Поделиться
Многие в юности с увлечением читали и обсуждали книгу «Джейн Эйр» писательницы Шарлотты Бронте. При этом одним казалось невероятным, что героиня согласилась стать вечной сиделкой для мужа, а другие говорили, что ради любви сделали бы то же самое. Однако Джейн Эйр — выдуманный персонаж, а есть ли в обычной жизни женщины, готовые годами сидеть у постели мужа, зная, что он никогда не встанет? История свидетельствует, что есть — именно такое самоотверженное чувство испытывала Юлия к своему мужу Борису Кустодиеву, известному русскому художнику рубежа 19-20 веков.
Они познакомились тёплым осенним днём 1900 года, в имении, где осиротевшую Юлию воспитывали две старушки — обрусевшие англичанки. Борис, студент Академии художеств и ученик Репина, проезжал мимо в поисках натуры для своей картины, но нашёл гораздо большее — любовь всей жизни. Они провели вместе совсем немного времени, и Кустодиев не решился признаться юной девушке. Вместо этого он, покраснев, попросил нарисовать её портрет, чтобы она навсегда осталась в его памяти. Юлия согласилась.
С тех пор она стала его музой, хотя не догадывалась об этом ещё целых два года. Столько длилась их робкая переписка, прежде чем произошло настоящее объяснение, и Кустодиев предложил Юлии стать его женой. 1903-й, год свадьбы, стал для неё самым счастливым в жизни.
Борис быстро снискал славу художника, и его семья не знала нужды, вечной спутницы людей искусства. Он нежно любил свою жену и часто рисовал её портреты. Кустодиевы никогда не скучали вдвоём, а если Борису приходилось уезжать из поместья, в котором жили супруги, то художник писал жене письма. Иногда Юлии казалось: их счастье не может длиться всегда. «Ведь такое счастье, что ты любишь меня, у нас есть на что жить, мы здоровы... я даже боюсь за него...», — писала она мужу. Увы, её опасения оказались не напрасными. Борис нередко жаловался, что у него болят спина и правая рука. Скоро боли стали такими сильными, что он едва мог рисовать, а по ночам постоянно просыпался. Врачи долго не могли поставить диагноз, но, в конце концов, выяснилось, что это туберкулёз позвоночника. Операция была слишком сложной для того времени, её мог сделать только известный немецкий хирург Оппенгéйм. Кустодиевы немедленно отправились в Германию, однако одной операции оказалось мало. Вернувшись в Россию, художник понял, что состояние его здоровья почти не изменилось. Закончить лечение Борису так и не удалось — грянула Первая мировая война, и путь в Германию оказался для него закрыт.
Повторную операцию делали в России. Когда Кустодиев уже лежал на операционном столе, Юлию вызвали врачи и сообщили, что им придётся перерезать один из нервов. Юлии пришлось принимать страшное решение: чем муж сможет владеть — своими руками или ногами. Она почти закричала, чтобы врачи оставили ему руки, ведь если художник не сможет рисовать, то он умрёт.
У Кустодиева осталась парализованной нижняя часть тела. Он не мог ни встать, ни пошевелиться без чужой помощи. Горя семье добавило то, что у них недавно во младенчестве умер ребёнок. Всю любовь и заботу, которую Юлия берегла для сына, она перенесла на мужа, который сам теперь был почти как младенец. Юлия помогала ему, подавала краски и терпеливо двигала холсты. Благодаря её поддержке Борис долго и мужественно боролся с болезнью, стараясь не поддаваться отчаянию. Именно в эти тяжёлые годы он пишет самые жизнерадостные картины, и часто с них на зрителя тёплым взглядом смотрит Юлия.
Борис оставался парализованным одиннадцать лет. Всё это время жена была рядом с ним, не отходила от его кровати и кресла, в котором он рисовал. Кустодиев умер в 1927 году от воспаления лёгких после прогулки, на которую его вывезли подышать свежим весенним воздухом. После смерти мужа Юлия продолжала жить ради него — разбирала его письма, хранила картины, собирала статьи и рецензии, приводила в порядок архив. И вспоминала, как он, молодой и застенчивый студент, в осеннем саду с нежностью смотрит на неё и рисует её портрет.
