«Путь к священству». Свящ. Игорь Константинов

У нас в гостях был настоятель храма в честь Владимирской иконы Богородицы в Куркине священник Игорь Константинов.

Наш гость рассказал о своем пути к священству и о том, что для него особенно важно в этом служении.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Дни Страстной седмицы». Священник Антоний Лакирев
• «Воспитание детей с аутизмом и другими особенностями ментального развития». Светлана Шифрина
• «Кючук-Кайнарджийский мирный договор»

---

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона моя коллега Кира Лаврентьева.

Кира Лаврентьева:

— Добрый вечер.

Константин Мацан:

— И я Константин Мацан. В гостях у нас сегодня священник Игорь Константинов, настоятель храма Владимирской иконы Божией Матери в Куркине, благочинный Спасского церковного округа. Добрый вечер.

Священник Игорь Константинов:

— Добрый вечер, дорогие радиослушатели.

Константин Мацан:

— И вам, отец Игорь, напомню, и нашим слушателям, что в этих беседах по вторникам в восемь вечера мы говорим с Кирой о пути священника к вере и в вере, о том, какая цепь событий привела к тому, что человек стал священником. Нам представляется, что это всегда путь, сопряженный с поиском, с поиском себя, с выбором, с вопросами о жизни, о Боге, о вере, и с поиском ответов на эти вопросы. Я думаю, ваши ответы окажутся так или иначе релевантны тем вопросам, которые есть у очень многих людей, наших слушателей. Они люди очень разной степени церковности, кто-то вообще не церковный, просто любопытствует в отношении церкви, кто-то уже живет церковной жизнью. Вот об этом обо всем хотелось бы сегодня поговорить.

Кира Лаврентьева:

— Отец Игорь, как и когда вы поняли, что хотите стать священнослужителем?

Священник Игорь Константинов:

— В моем случае, наверное, не было всех тех переживаний, поисков, вопросов, о которых вы упоминали.

Константин Мацан:

— Хорошее начало.

Священник Игорь Константинов:

— Да. Я с детства знал, что я буду священником. Это было для меня настолько очевидно, просто и понятно.

Константин Мацан:

— Почему?

Священник Игорь Константинов:

— Я не знаю.

Константин Мацан:

— Вы не из священнической семьи, не из какой-то церковной семьи. Или семья все-таки церковная была?

Священник Игорь Константинов:

— Семья у нас шахтеров, по мужской линии все были шахтеры, по женской линии врачи, бухгалтеры. А я вдруг неожиданно почему-то родился, взрослел, жил, я знал, что это мой путь. И в общем все, что происходило в моей жизни, в моем детстве как бы лишний раз подтверждало эту мою внутреннюю догадку. И встречи с людьми, и семейная церковность, можно сказать, народная, но она какая-то была особенная для меня. Встречи со священниками нашего города, в котором я родился, вырос, это город Павлоград Днепропетровской области. Отец Алексей Латохин. Может быть, было бы правильно, чтобы его имя сегодня здесь прозвучало, для меня это был и есть важный человек. И потом школа, воскресная школа, служение в церкви в качестве пономаря, иподиакона, всякие разные церковные служения. Это было на заре, тогда все это только начиналось, православные телеканалы, детские православные телеканалы, служение в детской тюрьме, в колонии и много других разных направлений.

Кира Лаврентьева:

— В детских домах.

Священник Игорь Константинов:

— В нашем городе не было детского дома.

Кира Лаврентьева:

— В Белгороде был.

Священник Игорь Константинов:

— В Белгороде чуть позже я учился. После школы я четко знал, куда я пойду, почему я туда пойду. Поэтому никаких сомнений в этом смысле не было. Сразу после школы я уже поступал в семинарию.

Константин Мацан:

— Как это сложилось? Откуда-то же должна была взяться идея не только о Боге, но и о священстве конкретно?

Священник Игорь Константинов:

— Если как-то так пытаться это сформулировать, всегда был вопрос, зачем это мне? Я его всегда задавал родным, близким. Бабушка, например, говорила: наши предки так делали и мы должны так делать. А я спрашивал, зачем мне? Было время, свои обстоятельства жизненные были, технологии или ценности жизни, тогда, может быть, это было понятно. А для меня сейчас зачем это? От такого очень-очень широкого вопроса каждый раз ты идешь, это вопрос все острее-острее-острее становился. Прошли и годы, и обучение в семинарии, и в академии, уже был священником, и только тогда, наверное, можно сказать, что нашел этот ответ для себя лично, это лично мой ответ, который и привел меня сегодня, в частности, и к вам в студию.

Константин Мацан:

— Какой ответ?

Кира Лаврентьева:

— Ты сразу все хочешь услышать, Костя.

Константин Мацан:

— Да-а, все интересное сразу.

Священник Игорь Константинов:

— Это очень личные отношения с Богом, это дружба с Богом. «Если, — говорит Христос, — вы исполняете волю отца Моего Небесного, то вы не рабы, не слуги, вы мои друзья». А дружить с Богом очень-очень радостно.

Кира Лаврентьева:

— «Вы уже не рабы, но уже друзья».

Священник Игорь Константинов:

— Да, вы мои друзья.

Константин Мацан:

— Я знаю, что, судя по вашей биографии, которая на сайте вашего храма есть официальная, после Московской духовной академии вы были отправлены в Хабаровск, далеко. Известно, что нередко священников из Москвы отправляют служить не в Москву с целью того, чтобы священник посмотрел жизнь не столичную и прошел боевое крещение в регионах, хотя, может быть, не все так удобно выстроено. Чем был для вас опыт такого переезда на другой конец страны из Москвы в Хабаровск?

Священник Игорь Константинов:

— Когда мы поступали в академию, мы знали, что после окончания академии мы будем распределены, куда и как, было точно не известно. В конце третьего курса академии, когда встал этот вопрос, ректор, тогда это был владыка Евгений, пригласил меня в кабинет к себе, у нас состоялся отеческий разговор. Он предложил, что надо поехать. — Как благословите. И я оказался в Хабаровске. Может быть, первые переживания какие-то были, но очень быстро все завершилось, потому что там прекрасная семинария была, куда меня назначили и преподавателем и заведующим кафедрой, ответственным по разным другим направлениям деятельности. Там были уже выпускники прошлых лет нашей семинарии и академии, мои друзья и товарищи. Очень быстро я оказался в родном коллективе, в тех же традициях, которые сам немножечко продолжал и передавал следующему поколению. Хабаровск огромный край, я имею в виду территориально, людей мало, и почти все живут в Хабаровске и рядом с Хабаровском. Но есть много населенных пунктов, где добраться можно только по реке или вертолетом. Людей мало, а работы много, и священноначалие возлагало на меня много разных послушаний. Одно из таких самых интересных — это руководитель отдела церковной благотворительности и социального служения. Замечательная история с этим связана, потому что для меня это был житейский урок. Господь тоже человека воспитывает. Есть такое выражение, что клин клином вышибает. С детства я не понимал, что с этими бомжами не так, это просто один из примеров, как-то они меня пугали какой-то своей непонятностью. А когда мы стали этим заниматься, одним из направлений деятельности нашей была как раз организация, особенно в зимний период, ночлежек, место, где человек может прийти и не замерзнуть, обогреться, поесть, может быть, даже найти какой-то шанс в жизни. Сначала это было два-три-пять человек, потом это было армейская палатка, а потом нам выделили, пусть заброшенный, но все-таки военный городок, который мы полностью обустраивали под эти нужды. Работа с беременными, многодетными, противоабортная деятельность — огромнейший пласт работы, который мы делали там. Хочу сказать, что это действительно было результативно. Сначала в это никто не верил, что организовать кабинеты предабортного консультирования возможно, и тем спасать детские жизни. А когда через год по статистике у нас было 98 сохраненных беременностей, тогда уже все пришли, и министерство края, и местные — давайте в отчет, давайте вместе, как будто бы мы вместе. Да, давайте. Но в следующем году уже не один-два таких кабинетов, а в каждой женской консультации. И так двигались. Еще одним интересным проектом была работа с трудовыми мигрантами. Был членом общественного консультативного совета при миграционной службе. Такие связи, знакомства, дружба с чиновниками края и министерств разных до сих пор сохраняется, поэтому у меня всегда гости с Дальнего Востока, и общение, и переписки, и звонки. Уже прошло сколько-то лет, а мы активно дружим.

Кира Лаврентьева:

— Отец Игорь, а где брать эту доброту, терпение, сердечность, которые просто необходимы в работе с людьми, которые оказались в сложной жизненной ситуации. Как не начать раздражаться, выгорать уже через неделю, тяготиться всеми этими бесчисленными просьбами? Как не ожесточиться сердечно? Это же все крайне важный вопрос, когда ты работаешь в такой сфере?

Священник Игорь Константинов:

— Да, когда начинаешь эту работу делать, ты понимаешь, что это как воду в песок лить. Ты льешь, пока льешь, вроде бы влажно.

Кира Лаврентьева:

— А потом опять все заново.

Священник Игорь Константинов:

— Или даже лужа, прошло три-пять минут, все это куда-то исчезло, а через час-полтора полностью высохло. Так же и здесь. Проблемы никогда не закончатся. Помните, Христос такую фразу говорил: «Всегда нищих будете иметь с собой, а Меня не всегда». Зато Господь и дает и силы, и мудрость, и храбрость, и терпение, и любовь, и милосердие. Попросить, конечно, надо, и немножечко постараться. Ты сделал немножечко, а Он воздал. И ты видишь, что ты сделал немножечко, а результат кратный, в несколько раз больший, чем ты приложил усилий. Ты понимаешь, что это не потому, что ты сделал, а потому что ты делал и чуть-чуть Бог. А то, что сделал чуть-чуть Бог, для нас это много. И вот так получается.

Кира Лаврентьева:

— А какие-то были запоминающиеся истории, удивительные истории, чудесные в вашем служении в Хабаровске.

Священник Игорь Константинов:

— Хабаровск, во-первых, очень интересный город, мне было приятно там оказаться. Он современный, инфраструктура. Конечно, семинария очень много времени, личных усилий, переживаний брала на себя. Ты вчерашний выпускник академии, а вот перед тобой ребята, которые идут этот путь. У тебя еще свежи твои студенческие переживания, а для них, может быть, еще не все очевидно.

Кира Лаврентьева:

— Что не очевидно?

Священник Игорь Константинов:

— Что не очевидно?

Кира Лаврентьева:

— Отец Игорь, что вы говорили будущим священникам?

Священник Игорь Константинов:

— Не очевидно всегда, что есть Промысл Божий, а есть мы, мы иногда с этим Промыслом Божиим пытаемся спорить. Правда, это всегда ощущается, что тебя ведут. Воля Божия или Промысл Божий это не то, что лежишь на диване, и — хочу быть православным или не хочу быть христианином. А это очень волевое действие Божие, Он тебя взял за руку и ведет.

Кира Лаврентьева:

— «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал».

Священник Игорь Константинов:

— Да, это очень важные слова. Напомните, я потом тоже об этом расскажу. И вот воля Божия, тебя ведут. Ты можешь упираться, считать, что тебе нужно в другую сторону. Например, в моем случае похожая история была, когда я закончил академию, все так сложилось, чтобы мне продолжить обучение в общецерковной аспирантуре. Казалось, что уже все, но в последний момент стало очевидным, что нужно ехать в Хабаровск. И я отправился и ни секундочки не пожалел. Это больше, чем опыт и обучение, там же я закончил Российскую правовую академию Министерства юстиции, так получилось, что была возможность учиться и трудиться.

Константин Мацан:

— Священник Игорь Константинов, настоятель храма Владимирской иконы Божией матери в Куркине, благочинный Спасского церковного округа, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Вы нас заинтриговали замечанием про фразу «Не вы Меня избрали, но Я вас избрал». Что вы имеете в виду?

Священник Игорь Константинов:

— Когда мы поступали в Московскую семинарию, это у всех так происходит, там такая традиция, в актовом зале зачитывают списки поступивших и потом отдельно списки не поступивших. И тогда старший дежурный помощник, кто зачитывал эти списки, сказал эту фразу вслух, что, братья, кто не поступил, ничего страшного, та-та-та, есть другие семинарии, может быть, следующий год, еще как-то. Но он тогда сказал эту фразу, что мы должны все помнить слова Христовы, сказанные апостолам, но и нам с вами: «Не вы Меня избрали, но Я вас избрал». Я уже был в этих списках поступивших, и я продумываю, как мне съездить домой, забрать зимние вещи, у меня уже пошел этот процесс. И видимо, у меня было на лице очень задумчивое впечатление, все шли, меня по плечу: да, ладно, не переживай, все хорошо. А я слышу эти слова «Я вас избрал», и у меня уже дальше, что я могу сделать больше. Слава Богу, учился, мне было радостно, легко там учиться.

Константин Мацан:

— Все-таки мы так легко перешли к окончанию академии, а наша программа про путь к священству. Пока мы вас не спросили, что было первым религиозным опытом, детским или юношеским, что в итоге привело к, казалось бы, ничем не продиктованному извне желанию поступать в семинарию, быть священником?

Священник Игорь Константинов:

— В детстве дедушка, бабушка, родители, мы ездили в церковь, как иногда бывает в воскресный или праздничный день это было для дедушки что-то вроде культурного мероприятия. Конечно, для бабушки это было больше, она была набожной, как говорят. В этом храме Спаса Нерукотворного, это кафедральный собор в городе Павлоград, был отец Алексей, он тогда был диаконом. Он так служил, вот так служил, что мне очень хотелось как можно больше посмотреть и послушать, как он служит. Поэтому я стал просить, чтобы меня привозили до службы и увидеть, как отец Алексей будет каждение совершать на шестом часе. Потом когда мои просьбы слишком частыми стали, тогда я уже стал сам добираться для того, чтобы посмотреть и послушать, как отец Алексей служит. Спустя некоторое время он видит, отцы тоже видят, отец Валентин Цишковский, был такой настоятель, великий человек, позвали в алтарь, давай помогай. Там была конкуренция невероятная, потому что в алтаре стояло человек двадцать старших пономарей, средних по опыту, совсем молодых и юных. И для того чтобы тебе дали что-то, например, Трисвятое прочитать, нужно было заслужить, заработать. Нужно было прийти, полдня уборочку поделать, доказать, что ты готов. Или в колокола позвонить, это что-то было невероятное. Поэтому все были очень усердные, почти все пономари тогдашнего нашего состава семинарии закончили, все уже священники. И я был самый младший из них, я смотрел, как они поступали в свои семинарии, в свои духовные училища, как у них путь шел, мы до сих пор активно общаемся и дружим. Такой был диакон, который повлиял. Сказать, что это причина? Может быть, и нет. Но внутренне какое-то такое есть ощущение. В воскресной школе отучился, там была четырехлетняя, смог за два года закончить ее, и потом еще помогать в этой воскресной школе.

Константин Мацан:

— Очень интересно вы рассказываете о том, что было какое-то сразу приятие церкви, сразу интересно и хочется быть и смотреть. Далеко не у каждого человека так происходит. А почему, как вам кажется? Ведь, казалось бы, это Богу угодно, чтобы человек так среагировал, что все так хотели этому внимать. Но кому-то, получается, Господь дает любовь к богослужению, а кому-то не дает. Что вы об этом думаете?

Священник Игорь Константинов:

— Господь другие таланты дает. Есть, ребенок родился, рисует и рисует, не остановишь. А я вот не рисовал. А другой ребенок еще только ходить начал, уже песенки поет, и потом для него это становится настолько естественным быть певцом, певчим, музыкантом. Такой дар. У каждого свой, а в конечном счете такая мозаика получается, каждый на своем местечке — это камешек из огромной мозаики, Господь огромную картину мироздания и богочеловеческой истории созидает. И ты на каком-то местечке. Конечно, можешь посопротивляться, сказать, что мне тут не нравится, мне сосед не нравится, я хочу какое-то другое место. Или наоборот вообще выпасть. Рано или поздно Господь все равно это место кем-то займет, Промысл Божий уже состоялся, и Он тебе дает эту возможность.

Кира Лаврентьева:

— А как ваши родители отреагировали на то, что вы хотите стать священнослужителем?

Священник Игорь Константинов:

— Папы уже к этому моменту не было, а мама и все — достаточно положительно. Дедушка у меня был очень идейный советский человек, труженик, шахтер. Конечно, может быть, не все ему было понятно, но у него был свой путь. Когда никто не видел и не слышал, как ему казалось, он всегда читал молитву Отче наш, Богородица Дево, радуйся, на украинский манер. И молился: Господы, дытей моих, внукив благословы. Почему? Оказывается, когда его мама умирала, она его заставила пообещать, что он будет каждый день молиться. И вот, будучи советским человеком, как ему казалось, что мир — это, вот Бог, а я что хочу, то и творю, созидаю. А мы молились и бабушка молилась. Знаете, чем все завершилось? Он ослеп на три года. За эти три года все поменялось, раньше тебе казалось, что ты хозяин своей жизни, можешь, что хочешь. А когда вдруг выяснилось, что ты зависишь от той женщины, которую гонял за ее церковность, не понимал ее, а она, любя, заботится, как-то все внутри него поменялось. Однажды из Хабаровска я ему позвонил, говорю: дедушка пора исповедаться. И он говорит: да, давай, наверное, пора. В семье был какое-то необыкновенное удивление: что ты ему сказал такое, что дедушка, да исповедаться? И вот, несмотря на всякие волны, он умер очень церковным человеком, и на похоронах было действительно упокоение, мир тишина, благодать, самые православные христианские похороны.

Константин Мацан:

— Простите, к теме предыдущего вопроса не могу снова не обратиться. Но мне это кажется очень интересным. За весь объем бесед на радио «Вера» со священниками с этой стороны к этой теме не подступались. Я вас спросил, почему один человек так живо реагирует сразу на богослужение, на церковность, а другого это не то что оставляет равнодушным, но так не зажигает? Вы сказали у каждого свой талант, кто бы спорил. Но все-таки есть разница между одаренностью и интересом ребенка, допустим, к живописи, к музыке, к инженерингу и верой. Вера, наверное, тоже в известной степени талант, как то, что дано от Бога, дар от Бога. Но все-таки мы понимаем, что если у ребенка нет музыкального слуха, он проживет, а вера это что-то, что должно быть свойственно человеку как таковому, как образу Божьему. Бывает, как вам кажется, человек более или менее верующий? Тот, кто сразу реагирует, ребенок или подросток или взрослый, который впервые знакомится, по одному реагирует, другого это так сильно не трогает. В чем для вас между ними разница? Один Богу угоднее, другой нет? Это разные пути? Одному, получается, Бог дал больше веры, другому нет. Что ж Бог жадный, получается? Что, Он не может всем одинаково веры дать?

Священник Игорь Константинов:

— Бог дает всем одинаково, да еще и с избытком. Как солнце, и природа, и планеты, и все мы тут, и жизнь, но в том-то, может быть, красота и интерес, что мы разные. В этом и есть красота Божьего замысла, что все разные. А потом должны быть в единой красоте, в едином целом Богом задуманном мире. Мне сложно за Бога ответить, почему у одних так, у других по-другому. Почему-то этих двенадцать Он избрал, а других не избрал, а потом апостола Павла избрал, а других не избрал, мы же не знаем. Может быть, какие-то особые душевные или духовные качества у человека, которые позволяют Богу в глубину проникнуть.

Константин Мацан:

— А кого Он избрал и не избрал, мы дерзновенно за Бога пытаемся мыслить, но все-таки вы священник, вы об этом наверняка постоянно задумываетесь. А шансы на спасение у первых и у вторых одинаковы?

Священник Игорь Константинов:

— Бог всех ведет, всех. Как священник я могу сказать, мы стоим в воротах храма, а Господь таких разных приводит, через такие житейские истории, и радости, и горести, и сомнения, и волнения, всякое. Но Господь их приводит, рано, поздно. А наша задача его встретить и, как я уже говорил, с Богом подружить. Одно дело знать о Боге, и многие знают о Боге, но не так-то просто знать Бога. В определенном смысле нужно самому открыться Богу, потому что дружба, по-простому скажу, когда люди друг с другом делятся секретами, секретиками. А если я делюсь с кем-то секретиками, а со мной не делятся, то это не дружба, и наоборот. Рано или поздно кто-то чем-то как бы воспользуется. А Господь настолько людям Себя открыл, настолько явил, настолько приоткрыл все. Он ждет такой же открытости. А мы немножко сомневаемся, что так нужно, и нам кажется, что мы какие-то особенные, и путь у нас какой-то особенный, уникальный. Да нет, общий путь идем.

Кира Лаврентьева:

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Дорогие друзья, у нас в гостях священник Игорь Константинов, настоятель храма Владимирской иконы Божией Матери в Куркине, благочинный Спасского церковного округа. У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Мы вернемся после короткой паузы.

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Еще раз здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона моя коллега Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. В гостях у нас сегодня священник Игорь Константинов, настоятель храма Владимирской иконы Божией Матери в Куркине, благочинный Спасского церковного округа. Расскажите о храме, в котором вы служите. Уникальный храм.

Кира Лаврентьева:

— С уникальной историей.

Константин Мацан:

— Сколько лет ему?

Кира Лаврентьева:

— 350.

Священник Игорь Константинов:

— Да, 350.

Кира Лаврентьева:

— Буду отличницей.

Константин Мацан:

— Можно читать его историю, фрески там Васнецова, лепнина какая-то?

Священник Игорь Константинов:

— Мозаики, выполненные по эскизам Васнецова.

Кира Лаврентьева:

— А еще отец Игорь каждую неделю проводит там экскурсии по храму.

Священник Игорь Константинов:

— Да. Есть у меня такой интерес к старине, не знаю почему, у каждого же, как мы говорили, что-то свое.

Кира Лаврентьева:

— Свой талант.

Священник Игорь Константинов:

— Мне очень нравится вся эта старина, и она как-то сама мне идет в руки. Промыслом Божиим, благословением священноначалия шесть лет назад назначен был служить, быть настоятелем храма Владимирской иконы Божией Матери в Куркине. И конечно, мы друг друга там нашли, потому что храм старинный, я не очень, но люблю старину. Конечно, первым делом я сам окунулся и в историю, и в документы, и в воспоминания многих людей. Храму 350 лет, храм не закрывался, не разорялся в советские годы, не разрушен был. Для многих москвичей старшего поколения, где бы я ни оказался, скажешь Куркино: а у меня там маму крестили, а у нас там родители венчались.

Кира Лаврентьева:

— Да, так и есть.

Священник Игорь Константинов:

— Почему? Потому что Куркино было как бы не Москва, но ближайшее село за Москвой. И как-то в советские годы старались выехать за Москву, чтобы лишний раз документы не показывать, и там креститься, и венчаться, и похоронить родных. Я обо всем этом рассказываю. Конечно, людям интересно, у нас и верхний храм есть, и нижний храм, и усыпальница Захарьиных, и на колокольню мы ходим, и по кладбищу гуляем. Как ни странно, прогулки по кладбищу самыми востребованными являются среди запрошенных экскурсий. Тема за скобками в нашем обыденном понимании: где-то, когда-то, что-нибудь, может быть, но точно не со мной и не сегодня и не сейчас. А в глубине вопрос остается. И мы гуляем по старинному кладбищу и можем о многом поговорить. Так что кому интересно, каждое воскресенье в час дня. Но это долгие экскурсии, я всегда предупреждаю, что мы гуляем. У нас нет от точки А до точки Б добежать. Обычно наша экскурсия примерно три часа длится. Сначала люди переживают, как это, аж три часа. А потом говорю, закончится три часа, я скажу всё, пора заканчивать, а вы скажете, нет, давайте еще, давайте туда, давайте сюда. И мы еще час-полтора дальше гуляем. Потому что есть что посмотреть, есть о чем поговорить.

Константин Мацан:

— О чем вы на кладбище с людьми разговариваете?

Священник Игорь Константинов:

— Например, если про нашу усыпальницу совсем уж коротко сказать. На территории храма при входе стоит Византийского стиля усыпальница, в которой похоронено три человека. Очень известный врач, Григорий Антонович Захарьин, его сын, который молодым умер, Сергей, и вдова, жена Григория Антоновича, Екатерина Петровна. Я, например, рассказываю о том, что такое усыпальница, что есть три способа похоронить тело — в землю, в воду и в воздухе. И на примере архитектуры усыпальницы объясняю, почему это такой способ захоронения, и почему он ценный.

Кира Лаврентьева:

— А почему?

Священник Игорь Константинов:

— Обычные могилки, в землю похороны, нам привычно слышать. Есть похороны в воду, во многих культурах, традициях испокон веков, было и есть. Может быть, на слуху почетный ритуал похорон моряков, погибших в военно-морском сражении, в саване в море, океан. А есть в воздухе, люди испокон веков тоже что-нибудь строили, какие-нибудь пирамиды, например, какие-нибудь сооружения, пещеры. То есть некое помещение, куда поставят гроб или кладут тело. Это помещение может быть ниже уровня земли или выше уровня земли, неважно. Но оно не в земле. И у нас усыпальница ниже уровня земли, но тело не в земле.

Кира Лаврентьева:

— В чем смысл этого?

Священник Игорь Константинов:

— Это очень важный смысл, потому что отношение к умершему человеку совершенно было не таким, как сейчас. Умерший человек был очень важным человеком для семьи, его чтили, уважали, любили, молились, почитали. Похороны — это был центральный житейский момент. И вообще была мысль, что я живу, чтобы умереть, и то, как я умру, определяет мои понятия чести, достоинства, правды, справедливости. Это все влияло. Место упокоения было значимым местом. Обычно могилка, сколько бы она ни сохранялась, неважно, пять-десять-пятьдесят лет, с точки зрения истории это миг, и она исчезнет. Что-нибудь произойдет, ураган пройдет, дерево упадет, случайно крест сломится, и могилка исчезает. У нас небольшое кладбище, но как минимум три с половиной тысячи человек похоронено, просто по метрическим книгам посмотреть, и все исчезло. А усыпальницу уже не потеряешь, не так-то просто. Поэтому очень многие, кто могли себе позволить, обязательно строили такие усыпальницы. Конечно, строили с перспективой, чтобы делать семейные захоронения. Было вполне нормально похоронить одного человека в этом помещении, проходит время, второго человека, третьего. Боязни к умершему не было никакой, вполне нормально было перезахоронить, в лучший гроб переложить. Может быть, кто-то из вас бывал в Псково-Печерском монастыре, в те еще времена, когда не было там все закрыто, я имею в виду ходы, пещеры. Там же гробы один на другом, штабелями стоят. Особенное отношение к умершему было. Поэтому игнорировать это точно нельзя, надо понять, надо разобраться и для себя сделать правильные выводы.

Константин Мацан:

— К вопросу о выводах. Вы фразу такую произнесли — люди жили, чтобы умереть — которая без дополнительного комментария вводит в смущение. Ну, кто бы спорил, что это то, что всем предстоит и любая религиозная традиция, так или иначе главным образом про то, что будет после жизни. Но если эту фразу взять просто без комментариев, то напрашивается вывод, что нужно поскорее с жизнью что-то сделать, чтобы итог наступил. Но вряд ли что это то, о чем мы говорим?

Священник Игорь Константинов:

— Конечно, нет. Надо здесь уже научиться жить вечную жизнь — Церковь об этом. И наше религиозное отношение об этом. Итог жизни как некая знаменательная черта, которая подведена под нашей жизнью. По-всякому бывает, иногда человек десятилетиями трудится в монастыре, живет в отшельничестве, всю свою жизнь на это посвятил, отдал Богу. А бывает так, что в последний момент прям тебе секунда была, но ты за эту секунду нашел в себе силы духовные, душевные, нравственные, покаянные чувства переступить через прошлую свою жизнь. Не зря же так часто вспоминают о разбойнике, который был по правую сторону от Христа распят, казалось бы, за дело, но внутренне его состояние было другим, и Господь его призывает: «Сегодня же будешь со Мной в раю». Секунда, может, у него была на это все. А смерть была очень важным событием для наших предков во всех смыслах. Например, когда у нас на Руси появилась фотография, фотоаппараты, самыми частыми фотографиями стали фотографии умерших, фотографии с умершими. Это был способ сохранить с ними связь, отношения, память. Их одевали, наряжали, с ними вместе семейные фотографии делали.

Кира Лаврентьева:

— Ничего себе.

Священник Игорь Константинов:

— Видите, даже вам интересно.

Константин Мацан:

— Я не знал этого. Интересный момент, я этого не знал никогда.

Кира Лаврентьева:

— Я тоже не знала. Удивительно. Отец Игорь, мы вот говорим о жизни, о смерти. Я вас вот о чем хочу спросить. Понятно, очень высок риск для верующего человека бодро начать и худо-бедно кое-как дожить свою жизнь и закончить уже, дожил и слава Богу. Вы говорите, некоторые люди могут вообще всю жизнь не ходить в храм, и у него будет одна секунда на покаяние, и он эту секунду использует правильно. Но тогда, если пойти от этой истории, от обратного оттолкнуться, то огромный риск ходить в храм всю жизнь, говорить о спасении души, рассуждать о каких-то высоких материях, и в итоге оказаться пустым ящиком, пустой банкой, жестянкой, кем угодно. Где та линия невозвратная или возвратная, но все же очень опасная, которую лучше не пересекать, чтобы себя не опустошить, чтобы не уйти куда не нужно? Чтобы не заниматься самообольщением, что ты живешь духовной жизнью, а потом придешь ко Христу, Он скажет, что Я вообще тебя не знаю? Вот эта грань какая?

Священник Игорь Константинов:

— Мне кажется, это Церковь. Церковь спасает, Церковь защищает, Церковь утешает.

Кира Лаврентьева:

— Но мы же знаем, что и священник может пасть, что уж говорить об обычных прихожанах. Мы же понимаем, пасть в смысле охладеть, выгореть, устать, сдаться на каком-то периоде жизни, то есть проявить себя с человеческой точки зрения.

Священник Игорь Константинов:

— Надо оставаться в церкви, я думаю, что...

Кира Лаврентьева:

— Господь с этим разберется.

Священник Игорь Константинов:

— И Господь поможет, и обстоятельства правильно сложатся. Конечно, самый большой соблазн, который нам всегда и мир и лукавый подбрасывает, что какая-то другая должна быть церковь или другая реальность, мы лучше знаем, как тут устроить. Это, конечно, очень опасный путь, здесь можно быстро потерять. А если со смирением трудиться, жить в Церкви, может быть, не все понимая, и может быть, со смирением принимая себя, грешника кающегося, и надеяться на милость Божию, Господь поможет. Тут настолько сложно какой-то универсальный ответ, действительно у каждого свой путь, его надо пройти.

Кира Лаврентьева:

— Если человек живет церковной жизнью, соблюдает посты, молится, регулярно приступает к таинствам, весь такой благочестивый, у него появляется следующий риск начать думать, что он не такой «как прочие человецы». Как все-таки не пропустить в себе этот момент, когда ты заигрываешь в благочестие и истинное духовное благочестие, составляющую свою, теряешь, любуясь собой? Это же очень тонкая история, которую еще надо умудриться в себе разглядеть.

Священник Игорь Константинов:

— Что сказать? Церковь спасает. Мне сложно что-то большее сказать. Слава Богу, Церковь через всякие этапы житейские, личные человеческие, исторические спасала и разных людей, и которые шли через разные соблазны. Она действительно корабль в бушующем мире.

Кира Лаврентьева:

— Лечебница духовная.

Священник Игорь Константинов:

— Пока мы здесь, есть надежда на спасение.

Кира Лаврентьева:

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. У нас в гостях священник Игорь Константинов, настоятель храма Владимирской иконы Божией Матери в Куркине, благочинный Спасского церковного округа. У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Отец Игорь, у вас есть духовные чада?

Священник Игорь Константинов:

— Мы так не говорим.

Кира Лаврентьева:

— Хорошо. Как вы вообще относитесь к духовничеству? Что такое духовничество как феномен, есть ли он для вас в наши дни, приемлем ли он, уместен ли?

Священник Игорь Константинов:

— Конечно. Наставник должен быть, старший товарищ.

Кира Лаврентьева:

— У вас есть духовник?

Священник Игорь Константинов:

— Ну конечно. Человек, которого ты послушаешь, даже если до конца не понимаешь, почему он так говорит. А Господь, может быть, даже за это много нам поможет. Интересная книга есть, наверняка многие читали «Моя жизнь со старцем Иосифом».

Кира Лаврентьева:

— Да. Ефрема Катунакского.

Священник Игорь Константинов:

— Она интересно эту тему обыгрывает. Кто не читал, рекомендую, читается легко, в запой, интересно.

Кира Лаврентьева:

— Прекрасная книга. Я как раз, вспоминая эту книгу, вам и задала этот вопрос.

Священник Игорь Константинов:

— Вот видите как хорошо.

Кира Лаврентьева:

— Понимаете, там же все-таки традиция очень специфическая, она настолько строгая, что для мирян часто неудобоварима. С другой стороны, когда мы становимся сами себе хозяева, тоже есть определенный риск.

Священник Игорь Константинов:

— Я так обычно говорю. В монастыре полное послушание, здесь не может быть никаких двойных толкований. Когда мы в Москве, приходской храм, район, кто-то приехал, кто-то уехал, мы живем общей церковной жизнью, здесь, конечно, совет священника. С этого как минимум надо начать. Прийти попросить совета ничего не стоит, приди спроси, это как вариант. У тебя будет твой вариант, соседа вариант, еще кого-то и батюшкин вариант. Кто знает, как посеянное Богом через священника прорастет, проявит себя в жизни. А потом второй раз совет, потом третий. Потом ты понимаешь, что действительно оно работает, так правильно. И все складывается. Сильно углубляться не надо в эту тему сейчас, но как совет, пойти к священнику, правильно. Где-то словом, где-то молитвой Господь тоже действует.

Кира Лаврентьева:

— Интересно.

Священник Игорь Константинов:

— Священник для чего, рукополагают священников? У него есть, дается право особое, чтобы евхаристию совершать.

Кира Лаврентьева:

— Благодать священническая.

Священник Игорь Константинов:

— Чтобы Евангелие проповедовать. Разные батюшки бывают, он говорит, и почему-то работает. Почему? А потому что не он говорит, а через него Господь говорит. И разные священники разным людям говорят, в общем-то об одном и том же, но каждый услышит то, что для него близко, понятно, и проявится. Еще, конечно, то, что Господь дает это право священникам ходатайствовать за людей. Почему так много записочек читаем? Почему эсмээсочки: батюшка помолитесь? Не Игорю Евгеньевичу пишут. Была бы возможность Богу позвонить или смс написать, написали бы. А так есть возможность священнику. А Господь помогает, а Господь утешает, и житейские обстоятельства складывает благополучно, и человек ощущает, что это чудо. Чудо — оно же какое? Ты начинаешь про него говорить, оно перестает быть чудом, становится совпадением, интуицией, каким-то стечением обстоятельств. А человек ощущает, что вчера это было вообще невозможно, это не должно было случиться, а сегодня случилось, для него это чудо.

Кира Лаврентьева:

— А где границы перекладывания личной ответственности на священника и все же рациональным, правильным испрашиванием совета?

Священник Игорь Константинов:

— Обычная церковная жизнь, она и есть...

Кира Лаврентьева:

— Барометр вот этот.

Священник Игорь Константинов:

— Да. Если уже какие-то перегибы и личного плана и еще чего-то, то становится очевидным, что где-то подкос идет, мы возвращаемся в обычное течение жизни. И исповедь, и причастие, и церковные службы. Если пост, то поститься. Если не пост, то не поститься.

Кира Лаврентьева:

— Все просто.

Священник Игорь Константинов:

— Если молитовки написаны утренние, то они утром, а если вечерние, то вечером. Все хочется, как-то что-то подпридумать, а потом не понимаешь, почему, куда тебя завело.

Кира Лаврентьева:

— То есть вы придерживаетесь правильного, срединного царского пути, не выдумывать велосипед, придерживаться царского пути.

Священник Игорь Константинов:

— Я надеюсь, что это выверенный Церковью за тысячелетия...

Кира Лаврентьева:

— Опыт. А как часто священник обращается к своему духовнику? Есть ли какие-то общие... По-моему есть общие дни, когда все священнослужители приезжают на исповедь?

Священник Игорь Константинов:

— Конечно, есть духовник. Допустим, викариатство в Москве. Это не значит, что нет личного общения. Конечно, это часто, потому что... ну, потому что, это церковная жизнь.

Кира Лаврентьева:

— А бывает такое, что вас что-нибудь спросят, а вы спрашиваете уже у своего духовника, что посоветовать человеку?

Священник Игорь Константинов:

— Конечно. Очень часто. Иногда нужно по-честному сказать, что тут ситуация...

Кира Лаврентьева:

— Надо мне подумать, помолиться.

Священник Игорь Константинов:

— ...для меня не понятная, не очевидная, может, стоит более опытного наставника, священника спросить.

Константин Мацан:

— Вы такую фразу произнесли сегодня и акцентировали ее — о дружбе человека и Бога. С одной стороны, как у нас это тоже в программе прозвучало, противоположное отношению раба и господина, это друзья, или это отношение чад и Небесного Отца. В этом смысле чрезвычайно согревающая концепция, согревающее понимание, что мы Богу друзья, Он нас Сам назвал ими. С другой стороны, очень легко не заметить грани, за которой дружба в амикошонство перерастает. И даже какие-то собственные несовершенства и грехи начинаешь себе прощать, потому что Он же друг, Он же любящий Отец, Он же хороший, Бог, и легче от этого на душе и уже не так себя контролируешь. А как эту грань не переходить, как сделать так, чтобы в дружбе одновременно и эта близость присутствовала и момент ответственности за свою дружбу с Богом?

Священник Игорь Константинов:

— Хороший друг всегда тебе скажет правду, дорогой товарищ или друг, ты заигрался. А не друг не скажет. Почему? Потому что может воспользоваться в каких-то своих интересах. Есть еще ситуация, когда вообще всем все равно, это вообще никаких отношений.

Кира Лаврентьева:

— Делай, как хочешь, живи, как хочешь.

Священник Игорь Константинов:

— А друг поможет. Если Он же обещал, что всегда с нами, «стучите и откроется, ищите и обрящете».

Кира Лаврентьева:

— «Просите и дано будет вам».

Священник Игорь Константинов:

— Конечно, надо просить, и спасение, и покаяние, и милосердие Божие. Тут конечно не та дружба, которую мы себе уплощаем, упрощаем. Это великое состояние, которое не может подразумевать каких-то панибратских отношений. Хороший друг, раз ты не искренне поведешь, второй раз, третий, рано или поздно это может закончиться, это будет очевидно для всех. Так что молиться с надеждой, благодарить, просить, Господь даст, это будет действительно дар дружеский и Божий и очевидный для человека ответ. Мы же все хотим очевидности. Неочевидность у нас так много сил съедает, мы столько переживаний всех этих переживаем. А Господь дает очевидность, ты просыпаешься и понимаешь, что только так надо поступить. Поступил, и всё сложилось. Мне хотелось бы немножечко вернуться к разговору о храме, может быть в качестве примера. В нашем храме служило несколько священников, очень ярких людей. И об одном из них мне хотелось бы сегодня вспомнить. Его звали отец Сергий Лебедев. Он был настоятелем нашего храма в последнее десятилетие 19-го века, буквально десять лет с 1890-го по 1900-й год. Он был выпускником семинарии Московской, очень активный, очень деятельный, просто невероятный человек. И одним из направлений его деятельности, в конце концов, стало открытие общества трезвости. Это первое в Москве было Братство трезвости, именно в нашем храме. Потом его перевели в храм Всех святых на Соколе, он там долгое время служил. А в 30-м году его арестовали, как принято, за агитацию, и сослали в Казахстан на три года. Но там еще десять лет дали. И несмотря ни на что, спустя эти тринадцать лет, в сорок третьем году он возвращается в Москву и до 51-го года еще служил, продолжал служить в одном из храмов под Кубинкой. Для меня этот человек — яркий пример того, как Господь ведет людей, через всякие житейские вот эти все. Он оказался там, в ссылке, может быть, одним из первых, но в каком-то смысле это спасло его физическую жизнь, и у него был дар от Бога еще потом послужить до самой своей кончины. А второй священник — его брат, отец Николай Лебедев, он был настоятелем после отца Сергия и пробыл настоятелем с 1900-го по 43-й год. Сорок три года настоятель храма, какой период: революции две, две мировых войны, все эти советские перипетии. Но как надо было жить, как надо было трудиться, молиться, Богу доверять, что община сохранилась, храм не закрыт. В 43-м году он умрет, община полностью вся сохранилась, они будут писать прошение, чтобы дали нового священника. Преемство сохранилось, сразу после отца Николая уже будет следующие священники, храм не закрыт.

Константин Мацан:

— Потрясающе.

Кира Лаврентьева:

— К такой светлой пристани причалил наш сегодняшний прекрасный разговор.

Константин Мацан:

— Заканчиваем мы его с надеждой и упованием. Благодаря всему нашему разговору и благодаря этой истории. Спасибо огромное. Священник Игорь Константинов, настоятель храма Владимирской иконы Божией Матери в Куркине, легендарного Московского храма, благочинный Спасского церковного округа, был сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». В студии у микрофона была моя коллега Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. До свиданья.

Священник Игорь Константинов:

— До свиданья.

Кира Лаврентьева:

— Всего хорошего.