У нас в гостях был клирик храма преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле священник Михаил Словцов.
Наш гость рассказал о своем пути к вере и священству.
Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева.
Константин Мацан:
— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии моя коллега Кира Лаврентьева.
Кира Лаврентьева:
— Добрый вечер.
Константин Мацан:
— И я, Константин Мацан. Добрый вечер. А в гостях у нас сегодня священник Михаил Словцов, клирик храма преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле в Москве. Добрый вечер.
Священник Михаил Словцов:
— Добрый вечер.
Константин Мацан:
— Я напомню вам и нашим радиослушателям, что в этих беседах, которые мы с Кирой ведем, мы говорим со священником о его пути к вере и в вере. То есть о пути человека к Богу, и о том, какая цепь событий привела к тому, что человек дерзает хотеть служить у алтаря, быть священником, преподносить людям таинства и, по моему мнению, заниматься самым высшим служением, которое вообще мужчине под луной доступно. Нам кажется, что такой вопрос, такая тема биографическая ваша может войти, что называется, в резонанс с какими-то вопросами о вере, о жизни, о Боге наших радиослушателей, и поэтому окажется полезной. Сколько лет вы уже в священстве?
Священник Михаил Словцов:
— Четвертый год.
Константин Мацан:
— Четвертый год, это много или мало?
Священник Михаил Словцов:
— Это очень мало.
Константин Мацан:
— С какими главными трудностями сталкивается молодой священник?
Священник Михаил Словцов:
— С тем, что он молодой. Недостаток опыта, особенно жизненного. И наверное...
Константин Мацан:
— Наверное понятно. Я почему об этом спрашиваю? С одной стороны, молодость, неопытность — понятные препятствия. С другой стороны, почему я об этом спрашиваю? Ну, невозможно же сразу стать старым священником, сразу стать опытным священником. Этот этап неизбежный. А вы все равно священник, к вам все равно обращаются за советом, к вам приходят на исповедь, и люди ждут, что что-то священник скажет. Или просто как-то поучаствует. Даже, может быть, психологически, подсознательно мы от священника, даже молодого, уже ожидаем мудрости. Как быть в ситуации, когда не знаешь, что ответить?
Священник Михаил Словцов:
— Я честно говорю, что я не знаю, что сказать. Иногда бывают ситуации, когда человек приходит с какой-то болью, а я эту боль не понимаю, я ее не чувствовал, не знаю ее. Я честно человеку говорю, я не понимаю, как это потерять ребенка, такое бывает. Или я не понимаю, как это, когда жена от тебя уходит. Иногда просто молчишь и слушаешь, даешь человеку выговориться, потому что человек же рассказывает это не тебе. Здесь всегда очень важно, я стараюсь говорить людям на исповеди, все что вы говорите, вы говорите Богу, и Он вас слушает. А я здесь свидетель. Иногда человека нужно просто подержать за руку, как-то рядом побыть, приободрить чуть-чуть, доброе слово сказать, а может быть, просто посочувствовать. И когда не знаешь что сказать, лучше всего честно. Вот мы про молодость сказали, потому что я молодой. Я думаю, если ты понимаешь, что ты молодой и несовершенный, что ты не старец очень духовный, знающий все тонкости. Хоть и семь лет нас учат в семинариях, какое-то образование, какой-то пласт знаний есть, но если ты понимаешь, что ты молодой и не все в этой жизни видел, знаешь, то Господь как-то это восполняет.
Кира Лаврентьева:
— Я всегда в таких случаях люблю вспоминать, когда у меня был непростой период, поворотный в жизни и у меня был духовник как раз вашего возраста. И вы знаете, мы с этим духовником великие дела сделали. То есть у него не было такой претензии на то, что он мой духовник, и не было претензии на младостарчество. Как-то он очень смиренно, осознавая свою неопытность, вместе со мной шел, и он меня вывел вообще совершенно в другую жизни. И для меня это был такой колоссальный опыт, что я теперь всегда говорю, что молодой священник это как молодой врач, как молодой специалист. У него может быть очень свежий взгляд, совершенно свежее новое видение на все. Это тоже важно, Церкви ведь нужны молодые деревья, это ведь тоже очень хорошо.
Священник Михаил Словцов:
— Ну да. Даже вот я в своей священнической деятельности сталкиваюсь с тем, что люди приходят и некоторые говорят...
Кира Лаврентьева:
— А сколько вам лет, отец Михаил?
Священник Михаил Словцов:
— Двадцать восемь. Недавно исполнилось.
Кира Лаврентьева:
— А спрашивают вас, сколько вам лет, отец Михаил, я сейчас буду свои грехи рассказывать, а вам вот двадцать восемь лет.
Священник Михаил Словцов:
— Я честно говоря, смущаюсь. Рукоположили меня, получается, было двадцать четыре. То есть, ну вообще мальчишка. Я себя, рукоположили, я священник? Я же вообще мальчишка. Что это?
Константин Мацан:
— А уже отец.
Священник Михаил Словцов:
— Да. И все подходят, какого-то совета спрашивают. Что вы у меня совета спрашиваете? Приходит женщина лет шестидесяти и она, как моя мама. Придет мама, которая умудренная опытом, жизнью, благо, что она у меня мудрая очень, почему ты у меня совета спрашиваешь, что это? и так же приходят люди: вот, батюшка, вы мой духовник. Какой я духовник, вы о чем? Я просто священник, вы приходите исповедоваться.
Кира Лаврентьева:
— Благодать священства ведь действует на всех одинаково.
Священник Михаил Словцов:
— Здесь вот именно тот момент, когда ты и сам себя не осознаешь духовником и не возносишься от того, что ты руководишь духовной жизнью других людей. Потому что, как только ты возносишься, ты теряешь благодать.
Константин Мацан:
— Это кстати, интересная мысль.
Кира Лаврентьева:
— Батюшка Серафим говорил, когда я говорю от себя, я ошибаюсь, представляешь? Очень сильно удивилась. Батюшка Серафим — и то, очень интересная мысль. И у нас был в гостях отец Максим Первозванский. Он рассказывал, что когда был молодым священником, порой удивлялся, что он скажет что-то на исповеди, вообще не придавая этому большого значения, как будто это само произошло, а люди потом возвращаются к нему и говорят: ой, отец Максим, вы вообще прям в точку ударили, в точку. А он был очень молод, он на себя не брал бремена неудобоносимые.
Константин Мацан:
— Я бы знаете о чем хотел спросить в этой связи, раз уж мы заговорили про молодость. У нас ведь действительно, как мне кажется, есть представление... Вот мы говорим священник, мы все-таки сразу себе воображаем человека, может, не совсем старого, но среднего возраста. И может быть, это связано с тем, что в 90-е годы, когда Церковь стала возрождаться в России, была такая вещь, как университетский призыв, то есть люди поступали в семинарию после высшего образования, уже придя к вере в сознательном возрасте. И поэтому священник уже опытный средних лет был некоторой, скорее, нормой. А вот молодой священник был, скорее, исключением. А сейчас ситуация, как мне кажется, меняется. Мальчики поступают в семинарию сразу после школы. Выросло поколение, которое уже выросло в церковной семьях. Это нормально, что есть молодые священники, это правильно, к этому нужно привыкнуть уже. Но с другой стороны, есть проблема, что к священнику, даже молодому, обращаются, как к какому-то заранее авторитету. Вы говорите, что это неправильно, что так, может быть, не надо мыслить нам мирянам. А тогда вопрос. Зачем человеку священник? В чем его функция, миссия, в чем без него не обойтись человеку, который в церковь приходит, если исключить вот это желание услышать перлы мудрости от человека с крестом. Тогда ваша миссия быть рядом с человеком в чем, как священника, если не в том, чтобы руководить чьей-то духовной жизнью и наставлять? Просто служить, просто преподносить таинства, быть рядом, как вы это для себя формулируете?
Священник Михаил Словцов:
— Мне кажется, сейчас в том, что вы говорите, есть смешение двух понятий. Есть священник, а есть духовник. У меня, например, есть духовник. Я нашел его еще в семинарии, и как-то к нему езжу, но я к нему езжу, может быть, раз в три месяца.
Кира Лаврентьева:
— А кто ваш духовник, если не секрет?
Священник Михаил Словцов:
— Архимандрит Лука.
Кира Лаврентьева:
— Степанов?
Священник Михаил Словцов:
— Нет, Иванов. Он в скиту Параклит, это лаврский скит. Там всего двое монахов живут. Как-то в семинарии Господь меня к нему привел, и когда я учился в семинарии, я каждое субботнее всенощное бдение ездил к нему пономарить. Общался с ним, исповедовался постоянно. И он передавал свой опыт мне. Или просто как-то учил меня духовной жизни, а я впитывал, потому что я понимал, что мне все это нужно будет. Через год, через два, через три я стану священником, и мне нужно будет что-то говорить, нужно будет понимать, как действует страсть в человеке, как можно помочь, как можно утешить. И в этом смысле он помогал. Что для меня важно было, он приводил примеры из творений подвижников и Священного Писания. И все это было так незамудренно, а достаточно просто, в то же время очень понятно и относилось к моей жизни. Я сам с какими-то своими проблемами справлялся с помощью Божией, и теперь понимаю, как можно помочь другому человеку, который приходит ко мне. И духовник это тот человек, которому вы, может быть, по обстоятельствам по каким-то не будете приходить каждое воскресенье, но каждое воскресенье вы можете ходить в ближайший к вашему дому храм, исповедоваться, причащаться. Но исповедоваться вы будете у священника, который есть, желательно, если вы ходите рядом с домом в храм, чтобы это один священник был, чтобы он примерно понимал и мог хоть как-то в духовной жизни подсказывать. Мы вот это смешиваем. Ко мне как к приходскому священнику, приходит много людей. Какие-то люди уже целенаправленно приходят.
Кира Лаврентьева:
— С какой-то конкретной проблемой.
Священник Михаил Словцов:
— Связь появилась, контакт появился — они меня слышат, я их слышу, я их понимаю. Особенно молодежь, молодежи сложно идти к возрастным священникам, они их не понимают. Молодые, мы можем после службы поговорить и о кино, и о музыке, и об одном, и о другом, и куда-то сходить вместе. Как вот молодежные движения бывают при храмах. Здесь вот так. Мне кажется, самое главное, что должен делать священник, это совершать Божественную литургию. Духовничество не каждому дано. Иоанн Кассиан Римлянин пишет, что не каждому дан дар рассудительности. Но люди хотят, чтобы каждый священник обладал этим даром и зачастую и, к великому сожалению, некоторые священники сами не осознают, что они могут этого дара и не имеет. Когда ты осознаешь, что ты ничего без Бога сделать не можешь, положил что-то на сердце, сказал, не положил на сердце, ну, наверное, лучше промолчать, чем сказать какую-то ерунду, чтобы человеку не навредить.
Кира Лаврентьева:
— Так, мы поняли, значит, вы специалист по молодым людям.
Священник Михаил Словцов:
— Не то, что специалист.
Кира Лаврентьева:
— Но бывает же так, что священник, как конкретный врач специализируется на каких-то конкретных направлениях медицины. К кому-то лучше идти язву лечить, к кому гастрит, а зуб удалять к другому. Это не про профиль, а, скорее, про конкретные умения, которые можно приложить к конкретному человеку.
Священник Михаил Словцов:
— Мне кажется, это связано с тем, как я пришел в храм.
Кира Лаврентьева:
— Расскажите нам про это.
Священник Михаил Словцов:
— Я пришел в храм в восемнадцать лет.
Кира Лаврентьева:
— Не так давно.
Священник Михаил Словцов:
— Не так давно, можно сказать неофит.
Кира Лаврентьева:
— Десять лет назад.
Священник Михаил Словцов:
— Десять лет назад, но такой неофит еще. Ну, уже не неофит, но... Получилось так, что я рос в семье светской. Как среднестатистическая российская семья, которая ходит в храм пару раз в год, на Рождество мы ходили, я помню, на Пасху, перед первым сентября мама водила, надо поисповедоваться, причаститься, давай, надо Бога попросить благословения. Но не было такого, чтобы читали Евангелие каждый день, или утром и вечером молитвы какие-то читали.
Кира Лаврентьева:
— Причащались часто.
Священник Михаил Словцов:
— Причащались тоже нечасто. Как-то так. А потом случился 2008-й год со всем кризисом и со всеми историями этими неприятными, и в семье начались проблемы. На этом фоне мама воцерковилась. Причем так воцерковилась, что вся семья стала мучениками. А мне, восьмой класс, четырнадцать лет. Мама заходит в комнату: Миша, пойдем в храм, надо обязательно идти в храм, надо идти в храм. — Закрой дверь с той стороны, выйди вон из моей комнаты, не пойду я в твой храм. Она смиренно закрывала дверь, уходила, ничего не говорила. А потом у нее получилось выстроить такие отношения с подростком, и это очень ценно для меня сейчас. Потому что очень много мам приходят: сын не хочет ходить в храм. Я говорю: отстаньте от ребенка, просто отстаньте, будьте сама хорошей христианкой, и он потянется, молитесь за него, не передавите. Потому что передавите, и он уже не найдет пути в храм. И она как-то выстроила со мной такие отношения, что мне ее обидеть, причинить ей какую-то боль на человеческом уровне, совестно очень было. И она так же пару раз в год говорила: пойдем в храм, надо поисповедоваться и причаститься. Ну ладно, чтобы она не обижалась, я пойду. И были случаи, люди рассказывают, и я с этим сталкивался, когда на Пасху пришел в храм, а это уже вечер, вроде подготовился, три дня постился, для подростка же это вообще сложно, и какое-то правило читал. Священник так по башке дал: все не причащаешься, все, пошел вон, ты вообще безбожник, чё приперся.
Кира Лаврентьева:
— У вас такое было?
Священник Михаил Словцов:
— Да, мне лет, наверное, шестнадцать было, класс десятый, подростковый еще возраст. И я под Пасху возвращаюсь домой, и утром маме говорю, не пойду я вообще никогда, для себя так: все, отвалите от меня со своим храмом, я никуда не пойду, с меня хватит, что это вообще такое. И постепенно это все в таком режиме было. Потом я поступил в академию военную после окончания школы. И когда я учился там, как раз восемнадцать лет мне исполнилось, какое —то внутренне состояние было экзистенциальное очень странное. Я очень общительный по своему устроению человек, и у меня всегда было очень много друзей. И понимаете, как живет молодежь современная, помимо учебы по выходным мы ходили куда-то гулять, тусоваться. И все это так весело, всего этого так много, людей вокруг так много, но это веселье не приносит никакого удовольствия, оно мимолетное. Когда где-то гуляешь, весело, а на следующий день тебе так одиноко, что хочется прям вот куда-то под одеяло залезть и спрятаться. И тебе настолько одиноко, что ты ничем это одиночество заполнить не можешь. Пытаешься заполнить его весельем, а оно еще больше становится. Пытаешься заполнить его учебой и не получаешь никакого удовольствия от этого. Пытаешься еще чем-то заполнить и ничем не можешь. Думаешь, что будет человек какой-то рядом, чтобы он заполнил это одиночество, и понимаешь, что и это тебе ничего не даст. Я начал рассуждать так, зачем мы вообще живем?
Кира Лаврентьева:
— Пошло дело. Все.
Священник Михаил Словцов:
— Пошло дело, да, все. Это вне какого религиозного контекста было.
Константин Мацан:
— Священник Михаил Словцов, клирик храма преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Так, вы начали себе вопрос задавать: зачем мы живем,- пошло дело, и ... куда дело пошло?
Священник Михаил Словцов:
— Я начал думать в голове своей. Учусь я, хорошо, это образование может вообще никуда не пригодиться. Карьера, ну, хорошо, в любой момент тебя предадут, подставят и до свидания карьера. Деньги? Я видел, как родители разорились. Тоже. Семья? Жена может уйти. Ну может же такое быть, сколько у нас сейчас разводов в обществе, к сожалению. Дети рано или поздно вырастут.
Кира Лаврентьева:
— Скептический настрой.
Священник Михаил Словцов:
— Здоровье тоже. Тебе сказали, у тебя рак и ты через месяц умрешь, и все, и до свиданья. И зачем тогда я?
Константин Мацан:
— Это «Светлый вечер» на радио «Вера», дорогие друзья.
Священник Михаил Словцов:
— Очень светлый. Зачем ты нужен тогда, если все вот так, ты зачем здесь топчешь землю? И тогда я подошел к вопросу религии и самого бытия человека, как такового. И я для себя два пути. Если там ничего нет, то ты просто корм червям, живи, радуйся, веселись, бери от жизни все, как сейчас живут люди, берут от жизни все. Но я-то понимал, что берешь от жизни все, а внутри-то пустота, зияющая дыра, которая ничем не заполняется и не вариант, смысл от этого? Тоже какая-то бессмыслица. Тогда может быть религия, что с религиями? Так, я вроде бы христианин. Надо будет там... Чему христианство учит, а мусульмане, почему они? А буддизм? Я начал по чуть-чуть интересоваться. Но это было не основательно. А потом произошло в определенный момент, это все как-то параллельно — эти мысли и это все параллельно происходило. Я попал в лавру, Троице-Сергиеву лавру под Рождество, мама привезла: давай на Рождество надо сходить в храм, как-то так. Мне уже восемнадцать лет. Я пришел в Успенский собор и встал в очередь на исповедь, прям при входе батюшка исповедовал один. Я смотрю, к нему семинаристы идут. Я понимаю, что меня туда не примут, и я так круг вокруг делаю и думаю, к кому бы подойти поисповедоваться, нужно же о себе что-то плохое рассказать, я ж не к каждому пойду, восемнадцатилетний мальчишка. Сделал круг вокруг и ни к кому сердце не легло. И вернулся на исходную позицию свою. И этот священник поднимается и подзывает меня, говорит: иди сюда. Я к нему подошел, поисповедовался, он мне что-то сказал. А мама уже прошаренная была в церковной этой истории, и она сразу подбежала к нему: вот батюшка, батюшка, вот, можно, о чем-то там с ним договорилась. А я ушел. Вот эти размышления мои тянутся-тянутся-тянутся. Месяц май, наверное, начало мая, где-то первые дни, тепло, солнышко на улице. Я собираюсь утром на учебу в институт, бегаю по квартире. Помните себя студентами, каждый помнит себя студентом, как он носится, пытается бутерброд съесть, закинуть что-то в сумку, одеться по-быстрому. Я в какой-то момент посреди комнаты встаю и говорю: мам, дай Евангелие. Это просто какой-то...
Кира Лаврентьева:
— Призыв такой, озарение.
Священник Михаил Словцов:
— Ну, просто, да, что-то такое. Просто: дай Евангелие.
Константин Мацан:
— Ничего себе.
Священник Михаил Словцов:
— Она мне дает маленькое такое карманное Четвероевангелие. Я выхожу, сажусь в маршрутку, открываю Матфея. Я живу на востоке, тогда до Выхино надо было ехать на маршрутке. В Выхино тебя вносили в вагон. Я вспоминаю, как я ехал в маршрутке, вышел из маршрутки, шел до станции, там надо метров триста-четыреста пройти до остановки, не закрывая, меня вносили с книжкой в вагон. И так я три дня провел. За три дня я причитал Матфея, Марка и Луку. Начал читать Иоанна, ничего не понял, сложно, не пошло, и я отложил. Но, как сейчас помню, я читал на лекциях, я на переводчика учился, и группа по семь человек, то есть как мы с вами сидим в двух метрах друг от друга, я так же сидел от преподавателя и читал. Не учился, а просто читал. И мне: Словцов, уберите книгу, что вы делаете. А я не мог остановиться. Это настолько поразило меня, поразило тем, что такое ощущение, первое ощущение было с самого начала, что это про меня написано. Все, что говорит Христос, особенно в Нагорной проповеди, он в жизнь бьет, в точку. И все про меня. Все, что написано, я во всем этом вижу себя. И вижу жизнь, вижу как она строится вокруг. То, чего я не понимал до этого, не видел смысла, не видел, как этот механизм жизненный, как он существует и циркулирует, я этого не видел. И читая, я начал понимать, как все движется, как все работает, и где эта брешь. И другой момент, наверное, громко сказано и неправильно так говорить, но какое-то мистическое чувство, я почувствовал Христа, что Он рядом. И сейчас в моей священнической деятельности это очень помогает. Вот эта встреча с Богом, чувство, что Он рядом и как будто Он тебя за руку держит. У Антония Сурожского то же самое было. что он сидел за столом и чувствовал, что Христос рядом с ним, это похожее чувство, что Бог рядом, и Он тебе открывается. И постепенно-постепенно с мая я начал более осознанно, я стал понимать, что происходит в храме, зачем нужно ходит в храм. Потому что приходим, читают на непонятном языке, делают непонятно что, что-то поют, что-то читают, батюшки в каких-то непонятных одеждах ходят, что-то творится такое непонятное. А смысл в этом какой? Я стал по чуть-чуть понимать, и в какой-то момент, к отпуску, наверное, в августе отпуск, каникулы, и я никуда не уезжаю. В отпуск не получилось, и у меня не было выбора, сидеть дома у компьютера, потому что все друзья разъехались. Вот сидишь дома у телевизора, у компьютера смотришь сериальчики, еще что-то. И мама: может, ты не будешь сидеть дома, смысл так просиживать. Я договорилась с батюшкой, он тебя ждет в лавре, на недельку поезжай-ка, поживи, потрудись там, поработай. А я про себя думаю, что там делать? Эти монахи, что они делают?
Кира Лаврентьева:
— Молятся, трудятся.
Священник Михаил Словцов:
— Нет, не молятся-трудятся, а молятся-постятся и слушают радио...
Кира Лаврентьева:
— Радонеж.
Священник Михаил Словцов:
— «Вера». Что делать, это ж скучно, страшно скучно.
Константин Мацан:
— Нет, слушать радио «Вера» не скучно.
Священник Михаил Словцов:
— Я про жизнь такую в представлении современного молодого человека. И что делать. Думаю, ну ладно, в любой момент можно уехать, это полтора часа от Москвы, если мне не понравится. Какой-то опыт, хоть какая-то перемена обстановки. Ну и интересно вообще, как это. Поехал. В общем, прожил я там неделю, и в конце первой неделе батюшка говорит: хочешь, оставайся на вторую. Я такой: хочу, я остаюсь. И что меня поразило в лавре, помимо монахов, помимо богослужения, я увидел священников и монахов людьми, такими же как мы, живущие в миру, у которых есть свои интересы. Они могут просто посидеть, попить чай, поговорить о чем-то, у них есть свои проблемы, то есть они такие же, из той же плоти и крови, что и мы. Что меня больше всего поразило, я увидел ребят-семинаристов, познакомился. Как раз этот священник познакомил меня с ребятами, и они меня больше всего поразили. Того, что я искал и хотел видеть и в себе, и в своих однокурсниках, и в своих друзьях тогдашних — сейчас мы общаемся, поддерживаем связь, но уже не так — я увидел в них. Я увидел то, что они не теряют что-то в этой жизни, потому что современному молодому человеку кажется, что когда ты придешь в церковь, все потеряешь. Ты потеряешь веселье, юность, задор какой-то, удовольствия, наслаждения, которыми мир призывает пользоваться. Увидел, что лишая себя этого, они ничего не лишаются, наоборот они намного богаче, чем я. Самое главное это любовь, какой-то свет в глазах, я не знаю, что это, оно просто струилось из них. Я увидев, посмотрел на них на протяжении двух недель, я так же хочу. Я хочу, чтобы из меня вот так же эта любовь, принятие другого человека, они меня не знали, но относились, как будто я им родной. И это настолько поразительно до сих пор. Я не уверен, что во мне это есть, но я стараюсь подражать тому, что я увидел, чтобы привлекать людей ко Христу. Это тот свет, который Христос дает, который Святой Дух исполняет в человеке. И он может быть виден, наверное, тому, кто ищет, тому, кто жаждет его увидеть, хочет его увидеть. Священник этот говорит: давай-ка на генеральную исповедь за всю жизнь. Как-то за эти две недели, где-то прошло, он поисповедовал меня, говорит: что ты там, тебе ж не нравится там учиться. — Не нравится, это не мое. Я понял уже к тому моменту, что это не мое, и вся эта система военная не моя.
Кира Лаврентьева:
— Здесь предлагаем остановиться на одну секундочку. «Светлый вечер» на радио «Вера», дорогие радиослушатели. У нас в гостях священник Михаил Словцов, клирик храма преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле. У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Мы вернемся после короткой паузы.
Константин Мацан:
— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Еще раз здравствуйте, уважаемые друзья. В студии моя коллега Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. В гостях у нас сегодня священник Михаил Словцов, клирик храма преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле. Мы говорим о пути отца Михаила к священству. И вы остановились на том моменте, когда, видимо, назревало решение поступать в семинарию все-таки.
Священник Михаил Словцов:
— Да. Я бы сказал, что это было не мое решение. Как я сказал, что была генеральная исповедь, и он говорит: поступай в семинарию, давай, готовься, год еще отучись. А там такая система, что мне надо было еще год проучиться, чтобы уже в армию не призываться, два года за год армии считался. Ты как раз за этот год подготовишься, и сразу отчислишься и поступишь. И получается, что не я сам принял решение поступать в семинарию, а мне сказали: иди и поступай. Ну, хорошо.
Кира Лаврентьева:
— Но вы согласились потом внутренне с этим решением?
Священник Михаил Словцов:
— Согласился. Потому что это где-то хотелось. Знаете, ощущение было, что я домой попал. Я когда в лавру попал, пожил там недельку-две, ощущение было, что я дома. И потом, когда начался учебный год, я каждое воскресенье, даже с температурой, ездил после пар в субботу, в электричку, на всенощное бдение в лавру. В академию ходил на всенощное бдение, а в лавру в Троицкий собор к преподобному ходил на литургию, и это было каждое воскресенье, независимо от состояния. Помню, один раз я приехал больной. Как раз священник, к которому я ездил, уехал, не было его в эти выходные, я приехал больной, у меня температура. Меня встретил Сережка, уже отец Сергий. Встретил и говорит: ты что, ты плохо себя чувствуешь. Переодел меня в свою одежду чистую, положил в свою кровать, сбегал в город. А там, чтобы сбегать в город, двадцать минут надо туда-обратно, а то и больше. Сбегал, купил молока, подогрел молоко, столько заботы, мне брат родной столько заботы не оказывает, сколько парень, которого я знаю месяц, может, полтора. Это было настолько искренне, настолько..., как будто он по-другому поступить не мог. Наверное, Господь просто свел с такими людьми. Потом я поступил в семинарию и понял, что семинаристы такие же ребята, как и все, есть и хорошие семинаристы.
Кира Лаврентьева:
— И молока вам уже никто не носил.
Священник Михаил Словцов:
— Нет, все равно вот эта братская поддержка всегда была.
Константин Мацан:
— Как шутил один наш гость, когда я поступил в семинарию, я узнал, что слово брат может быть угрожающим и ругательским.
Кира Лаврентьева:
— Да-да-да. Слушай, точно. Отец Антоний Борисов, ну брат, ты знаешь брат, прости брат, подвинься брат.
Священник Михаил Словцов:
— Это церковный эвфемизм. И получается, что это решение не я сам принял, а меня на него подтолкнули и, можно сказать, благословили. И с этим благословением все получилось очень гладко. Я легко отчислился и поступил так же легко, все в один год, я не терял времени. Но поступая в семинарию, я уже понимал, что если ты поступаешь в семинарию, то ты должен быть священником. Пойти в семинарию просто, чтобы получить образование, смысла нет. И я для себя в этом не вижу смысла, поэтому вся семинария была подготовкой к священству. Я старался как-то духовную жизнь свою исправлять, на уровень хоть какой-то выводить. И это очень важно. Что интересно, семинария как учебное заведение дает хорошее образование, но за духовной жизнью за своей чаще всего ты следишь сам, сам стремишься. Если ты понимаешь, что готовишься быть священником, то ты как хороший семинарист себя и ведешь. Если ты еще не понял, что, куда, зачем, хочешь ты быть священником, не хочешь ты быть священником, то и может шатать то в одну, то в другую сторону.
Константин Мацан:
— Какой самый ценный опыт вы приобрели за первые годы семинарии, что такое в сердце всплывает, когда вспоминаете?
Священник Михаил Словцов:
— Лавра. В принципе, в лавру попадаешь, даже сейчас приезжаю в лавру, ворота проходишь, и в другой мир попадаешь, это даже внутри состояние другое.
Кира Лаврентьева:
— Так и есть.
Священник Михаил Словцов:
— Как будто в другой мир попадаешь. Вот лавра, она сама воспитывает. Преподобный. Просто как есть образ снежного кома в отрицательном. А есть в положительном ключе образ снежного кома, когда ты каждый день приходишь к преподобному, просишь у него благословения. И собираешь-собираешь потихонечку, по чуть-чуть, по чуть-чуть, по чуть-чуть. Я помню, встретился со своими однокурсниками из первого места учебы через года два или три, они меня не узнали. Не потому что я изменился. Я изменился внешне, но просто другой человек, вот это делает, наверное, преподобный, Христос. В первую очередь Христос, а потом уже преподобный, лавра, то общество, которое окружает тебя, ну и, конечно, школа смирения.
Кира Лаврентьева:
— А с женой вы как познакомились?
Священник Михаил Словцов:
— Там же.
Кира Лаврентьева:
— Вот, я так и думала. А она где училась, на регентском?
Священник Михаил Словцов:
— Она училась на регентском, и мы просто дружили. Причем, последний курс, уже почти перед ее отъездом, за пару месяцев до ее отъезда домой.
Кира Лаврентьева:
— Сели в последний вагон.
Священник Михаил Словцов:
— Даже не сели в последний вагон. У нас очень интересная история женитьбы. Не знаю, если это интересно.
Кира Лаврентьева:
— Это очень интересно.
Священник Михаил Словцов:
— Уже третий курс был, она заканчивала обучение, заканчивала регентскую, уже должна была уезжать домой и как раз перед этим, это май-июнь-июль, я влился в студсовет, а она в активе была, активисткой. Мы начали общаться, просто дружить, какие-то совместные мероприятия, выходы на природу, концерты, помогали что-то, просто общались, дружили, все. Она уезжает, потом возвращается. И вместе с тем, и у меня дома появлялись все ребята, потому что у меня дом, дача, рядом с Посадом. Если куда-то на природу, еще что-то, где-то с ребятами шашлыки пожарить, рыбу на костре, это все ко мне на ночь обычно приезжали, или что-то приготовить, тоже мы приезжали. И родители видели всех девчонок из студсовета и ребята приезжали. Родители говорят, присмотрись к Кате, присмотрись. Я такой: да, ну хорошая девчонка, и мы ладим и мне нравится, как она..., ну, нравится. Хорошая и симпатичная. И она уехала. Потом возвращается в ноябре, в июле она уехала, уже в ноябре возвращается на сессию, в другой университет, я ее встречаю в Домодедово, привожу в Сергиев Посад, мы вечер проводим все вместе, советом так же, за кружкой чая, тортики кушали. Потом она говорит: Миш, ты можешь меня отвезти в Хотьково, у меня там сестра живет, я у сестры останусь переночевать. Я говорю: хорошо, только надо заехать за родителями на дачу. как раз по дороге.
Кира Лаврентьева:
— Присмотрелись.
Священник Михаил Словцов:
— Нет-нет.
Кира Лаврентьева:
— Еще не присмотрелись.
Священник Михаил Словцов:
— Это было такое. В общем едем мы по проселочной дороге на дачу и о чем-то разговариваем. Разговариваем-разговариваем, и я в какой-то момент говорю: Кать, пойдешь за меня?. Она такая: что? Типа, Мишань, погоди, что?
Кира Лаврентьева:
— Круто.
Священник Михаил Словцов:
— Я серьезно.
Кира Лаврентьева:
— Прямо вообще.
Священник Михаил Словцов:
— А я в своей голове понимаю, что человека, который так будет со мной ладить, с моим характером...
Кира Лаврентьева:
— То есть вы даже с ней и не встречались?
Священник Михаил Словцов:
— Нет, мы были друзьями. И вот эти дружеские коннекты, я понимал, что это мой человек, мне с ней хорошо дружить. Это уже очень много. Мне с ней легко, она мне нравится, она симпатичная. Она из хорошей семьи, у нее папа священник. Хотя она вообще кореянка у меня.
Кира Лаврентьева:
— Красота.
Священник Михаил Словцов:
— Она: подожди, дай мне подумать. Ну, ладно. Мы подъехали к дому, я ее отвез обратно в Хотьково.
Кира Лаврентьева:
— Попросила подвезти.
Священник Михаил Словцов:
— На третий день мы идем со студсоветом в театр. И уже не в машине, более романтичное место, в метро, на станции метро, они уезжают в одну сторону, я уезжаю в другую сторону, она говорит: слушай, я подумала над твоим предложением, я согласна.
Кира Лаврентьева:
— С ума сойти, вообще. Я слушаю, как какой-то бег с препятствиями.
Священник Михаил Словцов:
— На следующий день я сразу вечером пишу друзьям своим, кто самые близкие, с кем мы жили вместе. Завтра надо организовать, надо по нормальному предложение сделать. Не вот это вот, не пойми что — с кольцом, со всеми делами. И надо еще духовнику ее показать, отцу Луке, чтобы добро дал. Потому что его мнение очень важно, очень рассудительный священник, и мне важно было его мнение. Я пишу ей: давай завтра съездим, я отработаю — я тогда работал в отделе межцерковных связей — отработаю, пораньше отпрошусь, поедем к отцу Луке, потом еще с ребятами посидим в студсовете. Поехали к отцу Луке, он сразу, как-то очень быстро, да все, хорошо, добро. Первый раз увидел.
Константин Мацан:
— Он привлекательный, она привлекательная, что зря время терять.
Священник Михаил Словцов:
— Добро. И поехали в лавру, в студсовет, в комнату. Ребята там накрыли, все приготовили, все за меня сделали.
Кира Лаврентьева:
— Красота.
Священник Михаил Словцов:
— Мы как-то так обманным путем. Она приходит, с кольцом, я уже предложение ей сделал, все. Она звонит родителям, папе, а папа такой строгий, священник: я тебя на сессию отпустил, а ты тут замуж выходишь. В ноябре получается ей сделал предложение.
Кира Лаврентьева:
— Ну, в итоге как вас папа принял?
Священник Михаил Словцов:
— Нормально. Мы в январе поехали, пообщались. Как-то так — нормально. В июле сыграли свадьбу. Хотя она была у себя в Краснодарском крае, я был здесь в Москве, она приезжала, в основном организационные все моменты.
Кира Лаврентьева:
— То есть вы до свадьбы почти не виделись?
Священник Михаил Словцов:
— Нет.
Кира Лаврентьева:
— Красота вообще. По древнерусской домостроевской традиции.
Священник Михаил Словцов:
— Ну, это не специально было, просто так вот Господь положил на сердце, на душу, и Бог знает.
Кира Лаврентьева:
— Прекрасно. Вы знаете, отец Михаил, слушаешь вашу историю и поражаешься, насколько неисповедимы пути Господни. Вы совершенно вообще не собирались не то, что становиться священником, я как понимаю, вы и в церковь-то не собирались ходить, и тут раз — мама, дай Евангелие. Потом Евангелие залпом, раз — монастырь. Пожил в скиту.
Священник Михаил Словцов:
— Не в скиту, в лавре самой.
Кира Лаврентьева:
— В лавре пожил, пропитался этим духом. У вас постоянно идут такие озарения, Бог вкладывает вам в голову, в душу эту правду, которая касательна именно вас и для вас очень важна. И это действительно поразительно. Причем, я слушаю и думаю. Вот слушает нас сейчас какой-нибудь скептически настроенный человек и он обязательно спросит: если юноша испытывает пустоту, о которой вы говорили, одиночество, надо наверное пойти к психологу, разобраться с собой, найти себе занятие, которое его наполнит, заполнит. Прекрасно понимаю, о чем вы говорите, это как хотеть воды и знать, где вода, а вместо этого у тебя есть только кисель, напитываться тем, что есть. Я ни в коем случае не пытаюсь сейчас бросить камень в сторону психотерапии, никуда. Просто настолько явный призыв. Огромное вам спасибо, что вы так подробно рассказали. Я, конечно, под впечатлением.
Константин Мацан:
— Когда вы описываете такие моменты, то, что вы назвали мистическим опытом... Причем, мне кажется, вполне нормальное выражение, вполне церковное, если просто не путать мистику и мистицизм. Дурной мистицизм в жанре канала TВ-3, первый мистический. А если понимать под словом мистика личный опыт.
Священник Михаил Словцов:
— Духовный опыт, можно так сказать.
Константин Мацан:
— Который не укладывается в слова, не потому что не могу выразить, а потому что не все мы выражаем словами, не для всего слова в принципе как таковые подходят. То, что ты переживаешь как реальность, внутреннюю, неизреченную, но как реальность. А как в ней не ошибиться, как не принять свои эмоции за эту самую реальность? В чем тут заключается осторожность и ответственность отношения к тому, что мы называем внутренним духовным опытом?
Священник Михаил Словцов:
— Вам сказать со стороны уже образования и склада, как священника, или того человека, который об этом ничего особо и не знал?
Константин Мацан:
— Можно с обеих сторон.
Священник Михаил Словцов:
— Сейчас в голову пришла такая мысль. Отец Варнава, наш преподаватель академический, говорил: когда читаешь книжку, пробуй ее на вкус. Бывает читаешь книжку, иона какая-то горькая, противно. А читаешь книгу, и бывает сладкая. Вот Евангелие читаешь и не устаешь от него, Послания апостольские читаешь, не устаешь от них. Кого-то из отцов читаешь, тоже, какие-то живые слова. Точно так же то, что производит в тебе этот опыт. Какие-то экстрасенсы, раз уж сегодня затронули, бабки-гадалки, если они не шарлатаны, у них же тоже какой-то мистический опыт есть. Но что он производит? Если уж говорить, пройдя путь образования, то апостол Павел говорит, что плод духовный, это мир, долготерпение. Когда эти духовные плоды, когда любовь умножается от того, что ты переживаешь, и настоящая любовь, Христова любовь, тогда наверное тот. Этот опыт очень понятен, сны же многим людям снятся. Что бы это значило, а что бы это значило? Но что такое сон от Бога и сон от лукавого, например, это сродни этому опыту. Сон от Бога очень понятен и служит благу людей, когда Иосифу явился ангел, он сказал делай то и то. Нет никаких иносказаний, чего-то непонятного. Тут сразу все понимаешь.
Константин Мацан:
— Один священник, мне кажется, хорошо сказал. Его спросили в одной передаче, как отличить хорошие сны от плохих, каким снам можно верить? Он говорит: хорошим. А какие это хорошие? Ну, если вам во сне приходит друг и говорит, что курить плохо, верьте такому сну.
Священник Михаил Словцов:
— Да, да. Это что-то такое.
Константин Мацан:
— Священник Михаил Словцов, клирик храма преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».
Кира Лаврентьева:
— Отец Михаил, а что самое сложное было для вас, когда вы стали священником, когда вы стали отцом семейства, мужем? Вот эта ответственная взрослая жизнь, еще и священство, что вообще самое ответственное, наверное, для мужчины, что может быть. Что самое сложное было?
Священник Михаил Словцов:
— Вы меня в тупик ставите своими вопросами. Я не знаю.
Кира Лаврентьева:
— Давайте выбираться из тупика вместе.
Священник Михаил Словцов:
— Со всем этим, просто это твоя жизнь. Когда ты понимаешь, что это твоя жизнь, это тот путь, на который тебя призвали, но который ты выбрал. Все равно же мы согласие даем на это. Как бы сложно ни было, с какими трудностями бы ты ни встречался, ты просто должен их преодолевать. Я не могу сказать что было что-то такое непреодолимое, очень сложное. Нет. Все было... Господь ведет, если хоть чуть-чуть доверяешь ему, Он ведет и из всех сложностей выводит. Я не помню такого, нет, наверное, чтобы прямо сложно было, чтобы что-то не получалось. Первая исповедь это всегда страшно.
Кира Лаврентьева:
— Да.
Священник Михаил Словцов:
— Ты приходишь, а что, а как? Выйти первый раз. Я помню «паки и паки», когда диаконом стал, первый раз «паки и паки», ноги трясутся, руки трясутся, весь трясешься, слова перепутал, хотя и читал, все перепутал. Но это же не сложность. Я сейчас вспоминаю, я улыбаюсь. мне это забавно, это с любовью воспринимаешь. Нет такого, что сложности, трудности, что-то не получалось, все со временем. То, что не получалось и сейчас не получается, получится потом.
Кира Лаврентьева:
— Ну, есть какие-то труднопреодолимые места, где вы запинаетесь, требы, исповедь?
Священник Михаил Словцов:
— Да, нет, наверное. Может быть трудно, знаете как, трудно, может быть, самому себе, но это может быть неопытность. Не всегда можешь не включаться внутренне в боль людей. Прекрасно понимаете, в праздники или в воскресный день через тебя проходит пятьдесят-семьдесят человек, и двадцать из них придут к тебе с болью. Тридцать-сорок просто перечислят свои грехи и ты их отпустишь, а двадцать-тридцать придут со своей болью, со своими проблемами. А иногда так бывает, что все это люди, с которыми ты общаешься, дружишь. У нас очень дружный приход, мы общаемся помимо богослужения, еще и все общаемся и дружим вне, и семьями, и как-то.... И ты понимаешь, что когда у кого-то из твоих прихожан есть какие-то проблемы, ты в эту боль хочешь — не хочешь, а включаешься. И так пройдет через тебя не правильное какое-то внутреннее состояние, упустил этот момент внутренний свой, и уже как выжатый лимон, на полусогнутых доходишь до алтаря. Сядешь посидишь, ладно, надо ехать домой, надо ехать к жене. Приходишь домой, жену обнимешь и все, и нормально и все хорошо.
Кира Лаврентьева:
— Как Аня Леонтьева, наша коллега, недавно рассказывала, как они дружили со священником, ждали его домой в гости, и ее ребенок рассматривал каких-то насекомых в книге под увеличительным стеклом. И он так ждал, что священник к нему придет, и он покажет ему — ну, ребенок — покажет ему паучков-жучков, чтобы тот напугался. И вот священник, наконец, пришел поздно, еле-еле добрался до них, обещал приехать, навестил семейство. Сидит рассматривает этих паучков, и этот ребенок, сынок Анин говорит: ну, что, страшно, страшно. Ждет. Тот говорит: слушай, деточка, я шесть часов исповедовал сегодня, мне уже ничего не страшно. И в этом было столько правды, в этих словах.
Священник Михаил Словцов:
— Знаете, вы сейчас рассказали эту историю, и я понял, какая сложность все-таки есть. Сложность эта. Апостол Павел в одном послании пишет, что он стал для всех всем, для эллинов он был эллином, для иудеев был иудеем.
Константин Мацан:
— Чтобы приобрести хотя бы некоторых.
Священник Михаил Словцов:
— Хотя бы некоторых. И это в современном мире, особенно с молодежью, может быть, меня по-другому воспитывали, но как-то молодежь теряет берега очень быстро. И когда ты пытаешься с ними общаться на одном языке, привлечь, уделять им внимание, они, во-первых, начинают тебя где-то несерьезно воспринимать, здесь много ошибок.
Кира Лаврентьева:
— Нужны границы, границы четкие.
Константин Мацан:
— Должна быть дистанция.
Священник Михаил Словцов:
— Должна быть дистанция. Здесь я много ошибок совершил. И может быть, до сих пор где-то не совсем правильно поступаю. Вот это да, это сложно.
Константин Мацан:
— Тут как раз очень вопрос интересный возникает. Я часто об этом задумываюсь, смотря на священников. Ведь действительно, если мы соглашаемся, что дистанция необходима не только с молодежью, в дружбе с прихожанами, особенно если священник не старый, у него много прихожанок, потому что женщин в принципе больше чем мужчин в мире, в стране, и в храме в частности. Вот эту дистанцию надо держать. И не получается ли так, что служение священника так или иначе связано с какой-то долей одиночества. Ты не можешь на самом деле быть совершенно открытым людям. Ты должен им помогать, должен быть для них всем, но при этом ты должен одновременно быт немножко закрытым. И в этом смысле до конца открыться никому, кроме, может быть, супруги не можешь.
Священник Михаил Словцов:
— Это уже наша проблема, что мы не можем до конца открыться.
Кира Лаврентьева:
— Да, нет, наоборот, если мы откроемся, мы заплатим за это большую цену.
Священник Михаил Словцов:
— Почему, например, человек не хочет открываться. Мы в начале тоже говорили, что есть образ священника. Люди хотят видеть священника святым, лубочный такой образ. Вот он такой, возвели на пьедестал, он не может ошибаться, он не может раздражаться. он не может позволить себе быть человеком.
Кира Лаврентьева:
— Так, а на самом деле? Он человек.
Священник Михаил Словцов:
— Да. И одновременно это проблема нас, как священников. Мы, может быть, ладно, я, за себя буду говорить. Я, наверное, живу не совсем так, что могу открыться перед людьми, что, может быть, они меня за что-то и осудят или не поймут. А с другой стороны, нам же надо так жить, по-хорошему, чтобы нас не могли ни в чем укорить. Апостол Павел собственно об этом и пишет. Вопрос в том, что требования к нам такие, что их очень сложно удовлетворить подчас бывает. Священник пострижется чуть-чуть красивее, чем это принято в стереотипе, его уже осудят за это.
Кира Лаврентьева:
— Всем не угодишь, конечно, не пятак, чтобы всем нравиться.
Священник Михаил Словцов:
— Две стороны медали. С одной стороны и нам надо жить так, чтобы нас не укоряли, чтобы жизнь непорочная была. А с другой стороны, и людям не нужно воспринимать священника, как святого.
Константин Мацан:
— Я-то спрашивал про другое. Не получается ли так, что священник как бы обязан выстроить такую границу вокруг себя.
Священник Михаил Словцов:
— Тогда эта проблема решается, тогда эти границы не нужны. Если мы открыты... Что люди хотят сейчас от нас, от священников? Чтобы мы настоящими были. Чтобы мы не образом этим были, а настоящими. Мне кажется, что эта граница, дистанция, это, скорее, защитная реакция самого священника от людей.
Константин Мацан:
— Вы же сами говорите, что молодежь, когда вы с ними общаетесь, слишком близко сближаетесь, перестает вас воспринимать собственно как священника, и это затрудняет вашу миссию, если угодно.
Священник Михаил Словцов:
— Это моя вина. Я не думаю, что они виноваты, что так их воспитали или мир такой сейчас. Это моя вина, что я не смог поставить правильно, выстроить отношения. Мы же в любом случае выстраиваем, какими бы мы ни были близкими друзьями, мы в любом случае выстраиваем определенные отношения, у нас есть определенный социальный договор. И он негласен, мы его выстраиваем в ходе общения. Это не разговор про границы, про дистанцию. Это именно социальный договор с молодежью, который мы негласно пытаемся выстроить — вот это сложно. Мы же про сложности сначала говорили. Это сложно — правильно выстроить в ними отношения изначально. Дать понять, что вы можете ко мне прийти с любой проблемой, с любой болью, когда вам плохо. Можете написать мне хоть ночью, я проснусь ночью, отвечу. Если не буду спать, я вам прям ночью отвечу. В то же время, вы должны понимать, что я старше, и к старшему в любом случае нужно относиться с уважением. Меня мама воспитывала так, что если человек старше тебя, неважно насколько, на пять лет, на шесть лет, все равно к нему на «вы»!. Пока тебе не разрешат обращаться на «ты», или пока вы не договоритесь, что переходите на «ты». Сейчас этому меньше в воспитании в принципе уделяется внимания, дети, подростки и даже более старшая молодежь, быстро эту грань пересекают. В этом проблема, как выстроить отношения так, чтобы они одновременно понимали, что ты свой, тебе можно доверить вообще все, что угодно и когда угодно, ты всегда поддержишь, не осудишь, и в то же время все-таки...
Кира Лаврентьева:
— Что ты не собственность и не панибрат.
Священник Михаил Словцов:
— Что ты не братан.
Константин Мацан:
— Спасибо огромное. Мы на очень трогательной ноте, очень проникновенной заканчиваем. Спасибо за вашу потрясающую историю. Она очень, повторюсь, трогательная и такая настоящая, ключевая, именно тот путь к вере, к священству, о котором мы всегда хотим, чтобы наши гости рассказывали. Спасибо огромное. Священник Михаил Словцов, клирик храма преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле сегодня с нами и с вами был в программе «Светлый вечер». В студии была моя коллега Кира Лаврентьева, и я Константин Мацан. До свидания, до новых встреч на волнах радио"Вера".
Кира Лаврентьева:
— Всего доброго.
Священник Михаил Словцов:
— Всего доброго.
Стать добровольцем - ремонтником и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.