецкого. Поэтому, как видно, книгопечатание пришло в Литовскую Русь из одних источников, в Россию из других.

Для нас важно другое. Московский Печатный двор был на деньги Ивана IV устроен в 1563 году. А кадры для этой типографии, видимо, все-таки давала Русская Православная церковь, потому что грамотные священники, дьяконы оказывались наилучшими исполнителями работы. Дело было не только в том, чтобы освоить технически печатание — необходимо было также проводить так называемую «книжную справу», то есть исправлять все то, что там было неточно, все то, что там было, в общем-то, искаженного благодаря многовековым усилиям переписчиков, там и здесь неверно переписывавшим тексты или добавлявшим отсебятину. Поэтому, конечно же, на протяжении XVI — XVII веков книгопечатание в России было в той же степени государственным, в какой и церковным. Церковь всегда и неизменно присматривала за ним. Подавляющее большинство печатных изданий от времен Ивана Грозного и до времен молодого Петра имело на себе благословение главы Церкви — митрополита Московского, позднее — патриарха Московского.

Ну, что касается Ивана Федорова и Петра Мстиславцева, Вы знаете, с их именами традиция того времени сотворила столько необычного, что я, пожалуй, сейчас сделаю перерыв для того, чтобы впоследствии объяснить те сложности, которые связаны с их именами.

Ну, а перерыв у нас будет такой: мы послушаем замечательную музыку Василия Сергеевича Калитникова, фрагмент музыки к драме «Царь Борис», и хотя речь идет о более поздней эпохе, о временах Бориса Годунова, тем не менее, на мой взгляд, это прекрасно ложится и на времена Ивана Федорова.

(Звучит фрагмент музыки к драме «Царь Борис» В. Калитникова.)

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, несмотря на то, что мелодия, связанная с той эпохой, была мрачной и торжественной, все-таки, тем не менее, я считаю, необходимо напомнить, что это Светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час», с Вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы с Вами беседуем об Иване Федорове и раннем российском книгопечатании. Буквально на минуту мы прервем нашу беседу для того, чтобы вскоре вновь встретиться в эфире.

Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час», с Вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы разговариваем сегодня об Иване Федорове, его соратниках, его искусстве — искусстве книгопечатника, и настало время наконец-то разобраться, как на самом деле звали Ивана Федорова.

Это не так просто. Дело в том, что это сейчас его в разного рода популярных изданиях называют «Иван Федоров», и памятник, который стоит на Лубянке, в центре Москвы, это тоже памятник первопечатнику Ивану Федорову. А в те времена, в XVI веке, его звали Иван, Федоров сын. И позднее, уже будучи в Литве, он, по тамошней литовско-русской традиции, станет именовать себя «Иван Федорович». Федор — его отец был, а вот что касается фамилии, то тогда ее не существовало.

Что касается его происхождения, все достаточно понятно. Не раз, неоднократно в послесловиях своих книг и в документах первопечатник говорил о себе «Иван Федорович Москвитин». То есть, иными словами, он родился либо в Москве, либо вообще в одном из регионов России и этим отличался от уроженцев Литовской Руси.

Что же касается Петра Мстиславца, то он, Петр, Тимофеев сын, то есть, проще говоря, Петр Тимофеевич, а Мстиславец, опять же, не фамилия, а это слово просто-напросто говорит о том, что он прибыл из города Мстиславль, который в тот момент был за литовским рубежом. То есть он находился на территории Великого Княжества Литовского. Тем не менее, Петр Тимофеевич нашел себе службу в Москве и прекрасно себя там чувствовал. Все-таки вот все эти барьеры — культурные и даже политические — для тех времен не надо преувеличивать.

Собственно, то, что Иван Федоров был духовным лицом, дьяконом, а впоследствии оказался человеком, который не участвует в богослужениях, объясняется, очевидно, строгостью церковных правил того времени. Если дьякон или священник овдовели, то их к богослужению не допускали, стараясь найти им работу, ну, скажем так, связанную с культурой, просвещением, учительством и так далее. Вот, очевидно, Иван Федоров был вдовым дьяконом.

Итак, первый акт его работы в Москве на Московском Печатном дворе — это создание книги «Апостол», то есть, иными словами, части Священного Писания («Деяния Апостолов» и их «Послания»). Эта книга резко отличалась от того, что выходило в анонимной типографии ранее. Ну, во-первых, она несла выходные данные — там четко было сказано, что 1 марта 1564 года была закончена печать и книга вышла в свет. Там было четко сказано, что это происходило в Москве по благословению митрополита Афанасия (то есть печатать начали при митрополите Макарии, потом он ушел из жизни, его заменил митрополит Афанасий, бывший царский духовник) и при державе великого государя, царя, Великого князя Московского Иоанна Васильевича.

Второй момент, также резко отличающий это издание Ивана Федорова от прежних книг, — гораздо более высокое качество. Это означает и более высокое качество печати, большую ее организованность, большую ее красоту, эстетизм. Ну и, помимо этого, гораздо большее внимание к самому тексту. То есть огромное количество ошибок, Которые в прежних рукописных книгах просто вопиющим образом портили тексты, Иван Федоров исправил, и за это ему огромное спасибо.

Когда вышел «Апостол», работа в типографии не остановилась, и в следующем, 1565 году из печати вышла еще одна книга, поменьше — это «Часовник». Обе книги богослужебные, разумеется, и подавляющее большинство книг ранней печати создавались для богослужебных нужд.

Для нас важно то, что книги того времени, в особенности большого формата, были чрезвычайно дороги, особенно если они переплетались. Какое-то время эти книги вообще существовали, как тогда говорили, «в тетрадях». На них не было переплета, и довольно дорогостоящим мероприятием было сделать достойный переплет. Чаще всего этот достойный переплет называли «доски в коже с тиснением», и, в общем, это действительно две прочные, толстые доски, на которые натягивалась кожа, и эта кожа еще басмилась — то есть нагретыми металлическими инструментами на ней оттискивались разного рода изображения.

Ну вот, в частности, эмблема Московского Печатного двора — это круг, в котором борются лев и единорог, и надпись, идущая по кругу: «Избави мя от уст львовьих и копыт единорожьих, смирение мое».

Что касается того, в чем Иван Федоров был первым, повторяю: первая точно датированная книга, вышедшая в России, это «Апостол» Ивана Федорова. Именно поэтому к ней привязана дата — юбилей нашего книгопечатания, рождения его, хотя книги выходили и за несколько лет до того.

И второе — Иван Федоров был первым, кто книги в России стал печатать с великим искусством. То есть, ну это примерно так, как сейчас какая-нибудь столичная типография крупного издательства будет работать и типография, созданная в советское время каким-нибудь небольшим профсоюзным органом и издающая книги, которые едва-едва не разваливаются. Разница огромная. Вот это высококачественная печать, печать крупным шрифтом, с большими полями, с прекрасным оформлением — это то, за что надо в ножки кланяться Ивану Федорову, потому что это он ввел, и книги его по качеству не уступали лучшим образцам европейской печати.

Что касается пребывания Ивана Федорова в Москве, то оно завершилось где-то в 1566 или 1567 году, сложно сказать. Иван Федоров и Петр Тимофеевич Мстиславец перебрались в Литовскую Русь.

С чем это связано? В одном из послесловий к книгам, которые были изданы позднее, уже на территории самой Литовской Руси, Иван Федоров говорил, что если царь относился к нему наилучшим образом, жаловал его и радел о типографии, то разные более мелкие начальники — светские, духовные и некие учителя — взъярились на Ивана Федорова и портили ему работу, а англичанин Джильс Флетчер, уже по слухам и непонятно, до какой степени это достоверно, говорил, что даже подожгли типографию.

Но проблема-то вот какая: надо с большим вниманием относиться к тому, когда, где и с помощью чего изданы книги Ивана Федорова. Книга, в послесловии которой мы находим эти сведения, напечатана была за тысячи километров от Москвы, на территории Великого Княжества Литовского и Короны Польской. И если в 1566-1567 годах, в общем, можно было мирно перейти рубеж, поскольку в войне, в вечной войне между Россией и Великим Княжеством Литовским был перерыв, то позднее, в 70 — 80-х годах, боевые действия возобновились, и человек, который приехал из Москвы, уже вызывал вопросы: «Почему Вы переехали? С какой целью? Не являетесь ли Вы лазутчиком?». Вопросы достаточно серьезные и, надо сказать, небезосновательные. С моей-то точки зрения и с точки зрения целого ряда других специалистов, Иван Федоров или, если угодно, Иван Федорович Москвитин действительно выполнял в Литовской Руси православную миссию, с которой он был отправлен из Москвы — отправлен, видимо, самим государем Иваном IV и митрополитом Афанасием (а может быть, митрополитом Филиппом) в Литовскую Русь. Зачем?

Ну, я уже говорил о том, что в Литовской Руси достаточно плотно, можно сказать, густо печаталась протестантская литература на кириллице. Иван Федоров отправлен был, очевидно, для того, чтобы поддержать доброхотов России, православных людей, которые испытывали недостаток православной печатной литературы. И он эту задачу выполнял с помощью оборудования — тяжелого, очень, скажем так, сложно транспортируемого оборудования, которое он взял из Москвы. Мы и видим, собственно, множество инструментов, использование которых отразилось и в московских книгах эпохи творчества Ивана Федорова, и в литовских книгах.

Ну и, разумеется, ни о каком побеге, знаете ли, плавнями, на тачанке, под покровом ночи или, как в старом советском документальном фильме, с котомкой за плечами, и речи быть не может. Это целый обоз. Это обоз, который благополучно пропустили через границу, и впоследствии Иван Федоров прекрасно использовал то, что он получил в Москве.

Поскольку сейчас речь пойдет о литовском периоде жизни Ивана Федорова, а Литва и Польша тогда были связаны чрезвычайно прочно, наверное, будет правильным, если в эфире прозвучит полонез Модеста Петровича Мусоргского.

(Звучит «Полонез» М. Мусоргского.)

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». Мы находимся не в Варшаве, мы в Москве в данный момент. С Вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы обсуждаем судьбу первопечатника Ивана Федорова и его детища — российского книгопечатания.

Но прежде, чем рассказать о том, какие перипетии в судьбе Ивана Федорова приключились в Литовской Руси, я хотел бы очень важную оговорку сделать. В Москве с отъездом Ивана Федорова книгопечатание не прекратилось. Оставался его ученик — Андроник Невежа, и он руководил всеми полиграфическими процессами до начала XVII века. Под его руководство вышло несколько по-настоящему роскошных изданий. Таким образом, в общем, от того, что сам Иван Федорович Москвитин отсутствовал в этот момент в столице Российского государства, традиция книгопечатания не исчезла.

Что касается судьбы Ивана Федорова за литовским рубежом, то она была связана с двумя крупными православными магнатами, которые покровительствовали ему.

Вот это очень важный момент. Дело в том, что книгопечатание — дорогое мероприятие, сложное мероприятие, а получить от него финансовую отдачу непросто. И в тех случаях, когда Иван Федоров обретал возможность работать под высокой рукой какого-то достаточно крупного политического деятеля, дела у него шли на лад. Когда все получалось иначе, когда он был предоставлен самому себе, ему трудно приходилось.

Ну вот первым его православным покровителем был Ходкевич, и он открыл типографию для Ивана Федорова и Петра Мстиславца в своей резиденции в Заблудове. Первую книгу они печатали вдвоем, затем Петр Мстиславец отделился и сам стал самостоятельным первопечатником. Ну, а что касается Ивана Федорова, то он в Заблудове издал еще одну книгу. Первая — это «Учительное Евангелие», то есть замечательный образец бесед и комментариев на евангельские тексты, а вторая книга — это Псалтырь с «Часословцем».

И после этого ему потребовалось переселиться во Львов — крупный город, город, в то время располагавший достаточно высокой культурой. И там, казалось бы — казалось бы! — Ивана Федорова должны были ждать лавры человека, который очень много потрудился на ниве книгопечатания. Он действительно открывает там типографию... Но вот дальше мы обнаруживаем огромное количество документов, свидетельствующих о том, что на частной основе такому предприятию жить сложно. Это долги, это даже и долговые тюрьмы, преследовавшие семью Ивана Федорова. Это очень сложные отношения с поставщиками. Это, своего рода, падение уровня тех книг, которые издавались печатней Ивана Федорова.

То есть, допустим, новое издание «Апостола» — это очень хорошо, но дальше идут книги, которые достаточно небольшие по размеру — ну, буквари, азбуки. Они были востребованы для обучения детям, и, очевидно, они хорошо продавались, но, конечно, это несколько ниже того, чем до Львова занимался Иван Федоров. Город неласково с ним обошелся.

После этого Иван Федоров переехал в имение к другому крупному православному магнату — человеку, который, можно сказать, простер над ним руку. Это князь Острожский, один из величайших деятелей духовного просвещения в Литовской Руси, человек, который активно ратовал за то, чтобы сохранить православие, в условиях, когда на него без конца обрушиваются нападки со стороны католицизма и, в общем, идет серьезная борьба с протестантизмом. То есть человек, который увенчан лаврами защитника восточного христианства в Литовской Руси.

И резиденция князя Острожского Острог стала прибежищем для последней печатни Ивана Федорова. Смотрите, какой длительный путь: Москва — Заблудов — Львов — и Острог. Там Иван Федоров издал замечательную книгу, называется она «Острожская Библия». Это уникальное издание текста Священного Писания — исключительно качественное, красивое, эстетично выполненное и, кроме того, масштабное. Ну представьте себе, какой объем печати потребуется для того, чтобы все Священное Писание перевести на печатный станок!

В России первое Священное Писание, первая полная Библия выйдет в Москве лишь в 1663 году. Она была, конечно, роскошно оформлена, имела большой формат, выглядела замечательно, но посмотрите: Иван Федоров в Остроге свою «Острожскую Библию» напечатал в 1581 году. Насколько раньше? Вот это очень важный момент.

Значит, таким образом, мы видим, что русский дьякон имел достаточно знаний, имел достаточно искусства для того, чтобы получить достаточно высокое положение и в Восточной Европе. Мы видим то, что он не покладал рук, то, что он был духовным просветителем по натуре своей, и, более того, еще и изобретателем. Так, например, ему принадлежит изобретение некоей разборной мортиры. Ему принадлежит переписка с крупными политическими и культурными деятелями того времени.

Иными словами, Иван Федоров не был просто мастером — он был очень крупным деятелем культуры, по тем временам очень крупным просветителем и человеком, которого уважали православные князья Великого Княжества Литовского, давая ему кров и возможности продолжать книгопечатание.

В 1583 году жизнь Ивана Федорова прервется. Мы не знаем, когда он родился, и здесь гадание, в общем, не имеет никакого смысла. Большинство специалистов считает, что где-то около 1520 года. Тем не менее, никакими документами это не подтверждается, и, если говорить честно, то где-то между 1510-м и 1540-м годом — вот приблизительно так. Ну, а вот год его смерти известен очень хорошо — 1583 год.

Собственно, во Львове стоял мемориал Ивану Федорову и Петру Мстиславцу, который в буйные годы, скажем так, националистического разгула пришлось перенести, и сами книги, первопечатные книги, которые лежали в музее, находящемся прямо за этим мемориалом, были в какой-то момент просто выброшены на снег. То есть, к памяти Ивана Федорова отнеслись весьма скверно — ну, очевидно, потому, что он всегда подчеркивал, что он Москвитин, видимо, так.

Но сейчас для нас не это главное. Понимаете, какая вещь: Иван Федоров не был человек, который напечатал первые кириллические книги на Руси. Он не был человеком, который издал первые кириллические книги в России. Он, во-первых, напечатал первую строго датированную книгу «Апостол» 1564 года.

И второе, не менее важное — то, о чем я говорил уже многое множество раз, и сейчас вернусь к этому вновь: Иван Федоров заложил необыкновенно высокие стандарты книгопечатания в России. Иными словами, он трепетно относился и к тому, как печатается книга, какой шрифт, какое расстояние между строчками, какие гравюры, какие поля, и делал все на высшем уровне качества. И, кроме того, он столь же трепетно относился к тому, какой текст он печатает, и не желал печатать тексты неисправные.

К несчастью, ему не суждено было вернуться в Москву, вернуться в Россию, но тот толчок, который он дал российскому книгопечатанию, привел к тому, что впоследствии книги здесь издавались бесперебойно — и при Иване IV в 60 — 70-х годах, и какое-то время, кстати, типография была переведена из Москвы в Александровскую слободу, но позднее она вернется и при уже царе Федоре Ивановиче в конце 80-х годов возобновит свою работу в Москве.

Позднее ученику Федорова Андронику Невеже наследовал его сын — Невежин, затем появился замечательный просветитель, книжный человек с колоссальным образовательным уровнем Анисим Радзишевский, затем Фофанов, и все это были люди замечательные, все это были люди, которые были достойны зачинателя дела книгопечатания в России, своего, можно сказать, профессионального патрона Ивана Федорова. И когда в 30 — 40-х годах XVII века Московский Печатный двор вышел и по тиражам на уровень крупнейших издательских предприятий Европы, все то, что он издавал, издавалось качественно, издавалось дорого. Ну, надо признаться, что действительно Московский Печатный двор выбирал хорошую бумагу, крупные шрифты, и старался нигде не опустить ту планку, которая когда-то была поставлена Иваном Федоровым.

Но, так или иначе, можно быть благодарным ему, потому что эта традиция не была уничтожена — ее не роняли его ученики и его последователи. Поэтому, действительно, абсолютно адекватно то, что именно Иван Федоров ассоциируется у нас с началом книгопечатания в России. Он первопечатник, духовный просветитель, великий мастер своего дела.

Ну что ж, мне осталось только попрощаться с Вами, дорогие радиослушатели, и сказать Вам спасибо за внимание. До свидания!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем