В этом выпуске ведущие Радио ВЕРА Алексей Пичугин, Алла Митрофанова, Анна Леонтьева а также наш гость настоятель Свято-Георгиевского храма в Пномпене священник Роман Постников поделились светлыми историями о том, как Господь открывается и призывает каждого, и о том, как человек замечает этот призыв и приходит к Богу.
Ведущие: Алла Митрофанова, Анна Леонтьева, Алексей Пичугин
А. Пичугин
— Здравствуйте, дорогие друзья. Это «Светлые истории» на Светлом радио. Меня зовут Алексей Пичугин. И напомню, что это программа, которую вы можете не просто слушать через приемники, но еще и смотреть на всех платформах, где присутствует Радио ВЕРА, в первую очередь на нашем сайте https://radiovera.ru/, но еще и в нашем аккаунте социальной сети ВКонтакте и много где еще. И я не устаю повторять, что у разных людей совершенно в разных местах я встречаю наши видеоролики с нашими «Светлыми историями», которые вот так распространяются по миру. Значит, не зря мы их рассказываем, и, может быть, что-то, правда, становится светлее, лучше, хотелось бы по крайней мере в это верить. Я с удовольствием представляю всех, кто сегодня здесь вместе с нами. В первую очередь, конечно, приветствуем отца Романа Постникова, священника, настоятеля Свято-Георгиевского храма в Пномпене. Здравствуйте.
Иерей Роман
— Здравствуйте, Алексей.
А. Пичугин
— Уж издалека, так издалека. Мои дорогие коллеги, Анна Леонтьева, Алла Митрофанова. Привет, привет.
А. Митрофанова
— Здравствуйте.
А. Леонтьева
— Добрый вечер.
А. Пичугин
— И наша тема, которую мы сегодня хотим обсуждать, хотим рассказывать что-то доброе и хорошее, светлое про то, как Бог ждет каждого. С одной стороны, вроде кажется, что сотни историей на эту тему у каждого должны быть. А потом начинаешь как-то задумываться, и вот этот фокус, он сужается. Потому что Бог-то ждет каждого, безусловно, но вот историй о том, как это происходит, их, таких ярких, действительно светлых, может быть, и не так много интересных, но тем не менее они точно есть. И мы знаем, что они есть у отца Романа, которому мы предлагаем начать нашу сегодняшнюю программу.
Иерей Роман
— Благодарю. И готовясь, немножко думая вот перед программой, о чем действительно интересно можно на данную тему рассказать, я задумался над тем, что таких историй очень много. Имею в виду, даже в моей какой-то практике действительно огромное количество. И поскольку наш приход находится в Камбодже, первая мысль, которая мне пришла — о том, что нужно рассказать про обращающихся местных жителей, про кхмеров, которых действительно вот Господь приводит каждого каким-то особенным образом.
А. Пичугин
— А можно, простите, я сразу уточню. У них же вообще достаточно сложно с единобожием, с пониманием религии как таковой, как мы ее представляем, это же такой очень интересный набор. Кто они вообще?
Иерей Роман
— Буддисты.
А. Пичугин
— А, они буддисты. А все, тогда нет, тогда все понятно.
А. Митрофанова
— Ангкор-Ват, собственно, самый известный памятник Камбоджи, он же весь пропитан подобными смыслами.
А. Пичугин
— Да, он буддистский.
А. Митрофанова
— Хотя, слушайте, когда у нас Ангкор-Ват, где-то V–VI век он был построен?
Иерей Роман
— Нет. Значительно позднее, это у нас XII век, насколько я помню. Изначально был индуистский, потом он потихонечку стал буддистским.
А. Митрофанова
— Да, это я тоже сейчас сказала и начала думать, он же, ну голову Будды я там помню, там есть.
Иерей Роман
— Там есть такие вот знаменитые памятники архитектуры.
А. Пичугин
— Не тот человек сегодня ведет программу, мне кажется.
А. Митрофанова
— Да ладно.
А. Пичугин
— Потому что я не был в Камбодже.
А. Митрофанова
— А ты поезжай, очень интересно.
А. Пичугин
— Я хочу уже в Камбоджу, с тех пор когда я много лет назад в юном возрасте услышал песню «Holiday in Cambodia» одной известной американской группы.
А. Митрофанова
— Конечно, классика жанра — это рассветы в Ангкор-Ват. И я думаю, что многие ездят туда специально, чтобы увидеть это восходящее солнце на фоне этого города, который раскопан среди джунглей. Но сами по себе местные жители, конечно, они невероятно трогательные. Но там поражает, во-первых, нищета, конечно, они очень бедные. И огромное количество детей, которые, когда видят туриста, они уже прямо научены, они бегут и просят: «ван доллар, ван доллар», «итс фор скул» — они так очень специфически выговаривают английские слова. «Ит из фор скул», «ит из фор ит», «ит из фор брэд», — вот прямо буквально как мы по-русски бы, наверное, прочитали, вот с такой аллитерацией. И сердце разрывается, потому что, с одной стороны, первый порыв — это отдать сразу все, что у тебя есть. А с другой стороны, понимаешь прекрасно, что это подсаживание на иглу...
А. Пичугин
— Дети, которые бежали за Остапом Бендером с криком: «Денег давай, давай денег, денег давай!», не то чтобы сильно голодали.
А. Леонтьева
— Я предлагаю поменять вообще тему программы, потому что такая интересная тема про Камбоджу.
А. Митрофанова
— Извините, увлеклась.
А. Пичугин
— Нет-нет, давайте все-таки отцу Роману предоставим право рассказать историю. И дело явно в Камбодже происходит.
Иерей Роман
— Да, и вот как я начал говорить о том, что думал, рассказывать ли про наших прихожан кхмеров, местных жителей, которые действительно обратились ко Христу — то есть это не пафосные слова, это как бы реальность. Или про вот у нас есть русские прихожане, которые тоже понимаете, сорок лет не ходили храм, и в Камбодже стали ходить. И причем теперь самые активные наши прихожане в другом городе, не в Пномпене, в Сиануквиле. Поэтому здесь действительно обширное такое поле для историй. Но, наверное, будет зрителям более интересно, если рассказать про местных жителей.
А. Пичугин
— Да, конечно. Нет, вы знаете, тут вы сами вольны выбирать, про кого вы расскажете. Но, конечно, нам интересно про местных жителей.
Иерей Роман
— Давайте тогда так и расскажем. Несколько историй я уже рассказал, и буквально сегодня, точнее ответ мне пришел вчера, но прочитал я его сегодня. Молодой человек, который с недавнего времени стал ходить тоже к нам в храм, кхмер, возраста 13–14 лет, то есть совсем прямо молодой человек. И вот я его расспросил и, если можно, я рассказал бы чуть-чуть про него. Потому что про некоторых наших других прихожан я уже немножко рассказывал. Наверное, можно еще будет где-то услышать и посмотреть.
А. Пичугин
— До этого вы рассказывали в каких-то других программах на Радио ВЕРА. И я думаю, что наших слушателей, если они заинтересуются, можно адресовать в наш архив на сайте https://radiovera.ru/, где есть еще программы с отцом Романом Постниковым.
Иерей Роман
— А сегодня, поскольку вот буквально час назад я прочитал его ответ, я примерно знал, как он пришел, теперь я знаю точно. Так вот этот молодой человек поделился тоже своей историей — как будто для передачи, так получилось интересно. И он рассказал о том, что как многие кхмеры, будучи рожденным в буддистской семье, он, в общем-то, не был изначально христианином, но потом он в какой-то момент стал интересоваться. Особенно, как он сказал, после того как его учитель в школе на одном из занятий произнес молитву «Отче наш». И впервые он ее тогда услышал, и вот она его очень зацепила, так можно сказать. И он стал изучать христианство как таковое. Но тогда он был даже моложе, чем сейчас, поэтому, как всегда, интерес появился у человека, потом он немножко подрастал, и вот буквально последние несколько лет он снова, как он сказал, вернулся вот к поискам своим, к более активным поискам настоящей Церкви, Церкви Христовой. И он, наверное, как многие молодые люди сейчас, я хочу сказать, многие кхмеры, они тоже, молодежь, она очень активно, они многие знают прекрасно английский язык теперь уже, именно вот нынешнее поколение. И он пришел к тому, что, изучив много на англоязычных ресурсах, много как бы проштудировав информации, он все-таки дошел до Православной Церкви.
А. Пичугин
— А то есть вообще вы думаете, что обращение к христианству, ко Христу у кхмеров в первую очередь связано с развитием интереса западной культуре, к английскому языку, и ко всему, что из этого вытекает. Ну в том числе, естественно, и христианство, это, безусловно, одна из таких составляющих основ, и они туда обращаются. А дальше, уже внутри этого интереса к христианству, они могут выбирать, интересоваться, искать и находят Православную Церковь.
Иерей Роман
— Я вот думал над этим, как это происходит. Но пока точно сказать не могу. Потому что, наверное, еще недостаточно...
А. Пичугин
— Ну вам, конечно, да, вам виднее, потому что вы там находитесь постоянно, и поэтому у вас вариативность больше. Мне просто кажется, вот вы рассказали, я подумал, что, может быть, вот этот фактор, он тоже сыграл свою роль.
Иерей Роман
— С другой стороны, когда живешь уже много лет внутри, у тебя немножко глаз замыливается и ты перестаешь видеть немножко уже снаружи, поэтому...
А. Пичугин
— А сколько вы там лет?
Иерей Роман
— Всего в Азии десять лет, получается, почти уже, в сентябре будет нынешнего года. Полтора года в Зеландии, в Камбодже восемь с половиной лет. И поэтому да, иногда немножко уже нужно посмотреть со стороны. И вот интересно, что меня еще заинтересовало в том молодом человеке, о котором сегодня идет речь, он мне прислал в Телеграм фотографию, как он написал икону. Я очень удивился, потому что я говорю: где вообще ты в Камбодже взял икону? Писаную икону в Камбодже, ты где ее нашел-то? Просто интересно. Нет, говорит, я сам написал. И, я говорю, да вообще, в принципе, очень интересно. Потому что, собственно, то, что получилось на выходе, та икона Спасителя, которая получилась на выходе, она, знаете, это не детский рисунок, это вполне такое письмо, то есть, видимо, он как-то, у него рука уже поставлена, что вот он дошел до того, что в итоге он написал именно икону. Это, конечно, много еще с ним предстоит обсудить, потому что он только начал ходить в храм. Вот это интересно, только человек начал ходить в храм совсем недавно. и уже вот такое интересное развитие событий что ли.
А. Пичугин
— Ну ему интересно полное погружение. Наверное, ему хочется...
Иерей Роман
— Ну это хорошо. Лишь бы те, кто хорошо начинают, лишь бы они так же хорошо продолжали. Я, наверное, за это беспокоюсь всегда больше всего. Потому что начать хорошо — это одно, а потом же нужно всю жизнь идти дальше и продолжать.
А. Пичугин
— Стараться.
А. Леонтьева
— Еще такой, простите, возраст, когда наоборот такой бунт, да, подростковый, когда все уходят из храма. А тут человек прямо почитал литературу, написал икону.
А. Пичугин
— Это у тебя сейчас фокус из России. Когда это другая культура для человека, как раз в 13 лет...
А. Митрофанова
— Как раз и есть протест.
А. Пичугин
— Да, это и есть протест.
А. Леонтьева
— Согласна.
А. Пичугин
— Другое дело, что этот протест может быть очень благим протестом.
А. Пичугин
— Друзья, это «Светлые истории» на Светлом радио. Мы сегодня на Светлом радио говорим о том, что Бог ждет каждого. И говорим со священником Романом Постниковым, настоятелем Свято-Георгиевского храма в Пномпене. Также с дорогими коллегами — Анечкой Леонтьевой, Аллочкой Митрофановой. Я, Алексей Пичугин, тоже здесь.
А. Митрофанова
— Отец Роман, а все-таки что же стало решающим для этого молодого человека в выборе его пути?
Иерей Роман
— Я думаю, что, как и многих наших других именно молодых, молодого поколения кхмеров, решающим фактором стал такое глубинный подход и изучение, наверное, не побоюсь сказать, догматики. Потому что он изучал основательно, он брал разные течения христианства и стал изучать их не поверхностно, не в том плане, когда мы говорим: о, здесь красиво, там поют, танцуют — мне нравится. А здесь скучно — значит, мне не нравится. Нет, он именно стал изучать, кто когда появился, кто как развивался в течение времени. Вот это вот самое интересное. Потому что часто ведь у нас приходят оттого, что услышали пение да, красивое, и это уже, в общем-то, первый шаг хороший.
А. Леонтьева
— Очень часто, да.
Иерей Роман
— Но иногда на этом и останавливаются. Вот это не очень хорошо получается, что не происходит дальнейшего развития. Ну у всех, конечно, по-разному. Но вот в его случае он изучил так основательно. Поэтому, наверное, интеллектуальная вот, как правильно сказать, потребность человека разобраться как следует, все так расставить по полочкам. Тут я его хорошо понимаю, я сам такой же, мне очень так нравится, когда все на своих местах. И, видимо, он когда изучил, говорит, много изучал, дошел он, кстати, до так называемые — Oriental Orthodox churches — то есть это у нас те, которые нехалкидонские церкви. И вот он когда встал между ними и православием, вот тут он немножко притормозил и стал изучать более подробно.
А. Пичугин
— А это тоже логично. Потому что дохалкидонские церкви, это тут надо пояснить, что дохалкидонские церкви — это целый ряд христианских церквей, которые не приняли некоторые соборные постановления, и они в своем таком культурном развитии, нет, безусловно, они развивались дальше, но они вот остались на уровне там примерно VI–VII веков. И это очень интересно, именно потому, что они сохранили в себе какой-то древний строй богослужений, они сохранили достаточно много национального, из них тоже выходили разные другие церкви. Ну вот яркий пример — Армянская и Сиро-Яковитская церковь. И я так понимаю, что у вас в Камбодже тоже кто-то из представителей этих церквей когда-то проводил миссию и остался.
Иерей Роман
— Ну насколько мне известно, сейчас на сегодняшний день у нас копты...
А. Пичугин
— А, копты, да.
Иерей Роман
— Начали, так сказать, свою миссию. Ну вот его интересовало, именно где настоящая Церковь. То есть его потребность была понять, не где красивее, или где интереснее, или, как иногда бывает, да, к сожалению, где выгода какая-то ест для меня больше. Его интересовало, где настоящая Церковь, ему не хотелось идти туда, где кто-то, так сказать, да, ну ненастоящий. Вот он сам об этом как раз мне и написал, поэтому я просто цитирую его слова.
А. Пичугин
— Алла Сергеевна, вашу историю.
А. Митрофанова
— Да, совсем из другой части света, из Карелии.
А. Леонтьева
— Ничего себе, у нас разброс сегодня.
А. Митрофанова
— Слушатели уже, наверное, знают об этих удивительных людях, потому что рассказывала я в разных форматах о них. И, собственно, священник Олег Червяков был здесь у нас в эфире, в программе «Светлый вечер» — опять же могу к архивам отослать, и можно его собственный рассказ послушать. Мне в связи с этой темой, как Господь человека призывает и человек на это призыв откликается, именно он вспомнился, потому что его путь, конечно, был поразительный. Это, представьте себе, 90-е годы, где-то середина 90-х, наверное, 94-й, может быть, 95-й. И студент Харьковского университета, по-моему, физмат, это был такой, начинает путешествовать по странам близлежащим и искать какой-то собственный путь. И, как он сам это обозначает, он искал «край непуганых птиц». Пришвина прочитал, вдохновился и ему очень хотелось найти на земле вот такое нетронутое место. И когда он оказался в Карелии, на озере, которое называется Водлозеро, он увидел буквальную визуализацию того, как он себе этот край непуганых птиц представлял. Одна была беда — браконьерская вырубка лесов. То есть вот эта удивительная карельская тайга, она вырубалась нещадно браконьерами, оставляли буквально там ну сколько, какое-то количество метров вдоль дорог, чтобы, когда там начальство, например, по дороге едет, чтобы сильно не бросалось в глаза. Но если подняться на вертолете над этой карельской тайгой, там было видно такие проплешины. Вырубка леса и, в общем, совершенно бездарная его продажа куда-то нелегальными путями, и обогащались люди таким образом, в общем, совершенно бессовестно по отношению к природе. И вот этот самый молодой студент, Олег Червяков, вдохновившись вот этим краем, вернулся и написал диплом чуть ли не на тему «Математическая модель создания природного заповедника». То есть тогда в России, может быть, и были уже какие-то национальные парки, но это не было вот в том масштабе, в котором это есть сейчас. А вот такую модель, чтобы она была с математическим обоснованием, чуть ли не будущий отец Олег впервые предложил. И поскольку это было 90-е, середина 90-х, это было время, когда возможны были вещи, сейчас практически немыслимые. Он, еще практически студент, да, Харьковского университета, в Москве попадает на прием к министру природных ресурсов или точно сейчас не помню, как эта тогда должность называлась.
А. Пичугин
— Это какое время?
А. Митрофанова
— Это примерно 94–95-й год. И, оказавшись на приеме у соответствующего министра, предлагает ему на рассмотрение вот эту вот математическую модель создания национального парка и получает добро. Приезжает на Водлозеро и действительно создает там первый такого масштаба в России национальный парк. И этот парк становится естественной природоохранной зоной. То есть для будущего отца Олега это был принципиальный момент — здесь невозможны больше вырубки леса вот такие вот браконьерские. Появляются лесники, появляются какие-то инфраструктуры, помогающие оберегать это уникальное пространство. А оно уникальное, там действительно, ну о чистоте воды и воздуха, в общем-то, говорить не приходится — это уникальный микроклимат, это невероятная красота вот этого Русского Севера. И он, начиная заниматься историей мест, постепенно открывает для себя удивительную культуру, которая здесь была в той или ной форме сохранна практически до середины XX века, вот до 50-х годов, пока там оставались крестьяне. А потом, когда советская власть, в общем-то, увидев, что там, где сохраняется крестьянство, там сохраняется и христианство в той или иной форме, стало, в общем, прямо направленная такая кампания началась по расселению крестьян из тех, оставшихся на Водлозере деревень. И вот то, что застал отец Олег во второй половине 90-х, это брошенные деревни и покосившиеся часовни. У местных водлозеров, у них существовало поверье такое, что храмы могут стоять только на островах. Потому что доплыть до них — необходимо предпринять определенные усилия.
А. Пичугин
— Усилия, да.
А. Митрофанова
— Усилия. Поэтому вот так вот, с бухты-бархаты в храм — в том, в чем ты есть и какой ты есть, не пойдешь. Нужно подготовиться и доплыть. А в деревнях стояли часовни, и этих часовен было много. И вот то, что застал отец Олег, это покосившиеся и полуразрушенные часовни, нуждавшиеся в консервации. И самое главное, сохранившийся опять же до рубежа 90-х двухтысячных годов уникальный храм, собственно, памятник архитектуры — Ильинский погост. Люди, которые ездили в эти места, наверняка его знают и видели. Слава Богу, сейчас он восстановлен, опять же во многом стараниями отца Олега и других священников, которые в итоге в эти места приехали. И начал его восстанавливать иеромонах Нил. К сожалению, не помню его фамилию. И фактически на глазах у отца Олега, будущего тогда отца Олега, развернулась такая страшная история. В двухтысячном году трое проходимцев отца Нила убили лопатами. То есть он был человеком очень крепким — ну надо себе представить, он живет один на острове и по мере сил восстанавливает этот самый Ильинский погост. И вот, как их называли, послушники шаталова монастыря, — то есть люди, которые бродили из одного места в другое в поисках какого-то духовного пристанища, но, как бывает с людьми, не определившимися внутренне, этого пристанища они нигде не могли найти. Что там между ними произошло, неизвестно, но отец Нил скончался мученической смертью и похоронен там же, на Ильинском погосте. И это место осталось таким осиротевшим. И вообще отец Нил был единственным священником в этих местах. И вот, может быть, это повлияло тоже на то, что директор национального парка, Олег Васильевич Червяков, принял решение, что ему важно стать священником. Он к этом моменту был уже очень глубоким христианином, который не только вдохновился той традицией внешней, которая в этих местах была. То есть, понимаете, да, он — выпускник мехмата, он переселился жить на землю и стал жить в буквальном смысле от земли и разводить животных. И его супруга, Наталья, удивительная красавица, филолог, она переехала вместе с ним, и это стало их семейным делом. В общем, люди, которые поменяли вектор свой жизни, наверное, можно сказать, что на девяносто градусов, вот так сразу они вошли в эту самую вертикаль. И когда еще отец Олег был мирянином, помню, брала с ним интервью для журнала «Фома» и спрашивала: вы же крестьянин, получается, теперь? Он говорит: нет-нет, крестьянином я быть недостоин. Крестьянство — это такая высокая культура, которую чтобы мне постичь, мне потребуются десятилетия. И вот этого ему оказалось недостаточно и, по благословению священноначалия, он принял сан, и стал строить церкви уже на материке. В деревне Куганаволок ближайшей он построил храм, естественно, продолжает восстанавливать часовни, которые обретаются во всех этих удивительных лесах. Построил и храм на Юрьевой горе, о чем рассказывал подробно как раз у нас в эфире. И на мой взгляд, вот это путь, который абсолютно соответствует тому, что вот Господь призвал, и человек, как вот Алеша Карамазов, да, говорил: не могу я, если сказано, оставь все и следуй за Мной, ходить только к обедне. И если сказано: раздай все, отдавать только два рубля. Вот такой юношеский максимализм, благословленный Богом, и удивительный жизненный путь. И вы знаете, испытаний на этом пути немало. Последнее испытание в том, что у отца Олега и матушки Натальи вот буквально недавно сгорел дом, сгорел дотла.
А. Леонтьева
— Ничего себе.
А. Митрофанова
— Сгорел так, что, в общем, там пепелище. И как отец Олег, мы с ним чудом каким-то пересеклись в Москве, совершенно неожиданно, я смотрю на него — а у него такие глаза веселые, и он говорит: так с Божией помощью все же восстановится. Все же восстановится. И я, глядя на него, понимаю, что так и будет, потому что это говорит человек, с нуля создавший в этих местах Водлозерский национальный парк, спасший там карельскую тайгу, и продолжающий спасать эти удивительные памятники архитектуры вот этого деревянного зодчества Русского Севера. Я смотрю на него и понимаю, что все будет. Но если у кого-то из наших слушателей будет желание поучаствовать и помочь отцу Олегу, я думаю, что можно написать нам в редакцию, мы скажем, как с ним можно связаться. Это вот на всякий случай, потому что это, правда, удивительные люди и удивительный путь.
А. Пичугин
— Да, вот такие истории у нас совершенно разные. Я, кстати, теперь знаю, я немного о другом хотел рассказать, теперь я знаю свою историю точно про то, что Бог ждет каждого. Спасибо тебе, что ты мне подсказала направление и географию.
А. Митрофанова
— Слава Богу.
А. Пичугин
— Опять же вот так, кстати, часто бывает, когда приходишь и хочешь о чем-то рассказать в «Светлых историях», но перед тобой кто-то что-то рассказывает, ты понимаешь, что твоя история, она вообще не про то, а вот расскажу-ка я про это. И мы буквально через несколько мгновений вернемся к вам сюда, в студию Светлого радио. Программу нашу, «Светлые истории», вы можете не только слушать, но и смотреть на сайте https://radiovera.ru/ и на других платформах. В частности, в нашем блоге ВКонтакте, можете тоже смотреть наши «Светлые истории». Самое главное, присылайте их нам, можете на почту info@radiovera.ru, можете в качестве комментариев под видеозаписями. Мы эти истории периодически озвучиваем, здесь тоже зачитываем. И, как всегда, я обещаю, что мы когда-нибудь сделаем целую программу из ваших историй, но пока мы их только готовим к этому. Никуда не уходите, через минуту мы вернемся. Здесь, в этой студии, священник Роман Постников, настоятель Свято-Георгиевского храма в Пномпене, Алла Митрофанова, Анна Леонтьева и я, Алексей Пичугин.
А. Пичугин
— Возвращаемся в студию Светлого радио. Друзья, это наши «Светлые истории». Вы можете их не только слушать, но и смотреть на сайте https://radiovera.ru/, в нашем аккаунте ВКонтакте и на тех платформах, где присутствует Радио ВЕРА. Мы светлые истории рассказываем, это истории, которые мы сами прожили. Причем светлые — это не значит радостные. Светлые — это не значит, что мы тут все веселимся. Иногда это бывают очень грустные и тяжелые, иногда это очень глубокие по своему смыслу истории, которые как-то нас затронули, может быть, наших знакомых, может быть, вообще-то где-то об этом услышали. Но поняли, что мы через это так прошли, мы их так внутри через себя пропустили, что не рассказать, не поделиться не можем. Поэтому очень искренне и очень как-то светло. Отец Роман Постников, настоятель Свято-Георгиевского храма в Пномпене. Алла Митрофанова, Анна Леонтьева, я Алексей Пичугин здесь, в этой студии. Можно, вот по традиции у нас как-то обычно кто ведет, тот заканчивает, но так как Алла сейчас рассказала историю про Карелию, то я хотел рассказать. Можно, я расскажу?
А. Леонтьева
— Можно, конечно.
А. Пичугин
— Свою историю про Карелию. Но она не моя, я там никогда не был. И это мое упущение. Всегда вот, как часто думаешь: ты еще успеешь доехать, ты еще успеешь побывать в этих местах, познакомиться с этим человеком. К сожалению, я не успел, и уже прошло несколько лет, я до сих пор как-то расстраиваюсь, что не сложилось. Но очень много моих знакомых, друзей бывали там и более того, я часто встречал в своей жизни людей, которые вроде бы никак друг с другом не должны были быть связаны, но их объединяло это место. Это тоже в Карелии, и когда-то в небольшой деревне карельской, которая называется Колодозеро — я думаю, сейчас уже все, кто здесь присутствуют, знают и человека, и место, о котором пойдет речь.
А. Митрофанова
— И сразу целый шлейф потрясающих фотографий возникает в голове.
А. Пичугин
— Фотографий, историй. Причем вы знаете, эти фотографии, которые висят в галереях Парижа, это фотографии, которые висят в московских музеях, это фотографии, которые висят в колодозерских избах, это фотографии, которые вообще где-то на краю света можно найти. И не было бы этого всего, но ребята из разных городов — из Питера, из Таллина, из Москвы, объединенные какой-то идеей — там, между прочим, панки, слушавшие там «Гражданскую оборону» когда-то, из круга Егора Летова, из круга, близкого к этим людям, стали интересоваться, для многих это был какой-то путь в сторону христианства, и они стали искать место, где они могли бы приложить свои силы. И случайно (я вот сейчас, так как я не был никогда в Колодозере и, в общем, знаком только с ближним кругом отца Аркадия, о котором пойдет речь, я не буду как бы там свидетельствовать, я все-таки действительно там не был и не видел) как-то они там оказались. И храм, который там когда-то был и сгорел, сгорел уже там после войны, в 60–70-е годы, решили его восстанавливать. Они построили храм, какое-то время его строили. Нужен был священник. И один из этих ребят, так получилось, что он закончил семинарию, его туда рукоположили и он там стал служить, отец Аркадий. Вот тоже человек, который там сам из Таллина, жил в разных городах — вот это поколение и панков, и хиппи, вроде не должны пересекаться, но на каком-то уровне, естественно, автостоп, путешествия, романтика, музыка, Карелия. К нему стали приезжать друзья в Колодозеро. Ну просто вот разве что прямых рейсов не было: Москва — Колодозеро. Фотографы, писатели, поэты музыканты, просто неравнодушные люди, те кому была интересна северная природа, всех принимало Колодозеро, всех принимал отец Аркадий. А ты была, кстати, нет, там?
А. Митрофанова
— В Колодозере не была.
А. Пичугин
— Вот я не знаю, насколько местные жители, наверное, они поначалу смущались тем, что происходит, и что туда все время приезжает кто-то. Постоянно приезжают то иностранцы, постоянно приезжают москвичи, петербуржцы. Но в итоге это все вот вылилось действительно в такой мир Колодозера, в котором присутствовал отец Аркадий. И вот Колодозеро — отец Аркадий, там пароль — отзыв. И сколько людей он там крестил, венчал. Нужно крестить ребенка — едут в Колодозеро, нужно повенчаться — едут в Колодозеро. Скольких местных жителей он проводил в последний путь, крестил им детей, венчал. Да это какой-то был абсолютно светлый человек, который принимал всех. А самое главное, что Север, он не принимает чужаков. Я когда-то рассказывал историю про своего друга, который в свое время уехал в деревню Веркола, и недавно его не стало, Игоря. И вот я много лет, что Игорь прожил в Верколе, все время говорил: Игорь, ну ведь Север не принимает москвичей, и там даже не москвичей, просто чужаков, если ты не из Севера, должны пройти несколько поколений. И даже твои дети, они не будут своими, они все равно будут про них говорить, что они москвичи. И даже внуки, возможно, тоже их будут называть москвичами. Но Игорь был настолько вот светлым человеком, что Север его принял, он стал там своим. Так же отец Аркадий тоже. Там Архангельская область, здесь Карелия, с одной стороны, он стал своим, с другой стороны, конечно, он был все-таки в определенной мере чужаком, потому что он был священником. И давайте будем откровенны, для многих северных людей, как бы мы ни говорили (да северных — какая разница, северных, южных, восточных, западных), для многих людей Церковь — это стало чем-то таким уже чужим. Я там много общался с суздальскими мужиками в деревнях, в селах, в которых стоят огромные руины. И я говорил: ну вот церковь же у вас. А, говорят, что нам эта церковь, это не церковь. это зернохранилище всю жизнь было. Так они и воспринимают — торчит что-то посреди, руина, бывшее зернохранилище. А понятно, что если там вдруг появляется священник, начинаются службы, то несколько человек, они туда потянутся. Но для большинства это все равно бывшее зернохранилище. И вот для большинства северных людей — да, крестить ребенка, наверное, но не более того. То есть община отца Аркадия она все-таки, наверное, в основном складывалась или из местных бабушек, которые еще по традиции, вот они вымирали, но еще приходили, вот эти последние бабушки, которых, может, еще когда-то в этом несгоревшем колодозероском храме крестили. А для большинства людей это было что-то достаточно чуждое. Хотя отца Аркадия любили. А община — это были в основном те люди, которые приезжали. К сожалению, несколько лет назад отца Аркадия не стало. Он очень переживал за все происходившее, и вот он был в отъезде, а у него дома произошла... Он всех принимал, его дом никогда не закрывался, он просто открытый стоял, кто хотел — приходил, кому надо — ночевали. То есть вот, во-первых, это такое хипповское прошлое, наверное, за себя говорило, что человек, у него дом всегда открыт. Кому надо, там человек приехал, ему надо переночевать — он переночует. А с другой стороны, это вот какое-то такое исконное гостеприимство. И отец Аркадий уехал, дом его, как всегда, был открыт. А когда он вернулся, он узнал, что у него в доме произошла пьяная драка и кого-то убили. И вот там того, кого убили, конечно, унесли, похоронили, а все вот это осталось — и кровь, и разбитая посуда, и еще что-то. И он, говорили, он всю ночь пытался все это убрать, почистить, вытереть, убраться. И под утро ему, видимо, стало плохо с сердцем от этого, и вот он умер. Его похоронили в Печорах. Он очень любил Печоры, и там его могила. Далеко от Колодозера, но все-таки. А в Колодозеро, вот я не знаю, приезжают сейчас или не приезжают, потому что Колодозеро и отец Аркадий, это было чем-то единым целым. И это стало, вот почему Бог ждет каждого, потому что для огромного количества людей, которые, казалось бы, были очень далеки от христианства, очень далеки от православия, очень далеки — ну как далеки, вообще нельзя про человека сказать, что он далек от христианства, что он далек от Бога, но они были внутренне, это внутренне чуждо им было все. Но через общение с отцом Аркадием, это не значит, что они в один момент, по щелчку пальцев, стали воцерковленными людьми, что они сразу стали ходить постоянно на службы, что они стали причащаться за каждой литургией. Нет, но они повернулись в эту сторону. И, наверное, даже если вот сейчас, когда нет отца Аркадия, где-то у себя, в своих городах, эти люди, которые бесконечно приезжали к нему, там кто-то из них никуда не ходит и не вспоминает про Церковь, все равно в их жизни это было. А если это было в их жизни единожды, это значит, что когда-то это обязательно отзовется. И это значит, что сначала Бог призвал отца Аркадия, а через него Он призвал вот этих людей, эти сотни людей. А ведь тогда, я помню, на пике вот этой популярности Колодозера, эти люди тоже кого-то постоянно приводили. И продолжают, наверное, приводить, даже если они сами не то что были очень церковными людьми. Но все равно вот Колодозеро в какой-то момент, я вот уверен, оно в рамках целой страны стало таким действительно местом очень глубокой проповеди, через которую очень многие люди познакомились с Богом. Вот такая история. Спасибо тебе большое, Алла, за Карелию.
А. Митрофанова
— Да и тебе спасибо.
А. Пичугин
— Потому что я тут же вспомнил про отца Аркадия. И это, наверное, самая яркая иллюстрация того, что Бог действительно ждет каждого.
А. Леонтьева
— Какие красивые истории, в таких красивых декорациях. Я уже как будто побывала в Карелии благодаря вам.
А. Пичугин
— Ты была в Карелии когда-нибудь?
А. Леонтьева
— Никогда.
А. Пичугин
— И я не был в Карелии.
А. Леонтьева
— И в Камбодже не была.
А. Пичугин
— И в Камбодже я не был. Но в Карелии, кстати, я был. Валаам же у нас считается Карелией, частью Карелии. Там, конечно, своеобразно, все-таки природа немного отличается, потому что остров. Но вот мне кажется, больше я в Карелии никогда не был. Был рядом. В Колодозеро чтобы добраться, я знаю, что многие доезжали до Каргополя — это в Архангельской области. Вот в Каргополе я был, и Каргополь, вот у меня есть какой-то, я не знаю, внутренний слом что ли, как это правильно назвать, не профессиональная деформация, а какая-то внутренняя деформация. Я когда приезжаю в небольшой город, у меня так всегда: Суздаль или не Суздаль? Не Суздаль. Вот я помню, как-то в Каргополе вечером летним на берегу Онеги я сидел, смотрел — а очень красиво, очень много церквей, старых домов, ты оглядываешься, вдоль Онеги они стоят. Вздыхаю, а мне через несколько дней в Суздаль ехать надо. Я вздыхаю, такой: Суздаль.
А. Пичугин
— Друзья, это «Светлые истории» на Светлом радио. Вы можете их не только слушать, но и смотреть, и таким образом быть вместе с нами. А самое главное, вы можете их рассказывать, присылая эти истории к нам на электронную почту info@radiovera.ru или в виде комментариев под нашими роликами. Анна Леонтьева и ее светлая история.
А. Леонтьева
— Слушайте, ну правильно сказали мы в начале, что, с одной стороны, тема такая обширная и, с другой стороны, очень сложно вот выцепить такую какую-то яркую историю, наполненную событиями, которая бы прямо вот была такой сюжетной. Поэтому я, наверное, вспомню несколько историй. Я когда-то, кстати, собирала их для одного умного журнала, когда там работала. Была такая у нас планерка и тема была: как люди, зачем люди приходят в храм. И все так посмотрели — ну все такие нецерковные люди были, все посмотрели на меня, говорят: ну вот ты давай. Я думаю: ничего себе, тема — как люди приходят в храм. И я сделала следующее, я начала собирать, у меня очень много гостей всегда, я стала их собирать тематически. Вот приходит ко мне семья, говорю: давайте, рассказывайте, как вы пришли в храм. И это было на самом деле очень увлекательно, вот эти такие тематические посиделки. И я получила очень много очень крутых, как говорят подростки, историй. И вообще все эти истории, вот когда человек рассказывает, как он приходит к Богу, они настолько уникальные, они настолько личные, поэтому вот невозможно там многого рассказать. Ну вот история одной семьи. Значит, мои друзья, они когда-то в качестве экскурсии приехали, по-моему, в Оптину пустынь, если я не ошибаюсь. И вот они просто ходили по Оптиной пустыни, пришли на службу утреннюю, началось причастие. И они говорят буквально следующее. Они говорят: вы знаете, мы стояли и такое чувство непричастности нас посетило. Вот, понимаете, все там, а мы где-то вне этого мира. И вот это было достаточно для того, чтобы они начали постепенно воцерковляться, читать книжки и так далее. А очень многие приходят в Церковь благодаря детям. Вот Леша сказал, что покрестили детей, да, и пошли дальше. Но на самом деле очень многие — у меня такая педагогическая тема идет, как у многодетной мамашки, что люди приходят, крестят детей, и что-то им открывается. Даже один из вот моих героев рассказывал, что, когда родился первый ребенок, он увидел свет несиянный. Свет несиянный. И вот благодаря этому первом ребенку семья стала погружаться в православие. И мы часто говорим о детях наших, которые уходят сейчас в знак протеста или просто естественным духовным поиском уходят из Церкви. Так вот одна семья такая, знаете, ребята были художниками, вот на волне 90-х они пошли в Церковь — за друзьями там, за батюшками замечательными, образованными, которые тогда как-то все это поднимали. И они были художниками, и они, как часто бывало по неофитству, они убрали все свои картины, это вот все, мы теперь православные. Одели там черные одежды, все свои картины убрали на чердак. И они говорят, что к нормальному вообще состоянию душевному нас привели дети. Дети рождались, и они требовали образования, одежды, там еды. И ребята постепенно как-то вот достали свои картины, вообще стали заниматься даже и бизнесом. И вот их старшая дочь, она тоже как-то в порядке, так сказать, никто никогда не настаивал, чтобы дети ходили в церковь, что мне кажется, очень важно. Так вот старшая дочь вышла замуж и уехала в другую страну. Ну уехала, и страна эта совершенно, так сказать, далека от христианства в большинстве своем. И вот, значит, дочь звонит в Россию, говорит: так, у меня родилась дочь, мне нужно ее покрестить. И семья очень уже многодетная к этому времени была, они такие: да-да, мы все приедем. Ну пока все соберутся, вот эти многодетные, они собираются, собираются. И старшая дочь звонит им и говорит: ребята, у меня дочь без защиты, давайте побыстрее приезжайте. Понимаете, то есть вот это ощущение, что вот это защита, это тоже очень важно. И история еще меня поразила одного человека, он бизнесмен. У него очень, знаете, вот как редко бывает, мы уже взрослые, а наши родители, сохранившие веру, как бы не потерявшие ее. И вот его семья как раз таки православные вообще церковные люди. И так же он рассказывает о том, что никуда никто его, не говорили там, вставай на литургию, давай помолимся. Он как естественным путем ушел от Церкви, попробовал много бизнесов, очень успешно. И в одной из командировок, в одном и городов, так сказать, объект его бизнеса находился рядом с очень красивой церковью. И она так понравилась ему по архитектуре, он зашел туда. И буквально, он говорит, я очутился дома, я просто очутился дома. И это ощущение невозможно было ни с чем было ни с чем перепутать. И, знаете, я еще перед программой почитала истории наших слушателей и радиозрителей, как я говорю, и нашла совершенно житийную, я прямо была поражена. «В 28 лет, — пишет наша слушательница, — стала воцерковляться и ходила на службы в женский монастырь. Там была одна молодая монахиня — высокая, красивая, и выполняла все послушания в монастыре, даже чистила выгребные ямы. И приоткрылась мне немного ее жизнь, приход к вере и покаяние. Она в миру была самодостаточным человеком, закончила высшую милицейскую школу, из богатой семьи, очень модно, богато и со вкусом одевалась. Выглядела так, что женщины и девушки, работающие в ателье, бежали смотреть из окна, когда она шла по улице: красавица идет, смотрите. И с восторгом и завистью смотрели на нее. Ее тетушка говорила, не было такого яства, которое бы ее племянница не попробовала. Не было такого самого высокопоставленного мужчины, который бы не влюбился. И ничто для этой красавицы не было недоступным. И вот призвал ее Господь к вере и покаянию. Каким образом, история умалчивает. И загорелась эта девушка желанием в монастырь уйти. Когда ее сердце потянулось к Богу и в тот момент было искушение: начал свататься к ней генерал — очень видный, красавец, православный, очень положительный человек. Она отказала ему, через некоторое время ушла в монастырь, приняла иноческий постриг. Одели ее там для смирения в старые одежды и посылали на рынок за покупками для монастыря. Мать стыдилась, когда ей говорили знакомые, что видели твою дочку, как нищенку одетую, на рынке. У родителей было все — и двухэтажный дом, устланный коврами, и полная стенка хрусталя — в то время все это ценилось. Ну и, конечно, денег было немерено. Так мне рассказывали о ней свидетели прошлой жизни этой монахини. А один эпизод сама видела. Эта инокиня стоял на дверях при входе в монастырь. Подбегает один мужчина подвыпивший, лезет к ней целоваться — брюки закатаны по колено, видно, ехал с речки, на природе отдыхал с компанией: молись за нас. Потупив взор, монахиня ответила: это вы молитесь за меня и простите меня за все». Вот такая житийная история от наших радиослушателей, спасибо им большое за нее.
А. Митрофанова
— Да...
А. Пичугин
— Ну что, отец Роман, может быть, вы нам еще что-нибудь из жизни, из истории Камбоджи, как Бог призывает.
Иерей Роман
— Я с радостью, если действительно остается еще немножко времени...
А. Пичугин
— Да, еще немного времени есть.
Иерей Роман
— То тогда та история, которую изначально я хотел рассказать, но она будет про наших русскоговорящих прихожан.
А. Пичугин
— Ну вот видите, мы начинали с коренных жителей, а теперь русскоговорящими заканчиваем.
Иерей Роман
— Пускай будет про них, совсем вкратце. Люди, наши сейчас самые активные прихожане в городе Сиануквиль, в храме святого Пантелеимона. Они не ходили в храм. Мы дружили с ними многие годы, пока мы находились в Камбодже, и они тоже многодетные, и поэтому такое у нас было вполне хорошее дружеское общение, но в храм они не ходили. И вот буквально два с половиной года назад, на Рождество Христово, я помню, они сказали, что хотят покрестить своих троих сыновей. На что я им ответил, что это, конечно, без проблем. Но нужно и, знаете, беседы огласительные пройти, в храм нужно ходить каждое воскресенье. И вот наверняка вы не участвовали там никогда в святых таинствах. Они говорили, все сделают, все как надо, все мы вот прямо... И люди часто так говорят, что мы все сделаем, но они действительно сделали. Вот редкий случай, когда они сказали: надо по воскресеньям в храм, каждое воскресенье? Будем ходить каждое воскресенье. Надо исповедоваться? И они пришли, и с семи лет, вот сейчас им примерно по сорок, по два с половиной часа исповедовались там вот за всю свою жизнь. Поэтому детей мы крестили, их венчали. А огласительные беседы из пяти, которые я стандартно провожу, переросли у нас в десять. Это уникальный какой-то случай, потому что люди задавали вопросов какое-то огромное количество. Видимо, еще обстановка располагала. Потому что, когда зашла речь про беседы, я говорю: давайте я к вам буду в гости приезжать. Не вы в храм, потому что с тремя детьми вы не доедете просто, а мне одному проще. И вот я к ним приезжал и, видимо, у них дома мы садились спокойно, и настолько много было вопросов. Поэтому это тоже чудесная история, как люди поменяли всю свою жизнь. И, вы знаете, говорили: а почему нам никто раньше этого не рассказывал? А с другой стороны, может быть, раньше они и сами не были еще готовы, они тоже, может быть, еще не созрели. А вот где-то в Камбодже там, на краю света, да, как вот мы можем в России сказать...
А. Леонтьева
— Так часто бывает, кстати сказать, отрываясь от родной земли.
Иерей Роман
— Они созрели, и теперь это православные люди. Естественно, с какими-то там сложностями, все как обычно, но они стали.
А. Пичугин
— Просто не бывает ни у кого никогда и ни в чем. Спасибо большое. И это «Светлые истории» здесь, на Светлом радио. Рассказывали сегодня светлые истории священник Роман Постников, настоятель Свято-Георгиевского храма в Пномпене, Анна Леонтьева, Алла Митрофанова, я Алексей Пичугин. И вы к нам присоединяйтесь и рассказывайте свои светлые истории. Присылайте их к нам в редакцию, на почту info@radiovera.ru или в качестве комментариев под видеозаписями. И мы их, по мере возможности, тоже озвучиваем, таким образом вы вместе с нами здесь. Ну вы и так вместе с нами, потому что вы же нас смотрите, а мы про вас помним всегда, дорогие. И продолжайте нас смотреть и слушать. Благодарим вас, прощаемся. Всего доброго.
А. Митрофанова
— До свидания.
А. Пичугин
— Светлого вечера.
Иерей Роман
— До свидания.
А. Леонтьева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлые истории
«Путь к священству». Протоиерей Сергий Конобас
У нас в студии был клирик храма Преображения Господня в селе Большие Вязёмы Московской области протоиерей Сергий Конобас.
Наш гость рассказал о своем пути к священническому служению и о многочисленных встречах с удивительными людьми праведной жизни, повлиявшими на него.
Все выпуски программы Светлый вечер
«Добровольцы-ремонтники в Мариуполе». Дмитрий Захаров, Роман Лайко
У нас в гостях добровольцы-ремонтники благотворительного проекта по восстановлению частных домов нуждающихся людей в Мариуполе Дмитрий Захаров, Роман Лайко.
Наши гости рассказали о своем опыте добровольческих поездок в Мариуполь, как в этом участвуют люди из разных регионов России и как эти поездки меняют и самих добровольцев.
Ведущие программы: Тутта Ларсен и пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский
Т. Ларсен
— Здравствуйте, друзья, это проект «Делатели» на Радио ВЕРА. С вами Тутта Ларсен...
В. Рулинский
— И я Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. У нас в гостях сегодня добровольцы-ремонтники в нашем проекте Синодального отдела по благотворительности, Дмитрий Захаров и Роман Лайко. Также Дмитрий возглавляет социальную службу...
Д. Захаров
— Организует.
В. Рулинский
— Организует социальную службу при храме Воскресения Словущего в Успенском Вражке. И наш давний тоже гость, уже не раз гостем становился...
Д. Захаров
— Да, добрый день. Или один или два, я уже запутался.
Т. Ларсен
— Привет, привет.
Р. Лайко
— Да, добрый день.
В. Рулинский
— Дорогие друзья. Для тех, кто не знает, я, конечно, думаю, что многие знают, но для тех кто не знает, у нас сейчас прямо каждую неделю выезжают группы добровольцев-ремонтников в Мариуполь восстанавливать частные дома нуждающихся людей — пожилых, инвалидов, многодетных семей. Этот проект организовала Русская Православная Церковь, взяв на себя ответственность за помощь тем людям, у кого разбита крыша, у кого выбиты окна, кому сложно вот самому все это починить. И вот эти частные одноэтажные домики, иногда двухэтажные, но тем не менее все равно очень в тяжелом положении находящиеся, все это делают, эти домики, простые люди, такие как мы с вами. И вот рядом с нами сейчас эти замечательные добровольцы, которые решились поехать. И, наверное, очень интересно узнать у них, как вообще вы решили поехать? Вот с этого, наверное, надо начать. Почему вы решили поехать?
Т. Ларсен
— Я только хотела еще добавить, что жители этих домиков, как правило, самые незащищенные люди, которые не смогли по каким-то причинам уехать или которых не забрали в более безопасное место родственники, они вынуждены — то есть это старики, инвалиды, матери-одиночки с маленькими детьми, они вынуждены жить вот в этих развалинах — без крыш, с выбитыми окнами, просто потому что им некуда деваться. И, соответственно, люди, которые ездят в свое свободное время на неделю, для того чтобы дать этим людям крышу над головой, в общем, делают весьма благое дело. Как вы оказались в их числе?
Д. Захаров
— В их числе я оказался по служебной необходимости.
В. Рулинский
— Так. Рассказывайте.
Д. Захаров
— Я не мог туда не поехать. Как Василий Васильевич сказал, я организую приходскую службу помощи храма Воскресения Словущего на Успенском Вражке в Москве, и когда... Года полтора назад проект начался?
В. Рулинский
— В марте 23-го.
Д. Захаров
— Я узнал про то, что придумала наша Церковь, мы сразу решили, что нам там нужно быть.
Т. Ларсен
— Нам туда.
Д. Захаров
— Нам туда, да, то есть это то дело, которое обязательно нужно попробовать, в котором обязательно нужно поучаствовать. И, разумеется, я туда должен был ехать первым, потому что, знаете, как в армии: делай, как я. Все добровольчество строится именно на этом. Только туда уехав, только там посмотрев, все как организовано, можно за собой уже вести туда команду людей, там прихожан, друзей прихожан, всех звать. Поэтому, в принципе, я попал туда по долгу службы. Но я очень рад, что я туда попал. Это вообще Церковь дала хорошую возможность сделать доброе дело, которое, сто процентов, оно запомнится. То есть вот бабушка, которой мы починили крышу, она эту крышу будет помнить до конца своей жизни.
Т. Ларсен
— И молиться за тебя.
Д. Захаров
— Да. И это я говорю, как бы это не мои слова, это слова там бабы Вали, которой мы отремонтировали крышу. Мы на самом деле часто туда приезжаем по разным там другим вопросам, но каждый раз мы заезжаем в Мариуполь, каждый раз мы заезжаем к ней, она так рада нас видеть и говорит, что, слушайте, вот у меня крышу сделали, вот все, у вас теперь есть там бабушка Валя в городе на море, и у нас тут вообще лето отличное, и вообще приезжайте к нам. То есть там бонусы от доброго дела, они пошли сразу. Помимо того, что это дело: а) нужное, б) интересное, в) не такое сложное, это простой способ сделать доброе дело. И результат ты видишь своими руками. То есть это же круто, когда вот крыши не было, и вот — раз, и она есть. Ты такой: о!
В. Рулинский
— Очень хорошая оговорка, мне прямо понравилось: результат ты видишь своими руками. Вот в ней прямо такой вкус поэтический есть такой немножко.
Д. Захаров
— Хорошо, да. Спасибо. Потому что сложно же делать какое-то дело, когда результат вот этими руками, или глазами, или вообще вот как бы ты его не видишь. А тут — раз, и вот все перед тобой.
В. Рулинский
— Роман, а как вы оказались в этой истории?
Р. Лайко
— В прошлом году — я занимаюсь сайтом нашего храма, это храм Смоленской Божией Матери в дереве Подолино.
В. Рулинский
— Это Подмосковье, да?
Р. Лайко
— Да, Подмосковье, там вот недалеко от Сходни. И пришло нам указание, распоряжение разместить на сайте рекламу как раз вот добровольческих строительных отрядов в Мариуполе. Я рекламу размещал, это было лето. Я уже к тому моменту сходил в свои отпуска. Но подумал, что вот в следующем году это как раз то дело, которое надо сделать, найти недельку. И потом про это забыл правда, потому что суета, очень много дел, всего. А потом супруга посмотрела «Парсуну» с Ириной Худяковой и как-то говорит: я пойду, запишусь. Я говорю: так, подожди, я должен всегда первым, я глава семьи. И я быстренько побежал, записался первым.
В. Рулинский
— А после «Парсуны» Ирины Худяковой она куда хотела записаться?
Т. Ларсен
— На курсы?
Р. Лайко
— Нет, она хотела записаться даже не на курсы, а поехать просто в больницу помочь, в Донецк.
В. Рулинский
— А, в Калинина.
Р. Лайко
— Ну там разные направления, вот анкеты.
В. Рулинский
— Ну это тоже Синодального отдела по благотворительности, если что, и всю информацию можно найти на сайте помочьвбеде.рф — в одно слово пишется.
Р. Лайко
— И как раз смотрели, мне хотелось сходить Великим постом съездить успеть как-то, потому что Великий пост время такое особенное. Я подумал, что я строитель так себе, просто домашние работы, что-то собрать, приколотить, там починить, такую мелочь. Но нужны все, мне сказали: нет, можно даже без опыта. Хотя, кстати, сейчас открылись курсы и можно за несколько дней научиться кровлю делать. Это полезно, чтобы сразу приехать и сходу.
В. Рулинский
— То есть отложенный эффект, с одной стороны, а с другой стороны, жена, которая, как говорится, уже дала стимул, и нужно было ее опережать, да.
Р. Лайко
— Ну все-таки нет, конечно, надо поехать. Потому что так волнительно немножко звучит, потому что мы как бы здесь сидим и смотрим только из новостей. Ну подумал: хорошо, отлично. Сыну сказал, что давай, поедем со мной.
В. Рулинский
— Вот это интересно. Сыну сколько лет?
Р. Лайко
— Сыну 14 лет, 8 класс. Он, конечно же, сказал: хорошо.
Т. Ларсен
— Еще бы, неделю школу пропустить.
Р. Лайко
— Еще пропустить неделю школы.
В. Рулинский
— Ну знаете, не каждый сын согласится в Мариуполе провести неделю.
Р. Лайко
— Но на самом деле сын немножко, конечно, согласился, потому что так у нас принято, соглашаться с папой. Но маме сказал, что папа меня даже не спросил вроде бы, а может, я не хочу. А что я там буду делать, с мужиками ехать, тяжело работать, я все-таки пока еще не очень. Но поговорили и сказали: Андрюх, мы едем вместе, на своей машине едем. Ты даже сядешь вперед, за штурмана, будешь помогать мне с картой разбираться там, все. Все будет хорошо, ты прямо увидишь, что будет интересно и точно тебе запомнится. И вот тут маленькие чудеса. Мы же все-таки о чудесах тоже. Андрюшка, так его зовут, он молился, чтобы ему тоже какие-то свои страхи. Поэтому мы приходим утром в отдел, кто должны сесть в машину, должны были сесть три человека. И нам говорят: да нет, у нас, в принципе, есть Газель, поэтому к вам сядет только два человека, вот одна женщина и молодой парень. То есть вот этих мужиков взрослых, с которыми ему не получится пообщаться. Молодой парень, Иван, очень хороший, они с Андреем сдружились сразу и прямо до сих пор общаются. Они вместе работали там. Ну то есть и все пошло совсем не так, как Андрей боялся.
Т. Ларсен
— Но исходя из нашей беседы до этого эфира, вы рассказывали, что старшие родственники без воодушевления отнеслись.
Р. Лайко
— Но родители немножко да, мои родители сказали: ну сам, понятно, едешь, дело полезное, хорошо, все. Но вот все-таки ребенок, а вдруг что-то там. Но на самом деле отец хорошо тоже сказал: надо. Это мужское дело, и это правильное воспитание, сын едет с отцом. И, в общем, все правильно. Ну а бабушка, понятно, немножко... Но бабушке, честно говоря, мы сказали чуть попозже.
Т. Ларсен
— А что именно, о чем она переживала, что ребенок что-то не то увидит? Или...
Р. Лайко
— Ну а вдруг, у нас же были картинки, вдруг он будет там ходить, наступит на что-то, вдруг там будут какие-то остатки.
Т. Ларсен
— Что-то прилетит, да.
Р. Лайко
— Ну как-то. Мы сказали, что ничего не прилетает, будет рядом со мной, отходить от меня не будет никогда, мы будем всегда вместе в бригаде работать. Ну и нормально. Дочка с женой молились за нас, пока мы ехали, как за путешествующих. В молитвослове потом было заложено.
В. Рулинский
— Ну а как вот действительно, насколько эти опасения оправданы, вот действительно там в Мариуполе как-то опасно?
Р. Лайко
— Нет, там в городе нет даже военных патрулей, условно говоря, которые я ожидал увидеть. Нет, город, понятно, что видно, что город после таких событий. Дом один отреставрированный, один не отреставрированный, то есть это видно. Но сейчас там ничего такого нет, никаких звуков. По трассе пока едешь в Ростов, больше увидишь военной техники, чем потом в Мариуполе. Стройка, большая стройка, очень много, где надо приложить своих усилий.
Т. Ларсен
— Дим, а ты сталкивался с какими-то, не знаю, небезопасными моментами в Мариуполе?
Д. Захаров
— В Мариуполе — нет. У нас, как бы у нашей, у моей команды, наверное, немалый опыт нахождения на территории и Запорожской, Луганской, Донецкой областей. Мариуполь безопасный город, в него безопасно доезжать, это не так сложно сделать.
Т. Ларсен
— Дорога хорошая.
Д. Захаров
— Да, и дорога хорошая. Мне кажется, тут просто срабатывает в голове, знаешь, отсутствие какой-то информированности. Или же, например, наоборот, человек смотрит много новостей — да, идет специальная военная операция, да, идут боевые действия, и все это как бы мешается в одну кучу, и непонятно, где и что происходит. По сравнению с тем, где мы были — мы были в разных местах, это и там и Донецк, и Северодонецк, и Лисичанск, и Токмак, и Мелитополь, —Мариуполь, наверное, самый безопасный город. Вот другой разговор, что, конечно, если ты туда едешь, все-таки надо понимать, куда ты едешь. Что какое-то, наверное, такое разгильдяйство, оно будет там не сильно уместно. Но, с другой стороны, оно не сильно уместно и в Москве тоже.
В. Рулинский
— Не будьте разгильдяями, дорогие друзья. Совет Дмитрия Захарова в эфире Радио ВЕРА.
Д. Захаров
— Соберитесь поехать и сделайте серьезное доброе дело, это не так сложно.
В. Рулинский
— Да, и чтобы присоединиться к этому доброму делу, вот сейчас как раз я буду объявлять, как это сделать. Так что, дорогие друзья, можно записать, достать ручку, взять бумажку, либо запомнить, это не сложно. Можно это сделать, по номеру телефона позвонить: 8(800)70-70-222. Сразу скажу, что звонки бесплатные, они принимаются круглосуточно. И даже если вы захотите, вот будете ходить, как Роман, в течение целого года. А потом решите в два часа ночи, все-таки вот встанете ночью и скажете супруге: извини, я пойду позвоню, запишусь в добровольцы-ремонтники, вы это сможете сделать без проблем. И нужно сказать, что даже если вы живете не в городе Москва или в каком-нибудь другом замечательном городе, а живете в каком-нибудь поселке, тоже все неважно. Главное, что можно позвонить из любой точки страны, и мы очень ждем добровольцев из любой точки страны. Это важно тоже, чтобы мы понимали, что это не московский проект. Мы действительно все организуем в плане как добраться из Москвы. Но нужны добровольцы со всей страны.
В. Рулинский
— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим сегодня о добровольцах-ремонтниках Синодального отдела по благотворительности с Дмитрием Захаровым и Романом Лайко.
Т. Ларсен
— Насколько я понимаю, вы оба точно ни разу не строители и не ремонтники.
Д. Захаров
— Нет.
Р. Лайко
— Совсем.
Т. Ларсен
— Чем вы там занимались? Как человек без профильного образования может работать на стройке?
Д. Захаров
— Ну мне, конечно, было бы сейчас хорошо рассказать, что я приехал без профильного образования и там взял молоток, взял там и построил крышу. На самом деле не так. Потому что больше, конечно, мои обязанности были организационные. Все началось тоже в какой-то степени с циркуляра, который пришел в храм, что вот давайте, как-то поучаствуйте в проекте. Ну нам, прихожанам храма Воскресения Словущего на Успенском Вражке, нам важно поучаствовать в проекте всем вместе, потому что этим самым мы собираем и общину приходскую, этим самым мы собираем приходскую службу помощи. Поэтому моя задача была организовать команду и всем централизованно туда поехать. В команде у нас были разные прихожане, причем и прихожане, и друзья прихожан. Было несколько ребят, которые вообще к нашему приходу не относятся. У меня был эфир на радио «Спутник», я рассказал, куда мы поедем, несколько ребят позвонили, говорят: я с вами хочу. Вот все, отлично, мы их взяли. И по приезду на место выбирали бригадиров как бы среди тех, у кого есть хотя бы какое-то инженерное образование, хотя бы какие-то такие навыки.
Т. Ларсен
— У кого руки растут.
Д. Захаров
— Да, значит, Женя Лупов, прекрасный парень из Санкт-Петербурга, вызывался и стал бригадиром. Но там нет ничего такого суперсложного. Я помню, например, как я с дедушкой в 14–15 лет мы душ с туалетом на садовом участке стоили, и это было очень-очень интересное дело. У меня была такая толстая книжка...
Т. Ларсен
— У тебя Лего просто не было тогда.
Д. Захаров
— Лего не было, да, все правильно, я хотел как раз сказать. То есть в этой книжке было написано, как сложить печку из этих кирпичиков — там какие-то порядовки, называется, и еще что-то. Ну то есть с этим разобраться может кто угодно. Плюс на месте помогали координаторы и бригадиры от Синодального отдела по благотворительности, которые, собственно говоря, с их помощью мы тогда отремонтировали три объекта. Второй раз, когда мы ездили этой весной уже, то есть вот та поездка, она показала опять же там нашей команде, что туда надо ехать, что там делать, как это делать. У нас ребята, прихожане, Алексей Новосельский, он специально весной пошел на курсы плотников. Вот просто в инициативном порядке.
Т. Ларсен
— Вот это да.
Д. Захаров
— Что я хочу выяснить вообще, а как чего. Вот Владыка хорошо на встрече сказал, что каждый может забить гвоздь, но не каждый может не попасть по пальцу. И Леша пошел, чтобы вот научиться забивать гвоздь, не попадать, отучился эти курсы. Потом выяснилось, что отдел открыл еще одни курсы ремонтников, которые, несомненно, очень нужны. Нужны для чего, чтобы вот эту вот неделю проводить с эффективностью там. Чтобы не просто туда приехали — море, все хорошо, нам объяснили, что не надо делать, мы пока в тему вошли, пока то, пока се, потом — раз, и уезжать надо. Лучше здесь, в Москве, поучиться, туда приехать и эффективно все использовать. И у нас, мы в апреле когда ездили, у нас так и получилось сделать. То есть мы приехали уже более такой слаженной командой, обученной командой. Но опять же у нас был один парень, Михаил, который новенький присоединился, он в команду влился, и мы отличную крышу сделали.
В. Рулинский
— Я здесь сразу дам пояснение, что не обязательно проходить курсы. Если даже вы ну как, не обязательно, например, если человек не из Москвы, не из Московской области, он не может приехать на эти курсы, это понятно. Его всему обучат на месте, в Мариуполе. Поэтому главное — это ваше желание, главное записаться, а все детали уже потом выяснятся. Роман, вот Дмитрий рассказал, что он там делал, и с этого начали. Вы-то что делали, как вы это видите, какая ваша была функция там?
Р. Лайко
— Да, можно приехать действительно просто с прямыми руками, с относительно прямыми. Там есть помимо крыш, есть еще помощь, надо что-то внутри уже сделать, какую-то отделку сделать. Когда крыша уже есть, вот там надо людям помочь. И поэтому можно было погрунтовать стены — там валик окунули в грунтовку и мажем стены, это несложно совсем. Можно что-то поклеить, побелить, покрасить. И дальше, правда, смотришь, как показывает, всегда найдется кто-нибудь в команде мужчина, кто поопытнее уже. Вот он говорит: так, будем там на крыше надо было делать опалубку, чтобы потом стропильные системы крепить. Вот здесь надо прибивать, просверливать деревянную опалубку. Показал, мы пошли делать. И он даже потом в конце посмотрел, через там два дня и говорит: у вас получилось лучше, чем у профессионалов. Вы, наверное, так старались, боялись ошибиться, что у вас просто, натянул уровень там, все, говорит, идеально.
Т. Ларсен
— А сын что делал там?
Р. Лайко
— Все то же самое. И грунтовал, и с перфоратором сверлил стены, и молотком, все то же самое.
Т. Ларсен
— Я вспоминаю, что когда мы ездили, снимали историю про волонтеров Синодального отдела, строителей в Мариуполе, у них были даже женские бригады, и было несколько домов, где на крыше работали только девочки. То есть, в принципе, работа найдется каждому. И если даже вы не хотите лезть на крышу, можно работать водителем или готовить.
Д. Захаров
— Слушай, ну я вот добавлю, как участник и как бы сторонний участник, то есть я могу засвидетельствовать, что Церковь дает все возможности на месте, чтобы там приложить свои руки. То есть если ты туда едешь с настроем поработать, то к этому настрою все приложится. Город дает необходимые материалы, старшие товарищи подсказывают, куда этот гвоздь там забивать, что там надо делать. А у нас, например, вот в команде Дмитрий тоже ездил, он так, чуть больше пятидесяти ему, он по состоянию здоровья много что-то делать не мог. Но тем не менее он был и автоволонтером, который всех отвез в Мариуполь, и на стройке тоже помогал, привозил там, отвозил. Плюс еще там готовил кофе и чай, чтобы мы могли там днем перекусить. То есть если вы едете именно с настроем поработать, то участники проекта это все восполнят, и как раз по результату он обязательно будет.
В. Рулинский
— А вот мы немножко, мне кажется, в тени оставили вопрос о том, а кому, собственно, помогают волонтеры. О чем идет речь? То есть вот, может быть, вы опишете портрет тех людей, к кому приходят волонтеры ремонтировать их дома. Может быть, вам кто-то особенно запомнился, расскажите про них.
Р. Лайко
— Ну вот у нас было две женщины — это одинокие женщины, уже достаточно взрослые, то есть за семьдесят. Одна, так получилось, что в квартире, то есть у нас там есть совсем немножко, но объектов...
Т. Ларсен
— Многоквартирных.
Р. Лайко
— В многоэтажке, да. Ну там ей надо было помочь восстановить, у нее тоже разрушенная квартира была. И вторая такого же возраста женщина, одинокая тоже, в частном доме. И вот им, ну то есть понятно, что государство дало компенсации, какие-то там еще вещи, но просто кто-то должен сделать, кто-то должен помочь. Денег нанять бригады — ну это им не хватит, и как бригаду искать, как это все сделать. А потом надо их еще помимо пока работаешь, можно их даже немножко послушать просто. Не то что им самим рассказывать. Но вот мы так приходили, нам сначала рассказывали, здесь опять пригодился мой сын. В том плане, что им было приятно видеть...
В. Рулинский
— Молодых.
Р. Лайко
— Что приехал, да. И вообще им очень приятно, они спрашивают: а вы откуда приехали? И вот у нас там с Калининграда, из-под Питера, из Москвы, Иваново и вот со всей России. И это показывает, что они не одни в своей этой тяжкой ситуации, что как-то вот действительно к ним приехали все люди, приехали просто так. Не за деньги, не за какими-то там грамотами. И пока слушаем, они рассказывают что-то там, блины приготовили, поговорили. Даже был момент, поговорили про веру, про Бога. То есть это люди, которым действительно просто нужна помощь.
В. Рулинский
— Дима, а вы, какие вот особенно запомнились истории?
Д. Захаров
— Знаешь, мне вот из совсем такого яркого впечатления, у меня личная история, она связана с тем, что когда вот мы в последний раз туда выезжали, перед этим было такой вербовочное собрание. И Владыка говорил очень интересные слова, я их запомнил, что через как любовь меняет человека, меняет отношение человека. Вот мне как-то там запоминалось. И там я увидел, как это происходит. Потому что, когда мы, то есть, во-первых, надо первое, что понять: город пережил боевые действия, войну в своей черте. Это вот когда мы там первый раз оказались, еще вот в 22-м году — вот картины Сталинграда.
Т. Ларсен
— Это видели только в кино до этого.
Д. Захаров
— Только все вот в кино, в новостных репортажах, где-то там я читал про это. И вот тут — раз, это все вот живое. У меня до сих пор, не знаю, первая ассоциация, когда я вижу многоэтажки, которые не достроены, которые с пустыми как бы, глазницами, нет окон, что там что-то взорвалось, наверное, война была. Люди это все пережили. Конечно, они очень сильно травмированы. Вот это горе, не знаю, врагу не пожелаешь, чтобы война пришла в твой дом. Конечно, они по-разному и имеют право по-разному относиться вообще к окружающим людям. И мы когда приехали, там был такой дедушка Володя. И когда ребята заходили на объект, все мы там завозили, а мне там еще как бы, как организатору, у меня там есть некоторые задачи — надо, в какой-то момент и рассказ про это сделать, мы там с местным телевидением договорились, еще что-то. И я смотрю, как-то вот контакта пока не происходит. И я понимаю, что как бы я же не полезу с микрофоном и камерами к человеку, который трагедию пережил. У него два сына погибли прямо в огороде, их осколками убило там, на соседней улице убило невестку. И они с супругой остались одни. Он, она и две собачки, и все. И не полезешь к ним ни с камерой, ничего. Надо просто делать дело. А ребята стали делать крышу — там один день, второй, и пошли какие-то разговоры, и мне прямо вспомнилось то, что говорил Владыка. То есть вот дела любви, они вот эту вот они беду растапливают, и они меняют сердце человека. И это вот прямо то, с чем я ехал из прошлой поездки, как вот через любовь там, через дела милосердия, как бы это высокопарно ни звучало, меняется отношение людей. Вот это вот увидел. В прошлом году там две бабушки тоже было, мы им ремонтировали. У одной история вообще ужасная. Я когда с ней разговаривал, в общем, очень так надо было себя в руках держать. Потому что у нее сын ушел на завод Ильича, 23 февраля, если не ошибаюсь, а 25-го он ей позвонил и сказал: мама, нас отсюда не выпускают. А с 26-го телефон выключен и все. И она его найти все это время не может. И непонятно, когда-то найдет или не найдет. Наверное, его в живых уже нет. А она даже тело найти не может. И вот эти люди, мы к ним приходим, мы, добровольцы Церкви, люди, которые к Церкви еще путь не нашли, но пришли и искренне хотим помочь, своими руками, которыми потом посмотришь вот, своими руками сделать вот эту вот крышу. И вот это дело любви, оно вот эту вот всю беду, оно ее врачует что ли.
Т. Ларсен
— Ну мне кажется, по крайней мере из того, что я слышу от тебя, как ты об этом рассказываешь, что эти дела любви преображают не только тех, кому помощь оказывается, но и самих делателей.
Д. Захаров
— Ну слушай, знаешь, мне сложно говорить, пусть это кто-то со стороны скажет, насколько там я преобразился или еще кто-то. Это вот когда помрем, тогда вот спросится, вот тогда будет ясно, подействовало или нет.
В. Рулинский
— Роман, а вы как чувствуете?
Р. Лайко
— Я хотел бы обратить еще внимание, вот отец Василий подсказал, там мысль его была, но она очень четкая. У нас есть молитва Патриарха, которую мы читаем на каждой литургии, и там есть строчки: лишенные крова, в изгнании сущии в домы введи. Вот чтобы в домы вести, надо чтобы эти дома были.
Т. Ларсен
— Чтобы кров был, да.
Р. Лайко
— Молитва, которую мы читаем каждую службу, и эта молитва, она становится не просто молитвой какой-то оторванной, да она вот. И ты когда руками действительно что-то сделал чуть-чуть, и получается, даже эта молитва, она наполнилась твоими делами. Это как раз вера без дел мертва, вот это ровно о том.
В. Рулинский
— Действительно, чтобы наполнилась смыслом эта молитва в конкретных делах, очень несложно это сделать. Для этого можно записаться по номеру телефона 8(800)70-70-222, стать волонтером-ремонтником. Для вас подберут удобное для вас время выезда, семь дней необходимо будет провести в Мариуполе, и за это время можно будет помочь конкретным людям, которые нуждаются в крове. И сделать таким образом доброе дело. Мы очень ждем, сейчас очень нужды добровольцы. У нас сегодня в гостях Дмитрий Захаров и Роман Лайко, добровольцы-ремонтники Синодального отдела по благотворительности. Я Василий Рулинский...
Т. Ларсен
— Я Тутта Ларсен.
В. Рулинский
— Мы вернемся после короткой паузы.
Т. Ларсен
— Это «Делатели» на «Вере». Я Тутта Ларсен...
В. Рулинский
— Я Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. И мы говорим сегодня о проекте нашего отдела по восстановлению частных домов нуждающихся людей в Мариуполе, добровольческом проекте. У нас в гостях сегодня добровольцы-ремонтники Дмитрий Захаров и Роман Лайко. И мы начали говорить в первой части программы о тех людях, которым нужна эта помощь и добровольцах, которые туда ездят. И на самом деле эти истории, конечно, не оставляют равнодушными, то, что вы рассказали, и Дмитрий, и Роман. А что конкретно с их домами-то произошло? Ну то есть понятно, вот, например, человек пожилой, ему сложно отремонтировать свое жилье. Но чтобы представить, вот что такое его дом? Почему вот нам, добровольцам, почему вот Русской Православной Церкви нужно туда ехать, восстанавливать дом, что с ним не так, с этим домом его?
Д. Захаров
— Ну вот, например, в первую нашу поездку мы приезжали, улицу я сейчас не вспомню, в общем, мне набирают участники нашей команды, говорят: приезжайте, посмотрите, это надо увидеть. Я такой приезжаю, говорят: вот не сюда, а на соседний дом смотрите. На соседнем доме на крыше лежит машина.
В. Рулинский
— Ничего себе.
Д. Захаров
— То есть вот плотность огня, плотность взрывов была такая, что на соседний дом закинуло машину. Она покореженная, она там горелая, сломанная, но она лежит на соседнем доме.
В. Рулинский
— До сих пор?
Д. Захаров
— Хороший вопрос. Где-то, наверное, в феврале она еще была, могли ее там и снять, в общем, как-то что-то произошло. О чем говорю, что в городе были боевые действия. И осколки, взрывы, все вот это вот, оно изуродовало дома этих бабушек и дедушек, кроме них восстановить больше некому. И тут вот как раз приходят церковные добровольцы и своими руками это все восполняют. Крыши, посеченные осколками, крыши, если такими специальными терминами, с нарушенной герметичностью — это же долго нельзя было приводить в порядок. А нельзя же взять и выключить там дожди и все остальное. То есть крыша худая, дождь идет, это все протекает. И это все если этим не заниматься, то через несколько месяцев, в общем, как бы дом уже будет вообще не пригоден к жилью. Потому что мы когда заходили и снимали там внутри дома — здесь течет, здесь трещина, все везде в сырости и все везде в грибке. Там вот рассказывали про какую-то там, вообще черная плесень есть там какая-то, вот что-то такое.
В. Рулинский
— И в этом всем живут люди прямо сейчас.
Д. Захаров
— И в этом всем живут люди. И вот тогда тоже была там история про бабушку, которая там спала под клееночкой, потому что на нее капало и все. И вот как-то вот ужасно, жить невозможно. То есть, по сути, это аварийное жилье, которое непригодное вообще.
В. Рулинский
— И людям, получается, некуда идти. Это не оттого, что они просто такие.
Д. Захаров
— Ну я бы тут... Тут сложный. вопрос. Наверное, можно сказать, кто-то и скажет: а почему они, собственно говоря, не уезжают в Россию? Вот, пожалуйста, какой-нибудь там ПВР и еще чего-то, вот пусть выезжают вот этим всем занимаются. Но кто мог, они уже уехали, остались старики, для которых вот Мариуполь — это вот родной город. И мне вот эта вот бабушка, в 75 или в 80 лет, говорит: я не поеду никуда отсюда, я здесь вот и умру. Я здесь родилась, я здесь всю жизнь работала водителем троллейбуса. И вот я здесь вот и умру. Все, не уеду я никуда.
Т. Ларсен
— Мы делали интервью тоже с такими дедушкой и бабушкой — там 78 и 82, и они как раз уехали. И они поехали, они были в Прибалтике, где-то в Польше, потом они каким-то чудесным образом оказались в России, значит, в нескольких городах, и в ПВР, и даже у родственников они жили в России. И они вернулись в своей дом, в Мариуполь, без окон и крыши, потому что они сказали: мы не хотим жить как прихлебатели. Мы не можем жить на чужом попечении. Мы еще сами ходим, говорим и на что-то способны. Нам стыдно, мы не хотим жить на чужой стороне за чуждой счет. Вот так, такие люди.
Д. Захаров
— Ну плюс еще это аргумент опять же про безопасность места. То есть вот такие вот истории, Татьян, про которые ты сказала, они свидетельствуют о том, что там, по сути, безопасно. Люди возвращаются вот как раз когда безопасный город, чтобы здесь дальше пытаться обустроить свой дом.
Т. Ларсен
— Хоть какую-то жизнь построить.
Р. Лайко
— Конечно, да, мы там видели даже ребят, гуляющих по набережной, уже молодые ребята. Делают набережную очень красивую, то есть мороженое, все такое. Иногда даже можно посмотреть, если это участок уже полностью отреставрирован города, даже ничего не видно — зелень, сирень цветет, море. А про дома хотел добавить, что меня немножко удивило, насколько, во-первых, что все дома так или иначе задеты. Такое ощущение, что вообще нет ни одного дома хоть чуть-чуть не задетого. Во-вторых, степень. Наверное, оружие стало современнее, может быть, даже сильнее, чем в Сталинграде было.
Т. Ларсен
— Однозначно.
Р. Лайко
— От домов по факту остаются только стены на самом деле. Мы уже приезжаем, кто-то уже там окна успел вставить или еще что-то, ну то есть это по факту только стены. Поэтому мы делаем крышу — это начало, да, окна, а потом надо еще и там внутри что-то делать. Но главное крышу сделать, чтобы хотя бы не текло. И плесень дает уже очень много. Мы там вот как раз грунтовками всякими, белизной все обрабатывали в квартире. Потому что квартира так была в многоэтажном доме, но там часть стены и крыши не было. Муниципальные власти все восстановили, а вот внутри осталось, и поэтому надо было все равно много обрабатывать. То есть там есть что сделать.
Д. Захаров
— И вот знаешь, Тань, ты вот спрашивала в первой части программы, как меняет добровольцев. И я вот сейчас подумал, что на самом деле, конечно, бабушке и дедушке это нужно, чтобы у них был дом, где сухо, где тепло и где не капает с потолка дождь, и не надо использовать клееночку, чтобы спать. Но, с другой стороны, это в не меньшей степени нужно и тем, кто туда приехал и делает вот это вот доброе дело. Меня из-за всего того служения, которым я занимаюсь там как, по служебной необходимости, естественно, спрашивают: а как сделать доброе дело? Вот где я могу найти, кому помочь? А как ему помочь, чтобы это пошло во благо? А что я должен сделать, да, какие ресурсы я должен на это использовать? То есть вопросов-то на самом деле куча. И тут получается, Синодальный отдел как комбо такое дает: то есть тут есть проверенная история, кому помочь, да, — вот несомненно, бабушка и дедушка, и нужно это, там нет, все развалено. Как это сделать — все объясняется, и из чего все это сделать. Плюс еще из Москвы возьмем, привезем, там покормим, жилье дадим, потом еще в Москву обратно привезем. То есть ты хочешь сделать доброе дело? Хочу. На, вот, все делай. Все вот это вот. Знаете, как: а вы есть еще за меня будете? Ага. Вот это вот.
В. Рулинский
— И главное, это очень важно, это очень полезно для самих волонтеров, я здесь абсолютно согласен. Меня особенно поразило, насколько люди меняются даже те, кто... Это же не только воцерковленным людям важно. Это людям важно тем, кто далек от Церкви. Такие же тоже бывали у вас в группах. Расскажите вот нам, кто были те люди, кто с вами ездили. У вас, я так понимаю, группа скорее воцерковленных прихожан была.
Д. Захаров
— У нас была какая история, то есть это, конечно, там ядро нашей приходской службы помощи — это прихожане нашего храма. Люди воцерковленные, бывалые, проверенные, в общем, все знают, все умеют. Но как бы служба помощи, она где-то у нас, наверное, на ограде Церкви так расположена — одной ногой снаружи, остальными ногами внутри. Моя гипотеза, и опыт ее подтверждает, что участие в добрых делах это может служить для человека как раз...
В. Рулинский
— Мостиком.
Д. Захаров
— Мостиком в Церковь. Хотя с другой стороны, что если вот это вот ставить саму цель, что вот мы все организуем, через добрые дела мы затащим человека, так оно, мне кажется, не работает. Только Господь Бог может привести человека в храм. Но мы, как приходская служба помощи, христиане, мы показываем людям, что мы делаем, для чего мы делаем, как мы это делаем, кому мы помогаем. И люди к этому тянутся, они тоже хотят в этом поучаствовать. У нас и в обе поездки были зрители «Изоленты Live» — канал, который нам помогает, ребята абсолютно нецерковные, но они взяли с нами и поехали. Опять же сказать, к качеству проекта Синодального отдела — да, несомненно, он церковный, несомненно, его организуют христиане. И утром помолились, вечером помолились, вот там доброе дело с молитвой сделали. Но от этого нет какой-то, знаете, какой-то такой обязаловки, упаси Господь, сектантства и всего остального. Приезжают люди разные, и они просто хотят вот этой бабушке помочь. И Церковь, как одна из крупнейших благотворительных организаций в России, дает им возможность это сделать. А дальше уже, может быть, Господь что-то человеку откроет, и вот он дорожку в храм и найдет. Или же не сейчас найдет, а найдет там лет через десять, как бы вспомнив, что: а, когда вот я в Мариуполе бабушке помогал, вот что-то там другие в шесть утра вставали и шли на 9-й этаж молиться, где такая там оборудована как молельная комната походная вообще, и там собирались совсем разные люди. И многие из них отлично читать умели, то есть они в храмах, я не знаю, или псаломщики...
Т. Ларсен
— Алтарничают.
Д. Захаров
— Да, или алтарничают, и все вот это происходит органично, без какого-то вот там принуждения. Я, наверное, сейчас какие-то крамольные вещи скажу, но нет такого, что встали все, помолились. Наверное, это где-то работает.
Т. Ларсен
— Кто не помолился, тот на работу не допускается.
Д. Захаров
— Да, такого нет.
В. Рулинский
— Православие — это про свободу, Дмитрий. Так что никакой крамолы.
Д. Захаров
— У меня так просто начиналось в жизни, я когда спортом в 14 лет занимался, мне сказали: ты, ты, ты и Захаров, завтра в храм. Ну тоже сработало.
Р. Лайко
— Ну хотел добавить, что парень, который с нами поехал, Иван, он как раз недавно отслужил срочную службу. А так он медицинский брат. Вот он говорит, пока я сейчас устраиваюсь в реанимацию, подал документы, чтобы работать в реанимации, у меня есть время. Мне посоветовали, что будет хорошо съездить. И он поехал, он с крестиком, но не очень воцерковленный, и там он первый раз исповедовался, причастился.
В. Рулинский
— Ну слава Богу, вот видите, как хорошо.
Р. Лайко
— А еще это был пост, поэтому с ним жили в одной комнате, мы читали Евангелие по вечерам, то есть у него прямо это утреннее и вечернее правило. А так на утреннее и вечернее правило там обязательно, в смысле оно обязательно там есть. Но участвуешь, не участвуешь, то есть как получится.
В. Рулинский
— Сам решаешь.
Р. Лайко
— Поэтому да, в воскресенье можно сходить в храм. Мы так и ходили. Можно пойти на набережную гулять.
В. Рулинский
— Для тех, кто очень хочет записаться в добровольцы, а это очень нужно сейчас, мы записываем сейчас всех людей, кто хочет, и нам это очень важно, потому что огромное число людей сейчас ждут нашей помощи. Это можно сделать по телефону 8(800)70-70-222 — это номер круглосуточный, можно позвонить и записаться в добровольцы-ремонтники и поехать помочь на неделю. Я хотел, Роман, у вас спросить. Вот вы, насколько я понимаю, сейчас заканчиваете или закончили да, по-моему, ПСТГУ.
Р. Лайко
— Нет, на 5 курс перешел.
В. Рулинский
— Заканчиваете. И собираетесь, так понимаю, в дальнейшем продолжить такой духовный путь, связать жизнь с Церковью, в священном сане, возможно. Для вас вот эта поездка, именно вот в рамках этого пути, она что открыла?
Р. Лайко
— Ну нам на занятиях рекомендовали поработать волонтером, побыть в больнице, в общем, там очень много открывает. Это посмотреть на боль людей, поделать что-то руками, встать рядом — ну это то, что очень, мне кажется, и дальнейшее служение будет с этим очень сопряжено. Поэтому вот эта поездка опять же, кому она больше принесла пользы — бабушке, которой мы действительно помогли, бабушкам, или мне, или моему сыну? Мне кажется, тут прямо то редкое сочетание, выигрышная ситуация для всех, в каком проценте, можно там определять. Но это точно, я по себе могу сказать, это точно нужное дело. И вообще мне кажется, что сейчас у нас такое время в стране, что можно легко в Москве, ходя в центре по улочкам, кафешкам, можно как-то забыть о времени, какое происходит в стране, о событиях, как-то можно отгородиться. А тут немножко...
Т. Ларсен
— Трезвеешь.
В. Рулинский
— Приземляешься.
Р. Лайко
— Немножко напомнить себе и немножко это разделить. Почему мне хотелось опять же сына, чтобы он видел, что такое война, чтобы как-то это понималось. Не через картинки разной степени, а такое вот, в реальности. Вот люди реальные. Там, конечно, нет уже следов оружия, ничего такого нет, но...
В. Рулинский
— Последствия.
Р. Лайко
— Последствия есть. И они еще будут, к сожалению, еще долго. Вот, кстати, про цифры. На данный момент уже нашими усилиями отремонтировано около 220 домов, а всего, как МЧС подсчитало, их 32 тысячи.
В. Рулинский
— Частных домов в Мариуполе.
Т. Ларсен
— Ремонтировать и ремонтировать.
Д. Захаров
— В прошлом году называли цифры там в 20 тысяч, но вот сейчас, наверное, какие-то уточненные.
В. Рулинский
— Да, поэтому очень нужна помощь. Еще раз напомним телефон, по которому можно записаться — 8(800)70-70-222.
В. Рулинский
— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим сегодня о добровольцах-ремонтниках Синодального отдела по благотворительности с Дмитрием Захаровым и Романом Лайко. У нас немножко осталось тоже незатронутой такая тема, она, мне кажется, очень важна для людей, которые еще раздумывают, ехать, не ехать, как-то сомневаются, может быть. А тема такая, может быть, она покажется не очень высокой, но важной все-таки: а условия-то какие? То есть понятно, что Синодальный отдел по благотворительности из Москвы может тебя доставить. Ну если есть своя машина, то может быть, несколько человек посадят туда, да, как у Романа получилось. А дальше что? Вот ты приезжаешь в Мариуполь, и что тебя ждет? Вот, может быть, опишем, вот что, вот въезжаем в Мариуполь, вот с этого момента — где, что, как, чего?
Д. Захаров
— Что вас ждет. Ну как бы первое вообще, когда мы стали ездить на новые и старые территории, я очень впечатлился, какие крутые дороги у нас в стране.
Т. Ларсен
— В том числе уже и на новых территориях.
Д. Захаров
— Ну даже не то что на новых, ну начинается все там с М4 на Ростов, и да, там есть какой-то участок ремонта, который все там доделывают, но в целом это было первое такое впечатление, я такой: а вот это да, вот это крутяк! Вот дальше, когда въезжаешь, да, есть пункты пропуска — это бывшие погранпереходы, до этого которые работали, пункты пропуска, контроль, документы проверяют. Нельзя забывать с собой паспорт, потому что иначе не попадешь. Ну и опять же надо понимать все-таки особенности места, в которое ты едешь. Дальше также начинается больше строительство. Наша страна много вкладывает в развитие территорий, в строительство инфраструктуры. Например, трасса Мариуполь — Донецк, мы по ней катаемся там с 22-го года, на моих глазах все это построилось. И сейчас это практически хайвей, и единственное, что со светом там сложно. Но для этого есть объяснения по безопасности. Идеальный асфальт, все по прямой — вжух, — ездишь, приехал в Мариуполь. Разумеется, есть блок посты, да, где вас будут проверять. Дальше приезжаешь — общежитие. И когда мы были в прошлом году, не было горячей воды, не работала связь.
Р. Лайко
— А сейчас есть.
Д. Захаров
— Да, но в апреле нам дали воду и даже включили лифт. То есть Господь нас утешил, это все там.
Р. Лайко
— Стиральные машинки, удобно все. В общем, условия бытовые просто идеальные.
Д. Захаров
— Стиральные машинки. Кухня. Девчонки готовят.
Р. Лайко
— Там можно даже в пост было попроще, но там все вкусно, много, чего хочешь все.
Д. Захаров
— Жилье есть, вода есть, горячая вода теперь есть, лифт работает, питание трехразовое есть, оно тоже без ограничений. Я повторюсь, о чем уже несколько раз говорил, про то, что все готово, чтобы сделать доброе дело, то есть нужно только время и руки, и все.
В. Рулинский
— А какой распорядок дня? Вот насколько он сложный, и вообще, что туда входит, в распорядок дня?
Р. Лайко
— Отличный распорядок дня после московской суеты.
В. Рулинский
— Ну давайте расскажем, что там.
Р. Лайко
— Есть утреннее правило, на него идешь.
В. Рулинский
— Это во сколько?
Р. Лайко
— В шесть утра. Ну отбой-то рано. Потом завтрак и распределение на работы. Маленькая планерка, распределение на работы. Потом в обед привозят, все по расписанию.
В. Рулинский
— Что такое в обед привозят? Объясните.
Р. Лайко
— Ну вот как в фильме было, этот обед по распорядку — в двенадцать с копейками машина придет за тобой, с объекта всех соберет. Приедете, пообедаете, будет время немножко отдохнуть, посидеть. И после обеда тоже едем еще поработать. И потом все.
Д. Захаров
— Часов в шесть все уже.
Р. Лайко
— В шесть уже домой.
Д. Захаров
— И свободное время.
Р. Лайко
— Свободное время, можно погулять. Мы обошли почти все город, посмотрели, и к морю, и просто.
В. Рулинский
— В море можно купаться?
Р. Лайко
— Ну мы не рискнули, потому что еще было чуть прохладно.
Д. Захаров
— Мы купались осенью и, в общем, было еще тепло тогда на самом деле.
Р. Лайко
— Осенью хорошо. Но мы там поели креветок, очень классные креветки — 50 рублей стакан, как местные семечки.
Т. Ларсен
— Ух ты, азовские креветки!
Р. Лайко
— Да, здорово. Вот время есть вечером после ужина, можно собраться, поиграть в настольные игры. Там был «Имаджинариум», мы играли. Там опять же мой сын увидел, что осталась от другого добровольца гитара, он ее взял, и мы пели песни несколько вечеров. То есть можно еще пообщаться.
Д. Захаров
— Кстати, вспоминая про досуг, у нас был в последнюю поездку, у меня и у моего товарища Валерия, был интересный очень разговор с одним, я не помню сейчас имя, увы, парень, причем он крещеный, но он как-то из Церкви ушел то ли к протестантам, в общем, куда-то он отошел. И у нас там на два часа практически такой богословский диспут вообще, абсолютно миролюбивый, без какого-то даже спора. То есть просто вот каждый рассказывал свою историю, свое видение. Я такой думаю: о, где так можно интересно и хорошо поговорить? На 8-м этаже общежития добровольцев-строителей в Мариуполе.
Р. Лайко
— А назавтра идти вместе работать.
В. Рулинский
— А что он, получается, был добровольцем в нашем проекте, этот протестант, да?
Д. Захаров
— Ну да.
В. Рулинский
— Интересно.
Д. Захаров
— Ну опять же понимаешь, протестант, зрители «Изоленты», которые там неверующие, еще какие-то, вот они все в одно место собрались, они общаются, они говорят и о Боге. То есть ну бывает как: о чем вообще вы в шесть утра ходите, молитесь, это вообще зачем надо? Вот пошел разговор.
В. Рулинский
— А вы его как, убедили?
Д. Захаров
— Ну посмотрим. Время покажет, может, мы его и убедили. Ну по крайней мере мы, сейчас я цитату не вспомню, как там апостол Павел говорил, что надо дать отчет в своей вере. Вот мы его дали.
В. Рулинский
— Сейчас уже съездили, получается, 850 человек. Даже больше.
Д. Захаров
— Там регионы разные.
В. Рулинский
— Разные регионы, со всей страны, даже с Дальнего Востока. Поэтому, дорогие друзья, вот кто нас слушает во Владивостоке, Петропавловске-Камчатском, совершенно не переживайте по этому поводу. Очень вас ждем. Единственное, конечно, как вы доберетесь вот это вопрос. Ну вы позвоните по телефону, опишите ситуацию, подумаем, что можно сделать в вашем случае.
Д. Захаров
— Ну к примеру, я думаю, что еще как вариант возможно, у нас, например, вот опять же там Женя Лупов, да, зритель «Изоленты», из Санкт-Петербурга который, он доезжал до Ростова. И уже из Ростова мы его...
Т. Ларсен
— Подхватывали.
Д. Захаров
— И обратно он тоже уезжал через Ростов. Вариантов с логистикой туда огромное количество. И если не хватает автодобровольцев, автоволонтеров, которые вместе там от Синодального отдела раз в неделю выезжают, да, то и автобусы ездят, и они комфортабельные. Мы в прошлую поездку, так получилось, что мы перебрали людей, у нас не хватало машин на обратный путь, и у нас доброволец поехал на автобусе — он шикарно добрался до Москвы. И это тоже все работает.
Р. Лайко
— А насчет машины я хотел добавить, что я тоже хотел поехать как-то на автобусе или все-таки на своей машине, она у меня просто седан, думаю: может, дороги плохие? Но дороги лучше, чем у нас весной в городе. Все ровно, аккуратно, то есть просто еще как путешествие — едешь, что-нибудь слушаешь, красивые эти все поля.
Д. Захаров
— Вот я ухвачусь за это вот: еще как путешествие. То есть мне на самом деле непонятно, почему там вот сколько, 700 добровольцев?
В. Рулинский
— 850.
Д. Захаров
— 850. Почему не 8 тысяч 500, потому что условия, они все есть. То есть вот я хочу сделать доброе дело, мне — кому, как, чего, эффективно. Плюс бабушка, которая будет тебя потом всю жизнь ждать и кормить, говорить: Дима, как хорошо, что ты приехал. Все то, что Церковь организовала за эти полтора года, все отлажено. То есть это не к тому, что приехали — а давайте, мы тут выясним, как что делать. Весь механизм, все работает. Плюс, конечно, там помимо доброго дела, это такое приключение в хорошем смысле. Это знаете, это как прикоснуться к истории, которая сейчас вот там вот она вся творится. И потом детям будешь рассказывать: о, слушай, а я вот был в Мариуполе или еще там в других городах.
Р. Лайко
— Я не остался в стороне.
Д. Захаров
— Я не остался в стороне. То есть это тот момент истины, в котором мы все сейчас оказались, и каждый вот решает, вот я в этом как-то вот участвую или нет, или это пусть делает кто-то другой. А поучаствовать можно, и это просто. Вот я вот про это. Это простой способ сделать доброе дело.
В. Рулинский
— Еще раз напомним, сейчас, подожди, секундочку, я сейчас напомню: 8(800)70-70-222 — телефон очень простой, можно записаться прямо сейчас. Тань, прости что тебя немножко перебил.
Т. Ларсен
— Я хотела спросить, как ребенок-то отреагировал в итоге?
Р. Лайко
— Отлично.
Т. Ларсен
— Что сказал по результатам?
Р. Лайко
— Он сказал, что поеду еще раз, если мы поедем в следующем году или осенью с мамой. Мама сейчас не взяла отпуск, она думает осенью поехать. В общем, он говорит, я поеду еще раз.
Т. Ларсен
— Но он как-то изменился после этой поездки?
Р. Лайко
— Как раз вот мои родители заметили, что сын приехал повзрослевший, да.
Т. Ларсен
— Отличный способ.
Р. Лайко
— Потом рассказывал своим ребятам в школе, ему даже сказали: расскажи в классе, даже ему сказали презентацию сделать. Он говорит: я не буду делать презентацию, но он рассказывал.
В. Рулинский
— А кстати, супруга хотела поехать по линии сестер милосердия, я так понимаю, помогать в больнице.
Р. Лайко
— Ну что-то, да, или второе направление же в самом Мариуполе есть, где адресная помощь.
В. Рулинский
— Да, адресная помощь тоже нужна.
Р. Лайко
— Ну у нее сейчас нет отпуска по работе, совсем маленький, вот и решила осенью. Я не знаю, осенью думал поехать с ней еще раз. Но, боюсь, у меня там будет сессия.
В. Рулинский
— Да, сразу скажу, есть еще несколько направлений — это и социальные добровольцы, они нужны и в самом Мариуполе, это адресная помощь вот нуждающимся людям, о которой Роман уже сказал. У нас есть центр помощи там стационарный, где приходят люди нуждающиеся, и мы сами ездим по адресам к тем, кто не может сам добраться до стационарного нашего центра. В Донецке также есть социальные волонтеры наши, которые обходят по домам нуждающихся людей, и в Лисичанске, в Северодонецке, и других городах. Все это очень востребовано, очень нужно. Тоже можно по тому же номеру 8(800)70-70-222 записаться и стать волонтером. Ну и, конечно, нужна помощь в больницах, там тоже нужны социальные добровольцы. Даже если у вас нет навыков по уходу, все равно можно применить себя, вот у нас в нескольких больницах, в том числе в Донецке, такая помощь нужна. Ну и еще раз, конечно, скажем, что добровольцы-ремонтники очень нужны в Мариуполе. Прямо сейчас больше 150 заявок у нас от тех людей, кто ждет. Ждет нашей помощи, ждет того что придут к нему и сделают его крышу, починят его дом, чтобы там можно было жить, и вот как-то помочь этим людям очень важно сейчас. Поэтому еще раз телефон — 8(800)70-70-222. У нас осталось совсем немного времени. И буквально одно-два слова, почему вообще нужно туда ехать, можете так суммировать, Дмитрий, Роман.
Д. Захаров
— Помните притчу о слепорожденном? И Христа спрашивают: а вот почему он слепой, это он накосячил или его...
Т. Ларсен
— Родители.
Д. Захаров
— Родители что-то сделали, вообще, что произошло. Он говорит, что на нем явилась слава Божия. И можно долго брать и спрашивать, а почему вообще, кто виноват, что вот у этой бабушки крышу дома снесло снарядом. Вот кто вообще в этом виноват, кто это сделал. А ответ в том, что, может быть, это все произошло, чтобы на этом доме, на этой бабушке явилась слава Божия. И она не явится без рук конкретных людей, которые приедут в Мариуполь и из имеющихся материалов с помощниками, которые все объяснят, как и что сделать, построят ей крышу.
В. Рулинский
— Да.
Р. Лайко
— Хотел бы сказать, что для всех, верующих и неверующих людей, мне кажется, я уверен, что сейчас нельзя остаться в стороне. От того, что происходит у нас в стране остаться в стороне нельзя. Надо как-то поучаствовать. А для верующих —ну вера без дел мертва.
В. Рулинский
— Спасибо.
Т. Ларсен
— Спасибо большое.
В. Рулинский
— Еще раз: 8(800)70-70-222 — телефон, по которому можно записаться и стать добровольцем-ремонтником, поехать помогать нуждающимся в Мариуполе и в других городах. Спасибо большое вам за этот эфир. С нами были сегодня Дмитрий Захаров и Роман Лайко, добровольцы-ремонтники Синодального отдела по благотворительности. Благодарим вас. Программа «Делатели». Тутта Ларсен...
Т. Ларсен
— И пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский.
В. Рулинский
— Всего доброго.
Все выпуски программы Делатели
«Простираю руки к Тебе, Пастырю мой, но не достигаю Тебя»
Простираю руки к Тебе, Пастырю мой, но не достигаю Тебя.
Тщетно овца, в овраг угодившая, будет вверх карабкаться — пропадет она, если пастырь за ней не наклонится.
Благодать твоя простирается дальше лучей солнечных. Протяни руку ко мне и из темницы изведи. Один только луч благодати Твоей — и поднимусь на крылья орлиные.
Мучается травинка под камнем, пытаясь вырасти, без света бледная, в поисках света изломанная. Великая радость для меня смертного, если подниму камень и увижу, как распрямляется и зеленеет она.
Не будет ли радость Твоя больше моей, когда поднимешь Ты камень, которым мир сдавил душу мою, изломанную и бледную?
Тщетно собираю поленья в костёр — не обогреть мне душу, если Ты не пошлёшь огня небесного.
Тщетно бегу, если сбился с пути — нет пользы в беге.
Весь труд мой и пот — жертва Тебе. Если не изволишь Ты принять её, буду как покоритель вершины горной, снежной лавиной засыпанный.
Ибо не смотришь на количество трудов, но на жажду сердца.
Чего жаждешь ты, сердце мое? Куда не посмотрит око — смерть видит, чего не коснётся рука — гроб осязает.
Что бы не обрёл ты, вместе с тем обретаешь и страх потерять обретённое. Что бы не полюбил ты — исполняешься скорбью утраты.
Мысли мои немирные, толпитесь вы в уме, словно по базару пьяные, и падаете, и умираете, как кузнечики на дороге. Умрёт всё, что было вашим источником, и ни одна из вас не спасётся от гроба моего, кроме одной, что связала себя с Бессмертным и Неумирающим.
Воистину, войдя в меня — в могилу вошли вы, и сами, как могильщики, могилу мне роете.
Но когда вострубит ангел в душе моей в трубу многоствольную и возвестит приход Сына Божия, тогда все тленные желания сердца и все мысли тленные отделятся и ошуюю встанут, и очистится нива сердца и ума.
И Сын Божий ступит на ниву Свою и исправит её и засыпет могилы, мыслями тленными, словно кротами, разрытые. И омоет меня Сын Божий и очистит, и миропомажет. Не на смерть, а на жизнь.
Сам я, Господи, воздвиг стену каменную, между мной и благодатию Твоей, и не смею за стену выглянуть, ибо Ты — словно ветер грозный. Понастроил я в душе своей избушек и домиков, и боюсь, что разоришь Ты их. И Ты разоряешь их не для того, чтобы бездомным стал я, но для того, чтобы в палаты ввести меня, что просторней и светлей, чем вся вселенная.
Отвергли люди краеугольный камень Твой, ибо слишком велик для их построек ничтожных. Отвергли его строители безумные, ибо не знали, что построить на нём. Не могли догадаться, медлительные умом, что Ты — строитель единственный, и вся работа их — не мешать Тебе работать.
Слишком велик краеугольник Твой и колоссы великие обходят его, говоря: «Если начнём на нём строить, когда закончим?»
Несчастные, как смерть отвращает их от всякого благого начинания!
Как принуждает их возводить постройки однодневные!
Протяни мне благодать Твою, что проникает далее лучей солнечных, чтобы осмелился я встать на камень отвергнутый.
Се, Ты еси благодать, склонись и воздвигни меня.
Отгони от меня временное и тленное и буду я созидать с Тобой то, что земные колоссы созидать не смеют.