«Духовник в жизни христианина». Священник Роман Федотов, Алена Федотова

У нас в гостях были настоятель Подворья Патриарха Московского и всея Руси — храма священномучеников Власия и Харалампия в Братееве священник Роман Федотов и его супруга Алёна.

Мы говорили о значении духовника для христианина. Кроме того, наши гости рассказали о том, какую роль в их жизни сыграл их духовник схиархимандрит Гурий (Мищенко).

Ведущая: Кира Лаврентьева

---

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие друзья, меня зовут Кира Лаврентьева. И сегодня хочется поговорить с нашими гостями на тему духовничества — о духовнике, поиске духовника, нужности, важности и вообще об этом некоем феномене духовничества. И с радостью представляю вам наших сегодняшних гостей, уже горячо любимых сотрудниками Радио ВЕРА, слушателями. В гостях у Светлого радио священник Роман Федотов, настоятель Патриаршего подворья, храма священномучеников Власия и Харалампия в Братеево, заместитель председателя Московского епархиального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами. Вот столько сегодня регалий у отца Романа. Здравствуйте, батюшка.

Иерей Роман

— Да, столько изменений. Добрый вечер, дорогие радиослушатели.

К. Лаврентьева

— Правда, очень много послушаний стало теперь у вас. Мы вас, с одной стороны, поздравляем, а с другой стороны, желаем силы и крепости духа.

Иерей Роман

— Спаси Господь.

К. Лаврентьева

— Да, но у нас сегодня приятный сюрприз — отец Роман у нас сегодня не один в студии, он пришел с супругой, со своей потрясающей, очень красивой женой. Вот мне всегда в эти моменты жаль, что у нас в данный момент нет видеосъемки. На некоторых программах есть, а на некоторых нет. Вот как раз сейчас ее нет, к сожалению. Это супруга отца Романа, Алена Федотова. Здравствуйте, Алена.

А. Федотова

— Добрый вечер.

К. Лаврентьева

— Многодетная мама. И, честно говоря, не просто многодетная, а мега-многодетная, дорогие слушатели, девять детей у Алены и отца Романа. И, конечно, это восхищает.

Иерей Роман

— А матушка не хотела идти, говорит: я, может, за стеклом посижу в студии или я кофе где-нибудь попью. Я говорю: нет, мне с тобой будет спокойней. Пошли, будем вместе.

К. Лаврентьева

— Это было по послушанию, матушка пришла.

А. Федотова

— Да, исключительно.

К. Лаврентьева

— Да, по послушанию. Потому что говорить мы будем о духовнике. И матушке так же, как и отцу Роману, конечно, есть что сказать на эту тему. И давайте прямо сейчас и начнем вас спрашивать, кто был ваш духовник. Расскажите, пожалуйста, отец Роман.

Иерей Роман

— Наш духовник — схиархимандрит Гурий (Мищенко), духовник Новоспасского монастыря. Это человек-легенда, потому что он, в свою очередь был духовным сыном Глинских старцев, которые сейчас прославлены в лике святых. И это такая интересная Глинская пустынь, которая находится в 140, по-моему, километрах от города Курска. Это вообще сейчас, на самом деле, территория Украины, по-моему, если не ошибаюсь, Сумская область, и это такой монастырь, который славился искони веков строгостью подвижнической жизни монахов. И батюшке удалось видеть таких подвижников, как Андроника, его духовного отца, старца Серафима и многих других отцов, которые пережили и гонения, и тюрьмы. Батюшка рассказывал, что отец Андроник ему говорил: я вышел из баржи, в которые их всех посадили и увозили в лагеря, еле держась на ногах. А кто-то, говорит, и падал после двухнедельного путешествия, по сути дела, без еды. И, конечно, эти люди имели крепкую веру, пройдя через, по сути дела, горнила испытаний. Вообще на самом деле батюшка, он сам такой очень тяжелой судьбы, это дети военные. Он родился в 1929 году в городе Воронеже, там в Шосткинском районе, это Сумской области тогда, и у него была очень верующая мама. Когда началась война, мама ставила их там на коленочки вместе с братиком и говорит: давайте, детки, будем молиться, и Господь нас не оставит. И, говорит, дом сотрясался от взрывов, но Господь действительно оберегал их от всякого зла. Но такая случилась у батюшки трагедия в юном возрасте. В 1943 году умерла их мама, и они, по сути дела, с братиком остались вдвоем. Батюшке было тогда 13 лет, а братик, по-моему, был чуть младше. И за ними присматривала их двоюродная сестричка, 16-летняя девочка, пока ее не угнали фашисты в плен. И вот от такой, по сути дела, безнадежной ситуации батюшка приходит к коменданту города, к немцу, и переводчик начинает переводить, что вот эти двое детей, они потеряли маму, и вот комендант им выписал муки, продукты, что, в общем-то, позволило им как-то выжить. Надо вот, в общем-то, отдать должное батюшкиной решимости, смелости, вот он вступался тоже за братика. А потом он поступил учиться на машиниста. Он слышал рассказы одной такой благочестивой женщины, что есть вот монастырь Божией Матери, и туда можно прийти, и там хорошие люди остаются. И он говорит: я закрывался в общежитии, когда уходили студенты, да, чтобы помолиться и попросить у Нее на коленочках, у Божией Матери, чтобы Она меня вот в эти Свои обители и приняла. И действительно батюшка первый раз попал в юном возрасте в Глинскую пустыню, в Глинский монастырь, и его встретил будущий его духовник, отец Андроник. И когда батюшка уже собирался уходить, он говорит: слушай, а куда ты пошел? Вот Божия Матерь тебя не благословляет, давай-ка ты причастись, а потом пойдешь. Ну вот и батюшка остался, причастился, начал там в монастыре помогать, приезжать туда. А потом, раньше на три года призывали в армию, он в Мурманск отправился в армию. И за хорошую там службу ему давали отгулы, и он приезжал уже в военной форме в монастырь, вместе с монахами там трудился. Но вот, к сожалению, соответствующие службы узнали об этом, и начали, так сказать, укорять тогда молодого человека: зачем же ты в монастырь в отпуск свой поехал? Его перевели из штаба, где он там был, так сказать, по-моему, сплетал какие-то дела определенные, переплетом занимался, и перевели его уже на хозяйственные какие-то работы. Всячески начали отговаривать: ты же понимаешь, ты воин, так сказать, ты советский человек, зачем тебе в монастыре оставаться? Но батюшка проявил такую незаурядную твердость и все-таки, вернувшись уже после трех лет службы в армии, он остался, конечно, в монастыре и там уже подвизался до закрытия монастыря. Там как раз хрущевские гонения начинались, и уже в течение там, по-моему, 20 лет батюшка находился в Грузии, в Дагестане находился, в Баку был, по-моему, даже благочинным. То есть, жизнь Глинских старцев была очень непростая. И вот, когда уже батюшка уходит на покой, он приезжает в Москву. И его владыка Алексий (Фролов), такой замечательный святитель, он принимает его, и батюшка становится уже духовником московского Новоспасского монастыря, где, в общем-то, мы и познакомились. Матушка лучше помнит, как, в общем-то, это произошло. Я сегодня в машине у нее спрашиваю: слушай, какой это был год? Вот как мы, я говорю, прямо перед священством? Она говорит: да нет, мы раньше начали ходить в монастырь. Вот ты помнишь это?

А. Федотова

— Да, я хорошо помню это. Действительно, как-то так получилось, что, когда мы познакомились, мы как-то вместе вот потянулись к Богу, такой был удивительный момент. Потому что у меня родители были верующие и водили меня в храм, и я и подростком ходила в храм. Ну вот, наверное, когда я поступила в университет, может, чуть раньше как-то у меня такой был немножко период охлаждения, можно сказать. Ну как, может быть, на Рождество, на Пасху я ходила в храм, но как-то так, какой-то вот был немножко такой период застоя, скажем, в духовном отношении. А вот когда мы познакомились, удивительным образом так вот мы стали вместе ходить. И это был Новоспасский монастырь, и я там на Павелецкой недалеко жила, и брат мой старший туда ходил. И сначала было так, что мы к разным иеромонахам ходили, исповедовались, присматривались, можно сказать. А потом каким-то таким тоже неведомым мне образом вот отец Гурий стал нашим общим духовником. Я его как-то, честно говоря, немножко побаивалась сначала. У него такие выдающиеся брови были, такая борода седая — такой прямо классический портрет такого старца, и мне казалось, что он такой строгий вот. Но потом оказалось, что удивительно, насколько какое-то такое первое впечатление может быть обманчивым, потому что батюшка, конечно, это был сама любовь. Сама любовь. Это вот, наверное, не передать словами, когда на уровне чувства некоторые люди вызывают такой какой-то трепет и какая-то такая теплота невероятная. Находишься рядом и хочется просто вот быть рядом, слушать и никуда не уходить, просто вот находиться рядом. Это удивительные люди, наверное, которые действительно стяжали благодать.

К. Лаврентьева

— Да, удивительно.

Иерей Роман

— Батюшка там таким немножко недоступным сначала казался. Потому что он выходил, вроде выбегал на исповедь то на антифонах, то, значит, так сказать, до Херувимской. И я понимал, что это какие-то избранные стоят к нему, свои, думаю.

А. Федотова

— Да-да, праведные.

Иерей Роман

— Вот я точно сюда никак не впишусь. А потом думаю: нет, я все-таки проявлю настойчивость и дождусь вот так вот, да. И я: батюшка, батюшка, я говорю, подождите. Ну чего тебе, ну что там. И раз потом я, так сказать, одно сказал, другое, третье... Он там: деточка, ну приходи. И как-то вот оказалось, что мы уже стали вхожи в этот такой круг особенный, если можно так выразиться, батюшкиных чад, и с какими-то всегда своими вопросами приходили к нему, уже приходили в келью. Но это такой уже особый разговор.

К. Лаврентьева

— Но когда мы говорим о духовнике, мы, конечно, думаем о таком старце. Все хотят найти какого-нибудь старца, который вел бы их по тропе духовной жизни. Но сейчас ненадолго буквально от отца Гурия отклонимся, и вот на какую-то тропу духовничества просто в целом перейдем. Но я была свидетелем, отец Роман и Алена, что очень молодые священники, очень молодые, они вот могут смиренно вести, значит, свою паству, и действительно как-то жизнь у этой паствы, она чудным образом выстраивалась. Я к тому, что благодать Духа Святого, она может действовать очень по-разному. И даже через каких-то очень только вот рукоположенных недавно священнослужителей промысел Божий может как-то все равно проявляться. Я к тому, что если кто-то расстроился, что у него не было в духовниках отца Гурия. Ну давайте продолжим про отца Гурия.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. У нас в гостях священник Роман Федотов, настоятель Патриаршего подворья, храма священномучеников Власия и Харалампия в Братеево, и его жена Алена Федотова. Меня зовут Кира Лаврентьева, мы продолжаем наш разговор. Вот что бы вы могли сказать об отце Гурии по прошествии вот уже какого-то определенного количества лет? Что он вам тогда дал, когда вы были на некоем распутье с невестой, да, с невестой еще тогда?

А. Федотова

— Да, да.

Иерей Роман

— Ну ты знаешь, вот самые важные эпохи в жизни человека, да, и в жизни священника, все это проходило через него. Потому что, безусловно, это вопрос о рукоположении. Я уже несколько раз об этом рассказывал. Всегда молодому человеку, у которого открывается какая-то карьера светская, очень тяжело сделать выбор. Особенно если ему шепчут в уши, так сказать, его родители, которые вложились и материально, и морально в то, чтобы сын занимал определенную там должность, был в определенной сфере задействован. И когда разрушаются их надежды, это очень тяжело. Нужен человек, который тебя поддержит. И отец Гурий сказал замечательные слова, я до сих пор их помню. Он говорит: тебе священство предлагается всего один раз. Так что ты должен сделать выбор. Он всегда нас утешал, говорит: не бойся, там матушка у тебя будет, все хорошо, там да с голоду вы не помрете, говорит. Он шутил, он из тех как раз южных регионов нашей Святой Руси, он говорит: да священник с кадилом, говорит, по пляжу пойдет, говорит, ему, Господь его не оставит. Не бойся, говорит, служи Господу, ни о чем не думай, и Боженька тебя ни в чем не обидит. Вот как мы, говорит, когда были в Глинской пустыне, такая была великая скудность, да, что даже там воблу приходилось в большой чан бросать, чтобы какой-то хоть запах рыбы был там, да, на Пасху. Вот хлеб, говорит, такой делали, что это из картофеля, даже не из муки, говорит, что его положишь на край стола, он и обломится, говорит. А если засохнет, хоть бей его, не бей, говорит, никак не разломишь. И, говорит, мы были счастливы, потому что была такая любовь, такая теплота, такая помощь, ощущение живой помощи от Бога. И я думаю, многие священнослужители со мной согласятся, что когда ты искренне предстоишь перед престолом Божиим, Господь всегда помогает. Господь никогда не оставляет в сложной ситуации. Ну и, конечно, батюшка благословил нашу семью. Вот так удивительно складывалось, что у нас даже появилась такая традиция определенная — вообще к вопросу о том, что можно спрашивать у духовника, да, что мы каждый раз приходили и спрашивали благословение у батюшки на рождение нового малыша. Он спрашивал так: ну а как вот, как матушка себя чувствует? А сколько, говорит, времени уже прошло? Батюшка, уже там полтора-два годика уже прошло. Ну да, говорит, а как она? И вот он всегда нас вместе, вместе принимал. Посадит нас на диванчик, вынесет обязательно подарочки какие-то, просфорочку большую вынесет, конфеточки, которые ему там давали, все-все выносит. Поговорит вот так вот, да, обнимет, всегда утешит. Говорит: ну что вы, говорит, матушку береги, говорит, не ругайся ни в коем случае. Смотри, она у тебя какая вот хрупкая, говорит, ты пожалей ее. Вот, пригласи ее куда-то, что-то купи ей, говорит, будь ласков с ней. Она всегда с детишками сидит, смотри, ты в храме, она вот тылы твои обеспечивает. И поэтому он всегда вот прямо нас примирял. Вот обнимет, бывало, прижмет голову к своей груди, и так тепло, хорошо становится. И, конечно, какие-то самые такие важные моменты нашей жизни, когда что-то нужно было сделать, спросить. Вообще много таких вот возникает сейчас вопросов, что вообще можно спрашивать у духовника, вот имеет ли он вообще власть вторгаться в какие-то такие моменты житейские. И вот я считаю, знаете, если человек все-таки, ты доверяешь ему и давно к нему ходишь, конечно, хочется спросить даже о том, о чем тебя беспокоит что-то. Я помню, даже мы собирались ставить какую-то железную дверь в квартире. Он говорит: слушай, вот тебе телефон, вот обязательно позвони этому человеку, и он тебе поможет. Он давал телефон своего духовного чада, я понимаю, что это такая настоящая жизнь, можно сказать, община. А я не послушал. Батюшка потом так меня ругал, говорит: ну почему ты? Ну вот не то, что я вот там другую дверь установил, что я не послушался его. Поэтому, конечно, все-все, что в нашей жизни. И, конечно, когда батюшка отошел ко Господу, мы как бы в таком совершенно потерянном оказались состоянии. Потому что ты привык с кем-то советоваться, говорить. Это вообще сейчас очень острый вопрос. Наличие человека, духовника или священника, к которому ты наиболее частым образом ходишь, исповедуешься, где ты можешь получить какой-то совет и утешение. А сейчас вот уже много-много лет прошло и, конечно, нам очень не хватает батюшкиных слов, совета. Понятно, мы всегда ходим в Новоспасский монастырь, на могилку батюшки. И помолимся, попечалуемся о своих детках там, да, или о каких-то ситуациях, просим у него тоже, чтобы он за нас помолился, дал им какой-то такой знак, как поступать в той или иной ситуации. Ну вот, эта вот связь, она до сих пор продолжается, Кира.

К. Лаврентьева

— Ну это какое-то отцовство. Здоровое такое.

Иерей Роман

— Ну, ты знаешь, наверное, так и должно быть. потому что в каком-то смысле все-таки мы детки такие. Ты знаешь, вот сейчас вот такое состояние, некоторая такая потерянность, когда мама и папа ушли, и ты не знаешь вообще, что делать.

К. Лаврентьева

— И духовник умер.

Иерей Роман

— Да, и вообще на самом деле вот такое ныне состояние у нас сейчас в обществе, да, что ты иногда не знаешь, с кого взять, во-первых, пример, и к кому обратиться. Знаешь, вот как приходишь иногда сейчас в больницу, да, или в поликлинику, и у тебя что-то заболело, и ты сам себе должен становиться каким-то врачом, терапевтом, чтобы определить, во-первых, что у тебя и где болит...

К. Лаврентьева

— По интернету. Телемедицина.

Иерей Роман

— Да. Потом, значит, посмотреть, да, по интернету, потом, значит, еще найти врача. Потом тебе врач скажет, что не, слушай, я этим не занимаюсь, иди, сдай там анализы. И ты, в общем, просто в потерянном состоянии находишься. Наверное, так же и здесь. Поэтому это очень важно сейчас с кем-то поговорить, на кого-то положиться, у кого-то попросить помощи.

К. Лаврентьева

— Отец Роман, на самом деле я глубоко понимаю почему-то, о чем вы говорите. Очень глубоко. Хотя у меня, слава Богу, духовник жив. Но как-то вот мне передалось вот это вот некое сиротство. Но в такой ситуации нам только и остается, да, надеяться на Господа нашего и Матерь Его, Пресвятую Богородицу. Потому что все-таки вот бывает период, когда мы окормляемся и питаемся от своих родителей, от своих духовников, а бывает момент, когда все это заканчивается. И вот здесь, конечно, это такой отдельный путь. У меня была в гостях жена профессора Сидорова небезызвестного, и у них был духовник как раз отец Венедикт, наместник Оптиной пустыни. И отец Наум тоже у них был духовник. И вот она сидела, эта опытная духовная женщина, которая на самом деле сама уже может кому-то духовно помогать, она сидела и говорит: и вот мы вот такие сироты остались, и вот ходим мы теперь на могилки и разговариваем с отцом Венедиктом. И вот мы такие сироты, мы даже теперь не знаем, куда приткнуться. И, с одной стороны, думаешь: может, и вообще так сильно не надо привязываться к духовнику, чтобы потом так не сиротеть. А с другой стороны, думаешь: это такое счастье было, что ты потом этим счастьем еще какое-то время живешь, когда уже нет человека. Вот что вы скажете, Алена, на эту тему? На тему ухода отца Гурия и проживания каких-то внутренних трудностей в связи с его отсутствием, вот таким вот физическим, в жизни.

А. Федотова

— Ну, конечно, да, это очень тяжело. В тот момент это было действительно так вот неожиданно. Но со временем все-таки вот, я не знаю, как-то очень помогает то, что мы ездим на могилку, и все равно вот это ощущение, что у Бога все живы. Все равно вот это общение, оно происходит и по сей день. Поэтому, конечно, вот физическое присутствие... Все, мне кажется, люди, кто потерял близких, вот я не знаю, родителей или кого-то еще...

К. Лаврентьева

— Понимают это.

А. Федотова

— Да, это поймут. Это не восполнить ничем. Но тем не менее, мы, верующие христиане, мы знаем, что у Бога все живы, и все предстоят в Церкви и молятся.

К. Лаврентьева

— Я ждала чего-то такого. Потому что я помню, не я помню, а читала, когда владыку Антония спрашивали, умер какой-то очень близкий человек, и его спросили: владыка, ну как же вы теперь? Он сказал: а как я? В наших отношениях ничего не изменилось. И вот можете ли вы сказать, что в ваших отношениях с отцом Гурием ничего не изменилось? Кроме, естественно, отсутствия его физического какого-то такого присутствия в жизни.

Иерей Роман

— Ты знаешь, вот это осознание пришло через торжество, в общем, такое интересное, на отпевании. Вообще, отпевание монашеское, оно достаточно долгое и такое торжественное. И у меня было четкое ощущение, что это пасхальное богослужение проходит. Понятно, все священники, облаченные в светлые белые одежды, архиерей, вот много чад духовных, много цветов. Но чувство какого-то особого торжества, да, что батюшка теперь еще ближе к Господу, что он за нас будет особым образом молиться, и что он нас совершенно не оставляет. И когда ты вот в этом огромном мегаполисе, в этой в суете — вокруг Новоспасского монастыря очень много дорог, и Пролетарская, и другие трассы...

К. Лаврентьева

— Таганская.

А. Федотова

— Да, и ты заходишь за стены, и тебе как-то спокойно так сразу становится. Ты видишь, вот могилка батюшки, вот она вся усеяна цветами. Ты, так сказать, подходишь и послужишь литиечку, с матушкой мы всегда... Потом, так сказать, приложишься к крестику и, может быть, даже припадешь так на колени, и начинаешь с батюшкой разговаривать. Батюшка, вот сын у нас сейчас поступает куда-то, вот кто-то уроки не делает, не слушается, вот кто-то приболел. Батюшка, вот тут нужно что-то принять, какое-то решение. Батюшка, так тяжело иногда по священническому служению, укрепи, помоги. И ты стоишь и как бы такое чувствуешь, не то что какой-то голос, но чувствуешь какую-то теплоту, чувствуешь какое-то присутствие и Божие, и батюшкино. Понятно, там всегда, мне кажется, вообще в Новоспасском монастыре какой-то аромат особый. Может быть, это от роз, цветов, которые там находятся, может быть, от кадильного дыма, который сквозь открытые окна монастырские.

К. Лаврентьева

— Естественно.

А. Федотова

— Но как-то тебе становится все и ясно, и спокойно. И ты уже не жалеешь, что ты там потратил время, все-таки решил заехать в монастырь. Потому что проезжаешь иногда — вот я в основном на юге служу, там вот колокольня Новоспасского, надо доехать, надо вот, так сказать, у батюшки благословение взять. То есть это уже как будто вот постоянные какие-то встречи. И, конечно, есть дни памяти, да, когда собираются духовные чада Новоспасского монастыря, и священники московские, и братия Новоспасского монастыря, обычно и владыка приходит, наместник Новоспасского, служит тоже, так сказать, или панихидочку в этот день. И у нас даже, знаешь, какие-то вещи из батюшкиной кельи лежат. Вот там скуфеечка, например, да, или икона любимая там его, Преображения. Вот я помню даже, да, сказать, и какие-то там часы. И даже так мне досталось, когда батюшки наследство делили, какие-то такие, теплая кофточка такая, я до сих пор ее ношу. И это всегда напоминает мне, да, о присутствии батюшки, там в самые такие морозные, суровые дни. Так что это связь всегда, дорогая Кира, она сохраняется.

К. Лаврентьева

— Интересно, что он почил на следующий день после Преображения Господня, 20 августа. Тоже так интересно, такой самый рассвет лета, концентрация летняя.

А. Федотова

— Так это же день памяти Глинских старцев.

Иерей Роман

— Это да, день прославления был Глинских старцев. И они как бы, выходит, его к себе и забрали.

К. Лаврентьева

— Вот это да. Я это сказала, не понимая до конца.

Иерей Роман

— Потому что, вот только подумай, человек был с преподобными рядом, да, и сам их дух впитал в себя, их традиции. Он даже говорил про Новоспасский монастырь: вот он-то мне подходит, говорит, потому что у нас все было по-строгому, одна трапеза всего в день. А в Новоспасском, там обычно первая трапеза была после службы, в двенадцать, а потом вторая уже после вечерней, говорит. Ну такая строгость, она, говорит, тоже ощущается.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Напоминаю, что у нас в гостях священник Романа Федотов, настоятель Патриаршего подворья, храма священномучеников Власия и Харалампия в Братеево, заместитель председателя Московского епархиального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами. Также с отцом Романом сегодня пришла его прекрасная супруга — я сегодня просто распласталась в комплиментах, потому что это совершенно искренне, — Алена Федотова, многодетная мама. Мы вернемся к вам очень скоро. Пожалуйста, не переключайтесь.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Напоминаю, что в гостях у нас священник Роман Федотов, настоятель Патриаршего подворья, храма священномучеников Власия и Харалампия в Братеево, заместитель председателя Московского епархиального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами. Пришел отец Роман с супругой, Аленой Федотовой. Меня зовут Кира Лаврентьева. И мы говорим о духовничестве в целом и, в частности, о духовнике отца Романа и матушки Алены, схиархимандрите Гурии (Мищенко), который почил не так давно на самом деле, всего лишь 14 лет назад. Но отец Роман до сих пор и Алена, они до сих пор как-то вот говорят о таком внутреннем сиротстве без батюшки, без отца Гурия, которое, наверное, возможно, такое сиротство, когда ты действительно питался, как ребенок от отца, духовно от священника. Поэтому, дорогие друзья, если вы отца Гурия не знали, вы обязательно о нем почитайте, в интернете очень много информации. Помолитесь о его упокоении. Думаю, что и отцу Гурию будет хорошо от этого, и вам тоже. Обязательно помяните его в своих святых молитвах. Тем более 20 августа он почил, как мы только что уточнили, в день Глинских старцев. Он как раз был из Глинской пустыни, подвизался там большой период своей жизни. Поэтому это, конечно, очередное такое чудо. Но говорят, что у православных чудес не бывает, все как-то очень закономерно. Алена, вы знаете, вот пока у меня есть возможность спросить, я позволю себе такую вот маленькую дерзость и спрошу, как вы отреагировали, когда отец Гурий начал отца Романа готовить к священству? Ведь вы тогда были тоже молодой девушкой, которая вот только вернулась в лоно Церкви. Как вы это все проживали тогда?

А. Федотова

— Вы знаете, я, честно говоря, боялась спугнуть свое счастье. Я просто даже не ожидала, что такое возможно. Потому что батюшка, наверное, не просто так сейчас стал заместителем по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами. Он сам работал когда-то в правоохранительных органах, он работал в тогдашней милиции, сейчас это полиция, и делал там благополучно карьеру свою. И, честно говоря, я очень молилась Господу, чтобы он как-то оттуда ушел. Ну вот не по душе мне это было. Я даже не знаю, почему. Я не могу сказать, что вот это плохо или нет, но вот просто вот как-то мне это на душу не легло.

К. Лаврентьева

— Не его будто, да?

А. Федотова

— Да, не его, наверное, да. Потому что его, даже когда он учился, у него прозвище было «отец Федор». Ничего, что я такие рассказываю секреты? Из известного фильма. Да, просто фамилия Федотов, но почему-то «отец Федор» ребята его называли.

К. Лаврентьева

— Слушайте, кстати, интересно.

А. Федотова

— И Господь услышал мои молитвы. Но я не думала, что настолько, честно. И я так все как-то с придыханием очень себя вела, очень боялась прямо, чтобы вот...

К. Лаврентьева

— Вы рассказываете про «отца Федора». А я вспоминаю, как небезызвестные, горячо тоже любимые нами, теперь уже владыки, Кирилл и Мефодий (Зинковские), когда они по очереди ходили к нам на «Путь к священству», с Костей Мацаном мы его вели, отец Роман тоже там был, кстати говоря. Когда вы рассказываете про работу в органах, я сразу вспоминаю этот «Путь к священству». И, дорогие слушатели, если вы эту программу не слышали, обязательно послушайте ее на сайте Радио ВЕРА — «Путь к священству» с отцом Романом Федотовым. Потому что это, действительно, очень какой-то проникновенный был разговор, я его помню. Пусть не полностью, потому что их много, программ, но частично я его помню, уже тогда как-то я сердечно очень к отцу Роману расположилась. Простите вот за такую откровенность, личную подробность. И отцы Кирилл и Мефодий вот нам рассказывали, что когда они родились, там то ли трудность какая-то была в родах, то ли что. Ну вот они родились, и акушерка говорит: «Вот, родились твои Кирилл и Мефодий». А у них были совершенно другие имена, их назвали совершенно по-другому. Но в итоге рукоположили их так вот, постригли в монахи именно с такими именами. Представляете? А вот вы говорите про «отца Федора», и я сразу думаю о том, что это какое-то было такое, да, будто бы такое предзнаменование грядущих событий.

Иерей Роман

— Знаешь, вот как-то вот с детства хотелось помогать, просто помогать людям. Там как обычно у мальчишек бывает, пожарником, спасателем стать. Так это потом вот здесь. И какой-то всегда Божий промысел, он довлел, он всегда как-то, видно, готовил тебя для чего-то другого. Вот сначала там в моем учебном заведении «отец Федор», значит. Потом уже на службе, знаешь, как обычно делится там — злой опер или добрый опер. И я обычно специализировался по таким добрым допросам. Я помню, действительно был такой трагичный случай, это было убийство там молодой достаточно девушки. Там мы ехали, уехали в командировку в другой город, и это такой прямо злодей настоящий, как потом выяснилось, человек, он как-то вот не открывался, не открывался. Потом я уже начал с ним спокойно говорить, я говорю: ну как вот, смотри, как я слышал, ты ходишь на могилу к ней. И я смотрю — у человека как-то вот слеза. Я говорю: как же ты будешь вот отвечать-то на Страшном суде?

К. Лаврентьева

— То есть он все-таки ходил.

Иерей Роман

— Да, он ходил на могилу. Мы даже там в засаде сидели, спали, долго-долго вот так вот пытаясь его там поймать. Но он, видно, стал потом аккуратен. И я как-то заметил перемену его лица — то есть это уже не допрос, а это проповедь, по сути дела, начиналась, понимаешь, и она дала свои результаты. Потому что, несмотря на то что человек потом пытался запутать свои следы, он совершил мелкое хулиганство, чтобы сесть в тюрьму совершенно по другому делу, чтобы запутать следствие. Но вот как-то мое вот мнение уже на совете, когда я высказал, да, потом подтвердилось. Уже сказали, что вот действительно человек, он признался там в содеянном, назвал какие-то свои мотивы ревности там, в общем. Как-то это вот, я говорю, всегда это было. А потом, понимаешь, вот ничего плохого я не могу вообще сказать про свою службу. Потому что даже сейчас приходишь, вот я буквально две недели назад пришел в свою альма-матер, в свой колледж. Раньше он назывался колледж милиции. И много ребят и девчонок. Вот так сейчас я даже не ожидал, что там мое имя там выбито, понимаешь, золотыми буквами. Вот что мне начали показывать, там вспомнили. Потом говорят: ладно, с другими батюшками вроде не хотели общаться, а с тобой будем, потому что ты здесь учился. И начали: а ты этого знаешь, а этого знаешь? Я говорю как-то: да. И вот даже сейчас уже, по прошествии стольких лет, мы уже какие-то совместные мероприятия провели в Южном округе полиции, почтили вместе с сотрудниками колледжа, с ребятами, с курсантами, память почивших сотрудников органов внутренних дел, которые жизнь свою положили в защиту Отечества. Съездили, освятили вместе с ними пожарную часть. И вот даже сейчас, я говорю, как-то это пригодилось. И это «отец Федор», в общем-то, остается до сих пор со мной. И с другой стороны, во мне живет тот самый, понимаешь, полицейский иногда. Вот мне иногда матушка, когда мы там, послушай, говорит, ну ты же мент остался. Ну если уж откровенный разговор.

К. Лаврентьева

— Нет, это классно.

Иерей Роман

— Я начинаю: нет, я батюшка, я батюшка. Вот у меня крестик. Я даже стараюсь за руль не садиться, чтобы особо там не злиться, ни на кого не обзываться, чтобы видели, что на мне крестик, я как-то не спокойный.

К. Лаврентьева

— Ответственность такая.

Иерей Роман

— Ответственность, да. Смотрят все-таки.

К. Лаврентьева

— С другой стороны, это же можно и в пастырской практике использовать этот опыт работы, в том числе с преступниками. Вы же понимаете какие-то мотивы, возможно, которые не понимает батюшка, например, без подобного опыта?

Иерей Роман

— Ты знаешь, вот на самом деле, вначале мне это очень мешало.

К. Лаврентьева

— Ага, вы смотрели немножко сквозь это.

Иерей Роман

— У нас вот замечательный был наш настоятель первый, отец Георгий Бреев.

К. Лаврентьева

— Да, в Царицыно.

Иерей Роман

— В Царицыно, да. И он меня всегда так увещевал поначалу, это первый месяц, говорит: слушай, ну ты же не на допросе. Надо по-другому как-то с людьми говорить. Вот так вот ты, так сказать, успокойся. И потом вот эта его школа, его школа духовничества, да, она как-то передалась.

К. Лаврентьева

— Успокойся — это очень классно.

Иерей Роман

— Да. Но ты знаешь, это вот очень, конечно, важно сейчас в общении с сотрудниками тех или иных правоохранительных ведомств. Потому что ты сам был в системе, ты знаешь, как она действует, тебе легче понять людей в погонах. И они, в общем-то, открываются, когда узнают, что ты их, наш. «Свой — чужой» все равно всегда работает. А когда ты затрагиваешь какие-то темы болезненные такие, ты вспоминаешь, как ты их тогда решал. Ты пытаешься как-то человека уже с духовной точки зрения успокоить. Это, знаешь, в каком-то смысле, вот мы недавно в военном отделе сидели — это миссионерство. И не надо ехать, может быть, сейчас даже далеко в какие-то страны южные, да, потому что у нас настолько бывает отдаленность от регулярного участия в таинствах Церкви наших вождей и воинов, что это сейчас становится очень важным и актуальным служением. И не каждый священник за это берется, потому что тяжело. Тяжело иногда, может быть, встретиться с такой, знаешь, мужской грубостью, где-то с непониманием, где-то с такими откровенными вопросами, где-то просто с условиями, я бы даже сказал, проповеди или разговора, какими-то, может быть, жесткими, какими-то оперативными. Или непривычная для нас обстановка. Это не стены храма, когда приходишь там или в какую-то академию военную, или МВД, или в какие-то там структуры, где ты видишь действительно эти коридоры, а тут нужно что-то людям сказать. Вот они собрались здесь сейчас, здесь какое-то мероприятие торжественное, там освящение пожарной части, например, надо, так сказать, выступить, надо поговорить. И все-таки потом понимаешь, что люди так вот потихонечку, полегонечку начинают подтягиваться к тебе. И вот тоже они жаждут на самом деле этого тоже духовничества. Потому что у них тоже куча наболевших проблем, и они иногда просто боятся прийти в храм. Особенно мужчины, которые уже такие и зрелые, которые постоянно в работе, в движухе находятся. И тут вот — раз, и батюшка. И батюшка, а у меня там вот то-то, се-то, вот у меня с женой, а вот дети там. И слово за слово, и мы уже, так сказать, в работе.

К. Лаврентьева

— Да, в работе. А я как раз об этом хотела спросить. У вас есть вот прямо духовные чада, которых вы могли бы вот назвать своими духовными детьми?

Иерей Роман

— Есть, конечно, люди верные, которые со мной даже вот так, наверное, получается, что священник, по благословению священноначалия, может переходить с одного места служения на другое. И есть такие вот верные чада, которые пойдут. И ты знаешь, я сейчас это очень ценю. Потому что я стал настоятелем, для меня это все в первый раз, какие-то возникают вопросы хозяйственные, административные деятельности, и мне нужны просто верные люди...

К. Лаврентьева

— Помощники.

Иерей Роман

— Да. И первый мой верный помощник, мое верное чадо — это моя любимая жена, которая сейчас мне помогает, так сказать, в хозяйственной деятельности, и поддерживает меня. И помогает мне с ремонтом вопросы решать, и разливает чай прихожанам на улице после литургии. И находятся те люди, которые говорят: батюшка, не бойся, не переживай. Я думаю: мне нужно, чтобы куда-то вода с крыши сливалась, или туалет сломался, или еще что-то. Говорят: вот не переживай, мы с тобой, мы починим. И конечно, я таких очень людей ценю. Потому что и когда им нужно, да, я могу и задержаться, и остаться подольше после службы, да, и решить их проблемы. Потому что мы в течение многих-многих лет узнаем друг друга, и это вот этот очень ценный момент, да, священник проникается в глубину каких-то проблем, ему не нужно, как первый раз, все перечислять или называть, он знает твои какие-то больные моменты, твои сложности, твои переживания. Но и ты, соответственно, и тебе тоже хочется, чтобы у тебя был духовник из числа твоих прихожан, да, что-то кому-то тоже батюшке хочется, так сказать, излить: знаешь, мне так тяжело, мне так плохо там. И тебя тоже поддержат. И вот это, думаешь: ну вот это да, вот это братство такое.

К. Лаврентьева

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. У нас в гостях священник Роман Федотов, настоятель Патриаршего подворья, храма священномучеников Власия и Харалампия в Братеево, с ним его супруга прекрасная, Алена Федотова. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы разговариваем, вообще обо всем разговариваем, честно говоря, о духовничестве, и о схиархимандрите Гурии (Мищенко), который был духовником в семье отца Романа, и вообще рассуждаем о жизни и о всяком разном интересном. И вот что хочется, отец Роман, спросить. Я почему спросила, сказала, да, про духовных детей. Ведь у вас был колоссальный опыт взаимодействия с отцом Гурием, да, вот такой именно, где он настоящий отец, вы настоящее чадо, вот супруга, детки, все возле него — то есть это такая мечта, для многих, наверное, несбыточная. И как-то вот многим-то тоже очень так хотелось. И, как мы знаем, по плодам их узнаете их, говорит нам Евангелие. И я поэтому спросила, переняли ли вы от него какую-то вот, знаете... Ну вы, наверное, по скромности своей скажете, что нет. Но переняли ли вы какую-то от него вот эту вот отеческую любовь, может быть, хотя бы часть, в отношении тех людей, которые, как вы выражаетесь, ходят за вами из храма в храм и поддерживают вас?

Иерей Роман

— Ты знаешь, вот на кресте, на священническом, который уже такой золотого цвета, там обычно пишут: «Пресвитеру, дающему образ верным словом и житием». А когда у тебя обычный крестик, там: «образ буди верным словом, житием». И вот ты понимаешь на самом деле, что ты подражаешь в любом случае батюшке. То есть ты это, может, даже сам не замечаешь, но тебе хочется говорить, как он. Или, может быть, так ты вспоминаешь его и делаешь это уже неосознанно. Тебе становится иногда стыдно, когда ты вспоминаешь, а как вот он поступал, как он людей обнимал, как он не позволял себе, так сказать, действительно, когда ему даже было плохо, у него так действительно там, может быть, и давление было, он и выходил, у него там иногда видишь, губки посинели уже — вот это из последних сил он соберется, бывает, и виду не показывает, отдаст самого себя всецело людям. И, конечно, в каком-то смысле я, безусловно, ощущаю ответственность. Потому что некоторые люди знают, что я об отце Гурии рассказываю. Ну ты же должен быть чем-то на него похож, и вот это ответственность. Потому что ты видел этого человека, ты с ним говорил, ты получал от него, знаешь, как «туне приясте, туне дадите» — бесплатно получал, бесплатно и отдавай. И, конечно, даже вообще с моими близкими, да, я вот — раз, опять начинаю там кипишиться, начинаю там кричать, ругаться. И потом — раз, щелк у меня, — батюшка передо мной возникает: вот ты матушку не обижай, ты ее береги. Потому что она, сказать, вообще в твоих тылах стоит, она и за детишками, и за домом, говорит, она тебе ближайшая помощница, она тебе утешение. И ты — раз, сразу как-то оттаивает твоя душа. Ты вспоминаешь, как он пытался объединять всегда людей — не вокруг себя, а во Христе прежде всего. И это даже доходило, знаешь как, вот до жизни общины в бытовых каких-то моментах. Он всегда: и ты психолог, ты врач, — ты позвони ему, ты спроси у него, он тебе поможет. Вот так вот. Батюшка всегда пытался соединять людей. И вот это для меня сейчас тоже очень близко. Потому что люди как-то разрознены сейчас, потеряны вот так вот, да. И я считаю, что это, в общем-то, здоровая ситуация, когда мы пытаемся как-то помогать друг другу, если уж Господь соединил волей нас Своей, там или в рамках прихода, или в рамках каких-то определенных, так сказать, жизненных обстоятельств. Но, конечно, ну как я могу сказать? Конечно, недостоин. Недостоин, потому что, знаешь, мне тогда кажется, что батюшка на меня вот так смотрит как бы немножко тоже с укоризной, да, но так грустно: ну что ж ты вот так вот, да? Или я вот подхожу тоже вечером помолиться — смотрю, там на иконостасе его скуфеечка лежит, да, беру Евангелие. А я начинаю думать: ну как же это я сейчас вот накричал на детей, да, на вечерней молитве. И начинаешь, соберешь их там вместе, и уже сначала это начинается выяснение каких-то отношений.

К. Лаврентьева

— Аналогично.

Иерей Роман

— Кто не загрузил там машинку с посудой, там, значит, кто там двойку получил... «Отче наш...» Потом опять — раз, что-то там, так... И все эти, кто-то уже постарше, кто уже знает... Разбирайтесь сами.

К. Лаврентьева

— Потихонечку, потихонечку тикают.

Иерей Роман

— И потом: нет, вот батюшкина скуфейка, что же я творю? Это же единственный момент, когда мы можем....

К. Лаврентьева

— Объединиться.

Иерей Роман

— Да, объединиться. Так что хочется, мне очень хочется быть на него похожим, понимаешь. Но пока это плохо очень получается, к сожалению.

К. Лаврентьева

— Алена, я буквально недавно встречалась со своей подругой. Она у меня старше намного, и у нее тоже был очень мощный духовник и, в силу житейских обстоятельств, они разошлись с ним. Ну вот чисто таких, жизненных. И она говорит: ты знаешь, вот все что есть во мне хорошего, все что есть во мне духовного, это вот его как бы, духовника, заслуга. Я такая говорю: да нет, Тань, твоя тоже. Она говорит: слушай, может, и моя, если только у меня в зачатках что-то было, но именно он помог это все развить. Вот вы, когда взаимодействуете с детьми, вы как-то руководствуетесь той благодатью — давайте вот так это прямо назовем, — которую он вам с отцом Романом передал?

А. Федотова

— Вы знаете, батюшка говорил такую фразу, я ее дословно вот не произнесу сейчас, но вот он говорил, что по любви и с любовью можно все вынести, все сделать, но только по любви. Я вот всегда вспоминаю вот эти его слова, когда... Я не знаю, мы с батюшкой очень эмоциональные оба люди.

К. Лаврентьева

— Понимаю вас.

А. Федотова

— И что касается детей, всегда как-то немножко вспыхиваешь, когда какая-то ситуация происходит.

К. Лаврентьева

— Конечно.

А. Федотова

— И я всегда стараюсь в определенный момент вот эти слова, что любовь, она, конечно...

К. Лаврентьева

— Превыше всего.

А. Федотова

— Превыше всего, и она не ведет себя так вот не...

К. Лаврентьева

— Несдержанно?

А. Федотова

— Да, да.

К. Лаврентьева

— Да, это такой вопрос болезненный.

Иерей Роман

— Он всегда учил нас не бояться детей. Потому что мы к нему как раз приходили за благословением. Знаешь, вот эти слова всегда: «Не мешайте детям приходить ко Мне». И, с одной стороны, всегда: ну как же так, если еще один малыш, это, наверное, еще тяжелее сейчас будет. А потом, понимаешь, что батюшка благословил. Все у нас с Божией помощью будет, так сказать, устраиваться. И, знаешь, вот удивительным образом, он говорит: ты даже за это не переживай. Раз — на третьем ребенке там по программе молодой семье доступное жилье, так сказать, и сразу две «двушки» на нас там упало. А одну продали — две получили. Ну что, слава Богу.

К. Лаврентьева

— Да, такое прямо, да.

Иерей Роман

— И Юрию Михайловичу Лужкову большое спасибо.

К. Лаврентьева

— Ну и девять детей тоже не так-то просто родить, да.

Иерей Роман

— Потом и машина, так сказать, да. Потом как-то, в общем, не то чтобы прямо, знаешь, в шоколаде, но все, что необходимо...

К. Лаврентьева

— Все есть. Слава Богу.

Иерей Роман

— Потихонечку, да, чтобы там...

К. Лаврентьева

— Отец Роман, а было ли у вас когда-нибудь такое, что вы сомневались в словах отца Гурия? А вдруг отец Гурий неправильно, вдруг он не понял ситуацию до конца? Я почему спрашиваю, потому что сейчас же очень много дискуссий идет о том, что мы не должны слишком уж доверять священникам как духовникам, они же тоже люди. Для меня это дикость. Я просто потому, что мне тоже очень повезло, слава Богу, милостью Божией. Но я понимаю, что, наверное, не всем повезло и, наверное, эти разговоры тоже идут неспроста. То есть как-то нужно тоже найти себе духовника правильного, чтобы ты мог ему доверять. Но как опыт показывает, что даже правильному можно иногда как-то вот перечить, с ним не соглашаться. Были ли у вас такие моменты?

Иерей Роман

— А знаешь, мне кажется, Кира, мы как капризные детки все.

К. Лаврентьева

— Да, точно.

Иерей Роман

— И даже перед лицом Бога. Господь: слушай, ну вот лучше тебе этого не делать.

К. Лаврентьева

— Господи, а вдруг Ты недосмотрел?

Иерей Роман

— Да, а может, немножечко хотя бы? Ну вот немножечко, там полконфетки съесть. Ну давай полконфетки. Понимаешь, так и батюшка, он тоже всегда давал...

А. Федотова

— Свободу.

Иерей Роман

— Свободу. Он говорит: я вот тебе вот так вот говорю, но ты вот вправе поступать... Как знаешь, вот это отличительная особенность духовника — он никогда не будет подавлять твои свободы. Он может тебя предупредить, может быть, жестко сказать. Но, с другой стороны, понимаешь, диавол, он пытается всегда вмешаться в эти отношения.

К. Лаврентьева

— Точно.

Иерей Роман

— Вот во все отношения. Между Богом и человеком, да, между мужем и женой, между родителями и детьми. Вот все, знаешь, как вот сказка про Снежную королеву, да, и попали эти, так сказать, осколочки зеркала каждому, и все начали видеть все по-другому. Так и здесь. Я сейчас вот конкретно не вспомню, но, наверное, что-то, да, вот как мне казалось: батюшка, наверное, это не понимает. Ну что, ведь он монах там, да, так сказать. А на самом деле вот его как раз слова были, знаешь, как мудрейшего семьянина, который как будто прожил всю жизнь там с детьми и с женой. Хотя он всегда говорил: я ни в коем случае никогда не жалел, что я стал монахом. Вот он всегда: с любовью, говорит, даже самое тяжелое становится легко.

К. Лаврентьева

— Но святые отцы говорят, что даже если по-человечески духовник ошибается, но молится, вот этих людей, которых он ведет, Господь все равно выведет к свету, Он все равно выведет их к какому-то положительному результату. Отец Роман, а как все-таки выбрать духовника? Нельзя, наверное, этот вопрос не обсудить в рамках этого разговора. Как найти духовника? Наверное, ведь его не выбирают, он же тоже дается.

Иерей Роман

— Знаешь, с одной стороны, я воспоминаю мое тогда состояние. Может быть, моя такая профессиональная деформация, да, мой напор, моя решимость. Но я вот так думаю: я подойду к нему. И как-то, может быть, это молодость, юность такая....

К. Лаврентьева

— Дерзновение такое.

Иерей Роман

— Да, дерзновение. А может быть, это вот благодатное действие Божественной литургии, стен монастыря. И, знаете, ищите и обрящете, да, стучите, и отверзется вам. Надо просить. Конечно, мы всегда присматриваемся к человеку, мы что-то свое пытаемся всегда найти, увидеть вот так вот. И, конечно, знаешь, возверзи печаль свою на Господа, и Той тя препитает. Конечно, надо прежде всего Бога попросить: Господи, вот помоги мне найти человека, который был близок моему сердцу, который бы хотя бы немножечко за меня молился, вспоминал меня изредка вот так вот, да. И, кстати, вот чем чаще мы к батюшке приходим там, напоминаем о себе. Не обязательно шоколадку или что-то другое давать там, но все-таки он будет видеть, скажет: а, это ты. И — раз, частичку за себя вынет. И желать этого. И если мы нашли это вот сокровище, да, все-таки бояться потерять. Потерять вот это общение через наставника, которому, говорит апостол Павел, да, к евреям: повинуйтесь наставникам вашим. Это очень важно, потому что сам Господь устанавливает это таинство. И иметь любовь. И понимать, что диаволу это не нужно. И он всегда свои провокации, свои искушения будет вот в наши отношения пытаться внедрять.

К. Лаврентьева

— Это, кстати, очень серьезные вещи вы говорите. Спасибо, отец Роман. Это может быть хорошим предупреждением, может быть, кому-то, чтобы знать о некоторых искушениях серьезных между близкими людьми, и в том числе паствой и духовником. Алена, а были какие-то интересные случаи, может быть, необычные, может быть, радостные какие-то или смешные, или просто яркие, которые запомнились вам на протяжении взаимодействия со отцом Гурием?

А. Федотова

— Ну был один такой случай. Я даже не знаю, вот рассказывать сейчас или нет.

Иерей Роман

— Давай, валяй.

А. Федотова

— Вдруг кого-нибудь я смущу немножко. Вот у нас уже когда было трое детей, и я была беременна четвертым, так получилось, что меня увезли со схватками в роддом, но оказалось, что это схватки ложные.

К. Лаврентьева

— Как это бывает.

А. Федотова

— И, в общем, потом меня благополучно отправили домой. Но для меня почему-то тогда в том состоянии, это на меня произвело такое впечатление, что я сказала: что я в роддом не поеду. И вот я уперлась. Батюшка уже все, меня уговаривал, говорит: нет, ну ты что, ты с ума сошла? Я говорю: я буду дома рожать.

Иерей Роман

— Но обязательно под присмотром врачей. Надо этот сделать акцент.

К. Лаврентьева

— Да, сделать пояснение. В домашних условиях просьба не повторять. Так.

А. Федотова

— И, в общем, получилось так, что мы вообще не могли прийти к общему какому-то решению. Батюшка на меня давил, я упиралась. И в итоге он меня решил припугнуть, он говорит: вот я сейчас отцу Гурию позвоню и у него спрошу. И вот как он благословит, будем делать. Он говорит: ты согласна? Я говорю: хорошо. И он звонит батюшке, батюшка снимает трубку. И, в общем, отец Роман все это рассказывает, что вот, у меня жена вот такая вот, своевольная, решила дома рожать. И батюшка так все это выслушивал, батюшка Гурий я имею в виду, долго слушал. И потом в конце разговора он говорит: «Отец Роман, не волнуйся, мы помолимся».

К. Лаврентьева

— Вот это да.

А. Федотова

— И в итоге все остальные дети у нас родились дома.

Иерей Роман

— С врачом, с доктором. У матушки не было никаких патологий. И к этому надо прийти, это личный выбор.

К. Лаврентьева

— Отец Роман, явно профессиональное прошлое говорит само за себя. Да, это очень интересно. Спасибо огромное. Честно говоря. большую радость получила сегодня от взаимодействия с отцом Романом и матушкой Аленой. Дорогие друзья, напомню, что в гостях у «Светлого вечера» были священник Роман Федотов, настоятель Патриаршего подворья, храма священномучеников Власия и Харлампия в Братеево, заместитель председателя Московского епархиального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами, и его супруга, Алена Федотова. Это был потрясающий разговор о духовничестве и духовнике отца Романа и матушки Алены, отце Гурии, схиархимандрите Гурии (Мищенко). Мы прощаемся с вами до следующей недели. Спасибо огромное, отец Роман. Спасибо огромное, матушка. До будущих встреч.

Иерей Роман

— Светлого и доброго вечера всем вам.

К. Лаврентьева

— До свидания.

А. Федотова

— До свидания.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• М.А. Булгаков «Записки юного врача». Екатерина Каликинская
• «Милосердие». Протоиерей Григорий Крыжановский
• «М.А. Булгаков о „новом человеке“ и „новом времени“». Священник Антоний Лакирев