Главная › Программы › Светлый вечер › Седмица

«13-е воскресенье по Пятидесятнице». Священник Стахий Колотвин

Священник Стахий Колотвин в студии Радио ВЕРА

В нашей студии был клирик храма Ризоположения в Леонове священник Стахий Колотвин.

Разговор шел о смыслах и особенностях богослужения и Апостольского (1Кор.16:13-24) и Евангельского (Мф.21:33-42) чтений в тринадцатое воскресенье по Пятидесятнице, о совершении молебна о сохранении творения Божия, о днях памяти Обора Московских святых, преподобного Пимена Великого, Сретения Владимирской иконы Пресвятой Богородицы.

М. Борисова

— Добрый вечер, дорогие друзья. В эфире наша еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость — клирик храма Ризоположения в Леонове священник Стахий Колотвин.

Свящ. Стахий Колотвин

— Добрый вечер.

М. Борисова

— С его помощью мы постараемся разобраться, что ждёт нас в Церкви завтра, в 13-е воскресенье после Пятидесятницы, и на наступающей неделе. Но, пытаясь разобраться в смысле наступающего воскресенья, исходя из отрывков из Апостольских посланий и Евангелия, которые прозвучат завтра в храме за Божественной литургией, мы ещё должны отдельно упомянуть достаточно новую, установленную в 2015 году, традицию — в первое воскресенье сентября совершать молебен о сохранении творения Божия. Нужно просто пояснить, что это такое. Потому что он, по благословению Патриарха, совершается во всех церквях после Литургии. И почему, зачем и в чём его смысл?

Свящ. Стахий Колотвин

— Сентябрь — это, по церковному календарю, начало нового года. Новый год у нас не в январе и не в декабре (по старому и новому стилю), а на самом деле в сентябре. Почему так люди думали? Понятно, что это условная некоторая дата, что вот Господь уже дал нам мир готовым и совершенным. Что его пришлось обрабатывать, укрощать диких зверей, преодолевать окаменелость почвы — это уже после изгнания Адама и Евы из рая. А изначально Господь дал мир совершенный, который тебе всё уже на ладошке готовое, вот прям руки подставляй, и тебе плоды с деревьев падают — разве что не в раскрытый рот. Именно поэтому наши благочестивые предки ассоциировали начало бытия мира именно с сентября. С сентября, когда в нашей полосе как раз уже собирается урожай, когда у тебя уже есть и зерна запас, и свежие фрукты, овощи, стол ломится. Вот можно пока не думать о том, какой будет длинная зима, хватит ли весной запасов прошлого года — пока просто можно радоваться и наслаждаться. Но, как мы помним, христианин же должен общаться с Богом не только тогда, когда нужно какой-то заказ сформировать: «Ой, Господи, помоги мне в этом — с моим трудом, с моим голодом, с моими болезнями», — но и надо Господа благодарить. Поэтому благодарение Бога в сентябре — это традиция многовековая для нашего народа, но которая была утеряна. Уже сначала после переноса при Петре I Нового года на зиму, а потом уже и за советским временем, когда Новый год зимний вообще получил некоторое преувеличенное значение.

М. Борисова

— Обратимся теперь, по традиции, к отрывкам из Апостольских посланий и Евангелия, которые мы завтра услышим в храме. Это отрывок из Первого послания апостола Павла к Коринфянам, из 16-й главы стихи с 13-го по 24-й. Отрывок начинается словами: «Бодрствуйте, стойте в вере, будьте мужественны, тверды. Всё у вас да будет с любовью». И вот здесь я каждый раз делаю внутреннюю паузу и думаю: ну почему так просто прочитать у апостола Павла, и кажется, что это так естественно? Но когда ты начинаешь анализировать собственную жизнь, разговаривать с братьями и сёстрами христианами, оказывается, что вот это самое «всё у вас да будет с любовью» — почти неосуществимый идеал. Ведь дело же не только в эмоциях. Дело в том, что это как стиль жизни, как сейчас сказали бы. А стиль жизни «делать всё с любовью» — не получается. Не получается, позволю себе смелое утверждение, даже в монастырях, где, казалось бы, люди пришли, чтобы научиться именно этому искусству. Но не получается.

Свящ. Стахий Колотвин

— Ну что ж на монахов пенять, когда нам, людям, живущим не в монастыре, а в своих семьях, точно так же любви не хватает. Просто в монашестве собираются люди разные, воспитанные в разных условиях, непохожие, они учатся преодолевать эту свою разность. А в семьях всё-таки люди, с одной стороны, кто кровные родственники, друг на друга похожи, и даже внешнее сходство уже размягчает душу. Когда смотришь на ребёнка, который на тебя похож, и даже он злится похоже на тебя, или злится похоже на твоего любимого человека. Потому что, где не кровное родство, а где уже муж и жена, которые, по учению Церкви, едина плоть, ты сам выбираешь человека, который для тебя самый лучший в мире, никто тебя не заставляет, насильно замуж не выдаёт и насильно не женит. А ты даже вот в этих тепличных условиях всё равно ухитряешься ссориться. А семья — это же домашняя церковь. Поэтому слова апостола Павла актуальны для всех: они актуальны и для монахов, они актуальны и для семейных людей. Причём начинать нужно именно с малого, а потом продолжать больше. Поэтому, конечно, можно ходить и говорить: «Ой, что-то у нас на приходе не хватает любви», — но нет, всё-таки надо взять и посмотреть, а каково у тебя в семье: находишь ли ты общий язык, можешь ли ты вот эти острые углы со своими детьми, братьями, сёстрами, родителями преодолевать?

Если у тебя получается преодолевать, ты опыт вот этой жизни в любви и в мире можешь принести на свой приход. И даже если ты встретишься там с человеком, который этого опыта не имеет, который этого опыта пока не получил, то всё равно сможешь чашу весов перевесить. И на приходе будут люди, которые в основном любят друг друга. И они будут в чём-то терпеть, а в чём-то и менять окружающих других прихожан. Точно так же, когда люди говорят: «Ой, у нас в Церкви не хватает любви, такие непорядки, вот то не так, то не так», — а ты посмотри, как у тебя на приходе. У тебя на приходе есть любовь? Вот точно так же, как ты сначала начинаешь с семьи, а потом занимаешься приходскими делами, так и прежде, чем размышлять о том, как космические корабли бороздят просторы Большого театра, о высокой церковной политике, об отношениях между Поместными Церквями, о расколах и так далее, посмотри: а как ты относишься к своим братьям и сёстрам во Христе? Например, с кем-то из них дружишь. Может быть, ты вообще даже уверен: «Я хожу в храм каждое воскресенье», — да ты, может быть, вообще к церковной общине не принадлежишь, если у тебя нету ни одного друга на приходе. Это, конечно, не значит, что с тобой никто не хочет дружить, а потому что ты задачи такой не ставишь. Ты просто приходишь и очень гордишься тем: я выполнил норматив, пока там вот эти расслабленные люди спят после дискотеки, то я вот на воскресной Божественной литургии стою.
Так ты приходишь не только ко Христу. Ты приходишь ко Христу со своими братьями и сёстрами во Христе. Как вот семья собирается за столом, и люди общаются, радуются. Эта трапеза сама по себе не приём пищи. Может быть, где-то в кафе бы зашёл — уже и вкуснее там накормят, чем вот усталые родители после работы взяли и что-то там приготовили. Но радостно, что ты объединён этим застольем и общением. А как, если у тебя этого нету на приходе? Причём тоже можно сказать, что тут какой-то приход недружный. Так ты начинай. Даже вот мне пишут в социальных сетях: «Ой, батюшка, как хорошо — вы там евангельскую группу ведёте, вы там отвечаете на вопросы за чаепитием после службы. А у нас батюшка ничего не делает». Я говорю: «Так батюшку хватайте». Я вот не знаю такого батюшки, кто прямо скажет, что не хочет общаться. Чаще всего батюшка попробовал, пособирал — никто не откликнулся, или кто-то откликнулся, но второй раз не пришёл, — и у батюшки руки опустились. Возможно, не сразу, возможно, спустя пять лет. Или, действительно, люди ходили-ходили, а потом, раз — как-то сменился народ. Кто-то уже преставился, кто-то новый пришёл, и теперь не ходят. Подойди к батюшке: «Батюшка, можете с нами побеседовать?» И вот все принесли: кто пирожки принёс, кто чайку налил, кто столы поставил. И уже батюшке только и остаётся, что с вами беседовать, говорить, вас объединять. Поэтому точно так же это чтение не только указание для священников, для епископов, а это указание для каждого из нас. Но для каждого из нас не по отдельности, а для каждого из нас внутри своей семьи и внутри своей приходской общины.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям: сегодня, как всегда по субботам, в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость — клирик храма Ризоположения в Леонове священник Стахий Колотвин. И с его помощью мы, как всегда по субботам, стараемся разобраться в смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. Но обратимся теперь к отрывку из Евангелия от Матфея, из 21-й главы, стихи с 33-го по 42-й. Это я, думаю, хорошо известная нашим радиослушателям притча о виноградарях. О том, как богатый владелец виноградника нанял виноградарей, чтобы они следили за урожаем. А когда урожай поспел, он послал слуг, чтобы виноградари передали урожай им. Но виноградари предпочли слуг, кого побить, кого убить, кого прогнать. Владелец виноградника второй раз послал своих слуг — их постигла та же участь. Тогда он послал к виноградарям сына своего, решив, что хоть наследника они постесняются. Но они решили иначе, они решили, что вот раз наследник, то надо его убить, и наследство тогда им достанется совершенно даром. И в результате в конце Спаситель, рассказывая эту притчу, говорит: «Итак, когда придёт хозяин виноградника, что сделает он с этими виноградарями?» Говорят Ему: «Злодеев сих предаст злой смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды во времена свои». Иисус говорит им: «Неужели вы никогда не читали в Писании: камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла?»

Мы много раз слышали проповеди по поводу этой притчи. Но что, мне кажется, ускользает от понимания — не знаю, сколько ни объясняй. Вот есть классическое объяснение про этот камень, который отвергли строители и который сделался главою угла. Но проходят годы и классическое объяснение стирается. То есть оно остаётся как существующее и не требующее никаких споров, но разум просит другого ответа, ещё в дополнение: что это за камень?

Свящ. Стахий Колотвин

— Конечно, у нас есть не допускающие никаких отступлений слова — не то что святоотеческие, а слова Священного Писания. Апостол Павел нам поясняет, что камень этот был Христос. Но надо понимать, что когда Господь любую притчу говорит, например, притчу о сеятеле, мы тоже понимаем, что этот сеятель, проповедник — это Христос. Но тем не менее, я, как священник, который тоже людям проповедует, понимаю, что не только Слово Божие евангельское, но и тоже мои какие-то усилия: вот одинаково вложился в людей — где-то будет отклик, где-то отклика не будет, где-то будет отклик горячий, а потом он тоже пропадёт. Точно так же и здесь: когда мы смотрим на этот образ камня, и Господь неожиданно про камень там говорит, некоторый такой образ добавляет — к одной притче ещё некое дополнение, — то здесь тоже его можно шире толковать. Надо понимать, что Господь даёт нам практическую инструкцию. Вспомним, где вот эту ещё тематику камней Он употребляет. Ну, когда Он хвалит апостола Петра. Апостол Пётр берёт и исповедует, говорит: «Ты еси Христос, Сын Бога Живаго». Да, люди Тебя за пророка считают, кто-то там за Илию Пророка именно, а не просто за абстрактного, кто-то за Иоанну Предтечу. Вот его казнили, а Ты вот как бы жив — это, наверное, Иоанн Предтеча. И вот эта твёрдая вера апостола Петра — Господь её уподобляет камню, уподобляет скале. Тут уже можно, конечно, говорить про женский, мужской род — некоторые такие тонкости, различия. Но тем не менее, вот это направление, которое Господь показывает не только апостолу Петру, но и каждому из нас. Что каждый из нас отвергнутый в этой жизни, что кто-то нас при строительстве не использовал, что кто-то берёт и нас откидывает в сторону. И, если Господу будет угодно, всё равно ты окажешься на том месте, где ты будешь пользу приносить.

Вот тоже такое у меня было очень сильное переживание. Да не то что переживание, а так я подавлен был, так раздавлен, когда мне пришлось разлучиться с моей общиной, которую я с нуля создавал в Митино. И тоже, когда я оказался в другом храме, тоже понимаешь, что меня Господь сюда послал, потому что здесь я действительно нужней — вот в тот момент времени, правда, людям было очень важно, чтобы к ним пришёл батюшка, который тоже с ними там мог чай попить, побеседовать. Вот этого им не хватало — некоторого такого тепла, уюта. А потом, когда меня дальше перевели, смотрю, а уже алтарники тоже по очереди собираются, то есть кто-то некий такой доклад делает. То есть традиции всё равно не запустились вот по инерции. Значит, Господь меня может в новое какое-то место призвать. И всем кажется, строители думают: «Я кладу кирпичи — я самый главный». А на самом деле главный — архитектор. И его никогда, может быть, строители не увидят. И, может быть, он вообще в другом городе живёт. А может быть, он вообще уже преставился, а проект остался. А тем не менее ты выполняешь его указания, которые через десятые руки до тебя доходят.
Вот точно так же надо понимать, что это не только про священника, а про любого человека, что в нашей жизни происходят такие события, которые, нам кажется, ну совсем несправедливы, неполезны. Ладно, вот тут польза, а тут как-то раз меня вынули — тоже там один человек, наш прихожанин, в хосписе основал отделение ухода за людьми, которые безнадёжно больные. И тоже там разные козни и интриги, и вот его уже там от руководства отстранили, и вообще стараются уже, так можно сказать, списать в запас, на пенсию отправить, а он вот этим всем живёт. Но тем не менее постоянно я как священник сталкиваюсь с этой ситуации, что тоже человек хорошо работал — его уволили, кто-то с кем-то дружил, его оклеветали, и уже друг с тобой лучший не разговаривает, с которым ты с детства общаешься. И ты думаешь: «Господи, что же такое?» А Господь говорит: «Так строители какие?» Как у нас дома строятся, и тоже — где-то течёт вода, где-то что-то осыпается. Так точно так же и в любой жизненной ситуации, что, может быть, что люди не разбираются. Но Господь, как Великий Архитектор мира, всё равно устроит и поместит тебя туда, где ты можешь послужить больше всего Ему, людям и, что самое приятное, потому что мы люди горделивые и о себе, любимых, прежде всего думаем, может поместить туда, где мы сможем стать уже в позицию, которая поможет нам приблизиться к вечной жизни собственной, к собственному спасению души.

М. Борисова

— Первое воскресенье сентября — это ещё и переходящий праздник Собора Московских святых. И тут, мне кажется, очень важно понять, и у каждого это объяснение, наверное, будет индивидуальным: как же так получилось, почему так важно? Вот власть государства Российского, которое ещё только формируется, переходит из Владимира в Москву. И вместе с этой светской властью в Москву переходит власть духовная, поскольку митрополичья кафедра тоже была перенесена в стольный град сначала Великого княжества Московского, потом Московского государства. И мне всегда было очень интересно понять... вот говорят про особенности русской души, своеобразие русской цивилизации. Но если посмотреть, как складывалось государство в принципе, то оно складывалось с помощью святителей. Потому что те самые святители Московские, которых мы поминаем каждый раз за Литургией, мы слышим их имена, которые провозглашают в ектении, что святитель Пётр, что святитель Алексий, что святитель Иона, Филипп, Ермоген — это знаковые имена. Но они, помимо того, что строили Русскую Православную Церковь, ещё и строили вместе с князьями, которые по большей части являлись их духовными детьми, само государство. И что из этого получилось мы можем каждый судить по-разному, но это данность, которую нам оставила история наших предков. Вот в чём значение этих Московских святых, не только для Москвы и не только для Православной Церкви, а, может быть, даже для чего-то большего?

Свящ. Стахий Колотвин

— В сентябре не только молебен о творении мира, о благодеяниях Божьих, явленных нам, но в сентябре празднуется День города Москвы, столицы нашей необъятной Родины. И это тоже символично, потому что память Московских святых — это настоящий День города. Хотя День города по дате может и не совпадать, но тем не менее вот это соседство неслучайное. Точно так же вот у нас много споров, когда День России. На самом деле День России — это день Святых, в земле Русской просиявших. Это переходящий праздник, но можно фиксированную дату сделать, потому что самое главное, как оценивается древо — древо оценивается по плодам, познаётся по плодам, как Господь говорит в Евангелии. Лучшие плоды святого града Москвы первопрестольного — это, конечно, Московские святые. Поэтому москвичи не могут себя оправдывать тем, что «ой, сколько соблазнов», или «ой такая у нас суета, у нас такой ритм жизни». «Ой, у нас такие вот тут пробки, поэтому я до храма доехать не могу, помолиться мне некогда», — только, соответственно, буду ездить развлекаться и отдыхать, на это время у меня всегда найдётся. Благо, досуга московского — это ни в одном другом городе России столько не найти разных видов.

Так вот, как раз Московские святые нам показывают и говорят: «Дружище, присоединяйся к нам». Ведь этот праздник потенциально наш. Каждый христианин ни много ни мало должен ставить себе задачу стать святым. Не в смысле горделивом, что вот я уже святой, но вот как в тех словах, которые на Божественной литургии перед Причастием мы слышим: «Святая святым!» Святые — это те люди, которые не сами становятся святыми, а которых освящает абсолютно святой, как вот мы поём Трисвятую песнь «Свят, свят, свят», абсолютно святой Бог. Поэтому и мы, как люди, которые живут в столице, должны, конечно, к этой святости приближаться. Да, наши радиослушатели — не только жители столицы. И обида на столицу может как раз тоже быть: ой, там у москвичей снег чистят лучше, как-то налогов там больше собирается, зарплаты выше. И, может быть, этот праздник нас как-то особо не касается, но как раз, если мы посмотрим на Московских святых, самых разных: что святителей, что преподобных, что благоверных князей — это были как раз образцы для подорожания по заботе не только о своём городе, не только о своей деревушке, не только о своём монастыре, а о всей Русской земле.
Вспоминаем благоверных московских князей — так это защитники всей Русской земли, за которыми в один полк вставали... Как вот Дмитрий Донской: на Куликово поле пришли жители различных областей, а вернулся единый русский народ — как есть вот такое выражение. Смотрим мы на преподобного Сергия Радонежского — так он, куда ни пришёл, монастырь основал, и его ученики пошли на Русский север необъятный. И столько монастырей, столько городов возникло. Вот такая, можно сказать, европейская северная русская колонизация произошла христианская. То есть уже значение Московских святых: больше дано — больше спросится. Как в притче о талантах: если тебе дано пять талантов, то ты должен уже десять принести. Точно так же и современный христианин в Москве, в столице, должен жить так, чтобы не только помогать себе, своей семье, своему приходу, своему родному городу, а чтобы пользу приносить для всей страны.

М. Борисова

— В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». С вами Марина Борисова и клирик храма Ризоположения в Леонове священник Стахий Колотвин. Мы ненадолго прервёмся и вернёмся к вам буквально через минуту, не переключайтесь.

М. Борисова

— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья. Продолжаем нашу еженедельную субботнюю программу «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. У микрофона Марина Борисова и клирик храма Ризоположения в Леонове священник Стахий Колотвин. На этой неделе 9 сентября память преподобного Пимена Великого. Мы привыкли, что древние отцы монашества все великие: Антоний Великий, Пахомий Великий, Пимен Великий. И мы, в общем-то, и не спорим с их величием. Хорошо бы ещё было бы понять, почему это действительно время великанов духовных. Ну, в конце концов, чем IV век от Рождества Христова отличается от III-го или от II-го? Там были гонения, там были подвиги мучеников. Здесь — добровольный подвиг ухода от мира, причём такой достаточно постепенный. Но почему они не просто по прозвищу великие, а почему мы с полным правом можем относиться к ним как к великанам духа?

Свящ. Стахий Колотвин

— Если мы посмотрим на всех перечисленных и не перечисленных великих святых именно преподобнического лика, то мы увидим, что их значительно больше, чем святителей. Потому что есть святитель Василий Великий, и есть ещё кто-то из святых, но совсем чуть-чуть. Посмотрим: Иоанн Богослов, Григорий Богослов, Симеон Новый Богослов — и уже перечень заканчивается. Здесь, конечно, величие, которое служит неким ориентиром, причём ориентиром не только для монашествующих, но и для мирян. Очень легко идти по проторенной дорожке. Сейчас, когда ты можешь воспользоваться навигатором, то не составляет труда даже по тропинкам между домами максимально быстро от метро дойти до незнакомого подъезда. Вот батюшку позвали куда-то там квартиру освятить, а ты там никогда не был. И люди старшего поколения стараются объяснить: «Ой, батюшка, вы там сверните за таким-то магазином, туда поверните». Я говорю: «Да не нужно. Главное, мне вот адрес точный, корпус, подъезд скажите, и я просто дойду». Однако, как только начинаются какие-то помехи с навигатором вынужденные, то уже и заблудиться несложно. Вот мы смотрим, что каждый из этих монашествующих давал некоторый опыт монашеской жизни, который потом активно применялся на протяжении последующих столетий.
Преподобный Пимен Великий — это опыт перенесения монашеской жизни, не в поисках уединения, а перенесения вынужденного, когда тебя преследуют. Как мы помним, первые монахи-отшельники — это ещё не монастыри были. Как вот Павел Фивейский — это человек, который уходит от гонений, который не дерзает идти мученический венец принимать, который просто хочет молитвы и спокойного общения с Богом. И поэтому монахи, хотя много есть преподобномучеников, пострадавших за Христа, кто совместил подвиг монашеской, постнической, аскетической жизни с мученическим венцом, тем не менее монашество совсем в другом. Именно поэтому монашество пришло на смену мученичеству. А потом уже оно, в эпоху иконоборческих гонений, гонений от иноверцев, тоже уже мученический венец подхватило.
Посмотрим на Преподобного Пимена — конечно, то, что человек, который пришёл и приобщился монашеской традиции вот этих северных Скитской, Нитрийской пустыни, то есть те края, которые не так далеко от центра тогдашнего Египта, от Александрии, то есть те края, куда могут прийти за наставлением миряне. Самые стойкие миряне могут даже в глубину пустыни уйти, чтобы самых таких стойких отшельников найти.
И вот из-за нападений берберов, кочевников, приходится перебираться в Верхний Египет. На всякий случай напомню, что Верхний Египет — это, наоборот, Южный Египет. Далеко по порогам Нила ты идёшь на юг, переселяешься, чтобы на новом месте возродить монашескую жизнь. Если мы посмотрим на историю монашества дальнейшую, то мы увидим, что вот когда стали в монофизитство уклоняться многие египетские монастыри, то тоже монахи были вынуждены сначала внутри Египта перебираться, потом бежать в Палестину и Сирию, где сохранялось православие. Потом мы смотрим — мусульманское завоевание Ближнего Востока. И тоже уже бегут в Каппадокию, бегут в Вифинию, бегут на Латрийскую гору на территории Малой Азии. Турецкое завоевание — бегут, переселяются на Афон. Смотрим — разоряется половцами, печенегами, наконец монголо-татары окончательно сжигают Киев. И тоже это, как зерно: оно если не умрёт, то не может плод принести, как Господь говорит в Евангелии. Так и монашество дальше начинает распространяться. Распространяться на север — Троице-Сергиева лавра, а там вот уже Белозерские монастыри. Когда мы смотрим на это, то, конечно, мы видим, что сила Божия совершается в немощи. И поэтому Пимен Великий — это покровитель всех тех последующих монахов, которые монашескую традицию смогли перенести на новое место.
Когда мы смотрим на первых наших русских монахов Антония и Феодосия Печерских, то это те люди, которые взяли свечку, зажгли пламя... вот как раньше, когда не было таких произведений бытовой промышленности, что сейчас завинтил фонарик после службы чтения Страстных Евангелий и принёс домой — вот спокойно зажёг. А когда там обматывали фольгой, бутылку отрезали и в метро шли сквозь сквозняк, чтобы довезти с пересадками огонёк до дома. Понятно, это символический смысл, но вот насколько тоже тяжело на новую эту почву семена посадить. Но всё равно, как вот смогли стать Латрийские обители на юге Малой Азии преемниками Синайского монашества, как могли Вифинские обители принять от Каппадокии традиции Палестинского монашества, как это всё могли потом совместить множество очень разнообразных Афонских монастырей, как это перешло на Русскую землю — за всем этим стоит фигура преподобного Пимена.
И, что удивительно, преподобного Пимена, который человек совсем неискушённый, совсем ненаучный, который всего этого высокого богословия сторонился и только о простых самых вещах говорил. Поэтому тоже, дорогие братья и сестры, как апостол Павел говорит, поминайте наставников ваших. Поэтому любой человек в любом уголке нашей необъятной родины, когда ты заходишь в монастырь и понимаешь: как вот здесь монастырь оказался — на Дальнем Востоке, на Камчатке, на Русском Севере? Как он оказался? Потому что кто-то смог из монахов не жить в своём уютном монастыре, а идти и нести вот это монашеское служение на новые земли, как это сделал когда-то преподобный Пимен.

М. Борисова

— Но Пимен Великий — это ведь не только опыт монашеской аскезы и не только опыт перенесения монастыря в другое место, это ещё и первый сборник монашеских афоризмов. Потому что он был первым аввой, за которым ученики стали записывать. Вот несмотря на то, что он был такой вот некнижный и вроде как неучёный, а первые более двухсот афоризмов собрали ученики именно преподобного Пимена. И мне, например, очень как-то близка мысль: «В тот час, когда мы утаим проступок нашего брата, Бог утаит и наш. А в час, когда мы откроем проступок брата, Бог откроет также и наш». Вот простые какие-то такие, казалось бы, совсем как для маленьких детей сказанные слова, но вы посмотрите: ведь не приходит же в голову — вот живёшь, живёшь, но не приходит в голову такая логика. То есть мы знаем, конечно, что кляузничать нехорошо. Но вот в порыве праведного возмущения обличить кого-нибудь в чём-нибудь — это вроде как даже и достоинство. А тут, казалось бы, такая простая, почти детская логика, которая всё наше жизненное устроение ломает.

Свящ. Стахий Колотвин

— Что удивительно — это не просто мудрый человек, вот как там Конфуций что-то сказал или Омар Хайям какой-то афоризм. Нет, всё-таки здесь стоит глубокое молитвенное размышление над Священным Писанием, что если у тебя действительно острый ум, лаконичная речь и ты окружён учениками, ты можешь сыпать афоризмами и их будут записывать. Но принесут ли они пользу? А вот если ты соединён с источником, с Духом Святым, который глаголал через пророков, который через апостолов даёт нам Священное Писание, Слово Божие, то тогда ты сможешь осмыслить, применить и дать пользу, дать, можно сказать, такое массовое, в хорошем смысле слова, употребление. Массовое — потому что делает общедоступным. По большому счёту, вот традиция патериков и афоризмов учителей — это то, что лежит и в основе наших русских народных пословиц. Возьми любую пословицу. Вот после передачи вспомните какие-нибудь любимые пословицы и попытайтесь найти евангельский отрывок, который с ними прям, можно сказать, совпадает вот один в один. Или не совпадает, а пословица как вывод из Евангелия.
Ведь и приведённая вами, Марина, вот эта цитата, этот афоризм — это же тоже, по сути, то, что Господь говорит про бревно и сучок в глазах. Всем нам известно, что надо сначала взять и вынуть бревно из своего глаза, а потом из глаза брата. Но, по сути, это не то что какая-то некоторая угроза, а преподобный Пимен говорит: «Ладно, ты не видишь своих недостатков. Ты, соответственно, сталкиваешься с сучком в глазу брата. И Господь тебе помогает. Когда Господь обличает твой недостаток, когда ты взял и осудил кого-то, и Господь показал, насколько ты плох, то это не чтобы тебе отомстить, не чтобы как-то там — ты там гадко сделал, вот и Господь тебе тоже кнопку на стол положил, чтобы все увидели, какой ты неудачник — нет. Как вот Господь обличает фарисеев в Евангелии, потому что старается до них достучаться, точно так же и даже и ты, когда ты согрешил, когда ты осудил, когда, по идее, Господь должен от тебя отвернуться и прогневаться, Он не отворачивается, Он тебе показывает: вот оно твоё брёвнышко-то торчит. Но другое дело, что, дорогие друзья, лучше не ждать и не пытаться вот таким методом. Зачем нам? Вот всё-таки гордость в данном случае клин клином пусть вышибает — неохота самим позориться. Поэтому не будем осуждать, а будем стараться всё-таки сначала со своими брёвнами бороться.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям: в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы каждую субботу говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и клирик храма Ризоположения в Леонове священник Стахий Колотвин. 8 сентября у нас праздник любимый — праздник Сретения Владимирской иконы Пресвятой Богородицы. Я думаю, что большинство наших радиослушателей прекрасно знает историю праздника и саму икону. Но тех, кто, как говорится на новенького, может удивить само название: что за странный странный такой праздник — Сретение иконы? Понятно, что 15 февраля у нас праздник Сретения — там понятно, почему. А здесь — ну как? Периодически иконы туда или сюда приносили? Почему такое особое значение придаётся встрече этой самой иконы, когда её принесли в Москву?

Свящ. Стахий Колотвин

— На самом деле традиция таких праздников уходит в глубокую древность, но не в эпоху гонений, а в эпоху уже христианской империи. Чаще всего праздники аналогичные у нас обозначаются названием «Перенесение». Просто на самом деле, когда празднуется перенесение, то это не очень честное название. Потому что перенесение — это скорбь для тех людей из небольшого городка, откуда взяли мощи, откуда взяли икону, откуда взяли реликвии, связанные с жизнью Спасителя, Богородицы, и унесли. Чаще всего унесли в столицу, в Константинополь. Поэтому как-то перенесение уж не очень радостно праздновать. Кто празднует? Те, у кого мощи забрали, горюют. Особенно, если мы вспомним, — вот тоже с вами разбирали в более ранних программах перенесение мощей Николая Чудотворца. Там не то что перенесение, а там грабёж настоящий. Да, людей там убивали, калечили, чтобы мощи захватить. Да, пути Господни неисповедимы. Но тем не менее праздник перенесения святыни всегда для принимающей стороны. И поэтому вот это название Сретение («Встреча»), понятное дело, у нас, у русскоязычного человека, уже современного, слово «Сретение» ассоциируется только с праздником. Потому что в современном языке уже слово «встреча» заменило слово «сретение».
Когда праздник в глубокой древности нашей уже русской истории был утверждён, то тогда это слово употреблялось как разговорное, что вот сретение, вот она — встреча. Это могло быть, что люди друг друга не видели долго — вот и повидались, вот у них сретение тоже произошло. То есть не было какого-то возвышенного смысла, но зато искреннее название. Что, конечно, горевал град Владимир, что у него икону-то унесли? Горевал. Но на самом деле мы видим, что за этим стоит. Как уже мы говорили про память Московских святых, и тоже, как сначала великокняжеский престол из Владимира в Москву перебрался, как перебралась кафедра митрополитов Киевских, Владимирских, Московских и всея Руси тоже из Владимира в Москву. Причём, в отличие от великокняжеского престола, который по капризам хана то туда, то сюда — то в Тверь уходил, то возвращался, — что здесь всё-таки утвердился. Точно так же мы видим, что и святая икона, которая из царского града, из Константинополя, которая уже через одну древнюю русскую столицу, через Киев, прибывает во Владимир, следующую древнерусскую столицу, и вот утверждается в Москве — тоже в этом есть некий символический смысл. И мы видим, что с движением вот этих святынь, с движением престола, с движением кафедры Русская земля укрепляется. И хотя кажется, что вроде где-то на одну меньше святыню стало, тем не менее это праздник для всей Русской земли, для всего русского народа. Конечно, тут мы вспоминаем, что сретение этой иконы, почему люди радовались — потому что верили, что Богородица защитит от страшного нашествия.

М. Борисова

— Так ведь защитила.

Свящ. Стахий Колотвин

— Защитила. И это чудо, которое до сих пор учёные объяснить не могут. Вот не так давно я был с семьёй как раз на родине Тамерлана. И там постоянно вот эти стрелочки... как раз когда изучаешь русскую историю, то не очень задумываешься о том размахе, какой Тамерлан имеет. Поскольку не было прямого боестолкновения, и Господь молитвами Богородицы перед Владимирской иконой спас наш город, то не очень понимаешь, что это за фигура была. А это был не просто завоеватель. Это был человек, который, чтобы никаких восстаний не подавлять, просто разрушал и убивал. То есть почему его империя совсем не такая, как даже вот предшественников Чингизидов была, которая хоть и рассыпалась, но она была достаточно крупным государственным образованием, что та же самая Золотая Орда, которую Тамерлан победил, она в итоге более долговечная была, чем его государство, потому что оно было построено на настоящей жестокости и уничтожении, причём прикрытыми очень красивыми словами. Потому что тоже, по мнению исследователей, что Тамерлан принял ислам просто для того, чтобы как раз оправдать свои какие-то разрушительные походы. И больше всего как раз пострадали от его разрушительных походов, в основном, как раз исламские земли, мусульманские уже к тому времени города, которые на протяжении нескольких столетий были центрами исламской учёности, культуры, искусства, которые были разрушены, преданы огню, ограблены и так далее.
Поэтому это действительно просто страшная военная машина, просто кровавое колесо, которое всех переезжало. Более того, и даже переезжало кого? Вот ту же самую упомянутую Золотую Орду, то есть кому русские разрозненные княжества продолжали дань платить. То есть вот эта могучая сила, с которой мы пока можем так, фрагментарно, тягаться. Вот мы можем Куликовскую битву выиграть. А потом князю Дмитрию приходится уже спасаться, Кремль сжигается, Москва горит. И вот этот непобедимый гегемон сокрушается в прах. Причём тоже вот смотрел на эту карту: Тамерлан преследовал — это не было пограничное сражение, это просто отступал как можно дальше и глубже на север Тохтамыш, и всё равно его Тамерлан догнал и разбил. Поэтому, если бы не было воли Божий... тут иногда говорят, учёные неверующие пытаются объяснить, что тоже там сзади какие-то восстания были, на другой окраине империи, вот тут холодно было, а Тамерлан привык к южным завоеваниям. Самая его решающая битва против Тохтамыша была севернее Москвы. Причём, учитывая резко континентальный климат, который в восточных частях, климат там был куда более суровый, и восстание такие же тоже постоянно то и дело возникали.
Поэтому это не объяснить историческими аналогиями, это настоящее чудо. Чудо, которое позволило Москве окрепнуть. Причём, что парадоксально, окрепнуть на фоне ослабления, за счёт внешнего врага. Вот пока надеешься «на князи и на сыны человеческие», ну не смогли вот отбиваться от монголов: всё время приходили — есть победа, а потом пришли — ещё более разорительные поход. А стоило только вот с покаянием, со смирением помолиться, обратиться, так Господь послал силу, которая вот катком проехалась по Золотой Орде, что она уже никогда после этого не оправилась. И после этого началось дробление, начались междоусобицы ханов. Да, более точно сказать, конечно, что междоусобицы ханов, борьба за престол были и до этого, но это было вот начало конца. Уже ореол непобедимости, не только фрагментарный, в одном сражении, а фундаментальный, уже у Золотой Орды ушёл. И уже Русская земля стала получать свободу. Если ты житель Владимир и ты видишь, что Русская земля вся была защищена, и столица была защищена от татар, что была защищена от страшных среднеазиатских завоевателей, что, ты не порадуешься ли? Если ты настоящий христианин, то порадуешься, скажешь: «Да, возьмите икону, повезите святыню туда, где сейчас боевые действия, где моровое поветрие, где какая-то беда». Если ты думаешь, что святыня — это мой оберег, который должен тут рядом со мной стоять, никому его не отдам, так где же эта христианская любовь?

Вспоминаем начало нашей программы — апостол Павел говорит: «Да будет же любовь между вами». Поэтому сейчас мы смотрим, как тоже всё промыслительно, что сейчас в рамках Третьяковской галереи храм святителя Николая Чудотворца, где можно и на службе подойти, помолиться на богослужении, бесплатно, без билета, зайдя именно в храмовые врата. А в середине дня уже идут посетители, и приезжают со всего мира, приезжают со всех уголков России. И икона Божией Матери «Владимирская», оказавшись в Москве, не была умалена. И она стала достоянием не Москвы, а она стала достоянием всего русского народа.

М. Борисова

— Да удивительно то, что она стала достоянием не только всего русского народа, но, насколько можно судить, и всего христианского мира. Потому что даже в вечном городе Риме можно зайти в базилику какую-нибудь и увидеть там репродукцию иконы Божией Матери «Владимирская». И именно «Владимирская», несмотря на колоссальное количество почитаемых чудотворных икон Матери Божией у нас. Она особенная, но в чём ее особенность?

Свящ. Стахий Колотвин

— На самом деле, более древняя у нас из чтимых икон «Знамение» — новгородская икона. А больше ярких событий, которые были куда ближе к нам по времени, это всё-таки Казанская икона Божией Матери. Но от Казанской иконы Божией Матери и нету оригинала иконы — много чтимых списков. А Владимирская икона, которая вроде и не самая древняя, и вроде, наоборот, не самая близкая к нам по времени, а где-то в серединке, всё равно продолжает пользоваться такой любовью. Потому что русский народ, конечно, внешне суровый. Но, конечно, для нас основа основ, которая даже и в безбожные времена и пропагандой советского правительства использовалась, образ матери. Вот икона Божией Матери «Умиление» — это целый чин икон и множество направлений иконописи, где изображается композиция «Умиление», где на руках у Богородицы Младенец Христос, именно подчёркнуто не в своей Божественной природе, а именно в своей, пусть и неотделимой от Божественной, человеческой, немощной природе, которая... Господь во всём подобен нам, кроме греха. И вот этот маленький малыш на руках... Я, когда младшего ребёнка тоже долго не видишь, потом берёшь на руки, носишь его, он у тебя на плече лежит, то тоже чувствуешь вот такое настоящее — вот как это ощущение описать? Я бы сказал, что я чувствую умиление. Это не восторг какой-то, радость какая-то так вот прыгать до потолка, да нет — это, правда, просто умиление настоящее. И поэтому каждый из нас, вот как поётся в песнопениях, «подобное подобным призва». Нам ко Господу проще приближаться, когда что-то вот из того великолепия, превосходной степени того качества, которое нам даёт Господь, в чём мы на Него похожи, мы в себе это видим, мы это видим в окружающих людях, мы можем в этом возрастать.
И когда мы смотрим на икону Божией Матери «Владимирская», то, действительно, как бы ни были мы суровы, как бы мы ни говорили, какая у нас великая победная история — и татар победили, и Среднюю Азию потом завоевали и так далее, — что всё равно для нас самое главное вот эта тихая любовь, вот эта материнская забота, вот эти объятия. И точно так же и наша душа, которая, пока смерть не разлучит, это часть нашей природы, она точно так же ищет, прежде всего, не победы, ищет, прежде всего, не мощи и не силы, а ищет она вот такой милой любви. Человеческая любовь не может никого объединить надолго. Человеческая любовь — это некоторая вспышка. Вот у тебя есть ресурс — и ты любишь. Потом этот ресурс иссякает, и, может быть, даже любовь у тебя где-то в глубине сердца теплится, но её не замечают даже люди рядом с тобой самые близкие. И у тебя раздражение на самых твоих лучших друзей, на самых твоих близких родственников, на твоих детей, на твоего супруга, супругу прорывается. Поэтому по-настоящему объединять может только любовь, укоренённая в Боге. В начале сегодняшней программы мы говорили об Апостольском чтении, где апостол Павел говорит: да где же ваша любовь? И он одновременно даёт ответ, он говорит: Маранафа! Господь пришёл, Господь приближается, Господь близко, Господь вот Он, рядом. И если ты будешь пытаться автономно как-то любить, то, как порой можно даже в современном мире услышать, как любовью называют самые действительно отвратные и постыдные грехи, измены, разрушение семьи и так далее — говорят, что это любовь.
Нет, конечно, любовь возможна только в Боге. Христос — истинный Бог наш. Поэтому мы христиане, что любовь во Христе. Поэтому мы должны помнить, что Господь пришёл. Это ответ на то, как достигнуть любви, и в семье, и в приходе, и во всём народе. И тогда, когда есть взаимная любовь и забота, то ты не будешь переживать, что «ой, как-то отдельно празднуются столичные святые, что это мы там их так празднуем?», ты не будешь переживать, что «ой, святыню опять куда-то в Москву увезли, всё из России выкачали и в Москву закачали». Потому что ты будешь любить во Христе своих братьев и сестёр, своих братьев и сестёр по вере, братьев и сестёр по крови, по своему народу, тех людей, которые, может быть, иноверные, иноплеменные, но которых тоже под кров русского народа Господь привёл, присоединил и дал задачу заботиться о них. И поэтому, дорогие братья и сестры, укореняясь в словах апостольских, евангельских, памятуя о тех удивительных примерах святых, о которых мы сегодня говорили, и молясь перед чудесным образом Владимирской иконы Божией Матери, стремимся и возрастаем в настоящей Божественной любви.

М. Борисова

— Спасибо огромное за эту беседу. Вы слушали программу «Седмица». С вами были Марина Борисова и клирик храма Ризоположения в Леонове священник Стахий Колотвин. Слушайте нас каждую субботу. До свидания, до новых встреч.

Свящ. Стахий Колотвин

— С Богом.

Все выпуски программы Седмица

Другие программы

Актуальная тема