«Праведный Иоанн Кронштадтский о жизни сердца». Архимандрит Симеон (Томачинский)

В этом выпуске программы «Почитаем святых отцов» наша ведущая Кира Лаврентьева вместе с архимандритом Симеоном (Томачинским) на основе книги святого праведного Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе» размышляли о том, что значит жить сердцем, каким образом христианин может заботиться о чистоте сердца и почему это важно, а также как грех может влиять на внутреннее состояние человека.

Ведущая: Кира Лаврентьева

---

К. Лаврентьева

— Здравствуйте, дорогие наши слушатели! Программа «Почитаем святых отцов» на Радио ВЕРА, меня зовут Кира Лаврентьева и с радостью представляю вам архимандрита Симеона (Томачинского), хорошо вам уже знакомого, доцента Московской духовной академии. Сегодня мы будем читать книгу нашего любимого отца Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе». Честно говоря, всегда праздник, когда мы читаем эту книгу. Делаем мы это нечасто, чтобы не повторяться и чтобы познакомить себя и вас с другими книгами святых отцов. Но книга отца Иоанна, конечно, любимейшая, там вся мудрость, там вся глубина. И вот сегодня мы будем как раз говорить о жизни сердца и приводить цитаты из книги отца Иоанна. Здравствуйте, отец Симеон.

архим. Симеон

— Добрый день.

К. Лаврентьева

— Давайте прямо тогда и начнем сразу читать.

архим. Симеон

«Жизнь твоя духовная, видимо, разделяется на два резко различающиеся между собой состояния: на состояние мира, радости, широты сердечной и на состояние скорби, страха и тесноты души. Причиною первого состояния всегда бывает согласное действование души моей с законами Творца, а причиною последнего — нарушение Его святых законов. Я всегда могу примечать и действительно примечаю начало того и другого состояния; в сознании моем всегда бывает то и другое. Потому всегда бывает так, что, уничтожив начало, от которого произошло состояние скорби и тесноты, уничтожаешь и следствие, то есть самую скорбь и тесноту души».

архим. Симеон

— Да, конечно, святой Иоанн Кронштадтский замечателен тем (особенно этот его дневник), что для нас святой — это какой-то подчас на пьедестале человек, такой чуждый всех страстей, как нам кажется, каких-то недостатков...

К. Лаврентьева

— Ну да, с детства уже был свят.

архим. Симеон

— Какой-то идеальный герой. А вот здесь достаточно откровенно, это же его дневник, «Моя жизнь во Христе» он пишет, и поэтому он достаточно откровенно рассказывает и о тяжелых состояниях, и о борьбе с ними, и о трудностях, которые здесь бывают. И в отрывке, который мы прочитали, действительно говорится о двух таких больших глобальных состояниях, которые с нами случаются. Я думаю, что у каждого и то, и другое бывает. Одно состояние, когда ты с Богом, состояние мира, радости и широты сердечной; и состояние, когда ты в аду реально себя ощущаешь после какого-то согрешения или ссоры, чего-то такого — состояние скорби, страха и тесноты души, когда некуда деваться, и мы предощущаем, что может собой представлять этот ад, когда мы отвержены от Бога. И вот здесь отец Иоанн прямо говорит, что в чём причины: не в том, что как-то обстоятельства не так сложились или тебе не повезло в жизни, или кто-то тебя лучше, или ты какие-то себе неправильные цели поставил, а просто одно состояние возникает из-за того, что ты в соответствии с законами Творца, с Его заповедями действуешь, стараешься жить по Богу, даже пусть это не всегда ведёт к какому-то мирскому успеху, но стараешься, вот как заповедал Господь, так и жить, тогда как результат, как плод, как награду ты имеешь радость своей души и мир, что самое главное, лучше этого ничего нет на земле и на небе. А другое, когда ты нарушаешь эти заповеди и в чём-то согрешаешь или обижаешь кого-то, ну вот и получаешь, вот пошел по головам — ну, будет у тебя потом мучение внутреннее, а как ты от него избавишься? Это же очень трудно. И самое ужасное, что есть люди, которые вот прямо живут в этом состоянии, может быть, не отдавая себе отчёта или думая: ну а как иначе, мир жесток, надо рваться к вершине, идти по головам — это ужасно. Помните эту знаменитую проповедь отца Дмитрия Смирнова приснопамятного: «Ну ты посмотри на себя в зеркало — ты уже в аду, сынок! Разве может быть у создания Божия такое кислое выражение лица, такая ужасная харя, на которой написана вселенская грусть и тоска?» Значит, что-то не так в твоей жизни, ты уже в аду.

К. Лаврентьева

— Да, мы все бываем такими «красивыми».

архим. Симеон

— Но это показатель, вот посмотри на себя в зеркало не с точки зрения красоты, а с точки зрения — ты радуешься жизни или нет. Если ты не радуешься жизни, что солнышко всходит, что птички поют... Тогда в этой проповеди отец Дмитрий говорил, что «даже соловьи тебе мешают спать, понимаешь?» То есть все не так человеку, у него будут цвести цветы вокруг, а он скажет, что они тут, понимаешь, не того цвета, они отвлекают меня от каких-то великих дум, и так далее. То есть все в нашей душе происходит, поэтому он и говорит, что нужно бороться с причиной, а не со следствием. Сейчас модно все эти антидепрессанты и прочее, хотя, наверное, какое-то физическое тоже бывает обоснование, болезни бывают всякие, когда действительно с депрессией нужно как-то бороться, но чаще всего это бывает именно от грехов, от неправильного образа жизни, от уклонения от заповедей. Об этом в Священном Писании говорится, что «скорбь и теснота в душе человека, творящего злое». По какому пути человек идёт, какой он выбирает себе образ действия жизни, по такому он и получает результат в своей душе. Он может быть, кстати, преуспевающим вполне себе и на вершинах власти может быть, и каким-то бизнесменом прекрасным и администратором, но у него в душе будет тоска и полный ад. И мы знаем, что бывает, и люди в таком состоянии кончают жизнь самоубийством.

К. Лаврентьева

— Да, не дай бог никому не доходить до такого состояния.

архим. Симеон

— А почему это происходит? Как Свидригайлов «в Америку поехал» — такая метафора самоубийства — потому что не видит он смысла, и в своей душе видит только ужас, пауков и прочие всякие гадости, которые уже ему являются чуть ли не наяву, кошмары какие-то. Потому что он уклонился от заповедей Божьих, преступил какие-то очень важные законы, которые в самой душе человека написаны.

К. Лаврентьева

«В сердце человека происходит то приближение его к Богу, то отдаление от Бога и вместе с этим то покой и радость, то смятение, страх, теснота, то жизнь, то смерть духовная. Приближение большей частью бывает в скорби, когда никто не может избавить нас, кроме Господа, к Которому мы обращаемся всем сердцем, и таким образом сердечно относимся к Нему. А удаление — в довольстве и изобилии благ земных, которые надмевают плотского ветхого человека и именно тогда, когда человек жаждет богатства, славы, знатности и когда, достигая этого, он теряет веру из сердца и забывает о Боге, Судии и Мздовоздаятеле, о бессмертии души своей, о своём долге любить всем сердцем Бога».

К. Лаврентьева

— Очень страшно, конечно, звучит.

архим. Симеон

— Ну вот, видите, он и про тоже себя говорит. Мы все испытываем периодически одно и другое состояние. Свобода от него — это уже результат длительной работы духовной, труда над собой. В этом отрывке интересно, что внешние благоприятные обстоятельства должны, наоборот, приносить мир, успокоение, радость — ну как, если у тебя всё хорошо, все здорово, всё благополучно, ты сам себя прекрасно чувствуешь. Ну, казалось бы, радуйся жизни, в чём проблема? А оказывается, что почему-то это по-другому работает. То есть, как правило, вот отец Иоанн говорит, что приближение к Богу большей части бывает в скорби, когда никто не может нас спасти, кроме Бога, когда уже нет никакой надежды. Представляете, в какие обстоятельства надо попасть, что ты уже только к Богу вопиешь? А удаление, вот это состояние тяжёлой пустоты и отъединённости от Бога происходит, как правило, в довольстве и изобилии благ земных. Ничего себе, а ведь это то, к чему мы все, в принципе, стремимся в той или иной степени. Оказывается, наоборот, и апостол Павел об этом прямо пишет: если ветхий человек мой тлеет и разлагается, зато внутренний преображается. А так, если я внутреннего человека заморочил, его всячески игнорирую и не обращаю на него внимания, тогда внешний раздувается в довольстве и изобилии, которое надмевает плотского ветхого человека. И вот он раздувается, раздувается, здесь ещё и гордость начинается, ведь не просто так у меня такой успех, значит, я такой продвинутый, успешный, весь такой мудрый человек. А происходит удаление от Бога и результат, вот то, о чём пишет Иоанн Кронштадтский — смятение, страх, теснота. Это причём, может быть, даже и не всегда видно по человеку. Он сам себе может так вот перед зеркалом сказать: «Ну что это за морда вообще, ты до чего себя довёл?», если он честный перед собой. А так он внешне может и улыбаться, источать победительность, успех, как чаще всего и бывает, а что на душе кошки скребут — ну, так это же надо прятать обычно, нужно выглядеть успешно. Получается интересное вот это соотношение, обратная пропорциональность: чем меньше удовольствия и изобилия, тем больше возможностей быть ближе к Богу. Не то что это автоматически: если ты нищий, то ты уже рядом, совсем не обязательно — и нищие могут роптать и быть дикими эгоистами, завистниками, то есть это не прямая зависимость. Но скорбь и испытания как раз дают возможность душе обратиться к Богу, воззвать и получить вот этот мир в душе, радость, которую мы ищем, которую на самом деле все люди ищут. Неслучайно слово «счастье» об этом, если так до конца разобраться, потому что сами по себе деньги и материальные преуспеяния, дворцы, они же не принесут тебе по-настоящему счастье, подчас люди это понимают постфактум, мы такие примеры видим, и от других тоже священников. Мы понастроили дворцов себе огромных, и никого там нет. В лучшем случае — жена, даже дети где-то в другом месте, и ты ходишь по этим полупустым залам, где куча только прислуги, а никакого у тебя счастья в душе нет. Это страшное, на самом деле, такое тоже адское состояние. То есть не в этом счастье, а счастье — быть частью, быть причастным Богу, вот настоящее счастье человека. Мы все к этому стремимся, даже не осознавая иногда этого, называя другими словами, но, по сути, то, о чём Иоанн Кронштадтский говорит: богатство, слава, знатность — это все заменители, псевдоидеалы, которыми человек подменяет подлинные радость и счастье. Но, чтобы это осознать, нужен, конечно, труд и внимание к себе. Бывает, что человек, действительно, уже получивший все блага земные, вдруг осознаёт, что это всё не то, что он на самом деле не этого ищет, и его душа жаждет не этого, и он может тоже обратиться к Богу.

архим. Симеон

«Что особенно важно и составляет жизнь какого-либо существа, то Творец положил, сокрыл далеко в глубине, внутри того существа; это мы видим везде. Так и в человеке: душа находится в самой середине его существа, в сердце, почему и называется часто душа сердцем, а сердце — душой. «Уныл во мне дух мой, смутилось во мне сердце мое» (Псалом 142-й). «Сердце чисто созижде во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей» (Псалом 50-й).

архим. Симеон

— Да, вот это удивительно, что всё прекрасное в этом мире, в этой жизни не на поверхности, до него надо достучаться, как золото или какие-то драгоценные камни, как правило, их добыча связана с большими трудностями, с погружением внутрь Земли. Так и здесь, главное наше сокровище сокрыто внутри, в глубине, как пишет отец Иоанн Кронштадтский. В Библии написано: «Больше всего хранимого храни сердце свое, ибо от того источники жизни», так приблизительно звучит цитата, она в разных вариантах встречается в Библии, но именно сердцевина человеческого существа, такой его главный оазис и средоточие — душа человека, она заключается в сердце, не как, может быть, физическом органе, а в таком обобщенном понимании. Хотя и физически, как говорят опытные духовные люди, тоже в районе сердца это располагается. Но это всё — устремления человека, к чему он тяготеет. В Псалтири тоже есть замечательные слова: «Даст тебе Господь по сердцу твоему». И практически со всеми это сбывается: хочешь ты богатства, славы — ну получи, ешь, пока не подавишься. А хочешь ты быть с Богом, хочешь мира в своей душе — Господь даст, если ты будешь этого искать и добиваться, то обязательно даст. То есть Господь отвечает на какие-то глубинные устремления и поиски человеческого сердца, человеческой души, а не на то, что он говорит. Помните, как это замечательно у Тарковского в «Сталкере», ну и в оригинале, я так понимаю, тоже, когда в комнату они должны попасть, где сбываются желания. И один туда попал, потому что он хотел попросить, чтобы его дочка выздоровела. А на самом деле он туда попал, сказочно разбогател, и повесился, потому что оказалось, что на самом деле подлинное его желание было разбогатеть, а не то, чтобы дочка выздоровела. То есть, может, на словах он так говорил, а реально его сердце хотело совершенно другого, и он этого не выдержал, его душа этого не вынесла. Поэтому, что из сердца истекает, это, с одной стороны, самое главное, а с другой стороны, не всегда так очевидно. Может быть, внешне мы все такие благочестивые, саном облечённые, а чем сердце-то наше живёт? Это вот как раз на Страшном Суде вскроется, но лучше бы сейчас с этим решить вопрос, как-то разобраться.

К. Лаврентьева

«Когда диавол в нашем сердце, — пишет отец Иоанн, — тогда необыкновенная, убивающая тяжесть и огонь в груди и сердце; душа чрезвычайно стесняется и помрачается, всё её раздражает, ко всякому доброму делу чувствует отвращение, слова и поступки других в отношении к себе криво толкует и видит в них злоумышление против себя, против своей чести и потому чувствует к ним глубокую, убийственную ненависть, ярится и порывается к мщению. «По плодам его узнаете его», — говорит нам Евангелие от Матфея, 7-я глава.

К. Лаврентьева

— «Бывают дни, когда злой дух меня тревожит», — пишет отец Иоанн сам про себя. Вот так честно и откровенно.

архим. Симеон

— Ну прямо как про себя слушаешь.

К. Лаврентьева

— Это правда, вот когда слова и поступки других криво толкуешь, всё раздражает, кажется, что все против тебя.

архим. Симеон

— Он-то, может быть, изредка это ощущал: «бывают дни», а у нас это всё, конечно, чаще бывает. Но главное, чтобы мы не думали, что это нормальная ситуация, это действие бесовского духа.

К. Лаврентьева

— Кстати, помысел ещё такой бывает в этом состоянии, что «я не злюсь, я ищу справедливости, должна же быть какая-то справедливость. Я хочу сказать правду, я говорю правду! Вот я всегда молчу, а сейчас я буду говорить правду».

архим. Симеон

— Мне в этом смысле нравится, что справедливость где? Справедливость в аду, там каждый по заслугам получает. На Небе — там милость, там Господь прощает. Ну, а на земле уже как получится, тут всё перемешано в этом смысле. Но фиксировать важно эти состояния в себе беспристрастно и честно. Вот как отец Иоанн Кронштадтский, почему он написал этот дневник? Чтобы познать себя. Ещё в Античности говорили, что это главная цель нашей жизни — познать себя, и христианская мысль тоже это восприняла. И победить в себе вот эти отрицательные стороны, вот эти состояния, которые связаны с воздействием падшего духа, но для этого надо как-то зафиксировать, надо честно об этом рассказать. И вот те симптомы, о которых он говорит, это как болезнь: вот у меня сыпь, у меня там насморк, у меня там температура — значит, что-то не так, идёшь, проверяешься к врачу, какие-то сдаёшь анализы, чтобы понять, что происходит. Вот здесь то же: если у тебя необыкновенная убивающая тяжесть и огонь в груди, если душа стесняется, помрачается, всё её раздражает, ко всякому доброму делу чувство отвращения, чувствуешь эту мнительность, что все против меня, все меня не любят, все меня обижают...

К. Лаврентьева

— Да-да-да, я непонятый гений.

архим. Симеон

— Это вообще классика, да. Синдром непризнанного гения — это, конечно, тяжёлый диагноз. Но вот, видите, отец Иоанн Кронштадтский нам помогает зафиксировать — значит, дьявол в твоём сердце. Это, конечно, неприятно слушать, признавать, но зато тебе скажут диагноз: у вас инфекция или вы гриппом заболели.

К. Лаврентьева

— Но это хотя бы половина решения проблемы — признать её.

архим. Симеон

— Да. Я помню, как-то целый месяц или больше не мог понять, почему у меня каждый день температура поднимается без всяких причин до 38 и больше. И пока не разобрались — с большим трудом, путём разных манипуляций стало понятно, и был совершенно неочевидный ответ. Поэтому нам важен вот такой «рецептурный отдел», где поставят диагноз, и совет отца Иоанна Кронштадтского, который скажет: «Вот, диавол в твоём сердце, давай работать с этим». А что дальше делать, он рассказывает об этом.

К. Лаврентьева

— Программа «Почитаем святых отцов» на Радио ВЕРА продолжается. Дорогие друзья, напоминаю, что сегодня мы вместе с архимандритом Симеоном (Томачинским), доцентом Московской духовной академии, читаем книгу святого праведного Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе», рассуждаем о жизни сердца. Конечно, отец Иоанн пронзительные совершенно вещи пишет, и сегодня, как обычно, нас удивляет своей проницательностью.

«Люди впали в безверие от того, что потеряли совершенно дух молитвы или вовсе не имели и не имеют его, короче — оттого, что не молятся. Князю века сего простор для действия в сердцах таких людей; он господин в них. Молитвой они не испрашивали и не испрашивают себе у Господа росы благодати Божией (а только просящим и ищущим подаются дары Господни), и вот сердца, испорченные по природе, без живительной росы Духа Святого пересохли и от крайней сухоты наконец запылали адским пламенем неверия и различных страстей, а диавол знает, только воспламеняет страсти, поддерживающие этот ужасный огонь, и торжествует при виде погибели несчастных душ, искупленных кровью Того, Кто попрал его державу».

К. Лаврентьева

— Ой, отец Симеон, вы знаете, я слышала фразы от некоторых людей и, честно говоря, сама в себе иногда чувствую это, как будто бы нет сил на подвиг. Ну вот нет сил на подвиг. Отец Иоанн говорит, что нужно молитвенно испрашивать дары. Не молишься — ну вот значит тебе простор для дьявола в твоей душе. Но молитва — это тоже подвиг, и чтобы переходить на какую-то следующую ступень, нужно иметь решимость, дерзновение и хотя бы какой-то порыв, какую-то волю для первого шага. И такое ощущение, что истончается вот эта твоя воля. Но, наверное, это тоже волнами, когда-то воля истончается, а потом её Причастие укрепит и опять укрепляется, тоже ведь волнами идёт. Тут главное — не сидеть, наверное, в этом состоянии, что я такой слабый, и я ничего не могу.

архим. Симеон

— Ну да, поймать волну, как в серфинге. Там же, знаете, самое главное, чтобы волна тебя взяла и понесла. Но у нас же бывают какие-то периоды подъёма и воодушевления, в этот момент и воспользоваться. Потому что мы же тоже подчас пренебрегаем, думаем, что так всегда и будет, хотя мы знаем, что всё меняется, то так, то сяк. И в этом смысле этот период суметь не растратить на сериалы, на какую-то ерунду, период подъёма какого-то. Здесь отец Иоанн говорит о духе молитвы. Причём, что важно сказать: ведь он же не был каким-то отшельником, схимником, это был обычный приходской священник, женатый, он не был сверхъестественным таким, изначально необыкновенным человеком, он в себе это воспитал постоянным трудом, работой. Но он жил посреди мира, мы помним, что его толпы окружали, много ему приходилось ездить...

К. Лаврентьева

— И деньги эти большие ему жертвовали, это ведь тоже искушение. Но он, конечно, с ними расправлялся быстро.

архим. Симеон

— Можно сказать, что он и власть имел даже в определённом смысле, мог её как-то использовать, и к государю его приглашали, но он вот сумел как-то абстрагироваться. Видимо, это связано именно с духом молитвы, о чём он и говорит. Молитвенный дух привить к своему сердцу важно — я думаю, что вот это основная цель, и здесь не требуется каких-то вериг. Собственно, мы перед лицом отца Иоанна Кронштадтского даже не можем сказать, что у нас там слишком много забот и попечений, потому что у него-то их было колоссальное количество, он строил и дом трудолюбия, и чем он только не занимался. Большое количество при этом внешних дел производил, но дух молитвы он в себе взращивал. Я думаю, что вот в этом корень, с одной стороны, его и успеха, такого даже внешнего, и, главное, правильности его духовного стремления, что дух молитвы ему помогал не уклоняться куда-то. Потому что, в общем-то, он делал какие-то вещи совершенно революционные, если внешне смотреть: эти исповеди общие тысяч людей, это ежедневная служба, литургия — он вообще, как белая ворона выглядел. Обычный приходской батюшка, ты чего куда-то лезешь, что-то там придумываешь? Ну, по идее, я думаю, что так и было, часто его многие не понимали, даже у некоторых святых были вопросы по деятельности отца Иоанна Кронштадтского, потому что слишком уж это был неформат, что называется. А вот дух молитвы ему подсказывал так, не потому, что это был его проект такой, а вот он, руководствуясь христианскими заповедями и, главное, молитвенным духом, видимо, совершал какие-то действия, даже необычные для своего времени, для своего статуса. Ему могли предъявить тысячу раз: кто ты такой вообще, ты не архиерей, никто, не председатель какого-нибудь отдела, и почему ты этим занимаешься? Но вот молитвенный дух его вел таким образом. А кто его не имеет, тот, конечно, дает простор, как он пишет, князю века сего — дьяволу, он господствует и направляет человека. И он тоже может какие-то проекты совершать, но они будут исходить из другого источника.

«Невидимый Господь действует на мою душу как бы видимый, притом как предо мною выну (всегда) находящийся, знающий все мои мысли и чувства: всякая внутренняя леность или строптивость, или страсть сопровождается для меня всегда соответствующим наказанием. Вообще, если внутреннее мое расположение недостойно Бога, Его святости, тогда я терплю в сердце наказание, огонь попаляющий, а когда достойно, тогда я весел, спокоен».

архим. Симеон

— Удивительно вообще, что он зримым образом, ощутимым, испытывал, в каком он находится состоянии. Не все, конечно, мы к этому способны, а может быть, именно потому, что мы невнимательны к себе, не истончаем свою душу, молитвой не выверяем своего состояния. Видите, он говорит, что Господь действует на мою душу как бы видимо, то есть сразу: что-то не так сделал, и тут же соответствующее наказание. Даже леность или строптивость, представляете?

К. Лаврентьева

— Наверное, под наказанием он имеет в виду уход благодати, ослабление благодатного духа в душе, как бы Господь отходит от тебя.

архим. Симеон

— Может быть. Видите: «всегда соответствующим наказанием» — значит еще какое-то может быть разное наказание. Но вот насколько он внимателен к себе, что он это ощущает и сразу воспринимает как великую потерю. Конечно, не мог живой человек в те или иные минуты не желать отдохнуть, например. Не то что полениться, а даже как-то расслабиться, отдохнуть от подвига. Или строптивость, или страсть. Но тут он говорит о внутреннем расположении особенно, «если оно недостойно Бога, тогда я терплю в сердце наказание, огонь попаляющий». То есть не только какие-то внешние проявления страстей или греховности, а даже внутреннее расположение — сразу он терпит в сердце наказание. Значит, он очень внимателен к своему сердцу, вот что, мне кажется, очень важно. Наверное, для нас это проблема, что появляется минутка свободы, и мы сразу смотрим, что там пишут в соцсетях, какие-то новости, мы немножко на другом сконцентрированы, а не на своем сердце. Поэтому для нас вообще, что холодно, что тепло, что жарко — непонятно, и что в сердце у нас происходит, для нас загадка. Ну, перед исповедью вспомню, но это же не то. А он сразу чувствует, у него какой-то внутренний барометр, даже состояние, недостойное Бога. Я не думаю, что каждый из нас в такой степени внимателен, что это замечает. Наверное, стоило бы на это обратить внимание, тогда бы мы как-то более тонко и ярко ощущали. Конечно, это сложнее, потому что ты все время чуть-чуть уклоняешься, у тебя сразу: пип! — красная лампочка загорелась, бензин кончается.

К. Лаврентьева

«Как удобно и скоро может спасать нас Господь! Мгновенно, неожиданно, неприметно. Часто днем я бывал великим грешником, а вечером после молитвы отходил на покой оправданным и паче снега убеленным благодатью Святого Духа, с глубочайшим миром и услаждением на сердце! Как легко Господу спасти нас и в вечер нашей жизни, при закате дней наших! О, спаси, спаси, спаси меня, преблагий Господи, приими меня во Царствие Твое небесное! Всё возможно Тебе. Перед своим Господом стоим и падаем. Силен Господь восставить нас».

архим. Симеон

— Ну, это здорово!

К. Лаврентьева

— Это здорово, и это для нас всё равно такой пример. Мы же тоже можем так делать: если днём какой-то дисбаланс, нагрешили, что-то наговорили, всё равно же мы должны покаяться в этом, горячо попросить прощения, и у нас тоже, возможно, будет такое состояние. Мне кажется, оно знакомо в той или иной степени каждому из нас.

архим. Симеон

— Да, может быть, не в такой степени...

К. Лаврентьева

— Ну конечно, он-то пишет, что «паче снега убеленным благодатью Святого Духа», это такой уже высший пилотаж.

архим. Симеон

— Да, и это удивительно, что «днём я бывал великим грешником, а вечером, после молитвы, отходил на покой оправданным».

К. Лаврентьева

— Это какая должна быть молитва...

архим. Симеон

— Но главное, его искренность, это особенно подкупает в отце Иоанне и за что, собственно, его любит Господь — за его горячность к вере. Да, пусть ты несовершенный, такой-сякой, и здесь ошибся, но Господь, это же не счетовод, который сидит и вычисляет: «Так, ты здесь не то сделал, там не туда пошёл, тут нагрешил, тут плохо подумал...» Да Господу всё это простить элементарно, но лишь бы ты к Нему обратился, сказал: «Господи, прости! Ну вот лукавый попутал, но я хочу быть Твоим, хочу быть с Тобой, хочу начать снова с чистого листа». И действительно, вот это доверие к Богу разрушает все козни дьявольские. Именно доверие, всецелое упование на Бога, и, конечно, в этом сила отца Иоанна. Мы говорим, что он молитвенник, но за счёт чего? Он же всегда повторяет, что надо твёрдо верить в силу твоей молитвы, и неважно, кого. Ещё раз повторяем, он не был человеком из какой-то особой семьи, с особыми дарованиями изначальными, он сам вырос в такого гиганта духа благодаря своей всецелой вере в Бога и уповании, а это проявлялось в молитве, Господь его укреплял. Конечно, у него и сомнения бывали всякие, он об этом пишет откровенно, но всецело довериться Богу, вот что самое главное, тогда всё возможно тебе, — он пишет. Какая разница, что с тобой там происходит, своему Господу стоим или падаем, но станем, потому что силен Бог поставить нас. Поэтому неважно, кто из нас в каком положении, кто согрешает или ленится, или нерадивый, но, доверившись Богу, ты за один вечер, за одну вечернюю молитву можешь всё исправить.

К. Лаврентьева

— Да, правда. Это вообще!.. Я даже задумалась, это ведь можно действительно горы переставлять в своей душе, если иметь такое открытое сердце и горячую направленность к Богу.

архим. Симеон

«Внутренний человек из-под суеты света, из-под мрака плоти своей, не связанный искушениями лукавого, выглядывает свободнее утром, по пробуждении, как рыба, выбрасывающаяся иногда на поверхность воды. Всё остальное время он покрыт почти непроницаемой тьмой; на его очах лежит болезненная повязка, скрывающая от него истинный порядок вещей духовных и чувственных. Ловите же утренние часы, это часы, как бы новой, обновленной временным сном жизни. Они указывают нам отчасти на то состояние, когда мы восстанем обновленные в общее утро невечернего дня воскресения или когда разрешимся от этого смертного тела».

архим. Симеон

— Про утро замечательные слова. У нас бывают жаворонки, совы, бывают смешанные существа...

К. Лаврентьева

— Да, не у всех утро — это доброе время.

архим. Симеон

— Но в любом случае тут же не говорится, что шесть утра или девять утра. Утро — это не то время, когда надо сразу к своему смартфону за новостями обращаться, как, к сожалению, мы иногда делаем. А это время, которое можно как раз посвятить Богу, особенно те, кто живет близко к природе, выйдя, обрадоваться, что солнышко взошло или что дождь капает, так приятно, все же с неба это идет, что вокруг деревья, живые существа. И вот близость Бога или удаленность от Бога, наверное, тоже более остро утром ощущается, когда действительно сон — это как образ смерти. Мы встаем, и новый день перед нами, который в наших руках. Отец Иоанн говорит, что как раз ловить надо это время. Неслучайно у нас же и утренние молитвы есть, они формировались длительное время, еще когда наши предки полуночницу читали или что-то еще. Но в любом случае освятить начало дня молитвой и благодарением Богу очень важно. Состав может быть разный. Некоторые делают какое-то составное себе правило, великое славословие или что-то еще, какие-то, может быть, песнопения из богослужебных текстов. Но дело не в этом, а в том, чтобы принести благодарность Богу и воспользоваться, пока ум свежий. В любом случае ночным сном закрыта страница предыдущая, и мы с нового листа пишем эти первые иероглифы или каллиграфически выводим какие-то красивые написания.

К. Лаврентьева

— Да, вы сейчас это говорите, и я думаю о том, что можно же не хватать телефон, действительно. Бывают даже дни, когда не хватаешь телефона, когда особенно не надо быстро куда-то бежать, и вот ты проснулся, подумал, помолился, все наметил себе, просто в тишине позавтракал без телефона и пошел уже делать дела. Но вот эти сорок минут, час без телефона, они же просто волшебные, ты же в этот момент можешь с Богом действительно общаться — и посредством молитвы, и даже во время того же завтрака, ты просто находишься в такой сонастроенности. Вечером уже такого сложно достичь, а вот утром, правильно говорит отец Иоанн, конечно, легче намного, потому что ты после сна еще со свежим сознанием.

архим. Симеон

— Да, и мы как-то, по-моему, уже разучились даже воспринимать какие-то окружающие нас прекрасные вещи. Как вот блаженный Августин говорил, что «мы часто в жизни наслаждаемся тем, чем нужно пользоваться, и пользуемся тем, чем нужно наслаждаться». Нужна наша погруженность, даже вот завтрак, это же с Богом мы вместе вкушаем пищу. Как апостол Павел говорит: «Едите или пьете, все творите во славу Божию». Не то что мы там наслаждаемся какими-то вкусностями, но вот эти Божьи дары, их же тоже надо суметь оценить, поблагодарить. А если мы в это время ящик включили или что-то еще, мы считаем это самим собой разумеющимся. А если человек, на даче особенно, или где-то еще, на террасу вышел...

К. Лаврентьева

— Сказка.

архим. Симеон

— Вот у мамы мы сделали специально балкон, и в Москве можно выйти на балконе позавтракать.

К. Лаврентьева

— Столик, стульчик поставить, цветок.

архим. Симеон

— Да, и вроде бы обычная хрущевка, но вокруг деревья, небо, птички поют, каждый день это по-новому совершенно выглядит. Вот даже то, что нам даром дается, мы не умеем ценить, потому что мы куда-то в другие залезаем штуки, которые нас вводят сразу уже с утра в депрессию, в тоску, и уже всё, день с самого начала не удался. Но будем стараться. Как отец Иоанн советует, утро — хорошее время для молитвы, для благодарности Богу.

К. Лаврентьева

— Видит и слышит меня Трисиятельный Бог: вот самая животворная для сердца уверенность, проникающая миром и радостью моё сердце. Видит меня и Благосердая Матерь Бога Слова и слышит мои молитвы и воздыхания к Ней — другая утешительная уверенность, оправдывающаяся постоянно на деле. Буду же я ходить в чувстве вездеприсутствия и всеведения Божия!«

К. Лаврентьева

— Вот недавно был Успенский пост и Успение Божьей Матери. И только в Успенский пост, наверное, можно ощутить в таком объёме тишину Божьей Матери, если ты его, конечно, проводишь правильно. И вот эту тишину хочется как можно дольше сохранить, такая она очень таинственная. Мы же не знаем, что Она нам говорила, то есть Она же не оставила нам никаких поучений, никаких слов, ничего. Но при этом образ Её и сила Её настолько сильны, что мы все немного в той или иной степени с Ней знакомы и сердечно к ней привязаны как к Матери, к Царице Небесной. В этом, конечно, огромное счастье православной веры, потому что ещё с VII века, с иконоборческого периода, вместе с иконами постепенно в некоторых церквях, которые отделились от Православной Церкви, и почитание Божьей Матери тоже ушло, и это, конечно, боль. Вот у нас есть Христос, и всё. Так это и есть, но Господь ведь и Сам говорил, что «вот Матерь Моя».

архим. Симеон

— Да, это замечательный опыт. Конечно, в богослужебном круге особое место занимает почитание Божией Матери, но важно, чтобы Она и в нашей личной жизни тоже присутствовала, как трепетно пишет отец Иоанн Кронштадтский об этом — конечно, на основании своего опыта. Но если у нас такого опыта нет, то мы сами в этом виноваты, потому что он же появляется из реального общения с Ней, обращения к Божией Матери. Мы все знаем, что такое мать для любого человека — это существо, которое всегда покроет, позаботится, всегда будет любить, что бы ты ни делал. И в этом смысле Божия Матерь, ей же человечество усыновил Сам Спаситель на кресте, когда сказал: «Се, Матерь твоя; се, сын твой» — про апостола Иоанна Богослова. Поэтому отец Иоанн неслучайно пишет, что это «утешительная уверенность, оправдывающаяся постоянно на деле». То есть для него это не просто некий догмат или общая установка, а он это все время практикует, обращается к Ней и видит помощь Божьей Матери в своей жизни, в своих делах. Мне кажется, это для каждого такое утешительное пожелание, чтобы мы не забывали к Божьей Матери обращаться и прибегать к Ее покрову.

«Задача нашей жизни — соединиться с Богом, а грех совершенно препятствует этому; поэтому бегайте греха, как страшного врага, как убийцы души, потому что без Бога — смерть, не жизнь. Поймем уже свое назначение, будем помнить непрестанно, что общий Владыка зовет нас к соединению с Собою».

архим. Симеон

— Да, и это же в прощальной беседе с учениками Христос Сам сказал: «Если любите Меня, то соблюдите Мои заповеди». Вроде бы мы и знаем, что грех нас отторгает от Бога, и умерщвляет, но как-то не всегда мы его бегаем, как страшного врага, как убийцы души, это правда. Это как вот змея выползла, и мы будем стараться убежать от этого места. Я помню, шел как-то по тропинке в Крыму, и змея сидит, ждет, когда я к ней приближусь — страшновато. Поэтому нужно бегать от греха, как от змеи и от ехидны.

«Христианам особенно потребно иметь чистое сердце, потому что сердечными очами нужно зреть Бога как Он есть — с Его любовью к нам и со всеми Его совершенствами, красоту Ангелов, всю славу Владычицы, красоту Ее души и величие Ее как Матери Бога, красоту душ святых Божиих и их любовь к нам; нужно зреть, как они есть сами в себе, нужно зреть истины христианской веры со всеми ее Таинствами и чувствовать их величие; нужно зреть состояние душ своих, особенно грехи свои. Сердце же нечистое, то есть занятое пристрастием к земному, питающее в себе похоти плотские, похоти очес и гордости житейской, не может видеть этого ничего, что мы указали».

архим. Симеон

— Здесь, возвращаясь к вопросу о средоточии сил человеческих, которые в сердце находятся, говорится, что чистое сердце потребно, оно необходимо, чтобы не только верить Богу, но и видеть его как Он есть, Его любовь к нам. То есть, чтобы познать Его любовь, нужно тоже сердце чистое. Вот иногда думаешь: почему такой умный человек, образованный, ушел от Бога или как-то враждовал с ним? (Я про какие-то исторические знаменитые личности говорю). А потом, оказывается, его жизнь нечистая, какие-то тяжелые грехи, видимо, нераскаянные, закрыли для него очи полностью веры. Хотя человек мог родиться и в благочестивой семье, мог в таком окружении вырасти, где, казалось бы, он должен быть по крайней мере верующим православным, а человек от всего этого отрекается просто в результате своей нечистой жизни. Чистое сердце дает понимание более глубокое всего духовного мира, и Самого Бога, и Божьей Матери, и святых, и их любви к нам. А так ты их воспринимаешь всех, как каких-то врагов, которые на тебя ополчились, просто потому, что твоя нечистая жизнь искажает твое зрение духовное. Вот об этом отец Иоанн говорит, и в этом смысле корень наших проблем, видимо, в том, что мы не заботимся о своем сердце, в этом должен быть фокус нашего внимания. Мы сегодня уже говорили, если свое сердце очистить, тогда для нас многое станет и более понятно, и близким, и главное, что бы ни происходило, мы будем помнить, что Господь нас любит, и святые о нас заботятся, это наши друзья. Будем знать это не абстрактно, а будем знать всем сердцем и всей душой своей.

К. Лаврентьева

— Спасибо, отец Симеон. Очень глубокая программа получилась. Дорогие наши слушатели, это программа «Почитаем святых отцов» на Радио ВЕРА и сегодня у нас в студии был архимандрит Симеон (Томачинский), доцент Московской духовной академии. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы читали книгу «Моя жизнь во Христе» святого праведного Иоанна Кронштадтского, говорили о жизни сердца. Читайте, пожалуйста, святых отцов вместе с нами, мы прощаемся с вами, всего вам доброго.

архим. Симеон

— Спаси Господь.

---

Все выпуски программы Почитаем святых отцов

• «Никодим Святогорец о доверии Богу». Архимандрит Симеон Томачинский
• «Священномученик Сергий Мечёв о молитве». Архимандрит Симеон (Томачинский)
• «Об Иисусовой молитве». Протоиерей Андрей Рахновский