Поделиться
Выходя в воскресенье из храма после литургии, я размышляла о важности непрестанной молитвы.
И вспомнилась мне такая история. В храме у моего восьмилетнего сына было одно важное дело. Ему позволили следить за подсвечником, куда ставят свечи за упокой души. Такой большой прямоугольный стол. Его ещё называют в храме «канун».
Подсвечник был невысокий, и сын легко доставал даже до самых дальних свечей. Он смотрел, не накапает ли воск. И, если это случалось, собирал застывшие капли в небольшую коробочку. Догорающие свечи он гасил специальным колпачком, а потом осторожно опускал их в металлический ящик.
Работа эта была столь интересна сыну, что мне приходилось иногда напоминать ему о важных моментах службы, чтобы он отвлёкся от свечей, помолился и послушал, о чём поют в храме. Ведь он был ещё слишком мал, чтобы совмещать послушание у подсвечника и молитву.
Как трепетно мальчик относился к огоньку каждой свечи! Вот один из них начал коптить. Значит, надо подправить фитиль. Вот другой нагрел соседнюю свечку, и она согнулась. Значит, нужно поставить их подальше друг от друга, а согнутую распрямить, дать ей остыть и затвердеть.
Но однажды работы у сына оказалось значительно больше, чем обычно. В храме было жарко, и окно над подсвечником открыли слишком широко. Воздух стремительно проносился из окна в тёплый храм и задувал маленькие огоньки.
Не успевали прихожане зажечь свечи, как, глядишь, одна уже погасла, за ней другая, потом третья... От оставшихся горящими огоньков сын снова и снова зажигал потухшие фитили. Это приходилось делать очень быстро и без остановки, чтобы не погас огонь на всех свечах одновременно, чтобы хоть одна горела и можно было бы от неё зажечь остальные.
Вскоре дети стали собираться в очередь, строиться змейкой, готовясь к причастию. Сын ушёл от подсвечника и встал вместе с другими детьми. Его сменила приятная пожилая женщина, которая всегда несла это послушание в храме.
А я всё размышляла, вспоминая усердные труды моего мальчика возле «кануна»... Как эти свечи похожи на нас, когда мы молимся. Так же, как они, мы стоим перед Богом, стараемся собраться, сосредоточиться на молитве, будто выпрямиться и вытянуться духовно, гореть сердцем перед Ним.
Но часто отвлекаемся или сомневаемся. Оттого гаснем в своей молитве: то один, то другой, а то и почти все. Но если хоть один из нас останется с горящим, обращённым к Богу, от него могут воспламениться и другие, передать этот огонёк следующим и следующим. Недаром говорят, что возле сухого полена и сырое горит. Господь сказал Аврааму, что и ради десяти праведников Он не погубит город грешников.
Конечно, мы возгораемся в молитве не сами. Конечно, Господь и Его ангелы терпеливо возжигают наши сердца вновь и вновь. Но я почувствовала в тот день, как важно каждому из нас не гаснуть в своей молитве, не оставлять этот малый труд, не прекращать это малое, но такое важное служение.
Автор: Ольга Кутанина
Все выпуски программы Частное мнение
«Журнал от 09.05.2025». Алексей Соколов, Арсений Федоров
Поделиться
Каждую пятницу ведущие, друзья и сотрудники радиостанции обсуждают темы, которые показались особенно интересными, важными или волнующими на прошедшей неделе.
В этот раз ведущие Константин Мацан и Наталия Лангаммер, а также Исполнительный директор журнала «Фома» Алексей Соколов и заместитель Главного редактора Радио ВЕРА Арсений Федоров вынесли на обсуждение темы, связанные с 80-летием победы в Великой Отечественной войне.
Ведущий: Константин Мацан, Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Журнал
Единственная
Поделиться
В давние времена жили в деревушке две семьи. В одной был сын— звали его Шан, в другой — дочь по имени Мэйли, что значит «прекрасная слива». Дети дружили с малолетства, а когда выросли — полюбили друг друга и поклялись никогда в жизни не разлучаться.
Пошёл Шан в дом к любимой девушке свататься, но родители отказали юноше из-за его бедности. Хотелось им отдать дочь с выгодой, за Вана-богача.
Наступил день свадьбы. Громко заиграли трубы, носильщики подняли украшенный цветами свадебный паланкин и понесли Мэйли к дому жениха. Сидит она в паланкине, горько плачет. Полпути прошли, вдруг что-то зашумело, засвистело, поднялся сильный ветер, паланкин с невестой в воронку закрутило, и унесло неведомо куда.
Узнал об этом Шан и решил во что бы то ни стало найти Мэйли.
— Зачем тебе чужую невесту искать? Как бы самому не пропасть, — уговаривали его друзья, — В деревне и других красивых девушек много...
— Мэйли для меня — единственная, — сказал Шан, и отправился в дальний путь.
Много дорог он прошёл, но никто нигде не слышал о пропавшей девушке. Печаль одолела однажды юношу: сел он у дороги и заплакал.
Вдруг откуда ни возьмись явился перед ним белобородый старец.
— Отчего ты плачешь, юноша? Кто тебя обидел?
Рассказал ему Шан про свою печаль, а старец ему в ответ:
— Пойдем со мной. Я знаю, где она.
Шли они, шли, и повстречали ещё одного путника. Спрашивает его старец:
— Кто ты и куда путь держишь, юноша?
— Зовут меня Ван Лан, я ищу свою невесту, которая исчезла в день свадьбы.
— Идём с нами. Я знаю, где она, — сказал старец.
Пошли они дальше втроем: Шан, Ван Лан и белобородый незнакомец. Привёл старец юношей к большому дому и пригласил войти, чтобы немного подкрепиться и передохнуть.
Хозяйка дома для гостей богатый стол накрыла, усадила всех за стол, и говорит:
— Хочу я с вами заодно, юноши, об одном деле потолковать. Муж мой давно умер, живу я вдвоём с дочкой. Вот и решила я в дом зятя принять, чтобы кормил меня на старости лет. Кто из вас двоих хочет здесь остаться?
Вышла из-за ширмы девушка — нарядная, красивая как цветок ириса. Понравилась она сразу Ван Лану, да и богатый дом приглянулся.
— Я останусь, — обрадовался он. — Такая невеста мне подходит.
— А я должен свою Мэйли найти, — сказал Шан.
Говорит ему тогда белобородый старец:
— Иди домой, там тебя твоя невеста ждёт. Тысячи лет живу на земле, а всё никак не могу к человеческим слезам привыкнуть... Уж так она в паланкине слезами обливалась, что я её похитил, чтобы проверить, кто из вас её по-настоящему любит...
— Кто ты, дедушка? — спросил Шан.
Но волшебник ничего не ответил и исчез. Зато он помог соединиться двум любящим сердцам.
(по мотивам китайской сказки)
Все выпуски программы Пересказки
Псалом 124. Богослужебные чтения
Поделиться
Вы никогда не задумывались, почему горы — такие манящие? Причём любые: и совсем невысокие, до километра, и пятитысячники — не говоря уже о самых высоких, недостижимых для неподготовленного вершинах. Как сказал поэт, «Сколько слов и надежд, сколько песен и тем // Горы будят у нас — и зовут нас остаться!» 124-й псалом, который сегодня звучит в храмах за богослужением, многократно обращается именно к глубокой символичности гор для верующего человека. Давайте послушаем этот псалом.
Псалом 124.
Песнь восхождения.
1 Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек.
2 Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек.
3 Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простёрли рук своих к беззаконию.
4 Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих;
5 а совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля!
Нет ничего удивительного в том, что уже на самой заре человечества гора воспринималась как особое, священное пространство, где происходит соприкосновение небесного и земного. На горе Синай Моисей получает от Бога заповеди; на горе Фавор преображается Христос перед учениками; да и про Олимп как не вспомнить.
Сама по себе гора очень многозначительна: с одной стороны, её огромное, мощное основание — «подошва» — придаёт ей устойчивость, непоколеблемость. С другой стороны, тонкая, словно игла, вершина, буквально впивается в небо. Тот, кто хотя бы раз в жизни стоял на такой вершине, никогда не забудет абсолютно ни с чем несравнимого ощущения одновременной устойчивости — и воздушности, невесомости — когда перед твоим взором открываются величественные горизонты.
Удивительная вещь: казалось бы, когда мы летим на самолёте, мы видим ещё более далёкий горизонт — а всё же это вообще не то: только стоя ногами на вершине, ты испытываешь исключительный, всеобъемлющий восторг особого предстояния перед бытием.
Для многих древних культур гора — это axis mundi, космическая ось мира, соединяющая высшие и низшие миры. И именно поэтому на вершинах гор строились храмы, организовывались те или иные святилища.
Если мы вспомним самые древние жертвенники, о которых повествует книга Бытия, — это тоже будут «микро-горы», сложенные из камней — на вершинах которых и совершались жертвоприношения.
Прозвучавший сейчас 124-й псалом ещё глубже развивает тему символизма горы: он говорит о том, что «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек». Гора для верующего становится не только внешним образом духовного вдохновения, но и наглядным примером того, как может ощущать себя сам человек, когда его голова, его мысли — всё то, что и отличает его от животного, — устремлены к Небу. И неспроста греческое слово «ἄνθρωπος» — состоит из двух основ: ἄνω означает «вверх» и θρώσκω — «смотреть, устремляться, прыгать». Смотря на гору, мы словно бы снова и снова задаём себе вопрос: а есть ли во мне задор подняться на вершину — или я всего лишь хочу так и остаться распластанным у её подножия?..
