Имя Матвея Яковлевича Мудрова вряд ли о чём-то скажет людям, не связанным с медициной. Зато медикам оно хорошо знакомо. Ведь именно Мудров в первой половине XIX века стал основоположником русской терапевтической науки. Среди пациентов доктора была вся высшая московская знать. И одновременно — бедняки, бездомные, сироты. Матвей Яковлевич не делал различий между людьми. Помогать им, лечить их, исполняя христианскую заповедь о любви к ближнему — в этом видел Мудров своё предназначение.
Он родился в 1776-м году в семье вологодского священника — человека образованного, но крайне бедного. Поэтому с юных лет Матвей трудился, чтобы поддержать родителей. Отец выучил его чтению, письму, латыни, греческому языку и другим наукам. Мальчик смог давать частные уроки. Матвей учил детей местного лекаря, и порой видел, как тот принимает у себя дома пациентов. По всей вероятности, именно тогда Мудров впервые задумался о том, чтобы стать врачом. В 1794-м году 18-летний Матвей окончательно укрепился в своём решении. Он отправился в Москву — учиться на лекаря. «Помни бедность и бедных» — сказал ему на прощание отец. Этот родительский наказ Матвей Мудров впоследствии сделал правилом своей жизни.
На собеседовании Матвей своими знаниями произвёл сильное впечатление на директора Московского университета, Павла Ивановича Фонвизина. И тот разрешил ему учиться на казённый счёт и обеспечил бесплатным проживанием в студенческом общежитии. Мудров доверие оправдал. Первый курс он окончил с золотой медалью. Правда, в глубине души был не очень доволен качеством преподавания медицинских наук. Практических занятий у студентов не было вовсе. «Мы учились танцевать, не видя, как танцуют», — с иронией вспоминал впоследствии Матвей Яковлевич. Большой практический опыт он получил уже в Европе, куда отправился на стажировку после окончания университета в 1800 году. Из-за рубежа он писал руководству альма-матер: «Соединение теории с практикой составляет основу в медицине. Теория — это наука, практика — искусство. Кто соединил науку с искусством, тот художник». К талантливому выпускнику прислушались —благодаря Мудрову студенты-медики в России стали не только изучать теорию, но и посещать больницы, присутствовать на операциях, дежурить у постелей больных.
В 1807-м году Мудров вернулся в Россию. Его назначили врачом в Главный госпиталь действующей армии, который располагался в городе Вильно — современный Вильнюс. Там свирепствовала эпидемия острых кишечных инфекций. Матвей Яковлевич лечил солдат и одновременно писал научный труд «Принципы военной патологии». Эта работа сыграла важную роль в подготовке военных врачей и организации лечения в Отечественную войну 1812 года. Мудров к тому времени уже был деканом медицинского факультета Московского университета. После ухода Наполеоновской армии и пожара в Москве он лично занимался восстановлением университета — пожертвовал собственные деньги на строительство нового здания, наполнил сгоревшую библиотеку уникальными книгами из собственного собрания. Милосердие было важной чертой характера доктора Мудрова. Он помнил отцовское напутствие не забывать о бедных, и бесплатно лечил неимущих. Своих студентов Матвей Яковлевич наставлял: «Иногда лечи даром, ибо, кто человеколюбив и милосерд, тот есть истинный любитель и любимец науки».
В конце 1829 года в Поволжье разразилась эпидемия холеры, и Мудров отправился в Саратов на борьбу с бедствием. Он трудился без устали, забывая о себе. И — заразился. В июле 1831 года Матвей Яковлевич скончался. Говорили, что последними его словами стало изречение: «Жизнью жертвую ради жизни других».
Все выпуски программы Жизнь как служение
Второе послание к Коринфянам святого апостола Павла
2 Кор., 190 зач., X, 7-18.
Комментирует священник Стефан Домусчи.
Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами доцент МДА, священник Стефан Домусчи. Многие современные люди ведут себя довольно самоуверенно. А как на самоуверенность смотрит христианство? Ответ интереснее, чем можно было бы ожидать, и даёт его апостол Павел в отрывке из 10-й главы 2-го послания к коринфянам, который читается сегодня в храмах во время богослужения. Давайте его послушаем.
Глава 10.
7 На личность ли смотрите? Кто уверен в себе, что он Христов, тот сам по себе суди, что, как он Христов, так и мы Христовы.
8 Ибо если бы я и более стал хвалиться нашею властью, которую Господь дал нам к созиданию, а не к расстройству вашему, то не остался бы в стыде.
9 Впрочем, да не покажется, что я устрашаю вас только посланиями.
10 Так как некто говорит: в посланиях он строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна,
11 такой пусть знает, что, каковы мы на словах в посланиях заочно, таковы и на деле лично.
12 Ибо мы не смеем сопоставлять или сравнивать себя с теми, которые сами себя выставляют: они измеряют себя самими собою и сравнивают себя с собою неразумно.
13 А мы не без меры хвалиться будем, но по мере удела, какой назначил нам Бог в такую меру, чтобы достигнуть и до вас.
14 Ибо мы не напрягаем себя, как не достигшие до вас, потому что достигли и до вас благовествованием Христовым.
15 Мы не без меры хвалимся, не чужими трудами, но надеемся, с возрастанием веры вашей, с избытком увеличить в вас удел наш,
16 так чтобы и далее вас проповедовать Евангелие, а не хвалиться готовым в чужом уделе.
17 Хвалящийся хвались о Господе.
18 Ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь.
На одной из лекций меня как-то спросили, почему современные бизнес-тренеры настраивают человека на успех, а православие всё время говорит о грехах и человеческом несовершенстве. Чем можно объяснить такую разницу? Действительно, от первых очень часто можно услышать призывы повторять себе «я лучший», «я успешный», «у меня всё получится». От вторых зачастую слышишь слова о необходимости быть смиренным. С точки зрения обывательской, выигрывают очевидно первые, потому что картина, которую они рисуют явно более привлекательная.
Однако в сегодняшнем тексте из послания апостола Павла к Коринфянам нет ни бахвальства, ни отказа от какой бы то ни было собственной значимости. Напротив, есть взвешенная позиция, в которой всё оказывается на своих местах. Да и слово «смирение», которым обычно пугают, означает лишь осознание своих границ, своего места в мире, в отношениях с Богом и другими людьми.
Но прислушаемся к апостолу Павлу. Размышляя о том, насколько он как апостол подотчётен коринфской общине, он призывает не в меру требовательных общинников помнить о его статусе. Может показаться, что это совершенно не смиренно с стороны Павла... Но в том то и дело, что апостол прекрасно знает свою меру. Он действительно основал коринфскую общину и много преуспел в деле проповеди, но меру эту успеха определил для него Бог. Апостол осознаёт значимость своего труда, но понимает, что действовал с помощью Божией, и это понимание позволяет ему занять взвешенную позицию. Итогом его размышлений становится лаконичная и очень точная фраза: «хвалящийся, хвались о Господе», то есть помни, что при всех твоих усилиях и стараниях рядом с тобой всегда был Господь, поддерживающий, направляющий и определяющий меру пройденного тобой пути.
Слово «самоуверенность» воспринимается христианами как недальновидное и глупое. И дело не только в том, что сам по себе человек очень ограничен в своих ресурсах и возможностях, но в том, что в наивных попытках отстоять свою самость он отказывается от присутствия в его жизни Творца. Бог, конечно, никуда из жизни человека не уходит, потому что все мы как бы ни жили, живём благодаря Его любви, но кто-то впускает её в свою жизнь, а кто-то живёт ей вопреки.
Христианство начинается с того, что человек осознаёт: концентрируясь на себе, он ограничивает и обедняет свой мир и, напротив, открывая своё сердце ближнему и Богу, бесконечно свой мир обогащает.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
От мала до велика
О библейском происхождении выражения «От мала до велика» и его различных формах употребления.
Все выпуски программы Первоисточник
«Всемилостивый Господи, помажь сердце мое елеем милости Твоей»
Всемилостивый Господи, помажь сердце мое елеем милости Твоей.
Да никогда не вспыхнет в нём гнев на сильного, не зародится презрение к слабому. Посмотри, роса утренняя — всех слабее...
Да никогда не совьёт в сердце моём ненависть к ненавидящим меня. Да вспомню я о конце их и сохраню мир свой.
Милосердие открывает путь к сердцу всякой твари и несёт радость.
Немилосердие омрачает чело и несёт печаль одиночества.
Помилуй милостивого, Рука Пренежная, и открой ему тайну милости Твоей.
Богочеловек — чадо милости Отца и святости Духа. Весь мир — лишь притча о Нём. Могущественные светила небесные и мельчайшие капли озёрные, собою рассказывают о Нём. Всё небесное и земное, от пресильных Серафимов до мельчайшего комочка пыли, рассказывают притчу о Нём — прасущности и праисточнике своём.
Что такое твари на земле и во вселенной, если не притча о солнце?
Воистину, также и всё видимое, и невидимое, являет собой притчу о Богочеловеке. Сущность её проста, притч о ней множество бесконечное.
Друзья мои, как же рассказать мне вам о сути, если вы притч понимать не умеете?
О, если бы знали вы ту сладостную беспредельность и силу, когда проникаешь до сердца всех притч, туда, где они начинаются, и где кончаются. Туда, где язык немеет, и где всё сказано раз и навсегда!
Какими скучными становятся тогда все долгие и однообразные повествования, сочинённые людьми. Такую же скуку испытывает тот, кто привык слышать раскаты грома и созерцать сверкание молний, но вынужденный слушать рассказы о грозе.
Приими мя в Себя, Сыне Единородный, чтобы стать мне одно с Тобой, как когда-то до сотворения и падения.
Да закончится долгая и томительная притча моя о Тебе, хотя бы мгновением лицезрения Тебя. Да закончится самообман мой о том, что я — нечто рядом с Тобой, или нечто без Тебя.
Пресыщены уши мои притчами. Устали зеницы мои взирать на тщеславную пестроту одежд, Тебя лишь жаждут видеть они, Источник мой, сокрытый миром за пустыми притчами и пёстрыми одеждами.