У нас в гостях были художник-мозаичист, реставратор мозаики Богдан Лавриненко и директор фонда «Крохино» Анор Тукаева.
Мы говорили об истории восстанавливающегося затопленного храма Рождества Христова в Крохино, а также о том, как нашим гостям пришла идея из сохранившихся частей фресок сделать мозаичную икону Спасителя для будущей часовни в Крохино, и в какой помощи нуждается этот проект.
Поддержать этот проект и деятельность фонда «Крохино» можно по этой ссылке (https://www.krokhino.ru/donations/campaign/help/).
Ведущий: Алексей Пичугин
А. Пичугин:
— Дорогие слушатели, здравствуйте, это «Светлый вечер» на Светлом радио, меня зовут Алексей Пичугин, я рад вас приветствовать. С удовольствием представляю людей, которые сегодня вместе с нами и с вами проводят этот «Светлый вечер», это Анор Тукаева, директор фонда «Крохино́». Анор, добрый вечер.
А. Тукаева:
— Добрый вечер.
А. Пичугин:
— Богдан Лавриненко, художник-мозаичист, реставратор мозаики. Здравствуйте.
Б. Лавриненко:
— Добрый вечер.
А. Пичугин:
— Мы сейчас перед началом программы с Анор пытались посчитать, раньше мы с какой-то периодичностью делали программы про Крохино, Анор приходила, рассказывала, и вот казалось, что мы так их делаем-делаем — раз! и прошло два года, как выходила последняя. И очень много всего и в Крохино происходит, и есть о чём поговорить, и решили, что надо бы возобновить этот разговор. Я понимаю, что за это время, за эти почти два года у нас много всего поменялось, произошло и в Крохино происходит, и, я думаю, состав слушателей у нас каким-то образом меняется, приходят новые люди, добавляются города, поэтому прежде всего, мне кажется, важно начать с того, что же такое — Крохино, что это за место, что это за храм, и почему его надо спасать?
А. Тукаева:
— Ну да, придётся начать сначала.
А. Пичугин:
— Придётся, да. Раньше мы как-то вот настолько сначала не начинали, но прошло столько времени, что всё же надо.
А. Тукаева:
— Крохино — это место такое замечательное, красивое, которое находится на севере Вологодской области, в Белозерском районе. И когда-то это было местоположение древнего города Белоозера, затем там появилась деревушка Крохино. В XVIII веке там уже был целый Крохинский посад, а в XX веке это место затопили при строительстве Волго- Балта, такая вот у него, если очень коротко, история. И так получилось, что в качестве маяка зоны затопления сохранили храм — храм Рождества Христова, который был построен в 1788 году, точнее, строительство начато в этом году, а закончено уже в начале XIX века. И храм сохранился. И так получилось, что в 2009 году я начала заниматься его консервацией, сохранением, с тем, чтобы вот эту память и о Крохинском посаде, и об истории, наверное, и в целом затопления сохранить, и какой-то создать в этом месте символ, потому что на самом деле, несмотря на то что храм руинирован, его образ, образ такого маяка, но уже не технического, а такого общечеловеческого, он, конечно, невероятно сильный, невероятно глубокий, тёплый, светлый и стоящий того, чтобы его сохранить.
А. Пичугин:
— А ведь это ещё и тяжёлый разговор об исторической памяти народа, об исторической памяти большого количества людей, поскольку мы с Анор говорили не раз, и об этом тоже говорили, что приходилось не только храм восстанавливать, вы много общаетесь с местными жителями, вы стараетесь сохранить эту память о зоне затопления, о местах, которые были затоплены, и для людей, которые до сих пор живут, уроженцев этих мест, которые переехали в Белозерск по соседству, для людей, которые там жили, их перевезли уже взрослыми людьми, они дожили до нашего времени, часть из них ушли, это очень тяжёлый разговор, они очень непросто на него идут, они подчас не хотят говорить об этом, потому что лучше забыть, чем... Это не война, это не голод, это стихийное бедствие другого характера, вроде бы ничего ни с кем не сделали, ну, взяли, перевезли людей из одного места в другое, но вот насколько важна привязанность к месту своему родному, и насколько потом это невозможно даже говорить об этом, и человеческая память так устроена, что она предпочитает какие-то вещи забывать.
А. Тукаева:
— Ну, тут действительно есть ещё такой фактор отсутствия вообще разговора на эту тему, потому что вроде как это действительно было стихийное бедствие, но с неким положительным эффектом, если можно так выразиться: вот затопили, но появилось, скажем, электричество, появился водный путь, то есть люди до сих пор об этом спорят, стоило ли это того, но проблема и трагедия каждого отдельного человека, она от этого не становится ни больше, ни меньше. Другое дело, что если разговор никто и не инициирует, то более того, в общем, оно просто в человеке живёт, это такой вот чемодан без колёс, без ручки, который человек вынужден тащить за собой, если он эту историю каким-то образом не проживает, не передаёт её в том или ином формате. В общем, такая достаточно действительно тяжёлая сфера, тяжёлая зона вот этой памяти, которая, на самом деле, если о ней говорить, если обсуждать её, она может прорастать совершенно хорошими, позитивными смыслами и символами, потому что мы, собирая воспоминания переселенцев, пытаемся как раз что-то предпринимать, какие-то творческие проекты переосмысления, вот, по-моему, в прошлый раз мы как раз говорили о «сказках Крохинских болот», которые были составлены из воспоминаний переселенцев.
А. Пичугин:
— Да, даже календарь был целый на эту тему.
А. Тукаева:
— Да. И люди смотрели, потом читали эти сказки и, в общем, увидели, что можно говорить об этой трудной памяти светло, ну и легко настолько, насколько это возможно.
А. Пичугин:
— Просто я вот сейчас открыл, сколько мы делали программ про Крохино, я почему-то... Троицкая церковь в Каргулино, которая напротив стояла, я как-то про неё мало что знал и читал, сейчас я вот видел фотографию старую Прокудина-Горского, где они две стоят, их видно, справа Крохино, слева Каргулино, просто набрал в поисковике «Каргулино», и тут же вот множество фотографий. И дальше вид судового хода в истоке Шексны на месте утраченной Троицкой церкви, то есть вот напротив стояла Троицкая церковь, от которой следа не осталось, проходят корабли, и такие волны расходятся, и на это по этому месту идут. Казалось бы, ну сколько у нас всего затоплено, вот в Калязине стоит колокольня, как символ, наверное, нынешний, которая много лет была символом затопленной России, но никто никогда на это долгое время не смотрел как на трагедию, а вот, наверное, с развитием Крохинской истории действительно стали всплывать судьбы отдельных людей, семей, для которых это всё было очень-очень непросто. А если представить, сколько всего у нас затоплено и сколько таких семей, я не так давно был в Севском музее, где проходит... Мы об этом ещё будем говорить, и специальную программу обязательно сделаем, где выставляются фрески Калязинского монастыря, как бы затопленного, его в Калязине — Калязинский Макарьев монастырь — снесли, а место-то так и не затопили, и стоит этот монастырский остров напротив города, пустой, там башенку воссоздали монастырскую одну, а мог бы стоять целый монастырь с прекрасными фресками. Юлия Владимировна Ратомская, которая мне всё это показывала и которая к нам придёт рассказывать про фрески Калязинского монастыря, меня долго водила, человек фантастически хорошо разбирается в этом, у неё целые богословские концепции на основании этих фресок, их ещё там расположили в музее Щусева (всем рекомендую сходить) так, как будто это храм, вот они там повторяют церковное расположение, из этого, конечно, полотна вырастает ещё огромное количество смыслов. Она мне говорит: «Съездите в Калязин, посмотрите, они там в музее, музей в церкви находится, посмотрите, там у них ещё есть». Я приехал, у них в экспозиция, к сожалению, только одна, но у них зато в экспозиции музея в основном это всё, что из Калязинского затопленного монастыря. И ты каждый раз, вот так вот куда-то приезжая, сталкиваешься с этой историей, стоишь на берегу Волги, в том случае Волги, здесь Шексны, понимаешь, что это такая, конечно, очень непростая история, трагедия. Богдан, а вот вы как познакомились с Крохино?
Б. Лавриненко:
— С Крохино я познакомился благодаря Анор. Мы встретились на выставке по «импортозамещению в реставрационных материалах и технологиях», которая проходила на «Винзаводе» в Москве в конце ноября прошлого года. У меня там был свой стенд, и в какой-то момент ко мне подходит Анор и начинает спрашивать про возможность создания вот этой мозаики, вот этой иконы, о которой мы будем говорить, для храма в Крохино. И мне идея мгновенно понравилась, и, честно говоря, до этого я про Крохино и не слышал, и меня вся эта история в принципе поразила и удивила. И я просто не знал, что такое есть, и что уже много лет ребята фонда стараются сохранить этот храм и отдать дань памяти этому месту, этим людям, этим судьбам, затопленным в прямом смысле, и отстаивают храм как храм именно, то есть не просто как затопленный памятник, а как храм, вот эта идея мне тоже очень понравилась.
А. Пичугин:
— Что произошло сейчас, за эти два года? Я помню, последнее, о чём мы говорили именно о работах — это нужен был песок.
А. Тукаева:
— Ну, у нас шли работы по берегоукреплению. Дело в том, что первоочередные работы для храма, который стоит практически в зоне фарватера, это были работы, связанные с берегоукреплением, то есть это шпунтовая стенка, внутри которой засыпается большое количество песка. И по сути, эти работы продолжались три сезона, потому что песка нужно было очень много, и нужно было время, чтобы он утрамбовывался и оседал. И вот три года мы засыпали этот песок, то есть два года мы делали сам контур берегоукрепления, шпунтовая стенка, и три года засыпали песок. Всего, получается, там... Ну, получается, по сути, мы сформировали такой новый маленький островок вокруг храма, потому что раньше островом был сам храм...
А. Пичугин:
— ... стоящий в воде.
А. Тукаева:
— Ну, да. На самом деле, мы в предыдущие годы, разбирая завалы храма, из них же, из его же собственной плоти насыпали этот остров. А потом, чтобы всё-таки сдвинуть этот процесс дальше, нужно было уже серьёзное инженерное берегоукрепление, и вот оно было завершено как раз в прошлом году, с последней партией песка, то есть там сейчас такой маленький островок.
А. Пичугин:
— И это позволяет считать, что храму разрушение от воды не грозит сейчас?
А. Тукаева:
— Ну, скажем так, от воздействия волн и льда это негативное воздействие точно уже не грозит храму. Но сейчас мы будем проводить проектные работы, связанные с таким анализом фундамента храма и с анализом возможных разрушений, там такой интересный способ, который тоже наши реконструкторы-реставраторы создали в Петербурге, и вот на основании этого анализа мы уже будем дальше проектировать те или иные противоаварийные работы для тех частей, над которыми есть угроза разрушения, поэтому вот такой примерно план работ. Но я хотела бы, если можно, вернуться к тому, о чём мы говорили до — о том, как много разных напоминаний об истории затопления встречаются в тех или иных местах, мне это очень напоминает собирание осколков.
А. Пичугин:
— Да, вот сейчас мы буквально через мгновение к этой истории вернёмся.
А. Пичугин:
— Напомним, друзья, что в гостях у Светлого радио сегодня Анор Тукаева, директор фонда «Крохино», Богдан Лавриненко, художник-мозаичист, реставратор мозаики, мы говорим о том, что происходит сейчас в Крохино, это место в Вологодской области, где уже больше, ну, скоро 15 лет, как спасает храм Анор Тукаева с её помощниками, с её командой. Мы давно не встречались в нашей студии и, конечно же, очень хочется поговорить о том, что произошло, о том, что будет происходить в ближайшее время. Ну вот и так, хотел вернуться к истории, да.
А. Тукаева:
— Ну вот то, что мы то там, то здесь эти истории встречаем, действительно очень обрывочная информация, здесь отдельная выставка, здесь часть этой выставки с фресками, тут какие-то отдельные воспоминания. На самом деле мы года два назад предпринимали попытку собрать информацию по всем 35 регионам нашей страны, которые так или иначе связаны с историей затопления и написали во все музеи письма, есть ли у них такая информация, потому что было представление, что наверняка местные музеи эту информацию как-то собирают.
А. Пичугин:
— То есть целых 35 регионов?
А. Тукаева:
— Ну, 35 регионов не то, что они полностью затоплены...
А. Пичугин:
— Нет, нет, 35 регионов, в которых какая-то история затопления была.
А. Тукаева:
— То или иное место было затоплено при строительстве канала, водохранилища или генеральной подстанции.
А. Пичугин:
— Это без малого половина регионов России.
А. Тукаева:
— И так получилось, что нам даже не из всех музеев ответили, а из половины тех, что ответили, написали, что нет, они эту информацию не собирали. И, собственно, идея-то была в том, чтобы собрать хотя бы список затопленных территорий, сёл, погостов....
А. Пичугин:
— Базу данных такую составить.
А. Тукаева:
— Да, но мы пока, наверное, на половине этого пути, а может быть, даже на трети. И вот это собирание осколков, мне кажется, это очень точно описывает в принципе вот эту работу по сохранению истории, потому что история — хрупкая вещь, пока живы люди, которые были свидетелями её, она ещё собираема, а когда люди начинают уходить, и история очень быстро стирается, и вот это вот такая общая...
А. Пичугин:
— Она обрастает мифами, что ещё плохо, наверное, но это абсолютно необратимый процесс, она обрастает мифами, и эти мифы потом уже рождают новые мифы. Таким образом, в народном сознании они трансформируются в историю, и люди зачастую изучают историю локальную своих мест, к сожалению, вот именно по этим мифам, поэтому, конечно, очень важно фиксировать свидетельства очевидцев.
А. Тукаева:
— Да, мы, собственно, этой работой тоже занимаемся параллельно с сохранением храма, записываем воспоминания переселенцев-свидетелей, их, естественно, всё меньше и меньше, и мы рады, что на самом деле хотя бы что-то удалось записать, потому что это уже довольно серьёзная база для того, чтобы действительно говорить об истории этого места.
А. Пичугин:
— А история с иконой и мозаикой? Давайте, наверное, кто начнёт, тут история Анор и история Богдана?..
А. Тукаева:
— Давайте я расскажу предысторию, потому что тут всё-таки речь вот об этих осколках. Дело в том, что храм в значительной степени руинирован...
А. Пичугин:
— Все могут посмотреть в интернете фотографии.
А. Тукаева:
— Да, да. И понятно, что целостные фрески в нём не сохранились, потому что вот эти вот стены, которые без крыши, без окон, подверженные всем на свете осадкам, дождям, снегам, естественно, за 60 лет, больше даже, что храм находится в зоне затопления, они не могли сохраниться. Но в какой-то момент, это было в 2015-2016 году, мы наткнулись, разбирая завалы в основном четверике, на большие такие фрагменты, вкрапления вот этих вот осколков фресок, эта идея возникла сразу, что их нельзя выбрасывать ни в коем случае, что мы что-нибудь обязательно с ними сделаем. Мы просто их отложили, и так получилось, что отложили их мы практически на 6-7 лет. Они у нас просто хранились в коробках.
А. Пичугин:
— Но они ещё, я так понимаю, могут и пополняться или нет, или уже работа проведена настолько, что больше их не станет?
А. Тукаева:
— Ну, да. На самом деле, это могут быть какие-то разовые фрагменты, но поскольку завалы уже разобраны в храме, и чем глубже мы опускаемся, тем меньше шансов найти что-то целое, потому что на то, что лежит в самом низу, давил большой вес, они давно очень находятся в этом низу как раз, и влажность, в общем, шансов на то, что мы найдём другие такие осколки в таком количестве очень мало. И эта идея, она зрела, потому что сам проект предусматривает не просто консервацию храма, но ещё и устройство путевой часовни, наиболее сохранившаяся часть издания — это колокольня, соответственно, то, какой будет эта часовня, её облик, он подсказывает, что, конечно, там должна быть какая-то центральная икона, и в какой-то момент мы подумали о том, что это может быть мозаичная икона, составленная как раз из этих осколков.
А. Пичугин:
— А за годы работы в Крохино вам не встречались иконы или утварь из этого храма? Это же очень частая история, когда в окрестных домах, ну, тут уже нет окрестных домов, понятно, что это, возможно, переезжало вместе с людьми, но какие-то тоже следы, приветы от храма незатопленные ещё вас где-то поджидали или поджидают?
А. Тукаева:
— Я думаю, что, наверное, ещё поджидают, вот в прошлом году, как раз в конце года, нам подарили подлампадник очень такой красивый, медный и оклад иконный, иконы нет, из храма самого, икону, по всей видимости, утащили, а уже из места хранения, то есть у кого-то это лежало на чердаке, икону оттуда утащили, а оклад оставили. Этот оклад сейчас мы реставрируем, и туда будет просто создана икона другая, новая. Ну и вот идея с мозаичной иконой, она, конечно, для нас в каком-то смысле сакральная, наверное, потому что то, что заложено в этих фрагментах, в этих осколках, то, что они хранят в себе, где-то на каких-то осколках виден след кисти автора, людей, которые это всё писали, где-то сохранён такой достаточно яркий, красочный слой, в общем, это такая, наверное, даже в каком-то смысле «магия», что это, во-первых, сохранилось, и можно это как-то ещё использовать, на самом деле, мы не знали об этом, но, познакомившись с Богданом, вот как раз выяснили, что всё-таки можно что-то с этим сделать.
А. Пичугин:
— А вы изначально, до знакомства с Богданом, просто это хранили на всякий случай про запас, может быть, когда-нибудь что-нибудь придёт в голову?
А. Тукаева:
— Ну, идея вот именно с иконой, наверное, уже ей года три, то есть вот прямо понимание, что это точно должна быть икона, а не что иное, не просто склад и не просто выложенное в какой-то витрине, то есть мне кажется, что эти осколки должны жить, они должны давать новую жизнь, мы им должны дать вторую жизнь, а они должны дать какую-то другую ещё, такую смысловую наполненность храму. Поэтому идея была, но я долго не могла найти человека, у которого бы горели глаза, у которого был бы отклик, потому что мне кажется, это очень важно, чтобы такой проект, такую идею нельзя делать просто как работу, просто как некий заказ художественный.
Б. Лавриненко:
— Более того, это не работа, это труд, это духовный труд.
А. Пичугин:
— Да, Богдан, расскажите, вы рассказали о знакомстве с Анор, а вот сама идея, она какую-то переживала, наверное, трансформацию, вы её как-то дорабатывали, тоже что-то в свою очередь предложили?
Б. Лавриненко:
— Я хочу немножко рассказать о своих ощущениях, о которых Анор сейчас стала говорить, о горящих глазах, потому что когда мы познакомились на выставке, и Анор рассказала идею иконы из этих осколков, меня это захватило мгновенно, потому что, ну, по мне в прямом смысле побежали мурашки, потому что это уникальная история для меня лично и, возможно, для церковных мозаик, так вот, не побоюсь такой вот замашки, потому что здесь сочетается и прошлое, и настоящее, и будущее. То есть прошлое — это вот эти осколки росписи, которые обретут вторую жизнь, настоящее — то, что мы делаем это сейчас, и будущее — то, что эта икона будет затем находиться в действующей часовне, в этом храме, то есть она будет служить этому месту, служить людям, которые будут там появляться, то есть связь времён, это, во-первых. Во-вторых, эта история для меня особенна тем, что сочетание, такой синкрезис различных технологий, которыми я владею, которые я осваиваю сейчас в процессе работы, то есть это и реставрация, причём реставрация не мозаики, чем я обычно занимаюсь, это одно из направлений моей деятельности, а реставрация именно фресковой живописи, и новодельная мозаика, и вот сочетание всех этих историй, я надеюсь, выдаст какой-то интересный результат, необычный результат.
А. Пичугин:
— А реставрация здесь в чём может заключаться? Поскольку это же неупорядоченные фрагменты, на которых нет единой, нет ни одного фрагмента, насколько я понимаю, на котором можно было бы хотя бы понять, что когда-то было изображено, но есть красочный слой, этому красочному слою всё равно что-то угрожает.
Б. Лавриненко:
— Да, сами осколки вот этой штукатурки известково-песчаной с остатками росписи, их необходимо укреплять, то есть они уже были укреплены изначально некоторым составом, но мне стало интересно углубиться в эту историю и постараться подойти к этому вопросу максимально профессионально. Так как опыта в реставрации живописи у меня не было, я обратился к коллегам, которые имеют высшую категорию в реставрации именно фресок, живописи и икон, я с ними проконсультировался, они посоветовали, что нужно с ними сделать, какими составами укреплять, в каких пропорциях, в какой последовательности и так далее. И вот у меня примерно неделя ушла на то, чтобы укрепить эти осколки как следует со всех сторон, и теперь они готовы к посадке в клей, то есть готовы к тому, чтобы стать мозаичными тессерами.
А. Пичугин:
— «Мозаичные тессеры» — это очень сложный термин для нас, для всех.
Б. Лавриненко:
— Тессеры — это древнее название, грубо говоря, это кубики, кубики материала, из которых мы создаем мозаику, выкладываем мозаику. И в данном случае у нас вот эти осколочки штукатурки с остатками фресок будут тессерами, то есть из них будет набран фон, поскольку они достаточно сложны в плане того, что из них трудно образ сложить какой-то, вот у меня сразу образ Христа возник в голове, когда Анор предложила сделать икону, он возник мгновенно, как будто мне его показали, вот такое было состояние интересное.
А. Пичугин:
— Ну, это да, достаточно логично.
Б. Лавриненко:
— Да, и именно такого Христа благословляющего. И захотелось, чтобы Он был светоносным, таким светящимся изнутри как бы.
А. Пичугин:
— В конце концов, это храм Рождества Христова.
Б. Лавриненко:
— Да, всё логично. Но икона, она посвящена не Рождеству Христову, а именно вот такому Христу благословляющему.
А. Пичугин:
— Но в данном случае это не так важно, наверное, тут и тот образ, который я вижу, мы, к сожалению, по радио не можем его показать, но я думаю, что мы сделаем, у нас на сайте есть анонсы программы, заходите на сайт radiovera.ru, находите раздел «Программы», в разделе «Программы» находите «Светлый вечер», увидите, что там будет написано «Светлый вечер» с Анор Тукаевой и Богданом Лавриненко«, и мы вот в описание программы постараемся вставить картинку, она уже должна завтра появиться, и мы вот картинку туда вставим, так что вы сможете зайти на сайт и посмотреть, как выглядит икона. Буквально через несколько мгновений мы продолжим нашу программу, минута перерыва, и мы вернёмся. Напомню, что мы сегодня говорим о храме в Крохино с Анор Тукаевой, директором фонда, соответственно «Крохино», и Богданом Лавриненко, художником-мозаичистом, реставратором мозаики, здесь, на Светлом радио.
А. Пичугин:
— Возвращаемся в нашу студию, друзья, напомню, что в гостях у нас сегодня художник-мозаичист, реставратор мозаики Богдан Лавриненко, директор фонда «Крохино» Анор Тукаева, мы говорим о храме в Крохино и об интересной идее наших гостей, которая сейчас проходит этап реализации создания — это икона, сделанная частично из мозаики, которая, в свою очередь, выполнена из фрагментов росписи крохинского храма, они обрамляют икону Спасителя, которая когда-то, надеемся, в скором все же времени появится в самом храме в Крохино, и все, кто мимо проезжает, проходит на теплоходах, там же... А как вот, кстати, Анор, тоже хороший вопрос: кто будет посещать этот храм как мемориал, памятник, как храм?
А. Тукаева:
— Я надеюсь, что это будут люди, которые будут, во-первых, узнавать об этой истории, потому что мы, поскольку ведем какую-то просветительскую работу, я думаю, что люди будут приезжать. Я думаю, что это не обязательно будут жители местных, окрестных сел, потому что все-таки для них это не является каким-то местом, к которому они относились бы каким-то специфическим, ценностным образом. Дело в том, что это какая-то рядовая для них постройка, то, что они видят всегда, то, что они видят с самого детства, и я думаю, что это не вызывает у них такого неподдельного интереса, как у людей, которые приезжают из других регионов или из других городов, ну, пусть даже Вологодской области. И, собственно, мы видим даже по тому интересу, который это место вызывает среди волонтеров, что люди приезжают из самых разных мест, поэтому я думаю, что это таким образом и будет выглядеть, это будут люди, которые так или иначе будут узнавать об этом месте, планируя свое путешествие на Русский Север, в Вологодскую область или через Вологодскую область в Архангельскую область, в сторону Каргополя.
А. Пичугин:
— А дорога на Каргополь неподалеку проходит, да?
А. Тукаева:
— Ну, да-да, это одно направление.
А. Пичугин:
— А на теплоходах? Теплоходам там просто нигде не пришвартоваться, они походят мимо, ну и...
А. Тукаева:
— Ну, во всяком случае, это не в наших скромных силах сделать так, чтобы там был какой-то глубоководный причал. Просто пристань мы, собственно, обустроили для маломерных судов, но не в наших силах регулировать поток на Волго-Балте.
А. Пичугин:
— Мы еще почему сегодня собираемся — мы бы очень хотели со стороны Радио ВЕРА этой истории как-то помочь, потому что мне позвонила Анор незадолго до Нового года, спросила, что я думаю по поводу места, где можно было бы временно разместить эту икону, и вот так вышло, что идей-то у меня было несколько, но все они не очень реализуемые. Но я так понимаю, что вы пока тоже не пришли к какому-нибудь окончательному месту, где можно временно поставить эту икону, пока ее нельзя будет отправить в Крохино?
А. Тукаева:
— Да, у нас пока нет такого видения, мы примерно понимаем и обсуждали это с Богданом, что скорее всего икона в марте уже будет создана, уже готова. И у нас сейчас вот три, скажем так, варианта того, как можно нам помочь, во-первых, мы сейчас собираем средства, пожертвования на сами работы, потому что там есть специфические материалы, которые нужно закупать на основу для этой иконы, на какой-то специальный клей, я думаю, Богдан расскажет об этом подробнее.
А. Пичугин:
— Да, и Богдан расскажет подробнее про материалы, поскольку, во-первых, это просто интересно, мы про мозаику очень мало знаем, мы столько говорили здесь, на Светлом радио про иконы, про мозаику мы очень мало говорили, и можем с вами просто отдельно как-нибудь поговорить, вы придёте, поговорим о технологии, о мозаике, о примерах искусства, это очень важный разговор. Но сегодня мы говорим о конкретной работе, а как помочь действительно? Вот что можно сделать для того, чтобы помочь?
А. Тукаева:
— Ну да, вот помимо того, чтобы просто поддержать нас, я думаю, если можно будет в описании этой программы дать ссылку на наш сайт, то, наверное, это будет очень здорово...
А. Пичугин:
— И сообщить просто нашим слушателям сайт фонда Крохино, верно? krokhino.ru, и там есть раздел помощи, он красным цветом выделен на фоне всех остальных, здесь есть ежемесячно, разово, можно прямо на сайте заполнить форму предлагаемую и таким образом помочь деньгами Крохино и те средства, которые вы сможете, захотите перевести, они пойдут и на помощь вот этому проекту, и на создание вот такой иконы, о которой мы сегодня говорим. А сколько примерно необходимо?
А. Тукаева:
— Мы заложили 200 тысяч на работы на эти, но надо сказать, что вот 60 тысяч мы уже собрали, поэтому, можно сказать, что 30 процентов от требуемой суммы собрано, поэтому, ну, сейчас любая помощь будет тоже...
А. Пичугин:
— ...очень-очень важна, конечно, тем более, что мы часто говорим о сохранении наследия, если мы говорим о храме в Крохино, мы, конечно же, тоже предполагаем какие-то очень масштабные траты, работы и безусловно, наверное, храм в Крохино требует гораздо больше внимания и средств, чем руинированные церкви, усадьбы, которые мы видим где-то вот проезжая, проходя, я думаю, что все видели в деревнях, в городах, даже в Москве их немало, ну, не то чтобы очень много, но есть, но они без нашего внимания, может быть, даже и простоят ещё дольше, чем если им будут оказывать неквалифицированную помощь в виде реставрации, я неоднократно видел, как губили памятники архитектуры неграмотной реставрацией, вот стоит руина, она, может быть, ещё и 250 лет простоит, если её не трогать, лучше бы её не трогали, потому что совершенно без всякого подхода, без профессиональных реставраторов — «давайте мы сейчас быстренько всё здесь побелочкой, без всякой вычинки», потом всё это начинает рвать сырость, плесень, и всё, и памятник гибнет, это не только церкви, это и усадьбы, и обычные дома XVIII-XIX веков так реставрируют. А если уж речь идёт о научной реставрации, то это огромные работы, полупроектной, предпроектной документации, это поиск реставраторов, научная реставрация, и только тогда в этом случае удаётся сохранить. А храм в Крохино он не может ждать, он стоял в воде много лет, и он же разрушался. Между прочим, он с 60-х по 90-е, по конец 90-х простоял относительно целым с виду, у него вот этот необратимый, до тех пор, пока Анор Тукаева не обратила на него внимание, процесс в 2009 году, буквально за 10 лет обвалилась большая часть стен, хотя до этого, вот можете посмотреть фотографии, он стоял вполне себе такой, ну, целый храм в воде, понятно, что это всё ненадолго. Вот процесс его разрушения физического, он фактически остановлен, но дальше его надо спасать, потому что на него всё равно огромное количество негативного воздействия окружающей среды приходится. Давайте вернёмся к иконе, месту её размещения — просто вот, это, опять же, обратная связь с Крохино, может быть, у нас активные слушатели, есть какие-то идеи, вот где это можно поставить, разместить временно такую икону, чтобы, самое главное — к ней люди приходили, и люди, понимая важность этой иконы, важность её будущего местонахождения, могли бы как-то помочь и самому делу возрождения храма.
А. Тукаева:
— На самом деле, именно в этом главная задумка: пока работы по консервации, по обустройству вот этой мемориальной часовни будут вестись, икона уже может служить и храму, и людям, если она будет расположена на какой-то площадке, где к ней можно будет подойти, где можно будет прочитать информацию об этом проекте, о храме, где она будет размещена.
А. Пичугин:
— Мне кажется, важно, чтобы это было в Москве, поскольку народу много. Мы можем придумать сейчас площадки вне Москвы, даже у меня есть несколько мест, но мы понимаем, что приток народа будет очень небольшой, и медийная составляющая, которая здесь важна, мы можем сколько угодно программ сделать, но вот своими глазами прийти посмотреть, это мы в следующий раз встретимся, можно сказать, а вот по адресу такому-то будет эта икона, там вы можете найти всю информацию про Крохино, придите, пожалуйста, посмотрите, это, конечно, очень важно, когда возможность такая где-то в большом месте сделать. Богдан, а вы как видите эту реализацию?
Б. Лавриненко:
— Вы имеете в виду место, где...
А. Пичугин:
— Ну, место, да.
Б. Лавриненко:
— Честно, пока никак не вижу. Я вижу её в часовне уже, у меня воображение развито...
А. Пичугин:
— Ну, это понятно, я тоже представляю.
Б. Лавриненко:
— Да, поэтому я пока её сейчас создаю, рисую эскиз, собираю материалы, я сразу пытаюсь представить, как она будет находиться уже на своём окончательном месте.
А. Пичугин:
— А вы не были в Крохино, да?
Б. Лавриненко:
— Не был, но хочу уже поехать.
А. Пичугин:
— Мне очень стыдно, что я до сих пор, сколько мы общаемся лет, стыдно, что я так ни разу не доехал, но я очень надеюсь, что, может быть, мы по теплу...
Б. Лавриненко:
— Возможно, пока, некоторое время после окончания создания иконы она у меня в мастерской сохранится, то есть там есть возможности, чтобы она постояла там. Ну, конечно, наверное, не годы, я надеюсь, что мы найдём место, и всё будет хорошо.
А. Тукаева:
— Да, я тоже надеюсь, что мы найдём место, и, может быть, даже после этой программы будет какой-то отклик, какие-то идеи появятся. Также есть ещё одна возможность помочь в создании деревянного короба для этой иконы.
А. Пичугин:
— Это что-то вроде оклада, что-то вроде киота?
А. Тукаева:
— Это не совсем оклад, это такой, скажем, ну, на музейном языке это короб для того, чтобы её можно было транспортировать, чтобы можно было где-то установить, просто красивое такое обрамление. Если какая-то мастерская бы откликнулась, мы были бы тоже очень рады, потому что это тоже отдельные работы, которые, если делать по коммерческим расценкам, тоже будут стоить достаточно.
А. Пичугин:
— Друзья, вот вы можете обратиться, конечно, написать к нам в редакцию, и мы с удовольствием откликнемся и передадим ваши контакты Анор Тукаевой и Богдану. Можете обратиться напрямую в фонд «Крохино», здесь тоже есть раздел контакты, krokhino.ru, пишите, здесь есть телефон — это, Анор, твой указан?
А. Тукаева:
— Да.
А. Пичугин:
— Пишите, вот здесь есть телефон, можете найти, посмотреть, даже лучше, наверное, напрямую писать Анор.
А. Тукаева:
— Да, можно писать напрямую, конечно.
А. Пичугин:
— Да, если у вас есть, вот Радио ВЕРА как-то объединяет всё-таки людей, и людей, профессиональные сообщества, мы знаем, что после наших программ очень большие отклики, и очень хотелось бы, чтобы такой отклик произошёл и после этой программы. Кстати, вот чуть-чуть отвлекаясь от нашей темы основной, всё-таки хотел спросить у Богдана про реставрацию мозаики: у нас для человека, который мало сталкивается с мозаикой, есть представление о том, что мы вроде бы как в основном в храмах видим обычные иконы, а вот мозаику мы видим только в основном в новых, в новодельных храмах, действительно, её много вот в Москве, храмы, которые сейчас строятся, то здесь, то там ты видишь мозаику. А где вам приходится сталкиваться со старыми мозаичными работами?
Б. Лавриненко:
— Ну, в основном я сталкиваюсь с советскими мозаиками, которые к храму вообще не имеют никакого отношения, но тем не менее, иногда бывают случаи...
А. Пичугин:
— Да, бывают фантастически интересные.
Б. Лавриненко:
— Да, это отдельная история для отдельной передачи, и, наверное, не совсем в контексте Радио ВЕРА.
А. Пичугин:
— Почему нет? Вполне, вполне. Вот вы приходите, мы про мозаику в целом будем говорить, а что у нас в искусстве советского периода 20-30-х годов? Мы же видим, как мозаика использовалась в конструктивизме, как мозаика использовалась в работе советских художников, как мозаика в метрополитене, в конце концов, использована у нас.
Б. Лавриненко:
— Можно говорить очень долго и очень интересно, да.
А. Пичугин:
— Да, так что обязательно мы про это поговорим. Хорошо, пускай даже не церковное, но вот давайте этот рубеж дореволюционный возьмём, 17-й год... Те из вас, дорогие слушатели, кто был, например, в Стамбуле до 2020 года и успел побывать в Кахрие-джами, в монастыре Хора, и посмотреть там уникальные мозаики, в Святой Софии, пока это всё ещё было открыто, не стало мечетью, вы можете представить, насколько византийское искусство к концу Византийской империи, на каком уровне это находилось. Можете представить себе живопись времён эпохи Возрождения, где тоже мозаика активно использовалась, достаточно активно. Но вот у нас, в русской культуре, мне кажется, что её всё равно было меньше, или нет, или я ошибаюсь?
Б. Лавриненко:
— У нас она была и достаточно широко применялась, ну, конечно, меньше, наверное, чем, скажем так, на Западе, чем в европейской культуре. Очень интересен период времени, рубеж XIX-XX веков, когда эпоха модерна, когда появились вот эти невероятные архитектурные постройки: дом-ларец, дом-сказка и так далее, которые украшались и майоликой, и мозаикой.
А. Пичугин:
— Очень многие художники рубежа веков работали.
Б. Лавриненко:
— Знаменитые фроловские мастерские. Мне повезло столкнуться с мозаикой этой эпохи, это, собственно, был наш первый объект, мы с другом реставрировали мозаику, представляющую собой фриз на надгробном памятнике Викулы Морозова из знаменитой династии Морозовых, этот памятник находится на Преображенском кладбище в Москве. И, собственно, вся мозаика представляет собой один квадратный метр, это вот такой фриз, который опоясывает под куполом сам памятник. И вот этот один квадратный метр мы реставрировали три месяца, то есть мозаика была в жутком состоянии, там большей частью она отсутствовала, а то, что оставалось, оно было просто чёрным от наслоения копоти, атмосферных каких-то осадков, ну, может, не копоти, а именно атмосферные загрязнения.
А. Пичугин:
— А вывески московские вы не реставрировали? Сейчас же вскрывается какое-то количество московских вывесок под штукатуркой, которые там времён НЭПа и более ранней, куличные, кондитерские, они же тоже мозаичные некоторые.
Б. Лавриненко:
— Вывески нет, но я сотрудничал, и моя мастерская сотрудничала с трудкоммуной «Вспомнить всё», которая как раз занимается реставрацией московских вывесок, очень весёлые, замечательные ребята, очень активные, с ними интересно работать, там Наташа Тарнавская руководит этой всей историей. Да, и мы с ними вместе произвели реставрацию и реконструкцию уже не вывесок, а именно мозаики на заводе «Графит» в Москве в 2020-2021 годах, это панно такое достаточно, по советским меркам, не очень большое, средних размеров, 32 квадратных метра, оно целиком из керамической мозаики состояло, было в жутком состоянии и при поддержке трудкоммуны «Вспомнить всё» мой творческий цех со мной во главе, мы её отреставрировали и реконструировали и это была очень большая интересная история.
А. Пичугин:
— Дорогие друзья, напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня Анор Тукаева, Богдан Лавриненко. Анор руководит фондом «Крохино», Богдан художник-мозаичист, мы говорим о проекте, который призван спасти храм, затопленный храм в Крохино, Вологодской области. И о подпроекте — это создание иконы из фрагментов, вернее, иконы отдельно, но вот часть её — это фрагменты фресок затопленного храма, который когда-то, мы надеемся, вернётся в Крохино. То есть вот то, что я вижу, вот этот фон, он такой разнящийся, то есть сделать какой-то сплошной фон из них не представляется возможным, да, Богдан? Потому что когда мне Анор про это сказала, про саму идею, мне почему-то представился такой сплошной фон из фресок, ну, может быть, их просто не хватало, или сама идея в другом, но вот я когда увидел, изначально, я себе иначе это представлял. Да, пожалуйста.
Б. Лавриненко:
— Да, я понимаю, о чём речь. Тут надо понимать, что вообще в мозаичном искусстве огромную роль играет не только сам материал, из которого создаётся, выкладывается мозаика, но и швы между отдельными тессерами и швы между рядами тессеров, если мы говорим о классической римской мозаике, то есть размеры этих швов, их ширина, их направление и так далее, и так далее. И в данном случае мне захотелось, и, мне кажется, оправданно захотелось в контексте всей иконы целиком подчеркнуть индивидуальность и особенность каждого вот этого кусочка фрески, потому что каждый фрагмент фрески, он как клад, то есть это кусочек нашей истории, истории этого храма. И чтобы это выявить более проявленно и видимо, я располагаю сейчас вот на наброске, то есть у меня стоит стол в мастерской специально под эту мозаику, я располагаю на этом столе на таком вот мозаичном наброске эти фрагменты на расстоянии друг от друга, ищу вот их расположение, и они не близко друг к другу подходят, а как раз через швы, и это дает эффект, как раз мозаики выявляют характер этого материала, очень важно выявлять характер материала, с которым ты работаешь. И более того, я хочу использовать при наборе мозаики клей максимально светлого оттенка, (есть разные мозаичные клеи разных оттенков, немножко разной структуры и так далее, и так далее) максимально светлый, во-первых, чтобы подчеркнуть вот эти вот осколочки отдельные, подчеркнуть светоносность самого образа Христа, чтобы икона светилась, чтобы вот этот свет, он внутри часовни как бы вот как свет души, свет истины, свет Христа, он как бы исходил оттуда, и вот этим напитывал тех, кто будет смотреть на икону, молиться перед ней, возможно.
А. Пичугин:
— А вы говорите, что познакомились вы на выставке по импортозамещению технологий, красок, а действительно сейчас какие-то сложности начинают возникать в связи с тем, что какие-то производители ушли в связи с тем, что нет возможности, может быть, или нет такой возможности заказывать где-то за рубежом материалы?
Б. Лавриненко:
— Есть некоторые сложности. За год, собственно, санкций и того, что происходит в мире, и в России, и рядом с Россией, и на Украине возникли, конечно же, сложности. И у нас есть такая поговорка: «пока гром не грянет, мужик не перекрестится», вот гром грянул, мы стали судорожно креститься. Но на самом деле не все так плохо, я утрирую историю. У нас есть производители материалов, очень хорошие ребята, достойные фирмы, компании, которые производят наши отечественные материалы, в том числе для реставрации, реставрации всего, там архитектуры и так далее, и так далее, просто они, возможно, не так раскручены, как зарубежные аналоги, и по отдельным параметрам они все-таки проигрывают, опять же, в отдельных параметрах отдельных материалов. У нас есть опыт применения зарубежных материалов, как правило, это немецкие и итальянские компании...
А. Пичугин:
— А их сейчас достать совсем нельзя, или это просто стало слишком дорого?
Б. Лавриненко:
— Можно, да, совершенно верно, их можно достать, но они стали стоить в разы дороже, и зачастую их применение стало не столь рентабельным, как ранее, поэтому в контексте ситуации мы стараемся переходить на отечественные материалы, но, опять же, не просто потому что дорого, а потому что мы сами все умеем, на самом деле, просто нам надо немножко поднатужиться и какие-то моменты дотянуть по качеству, я считаю, и все будет в порядке.
А. Пичугин:
— Ну, это важно, да, вот выставка по импортозамещению, наверное, для того, чтобы все смогли встретиться, посмотреть друг на друга, и понять, что дальше какая-то жизнь продолжается.
Б. Лавриненко:
— Да, абсолютно. Выставка была совершенно замечательная, я еще вставочку сделаю, и я там познакомился со многими вот как раз производителями, я их подводил на свой стенд и как раз прямо задавал простые вопросы, прямые: вот что делать, допустим, с этими мозаиками? А там были образцы для реставрации, и вот они описывали свой материал, предлагали какие-то варианты. Там же мы с Анор познакомились, я не знаю, познакомились ли мы в другом месте, допустим, если не на этой выставке, вот Господь свел.
А. Пичугин:
— Да, очень важно, все неслучайно. И давайте, у нас уже не очень много времени осталось, все-таки о планах поговорим: Анор, сейчас февраль, ну февраль короткий, уже скоро середина февраля, значит, что новый сезон вплотную подходит, уже вот весна не за горами и лето. У вас есть какие-то представления, вот что точно, обязательно хорошо бы сделать в 23-м году?
А. Тукаева:
— Да, конечно, мы вот сейчас, уже буквально через две недели поедем в Крохино с плотником, и будем обсуждать с ним возведение лесов вокруг колокольни с тем, чтобы летом там, во-первых, восстановить все лестничные пролеты внутри колокольни, чтобы можно было подступиться как-то к реставрационным работам, и сделать консервационную крышу, потому что сейчас осадки в открытом совершенном доступе попадают внутрь и это не очень хорошо, ну и соответственно, мы будем ввести вот эти вот проектные работы, о которых я уже говорила, и как только плотник все подтвердит, мы составим смету, мы начнем готовиться уже к этим работам, закупать материалы, собирать пожертвования на закупку этих материалов и, собственно, производство этих работ, то есть вот такие у нас примерно планы, но это то, что касается храмовых работ. У нас территория, которая находится около храма, мы тоже стараемся ее благоустраивать, это территория, по сути, такого техногенного болота, которое зарастает постепенно...
А. Пичугин:
— А болото образовалось в результате затопления, то есть оно не какое-то глубокое, оно техногенное. Можно этот процесс убрать или это, в принципе, делать и не нужно?
А. Тукаева:
— Этого делать не нужно, природа сама все это делает, она уже, собственно, отвоевала эту землю обратно, и мы, по сути, наш кампус разбиваем на земле, на болотистой, но все-таки на земле. И тот труд, который произвела там природа, это, конечно, тоже такая символическая, наверное, «пасха», не знаю, можно назвать это так. И мы пытаемся эту территорию тоже содержать в чистоте, насколько это возможно, благоустраивать, прокладывать там дорожки, настилы. Вот в прошлом году мы сделали там архитектурную инсталляцию с названием села Крохино, которую как раз видят те, кто проплывают мимо на теплоходах.
А. Пичугин:
— Да, уже на фотографиях в поисковиках начала появляться инсталляция, я смотрю новые фотографии, уже она там есть. А если сейчас вот люди, которые нас слушают, захотят побывать в Крохино, многие начинают сейчас весной, майские будут впереди, лето, будут где-то ездить по России на Вологодчину, в Белозерск, как в Крохино приехать?
А. Тукаева:
— Ну, нужно обязательно связаться с нами, у нас есть раздел такой, как добраться до Крохино, на сайте, и там, всё подробно расписано, но связаться, конечно, нужно, потому что, с одной стороны, всегда можно договориться на переправе и добраться на лодке, но тогда вряд ли получится услышать какой-то рассказ и получить какую-то внятную экскурсию от лодочников, от рыбаков.
А. Пичугин:
— А с дороги подъехать никак нельзя? Вот дорога, которая проходит?
А. Тукаева:
— Нет, нет. То есть, есть небольшой отрезок пути, он всего полтора километра, но никак, кроме как на лодке, его не преодолеть.
А. Пичугин:
— И пешком тоже не пройти?
А. Тукаева:
— Ну, если болотные сапоги, то можно, да, но это сложно. Хотя зимой мы ходим пешком, благо зимой по льду это несложно сделать.
А. Пичугин:
— У вас есть ещё и волонтёрское движение, по крайней мере, раньше вы активно привлекали волонтёров, да и сейчас, да? Расскажите, как к вам прибиться?
А. Тукаева:
— Да, мы продолжаем. Это тот же раздел про то, как добраться до Крохино, там есть целый раздел, посвящённый тому, как стать волонтёром, есть ссылка на заполнение анкеты волонтёра. И, в общем-то, волонтёры — это наша большая опора, и когда-то на заре проекта, на заре деятельности нашего фонда именно присутствие волонтёров каким-то образом дало нам силы и возможности вообще как-то продолжать эту деятельность, потому что на тот момент не было какой-то весомой, видимой поддержки со стороны жертвователей, собственно, этих жертвователей не было, и волонтёры и приезжали, и вкладывали деньги в строительные материалы, в цемент, в какие-то там... в арматуры, ну, в общем, просто делали всё практически. И поэтому, конечно, волонтёр для нас — это большая-большая помощь, на самом деле, и продолжает оставаться таковой. А сезон мы начинаем 12 июня, обычно первые выходные длинные июньские, и можно присоединиться, с большим удовольствием встретим.
А. Пичугин:
— Вроде бы ещё четыре месяца, но время так быстро летит, что они абсолютно незаметно пройдут, и спешите. Есть сайт «Крохино», где можно обращаться, здесь все разделы есть. Ещё раз хочу напомнить, что мы сегодня большую часть времени посвятили иконе, которую планируют сделать — это икона с образом Спасителя, которая обрамляется мозаикой, и мозаика состоит из фрагментов, маленьких фрагментов, оставшихся от фресок крохинского храма, которые сумели собрать, и вот они дождались своего часа и из этого всего будет сделана вот такая памятная икона для часовни, по замыслу Анор и её помощников, которая разместится в храме Рождества Христова в Крохино, бывшем Крохино, да и не только бывшем Крохино, возвратили как-то миру, мне кажется, Анор за эти годы сумела это сделать. Но пока эта икона в Крохино не поедет, она какое-то время будет находиться.... А где она будет находиться, мы тоже вам предлагаем подумать всем вместе, если будут какие-то идеи интересные, сообщайте, пишите, на сайте есть контакты Анор Тукаевой, контакты фонда, можете писать и к нам на Радио ВЕРА, эти письма мы передадим Анор Тукаевой. И опять же, нужна помощь, нужны средства на создание иконы, нужны средства на дальнейшие работы по храму, тоже можете зайти на сайт krokhino.ru в раздел «Помощь», и здесь увидите все возможности для того, чтобы перечислить деньги, как-то помочь, нужны волонтеры, руки нужны тоже, здесь можно найти все возможные варианты. А я благодарю наших гостей, сегодня вместе с нами были Анор Тукаева, директор фонда «Крохино», Богдан Лавриненко, художник-мозаичист, реставратор мозаики. И мы надеемся, что мы в скором времени снова встретимся, тоже будем дальше говорить про храм в Крохино. Вот мы отдельно с Богданом договорились, что пообщаемся про мозаику. Спасибо вам большое, прощаемся, до новых встреч, с вами Алексей Пичугин. До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.