«Белое казачество»

Гость программы — кандидат исторических наук Глеб Елисеев.

Разговор шел о феномене белого казачества в нашей стране.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы поговорим о судьбе казачества в эпоху Первой мировой войны, революции и Гражданской войны, и впоследствии миграции. Собственно, мы поговорим о феномене белого казачества, оно было чрезвычайно многочисленно и сыграло огромную роль в исторических судьбах нашей страны, но многими до сих пор не понято, не оценено до конца. Может быть, какие-то исторические мифы, связанные с белым казачеством, мы сегодня так или иначе осветим и разрушим, надеюсь на это. И сегодня у нас в гостях кандидат исторических наук, член редколлегии научного ежегодника «Историческое обозрение» Глеб Анатольевич Елисеев. Здравствуйте!

Г. Елисеев

— Здравствуйте!

Д. Володихин

— Он у нас часто бывает в гостях, специалист, которому время от времени наши радиослушатели пишут письма, задают вопросы, и мы всегда рады услышать его мнение о тех или иных событиях прошлого. Сегодня мы начнём издалека: собственно, казачество в конце XIX — начале XX века жило относительно благополучно, и к периоду страшной чёрной полосы Первой мировой войны оно пришло в состоянии, едва ли не цветущем.

Г. Елисеев

— Да, можно сказать и так, но прежде чем говорить о тех плюсах и минусах, из которых состояла казачья жизнь кануна Первой мировой войны, хотел бы отметить один любопытный факт: к началу XX века расхожий словарный оборот казачьей вольницы не имел никакого отношения к реальной казачьей жизни.

Д. Володихин

— Ну, оно было все служилое.

Г. Елисеев

— Да, оно было все служилое. Более того, это была чуть ли не самая дисциплинированная часть российского общества.

Д. Володихин

— И, как минимум, одна из самых боеспособных.

Г. Елисеев

— Естественно, что прекрасно проявилось в годы Первой мировой войны, об этом мы будем говорить. Что из себя представляет казачество в этот момент? Казачество не представляет из себя какую-то единую структуру, но оно представляет из себя одиннадцать казачьих войск, находящихся на территории России, из которых крупнейшим является, самым многочисленным и самым значительным по территории — Донское, самым малочисленным является Уссурийское, самым маленьким по территории является Семиреченское. Четыре казачьих войска находятся на территории Европейской части России, это Астраханское, Донское, Кубанское и Терское. Частично находятся на территории Европейской части России, частично на Азиатской — Астраханское и Уральское. Все остальные казачьи войска, начиная с Сибирского и заканчивая Уссурийским — это уже войска Азиатской части России.

Д. Володихин

— Вот уточним: Оренбургское — это частично там, частично здесь?

Г. Елисеев

— Ну да, Оренбургская граница по Уралу у нас проходит, Уральская, собственно говоря, по границе между Европой и Азией. Астраханское — ну, оно частично захватывало, но в общем, можно говорить, что скорее это европейские были казачьи войска. Казачьи войска в этот момент живут по очень строго регламентированным правилам внутренней жизни. Было специальное постановление 1891 года «О правиле управления казачьими станицами», и вот та вся знакомая нам, в том числе, по художественной литературе система управления казачьей жизнью, со станицами, хуторами, с войсковыми управлениями, с наказными атаманами, со станичными атаманами, со станичными судами — всё это было сделано именно по этой чётко сформулированной инструкции внутренней казачьей жизни.

Д. Володихин

— Вот ещё раз назовите год.

Г. Елисеев

— 1891-й. Вот с этого момента то классическое казачество конца XIX — начала XX века b возникает. Именно по этому постановлению чётко регулировались те льготы и те требования, которым должны были следовать все казачьи войска без исключения. Да, казаки ни в коем случае не были крестьянами, это действительно было совершенно отдельное, в этот момент уже законодательно чётко определённое отдельное сословие в Российской империи. В частности, например, у казаков были значительные льготы с точки зрения налогов: с них не брали подушную подать, с них не брали поземельный налог. Территории казачьи пользовались особой системой управления. С точки зрения регламентации внутренней жизни казачьих станиц существовала, опять-таки, гораздо большая степень самоуправления, чем характерная для многих других сословных групп Российской империи, в первую очередь, конечно, крестьянства. Казак был гораздо более самостоятелен на территории своего казачьего войска, казак был гораздо более состоятелен на территории своего казачьего войска.

Д. Володихин

— То есть уточним: он был в среднем богаче крестьянина.

Г. Елисеев

— Существенно богаче крестьянина. Казачий пай, то есть та земля, которая находилась в собственности казака, именно как казака, как члена войска, у рядового казака было 30 десятин, у казачьих офицеров до 200-300, десятина — это гектар. При этом, опять же, была дифференциация в зависимости от казачьих войск, и если на более плодородных и более освоенных Кубанских и Терских землях там могло быть меньше чуть-чуть 30 десятин, то, например, в Забайкальском казачьем войске в некоторых отдельных округах доходило до 160 десятин на рядового казака, представляете? Фраза из «Тихого Дона», что «мы все царёвы помещики», она имеет под собой определённое положение. Плюс к тому, на территории казачьих войск только казаки имели право заниматься охотным промыслом, рыбным промыслом, торговлей, пчеловодством, то есть разнообразными промысловыми действиями, которые тоже не облагались налогами на территории казачьего войска. Но у любой монеты есть аверс и реверс — понятно, что за это казакам приходилось платить, и приходилось платить именно постоянной привязкой к службе. Казак к началу XX века служил в среднем двадцать лет. Ну понятно, он служил не под ружьём двадцать лет, собственно, казачья служба в действующей армии была четыре года.

Д. Володихин

— Но он числился...

Г. Елисеев

— Он постоянно числился в запасе, он был постоянно приписан к войсковому округу, он постоянно участвовал в военных сборах, причём военные сборы второй череды, то есть после возвращения казака, уже закончившего четырехлетнюю действительную службу, они продолжались пять недель каждый год.

Д. Володихин

— Они не формальными были, а настоящими.

Г. Елисеев

— Да, они были настоящими. Плюс к тому, казак, опять же, в связи с имеющимися льготами, в связи с имеющейся государственной поддержкой, например, каждому казаку выдавалось около 100 рублей на покупку коня, но это целиком и полностью не покрывало стоимость хорошего коня. Выдавались так называемые «ремонтные деньги» — около 20 рублей, но это тоже не покрывало полностью содержание всей амуниции, которую казак должен обеспечить. Казак на службу, как в старые средневековые русские времена, должен был являться конно и оружно. Он обязан был купить коня, это в среднем на начало XX века 250 рублей, прикиньте соответствие: тогдашний рубль — это где-то полторы тысячи наших. Причём постоянно цена росла, а плюс к тому, казак должен полностью обеспечивать себя тем, что называлось войсковой арматурой, всем две шинели, две папахи, сапоги и прочее, в том числе, даже оружие, всё это требовало денег, всё это требовало усилий, в том числе, и хозяйственных со стороны казака, и казаки это выполняли. Плюс к тому, казак был привязан к месту своего жительства, казак не мог покинуть без разрешения войскового и станичного начальства территорию своего войска. Да, у нас достаточно обширная область войска Донского, да, у нас существуют другие территории, но казак мог выехать максимум на три месяца с разрешения станичного атамана и максимум на год с разрешения атамана окружного.

Д. Володихин

— В общем, есть свои плюсы и минусы, где-то казаки хотели бы больше служить и меньше возиться с землёй, а где-то они хотели бы не служить вообще и отдаться полностью хозяйствованию, но тогда за что им столько земли давать? Ну хорошо, вот начинается в 1914 году Первая мировая война, казаки фактически, я так понимаю, изо всех войск отправились на фронт, не только из Европейских, но и из тех, которые были расположены в Азиатской части Российской империи.

Г. Елисеев

— Даже преимущественно, как это ни странно прозвучит, значительная часть казаков, которая участвовала в ударных отрядах и была потом награждена — это представители казачьих войск Дальнего Востока, то есть было очень много награждённых забайкальских, уссурийских, амурских казаков, очень много уральских казаков, но просто в силу опять-таки количества донских казаков, это самое большое войско, учитывая, что у нас в тот момент население казачьих войск где-то 4,5 миллиона, то область войска Донского даёт 1,5 миллиона. В итоге-то, конечно, большинство героев войны, начиная с легендарного Козьмы Крючкова, это всё-таки дончаки.

Д. Володихин

— Ну и как они себя показали в боях?

Г. Елисеев

— Казаки показали себя в боях блестяще. Уже только в 1914 году у нас на фронте 180 тысяч казаков, они участвуют во всех крупных сражениях начала наступления русской армии на обоих фронтах, и на северо-западном, и на юго-западном, и многочисленные успехи в Галиции во многом обеспечиваются дерзкими казачьими рейдами, которые проводит командование русской армии. Когда военная фортуна меняется в 1915 году, казаки показывают удивительную стойкость в обороне, манёвренность и готовность защищать отступающих товарищей.

Д. Володихин

— Ну, они с детства упражнялись в военном деле, знали, как стрелять, знали, как скакать на коне, знали, что такое бой, и понимали воинскую дисциплину. Естественно, они лучше обычных солдат, это понятно. Но хорошо, всё-таки подходит период революционных испытаний, и казаки там сыграют немаловажную роль, а пока мы с вами, дорогие радиослушатели, послушаем музыку русского композитора, который по своему миросозерцанию отразил ту трагическую печаль эпохи, которая, если смотреть на неё из XXI века, отмечает последнее царствование наших государей и страшный излом исторической судьбы, связанный с 1917 годом, Гражданской войной и миграцией. Сергей Васильевич Рахманинов — «Элегия».

В эфире звучит музыкальное произведение

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы продолжаем передачу о белом казачестве. Наш сегодняшний гость — замечательный историк, кандидат исторических наук, член редколлегии научного ежегодника «Историческое обозрение» Глеб Анатольевич Елисеев. Итак, к началу 1917 года казачество подходит в славе лучших воинов Российской империи, и вместе с тем оно играет функцию охраны государя, то есть войск не только лучших, но еще и надежнейших с точки зрения отношения их ко всякому бунтовскому элементу.

Г. Елисеев

— Да, дело в том, что, опять же, по всем тем правилам, регулирующим внутреннюю жизнь казачьих войск, казаки были обязаны обеспечивать, в том числе, и правопорядок на территории казачьих областей, следовательно, навыки у них были. Но другое дело, что эти навыки, они в свое время прошли не очень удачное испытание в период революции 1905-1907 года, когда казакам приходилось принимать на себя несвойственные им функции, функции полицейских войск, функции, связанные с разгоном демонстраций, с разгоном выступлений, в том числе, выступлений вполне мирных, отсюда возник и пошел гулять вот этот зловредный миф о казачьей нагайке, зловредный миф о царских опричниках, к которым казачество реально-то имело очень слабое отношение. Во-первых, казаки и в ходе событий 1905 года не слишком усердствовали в проведении насилия по отношению к мирным, особенно выступающим. Во-вторых, они постоянно, в том числе, их представители в Государственных думах во всех трёх, говорили о том, что это не дело казаков, что это несвойственные им функции. Дело казаков — военное или, в крайнем случае, охранное, пограничное, учитывая, что большая часть Дальневосточных казачьих войск выполняла функции пограничников, но для того, чтобы разгонять людей, на то есть жандармы, на то есть полиция, казаки этим заниматься не должны. Но если приказ был, они этим занимались, но никогда не усердствовали, никогда не превращались в тех карикатурных садистов, которыми их любила изображать либеральная прогрессивная литература.

Д. Володихин

— Если взглянуть на дело здраво, то действительно, казаки не стремились быть карателями, это не было у них в натуре, и это действительно было им несвойственно функционально, однако очень часто говорят, что они были против народа, а казаки и есть сам народ, который защищал себя в значительной степени от радикального, мятежного элемента, элемента разрушительного, антигосударственного, поэтому, когда им всё-таки приходилось эту работу выполнять, не надо думать, что эта работа была грязной в смысле очищения страны от элемента, который можно назвать подрывным, это была работа благородная.

Г. Елисеев

— Да, совершенно верно, но ещё раз говорю: казаки прекрасно знали степень необходимости применения силы, это очень хорошо заметно по дням февраля 1917 года, там где на казачество нападали, там где они сталкивались с реальными революционными бандитами и убийцами, там они действовали жёстко, чётко и безжалостно.

Д. Володихин

— Да, чётко скажем, что в рабочих дружинах, конечно, было оружие, оно применялось постоянно, и февральский вооружённый переворот — это вовсе не десяток погибших, это море пролитой крови, и настоящая история говорит о том, что потери среди людей, которые встали на баррикады с двух сторон, и мирного населения были просто колоссальны.

Г. Елисеев

— Да, но когда казаки сталкивались просто с мирными выступающими, то они спокойно проезжали мимо или останавливались, если необходимо было стоять в оцеплении, и даже раскланивались совершенно спокойно в ответ с этими выступающими, ни в коем случае не проявляя никакой агрессии. Ну а после отречения государя Николая Александровича от престола казачество, хотя, конечно, во многом, особенно представители старших казачьих возрастов и особенно, опять же, на местах, на территории казачьих войск, были этим крайне шокированы, почти испуганы крахом привычного им мировидения, в дальнейшем они ни в коем случае не стали резко выступать против существующей власти. Было обещано, что правительство временное, было сказано, что будут проведены учредительные собрания, было сказано, что будут проведены реформы, и казаки сказали «очень хорошо, мы тоже проведём реформы, которые давно требуются для улучшения жизни на территории казачьих войск». Возникла снова традиция избрания атаманов, возникают выборные атаманы, возникла традиция воссоздания нового высшего органа управления всей казачьей жизнью, демократического на территории, опять-таки, казачьих войск, войсковых кругов. Возник и Союз казачьих войск всей России, атаман Дутов стал его главой.

Д. Володихин

— Ну что ж, это всё после февраля, но буквально через несколько месяцев на страну обрушится октябрь. Каким было отношение казачества к октябрю?

Г. Елисеев

— Среди широких масс, как и среди большинства широких масс Российской империи, понимания того, что произошло в октябре 1917 года, конечно, не было. До этого было социалистическое правительство, здесь пришли какие-то другие социалисты, в их сортах большая часть народа не разбиралась, большевики объявили какие-то очень, опять же, выглядевшие привлекательно законодательные акты, декреты о войне, о мире, о земле, плюс к тому никто не отказывается от созыва Учредительного собрания. Мы постоянно забываем о том, что большевики говорили: «да-да-да, обязательно соберём, пройдут выборы, вполне свободные выборы в Учредительное собрание», поэтому и значительная часть простых казаков с интересом и ожиданием того, как это будет развиваться дальше, посмотрела на события 1917 года. Но вот казачье офицерство, особенно, опять же, среди казачьих войск Азии, отреагировало очень жёстко и болезненно, они прекрасно, уже, видимо, изначально понимали, что куда идёт. И, например, руководство казачьих войск Уральских, Оренбургское казачество во главе с Дутовым, представители казачьих войск на Дальнем Востоке выступили с резким осуждением Октябрьского переворота. Но никаких жёстких действий не было, потому что в этот момент ничего ещё пока не меняется.

Д. Володихин

— То есть нам это не нравится, но мы против этого не восстаём.

Г. Елисеев

— Да, знаковым событием было принятие декрета «О ликвидации сословий на территории Российской империи», после чего казаки фактически уравнивались в своих правах с крестьянами, «нас с мужиками уравняли», и вот это вот был первый звонок, который вызвал достаточно большую напряжённость с точки зрения перспектив взаимоотношений между советской властью и казачеством.

Д. Володихин

— Ну хорошо, допустим, а чего хотело казачество до октября — они хотели реформ. Что казачество хотело приобрести для себя в ходе этих реформ?

Г. Елисеев

— Ни в коем случае не нужно поддерживать миф о том, что казачество хотело самостийничества, тем более создания отдельного казацкого государства. Подобного рода, конечно, эксперименты, крайние эксперименты будут возникать в раскалённых условиях Гражданской войны, но, естественно, в феврале 1917 года им даже это в голову не приходило. Когда на совещании казачьих войск войсковой атаман войска Донского Кале́дин выступает со своей известной декларацией казачьих войск, он наоборот говорит о необходимости объединяться вокруг единства Российского государства, что казаки первые выступают за единую и неделимую Россию. Но на территории своих регионов они хотели действительно большей самостоятельности, которая вполне укладывалась, в том числе, и в существовавшие рамке организации отдельных регионов и областей Российской империи, существовавшей до этого. Не забывайте, что в составе Российской империи было Великое княжество Финляндское, которое жило по своим, совершенно отдельным законам.

Д. Володихин

— У нас был Бухарский эмират ещё в составе и много всего интересного.

Г. Елисеев

— Хиви́нское ханство, Урянхайский край, так что казаки, которые потребовали минимальных просто либеральных реформ в отношении большей самостоятельности в плане проведения финансовой, экономической, организационной политики, ну ещё и большей финансовой поддержки с точки зрения подготовки казака к службе, и, может быть, сокращение службы и выхода на льготу, но что уже и так планировалось, уже планировалось сокращение службы до восемнадцати лет, то есть всё шло в правильном направлении, казаков очень многое устраивало, они хотели очень немного, но после октября у них начали отнимать всё.

Д. Володихин

— То есть иными словами, казаки хотели бы немного подкорректировать свою жизнь, подкорректировать незначительно, скорее устроить её чуть-чуть более комфортно. И они подумали: ну почему бы, так сказать, не отыграть эту ситуацию в то время, когда власть колеблется? А потом они увидели, что власть не колеблется, а власть постепенно набирает обороты враждебного к ним отношения, сначала аккуратно, осторожно, а чем дальше, тем больше.

Г. Елисеев

— Да, именно так и происходило, ведь изначально даже на территории большинства войск казачьих была осуществлена советская власть, станичный атаман стал называться председателем, станичное правление стало называться станичным советом, и жизнь, казалось бы, не должна ни в коем случае сколько-нибудь глобально меняться. Но потом стали появляться посланники революционной Москвы с вполне вооружёнными бандами, которые начали наводить новые порядки. Порядки стали наводить при помощи реквизиции, при помощи поддержки представителей не казачьего населения казачьих областей, при помощи реквизиций, а в конце концов дело дошло до массовых расстрелов.

Д. Володихин

— И когда эти массовые расстрелы впервые были осуществлены в казачьих областях, вот где? Какие-то примеры должны быть.

Г. Елисеев

— У нас уже как минимум в декабре 1917 года возникают отдельные эксцессы, связанные с выступлениями казаков и их убийствами со стороны представителей в тот момент красной гвардии, естественно, пока ещё, которая в значительной степени, опять-таки, состоит из пленных со стороны германских или австрийских войск, со стороны нанятых так называемых интернационалистов, китайские отряды, латышские отряды, то есть представителей тех наций, которые вольный Дон или светлую Кубань никогда не видели в принципе.

Д. Володихин

— Ну, разве что на фронте.

Г. Елисеев

— Здесь люди появляются, и начинают творить непонятно что, считать себя хозяевами и вести себя хозяевами на территории казачьей. Особенно большое возмущение вызвало убийство священников. Убийство священников, закрытие церквей, одного из священников убили там совершенно жестоко, и это вызвало достаточно большое возмущение по всему Дону.

Д. Володихин

— Давайте обозначим одну важную вещь: казаки были готовы мириться с новой властью, но она сама начала их тиранить, и произошло это задолго до так называемой директивы расказачивания, то есть первые раны казачьим войскам новая власть нанесла до того, как казачество и она разошлись целиком и полностью и встали на позиции полной непримиримости. То есть казаков начали постепенно, медленно доводить, но это не значит, что с ними были ласковы, их обижали в первые же месяцы после Октябрьского переворота, просто впоследствии эти обиды переросли всяческий здравый смысл и всяческое вероятие.

Г. Елисеев

— Да, совершенно верно. Плюс к тому, опять же, ещё даже в конце 1917 года большевистское руководство стало использовать такой механизм, как натравливание одних народов бывшей Российской империи на другие. В декабре 1917 года горские банды уничтожают станицу Фельдмаршальскую на территории Терского казачьего войска. Бандитизм становится совершенно неуправляемым и в рамках этого бандитизма казакам, по сути дела, запрещено защищаться. Более того, идут бесконечные разговоры о том, что целый ряд станиц будет ликвидирован, население отсюда будет выселено, и вот одну из этих станиц самодеятельным образом местные бандиты и ликвидировали.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, мы ненадолго прерываем нашу с вами беседу, чтобы вскоре вновь встретиться в эфире.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный историк, член редколлегии научного ежегодника «Историческое обозрение» Глеб Анатольевич Елисеев. Мы обсуждаем историю феномена белого казачества. Ну что ж, мы подошли к тому периоду, когда белое казачество появилось.

Г. Елисеев

— Да, это весна 1918 года. Рассматривая события Гражданской войны, мы часто забываем о том, что они разворачивались на фоне другого, гораздо более глобального события — на фоне Первой мировой войны. И участие, например, Германии в тех процессах, которые шли на территории Восточной Европы оказывало очень большое воздействие и на события, в том числе, на территории казачьих земель. После подписания Брестского мира германские войска вводятся на территорию Украины, германские войска входят во взаимодействие с представителями казачества в области войска Донского, где в этот момент возникает войсковой круг, вообще общество спасения Дона, во главе которого встаёт атаман Пётр Краснов. И благодаря тому, что образуется естественным образом большая тыловая зона, в которой нет большевистской власти, где фактически стоят оккупационные германские войска, которые на Дон не заходят, не позволяют заходить, естественно, на территорию оккупированной Украины, а донские части в этот момент, восставшие против большевистского командования, получают возможность, во-первых, поддержать добровольческую армию, во-вторых, активно выступить против большевистских войск.

Д. Володихин

— А почему они, собственно, активно выступили? До этого ведь они не готовы были к открытому выступлению.

Г. Елисеев

— Потому что в тот момент уже идёт совершенно открытый, неприкрытый террор. Террор, в том числе, по отношению к тем казакам, которые не готовы были мириться с происходящими процессами на территории, в первую очередь, Дона и Кубани, и которых уничтожали. Тот же есаул Чернецов, который был руководителем довольно небольшого повстанческого отряда, когда был взят в плен, он был откровенно зарублен казачьим комиссаром Подтёлковым. Казаков расстреливали, казачьи станицы было решено уже ликвидировать, и всё это, ещё раз: происходило за год до печально известной директивы о расказачивании. Процесс уже шёл, и, естественно, казаки с этим не могли мириться. Когда возникла хоть какая-то возможность получить поддержку военную, финансово-организационную, казачество тут же вспыхнуло и восстало, как на западе страны, так и на востоке.

Д. Володихин

— Ну что ж, давайте поговорим об этой самой директиве, она относится уже к 1919 году, поговорим о реакции казачества и поговорим, какой процент казачества пополнил собой силы белого сопротивления.

Г. Елисеев

— Большинство казаков сражалось на стороне белых, несмотря на то что — да, были представительные группы казачьего, которые составляли, в конце концов, целые конные армии, но это было на последнем этапе Гражданской войны, в основном, во время операций против Польши или уцелевших российских войск русской армии Врангеля в Крыму, куда насильно мобилизовывали казаков, которые до этого сражались в белых частях.

Д. Володихин

— Ну это относится и к Дону, и к Кубани, и к Уралу, и к Сибири, и к Дальнему Востоку, везде одинаково?

Г. Елисеев

— Нет, на территории восточной России, там большинство казачества как раз было исключительно в белых частях, минимальное количество, то есть никакого феномена вроде 1-й конной армии Будённого или 2-й конной армии Миронова мы на территории Сибири и Семиреченского казачества, то есть Средней Азии, не наблюдаем.

Д. Володихин

— Но эти конные армии тоже казачьи лишь отчасти, туда брали очень большое количество иногородних, то есть лиц, проживавших в областях казачьих войск, но формально казаками не являвшихся.

Г. Елисеев

— Да, совершенно верно. А, например, так называемый корпус Червонного казачества, он на девять десятых состоял всё из тех же интернационалистов.

Д. Володихин

— Ну что ж, давайте посмотрим, до какой степени право было — я подчеркну этот момент — право было казачество, открыто реагируя на, мягко говоря, крайне необдуманные действия новой власти в эпоху появления директивы о расказачивании.

Г. Елисеев

— Казачество, на самом деле, несмотря на все те эксцессы, которые проходили, несмотря на достаточно острые моменты взаимного озлобления в период начального этапа Гражданской войны в 1918 году, не могло до конца поверить, что возможно то, что началось в начале 1919 года на территории казачьих областей.

Д. Володихин

— То есть в духе: ну не может же власть быть такой, это немыслимо!

Г. Елисеев

— Совершенно верно. Более того, казаки ведь были готовы в очередной раз пойти на определённый мир с этой властью. Расказачивание началось после того, как 25 декабря 1918 года казаки целого ряда казачьих полков на северной части Донского фронта просто бросили свои позиции и ушли домой отмечать Рождество, говоря о том, что: «ну пусть красные заходят, вроде бы давайте попробуем с ними ужиться, они обещают, что всё будет хорошо». Действительно, агитаторы активно действовали, говорили, что «нет, вы казаки, точно такие же, как и мы, вы же не дворяне какие-то, не чёртовы кадеты, а вот вы тоже, как и мы, равные». Опять же, со всей Россией разве можно справиться? Одна Кубань, один Дон или один Терек, или один Яик, или одно Забайкалье. И казаки на эту агитацию купились, а после этого начался чудовищный террор, представление о котором достаточно чётко даёт первый пункт вот этой директивы о расказачивании: уничтожение всех зажиточных казаков, уничтожение всех, кто хотя бы частично выступал против советской власти, уничтожение всех, кто сражался на стороне белых, а при Краснове, например, была проведена мобилизация, полная мобилизация всей области войска Донского, формально призвали всех, призвали в Донскую армию, в Белую армию, то есть уничтожить нужно было всё население Донской области, и так фактически начинали действовать. Входили красные отряды в станицы, говорили: «Так, у нас требование на реквизицию, такое-то количество продуктов, такое-то количество денег, сроку три дня, если нет — расстреливаем всех». Входили красные части и точно так же начинали действовать: «всем сдать оружие, всё имеющееся оружие, вплоть до кинжалов, именных и наградных, сроку три дня, по неисполнению — расстрел», не исполнялось — шли массовые расстрелы. Казаков начали активно высылать, всех, целыми семьями с территории области войска Донского, с территории Кубани и Терека, которые сумели захватить. При этом, опять же, высылки сопровождались массовыми расстрелами. Если бежал один человек — расстреливали семью, которая находилась в заложниках. Если бежала семья в момент высылки — расстреливали целую группу семей, приписанную к местному станичному сельсовету. Такой ничем не ограниченный террор поддерживался и утверждался на самом высоком уровне, Лев Давыдович Троцкий, который в этот момент возглавляет Реввоенсовет Советской республики, говорит, что «мы должны уничтожить казачество, как был уничтожен Карфаген, мы должны сбросить его остатки в Чёрное море, как сбросили свиней в Тивериадское озеро». Иона Якир, который в этот момент является членом Реввоенсовета Южного фронта, говорит о том, что «в казачьих областях нужно уничтожить как минимум пятьдесят процентов казачьего населения».

Д. Володихин

— О, это очень милосердно, всё-таки не сто, а пятьдесят. Да, женщины останутся, ну конечно.

Г. Елисеев

— Да, да, хотя с женщинами тоже поступали достаточно немилосердно, расстрелы шли, расстреливали женщин во многих станицах.

Д. Володихин

— А, ну тогда стариков и детей.

Г. Елисеев

— Стариков и детей тоже расстреливали, были случаи расстрелов почти столетних казачьих генералов на территории области войска Донского.

Д. Володихин

— Как же мы наберём-то эти пятьдесят процентов? Ошибаетесь вы, товарищ Якир, вот и пятидесяти-то не набирается. Всё-таки сто для круглости. Ну, что ж, давайте, дорогие радиослушатели, зададимся одним вопросом: вот в свете такой директивы не ликвидация казачества как сословия, а просто его физическая ликвидация, ведь фактически тогда получается, что служба казаков в белых армиях, появление белого казачества — это просто инстинкт самосохранения, который сказал: ну, либо мы выживем, сражаясь с этой властью, либо она нас прикончит.

Г. Елисеев

— Совершенно верно, и власть делала всё. Конечно, наиболее пострадавшим оказалось Донское казачество, по существующим подсчётам погиб 1 миллион 450 тысяч человек в этом расказачивании, всего в отношении бывшего казачества Российской империи жертвы превышают 2 миллиона, то это почти половина казачьего населения России до Первой мировой войны.

Д. Володихин

— Чудовищно. Дорогие радиослушатели, я думаю, будет правильным, если всё-таки сейчас, после таких страшных, после таких тяжёлых слов, наша беседа с Глебом Анатольевичем будет смягчена музыкой Сергея Васильевича Рахманинова, 12-я его Прелюдия к фортепиано.

В эфире звучит музыкальное произведение

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», у нас в гостях Глеб Анатольевич Елисеев, замечательный историк, кандидат исторических наук, в студии я, Дмитрий Володихин, и мы беседуем о судьбе белого казачества. Ну и сейчас стоит поговорить о том, как оно вело боевые действия, и насколько я понимаю, это был чуть ли не главный боевой элемент белых армий, в некоторых местах абсолютно преобладающей, в некоторых местах тот, который можно было сравнить с белыми добровольцами, и оно вело войну против новой власти до самого конца, и должны были те, кто уцелел, вынужденно эмигрировать, никто бы не оставил ее в живых, как я полагаю.

Г. Елисеев

— Совершенно верно. Уже даже в начале 1919 года, весной, несмотря на то что формально большевики тут же попытались юлить и играть в политес, была после смерти Свердлова быстро отменена вот эта директива о расказачивании, есть письмо Ленина, в котором он упорно говорит о том, что «ну нельзя ли проявить больше хитрости, если они настолько привязаны к вот этим своим архаичным чертам», ведь запрещалось ношение казачьей формы, запрещалось ношение казачьих фуражек, использование названия станицы запрещалось и самого термина «казак», «ну если они так привязаны, давайте разрешим им, то есть давайте будем разрешать, а вешать будем потом». Большинство казаков в это уже не верило, и на Дону, на Кубани большая часть казаков, в том числе, и мирное население станиц ушло в так называемый отступ, они отступали, уходили, значительная часть населения ушла в районы предкавказья, части удалось эвакуироваться через Новороссийск и Туапсе в Крым, но здесь в первую очередь части боевых действующих казаков. С похожей трагедией столкнулись и уральцы.

Д. Володихин

— Это казаки Донские, Кубанские, а уральцы, оренбуржцы и терцы не могли идти туда по естественным географическим условиям.

Г. Елисеев

— Да часть терцев сумела эвакуироваться по Каспию в Персию, значительная часть уральцев смогла дойти до форта Александровского, там они сели на имеющиеся пароходы, российские, персидские, английские, добрались до Красноводск, но в Красноводск к этому моменту уже подходят казачьи части, они сумели перебраться в Персию и там, как ни странно, у многих жизнь сложилась достаточно любопытно. Дело в том, что в этот момент в Персии происходит государственный переворот, к власти приходит новая династия, во главе который стоит Реза́ Пехлеви́, который служил в Российской армии, и он прекрасно оценивал казаков, они составили значительную часть в личной гвардии нового персидского шаха. Оренбургские казаки отступали вместе с Сибирскими казаками в район Семиреченска, там они воссоединились с семиреченскими частями, но в Средней Азии идет своя локальная гражданская война, плюс к тому освобождается большое количество войск, Фрунзе возглавляет туркестанский фронт, который почти полностью концентрируется на действиях против казачьих войск, во главе которых стоят Дутов и Анненков. Но Фрунзе проявляет здесь гораздо большую политическую гибкость и хитрость, он вообще был один из наиболее опытных и хитрых как военных, так и политических деятелей Гражданской войны, он объявляет и реально проводит всеобщую амнистию в отношении казаков. Никаких убийств не совершается, казакам позволяется сохранять оружие, позволяется спокойно вести все тот же старый способ жизни и это приводит к тому, что значительная часть казачества возвращается на казачьи территории и большая часть жертв происходит, наоборот, от столкновений, опять же, с местными националами, с представителями националистических отрядов так называемых Ала́ш-орды, это казахские националистические отряды, но часть непримиримых, в первую очередь, Анненков, Дутов и сопровождавшие их войска, а также казачий атаман Белов — уходят на территорию Китая. На территорию Китая вынужденно ушли еще в 1920 году части представителей Сибирского и Забайкальских войск, а окончательно в 1921 и 1922 году, после уже падения белого Приморья, и представители Амурского, Уссурийского казачьих войск тоже уходят в эмиграцию на территорию Китая, в первую очередь, в Маньчжурию.

Д. Володихин

— Ну хорошо, а сколько примерно по Азии в Персию, в Китай ушло казаков? То есть давайте говорить, что это не только трагедия, люди бросили свои дома, люди бросили свой налаженный быт, некоторые бросили семьи, потеряли карьеру, потеряли состояние свое, потеряли всю свою прошлую жизнь, но это ведь еще и большой праздник — они остались в живых, очень важный момент, который никто не проговаривает в учебниках, в популярной литературе: казаки, которые ушли с территории своей родной страны, остались в живых.

Г. Елисеев

— Да, совершенно верно. Точное количество здесь сказать трудно, по некоторым прикидкам до двухсот тысяч человек у нас уходит на территорию Маньчжурии. Почему на территории Маньчжурии: там есть естественный русский очаг, на территории Маньчжурии находится китайская восточная железной дорога, которая принадлежит Российской империи, которая управляется русскими людьми, центр ее управления — город Харбин, по сути дела, является русским городом и там имелась возможность осесть. Да, казаки, кстати, что любопытно, в эмиграции, даже в Европе сохраняли вот это условное деление на войсковые круги, на полки, на военное управление и даже на станицы, но это были не более чем объединение групп взаимоподдержки. А вот на территории Маньчжурии, особенно в зоне отчуждения китайской восточной железной дороги, там реально воссоздавались казачьи станицы, там реально пытались наладить казачий быт, но уже, естественно, в рамках не организованного войска, а такого своеобразного конгломерата из Забайкальского, Сибирского, Уссурийского, Амурского войск.

Д. Володихин

— Ну хорошо, а в Европе, вот кубанцы, донцы, некоторое количество, насколько я понимаю, небольшое терских казаков, астраханцы, они оказались в Крыму, и они могли там держаться, воевать против новой власти до конца 1920 года, а дальше?

Г. Елисеев

— В ноябре 1920 года совершается Великий исход: 140 тысяч человек эмигрирует с территории Крыма, значительное количество из них, примерно одна треть — это казаки. В начале они находятся на территории Турции в казачьих лагерях, потом всех размещают на острове Ле́мнос. Там большая часть казаков, Донской и Кубанский корпус, находились именно на Лемносе, в ужасающих условиях, об этом, насколько я помню, была передача, в том числе, и на Радио ВЕРА, а оттуда уже, с этого острова Лемнос, кто-то перебирается, активно их вербуют в тот же иностранный легион, представитель французских частей, кто-то перебирается в Испанию, кто-то в Италию, кто-то во Францию, большая часть перебирается на территорию Югославии и Болгарии вполне организованно, где они сначала существуют в составе русской армии, потом, под давлением международных сил, они входят в состав Российского общевоинского союза.

Д. Володихин

— И сколько это примерно народу было эвакуировано, сколько осталось по разным странам Европы? Мне кажется, какая-то часть вернулась, то есть там советское правительство говорило: «да-да-да, всех амнистируем, отнесемся к вам просто как к родным», и что в итоге?

Г. Елисеев

— Особенно здесь трудно говорить о чем-то, потому что на Дальнем Востоке было несколько волн возвращений и снова побегов, граница фактически не охраняется, казачество уничтожено, пограничные войска новой Советской республики представляют из себя такое почти карикатурное зрелище, и поэтому казаки возвращались частично, потом уходили, и до ста тысяч человек насчитывают людей, которые участвовали в этих вот несколько волнах возвращений и уходов, возвращений и уходов.

Д. Володихин

— Ну а в европейской части?

Г. Елисеев

— В европейской части возвращения были, но в гораздо меньшем количестве, то есть счет идет на десятки тысяч, не более.

Д. Володихин

— А ушло-то сколько?

Г. Елисеев

— А ушло — вот 140 тысяч у нас эмигрировалось из Крыма, а вообще из них примерно треть — это казачество.

Д. Володихин

— Ну разные цифры: 140, 150, 160, значит около 50-ти тысяч казаков.

Г. Елисеев

— Да, где-то так.

Д. Володихин

— Ну что же, это значительная цифра, и надо при том помнить, что это была последняя волна белой эмиграции, на самом деле были волны и более ранние, то есть, например, в первом месяце 1920 года из Новороссийска некоторые предпочли все-таки не в Крым, а сразу куда-то дальше, за границу, на Средиземноморье. На Лемносе уже жили русские, которые прибыли туда раньше. Ну вот если говорить о казачьей эмиграции, что она делала, как она жила? Первые десятилетия она сохраняла, наверное, признаки своей принадлежности казачеству, до какой степени она в будущем сохранила эти признаки в более поздние времена, уже в послевоенные?

Г. Елисеев

— Казачество представляло из себя наиболее сплоченную группу среди русской эмиграции, казаки поддерживали друг друга в самых разных условиях, в том числе, и с точки зрения организации формальных таких форм выживания. Казаки создавали разнообразные артели, разнообразные кооперативы, которые занимались, чем угодно, от сенокосных работ до выступлений в цирке. Вот наиболее известным как раз было большое цирковое сообщество шанхайских казаков, которые сумели купить лошадей и гастролировали по всего Юго-Восточной Азии, вплоть до Филиппин. Потом часть из них сумела перебраться в Соединенные Штаты Америки, и там они включились в индустрию Голливуда: когда в этот момент начинают производиться первые вестерны, большинство ковбоев и индейцев из массовки — это представители нашего азиатского казачества. То есть выживали как угодно, каким угодно образом, некоторые вполне успешно, в первую очередь, опять же, на территории Китая. С китайской властью, которая была крайне слаба, в этот момент установились очень неплохие отношения, там за небольшую взятку, ты освобождался от налогов, за небольшие деньги можно было прикупить сельскохозяйственный инвентарь, получить некие льготы, и действительно, казачество начало достаточно активно развиваться на территории Маньчжурии, до 1931 года. В 1931 году приходят японские оккупанты, возникает государство Маньчжоу-Го, которое полностью называлось Маньчжоу-Диго — Маньчжурская империя, и вот там как раз японцы-оккупанты очень активно начинают выдавливать казачество, все русское население воспринимается как потенциальная агентура Советского Союза, японцы действует превентивно на упреждение и проводят фактически культурный геноцид, народ начинает разбегаться.

Д. Володихин

— Но и конфликт на китайской восточной железной дороге, там ведь тоже казачество пострадало, когда туда китайцы фактически пустили красной армии части.

Г. Елисеев

-Да и при отходе, например, уже с территории КВЖД организованных советских войск было угнано как минимум шестьсот человек, преимущественно казачество.

Д. Володихин

— Печальная история. До какой степени сохранило казачество свои традиции уже в более поздние времена, когда появились на исторической арене поколения, не знавшие ни революции, ни Гражданской войны, ни дореволюционной жизни?

Г. Елисеев

— Казачьи объединения продолжают сохраняться, продолжать сохраняться на территории Европы: во Франции, в Германии, в Соединенных Штатах Америки, в Австралии и в Новой Зеландии, на территории Аргентины выходила казачья газета, они поддерживали друг друга.

Д. Володихин

— В Финляндии даже есть.

Г. Елисеев

— Да, совершенно верно, то есть везде, где сохранялась казачья диаспора, они друг друга поддерживали. Бичом казачьей жизни стал, пожалуй, один момент, который вызывал, кстати, очень большое раздражение у всех тех казаков, которые были реальными боевыми казаками, участниками Гражданской войны — это казачьи самостийничества, вот эти, возникшие именно в период эмиграции иллюзии о казацкой нации, которая не имеет никакого отношения к русскому народу, о в восстановлении отдельных казачьих государств: Донского государства, Терского государства, а Великого Сибирского казачьего государства — все это продукт эмиграции, и это вызывало наибольшее размежевание между казаками в период 20-х, 30-х годов, определенные отпечатки его сохраняются и по сей день в эмиграции.

Д. Володихин

— Ну, к сожалению, но на мой взгляд, вся это идеологическая утопия, идеологическая химера сейчас глохнет. Дорогие радиослушатели, время нашей передачи подошло к концу, мне хотелось бы завершить наши разговоры о белом казачестве одним чрезвычайно важным, как я полагаю, тезисом: белое казачество родилось, потому что вообще казачество истребляли, белое казачество было реакцией на действия новой революционной власти, которая хотела его перебить, унизить, всячески стеснить со всех сторон, разорить, разграбить, превратить фактически в своих рабов и, конечно, казачество с приходом новой власти теряло очень много, а потом просто начало терять жизни. Белое казачество было контрходом: вы нас убиваете — ну хорошо, мы сумеем защитить себя, у нас есть ружья и сабли. Те, кто ушел за территорию государства, какой она была в начале 20-х годов, тот спас себя, возможно свою семью и продолжился в поколениях своих потомков, это очень важный момент для истории казачества, не надо его обвинять, что оно антигосударственный элемент, оно было самым твердым, может быть, государственным элементом в Российской империи, в Гражданской войне, и виновато само государство, каким оно стало в 1917 году, а не русское казачество. Я хотел бы от вашего имени, дорогие радиослушатели, поблагодарить Глеба Анатольевича Елисеева за сегодняшнее выступление, и мне остается сказать вам: спасибо за внимание, до свидания.

Г. Елисеев

— До свидания.

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Образы эпохи в романах Ф.М. Достоевского»
• «Современный русский историк Олег Куц»
• «Взятие Парижа в 1814 году»

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов