« – Пожалуйста-с.
– Я на одну минуту. Простите, что побеспокоил вас, но я сейчас уезжаю, Бог знает, свидимся ли когда еще.
– Очень рад-с... Милости прошу-с.
– Я не затем сюда пришел, чтобы извиняться или уверять, что я не виноват. Я действовал искренне и не изменил своих убеждений с тех пор... Правда, как вижу теперь, к великой моей радости, я ошибся относительно вас, но ведь спотыкаются и на ровной дороге. Никто не знает настоящей правды.
- Да, никто не знает правды...»
– Николай Васильич, знайте, что сегодня вы победили величайшего из врагов человеческих – гордость!
– Да полно, дьякон! Какие мы с ним победители? Победители орлами смотрят, а он жалок, робок, забит, кланяется, как китайский болванчик, а мне..., мне грустно…»
Вы конечно узнали голоса Владимира Высоцкого и Олега Даля. Это был фрагмент фонограммы из фильма Иосифа Хейфица «Плохой хороший человек», снятого в начале 70-х годов прошлого века по повести Чехова «Дуэль», которая в свою очередь была написана в 90-х годах века девятнадцатого.
Даже добросердечные современники Антона Павловича, любящие его талант, не приняли эту повесть, сочтя «психологически немотивированным» внезапное перерождение главного героя – распущенного бездельника Лаевского (в фильме его играет Даль). И финал вещи они сочли слишком уж дидактическим, слишком лобовым.
Признаться, когда-то и я был на их стороне, не понимая гениальной чеховской лирики и его психологизма, того, что, как написала тонкая исследовательница писателя Нина Дмитриева, – «поведение действующих лиц в эпилоге не противоречит их натуре, а только обнаруживает под влиянием сильного потрясения её потаённые пласты»…
Конечно, зоологу Фон Корену – грустно, ещё бы, его теория о слабых и сильных не подтвердилась. Человек оказался сложнее схемы, хотя в его, зоологическом понимании человеческого поведения много верного и ценного, не зря же Чехов частично списал ученого с великого Пржевальского.
Но не человеку, не человеку дано знать настоящую правду.
Кому?
Только Господу, и это чувствует самый добрый и душевно мудрый человек «Дуэли» – смешной доктор Самойленко, сердцем догадавшийся о первоначальной незрелости, не готовности встать на путь поиска правды бесконечно самообманывающегося Лаевского.
Но и Самойленко изумляется его перерождению бывшего студента.
Оба они – и выпускник университета, сидящий ночи напролет за столом, чтобы отдать долги и теоретик людей зоолог Фон Корен – для Самойленки – дети. Он восхищается их образованностью, но сам не понимая того, душою покровительствует им, и Чехов рисует это покровительство самыми, казалось бы, простыми штрихами, пока Самойленко провожает Фон Корена на отъезд с Кавказа.
«…Где агентская шлюпка? – крикнул он гребцам.
– Ушла, ваше превосходительство.
– А таможенная?
– Тоже ушла.
– Отчего же не доложили? – рассердился Самойленко. – Остолопы!
– Все равно, не волнуйся... – сказал фон Корен. – Ну, прощай. Храни вас Бог.
Самойленко обнял фон Корена и перекрестил его три раза.
– Не забывай же, Коля... Пиши... Будущей весной ждать будем.
– Прощайте, дьякон, – сказал фон Корен, пожимая дьякону руку. – Спасибо
вам за компанию и за хороший разговоры. Насчет экспедиции подумайте.
– Да, господи, хоть на край света! – засмеялся дьякон. – Разве я против?
Фон Корен узнал в потемках Лаевского и молча протянул ему руку…»
Из финала повести читал народный артист Игорь Костолевский.
Я слушал и вспоминал о реплике Корнея Чуковского на полях замечательной чеховской биографии пера Бориса Зайцева, которую престарелый писатель-эмигрант прислал своему почти ровеснику в хрущевскую – тогда – Россию.
Так вот, напротив зайцевской фразы о том, что Чехов никогда не был внутри своей прозы проповедником, Корней Иванович яростно начертал: «Был!»
И был, я думаю, прав, – просто чеховская проповедь сложнее и тоньше, чем любое идеологическое наставление, ибо в основе её лежит постижение души человека, которая по природе своей, как мы помним, христианка.
И это мое согласие с Чуковским выросло, я думаю, из собственного опыта – духовного и душевного и, конечно, пристального чтения чеховской прозы.
«Христианин в современном мире». Павел Астахов
У нас в гостях был заслуженный юрист России, адвокат, писатель, телеведущий Павел Астахов.
Наш гость рассказал о том, как в юношеские годы во время учебы в Высшей школе КГБ он пришел к вере, как это отразилось на его жизни и работе, и почему для него важно снимать фильмы и писать книги о происходящих в жизни чудесах и о разнообразных святых местах.
«Уход из жизни супруга или супруги: как пережить разлуку?». Анна Леонтьева, протоиерей Андрей Харчук, Наталья Великанова
В дискуссии участвовали: автор текстов, радиоведущая Анна Леонтьева, экономист Наталья Великанова и клирик храма святителя Василия Великого при одноименной гимназии в Московской области протоиерей Андрей Харчук.
Все наши гости когда-то столкнулись со страшной потерей: у Анны в аварии погиб муж, у отца Андрея после продолжительной и тяжелой болезни умерла жена, а муж Натальи трагически ушел из жизни, попав под электричку в попытке спасти человека. Мы размышляли, как можно пережить смерть самого близкого человека и что может помочь не увязнуть в горе.
Табынская икона Божией Матери
Одним из первых русских поселений в Башкирии была Вознесенская пустынь на реке Усолка. Православные монахи ещё в шестнадцатом веке подвизались на здешних землях, которые в летописях именуются Табынскими. Иноки кормились нелёгким промыслом — выпаривали соль из соляного источника.
В 1590-х годах в Вознесенской обители произошло чудо. Один из насельников шёл на солеварню и услышал голос: «Возьми образ Мой». Монах решил, что это наваждение и не стал реагировать. Но на следующий день всё в точности повторилось. Инок огляделся, и увидел на камне над пещеркой, где била солёная вода, образ Божией Матери. По иконографии он был схож с Казанской иконой, явленной в 1579 году, но имел некоторые отличия в деталях одежды Пречистой Девы. Образ стали называть Табынским. Он хранился в Вознесенской пустыни и исчез после разорения монастыря кочевниками в конце семнадцатого века.
Однако, в 1765 году Богородица вновь явила людям свою Табынскую икону. Её нашли три пастуха-башкира на том же самом месте — над пещерой с соляным источником. Язычников находка не обрадовала. В раздражении они попытались разрубить иконописную доску и... ослепли! Пастухи стали горячо просить прощения у Божией Матери за свой поступок, и зрение вернулось к ним. В дальнейшем башкиры приняли крещение.
Икона хранилась в церкви села Табынское, в пятнадцати километрах от места обретения. Во время эпидемий, стихийных бедствий и набегов кочевников с ней совершались крестные ходы. Последний раз образ Царицы Небесной пронесли по Башкирии спустя два года после революции 1917-го. Вместе с беженцами, спасающимися от большевиков, икона пересекла границу России, побывала в Китае, затем в Австралии и США. На чужбине святыня была утрачена, и где она находится сейчас, неизвестно.
В Башкирии сохранилось несколько списков Табынской иконы. Два из них хранятся в женском Богородице-Табынском монастыре. Обитель была основана в 1998 году на месте явления чудотворного образа, близ соляного источника. К настоящему времени этот родник нашёл множество выходов на поверхность. Его целебную воду используют в оздоровительных целях в местных санаториях.
Главный, материнский источник, возле которого обрели Табынскую икону, оживает только раз в году, в день празднования чудотворного образа. В девятую пятницу после Пасхи пересохший ключ в маленькой пещере начинает источать влагу. Вода сочится всего три дня, и верующие с благоговением собирают драгоценные капли. В это время в Богородице-Табынский монастырь съезжаются паломники со всей России.
Все выпуски программы Небесная Заступница