У нас в гостях были настоятель Пятницкого подворья Троице-Сергиевой лавры, доцент Московской духовной академии, главный редактор научного-богословского портала «Богослов.Ru» протоиерей Павел Великанов и руководитель проекта «Международная выставка каллиграфии», директор Современного музея каллиграфии Алексей Шабуров.
Разговор шёл о новых технологиях в жизни людей, о том, как возрождается интерес к каллиграфии, о её полезных свойствах и о том, как увлечение может перерасти в неотъемлемую часть жизни. Также мы говорили о Международной выставке каллиграфии в Москве.
В. Емельянов
– Здравствуйте, это программа «Светлый вечер» на радио «Вера», в студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.
А. Митрофанова
– Добрый светлый вечер.
В. Емельянов
– Сейчас в Сокольниках проходит Международная выставка каллиграфии – 2017. В связи с этим у нас сегодня в гостях протоиерей Павел Великанов, богослов, настоятель Пятницкого подворья Троице-Сергиевой Лавры в городе Сергиев Посад, доцент Московской духовной академии, главный редактор научного богословского портала «Богослов.ру». Здравствуйте, отец Павел.
Протоиерей Павел
– Добрый вечер.
В. Емельянов
– И Алексей Шабуров, руководитель проекта Международная выставка каллиграфии, директор Современного музея каллиграфии и директор Национальной школы искусства красивого письма. Здравствуйте, Алексей.
А. Шабуров
– Здравствуйте.
В. Емельянов
– Каллиграфия...
А. Митрофанова
– Внезапно.
В. Емельянов
– Более чем. Тем более в тот век, уже в те времена, когда у всех, по-моему, катастрофически портится почерк, потому что люди уже работают на клавиатуре и в руки ручку автоматическую, кому повезет, хорошую перьевую берут только поставить свою подпись под какими-то финансовыми документами и там в паспорте или где-то еще расписаться за зарплату, предположим.
А. Митрофанова
– Сказал, Володя, помахивая ручкой в руке.
В. Емельянов
– Да. XXI век, зачем нужна каллиграфия в XXI веке?
А. Шабуров
– Вы знаете, вот сам задаюсь этим вопросом, но как-то вот получилось это 10 лет назад. И, окунувшись в эту уникальную тему, понимаю, что формирование как раз письменности или формирование человека все-таки было на протяжении десятков тысяч лет. И вы можете себе представить, какая часть мозга отвечает за эту мелкую моторику. Это все-таки были сперва наскальная рисунки, потом была клинопись, потом там были законы Хаммурапи, там разные источники письменности. И все это шло, шло, и у человека сформировалась определенная область в коре головного мозга, которая отвечает за эти процессы. И вычеркнуть ее за какие-то там 5-10 лет, когда появились гаджеты и тыкать туда, ну я не знаю, что будет. Вот то есть насколько я знаю, что скандинавские страны с этого года отменили чистописание. Мы, кстати, посмотрим на их примере вот, какая будет реакция у детей.
А. Митрофанова
– В школах, серьезно?
А. Шабуров
– Да, серьезно. Они как бы четко дали понять, что надо тыкать и ничего кроме этого.
А. Митрофанова
– Я знаю, что будет – будет развиваться та часть мозга, которая отвечает за моторику большого пальца на правой и левой руке.
А. Шабуров
– Абсолютно точно. А у нас все-таки цель очень такая благая. И я скажу честно, что горжусь тем, что под сводами нашего музея и под нашим проектом собрались люди, энтузиасты, не просто профессора, люди, которые любят эту профессию, а которые преподают. И у которых есть ученики, и на выставке они будут представлены. Есть некая традиция. Я думаю, что нас и должно отличать от, может быть, других культур, если мы сможем сохранить вот эту вот уникальную возможность письма. Хотя бы вот не для массового, может быть, скажем так, пользования. Лет через 50 все равно гаджеты вытеснят. Но хотя бы для формирования красивой здоровой личности. Потому что, опять же, не забываем: это даже не десятки тысяч лет формирование шло, а сотни тысяч лет. То есть когда были последние там найдены наскальные надписи, вот мы идем по этой цепочке, и все это время человек что-то делал. Ведь попробуйте, посмотрите на обезьяну, она же не может ручками делать как мы. Она может ездить на велосипеде, она может там прыгать куда-то, делать какие-то номера. Но вот, к сожалению, вот этих вот движений интересных она делать не может.
А. Митрофанова
– Она не может и крестиком вышивать.
В. Емельянов
– Да, может быть, она не может вышивать крестиком, я тут соглашусь. Но есть ловкие обезьяны в некоторых азиатских странах. И вы отвернетесь посмотреть на какую-нибудь достопримечательность и не досчитаетесь своего собственного бумажника с кредитными картами, наличными и так далее. Насчет ловкости обезьяньих пальчиков я бы тут, честно говоря, не горячился бы.
А. Шабуров
– Это уже другая профессия.
А. Митрофанова
– Тоже, кстати, свойственная и человеку.
В. Емельянов
– А что касается преподавателей, у нас здесь двое – вот отец Павел и Алла. Вот вы скажите, пожалуйста, ответьте на такой вопрос: у вас студенты, они от руки сейчас пишут или все-таки вот планшеты там, переносные компьютеры свои маленькие, небольшие? Это же быстрее и удобнее.
А. Митрофанова
– Отец Павел.
Протоиерей Павел
– Вы затронули сразу две очень больных темы. Первое – вы озвучили один очень распространенный штамп, что каллиграфия это значит красивый почерк. Ничего подобного на самом деле. Потому что те каллиграфы, которых я знаю, у них такой почерк, что даже на свой почерк когда я смотрю, я думаю, он почти близко к каллиграфическому, хотя пишу, как курица лапой. Все-таки каллиграфия это искусство красивого написания текста.
В. Емельянов
– Красивого письма.
Протоиерей Павел
– Нет.
В. Емельянов
– Нет? Сейчас посмотрим.
Протоиерей Павел
– Если мы говорим о красивом письме, это прежде всего скоропись. Скоропись и каллиграфия это совершенно не тождественные понятие.
А. Митрофанова
– А поясните, пожалуйста.
Протоиерей Павел
– Каллиграфия – это умение создавать текст как произведение искусства, прежде всего. Может быть, Алексей меня поправит? Может быть, я неправ.
В. Емельянов
– Каллиграфия – с греческого – искусство писать четким, красивым почерком.
А. Шабуров
– Если мы переводим, делаем прямой перевод – то да. Но ведь как раз отец Павел говорит о том, что на каком-то этапе искусство красиво писать переросло в искусство. То есть в искусство, я имею в виду, когда мы можем повесить эту картину на стену, когда мы можем любоваться и когда в этой картине заключен какой-то смысл. То есть это более, так скажем, широкое понятие или отдельная ветвь от понимания скорописи или красивого письма, то есть это отдельный вид искусства, можно так сказать. В данном случае, если мы разбираем вид искусства, то, конечно, отец Павел подразумевает каллиграфию. Если мы говорим о красивом почерке, то мы можем употребить термин скоропись.
В. Емельянов
– С греческого: «каллиграфия» – красивый почерк.
А. Митрофанова
– Так, разобрались. Значит, второе заблуждение какое?
Протоиерей Павел
– А второе это то, что у нас в академии лет, сколько я преподаю – лет 20, не прекращается внутренняя дискуссия между разными частями преподавательской корпорации именно по тому вопросу, который вы озвучили: а можно ли разрешать студентам пользоваться компьютерами, гаджетами, планшетами во время учебного процесса.
А. Митрофанова
– У вас серьезно стоит такой вопрос?
Протоиерей Павел
– И все-таки по сей день...
В. Емельянов
– Вы к какой группировке принадлежите?
Протоиерей Павел
– Я принадлежу к группировке, которая находится в стороне и наблюдает за процессом.
В. Емельянов
– Хитро.
Протоиерей Павел
– Я даже объясню, почему. Потому что я сам умею очень быстро печатать десятью пальцами. И для меня вопрос превращения звука в текст, конечно, гораздо удобнее происходит, когда предо мной есть клавиатура. Но, с другой стороны, я очень хорошо понимаю, что это формальное превращение звука в текст. Когда я пишу рукой – это уже нечто иное, это некое другое качество вживания в то, что происходит, которое естественно требует ручки, требует бумаги, требует именно процесса написания. Это другая форма делания. Поэтому у меня на сегодняшний день нет однозначной ни положительной, ни отрицательной здесь позиции. Я занимаю сторону, так скажем, внешнего наблюдателя. Но баталии очень серьезные. Вот по сей день у нас действует запрет на то, чтобы студенты пользовались любыми гаджетами во время преподавания. Были моменты такие, знаете, ну более уступчивые, когда если кто-то настаивает на том, что ему удобнее печать лекцию именно на компьютере, его приглашали в кабинет инспектора или там дежурного помощника и устраивали маленький тест, насколько он действительно в состоянии быстро печать на клавиатуре компьютера, нежели чем фиксировать то же самое рукой. Поэтому у меня здесь однозначного такого...
В. Емельянов
– Ну слушайте, вообще очень странная ситуация. Да, ну и хорошо, очень хорошо, что она есть. Ну просто это же, ну во-первых, гораздо быстрее, чем водить ручкой по бумаге.
Протоиерей Павел
– Вот вы знаете, Владимир, я расскажу вам собственный опыт. Когда я был студентом, учился, по ряду разных причин, всяких послушаний там, секретарства и так далее, мне иногда приходилось пропускать лекции, которые очень любил, любимых преподавателей. Естественно, в то время уже появились диктофоны, и я всегда просил записывать.
В. Емельянов
– Вот я хотел сейчас спросить.
Протоиерей Павел
– И в какой-то момент я вдруг поймал себя на очень такой печальной мысли, что я прослушиваю всю лекцию, я могу остановиться, я могу вернуться назад, что-то еще раз прослушать, что-то законспектировать – а качество совершенно не то. Вот остаются слова, но за этими словами почему-то я не могу нырнуть на ту глубину, которая совершенно понятна и очевидна для тех, кто был на этой лекции. Мы можем это назвать чем угодно. Будет ли это невербальное общение, будут ли это какие-то другие знаки, будет ли это энергетический, простите меня, обмен между лектором и аудиторией или что-то другое, но оно есть. И иногда мы сами не понимаем, как это работает, почему это очень важно. Все остальное превращается в некую оболочку, в некую шелуху. Конечно, через это тоже передается. Но когда я ухожу с лекции, я нахожусь в состоянии восторга – меня в прямом смысле загрузили, зарядили и дали пинка, и я уже лечу. А когда я все это слушаю в магнитофонной записи, я думаю: а слушай, а что там такого? Ну конечно, интересно, ну где-то забавно, да, это ты что-то узнал, но я никуда не лечу.
А. Митрофанова
– Вы сейчас говорите, а я вспоминаю, как мои друзья показывали мне запись, очень хорошую запись концерта Адриано Челентано, по-моему, в римских термах он проходил, а нет, в Арена ди Верона. Они были на этом концерте, и просто вот их ощущение восторга, оно зашкаливало. Оно не сопоставимо было ни с какими другими эмоциями, которые они могли в тот момент испытывать. Когда мы посмотрели видеозапись, я осознала совершенно точно, что это что-то грандиозное, потому что харизма, которая исходит от этого человека, она, естественно, пробивает любой экран и любую камеру. Но все равно это совершенно другие эмоции, чем те, которые испытали люди, вот что называется эффект присутствия...
Протоиерей Павел
– Да, именно он.
А. Митрофанова
– Которые были там, непосредственно на этом концерте. Но мне кажется, что каллиграфия это немножко другое. Если бы здесь у нас сейчас в студии был нейробиолог, он бы наверняка рассказал нам... А это же очень популярное теперь направление, во многом благодаря Татьяне Владимировне Черниговской, лекции которой стали просто проводником в мир нейробиологии для многих людей, для многих, которые никогда раньше всерьез эту сферу науки не воспринимали, а внезапно задумались о том, что да, действительно, ведь наш мозг это непознанная вселенная. И вот как эта мелкая моторика влияет на развитие и состояние мозга – это, конечно, большой вопрос. И я думаю, что нейробиологи подтвердили бы, что каллиграфия влияет как-то очень положительно.
А. Шабуров
– Ну вспомните, ведь мы же помним, как мы переписывали от руки лекции. Ведь когда мы включаем мелкую моторику и переписываем те же самые слова, они у нас достаточно четко отражаются. Вот отец Павел хороший пример привел, но немножко отошел в сторону относительно аудитории. Но когда ты слушаешь, там включаются немножко другие рецепторы, то есть понятно, что у нас в голове существует нейроны, у нейронов есть некие связи. Когда ты подключаешь к запоминанию еще и руку, понятно, связь нейронов относительно данной темы, она просто усиливается, образуются дополнительные связи между там какими-то клетками. Ну конечно нейробиолог объяснил бы нам это лучше, но я по себе четко знаю и не только по себе, и там по сестре, и по друзьям, что когда ты пишешь, переписываешь, даже иногда так вот не сильно задумываясь, все равно это остается достаточно глубоко в памяти.
В. Емельянов
– Ну это если вы визуалист, а если вы как бы на слух все воспринимаете... Я вот относительно диктофона хотел бы добавить. Я с Аллой согласен, конечно, это совершенно разные вещи: живьем концерт увидеть и посмотреть на пленке. Но давайте вспомним такие вещи, если вы, конечно, периодически смотрите телевизор, и когда по телевидению показывают записи спектаклей, предположим, каких-то, того же «Тартюфа», скажем, знаменитого спектакля МХАТ. Или вот, к сожалению, не очень много осталось записей Анатолия Васильевича Эфроса. А были бы они на пленке, мы бы знали не по легендам и по слухам: ах, спектакли Эфроса! ах какой был режиссер! – мы могли бы это видеть. Конечно, никого катарсиса не произойдет на диване, скорее всего, потому что для этого нужен энергообмен зрителя с людьми на сцене. А вот что касается диктофона, я могу по себе сказать. Поскольку, как и наверняка все сидящие здесь в студии и находящиеся по ту сторону радиоприемника, живой человек и слабый, стало быть, ленивый. И когда я учился на факультете журналистики, я никогда почти не записывал лекции, у меня был прекрасный диктофон, и благодаря этому у меня до их пор остались записи Сергея Александровича Муратова, Аллы Александровны Мелик-Пашаевой, Инессы Туманян, Ирины Леонидовны Багратион-Мухранели. И я не могу сказать, что я что-то потерял и там, прослушивая эти лекции, нажимал на паузы на магнитофоне и что-то конспектировал. Нет, я прекрасно запоминал все на слух. И это было очень интересно, и я очень рад, что у меня сохранились эти пленки. Поэтому вот что касается ваших вот этих двух группировок, которые сложились, да, в Духовной академии, одни за использование гаджетов, другие против, я вот был бы преподавателем в вашей Духовной академии, например, если так представить, я бы относился к первой группе, которая за.
А. Шабуров
– Сказал он про диктофон, записав очередную фразу.
В. Емельянов
– Я же тезисно записываю, по предложениям просто.
А. Шабуров
– Ну я просто опять же, к слову.
Протоиерей Павел
– Небольшой штришок, как подобает каллиграфу, который меняет все восприятие картины.
В. Емельянов
– Вы меня пытаетесь подловить на какой-то ерунде, на мелочи.
А. Шабуров
– Нет, это просто факт.
В. Емельянов
– А когда у нас будет уже в мозг чип вживлен, и когда вообще ничего не надо будет ни писать, никуда смотреть, вот давайте тогда встретимся.
Протоиерей Павел
– Вы знаете, я бы подхватил тему, которую Алексей озвучил. И мне кажется, хотелось бы эту тему сделать ключевой для сегодняшней передачи – это что происходит с человеком вообще, глобально. И может ли каллиграфия здесь способствовать своего рода детоксикации нашего современника.
А. Митрофанова
– Только вы переведите, пожалуйста, с русского на русский, что вы имеете в виду.
Протоиерей Павел
– Объясню. Вот мы сейчас создаем в Сергиевом Посаде дом семейного творчества и развития, где будут главным образом присутствовать детки дошкольного и младшего школьного возраста. Мы провели мониторинг разных детских садов, дошкольных учреждений, познакомились с очень хорошими местными и дефектологами, логопедам, психологами. И в какой-то момент они вдруг стали мне буквально кричать в уши: отец Павел, вы просто не представляете, что сейчас происходит с нашими детьми! Я говорю, ну что происходит, дети как дети – ходят, гуляют, играют там. Нет, нет! Вы не понимаете. Я что, я все правильно понял. У меня уже взрослые дети, конечно, может, что-то там произошло, каких-то гаджетов у них не было, айфонов в то время еще. Да нет, вот смотрите: ребенок примерно до шестилетнего возраста растет, почти предоставленный сам себе в тех условиях, в той окружающей среде, которую мы с вам не знали. Это среда почти стерильна, в ней отсутствует включенность ребенка в такие вещи, как грязь, конфликты внутри двора, непонятные, неопределенные отношения со сверстниками. Родители, с одной стороны, из самых лучших побуждений ограждают ребенка от всех конфликтов, от всех травм, от всего того, что может быть для ребенка неприятно, деструктивно и так далее. Но при отсутствии этих внутренних напряжений у ребенка оказываются недоразвитыми те самые структуры головного мозга, которые отвечают за те или иные процессы. И они мне рассказывают, что вот представьте себе, что головной мозг это некая цепь связанных друг с другом сосудов. И вот до тех пор, пока первый сосуд не наполнится, второй тоже не начнет наполняться. Приводят мне такой пример. Если ребенок в возрасте, не знаю там, от четырех там до восьми, десяти месяцев не наползается, а сразу встанет и начнет ходить, скорее всего, через пару-тройку лет у него будут большие проблемы с ориентацией в пространстве, он будет болеть географическим кретинизмом. Почему? Потому что он не наползался, он не натыкался лбом, руками, ногами в стенки, он не получил расстройства от того, что он хочет двигаться дальше, а не может, с этим надо что-то делать. И все это, естественно, происходит совсем не на сознательном уровне, а гораздо глубже. Говорят, к нам когда приходят, приходится заниматься с таким ребенком – заставлять его ползать, заставлять его делать специальные упражнения, чтобы запустить те самые структуры головного мозга, которые, по причине вот неправильности их развития в свое время, не оказались запущенными.
В. Емельянов
– Я сомневаюсь, что у него будет развиваться топографический кретинизм. А если, не приведи, Господи, такое и случится – слушайте, навигаторы, в телефонах, в планшетах есть.
Протоиерей Павел
– Ну не пугайте меня, Владимир, ну вы чего. Мы же все-таки рассчитываем на то, что наши дети будут не кретинами, простите, не идиотами, а полноценными, лучшими людьми, нежели чем мы с вами.
В. Емельянов
– Так это, может, и хорошо с точки зрения эволюции, что он ну как бы полежал-полежал, встал и пошел.
А. Шабуров
– Смотря, конечно, какой эволюции. Ну у меня создается впечатление, что как раз эти гаджеты и всякие вот заминки делают нас еще более ленивыми. Мы сами-то по своей природе, мне кажется...
А. Митрофанова
– И зависимыми от них.
А. Шабуров
– Да, созданы ленивыми. А если совсем перестанем думать – считать, умножать, писать, ориентироваться – ну я думаю, что через какое-то время уже будем похожи на наших братьев меньших.
Протоиерей Павел
– А то и хуже.
А. Шабуров
– Да, а еще если чипы вживят в мозг, тогда и думать особо не надо. Ведь кто-то может дергать за джойстик и: покушать вовремя, сходить туда, то не делай, красная линия – ну все же, в принципе, доступно.
А. Митрофанова
– Напомню, что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня протоиерей Павел Великанов, настоятель Пятницкого подворья Троице-Сергиевой Лавры в Сергиев Посад, доцент Московской духовной академии и Алексей Шабуров, руководитель проекта Международная выставка каллиграфии, директор Современного музея каллиграфии, директор Национальной школы искусства красивого письма. Как красиво звучат ваши регалии, Алексей Юрьевич, прямо ухо, знаете как, наслаждается.
А. Шабуров
– Последнее, конечно, относится к моей жене, она занимается школой.
А. Митрофанова
– Вместе с тем, мы говорим сегодня о выставке, которая уже проходит в «Сокольниках», 1 сентября она открылась и до 10 сентября будет длиться. Выставка, посвященная каллиграфии. И вы, в этом смысле, по-моему, совершенно Дон Кихот – в XXI веке всерьез говорить о каллиграфии, подключать какую-то научную базу, приглашать крупных специалистов, которые бы читали об этом лекции – кому? Кто ваша аудитория? Потому что мне кажется, сегодня мы уже чуть-чуть поговорили о том, что скорее моторика большого пальца у нас актуальна, а не развитие вот этого искусства письма, передачи мыслей и текстов с помощью именно каллиграфии как произведения искусства. Ну слишком это по времени что ли затратно для XXI века. Нет?
Протоиерей Павел
– И это прекрасно.
А. Митрофанова
– Почему, вопрос.
А. Шабуров
– Ну что касается по выставке, мне всегда хотелось сделать что-то, что было бы не похоже. Потому что я сам по профессии выставочник и, как понимаете, там большое количество проектов, которое мы делаем, начиная там от деревянного домостроения и заканчивая тяжелым машиностроением. А вот сделать то, что вот действительно идет вразрез со временем и приносит реально ощутимые плоды и интересы, сохраняет какой-то пласт культуры – вот это меня всегда привлекало. Как получилось? Ну вот получилось с Божией помощью то, что получилось и идет уже 10 лет. А то что касается аудитории, вы правы. Это аудитория все-таки, ну не широкая аудитория, не каждый может это понять или прочувствовать. Но, мне кажется, каждый может увидеть красоту этой буквы – вот в этом я абсолютно точно уверяю. Может быть, не каждый среагирует, как на полотно Айвазовского, которое будет выставляться или выставляется, например, в Третьяковке, на Рембрандта или на других великих художников. Вот каллиграфия, она как-то может пройти мимо уха. Но попав в этот красивый, изящный мир, поверьте мне, она тронет любого. Потому что в полотне художника зашифрована какие-то определенная тематика, символ, море, свет, игра света, красок, а здесь слово, и оно звучит достаточно четко, иногда как скальпель. «Я тебя люблю» – да, вот это художник говорит и обрамляет это слово. А посмотрите на арабскую вязь, когда нельзя по определенным канонам рисовать животных, но они вырисовываются за счет этой вязи и... Ну это уникально. Это, опять же, не передать. Не забывайте, что каллиграфия все-таки еще очень тонко переплетена и с религиями – брать иудаику, брать Православную Церковь. Так или иначе, используется до сих пор -профессиональные соферы в одном и профессиональные переписчики в другом, чтобы сохранить дух и красоту каких-то текстов. Не забывайте о том, о чем я говорил ранее, что все-таки каллиграфия, и письменность, и мелкая моторика это не пять, не десять, не двадцать лет, не сорок – это десятки, сотни тысяч лет. Это определенный участок мозга, который, так или иначе, был сформирован под воздействием этих вот упражнений. Ну как-то так. А то, что это действительно немодно, неинтересно, с точки зрения денег это точно абсолютно не приносит никакой прибыли, а только затраты и головную боль – это вот абсолютно точно я могу заявить. Но это возможность встретиться на площадке с уникальными людьми, с талантливыми и необычными – вот это вот, в этом есть, наверное, свой какой-то интерес. Необычны, они необычны.
В. Емельянов
– Но это что касается выставки.
А. Шабуров
– Да.
В. Емельянов
– А что касается непосредственно занятий каллиграфией? Ведь мелкую моторику можно развивать...
А. Митрофанова
– Через вязание
В. Емельянов
– Раз. Через шитье – два. Через собирание моделей...
А. Митрофанова
– Лего.
В. Емельянов
– В стеклянной бутылке.
А. Шабуров
– Мне нравится ваше критическое мышление. Опять же, я не медик, но я могу сказать только одно, и вы все это помните: когда мы берем в руки перо, а не шариковую ручку, как раз-то вы передаете вот эту моторику, биение сердца, ритм – я даже не знаю, как это назвать, но те самые невероятные действия, которые и отличают нас-то, наверное, от животных. Потому что обезьяня-то, может быть, и может вышивать или собирать пазлы, но вот делать вот эти действия, а они настолько специфичны и тонки, что только вот, наверное. специалист может расшифровать их суть. Потому что все мы писали, мы понимаем, что провести эту линию, да, вот там столько миллиметров то туда, то сюда, ритм этой буквы, слова – я не знаю, это вот что-то невероятное. Это действительно рождение чего-то нового.
А. Митрофанова
– Слушайте, я вас слушаю и понимаю – у меня в школе не было каллиграфии, ну было чистописание, как у всех, наверное...
А. Шабуров
– Прописи.
А. Митрофанова
– Да, прописи и так далее. Не любила я это занятие. Но потом у нас появился предмет, который назывался черчение. И вопреки всем моим, я не знаю, гуманитарным наклонностям, я невероятно полюбила этот предмет. Потому что мне доставляло истинное удовольствие выводить линии, стрелочки, которые должны быть четко выверены по толщине, причем разными грифелями приходилось это делать, и как, там же нужно было цифры по-особому прописывать, не так, как мы это делали в прописях или уже на занятиях по математике. То есть это было сродни искусству. И каждый чертеж, он был своего рода какой-то такой новой победой. Я не знаю, как это связано с моим внутренним миром. Но, отец Павел, вы начали говорить про современных шестилетних деток, которые вот, например, в детстве им не дали там доползать. И если продолжить эту аналогию, то, в принципе, и сейчас современным школьникам, ну получается так уже, что не дали дописать.
Протоиерей Павел
– Абсолютно верно.
А. Митрофанова
– Как это влияет на развитие личности? Может, вы сможете какую-то здесь связь уловить как пастырь.
Протоиерей Павел
– Вы знаете, меня как священника больше волнует немножко другой оттенок. И я бы его назвал десакрализацией слова как такового в нашем современном пространстве. Слово перестает быть значимым, оно становится такой легкой вагонеткой, которая летит, дребезжит, но в ней ничего уже не перевозится. Хотя смысл этой вагонетки в том, чтобы перевозить некие грузы, достаточно большие, тяжелые, из пункта А в пункт Б. Так вот занятия каллиграфией, они в корне меняют отношение человека к тому, что он превращает в букву, что он превращает в текст.
А. Митрофанова
– То есть абы что он не будет переписывать.
Протоиерей Павел
– Почему, именно потому что это тяжело, потому что – не побоюсь этого слова сказать, – это больно. Это требует много времени. Вы не будете заниматься каллиграфическим переписыванием какого-нибудь, простите, хлама. Если вы хотите превратить текст в картину, а именно это есть задача каллиграфии, как отдельного вида графических искусств, вы очень долго подумаете, а что же такое может быть значимого, что я захочу превратить произведение искусства, которое будет висеть у меня на стене и которое я буду созерцать.
А. Митрофанова
– Другой уровень осмысления реальности.
Протоиерей Павел
– Это принципиально другое отношение к слову как таковому. А уж простите, христианство это прежде всего религия, вращающаяся вокруг логосности нашей жизни. И сам принцип того, что нам дана возможность улавливать эти Божественные логосы, которыми, как пишет Григорий Нисский и многие другие святители Божии, осеменена вся вселенная, осеменен весь мир – это, наверное, самое главное, что отличает человека от всех других живых существ. И то, что мы можем не просто эти логосы улавливать, а превращать их в слово, а слово не только превращать в звук, но и превращать в красоту – наверное, это что-то из, не побоюсь сказать, такого богоподобного качества, которое есть у человека. Я вам расскажу пример из жизни нашего прихода. Когда у нас появилось занятие каллиграфией, в том числе и для детей, у нас два направления сразу организовались. Первое направление – то, которое у нас ведет Виктор Новиков по сей день, и адресовано прежде всего для взрослых людей, это традиционная каллиграфия в разных школах, в разных шрифтах, в разных стилях. И решили попробовать для детей. Сначала дети как-то ну вообще не поняли, ну не пошло у них. Тогда мы попросили одну из наших прихожанок заняться с детьми просто чистописанием, но только с перьями.
А. Митрофанова
– Не ручками, не карандашами, а перьями?
Протоиерей Павел
– Не ручками, не карандашами.
В. Емельянов
– Гусиными?
Протоиерей Павел
– Нет, ну обычные металлические, остроконечные перья. И вот тут на моих глазах произошло чудо. Мои мальчишки, которые терпеть не могли писать, и вообще ужасный почерк и все прочее, я уже не знал, что там делать. Буквально после трех-четырех занятий – смотрю, у них в тетрадках совершенно другие пошли оценки. Притом что в школе, естественно, они писали обычными ручками. То есть сам факт, что невозможно острым пером писать так же, как ты пишешь ручкой в любые стороны, он что-то там сдвигает в нашем сознании. И когда он даже обычной ручной начинает писать, он пишет гораздо лучше. Вот это то, что произошло у меня на глазах. Как у нас вообще появилась эта идея заняться каллиграфией на приходе? Мне даже сложно сейчас вспомнить, когда появилась мысль, даже не мысль, какое-то желание. Я вот читал Евангелие и вдруг поймал себя на мысли: вот что такое Евангелие? Что такое текст Священного Писания, которое у нас лежит на престоле, которому мы поклоняемся, которое участвует во всех богослужениях, которое мы слушаем? А ведь это, по сути дела, зафиксированный в слове опыт самой Церкви. Что такое Церковь? Это те люди, которые стоят сейчас в храме. Но я понимаю, что между ними и этим Евангелием просто пропасть. Они к нему не имеют никакого отношения. И вот тут появилась, может быть, отчасти шальная мысль. А вот я хочу, чтобы у меня в храме было такое Евангелие, которое написали мои прихожане. Где я мог бы открыть и увидеть, что вот начало Евангелия от Марка написано, конечно, кривовато, но это же писал Вася, я понимаю, что он не профессиональный каллиграф.
В. Емельянов
– А читать его как? Кривоватое.
А. Митрофанова
– Так отец Павел его наизусть уже знает.
Протоиерей Павел
– Кривовато-то прочитать можно, это же вопрос эстетики, а не вопрос как бы содержательности. А вот это написано там Виктором, который профессиональный каллиграф, а это еще кем-то. И вы знаете, мне как-то эта идея так вот прям поселилась у меня в душе, что я с ней ходил где-то около года по окрестностям Сергиева Посада, забрасывая удочки, где бы нам найти человека, который взялся бы заниматься этой каллиграфией. И потом – раз, появился Виктор, и у нас этот процесс пошел. Не задавайте мне вопрос, написали мы его или нет. Нет, мы его еще пока не написали.
А. Митрофанова
– В процессе.
А. Шабуров
– Идея на самом деле великолепная, и она не нова. Если взять Тору, что делают евреи, они переписывают ее...
А. Митрофанова
– Да вообще, мне кажется, до Гуттенберга, мне кажется, все только и делали, что переписывали священные тексты, а потом внезапно произошла вот эта революция.
А. Шабуров
– Обленились.
Протоиерей Павел
– Это была одна из важнейших форм духовного делания. Мы знаем, что монастыри прежде всего занимались не столько хозяйственными работами, а той работой, которая требует предельной концентрации, которая выводит само состояние человека на другой уровень. Почему мы так дорожим этими рукописными книгами и понимаем, что да, погружение в текст было совершенно другим.
В. Емельянов
– Потому что не было никаких отвлекающих факторов, и жизнь была не такая плотная, каковой она является сейчас.
Протоиерей Павел
– Володь, мы сами эту жизнь делаем такой.
А. Шабуров
– Абсолютно точно.
В. Емельянов
– И поколения до нас ее сделали уже такой, и мы продолжаем это делать. Предлагаю продолжить наш разговор после перерыва.
А. Митрофанова
– Напомню что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» Алексей Шабуров, руководитель проекта Международная выставка каллиграфии, директор Современного музея каллиграфии. И протоиерей Павел Великанов, настоятель Пятницкого подворья Троице-Сергиевой Лавры и доцент Московской духовной академии. Я Алла Митрофанова, Владимир Емельянов, через минуту вернемся.
В. Емельянов
– Итак, мы продолжаем наш «Светлый вечер». В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова. Наши сегодняшние гости протоиерей Павел Великанов, богослов и настоятель Пятницкого подворья Троице-Сергиевой Лавры в городе Сергиев Посад, доцент Московской духовной академии и главный редактор научного богословского портала «Богослов.ру». И Алексей Шабуров, руководитель проекта Международная выставка каллиграфии, директор Современного музея каллиграфии и директор Национальной школы искусства красивого письма. Почему каллиграфия, потому что сейчас в парке «Сокольники» проходит Международная выставка каллиграфия – 2017, и мы продолжаем наш разговор. Так вот возвращаясь к тому, что мы эту жизнь сделали такой, и предыдущие поколения ее сделали такой, и вообще мы с вами в течение нашей беседы все время апеллируем к прошлому. Давайте подумаем, а что будет в будущем. И если сейчас, условно говоря, эта каллиграфия, ну вот взять сто человек наших слушателей, хотя их гораздо больше, ну если там полтора-два человека скажут: а ну, в принципе, а чего, сейчас вот выходные, будет интересно туда сходить. И, возможно, даже дадут попробовать поделать эту каллиграфию.
А. Митрофанова
– Перо в руке подержать.
В. Емельянов
– Да. И ну один человек, может быть, задумается о том, что ага, ну а что, я пойду на месяц, на другой, пожалуй, поучусь, может, там стресс поможет снять или забыть там какую-то неприятность. Ну в общем, да, то что в психологии называется там, я не знаю, вытеснение, компенсирование. А остальные 80 или 90 чуть подумают и скажут: ну хорошо, каллиграфия, вот еще, время тратить. Сейчас вообще времени ни на что нет, еще сидеть там, какие-то буквы выводить. Что касается моего опыта, мне нравилось в свое время писать перьевой ручкой, но в школе нам не разрешали. И я думаю у вас тоже, Алла, перьевые ручки не приветствовались.
А. Митрофанова
– Да у нас их просто уже не было.
В. Емельянов
– Да, один раз в Пушкинских Горах, в каком-то селе, сейчас не помню, что это было, как называлось это село, усадьба, там такая почта, стилизованная под пушкинские времена. И там дали попробовать написать, можно было написать открытку и послать себе или там другу, гусиным пером.
А. Митрофанова
– Заточенным?
В. Емельянов
– Ну конечно, они там при тебе все это делают специально. Но это морока страшная, я вам должен сказать. Мне там, если бы я от руки ее написал, это было бы две-три минуты, я сидел, потел там минут 15-20, потому что надо вовремя макнуть, а тут клякса – значит, эту открытку порвал, купил следующую. Потому что вроде неловко отсылать, да, какую-то с кляксами.
А. Митрофанова
– Представляешь, как это дисциплинирует?
Протоиерей Павел
– Великолепно дисциплинирует.
А. Митрофанова
– И как это влияет на собранность внутреннюю такую.
Протоиерей Павел
– У детей в первую очередь.
А. Митрофанова
– И это, мне кажется, очень важный навык. Потому что можно, конечно, сейчас говорить о том, насколько удобен стал компьютер. Я-то вообще ноутбук называю моим выносным мозгом, и я тут, как вы понимаете, от них же первая есть я. Но насколько, когда ты пишешь от руки и понимаешь: либо тебе переписывать начисто потом весь этот текст, либо ты сейчас предельно сконцентрируешься и ну сосредоточишься на собственной мысли. Либо другой вариант, пожалуйста, ты открываешь ноутбук и в любой момент можешь что-то там исправить, убрать, никаких помарок, ничего не остается.
В. Емельянов
– Удобно очень.
А. Митрофанова
– Очень удобно. Но такое ощущение, во знаете, может быть я не права. Но мне кажется, что разница между вот таким каллиграфическим текстом и текстом, распечатанным с компьютера и написанным на компьютере, а не от руки, она примерно такая же, как, ну скажем, вино, поданное в каком-нибудь изысканном бокале ручной работы и в одноразовом стаканчике. Одноразовость.
Протоиерей Павел
– Слушайте, а почему мы противопоставляем эти вещи, эти понятия?
А. Митрофанова
– А кстати, может быть одно и другое, пожалуйста.
А. Шабуров
– А мне кажется, дискуссия очень красивая получается, и мы как раз рано или поздно подойдем к какому-то ответу. А вообще удобно не думать. Ведь все вокруг нас заточено на то, чтобы не думать. GPS-системы – зачем карты, зачем представлять, куда поворачивать...
А. Митрофанова
– Зачем знать город, зачем понимать его логику.
А. Шабуров
– Зачем глубинно читать Брокгауз и Ефрон, там статью какую-то интересную, а можно просто...
А. Митрофанова
– Погуглить.
А. Шабуров
– Да, но когда ты гуглишь, не остается особых-то вот глубинных как бы впечатлений от той или иной статьи, от той или иной информации. Ты ее просто сбрасываешь ровно через секунду, переключаешься на другую, идешь дальше. То есть нет вот этой вот глубины.
В. Емельянов
– Вживания нет.
А. Шабуров
– А отец Павел говорит, если мы хотим жить и отличаться от других хоть чем-то, может быть, стоит остановиться и задуматься. И прежде всего надо, наверное, дать эту возможность детям. Не лишать их хотя бы той возможности, которая была сформирована в коре головного нашего мозга тысячами лет назад. Просто хотя бы дать им возможности остановиться.
В. Емельянов
– Но что касается детей, я с вами соглашусь. Что касается Гуглов и так далее, навигаторов и всего прочего, я вам скажу, что, конечно, можно знать Москву, Москва, помимо вот вышеперечисленного, она еще стремительно меняется. Навигатор вам помогает не попасть в пробку, не попасть в тупик, где ремонтируется дорога и дает возможность вам это объехать. Потом, что касается текстов, ну уважаемые коллеги, мы же с вами не покупаем рукописные книги, правда? Ну наверное, кто-то из вас покупает. Ну отец Павел, наверное, с этим сталкивается по роду деятельности. Вы, Алексей, наверное, тоже с этим сталкиваетесь, но я рукописные книги не покупаю, я покупаю книги, напечатанные в типографии.
Протоиерей Павел
– Но при этом отправляете друзьям рукописные открытки?
В. Емельянов
– Маме я написал открытку один раз в жизни. Больше никогда делать этого не буду, гусиным пером писать.
Протоиерей Павел
– Но зато представляете, как хорошо было маме получить эту открытку.
В. Емельянов
– Конечно. А маме даже хорошо, когда я звоню просто.
Протоиерей Павел
– Мне кажется, вообще это настолько интересный тренд, что вот, может быть, Алексей подержит. Слушайте, я не помню, когда я последний раз по почте получал письмо с поздравлением, которое бы ждал. Но я очень хорошо помню, как я, будучи 15 или 14-летним мальчишкой, переписываясь с одним священником из Штатов, ждал неделями, когда он мне ответит, и я открою этот конверт из другой цивилизации из другого пространства...
В. Емельянов
– И письма из Америки ходили по полгода.
Протоиерей Павел
– Слушайте, это был праздник. Это действительно было что-то такое, что ту жизнь заряжало: что мне там написал, как написал. Где эта культура, мы ее превратили в формат электронной переписки: чпок-чпок, чмок-чмок, пока-пока – все, закрыли.
А. Митрофанова
– Лайт такой.
Протоиерей Павел
– Где это все?
В. Емельянов
– Подождите, а как же, а телеграммы сначала?
Протоиерей Павел
– Телеграммы.
А. Шабуров
– Я соглашусь в одном с Владимиром, что здесь должна быть гармония. Нельзя отказаться в нашей жизни, конечно, от всех тех благ цивилизации.
А. Митрофанова
– Ну это было бы глупо, по меньшей мере, конечно.
А. Шабуров
– Но мы говорим все-таки о том, что есть прослойка людей, которые готовы остановиться, осознать. И благодаря, может быть, эти духовным людям или одухотворенным и сохранится человечность, да, сохранится человечество. Потому что если все-таки мы пойдем по пути вот этого бездумного облененивания, то есть облегчения, потому что ну не хотим мы думать, то есть все же делает за нас с помощью каких-то определенных программ, или вариантов, или еще чего-то, а включать голову как-то не хочется.
В. Емельянов
– Я можно вопрос задам, Алла, нашим гостям: вы любите кофе?
А. Шабуров
– Я чай.
Протоиерей Павел
– Я – нет, я чай пью.
В. Емельянов
– Хорошо. Вы сами завариваете чай?
А. Митрофанова
– Володенька, я очень люблю кофе.
В. Емельянов
– Ты пользуешься кофемашииной?
А. Митрофанова
– Нет.
В. Емельянов
– А ты охотно пьешь кофе вообще из кофемашины где-то в каких-то местах.
А. Митрофанова
– Ну в зависимости от того, какая это кофемашина и какой кофе в нее насыпали.
В. Емельянов
– Я каюсь, у меня страсть, например, я подвержен таким вещам. Я кофеман, я очень люблю кофе. Мне нравится сам процесс. Я не покупаю молотый кофе в порошке в магазине.
А. Митрофанова
– Это целый процесс варки и изготовления. Это искусство, да.
В. Емельянов
– Я его выбираю. Вообще очень хорошо иметь деревянную, с хорошими правильными ножами в виде шестеренки, да, кофейную мельницу, и она у меня есть, деревянная и молотый кофе. И ты регулируешь, и молотый кофе сыпется в специальный ящик, и деревянной ложечкой кладешь это в джезву и заливаешь холодной водой и не отходишь от него...
Протоиерей Павел
– Какой чудесный ритуал.
А. Митрофанова
– Это правда.
В. Емельянов
– И в итоге можно прийти сейчас почти в любой торговый центр, где есть отдел электроники и известной фирмы – я не буду в качестве рекламы, потому что денег никто не даст на этой фирме...
А. Митрофанова
– Ты бы не отказался.
В. Емельянов
– Конечно, кто же от джинсы отказывается, ты что. Сунул чашу, положил капсулу – через минуту у тебя готов кофе. И люди экономят время.
Протоиерей Павел.
– Зачем только, вопрос, понимаете.
В. Емельянов
– Чтобы успеть много дел сделать.
А. Митрофанова
– Или что-то забить свою жизнь какой-то ерундой, понимаете.
Протоиерей Павел
– Вот я вам расскажу живую ситуацию, которая у нас произошла на приходе, когда появились занятия каллиграфией. Ну поначалу несколько энтузиастов пришли, а потом... И здесь я тоже стал со всеми заниматься, чтобы как-то поддержать, самому интересно. А потом в какой-то день у нас был полный провал, потому что никто не пришел. И я говорю, обращаясь к нашим сотрудницам храма: пойдемте, вот сейчас Виктор придет, позанимаемся. Они на меня смотрят изумленными глазами: батюшка, да вы что? Смотрите, нам сейчас посуду надо мыть. Нам в храме надо убирать там. Какая каллиграфия? Вы вообще о чем?
В. Емельянов
– Вот.
Протоиерей Павел
– Я говорю: ну а если я вас попрошу?
В. Емельянов
– Ну конечно, они священнику не откажут. Это использование ресурса.
Протоиерей Павел
– Неудобно отказать как бы, да. Да это манипулирование. Пошли, сели. Я уже потом через полчаса отлучился куда-то. Уже часа через два прихожу и смотрю – они все сидят. Я думаю: так. Говорю: ну как? Поднимаются на меня глаза, полные восторга, и говорят: батюшка, как хорошо! Я говорю: что хорошо? Смотрю, они там палочки пишут. Если бы этой женщине шестидесятилетней сказали, что она два часа будет сидеть и писать палочки, она бы сказала: слушайте, я что, дура что ли? Мне что, дел нет других что ли? Оказывается, это становится на самом деле формой внутреннего делания. Ведь любое творчество это всегда не выплевывание чего-то вовне, это прежде всего пережевывание того, что есть у тебя уже внутри – это всегда разговор с сами собой. А ты можешь провести пять параллельных палочек? Ты готов немножко так себя чуть-чуть поджать и заставить написать лучше? Или ты бросишь, плюнешь и скажешь: да ну, все, ничего у меня не получается.
А. Митрофанова
– И так сойдет.
Протоиерей Павел
– Простите, это дело, это разговор с самим собой.
В. Емельянов
– Я даже не начну просто.
А. Шабуров
– Вот благодаря как раз таким людям, как отец Павел, как Петр Чобитько в Санкт-Петербурге, как Аруцев Юрий Иванович в Ярославле, когда школа работает на протяжении 10-15 лет, они могут рассказать о динамике, они могут подчерпнуть или посмотреть то, о чем мы можем только представлять.
А. Митрофанова
– Как меняется человек за это время?
А. Шабуров
– Конечно, абсолютно точно. У нас в музее мой помощник, она сам медик по образованию, которая приехала на эту передачу со мной, Людмила Ивановна Куланина, она психиатр. И, соответственно, она своим коллегам, вот у нас по соседству там в Восточном округе есть психиатрическая больница, и ребята, которые были на реабилитации, их надо вот уже выпускать, достаточно сложные диагнозы, она им предложила прийти в школу каллиграфии и попрактиковаться. Ну они, кто-то был на медикаментах, кто-то нет, но они посмотрели поразительную динамику на людях, как они реабилитируются. То есть у них были занятия регулярные в школе два раза в неделю. То есть мы сдвигали свою школу и приходили эти вот ребята, взрослые достаточно, с медицинским персоналом и они вот описывали эту работу. Я не поленюсь, буквально после передачи постараюсь к выставке как раз, обратиться к докторам, кто вел этих ребят, чтобы на выставке, может быть, могли опять же обменяться информацией с Сергеем Вячеславовичем Савельевым и с другими как бы людьми, которые, в принципе, так или иначе изучают мозг.
А. Митрофанова
– Напомню, что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня протоиерей Павел Великанов, настоятель Пятницкого подворья Троице-Сергиевой Лавры в Сергиевом Посаде, доцент Московской духовной академии. И Алексей Шабуров, руководитель проекта Международная выставка каллиграфии, директор Современного музея каллиграфии. Собственно, о каллиграфии мы и говорим уже почти час. Немного времени, к сожалению, осталось, потому что разговор, как мне кажется, очень глубокий у нас получается. Хотя, может быть, немножечко и сюр имеет такой оттенок в XXI веке. Но приурочен он к тому, что 1 сентября в парке «Сокольники» открылась выставка, посвященная каллиграфии, до 10 сентября она продлится, то есть в течение всей этой недели, и до конца недели, туда еще можно успеть. Володь, вот ты знаешь, ты привел пример с кофемашиной, когда процесс перемалывания кофе и изготовления потом этого напитка, ну без которого, например, люди с пониженным давлением, как я, просто жить не могут, поэтому здесь, что называется, какие-то у всех какие-то свои есть выходы в этой жизни, ну это целый такой, ну это длительный процесс, кто-то может назвать это ритуалом, как и чайная церемония...
В. Емельянов
– А ты знаешь, не только кофе, но и тесто, предположим, можно тоже купить готовое, а можно замесить его руками, а можно с помощью машины.
А. Митрофанова
– Естественно. И это целая философия тоже. Чайная церемония это тоже целая философия. Причем, насколько я понимаю, в такой культуре даосистской это имеет религиозный смысл.
Протоиерей Павел
– Без всякого сомнения, конечно.
А. Митрофанова
– Я в этом плане не специалист, но есть ощущение, что это именно так.
Протоиерей Павел
– Взаимодействие стихий.
А. Митрофанова
– Вот, пожалуйста. А что касается каллиграфии, вы знаете, мне кажется, что мы, сливая этот очень важный навык и этот ну фактически такой один из способов человеком выражения себя и постижения реальности, и постижения, в общем, слова Божия тоже, потому что да, помните, как в Евангелии от Иоанна сказано, что слово это Бог, и Гумилев писал, да, мы отказываемся от какой-то очень важной части себя. Мы не даем себе возможности осмыслить до конца все те вещи, которые в наше сознание входят, либо впихиваются, либо внедряются, либо не знаю каким еще путем туда попадают. То есть мы получаем сейчас огромное количество информации, но из-за того, что мы ее должным образом не перерабатываем, мы живем в век высоких скоростей, мы оказываемся заложниками какого-то информационного потока. Когда мы в него погружены, нами можно очень легко манипулировать.
В. Емельянов
– Что и происходит.
А. Митрофанова
– Я не знаю, может быть, я, конечно, не права, но вот у меня есть ощущение, что в этом есть определенный смысл, логика какая-то вырисовывается. Почему, как это все взаимосвязано...
В. Емельянов
– Вот я с Алексеем хотел бы согласиться. Когда я услышал слово «реабилитация», вот возможно на неврологических больных, которые перенесли геморрагический или ишемический инсульт, предположим, или какая-то была тяжелая спинальная травма, может быть, как раз вот эти вот каллиграфические навыки, которые и развивают мелкую моторику в пальцах рук, что для них очень важно, возможно, она им будет помогать. То есть именно если с терапевтической точки зрения рассматривать, то здесь, наверное, может быть даже и это вещь незаменимая. Потому что я видел как восстанавливаются послеинсультные больные после тяжелых инсультов, после трепанации черепа, после серьезного вмешательства в головной мозг. И вот эти вот различные предметы. Вы все, наверное, помните, как учительница первого класса или там второго, когда там дроби изучают, я уже сейчас не помню, вот с этим палочками – синими, красными в одной руке, желтыми в другой, объясняла десятки там, сотни и так далее. И вот они с этими палочками, они учатся их перекладывать с одного места на другое, строить из них какой-то небольшой колодец. И для них это невероятно тяжело, потому что люди в 40, в 50 в 60 лет начинают это делать заново, как будто они никогда это не умели. И вот с этой точки зрения, мне кажется, каллиграфия вещь незаменимая. Хотя мне, как и Алексею, ужасно нравится наша сегодняшняя дискуссия, потому что все как бы четыре точки зрения, они все разные.
А. Шабуров
– Ну да, здесь, скажем так, к физическому восстановлению тела я бы добавил духовное, когда человек может остановиться и осознать слово. Вот это вот, наверное, одна из основ, может быть, сегодняшней нашей беседы. Потому что физика – да, а вот духовность это, наверное, вещь, которая, собственно говоря, нас и отличает.
В. Емельянов
– Вот пятого не хватает, наверное, физиолога нам сегодня.
А. Шабуров
– Да.
А. Митрофанова
– Хорошо. Другой тогда вопрос. Отец Павел, а что мешает нам открыть текст Священного Писания – у кого-то на компьютере, у кого-то в телефоне, у кого-то, может быть, дома в печатном виде, в переплете каком-то хорошем, неважно как, и точно так же задуматься над этим словом, как задуматься в процессе, допустим, человек имеет возможность в процессе переписывания задуматься надо тем, что он сейчас на бумаге воспроизводит – точно так же и здесь.
Протоиерей Павел
– Нет, Алла, вот я не соглашусь с вами.
А. Митрофанова
– В чем разница?
Протоиерей Павел
– А разница вот в чем. Понимаете, мы, люди, существа, которые очень легко заполняем собой пространство и время. И вот для того, чтобы нам куда-то нырнуть глубоко, нас надо очень сильно зажать. Это принцип логики поста. Пост – это когда мы отсекаем все лишнее, все ненужное, все, что не является жизненно необходимым. Мы сознательно делаем себе плохо и даже иногда больно для того, чтобы мы смогли взять какую-то новую высоту.
А. Митрофанова
– Мазохизм.
Протоиерей Павел
– Мы смогли немножко прыгнуть сильнее. Как и всякий спортсмен, он, по сути, тоже постник во всяких, во многих измерениях своей жизни. Так вот когда мы садимся писать слово, мы опять-таки создаем себе проблему, мы создаем своего рода некое разряжение пространства и времени, в котором неизбежно вот в этот вакуум начинают высасываться, на поверхность выходить некие глубины, которые по-другому они никуда не поднимутся. Вы можете сесть, вы можете поразмышлять, даже помедитировать над тем или иным словом Священного Писания. Но вы никогда не будете над ним медитировать два часа. А вы два часа, минимум, будете писать эту фразу для того, чтобы написать ее так, чтобы вот вы ее полюбили, чтобы она сделалась частью, чтобы она вросла к вам в сердце. Вот я бы вот так вот ответил.
А. Митрофанова
– А где взять эти два часа в том ритме жизни, котором мы находимся?
Протоиерей Павел
– Так, может быть, это и есть самое главное.
В. Емельянов
– И возвращаемся к кофемашине таким образом, понимаете, в чем дело.
А. Митрофанова
– Дв, и пластиковым стаканам.
А. Шабуров
– Мы же все с вами переживали в жизни периоды заболевания. Болели неделю, две, у кого-то больше, у кого-то меньше. Ну что мешает нам остановиться на 20 минут или на 2 часа по сравнению вот с какими-то действительно проблемами, которые в нашей жизни были или могут быть. Ну так на секунду просто задумаемся.
Протоиерей Павел
– Да ничего.
А. Шабуров
– Абсолютно.
Протоиерей Павел
– Нет, точнее то, что сидит в голове мешает.
А. Шабуров
– А ведь понимаете, что такое дома лежать неделю. Ну вот я в больнице там, помню, провел три недели. Для меня это была каторга какая-то.
В. Емельянов
– Ну я тоже провел в больнице месяц, две недели из них помню ничего.
А. Шабуров
– Ну вот, наверное, здесь и ответы на вопросы, куда мы спешим-то, куда мы летим. Можем же остановиться. У нас, кстати, будет еще интересный проект там, перед тем, как вы заходите на выставку каллиграфии: «Пока я живу, я хочу...» И там будут разлинованы на черном, ну я сделал два куба таких больших, и люди могут, они же не будут подписываться кто, они могут там от души написать – я все это буду фотографировать и потом выкладывать на сайт, потому что это мел, и человек: что я хочу сделать? Вот, может быть, это мой последний день, пока я живу, я хочу – ну полететь в космос там, стать тем-то. Вот интересный тоже вот такой перфоманс будет проходить. И я надеюсь, что вы тоже оставите свои пожелания.
Протоиерей Павел
– Без подписи.
А. Митрофанова
– Да, и с удовольствием посмотрим, что там написали другие, потому что это потрясающе интересно.
В. Емельянов
– Тоже самое, да, когда читаешь книгу отзывов.
А. Митрофанова
– Да, кстати.
В. Емельянов
– Если ты снимаешь какое-то жилье где-то, куда приезжаешь, там, как правило, есть книга отзывов, тоже интересно полистать. Я недавно столкнулся, тоже мы были где-то в какой-то поездке, и люди, которые сдавали нам дом, там висят эти липкие бумажки, не знаю, как они называются...
А. Митрофанова
– Стикеры.
В. Емельянов
– Стикеры, да, спасибо, Алла. И там весь коридор слева и справа, ну не то, что длинный, но лестничный пролет, коридор, все увешано этими стикерами, и люди вместо книги писали вот эти вот записочки с какими-то пожеланиями. Алексей и отец Павел, у нас минута буквально остается. Мне был очень хотелось, чтобы Алексей нам сказал, значит, это «Сокольники», Международная выставка каллиграфия – 2017. Как людям найти в парке «Сокольники», он огромный же?
А. Шабуров
– Да, заходите в парк «Сокольники» через центральный вход и идете до Фестивальной площади. Это буквально 150 метров от центрального входа. Увидите красивейший белый шатер, приблизительно около 2 тысяч квадратных метров, мимо не пройдете. Там мы сделали большую зеленую площадку перед шатром, вывеска и указатели на каждом углу. То есть в этом случае парк и, собственно говоря, местные органы самоуправления нам помогли в этом.
В. Емельянов
– Ну и, наверное, подскажут. С которого до которого часа?
А. Шабуров
– Мы сделали это с 9 до 9 – 12 часов работает выставка.
А. Митрофанова
– Отлично.
А. Шабуров
– Все мастер-классы проходят вечером. Мастер-классы будут давать каллиграф ее величества Елизаветы II, то есть это каллиграф Палаты лордов. То есть мы пригласили людей, которые о каллиграфии знают чуть больше обычных каллиграфов, когда каллиграфия является их профессией.
В. Емельянов
– До какого числа выставка?
А. Шабуров
– До 10-го. Мы смотрели варианты, чтобы людям было комфортно попасть и посмотреть, насладиться и остановиться хоть на одну секунду в этой жизни.
А. Митрофанова
– Кстати говоря, как важно остановиться на одну секунду, вглядеться в себя, задуматься – ведь каллиграфия этому очень помогает.
В. Емельянов
– Будем надеяться, что мы встретимся на площадке Международной выставки каллиграфии – 2017 и с вами, и с нашими слушателями, возможно. И кто знает, может, мы там круглый стол организуем и продолжим эту дискуссию, которую мы сегодня затеяли.
А. Митрофанова
– Бесконечную.
А. Шабуров
– С пятым. А у нас специалист этот есть уже.
В. Емельянов
– Это была программа «Светлый вечер» на радио «Вера». Ее провели Владимир Емельянов и Алла Митрофанова. А нашими сегодняшними гостями были протоиерей Павел Великанов, богослов, настоятель Пятницкого подворья Троице-Сергиевой Лавры в городе Сергиев Посад, доцент Московской духовной академии и главный редактор научного богословского портала «Богослов.ру». И Алексей Шабуров, руководитель проекта Международная выставка каллиграфии, директор Современного музея каллиграфии и директор Национальной школы искусства красивого письма.
А. Митрофанова
– До свидания, спасибо.
В. Емельянов
– Спасибо.
А. Шабуров
– До свидания.
Протоиерей Павел
– Всего доброго.
В. Емельянов
– До встречи.
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.