Гость программы - Владимир Легойда, председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата.
Темы беседы: Трагедия в военной части в Омске; заседание Священного Синода и основные принятые решения: установление дня особой молитвы о Божьем творении, установление дня общего поминовения князей супругов Димитрия Донского и Евдокии, образование Общецерковная комиссия по церковному искусству, архитектуре и реставрации.
Ведущий: Константин Мацан
К. Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. И сегодня, как обычно по пятницам, у нас в гостях Владимир Романович Легойда, председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО.
Здравствуйте!
В. Легойда
— Здравствуйте!
Наше досье:
Владимир Романович Легойда — председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата, главный редактор журнала «Фома», преподаватель МГИМО. Родился в 1973 году в Кустанае, в 1996 году окончил Институт Международных Отношений, а спустя несколько лет защитил диссертацию, кандидат политических наук. С 2007 по 2009 был заведующим кафедрой международной журналистки МГИМО, с этой должности ушел по собственному желанию, в связи с назначением на должность председателя Синодального информационного отдела. Владимир Легойда входит в состав многих церковных советов и комиссий, известен своей общественной деятельностью. Помимо прочего — член совета при Президенте по развитию институтов гражданского общества и правам человека. Женат, трое детей.
К. Мацан
— Владимир Романович, первая тема у нас сегодня, за прошедшую неделю, не очень веселая. Несмотря на то, каким бодрым тоном мы поздоровались. 12 июля в Омске в пункте Светлый Ленинского района произошло ЧП. Обрушились часть стены и крыша казармы учебного военного центра. Погибли люди, курсанты, которые приехали туда принимать присягу. Под обломками обнаружено 42 человека, из них 23 погибло, 19 ранены. Последовала почти незамедлительно реакция Церкви, реакция Патриарха...
В. Легойда
— Мы были в то время в Петербурге, проходило заседание Священного Синода и Святейший Патриарх, члены Синода совершили литию, помолились о упокоении душ погибших, потом помолились о здравии тех, кто выжил, но пострадал. И Святейший Патриарх направил свои соболезнования и местному епископу, и руководству воздушно-десантных войск генералу Шаманову, с которым Патриарх давно и хорошо знаком. И представителям местной власти, по-моему. И обратился к духовенству местному с просьбой о молитве и помощи... Надо поблагодарить наших священников там, на месте, которые все, что возможно, все, что нужно от них сделал, сразу стали оказывать помощь.
К. Мацан
— Насколько мне известно, священники Омской епархии оказались там практически сразу, раньше всех остальных.
Мы вчера с коллегами на радио обсуждали эту историю. И где-то во внутреннем разговоре возник, может быть, парадоксальный вопрос, но, тем не менее, хотелось бы вам его адресовать. Священники приехали носить камни, чуть ли не носилки, зачем? Если это работа МЧС? Церковь же не должна копировать МЧС. Где грань помощи Церкви, что в этом случае правильно?
В. Легойда
— Церковь, конечно, не должна копировать или дублировать МЧС, но если нужна помощь, а рядом нет представителей МЧС, то не важно, кто ты. Ты должен помочь. Загорается дом, вы стоите рядом и говорите: «Знаете, я не пожарный, подождем». Если страшный пожар, конечно, лучше не идти, потому что сам погибнешь, но я имею в виду ситуацию «я не спасатель, пусть человек тонет», в этой логике. Поэтому понятно, что священники, которые оказывали и другую помощь, просто в этом видели необходимость. Здесь нет, мне кажется, никакого противоречия.
К. Мацан
— Глава социального отдела, отдел по благотворительности и церковному служению Омской епархии Олег Царев в своем интервью, в открытых источниках говорил, что все, кто спаслись и родственники погибших стали так или иначе обращаться к Церкви, может быть, просить их покрестить. Трудная тема такая возникает, когда Господь попускает трагедию, какую-то тяжелую ситуацию, что тут можно сказать, правда, как-то, может быть, можно видеть в этой трагедии для этих людей какой-то позитивный выход, Божию руку.
В. Легойда
— Действительно очень сложная тема. Существует такое общее представление о том, что страдание, тяжелые ситуации способствуют обращению человека к Богу. И это не то чтобы и верно, и нет. Это, на самом деле, все сложнее. Потому что Бог не хочет страдания людей. И не верно думать, что Бог заставляет людей страдать, для того чтобы они к Нему обратились. Это неправильно. Потому что иначе бы... Все молебное служение Церкви, когда мы молимся о себе, просим для своих близких, мы просим, например, кончину безболезнену, непостыдну, мирну. Мы же не просим: Господи, дай уж нам так поболеть перед смертью, нет таких прошений. Страдания — это результат того состояния, в котором человек находится, в состоянии грехопадения. Результат того, что мир находится в состоянии грехопадения, та гармония, в которой мир был сотворен, она нарушена. Но при этом важно понимать, что страдания... Не только страдания — результат этого искажения первоначального богозданного состояния. Но и вообще любая крайняя эмоциональность. Обратной стороной этого страдания является наслаждение, которое тоже не то... Когда мы говорим, что Бог не хочет страданий, это не значит, что Бог хочет, чтобы человек пребывал в человеческом понимании наслаждения. Это значит, что человек призван находиться в состоянии богообщения, состоянии любви, которое есть особое состояние и предполагает очищение сердца от страстей, от такой эмоциональной накрутки, в которую мы себя можем ввергать по разным причинам. Это важно помнить. При этом страдания, как на самом деле любая другая эмоция, она может человека подвигнуть к какому-то переосмыслению жизни. Чаще это происходит, когда человеку тяжело. Отсюда это «в окопах атеистов не бывает». И так далее... Я прекрасно помню и часто вспоминаю моего и вашего учителя Юрия Павловича Вяземского, который говорил, что его исходной точкой движения к Богу, было осознание необходимости сказать «спасибо». Он говорил: «Я проснулся одним прекрасным днем и подумал: «А кому я должен сказать спасибо за то, что я жив, что не произошло дурного...» И это такой вообще... Это же не единичный, у Высоцкого: «Кому сказать спасибо, что живой...» Трудно сказать, что вкладывал великий русский поэт в эти строчки, но я их так прочитываю. Поэтому это важно понимать. Но, конечно, безусловно, тяжелая ситуация — это один из поводов обращения. Хотя здесь есть и обратная вещь, это «пока гром не грянет, мужик не перекрестится» в языках народах исторической Руси есть много таких пословиц, на украинском языке и так далее. Но вы знаете, говоря об Омской трагедии, страшной трагедии, в которой сейчас будут разбираться, причинах и прочее... Я сегодня, нет, не сегодня, несколько дней назад смотрел, сразу по... на следующий день, по-моему, смотрел публикацию в одной из федеральных газет, где было сказано, что один из руководителей этого учебного центра, полковник, пришел на заседание суда с иконкой в руках и сказал, что он чувствует себя ответственным... я не цитирую, конечно... ответственным за трагедию и надеется, что суд установит его виновность. И журналист, который готовил этот материал, написал, что даже конвоиры, видимо, впервые в жизни это услышали, но при этом он просил, полковник просил, чтобы его освободили под подписку о невыезде, потому что, он сказал: «Я хочу лично посетить всех пострадавших и поговорить с родителями всех погибших». А я так понимаю, что это человек, который принимал решение о заселении, там ведь тоже сложная ситуация, надо разбираться в степени его виновности, видимо, там было какое-то крайнее обстоятельство и так далее... Что, естественно, не оправдывает ничего, но поведение офицера, как оно было представлено в материале, и мне таковым тоже кажется, вот это тоже... Это к вашей теме, как мне кажется, что люди, которые пострадали, и люди, из-за которого пострадали, он тоже такое движение и потрясение пережил.
К. Мацан
— Помните, несколько лет назад, когда была трагедия в клубе ночном «Хромая лошадь», Патриарх Кирилл высказался как всегда очень глубоко, дав нравственную оценку, сказав, что любая халатность, в том числе, при построении здания, не соблюдения норм безопасности — это грех и это имеет нравственное измерение. Я сейчас не пытаюсь вникнуть, кто виноват и чья была халатность...
В. Легойда
— Он говорил об ответственности. Был текст соболезнования, в котором Патриарх говорил о том, выражая соболезнование родственникам погибших, он говорил об ответственности людей, которые содержат заведение, где собираются люди. Это были такие слова. И, мне кажется, это тоже совершенно очевидно и логично.
К. Мацан
— Вы в это время были на заседании Синода...
В. Легойда
— На заседании я непосредственно не был, мы были, готовили...
К. Мацан
— Интересно посмотреть в замочную скважину, какая была реакция людей, с каким сердцем они новость встретили?
В. Легойда
— Ну видите, это всегда, любая смерть, тем более, такого рода — это всегда трагедия, всегда переживается, но, конечно, священники ведь находятся в положении людей, которые чаще других с этим сталкиваются, так же, как и врачи. И вообще этот мир, этот спектр человеческих эмоций, бремя страстей человеческих, вспоминая название одного произведения, оно, конечно, ложится на плечи священников в первую очередь. Я, если позволите, на секунду отвлекусь... Когда говоришь с друзьями, знакомыми, на тему исповеди, и они вдруг начинают говорить: «Ну как же вот, священник...» Мы, естественно, со своей стороны, со стороны человека, который исповедуется, переживаем о том, как сказать, а не расскажет ли он кому-то еще и так далее. Но нередко бывает неожиданно, когда ты людям предлагаешь посмотреть и подумать с позиции священника. Я всегда несколько вещей говорю. С другом говоришь, у которого тяжело что-то в жизни, вот ты с ним поговорил, стараешься его как-то утешить и понимаешь, что ты эту тяжесть берешь на себя, один разговор может вымотать тебя на месяц. А священник ежедневно может выслушивать до сотни вот таких, причем крайне тяжелых исповедей. Это совершенно особая... Когда человек это понимает, он, в принципе, начинает по-другому к этому относиться.
Простите, возвращаясь к вашему вопросу. Как это было встречено? Конечно, по-пастырски, была совершена молитва.
К. Мацан
— Прервалось заседание?
В. Легойда
— Нет, это было... Оно не прервалось, потому что информация была получена, я сейчас боюсь ошибиться то ли во время заседания, это было после заседания или в перерыве. Прямо там, в храме.
К. Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера». У нас в студии традиционно по пятницам Владимир Легойда.
Мы уже сегодня начали говорить про Синод, который состоялся 13-го июля, одно из, может быть, самых на сегодняшний день нашумевших и резонансных решений, установление так называемого дня особой молитвы о Божием Творении. Наши коллеги-журналисты уже окрестили это экологической молитвой. Насколько это верно? Это экологическая молитва? Она про экологию?
В. Легойда
— Экологическая, экологически чистая молитва, это, скорее, вопрос к филологам. Это молитва, которая связана с попечением или является частью попечения Церкви о Божием творении. И я говорил, когда после заседания Синода общался с коллегами-журналистами, я говорил, отвечая, по-моему, на вопрос какой-то, что здесь нет никакой неожиданности, никакого парадокса, вообще, важно понимать, что очень многие явления современной жизни, они тесным образом связаны с христианским мировоззрением. Кто-то может сказать: ну нет, почему, наоборот — с языческим, природа, какие-то, скорее, пантеистические представления. Вообще, мир язычества — мир поклонения природы. Но как раз таки мне кажется, что это не совсем так, потому что, безусловно, то, что сегодня является, чем сегодня является экологическое движение, я сейчас не вдаюсь в нюансы, там много и политики, не будучи специалистом, я бы не хотел на эту тему говорить, о политике. Но понятно, что сам подход связан с христианским отношением к миру как к Божьему творению. К миру как к Божьему творению, о котором сам Господь говорит, что это хорошо. Потому что, если мы посмотрим книгу Бытия и первую главу, где говорится о днях творения, то после каждого акта творения говорится: «И увидел Бог, что это хорошо». То есть это некое благословение, с одной стороны, того сотворенного, с другой стороны, благословение в плане отношения к этому. Когда венчает творение создание человека, то человек получает такое царство, о котором он, конечно, должен заботиться. Мы с вами сегодня говорили о том, что в человеческом мире, мире человеческих отношений, в мире человеческих страстей, в результате повреждения человеческой природы, проникает зло. Точно так же с точки зрения христианства отсутствие заботы об этом Божьем мире или то, что языком гринпис будет называться экологической катастрофой, это тоже результат грехопадения. Причиной этого является то, что мир находится в падшем состоянии. И поэтому христианин, конечно же, призван к тому, чтобы этот мир не загрязнять. Точно так же, как мы призваны не загрязнять мир своей души, точно так же в этой же логике мы не должны загрязнять окружающую среду, потому что она тоже сотворена Богом. Это совершенно логично. И это не первый шаг для Русской Православной Церкви.
К. Мацан
— Как раз таки «не первый шаг»: есть же в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви глава об этом...
В. Легойда
— Да, существует в социальной концепции, потом это получило развитие, в 2008 году был принят Архиейреским собором документ «Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве личности и правах человека», где тоже говорится об этой экологической составляющей. Были другие документы. И сейчас, то, о чем мы с вами говорим, то, что стало поводом для этого нашего разговора, это установление дня, когда будет совершаться особая молитва. Синод решил, что это будет первое воскресенье сентября. Почему? Потому что там было предложение на общеправославном таком уровне, такое молебное действие и молитву читать, и молебен совершать 1-го сентября. Но 1-го сентября очень много других событий — это и начало учебного года. Совершается много других молитв. Чтобы, грубо говоря, эта дата не потерялась, перенесено на первое воскресенье сентября, когда вся Церковь будет молиться о Божьем творении. С одной стороны, это и молитвенное обращение общецерковное, важное, с другой стороны, оно имеет и символическое значение как демонстрация заботы Церкви, как такой сигнал всем верным о заботе Церкви.
К. Мацан
— Тут, наверное, еще такой момент есть, если глава в Основах социальной концепции, это некий официальный документ, выражающий позицию Церкви, то учреждение такой молитвы — это призыв ко всем верующим подключаться реально к заботе о мире, шаг в личную плоскость.
В. Легойда
— Молитва, конечно, это не сколько призыв к верующим, сколько обращение человека к Богу, а вот сам факт установления молитвы, наверное, да.
И тут я бы хотел обратить внимание на то, что, если говорить об экологических вопросах на прошедшем Синоде, это не единственная тема, связанная с заботой об окружающей среде. А дело в том, что Синод утвердил... Это процедурно всегда: Синод утверждает документы, которые принимает Высший Церковный совет (есть такой орган церковного управления, который возглавляет также Святейший Патриарх и который состоит из руководителей Синодальных учреждений Русской Православной Церкви), и вот среди утвержденных документов были методические рекомендации по экологической деятельности, скажем, церковной. Есть составляющая богослужебная, о которой мы с вами говорим, а есть конкретные вещи, где говорится о важности, о попечении об окружающей среде с церковных позиций. И документ структурирован по уровням церковной заботы. Он выделяет общецерковный уровень, что на общецерковном уровне будет совершаться, это традиционно — общецерковный, епархиальный, уровень благочиния и приходской. Я с вашего позволения сейчас не буду вдаваться в детали, можно с этим документом ознакомиться, хотя, повторяю, это методические рекомендации, это уже памятка, не памятка, непосредственно для исполнителей. Но если интересно, как Церковь это видит, можно обратиться, посмотреть. И я могу сказать, как этот документ обсуждался и как проговаривались какие-то понимания практического применения. Понятно, что молодежные организации, существующие в Церкви, при Церкви, они будут максимально вовлечены. Волонтерские движения и так далее в подобного рода вещи.
К. Мацан
— Может быть, это наивный вопрос, простой, но как-то по-журналистски хочется сказать: а почему именно сейчас, на этом Синоде, в июле 2015 года, это решение принято? Какой-то в этом есть особый смысл?
В. Легойда
— На наивный вопрос предполагается давать наивный ответ, или как?
К. Мацан
— Не знаю, иногда утонченные ответы возникают на самые простые вопросы. А простые вопросы оказываются самые точные.
В. Легойда
— Вы лишили меня возможности ответить нет. Здесь нет какой-то специальной... Связано это, прежде всего, с тем, если говорить о втором документе, о котором я сказал, связано это с тем, что этот Синод утверждал документы предыдущего заседания Церковного совета. А на Высший церковный совет это было подано, потому что они к этому моменту были подготовлены. А что касается молитвы, то она была разработана богослужебной комиссией, соответственно, ей было поручение Архиерейского собора. Что называется, пришло время, но это ведь... Повторяю... Можно было бы наивными вопросами искать тайный и явный смысл, связанный с этим, если бы это было впервые. А так, повторяю, с момента Основ социальной концепции и до этого, это такая постоянная цепь событий.
К. Мацан
— Впервые вчера мне удалось пообщаться в личной беседе с протоиереем Сергием Правдолюбовым, который и был одним из разработчиков этого текста, он рассказал, что первый вариант текста был составлен неким священником откуда-то из регионов и тогда богослужебная комиссия, рассмотрев этот текст, решила обратиться к древним образцам. И в текст молитвы, который был принят, вошли чуть ли не копия византийских молитв, из молитв, касающихся ниневитян, библейских событий... Это совсем не первый раз, корни этого вопроса...
В. Легойда
— Хорошо, что вы об этом вспомнили, здесь мне кажется, важно понимать, что... Любой гуманитарий часто сталкивался с фразами, представлением о том, что современная культура, ценностное поле, современное представление о жизни, они базируются на тех идеалах, которые были в античности, потом в христианстве. Но мы не всегда до конца эту фразу продумываем. На самом деле, это означает только одно, что если мы сегодня возьмем экологическое движение, попытаемся найти его корни, они же мировоззренческие, то есть мы все равно говорим о чем: об отношении к миру. И вот очень важно понимать, когда-то я прочел такую фразу где-то, что факт Боговоплощения, факт присутствия Христа, евангельскую историю, её невозможно игнорировать. Вы можете верить, не верить, вы можете к этому относиться, как угодно, но это невозможно игнорировать. При всем желании. Потому что ты живешь в мире, которые этими ценностями создан. Или в противоборстве с этими ценностями. Или они могут быть искажены. Возьмите движение феминисток. Понятно, что в своих крайних формах, во многих своих современных формах, христианину со многими вещами будет сложно согласиться, хотя так же понятно, что в борьбе женщин за равные социально-экономические права нет ничего дурного, с моей точки зрения. Естественно, почему должна быть дискриминация. Но сама возможность борьбы за права женщин, она может появиться только в мире, где женщина, говоря бытовым языком, тоже человек. А ведь это появилось только благодаря христианству, в первую очередь благодаря христианству. Потому что понятно, что если говорить в целом об античности, то кто такой человек? Это взрослый свободный мужчина. Кто такой человек в Римской империи? Это римлянин. Только. А остальные – варвары и так далее. Несмотря на то, что появляется христианство, понятно же, что это не тумблер переключили, люди считали, что только римляне люди, а теперь все. Нет. Века прошли. Мы в текстах ранних христиан читаем, что они говорят о себе как о римских гражданах, а потом как о христианах. Но именно потому, что христианство фундаментальные вещи провозгласило, стала меняться наша жизнь. Но мы сегодня так к этому относимся, потому что есть Христос. И это очень важно помнить.
К. Мацан
— На минуту прервемся. На радио «Вера» «Светлый вечер». Напомню у нас в гостях — Владимир Легойда.
К. Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается.
Владимир Романович, продолжая разговор о Синоде, который состоялся 13-го июля. Было там решение, может быть, менее заметное в светских СМИ, но мне кажется очень важное — установление празднования общей памяти благоверного князя Димитрия Донского и княгини Евдокии. 1-го июня — в день защиты детей. Напомню, это святые, муж и жена, 14-го века, знаменитый князь Димитрий Донской, победитель Куликова поля, и его супруга Евдокия. В чем, я так понимаю, главное содержание этого события, что были раньше различные дни памяти двух святых, сейчас у них общий день, то есть Церковь предлагает нам посмотреть на них как на семью.
В. Легойда
— Еще одну грань увидеть.
К. Мацан
— То, что это происходит в день защиты детей, как-то наводит на мысль о детях, у них было 12 детей. И здесь возникает вопрос о многодетности, многодетной семье. У нас недавно в гостях была матушка Ольга Юревич с батюшкой. Они такие эксперты по многодетности. И матушка говорит: вот у нас семеро, и кто-то сказал нам «как много!», они думают, что семь — это много.
У вас, Владимир Романович, трое детей, мы можем раскрыть эту информацию.
В. Легойда
— Да я уже её раскрывал.
К. Мацан
— Три, семь, двенадцать, где начинается многодетность?
В. Легойда
— Не знаю, это у кого семь или 12 у тех надо спрашивать, но... В правовом поле современной России многодетность начинается с трех. Как мы знаем.
К. Мацан
— То есть вы многодетный?
В. Легойда
— Да, да, у меня и справка есть. Конечно, это все некие условности. Я просто вспомню одну шутку, чтобы разрядить обстановку. Я недавно видел картинку в Интернете на эту тему, где семья, дети бегают, мама что-то готовит яростно и написано: 1 ребенок — стираем, кипятим, гладим, 2 ребенок — кипятим, стираем, иногда гладим, смотрим, чтобы не ел из миски кота, 3 ребенок — гладим, изредка кипятим, если ребенок поел из миски кота — это проблемы кота. Это, конечно, шутливое отношение, но, в принципе, я понимаю, что имела в виду ваша гостья. Это другая жизнь. Начинается, как говорит моя жена, система самоорганизовывается. Есть и такой момент.
К. Мацан
— Тут бы я еще о чем хотел спросить. Считается, что есть для православных некий идеал — это многодетность. И так или иначе возникает спор, дискуссия, до каких пор рожать? Пока можно или где-то остановиться?
В. Легойда
— Или через не могу, да?
К. Мацан
— Я не предлагаю вам назвать цифры, а сама логика христианская она здесь где?
В. Легойда
— Христианская логика в том, что целью создание семьи является совместное пребывание супругов со Христом в любви. Поэтому любовь — это то, к чему должны стремиться супруги. Понятно, что плодом любви являются дети. Все остальное, это когда мы говорим о Церкви, говорим о семье, мы недаром называем это тайной. Поэтому, мне кажется, профанировать её точным подсчетом необходимого количества детей, не вполне верным. В том числе и потому, что есть семьи, которые очень хотят детей, но у них детей нет. И кто-то берет приемных детей, кто-то ждет своих, кто-то поступает как-то иначе, но это все вещи... Наша жизнь во многом иррациональна и не алгоритмизируется, не алгоритмизируется и духовная жизнь. Мне кажется, что любая алгоритмизация, любые установления, они не всегда приносят пользу, а часто просто невозможны. Я не пытаюсь сказать, что не нужна многодетность, напротив. Есть такое движение, по-моему, «Много деток — хорошо». Это очень хорошо, это всегда здорово. Но здесь устанавливать какие-то стандарты, пытаться вывести православных на какое-то обязательное количество — неверно. Понятно, что семейная жизнь благословляется детьми и если семья препятствует появлению детей, это странно. Это как-то плохо вписывается в христианскую картину мира, но это не значит, что в христианской картине мира прописаны цифры. Но много деток хорошо, чем больше, тем лучше. Все остальное — уже забота Бога о людях.
К. Мацан
— Вы произнесли слово алгоритмизация. Я помню, у вас была колонка в журнале «Фома» о воспитании детей. И там тоже была схожая мысль...
В. Легойда
— Есть у меня, есть все-таки читатели моих колонок! Спасибо вам большое, я вам признателен.
К. Мацан
— Я рад, что всем в этой студии радостно. И там слово алгоритмизация было отнесено к процессу воспитания детей, в том числе. Эта тема стыкуется с одним событием, не круглая дата, но оно на этой неделе, календари её дают, 14-го июля 1946 года вышло первое издание книги Бенджамина Спока «Уход за ребенком и его воспитание», такая легендарная книга, ставшая настольной для многих поколений родителей, если я правильно понимаю, её основной тезис, что у ребенка должна быть свобода во всем. Ничего запрещать нельзя.
В. Легойда
— Я боюсь шокировать некоторых из наших слушателей, особенно тех, кто чуть постарше остальных, я не читал Бенджамина Спока и чувствую себя вполне уверенно.
К. Мацан
— Я и не предлагаю обсуждать Бенджамина Спока...
В. Легойда
— Я понимаю, это я для поддержания разговора.
К. Мацан
— Насколько я понимаю людей, которые его читали, его основная мысль, что ребенку нужна свобода и ему нельзя ничего запрещать. Сегодня я слышал, что это еще называют японской системой воспитания. Свобода — очень христианская категория, насколько вам как отцу, как христианину близка эта мысль.
В. Легойда
— Давайте с вашего позволения мы оставим Спока, потому что Спока, как человек имеющий отношение к академической культуре, я боюсь спорить с тезисом, который я сам не видел, надо смотреть. Давайте не будем говорить, что это Спок. Про тезис. Я, конечно, с этим тезисом согласиться не могу, потому что отсутствие запретов — это значит вывод человека из пространства культуры. Отсутствие запрета — это вывод маленького человека, попытка его воспитывать, точнее — лишить его культурного пространства.
К. Мацан
— Культура — это запреты?
В. Легойда
— Нет, почему. Культура — это система определенных табу. Это не я сказал, даже не Фрейд, которому это обычно относят, но, в принципе, человечество и построение культуры... Даже, знаете, я такую мысль выскажу, может быть, не однозначную, безусловно, «на подумать», что называется. Мы, скорее, можем говорить, что культура появляется с христианской точки зрения, культура появляется после изгнания из Эдемского сада, но даже в Эдемском саду предкультура или метакультура, если хотите, как некий идеал, ведь она тоже... С чего начинается отношение Бога с людьми, отношения Отца с сотворенными детьми, начинается с того, что Он произносит определенный запрет, Он говорит, что вы можете со всех деревьев в саду есть, а с этого не нужно вкушать плоды.
С вашего позволения, не будем углубляться в назначение этого запрета, но запрет важен. Другое дело, может быть, не случайно мы вспомнили Книгу Бытия, что этих запретов для ребенка, для того детского состояния, в котором в райском саду Адам и Ева находились, не должно быть много. Это очень важно. Запретов не должно быть много, но они должны быть обязательно. Особенно, когда ребенок маленький, речь не идет о том, что вы сели, объяснили, так это или не так... Запреты обязательно должны быть, он должен понимать, что есть можно, а есть нельзя. Это же в ткани человеческой культуры. Вспомните замечательное стихотворение Владимира Владимировича Маяковского: «Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха, что такое хорошо и что такое плохо». Поскольку это кроха, то папа не вступает в объяснение причинно-следственных связей, он говорит, что если так — это хорошо, если так — это плохо. Это модель воспитания крохи. Не бывает по-другому. Потому что если вы попытаетесь ребенку объяснить, что такое электрический ток, как он бегает по проводам и как он тебя может долбануть, то вряд ли он вас поймет, но он должен четко понимать, что пальцы совать в розетку нельзя. А второй важный момент с этим связанный, который один из моих товарищей хорошо сформулировал как-то, естественно, в интервью журнала «Фома», он сказал о том, что наказание — как следствие нарушения запрета, очень важно, что эти наказания должны быть только за проступки, в которой есть нравственное... нарушение некой нравственной... Условно говоря, если ребенок разбил твою любимую чашку, тебе может быть от этого страшно, неприятно и грустно, но его нельзя за это наказывать, потому что здесь нет нравственной составляющей. Собственно, и запреты тоже должны, так или иначе, с этой точки зрения быть продуманы родителями.
К. Мацан
— А можно один короткий вопрос, опять таки наивный, но мне действительно интересно. Председатель Синодального информационного отдела, профессор, вы читаете книги по воспитанию детей?
В. Легойда
— Я читаю книги по воспитанию детей, более того, я писал... не все мои колонки вы читаете, вы меня расстроили... Я писал в своих колонках, что я читаю книги по воспитанию детей, я мало что почерпнул оттуда о воспитании детей, я очень много узнал о себе, потому что там описывается, как себя ведут родители. И ты себя узнаешь: о, вот так, а вот этого я не делал, а это надо попробовать. Но я прихожу еще раз только к одному выводу... Поймите меня правильно, я не совсем всерьез сейчас говорю, конечно, там много ценного и интересного. Но я прочитал где-то у одного уважаемого автора какие-то советы, как нужно... Ребенок с первого не идет, ему говоришь: «Иди сюда», — а он не идет. И там долго описывается, что ни в коем случае, стандартная ошибка родителей является повторением, чем чаще ты повторяешь, надо прийти, стоять и смотреть, пока совесть у него взыграет и он не пойдет. Я так однажды минут 20 простоял и понял, что у меня осталось 5 минут, не получается. Ну, может быть, я тоже что-то не так вычитал и понял, не будем относить все к автору. Но читаю, конечно... Вы упомянули японскую систему, читал, автор сейчас вылетел из головы, но книжка называется «После 3-х уже поздно».
К. Мацан
— Я тоже её читал.
В. Легойда
— И тоже не помните автора?
К. Мацан
— Он же японец.
В. Легойда
— Тогда простительно. Читаю, да. О себе много интересного узнаешь, о детях чуть меньше.
К. Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера», у нас по пятницам традиционно Владимир Легойда.
Владимир Романович, завершаем разговор о Синоде прошедшем, у нас вся программа получилась этому посвящена...
В. Легойда
— Синодальная.
К. Мацан
— И, наверное, это неплохо. Одно из ярких тоже решений, отраженное в СМИ, учреждение общецерковной комиссии по церковному искусству, архитектуре и реставрации. Я сейчас не предлагаю говорить конкретно об этой комиссии, об её планах...
В. Легойда
— Тем более что она только что была учреждена.
К. Мацан
— Но появляется вопрос об отношении Церкви и, так называемого, музейного сообщества. Почему я так называю, это разделение, может, несколько искусственное. Несколько лет назад, когда возникла дискуссия о возвращении Церкви имущества религиозного назначения, эта тема Церковь и музейное сообщество, она возникла. Что в ней сегодня происходит, насколько, может быть, эти меры, комиссии могут ситуацию нормализовать, если её нужно нормализовывать.
В. Легойда
— С вашего позволения, я все-таки хотел бы сделать одну ремарку, даже вы при всей аккуратности вопроса, вы сказали, что закон касался возвращения Церкви имущества религиозного назначения. Это не совсем так. Вопрос касался возвращения религиозным организациям, не только Церкви... Понятно, что это не намеренно и даже понятно почему. Мы говорим о Церкви, мы же не будем говорить об исламе. Но понятно, что это не закон, который дает Русской Православной Церкви какие-то преференции. Это закон, который, напомню, был инициирован Правительством Российской Федерации и имел под собой вполне определенную экономическую подоплеку. В силу понятных и трагических исторических причин, политики советского государства, это самое советское государство забрало себе то, что ему никогда не принадлежало и то, что оно попыталось использовать не по назначению. К числу таких зданий были отнесены и культовые здания. Это были храмы, монастыри, мечети, здания, принадлежавшие традиционным религиям России. И поскольку у нас все-таки сейчас на государственном уровне происходит переосмысление того, что было, происходит переоценка и происходит понимание того, что, оценка ценностная, что это неверно было, но и в том числе, что это просто не нужно государству. И государство сказало, что оно готово вернуть религиям, традиционным религиям России то, что у них было отобрано. Это не реституция, как иногда это называют, это другой термин, другая логика, в заявительном порядке. Если централизованная религиозная община, например епархия говорит: мы бы хотели это историческое здание, в котором находился храм. То тогда, предоставив учреждению, которое сейчас находится в этом здании, это может быть музей, лаборатория, институт, еще что-то, здание, которое устроит эту организацию. Закон прописывает детально, как это должно быть сделано. И после того, как эта организация переедет, это здание может быть возвращено Церкви, умме исламской, буддистской санкхе и так далее. В законе оговаривается заявительный порядок. Не то, что закон приняли, сразу все вернули, начали процесс возвращения. Если Церковь принимает, выражает желание... Почему это важно? Потому что Церковь становится собственником и несет полное бремя содержание этого здания. Может быть, не все знают, на момент принятие закона несколько лет назад большинство храмов, в которых уже совершалось богослужение, они не принадлежали Русской Православной Церкви. Они по разным причинам... Если это исторические памятники, мне кажется вполне логичным, если памятник культуры, все наше общество несет об этом попечение. И тогда действительно возникла проблема, в медиа-пространстве в первую очередь, которая, к сожалению, во многом была спровоцирована искаженным посланием в СМИ того, что происходило на самом деле.
Должно было происходить то, о чем мы с вами сейчас поговорили, а в СМИ вылилось в публикации «а теперь попы еще иконы из музеев позабирают». Хотя этот закон касался преимущественно недвижимости. Там вообще про иконы ничего не говорилось. Но эти дискуссии были, и Церковь, демонстрируя отсутствие агрессии со своей стороны, каких-то конфликтных настроений, тогда проводили и инициировали вместе с представителями музейного сообщества круглые столы, дискуссии. Мы говорили, как мы благодарны многим из музейщиков, которые сохранили ценности. Разное было в истории музеев. Но современные хранители никакой ответственности и никакой вины не несут, они напротив хранили, другое дело, условия хранения, можно обсуждать.
Но тогда возникло понимание необходимости постоянного диалога. И вот одно из церковных учреждений, которое этим занималось, это Патриарший совет по культуре, ответственным секретарем которого является известный архимандрит Тихон (Шевкунов), наместник Сретенского монастыря в Москве. Отец Тихон очень много сделал для установления контактов с представителями музейного сообщества, мне кажется, что в целом... Не только для музейного сообщества, но и для того чтобы в Церкви возродить культуру древлехранилищ. Собственно, музеи возникли из чего... Тоже связь культуры в целом с Церковью... Из церковных древлехранилищ. И вот недавно в рамках работы Патриаршего совета по культуре были подготовлены учебники для древлехранителей, и сейчас проходят, будут проходить, простите, курсы для епархиальных представителей, которые будут заниматься епархиальными музеями. Это очень серьезная, большая работа.
К. Мацан
— Сама сцепка — Церковь и музейное сообщество, я почему, может быть, так невольно оговорился «так называемое музейное сообщество», не потому что я не считаю их существующими...
В. Легойда
— Понятно, что это было не оценочное...
К. Мацан
— А именно в соприкосновении с Церковью возникает вопрос: а что музейные работники, они как люди не могут быть частью Церкви? Не возникает искусственного разделения — Церковь и музейное сообщество?
В. Легойда
— Вы знаете, вы здесь затронули... Это вообще длинный разговор, но вы затронули очень важную тему таких... не то чтобы ложных пар, но когда нужна, безусловно, оговорка. Церковь и общество, Церковь и интеллигенция, Церковь и культура... В данном случае нужно понимать, что мы понимаем под первым и вторым. Потому что, конечно, Церковь, если не брать, собственно, богословское понимание Церкви как Тела Христова — это сообщество всех верующих людей. И когда мы говорим... Если в таком понимании Церковь, то Церковь и музейное сообщество, тогда что делать с теми представителями музейного сообщества, которые являются членами Церкви? Они находятся где? Нет, здесь в первую очередь речь идет о правовых отношениях, в которых Церковь как институция должна вступать с государством в лице музеев как институт. Вот об этом идет речь, конечно. Но мне кажется, что здесь идет понимание безальтернативности взаимодействия, здесь есть...
К. Мацан
— Что вы имеете в виду под безальтернативностью взаимодействия?
В. Легойда
— Положительного взаимодействия. То есть мы обречены, мне кажется, чтобы выработать...
К. Мацан
— Обречены дружить.
В. Легойда
— Ну это мне кажется, что для христианина, мне кажется, органично и важно. Но есть же, скажем, музеи у нас, это связано, как правило, с монастырями, где директором музея является наместник монастыря. У нас на Соловках такая ситуация, в Троице-Сергиевой Лавре есть музей, в котором директор наместник архиепископ Феогност. И это замечательные примеры. Это как раз таки разрешение конфликтных ситуаций.
К. Мацан
— Мы знаем, что икона — это Евангелие в красках, но мы редко задумываемся, что и храм — это Евангелие в камне, проповедь в камне, молитва в камне. И тут в полную силу встает вопрос и постройки новых храмов, и реставрации старых. И сегодня, к сожалению, люди, которые имеют к этому отношение, сетуют, что есть старинный храм, у него есть настоятель, денег мало, приходится реставрировать, реставрируют люди, которые делают подешевле, в итоге, храм теряет внешний облик, перестает быть памятником архитектуры и молитвой в камне. Насколько вы видите эту проблему и как, может быть, комиссия только создана по церковной архитектуре, но, может быть, и в эту сторону она могла бы совершить правильные шаги.
В. Легойда
— Серьезнейший вопрос.
К. Мацан
— Причем настоятеля нельзя упрекать такого храма...
В. Легойда
— Существует, безусловно, эта проблема. Бывают разные ситуации, её не стоит абсолютизировать и говорить, что в 100% случаев. Но эта проблема существует, она совершенно четко и однозначно осознается церковным руководством. Одной из задач, которая была поставлена перед Патриаршим советом по культуре, как раз таки и была задача — исключение подобных ситуаций. Отец архимандрит Тихон очень много сил потратил на то, чтобы изучить вопрос на епархиальном уровне. Были и выездные какие-то комиссии, в котором представители Патриаршего совета по культуре участвовали. И знаменитые, и опытные реставраторы. Патриарх держит на личном контроле этот вопрос. Особенно те случаи, где речь идет об особо чтимых и культурно значимых храмах и монастырях, откуда приходили сигналы о неких сложностях, объективные вещи, связанные даже не с реставрацией, а с состоянием, с невозможностью консервации. Этот вопрос, повторяю, осознается. Я бы сказал, что за последние несколько лет у нас ситуация меняется в лучшую сторону, в первую очередь в силу того, что понимается, что есть такие сложности. И, конечно, эти курсы, о которых я сказал, это связано и с обучением реставраторов, и просто с тем, что настоятели... Потому что понятно, что в храме происходит то, за что отвечает настоятель. Поэтому сейчас и в учебных курсах семинарий обязательно этим вопросам уделяется большое внимание.
К. Мацан
— Вопросам реставрации?
В. Легойда
— Да. Поэтому, конечно, проблема существует, проблема решает и будем надеяться, что таких неприятных историй у нас будет становиться меньше.
К. Мацан
— Будем уже завершать и последний вопрос в сторону более позитивную сторону. Если храм — это проповедь в камне, богословие в камне, по-своему, сегодня есть примеры хороших реставраций и хороших построек под ту старину, красивых, хороших копий. Очень часто это псковская, новгородская, эта белая, великолепная архитектура, которую мы все любим и в учебниках с детства видим. Получается, что нового богословия в камне не создается, его труднее создать, чем скопировать то старое?
В. Легойда
— Вы знаете, я, не будучи специалистом, не хотел бы сейчас глубокомысленно хмурить брови и говорить какие-то вещи, в которых, повторяю, не очень разбираюсь. Но насколько я понимаю, на моем дилетантском уровне, это не совсем так. Не совсем мы можем констатировать, что ничего нового не создается. Есть замечательные архитекторы, храмостроители, которые, естественно, изучают опыт отечественный и древневизантийский, и древнерусский. И есть много новых построенных храмов, не копий никаких, а это результат творческого осмысления... На Валааме, в других местах, много очень, много храмов построено. Поэтому я не готов давать определенную оценку, детальную, но я бы не сказал, что ничего нового не создается и в этом смысле есть только копия и реставрация. Все лучше, чем может показаться.
К. Мацан
— Очень позитивная нота для завершения. Спасибо, Владимир Романович!
В «Светлом вечере» на радио «Вера» был традиционно по пятницам Владимир Легойда, глава Синодального информационного отдела Московского Патриархата, главный редактор журнала «Фома», колонки которого мы сегодня обсуждали, в том числе, неожиданно, и профессор МГИМО. В студии был Константин Мацан, спасибо большое, до встречи.
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.