«Путь к вере». Сергей Цыбульский

У нас в студии был учитель истории, общественный методист, теолог Сергей Цыбульский.

Наш гость рассказал о своем приходе к вере и о том, что для него значит быть христианином в современном мире.

Ведущая: Кира Лаврентьева

---

Кира Лаврентьева

— Вечер воскресенье, дорогие наши слушатели, здравствуйте! У микрофона Кира Лаврентьева и с радостью представляю вам нашего сегодняшнего гостя в студии Светлого радио Сергей Леонидович Цибульский, учитель истории в школе «Золотое сечение», лауреат конкурса, учитель года Москвы 2014, общественный методист по предмету основы православной культуры, теолог и президент фонта «Священномученика Александра Хотовицкого». Здравствуйте, Сергей Леонидович!

Сергей Цыбульский

— Здравствуйте. Вы еще забыли, что я историк, но это неважно.

Кира Лаврентьева

— Ну, давайте мы напомним. Ну, я подумала, что если вы учители истории, то историк это как-то само собой разумеется.

Сергей Цыбульский — Ну, это неважно.

Кира Лаврентьева

— Давайте нашим слушателям еще напомним, что в цикле программ «Вечер и воскресенье» мы говорим о том, как наши гости пришли к вере, как они зашли в ограду церкви. Говорим об их призвании, о их творческой составляющей. В общем, портретное такое хорошее интервью. Я надеюсь, у нас сегодня с вами состоится, Сергей Леонидович. Ну, была у нас уже программа, где я вас спрашивала о том, как вы выбрали, во-первых, свою профессию, учителя истории, а во-вторых, как вы вообще настолько внедрились в нее, что еще стали методистом общественным, методистом по основам православной культуры.

Сергей Цыбульский

— Это одно и то же.

Кира Лаврентьева

— Да?

Сергей Цыбульский — Да.

Кира Лаврентьева

— Так. Хорошо, но звучит как многогранно.

Сергей Цыбульский

— Звучит многогранно, как вы стали методистом. Такая христианская секта есть.

Кира Лаврентьева

— Ну, давайте мы сразу тогда спросим вас, как вы стали христианином, а потом обсудим еще раз все про преподавание истории и историю.

Сергей Цыбульский

— Ну, если нужно, то про историю давайте. Итак, как я стал христианином? Мой путь в церковь. Это прям житие мое. На самом деле, я родился в 79 году, это Советский Союз, это такой Советский Союз на излете. И поэтому сказать, что там все были верующие, там ходили в церковь, там еще что-то. Нет, моя семья была, я могу сказать сразу, неверующая. Поэтому моя прабабушка, которая жила с нами, закончила церковно-приходскую школу еще до революции, соответственно. Ну, судя по всему, церковно-приходская школа при Богоявленском соборе. Жили мы на Нижней Красносельской улице. Ну, на протяжении последних, наверное, ну, как бы, не знаю, не последних, ну, 100 лет где-то, да. Туда приехала моя тетка, мои прабабушки, потом прабабушка, потом бабушка там родилась там. Ну, вот эта вся семья и мама моя там, да, вот в одном доме, так по квартирам перемещаясь, расширяясь, уплотняясь. Вот все эти коммунальные квартиры, дом дореволюционный, при церкви был построен. Вот это единственное, что связывает меня с церковью, в этот момент, в 1979 году. Это дом, который был приходской, такой, как это, доходный дом при храме Покрова Богородицы в Красном Селе. В это время это была такая разрушенная церковь без куполов, превращенная в какую-то фабрику игрушек. Единственное, что можно сказать, что рядом находился Богоявленский собор. Минут 10 ходьбы, где-то 15. Соответственно, он не закрывался, да, кафедральный собор Москвы. Ну и так прогуливаясь иногда с прабабушкой, бабушкой туда заходили. Но не более того. Знаете, это вот колокола, все это, ну это что-то такое. Перелом произошел в 10 лет, когда мне исполнилось 10 лет, это где-то получается 89 год. Пасха, Красная горка, почему-то родственники решили меня крестить. Вот это такая советская история, и вы знаете, это вот и сейчас продолжается. Я как катехизатор Храма Христа Спасителя могу сказать, вот однозначно это какая-то глубинная история. А давайте нашего ребеночка покрестим. Зачем? Непонятно. Ну, по традиции, да, вот такая традиция у нас есть. Тут же образовались, естественно, желающие стать крестными, крестным. Да, крестного с трудом нашли, потому что, ну как это так? На работу сообщат. Ну, а вот, не помню, дядя Володя у меня крестный был членом партии, не был членом партии. Ну, знаете же, 80-е, 70-е годы это опасная вещь была, да? Сообщали на работу, прорабатывали. Вы в церковь ходите, еще что-то. Ну и 1979 год, конечно, никаких особых гонений не было, но вот эта память тоже, да, вот 10 лет назад же за это привлекали, поэтому, ну как-то не очень. И вот на Красную горку решили меня крестить. Это вторая неделя получается, да, после Пасхи там. И крестили в Богоявленском соборе. А вы же понимаете, в 89 год, вот 88-й, 89-й тысячелетий крещения Руси. Моя школа, куда я поступил в нулевой класс, а потом первый, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, до конца я уже учился на Никитской улице, в школе на Большой Никитской, это была уже такая совершенно другая театральная, другая совершенно школа. А эта школа была математическая, и она до сих пор стоит. 345 школа напротив Богоявленского собора. И вот я туда поступил, конечно, к математике у меня были какие-то свои собственные отношения, но не важно, это была ближайшая школа, хорошая школа, и Богоявленский собор прямо через дорожку. В 1988 году, я помню, как продаваться начали журналы какие-то с изображением икон. Я помню, мы купили с бабушкой такой журнал т Троицей Андрея Рублева. И мне просто привлекло, было интересно, к истории-то у меня был интерес уже, да. Я и в Кремль ходил, и в соборы кремлевские с мамой ходил. А тут вот такое что-то, ну музейное, да, музейное исключительно. И вот когда в 89-м крещение. Соседка, она, по-моему, была дочь генерала губернатора Орши, по-моему, такая Мария Ивановна, удивительный человек, такой дореволюционный, она сшила мне рубашку крестильную, такую, знаете, в пол с крестиком, как положено. Все готовились к этому крещению, хотя вот на самом деле, что такое крещение, зачем никто не понимал, по-моему, да? Бабушка говорила, ну, это же как в театр сходили, ну, в церкви это как в театре, знаешь, там все роли, что-то такое вот красиво там, вот свечи горят. Прабабушка, которая, вроде бы, до революции родилась, церковно-приходскую школу заканчивала, это очень важно кстати с исторической точки зрения, да вот восприятие людьми того периода, вроде бы, которые бы там учились, так вот как она относилась. Ну на исповедь ну что там придешь там грешна батюшка, грешна и все. Он тебе грехи отпускает. В чем грешна вот так? Понимаете? Это, кстати, примерно, не я один, это мой...

Кира Лаврентьева

— Нет, это трагедия, конечно.

Сергей Цыбульский

— Это, конечно, конечно. И когда ее спрашивали, там как она к церкви, что... никак вообще. Это человек, который вроде бы в дореволюционной России воспитывался, жил там. И вот все это собралось, и мы пришли в храм. А в 80-е годы, после тысячелетия, это какой-то бум такой воцерковлённости, церковности. И вот по исследованию профессора Филиппова Бориса Алексеевича, в Свято-Тихоновском институте он преподавал, есть такие волны религиозности. Вот эта волна религиозности, как раз пик этой волны, приходится во всём мире на 80-е и начало 90-х. Сейчас мы находимся...

Кира Лаврентьева

— Тысячелетие крещения России.

Сергей Цыбульский

— Так совпало. Сейчас мы находимся с вами на спаде. Что бы мы сейчас ни делали, что бы ни говорили, как бы мы активно ни велись, храмы мы не можем заполнить. Вот тогда, правда, и храмов было меньше, прямо толпами. И, конечно же, я помню этот момент, мне 10 лет, полный вот этот вот храм, где крещение происходит. Родители выгнали, сказали, идите читайте там символ веры. Мама ходила, читала вокруг храма символ веры, потому что... Ну, понятно. Там десятки людей собралось, и маленькие младенцы кричат. Эти большие, значит, стоят, ждут своей очереди. Мы там... Я не понимаю, что будет...

Кира Лаврентьева

— И вы в своей рубашке.

Сергей Цыбульский

— Нет, ну как же, в рубашку-то одевают потом, после кричат, вы что? И я, значит, такой, раздевайтесь, всё, ну, и мы так стоим, детей крестят. А крестил, кстати, отец Николай Воробьёв, ключарь собора. Я его плохо, но помню, и вот ключарь собора крестит. Он крестил сначала маленьких, эти вопли, крики, долго всё. Ну, я не знаю, я первый раз вообще в какой-то церковной... Не то, что в таинстве, в церемонии-то вообще участвовал, я не знал, как это, что это. И наступает пауза, и отец Николай говорит, ну, теперь взрослые, давайте, кто первый? И такая, знаете, вот как обычно, знаете, ну, что-то неудобно там, ну, как-то что-то.

Кира Лаврентьева

— Ну да, как я полезу первый.

Сергей Цыбульский

— Может кто-то, да, да, да, да. А я стою и думаю ну что-то как-то голым туда лезть и по-быстрому сейчас раз и все и такой «ныр» и уже там. Как говорит моя крестная, а мы не поняли, где ты, а потом смотрим, ты уже из купели выходишь.

Кира Лаврентьева

— А там прям большая?

Сергей Цыбульский

— Да, там такая баптистерия, ну баптистерией называют бассейн такой, да, и тут же рубашку, все это красные свечи, хождение вокруг. Слушайте, такое впечатление, что, помните, как у Христа случаи у купальни, когда ему говорит расслабленный, что нет человека, который бы меня первого, когда колебания воды происходят.

Кира Лаврентьева

— Точно. Расслабленного.

Сергей Цыбульский

— Да, расслабленного, когда туда принесли. И он лежит и ждет своей очереди, не может никак. Не знаю. Ну вот... Прямо изменения произошли внутренние какие-то.

Кира Лаврентьева

— Вы прям почувствовали. А сколько вам было лет?

Сергей Цыбульский

— Вот 10 лет. Но!

Кира Лаврентьева

— Ну, уже такой особенный возраст.

Сергей Цыбульский

— Я же говорю, нерелигиозная семья. Потому что, когда сказали, придите завтра причаститься, вся семья собралась за столом, и сказала, завтра... Там же что, там кагор. Да вот, на тебе кагор мы нальем чуть-чуть, и с хлебушком и все.

Кира Лаврентьева

— То есть не было понимания?

Сергей Цыбульский

— Абсолютно никакого. Поэтому вот это очень важный момент, мне кажется. Когда одно дело, когда ты тащишь ребёнка, морализаторски давишь, рассказываешь что-то, требуешь с него, это один получается продукт твоего воспитания, то есть зачастую это вызывает только отторжение. А второе — это когда ребёнок начинает сам приходить, смотреть, интересоваться. Вот для меня было это очень... Я этим прям реально заинтересовался. Соседка подарила книжку ещё. Ещё одна у нас была соседка церковнославянский язык для семьи и школы, какой-то, знаете, для гимназии какой-то такой, 1914 года издания. Такая жёлтая, там, небольшая книжечка с иллюстрациями. Я стал сам изучать церковнославянский язык. Мне было интересно, как это, там молитвы были, там я... То есть, на самом деле, вот, конечно, в Свято-Тихоновском институте, потом я поступил, да, я изучал церковнославянский, но основа была это вот то, что сам учил.

Кира Лаврентьева

— Тогда в 10 лет?

Сергей Цыбульский

— Да, да, 10, 11, 12 лет я читал, смотрел.

Кира Лаврентьева

— Сергей Леонидович, ну, это такое прямо чудо с вами случилось. Не у всех, наверное, так бывает.

Сергей Цыбульский

— Но вот нужно вернуться к истории с храмом Покрова Богородицы напротив, который находился.

Кира Лаврентьева

— Давайте вернемся.

Сергей Цыбульский

— Знаете, почему? Потому что, ну, вот я крестился, мне 10 лет. Я так понимаю, это где-то... У меня день рождения в апреле, 29 апреля, как раз вот где-то вот, наверное, 29-30, не знаю, когда мы праздновали, но пришли ребята из школы. Ну, я так понимаю... да, конечно, это весна была, и мы гуляли по двору, там, еще что-то там, ну после того, как отметили этот знаменательный день моей жизни. И мы... Ну, что делают пацаны? Ну, лазают везде, бегают, да? Ну, конечно, 11 лет, конечно. Что еще делать? И гаджетов нет. Вот это проблема, представляете? Гаджетов нет. Ничего нет. Ну, двор-то старинный, старый такой. И мы там лазили, лазили. И мы нашли путь, как пролезть на крышу в церковь. Ну, как бы мы туда что-то посмотрели, залезли и всё. У меня какая-то идея возникла. Я подумал, что вот церковь, но почему-то на ней нет креста. По дороге в школу я собрал какие-то палки. Такие, понятно, что что-то от забора. Не просто палки от дерева, более-менее ровные. Сколотил крест. Ну, я так понимаю, он, ну... Ну, метр двадцать-то, метр пятьдесят точно должен быть так по высоте. И мы договорились с другом Лёшей полезть на купол.

Кира Лаврентьева

— Крест поставить.

Сергей Цыбульский — Я, как сейчас помню, Лёша взял с собой на всякий случай... ну, мы же в церковь лезем, свечку в виде зелёной лягушки. И мы, значит, туда... Я... Вот если сейчас вот подумать, ты лезешь на церковь на старые леса, под тобой идут трамваи, там непонятно, что, леса там были укрепленные где-то, не знаю, в 60-е годы, где-то они еще стояли.

Кира Лаврентьева

— Ну такой авантюризм прям, чистой воды.

Сергей Цыбульский

— Мы влезли в этот купол, но это дети, мы же не знали, как что, крепить к чему, я взял с собой веревки внизу, я там сделал, что значит веревки, понимаете, как бечёвка там. Леша сказал, что он не полезет на купол, я залез на сам купол. Вот там была какая-то железка отогнутая, и я как-то вот влез сначала в купол, внутрь посмотрели, что там остатки барабана были купола, а дальше, и вот я влез наверх, и там какая-то железка была. Я помню, что какая-то такая железка, что не знаю, что... Отчего она была, может, там флаг какой-то ставили когда-то, может, ещё что-то. И я к этой железке примотал крест. И мы слезли. Ну, не помню, сколько он там простоял, ну, месяц, наверное, он там держался как-то. И как вспоминают соседи уже, которые потом, когда храм уже открыли, там молебны начались, они вспоминали, что вот тогда они подумали, что, наверное, храм уже открывается. А храм еще не открывался, там фабрика игрушек, там пищики вставляли, проверяли на отрываемость головы кукол. Поэтому, знаете, вот такое было. А как-то дом-то старый. И вообще дореволюционные все вокруг. И как-то с бабушкой гуляли, и я начал копать под деревом, просто что-то искал. А там все время подковы какие-то находились, монетки какие-то старые. Ну, интересно же. И вдруг мне попадается иконка такая медная. Параскева-Пятница и Архангел Михаил. Думаю, ничего себе. Кусочек такой прямо с лицами. Литье такое, наверное, век 19-й. Мне тоже было это интересно. Слушайте, и вот эти вот все сюжеты, моменты, они как-то сложились у меня. И когда мы... В 1991 году или 92-м, вот отец Артемий стал восстанавливать храм Всех Святых бывшего Алексеевского монастыря. Мы туда тоже сходили, посмотрели. Ну, с родителями уже, с мамой. Потом мы ездили в город Егорьевск. Мои предки происходят оттуда, а Егорьевск — это такой старообрядческий город, и мои предки были старообрядцами, и прапрадед чтецом был в старообрядческой церкви. И мне было интересно, что это такое? Ну, соответственно, мне где-то там получается сколько? Ну, лет 13 где-то. И я такой, я хочу в церковь. Это в 5 утра встать, первый автобус, это ехать такая деревня Алешина, единственный старообрядческий храм был открыт. В городе все закрыты были, единственный православный был Александра Невского, остальные храмы просто стояли закрытыми. Вот эту деревню в 5 утра меня тут же толкнули бабушки на клирос, как они говорят, на «крылос», и, значит, я там стоял с этими книгами огромными, и мне подталкивали спину, говорили, ну давай, пой. Что петь? Какие там... Как... И вот какое-то такое погружение, знаете? Такое погружение в древнюю Русь. С какими-то там песнопениями, с поклонами там, и еще что-то. Конечно, это отразилось, наверное. Интерес к иконам каким-то возник сразу. Какие сюжеты, да, вот на иконах? То есть, вот это где-то 10, 11, 12 лет, вот это 13 лет, вот это вот формирование. И где-то 92-93-ий школа выезжала в такой трудовой лагерь. Трудовой лагерь село Ярополец Волоколамского... Уезда, хотел сказать, рядом с Волоколамском. Ярополец очень известное село такое. Это усадьба Гончаровых. Наталья Николаевна там как раз с Пушкиным познакомились. Ну, он ее оттуда забирает. Рядом усадьба Чернышевых. Могила Гетмана Дорошенко. Но для нас это был шестой класс. Сказали, что такая возможность есть? У меня-то была другая возможность. Я подумал, что летом можно полоть свеклу и деньги заработать. О, это интересно! Как сейчас помню, три рубля, по-моему, за летний лагерь такой. О, три рубля, это круто! Свои собственные деньги. И мы поехали. Какие-то бараки, какие-то двадцатых годов. И вот там учителя готовили, мы там пололи эту свеклу, бесконечные длинные грядки. Естественно, я там первый год, шестой класс. Я был бригадиром. Ну, бригадир — это как? Это ответственная должность бригадира вообще-то. Это значит, когда у всех тихий час, ты идешь проверяешь за всеми грядки, и если что, допалываешь. Очень интересная работа была. Первый год, когда шестой класс, вот усадьбы, там все понятно, какой-то кинотеатр был при дом-отдыхе, потому что в усадьбе Гончаровых там дом-отдыха. Ну вот и клуб там, и кино смотрели. Я не ходил. А вот второй год, когда седьмой класс у меня был уже, вдруг почему-то клуб закрыт. И стоят какие-то машины с такими, знаете, как это копейка, в которой сидят такие бритые молодцы в спортивной одежде. И они что-то ждут. А в бывшем клубе, который был когда-то церковью святой Екатерины, сидит рыжебородый батюшка в таком зеленом подряснике. Зеленый подрясник, рыжая борода, такой курносый нос, такой вот прямо, знаете, как в сказке о попе и о работнике его Балде. Вот прямо реально, как вот из книжки откуда-то такая рыжая копна волос, убранная в такой вот пучок сзади. А мы ходили мимо на пруд, еще куда-то там гуляли. Я зашел и выяснилось, что храму передали это здание, но вот ребята, которые тут эти видео показывали, еще что-то, что-то они не очень довольны этим. И они все ждут, когда священник уйдет оттуда, и они как бы заберут обратно. И у них такое противостояние сидел отец Владимир, как я узнал. А напротив сидела его матушка. И они просто, знаете, такое сидение. Ну реально. И в машине сидели другие, которые ждали, когда они куда-нибудь уже уйдут оттуда. И я подумал, интересно. Я стал приходить и сидеть вместе с отцом Владимиром. И мы стали общаться. Мы общались, там он рассказывал.

Кира Лаврентьева

— Прям сидеть?

Сергей Цыбульский

— Ну, а куда он? В храме что он делает?

Кира Лаврентьева

— С утра до ночи?

Сергей Цыбульский

— Ну, он, наверное, да, но я-то там уходил, там, полоть грядки, там еще что-то, какие-то мероприятия, а потом возвращался и спрашивал... Ну как там? Ну что? Ну что мне было? Ну, это где-то 92-й, 93-й, 94-й, 93-й, наверное, год 94-й. Замечательный был интересный человек. К сожалению, его сейчас уже нет. Ну, вот отец Владимир, который такой русский священник, русский батюшка такой, абсолютно такой, со всеми... со всеми вот особенностями такого простого русского человека. И... Ну вот и там у меня произошло первое исповедь и первое причастие. Вот именно там.

Кира Лаврентьева

— Нежданно-негаданно, да?

Сергей Цыбульский

— Потому что праздник Святой Троицы. Ну, всегда вот так получалось, что лагерь, когда выезжал, да... И это было не в Богоявленском кафедральном соборе, это было нигде-то. Это было просто вместо иконостаса тряпочка натянутая, да? Это был батюшка такой, сено, вот этот запах березок стоящих, то, что русские обычаи такой традиции украшения храма на Троицу. И вот эти коленопреклоненные молитвы. Потом мы ездили на экскурсию в Иосифо-Волоцкий монастырь, а он только начал восстанавливаться, только там владыка Питирим начал что-то делать, и мы туда приезжали. И там мы купили... Конечно, мы все купили иконки. Мы поставили рядом с постелями своими иконки, купили книжки «Молитвослов» и стали читать по ним. Ну, я стал читать, еще несколько человек. Прямо реально. То есть утром это группа «Любе» Богдан Титомир звучал. Там еще что-то, ну, у меня и такого не было, но ребята слушали. А, значит, вечером и утром, утренние, вечерние молитвы, вот эти иконки бумажные, простые, если вы помните такие. Это вот такая эпоха была. Это было интересно, никто не запрещал нам, да. Но мы дискутировали, конечно, с нашим историком Сергеем Николаевичем, который для меня всегда был авторитет, но в этом он был для меня не очень авторитет, потому что мне было интересно самому. А то, что он там отстаивал свою точку зрения, ну, это как бы его точка зрения. И вот таким вот образом, как бы постепенно, а потом в 99-м я поступил на богословско-пастырское отделение Свято-Тихоновского института. Я уже заканчивал. Фактически это был четвертый курс исторического факультета Московского городского педагогического университета. И, как вы думаете, отделение историческое находилось в здании на Новокузнецкой, а ровно через дорогу находился Свято-Тихоновский институт, церковь Святого Николая. И я подумал, а что всё равно же рядом? Я поступил туда на вечерний. Утром я учился на дневном, а на вечерний я переходил туда. То есть пообедать можно было и идти уже на занятия на вечернее отделение. И так я там проучился первые два года, пока не поступил в аспирантуру в РГГУ и пришлось прекратить занятия в Свято-Тихоновском и потом возобновить через 10 лет.

Кира Лаврентьева

— Сергей Леонидович, сразу вопрос. А как ваши родители и бабушки, и дедушки, все отреагировали на то, что вы стали, в общем-то, воцерковленным христианином уже лет в 13-14?

Сергей Цыбульский

— Ну перестаньте, это не воцерковленность.

Кира Лаврентьева

— Ну окей, вы исповедались и причастились.

Сергей Цыбульский

— Это такой интерес. Понимаете, я могу сказать, что хождение в храм, знание богослужения и какие-то такие особенности православного такого быта, скажем так, абсолютно не значит, что вы стали христианином на все 100%, потому что хождение в церковь, иногда люди ходят всю жизнь в церковь, но никогда Христа там не встречают.

Кира Лаврентьева

— Но это уже такое глубоко духовно-философское...

Сергей Цыбульский

— Это как раз не философское, это то, что важно.

Кира Лаврентьева

— Самое важное. Это самое важное, конечно. Но вы же ходили в храм.

Сергей Цыбульский

— Но это всё инструмент, который тебя приводит ко Христу.

Кира Лаврентьева

— Конечно.

Сергей Цыбульский

— И это начало приводить. В Егорьевске мне подарили старообрядческий такой каноник. Слушайте, я его каждый день читал. Утром, вечером, я распределил эти каноны там же, в святом там, там, от зубной боли, там ещё от чего-то такие средневековые. И я читал этим святым, которые у меня по месяцам были отмечены, когда там, в какой день. Псалтырь начал пробовать читать, молитвы какие-то. Я сейчас смотрю и думаю, господи, это же правда... Мне бы сейчас так, знаете?

Кира Лаврентьева

— Ну, хорошо, но как отреагировали родные? Нормально?

Сергей Цыбульский

— Нет. Это было, насколько я помню свое восприятие, во-первых, никто не говорил «нет». Если в 5 утра бабушка говорила, ну слушай, ну давай поспим ещё, ну давай ещё что-то. Я говорю, да нет, я хочу, я всё, я был убеждён, что мне надо это. Но она ехала, бедная, со мной, и стояли все эти долгие старообрядческие службы там. Во-первых, родители не препятствовали. Это первое. Второе. Я прошёл путь, вот, новообращенного со всеми приключениями, какие мы знаем, что не надо делать. У мамы был день рождения, я, конечно же, в черной рубашке, потому что великий пост, потому что есть я ничего не буду.

Кира Лаврентьева

— То есть прям вот так?

Сергей Цыбульский

— Конечно. И это сейчас я понимаю, что так делать не надо, потому что там совсем про другое, и нужно сохранить вот этот мир в семье, там еще что-то. И Господь покрывает, ведь любовью, по крайней мере, эта ситуация другая совершенно должна быть. Но я был вот такой, то, что называется, неофит.

Кира Лаврентьева

— Вот только хотела сказать, в 90-е это вообще была обычная практика, у 70% воцерковленных неофитов. Так, значит, черная рубашка, великий пост, мамин день рождения и полная несовместимость у вас по этому случаю вас и вашей семьи. И как это все разрешалось в итоге? С возрастом просто?

Сергей Цыбульский

— С возрастом менялось. Во-вторых, понимаете, на моем пути становились так скажем, на моем пути появлялись пастыри, которые могли как-то направлять. Храм, который был напротив моего дома, уже стал как храм, и мы уже ходили туда, все семьи, и бабушка уже стала... входила в эту десятку, да, там, как это при храме. То есть человек, который занимался, она уже непосредственно была вовлечена в приходскую жизнь, например, да. Ну, потому что я туда ходил, бабушка начала ходить, мама начала ходить.

Кира Лаврентьева

— О, в след за вами все-таки.

Сергей Цыбульский

— И они так постепенно стали приобщаться. И вот разные истории, приключения. Как-то один раз священник сказал, у нас звонаря нет, ты это самое давай. Вот центр колокольный есть, езжай, как бы учись. Я говорю, в смысле? У меня там это, это, это.

Кира Лаврентьева — Куча дел.

Сергей Цыбульский

— Да. Я в школе еще преподавать начал. Он говорит, в чем проблема? Я тебе сказал, что звонарь нам нужен. Я тебя благословляю. Это тот период, когда ты начинаешь алтарничать, ковыряться в псалтыре... как отец Михаил Рязанцев один раз сказал, что буквы знакомые закончились? Ну, когда читаешь, да, и тут вдруг у тебя проблемы возникают со словами, которые там встречаются. Вот. И вот и ты начинаешь, как бы, да, я стал звонарём, получил образование, знаю, как там подвязывать эти колокола, развешивать всё. И это всё пригодилось. Это пригодилось, знаете, где-то, ну, где-то 2005, может быть, 2006 год, 2007. У меня был лагерь в Крыму детский, археологический. Я туда приезжал, ну, наверное, лет шесть, наверное, туда ездили.

Кира Лаврентьева

— Которым вы руководили?

Сергей Цыбульский

— Да, я как руководитель лагеря.

Кира Лаврентьева

— Я помню эту историю, да.

Сергей Цыбульский

— Да, вместе с Академией наук мы пытались сделать общий такой проект. Ну, Академия наук там копала, а мы как бы присоединились, да. И это был город Саки рядом, и там была церковь. И местный батюшка, отец Валерий, сказал, что вот, посмотри, может, у нас тут колокола какие-то висят. Я им наладил колокольню, развесил колокола, подвязал все. То есть все, чем я так или иначе овладевал в своей жизни, я всегда пытался применить где-то.

Кира Лаврентьева

— Сергей Леонидович, а мысли, простите сразу за этот вопрос, о священстве, о монашестве, что бывает у мальчиков, девочек и взрослых неофитов, и у некоторых даже воплощается с Божьей помощью в жизнь. У вас не было?

Сергей Цыбульский

— Ну, конечно, были. Ну, а почему нет-то? Чего не рискнуть-то, да?

Кира Лаврентьева

— Ну, а вы для себя на этот вопрос как отвечаете, да? Становится еще не на служителем или нет?

Сергей Цыбульский

— Ну по-разному же можно служить, да?

Кира Лаврентьева

— Конечно, конечно.

Сергей Цыбульский

— Там становясь священником, например, ты понимаешь, что... Во-первых, я видел много разных священников. Я вот проработал сначала в храме. Покрова Богородицы в Красном селе, потом туда пришел как раз отец Валентин Асмус, человек, который читал мне лекции в Свето-Тихоновском институте. Я был просто поражен, что вот настоящий живой отец Валентин рядом со своими интересными особенностями, с чтениями на греческом языке, общения на французском между своими какими-то друзьями и родственниками, там, не знаю, то, что он пишет и читает на старом русском, дореформенном языке. И он написал мне... Рецензия. И вот отец Валентина Асмус, когда я закончил исторический факультет, а диплом был как раз «Представление о грехе в культуре Древней Руси».

Кира Лаврентьева

— Немного, немало.

Сергей Цыбульский

— Ну да. Я сразу решил исследовать грехи. Может быть, это и то, как раз, почему я не стал священником, монахом и так далее. Я сразу начал с основного.

Кира Лаврентьева

— Хардкор такой.

Сергей Цыбульский

— И в результате... Ну, это интересная была работа, действительно. Тогда уже выходили книги и по исповеди, истории исповеди. И отец Валентин написал мне на мой диплом рецензию. И я помню, что я защищался, и председатель комиссии говорит, вот у нас есть к диплому рецензия, он достает такой желтоватый листочек и долго на него смотрит, потому что он напечатан со всеми ятями, ижицами, фитами значит с подписью протоиерей Валентин Асмус, и в общем принципе понять очень сложно, это напечатано в 1917 году или в 2001 году, да, ну такая особенность была, Отец Валентин замечательно удивительный человек. Он мне несколько раз в жизни здорово помог в духовном плане. Потом я перешел в храм святого Николая на Большой Почтовой улице в Покровском. Там был замечательный интересный архимандрит Дионисий Шишигин. Я проработал несколько лет под его руководством, как настоятеля, тоже была интересная такая часть моей жизни, и оттуда я уже перешел в храм Христа Спасителя, я приехал в храм и мне сказали просто, что нужны алтарники там, чтецы, ну как бы ты же в курсе, вроде как, можешь попробовать, я приехал, подошел к отцу Михаилу Рязанцеву и спросил. «Ну приходи посмотрим.» Ну я пришел вот пару раз. Ну, так и остался. И вот с 2001 года и по настоящее время я работаю в храме Христа Спасителя.

Кира Лаврентьева

— Какая светлая история.

Сергей Цыбульский

— Не, ну это на житие уже тянет.

Кира Лаврентьева

— Житие моё.

Сергей Цыбульский

— Но диплом у меня был совершенно про другое.

Кира Лаврентьева

— Да это, конечно, потрясающе, потому что, честно говоря, не такая часто история, хоть и ведем мы эти программы давно. Не такая частая история, чтобы ребёнок вот так сразу после крещения по щелчку, буквально, по-Божьему какому-то такому прикосновению, начал потихоньку-то там, то тут искать какие-то ответы на вопросы своей души.

Сергей Цыбульский

— Читать, искать, правда, книги покупать какие-то, там газеты, помните, такие выходили какие-то, потому что печатной продукции было не так уж много. Ну да, мне было интересно. Вот, понимаете, вся моя жизнь построена на интересе. Правда вот. Если тебе интересно, занимайся этим, занимайся. И действительно, потому что я никогда не занимался то, что мне неинтересно. Мне была интересная история, я стал историком. Интересная стала история церкви, церковь сама.

Кира Лаврентьева

— Вы стали церковным историком. Сергей Леонидович, а вот работая в светской школе со светскими детьми, вы как-то показываете свою веру, ну, я имею в виду, показываете в самом адекватном смысле этого слова.

Сергей Цыбульский

— Не, ну, конечно, я не начинаю урок с молитвы, и там перекрестился, и говорю, ну, давайте начнем урок, да?

Кира Лаврентьева

— Знают ли ученики, что вы верующий православный человек?

Сергей Цыбульский

— Мы сели в самолёт, с мамой летим, значит, к родственникам, да.

Кира Лаврентьева

— И показываете свою веру.

Сергей Цыбульский

— «Показывайте свою веру», это как раз про это. Ну, это было пару лет назад. Там сидим, и вот самолет начинает выруливать, и вот сейчас он начнет взлетать. И я читаю тихонечко там «Путь и Истинна сый Христе», да, «Ангела Твоего», вот это вот, ну, как бы тихонечко про себя. Но мама решила это как-то более открыто, Богу показать, что она к нему обращается. Поэтому громко вслух, перекрестившись, прочитав какую-то молитву, знаете, по-моему, пол самолета, посмотрев, решили, что мы, кажется, никуда не долетим. Потому что восприятие вот этого, когда человек крестит или еще что-то, конечно, я не проявляю такую открытую какую-то свою религиозность в школе, потому что это не место, потому что школа — это светское заведение, школы в Российской Федерации абсолютно светские. Мы преподаем для детей разных абсолютно культур, религий, и поэтому навязывать как кому-то свою какую-то позицию или еще что-то, я, ну, как бы я даже не имею права на это. Если я хочу оставаться в этой истории, заниматься историей как учитель, то, ну, надо принимать правила игры. Но, с другой стороны, я могу зато более глубоко...

Кира Лаврентьева

— Вот только хотелось сказать.

Сергей Цыбульский

— Правильно и со всех сторон, позиции объяснить какие-то темы, которые, наверное, просто учителю могут быть недоступны. Ну, иногда коллеги тоже консультируются из разных школ.

Кира Лаврентьева

— Я просто очень хорошо помню уроки истории у нас, у учительницы. Ну, не сказать, что верующая была, и там были такие прям серьезные перекосы, потому что историю, так же, как и литературу, можно подавать очень по-разному, очень. И это тоже воспитательный момент, как ты подаёшь историю. Вот как князь Владимир Русь крестил. Можно рассказывать о том, что он там насильно всех покрестил, и бедные язычники от него там плакали сто лет подряд. А можно совершенно по-другому это повернуть, и это тоже будет правдой, просто осветить это именно с той Божьей стороны, с которой это в принципе-то и было изначально, какая цель была. Константинополь, Византия, вот эта христианская культура.

Сергей Цыбульский

— 988 год — это финал, это не начало. Вот и все.

Кира Лаврентьева

— Да, да. Финал очень долгого пути.

Сергей Цыбульский

— Конечно, конечно, к которому все подходили. И последний, кто туда подошел, это князь Владимир, который сказал, ну хорошо, если все уже, то тогда и я, и дружина, и все. Абсолютно.

Кира Лаврентьева

— Причем уже с большой осторожностью к этому подходил. Изучал, отправлял людей.

Сергей Цыбульский

— Конечно, конечно. И вот мы в частной школе «Золотой Сечение», например, есть предмет мировой художественной культуры, которую я веду. И мы решили его построить параллельно с историей. То есть не просто, как прописано в некоторых программах, что там, я не знаю, народное творчество такое-то, сякое-то, там какие-то там хохлома там. Нет, мы решили, что мировая художественная культура — это что-то типа предмета, который... Ну, история искусства. Проходите Древний мир. Мы проходим искусство Древнего мира. Проходим 16 век. Мы проходим эпоху Возрождения. И вот как раз в шестом классе у меня целый цикл. Первые несколько месяцев я преподаю именно историю Христианской церкви, историю христианства. И полное такое погружение. И я понимаю, что это очень надо, потому что иначе у них ведь по истории идут параграфы там, ну там Средневековье и церковь там какой-то один параграф, потом крестовые походы, Жанна Дарк, там еще что-то, ереси какие-то, потом крещение Руси. Это все шестой класс. Но что такое христианство? Это полпараграфа где-то в пятом классе. Ну вы же понимаете, что дети когда заканчивают школу, они тут же забывают все, что они проходили до этого. И после летних каникул это с трудом восстанавливается. В умах наших чиновников дети помнят все с 5 класса до 11 и прекрасно всем этим владеют.

Кира Лаврентьева

— Так-так, Сергей Леонидович, и вот вы как раз промыслительно преподаете историю христианской культуры. Сразу так позавидовала. Думаю, вот бы вы у моих детей тоже преподавали такую историю.

Сергей Цыбульский

— Ну, не думаю, что все дети, которым я преподаю, завидуют.

Кира Лаврентьева

— Или радуются сами за себя.

Сергей Цыбульский

— Зато здесь достаточно подробно получается, ну, дополнительный час в неделю получается, что можно объяснить. Появление иконы. Ну, смотрим, фаюмские портреты, живопись, соответственно, римских катакомб, да, вот как это формируется, как это влияет, как это повлияло на византийское искусство. Потом в седьмом классе, получается, от Джотто, и дальше до Микеланджело и до Рафаэля. А всё равно все сюжеты-то религиозные.

Кира Лаврентьева

— Да, естественно.

Сергей Цыбульский

— Все сюжеты связаны с этим, да? И, соответственно, вся культура европейская, она пропитана христианством, что бы вы, как бы вы не хотели. И вот здесь у меня примеры европейские просто встают перед глазами всех моих знакомых, родственников, которые живут в Европе или которые там были. Слушайте, вы можете быть атеистом, вы можете быть коммунистом, вы можете быть кем хотите, но вы погружены в эту культуру. И вот муж моей тети, который там такой сицилиец, он знает все традиции и обычаи своей Италии, своей Сицилии. Но это не значит, что он каждый день ходит в храм. Он очень критически относится к церкви, он все критикует, еще что-то.

Кира Лаврентьева

— Агностик, в общем-то.

Сергей Цыбульский

— Но если ты спросишь, что сейчас происходит, или там какой-то праздник, он тебе запросто расскажет. Мне кажется, вот это то, что называется культурой. Это то, что входит в человека, и то, что объединяет людей, которые проживают на определенной территории. И мне очень обидно, что в нашей стране, к сожалению, после этого периода советской власти, когда культуру уничтожали, навязывая новую единую культуру, а потом, когда она отмерла... У нас по сути дела очень мало что нас объединяет, вот этих скреп то нам не хватает. И получается, что... То, что я пытаюсь объяснить, на самом деле, это такая основа русской, общей европейской культуры, да, это христианство. Это то, что легло в основу там от Испании до... И дальше до Чукотки, и дальше до Америки, Канады и так далее.

Кира Лаврентьева

— То есть в вашем случае вера и профессия вообще отлично сочетаются?

Сергей Цыбульский

— Ну да. Я же говорю, я не занимаюсь тем, что меня не интересует. Вот любое направление получается так или иначе переплетается связью.

Кира Лаврентьева

— Сергей Леонидович, а та самая встреча со Христом, о которой мы так много говорим и на Радио ВЕРА и вообще это главная тема в жизни любого христианина, вы бы могли сказать, что она произошла у вас в жизни?

Сергей Цыбульский

— Интересная история.

Кира Лаврентьева

— Поворот так поворот.

Сергей Цыбульский

— Да, интересный поворот. Я обыкновенный человек. Я начну от этого. И как любой человек, конечно, я живу, переживаю, проживаю определенные периоды. И как, например, даже любой священник... Один раз я спрашивал очень такого интересного, мудрого священника по поводу того, как не потерять веру. Он мне сказал, ты думаешь, вот у нас у священников такое не происходит. То есть это нормальная житейская история. И если я вам сейчас скажу, что да, я встретил Христа, и мы идем вот вместе по жизни, ну, что-то как-то, знаете... Это было бы такое житие такое, сладкая какая-то вата. Я вам могу сказать, что я чувствую прямо иногда, знаете, в некоторых случаях прям за шкирку, как будто тебя тащат по жизни, да, ты думаешь, ну все, хана. Нет, тебя провозят, проносят. И действительно это прямо вот в каких-то моментах чувствуется, что ты понимаешь, а как так? Ну и были какие-то, конечно, чудеса, которые просто объяснить невозможно. Просто это реальная мистика какая-то, такая, как мой знакомый говорит, бытовая мистика. Но вот... И ты понимаешь, что присутствие Христа в твоей жизни, оно действительно реальное.

Кира Лаврентьева

— Явным образом.

Сергей Цыбульский

— Но так, как ты обыкновенный человек, знаете, как... Ну, так же, как и апостолы, у которых на глазах там пять тысяч накормили, там, значит, по воде ходили, что там, воскрешали там мертвых. И в какой-то момент каждый раз что-то такое поворот какой-то, и Христос говорит, ну что же вы маловерные, я же вас предупреждал, да ну как так-то? Мы же с вами говорили вчера, обсуждали, как надо это делать. И они такие, ну да, да, да, бывает. Вот это такая обыкновенная человеческая история, и я, конечно, наверное, я ощущаю, чувствую иногда присутствия Бога своей жизни. Иногда, наоборот, я бегу в сторону, делами своими занимаюсь, которые отвлекают меня от этого всего. Наверное, если бы я принял какое-то решение серьезное, я бы стал монахом каким-нибудь. Но так как монашество — это особая совершенно история, то это не очень про меня.

Кира Лаврентьева

— Просто когда я вас спросила, задала вам вопрос в вашем периоде 13-14-15 лет, и спросила, как ваши близкие отреагировали на то, что вы стали воцерковленным православным христианином, вы меня оборвали и сказали, подожди, это всего лишь средство, средство для встречи со Христом, самое главное, это вот именно живое общение с Богом во всей религиозной жизни, это самая главная цель. И вот поэтому я вернулась просто к этой теме, потому что вы так сознанием дела об этом сказали, что я подумала, что надо бы обсудить, конечно.

Сергей Цыбульский

— Надо, конечно, это важная тема, но мне кажется, во-первых, у каждого свой вот этот путь и встреча со Христом у каждого своя. Во-вторых, для меня очень важный момент — это, например, чтение Священного Писания. Чтение и открытие все более и более глубоких таких, да, вот каких-то скрытых каких-то слоев символов, да, вот каких-то мыслей, которые тебя, конечно, первоначально не посетили, и вдруг ты открываешь для себя. Я для этого, например, сделал цикл лекций по Евангелию от Марка. И я подумал, что это должно как-то меня, прежде всего, подсобрать, да. Я специально стал, конечно же, готовиться к лекциям, изучать. Я обожаю эти моменты, когда ты готовишься, именно рассказываешь про Священное Писание. И вот тогда у тебя где-то действительно происходит вот эта вот встреча, встреча с Богом. Пару лет назад у меня был такой спецкурс в лицее РАНХиГСа. «Библия через искусство». Мы разбирали произведения мирового искусства, связанные с Библией от Ветхого Завета до Нового Завета. Ну, такая интересная штука получилась прямо. Я предложил, и директор лицея поддержал, сказал, давай, давай напишем. За лето мы сделали этот спецкурс. И я его проводил. И вот во время... Да, ну и потом, как бы, год он шел, ребята сдали экзамены, зачет в храме Христа Спасителя. По фрескам они сдавали мне зачет. Надо было угадать, узнать эту фреску, рассказать, о чем это, что это. Ну, как бы такой итог. Ну а потом некоторые мне написали, что они получили. Ну, такое... Как бы... Что дал этот спецкурс. Мне было интересно. Слушайте, и несколько человек, по крайней мере одна из них, написала, что в момент, когда шло объяснение о Боге, о Христе, ее посетила какое-то там неимоверное желание, вот это внутреннее состояние любви какой-то такой всеобъемлющей ко всем присутствующим. Говорит, я не смогла. Помните, я тогда сказала, можно я выйду, потому что это настолько меня переполняло, вот в момент вашего этого рассказа, что она выбежала в коридор там, ну и вот, ну как сказать, вот...

Кира Лаврентьева

— Какая-то, да? Добрая весть какая-то.

Сергей Цыбульский

— Такая какая-то сверху сошла какая-то благодать такая. Как мы узнаем, где и когда это произойдет, да? В момент чтения, в автобусе, в метро, в момент общения или в храме. У нас очень часто думают, что это только в храме происходит. Но это же не так. И, честно говоря, для меня эта история на самом деле очень серьёзная, потому что я подумал, насколько же это ответственная история. Это же не просто так, знаете, цикл лекций по истории христианства, по истории искусства. И, конечно, это не массовая вещь, но ответственность даже за одного человека для меня, это чрезвычайно важно. И я... Ну вот такое было.

Кира Лаврентьева

— Сергей Леонидович, вы знаете, для меня лично уже вторая программа с вами прям настоящий праздник, честно. Огромное спасибо за этот разговор. Дорогие слушатели, я надеюсь, что вам тоже очень понравилось слушать нашу беседу сегодняшнюю. С Сергеем Леонидовичем Цыбульским, учителем истории в школе «Золотое сечение», лауреатом конкурса «Учитель года Москвы 2014», общественным методистом по предмету Основы профессиональной культуры, теологам, президентом фонда «Священномученика Александра Хотовицкого». Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы вернемся к вам в следующее воскресенье. Всего вам доброго и до свидания. Спасибо, Сергей Леонидович.

Сергей Цыбульский

— Спасибо вам.

---

Все выпуски программы: Вечер Воскресенья

• «Волонтерство». Евгений Зенин
• «Христианин в современном мире». Александр Абросимов
• «Семья, вера, педагогика». Анна Сапрыкина