«История Муромской и Рязанской земель». Исторический час с Дмитрием Володихиным

Поделиться

Гость программы — доктор исторических наук, председатель историко-просветительского общества «Радетель» Сергей Алексеев.

Мы говорили об истории Рязанской и Муромской земель.

Ведущий: Дмитрий Володихин

Д. Володихин
— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио — Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И сегодня мы поговорим об одной из древнерусских территорий, где когда-то было могущественное, высокоразвитое в политическом и культурном плане княжество. А сейчас это земля, одна из областей России, богатая археологически, богатая архитектурно, богатая преданиями и воспоминаниями о благородной старине. Итак, мы поговорим о Рязанской земле. И сегодня у нас в гостях доктор исторических наук, председатель историко-просветительского общества «Радетель» Сергей Викторович Алексеев. Здравствуйте.
С. Алексеев
— Здравствуйте.
Д. Володихин
— Ну что же, с человеком, который много лет отдал истории русского средневековья, мы, я надеюсь, познаем все тайные хитросплетения рязанской истории. Их, поверьте, немало. Но прежде всего, изначально, насколько я понимаю, это мнение некоторого количества специалистов, старшим городом всей земли была не Рязань, а, видимо, старшим был Муром. С. Алексеев
— Действительно так. Во всяком случае, если говорить о собственно Древнерусском государстве. Муром, когда формировались границы Руси в IX-X веках, вошёл в состав Древнерусского государства и с конца Х-го века являлся удельным городом. Рязань в это время уже существовала, насколько мы можем судить по археологическим источникам. Но в письменных источниках она упоминается, только начиная с конца ХI-го века. Её связи с Муромом до этого времени не ясны, то есть насколько она подчинялась Мурому, который всё-таки лежит ниже по Оке, восточнее и на территории, которая была до включения в состав Руси достаточно плотно заселена финским племенем мурома’, откуда и название города. Рязань была заселена и славянами и другими финскими племенами, с которыми, возможно, связано её название, была достаточно важным торговым пунктом первоначальной Руси. Насколько она входила в Муромский удел, мы не можем точно сказать. Но с конца ХI-го века Муром и Рязань составляли уже единый удел, и старшим городом был Муром.
Д. Володихин
— Ну что ж, для нашего радио, радио христианского, важно то, что ранняя история Мурома Рязанской земли — давайте так называть это объединение, — многие события освящены присутствием летописной легенды о том, что здесь княжил один из двух первых русских святых. Я имею в виду святых Бориса и Глеба.
С. Алексеев
— Святой Глеб не по легенде, а вполне достоверно — мы это знаем из «Повести временных лет» и из его жития древнейшего — княжил в Муроме. Мы об этом его княжении знаем мало. Ну, собственно, он был младшим из сыновей Владимира, рождённых в язычестве. И мы знаем, что значительную часть времени он проводил при отце в Киеве. Однако, да, Муром был его уделом, и именно отсюда он направился в свою последнюю поездку в Киев по вызову братоубийцы Святополка.
Д. Володихин
— Ну что ж, если я правильно помню разные краеведческие легенды, то разъясните: до какой степени со святым Глебом Муромским можно связывать основание первых тамошних монастырей? Муром сейчас — это город, где большое количество обителей, собственно и в средневековом Муроме их было немало. Есть даже своего рода два монастыря — найдите 10 различий. В середине XVII века они были построены, и главную роль играл один и тот же зодчий, так что они действительно очень похожи. Но основание каких-то древнейших обителей тоже связывают с Глебом Муромским. До какой степени это правдоподобно?
С. Алексеев
— Мы знаем, что к концу XI века, когда в Муроме утвердилась будущая муромо-рязанская княжеская династия, по крайней мере один монастырь там уже был. Это мы знаем. В принципе, вполне можно предположить, что его основал князь Глеб. Хотя надо отметить, что по более ранним легендам именно, легендам, которые вошли в житие святого Константина Муромского, написанное в XVI веке, Глеба не пустили в город язычники, когда узнали, что он будет крестить Муром. И Глеб жил в своей загородной резиденции. Но здесь тоже, конечно, мы имеем дело с легендами, просто записанными ещё в Средневековье. Мы не знаем — так ли это. Мы знаем, что крещение на Северо-Востоке Руси действительно происходило тяжело. А касательно Мурома у нас твёрдых, достоверных сведений просто нет. Ясно, что к концу XI века город уже был достаточно христианским, чтобы там была монашеская обитель.
Д. Володихин
— Муромо-Рязанская земля представлял собой значительную проблему, в смысле крещения, потому что там было много финно-угорских племён — это имеется в виду?
С. Алексеев
— Видимо, да, потому что там князья и святители имели дело не только со славянским язычеством, но ещё и с финно-угорским, к борьбе с которым, с одной стороны, не всегда были готовы проповедники христианства, приходившие из Киева или Новгорода. С другой стороны, которое само по себе было очень прочным, отделено, защищено, так сказать, языковым барьером, связано с местными обычаями.
Д. Володихин
— И, наверное, с обилием лесов. Сельское население хранило разнообразные святилища, места, обиталища волхвов и прочих представителей языческого жречества.
С. Алексеев
— Это было вполне характерно и для славянского Северо-Востока, к сожалению, то есть это была такая общая русская проблема, как писал один из древнерусских учителей против язычества: «И до сих пор тайно по окраинам молятся Перуну — богу их».
Д. Володихин
— Ну вот до какой степени Муромо-Рязанская земля была завидным княжеским столом в огромном Древнерусском государстве? С одной стороны, периферия, с другой стороны — периферия достаточно богатая, И, во всяком случае, уже в XII веке муромо-рязанские князья ведут свои собственные войны, вступают в свои собственные союзы. До какой степени это был видный стол?
С. Алексеев
— Видным столом назвать трудно. И в принципе, ранняя история Муромской, затем Муромо-Рязанской земли очень редко попадает в фокус внимания летописцев и освещается достаточно фрагментарно, на самом деле. Вместе с тем фактом является то, что Окский торговый путь проходил через Муромо-Рязанскую землю, проходил издревле. И поэтому, с одной стороны, новгородцы, которые то владели, то по крайней мере влияли на Северо-Восточную Русь, до тех пор, пока она не выделилась в особый удел. С другой стороны, те, кто владел Черниговской землёй и, соответственно, самыми верховьями Оки, их интересы здесь сталкивались, и за Муром соперничали. Собственно, первое упоминание Рязани и подробное первое известие о Муроме со времён святого Глеба в одной из наших древнейших летописей, в «Повести временных лет», связано именно с борьбой за Муром между Новгородом и Черниговым.
Д. Володихин
— А если говорить о рязанцах и об их отношении к Москве: я понимаю, что Москва тогда была второстепенным пунктом, охотничьей резиденцией владимирских князей, своего рода форпостом на границе с Рязанью. Но, насколько я помню, впервые Москва погибла от пожара, который разожгли рязанцы, пришедшие военным отрядом на московскую землю.
С. Алексеев
— Всё так. Москва на самом деле конкретно для Рязани была соперником. И соперником довольно давним. В принципе, поселения Помосковья возникли как вот такие же опорные пункты на торговых приречных путях IX века, как и собственно само Старорязанское городище. Когда Москва начала превращаться в город, то она, в общем, для рязанских князей стала определённой проблемой.
Д. Володихин
— Ненужный сосед, скажем так.
С. Алексеев
— Да. И поэтому, да, действительно, то, что князь Глеб Рязанский во время своего активного участия в борьбе за Владимирский стол на стороне своих близких сородичей и ставленников разорил Москву, в принципе было достаточно естественным с его стороны действием по выбиванию вот этого ненужного звена на приречных торговых артериях, который так близко от Рязани и, в общем, действительно где-то, очевидно, перехватывает нужные ей товары и средства.
Д. Володихин
— Дорогие радиослушатели, поскольку мы говорим сейчас о Рязанской земле как о Муромо-Рязанской, мы говорим о том, что в определённый период Муром был старшим в этой земле, достаточно обширный, плодородный, то я думаю, будет правильно, если сейчас в эфире прозвучит прославление Мурома. Это часть оперы, написанной Анной Ветлугиной, современным композитором. Вся опера называется «Агриков меч». Посвящена она святым Петру и Февронии Муромским. И я думаю, что мы к этой паре ещё вернёмся.

(Звучит музыка.)

Д. Володихин
— Дорогие радиослушатели, вот после этой музыки мне удобно и приятно напомнить, что это светлое радио — Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. У нас в гостях доктор исторических наук, председатель историко-просветительского общества «Радетель» Сергей Викторович Алексеев. И мы говорим о Муромо-Рязанской земле, собственно переходя в основном к её Рязанской половине. Ну, пока ещё не совсем. Собственно, эпоха конца XII и XIII веков для региона трагическая. Вот вы уже говорили о вооружённой борьбе, которая там велась. И, насколько я помню, Рязань дважды сносили, она горела, ее засевали солью. Впервые это были русские дружинники Всеволода Большое Гнездо, а потом ордынцы, пришедшие под рукой хана Батыя. Ну вот давайте поподробнее рассмотрим этот сюжет — страшные, критические ситуации для Рязани, фактически обеспечившие гибель этого города.
С. Алексеев
— Для начала надо просто понимать политическое положение Рязани на Руси, если говорить о первой ситуации. В Рязани с конца XI века правила ветвь Черниговского княжеского дома. Собственно, основатель Муромо-Рязанского, а затем Рязанского княжества Ярослав Святославич даже был недолго великим князем Черниговским, но был изгнан оттуда своим племянником и в итоге вернулся к себе в Муром, где через несколько лет умер. Его потомки, не имея шансов вернуться в Чернигов, где утвердилась династия Ольговичей и их ближайшая родня, удовлетворились Муромо-Рязанскими землями. Именно в этот период постепенно главный центр княжества переходит в Рязань. И прежде всего трудами Глеба Рязанского, уже мною упомянутого, того самого, который пытался посадить на Владимирский престол своих ставленников и ходил походом на Москву. В общем, история Рязани и Мурома этого времени на самом деле известна плохо, и родословные даже князей известны плохо.
Д. Володихин
— Ну, вражда с Владимиром более или менее известна.
С. Алексеев
— Вражда с Владимиром — именно то, что известно, потому что у нас есть Владимирские летописи, которые её подробно излагают с владимирской, естественно, точки зрения. И вот получается, что в родовом отношении Рязань к Владимиру никак не тяготела. Более того, Черниговский дом и Мономашичей, которые правили во Владимире, в общем, были исторически если не врагами, то конкурентами постоянно.
Д. Володихин
— Здесь прошу уточнить: хорошо, Мономашичи действительно конкуренты. А вот эта ближайшая родня, что осталась в Чернигове, это союзники или уже тоже не совсем?
С. Алексеев
— А вот уже не совсем. Потому что этой родне, с одной стороны, муромо-рязанские князья не хотят подчиняться по очевидным причинам, а с другой стороны, сама эта родня рассматривает Муромо-Рязанскую территорию как свой отколовшийся удел.
Д. Володихин
— Получается так: Муромо-Рязанское княжество, впоследствии просто Рязанское княжество, это что? — территория, которая говорит: когда-то мы были с вами едины, теперь мы, пожалуй, проживём своим умом и сами по себе, пожалуйста, не посягайте на нашу автономию, ох, извините, может быть, даже на нашу независимость.
С. Алексеев
— Да, только вот сил для отстаивания такой независимости у Муромо-Рязанского княжества было недостаточно. И когда оно попыталось воспользоваться смутой во Владимирской земле, чтобы утвердиться на общерусской арене и расширить своё собственное влияние, в общем, да, Всеволод Большое Гнездо очень жёстко объяснил рязанцам, что это не их уровень.
Д. Володихин
— Чем всё это закончилось?
С. Алексеев
— Закончилось всё тем, что рязанские князья после смерти своего главы, причём смерти при сомнительных обстоятельствах во владимирской тюрьме, были вынуждены после серии вразумлений вооружённых признать зависимость от Владимиро-Суздальского князя, признать его «в отца места».
Д. Володихин
— И потом всё-таки пошли на мятеж.
С. Алексеев
— Потом, после смерти Всеволода Большое Гнездо, рязанцы действительно отложились. Но здесь их подвело отсутствие между ними единства. Князь Глеб — вот для Рязани такое получается несколько роковое имя в данном случае, в двух поколениях через одно, — внук того Глеба, который воевал с Всеволодом, захотел один княжить в Рязани. Он пригласил своих родных и двоюродных братьев на съезд и нанял половцев, чтобы те их перебили.
Д. Володихин
— Ну вот такой он был христианин — этот князь русский.
С. Алексеев
— Это, естественно, вызвало возмущение как у уцелевших рязанских князей, так и вообще по всей Руси. И владимирские князья, в общем, с полным теперь уже и моральным правом выступили на Рязань, а Глеб бежал в половецкую степь и там сгинул. После этого Рязань зависит от Владимира. Не очень прочно, видимо, без формального признания Владимирского великого князя старейшиной, но, по крайней мере, Владимир сохраняет Рязань и Муром за прежними династиями, которые там правят и в определённом смысле оберегает от посягательств черниговских князей. Но это, собственно, ещё Всеволод Большое Гнездо объяснял несколько раз черниговским князьям, что сюда им ходить не надо.
Д. Володихин
— Не надо трогать — от вас уже не зависит. Но вот важный вопрос: хорошо, Всеволод когда-то Рязань разорил — спалил, разорил. Его потомки Рязань подчинили, но тем не менее Рязань восстановилась и к середине XIII века опять была богатым городом, полунезависимым, наверное, да?
С. Алексеев
— К 1237 году, к концу первой трети на момент ордынского нашествия. Насколько Рязань была независимой — сложно сказать. Рязань, в общем, полагалась отчасти на владимирских князей и часто выступала с ними в союзе в предшествующие годы.
Д. Володихин
— Но тут против Батыя они выступили сами по себе. То ли владимирская помощь не пришла, то ли на неё даже не рассчитывали.
С. Алексеев
— Нет, на неё рассчитывали. Ордынских послов первых, которые потребовали от Рязани подчинения, отправили во Владимир вместе с рязанским посольством. И Юрий колебался.
Д. Володихин
— Это сын Всеволода Большое Гнездо.
С. Алексеев
— В Рязани тоже княжил, кстати, в это время, князь Юрий. Так вот, Юрий Всеволодович колебался: защищаться ли на своей земле или всё-таки послать рязанцам помощь. Наконец, послал отряд из Москвы под командованием одного из своих сыновей и воеводы Еремея. Но этот отряд уже ничего не решил, хотя битва под Коломной, в которой сражались владимирцы и брат рязанского князя Роман была ожесточённой, стоила жизни одному из сыновей Чингисхана, но монголы всё-таки победили. И, как пишет русский летописец, владимирская рать разбежалась, не видя куда — остатки её.
Д. Володихин
— Ну вот Рязань, в полной мере зависимая от Владимира или полузависимая, но так или иначе, к тому времени опять была цветущим городом, несмотря на все разорения прежних эпох. А в этот раз нашествие Батыя фактически закончило жизнь города. Что там произошло и что говорят археологи о судьбе Рязани после этого нашествия?
С. Алексеев
— Закончило жизнь города всё-таки не нашествие Батыя, а один из позднейших монгольских погромов, ордынских погромов, уже второй половины XIII века. Но, конечно, удар 1237 года был смертельный. Рязань отказалась сдаваться монголам, как известно. И рязанские князья защищались по своим городам, в частности князь Юрий держал Рязань.
Д. Володихин
— Но не смогли сдержать.
С. Алексеев
— Не смогли удержать, да. Рязань пала, пали и другие города рязанской земли, кроме Мурома, который был опустошён через два года — в 1239-м. Некоторое время Рязань лежала в руинах, потом она начала отстраиваться. Но ещё один или, собственно, два монгольских рейда проходили через Рязань во второй половине XIII века. И вот последний из них в 80-х годах XIII века уничтожил город окончательно. То есть, в общем, то, что осталось от Рязани древней — это посёлок Старая Рязань, недалеко от которого находится Старо-Рязанское городище.
Д. Володихин
— Но с богатым культурным слоем, где находятся всякие сокровища. Насколько я понимаю, место это прославленное, с точки зрения раскопок.
С. Алексеев
— Да, конечно. Как я сказал, археологические слои в Старой Рязани идут, начиная с VIII века. Это очень хорошо исследованный город, один из лучше всего раскопанных среди русских городов, древнерусских городов.
Д. Володихин
— Опять хотелось бы напомнить, что мы христианское радио, и для нас, конечно, исключительную важность представляют собой жития святых, связанных с Рязанским краем с Рязанской древностью. И в частности, ну, пожалуй, наверное, самые знаменитые святые, которые так или иначе связаны с этой землёй, это святые Пётр и Феврония Муромские. Мы знаем, что житийная повесть их и само житие были составлены в XVI веке, когда они были канонизированы на общероссийском уровне. Конечно, почитание ведёт в глубь веков, оно началось гораздо раньше. Вопрос: собственно, к какому времени можно отнести действительного исторического святого Петра Рязанского? Не обязательно он тогда носил именно это имя. Некоторые считают, что это имя было получено в иночестве — здесь полным-полно теорий. Ну вот ваша точка зрения — это конец XII, XIII или XIV век?
С. Алексеев
— Я в данном случае не имею такой жёсткой фиксированной точки зрения. Я могу лишь сказать, что наиболее убедительные теории связывают святого Петра либо с рубежом XII-XIII веков. И при этом, да, предполагается, что Пётр — это иноческое имя, и его и его брата отождествляют с муромскими князьями, правившими на рубеже XII-XIII веков, известных под другими христианскими именами. Другой вариант, что Пётр носил именно имя Пётр в княжении и жил на рубеже XIII и XIV веков, а скорее в начале XIV века. Это тёмный период в истории Мурома, когда мы просто не знаем княжеских имён, почти не знаем. В принципе, есть подозрения на пробелы — так можно сказать. Кстати, такая же ситуация и с другим прославленным муромским святым — князем Константином Муромским, которого предание XVI века считает крестителем города. Есть версия, отождествляющая его с Ярославом, основателем Муромо-Рязанского княжения. Есть версия, что это кто-то из более ранних правителей Мурома, какой-то действительно родственник Владимира Святого, который раньше в Муроме оказался. На что указывает тот факт, что к моменту прихода Ярослава в Муроме уже был монастырь, и, соответственно, крещение города началось.
Д. Володихин
— Ярослав всё-таки имел христианское имя Георгий.
С. Алексеев
— Панкратий.
Д. Володихин
— А мы говорим о каком Ярославе? Не о Ярославе Мудром, а о?..
С. Алексеев
— О Ярославе Святославиче, основателе Муромо-Рязанского княжества.
Д. Володихин
— О Ярославе Святославиче, да, понятно, хорошо. Таким образом получается, что историческое время, на которое должно, по идее, выпадать княжение настоящего исторического святого Петра, это довольно большая мишень со второй половины XII-го по середину XIV века — 150-200 лет приблизительно.
С. Алексеев
— Да, но скажем так: всё-таки 2-3 отрезка в течение этого времени, которые сами по себе гораздо короче. Версия о конце XII-го, начале XIII века зиждется на том, что в Муроме правят два брата. Версия о начале XIV века зиждется на хронологическом расчёте из родословия князей Овцыных, которые считали себя потомками святого Петра.
Д. Володихин
— И даже титул потеряли: стали просто в числе бояр, а потом дворян московских.
С. Алексеев
— Ну вот у нас два варианта, которые более или менее основаны на иных, чем житие, источниках.
Д. Володихин
— Ну что ж, поскольку святые Пётр и Феврония Муромские — это предмет для особой, большой передачи, сейчас мы покинем историческую почву их судьбы. И мне важно, дорогие радиослушатели, напомнить вам, что это светлое радио — Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. Мы буквально на минуту прерываем нашу с вами беседу, чтобы вскоре вновь встретиться в эфире.

Д. Володихин
— Дорогие радиослушатели, это светлое радио — Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. У нас в гостях доктор исторических наук, председатель историко-просветительского общества «Радетель», замечательный историк, специалист по истории русского средневековья и восточного славянства Сергей Викторович Алексеев. Мы вместе с ним бредём по таинственным закоулкам истории Муромо-Рязанского края. Она небогата летописными известиями, но всё же кое-что есть. Итак, прежде всего, мы входим в, наверное, наиболее знаменитый период рязанской истории, связанный со святым Олегом Рязанским. Но прежде, чем мы доберёмся до этой монументальной фигуры, всё-таки хотелось бы выяснить вопрос: Старая Рязань — это остаток Рязани древней, а сейчас-то что называется Рязанью?
С. Алексеев
— В Средние века этот город, расположенный на реке Трубеж, как и его по названию близнец Переяславль-Южный на Трубеже южном, назывался Переяславль-Рязанский. Это тоже достаточно древнее поселение, в его окрестностях есть такое вот торгово-военное, не укреплённое изначально поселение под названием Борки — богатейший торг IX-X веков, с богатыми кладами монетными, с большим количеством вещей, связанных с дружинной культурой. То есть это старый достаточно центр тоже присутствия Руси, может быть, даже самый значительный центр присутствия именно Руси на первом этапе освоения ею Муромо-Рязанской земли. Вот за время пребывания в составе Муромо-Рязанского княжества здесь вырос город Переяславль-Рязанский, судя по названию, основанный выходцами из Южной Руси, которые дали название и реке, на которой город стоит.
Д. Володихин
— Вот такой же Трубеж и в Переславле-Залесском.
С. Алексеев
— Да, соответственно, и Переславль-Залесский тоже отсюда же ведёт свою историю. Так вот, Переяславль-Рязанский пострадал сравнительно мало после монгольского нашествия. И был на самом деле город-соперник — Ростиславль-Рязанский, молодой центр, основанный в XII веке и тоже переживший монгольское нашествие. Вот эти два города соперничали за то, чтобы стать новой Рязанью. Но в итоге к середине XIV века главной резиденцией рязанских князей стал именно Переяславль-Рязанский, который с этого времени и именуется Рязанью.
Д. Володихин
— Ну хорошо. Мы входим в XIV век — век большой славы и одновременно большой крови для Рязанского княжества. Безусловно, Рязань уже старший город. Безусловно, Муром уже в подчинении. И есть ещё третий удел Пронск — крепкое такое строение, которое очень сложно взять, мощная крепость. И в какой-то момент пронские князья начинают откалываться от Рязани, под влиянием Москвы даже принимают титул великих князей. Представь себе: от XIV века до наших дней дошли монеты, на которых есть имя великого князя пронского Ивана. Но вместе с тем, конечно же, этот период славен прежде всего деяниями именно рязанского, не муромского, не пронского, а рязанского князя Олега.
С. Алексеев
— Здесь надо сделать несколько уточнений. Прежде всего, Пронск недаром претендовал на великокняжеский титул. В общем, это был, наряду с Переяславлем-Рязанским, более важный, чем Ростиславль-Рязанский, претендент на роль новой столицы княжества. Собственно, это был удел основной ветви княжеского дома. И по одной из версий генеалогии Олега Ивановича Рязанского, он происходил именно из пронских князей, кстати. Просто часть его родни в итоге действительно пошла под Москву.
Д. Володихин
— И впоследствии пронские князья служили московским царям, и ценились столь высоко, что, может быть, если бы иначе сошлись обстоятельства, могли бы даже и сменить их на троне.
С. Алексеев
— Что касается Мурома, то он пострадал очень тяжело от монголов, и не только в 1239 году, но ещё и позднее. Как и Рязань, но ещё в большей степени, он находился под давлением монгольских улусов, образовавшихся на границе с Рязанской землёй: Мещерского улуса, с его крещёными эмирами, и Мохшанского особенно улуса, который был основной угрозой для Рязани на границе Волжской Болгарии и Рязанской земли. В итоге, муромские князья занимались в основном своими внутренними делами. И вторая половина XIV века — это постепенный тоже приход Мурома под руку Москвы, завершившийся в 90-х годах XIV века. Рязань никак на этот процесс повлиять не могла, хотя Олег Иванович и пытался повлиять и на Пронск и на Муром.
Д. Володихин
— Олег Иванович рад был бы и от Московского княжества оттяпать хороший кусок.
С. Алексеев
— Московское княжество с начала XIV века оттяпало хороший кусок от Рязани.
Д. Володихин
— Давайте поподробнее. Вот эта борьба Москвы и Рязани ведь приняла эпический размер при Олеге Рязанском.
С. Алексеев
— Она и отразилась в том числе и в эпических памятниках, таких, как «Сказание о Мамаевом побоище». Борьба Москвы и Рязани возобновилась тогда, когда оба княжества набрали достаточно силы и стали, по сути, Москва маленьким, а Рязань довольно большим, но малонаселённым, независимыми государствами на Северо-Востоке Руси. Рязанцы временами в этой борьбе пользовались поддержкой монгольских ханов. И в начале XIV века, когда сначала Даниил Московский, затем его сын Юрий утверждают свою власть на крайнем севере Рязанской земли, собственно Коломна, им приходится сталкиваться с сопротивлением не только рязанцев, но и присланных им на помощь ордынских отрядов — то ли от пограничных ордынских мур, правителей тех небольших полуулусов, о которых я говорил, то ли действительно даже с разрешения великого хана пришедших.
Д. Володихин
— Ну хорошо, Москва одолевает, но Олег Рязанский едва этот процесс не пустил вспять. Что это была за фигура, что это был за политический лидер?
С. Алексеев
— Опять же надо заметить, что мы плохо знаем о начале его правления. Мы даже толком не знаем его родословной. Есть две элитные версии, какой именно из Иванов был его предком. Хотя в общем история рязанской земли в XIV веке нам известна гораздо лучше: у нас есть монеты, у нас есть грамоты. Вот, например, в грамотах его дедом называется князь Иван Ярославич, а отцом — князь Иван Александрович. И вот как это понимать? Учёные понимают по-разному. Он пришёл к власти около 1350 года — вот это мы знаем. Он несомненно уже титуловался «великим князем Рязанским». То, что рязанцы претендовали на такой титул, мы знаем ещё с XIII века, но вот достоверные свидетельства того, что рязанские князья действительно этот титул носили, у нас появляются только в XIV веке. Он, в общем, находясь в сложной политической ситуации между усиливающейся Москвой, находящейся в состоянии замятни, но всё ещё большой и многолюдной Ордой, и постепенно надвигающейся с запада новой силы — великим княжеством Литовским — вот владея сравнительно небольшим, на фоне этих политических сил, княжеством, он пытается его превратить в самостоятельную политическую силу.
Д. Володихин
— Должен был, в общем, бегать в разные стороны, отбивать вражеские силы отовсюду и с кем только можно, устанавливать дипломатические отношения, чтобы хоть какой-то союзник спасал в этой ситуации.
С. Алексеев
— И ему это удаётся. Более того, в 1365 году он стал одним из первых русских князей на этом отрезке времени, кто нанёс поражение ордынцам. Хотя, конечно, не Мамаю и не царю при Мамае, а всего лишь эмиру Тагаю, правителю Мохшанского улуса. И после этого действительно границы Рязани, по крайней мере восточные, были защищены на время.
Д. Володихин
— Борьба с Москвой шла, что называется, не в одни ворота. И помнится, на позднем этапе этой борьбы, при Дмитрии Донском, московское войско даже потерпело поражение у Перевитска от Олега Рязанского.
С. Алексеев
— Было такое. И Дмитрию действительно приходилось противостоять Олегу в то же самое время, когда он противостоял Твери и Литве. При этом Олег не вступал как бы официально в войну на стороне именно Твери и Литвы. И это помогло ему позднее, когда в 1375 году Дмитрий Донской и Тверской князь Михаил Александрович заключают мир. И это, наверное, наивысшее признание авторитета Олега за всё его правление, когда великий князь Московский и Владимирский и великий князь Тверской назначают его третейским судьёй в своих спорах.
Д. Володихин
— Да, это достижение, по тем временам исключительно большое. Дорогие радиослушатели, мы чуть позже продолжим разговор о великом князе Олеге Рязанском. А сейчас, я думаю, будет правильным, если в эфире прозвучит ещё один отрывок из оперы Анны Ветлугиной «Агриков меч». И на этот раз прозвучит прославление самой Рязани.

(Звучит музыка.)

Д. Володихин
— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио — Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. Мы беседуем с доктором исторических наук, известным специалистом по истории средневековой Руси, председателем историко-просветительского общества «Радетель» Сергеем Викторовичем Алексеевым. И тема нашей беседы: судьба независимой Рязанской государственности, история Рязанского княжества. Мы остановились на Олеге Рязанском. И чрезвычайно важный вопрос вот какой: собственно, политический итог его деятельности — это сохранение независимости Рязанского княжества и даже определённое его военно-политическое усиление. Отбился ото всех, признан был как крупный политик. Но ведь есть ещё и христианская составляющая деятельности этого человека: он был не только воином, не только крупным правителем, он ещё и был впоследствии канонизирован. И вот это, на мой взгляд, необходимо объяснить. Просто воин, просто хороший князь — это ещё недостаточная почва для того, чтобы Церковь приняла такое решение. Какая же в данном случае почва?
С. Алексеев
— Если говорить о канонизации, надо прежде всего иметь, конечно, в виду, что он долгое время местночтимый святой Рязани, Рязанской земли. Именно в этом качестве его почитали в XVIII веке, допустим, в XIX-м. Включению его в общерусские святцы были довольно серьёзные препятствия. И я считаю, что имеет смысл, конечно, об этом сказать. В общем, он был действительно противником Дмитрия Донского. Причём как до, так и после 1375 года, и на определённом отрезке времени он, в общем, был одной из самых тёмных фигур на Руси, как это виделось из Москвы. С одной стороны, рязанцы сражались вместе с москвичами против Мамая до Куликовской битвы...
Д. Володихин
— С другой стороны, на саму Куликовскую битву они не вышли. Кроме того, их поведение было угрожающим и опасным в этой ситуации.
С. Алексеев
— Да Олега обвиняли в том, что он прямо в сговоре с Мамаем. И Мамай сам, видимо, так считал. Но с другой стороны, Олег предупредил Москву о том, что Мамай идёт. Надо учесть, что за год до этого, в 1379 году, Рязань была сожжена Мамаем. И Олег не получил никакой помощи из Москвы в тот момент. В принципе, его действия и в 1380 году по отношению к Мамаю, и в 1382 году, через два года, когда он показал броды через Оку Тохтамышу, идущему на Москву, объяснялись, в общем, двумя вещами. С одной стороны, он не видел в Москве друга, а видел противника...
Д. Володихин
— Во всяком случае, если бы даже видел в Москве союзника, то очень ненадёжного.
С. Алексеев
— А с другой стороны, он спасал свою землю от нашествия. Другое дело, что не спас: Тохтамыш на обратном пути от Москвы, не поживившись в достаточной степени на московских землях, опустошил Рязанское княжество. И это, кстати, повлияло, конечно, на дальнейшую политику Олега. Тем более, что и Дмитрий Донской вскоре совершил поход на Рязань, но он действовал как русский удельный князь удельной эпохи: для него ценность представляла его земля.
Д. Володихин
— Хорошо, это политика. А вот всё-таки вера?
С. Алексеев
— А вот дальше стоит посмотреть на саму его политику ещё отчасти. Позднее он примирился с Дмитрием Донским и, собственно, почти два десятка лет до своей кончины был верным союзником Москвы и пребывал в мире с остальными русскими князьями. Единственная его крупная война последних лет жизни — это война против литовцев за Смоленск.
Д. Володихин
— Но тут его обвинять не в чем.
С. Алексеев
— Да, он пытался отбить русскую землю у литовцев. Способствуя росту и возвышению своего княжества, он не видел этого вне укрепления веры в Рязанской земле. Собственно, Переяславль-Рязанский превращается в достойную княжескую и епископскую столицу, с храмами, с богатыми и процветающими монастырями, именно в правление Олега Рязанского. Да — и благочестием отличалась его супруга. И наконец, он умер, как далеко не все в те времена русские князья, хотя это уже был распространяющийся обычай, но далеко не все успевали это совершить и далеко не все вспоминали об этом. Он умер в чернецах и в схиме, приняв постриг с именем Иоакима в 1402 году.
Д. Володихин
— Когда произошла официальная его общероссийская канонизация? Или он остался местночтимым святым? Но здесь тоже нужно признание того, что он — местночтимый святой.
С. Алексеев
— Местночтимым святым он является. На сегодняшний день общероссийская канонизация не произошла — отдельного дня памяти нет. То, что он местночтимый святой, было известно и в Средние века, и в Синодальный период, и сейчас он таковым остаётся.
Д. Володихин
— Ну что ж, оставим эту титаническую фигуру для Руси второй половины XIV века, начала XV века. Это политик первой величины, один из тех, кто вершил судьбы Руси, но, в общем, Рязани не очень повезло с тем, что его приемники таким же политическим масштабом не отличались. И через век после того, как ушёл из жизни Олег Рязанский, Рязань потеряла свою независимость. Как совершался этот процесс?
С. Алексеев
— Рязанская великое княжество, конечно, было небольшим на фоне своих соседей, как я уже сказал. На западе — огромное, простёршееся от Балтики до Чёрного моря великое княжество Литовское — просто вот действительно такое гигантское по тем временам, монструозное образование, которое поглощает одну русскую землю за другой.
Д. Володихин
— И в какой-то момент это великое княжество Литовское даже простирало свои руки к Рязани и хотело влиять на тамошние дела.
С. Алексеев
— Безусловно. С севера — Москва, всё более решительно, с паузой, правда, в первой половине, во второй четверти XV века, когда в Московском княжеском доме была междоусобица. Но в остальные периоды всё решительнее распространяющая свою власть на другие княжества. И, естественно, Рязань не может оставаться вне этого процесса. Она уже теряет Пронск и Муром ещё в XIV веке, в XV веке она теряет Елец. С юга — ордынские ханства, которые, в общем, рассматривают Рязань по-прежнему как своих полумятежных улусников.
Д. Володихин
— Или как добычу.
С. Алексеев
— Или как добычу, да. И набегов, конечно, из степи на Рязань идёт больше, чем на Москву, допустим, или тем более на другие земли Северо-Востока, лежащие где-то в глубине.
Д. Володихин
— Ну, чисто географически, Рязань, как говорят дети, под боем.
С. Алексеев
— Да. То есть какой-то выбор политический, наиболее безопасный для своей земли, рязанские князья должны были делать, независимо от своих личных дарований. Уже сын Олега, Фёдор Олегович, был женат на дочке Дмитрия Донского. Этот брак устроил его отец. Затем, уже позднее, другой Рязанский князь, его внук, женится на сестре Ивана III.
Д. Володихин
— Получается так, что, с одной стороны, они у Москвы в союзниках, а с другой стороны, потомство от этих браков представляет и московскую ветвь, а значит, Москва получает право на рязанское наследство.
С. Алексеев
— Ну, в общем-то да, хотя решающую роль сыграли всё-таки некоторые другие обстоятельства. Во-первых, целый ряд рязанских князей XV, начала XVI века вступали на престол малолетними и воспитывались в Москве. Княгини, московские по происхождению, очень влияли на политическую жизнь Рязани. В Рязани были московские воеводы. После 1380 года, после Стояние на Угре и прекращения зависимости Москвы от большой Орды Рязань всецело находится в орбите московской политики. Собственно, Иван III признаётся старшим по отношению к Рязанскому князю. Титул Рязанского князя «великий» ещё иногда употребляется, но, в общем, уже ничего не значит.
Д. Володихин
— То есть это примерно такая ситуация: да, вы независимые, делайте всё, что хотите, а что вы хотите — мы вам скажем.
С. Алексеев
— Примерно так. И вполне логично, что когда последний Рязанский князь Иван, сын княжны из Друцкого княжеского рода западно-русского, попытался, может быть, в силу своего происхождения, может быть, в силу каких-то просто личных амбиций, посмотреть, как говорится, только посмотреть в сторону Литвы, то Василий III, сын Ивана III, великий князь Василий Иванович, положил независимости Рязани конец. В 1521 году Рязанская великое княжество было присоединено к Московскому, и княжеская династия просто лишена власти.
Д. Володихин
— И надо сказать, что в этом году древнее рязанское величие получило отблеск новой славы. Именно тогда московские воеводы совместно с рязанским боярством отбили жестокий набег крымцев, отстояли Рязань. Москва вынуждена была заключить унизительный мир. А вот Рязань тогда удалось отстоять. И даже мирный договор рязанский воевода Иван Хабар смог хитростью изъять у представителей хана. Ну что ж, время нашей передачи постепенно подходит к концу. Мне хотелось бы, дорогие радиослушатели, резюмировать то, что вы услышали. Русь многолика. В учебниках обычно излагается магистральный путь. Этот магистральный путь исторического развития Русской земли проходит от Киева к Владимиру, от Владимира к Москве и так далее. Но на периферии этого пути складывались неповторимые узоры местных княжений земель, которые достойны внимания. И истории их князей, их правителей достойны того, чтобы войти как поучительные притчи в историю Русской земли в целом. Посмотрите на Рязань — она богаты такими личностями. Это и святой Глеб, это святые Пётр и Феврония, это и Олег Рязанский, это и множество храбрых воевод рязанских. Помянем ещё человека, о котором мы сегодня не говорили, но, тем не менее, это ещё одна слава и гордость Рязани — это Евпатий Коловрат, который сражался с воинами Батыя и показал себя настоящим храбрецом. Это и, в общем, те князья Рязанского дома, Пронские, которые впоследствии служили московским государям и были отважными воеводами. Сколько всего в истории этого края. Вглядывайтесь в судьбы Рязанщины — увидите много поучительного. Ну а сейчас мне осталось от вашего имени поблагодарить Сергея Викторовича Алексеева за то, что он был нашим сегодняшним просветителем, и сказать: спасибо за внимание, до свидания.
С. Алексеев
— До свидания.