Поделиться
У нас в студии был доктор медицинских наук, профессор, нейрохирург, заслуженный врач России Андрей Притыко.
Мы говорили с нашим гостем о его пути в медицине и о том, как вера помогает ему в особенно сложных ситуациях.
Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева
диак. Игорь Цуканов
— Добрый вечер, дорогие друзья. Вечер воскресенья на Радио ВЕРА. Как всегда, в это время в студии моя коллега Кира Лаврентьева.
Кира Лаврентьева
— Добрый вечер.
диак. Игорь Цуканов
— Я — диакон Игорь Цуканов. И не вдаваясь, так сказать, в долгие рассуждения, хочется сразу представить нашего сегодняшнего гостя. Это совершенно замечательный человек Андрей Георгиевич Притыко, российский нейрохирург, доктор медицинских наук, профессор, президент научно-практического центра специализированной медицинской помощи детям имени святителя Луки Войно-Ясенецкого, заслуженный врач Российской Федерации, член Президентского Совета по реализации государственной политики в сфере защиты семьи и детей. Вот очень много регалий, и это человек, который, вот так, чтобы вы себе представляли, человек, который почти 30 лет назад, 29 лет назад создал вот этот самый научно-практический центр специализированной медицинской помощи детям, нейрохирургический. И, собственно, бессменный руководитель этого центра сначала в качестве директора, вот сейчас в качестве уже президента. Ну и мы, конечно, будем говорить и о нейрохирургии, и о медицине, и о вере, потому что у нас Радио ВЕРА, дорогие друзья. Андрей Георгиевич, добрый вечер. Рады вас видеть в нашей студии.
Андрей Притыко
— Добрый вечер, я тоже рад вас видеть.
диак. Игорь Цуканов
— Тем более, что, как вы говорите, первый раз.
Андрей Притыко
— На радио первый раз. Телевидение очень много мучило, снимало, но на радио первый раз. И еще на таком радио, как ВЕРА.
диак. Игорь Цуканов
— Ну и слава Богу.
Андрей Притыко
— Уникальное радио.
диак. Игорь Цуканов
— Мы вас очень рады видеть, Андрей Георгиевич, первое, что хотелось у вас спросить, ну вот нейрохирургия — это такая одна, как я понимаю, может быть, я ошибаюсь, одна из самых сложных таких сфер медицины, самых вот таких тонких, как бы, да, и заболевания эти одни из самых сложных. Ну я со сложного вопроса, извините, начну, часто ли бывает так что врач нейрохирург оказывается не в состоянии, не в силах помочь пациенту. Вот насколько, всё-таки до каких сейчас, ну как сказать, высот эта сфера медицины у нас доросла?
Андрей Притыко
— Ну, я бы не сказал, чтобы часто, но головной мозг, мы все понимаем, что это очень сложный орган, и те центры, которые сосредоточены в нем, они требуют очень глубокого уважения к себе. Поэтому все манипуляции на веществе головного мозга должны быть крайне оправданы, профессионально выполнены, должна быть анатомическая допустимость, физиологическая возможность. Вот тогда результат должен быть хороший. Но у детей, у детей в чём осложняется ситуация? В том, что мы получаем очень часто пациентов с врожденными пороками развития головного и спинного мозга. И когда включается генетика, то здесь всегда очень тяжело бывает в лечении. То же самое, если взять неврологических пациентов, потому что мы идем рядом неврология и нейрохирургия. Когда включается генетика у неврологических больных, например, с приступами, в научно-практическом центре открыта клиника эпилепсии тяжёлых форм, резистентных форм эпилепсии. И там, где подключается генетика, очень трудно купировать эти приступы. Поэтому врожденные заболевания мозга, которые мы получаем как хирурги, в первую очередь, это водянки мозга, кровоизлияние внутриутробное или во время родов эти кровоизлияния возникают, внутрижелудочковые, они часто ведут к смерти пациентов. Поэтому должны срочно вмешиваться. Своя специфика есть у детей, вот я хотел бы это сказать. Я не беру нейротравму, я беру только вот сейчас это.
Кира Лаврентьева
— Андрей Георгиевич, а как вы вообще выбрали такую специальность непростую? Во-первых, медицину, во-вторых, нейрохирургию. Это же особое призвание должно быть. Ну, как бы медицину. У меня был выбор между двумя специальностями. Или врач, или учитель. И вот как-то вот так сложилось. Потом уже я узнал, что в семье у меня священники были, и учителя, и врачи. И как бы все они служили людям таким вот непосредственным, близким образом. Но а мама у меня была медсестра, всю жизнь она проработала в детской поликлинике, и вот она мне все говорила, ну, иди лучше врачом, ну, детишки такие хорошие, они такие чистенькие, она все такими словами, вот, и как бы я не поступил первый год, вот, и пошел работать в школу старшим пионерважатым, в ту школу, в которую я закончил. Там была вакантная ставка, ну вот, и вот думал, что, как, потом все-таки решил готовиться в медицину. Занимался с репетитором, зарплата шла вся на репетиторов, там три предмета надо было. Готовился, готовился, второй год не набрал баллы. А вот уж на третий год так надо было полюбить то, чего не знаешь, я имею в виду медицину, видимо, так полюбил ее, что был уже тогда рабочий стаж, и после того, что балл добавлялся рабочему стажу, я поступил на педиатрический факультет.
Кира Лаврентьева
— Три года подряд поступали.
Андрей Притыко
— Да, стремление было такое.
Кира Лаврентьева
— Вот это да.
Андрей Притыко
— И в то же время было со стороны школа, я хотел учителем, у меня уже были такие мысли. Но Господь мне потом дал, я стал все равно преподавателем в университете.
диак. Игорь Цуканов
— В медицинском.
Андрей Притыко
— В медицинском, да. Уже 25 лет как заведую кафедрой в университете, во втором медицинском. Ну, сейчас это РНИМУ имени Пирогова. А вот вы знаете, чтобы что-то получилось, однозначно теперь уже могу сказать, оглянувшись назад и как бы понимаю, что надо влюбиться безумно. Вот я безумно влюбился. И знаете, интересно, вот отношения с человеком, вот с женщиной, к примеру, да, ты влюбляешься, что-то не получается, ты опять, ты же влюблён, ты хочешь. Вот так было у меня с медициной. Чем тяжелее были предметы, чем сложнее они были, тем я пытался...
диак. Игорь Цуканов
— Настойчивее.
Андрей Притыко
— Настойчивее, да, идти вперед, и как бы шел вперед, и мне нравилось учиться, мне нравилось познавать это все. И вот сейчас только я понимаю, что же это было, почему такое у тебя было рвение к учебе, особо-то как бы у меня такого вот в школе не было рвения к учёбе. Потому что я влюбился в медицину, в педиатрию. Вот, понимаете, это произошло. Сейчас я это могу сказать, тогда я это не понимал.
диак. Игорь Цуканов
— А во что именно вы влюбились? Вот в возможность помогать людям или в возможность понимать, как вот вообще устроен человек и как вот эти все процессы происходят?
Андрей Притыко
— Наверное, это еще было связано с тем, что когда я поступил, у меня было там около три недели, что ли, было у меня, и меня устроили санитаром в больницу, в хирургию. И я уже там увидел, как бы вот эти все, меня учили там, как там клизму сделать, как там судно подать. Ну, просто индивидуально учили, это было в Московской области. Это не какая-то, была медсанчасть при заводе, то есть знакомые были хирурги, брали меня на операции, я сейчас вот так вот подумать, ну, как брали, я, намывали меня, значит, я стоял там, держал там крючок, смотрел, как они оперируют.
Кира Лаврентьева
— Не было страшно?
Андрей Притыко
— Всё оперировали под местной анестезией, никаких наркозов, всё под местной анестезией. И всё научился, вот сейчас меня спросите о аппендэктомии, я вам чётко расскажу, как это делается, представляете. Вот это, наверное, ещё придало любовь, это вот придало вот этот момент, к медицине. А потом первый курс вот анатомии, очень интересно. Помню, первый этот коллоквиум, это были кости, и я всю ночь не спал. Писал, чтобы запомнить зрительно. Тяжело латынь, надо было это все писать, писать. До сих пор зато помню, до сих пор помню. Биология тоже была очень тяжелой для меня. Спросите мне всех возбудителей, я вам все расскажу по латыни. Я порой студентам говорю, ну, расскажите там, кто вызвал, вот, там, сыпной тиф, возвратный тиф, брюшной тиф, по латыни мне назовите. Вот это... И школа была, конечно, тогда другая все-таки, более такая, знаете, консервативная, академичная, без всяких этих телефонов. Электронных всех.
диак. Игорь Цуканов
— Андрей Георгиевич, а как случилось, что вы стали верующим человеком? Потому что нам очень часто рассказывают наши гости, да и не только в нашей передаче, рассказывают, что люди, которые как раз занимаются биологией, занимаются медициной, вот у них, ну, поскольку они очень хорошо понимают, как устроен человек, никогда не видели душу в человеке, да, ну, как святитель Лука говорил, да, что я тоже много раз оперировал на черепной коробке, никогда не видел там ума.
Кира Лаврентьева
— И совести.
диак. Игорь Цуканов
— И совести, да. Вот, но многих это как-то вот от веры.
Андрей Притыко
— Он ещё сказал, и Бога я не видел.
диак. Игорь Цуканов
— И Бога не видел, да. Но многих это, тем не менее, как-то от веры дистанцирует. Вот как вы к ней пришли?
Андрей Притыко
— Я тут ехал, когда к вам сюда сейчас пробирался, так вот что-то тоже такое у меня. А вот когда же всё-таки началось что-то? Ну, так сложилось, что если брать какие-то такие определенные артефакты, то у одной бабушки я видел икону все время стояла. Меня всегда это поражало. Маминой мамы. Она родом... Род идет весь мамин из Шуи, Ивановской области. И село Васильевское, это недалеко, вот там они всё-таки верующие. Вот эти, о ком я рассказал, все были по той линии. И диаконы были, и священники, и учителя, и, значит, вот врачи. Вот. Вот одну икону... Я говорю, бабушка, вот Николай Чудотворец... Старая икона стояла. И так она всю жизнь простояла у них, потом она перешла к моей сестре. А я первый раз прочитал Евангелие в 16 лет. Это была салатовая книжечка, вручили её, по-моему, баптисты или вот эти кто-то, кто литературу всё время разносил.
диак. Игорь Цуканов
— Они её и издавали зачастую.
Андрей Притыко
— И издавали, и я помню, она вот такая вот салатовая, Новый Завет написан был. Я его залпом прочитал, но не могу даже сказать о своих ощущениях, я их не помню. Их, наверное, не было. Просто вот прочитал, понял, что Бог есть, что вот такие чудеса Он творил. Но это все давно было. Ну и как-то так вот не было долго этого. В родительской семье не было. Пасху делали, и кулич пекли, яйца красили, всё. Но вот когда началась работа, я попал сразу, ну, во-первых, я решил, что я буду хирургом. Вы спросили, как нейрохирургом. Я решил, что буду хирургом. Там получилось, что возможность детским нейрохирургом увидеть. И меня направили в институт нейрохирургии. И я второй год ординатуры своей там был на стажировке. И вот стал так нейрохирургом. И эта профессия, она как бы зарождалась, потому что она была в институте нейрохирургии, там были, ну, выдающиеся вообще, я вспоминаю, люди, во-первых, детское отделение открыли, а профессор Арендт Андрей Андреевич — это праправнук лейб-медика Арендта, который лечил Пушкина. И вот он был детский нейрохирург, и первая его вышла монография гидроцефалии у детей. То есть он первый, кто как бы... А вокруг него собралась команда. Знаете, кого? Женщины после войны, пришедшие в погонах, капитана, майора, одна там старшая лейтенант была, все они пошли работать детскими нейрохирургами, врачами в детское отделение Института Бурденко. И вот я этих женщин еще застал тогда, они были еще живы. Вот такое, конечно, впечатление необыкновенное, вот понимаете от этого, необыкновенное. Там такой дух был вот этой педиатрии и детской нейрохирургии. Когда я был распределен в республиканскую детскую больницу, там нейрохирургии не было, там была очень серьезная клиника детской хирургии. На 300 коек под руководством академика Юрия Федоровича Исакова, это известнейший детский хирург, который заложил основу детской хирургии в Советском Союзе. То есть в каждой республике Советского Союза были открыты клиники детской хирургии. Вы можете себе представить, какой вклад он внес и сколько учеников кафедра эта подготовила. Это кафедра Второго медицинского института, кафедра детской хирургии, она базировалась на базе Филатовской больницы.
диак. Игорь Цуканов
— А до этого не было, да, в республиках?
Андрей Притыко
— Ее ввели в строй, и в 1985 году ее открыли. Кафедра заняла 300 коек детской хирургии, там открыли очень серьезная клиника. И известные хирурги, такие как Эдуард Александрович Степанов, торакальный хирург, вообще общий хирург, с кафедры часть сотрудников перешла в эту больницу в Республиканскую детскую, где начали осваивать детскую хирургию, открывать ее, потому что новый корпус был, и в общем пошли операции, больные были очень запущены, тяжелые больные. Я помню, очень было много детей с ожогами пищевода поступали. Это тяжелые операции, которые говорят о том, что необходимо и шунтирование пищевода, и наложение гастростом. Там очень тяжеленные дети. Дети с пороками развития кишечника, аноректальные пороки тоже туда шли. В общем, вся тяжелая патология с России, с Советского Союза тогда еще ехала вот в эту республиканскую больницу. А нейрохирургии не было детской. И вот тогда я предложил главному врачу, он поддержал меня, открыть 10 коек нейрохирургических, потому что кафедра огромная, но известная кафедра, Юрий Федорович был замминистр здравоохранения СССР, то есть вот такая величина действительно. Вот, и я начал детскую нейрохирургию, открыл койки, начал принимать тоже потихонечку больных, пока был один, было немыслимо не заболеть ничего, ну, а потом пришли доктора, там начали расширяться, как вот 30 коек, это уже полноценное отделение, когда 30 коек, потом 60 коек, значит, это уже целая клиника. Ну и вот по предложению академика Бадаляна Левона Оганесовича, это известнейший был академик-невролог на весь Советский Союз, и кафедра у него была, тоже большая кафедра, тоже во втором медицинском. Я почему говорю второй мед, не то, что я его там закончил, всё, но педиатрическая служба второго меда лучшая вообще была в СССР и в Европе. Настолько, вот ей уже 100 лет будет, по-моему, вот ей. Ну, вы не представляете, какие там специалисты работали на педиатрическом факультете РНИМУ сейчас. И тогда я присоединил ещё 60 коек, это была неврология. И получилось, смотрите, 60 неврологии, 60 нейрохирургии. И создали центр, ну, внутри РДКБ, он не был юридический, как бы, да, он был внутри больницы, центр патологии нервной системы. Я стал его руководителем. Ну, вот тут, конечно, началось такое, что эти больные шли туда потоком, пришлось очень много летать по санавиации. Я помню, мне фельдшер говорит, Андрей говорит, слушай, говорит, ты можешь скоро и на пенсию выйти. Я говорю, почему? А у тебя столько, говорит, бортчасов налетов. Я вот помню эти бортчасы. Тогда была санавиация. Ну, вот, не знаю, сейчас вроде тоже создали. Но вот тогда очень серьезная была санавиация. Летали мы из Быкова. После операции выходишь, вечером тебе звонят, надо лететь. Там Харьков, там еще куда-то, Тамбов, Чита, вот эти вот, которые я помню, летали очень. Самолёт ждёт, вот садишься в машину и вперёд.
диак. Игорь Цуканов
— После операции.
Андрей Притыко
— После операции. Ну, собрался, умылся, оделся, пришёл.
Кира Лаврентьева
— Ну да, врачи приучены ночами, ночами не спать.
Андрей Притыко
— Там стоят они, Ближняя Россия, вот эти, Л-410 стояли, борты санавиации. А если что-то так посерьезнее, дальше лететь, ну, это уже идешь, тебе выдавали скорая помощь вне очереди, вот такую бумагу. Ты подходишь к кассе, тебе тут же билет, без всякой очереди, тебе место обычно нам давали, вот 154-й, впереди 4 кресла, чтобы можно было сложить, положить носилки. А рядом доктора. Ну, в общем, вот работа была такая, что мама не горюй. И, как бы, конечно, главным была работа.
диак. Игорь Цуканов
— И сколько лет вы в таком режиме трудились?
Андрей Притыко
— Девять.
диак. Игорь Цуканов
— Без отпусков, да?
Андрей Притыко
— Пока не перешел в Москву. Нет, в отпуска я ездил. Меня бы выгнали тогда вообще, если бы я в отпуска не ездил с семьей, нет, ездил. А вот так, ну такой был вот ритм, никуда и не деться, и ничего.
Кира Лаврентьева
— Как семья к этому относилась, Андрей Георгиевич?
Андрей Притыко
— А жена работала всю жизнь со мной и сейчас работает.
Кира Лаврентьева
— А, вот оно что, это как бы вот и есть секрет успеха, конечно.
Андрей Притыко
— Да, и как бы вот дело в том, что, конечно, но все равно это дело такое, что сложно было, сложно, но не уставали, не уставали, нет. И потом доктора, которые пришли ко мне, я их тоже как бы так. Уже первый пришел ко мне врач, как сейчас помню, говорит: «Я, Андрей Георгиевич, на все готов. Хотите, вот даже буду тут ночевать, за больными смотреть». Потому что больные были очень тяжелые. А я говорю: «Хорошо, давай». От, говорит: «Но только не летать. Я не могу летать». И он мне до сих пор вспоминает: «Неделя прошла, и вы мне говорите, вас ждет Бурятия. На вас все оформлено. Как вы меня? Первый раз в самолет. Я чуть не умер, пока долетел». Ну, всякие тут моменты. Так вот, в это время очень много запущенных больных, которые, к сожалению, погибали. То есть мы не успевали. Они приезжали в такое состояние декомпенсации, что помочь им было уже нельзя. Ну вот эти, не совсем котлы, которые мы называем, огромные головы, но даже их оперировать, операция заключала в шунтировании. Шунтирование — это отведение жидкости, ну разные, в сердце отводят, в предсердие, но уже это как бы давно мы не... В брюшную полость. Раньше мочевой пузырь отводили, в кишку отводили, ну, самое оптимальное — это брюшная полость, и, в общем, как бы единственное во всём мире вот сейчас спасение. Ну, я вам должен сказать, что техника дошла до определённого уровня, и эндоскопические операции сейчас мы делаем.
Кира Лаврентьева
— Тоненьким зондом, да?
Андрей Притыко
— Да, входим и смотрим, где заросло отверстие, где жидкость-то должна течь. А вот тут заросло, к примеру, отверстие, да. Так вот мы аккуратненько делаем перфорацию. И без шунта это хорошо, потому что шунт это...
диак. Игорь Цуканов
— Инородное тело.
Кира Лаврентьева
— Травматично всё.
Андрей Притыко
— И всё это потихонечку течёт.
диак. Игорь Цуканов
— Андрей Георгиевич, ну вот мы с вами в прошлом получасе как раз говорили о вашей работе, собственно, да, в качестве нейрохирурга. Вы, как я понял, во многом и поднимали вообще эту сферу медицины, эту отрасль медицинскую. Ещё в Советском Союзе собирали вот этот коллектив врачей, создавали вот этот научно-практический центр.
Андрей Притыко
— Нет, это потом, научно-практический, это про РДКБ я только говорил. А в 95-м я перешел в Москву на работу в Московское здравоохранение. Это федеральное здравоохранение.
Кира Лаврентьева
— Да, там своя кухня.
Андрей Притыко
— А это Московское здравоохранение. Вот там уже была задача. Так вот, когда эти пациенты погибали, я видел их смерть и видел страдания матерей, их слезы, вот тогда меня потянуло в храм. И я тогда пошел в храм.
Кира Лаврентьева
— Прямо в храм сразу.
Андрей Притыко
— Вот пошел в храм. А у нас там рядом храм, можно дойти пешком было. Это вот Михаил Архангел, это который вот, «Ирония судьбы» показывает его, старый храм. Помните фильм «Ирония судьбы» показывает этот красный храм? Вот это же рядом, больница там рядом, вот гостиница «Салют», этот храм, а через Ленинский, Республиканская больница. И вот его тогда, значит, отдали в церковь. И вот я тогда пошёл, познакомился тогда с отцом Георгием, сейчас он там настоятель, благочинный в этом храме, потрясающий человек, потрясающий просто. И вот такой вот, понимаете, у меня был момент обращения к Богу, и я обращался, конечно, в первую очередь ради себя, потому что я даже не знал, выдерживаю ли я, потому что я не знал, мне было, конечно, очень тяжело. Да я 28 лет стал заведующим. Ну что такое 28 лет? Ну это вообще ничего.
Кира Лаврентьева
— Сейчас люди в 28 еще не знают, куда им учиться пойти.
Андрей Притыко
— Да, а я, да, я, больно рано так все Господь управил, что так, и я поэтому для меня, и вот так крупинка по крупинке все это пошло, крупинка по крупинке, потому что смерть, она заставила просто задуматься, вот, но когда стало понятно, что уже у Бога все живы, и мертвых нет у Бога, это, конечно, такой сильный вдохновляющий толчок для жизни. Все, надо идти вперед, надо идти. Ну, такие вот моменты, они, конечно, очень... Я потом говорил с руководством больницы тоже вот как бы говорил, что посмотрите, какие у нас больные тяжелые, и было принято решение, знаете, если я не ошибусь, наверное, я нет не ошибусь, почему не ошибусь, потому что я его вчера увидел по Союзу. Владыка Сергий, митрополит Сергий Воронежский, он же в Москве был. Ну, как Владыка Арсений, вот сейчас тоже там он где-то...
диак. Игорь Цуканов
— В Липецке.
Андрей Притыко
— В Липецке. А этот был жив. И вот владыка Сергий открывал и освещал храм покрова Пресвятой Богородицы в Республиканской детской больнице. И мы были тогда счастливы, там на первом этаже был открыт, ну, и сейчас он был открыт, этот храм, в одной из аудиторий. Вот так вера потихонечку копилась, копилась, и были моменты такого счастья, что я вроде всего достиг, ну, а потом прочитал про лестницу, намазанную маслом, и понимаю, что как только я обрадовался, а падаешь, знаете, куда сразу? В грех. Ни куда-нибудь. Просто упал. Не на предыдущую ступень. Нет, потому что сразу в грех. Там грех. Может быть, так на земельку было бы упасть, даже интереснее. Нет, сразу туда в грех. А Он тебя раз. Поэтому вот эта борьба, конечно, она шла, и подсказать было тогда некому, если честно, в плане священников. Но вот как-то так, Господь. Иконы я поставил в дом, в квартиру, уже стал понимать, что это.
диак. Игорь Цуканов
— Окошко.
Андрей Притыко
— Окошко. Потом дошел, подарили мне молитвослов такой красивый, весь в серебряных этих, что есть эти молитвы утренние и вечерние. Ну, вот так вот, потихоньку, потихоньку.
диак. Игорь Цуканов
— А были какие-то специфические такие, ну, искушения, да, потому что, ещё раз повторю, что, конечно, когда ты занимаешься медициной, то, наверное, ты смотришь на некоторые вещи, связанные, ну, с такой бытовой религией, скажем так, немножко иными глазами, потому что ты понимаешь, что многие вещи, они как бы работают сами по себе. То есть, Господь, Он на каком-то совсем другом уровне действует. Но вот это понимаешь, наверное, не сразу. Сначала могут быть какие-то такие разочарования. Или не было у вас таких вот специфических для медицинских тружеников искушений?
Андрей Притыко
— Искушений было полно. Я даже вам передать не могу, сколько было искушений. Это пальцев не хватит. Полно было искушений. Но уже более в старшем возрасте, где-то в 35, по-моему, я прочитал или побольше, ну, в общем, целый сборник купил Брянчанинова. Знаете, все грехи, которые там написаны, у меня все присутствуют. Я к батюшке пришел, говорит, ну что, батюшка, можно я прочитаю? Брянчанинова открыл, можно я вот эти все грехи, он же там пишет списком целым, он смеется, говорит, ну ладно, давай без деталей, я говорю, давайте. Так что искушений было столько, что ни сказки сказать, ни пером описать. И только где-то с возрастом ты понимаешь, что это не надо, это плохо, и вот как-то отходишь. И то грызут до сих пор многие. Так что тут очень тяжело было, очень тяжело было. Да и сейчас не проще. Единственное, вот я вижу выход, вот я лично для себя вижу выход, вы спросили. Как можно чаще исповедоваться и причащаться. Вот это помогает. Это своя меркантильность моя, это то, что я в храме открыл, в центре детском я открыл храм. Мой эгоизм, в первую очередь.
диак. Игорь Цуканов
— Чтобы ходить недалеко.
Андрей Притыко
— Я сегодня к вам приехал с литургии, поэтому надо чаще исповедоваться и причащаться. И тогда, вы знаете, вот действительно человек почувствует однозначно, потому что я знаю этих людей, вот этот свет в туннеле, в тёмном, в темноте будет свет. Вот. Чем чаще ты это делаешь, тем лучше.
диак. Игорь Цуканов
— Андрей Георгиевич, вот у меня вопрос, который, вот я вам тоже его задам, он, может быть, там скорее к... Ну, в том числе можно было бы задать его, может быть, врачу-психиатру, но и вам тоже. Если вот перед нами человек с серьёзными какими-то нарушениями головного мозга, с повреждениями, врождёнными, может быть, или приобретёнными. Вот как в нём, где в нём образ Божий? Вот как вы это понимаете? Вот как православный врач, как вы на это смотрите? Вот как до этого образа Божия достучаться, что ли? Как его увидеть, потому что человек может вести такой образ жизни очень-очень ограниченный, так скажем, который с серьёзными какими-то поражениями головного мозга.
Андрей Притыко
— Дело всё в том, что вот до сих пор, знаете, не прошло, сколько я смертей насмотрелся за свою жизнь, до сих пор я не могу видеть, когда страдают дети. Я не могу, раньше я еще как-то держался, но, видимо, с молодостью своей обратный регресс у меня, просто не могу это видеть. Вот показывает эту себя гадость, выбросилась она там с пятого этажа, ребёнка захватила, ну ты лети сама, что ты ребёнка трогаешь. Вот эти моменты очень тяжелые. Вот в ребёнке я вижу образ Божий, прямо вижу. Вот вижу. В любом я вижу ребёнка, в любом. У нас было очень большое сотрудничество, православная церковь помогла. Лет 15 назад Храм Христа Спасителя, вот отец Михаил, он ключарь храма, к нему обратился Ватикан, католическое, чтобы, может быть, есть клиника какая-то в Москве, мы хотели бы с ней сотрудничать. А там была клиника, глаза открыты, это надо было видеть. Это клиника Ватикана через забор с Ватиканом, не где-то там, Бамбино Джизус, Младенец Христос. 15 лет мы с ней сотрудничали. Ну вот, события изменяются, и, к сожалению, контакты как-то отошли. Это уникальная была клиника, финансировал Ватикан, директора клиники, я их трех пережил, назначает папа римский. Потрясающие специалисты. Мы с ними сделали интереснейшую программу по лечению эпилепсии у детей, включая хирургическое лечение. Онкологическую программу. В Солнцево, в НПЦ открыты две клиники онкологии, где лежат и лечатся по уникальным технологиям дети. И в этом вот Бамбино Джизус, Младенец Христос, вот эта икона, которая там висит, ну вот понимаете, я это просто вижу в любом. Теперь в отношении взрослых, тоже приходится смотреть, обращаются они. Конечно, в первую очередь должно быть сострадание, но, видимо, у меня натура такая, я как бы внутри очень сострадание у меня развито, особенно больным людям. Я не знаю, это у меня по наследству или это приобрелось в профессиональной деятельности, но вот особенно к детям. Дети — это просто святое. Когда в Евангелии ты читаешь, что пропустите детей, и дайте пройти им ко Мне, ибо их Царство Небесное. Ну, это, ну, как это? Это, теперь всё это складывается в пазлы. В храме у нас на западной стене, в центре мы сделали эту фреску, потрясающую фреску, когда Господь сидит, и дети вокруг, Он их так вот гладит, они стоят все вокруг Него, Он сидит рядом, а очень хорошо родители входят с детьми, вот сегодня было много там, вот онкологические детишки с родителями, они все вот видят.
диак. Игорь Цуканов
— А у вас, получается, в центре не только нейрохирургические больные, то есть там большой центр.
Андрей Притыко
— Ну вот, понимаете, я вот создавал, когда я был на стажировке за рубежом, это еще был Советский Союз, и тогда я увидел структуру, как правильно сделать. Я опять же, молодой, но все записывал, все записывал, под карандаш все это. И я эту структуру привез в Россию, понимаете, и сделал упор в те годы на то, чего у нас не развито. Нейрохирургия. До сих пор, вот, 30 лет клиника существует, эпилепсии у детей. Мы знаете, какими занимаемся тяжелыми больными? Единственная в России клиника, которая так комплексно занимается вот этими резистентными формами, к лечению резистентных формам, где и хирургия выполняется, где и подходы неврологов, эпилептологов. Это ж падучесть... Аж в Евангелии пишут о падучести. Это серьёзное заболевание. Вы не представляете, сколько детей на учёте не состоит в Москве, которые страдают эпилепсией. И каждый во что горазд лечит. Этот одну таблетку два раза, этот не надо так лечить, это одну три раза. Вот такой был разбой в 89-м году. Разбой мыслей и мнений, имеется в виду. И вот была, я поставил для себя задачу систематизировать эту службу. Очень вот помогал, я уже сказал, академик Бадалян Левон Оганесович. Благодаря ему мы начали вот это все продвигать, понимаете? Так что есть клиника эпилепсии, есть две клиники онкологии. И вот тогда интересный момент, клиника черепа и лица. Слышали такое? Вот мы первые, кто начал оперировать детей с врожденными пороками черепа и лица. В СССР их рождалось 65-70 тысяч в год. Эти дети в основном все были разнесены по детским домам, но я не хочу это приводить, я считаю, что вообще нельзя вот эти вещи называть врачам, обывателям можно, а врачам вот говорить Квазимодо. Вот этот персонаж из Нотр-Дам-де-Пари, Виктор Гюго, Квазимодо, который был влюблён в эту Эсмеральду, да, вот это наш пациент. Синдромом Крузона, расщелины губы и нёба. Это серьёзная патология, очень часто встречающаяся, чаще, чем вот эти пациенты с черепом и лицом врождённым. Ну, там, заячья губа, волчья пасть, ну, это нельзя говорить. Я лекции читаю, когда студентам, я говорю, вы поймите, вы не имеете права это говорить, потому что рядом сидит мама, и вы превращаете ребёнка в животное. Нельзя это. Обыватели говорят, ну вы же врачи. И вот эту патологию мы подняли на особый верх. Почему? Потому что в своё время оперировали этих детей с 6 лет. Представляете, он живёт с дырой в нёбе, он говорить не может, голоса нет, всё гнусавое, пища заливается в нос, потом аспирация в лёгких, если вовремя не сделать, погибают, а мы их из роддома начали забирать, этих детей. А почему? Я увидел на стажировке, что ребёнка с расщелиной губы не дают маме в США, пока его не соперируют. Я говорю, а почему? Ну, а зачем маме такой шок? У неё может начаться чуть ли там не горячка или ещё что-нибудь, эклампсия. Она увидела нормальное личико, аккуратненькое, тут губку сделали, не такую вот эту. Представляете, какой?
Кира Лаврентьева
— Деликатный.
Андрей Притыко
— Представляете, это 89-й год. 89-й год. На секундочку. 89-й.
Кира Лаврентьева
— Андрей Георгиевич, вы какие-то потрясающие нам вещи рассказываете. Мы сидим, конечно, с отцом Игорем.
диак. Игорь Цуканов
— И вот сразу вспоминаешь Евангелие как раз, как Господь ходит и вот всех лечит. Так, оказывается, люди тоже могут много.
Андрей Притыко
— Да, да, и вот смотрите, 90-ый год, Советский детский фонд имени Ленина. Возглавлял его тогда писатель Альберт Лиханов. Решает принять делегацию американских хирургов, которые тоже фонд сюда везет, для того чтобы наладить и показать нам, как надо оперировать этих детей с пороками черепа и лица. У нас эти операции не выполнялись. Вы можете себе представить, что 6 лет, ему в школу идти, а он говорить не может. Там с нуля оперируют. Вот этот мы процесс... А вот эти пациенты, какие я вам рассказал, с черепом, порог развития, когда мозг сдавливается во время формирования. И вот приезжают эти хирург, я их встречаю... Да, была задача какая? Их затянуть в Республиканскую больницу. У меня это получилось. И эта бригада вся приехала ко мне, мы познакомились, мы их приняли. С гостеприимством русским, всё как полагается, и они провели одну показательную операцию. Ещё в этой программе участвовал ЦНИИС, это институт стоматологии, вот на Тимура Фрунзе он здесь, там был профессор Ипполитов Владимир Петрович, а он участвовал как челюстно-лицевой хирург, а я как нейрохирург. Тут ситуация какая была? Надо же было череп открыть, чтобы челюстно-лицевой мог работать внутри. Нейрохирург открывает. В общем, вот эту команду они привезли. Мы с ними начали контактировать. Я поехал с коллегами туда, и все технологии, 10 клиник мы объехали в США, и все технологии мы привезли сюда, и начали нашим детишкам этим помогать, из детских домов их забирать, ездить по детским домам искать, выискивали, наши пациенты, вот так смотришь, диагноз на лице. Видишь, это наш. Вот эти пороки, гипертелоризм, когда глаза очень широко расставлены, вот такая переносится. Здесь тоже нужно оперировать, потому что зрение будет совсем другое тогда, если ты вовремя не соперируешь. Мы их начали собирать. Проблема заключалась очень серьезная. Инструменты. Абсолютно другие инструменты. Все там титановые, скрепки, шурупы, проволоки, отвертки самозахватывающие. Вы даже себе не представляете, потому что их не было у нас, их никто не выпускал. И тогда, это был, по-моему, 90-91 год, к нам в клинику приехала Раиса Максимовна Горбачёва. Она приехала в гематологию, потому что она помогала детям с лейкозами, там была большая тоже клиника лейкозных больных, и мне, конечно, удалось, не спрашивайте как, эта клиника на третьем была на 3 этаже, а наша была на 6, чтобы она поднялась и к нам. И вот она пришла к нам, увидела этих пациентов, она была просто тоже так удивлена, потому что, ну вот, конечно, уродство на лице, когда есть это, сразу видишь и бросается. И вот она потом, когда я ей показал этих пациентов, она посмотрела, говорит, ну как вам помочь? Я говорю, ну вот один набор инструментов, такой ящик, небольшой ящик, там три полки в нем, есть что-то необходимое, стоит 16 тысяч долларов. Но это в те годы, это было, конечно. Она говорит, вот я попрошу Михаила Сергеевича, он получил гонорар за книгу «Перестройка и новое мышление», и мы вам дадим денег на эти инструменты. Самый был счастливый человек тогда. И они дали эти деньги. Мы поехали, потому что в России их не купишь, мы поехали в Германию, нашли самую дешевую, ну, по деньгам, и купили себе все инструменты, и начали этих больных оперировать. В настоящее время выполняются все операции сложности у больных с черепом и лицом, мы перекраиваем, если надо, полностью череп, лицо, так, чтобы привести в анатомическую норму. И вот эти технологии все тоже были привезены, как вот эпилепсия, мы начали тоже с Америкой лечение детей с эпилепсией, хирургию, я имею в виду, самое сложное, там же надо так подойти, так иссечь, чтобы не задеть, как я начал сегодня рассказывать вам, ну, например, рядом лежит центр речи, но неаккуратненько ты так пройдешься пинцетом или коагулятором, а ребенок потом говорить не будет. То есть здесь такие вот моменты, надо было прежде, чем идти туда, физиологическая допустимость, анатомическая возможность, надо было понять, как это сделать. И вот Америка, это Майами, Miami Children’s Hospital, целый там центр у них, кто занимался эпилепсией у детей, мы с ними вместе работали, и эти технологии тоже перешли сюда к нам. А вторая клиника, потрясающие моменты хирургии, там оперировали, они приглашали французов. И он нам показал методику операции, когда одно полушарие отделяется от другого, потому что одно больное, и это больное начинает на здоровое посылать туда импульсы, и вот эту методику свою он показал в клинике Бомбино Джизус, Младенец Христос, в Риме, Ватиканская клиника. Вот так потихоньку все вот эти, значит, пациенты сейчас стекаются сюда, это московская клиника здравоохранения Москвы, но едут дети со всей России, и Казахстан очень нас любит, и Узбекистан, и Таджикистан, ну это уже они едут, там находят деньги, там фонды, оплачивают.
диак. Игорь Цуканов
— Вы справляетесь с таким количеством пациентов?
Андрей Притыко
— Ну, хватает, вот Господь управляет. Вот есть еще такое понятие. У вас было такое вот понятие?
диак. Игорь Цуканов
— Конечно.
Андрей Притыко
— А я вот с деньгами. Не было у вас?
диак. Игорь Цуканов
— Постоянно.
Андрей Притыко
— А вот не хватает, ну не хватит, ну не хватит денег, вот точно вот не хватит, а Господь так управляет, что именно вот этой суммы и хватает.
Кира Лаврентьева
— Так и есть.
Андрей Притыко
— Сколько ловил себя на этом, сколько это, и дети сейчас мои также тоже, говорит, смотри, Господь управит, видишь, я же тебе сказал, говорю, ну конечно.
диак. Игорь Цуканов
— А дети занимаются тоже медициной?
Андрей Притыко
— Да, они медики. Все медики
диак. Игорь Цуканов
— Они с вами работают?
Андрей Притыко
— Не, они в разных местах, но все медики.
диак. Игорь Цуканов
— Как вы думаете, вот если бы вы в тот момент не пришли в этот храм Архангела Михаила, то вот ваша профессиональная жизнь, она бы так же сложилась, или что-то всё-таки по-другому бы было? Вот какую роль всё-таки сыграла?
Андрей Притыко
— Отцы сыграли роль. Отцы. Мне Господь стал давать отцов рядом.
диак. Игорь Цуканов
— Отцов вы имеете в виду священников?
Андрей Притыко
— Священнослужителей, да. Как-то вот они. Такой был там батюшка. К сожалению, он умер вот в этом храме. Он приходил с ребёнком. Потом ещё другие батюшки с ребёнком, потом я вот здесь рядом живу. Наша семья приход имела на Воробьевы горы, вот Святой Троицы. Ну, посмотрите, отец Сергий Суздальцев, это же было тоже... Тоже Глыбов был, как он обнимал, как он вообще и жалел, и всё. Вот Господь стал давать отцов. Потом, 30 лет уже где-то, ну да, познакомил меня Господь с отцом Германом в Лавре. В Лавре. Ну, это вообще необыкновенный человек. Вот вы говорите, вот вы посмотрите божественное начало, а вот смотрите, как мы с ним работали. Рассказать вам?
диак. Игорь Цуканов
— Да.
Андрей Притыко
— Значит, я у него был, знаете, кто? Профессор по мозгам. Он меня так называл. Вот идёт отчитка.
диак. Игорь Цуканов
— Отец Герман?
Андрей Притыко
— Отец Герман Чесноков, Царство ему Небесное. Потеряли мы вообще, я считаю, такого вообще человека, что... Вот ходишь слева, там Иоанна Крестителя храм, там отчитка шла. И вот он, значит, там отчитывает, там всё. Потом одна подходит, что-то начинает, он говорит, слушай, нет, нет, ты не ко мне, это ты к профессору по мозгам иди. То есть мы направляли, а я порой смотрю, вижу, ох... То есть мы направляли, а я порой смотрю, вижу, ребенка дерет так, крутит.
Кира Лаврентьева
— А бывает так, да?
Андрей Притыко
— У что вы!
Кира Лаврентьева
— Я тоже слышала, но так это сложно поверить.
Андрей Притыко
— Он пришел с приступами, аура может сопровождаться разной, такое психомоторное возбуждение может быть перед приступом. Что угодно. Я-то это, ну, потом я уже так, как говорят, спинным мозгом чувствую, что это надо, вот я говорю, ну, вы верующие люди, тут тоже надо подойти ведь сейчас уже с этим.
Кира Лаврентьева
— С деликатностью.
Андрей Притыко
— Сейчас уже тут были такие моменты, но я как бы ушел от этой ситуации. Вы тоже, понимаешь, вы же верующие, вы же видите. Да, мы вот ходим, в храм ходим. Я говорю, ну вот съездите, я позвоню, он нас примет. Да как мы к нему не пробьешься, он не примет. Я говорю, я вам обещаю, что лично я попрошу. Вот такой у нас был обмен с ним. Он говорит, к профессору по мозгам езжайте, ты не моя. Представляете? Сейчас вспомнил я это, сейчас просто вспомнил, вот как это тогда было. Долго мы были вместе, долго, и он приезжал ко мне, и вот кто первый клинику осветил в 2004 году, а это вот, вы говорите, искушение. Ну как вот, вы представляете, в 95-м я стал директором, дали мне этот трехэтажный такой домик. Ну вот там я и занимался, и проект, и искали участок, бегали, какой лучше, и прочее. 9 лет там пришлось. Мы работали там, лечили больных, все. Открываем, слава Богу, 2004 год. Такой клиники нет, потому что по заданию тогдашнего мэра я должен был сделать то, чего нет в Москве и в России. Я сделал. Увидел в Голландии, в городе Утрехте, детскую клинику. И вот по подобию, забрали сюда проектировщиков оттуда и сделали. Но красота, все, отмыли, открываемся. Вот вам, это такое искушение, что можно просто с ума сойти. И вдруг штурм Беслана, дети погибают, там около 200 человек детей погибло, больше 300 погибло. И мы все в торжестве, что открываем клинику, и вдруг это. Ну как это назвать. Все погасили, всю музыку убрали, убрали все эти. 4 числа мы открываем, ну мы же не знали, что там начался штурм 4. Только сказали уже, когда пришли там ленточки, убрали музыку. Господь как дань дал эту клинику детскую вот этим погибшим ребятишкам. Это не то что искушение, это сумасшествие просто. Такое произошло. Мы готовились, мы все сотрудники, все, неужели мы откроемся, ну скажи. И вдруг такое происходит.
диак. Игорь Цуканов
— Ну, это действительно, как вот сказать, это нельзя назвать, конечно, никаким балансом, но всё-таки...
Андрей Притыко
— Ну, это не баланс, конечно, это ужасно.
диак. Игорь Цуканов
— Но все-таки не случайность, что это появилось вот именно в это время.
Андрей Притыко
— Появилось и очень много, кстати, детей из этих республик. При всем уважении к этим республикам детское здравоохранение там, конечно, надо усиливать. Много идет больных, запущенных оттуда, и мы это видим. А вот про здравоохранение Москвы могу сказать. Ну, вот понимаете, такого, что сейчас происходит, здравоохранения Москвы еще не было в истории. Впереди планеты всей московской здравоохранения сейчас. Потому что на таком уровне, вот мэр поднял сейчас московское здравоохранение, но это действительно. Это уникальные технологии, это уникальные клиники, оборудование. Вы посмотрите, причем это не какими-то такими, как в 2000-м мы построили, она была единственная такая вот красивая. А сейчас посмотрите, как преобразилось первичное звено. Я пришел в поликлинику, приехал в детскую, мне надо было там. Я удивился, ну как это вообще? И опять не одна, а все, и больницы не одна, а все, и посмотрите, флагманские центры. Ну, вот я это видел в великих странах, могу так сказать, и теперь я увидел это в Москве.
Кира Лаврентьева
— Спасибо огромное.
Андрей Притыко
— Это действительно так.
диак. Игорь Цуканов
— Дай Бог, чтобы это не только в Москве было, чтобы, конечно, и в других городах и республиках.
Андрей Притыко
— Ну, хотя бы будет стремиться к чему.
диак. Игорь Цуканов
— Ну, есть образец какой-то.
Андрей Притыко
— Могут приехать, посмотреть.
диак. Игорь Цуканов
— Я хочу сказать, конечно, уже, к сожалению, завершая вот нашу беседу, что Господь, наверное, даёт эти клиники, эти технологии, эти возможности не просто так, а вот когда есть люди, которым это всё можно доверить. Когда есть такие люди, как вы, Андрей Георгиевич, которые занимаются этим всю свою жизнь и всю свою жизнь кладут на помощь людям. Дорогие друзья, у нас сегодня был замечательный разговор, за которым мы очень благодарны. С Андреем Георгиевичем Притыко, это российский нейрохирург, основатель и президент научно-практического центра специализированной медицинской помощи детям имени святителя Луки Войно-Ясенецкого. Находится он в районе Солнцево в Московском. Доктор медицинских наук, профессор. У микрофона были Кира Лаврентьева и я, диакон Игорь Цуканов. Андрей Георгиевич, огромное вам спасибо за то, что вы к нам сегодня приехали. Поделились с нами небольшим, как я понимаю, но очень каким-то ярким и важным для нас и для наших слушателей кусочком вашей жизни. Огромное спасибо и помощи вам Божией.
Андрей Притыко
— Я хотел бы вам сказать тоже спасибо и закончить словами: «Верую, помоги Господи моему неверию».
Кира Лаврентьева
— Точно, точно.
Андрей Притыко
— Спасибо вам большое.
Кира Лаврентьева
— С Богом.
диак. Игорь Цуканов
— Спасибо. До следующего воскресенья, дорогие друзья. До свидания.
Все выпуски программы: Вечер Воскресенья
Помогать фонду «Время детства»
Поделиться
Московский фонд «Время детства» помогает детям с онкозаболеваниями и их семьям. Появился он благодаря инициативе нескольких волонтёров. Кто-то из них сам перенёс рак, а кто-то ухаживал за тяжелобольными близкими. Пройдя сложный путь, они решили вместе помогать тем, кто оказался в похожих ситуациях. Фонд «Время детства» организует сборы на срочные нужды, предоставляет семьям жильё на время лечения в Москве, проводит для онкобольных детей праздники и мастер-классы в больнице.
Уже 4 года проект растёт и развивается и ему важна поддержка неравнодушных людей. Помогать можно как финансово, так и своими талантами и навыками. Например, программист Екатерина Белова, обновила устаревший сайт фонда, сделала его современным и удобным. Эту трудоёмкую и дорогостоящую работу девушка выполнила бесплатно. Кате важно помогать другим. «Мир надо менять к лучшему. И каждый может внести в это свой вклад», — считает она.
Сайт — необходимый инструмент для работы благотворительной организации. Там размещаются сборы, отчёты, фотографии и новости. Без него комплексно и слажено помогать людям крайне сложно.
Благодаря талантливому и доброму программисту Екатерине сотрудники фонда «Время детства» могут продолжать свою важную миссию — поддерживать семьи с онкобольными детьми.
Вы тоже можете помогать фонду и его подопечным своими умениями, талантами и не только. Чтобы узнать об этом больше, свяжитесь с сотрудниками проекта. Их контакты есть на сайте фонда.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Поэма «Мертвые души». Протоиерей Павел Карташев
Поделиться
У нас в студии был настоятель Преображенского храма села Большие Вязёмы Одинцовского района протоиерей Павел Карташёв.
Разговор шел о духовных смыслах произведения Николая Васильевича Гоголя «Мертвые души», что открывается при внимательном чтении и почему в поэме почти нет положительных героев.
Этой беседой мы продолжаем цикл из пяти программ, посвященных жизни и творчеству Н.В. Гоголя.
Первая программа с директором Московского дома Гоголя Верой Викуловой была посвящена жизни знаменитого писателя и основным этапам его творчества.
Вторая программа с писателем, публицистом Алексеем Бархатовым была посвящена духовным поискам Гоголя.
Третья программа с протоиереем Павлом Карташевым была посвящена духовным смыслам повести «Шинель».
Ведущая: Алла Митрофанова
Все выпуски программы Светлый вечер
«Вера и дело». Антон Кузьмин
Поделиться
В гостях у Радио ВЕРА успешный предприниматель Антон Кузьмин — учредитель и генеральный диркетор компании «БС Груп».
Его история — это пример того, как вера и семейные ценности формируют отношение к делу и вдохновляют на помощь другим.
Путь в бизнесе Антон начинал с участия в проектах для военных городков, но вскоре он понял, что хочет строить не только здания, но и помогать создавать общие ценности.
Одним из ярких моментов стало строительство обыденного храма в Кемерово за сутки. Этот проект объединил не только профессионалов, но и простых прохожих, которые, увидев стройку, захотели присоединиться. Такой опыт показал, как важны инициатива, участие каждого и вера в общее дело.
Антон активно участвует в социальных проектах: от возведения храмов до создания культурных и спортивных центров в небольших городах. Для него это не просто работа, а способ делиться энергией и вдохновлять людей вокруг.
Семья и вера остаются главной мотивацией Антона, наполняя его силами для новых свершений и благих начинаний.
Этот выпуск цикла «Вера и дело» — о том, как предпринимательский успех может стать платформой для добрых дел и объединять людей через искреннее желание служить.
Ведущая программы: кандидат экономических наук Мария Сушенцова
М.Сушенцова
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА.
У микрофона — Мария Сушенцова.
И сегодня мы продолжаем цикл бесед «Вера и Дело», в рамках которых мы разговариваем с предпринимателями о христианских смыслах экономики.
Сегодня наш гость — Антон Кузьмин, учредитель и генеральный директор компании «БС ГРУП», российский поставщик светодиодных решений.
Добрый вечер, Антон!
А.Кузьмин
— Добрый вечер!
М.Сушенцова
— Антон, у вас очень богатая, как мне показалось, биография. Вы жили в разных точках не только нашей страны, но и Земного шара, и мне стало интересно узнать, чем Вы увлекались в детстве, кем Вы хотели стать?
Особенно меня тронуло, что детство Вы, в основном, провели на севере... и... знаете... у меня, может быть, есть несколько наивное такое представление о том, что люди с севера — они имеют очень, такой, крепкий, закалённый характер, и, вообще, много в жизни понимают уже с детства... Вот, поделитесь, пожалуйста, Вашими истоками!
А.Кузьмин
— Да. Ну, я родился в семье военных, и, поэтому, в силу, так сказать, службы родителей, приходилось очень много менять места жительства.
Пожили мы на Дальнем Востоке, и... вот... после, соответственно, Афганистана, когда отца отправили... мы уже попали в Карелию... это, как раз, к вопросу севера. Вся родня, на самом деле, она — Архангельская, Вологодская область. И, поэтому, наверное, север является для нас не просто родной точкой, а таким местом... так скажем... родовым. Вот.
И... почему получилось, что я родился на Дальнем Востоке, но, всё равно, родители, когда уже начали увольняться с армии, приняли решение вернуться ближе... так сказать, на родину.
Да, люди севера — это, действительно, люди... тяжёлого характера, очень стойкие, очень упёртые — это 100%. Другой момент — ещё, наверное, надо сказать, что вся родня, которая, вот... она... там... по папиной и по маминой линии — это люди достаточно тяжёлой судьбы. Потому, что... как это правильно сказать... лесозаготовки... вот, это... лесники... то есть, это всегда было — испытание.
Если говорить про меня, конкретно, то... так получилось, соответственно, что родился на Дальнем Востоке. Это не совсем север, но... родился на границе в Китаем. И то детство, которое было — это... опять же... там...температура летом +40, зимой −40... но... всё равно, переносится это по-другому. Потому, что не такая влажность... ну, Дальний Восток — он, в этом плане, уникален. Как-то так...
М.Сушенцова
— Здорово! А, расскажите, с чего начинался Ваш путь в строительстве? Почему Вы пришли именно в эту сферу, выбрали её, в качестве основной... ну, не само, конечно, строительство — в итоге, Вы занимаетесь решениями, связанными со строительством...
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— ... но... тем не менее... если говорить крупными мазками...
И, может быть, поделитесь с нами — вот, на Вашем этом пути, наверняка, были какие-то сложные развилки, сложные точки выбора, как в пути любого бизнесмена...
А.Кузьмин
— Ну... Вы знаете, как говорят — у нас каждый человек, который делал хоть какой-то ремонт, строил дачу, он уже является строителем. Поэтому, наверное, именно погружение в эту профессию было именно таким.
Ну, получилось так, что... где-то, наверное, в 1993-94 году, мой папа — он начал работать с Петрозаводским деревообрабатывающим комбинатом. И это, наверное, был первый опыт, такой... как бы... связанный, действительно, к стройке. Там производились деревянные окна, двери, погонаж... и данную продукцию мы поставляли по всей территории Центральной части России.
Ну... отсюда и пошло, как бы... поездки, погружение в стройку, значит... и, самое забавное, что у нас всегда все эти проекты — они были социальные. То есть, мы работали по программе переселения из районов, приравненных к районам Крайнего Севера, в Центральную часть России. То есть, это — закрытые военные городки, которые... соответственно... по достижении там людьми определённого возраста — проживших, проработавших, прослуживших... да... то есть, они от государства получали возможность получить бесплатно жильё в Центральной части России. И мы переселяли эти семьи.
Вторая история у нас была... ну, на самом деле, с этого началось — это Калининград наш любимый. Отсюда... потом мы поговорим про Фёдора Фёдоровича Ушакова...
М.Сушенцова
— Да-да-да...
А.Кузьмин
— Тоже мы строили жильё для военных... соответственно... и переселяли военных. И, вот, как-то эта вся социальная история со стройкой — она всегда увязывалась.
Ну, и, где-то, наверное... в 2011 году, получается... да... мы праздновали юбилей отца. Приехал его один афганский друг — Андрей Александрович, — спасибо ему огромное за это, и он мне сказал: «Слушай... надо заниматься светодиодным освещением. Это сейчас — новый тренд, за этим — будущее», — и я погрузился... так сказать... именно, в поставки светодиодного освещения, в последствии это стало уже и производство, разработки... то есть, на текущий момент, мы выполнили гигантское количество проектов. У нас очень много проектов со Сбербанком... Красная Поляна...
М.Сушенцова
— Да, да... которой все теперь любуются...
А.Кузьмин
— ... подготовка к Олимпийским играм... вот... и горный кластер, соответственно... всё светодиодное освещение выполнили там мы, причём это было в такие кратчайшие сроки — мы сделали это за три месяца перед Олимпийскими играми, практически, жили на стройке. Вот... такой... очень интересный опыт, который настраивает потом на очень хороший трудовой лад.
М.Сушенцова
— Да, интересно у Вас, действительно, получилось. То есть, у Вас была такая точка бифуркации в Вашей карьере, когда темпы выросли... там... в сотни раз? Темпы, объёмы... то есть, получилось, что, такой, личный фактор сыграл роль — Вы познакомились с человеком, который Вас направил в ту самую сферу...
А.Кузьмин
— Ну, не то, что познакомился... это, можно сказать, человек, который воспитывал даже в какое-то время... да. То есть, очень важно в жизни иметь таких наставников — как мой папа любит говорить, «учителей» — и прислушиваться, опять же, к тому, что тебе говорят. Потому, что, поверьте, очень много возможностей, которые нам даются, мы их сами упускаем — из-за того, что мы не пытаемся услышать то, что нам говорят, те советы, которые нам дают.
И, вот, здесь было крайне важно... Я, реально, помню этот момент, как... вот... что-то как-то на меня подействовало. А когда я ещё и стал погружаться в производство светодиодного освещения... то есть... я понял, насколько эта вещь... ну, она светлая, понимает? У нас даже был слоган компании: «Свет несу!»
М.Сушенцова
— Да, это удивительно рифмуется и с названием нашего радио — Радио ВЕРА ещё по-другому называют часто «Светлое радио» — и с названием нашей программы... общим названием... «Светлый вечер». И так символично, да, что Вы сегодня у нас в гостях, и тоже занимаетесь светом — пусть и в... таком... физическом измерении этого тварного мира, но — тем не менее...
А.Кузьмин
— Да...
М.Сушенцова
— Нести свет можно и так — потому, что даже и такой свет очень дорогого стоит и очень важен. Особенно, в нашей стране, расположенной в северных широтах, где у нас такие долгие зимы...
А.Кузьмин
— Да, да...
М.Сушенцова
— Этот свет электрический, порой, действительно, воздействует особым образом — добавляет оптимизма.
Расскажите, пожалуйста... а, вот... просто, интересно — это такая... на мой взгляд, обывателя в этой технической сфере... кажется, что это очень прогрессивная, в целом, отрасль... высокотехнологичная, да? Потому, что там своя, наверное, существует гонка технологий, и, наверняка, наши китайские партнёры там очень серьёзную нам составляют конкуренцию, если не... вообще... вытесняют нас...
Вот, можете, в паре слов, охарактеризовать Ваше производство? Вы работаете, всё-таки, с какими-то иностранными... может быть, китайскими... ещё какими-то... комплектующими, и дальше из них собираете, или у Вас, прямо, производство полностью российское?
А.Кузьмин
— Ну, смотрите... то есть, базируемся мы на базе холдинга «Инкотекс» — это известное предприятие ещё с советского времени, и большинство людей его знают по кассовым аппаратам и счётчикам электроэнергии «Меркурий». Можно сказать, как побочное производство — это светодиодное освещение, измерительное оборудование, это светодиодные мультимедийные экраны — вот, то, что вы видите по Москве... да, и, в принципе, по России. Каждое табло аэропорта, РЖД, вокзалов — вы взаимодействуете с нашей продукцией.
По поводу качества... вы знаете... тут очень интересный момент. Большой плюс, опять же, в том, что у нас действуют старые СНИПы, ГОСТы, по которым та продукция, которая производится здесь, она более качественная.
Почему говорю «более»? Потому, что это, всё равно, понятие относительное. У нас... бытовой потребитель — он смотрит на лампочку «яркая», «не яркая». А если мы возьмём, там, измерительные приборы и померяем, мы, действительно, поймём — ярко это или нет.
Другой момент в том, что... вот, то, что Вы сказали по поводу китайских товарищей, партнёров... ну, к сожалению, да — сегодня в России микроэлектроника не на том уровне, чтобы использовать все свои компоненты, и, поэтому... там... те же платы... это химически вредное производство. Ну... в России этого крайне мало. Конечно, есть заводы, которые это делают, но не для этой отрасли.
Значит... большинство компонентов идёт с Китая, но здесь полностью делается, так называемый, SMD-монтаж. Это... такие... большие линии, похожие на бесконечные принтеры, куда загружаются все компоненты, и на плате это всё дело паяется, и... собственно говоря... собирается там изделие.
Вот, поэтому, большинство заводов, которые освещение производят в России, работают по такому принципу. Есть маленькие предприятия, которые покупают готовые компоненты и просто собирают это всё в некую форму.
Хочу сказать... хороший такой, на самом деле, для меня, элемент гордости за наше производство. В 2015 году, когда произошёл после Олимпиады этот сумасшедший скачок доллара и евро, наша продукция — она стала более интересна на заграничном рынке. И у меня был опыт — мы сделали пять школ в Германии. Причём, в центральной части.
М.Сушенцова
— Ничего себе...
А.Кузьмин
— Да... и конкурентами были в этой всей среде компании с очень большими именами. То есть, помимо цены, к тому, что мы участвовали там в тендере, ещё важны были технические характеристики. И, собственно говоря, мы прошли там — набрали 5 из 5 баллов. И, я вам скажу, что до сих пор этот свет работает — то есть, 15-й год... уже... посчитайте... почти 10 лет... и никаких проблем нету.
Но основным моментом было... как бы, решающим моментом было другое. Ном дали тестовые комнаты — примерно, как, вот, студия... наверное, метров двадцать — там висело 4 светильника и датчик движения. То есть, вы входите, и, по датчику, светильники включаются.
Приходит комиссия, соответственно, входит в нашу первую эту комнату — светильники включаются, и включаются так — один светильник раньше, а три — с задержкой... там... 2 секунды.
И говорят: «Ну, это, вот, как-то, неправильно... плохо...» — идут к следующим. У следующих конкурентов — такая же история. Идут ещё... там... ко всем претендентам — у всех одинаковая история.
Я говорю: «А вы объясните, в чём проблема?» Они говорят: «Надо, чтобы они одновременно включались». Я говорю: «Ну, дайте лестницу — я сейчас залезу, да и сделаю». «Да, ладно... сделаешь?» Я говорю: «Конечно, сделаю!»
Дают мне лестницу, дают электрика... соответственно... пять минут — я там всё перекоммутирую, зову комиссию. Они входит — всё работает. И говорят: «Слушайте... как?» Я говорю: «Да... как-то... ноу-хау! Надо знать!»
На самом деле, задача была очень простая. Потому, что... любой бизнес надо начинать с того, что ты должен погружаться, и сам делать это всё руками. Я сам... на определённом этапе... соответственно... разбирал эти светильники, собирал... монтировал... то есть, я понимал, в чём логика. Вся проблема был в том, что длина проводов была разная, а физику никто не отменял.
И, когда они увидели всё эту историю, они, прям, оценили. И, вот, так мы выиграли этот тендер.
М.Сушенцова
— Да, вот она в чём — русская сила, да? Умение всё разобрать и собрать своими руками...
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— ... и понимание, как это работает.
М.Сушенцова
— Я напомню, что у микрофона — Мария Сушенцова, и сегодня у нас в гостях — Антон Кузьмин, учредитель и генеральный директор компании БС ГРУП, российский поставщик светодиодных решений.
Продолжаем наш интересный разговор. Антон ( для тех, кто только что подключился ) рассказывал увлекательную историю о том, как в 2015 году удалось в Германии оборудовать несколько школ светодиодным оборудованием, выиграв конкуренцию у серьёзных, я так понимаю...
А.Кузьмин
— Именитых...
М.Сушенцова
— ... да, именитых производителей и поставщиков света. И, конечно, замечательно то, что удалось блеснуть, именно, своим собственным знанием дела изнутри и погружением, возможностью быстро всё исправить. Мне кажется, что, на самом деле, традиционно, наши российские производители... может быть, больше даже... там... в советское время... ещё раньше... этим славились, и замечательно, что Вы в этом духе продолжаете традиции наших славных предков.
Теперь, знаете, мне о чём хотелось спросить? Насколько я помню, Вы, на первых порах ещё Вашего строительного развития, Вашего строительного дела, Вы руководили подготовкой и строительством Обыденного храма в городе Кемерово...
А.Кузьмин
— Да, было дело...
М.Сушенцова
— Причём, это было, насколько я понимаю, в кратчайшие сроки.
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— И, вот, в связи с этим, возникает вопрос. Очевидно, что Вы, уже на тот момент были верующим человеком. Вот, не могли бы Вы поделиться с нами, а как Вы пришли к вере, и повлияло ли это как-то на Вашу деятельность, на Ваши ценности в бизнесе?
А.Кузьмин
— Ну... если с самого начала... Крестился я в первом классе. И тут, на самом деле, знакомые нашей семьи с Архангельска... моя крёстная... это такой человек, прям... очень набожный — это пример. Я, наверное, никогда таким не стану. Потому, что... ну... человек, прям, действительно, этим живёт. Ну, и, вот... как-то так получилось, что дорога к храму началась, вот, именно, собственно говоря, с её примера.
Крестился я в Архангельске. И, после этого... вы знаете... как-то... долгое время мне было интересно носить крестик... там... открывать Библию... но... честно... я её, на тот момент не читал, даже не было попыток. «Отче наш»... ну... наверное, классу к седьмому... как-то он ко мне пришёл.
Следующим, таким, важным этапом — это было, получается, в 2001 году — мой отец с друзьями в Белоруссии участвовали в строительстве Дома Милосердия. Это очень известный проект. И они отправили нас туда помочь сделать в апсайд. Мы приехали туда, в Минск. Дом Милосердия — он сделан в виде креста, если сверху смотреть. Сейчас это, прям, территория Минска, тогда это был пригород.
И, вы знаете, когда приехал, я удивился — потому, что батюшка-настоятель, когда нас встретил — это человек был с такими яркими голубыми глазами... очень погружённый... и... ну, мы долго пообщались... в итоге, приступили к этому сайту... но самое забавное в том, что он нам подарил молитву. Ну... молитва — и молитва... для меня так было, на тот момент.
И я, вернувшись в Карелию, садясь, прогревая машину, я её начал просто читать. Она очень быстро засела в голову... сейчас расскажу дальше — это ещё интересней... И, как-то, вы знаете... я нашёл свою молитву, действительно.
Как выяснилось потом, это — молитва Оптинских старцев. И она, я считаю, что... вот, опять же... в рамках, наверное, бизнеса — может, не совсем это красиво звучит — но это... такая... бизнесовая молитва. Потому, что она тебя настраивает, и успокаивает... и, вот... с этого момента, как-то всё немножко в жизни начало меняться.
Потом получилось... следующий этап... мы переехали в Москву. И, с товарищем, как-то сидели вечером, и я говорю: «Слушай, давай съездим в какое-нибудь святое место!»
Ну, в какое святое место? Просто, в Интернете набираем «святое место» — раз, Оптина Пустынь! Ну, собрались и поехали.
Приезжаем туда, ходим по храму, и — вот, тут я вижу молитву Оптинских старцев, читаю... у меня аж мурашки пошли... я говорю: «Слушай, я знаю, как так получилось... вот, эта, вот, связь... через года реализовалась в том, что мы приехали в это место». Это, как я считаю, такое... тоже, опять же... может быть, направление свыше какое-то было.
По поводу храма в Кемерово — это тоже был очень интересный проект. Есть такой Российский клуб православных меценатов... честно, не знаю, сейчас он существует или нет... но на тот момент это очень, такое, активное движение было. И один из проектов был там — это обыденные храмы. Обыденные храмы — это храмы, построенные за один день. И, вот, этот проект храма в Кемерово — его, действительно, построили за сутки. Он есть в Интернете. Это был первый храм. Это — храм из бруса. То есть, это — готовый комплект, и, собственно говоря, мы его там собирали.
В чём интерес проекта был? В том, что надо было собрать людей, которые бы в этом поучаствовали. То есть, не просто чтобы профессиональные строители приехали, а собрать местных людей — показать им площадку... вот. И мы начали, соответственно, подготовку... там... за месяц — ВКонтакте рассылали приглашения... у нас набралась тогда группа. По-моему, мы отправили более 3000 приглашений за месяц... как мы считали? Что, вот, 3000 приглашений мы отправим, примерно 10% откликнется, как-то поучаствует, из этого примерно 10% придёт на стройку и построит. Это уже будет хорошо.
И мы, действительно, собрали порядка 30-40 человек, которые пришли на стройку. И, как только начался процесс строительства, просто прохожие, видя, что что-то делают... То есть, люди строят храм: «А что здесь?» — «Храм строим». — «А можно поучаствовать?» — «Можно». То есть, люди брали брёвна, брали дрели, нагеля забивали... то есть... как-то это пошло, действительно... таким... вовлечением людей.
Это был очень интересный проект. И мы, действительно, его построили за 24 часа.
Следующий проект, который, скажем так, на меня очень сильно подействовал — это наш проект со строительством храма Ушакова на Речном Вокзале. Это, действительно, большой проект.
Не будем про политику... начался он, просто, именно в тот самый день... и получилось так, что этот проект — он очень долгое время... как бы... зарождался... и не хватало такой объединяющей силы, которая бы могла его подтолкнуть.
У нас есть, соответственно, Дмитрий Шлопак, который является членом нашего... назовём его так... оргдвижения, инициативной группы. У нас есть наши — адмирал и контрадмиралы, у нас есть владыка Викентий... и, вот... благодаря, вы знаете, такому собранию разносторонних людей... то есть, сейчас проект, за, вот, эти, там... полтора-два года... он уже стоит под крышей, и двигается в правильном направлении к наполнению. Потому, что это будет храм, где убранство всё будет сделано из янтаря. И почему, вот, опять же, эта отсылка к Калининграду... то есть...
М.Сушенцова
— Да...
А.Кузьмин
— ... она очень интересная.
Это, действительно, красивый проект — я, прям, рекомендую... в Интернете есть рендеры... сейчас готовится сайт — посмотреть это всё. Дай Бог... Бог даст, мы реализуем всё это дело в 2026 году, но это будет один из... таких... народных храмов, которые... вот, действительно... всем миром! Потому, что у нас нету какого-то якорного спонсора, который бы давал на это деньги. То есть, мы сами — бегаем, собираем, договариваемся, и — в этом, опять же, уникальность. И даже владыка Викентий сказал, что... ну... с деньгами — всё очень просто, а попробуйте поучаствовать — все. И вовлечение людей, как раз, занимает гораздо больше времени, нежели, соответственно, поиск денег. Потому, что мы не стараемся кого-то заставить в этом участвовать — мы показываем своим примером.
Вокруг, вообще, сейчас, Ушакова... то есть, есть очень много различных, образно будем называть так — движений. Например, мы делали в феврале прошлого года: «Ушаков — моими глазами». То есть, это — работы со всей России, был конкурс. Кто-то рисовал, кто-то писал стихи, очерки... то есть, там более 3000 работ со всей страны было собрано. И, самое забавное, что возраст самого младшего участника был 4 года, а самый старший — ему было 84 года. И, причём, эта бабушка приехала на вручение — в полном сознании, прочитала стихи, посмотрела... так скажем... на всех собравшихся, и сказала: «Ребята, вы абсолютно всё правильно делаете!»
В этом году мы делали автопробег. Мощи, соответственно, из нашего храма — мы отвезли в Санаксарский монастырь на берегу реки... ну, это... где и родился, собственно, Фёдор Фёдорович.
Большое тоже мероприятие — собрали, порядка, наверное, 50 машин людей вовлечённых и отвезли мощи. Это всё, опять же, есть в Интернете — всё можно посмотреть.
Сейчас в строительстве храма есть новые вехи. Вот, у нас будет сейчас... мы готовим адмиральский приём к 280-летию со дня рождения. И мы раньше всё это дело проводили в театре Советской Армии... ну, это... Дом Приёмов... а сейчас мы уже готовы провести такое мероприятие в Кремле. То есть, мы понимаем, что мы уже готовы презентовать... мы, опять же, бизнесово говорим... данный проект более широкой аудитории, и те, кто на это посмотрят — как бы, и оценят проделанную работу.
М.Сушенцова
— Спасибо Вам большое за этот увлекательный рассказ, и мы ещё вернёмся к этому интересному обсуждению.
Я напомню, что у нас в гостях сегодня Антон Кузьмин — учредитель и генеральный директор компании БС ГРУП, российский поставщик светодиодных решений, и с вами — я, Мария Сушенцова.
Вернёмся после короткой паузы — не переключайтесь!
М.Сушенцова
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА.
У микрофона — Мария Сушенцова.
Это цикл «Вера и Дело», в рамках которого мы встречаемся с предпринимателями и разговариваем с ними о христианских смыслах экономики.
Сегодня у нас в гостях Антон Кузьмин — учредитель и генеральный директор компании БС ГРУП, российский поставщик светодиодных решений.
В первой части программы, Антон очень увлекательно рассказывал о проекте храма Фёдора Ушакова. А Вы не могли бы, ещё раз, зафиксировать для наших слушателей, где он находится?
А.Кузьмин
— Этот храм — на территории Речного Вокзала.
М.Сушенцова
— В Москве.
А.Кузьмин
— То есть, если мы едем по Ленинградскому шоссе в область, с левой стороны его очень хорошо сейчас видно с дороги.
М.Сушенцова
— Замечательно. И храм планируется закончить, со всем убранством, к 2026 году?
А.Кузьмин
— Да, мы планируем в 2026 году.
М.Сушенцова
— Антон... а, вот, знаете... хотелось такой вопрос задать... несколько общий, связанный, как раз, с тематикой нашей программы: вот, как бы Вы сформулировали Ваши приоритеты, принципы, ценности, которых Вы стараетесь придерживаться в Вашем деле?
Может быть, это касается отношений с сотрудниками, или качества продукции... вот, есть ли у Вас какие-то принципы, от которых Вы стараетесь не отходить даже при самых неблагоприятных условиях конъюнктуры?
А.Кузьмин
— Ну... знаете... Опять же, надо, всё-таки, вернуться, как я называю, к основам. А основа всего, для чего бизнесмены этим занимаются — ну, понятно, у всех разная. У меня, конкретно — это семья, мои близкие, друзья. То есть, это тот самый, как раз, драйвер, который меня заряжает каждый день на какие-то, вот, такие свершения, подвиги, и так далее.
Крайне важно, когда у человека есть семья, особенно — я являюсь многодетным отцом, у меня четверо детей... надеюсь, будет пятеро... и, вот, это — те вещи, которые... они должны быть в основе. Потому, что, когда у вас есть семья, у вас есть ответственность — вы уже понимаете... ну, вы берёте на себя ответственность, так или иначе.
Другой момент — если говорит о развитии, конкретно, тут очень важно ещё иметь рядом людей, которые тебя стимулируют на развитие. Ну, не то, что они тебя как-то наставляют, а, просто, своим примером. То есть, у меня, опять же, есть очень много друзей, кто... там... намного состоятельней, намного успешней, и ты — тянешься к таким людям. Да? То есть, у тебя происходит момент... не то, чтобы ты хочешь быть такой, как он, а ты говоришь: «Слушай... вот, здорово он — взял и сделал, вот, это! А чего мне — не взять и не сделать, вот, это?» То есть, самое главное — не бояться. И, когда, вот, такие примеры есть — это крайне важно.
Потом, я считаю, что... опять же... в жизни каждого бизнесмена, когда вы формируете команду — а команда — это не просто ваши сотрудники — это люди, которые вас направляют советом, это те же друзья, это те же партнёры — то есть, крайне важно уметь слышать таких людей.
Как я уже говорил, да, и в первой части — к сожалению, мы очень часто находимся в каком-то, таком, длинном забеге. И, вот, как у лошади, шоры надеты, и мы смотрим только прямо. Вот, очень важно остановиться, просто открыть глаза, и посмотреть, собственно говоря, вокруг — это решает 99% проблем. Понимаете?
Если сегодня взять среднестатистического бизнесмена в Москве — это, всё-таки, люди очень мотивированные и устремлённые. Если взять бизнесменов, опять же, по регионам — ну, к сожалению, это не так. Потому, что большинство тех, кто преуспевает в своих регионах — они переезжают в Москву. Ну... в крупные города — Москва, Санкт-Петербург. И, вы знаете, в этом — большой минус. Потому, что в регионах не остаётся людей, которые могли бы мотивировать, тянуть за собой команду, привносить что-то новое.
Опять же, возвращаясь, вот... в рамках меня... то есть, мне очень нравится помогать людям. Я сейчас, как бы, не для красного словца. То есть, вот, наверное, с момента моего, скажем так, погружения и прихода к вере, я понимал, что я хочу зарабатывать деньги, чтобы помогать людям. И это может быть — адресная помощь, это может быть помощь, вот, как в проектах того же Ушакова — строительство храмов, помощь, конечно, СВО. Есть у нас подопечные девочки с болезнью бабочки — это когда... буллёзный эпидермолис называется... дети, которые рождаются с повреждённой кожей — я, прям, очень просто объясняю. Опять же, у тебя есть сотрудники, которым тоже нужно помогать. У тебя есть в окружении друзья, которым тоже нужно помогать. И крайне важно, чтобы люди тебя воспринимали так, чтобы они не боялись к тебе подойти и попросить. Потому, что, в большинстве своём, люди не деньги просят — люди просят совет. Сейчас, вот... в этом ускоряющемся мире... нам, порой, и поговорить не с кем. То есть, это — большая проблема. И... опять же... в рамках нашего мужского сообщества. То есть, мы формируем такие клубы по интересам, где бы мужчины-бизнесмены разного уровня, разного возраста могли собраться и спокойно поговорить по душам. У меня — достаточно большое количество друзей, и, я вам скажу, у меня есть чатик «Антошкины мысли»... вот... это близкие друзья, где я... просто, там... скидываю какие-то прикольчики... желаю доброго утра... ещё что-то... не все люди способны на это — чтобы поделиться какой-то такой светлой энергией. Это — не к тому, что человек не может... кто-то стесняется... кто-то: «Ну... я серьёзный... зачем мне это делать?»
Если посмотреть, опять же, мои истории, которые я выкладываю с утра — желать всем любви и счастья, и так далее... можно сказать, что это какой-то сумасшедший... но, тем не менее, я считаю, что — часть, которая есть во мне, и которой я хочу поделиться. И она — мотивирует людей. Это очень важно.
М.Сушенцова
— Да, интересно... То, как Вы рассказываете, говорит о том, что, действительно, у Вас и Ваши подопечные по благотворительным проектам, и Ваши сотрудники, и Ваш более ближний круг — действительно, Вы, прежде всего, во всех стараетесь видеть людей.
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— И, вот, это человеческое... а человеческое — это что?... это взаимодействие, общение, прежде всего — оно, действительно, на первом плане.
А, вот, если возвращаться к, несколько, такому... бизнес-сленгу, уж извините, то как бы Вы охарактеризовали Ваш стиль руководства? Вы, всё-таки, предпочитаете, и Вам кажется эффективной, более, такая, иерархичная структура — вертикаль? Или, всё-таки, вот... более горизонтальный стиль отношений, когда каждый из Ваших... там... ближайших помощников... ну, скажем так... более вышестоящих сотрудников отвечает, просто, за свой тематический кусок, и все, более-менее, на равных, взаимодействуют?
А.Кузьмин
— В одном из банков — там есть такая система управления, как аджайл. И, Вы знаете, мы очень долго не могли понять, что же это такое. В общем, аджайл-пространство — это когда ты можешь взаимодействовать... ты не ставишь стенок каких-то... ты не ставишь барьеры... твоя задача — их максимально убрать. Для того, чтобы сотрудники, коллеги... не знаю... привлечённые какие-то специалисты — они понимали, что этих границ нет, и всегда можно подойти с любым вопросом и его командно обсудить.
И, вот, мой стиль управления — он, примерно, такой же. Я люблю, чтобы коллектив был небольшой, и коллектив был... каждый бы отвечал друг за друга, каждый бы поддерживал друг друга. И это крайне важно.
Потому, что, поверьте — я поигрался и в большую компанию, и в маленькую, и в региональные офисы какие-то... Я понимаю, что сегодня... вот, этот стиль управления, когда есть какая-то вертикаль власти... она, безусловно, есть, да... просто... банально: я, там, учредитель и директор, у меня есть бухгалтер, юристы, дальше — менеджеры — это, именно, построение. Но, с точки зрения общения, я считаю, что в коллективе должна быть свобода определённая. Потому, что, когда люди находятся... в таком... достаточно расслабленном состоянии, проще понять, готовы эти люди работать или нет? На что они готовы? Как эта команда будет взаимодействовать самостоятельно? То есть, грубо говоря, нет руководителя — работает эта команда, или не работает?
И, вот, когда у тебя такие свободные отношения в рамках коллектива — я считаю, это более эффективно.
К сожалению, с точки зрения бизнеса, такие команды — они очень долго самоорганизуются, нежели, когда — вот, человек, которому ты на бумажке написал, что он... там... с девяти до шести работает, и вот — список обязанностей.
А здесь — как бы, немножко сложнее. Потому, что у человека, как бы, есть цель. Твоя задача — там... реализовать такой-то проект. Проект не может закончиться в определённое время, всегда есть какие-то переносы, срывы... там... форс-мажоры. Тем не менее, в рамках того, когда ты человека погружаешь в середину проекта, в центр, и он понимает, что он сегодня взаимодействует абсолютно с разными командами, с разными участниками процесса, он сам — развивается. То есть, я считаю, вот, это — крайне важная история.
М.Сушенцова
— Здорово! То есть, для Вас важно выявить внутреннюю мотивацию человека.
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— Вы очень интересно подметили, что... действительно, когда человек расслабляется — то есть, у него нет мотива страха, что «меня сейчас поймает начальник»... там... не знаю...
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— ... «на меня какую-нибудь санкцию наложат»... то, действительно, открывается то, что, собственно, из человека изнутри исходит. Ему интересна эта работа, он хочет достигать каких-то результатов — это, действительно, своего рода, лакмусовая бумажка.
Расскажите, пожалуйста... У Вас очень много благотворительных проектов, о многих из них Вы сейчас упомянули, о чём-то мы поговорили подробнее... но, вот, что сейчас для Вас... знаете... самое дорогое Вашему сердцу из, вот, тех направлений помощи, которыми Вы занимаетесь?
А.Кузьмин
— Ну... у меня есть... я такой человек, который — не могу сидеть на одном месте, и, каждый раз, мы придумываем сами себе какую-нибудь новую задачу.
В этом году я в Карелии реализую футбольный манеж — вот, мы его делаем на площадке Всероссийского общества «Динамо».
То есть, я купил этот манеж, сейчас идёт стройка, и дальше — мы просто дарим его, соответственно, городу.
Это, как бы... проект, для меня — он почему важен? Потому, что моя крестница — она занимается футболом.
М.Сушенцова
— Здорово...
А.Кузьмин
— Детским... вот, этим... женским футболом. И почему-то в Карелии это очень сильно начало набирать обороты. А площадок нет. И, что-то, мы посидели, поговорили... я и говорю: «Ну, давайте реализуем. Это просто стоит каких-то денег».
Проект непростой — потому, что, опять же... поставщики... условия... сроки... не всегда, там, финансирование можно обеспечить вовремя... но, тем не менее, он двигается. И мы должны его реализовать, вот, в начале следующего года.
В следующем году — я уже поставил себе цель — я очень хочу, чтобы в нашей Черноголовке, как мы с Вами обсуждали, появилась ледовая арена. К сожалению, пока крайне сложно идёт, с точки зрения... вообще... восприятия властей. Ну... маленький городок... надо понимать. Но, при этом, Черноголовка в хоккее очень хорошо себя показывает. Если посмотреть выступления наших — и юниоров, и ветеранов — они достаточно неплохо себя показывают на различных турнирах.
Поэтому... каждый год стараюсь я ставить какую-то цель, и реализовать, вот, такой проект.
М.Сушенцова
— Да... я поясню этот момент для наших радиослушателей.
До начала эфира, мы с Антоном сошлись на том, что у нас есть общая географическая точка — это небольшой городок в Подмосковье Черноголовка, где у Антона находится загородный дом, и где он много чего уже сделал. Я знала об этих проектах, но не знала, кто их автор. Теперь я с ним познакомилась. А я, как раз, родом из Черноголовки, провела там всё детство, юность, и... очень приятно, я думаю, будет услышать, встретить...
А.Кузьмин
— ... почти земляка!
М.Сушенцова
— ... да... да... встретить почти земляка, и будет приятно нашим слушателям оттуда — я знаю, что многие из этого городка слушают нас, им будет особенно приятно.
Но, о чём ещё, пользуясь случаем, я бы хотела Вас расспросить — это о музее ретро-техники. Я знаю, что одно из Ваших давних увлечений — это ретро-автомобили, военная техника...
А.Кузьмин
— Ну, вообще, автомобили... да...
М.Сушенцова
— ... вообще, автомобили, да, возьмём шире — разного плана, и военные, в том числе... Вот, расскажите, пожалуйста, ещё о таком, вот, проекте, как Музей ретро-техники.
А.Кузьмин
— Да, это — военно-технический музей в Черноголовке. Находится он в селе Ивановском — это недалеко. В общем... если очень кратко, история была следующим образом.
У меня есть сосед, Вячеслав Васильевич, и, в какой-то момент, мы были у него... это был 2000 год, наверное... дома. Он рассказывал, как он купил очень красивый мерседес. Достаёт каталог, открывает, а на первой странице — ретро-машина. И я говорю: «Слушайте... а у меня друг сейчас такую продаёт». Он говорит: «Да, ладно...» Я говорю: «Да, серьёзно — он продаёт». Он говорит: «Сколько?» — я называю ему сумму. Он говорит: «Всё... давай, мы её берём!»
В общем, мы, действительно, купили эту машину, отправили ему, и, после этого он сказал: «Слушай... а мне, вообще, в принципе, интересно пособирать ретро-автомобили».
И, в Карелии, мы начали выискивать... вообще, в таких местах!... то есть, всякие старые машины — притом, что это машины довоенного периода. Мы нашли там форды, мы нашли... вот, эти... BMW... мерседесы... нашли редкий автомобиль Вандерер — к сожалению, не уцелел, в результате реставрации — сгорел... хотя, очень редкая машина.
И старт музея начался, на самом деле, с машины ГАЗ-М1. Мы нашли эту машину, Вячеславу Васильевичу я отправил фотографии... при том, что я, честно, не понимал ценности этого автомобиля. То есть... ну, ГАЗ и ГАЗ... для меня... иностранные машины казались более интересными. Он сказал: «Нет. Хочу ГАЗ-М1», — и мы в Карелии начали его восстанавливать. Купили машину-донора... ну... потому, что задача была — сделать машину с автоматической коробкой, так как Вячеславу Васильевичу так удобней.
И... как-то... вот, этот проект реализовался, и, в этот момент, Вы знаете... самое интересное, что я понял, именно — ты начинаешь восстанавливать, ты начинаешь жить этим проектом, ты погружаешься в историю. Потому, что... как сложно было делать, формовать, вот, эти крылья красивые — длинные, изогнутые... как сложно было покрасить такую машину... как сложно было сделать все, вот, эти стыки... и это в то время, когда... простите... техника была не на столько точна... как это делали?
И, вот... скажем так... с этого проекта, Вячеслав Васильевич посмотрел на всю эту историю, и сказал: «Слушай... ну... давайте собирать ещё машины!» — и, со временем, это просто превратилось в музей.
Следующей итерацией этого музея стало — это в том, что... где реставрируют машины. То есть, качество стало не устраивать, отправляли машину на реставрацию в Европу. Качество тоже стало плохое, плюс — ряд трофейных машин не вернули. Ну, они ж трофейные... И было принято решение делать мастерскую прямо на базе музея.
Вот, таким образом, собственно говоря, это сейчас укоренилось, и мастерская сейчас загружена на несколько лет вперёд — потому, что то качество, тот сервис, который может дать эта мастерская при выполнении таких работ — это сравнимо с музейной ценностью.
М.Сушенцова
— Вы знаете, слушаю Вас, и очень приятно становится от того, что Вы стараетесь делать важные и с исторической точки зрения, и с туристической точки зрения... такие... объекты, точки притяжения, именно, в небольших местах. Ну... Петрозаводск — это, конечно, областной центр, но, тем не менее... замечательно, что что-то устраивается и благоустраивается где-то не в наших крупнейших городах, а там, где, действительно, люди в этом нуждаются, и... допустим, в небольших городках — таких, как Черноголовка — это, действительно, делает эти городки, эти маленькие точки, сёла интересными для посещения.
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— Особенно, москвичам. Потому, что доехать от Москвы — всего час-полтора, и для детишек — особенно, для мальчишек — посмотреть на такие вещи, прикоснуться к истории...
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— ... и, может быть, действительно, что-то захотеть в своей жизни делать подобное... Не в смысле, конечно, заниматься именно ретро-автомобилями... но, вот, это приобщение к красоте...
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— ... пусть даже и в виде автомобильной техники — мне кажется, это... знаете... даже, такое... эстетическое воспитание.
А.Кузьмин
— Ну... здесь очень важно ещё подметить, что музей — это же не просто экспонаты, это не просто реставрационные мастерские — это ещё инфраструктура, это различные соревнования, это различные праздники. И, с развитием каждого из таких, вот, событий, количество людей, которые посещают и знают про этот музей, становится гораздо больше. Музей — это, всего лишь, точка... как, вот, и храм... это — точка притяжения. А вокруг него можно делать очень много различных событий.
М.Сушенцова
— Я напомню, дорогие слушатели, что у микрофона — Мария Сушенцова, и сегодня у нас в гостях — Антон Кузьмин, учредитель и генеральный директор компании БС ГРУП, российский поставщик светодиодных решений.
Антон, расскажите, пожалуйста, о том, как Вы сейчас помогаете Донбассу — я знаю, что это одно из основных направлений...
А.Кузьмин
— Давайте, не будем говорить «Донбассу», а — новым территориям, да? Правильней...
М.Сушенцова
— Новым территориям, да...
А.Кузьмин
— Ну... получилось так, что у меня есть друг, Ярослав, и, в какой-то момент... то есть, я видел, что он регулярно ездит — при том, что его поездки были связаны не... вот... с событиями, а он ещё «до» — он и открывал спортивные залы... потому, что... ну, вот, у человека была такая программа, скажем так. И, когда началась, соответственно, СВО, он начал ездить туда... и, как-то, вот, знаете... внутри — захотелось.
Я никогда не был в Украине. То есть, всё моё посещение Украины — это был, по-моему, 1996 год — я был в Евпатории. Всё.
То есть, я никогда не был в Киеве, понимаете? Для меня это... вот... как бы... ну... вообще непонятная территория, так скажем, неизвестная.
Вот. И... с Мирославом встретились, поговорили, и он говорит: «Да, ездим, действительно, помогаем. Вот, у нас есть Светлана Фёдоровна Гизай, она живёт в Луганске, депутат сейчас, и она, грубо говоря, нам скидывает списки, мы смотрим, чтобы это была адресная помощь, и — собираем, едем и раздаём это всё дело».
Вот, мы собрались в такую поездку, поехали, и первый город, соответственно, был Луганск. Вот, наша первая поездка. Конечно, меня поразило! Потому, что... ну... ты приезжаешь, и это погружение немножко в другой мир — тебе сложно его понять. Потому, что ты едешь, и там — беда, горе и надо помогать, и, вот, на этих чувствах, соответственно, ты там боишься лишнее движение сделать, лишнее слово сказать, спросить... Опять же... вот, это, вот, отношение там... братского народа... друг к другу... и так далее. То есть, ты крайне избирателен в выражениях.
Но когда мы приехали в Северодонецк и начали раздавать гуманитарную помощь, я... честно... прям, даже поменял своё первое представление о том, как это будет. Потому, что настолько люди культурно подходят по заявкам... То есть, кто-то говорит: «Вот, я сапожки заказывал... я обогреватель заказывал...» — то есть, никто не пытается это хапнуть и убежать.
Все встали в очередь, аккуратненько получили по заявкам, что они хотели. Понятно, что мы купили чего-то больше, что-то осталось. И люди говорят: «О, осталось! Можно я возьму?» — «Да, конечно».
Даже, вот, случай... подошла женщина и говорит: «Слушайте, сапожек мужских 42-го размера не осталось?» А остались — 44-го, мы говорим: «Есть 44-й, возьмите... с носочком...» — и так далее. Она говорит: «Нет-нет, может, кому-то другому...» То есть, вот, это было — очень человечно.
И когда ты, вот, первый раз съездил, второй, третий... ты общаешься с людьми... то есть, это не просто ты перевёл куда-то деньги, а это, прям, действительно, ты — лично, из рук в руки.
Мы ходили там по домам, ходили по этим подвалам... и ты видишь, вот, это всё происходящее вокруг, и ты понимаешь, что эта помощь — она очень важна. И когда сегодня люди погружаются в такие проблемы, неважно, как — поездкой, деньгами — это большой плюс, вообще, к объединению нас, как людей.
Другая поездка была... она получилась немножко больше — мы поехали сперва в Луганск, потом заехали в Донецк, и потом поехали в Мариуполь. И, вы знаете, когда мы ночью ехали с Донецка в Мариуполь — прям, буквально, под комендантский час, потому, что мы не успевали: где-то дороги не было, где-то заблудились — когда ты въезжаешь в Мариуполь, в сравнении с Луганском, это, конечно, прям — небо и земля. То есть, то, что сейчас сделали с Мариуполем, какой это красивый город, как там всё отстроили — это, конечно, впечатляет. Вот, хотелось бы, чтобы в рамках того, что сделалось там, оно бы и дальше двигалось, соответственно, по всем регионам. Потому, что мы умеем показать... собраться и показать, вот, эту, вот... как сказать... силу мысли, вложение, объединение... и, вот... ну... как «всем миром», действительно. Это, вот, понимаете... я слова выбираю... очень здорово бы это транслировать дальше!
Поэтому, вот... в рамках, вот, этой помощи, соответственно, я считаю, что — у кого есть отклик, надо продолжать помогать. Даже когда всё это закончится, надо, всё равно, помогать.
М.Сушенцова
— Да, Вы знаете, наверное, ведь, самая длинная и важная задача — длинная по времени — это выстраивание межчеловеческого взаимодействия с народами вновь присоединённых территорий.
То есть, действительно, нам всем очень будет нужно почувствовать близость друг ко другу...
А.Кузьмин
— Нам очень важно общение. И я скажу: самый большой опыт и то, что я для себя вынес, общаясь там с людьми — мы же не понимаем, как всё происходило тогда... ну... мы, многие, отстранены от этого. А это — участники тех самых событий, и того, что к ним привело, и что будет... то есть, очень важно общаться.
Вот, когда ты общаешься — там нет агрессии, там нет вины, там нет какой-то, там... каких-то обвинений, абсолютно... Там — абсолютно нормальные люди. И, когда ты смотришь, через что они прошли, в чём многие живут, как говорится... ну... волосы на голове начинают шевелиться.
И ты понимаешь, что сегодня... вот, я, когда из первой поездки уезжал, люди подходят — вот, у тебя в кармане ещё какие-то деньги есть: «Пожалуйста, возьмите... это... это...» — ты понимаешь, что тебе, в данный момент... слушайте, я, когда поехал, с собой взял аптечку: купил нурофен, там... что-то от желудка... ещё... и так далее... я даже таблетки все отдал! Вот, даже таблетки! Потому, что там они были в моменте важнее гораздо, чем они у меня.
И, вот, все, кто хочет понять, почему нужно помогать, я рекомендую просто... не надо ехать на линию соприкосновения, надо просто съездить в близлежащие районы, и вы сами всё увидите. Это, действительно, та вещь, которая заставит нас задуматься и поможет нам найти общий язык к объединению.
М.Сушенцова
— Здорово! Знаете, прям, захотелось съездить... Потому, что, действительно, мы живём, такой, в общем-то, сытой и довольной, размеренной жизнью, а когда соприкасаешься с другой жизнью, которая очень близко на грани со смертью, и, вообще, с другими нуждами, с другим чувством ценности жизни и ценности момента — это, конечно...
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— ... оздоравливает и отрезвляет в своей собственной жизни.
А.Кузьмин
— Так и есть.
М.Сушенцова
— Спасибо Вам за то, что поделились этим опытом!
Знаете, под финал нашей программы, мне бы хотелось Вам задать вопрос совсем не про бизнес, а, скорее, про сферу вне него в Вашей жизни — про семью. Вы уже поделились с нами, что у Вас четверо детей, Вы — многодетный отец, и я помню, что... Вы, так, коротко упомянули, что, вообще, хотелось бы пять детей — насколько я понимаю, Вы намекаете на значение слова «семья» — «семь я», да?
А.Кузьмин
— «Семь я», да...
М.Сушенцова
— То есть, семь человек — в Вашем представлении, для гармонии, нужно, как минимум, пять детей. Вот, расскажите, пожалуйста... Вы — очень занятой человек. У Вас, понятно — и Ваше дело, и множество других начинаний благотворительных... Как Вам удаётся находить, вот, этот баланс — пресловутый, может быть, но, на самом деле, очень важный для каждого из нас, особенно, если кто является многодетным родителем — всем эта проблема знакома. Вот, всё-таки, как, искренне стараясь вкладываться душою в своё дело, оставлять в этой душе ещё какие-то силы для семьи? Как Вам это удаётся? Какие у Вас есть секреты, традиции свои семейные?
А.Кузьмин
— Да, всё очень просто! На самом деле, как и в любом деле — надо искать баланс. То есть, его просто нужно искать.
Вернувшись к бизнесу... это кажется, что ты, собственно говоря, собственник бизнеса, и, в любой момент, можешь всё бросить, соответственно, и поехать... К сожалению, это не так. И, конечно, я стараюсь выбирать... у нас есть, грубо говоря, День рождения нашей семьи, когда мы всей семьёй собираемся и куда-то уезжаем... у нас есть Дни рождения — мы их тоже празднуем семьёй. Потом, опять же — Новый год, да? То есть, есть праздники, которые, в достаточно длительном промежутке, мы можем находиться все вместе.
Другой момент. Я скажу, наверное — очень многое зависит от женщины. И здесь я хочу, в первую очередь, вспомнить свою маму. Потому, что мама всегда учила, что, в любой ситуации, важен диалог. Как в бизнесе, так и в семье. В семье — в первую очередь.
И мы с супругой нашли этот баланс, постоянно находимся в диалоге. Понятно, что я закрываю вопрос зарабатывания денег, она — закрывает вопрос домашнего очага.
Но — во многом, это зависит от женщины. И, если, собственно говоря, твоя супруга воспринимает всё абсолютно правильно, и абсолютно понимает, что для тебя является важным — а, для мужчины, бизнес, и, вообще, дело — это крайне важно, и она даёт тебе возможность этим заниматься, тогда и дома всё хорошо. И, вот... здесь, опять же говорю... я тут играю маленькую роль... это всё — супруга.
Другой момент, который хотелось бы упомянуть... и призвать слушателей... не знаю, там... молодёжь: слушайте, рожайте, как можно больше детей! Потому, что... опять же... это — ваше развитие, это — ваше будущее!
Вот, когда мы пошли на второго ребёнка, мой папа говорил: «Ну, ты понимаешь? Это — второй ребёнок...» Я говорю: «Пап, ну... нас же тоже с сестрой — двое... и ничего страшного — прожили, как говорится». То есть, не надо задумываться о том, что... вот... там... «не хватит денег»... «жилищные условия»... всё будет! Вот, всё будет, действительно! Главное — не останавливаться.
А если по жизни идти легко, и к этому относиться легко... то есть... вот... поверьте — всё будет получаться!
М.Сушенцова
— Замечательно! На этих духоподъёмных словах... можно сказать, на призыве к демографическому подъёму...
А.Кузьмин
— Да, да... ( Смеются )
М.Сушенцова
— ... можно, со спокойной душой, заканчивать наш эфир.
Я напомню, что сегодня с вами была Мария Сушенцова, а у нас в гостях был Антон Кузьмин — учредитель и генеральный директор компании БС ГРУП, российский поставщик светодиодных решений, и мы беседовали в рамках цикла «Вера и Дело», в котором мы разговариваем с предпринимателями о христианских смыслах экономики.
Спасибо Вам большое, Антон, за этот разговор...
А.Кузьмин
— Спасибо!
М.Сушенцова
— ... за то, что поделились и рабочим, и личным, и какими-то Вашими общими мыслями, направлениями деятельности, которых у Вас много.
Спасибо большое и нашим слушателям за внимание! До встречи через неделю!
А.Кузьмин
— Спасибо... спасибо!
М.Сушенцова
— До свидания!
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
