«Церковные традиции». Иеромонах Геннадий (Войтишко)

У нас в гостях был руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации иеромонах Геннадий (Войтишко).

Мы говорили о том, что такое церковные традиции, как они возникали, могут ли меняться и чем отличаются от привычек.

Ведущие: Алексей Пичугин, Марина Борисова

А.Пичугин:

— Дорогие слушатели, здравствуйте!

«Светлый вечер» на светлом радио.

Здесь, в этой студии, приветствуем вас мы — я, Алексей Пичугин...

М.Борисова:

— ... и Марина Борисова.

А.Пичугин:

— С удовольствием представляем нашего гостя. Ближайший час, эту часть «Светлого вечера», здесь, в этой студии, вместе с вами и вместе с нами — иеромонах Геннадий Войтишко, руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации.

Здравствуйте!

О.Геннадий:

— Добрый вечер!

М.Борисова:

— Отец Геннадий — вот, вопрос, как к знатному просветителю... ( Смеются ) Ну... из песни слова не выкинешь!

Есть вечный антагонизм, что ли, внутри каждого из нас. Мы, с одной стороны, все приверженцы сохранения церковных традиций, а, с другой стороны, мы не очень понимаем, что это такое. И, с третьей стороны, мы понимаем, что жизнь не стоит на месте, она как-то движется, и, если посмотреть на церковную историю, то и традиции, периодически, претерпевают какую-то эволюцию. И, вот, в этом во всём мы разобраться сами, без помощи Вашей, навряд ли сможем.

Итак... а что же такое церковная традиция, до какой степени и где её необходимо соблюдать, и где уже просится эта самая эволюция, и как бы, с этой эволюцией, не нарушить, вообще, сам строй церковной жизни?

О.Геннадий:

— Наверное, всё-таки... конечно, надо было начинать плясать от печки, и, всё-таки, договориться нам о терминах. Потому, что для кого-то, традиция — это какая-то, такая, замшелость, которая: «Да, Бог ты мой... зачем это всё тащить сейчас? Мы — современные люди, а традиция — это, такой, чемоданчик, у некоторых и без ручки, который совесть не позволяет бросить, но и нести невозможно...»

М.Борисова:

— Этнографический музей.

О.Геннадий:

— Да... хорошо, если это ещё воспринимается, как музейная ценность!

Вот, например, скажем... когда бываешь в каких-то музеях интересных... вот, я помню Фонтенбло, это под Парижем... есть такой замечательный музей — резиденция Жозефины и Наполеона. И там выставлены были ночные вазы этого дворца. Ну, замечательно красивые... и даже, наверное, они на аукционах стоят каких-то денег... то есть, в общем, ценность. В том числе, музейная ценность. Но, когда сейчас мы имеем водопровод и все удобства, что называется, в одной, даже малометражной, квартире, то, в общем, возникает вопрос — зачем нам ночная ваза, пусть и такая замечательная, и даже из Фонтенбло?

И, для многих, действительно... в лучшем случае, для многих людей, не очень, наверное, понимающих суть и предназначение традиций... это, действительно, в лучшем случае — про музейную ценность. Которую... ну... хорошо на полочку поставить, посмотреть, водить экскурсии. А мы — современные люди... и, как бы, до свидания!

А для кого-то это, вообще, то, что надо выкинуть, и вынести, как Ленина из мавзолея, выбросить или закопать где-нибудь. Но... тут опять, ведь... от непонимания того, что есть традиция.

Традиция — это даже не артефакт, который хранится где-то, и мы на него смотрим. Традиция — это способ. Это способ передачи ценностей — того, что для человека, для семьи, для народа, для, в целом, человечества, важно, и что необходимо бережно передавать из поколения в поколение.

Второй момент... конечно же, возникает вопрос: а что мы передаём, и каково содержание того, что мы передаём? И это может быть, действительно, по меткой метафоре, «угасший пепел», который из поколения в поколение передаётся, а может быть огонь, возжжённый единожды, передающийся от первоисточника... пока сейчас так, завуалировано скажу... через людей к следующим поколениям.

Возвращаясь к вопросу о церковной традиции. Безусловно, для нас важно всё то, что дал нам Господь — вот, тот самый главный Первоисточник. Он есть начало всей нашей жизни, Он есть первоисточник не только нашего существования, но и понимания того, что, на самом деле, ценно и важно, и что важно для жизни здесь и сейчас, и будет важно в будущем, и что будет не ограничено, вообще, временными какими-то рамками.

Ну, об этом, наверное, чуть позже и подробнее.

М.Борисова:

— Но... если мы не будем углубляться в теорию, а посмотрим на практику...

Вот, из года в год, постепенно... даже в церковном обиходе... очень многое меняется.

О.Геннадий:

— Да.

М.Борисова:

— Но приходят новые люди, и они воспринимают это... вот... как церковную традицию — «так в Церкви принято».

О.Геннадий:

— Да.

М.Борисова:

— Но, вот... скажу по собственному опыту... то, что было принято в Церкви 40 лет назад, сильно отличается от того, что принято в Церкви сейчас.

О.Геннадий:

— Во многом есть отличие, да.

М.Борисова:

— Я имею в виду какие-то самые простые вещи. И они... не носят какого-то глубинного смысла, а это, просто — некие привычки.

А.Пичугин:

— Маркеры, что ли... маркеры времени... А это... более того... это не только во времени, ведь, происходит. Если вы приедете... я не знаю, там... в Воронежскую область, придёте в храм, и потом приедете в Архангельскую область и придёте в храм, вы увидите совершенно разные традиции... которые люди в Воронежской области считают чем-то незыблемым, и люди в Архангельской — тоже.

М.Борисова:

— Ну, вот, в качестве примера. У меня — подруга, ходит в храм недалеко от Серпухова. И там есть такая традиция: человек, приходя на исповедь, идёт со свечкой и на аналое, рядом со священником, оставляет свечку.

О.Геннадий:

— Хорошо, если свечку! В одном месте, мне рассказывали, как кладут под Евангелие деньги — я был в ужасе от этой истории!

А.Пичугин:

— А, Вы что... подождите, отец Геннадий... это же — старая традиция! Я даже помню...

О.Геннадий:

— Какая пошлятина эта традиция!

А.Пичугин:

— ... да... заплатить батюшке за исповедь! Это хорошо описано в книге про Павла Груздева... вернее, вот, где его воспоминания, где он говорит, что он в ссылке в Казахстане, и очень хочется пойти в храм, но его останавливает то, что у него нет денег, а хочется батюшке за исповедь — дать.

О.Геннадий:

— Вот, у меня мама так рассказывала, что она... Ну, мы с ней созванивались, и я её спросил: «А как ты... ты когда была в храме — причащалась и исповедовалась?» Она, вроде церковный человек, говорит: «Ты знаешь, сейчас денег нет». Я: «Что?.. Почему?.. Объясни, пожалуйста». Она: «Ну... есть такая традиция — приносить деньги...» — и это для меня был шок, на самом деле... Я был в курсе этой «как бы» традиции.

М.Борисова:

— Но, понимаете... это не «как бы» традиция. Если чуть-чуть заглянуть в наше не столь далёкое прошлое, окажется, что объяснение-то — самое реальное, жизненное. Это — 1958 год, когда советская власть решила уже окончательно закрыть церковный вопрос. И, там, одномоментно, был в 70 раз повышен налог на свечи...

О.Геннадий:

— Да-да-да...

М.Борисова:

— ... и люди, которые ходили в храмы, оказались перед выбором: либо храм закроют — просто, как банкрот, — либо надо что-то делать. И традиция приносить свечку — она оттуда. Потому, что, просто, люди стали покупать, или добывать, или сами держали ульи — брать воск и делать, кустарным образом, свечи, и приносить в храм, чтобы обойти, вот, эту, вот... чудовищные условия.

И оттуда же, вот, это, вот, желание поддержать. Но, поскольку, если ты кладёшь, в те времена, в общую кружку, то общую кружку вскрывает староста.

О.Геннадий:

— Да... а он, нередко, был «под колпаком у Мюллера», то есть, у уполномоченного... иначе — у КГБ...

М.Борисова:

— Да, и, в таком случае, до священника ничего не доходит.

А.Пичугин:

— Ну, подождите... опять же... здесь же... мы про какое время говорим? В 1961 году было принято новое законодательство, которое не предполагало, вообще, участия священника в каком-либо финансовом...

О.Геннадий:

— Ну, да, да... Хрущёв делал всё, чтобы, вообще, уничтожить Церковь, и, собственно говоря, прихожане пытались выкручиваться, как могли из той ситуации, которая была...

М.Борисова:

— Поэтому, эта традиция имеет смысл только...

О.Геннадий:

— Да, имеет. Но сейчас она звучит в другом контексте.

М.Борисова:

— Вот, о чём я и хотела Вас расспросить! Потому, что таких, вот, традиций — и в кавычках, и без кавычек — достаточное количество в нашей церковной жизни.

А сейчас, чем больше новых людей приходит в Церковь, тем больше у них первый посыл внутренний — разобраться в смыслах.

О.Геннадий:

— Правильно.

М.Борисова:

— Но эти смыслы... как-то... очень быстро схлопываются. Потому, что, если посмотреть... вот... даже в центральном московском храме, как себя народ ведёт на Воскресной Литургии...

Вот, начинается Евхаристический канон. Казалось бы, чего проще? Ты знаешь, что это — от «Верую» до «Отче наш». Но...

А.Пичугин:

— Ну, чуть подальше...

О.Геннадий:

— Ну, плюс-минус, да... ну, уж не будем цепляться к деталям...

А.Пичугин:

— Но считается — до «Отче наш», кстати говоря, почему-то...

О.Геннадий:

— Ох, ты ж... ё-моё!..

А.Пичугин:

— Не-не-нет... нет...

М.Борисова:

— Вот, пожалуйста, вам! Традиции...

О.Геннадий:

— Ну, хорошо, хорошо...

А.Пичугин:

— А... ну, сам канон-то нет... сам канон-то, понятно...

М.Борисова:

— Но, при этом, когда ты видишь реакцию людей — на возгласы, на какие-то песнопения — она не совпадает с ощущением того, что происходит, в данный момент, в алтаре! По крайней мере, внешние проявления религиозного чувства — они иногда просто обескураживают именно в этом месте. Они, может быть, были бы очень уместны в любом другом... но здесь они какие-то странные.

О.Геннадий:

— Согласен. И, более того, я вам скажу, что... хорошо, что Вы этот именно пример привели... не очень правильно смотреть на идеалы Церкви и учение Церкви, исходя из реальности жизни верующих, и декларирующих этот идеал.

Ну, правда... сказать, что, вот, верующие ошибаются и грешат, и, поэтому, заповедь такая-сякая, против которой прегрешают эти люди, неуместна — это абсурд. Заповедь — есть заповедь, правило — есть правило, идеал — есть идеал. А, вот, не получается...

Более того, про центральный храм, про который Вы сказали — наверняка там зевак больше половины... ну, во всяком случае, экскурсантов... наверное. Я не берусь уж судить до конца, но у меня есть такая... интуиция, на этот счёт.

Я думаю, что первое, с чего надо начинать — это задать себе вопрос: а, вот, то, о чём мы говорим, то явление, которое имеет место быть — оно Богом установлено, или это — искажение того, что Богом установлено?

Ну, пример приведу. До революции, и долгое время... вот, эти тридцать лет, о которых вы говорите, нормой, или даже традицией, можно сказать, было Причастие единожды в год. Не то, чтобы нормой, но это — факт, и это — традиция. И, поэтому... ну, так сложилось... что это Причастие, предшествовавшее этому говение, совершалось в течение Великого поста. Пост прошёл — аминь, и побежали по своим делам дальше. Ну, и как-то это ещё отмечалось в исповедных ведомостях — для того, чтобы фиксировать, что человек, действительно, православный. Ну, раз в год Причастился — и аминь.

Можно ли признать это нормой? Нет, нельзя. Потому, что Господь совершенно другой императив дал своим апостолам. Апостолы — именно об этом проповедовали? Вот, про такое Причастие, про такую Литургию, или — как-то иначе? Нет. Опыт первых христиан — он соответствует этой традиции Причащаться раз в год? Нет, абсолютно. Ну, и какие-то дальнейшие поколения. Когда мы читаем святых отцов — соответствует ли, вот, эта традиция единожды в год Причащаться, или не соответствует? Нет, не соответствует. Это — искажение. Но, поскольку оно уже вошло в обиход, то, давайте, применим, по отношению к нему, не просто слово «традиция» — оно здесь, мне кажется, неуместно... «привычка»!

Вот, «привычка» и «традиция» — эти два слова, два понятия нам позволят разграничить всё, что ненормально, всё, что не соответствует изначальному Божьему посылу и, вот, тому источнику, от которого мы черпаем всю нашу жизнь — и личную, и в Церкви. И то, что исказилось и стало уже как бы абсолютной реальностью нашего бытия.

Вот, пример про частое Причастие... или Причастие раз в год. Скажем так.

А.Пичугин:

— Друзья, мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня иеромонах Геннадий Войтишко, руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации.

М.Борисова:

— Но, смотрите... Мы же не можем полностью вернуться к первоисточнику. И это было бы, наверное, странно, если рассматривать... всё-таки, христианство...

О.Геннадий:

— Мы и к Богу не можем вернуться?

М.Борисова:

— К Богу... хотелось бы!

О.Геннадий:

— Вот, Он и есть Первоисточник. И, в этом смысле, нам не надо никуда возвращаться. Потому, что Он — здесь и сейчас. И, если Он сказал тогда: «Приидите, примите и ешьте, и пейте от Чаши сей...» — то эти слова актуальны и сейчас. И, поэтому, не надо никуда бежать — в античную лавку, в раритетный музей или какой-нибудь древний архив. Потому, что это — здесь и сейчас. Это актуально здесь и сейчас.

Но... хорошо. Апостолы жили когда-то давно...

М.Борисова:

— Но мы же не знаем, как происходила Евхаристия в Апостольские времена!

А.Пичугин:

— Ну, у нас есть определённые свидетельства на этот счёт...

О.Геннадий:

— Кое-что знаем...

М.Борисова:

— Но это же, в любом случае, некая реконструкция.

О.Геннадий:

— Ну... смотрите... у нас есть... давайте, так... хорошо. Норматив. Причастие раз в год — это не норматив. А норматив — какой? Мы открываем постановления Соборов — в том числе, и Вселенских — канонические правила Церкви зафиксированы на бумаге, тут не надо нам фантазировать, — где написано: «Кто находится на Евхаристии, будучи верным ( то есть, христианином ), и не Причащается, отклоняясь от установленного порядка...» — и можно здесь добавить: по какой-либо умозрительной причине, — «то, как творящий бесчиние, должен быть, если он клирик, извергнут из сана, а, если он мирянин, должен быть отлучён от церковного общения, доколе не покается».

А.Пичугин:

— Но, тут, знаете, есть такая история...

О.Геннадий:

— Прописано! История... так...

А.Пичугин:

— ... будут говорить, что я опять... вот... всё... сюда свожу...

Хочет человек Причаститься... ну, прям, хочет... а ему священник говорит: «Не, не... я тебя отстранил».

Хотя, если уж мы посмотрим те же правила, то отстранить человека от Причастия священник может не больше, чем на одну службу. А дальше уже он должен идти к епископу...

О.Геннадий:

— Конечно...

А.Пичугин:

— ... и епископ, как глава епархии, фактически, глава малой Церкви, должен разбирать эту ситуацию сам.

Но у нас же так никто не делает, и, в итоге, у нас огромное количество людей — верных — про разным причинам, не Причащаются. Это могут быть какие-то серьёзные причины.

О.Геннадий:

— Могут быть.

А.Пичугин:

— Это могут быть причины — в голове у священника...

О.Геннадий:

— Могут быть...

А.Пичугин:

— ... потому, что он, вот, так трактует какие-то правила. Это может быть совсем что-то элементарное, на которое в других приходах и внимания не обратят, но, вот... для кого-то — важно, и он человека отстранит. И, в итоге... и я с этим сталкивался... достаточно много людей, которые хотели бы Причаститься, но не могут этого сделать, поскольку...

О.Геннадий:

— Да, согласен, увы! Факт есть факт.

А.Пичугин:

— Есть уже проблема...

О.Геннадий:

— Есть.

М.Борисова:

— Но... мне кажется, есть ещё тут проблема в том, что вступают в противоречие те самые исторически сложившиеся привычки...

О.Геннадий:

— Та-ак...

М.Борисова:

— ... которые принимаются за незыблемую традицию.

А.Пичугин:

— Во-от!

М.Борисова:

— Скажем, понятно, что, при условии, что человек Причащается раз... ну, пускай, четыре раза в год — большими постами... понятно, что перед Причастием ему требуется сугубая подготовка и исповедь. Поскольку, это бывает достаточно редко, и, за эти промежутки, у него накопилось... там... много чего...

О.Геннадий:

— Ну, очевидно, будет... там... набор...

М.Борисова:

— Если он Причащаться хочет за каждой Литургией, если он... ну, пусть, он посещает Литургию раз в неделю по Воскресеньям... он хочет Причащаться. Ну, нечего ему исповедовать каждую неделю!

О.Геннадий:

— Вот, и не надо высасывать грехи из пальца! Потому, что Исповедь — это не билет к Причастию.

А.Пичугин:

— Да.

М.Борисова:

— Но... опять... почему я говорю, что здесь — зазор... вот, эта, вот, исторически сложившаяся привычка — она, ведь, не только у паствы, она — и у священников...

О.Геннадий:

— Она и у нас в голове. У священников.

А.Пичугин:

— Но, ведь, это ещё часто и невозможно переломить. Потому, что... сам знаю такие случаи.

Служил в городе священник, которого, действительно... ну, там... на протяжение десятилетий, все считали... и, возможно, что это так и есть... очень духоносным, очень правильным, старцем. Вот, его нет, много лет уже, а у людей в голове, всё равно, это сидит: «Вот, отец такой-то так заповедал, и мы, всё равно, будем ходить... и ходить... и вы тут, батюшки новые и молодые, служите мало, недолго, опыта у вас нет никакого — вы нас не убедите обратном!» — это та ситуация, с которой, вот, я, например, сталкивался... я видел её... и, вот, так люди...

О.Геннадий:

— Да, так есть. Так, к сожалению, было... и... я думаю, что так будет.

Но, во-первых, мне кажется, не надо никого ломать и... прям, «ломать»... это мне не близкое, вообще, слово. А, уж, тем более, никого об колено не надо ломать. В том числе, и...

А.Пичугин:

— Но «ломать», «переломить» и «ломать об колено» — это разное. «Переломить ситуацию»...

О.Геннадий:

— Да я ж нагнетаю! Я ж нагнетаю... понятное ведь дело... но, смотрите, какая вещь. Есть такой очень хороший... то ли история, то ли анекдот... когда в сеемое готовили сосиски, и варили их подрезая по краям. Ну, и, проходит какое-то время, кто-то из молодых задал вопрос: «А почему мы это делаем? Что, сосиски от этого вкуснее будут?» — «Но так моя бабушка делала!»

Поехали к бабушке — задавать эти вопросы, зачем нужно подрезать сосиски по краям. «Ой, а что же вы, деточки, всё той же маленькой кастрюлькой пользуетесь?» — «В смысле?» — «Ну, просто, по-другому эти сосиски туда бы не поместились!»

Ну, вот, знаете, про такие милые случаи... вот, смотрите. Это какая, там... бобровая или медвежья шапка на голове у почётного караула в Великобритании? Ну, вообще — она про что? Она ни про что! Она — неудобная, эти солдатики падают в обморок от этой дикой жары, смотрится это, с нашей колокольни, сейчас, ну, мягко говоря, нелепо... чеканный шаг с поднятием под странный этот градус ноги... но... всё равно, это — мило, для кого-то это — некий аттракцион, и вряд ли, я думаю, британцы, в ближайшее время, откажутся и от этих шапок, и от этих способов построения в почётный караул. Точно так же — мы берём наших солдат... ну, зачем так ногу поднимать высоко для того, чтобы чеканить идти... наверное, это красиво, но это не функционально! Эти аксельбанты, которые висят... ну, красиво... ну, а про что они?...

А.Пичугин:

— Камилавка тоже — не функциональна, но...

О.Геннадий:

— Ой... на больное наступил!

А.Пичугин:

— Почему? Нет... ну, это же...

О.Геннадий:

— Но камилавка — в Русской Церкви. Это... есть большая разница... потому, что камилавка...

А.Пичугин:

— В Греческой Церкви таблетка — это другое совсем...

О.Геннадий:

— ... и, более того, те же скуфейки... вопрос там — функционала.

И, вот... это интересный момент, когда происходит потеря смысла и содержания, зачем это было нужно, в конкретный момент, и переносится туда, где уже этот функционал — вот, предназначение, смысл, зачем это всё создавалось — теряется. Как так получилось? Стоит ли за это держаться?

Ну, если это милая какая-то история, никому не причиняющая вреда — когда мы созерцаем эту, вот, разводку почётного караула, и она по своей традиции выстроена...

А.Пичугин:

— Ну, она красивая...

О.Геннадий:

— Симпатичная...

А.Пичугин:

— Так же, и облачения в Церкви — они, что, очень функциональные? Они, что — очень удобные? Ну, по-разному бывает... но, просто, это такая традиция, которая не несёт никаких — ни положительных, ни отрицательных...

О.Геннадий:

— Она просто есть.

А.Пичугин:

— Есть и есть. Она — красивая. Я считаю, что это — красиво.

О.Геннадий:

— А барьер к Причастию — это уже проблема. Это — проблема.

И, вот, мне кажется, вот, здесь надо, всё-таки, голову включать и понимать, что есть важно, а что — второстепенно, с чем можно согласиться в качестве или привычки, или традиции, но — не терять из фокуса внимания смысл... смысл, главное! А, ведь, главное — это Евангельский императив, Евангельская позиция. Это то, что сказал Христос. То, чем жили апостолы. То, чем жили святые. Разные святые — поэтому, у нас есть разный опыт, и разные традиции, в этом смысле. Есть традиция исихазма, есть традиция нестяжателей, есть традиция — одних, других, третьих... и эта широкая палитра, из которой мы можем выбирать. Беда начинается тогда, когда всех, как в прокрустово ложе, начинают загонять в несущественные вещи, возвышая их на самый высокий уровень.

И... почему так происходит? Потому, что, к сожалению, эти годы атеизма и, в принципе, разрухи в головах... я сейчас — не только про период СССР... в том числе, и дореволюционную разруху в головах я имею в виду сейчас... у нас исказился... или даже, может быть, потерялся... если, таким, умным языком говорить... богословский метод.

Что я имею в виду? У нас исказилось понимание, что есть первичное, главное, второстепенное, третьестепенное и, вообще, никакое не степенное. Мы каноны — правила — выставляем, нередко, в качестве догматов...

А.Пичугин:

— Тут я бы попросил Вас разъяснить разницу — поскольку, для многих она неочевидна.

О.Геннадий:

— Догмат — это некое понимание всего того, что связано с Богом, и это является истиной веры. Если уж с таким, вот... это сложно прозвучало, или... понятно?

А.Пичугин:

— Нет, нет... это уже понятно.

О.Геннадий:

— Это самое главное, что мы знаем о Боге — вот, так скажем. Самое главное, и что не может быть изменено — потому, что мы не можем влиять на свойства Бога. Вот, Бог — Он таков. Христос — Он, вот, таков...

А.Пичугин:

— Простите... Бог — таков, насколько... как это в догматах прописано... насколько Он Сам нам это открывает.

О.Геннадий:

— Конечно. Бог Сам говорит о Себе нам, открывает Себя человеку — для того, чтобы мы строили отношения в Богообщении, в Богопознании.

Второй момент — это всё, что связано с порядком и возможностями существования Церкви, и... можно даже сказать: в какой-то конкретный период времени.

Вот, пример классический. Про Евхаристию, между прочим, коль уж мы затронули эту тему. Сейчас — какое правило? Мы Причащаемся после Евхаристического поста — ничего не вкушая и не испивая никакой воды. Обычно, утром. Если мы говорим про Воскресную Литургию.

Но, для ранних христиан, Евхаристия — Таинство Благодарения — это про вечер, во-первых, про трапезу сначала — ужин, и, по трапезе — совершается Благодарение: преломление хлеба и Причастие Тела и Крови Христа.

Спустя время, возникли какие-то нестроения, которые потребовали реакции церковного сообщества. И было принято решение, что важно теперь нам совершать Евхаристию, Причастие — без всяких ужинов, трапез и прочая, прочая.

А.Пичугин:

— Это, вот, тоже проблема. Потому, что приходят люди, особенно пожилые, которые говорят, что они выпили таблетку, и — не хотят... не могут...

О.Геннадий:

— ... и им дают отлуп.

А.Пичугин:

— Такое тоже бывает.

О.Геннадий:

— Да, безусловно, бывает. И тут не надо нам удивляться, что, иногда мы впадаем в тех самых фарисеев, законников, о которых мы читаем в Евангелии, и как громко мы на эту тему возмущаемся: «Боже мой! Они — не веруют, и не считают необходимым, чтобы исцеление этого сухорукого произошло в субботу... или чтобы прокажённый был очищен Христом! Ой, ужас, какие негодяи! Никакого милосердия!» Но... часто происходит в нашей реальной жизни: «Что, ты выпила таблетку? Какой кошмар! Ужас!!!» — что тут на этот счёт сказать?...

Но мы — люди, как люди. И нет ничего прекрасного, нет ничего замечательного, что бы мы, люди, носители испорченной природы после грехопадения, сами бы не испортили! К сожалению, это факт.

А.Пичугин:

— Мы продолжим беседу с отцом Геннадием Войтишко, иеромонахом, руководителем сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации, буквально, через минуту.

Марина Борисова и я, Алексей Пичугин, также здесь.

А.Пичугин:

— Возвращаемся в студию светлого радио, друзья!

Напомню, что в гостях у нас сегодня иеромонах Геннадий Войтишко — руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации РПЦ.

Марина Борисова и я, Алексей Пичугин, здесь.

М.Борисова:

— Вот, отец Геннадий, коснёмся теперь сочетания традиции и смысла. Богослужение тут — очень хороший пример.

О.Геннадий:

— Да.

М.Борисова:

— Если мы возьмём Всенощную... ну, начнём с того, что...

О.Геннадий:

— Того, что называется сейчас, в современной российской традиции, Всенощной...

М.Борисова:

— Да. Я просто хочу оставить за скобками бесконечные разговоры о том, что Всенощная — это то, что ночью... заутреня — это то, что рано утром...

А.Пичугин:

— Да, нет... это, просто, для... там... Имперской Церкви Синодальной дореволюционной было нормой: вечером — вечерня, утром — утреня...

М.Борисова:

— Я уже не говорю о том, что, если открыть Следованную Псалтирь, увидишь там такие экзотические вещи, как «междучасие»...

О.Геннадий:

— Да, да...

М.Борисова:

— ... и никто не может объяснить, куда его вставлять.

Но... всё это замечательно — для очень небольшого числа людей, одарённых вкусом к Богослужению, которые готовы 24 часа в сутки, действительно, с пользой для себя, проводить в церкви за Богослужением.

О.Геннадий:

— Да, да...

М.Борисова:

— Если взять повседневную реальность нашей жизни, вот, мы, грешные прихожане, вечером в субботу приходим на службу... и дальше — опять: стремление, с одной стороны, современного прихожанина осмысленно стоять на службе, а, с другой стороны, традиция, почерпнутая в очень глубокой древности, требует достаточно длительных Богослужений, которые мы не в состоянии физически вынести.

Поэтому, естественно, на протяжение истории, эти Богослужения — сокращаются, сокращаются и сокращаются, за счёт очень разных приёмов. Где-то что-то отрезается... где-то что-то переходит в скороговорку...

О.Геннадий:

— «Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй...»

М.Борисова:

— ... и, вот, честно сказать, меня это немножко обескураживает. Потому, что я не понимаю — зачем? Лучше отрежь ты там половину тропарей, или половину стихир, оставь две, но произнеси ты их так, чтоб понятно было, о чём они.

О.Геннадий:

— Я согласен.

М.Борисова:

— Но, когда ты стараешься вместить... вот... в ужавшееся время огромный объём — в результате, человек стоит на службе и не понимает ничего.

О.Геннадий:

— Я вам скажу, человек, который — и в храме стоит, и в алтаре стоит — не понимает ничего. Потому, что эта скороговорка... просто... ну, с моей колокольни... безумие. Тут — нечего возражать... факт!

М.Борисова:

— Но, в то же время, как трансформировать службу, не задевая смысловую часть?

О.Геннадий:

— Для это должно быть: а) рассуждение, и б) понимание последствий. Ну, и, изначально, конечно — понимание того, ради чего мы это делаем.

Если мы это делаем ради конъюнктуры, угоды нашим страстям-похотям — это одна история. Это, конечно, нетерпимая мотивация, и она, вообще, даже не может быть взята в расчёт.

Я специально сейчас уйду в сторону для того, чтобы пояснить, как в угоду человеческим страстям и похотям что-то пытаются менять на глобальном уровне.

Ну, скажем... вся эта гендерная повестка мировая — она есть продолжение страстей и похотей повреждённого человечества. И, для того, чтобы легитимизировать это — что бы это ни было — начинают покушаться... или не начинают, а давно уже покусились, и давно уже пытаются это всё изнасиловать... на незыблемые вещи, Богом данные. В том числе, на понимание природы человека, отношения полов, понятие семьи, и так далее, и так далее. И, соответственно, весь «церковный» ( в кавычках, потому, что тут уже о церковности с трудом можно, наверное, говорить ) строй подгоняется под страсти и похоти — ну, это беда. Это — караул, катастрофа. Там, наверное, уже, действительно, о Церкви говорить вряд ли возможно. И некие религиозные сообщества, в том числе и претендующие на именование себя христианскими, наверное... сейчас берусь рассуждать об этом аккуратно... наверное, вряд ли можно признать таковыми. То есть, христианскими.

Если мы вернёмся к нашей действительности. Я полагаю, что трансформации возможны только при паре условий.

Первое. Незыблемыми остаются вероучительные смыслы, которые передаются из поколения в поколение, и которые в нас поддерживаются Духом Святым. Потому, что Дух Святой, живущий в Церкви, наставляет на каждый день, на каждый миг нас на всякую истину и правду. Это — первое.

Второе. Важно понимать мотив — зачем мы хотим это всё менять? Если речь идёт о том, мы читаем: «Исполним нашу утреннюю молитву...» — а у нас 18.00 вечера... ну... как-то... тут, наверное, есть смысл подумать: а почему бы нам не поставить, всё-таки, утреню — утром? Или, каким-то образом, трансформировать...

А.Пичугин:

— Или, хотя бы, опустить некоторые вещи, которые, конкретно, к утру нас отправляют.

Я знаю священников, которые, например, читают, вот, те самые, утренние, молитвы, которые во время Шестопсалмия читаются... ну, просто, потому, что там...

О.Геннадий:

— Да... вот... это — широкое поле для рассуждений. И здесь, первое, что важно — рассуждение, спокойствие, без всякого... знаете... ажиотажа. Без компанейщины... без того, что об этом сказал тот или иной важный богослов, проповедник или кто-то... вот, компанейщина здесь будет мешать всему доброму.

И — третье. Вы знаете... люди, которые входят в понимание, почему так в Церкви произошло... в какой-то момент, для них это несоответствие «исполним утреннюю нашу молитву...» уходит на 33-й план. Оно становится настолько незначимым... А значимым — что остаётся? Да предстояние пред Богом! И я — вздохну перед Богом молчаливо... либо я Ему так скажу... или так — наверное, это будет уже вопрос 33-го порядка. Главное — что мы перед Богом, главное — что мы здесь, и что мы собрались... Наверное, было бы, конечно, неплохо это привести в какой-то адекватный порядок, и, поэтому, нормально, когда в Церкви собираются мужи церковные, архиереи, миряне, которые образованы и богословски подкованы, и хороший имеют... как это... модное слово такое... «бэкграунд»... то есть... подготовку, назовём так... и опыт — и рассуждают на эти темы, и выносят какие-то решения. Нормально... это всё возможно.

Но, мне кажется... Церковь — живой организм, который может меняться. Но тут есть ещё одна очень-очень печальная оговорка. Дело в том, что в Церкви есть и печальный опыт трансформаций, — в том числе, и политически обусловленных трансформаций, — которые вызывали... или причиняли телу Церкви раны, и некоторые из этих ран не уврачёваны до сих пор.

М.Борисова:

— Знаете, мне тут довелось услышать такую формулировку — тоже из уст священника, — что наша Церковь была настолько сильно ушиблена расколом, что, с тех пор, любые изменения — это просто героический подвиг.

О.Геннадий:

— Я с этим полностью согласен. И неуврачёванность раны русского раскола, во многом, мне кажется до сих пор кровоточащей раной. До сих пор отзывается у нас серьёзными болями. И я думаю, что одна из важнейших задач наших — и в молитве, и в практических действиях — в том числе, уврачевание этого раскола. Это — крайне необходимая вещь.

Но... действительно, когда государь, царь Алексей Михайлович и патриарх Никон предприняли реформы, наворотив делов... действительно, расколов всё общество... они, действительно, сделали то, что... таким... гулким эхом отзывается до сих пор. И, поэтому, всякий раз, любое прикосновение к теме перемен каких-то... ну, вот... адекватности потребностям Церкви сейчас, будет вызывать некое... не знаю... слово-то подобрать... такое... приличное... некую оторопь. Вот, так.

А.Пичугин:

— Хорошая мысль. Я, например, вот, в таком контексте никогда не думал. Что, вот, эта болезненность ощущения перемен — она корнями уходит... что можно найти, куда она уходит корнями. И, во многом, она, наверное, действительно, и вправду, уходит, именно, в раскол XVII века...

О.Геннадий:

— Многие наши современники — русские люди... вот... простые миряне... или даже священники — на самом деле, вообще, даже не представляют, насколько это страшная рана — русского раскола. И насколько она — проблема до сих пор.

Поэтому... ну, кстати... вы знаете, интересно... про традиции и перемены, и как эти перемены сохраняются до сих пор.

Вот, мы говорили о Евхаристии, об участии верных в Евхаристии... есть определённая разница... разность... этой традиции в Русской Церкви... скажем... и 30-летней нашей давности... сейчас мы... немножко, так... меняемся тоже... и, например, Греческих Церквей. Но, вот, ещё одна и прекрасная особенность. В современных Русских церквах традиция стала — все девушки покрывают — неважно, маленькие, большие, взрослые... неважно, замужем, незамужем — покрывают голову платком...

А.Пичугин:

— ... и все ходят, умиляются... трёхлеточка, такая, ходит...

О.Геннадий:

— ... наверное, это интересно и прекрасно.

Понятно, что речь идёт о покрове платка, или какого-то головного убора, как знака покрова мужа... ну... у нас сейчас, вот, немножко другая ситуация. А в греческой традиции — женщина, входящая в церковь, снимает платок, снимает головной убор. Почему? Потому, что это был ответ на исламское, османское завоевание Константинополя, Византийской Империи. И всякая женщина, носившая платок — это, в общем, скорее всего... ну, во-первых, это требования исламские — потому, что это хиджаб... и для того, чтобы было понятно, что в церковь, в церковное собрание входит не мусульманка в хиджабе, этот платок необходимо было снимать.

И так происходит до сих пор. И, наверное, это — милая, трогательная традиция, которая подчёркивает, что — нет, мы сохранили христианство даже в этом исламском мире!

Ну, надо сказать... бывшая Византия — это не только нынешняя Эллада, или Греция. Это — Турция, во многом, и это, фактически, исламский, хоть и... такой... европиезированный мир. И в этом европиезированном исламском мире, всё равно, важно сохранять свою христианскую идентичность. И эти женщины её подчёркивают, и, входя в храм, снимают головной убор, снимают платок.

Как это всё меняется! Вот, предложи сейчас это в Русской Церкви — это будет воспринято просто в штыки. А почему? И, вот, здесь очень важно иметь в виду ещё один параметр — контекст.

В каком-то контексте, этот платок снятый, будет очень уместен и крайне необходим. А в другом контексте — это будет фронда, это будет... знаете, такое... протестующий феминизм... и ещё какая-нибудь дурь.

И, вот, этот контекст важно учитывать. Важно учитывать звучание, отражение твоих стремлений к переменам или ещё к чему бы то ни было. В резонансах с другими людьми, с тем обществом, в котором ты живёшь.

Вот, у нас русское общество — оно такое сейчас. А греческое общество — оно, вот, такое. И к этому надо бережно относиться, и иметь в виду.

А.Пичугин:

— Друзья, напомним, что в гостях у светлого радио сегодня иеромонах Геннадий Войтишко — руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Церкви.

Мы продолжаем говорить о традициях в Церкви — насколько они живы, насколько они позволяют Церкви быть живой...

М.Борисова:

— Но у нас, очень часто, за скобки попадает очень важный элемент Богослужения. Собственно, если идти от Предания, то послов князя Владимира, потрясло в святой Софии в Константинополе именно то, что они — были поражены красотой. И, вот, эта самая красота — она, последнее время, периодически, вступает в противоречие с поисками смысла.

О.Геннадий:

— Поясните.

М.Борисова:

— Да, поясню, что я имею в виду.

Вот, Первая неделя поста. Идёт вечером чтение канона преподобного Андрея Критского. И, так уж повелось, что... ну... я просто помню, когда я пришла в Церковь, так было везде... эта служба — при приглушённом свете, и все прихожане стоят с горящими свечами в руках.

Что происходит теперь? Вот... опыт этого года.

Прихожу на службу, покупаю свечку...

О.Геннадий:

— ... и Вы — одна, посреди храма, со свечой?

М.Борисова:

— Да...

А.Пичугин:

— А остальные — со смартфонами!

М.Борисова:

— Остальные — с телефонами! Причём, я могу понять, когда это — молодые люди, может быть, недавно начавшие ходить в храм. Но с этими телефонами теперь стоят и бабушки! И, вот, это зрелище настолько потрясло настоятеля нашего храма, что он даже в проповеди, в первый день, сказал об этом. Потому, что... поиск смысла, конечно — замечательно, но что тебе, такому ищущему существу, мешает заняться этим поиском дома, перед тем, как ты придёшь на службу? А на службу прийти — не как в библиотеку, а, именно, как на службу — то есть, участвовать в ней, а не следить за текстом!

А.Пичугин:

— И я знаю священников, которые выходят на амвон и говорят... пример я, да, слышал: «Как же хорошо! Раньше все стояли со свечками, а теперь все стоят с телефонами — и слава Богу! Потому, что люди начинают... мы читаем на церковно-славянском, или в каком-то адаптированном виде, а люди следят — во всех переводах, в каких им удобно, и погружаются в пространство смысла», — это тоже мнение.

М.Борисова:

— Ты знаешь, я просто по своему опыту могу тебе сказать, что, когда я погружалась в пространство смысла, я раздобыла такую брошюру, где параллельный текст — на церковно-славянском и на русском — с комментариями. То есть, когда идёт какая-то символика, взятая непосредственно из Писания, там просто вставлены куски — из Ветхого Завета, из Нового Завета, на которые ссылается в своём образном ряду автор.

А.Пичугин:

— Ну, тут, за Богослужением... конечно, не изучить...

М.Борисова:

— И я сидела... каждый раз, перед тем, как пойти в храм, я просто открывала дома эту брошюру, и, вот, на сегодняшний день, я прочитывала этот текст, и я шла в храм, спокойно покупала свечку, и мне уже ничего не нужно было.

О.Геннадий:

— Знаете, тут, вот... опять же... вот, это, всё мне напоминает уже музей. Потому, что... ну, конечно, можно созерцать «Ночной дозор» — да, это замечательное полотно голландского художника... может быть, одно из самых дорогих в мире сейчас — красиво, интересно, техника замечательная, светотени... всё чудесно... и масштаб...

Но, для того, чтобы увидеть и понять, что там изображено, нужно, конечно, перед этим, проточить тонну литературы. Ну, не тонну... это я загнул... но — какой-то объём.

И, если мы приходим на Богослужение, и, действительно, чтобы войти в молитвенный труд Богослужения, нам требуется перелопатить тонну литературы, то что-то здесь, мне кажется, не очень хорошо, всё-таки.

А.Пичугин:

— А, почему? Ведь, если следовать этой логике, мы, приходя на любое Богослужение... там, на Всенощное бдение... чтобы понимать, о чём канон читают, должны тоже перелопатить достаточно много...

О.Геннадий:

— Это, с моей точки зрения, требует от нас, всё-таки, размышления — а так ли это оправдано? Размышления... рассуждения какого-то.

Безусловно, вопрос, конечно же, в понимании того, что звучит. И это — чисто технический, с одной стороны, вопрос — потому, что может читаться так всё, что... караул!.. что называется, «всех святых выноси». А может и язык быть непонятным.

Вот, я знаком с опытом чтения канона преподобного Андрея Критского в переводе митрополита Никодима Ротова. И, кстати, если я правильно помню, Святейший владыка когда-то и сам читал...

А.Пичугин:

— Да, читал в этом переводе... не знаю, как уж сейчас...

О.Геннадий:

— Ну... сейчас... в главном храме страны и Церкви... всё-таки, какие-то, очень традиционные, наверное, сигналы должны звучать, и, поэтому, читается это на церковно-славянском языке. Но опыт чтения канона в переводе владыки Никодима Ротова — он оказался очень интересным. Не буду говорить такие слова, как «удачно» или «неудачно», но люди, подходя по прочтении канона, в том числе, к священникам, которые его читали, выражали благодарность за то, что они начинают это воспринимать на слух, в том числе.

У мирян не было раньше возможности воспринимать текст глазами — потому, что, во-первых, книг не было, всё — на слух. И сейчас они на слух не воспринимают церковно-славянский язык. Это факт. Мы ничего с этим уже поделать не можем, как мне думается. Кто-то лучше погрузится в церковно-славянский, кто-то хуже, и это тоже важное наше сокровище, к которому бережно должны относиться, но на слух — многим трудно. Я бы даже сказал — большинству, и духовенства, в том числе. Поэтому, вот, это чтение с листа, параллельно стоя и слушая, и видя, что на бумаге — оно вполне себе оправдано.

Другой вопрос... ну, скажем, насколько непривыкшему видеть любой гаджет, планшет, с которого читается этот текст в храме, человеку, это не будет создавать внутренний когнитивный диссонанс? Ну, это другой разговор...

Когда батюшка выходит на проповедь — вот, о котором Вы сказали сейчас... у меня сразу возникает вопрос: а в чём суть претензии? Ну, необычно, да... необычно... но они же не в какой-то социальной сети сейчас находятся, или в чатике каком-то...

М.Борисова:

— Я позволю себе такую аналогию... может быть, несколько вольную. Вы же ,когда приходите в театр, скажем, на пьесу Шекспира...

О.Геннадий:

— Ох, есть, чем Вам ответить...

М.Борисова:

— ... Вы же не будете сидеть с текстом...

О.Геннадий:

— Вы давно были в Большом театре?

М.Борисова:

— Я не пойду в Большой театр, даже если...

О.Геннадий:

— Вам не нравятся эти пластмассовые золотые... штучки?

М.Борисова:

— если... не с меня потребуют много-много денег, а если даже мне дадут много-много денег, я туда не пойду, простите! Но...

О.Геннадий:

— А либретто — видели, как выводится? Над сценой бегущей строкой!

А.Пичугин:

— Правда, что ли?

О.Геннадий:

— Ну... во всяком случае, во многих театрах сейчас... я не знаю, оставили в Большом, или нет... но над сценой... что это называется... рампа?...

М.Борисова:

— Нет, рампа — это внизу.

О.Геннадий:

— А, внизу, да... Вверху — некое такое поле, на котором, цифровым образом, выводится текст.

М.Борисова:

— А раньше в программку включалось либретто, нет? Сейчас уже нет?

О.Геннадий:

— Ну, вот, смотрите... вот, какая разница — ты сидишь с программкой, или ты...

Другое дело, что... смотрите... тут нюансик... свет гаджета может мешать во время театральной постановки. Если...

М.Борисова:

— А во время Богослужения он не мешает?

О.Геннадий:

— Ну, смотря, как светить... и кому светить...

Если вы читаете с экрана, и... собственно говоря, какая разница?.. вы все держите свечи... и... бумажки держите...

М.Борисова:

— Речь ведь тут не о том, что кто-то пользуется такой подсказкой, а кто-то — нет. Речь идёт о том, что это становится новой традицией. Поскольку, я больше, чем уверена, что старушки с айфонами — не видят в них ничего.

О.Геннадий:

— Это — как буквы настроить, подождите...

М.Борисова:

— Да как бы их ни настроил... в течение всей службы, в полумраке, приткнувшись носом в этот самый... ну, я просто по себе сужу...

О.Геннадий:

— Да... понимаю...

М.Борисова:

— ... я могу свидетельствовать, что очень трудно в определённом возрасте, когда проблемы со зрением возникают, и не знаешь — то ли снять очки, то ли, наоборот, надеть очки...

О.Геннадий:

— Да, да, да...

М.Борисова:

— ... и... я думаю, что вряд ли это приносит им пользу. И, может быть, если бы они стояли со свечой и просто молились бы, они больше бы поняли на слух.

О.Геннадий:

— Возможно.

М.Борисова:

— А это начинается: «Вот, так все делают — значит, и я тоже должен так делать».

О.Геннадий:

— Не уверен. Не уверено, что именно такой мотив. И, мне кажется... опять же... я исхожу из добропорядочности человека и этого праведного желания разобраться и быть слушающим, быть внимательным. И, поэтому, наверное, кому-то кажется, что открыть текст и следить по бумаге — так лучше.

Мне, например, не лучше. Ни по бумаге следить, ни, тем более, с экрана читать. Почему? Потому, что... я — это я, опять же... это мой пример, это — для меня. Мне проще напрячься и вслушиваться. Но это — моё. А у кого-то — по-другому. И, в этом смысле... я бы не был столь ригористичным.

Другой вопрос... знаете... вот, на Евхаристическом каноне с гаджетом — будет ли это удобно... или уместно... не знаю. Всё так тонко... каждый человек крайне индивидуален. И...

А.Пичугин:

— И приход — тоже.

О.Геннадий:

— ... и где-то это может показаться допустимым, а где-то это будет — неуместным... наверное. Опять же, контекст важен тоже...

А.Пичугин:

— Вы понимаете... что касается Евхаристического канона, здесь ведь есть ещё один тонкий момент. Есть храмы, где это — громко, вслух, в микрофон...

О.Геннадий:

— Да...

А.Пичугин:

— ... а молитвы Евхаристического канона — они очень понятны и без всякого перевода...

О.Геннадий:

— Ну, да... это правда.

А.Пичугин:

— ... и, если ты их слышишь, ты их — понимаешь.

А есть храмы, где всё... про себя... и, вот, тогда возникает вопрос для многих людей — что тут такого-то, в этом моменте происходит? Ну, хор поёт... он и до этого пел... а почему здесь нельзя тогда выйти, зайти, свечку передать... там... ещё что-то сделать... вот, всё, что люди привыкли делать? И, вот, это таинство момента самого — оно пропадает, и тогда... или текст нужно смотреть... или...

О.Геннадий:

— Ну, вот... именно в этом моменте, мне кажется, необходимо, всё-таки, заранее понять какие-то ключевые смысловые якоря нашего Богослужения, и, в том числе, Литургии. Вот, как раз таки, накануне, единожды ознакомившись с тем, какова структура, в том числе, Литургии или Евхаристического канона. Это не займёт вообще много времени и какой-то титанической подготовки, но...

Молитва — это же не текст... много раз мы об этом говорили. Молитва в человеке, или человеком, совершается не только, или даже не столько тогда, когда он пропускает через свой интеллект, свой ум некие слова, и они становятся ему понятными. Это — вознесение ума и сердца к Богу, во внимании и благоговении. И, вот, эти четыре условия — вознесение ума и сердца к Богу во внимании и благоговении — если эти четыре условия соблюдаются, молитва совершается. Я думаю, что люди, находящиеся в храме, и не слышащие слов Евхаристического канона, будучи во внимании и благоговении к Богу, вознеся к Нему сердце ( ведь, там же призыв перед этим идёт: «Горе ( то есть, вверх ), вознесём наши сердца...» ), они будут молиться евхаристической молитвой, соучаствовать в Евхаристическом каноне.

Поэтому, тут тоже... такая... знаете, ведь... что замечательно в христианстве? Что замечательно в Православной Церкви? Что нет этих шаблонов, что нет этих железобетонных, таких, знаете... вот... схем: либо так, либо этак. Главные смыслы сохраняются, а, вот, эта вариативность, которая присутствует, даже в тех обстоятельствах, которые мы имеем, в том числе, обстоятельства повреждённости и человеческой, и общества, и людей в Церкви... вот, эта вариативность — она сохраняется. И она, всё равно, какая-то живая, при этом...

Да, есть свои трудности, свои какие-то, вообще... недоработки... свои какие-то странности... но в целом-то — Дух Святой управляет Церковью. И Он, когда нужно, подсказывает, что поменять... а есть — и Сам он... так... аккуратненько нас поворачивает...

Вот, посмотрите... 30 лет назад — представить, что за каждой Литургией Воскресного дня мы будем Причащаться — ну... разве это можно было? Ну, только какие-то ультрасвятые люди так могли. А сейчас это кажется нормой. Вот, как-то Господь поворачивает... это же Его Церковь! Мы тут только... знаете... что-то как-то суетимся перед Его лицом... а Он — управляет.

А.Пичугин:

— Спасибо большое за этот разговор!

Мы напомним, друзья, что в гостях у светлого радио сегодня был иеромонах Геннадий Войтишко, руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации.

Так же, мы, ваши ведущие — Алексей Пичугин...

М.Борисова:

— ... Марина Борисова...

А.Пичугин:

— ... прощаемся. До свидания!

М.Борисова:

— До свидания!

О.Геннадий:

— Всего доброго!

Все выпуски программы Светлый вечер

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов

Другие программы

ПроЧтение

Элис Мейнелл «Письмо в будущее» — «Деятельное преображение»

Скачать

Чашка с чаем стоит на тетради: лежащей на кровати

Фото: PxHere

Поэтессе девятнадцатого века Элис Мэйнелл принадлежит стихотворение под названием: «Письмо от юной девушки, адресованное самой себе в старости». Героиня стихотворения, обращаясь к старушке, которой она когда-то станет, то есть к самой себе в старости, говорит:

«Только одна дана нам юность.

Утро жизни брезжит лишь однажды.

И наступает наполненная сожалениями старость».

Стихотворение Мэйнелл грустно, оно пронизано осознанием: ничего уже не исправить. В дневниках Мэйнелл есть упоминание о другом стихотворении — «Письме от старой женщины, отправленном себе самой в юность». Правда, оно так и осталось ненаписанным.

Но всё же задумаемся: какая между этими письмами разница? Колоссальная. Письмо от юности, адресованное старости, ничего изменить не может. Старушка откроет пожелтевший листок, вздохнёт о том, как быстро промелькнула жизнь, и ничего не изменится.

Со вторым письмом всё иначе. Представим, что проснулись мы утром, а на подушке лежит письмо, которое мы, в глубокой-глубокой старости, отправили себе самим, сегодняшним. Чтобы мы, сегодняшние, вот прямо сейчас смогли что-то исправить в своей жизни, изменить, преобразить то, что в нас бледно, узко, бедно, недостойно того, к чему призвал нас Бог.

Это деятельное преображение и есть покаяние. Даже если нам кажется, что у нас ничего нет, у нас есть то, чего точно когда-то не будет. Время. А значит, всё возможно.

Автор: Анастасия Андреева

Все выпуски программы: ПроЧтение

Читать полностью

Другие программы

ПроЧтение

Синклер Льюис «Котёнок и звёзды» — «Цепочка грехов»

Скачать

Котенок сидит на подоконнике: прикрытом сине-серой шторой

Фото: Piqsels

Каждый поступок имеет ряд последствий, которые, выстраиваясь в цепочку, могут прямо или косвенно влиять на развитие событий, порой весьма значимых. Рассказ американского писателя Синклера Льюиса «Котёнок и звёзды» посвящён как раз такой цепочке.

Всё начинается с того, что маленький мальчик, выпрашивая у матери коржиков, с притворной лаской гладит котёнка. Залюбовавшись обоими, соседка опаздывает на трамвай. Кондуктор ради неё задерживает рейс. Парикмахер, впустую прождав трамвай на остановке, отправляется в пивную. На следующий день спьяну налысо остригает кандидата на пост управляющего крупнейшей корпорацией. Кандидат теряет уверенность в себе, корпорация, так и не найдя достойного управляющего, через полгода разваливается, что влечёт за собой крушение режима далёкого государства. В финале бывший монарх вздыхает: «Меня утешает одно. Мои беды, я уверен, пали на меня под влиянием могучего рока и были предначертаны звёздами».

Казалось бы, Льюис построил рассказ на противопоставлении рока и котёнка, но что, если приглядеться к сюжету повнимательнее? Цепочку роковых последствий запускает и подпитывает не что иное, как грех. Мальчик гладит котёнка, лицемеря. Соседка в погоне за трамваем притворно задыхается и хватается за сердце. Парикмахер же вообще рад опозданию трамвая — его тянет выпить. Ну а пьянство, как известно, вообще паровоз греховного состава. Так, незначительный, казалось бы, грех (лицемерие ребёнка) ведёт к впечатляющим событиям — крушению политического режима.

Святитель Игнатий (Брянчанинов), выдающийся духовный писатель девятнадцатого столетия, говорит, что душа человека подобна сосуду, в который вливается драгоценная жидкость. Но что будет, если в сосуде окажутся трещины, даже самые незначительные? Жидкость вытечет. Трещинами святитель называет те самые мелочи, повседневные недобрые привычки, грехи, на которые мы привыкли либо закрывать глаза, либо снисходительно отмахиваться: «Подумаешь!».

А мелочей-то, оказывается, и не бывает, грустно улыбается писатель Синклер Льюис.

Автор: Анастасия Андреева

Все выпуски программы: ПроЧтение

Читать полностью

Другие программы

Богослужения вечера

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Всенощное Бдение. 2 ноября (вечер 1 ноября) 2025г.

Вечер 01.11.25

Неде́ля 21-я по Пятидеся́тнице.

Вмч. Арте́мия.

Глас 4.

ВСЕНО́ЩНОЕ БДЕ́НИЕ

Вели́кая Вече́рня

Диакон: Воста́ните!

Хор: Благослови́.

Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Священнослужители в алтаре:

Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́ Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Ему́.

Псало́м 103, предначина́тельный:

Хор: Благослови́, душе́ моя́, Го́спода./ Благослове́н еси́, Го́споди./ Го́споди, Бо́же мой, возвели́чился еси́ зело́./ Благослове́н еси́, Го́споди./ ... / Вся прему́дростию сотвори́л еси́./ Сла́ва Ти, Го́споди, сотвори́вшему вся.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Вели́кая ектения́:

Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)

Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.

О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.

О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.

О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.

О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.

О гра́де сем (или: О ве́си сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.

О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.

О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.

О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.

Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Блаже́н муж:

Хор: Блаже́н муж, и́же не и́де на сове́т нечести́вых.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Я́ко весть Госпо́дь путь пра́ведных, и путь нечести́вых поги́бнет.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Рабо́тайте Го́сподеви со стра́хом и ра́дуйтеся Ему́ с тре́петом.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Блаже́ни вси наде́ющиися Нань.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва, и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Го́споди, воззва́х, глас 4:

Хор: Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя./ Услы́ши мя, Го́споди./ Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя:/ вонми́ гла́су моле́ния моего́,/ внегда́ воззва́ти ми к Тебе́.// Услы́ши мя, Го́споди.

Да испра́вится моли́тва моя́,/ я́ко кади́ло пред Тобо́ю,/ воздея́ние руку́ мое́ю/ — же́ртва вече́рняя.// Услы́ши мя, Го́споди.

Стихиры воскресные, глас 4:

На 10. Стих: Изведи́ из темни́цы ду́шу мою́,// испове́датися и́мени Твоему́.

Стихира: Животворя́щему Твоему́ Кресту́,/ непреста́нно кла́няющеся, Христе́ Бо́же,/ тридне́вное Воскресе́ние Твое́ сла́вим:/ тем бо обнови́л еси́ истле́вшее челове́ческое естество́, Всеси́льне,/ и и́же на Небеса́ восхо́д обнови́л еси́ нам,// я́ко Еди́н Благ и Человеколю́бец.

Стих: Мене́ ждут пра́ведницы,// до́ндеже возда́си мне.

Стихира: Дре́ва преслуша́ния запреще́ние/ разреши́л еси́, Спа́се,/ на дре́ве кре́стнем во́лею пригвозди́вся,/ и во ад соше́д, Си́льне,/ сме́ртныя у́зы, я́ко Бог, растерза́л еси́./ Те́мже кла́няемся е́же из ме́ртвых Твоему́ Воскресе́нию,/ ра́достию вопию́ще:// Всеси́льне Го́споди, сла́ва Тебе́.

На 8. Стих: Из глубины́ воззва́х к Тебе́, Го́споди,// Го́споди, услы́ши глас мой.

Стихира: Врата́ а́дова сокруши́л еси́, Го́споди,/ и Твое́ю сме́ртию сме́ртное ца́рство разруши́л еси́:/ род же челове́ческий от истле́ния свободи́л еси́,/ живо́т и нетле́ние ми́ру дарова́в,// и ве́лию ми́лость.

Стих: Да бу́дут у́ши Твои́// вне́млюще гла́су моле́ния моего́.

Стихира: Прииди́те, воспои́м лю́дие,/ Спа́сово тридне́вное воста́ние,/ и́мже изба́вихомся а́довых нереши́мых уз;/ и нетле́ние и жизнь вси восприя́хом зову́ще:/ Распны́йся, и Погребы́йся, и Воскресы́й,/ спаси́ ны Воскресе́нием Твои́м,// Еди́не Человеколю́бче.

На 6. Стих: А́ще беззако́ния на́зриши, Го́споди, Го́споди, кто постои́т?// Я́ко у Тебе́ очище́ние есть.

Стихира: А́нгели и челове́цы, Спа́се,/ Твое́ пою́т тридне́вное Воста́ние,/ и́мже озари́шася вселе́нныя концы́,/ и рабо́ты вра́жия вси изба́вихомся, зову́ще:/ Животво́рче Всеси́льне Спа́се,/ спаси́ ны Воскресе́нием Твои́м,// Еди́не Человеколю́бче.

Стих: И́мене ра́ди Твоего́ потерпе́х Тя, Го́споди, потерпе́ душа́ моя́ в сло́во Твое́,// упова́ душа́ моя́ на Го́спода.

Стихира: Врата́ ме́дная стерл еси́,/ и вереи́ сокруши́л еси́, Христе́ Бо́же,/ и род челове́ческий па́дший воскреси́л еси́./ Сего́ ра́ди согла́сно вопие́м:// Воскресы́й из ме́ртвых, Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стихиры вмч. Артемия, глас 4, подобен: «Я́ко до́бля...»:

На 4. Стих: От стра́жи у́тренния до но́щи, от стра́жи у́тренния,// да упова́ет Изра́иль на Го́спода.

Стихира: Многообра́зными му́ками лю́тых ран,/ преда́в казни́ти многострада́льное и терпели́вейшее те́ло твое́, Богому́дре Арте́мие,/ не отве́рглся еси́ Христа́, ни куми́ром поже́рл еси́,/ но терпе́л еси́, я́коже ино́му стра́ждущу,/ ожида́я бу́дущих воздая́ний// и безсме́ртнаго благосла́вия.

Стих: Я́ко у Го́спода ми́лость, и мно́гое у Него́ избавле́ние,// и Той изба́вит Изра́иля от всех беззако́ний его́.

На 2. Стих: Хвали́те Го́спода вси язы́цы,// похвали́те Его́ вси лю́дие.

Стихира: Пове́шен, стру́жемь и ка́мением сдробля́емь,/ и желе́зом отвсю́ду изнуря́емь, и мече́м усека́емь,/ непоколеби́м пребы́л еси́,/ на ка́мени мы́сленнем водрузи́в души́ твоея́ стопы́, сла́вне./ Сея́ ра́ди побе́ды А́нгелом и му́чеником сочета́лся еси́,// Све́та неизрече́ннаго исполня́емь.

Стих: Я́ко утверди́ся ми́лость Его́ на нас,// и и́стина Госпо́дня пребыва́ет во век.

Стихира: Исцеле́ний благода́ти лю́бящим тя/ всегда́ источа́ют, сла́вне, твоя́ мо́щи,/ и потопля́ют стра́сти и неду́ги, Арте́мие,/ и прого́нят лука́вых де́монов полки́, напая́ют же ве́рных сердца́,/ прозяба́ющая доброде́телей плоды́ Боже́ственныя// и благоче́стия зна́ние.

Стихира вмч. Артемия, глас 2:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: Разу́мнаго свети́льника ве́ры, Арте́мия почти́м,/ я́ко обличи́ царя́ ме́рзскаго,/ и кро́вию муче́ния его́ Це́рковь Бог обагри́./ Тем и прия́т исцеле́ний благода́ть незави́стную// исцеля́ти неду́ги ве́рно приходя́щих к ра́це моще́й его́.

Догматик, глас 4:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Догматик: И́же Тебе́ ра́ди, богооте́ц проро́к Дави́д,/ пе́сненно о Тебе́ провозгласи́,/ вели́чия Тебе́ сотво́ршему:/ предста́ Цари́ца одесну́ю Тебе́./ Тя бо Ма́терь, хода́таицу живота́ показа́,/ без Отца́ из Тебе́ вочелове́читися благоволи́вый Бог:/ да Свой па́ки обнови́т о́браз, истле́вший страстьми́,/ и заблу́ждшее горохи́щное обре́т овча́,/ на ра́мо восприи́м, ко Отцу́ принесе́т,/ и Своему́ хоте́нию, с небе́сными совокупи́т си́лами,/ и спасе́т Богоро́дице мир,// Христо́с име́яй ве́лию и бога́тую ми́лость.

Вход с кади́лом:

Диакон: Прему́дрость, про́сти.

Све́те Ти́хий:

Хор: Све́те Ти́хий святы́я сла́вы Безсме́ртнаго Отца́ Небе́снаго, Свята́го, Блаже́ннаго, Иису́се Христе́! Прише́дше на за́пад со́лнца, ви́девше свет вече́рний, пое́м Отца́, Сы́на и Свята́го Ду́ха, Бо́га. Досто́ин еси́ во вся времена́ пет бы́ти гла́сы преподо́бными, Сы́не Бо́жий, живо́т дая́й; те́мже мир Тя сла́вит.

Диакон: Во́нмем.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Проки́мен воскре́сный, глас 6:

Диакон: Прему́дрость во́нмем. Проки́мен, глас шесты́й: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся.

Хор: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся. (На каждый стих)

Диакон: Облече́ся Госпо́дь в си́лу, и препоя́сася.

Стих 2: И́бо утверди́ вселе́нную, я́же не подви́жится.

Стих 3: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня, Го́споди, в долготу́ дний.

Диакон: Госпо́дь воцари́ся.

Хор: В ле́поту облече́ся.

Ектения́ сугу́бая:

Диакон: Рцем вси от всея́ души́, и от всего́ помышле́ния на́шего рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Го́споди Вседержи́телю, Бо́же оте́ц на́ших, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.

Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.

Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.

Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.

Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.

Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Сподо́би, Го́споди:

Хор: Сподо́би, Го́споди, в ве́чер сей без греха́ сохрани́тися нам. Благослове́н еси́, Го́споди, Бо́же оте́ц на́ших, и хва́льно и просла́влено и́мя Твое́ во ве́ки. Ами́нь.

Бу́ди, Го́споди, ми́лость Твоя́ на нас, я́коже упова́хом на Тя. Благослове́н еси́, Го́споди, научи́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Влады́ко, вразуми́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Святы́й, просвети́ мя оправда́нии Твои́ми.

Го́споди, ми́лость Твоя́ во век, дел руку́ Твое́ю не пре́зри. Тебе́ подоба́ет хвала́, Тебе́ подоба́ет пе́ние, Тебе́ сла́ва подоба́ет. Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Ектения́ проси́тельная:

Диакон: Испо́лним вече́рнюю моли́тву на́шу Го́сподеви.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Ве́чера всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.

Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение)

Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.

Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.

До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.

Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.

Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́на и препросла́влена. Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Лития́: (В практике некоторых приходов может опускаться)

Поется стихира храма [1] , затем:

Богородичные стихиры Павла Аморрейского, глас 8, подобен: «О, пресла́внаго чудесе́!»:

Стихира: Тебе́ ве́рным покро́в показа́,/ и́же вся́ческих Бо́г, вопло́щься от крове́й Твои́х, Богоро́дице Всечи́стая,/ и предста́тельницу и побо́рницу су́щим в ну́ждах и обстоя́ниих,/ и в бу́ри приста́нище благоути́шное:/ Ты́ у́бо спаси́ от вся́кия ско́рби и туги́,// все́х притека́ющих к Боже́ственному покро́ву Твоему́.

Стихира: Да прославля́ю и почита́ю,/ да чту́ и пою́,/ да воспева́ю всегда́ Твое́ Боже́ственное и́мя,/ Преблаже́нная Влады́чице,/ да мя́ не оста́виши враго́м ра́дование бы́ти,/ покро́ву Твоему́ притека́ющаго:/ но крилы́ честны́х моли́тв Твои́х// всегда́ це́ла мя́ сохрани́ от все́х искуше́ний.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Ра́дуйся, Богома́ти Пречи́стая./ Ра́дуйся, ве́рным наде́жда./ Ра́дуйся, ми́ру очище́ние./ Ра́дуйся, избавля́ющая вся́ких скорбе́й рабы́ Твоя́,/ я́же сме́рти разруши́тельница./ Ра́дуйся, животоно́сная./ Ра́дуйся, уте́шительнице./ Ра́дуйся, засту́пнице.// Ра́дуйся, прибе́жище.

Диакон: Спаси́, Бо́же, лю́ди Твоя́ и благослови́ достоя́ние Твое́, посети́ мир Твой ми́лостию и щедро́тами, возвы́си рог христиа́н правосла́вных и низпосли́ на ны ми́лости Твоя́ бога́тыя, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день), и всех святы́х. Мо́лим Тя, многоми́лостиве Го́споди, услы́ши нас, гре́шных, моля́щихся Тебе́, и поми́луй нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о господи́не на́шем высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к и о всем во Христе́ бра́тстве на́шем, и о вся́кой души́ христиа́нстей, скорбя́щей же и озло́бленней, ми́лости Бо́жия и по́мощи тре́бующей; о покрове́нии гра́да сего́, и живу́щих в нем, о ми́ре, и состоя́нии всего́ ми́ра; о благостоя́нии святы́х Бо́жиих церкве́й; о спасе́нии и по́мощи со тща́нием и стра́хом Бо́жиим тружда́ющихся и служа́щих оте́ц и бра́тий на́ших; о оста́вльшихся и во отше́ствии су́щих; о исцеле́нии в не́мощех лежа́щих; о успе́нии, осла́бе, блаже́нней па́мяти и о оставле́нии грехо́в всех преждеотше́дших оте́ц и бра́тий на́ших, зде лежа́щих и повсю́ду правосла́вных; о избавле́нии плене́нных, и о бра́тиях на́ших во слу́жбах су́щих, и о всех служа́щих и служи́вших во святе́м хра́ме сем рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй. (50 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о е́же сохрани́тися гра́ду сему́, и свято́му хра́му сему́, и вся́кому гра́ду и стране́, от гла́да, губи́тельства, тру́са, пото́па, огня́, меча́, наше́ствия иноплеме́нников и междоусо́бныя бра́ни; о е́же ми́лостиву и благоуве́тливу бы́ти благо́му и человеколюби́вому Бо́гу на́шему, отврати́ти вся́кий гнев на ны дви́жимый, и изба́вити ны от належа́щаго и пра́веднаго Своего́ преще́ния и поми́ловати ны.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Диакон: Еще́ мо́лимся и о е́же услы́шати Го́споду Бо́гу глас моле́ния нас, гре́шных, и поми́ловати нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Иерей: Услы́ши ны, Бо́же, Спаси́телю наш, упова́ние всех конце́в земли́ и су́щих в мо́ри дале́че, и ми́лостив, ми́лостив бу́ди, Влады́ко, о гресе́х на́ших, и поми́луй ны. Ми́лостив бо и человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́, и Сы́ну, и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Влады́ко многоми́лостиве, Го́споди Иису́се Христе́, Бо́же наш, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день) и всех святы́х. благоприя́тну сотвори́ моли́тву на́шу, да́руй нам оставле́ние прегреше́ний на́ших, покры́й нас кро́вом крилу́ Твое́ю, отжени́ от нас вся́каго врага́ и супоста́та, умири́ на́шу жизнь. Го́споди, поми́луй нас и мир Твой, и спаси́ ду́ши на́ша, я́ко благ и человеколю́бец.

Хор: Ами́нь.

Стихи́ры на стихо́вне:

Стихиры воскресные, глас 4:

Стихира: Го́споди, восше́д на Крест,/ пра́деднюю на́шу кля́тву потреби́л еси́,/ и соше́д во ад,/ ве́чныя у́зники свободи́л еси́,/ нетле́ние да́руя челове́ческому ро́ду,/ сего́ ра́ди пою́ще сла́вим// Животворя́щее и Спаси́тельное Твое́ Воста́ние.

Стих: Госпо́дь воцари́ся,// в ле́поту облече́ся.

Стихира: Пове́шен на дре́ве, Еди́не Си́льне,/ всю тварь поколеба́л еси́:/ положе́н же во гро́бе,/ живу́щия во гробе́х воскреси́л еси́,/ нетле́ние и жизнь да́руя челове́ческому ро́ду./ Те́мже пою́ще, сла́вим// тридне́вное Твое́ Воста́ние.

Стих: И́бо утверди́ вселе́нную,// я́же не подви́жится.

Стихира: Лю́дие беззако́ннии, Христе́,/ Тебе́, преда́вше Пила́ту, распя́ти осуди́ша,/ неблагода́рнии о Благоде́теле яви́вшеся./ Но во́лею претерпе́л еси́ погребе́ние:/ самовла́стно воскре́сл еси́ тридне́вно, я́ко Бог,// да́руя нам безконе́чный живо́т, и ве́лию ми́лость.

Стих: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня,// Го́споди, в долготу́ дний.

Стихира: Со слеза́ми жены́ доше́дша гро́ба, Тебе́ иска́ху,/ не обре́тша же, рыда́юща с пла́чем вопию́ща глаго́лаху:/ увы́ нам, Спа́се наш Царю́ всех,/ ка́ко укра́ден был еси́;/ ко́е же ме́сто держи́т Живоно́сное Те́ло Твое́?/ А́нгел же к ним отвещава́ше, не пла́чите, глаго́лет,/ но ше́дша пропове́дите, я́ко воскре́се Госпо́дь,// подая́ нам ра́дость, я́ко Еди́н Благоутро́бен.

Стихира вмч. Артемия, глас 6:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: За Христа́ зако́нно пострада́в, Арте́мие,/ и с чу́вственным царе́м у́мнаго низложи́в врага́,/ досто́йно прия́л еси́ от Страстополо́жника Спа́са вене́ц/ и ны́не на Небесе́х со А́нгельскими ра́дуешися чи́ны,/ Вы́шняго светоли́тия наслажда́яся я́сно/ и Триипоста́сному и Пе́рвому Све́ту причаща́яся оби́льно./ Те́мже и мы, благове́рнии лю́дие и любому́ченицы,/ пе́сньми вопие́м ти:/ ра́дуйся, адама́нте непобеди́мый душе́ю и кре́пкий ору́жниче Христо́в;/ ра́дуйся, ле́сти и́дольския потреби́телю/ и и́стины побо́рниче све́тлый./ Но моли́ся Го́споду/ и нам житие́м Боголюби́вым/ с тобо́ю получи́ти стоя́ние// при Престо́ле Вели́чествия Его́.

Богородичен воскресный, глас 6:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Богородичен: Творе́ц и Изба́витель мой, Пречи́стая,/ Христо́с Госпо́дь из Твои́х ложе́сн проше́д,/ в мя оболки́йся,/ пе́рвыя кля́твы Ада́ма свободи́./ Те́мже Ти, Всечи́стая,/ я́ко Бо́жии Ма́тери же и Де́ве, вои́стинну/ вопие́м немо́лчно:/ ра́дуйся а́нгельски, ра́дуйся, Влады́чице,/ предста́тельство и покро́ве,// и спасе́ние душ на́ших.

Моли́тва свято́го Симео́на Богоприи́мца:

Хор: Ны́не отпуща́еши раба́ Твоего́, Влады́ко,/ по глаго́лу Твоему́, с ми́ром;/ я́ко ви́деста о́чи мои́ спасе́ние Твое́,/ е́же еси́ угото́вал пред лице́м всех люде́й,/ свет во открове́ние язы́ков,// и сла́ву люде́й Твои́х Изра́иля.

Трисвято́е по О́тче наш:

Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.

Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Тропа́рь, глас 4:

Хор: Богоро́дице Де́во, ра́дуйся,/ Благода́тная Мари́е, Госпо́дь с Тобо́ю:/ благослове́на Ты в жена́х/ и благослове́н Плод чре́ва Твоего́,// я́ко Спа́са родила́ еси́ душ на́ших. (Трижды)

Благослове́ние хле́бов:

Диакон: Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Иерей: Го́споди Иису́се Христе́ Бо́же наш, благослови́вый пять хле́бов и пять ты́сящ насы́тивый, Сам благослови́ и хле́бы сия́, пшени́цу, вино́ и еле́й; и умно́жи сия́ во гра́де сем и во всем ми́ре Твое́м; и вкуша́ющия от них ве́рныя освяти́. Я́ко Ты еси́ благословля́яй и освяща́яй вся́ческая, Христе́ Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, со Безнача́льным Твои́м Отце́м, и Всесвяты́м, и Благи́м, и Животворя́щим Твои́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь. Бу́ди И́мя Госпо́дне благослове́но от ны́не и до ве́ка. (Трижды)

Псало́м 33:

Хор: Благословлю́ Го́спода на вся́кое вре́мя,/ вы́ну хвала́ Его́ во усте́х мои́х./ О Го́споде похва́лится душа́ моя́,/ да услы́шат кро́тции, и возвеселя́тся./ Возвели́чите Го́спода со мно́ю,/ и вознесе́м И́мя Его́ вку́пе./ Взыска́х Го́спода, и услы́ша мя,/ и от всех скорбе́й мои́х изба́ви мя./ Приступи́те к Нему́, и просвети́теся,/ и ли́ца ва́ша не постыдя́тся./ Сей ни́щий воззва́, и Госпо́дь услы́ша и,/ и от всех скорбе́й его́ спасе́ и./ Ополчи́тся А́нгел Госпо́день о́крест боя́щихся Его́,/ и изба́вит их./ Вкуси́те и ви́дите, я́ко благ Госпо́дь:/ блаже́н муж, и́же упова́ет Нань./ Бо́йтеся Го́спода, вси святи́и Его́,/ я́ко несть лише́ния боя́щимся Его́./ Бога́тии обнища́ша и взалка́ша:/ взыска́ющии же Го́спода// не лиша́тся вся́каго бла́га.

Иерей: Благослове́ние Госпо́дне на вас, Того́ благода́тию и человеколю́бием, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

У́треня

Шестопса́лмие:

Хор: Сла́ва в вы́шних Бо́гу, и на земли́ мир, в челове́цех благоволе́ние. (Трижды)

Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. (Дважды)

Псало́м 3:

Чтец: Го́споди, что ся умно́жиша стужа́ющии ми? Мно́зи востаю́т на мя, мно́зи глаго́лют души́ мое́й: несть спасе́ния ему́ в Бо́зе его́. Ты же, Го́споди, Засту́пник мой еси́, сла́ва моя́ и вознося́й главу́ мою́. Гла́сом мои́м ко Го́споду воззва́х, и услы́ша мя от горы́ святы́я Своея́. Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя. Не убою́ся от тем люде́й, о́крест напа́дающих на мя. Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой, я́ко Ты порази́л еси́ вся вражду́ющия ми всу́е: зу́бы гре́шников сокруши́л еси́. Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя.

Псало́м 37:

Го́споди, да не я́ростию Твое́ю обличи́ши мене́, ниже́ гне́вом Твои́м нака́жеши мене́. Я́ко стре́лы Твоя́ унзо́ша во мне, и утверди́л еси́ на мне ру́ку Твою́. Несть исцеле́ния в пло́ти мое́й от лица́ гне́ва Твоего́, несть ми́ра в косте́х мои́х от лица́ грех мои́х. Я́ко беззако́ния моя́ превзыдо́ша главу́ мою́, я́ко бре́мя тя́жкое отяготе́ша на мне. Возсмерде́ша и согни́ша ра́ны моя́ от лица́ безу́мия моего́. Пострада́х и сляко́хся до конца́, весь день се́туя хожда́х. Я́ко ля́двия моя́ напо́лнишася поруга́ний, и несть исцеле́ния в пло́ти мое́й. Озло́блен бых и смири́хся до зела́, рыка́х от воздыха́ния се́рдца моего́. Го́споди, пред Тобо́ю все жела́ние мое́ и воздыха́ние мое́ от Тебе́ не утаи́ся. Се́рдце мое́ смяте́ся, оста́ви мя си́ла моя́, и свет о́чию мое́ю, и той несть со мно́ю. Дру́зи мои́ и и́скреннии мои́ пря́мо мне прибли́жишася и ста́ша, и бли́жнии мои́ отдале́че мене́ ста́ша и нужда́хуся и́щущии ду́шу мою́, и и́щущии зла́я мне глаго́лаху су́етная и льсти́вным весь день поуча́хуся. Аз же я́ко глух не слы́шах и я́ко нем не отверза́яй уст свои́х. И бых я́ко челове́к не слы́шай и не имы́й во усте́х свои́х обличе́ния. Я́ко на Тя, Го́споди, упова́х, Ты услы́шиши, Го́споди Бо́же мой. Я́ко рех: да не когда́ пора́дуют ми ся врази́ мои́: и внегда́ подвижа́тися нога́м мои́м, на мя велере́чеваша. Я́ко аз на ра́ны гото́в, и боле́знь моя́ предо мно́ю есть вы́ну. Я́ко беззако́ние мое́ аз возвещу́ и попеку́ся о гресе́ мое́м. Врази́ же мои́ живу́т и укрепи́шася па́че мене́, и умно́жишася ненави́дящии мя без пра́вды. Воздаю́щии ми зла́я возблага́я оболга́ху мя, зане́ гоня́х благосты́ню. Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Псало́м 62:

Бо́же, Бо́же мой, к Тебе́ у́тренюю, возжада́ Тебе́ душа́ моя́, коль мно́жицею Тебе́ плоть моя́, в земли́ пу́сте и непрохо́дне, и безво́дне. Та́ко во святе́м яви́хся Тебе́, ви́дети си́лу Твою́ и сла́ву Твою́. Я́ко лу́чши ми́лость Твоя́ па́че живо́т, устне́ мои́ похвали́те Тя. Та́ко благословлю́ Тя в животе́ мое́м, о и́мени Твое́м воздежу́ ру́це мои́. Я́ко от ту́ка и ма́сти да испо́лнится душа́ моя́, и устна́ма ра́дости восхва́лят Тя уста́ моя́. А́ще помина́х Тя на посте́ли мое́й, на у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́. Ти́и же всу́е иска́ша ду́шу мою́, вни́дут в преиспо́дняя земли́, предадя́тся в ру́ки ору́жия, ча́сти ли́совом бу́дут. Царь же возвесели́тся о Бо́зе, похва́лится всяк клены́йся Им, я́ко загради́шася уста́ глаго́лющих непра́ведная.

На у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Го́споди поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Псало́м 87:

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́, я́ко испо́лнися зол душа́ моя́, и живо́т мой а́ду прибли́жися. Привмене́н бых с низходя́щими в ров, бых я́ко челове́к без по́мощи, в ме́ртвых свобо́дь, я́ко я́звеннии спя́щии во гро́бе, и́хже не помяну́л еси́ ктому́, и ти́и от руки́ Твоея́ отринове́ни бы́ша. Положи́ша мя в ро́ве преиспо́днем, в те́мных и се́ни сме́ртней. На мне утверди́ся я́рость Твоя́, и вся во́лны Твоя́ наве́л еси́ на мя. Уда́лил еси́ зна́емых мои́х от мене́, положи́ша мя ме́рзость себе́: пре́дан бых и не исхожда́х. О́чи мои́ изнемого́сте от нищеты́, воззва́х к Тебе́, Го́споди, весь день, возде́х к Тебе́ ру́це мои́. Еда́ ме́ртвыми твори́ши чудеса́? Или́ вра́чеве воскреся́т, и испове́дятся Тебе́? Еда́ пове́сть кто во гро́бе ми́лость Твою́, и и́стину Твою́ в поги́бели? Еда́ позна́на бу́дут во тьме чудеса́ Твоя́, и пра́вда Твоя́ в земли́ забве́нней? И аз к Тебе́, Го́споди, воззва́х и у́тро моли́тва моя́ предвари́т Тя. Вску́ю, Го́споди, отре́еши ду́шу мою́, отвраща́еши лице́ Твое́ от мене́? Нищ есмь аз, и в труде́х от ю́ности моея́; возне́с же ся, смири́хся, и изнемого́х. На мне преидо́ша гне́ви Твои́, устраше́ния Твоя́ возмути́ша мя, обыдо́ша мя я́ко вода́, весь день одержа́ша мя вку́пе. Уда́лил еси́ от мене́ дру́га и и́скренняго, и зна́емых мои́х от страсте́й.

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́.

Псало́м 102:

Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и вся вну́тренняя моя́ и́мя свя́тое Его́. Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и не забыва́й всех воздая́ний Его́, очища́ющаго вся беззако́ния твоя́, исцеля́ющаго вся неду́ги твоя́, избавля́ющаго от истле́ния живо́т твой, венча́ющаго тя ми́лостию и щедро́тами, исполня́ющаго во благи́х жела́ние твое́: обнови́тся я́ко о́рля ю́ность твоя́. Творя́й ми́лостыни Госпо́дь, и судьбу́ всем оби́димым. Сказа́ пути́ Своя́ Моисе́ови, сыново́м Изра́илевым хоте́ния Своя́: Щедр и Ми́лостив Госпо́дь, Долготерпели́в и Многоми́лостив. Не до конца́ прогне́вается, ниже́ в век вражду́ет, не по беззако́нием на́шим сотвори́л есть нам, ниже́ по грехо́м на́шим возда́л есть нам. Я́ко по высоте́ небе́сней от земли́, утверди́л есть Госпо́дь ми́лость Свою́ на боя́щихся Его́. Ели́ко отстоя́т восто́цы от за́пад, уда́лил есть от нас беззако́ния на́ша. Я́коже ще́дрит оте́ц сы́ны, уще́дри Госпо́дь боя́щихся Его́. Я́ко Той позна́ созда́ние на́ше, помяну́, я́ко персть есмы́. Челове́к, я́ко трава́ дни́е его́, я́ко цвет се́льный, та́ко оцвете́т, я́ко дух про́йде в нем, и не бу́дет, и не позна́ет ктому́ ме́ста своего́. Ми́лость же Госпо́дня от ве́ка и до ве́ка на боя́щихся Его́, и пра́вда Его́ на сыне́х сыно́в, храня́щих заве́т Его́, и по́мнящих за́поведи Его́ твори́ти я́. Госпо́дь на Небеси́ угото́ва Престо́л Свой, и Ца́рство Его́ все́ми облада́ет. Благослови́те Го́спода вси А́нгели Его́, си́льнии кре́постию, творя́щии сло́во Его́, услы́шати глас слове́с Его́. Благослови́те Го́спода вся Си́лы Его́, слуги́ Его́, творя́щии во́лю Его́. Благослови́те Го́спода вся дела́ Его́, на вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

На вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

Псало́м 142:

Го́споди, услы́ши моли́тву мою́, внуши́ моле́ние мое́ во и́стине Твое́й, услы́ши мя в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м, я́ко не оправди́тся пред Тобо́ю всяк живы́й. Я́ко погна́ враг ду́шу мою́, смири́л есть в зе́млю живо́т мой, посади́л мя есть в те́мных, я́ко ме́ртвыя ве́ка. И уны́ во мне дух мой, во мне смяте́ся се́рдце мое́. Помяну́х дни дре́вния, поучи́хся во всех де́лех Твои́х, в творе́ниих руку́ Твое́ю поуча́хся. Возде́х к Тебе́ ру́це мои́, душа́ моя́, я́ко земля́ безво́дная Тебе́. Ско́ро услы́ши мя, Го́споди, исчезе́ дух мой, не отврати́ лица́ Твоего́ от мене́, и уподо́блюся низходя́щим в ров. Слы́шану сотвори́ мне зау́тра ми́лость Твою́, я́ко на Тя упова́х. Скажи́ мне, Го́споди, путь во́ньже пойду́, я́ко к Тебе́ взях ду́шу мою́. Изми́ мя от враг мои́х, Го́споди, к Тебе́ прибего́х. Научи́ мя твори́ти во́лю Твою́, я́ко Ты еси́ Бог мой. Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву. И́мене Твоего́ ра́ди, Го́споди, живи́ши мя, пра́вдою Твое́ю изведе́ши от печа́ли ду́шу мою́. И ми́лостию Твое́ю потреби́ши враги́ моя́ и погуби́ши вся стужа́ющия души́ мое́й, я́ко аз раб Твой есмь.

Услы́ши мя, Го́споди, в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м.

Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

После Шестопсалмия