Поделиться
Гость программы: историк, профессор МГУ, заведующий кафедрой церковной истории Общецерковной докторантуры и аспирантуры Андрей Андреев.
Тема беседы: история зарождения высшего образования в России, появления и развития московского Университета.
Д. Володихин
– Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Сегодня мы с вами обсуждаем величественное явление русской культуры – Московский университет. Это настоящая скала просвещения, как, во всяком случае, университет, родившийся в середине XVIII века, выглядит из нашего XXI века. И мы с вами поговорим как раз о ранней поре, о юности университета, даже можно сказать, о его детстве, о его младенчестве. То что происходило в университете на протяжении блаженной памяти десятилетий середины XIX столетия – это хорошо известно, об этом много говорили, говорили о великих умах, которые вышли из стен университета, говорили о полемике общественной, которая также вышла из стен университета, об общественной мысли, которая фактически родилась внутри Московского университета. Но вот о том, как университет пришел к этому славному положению, к этой ситуации говорят не так уж много, и мы сейчас это обсудим. Собственно сегодня мы рассказываем о Императорском московском университете со времен императрицы Елизаветы Петровны до времен императора Николая Павловича. А для того, чтобы мы не были голословны, для того, чтобы все это говорилось устами подлинного специалиста, сегодня к нам в студию приглашен Андрей Юрьевич Андреев. И сейчас я сделаю хороший такой глубокий вдох для того, чтобы произнести весь список его регалий, причем по укороченной формуле, тут далеко не все. Но тем не менее, Андрей Юрьевич Андреев, заведующий кафедрой церковной истории Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, доктор исторических наук, профессор. Здравствуйте.
А. Андреев
– Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Христос Воскресе!
Д. Володихин
– Воистину Воскресе! Ну что же, начнем с азов. Высшее образование в России не могло появиться на пустом месте. Университет середины XVIII века это уже некий результат, до которого страна должна была дорасти. До него ведь были какие-то высшие учебные заведения, и должна была быть вообще идея того, что нужно образование такого уровня. Как все это зарождалось?
А. Андреев
– История университетов вообще насчитывает почти тысячу лет. Потому что университет зародился в Европе, в Южной Европе, в Италии. Потом первый университет легендарный это Болонский университет, где-то его традиция перешла во Францию, и там возник университет в Париже.
Д. Володихин
– А вот Магнавра в Константинополе не считается?
А. Андреев
– Ну это не та форма, которая потом распространялась в Европе. Я сейчас говорю именно о том, что дало нам траекторию университетам будущим.
Д. Володихин
– Зато на современные университеты Магнавра похож даже больше, чем средневековые европейские.
А. Андреев
– Согласен. И тем не менее вот эта линия, она достаточно непрерывная и она нам говорит об очень простой вещи, что университет не может сам собой где-то зародиться. То есть, есть движение, есть, если хотите, такое понятие как экспансия университетской идеи. То есть еще раз: где-то в одном месте формируется структура этой высшей школы, не буду сейчас объяснять, как именно, ну то есть какие у нее характерные черты, но представим себе, что есть некоторая структура и она постепенно распространяется по Европе. Если – еще раз – во Франции и в Северной Италии это, скажем, XI–XII века, то в Германии университеты в массовом порядке появляются в XIV веке, а уже в Восточной Европе это XVI век. В этом смысле Россия вступает на путь университетского образования примерно тогда, когда эта экспансия, эта условная волна распространения университетского образования до России доходит. Есть просто такой упрек в адрес России, в историографии он звучит, что это страна без университетов, да и, в общем, это даже рассматривается как одна из характерных черт вообще допетровской России – страна без университетов. На самом деле...
Д. Володихин
– Ну, темны.
А. Андреев
– Да, ничего страшного. Точно так же было, скажем, в Прибалтике. Прибалтика тоже была до XVII века страной без университетов или там Швеция, где был только один Упсальский университет, и потом другие университеты тоже появляются в XVII веке.
Д. Володихин
– А вот Дерптский университет когда появился?
А. Андреев
– Вот как раз Дерптский университет – первый университет в Прибалтике, это XVII век, он шведский университет. Ну и притом у него было четкое время существования: он заканчивает существование в период Северной войны. То есть новый Дерптский университет, который появляется уже в XIX веке, в рамках Российской империи – это другой университет. Да, на том же самом месте, да, с некой, скорее мифологической, преемственностью от шведов, но все-таки в другом государстве и совсем заново основанный.
Д. Володихин
– То есть весь XVI век...
А. Андреев
– XVII.
Д. Володихин
– Нет-нет, именно XVI, всю эпоху Ливонской войны Прибалтика, так или иначе, существует без университетского образования.
А. Андреев
– Конечно, совершенно верно. Надо еще понять, почему вообще в XVI веке именно Восточная Европа становится полем экспансии университетской идеи – приходят иезуиты. А для иезуитов очень важно не просто нести католическое просвещение, но нести определенный тип школьности. А иезуиты, понятно, активно действуют в Восточной Европе именно во второй половине XVI века. И, может быть, один из важных для Восточной Европы, Виленский университет, вот он, если его взять как точку отсчета, это 70-е годы XVI века. И уже имея Виленский университет как иезуитский прообраз, против него как бы, в противостояние появляются первые православные высшие школы. А мы должны вспомнить о них – это Львовское Успенское братство, ну не говоря еще о легендарной Константино-Острожской академии, да, – мы видим здесь какие-то формы, поиски, когда православные пытаются выдвинуть свое высшее образование в противовес иезуитам.
Д. Володихин
– Но братство это еще не университет и не училище, это, так сказать, организации православной общины, которая решает какие-то вопросы общественные, политические, культурные.
А. Андреев
– Конечно. Но у братства обязательно есть школы.
Д. Володихин
– Школы.
А. Андреев
– То есть вот крупнейшие братства, да, я имею в виду как раз училище Львовского Успенского братства, и образование в этом училище построено тоже по определенной школьной программе, которая заканчивается высшими науками. Ибо иезуиты, они впервые – вот в чем их главная заслуга, – они впервые выстроили все школьные предметы от низших к высшим. Если угодно, иезуиты смогли определить, где кончается среднее образование и начинается высшее образование. И по этой же структуре, по этой же системе идут потом и православные высшие школы. И, конечно, заканчивается знаменитой Могилянской академией, вначале просто училищем, основанным Петром Могилой в Киеве по просто иезуитскому прообразу. Это была копия иезуитского училища, но православная, но для того, чтобы защищать православную веру в Киеве.
Д. Володихин
– Ну в России это называли Киево-Могилянская академия. Весь вопрос в том, что когда вот это училище или вернее даже целая россыпь училищ, по большому счету, стала высшим учебным заведением, когда школа превратилась в академию?
А. Андреев
– Здесь надо понимать, что у этого вопроса несколько ответов, в зависимости от того, что мы будем понимать под высшим учебным заведением. Если мы просто понимаем преподавание – то есть, вот еще раз, то что иезуиты называют высшими предметами, то такие предметы даже в Киево-Могилянской академии появились довольно поздно. Речь идет о богословии, конечно. То есть училище называется высшим тогда, когда там преподают высшие предметы богословия, вплоть до догматического богословия, нравоучительного богословия и так далее. С другой стороны, в принципе университет тогда называется университетом, когда у него появляются корпоративные права. Вот школа сама по себе этих корпоративных прав не имеет. Школа существует при ком-то, там скажем, при братстве или каких-то других формах. А университет имеет корпоративные права, дарованные ему высшей властью.
Д. Володихин
– Как бы сейчас сказали, собственное юрлицо.
А. Андреев
– Совершенно верно. Причем изначально, вот если опять возвращаться к парижскому университету XII века, то там эти права ему давал просто сам римский папа. И эти права вступали в интересное взаимодействие с местным правовым пространством. Потому что были конфликты у парижских студентов с местными властями, да, с парижским властями, и в эти конфликты как раз, значит, студенты апеллировали к власти римского папы, которая была как бы выше, чем власть парижских властей. То есть папа предоставлял им некоторые льготы по сравнению с местными властями, они были неподсудны местным властям.
Д. Володихин
– Но вот возвращаясь к Киево-Могилянской академии, в какой-то момент Киев оказался частью России, собственно официально с 1686 года, неофициально гораздо раньше, существенно раньше. Но тем не менее в этот момент училища Могилянские это уже академия или еще нет?
А. Андреев
– Так вот самое интересное, что эти самые права, то есть неподсудность городским властям, за них очень сильно боролся Петр Могила. По сути, он де-факто добился этих прав. А де-юре Киево-Могилянская академия получила эти права в 1657 году по Гадячскому договору. Но это был ровно тот договор, которым Киев и вообще вся Малороссия вновь возвращалась под скипетр польского короля, ну или точнее просто в состав Речи Посполитой, как этой двуединой республики. И поэтому, когда при переходе, как вы правильно сказали, в состав Московского государства Киево-Могилянская академия пыталась эти права утвердить заново, ей было неудобно апеллировать к тому договору, которым Украина вновь возвращалась в состав Польши. И получилось, что ей пришлось заново писать эту челобитную. Челобитная окончательная была написана на имена двух царей, Ивана и Петра. И там не говорилось, что вот по такому-то договору польский король нам эти права подтверждает, и сейм, кстати, эти права утвердил действительно в 57-м году. А говорилось так, что вроде как мы от века эти права имеем, всегда, и вот нужно просто, чтобы два Московских государя эти права подтвердили.
Д. Володихин
– То есть это своего рода эвфемизм: всегда – это лет 30 назад, получается.
А. Андреев
– Да, совершенно верно.
Д. Володихин
– Вернее даже 20 – 1667 год, и вот когда им утвердили в России?
А. Андреев
– Ну 57-58-й год. А, в России эта челобитная была 90-х годов уже.
Д. Володихин
– 90-х годов.
А. Андреев
– Начала 90-х годов. Ну и вот эта челобитная была представлена самим Киевским митрополитом Варлаамом, была передана на имя двух Московских государей и была утверждена. То есть можно сказать, что с 90-х годов мы точно имеем в Киево-Могилянской академии корпоративные права, по статусу аналогичные правам европейских университетов – то есть да, она была академией.
Д. Володихин
– Ну а теперь с нашей стороны, собственно, у нас были школы в XVI, в первой половине XVII века, но повышенное училище, повышенная школа появилась только при царе Федоре Алексеевиче – 1681 год – Типографское училище или, если угодно, училище иеромонаха Тимофея на Печатном дворе. Оно просуществовало несколько лет и действительно имело очень значительный масштаб, верхний. Ну или, если угодно, высший класс его потом перешел в качестве основы в Славяно-греко-латинскую академию. Вот из повышенного училища иеромонаха Тимофея вырастает Славяно-греко-латинская академия. Ну вот что она собой представляет, есть у нее эти самые корпоративные права? Если нет, когда они появляются?
А. Андреев
– Ну этой академии не было бы без двух человек – без Симеона Полоцкого и Сильвестра Медведева. Симеон Полоцкий был как раз тем, кто прекрасно представлял себе, что такое высшая школа и что такое корпоративные права, ибо Симеон Полоцкий учился и в Виленской академии, ну и, естественно, представлял, как, будучи выпускником Киево-Могилянской академии, что это такое. И приехав в Москву, он стал рисовать такие же проекты училищ. У него был один проект приходского братского училища, но с привилегиями – ну это вот училище при церкви Иоанна Богослова в Бронной слободе, который был утвержден тремя восточными патриархами в период собора 1668 года и на который потом Симеон Полоцкий мог опираться. И вот, наконец, в начале 80-х годов он написал большой проект создания Московской академии, по сути создания Московского университета. Кстати, если привязываться просто к слову, да, то на всем восточноевропейском пространстве слово «академия» и «университет», они синонимичны в тот момент, да, в конце XVII века. То Симеон Полоцкий написал проект Московского университета...
Д. Володихин
– «Академическая привилея».
А. Андреев
– Да, «Академическая привилея» – со всеми корпоративными правами, которые я уже перечислял. Из них, может быть, главное я не сказал, это все-таки право корпоративного суда, то есть не просто неподсудность местным властям, а то что все члены академии – и преподаватели, и студенты – судятся внутри самой академии. Это очень важно. То есть у академии есть собственный закон, он называется статут, да, или по нашему устав, и вот согласно этому статуту все ее члены внутри себя имеют собственное, как вы правильно сказали, юрлицо, собственно юридическое пространство.
Д. Володихин
– Ну говорят специалисты, что придумана «Академическая привилея» была, но при основании Славяно-греко-латинской академии она не реализовалась.
А. Андреев
– Конечно, потому что царь Федор Алексеевич скончался. Во-первых, первым умер Симеон Полоцкий, это было в 80-м году, но его ученик, Сильвестр Медведев продолжил его дело. «Привилея» была готова, но Федор Алексеевич, по-видимому, все-таки ее не подписал, хотя тут есть разные мнения у историков действительно. Но, по-видимому, он ее не подписал, иначе не пришлось бы Сильвестр Медведеву вторично обращаться с просьбой о подписании этой «Привилеи» уже к царевне Софье, уже соответственно в период ее регентства при государе.
Д. Володихин
– И она, видимо, тоже не подписала.
А. Андреев
– А она уже точно не подписала. Поэтому то, что открывается в итоге, открывается училище братьев Лихудов, конечно, это не тот проект, который задумал Симеон Полоцкий и который хотел бы воплотить Сильвестр Медведев. Но что интересно, в том же здании, потому что здание было задумано и возведено именно для университета – здание Московской славяно-греко-латинской академии, которое, увы, сгорело в пожаре 12-го года, но было первым каменным общественным зданием Москвы.
Д. Володихин
– Ну что же, мне кажется, будет правильным, если, говоря об университете, мы будем сегодня слушать музыку, которая относится к XVIII веку. Не к XVII, когда у нас первые опыты в этой сфере, когда у нас прекрасные академии, но еще пока не до университета. А именно к эпохе, когда университет все-таки появляется. Поэтому у нас звучит в эфире Дмитрий Бортнянский, увертюра к опере «Алкид».
Д. Володихин
– Дорогие радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера». Ну в том, что это светлое радио, вы могли убедиться только что, послушав Дмитрия Бортнянского. В эфире передача «Исторический час». В чем вы могли так же убедиться, послушав Дмитрия Бортнянского. С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы обсуждаем судьбу Московского университета, который еще пока в нашей передаче не родился, но до него осталось еще совсем немного. А со мною в студии замечательный историк, доктор исторических наук, профессор Андрей Юрьевич Андреев. И мой следующей вопрос. Собственно задумана была академия как некое подобие европейского университета. Что такое Славяно-греко-латинская академия? В какой момент она становится равной университету?
А. Андреев
– Я бы сказал, что она могла бы стать равной университету, если бы не изменения вообще в отношении к образованию в царствование Петра I. Надо сказать, что вот какой государь был резко противоположен вообще университетскому началу в русской истории, это, конечно, Петр I. Ведь давайте вспомним: университет по своей природе это не просто корпорация, это еще вместилище всех наук. То есть там можно учиться свободно, кстати, никто тебя не ограничивает, сколько лет, всему, чему угодно. И это действительно очень важно для там юношей европейских действительно и средневековых, и нового времени – иметь возможность прикоснуться к науке. Должен вам сказать с печалью в сердце, что Петр I был абсолютно чужд науке. Он был близок совершенно другому направлению, понятному направлению в рамках Просвещения – утилитаризму. Он ценил то, что полезно. Петр любил, как вы знаете, токарный станок, любил столярную часть, у него был любимый топор...
Д. Володихин
– Любил фортификацию, навигацию.
А. Андреев
– Да, фортификацию. Вот это полезно, этим стоит заниматься. Но обучение тому же самом столярному мастерству или фортификации, во-первых, не входит в университетскую программу, во-вторых, оно совершенно по природе своей другое, да, потому что там нужно определенное количество лет там, грубо говоря, махать топором и научиться делать то, что ты должен делать – значит, утилитарное образование. И это в данном случае уже не Петр говорит, это просто общая тенденция в Европе. Утилитарное образование, оно выходит полностью за пределы университетского, оно помещается в других совершенно школах, у него другая, своя история. И Петр в Россию водит очень мощно именно утилитарное образование. Все что он основывает, все эти там Морские академии, Навигацкая школа будущая или даже то, что он пытается сделать при Академии наук – все это, конечно, чисто утилитарные вещи. И вот через какое-то время выясняется, что в России все-таки нет общей школы. Потому что даже наша прекрасная Славяно-греко-латинская академия, основанная как общая школа, как университет, где даже, а если мы откроем «Привилеи», там так и написано, даже планировалось учить юриспруденции и философии, и не только богословию, да, это мог быть университет. Она становится узкоутилитарной церковной школой. Это ряд указов, которые начинаются с Петра, продолжаются в царствование Анны Иоанновны, которые делают из Славяно-греко-латинской академии в рамках духовного регламента, естественно, опять чисто узкоспециальную школу для священников.
Д. Володихин
– То есть, условно говоря, Славяно-греко-латинская академия родилась с идеей, что она будет полноценным университетом, какое-то время была ну слегка, не совсем полноценным университетом...
А. Андреев
– По крайней мере, она была всесословной одно время, да, и перестала ей быть.
Д. Володихин
– Ну скажем так, университетом, может быть, не высшего ранга, но более-менее университетом была. Потом Петр взял и заузил ее, и она стала быть уже, скажем, университетом третьего сорта, если я правильно понимаю, если вообще университетом.
А. Андреев
– Ну специальной высшей школой. Это разные вещи, еще раз подчеркну. Утилитарная высшая школа и университет – это даже скорее вещи противоположные, да.
Д. Володихин
– Колледжем.
А. Андреев
– Да. Университет это полная свобода, а утилитарная школа, напротив, полная несвобода. Потому что, чтобы научиться там строить мост, грубо говоря, вы должны четко пройти определенный, значит, искус в этом самом обучении, но это вовсе не ваша свобода в этом.
Д. Володихин
– Да и не так быстро Славяно-греко-латинская академия вернет себе прежний статус и превратится собственно в духовную академию в полном смысле.
А. Андреев
– Да, и это будет совсем другой разговор, как она действительно станет уже духовной академией. Это будет нескоро еще.
Д. Володихин
– Мы говорим о том, что Петр построил утилитарную профессиональную школу в России. Ну она была и до него, просто он все, что видел вокруг себя образовательного, превращал вот в нечто такого типа, такого манера. Но ведь сколько раз специалисты говорили, что при создании Академии наук это все-таки идея и замысел Петра, реализовавшийся уже фактически после его смерти, там был некий университет. И питерцы гордятся им, и говорят: а, дескать, Москва, мы тебя обскакали, у нас университет был задолго до того, как твой родился!
А. Андреев
– Ну конечно, это известный спор. Потому что с точки зрения не только Москвы, но и, к сожалению, исторической науки, то что было при Академии наук не имеет никакой связи с нынешним Петербуржским университетом, потому что нынешний основан в 1819 году, в совсем других исторических условиях. Но даже то, что было при Петре, это ведь был не университет, хотя формально слово такое употреблялось, да. У него же не было ни прав, ни привилегий. У него не было даже собственного преподавательского корпуса первоначально. Там была идея уже в 47-м году, через 30 лет после его основания, такой корпус каким-то образом ему придать, но и это тоже до конца не получилось. А самое главное, что там не было приходящих студентов, потому что вот я только что говорил об идее свободы, да...
Д. Володихин
– Кого же там обучали?
А. Андреев
– Да, там студент была должность. Это, конечно, потрясающе, если мы разбираем первые годы вот этого академического университета, где видно, как на студенческую должность зачисляют, вам жалованье дают. А потом следующая вакансия образуется – вы идете дальше. То есть студент – это низшая такая ступенька. Вот Герхарду Фридриху Миллеру очень повезло, да, он приехал из Германии, как и многие. Не только он, первых студентов в этот университет зачислили из Германии, студентов же не откуда было взять. Не только академиков приглашали в Академию наук, студентов первых тоже привезли из Германии. И вот его зачислили студентом. А потом образовалась вакансия, и он сразу из студентов стал академиком. Наверное, многие бы так хотели.
Д. Володихин
– Ну было бы неплохо. Но вот я помню, что начав обучение в середине 80-х годов, я также получал стипендию и был зачислен. Ну не знаю, должность это или не должность. Но если за это платят стипендию, значит, в какой-то степени должность.
А. Андреев
– Ну я бы разделял стипендию и жалованье все-таки. Ну не знаю.
Д. Володихин
– Ну, видимо, познесоветский университет отчасти напоминал нечто раннепетровское.
А. Андреев
– Может быть. Я просто подчеркну ту разность между тем, что было сделано при Академии наук. Еще раз: это было утилитарное заведение, утилитарное учебное заведение для подготовки будущих академиков. Другой цели не было. Потому что воздействия у этого так называемого академического университета на Россию просто никакого не было, никто даже не знал, что он есть. И, кстати, никто за границей не знал, что в Петербурге есть университет.
Д. Володихин
– Фактически это было опять же профессиональное училище.
А. Андреев
– Конечно, профессиональное, где готовили будущих академиков.
Д. Володихин
– Ну хорошо. Теперь мы после долгого предисловия наконец-то подобрались к самому важному. Все, наверное, специалисты по XVIII веку, огромное количество любителей русской истории, культуры знает сакраментальную дату: 1755 год – рождение Императорского московского университета. Как это произошло? Поминают обычно Шувалова и Ломоносова. Но, наверное, все дело связано не только с ними.
А. Андреев
– Ну все-таки поминают правильно. Потому что как мы только что с вами говорили, чтобы университет появился, нужна идея университета и нужны носители этой идеи. В данном случае, конечно, Ломоносов выступил главным носителем университетской идеи в России в этот период, в середине XVIII века. Почему – можно только вспомнить Пушкина, который сказал бесконечно правильно: Ломоносов и был нашим первым университетом. Ломоносов своей биографией прошел всю историю университетской идеи в России сам, лично, на своем горбу он это испытал. Он поступил вначале в Славяно-греко-латинскую академию, он увидел ту как бы первую идею университета, и во что она потом выливается...
Д. Володихин
– Был и в Киево-Могилянской недолгое время.
А. Андреев
– Говорят, да. Это не совсем доказано, но будем считать, что было, да, хотя есть некие сомнения. Но, наверное, да. Потом он был переведен из Московской академии в Петербург, в тот самый академический университет, который он тут же разгромил, он написал несколько рассуждений о том, почему здесь, в Петербурге нет университета. То есть если говорить о наших замечательных питерских коллегах, они должны ломоносовские рассуждения помнить. А там четко написано: в Питере нет университета. И вот протестуя против того, что в Петербурге нет университета, а ему хочется учиться в университете, он добился своего. Он добился того, чтобы его из Петербурга убрали. Его с большим удовольствием послали подальше, а именно в Марбург. Это отдельная история, почему он туда попал, и сейчас, может быть, нет времени говорить. Он попал к Христиану Вольфу, замечательному немецкому педагогу, и там он увидел, что такое европейский университет. Притом тоже на определенной стадии, это был старый корпоративный университет.
Д. Володихин
– Марбургский.
А. Андреев
– Марбургский, да. А уже тогда рождались и некоторые новые формы. Надо сказать, что именно в XVIII веке эпоха просвещения тоже меняла форму университета, уже на этот раз европейского. Так что все было очень интересно, нелинейно. Но Ломоносов все это наблюдал. Все это наблюдал, он через себя пропустил само развитие университетской идеи. И, конечно, вернувшись в Россию, он мог это сформулировать. И он сформулировал это Ивану Ивановичу Шувалову. А заслуга Шувалова – это, конечно, удивительный человек. Может быть, знаете, идеальный человек...
Д. Володихин
– А вот поподробнее, что за человек?
А. Андреев
– Так вот идеальный человек эпохи Просвещения. Почему, потому что он сам, Шувалов, не умел ни рисовать, ни делать скульптуру, не писал стихов. Ну почти не писал. Там Ломоносов пытался его учить. Есть такая замечательная записная книжка, где видно, как Шувалов учился писать стихи и как у него это не получалось. То есть он ничего не умел делать, он был идеальным потребителем. Он любил просвещение, потому что он его потреблял, как мы с вами с утра там едим кашку, так Шувалов каждый день ел на завтрак просвещение, и он без этого не мог.
Д. Володихин
– То есть, условно говоря, производить сметану не мог, но полными ложками отправлял ее в рот.
А. Андреев
– Абсолютно, да, это для него был хлеб насущный. И поэтому он все, что связано с просвещением, приветствовал. Он ведь не только Московский университет основал, но вспомним, он и Академию художеств основал у нас в Петербурге, которая формально, кстати, была тогда отнесена к Московскому университету, в его ведомстве. То есть Шувалов дал мощнейший толчок развития просвещения в России, потому что оно ему просто нравилось. Потому что это было его, потому что он сам не мог без этого жить. И когда ему Ломоносов объяснил, что такое университет, Шувалов согласился с этим, да, это здорово, это нужно. И именно Шувалов написал преамбулу. Если мы возьмем указ об основании Московского университета, там есть замечательная преамбула, написанная Шуваловым, и там подробно объясняется, почему России все-таки нужен университет. У нас вроде все есть, да, у нас же есть столько разных школ даже для дворян, у нас есть Военный корпус, есть Морской кадетский корпус – все есть, а что еще нужно? А оказывается, нужен все-таки университет, общее училище.
Д. Володихин
– А я думаю, что вскоре мы вернемся к разговору о том, зачем России нужен университет, хотя у нее все есть. Сейчас будет правильным, если прозвучит еще один прекрасный образец русского барокко в музыке XVIII века – Степан Дегтярев «Великий Господь».
Дорогие радиослушатели, ну что, отогрелись вы душой о музыку Степана Дегтярева? Надеюсь, что так, потому что я отогрелся, свет вошел в мою душу. И самое время напомнить, что это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы с вами ненадолго прервем нашу беседу, чтобы буквально через минуту вновь встретиться в эфире.
Д. Володихин
– Дорогие радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы продолжаем беседу о рождении столь великого феномена русской культуры и просвещения в России как Московской университет. У нас в гостях доктор исторических наук, профессор Андрей Юрьевич Андреев, который заведует кафедрой церковной истории Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия – видите, без запинки воспроизвел то, что сейчас передо мной лежит на столе и написано на бумажке. Мы начали говорить о том, зачем Российской империи в эпоху цветущую, в эпоху, когда вроде бы у нее все есть, получить еще и университет. Ну так вот, собственно, Михаил Васильевич Ломоносов отвечал на этот вопрос.
А. Андреев
– Вместе с Иваном Ивановичем Шуваловым, конечно. Потому что, может быть, даже Иван Иванович больше об этом заботился. В своей преамбуле, которую только что назвал, он пишет, что дворянам нужно знать основы главных наук, что в принципе дворянину нужно быть образованным. То есть Шувалов высказывает ту мысль, которая на самом деле в основе, пожалуй, ключевой мысли просвещенного абсолютизма. Только в эпоху просвещенного абсолютизма государство дошло до этой мысли: лучше управлять образованными подданными, чем необразованными. Казалось бы, в средние века, понятно, что лучше управлять невежественными людьми, да. А вот в новое время, в просвещенную эпоху приходит мысль противоположная: чем образованнее поданные – в нашем случае дворяне, потому что они основа государственной службы, – тем лучше государство.
Д. Володихин
– То есть, условно говоря, если немножко перефразировать классика, государство пришло к той идее, что лучше те бароны, которые не будут драться на вилках, впервые их увидев, что нужно нечто более разумное, нечто более облагороженное возвышенным складом ума и некоторым багажом знаний.
А. Андреев
– Конечно. Причем этим багажом, общим для всех, который вот именно связан с общим контекстом идеи Просвещения.
Д. Володихин
– Но для службы это все равно не нужно.
А. Андреев
– Не нужно. Но человека это образует. И тем самым этот человек, его характер будет уже другой, нежели бы он просто вот, грубо говоря, с этой самой с вилкой пришел на службу.
Д. Володихин
– Если я правильно понимаю вас, речь идет не о каком-либо профессиональном образовании. То есть, условно говоря, лучше чиновника и лучше офицера с помощью университета не сделаешь. Они получают навыки вне университета и военные, и административные. Но мы получаем струю знаний, способов мышления, определенных элементов мировидения, которые внутри благородного сословия должны выстроить некий слой, ну что ли умнее других, утонченнее других...
А. Андреев
– Ну просвещеннее других. Абсолютно верно. Вы, конечно, очень хорошо это сформулировали. Причем я только добавлю, что дворянство и так, само по себе дает это образование своим отпрыскам. Мы же всем помним всех этих учителей там у Фонвизина. Но Шувалов совершенно правильно относится к этим учителям с критикой и с нареканиями: что это за непонятные французики, да, там парикмахеры, которые переквалифицировались в учителя? Лучше уж университет будет учить дворянских недорослей этим наукам.
Д. Володихин
– Ну хотя бы два слова: а сам-то Иван Иванович Шувалов, почему он имел такое влияние и почему он мог действительно, как сейчас сказали бы, пробить, пролоббировать идею университета?
А. Андреев
– Ну человек он был совершенно неординарный. И, как я сказал, он занимался во многом самообразованием, он достиг действительно больших горизонтов в идеях просвещения, он переписывался лично и с Вольтером, с Гельвецием. Но самое главное, конечно, для государственности в России то, что он был фаворитом императрицы Елизаветы Петровны. И когда в последние годы ее жизни императрица очень редко занималась государственными делами, надо признаться, да, у нее были проблемы со здоровьем, она не любила, когда ее потускневший внешний вид видит ее окружение, поэтому она почти вообще не выходила из своих покоев. Именно Иван Иванович, по сути, управлял всеми государственными делами в России.
Д. Володихин
– Ну что же, это своего рода квази-премьер-министр.
А. Андреев
– Ну его называли императором. Послы называли его российским императором.
Д. Володихин
– И с его легкой руки университет в Москве появляется.
А. Андреев
– Причем именно в Москве. Потому что Шувалов сам это подчеркнул: Москва это дворянская столица. Не Петербург, а именно Москва даст университету наибольшую сферу виляния на Россию.
Д. Володихин
– Ну да, Санкт-Петербург это скорее чиновная столица.
А. Андреев
– Конечно.
Д. Володихин
– А что собой представлял ранний университет? Насколько я понимаю, изначально шли по принципу: давайте попробуем сначала сделать маленькое, но хорошее, не будем пытаться замахнуться на некий громадный проект.
А. Андреев
– В основании университета, как всегда, две проблемы: где взять профессоров и где взять студентов. Потому что, ну во-первых, профессоров точно...
Д. Володихин
– Деньги и помещение были.
А. Андреев
– Да, ну денег, может быть, было не так много, но они были. Причем первоначально казалось, что их слишком много, потом их очень быстро стало не хватать. Помещение тоже выделили – это здание главной аптеки, на том самом месте, где сейчас находится Исторический музей на Красной площади. А вот профессоров взять почти неоткуда. Правда, Ломоносов сразу же думал о своих собственных учениках из Академии наук. И действительно, трое учеников Ломоносова были переведены в Москву, в университет. Но все-таки профессоров пришлось в своей массе приглашать из-за границы. Значит, профессора были немцами, они сюда приехали, они несли с собой традиции того самого корпоративного университета. Они удивлялись, кстати, что Московский университет тоже не получил всей полноты корпоративных прав – сейчас я не буду в это вдаваться, – и поэтому это вызывало определенные трения, конфликты, когда профессора пытались действовать ровно по образцу немецкому, скажем, ну обычному образцу университета и не видели этого в Москве. Итак, все-таки профессора были немцами. И Шувалов этим занимался – то есть Шувалов лично подписывал контракты профессоров, он их как бы одобрял, если угодно, экзаменовал, они их видел. И частично приглашением занимался тот же Миллер, кстати. И сохранилась переписка между профессорами, Миллером, Шуваловым, как это все было. А с другой стороны, студентов переводили – они же должны тоже иметь какую-то подготовку, чтобы...
Д. Володихин
– Базовую.
А. Андреев
– Слушать лекции. Ну они должны были слушать лекции по латыни прежде всего, потому что немецкие профессора читали по латыни. Где взять студентов, хорошо знающих латынь? В той же самой Славяно-греко-латинской академии, где они итак эту самую латынь учили. Значит, первые студенты пришли оттуда. Ну и, кстати, этих первых шестеро студентов, их зачислили в Московский университет, а потом почти все они стали профессорами. Так получилось.
Д. Володихин
– А сколько было факультетов?
А. Андреев
– По проекту обоснования Московского университета было три факультета, хотя в обычном университете четыре. Но с самого начала – Ломоносов здесь подтвердил только то, что уже Петр своим указом закрепил, – не предполагался богословский факультет. Четыре факультета университета со средних веков, чуть ли не с парижского университета идущие, да, это богословский – я иду сверху вниз: самый высокий факультет богословский, потом юридический, медицинский. И подготовительный к трем высшим, он назывался философский или артистический еще раньше. Ну то есть в смысле artes liberale – свободное искусство.
Д. Володихин
– Наше с вами ремесло, то есть история, очевидно, в этом подготовительном, свободных искусств.
А. Андреев
– Конечно. Ну в XVIII веке одно из изменений модели университетов состояло в том, что этот философский факультет выровнялся, он стал равным трем другим. А как раз первые три приобрели больше характер специализированных факультетов.
Д. Володихин
– Славен Господь, что выровнялся.
А. Андреев
– Да. Так вот, богословского не было, соответственно оставались юридический, медицинский и философский. Но все это было, конечно, очень условно, ибо всего профессоров полагалось десять. Вот на три факультета десять профессоров...
Д. Володихин
– И шесть студентов.
А. Андреев
– Ну вначале шесть студентов, потом их больше. Но если мы возьмем, скажем, цифры, известные за первые 15 лет в сумме – в университете училось триста студентов.
Д. Володихин
– Ну это уже цифра, это уже не так плохо.
А. Андреев
– За 15 лет. Но другое дело, что за эти же годы из университета вышло, то есть были сочтены полностью закончившими курс наук двое студентов.
Д. Володихин
– А остальные?
А. Андреев
– А остальные выходили гораздо раньше: по разным оказиям или сами, по собственной воле. Ибо, как я сказал, университет получал привилегии. И вот здесь Шувалов постарался, потому что он же хотел притока дворян в университет, а дворяне хотя служить. А служба в России – опять спасибо Петру I, – основана на табели о рангах. И соответственно, вы не можете просто так тратить время, если вам не идет это время в зачет действительной службы, в зачет табели о рангах. И все это было продумано уже Шуваловым...
Д. Володихин
– Так я хотел бы еще напомнить нашим уважаемым радиослушателям, что служба обязательная, она фактически пожизненная.
А. Андреев
– Да. Так вот и в этой службе надо выслуживать чины, то есть нужно определенное количество лет, чтобы получить следующий чин. Шувалов дает право университету: каждый, кто предъявляет диплом университета, что он слушал лекции профессоров, сразу может требовать повышения в чине. И это привело к замечательному явлению: когда дворяне зачислялись в университет, потом как можно раньше, желательно через полгода, сразу требовали себе этот желаемый аттестат и требовали себе повышения в чине дальше.
Д. Володихин
– Но все-таки кое-что они успевали получить.
А. Андреев
– Конечно, кое-что. Ну вот дальше встал вопрос: а вообще можно ли их выпускать через полгода или надо как-то какие-то экзамены придумывать? Ну там много было интересных вещей, с этим связанных.
Д. Володихин
– Там были только дворяне или все-таки какая-то часть разночинцев?
А. Андреев
– Нет, как раз в итоге те, кого можно назвать настоящими учащимися, они, конечно, были разночинцы. Вот им спешить было некуда...
Д. Володихин
– Их изначально можно было принимать?
А. Андреев
– Да, их... Университет всесословный. Формально – это, кстати, даже интересно, в университет можно было принимать даже крепостных. Первый директор университета, по фамилии Аргамаков, он записал в университет всю свою дворню, начиная со своего повара. Я не знаю, слушал ли повар лекции его, но так или иначе повар был записан в студенты, как крепостной человек. А потом встал вопрос, что с ними делать после смерти этого директора. Потому что помещик умер, а крепостные его остались, да, – они свободны или не свободны, если они учатся в университете?
Д. Володихин
– И?
А. Андреев
– Их закрепостили.
Д. Володихин
– Ну что ж, время было такое. Не мы такие – жизнь такая.
А. Андреев
– Жизнь такая. Ну тут масса интересных деталей. Так вот если вспомнить все-таки состав университета. Значит, разночинцы, конечно, учатся, потому что для разночинцев университет дает не только знания, но и возможность какую-то новую. Дворяне хотят служить в полках, понятно, что науки дворянам не слишком нужны, хотя хотелось бы, чтобы они их получили.
Д. Володихин
– В полках или в коллегиях хотят.
А. Андреев
– В коллегиях, да. А вот из разночинцев выходили, в том числе и будущие профессора тоже. Практически весь состав русских профессоров, которые потом будут в университете в XVIII веке, это все разночинцы.
Д. Володихин
– Ну что же, я думаю, что надо напомнить, что XVIII век – столетие безумно и мудро содержит в себе и просвещение, и ужасающие войны, и красоту, в том числе красоту музыки. Поэтому сейчас в эфире звучит Максим Березовский, фрагмент оперы «Демофонт».
Д. Володихин
– Ну что ж, дорогие радиослушатели, мне остается напомнить, что это светлое радио. Впрочем, по прозвучавшей музыке вы и так могли понять, что это именно светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы с вами вместе карабкаемся к шпилю Московского университета, наблюдая, что там находится у его основания. С нами гость, замечательный историк, доктор исторических наук, профессор Андрей Юрьевич Андреев. Мой следующий вопрос таков. Ну хорошо, профессора немецкие, которые видели, что Московский университет функционирует несколько на других началах, нежели университеты немецкие, что это в большей степени все-таки государственное учреждение, нежели некая корпорация самостоятельная и самодостаточная. Вы говорите, что они вели себя как-то иначе и чего-то не понимали?
А. Андреев
– Знаете, я вернусь к мысли, что русские профессора были из разночинцев и, соответственно, ну выходцы как бы из народной глубинки, да, у них были свои чудачества. Надо сказать, что все профессора московские XVIII века, они оставили по себе целый шлейф своих чудачеств.
Д. Володихин
– А интересно, что о нас вспоминать будут.
А. Андреев
– Да. И вот если брать русских профессоров, там как бы это один облик, как говорили, облик кельи и лампады – все они были еще и, как я говорю, выпускниками духовных школ. Но, конечно, за иностранцами тоже не меньший шлейф чудачеств, историй, как они вписывались в московскую жизнь. Кстати, иностранцы были разные, нельзя сказать, что это какой-то однородный образ. Были молодые иностранцы, которые сюда приезжали с искренним прямо желанием, надеждой распространять просвещение...
Д. Володихин
– Послужить просвещению.
А. Андреев
– Послужить просвещению. И для них был, конечно, страшный шок оказаться в городе, где, скажем, ночью просто темно, и нет никакой возможности идти, потому что нет тротуаров, нет даже мостков деревянных, они тонули. Они, вот двое этих профессоров, жили на окраине города, не знаю, почему именно там. Но они каждый день с большим трудом добирались до университета. И при этом сами признавались, что самая главная для них опасность, когда они идут утром, это бродячие собаки. То есть если они успевают убежать от собак по утрам, то тогда они до университета дойдут, если нет – то извините.
Д. Володихин
– Ну приехали служить – служите.
А. Андреев
– Конечно.
Д. Володихин
– Никто не обещал, что служба будет легкой.
А. Андреев
– При этом была и другая часть немецкой профессуры – в кавычках так, «аристократия», которая себе могла заказать и карету, чтобы доехать до университета. То есть такие профессора, они смотрели, в конечном счете, на университет, как на заработок.
Д. Володихин
– Да, современно.
А. Андреев
– Они очень быстро понимали, что Россия это такая страна, где заработать можно на самом деле. Они принимали очень много должностей и университетских, и внеуниверситетских. Они, скажем, могли работать комиссионерами торговых компаний, да, то есть вести какие-то торговые сделки, они могли пытаться покупать землю. А им, в общем, как служащим государственным разрешалось покупать землю, они могли в этом смысле распоряжаться ею. Ну не буду называть фамилию этого профессора, но он оставил по себе массу анекдотов о том, как он был богатым, как он выстроил себе огромный дом в голландском стиле.
Д. Володихин
– У него было, как бы сейчас сказали, достаточно денег на такси, а у бедных профессоров не было.
А. Андреев
– Вот как раз анекдот связан с такси. Он нес очередную свою зарплату и, по-моему, то есть не по-моему, а точно не из университета, так как он жил недалеко от университета. А зарплату очень часто, вы знаете, наверное, в XVIII веке выдавали медными деньгами – и это был мешок, огромный мешок. Я не знаю, сколько там было килограмм. Но вот он нес, было лето, было жарко, он потел, обливался этим потом. И, как вы правильно сказали, такси у него не было. Он, видимо, еще был скупой, он не хотел заплатить. И вдруг рядом ехала телега. Ехала медленно, какая-то там дохлая кляча ее везла. И профессор подумал: как хорошо, сейчас я отдохну. И он положил свой мешок на телегу и пошел рядом с ним. И возница, не будь дураком, увидел это и как хлестнул свою клячу – лошадь унеслась, деньги вместе с ним. Профессор бежал, бежал – так и не догнал свои деньги.
Д. Володихин
– Ну что же, поделом! За такси надо платить.
А. Андреев
– Да. После этого, как говорят, он завел себе самую злую собаку в Москве, которая охраняла дом с его деньгами, соответственно, и все эту собаку боялись. Но собака, к сожалению, издохла. Но не желая как бы уронить статус своего дома, этот профессор, судя по анекдоту, ночью выходил на крыльцо и лаял.
Д. Володихин
– О господи! Ну а хочется сказать, что немецкий это профессор, да. А вопрос мой состоит сейчас прежде всего в том, что Московский университет, видимо, не был неизменным. То начало, которое вы нарисовали, говорит о некотором хаотизме. Государство изо всех сил хочет создать настоящий университет, берет студентов из учащихся Славяно-греко-латинской академии, берет студентов из простонародья, привлекает студентов из дворян вот такими привилегиями. Но в какой-то момент должно было случиться такое, что критическая масса дает взрыв: то есть в университет должны были начать направлять свои стопы уже люди, которые ничем не привлечены, кроме возможности получить разностороннее интересное образование, получить уроки, условно говоря, у этих самых профессоров.
А. Андреев
– Знаете, этот взрыв уже, конечно, связан с началом XIX века, и здесь мы немножко другую схему должны себе представлять.
Д. Володихин
– Что-то изменилось.
А. Андреев
– У Московского университета в конце XVIII века был серьезный кризис. Университет в принципе мог бы и закрыться в конце XVIII века. Павел I был совершенно, как, кстати, и Петр I – он здесь копировал его политику – не заинтересован в общих школах. Он тоже пытался развивать исключительно военные, специализированные утилитарные школы. И университет мог закрыться, тем более что у наук, особенно у высших наук, философских наук, после французской революции репутация была плохая. Вы понимаете, да? Считалось, что именно ученые вместе с юристами и адвокатами сделали французскую революцию.
Д. Володихин
– Сегодня он читает какого-нибудь Руссо, а завтра выйдет на улицу и зарежет дворника.
А. Андреев
– Примерно. Поэтому в конце XVIII века университет пережил кризис. И было событие уже в царствование Александра I – это даже ну некоторый набор событий, который можно назвать вторым основанием университета. И такой святой действительно фигурой для университета, конечно, должен считаться Михаил Никитич Муравьев. Это, между прочим, отец декабриста Никиты Муравьева. Удивительный человек, настоящий тоже просветитель. Его вклад в Московский университет не меньше, чем вклад Шувалова, чем вклад Ломоносова, просто, к сожалению, его имя не настолько на слуху. Он был таким вот подвижником университетского образования, он был одним из реализаторов Александровской реформы в целом – реформы образования, реформы университета. Это были годы 1803, 4-й, 5-й – вот в этот момент университет приобрел уже ту структуру, которую мы видим потом, в XIX веке.
Д. Володихин
– Что же изменил Муравьев?
А. Андреев
– Ну изменила вся реформа в целом. А изменилось все: и структура факультетов, и количество кафедр, набор профессоров, количество студентов. То есть действительно университет должен был показывать себя с лучшей стороны обществу. Ну, скажем, вот наиболее наглядная черта: при Муравьеве начались регулярные торжественные акты, где университет – они были раньше, но были не в таком масштабе, – где университет доказывал свою нужность обществу. Когда студенты выходили и демонстрировали, каждый год, причем, даже в форме спектакля, демонстрировали лучшим слоям дворянского общества, что они умеют, что они знают. То есть университет что-то очень важное, это часть общества становится, это не просто какая-то его внешняя, прошу прощения, нашлепка. Это что очень важное для общества в целом.
Д. Володихин
– Ну допустим, изменилось количество факультетов – больше, меньше – было три.
А. Андреев
– Больше, конечно. Стало четыре факультета, совсем другая структура в начале XIX века. Сейчас просто, может быть, не стоит ее подробно раскрывать.
Д. Володихин
– Нет-нет, уж факультеты-то назовите.
А. Андреев
– Ну пожалуйста. Эта структура была взята из Франции. Надо сказать, что в тот момент уже, естественно, другие образцы учитывались. Это была структура Французского национального института, и поэтому на смену вот трем классическим факультетам, которые потом-то на самом деле все равно восстановились, пришли совсем другие факультеты. Значит, нравственно-политических наук, словесных наук, физико-математических наук и медицинский факультет.
Д. Володихин
– Простите мне мой корыстный интерес – сам, как историк и профессор исторического факультета МГУ, хочу спросить у вас, как у историка и профессора исторического факультета МГУ – когда же там появился факультет, в котором будет слово «история»?
А. Андреев
– Ну вот слово «история» с самого начала, потому что кафедра истории существует еще в рамках философского факультета при Ломоносове, оно там уже есть.
Д. Володихин
– Но это не целый факультет.
А. Андреев
– Это не целый факультет. Затем по уставу, который я только что назвал, это устав 1804 года, кафедра уже российской истории и отдельная от нее кафедра всемирной истории, они есть в рамках факультета словесных наук.
Д. Володихин
– Две кафедры – опять не факультет.
А. Андреев
– Опять не факультет. Поэтому в 1835 году у нас следующий устав, который возвращает нам первоначальные факультеты, и уже опять получается философский факультет, но уже из двух отделений. И одно из этих двух отделений называется историко-филологическое.
Д. Володихин
– Ну мы имеем полфакультета, но еще не факультет.
А. Андреев
– Да, вот а в 1850 году это отделение переименовывается в отдельный факультет – историко-филологический факультет.
Д. Володихин
– Слава государю императору Николаю I, при котором это все произошло и горячая ему благодарность. Возвращаясь на полстолетия раньше, вот собственно чем Муравьев мог привлечь в университет студентов?
А. Андреев
– Вот именно наукой. Вот вы знаете, совершенно правильный вопрос, потому что как я сказал, в конце XVIII века и уровень преподавания – все упало, вот как действительно был глубокий кризис. Муравьев пригласил действительно блестящих ученых. То есть не тех, которые лают по ночам вместо собаки, да, а тех, которые представляли цвет европейской науки.
Д. Володихин
– Например?
А. Андреев
– Ну, может быть, имена эти не настолько на слуху, да, но вот, скажем, учитель Грибоедова был выдающийся немецкий философ Иоганн Теофил Буле. Он, кстати, одновременно учил еще и Чаадаева, и того же Никиту Муравьева, целое, может быть, поколение декабристов через его руки прошло. Он был крупным философом, он читал эстетику, он читал критику, он читал многие предметы, которые можно отнести к такому переднему краю науки эпохи Просвещения. Были очень интересные профессора естественных наук, там той же самой ботаники, зоологии. Математики были интересные. То есть целый спектр наук впервые приехал в Россию. И у этих профессоров, конечно, появились потом ученики.
Д. Володихин
– Кто к ним шел? По-прежнему дворяне, которые были заинтересованы в привилегии по повышению чина или все-таки уже иная публика?
А. Андреев
– Дворяне всегда заинтересованы в привилегии повышении чина, без этого невозможно.
Д. Володихин
– Но им давали эту по-прежнему привилегию?
А. Андреев
– Больше того, и она расширилась: любой человек, посещающий университет, он уже принадлежит к 14-му классу по табели о рангах. Это было утверждено уставом 1804 года. То есть еще больше было: там следующий чин требовать, а здесь вам уже сразу – вот вы не имеете классный чин, а тут имеете. А если вы сдаете экзамены, то вы уже можете претендовать на 12-й класс.
Д. Володихин
– Но это личное или потомственное дворянство?
А. Андреев
– Ну пока это личное дворянство, да. Но если вы дошли до степени доктора наук, а именно устав 4-го года впервые у нас подробно расписывал всю систему ученых степеней, то доктор наук – это уже, извините, 8-й класс.
Д. Володихин
– Ура, мы с вами дворяне.
А. Андреев
– Да, потомственное дворянство. Так что эта приманка была всегда. И она, может быть, даже мешала, потому что кроме желания получить классный чин, были дворяне – тот же самый Грибоедов, который учился не ради чинов – это известно из его воспоминаний, – которым было просто интересно получать науку. Ибо раньше таким дворянам приходилось ездить в тот самый Геттинген, а сейчас ученые из Геттингена, из Германии приехали в Москву. Потому что половину Московского университета Муравьев пригласил именно из Геттингена.
Д. Володихин
– Ну вот вопрос на засыпку. Когда в середине XVIII века отменяли обязательную службу, и когда Екатерина II подтвердила в 1785 году, что российское дворянство может более не служить, оно может хоть всю жизнь провести в имении, ни единого дня не проведя в военном строю, ни в статском учреждении – для дворян вот это освобождение от службы было толчком к тому, чтобы они проявлялись себя внутри свободных искусств или скорее оно убавило желание идти в университет, потому что ну привилегия по службе уже значит не все и не для всех?
А. Андреев
– Ну я бы, во-первых, отметил, что манифест о вольности дворянства как раз предписывал дворянству обучаться в шляхетских корпусах. Потому что это были именно привилегированные корпуса для дворян, то есть одно с другим было связано. Так что скорее этот манифест, он убавил количество дворян в университете. А что касается свободы или не свободы – вы понимаете, даже имея вольность, дворяне все-таки служили. Мы очень мало найдем дворян в XVIII веке, которые вообще не служили. Но они просто имели право потом подавать в отставку и жить в своих имениях. Вряд ли многие отставные дворяне шли в университет. То есть все-таки университет был для юношей и для того, чтобы эти юноши прежде, чем приступить к настоящей службе, получили бы все-таки какое-то университетское образование предварительное.
Д. Володихин
– Время нашей передачи подходит к концу. Буквально два слова в конце, Андрей Юрьевич: что был ранний университет для Российской империи? Некая, не вполне необходимая ягодка на торте, так, винная ягода, которую положили в кремовую розочку, то, что представлял собой идеал развития внутри образования и просвещения? Или некая потенция, из которой впоследствии, как из заложенной ранее возможности, вырастет нечто по-настоящему важное?
А. Андреев
– Мне кажется, что все эти определения справедливы. Потому что, конечно, для внешнего наблюдателя было действительно нечто странное, некая ягода, которая не очень даже была и похожа на обычный университет, как если мы понимаем Германию: и студентов было мало, как мы с вами говорили, и профессоров было мало. Те, кто оказывались в Москве, не очень-то видели вот в этом всем тот университет, к которому они привыкли в Европе. Но без этого не было бы будущего университета и того, который существует сейчас. То есть это, конечно, было начало университетского образования в России, как оно получилось, как оно было.
Д. Володихин
– Ну что ж, я искреннее вам благодарен за то, что вы пришли к нам сегодня и просветили со своей университетской кафедры. А вам, дорогие радиослушатели, мне осталось сказать: спасибо за внимание, до свидания.
Все выпуски программы Исторический час
Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Пасхальные часы. 20 апреля 2025г.
Поделиться
Светлое Христово Воскресение. Пасха. Пасхальные часы.
Часы Пасхальные поются полностью (без чтения).
Вме́сто 1 ча́са
Тропа́рь Па́схи:
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Воскресе́ние Христо́во ви́девше,/ поклони́мся Свято́му Го́споду Иису́су,/ еди́ному безгре́шному,/ Кресту́ Твоему́ покланя́емся, Христе́,/ и свято́е Воскресе́ние Твое́ пое́м и сла́вим:/ Ты бо еси́ Бог наш,/ ра́зве Тебе́ ино́го не зна́ем,/ и́мя Твое́ имену́ем./ Прииди́те вси ве́рнии,/ поклони́мся Свято́му Христо́ву Воскресе́нию:/ се бо прии́де Кресто́м ра́дость всему́ ми́ру./ Всегда́ благословя́ще Го́спода,/ пое́м Воскресе́ние Его́:/ распя́тие бо претерпе́в,// сме́ртию смерть разруши́. (Трижды)
Ипакои́ Па́схи, глас 4:
Предвари́вшия у́тро, я́же о Мари́и,/ и обре́тшия ка́мень отвале́н от гро́ба,/ слы́шаху от А́нгела: во све́те присносу́щнем Су́щаго/ с ме́ртвыми что и́щете, я́ко челове́ка?/ Ви́дите гро́бныя пелены́, тецы́те и ми́ру пропове́дите,/ я́ко воста́ Госпо́дь, умертви́вый смерть,// я́ко есть Сын Бо́га, спаса́ющаго род челове́ческий.
Конда́к Па́схи, глас 8:
А́ще и во гроб снизше́л еси́, Безсме́ртне,/ но а́дову разруши́л еси́ си́лу/ и воскре́сл еси́, я́ко Победи́тель, Христе́ Бо́же,/ жена́м мироно́сицам веща́вый: ра́дуйтеся!/ И Твои́м апо́столом мир да́руяй,// па́дшим подая́й воскресе́ние.
Тропари́, глас 8:
Во гро́бе пло́тски, во а́де же с душе́ю я́ко Бог,/ в раи́ же с разбо́йником, и на Престо́ле был еси́ Христе́, со Отце́м и Ду́хом,// вся исполня́яй, неопи́санный.
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Я́ко Живоно́сец, я́ко рая́ красне́йший,/ вои́стину и черто́га вся́каго ца́рскаго показа́ся светле́йший, Христе́, гроб Твой,// исто́чник на́шего воскресе́ния.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Вы́шняго освяще́нное Боже́ственное селе́ние, ра́дуйся,/ Тобо́ю бо даде́ся ра́дость, Богоро́дице, зову́щим:// благослове́нна Ты в жена́х еси́, Всенепоро́чная Влады́чице.
Го́споди, поми́луй. (40 раз)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Честне́йшую Херуви́м и Сла́внейшую без сравне́ния Серафи́м, без истле́ния Бо́га Сло́ва ро́ждшую, су́щую Богоро́дицу, Тя велича́ем.
И́менем Госпо́дним благослови́, о́тче.
Иерей: Моли́твами святы́х оте́ц на́ших, Го́споди, Иису́се Христе́, Бо́же наш, поми́луй нас.
Хор: Ами́нь. Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Го́споди, поми́луй. (Трижды)
Благослови́.
Ма́лый воскре́сный отпу́ст:
Иерей выйдя на амвон с крестом без трисвечника:
Воскресы́й из ме́ртвых Христо́с, И́стинный Бог наш, моли́твами Пречи́стыя Своея́ Ма́тере, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших и всех святы́х, поми́лует и спасе́т нас, я́ко Благ и Человеколю́бец.
Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)
Вме́сто 3 ча́са
Иерей: Благослове́н Бог наш всегда́, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь. Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Воскресе́ние Христо́во ви́девше,/ поклони́мся Свято́му Го́споду Иису́су,/ еди́ному безгре́шному,/ Кресту́ Твоему́ покланя́емся, Христе́,/ и свято́е Воскресе́ние Твое́ пое́м и сла́вим:/ Ты бо еси́ Бог наш,/ ра́зве Тебе́ ино́го не зна́ем,/ и́мя Твое́ имену́ем./ Прииди́те вси ве́рнии,/ поклони́мся Свято́му Христо́ву Воскресе́нию:/ се бо прии́де Кресто́м ра́дость всему́ ми́ру./ Всегда́ благословя́ще Го́спода,/ пое́м Воскресе́ние Его́:/ распя́тие бо претерпе́в,// сме́ртию смерть разруши́. (Трижды)
Ипакои́ Па́схи, глас 4:
Предвари́вшия у́тро, я́же о Мари́и,/ и обре́тшия ка́мень отвале́н от гро́ба,/ слы́шаху от А́нгела: во све́те присносу́щнем Су́щаго/ с ме́ртвыми что и́щете, я́ко челове́ка?/ Ви́дите гро́бныя пелены́, тецы́те и ми́ру пропове́дите,/ я́ко воста́ Госпо́дь, умертви́вый смерть,// я́ко есть Сын Бо́га, спаса́ющаго род челове́ческий.
Конда́к Па́схи, глас 8:
А́ще и во гроб снизше́л еси́, Безсме́ртне,/ но а́дову разруши́л еси́ си́лу/ и воскре́сл еси́, я́ко Победи́тель, Христе́ Бо́же,/ жена́м мироно́сицам веща́вый: ра́дуйтеся!/ И Твои́м апо́столом мир да́руяй,// па́дшим подая́й воскресе́ние.
Тропари́, глас 8:
Во гро́бе пло́тски, во а́де же с душе́ю я́ко Бог,/ в раи́ же с разбо́йником, и на Престо́ле был еси́ Христе́, со Отце́м и Ду́хом,// вся исполня́яй, неопи́санный.
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Я́ко Живоно́сец, я́ко рая́ красне́йший,/ вои́стину и черто́га вся́каго ца́рскаго показа́ся светле́йший, Христе́, гроб Твой,// исто́чник на́шего воскресе́ния.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Вы́шняго освяще́нное Боже́ственное селе́ние, ра́дуйся,/ Тобо́ю бо даде́ся ра́дость, Богоро́дице, зову́щим:// благослове́нна Ты в жена́х еси́, Всенепоро́чная Влады́чице.
Го́споди, поми́луй. (40 раз)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Честне́йшую Херуви́м и Сла́внейшую без сравне́ния Серафи́м, без истле́ния Бо́га Сло́ва ро́ждшую, су́щую Богоро́дицу, Тя велича́ем.
И́менем Госпо́дним благослови́, о́тче.
Иерей: Моли́твами святы́х оте́ц на́ших, Го́споди, Иису́се Христе́, Бо́же наш, поми́луй нас.
Хор: Ами́нь. Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Вме́сто 6 ча́са
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Воскресе́ние Христо́во ви́девше,/ поклони́мся Свято́му Го́споду Иису́су,/ еди́ному безгре́шному,/ Кресту́ Твоему́ покланя́емся, Христе́,/ и свято́е Воскресе́ние Твое́ пое́м и сла́вим:/ Ты бо еси́ Бог наш,/ ра́зве Тебе́ ино́го не зна́ем,/ и́мя Твое́ имену́ем./ Прииди́те вси ве́рнии,/ поклони́мся Свято́му Христо́ву Воскресе́нию:/ се бо прии́де Кресто́м ра́дость всему́ ми́ру./ Всегда́ благословя́ще Го́спода,/ пое́м Воскресе́ние Его́:/ распя́тие бо претерпе́в,// сме́ртию смерть разруши́. (Трижды)
Ипакои́ Па́схи, глас 4:
Предвари́вшия у́тро, я́же о Мари́и,/ и обре́тшия ка́мень отвале́н от гро́ба,/ слы́шаху от А́нгела: во све́те присносу́щнем Су́щаго/ с ме́ртвыми что и́щете, я́ко челове́ка?/ Ви́дите гро́бныя пелены́, тецы́те и ми́ру пропове́дите,/ я́ко воста́ Госпо́дь, умертви́вый смерть,// я́ко есть Сын Бо́га, спаса́ющаго род челове́ческий.
Конда́к Па́схи, глас 8:
А́ще и во гроб снизше́л еси́, Безсме́ртне,/ но а́дову разруши́л еси́ си́лу/ и воскре́сл еси́, я́ко Победи́тель, Христе́ Бо́же,/ жена́м мироно́сицам веща́вый: ра́дуйтеся!/ И Твои́м апо́столом мир да́руяй,// па́дшим подая́й воскресе́ние.
Тропари́, глас 8:
Во гро́бе пло́тски, во а́де же с душе́ю я́ко Бог,/ в раи́ же с разбо́йником, и на Престо́ле был еси́ Христе́, со Отце́м и Ду́хом,// вся исполня́яй, неопи́санный.
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Я́ко Живоно́сец, я́ко рая́ красне́йший,/ вои́стину и черто́га вся́каго ца́рскаго показа́ся светле́йший, Христе́, гроб Твой,// исто́чник на́шего воскресе́ния.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Вы́шняго освяще́нное Боже́ственное селе́ние, ра́дуйся,/ Тобо́ю бо даде́ся ра́дость, Богоро́дице, зову́щим:// благослове́нна Ты в жена́х еси́, Всенепоро́чная Влады́чице.
Го́споди, поми́луй. (40 раз)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Честне́йшую Херуви́м и Сла́внейшую без сравне́ния Серафи́м, без истле́ния Бо́га Сло́ва ро́ждшую, су́щую Богоро́дицу, Тя велича́ем.
И́менем Госпо́дним благослови́, о́тче.
Иерей: Моли́твами святы́х оте́ц на́ших, Го́споди, Иису́се Христе́, Бо́же наш, поми́луй нас.
Хор: Ами́нь. Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Полунощница перед Пасхальным богослужением. 20 апреля (19 апреля) 2025г.
Поделиться
Светлое Христово Воскресение. Пасха. Полунощница перед Пасхальным богослужением.
При закрытых царских вратах и завесе:
Иерей: Благослове́н Бог наш всегда́, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Трисвято́е по О́тче наш:
Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.
Го́споди, поми́луй. (Трижды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.
Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Чтец: Ами́нь. Го́споди, поми́луй. (12 раз)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу.
Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́, Царе́ви на́шему Бо́гу.
Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему.
Псало́м 50:
Поми́луй мя, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, и по мно́жеству щедро́т Твои́х очи́сти беззако́ние мое́. Наипа́че омы́й мя от беззако́ния моего́, и от греха́ моего́ очи́сти мя; я́ко беззако́ние мое́ аз зна́ю, и грех мой предо мно́ю есть вы́ну. Тебе́ Еди́ному согреши́х и лука́вое пред Тобо́ю сотвори́х, я́ко да оправди́шися во словесе́х Твои́х, и победи́ши внегда́ суди́ти Ти. Се бо, в беззако́ниих зача́т есмь, и во гресе́х роди́ мя ма́ти моя́. Се бо, и́стину возлюби́л еси́; безве́стная и та́йная прему́дрости Твоея́ яви́л ми еси́. Окропи́ши мя иссо́пом, и очи́щуся; омы́еши мя, и па́че сне́га убелю́ся. Слу́ху моему́ да́си ра́дость и весе́лие; возра́дуются ко́сти смире́нныя. Отврати́ лице́ Твое́ от грех мои́х и вся беззако́ния моя́ очи́сти. Се́рдце чи́сто сози́жди во мне, Бо́же, и дух прав обнови́ во утро́бе мое́й. Не отве́ржи мене́ от лица́ Твоего́ и Ду́ха Твоего́ Свята́го не отыми́ от мене́. Возда́ждь ми ра́дость спасе́ния Твоего́ и Ду́хом Влады́чним утверди́ мя. Научу́ беззако́нныя путе́м Твои́м, и нечести́вии к Тебе́ обратя́тся. Изба́ви мя от крове́й, Бо́же, Бо́же спасе́ния моего́; возра́дуется язы́к мой пра́вде Твое́й. Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. Я́ко а́ще бы восхоте́л еси́ же́ртвы, дал бых у́бо: всесожже́ния не благоволи́ши. Же́ртва Бо́гу дух сокруше́н; се́рдце сокруше́нно и смире́нно Бог не уничижи́т. Ублажи́, Го́споди, благоволе́нием Твои́м Сио́на, и да сози́ждутся сте́ны Иерусали́мския. Тогда́ благоволи́ши же́ртву пра́вды, возноше́ние и всесожега́емая; тогда́ возложа́т на олта́рь Твой тельцы́.
Канон, по традиции, читает один из священнослужителей перед Плащаницей.
Песнь 1:
Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Ирмос: Волно́ю морско́ю/ Скры́вшаго дре́вле,/ гони́теля мучи́теля, под земле́ю скры́ша/ спасе́нных о́троцы;/ но мы, я́ко отрокови́цы,/ Го́сподеви пои́м,// сла́вно бо просла́вися. (Дважды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Го́споди Бо́же мой,/ исхо́дное пе́ние, и надгро́бную Тебе́ песнь воспою́,/ погребе́нием Твои́м жи́зни моея́ вхо́ды отве́рзшему,// и сме́ртию смерть и ад умертви́вшему. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Горе́ Тя на Престо́ле и до́ле во гро́бе,/ преми́рная и подзе́мная, помышля́ющая Спа́се мой,/ зы́бляхуся умерщвле́нием Твои́м:// па́че ума́ бо ви́ден был еси́ мертв, Живонача́льниче. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Да Твоея́ сла́вы вся испо́лниши,/ сшел еси́ в ни́жняя земли́:/ от Тебе́ бо не скры́ся соста́в мой, и́же во Ада́ме, и погребе́н,// истле́вша мя обновля́еши, Человеколю́бче. (Дважды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Тропарь: Да Твоея́ сла́вы вся испо́лниши,/ сшел еси́ в ни́жняя земли́:/ от Тебе́ бо не скры́ся соста́в мой, и́же во Ада́ме, и погребе́н,// истле́вша мя обновля́еши, Человеколю́бче.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Тропарь: Да Твоея́ сла́вы вся испо́лниши,/ сшел еси́ в ни́жняя земли́:/ от Тебе́ бо не скры́ся соста́в мой, и́же во Ада́ме, и погребе́н,// истле́вша мя обновля́еши, Человеколю́бче.
Катава́сия, глас 6:
Волно́ю морско́ю/ Скры́вшаго дре́вле,/ гони́теля мучи́теля, под земле́ю скры́ша/ спасе́нных о́троцы;/ но мы, я́ко отрокови́цы,/ Го́сподеви пои́м,// сла́вно бо просла́вися.
Песнь 3:
Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Ирмос: Тебе́, на вода́х/ пове́сившаго/ всю зе́млю неодержи́мо,/ тварь ви́девши/ на ло́бнем ви́сима,/ у́жасом мно́гим содрога́шеся,/ несть свят,// ра́зве Тебе́ Го́споди, взыва́ющи. (Дважды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: О́бразы погребе́ния Твоего́ показа́л еси́, виде́ния умно́жив./ Ны́не же сокрове́нная Твоя́ богому́жно уясни́л еси́, и су́щим во а́де Влады́ко,// несть свят, ра́зве Тебе́ Го́споди, взыва́ющим. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Просте́рл еси́ дла́ни, и соедини́л еси́ дре́вле разстоя́щаяся./ Одея́нием же Спа́се, е́же в плащани́це и во гро́бе,/ окова́нныя разреши́л еси́,// несть свят, ра́зве Тебе́ Го́споди, взыва́ющия. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Гро́бом и печа́тьми, Невмести́ме,/ содержи́мь был еси́ хоте́нием:/ и́бо си́лу Твою́ де́йствы показа́л еси́,/ богоде́йственно пою́щим:// несть свят, ра́зве Тебе́ Го́споди, Человеколю́бче. (Дважды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Тропарь: Гро́бом и печа́тьми, Невмести́ме,/ содержи́мь был еси́ хоте́нием:/ и́бо си́лу Твою́ де́йствы показа́л еси́,/ богоде́йственно пою́щим:// несть свят, ра́зве Тебе́ Го́споди, Человеколю́бче.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Тропарь: Гро́бом и печа́тьми, Невмести́ме,/ содержи́мь был еси́ хоте́нием:/ и́бо си́лу Твою́ де́йствы показа́л еси́,/ богоде́йственно пою́щим:// несть свят, ра́зве Тебе́ Го́споди, Человеколю́бче.
Катава́сия, глас 6:
Тебе́, на вода́х/ пове́сившаго/ всю зе́млю неодержи́мо,/ тварь ви́девши/ на ло́бнем ви́сима,/ у́жасом мно́гим содрога́шеся,/ несть свят,// ра́зве Тебе́ Го́споди, взыва́ющи.
Го́споди, поми́луй. (Трижды)
Седа́лен, глас 1:
Гроб Твой Спа́се, во́ини стрегу́щии,/ ме́ртви от облиста́ния я́вльшагося А́нгела бы́ша,/ пропове́дающа жена́м Воскресе́ние./ Тебе́ сла́вим, тли потреби́теля!/ Тебе́ припа́даем, Воскре́сшему из гро́ба,// и Еди́ному Бо́гу на́шему!
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Гроб Твой Спа́се, во́ини стрегу́щии,/ ме́ртви от облиста́ния я́вльшагося А́нгела бы́ша,/ пропове́дающа жена́м Воскресе́ние./ Тебе́ сла́вим, тли потреби́теля!/ Тебе́ припа́даем, Воскре́сшему из гро́ба,// и Еди́ному Бо́гу на́шему!
Песнь 4:
Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Ирмос: На Кресте́ Твое́/ Боже́ственное истоща́ние/ прови́дя Авваку́м,/ ужа́сся, вопия́ше:/ Ты си́льных пресе́кл еси́/ держа́ву Бла́же,// приобща́яся су́щим во а́де, я́ко Всеси́лен. (Дважды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Седьмы́й день днесь освяти́л еси́,/ его́же дре́вле благослови́л еси́ упокое́нием дел:/ прево́диши бо вся́ческая и обновля́еши,// суббо́тствуя Спа́се мой, и назида́я. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Си́лою лу́чшаго, победи́вшаго Тебе́,/ от пло́ти душа́ Твоя́ раздели́ся,/ растерза́ющи бо обоя́ у́зы,// сме́рти и а́да, Сло́ве, держа́вою Твое́ю. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Ад Сло́ве, срет Тя огорчи́ся,/ челове́ка зря обоже́на,/ уя́звлена ра́нами, и Всесильноде́теля,// стра́шным же зра́ком поги́бе. (Дважды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Тропарь: Ад Сло́ве, срет Тя огорчи́ся,/ челове́ка зря обоже́на,/ уя́звлена ра́нами, и Всесильноде́теля,// стра́шным же зра́ком поги́бе.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Тропарь: Ад Сло́ве, срет Тя огорчи́ся,/ челове́ка зря обоже́на,/ уя́звлена ра́нами, и Всесильноде́теля,// стра́шным же зра́ком поги́бе.
Катава́сия, глас 6:
На Кресте́ Твое́/ Боже́ственное истоща́ние/ прови́дя Авваку́м,/ ужа́сся, вопия́ше:/ Ты си́льных пресе́кл еси́/ держа́ву Бла́же,// приобща́яся су́щим во а́де, я́ко Всеси́лен.
Песнь 5:
Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Ирмос: Богоявле́ния Твоего́ Христе́,/ к нам ми́лостивно бы́вшаго,/ Иса́ия Свет ви́дев Невече́рний,/ из но́щи у́треневав взыва́ше:/ воскре́снут ме́ртвии,/ и воста́нут су́щии во гробе́х,// и вси земноро́днии возра́дуются. (Дважды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Новотвори́ши земны́я Созда́телю, пе́рстен быв,/ и плащани́ца и гроб явля́ют е́же в Тебе́ Сло́ве, та́инство./ Благообра́зный бо сове́тник, Тебе́ Ро́ждшаго сове́т образу́ет,// в Тебе́ велеле́пно новотворя́щаго мя. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Сме́ртию сме́ртное,/ погребе́нием тле́нное прелага́еши,/ нетле́нно твори́ши бо,/ боголе́пно безсме́ртно творя́ прия́тие,/ плоть бо Твоя́ истле́ния не ви́де Влады́ко,// ниже́ душа́ Твоя́ во а́де странноле́пно оста́влена бысть. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Из Небра́чныя проше́д, и прободе́н в ре́бра Соде́телю мой,/ из Нея́ соде́лал еси́ обновле́ние Е́вино, Ада́м быв,/ усну́в па́че естества́ сном есте́ственным,// и жизнь воздви́гнув от сна и тле́ния, я́ко Всеси́лен. (Дважды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Тропарь: Из Небра́чныя проше́д, и прободе́н в ре́бра Соде́телю мой,/ из Нея́ соде́лал еси́ обновле́ние Е́вино, Ада́м быв,/ усну́в па́че естества́ сном есте́ственным,// и жизнь воздви́гнув от сна и тле́ния, я́ко Всеси́лен.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Тропарь: Из Небра́чныя проше́д, и прободе́н в ре́бра Соде́телю мой,/ из Нея́ соде́лал еси́ обновле́ние Е́вино, Ада́м быв,/ усну́в па́че естества́ сном есте́ственным,// и жизнь воздви́гнув от сна и тле́ния, я́ко Всеси́лен.
Катава́сия, глас 6:
Богоявле́ния Твоего́ Христе́,/ к нам ми́лостивно бы́вшаго,/ Иса́ия Свет ви́дев Невече́рний,/ из но́щи у́треневав взыва́ше:/ воскре́снут ме́ртвии,/ и воста́нут су́щии во гробе́х,// и вси земноро́днии возра́дуются.
Песнь 6:
Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Ирмос: Ят бысть,/ но не удержа́н в пе́рсех ки́товых Ио́на:/ Твой бо о́браз нося́,/ Страда́вшаго, и погребе́нию да́вшагося,/ я́ко от черто́га от зве́ря изы́де./ Приглаша́ше же кустоди́и,/ храня́щии су́етная и ло́жная,// ми́лость сию́ оста́вили есте́. (Дважды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Бие́н был еси́, но не раздели́лся еси́ Сло́ве,/ ея́же причасти́лся еси́ пло́ти:/ а́ще бо и разори́ся Твой храм во вре́мя стра́сти,/ но и та́ко еди́н бе соста́в Божества́ и пло́ти Твоея́.// Во обои́х бо Еди́н еси́ Сын, Сло́во Бо́жие, Бог и Челове́к. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Человекоуби́йственно, но не богоуби́йственно бысть прегреше́ние Ада́мово:/ а́ще бо и пострада́ Твоея́ пло́ти пе́рстное существо́,/ но Божество́ безстра́стно пребы́сть,/ тле́нное же Твое́ на нетле́ние преложи́л еси́,// и нетле́нныя жи́зни показа́л еси́ исто́чник Воскресе́нием. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Ца́рствует ад, но не ве́чнует над ро́дом челове́ческим:/ Ты бо поло́жся во гро́бе Держа́вне, живонача́льною дла́нию,/ сме́рти ключи́ разве́ргл еси́,/ и пропове́дал еси́ от ве́ка та́мо спя́щим, избавле́ние нело́жное// быв Спа́се, ме́ртвым Пе́рвенец. (Дважды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Тропарь: Ца́рствует ад, но не ве́чнует над ро́дом челове́ческим:/ Ты бо поло́жся во гро́бе Держа́вне, живонача́льною дла́нию,/ сме́рти ключи́ разве́ргл еси́,/ и пропове́дал еси́ от ве́ка та́мо спя́щим, избавле́ние нело́жное// быв Спа́се, ме́ртвым Пе́рвенец.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Тропарь: Ца́рствует ад, но не ве́чнует над ро́дом челове́ческим:/ Ты бо поло́жся во гро́бе Держа́вне, живонача́льною дла́нию,/ сме́рти ключи́ разве́ргл еси́,/ и пропове́дал еси́ от ве́ка та́мо спя́щим, избавле́ние нело́жное// быв Спа́се, ме́ртвым Пе́рвенец.
Катава́сия, глас 6:
Ят бысть,/ но не удержа́н в пе́рсех ки́товых Ио́на:/ Твой бо о́браз нося́,/ Страда́вшаго, и погребе́нию да́вшагося,/ я́ко от черто́га от зве́ря изы́де./ Приглаша́ше же кустоди́и,/ храня́щии су́етная и ло́жная,// ми́лость сию́ оста́вили есте́.
Го́споди, поми́луй. (Трижды)
Конда́к Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Бе́здну заключи́вый, мертв зри́тся,/ и сми́рною и плащани́цею обви́вся,/ во гро́бе полага́ется я́ко сме́ртный Безсме́ртный:/ жены́ же приидо́ша пома́зати Его́ ми́ром,/ пла́чущия го́рько и вопию́щия:/ сия́ суббо́та есть преблагослове́нная,// в не́йже Христо́с усну́в, воскре́снет тридне́вен.
И́кос:
Содержа́й вся на Крест вознесе́ся,/ и рыда́ет вся тварь, Того́ ви́дящи на́га ви́сяща на дре́ве,/ со́лнце лучи́ сокры́, и зве́зды отложи́ша свет:/ земля́ же со мно́гим стра́хом поколеба́ся, и мо́ре побеже́,/ и ка́мение распаде́ся, гро́би же мно́ги отверзо́шася,/ и телеса́ воста́ша святы́х муже́й./ Ад ни́зу сте́нет,/ и иуде́е сове́туют оклевета́ти Христо́во Воскресе́ние./ Жены́ же взыва́ют:/ сия́ суббо́та есть преблагослове́нная,// в не́йже Христо́с, усну́в, воскре́снет тридне́вен.
Песнь 7:
Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Ирмос: Неизрече́нное чу́до,/ в пещи́ изба́вивый/ преподо́бныя о́троки из пла́мене,/ во гро́бе мертв/ бездыха́нен полага́ется,/ во спасе́ние нас пою́щих:/ Изба́вителю Бо́же,// благослове́н еси́. (Дважды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Уязви́ся ад, в се́рдце/ прие́м Уя́звеннаго копие́м в ре́бра,/ и воздыха́ет огне́м Боже́ственным иждива́емь,/ во спасе́ние нас пою́щих:// Изба́вителю Бо́же, благослове́н еси́. (Трижды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Бога́т гроб,/ в себе́ бо прии́м я́ко спя́ща Соде́теля,/ жи́зни Боже́ственное сокро́вище показа́ся,/ во спасе́ние нас пою́щих:// Изба́вителю Бо́же, благослове́н еси́. (Трижды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Зако́ном уме́рших/ е́же во гро́бе положе́ние, всех прие́млет Жизнь,/ и сего́ исто́чника показу́ет воста́ния,/ во спасе́ние нас пою́щих:// Изба́вителю Бо́же, благослове́н еси́. (Трижды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Еди́но бя́ше неразлу́чное,/ е́же во а́де, и во гро́бе, и во Еде́ме,/ Божество́ Христо́во, со Отце́м и Ду́хом,/ во спасе́ние нас пою́щих:// Изба́вителю Бо́же, благослове́н еси́.
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Тропарь: Еди́но бя́ше неразлу́чное,/ е́же во а́де, и во гро́бе, и во Еде́ме,/ Божество́ Христо́во, со Отце́м и Ду́хом,/ во спасе́ние нас пою́щих:// Изба́вителю Бо́же, благослове́н еси́.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Тропарь: Еди́но бя́ше неразлу́чное,/ е́же во а́де, и во гро́бе, и во Еде́ме,/ Божество́ Христо́во, со Отце́м и Ду́хом,/ во спасе́ние нас пою́щих:// Изба́вителю Бо́же, благослове́н еси́.
Катава́сия, глас 6:
Неизрече́нное чу́до,/ в пещи́ изба́вивый/ преподо́бныя о́троки из пла́мене,/ во гро́бе мертв/ бездыха́нен полага́ется,/ во спасе́ние нас пою́щих:/ Изба́вителю Бо́же,// благослове́н еси́.
Песнь 8:
Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Ирмос: Ужасни́ся боя́йся не́бо,/ и да подви́жатся основа́ния земли́:/ се бо в мертвеце́х вменя́ется в вы́шних Живы́й,/ и во гроб мал странноприе́млется./ Его́же о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие превозноси́те во вся ве́ки. (Дважды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Разруши́ся Пречи́стый храм,/ па́дшую же совозставля́ет ски́нию:/ Ада́му бо пе́рвому Вторы́й, И́же в вы́шних Живы́й,/ сни́де да́же до а́довых сокро́вищ./ Его́же о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие превозноси́те во вся ве́ки. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Преста́ де́рзость ученико́в,/ Аримафе́й же изря́дствует Ио́сиф:/ ме́ртва бо и на́га зря, над все́ми Бо́га,/ про́сит и погреба́ет, зовы́й:/ о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие, превозноси́те во вся ве́ки. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: О чуде́с но́вых!/ О бла́гости!/ О неизрече́ннаго терпе́ния!/ Во́лею бо под земле́ю печатле́ется, И́же в вы́шних Живы́й,/ и я́ко льстец, Бог оклевета́ется./ Его́же о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие превозноси́те во вся ве́ки. (Дважды)
Благослови́м Отца́, и Сы́на, и Свята́го Ду́ха, Го́спода.
Тропарь: О чуде́с но́вых!/ О бла́гости!/ О неизрече́ннаго терпе́ния!/ Во́лею бо под земле́ю печатле́ется, И́же в вы́шних Живы́й,/ и я́ко льстец, Бог оклевета́ется./ Его́же о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие превозноси́те во вся ве́ки.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Тропарь: О чуде́с но́вых!/ О бла́гости!/ О неизрече́ннаго терпе́ния!/ Во́лею бо под земле́ю печатле́ется, И́же в вы́шних Живы́й,/ и я́ко льстец, Бог оклевета́ется./ Его́же о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие превозноси́те во вся ве́ки.
Катава́сия, глас 6:
Хор: Ужасни́ся боя́йся не́бо,/ и да подви́жатся основа́ния земли́:/ се бо в мертвеце́х вменя́ется в вы́шних Живы́й,/ и во гроб мал странноприе́млется./ Его́же о́троцы благослови́те,/ свяще́нницы воспо́йте,// лю́дие превозноси́те во вся ве́ки.
В начале 9-й песни, по традиции, отверзаются царские врата. Совершающий полунощницу иерей с диаконом, совершив каждение вокруг Плащаницы.
Песнь 9:
Кано́н Вели́кой Суббо́ты, глас 6:
Ирмос: Не рыда́й Мене́ Ма́ти,/ зря́щи во гро́бе,/ Его́же во чре́ве без се́мене зачала́ еси́ Сы́на:/ воста́ну бо и просла́влюся,/ и вознесу́ со сла́вою, непреста́нно я́ко Бог,// ве́рою и любо́вию Тя велича́ющия. (Дважды)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: В стра́ннем Твое́м рождестве́,/ боле́зней избежа́вше па́че естества́,/ ублажи́хся Безнача́льне Сы́не:/ ны́не же Тя Бо́же мой,/ бездыха́нна зря́щи ме́ртва,/ ору́жием печа́ли растерза́юся лю́те,// но воскресни́, я́ко да возвели́чуся. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Земля́ покрыва́ет Мя хотя́ща,/ но устраша́ются а́довы вра́тницы,/ оде́яна ви́дяще оде́ждею окровавле́ною, Ма́ти, отмще́ния:/ враги́ бо Кресто́м порази́в я́ко Бог,// воскре́сну па́ки, и возвели́чу Тя. (4 раза)
Припев: Сла́ва Тебе́, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Тропарь: Да ра́дуется тварь,/ да веселя́тся вси земноро́днии,/ враг бо плени́ся ад:/ с ми́ры жены́ да срета́ют,/ Ада́ма со Е́вою избавля́ю всеро́дна,// и в тре́тий день воскре́сну. (Дважды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Тропарь: Да ра́дуется тварь,/ да веселя́тся вси земноро́днии,/ враг бо плени́ся ад:/ с ми́ры жены́ да срета́ют,/ Ада́ма со Е́вою избавля́ю всеро́дна,// и в тре́тий день воскре́сну.
И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Тропарь: Да ра́дуется тварь,/ да веселя́тся вси земноро́днии,/ враг бо плени́ся ад:/ с ми́ры жены́ да срета́ют,/ Ада́ма со Е́вою избавля́ю всеро́дна,// и в тре́тий день воскре́сну.
При пении катавасии 9-й песни иерей с диаконом поднимают Плащаницу и вносят в алтарь. Вслед за этим царские врата закрываются. Плащаницу полагают на святой престол, где она должна оставаться до отдания Пасхи.
Катава́сия, глас 6:
Не рыда́й Мене́ Ма́ти,/ зря́щи во гро́бе,/ Его́же во чре́ве без се́мене зачала́ еси́ Сы́на:/ воста́ну бо и просла́влюся,/ и вознесу́ со сла́вою, непреста́нно я́ко Бог,// ве́рою и любо́вию Тя велича́ющия.
Трисвято́е по О́тче наш:
Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.
Го́споди, поми́луй. (Трижды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.
Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Чтец: Ами́нь.
Тропа́рь, глас 2:
Хор: Егда́ снизше́л еси́ к сме́рти, Животе́ Безсме́ртный,/ тогда́ ад умертви́л еси́ блиста́нием Божества́./ Егда́ же и уме́ршия от преиспо́дних воскреси́л еси́,/ вся Си́лы Небе́сныя взыва́ху:// Жизнода́вче, Христе́ Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Ма́лая сугу́бая ектения́:
Иерей: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.
Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)
Иерей: Еще́ мо́лимся о Вели́ком господи́не и отце́ на́шем, Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или архиепископе, или преосвященнейшем епископе) имярек, и о всей во Христе́ бра́тии на́шей.
Еще́ мо́лимся о богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.
Еще́ мо́лимся за всю бра́тию и за вся христиа́ны.
Иерей: Я́ко ми́лостив и человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Иерей: Сла́ва Тебе́, Христе́ Бо́же, Упова́ние на́ше, сла́ва Тебе́.
Хор: Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь. Го́споди, поми́луй. (Трижды) Благослови́.
Отпу́ст Литурги́и Вели́кой Суббо́ты.
Иерей: Христо́с, И́стинный Бог наш, моли́твами Пречи́стыя Своея́ Ма́тере, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших и всех святы́х, поми́лует и спасе́т нас, я́ко Благ и Человеколю́бец.
Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)
Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Светлая Пасхальная Заутреня. 20 апреля 2025г.
Поделиться Светлое Христово Воскресение. Пасха. Светлая Пасхальная Заутреня.
Предстоятель принимает в левую руку Крест с пасхальным трисвещником, в правую — кадило.
Ровно в 12 часов (по местному времени) при закрытых царских вратах и завесе священнослужители поют первый раз стихиру:
Духовенство в алтаре:
Воскресе́ние Твое́, Христе́ Спа́се,/ А́нгели пою́т на Небесе́х,/ и нас на земли́ сподо́би/ чи́стым се́рдцем// Тебе́ сла́вити.
При каждом пении стихиры предстоятель в предшествии диакона со свечой совершает каждение вокруг престола.
Открывается завеса.
Во второй раз стихиру поют немного громче:
Духовенство в алтаре:
Воскресе́ние Твое́, Христе́ Спа́се,/ А́нгели пою́т на Небесе́х,/ и нас на земли́ сподо́би/ чи́стым се́рдцем// Тебе́ сла́вити.
Открываются царские врата, и остаются открыты до конца Светлой Седмицы.
В третий раз стихира поется громко и до половины:
Духовенство в алтаре:
Воскресе́ние Твое́, Христе́ Спа́се,/ А́нгели пою́т на Небесе́х,/
Хор завершает:
И нас на земли́ сподо́би/ чи́стым се́рдцем// Тебе́ сла́вити.
Кре́стный ход:
Духовенство выходит из алтаря.
Начинается крестный ход, во время которого все непрерывно поют стихиру:
Люди: Воскресе́ние Твое́, Христе́ Спа́се,/ А́нгели пою́т на Небесе́х,/ и нас на земли́ сподо́би/ чи́стым се́рдцем// Тебе́ сла́вити.
В крестном ходе впереди несут фонарь, за ним несут парой запрестольный Крест и запрестольный образ Божией Матери (таким образом, чтобы тот, кто смотрит на приближающийся крестный ход, видел их расположенными также, как в алтаре (запрестольный Крест — справа, образ Божией Матери — слева)). Далее идут двумя рядами, попарно, хоругвеносцы, певцы, свещеносцы со свечами, диаконы со своими свечами и кадильницами и за ними священники, младшие впереди. В последней паре священников идущий справа несет Евангелие, идущий слева — икону Воскресения. Завершает шествие предстоятель с трисвещником и Крестом. Там, где один священник, допускается мирянам нести на пелена́х иконы Воскресения Христова и Евангелие. (Артос на этом крестном ходе не носят, поскольку он еще не освящен.)
Крестный ход в обычном порядке идет вокруг храма при непрерывном трезвоне.
Обойдя храм, крестный ход останавливается пред закрытыми западными дверями храма. Носящие святыни останавливаются около дверей лицом к западу в следующем порядке: фонарь (по центру, непосредственно перед дверями), затем (от южной стороны к северной) запрестольный Крест, Евангелие, икона Воскресения, запрестольный образ Божией Матери, по сторонам становятся хоругвеносцы и свещеносцы. Предстоятель и сослужа́щие священники становятся пред святынями по чину.
Трезвон прекращается.
Настоятель, приняв от диакона кадило, при полной тишине совершает каждение святынь, духовенства, певцов и предстоящих и, в заключение, диакона.
Диакон принимает кадило, кадит предстоятеля и возвращает ему кадильницу.
Предстоятель, трижды (а не один раз) крестообразно назна́меновав кадилом затворенные церковные двери, возглашает велегласно:
Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Пасха́льное нача́ло:
Духовенство, велегласно:
Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Духовенство: Да воскре́снет Бог, и расточа́тся врази́ Его́,/ и да бежа́т от Лица́ Его́ ненави́дящии Его́.
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Духовенство: Я́ко исчеза́ет дым, да исче́знут,/ я́ко та́ет воск от лица́ огня́.
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Духовенство: Та́ко да поги́бнут гре́шницы от Лица́ Бо́жия,/ а пра́ведницы да возвеселя́тся.
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Духовенство: Сей день, его́же сотвори́ Госпо́дь,/ возра́дуемся и возвесели́мся вонь.
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Духовенство: Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Духовенство: И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Духовенство: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в
Хор: И су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Открываются двери храма. Все входят в храм и поют праздничный тропарь:
Люди: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
И поют, пока диакон не выйдет на великую ектению.
Духовенство входит в алтарь.
Вели́кая ектения́:
Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)
Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.
О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.
О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.
О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепископе, или: преосвященнейшем епископе) имярек, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.
О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.
О гра́де сем (или: О ве́си сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.
О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.
О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.
О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.
Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Далее — Пассхальный канон, который полностью поется хором: и ирмосы, и припевы, и тропари, и катавасии.
На каждой песни канона совершается каждение.
При соборном служении каждение совершают все иереи поочередно (а при большом числе иереев — попарно).
Песнь 1:
Канон Пасхальный, глас 1:
Ирмос: Воскресе́ния день,/ просвети́мся, лю́дие./ Па́сха, Госпо́дня Па́сха:/ от сме́рти бо к жи́зни,/ и от земли́ к небеси́,/ Христо́с Бог нас преведе́,// побе́дную пою́щия. (Четырежды)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Очи́стим чу́вствия, и у́зрим/ непристу́пным све́том/ Воскресе́ния, Христа́/ блиста́ющася,/ и ра́дуйтеся, реку́ща,/ я́сно да услы́шим,// побе́дную пою́ще. (6 раз)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Небеса́ у́бо досто́йно да веселя́тся,/ земля́ же да ра́дуется,/ да пра́зднует же мир,/ ви́димый же весь и неви́димый:/ Христо́с бо воста́,// весе́лие ве́чное. (6 раз)
Катава́сия:
Воскресе́ния день,/ просвети́мся, лю́дие./ Па́сха, Госпо́дня Па́сха:/ от сме́рти бо к жи́зни,/ и от земли́ к небеси́,/ Христо́с Бог нас преведе́,// побе́дную пою́щия. (Трижды)
Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)
Ектения́ ма́лая:
Для произнесения ектений и совершения каждений диакон (со свечой в руке) во всех случаях
исходит из алтаря царскими вратами (во всю Светлую седмицу).
Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Песнь 3:
Ирмос: Прииди́те, пи́во пие́м но́вое,/ не от ка́мене непло́дна чудоде́емое,/ но нетле́ния исто́чник/ из гро́ба одожди́вша Христа́,// в Не́мже утвержда́емся. (Четырежды)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Ны́не вся испо́лнишася све́та,/ не́бо же и земля́, и преиспо́дняя:/ да пра́зднует у́бо вся тварь/ воста́ние Христо́во,// в не́мже утвержда́ется. (6 раз)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Вчера́ спогребо́хся Тебе́ Христе́,/ совостаю́ днесь/ воскре́сшу Тебе́,/ сраспина́хся Тебе́ вчера́,// Сам мя спросла́ви Спа́се во Ца́рствии Твое́м. (6 раз)
Катава́сия:
Прииди́те, пи́во пие́м но́вое,/ не от ка́мене непло́дна чудоде́емое,/ но нетле́ния исто́чник/ из гро́ба одожди́вша Христа́,// в Не́мже утвержда́емся. (Трижды)
Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)
Ектения́ ма́лая:
Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Я́ко Ты еси́ Бог наш и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Ипакои́ Па́схи, глас 4:
Хор: Предвари́вшия у́тро я́же о Мари́и,/ и обре́тшия ка́мень отвале́н от гро́ба,/ слы́шаху от А́нгела: во све́те присносу́щнем Су́щаго,/ с ме́ртвыми что и́щете, я́ко челове́ка?/ Ви́дите гро́бныя пелены́, тецы́те и ми́ру пропове́дите,/ я́ко воста́ Госпо́дь, умертви́вый смерть,// я́ко есть Сын Бо́га, спаса́ющаго род челове́ческий.
Песнь 4:
Ирмос: На Боже́ственней стра́жи/ богоглаго́ливый Авваку́м/ да ста́нет с на́ми, и пока́жет/ светоно́сна А́нгела,/ я́сно глаго́люща:/ днесь спасе́ние ми́ру,/ я́ко воскре́се Христо́с,// я́ко всеси́лен. (Четырежды)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Му́жеский у́бо пол,/ я́ко разве́рзый де́вственную утро́бу,/ яви́ся Христо́с:/ я́ко челове́к же,/ А́гнец нарече́ся:/ непоро́чен же,/ я́ко невку́сен скве́рны,/ на́ша Па́сха,/ и я́ко Бог и́стинен// соверше́н рече́ся. (4 раза)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Я́ко единоле́тный а́гнец,/ благослове́нный нам вене́ц Христо́с,/ во́лею за всех закла́н бысть,/ Па́сха чисти́тельная,/ и па́ки из гро́ба кра́сное// пра́вды нам возсия́ Со́лнце. (4 раза)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Богооте́ц у́бо Дави́д/ пред се́нным ковче́гом скака́ше игра́я,/ лю́дие же Бо́жии святи́и,/ образо́в сбытие́ зря́ще,/ весели́мся Боже́ственне,/ я́ко воскре́се Христо́с,// я́ко Всеси́лен. (4 раза)
Катава́сия:
На Боже́ственней стра́жи/ богоглаго́ливый Авваку́м/ да ста́нет с на́ми, и пока́жет/ светоно́сна А́нгела,/ я́сно глаго́люща:/ днесь спасе́ние ми́ру,/ я́ко воскре́се Христо́с,// я́ко всеси́лен. (Трижды)
Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)
Ектения́ ма́лая:
Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Песнь 5:
Ирмос: У́тренюем у́треннюю глубоку́,/ и вме́сто ми́ра песнь принесе́м Влады́це,/ и Христа́ у́зрим/ пра́вды Со́лнце,// всем жизнь возсия́юща. (Четырежды)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Безме́рное Твое́ благоутро́бие,/ а́довыми у́зами содержи́мии зря́ще,/ к све́ту идя́ху Христе́,/ весе́лыми нога́ми,// Па́сху хва́ляще ве́чную. (6 раз)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Присту́пим свещено́снии,/ исходя́щу Христу́ из гро́ба, я́ко жениху́,/ и спра́зднуем любопра́зднственными чи́нми// Па́сху Бо́жию спаси́тельную. (6 раз)
Катава́сия:
У́тренюем у́треннюю глубоку́,/ и вме́сто ми́ра песнь принесе́м Влады́це,/ и Христа́ у́зрим/ пра́вды Со́лнце,// всем жизнь возсия́юща. (Трижды)
Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)
Ектения́ ма́лая:
Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Я́ко святи́ся и просла́вися пречестно́е и великоле́пое и́мя Твое́, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Песнь 6:
Ирмос: Снизше́л еси́ в преиспо́дняя земли́,/ и сокруши́л еси́ вереи́ ве́чныя,/ содержа́щия свя́занныя, Христе́,/ и тридне́вен, я́ко от ки́та Ио́на,// воскре́сл еси́ от гро́ба. (Четырежды)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Сохрани́в це́ла зна́мения Христе́,/ воскре́сл еси́ от гро́ба,/ ключи́ Де́вы не вреди́вый в рождестве́ Твое́м,// и отве́рзл еси́ нам ра́йския две́ри. (6 раз)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Спа́се мой,/ живо́е же и неже́ртвенное заколе́ние,/ я́ко Бог Сам Себе́/ во́лею приве́д Отцу́,/ совоскреси́л еси́ всеро́днаго Ада́ма,// воскре́с от гро́ба. (6 раз)
Катава́сия:
Снизше́л еси́ в преиспо́дняя земли́,/ и сокруши́л еси́ вереи́ ве́чныя,/ содержа́щия свя́занныя, Христе́,/ и тридне́вен, я́ко от ки́та Ио́на,// воскре́сл еси́ от гро́ба. (Трижды)
Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)
Ектения́ ма́лая:
Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Ты бо еси́ Царь ми́ра и Спас душ на́ших и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Конда́к Па́схи, глас 8:
А́ще и во гроб снизше́л еси́, Безсме́ртне,/ но а́дову разруши́л еси́ си́лу,/ и воскре́сл еси́, я́ко победи́тель, Христе́ Бо́же,/ жена́м мироно́сицам веща́вый: ра́дуйтеся,/ и Твои́м апо́столом мир да́руяй,// па́дшим подая́й воскресе́ние.
И́кос:
Е́же пре́жде со́лнца Со́лнце заше́дшее иногда́ во гроб,/ предвари́ша ко у́тру, и́щущия я́ко дне мироно́сицы де́вы,/ и друга́ ко друзе́й вопия́ху:/ о други́ни! Прииди́те, воня́ми пома́жем те́ло живоно́сное и погребе́ное,/ плоть воскреси́вшаго па́дшаго Ада́ма, лежа́щую во гро́бе./ И́дем, потщи́мся я́коже волсви́, и поклони́мся,/ и принесе́м ми́ра я́ко да́ры, не в пелена́х, но в плащани́це обви́тому,/ и пла́чим, и возопии́м: о Влады́ко, воста́ни,// па́дшим подая́й воскресе́ние.
Воскресе́ние Христо́во ви́девше,/ поклони́мся Свято́му Го́споду Иису́су,/ еди́ному безгре́шному,/ Кресту́ Твоему́ покланя́емся, Христе́,/ и свято́е Воскресе́ние Твое́ пое́м и сла́вим:/ Ты бо еси́ Бог наш,/ ра́зве Тебе́ ино́го не зна́ем,/ и́мя Твое́ имену́ем./ Прииди́те вси ве́рнии,/ поклони́мся Свято́му Христо́ву Воскресе́нию:/ се бо прии́де Кресто́м ра́дость всему́ ми́ру./ Всегда́ благословя́ще Го́спода,/ пое́м Воскресе́ние Его́:/ распя́тие бо претерпе́в,// сме́ртию смерть разруши́. (Трижды)
Воскре́с Иису́с от гро́ба,/ я́коже прорече́,/ даде́ нам живо́т ве́чный// и ве́лию ми́лость. (Трижды)
Песнь 7:
Ирмос: О́троки от пе́щи изба́вивый,/ быв Челове́к,/ стра́ждет я́ко сме́ртен,/ и стра́стию сме́ртное,/ в нетле́ния облачи́т благоле́пие,/ Еди́н благослове́н// отце́в Бог, и препросла́влен. (Четырежды)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Жены́ с ми́ры богому́дрыя в след Тебе́ теча́ху:/ Его́же, я́ко ме́ртва, со слеза́ми иска́ху,/ поклони́шася ра́дующияся Живо́му Бо́гу,/ и Па́сху та́йную// Твои́м, Христе́, ученико́м благовести́ша. (4 раза)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Сме́рти пра́зднуем умерщвле́ние,/ а́дово разруше́ние,/ ино́го жития́ ве́чнаго нача́ло,/ и игра́юще пое́м Вино́внаго,/ Еди́наго благослове́ннаго// отце́в Бо́га, и препросла́вленнаго. (4 раза)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Я́ко вои́стинну свяще́нная,/ и всепра́зднственная сия́ спаси́тельная нощь,/ и светоза́рная,/ светоно́снаго дне,/ воста́ния су́щи провозве́стница:// в не́йже безле́тный Свет из гро́ба пло́тски всем возсия́. (4 раза)
Катава́сия:
О́троки от пе́щи изба́вивый,/ быв Челове́к,/ стра́ждет я́ко сме́ртен,/ и стра́стию сме́ртное,/ в нетле́ния облачи́т благоле́пие,/ Еди́н благослове́н// отце́в Бог, и препросла́влен. (Трижды)
Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)
Ектения́ ма́лая:
Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́нна и препросла́вленна, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Песнь 8:
Ирмос: Сей нарече́нный и святы́й день,/ Еди́н суббо́т Царь и Госпо́дь,/ пра́здников пра́здник/ и торжество́ есть торже́ств,// во́ньже благослови́м Христа́ во ве́ки. (Четырежды)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Прииди́те, но́ваго виногра́да рожде́ния,/ Боже́ственнаго весе́лия,/ в наро́читом дни Воскресе́ния,/ Ца́рствия Христо́ва приобщи́мся,/ пою́ще Его́// я́ко Бо́га во ве́ки. (4 раза)
Припев: Христо́с воскре́се из ме́ртвых.
Тропарь: Возведи́ о́крест о́чи твои́, Сио́не, и виждь:/ се бо приидо́ша к тебе́,/ я́ко богосве́тлая свети́ла,/ от за́пада, и се́вера, и мо́ря,/ и восто́ка ча́да твоя́,// в тебе́ благословя́щая Христа́ во ве́ки. (4 раза)
Припев: Пресвята́я Тро́ице, Бо́же наш, сла́ва Тебе́.
Троичен: О́тче Вседержи́телю, и Сло́ве, и Ду́ше,/ треми́ соединя́емое во Ипоста́сех Естество́,/ Пресу́щественне и Пребоже́ственне,/ в Тя крести́хомся,// и Тя благослови́м во вся ве́ки. (4 раза)
Катава́сия:
Сей нарече́нный и святы́й день,/ Еди́н суббо́т Царь и Госпо́дь,/ пра́здников пра́здник/ и торжество́ есть торже́ств,// во́ньже благослови́м Христа́ во ве́ки. (Трижды)
Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)
Ектения́ ма́лая:
Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Я́ко благослови́ся и́мя Твое́ и просла́вися Ца́рство Твое́, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Песнь 9:
Диакон: Вели́чит душа́ моя́/ воскре́сшаго тридне́вно от гро́ба// Христа́ Жизнода́вца.
Хор:
Ирмос: Свети́ся, свети́ся,/ но́вый Иерусали́ме:/ сла́ва бо Госпо́дня/ на тебе́ возсия́./ Лику́й ны́не/ и весели́ся, Сио́не./ Ты же, Чи́стая, красу́йся, Богоро́дице,// о воста́нии Рождества́ Твоего́.
Припев: Вели́чит душа́ моя́/ воскре́сшаго тридне́вно от гро́ба// Христа́ Жизнода́вца.
Ирмос: Свети́ся, свети́ся,/ но́вый Иерусали́ме:/ сла́ва бо Госпо́дня/ на тебе́ возсия́./ Лику́й ны́не/ и весели́ся, Сио́не./ Ты же, Чи́стая, красу́йся, Богоро́дице,// о воста́нии Рождества́ Твоего́.
Припев: Вели́чит душа́ моя́/ во́лею страда́вша, и погребе́на,// и воскре́сшаго тридне́вно от гро́ба.
Ирмос: Свети́ся, свети́ся,/ но́вый Иерусали́ме:/ сла́ва бо Госпо́дня/ на тебе́ возсия́./ Лику́й ны́не/ и весели́ся, Сио́не./ Ты же, Чи́стая, красу́йся, Богоро́дице,// о воста́нии Рождества́ Твоего́. (Дважды, с припевом)
Припев: Христо́с но́вая Па́сха,/ Же́ртва жива́я,/ А́гнец Бо́жий,// взе́мляй грехи́ ми́ра.
Тропарь: О Боже́ственнаго, о любе́знаго,/ о сладча́йшаго Твоего́ гла́са!/ С на́ми бо нело́жно/ обеща́лся еси́ бы́ти,/ до сконча́ния ве́ка Христе́:/ Его́же, ве́рнии,// утвержде́ние наде́жди иму́ще, ра́дуемся. (Дважды, с припевом)
Припев: А́нгел вопия́ше Благода́тней:/ Чи́стая Де́во, ра́дуйся!/ И па́ки реку́: ра́дуйся!/ Твой Сын воскре́се/ тридне́вен от гро́ба,/ и ме́ртвыя воздви́гнувый:// лю́дие, весели́теся.
Тропарь: О Боже́ственнаго, о любе́знаго,/ о сладча́йшаго Твоего́ гла́са!/ С на́ми бо нело́жно/ обеща́лся еси́ бы́ти,/ до сконча́ния ве́ка Христе́:/ Его́же, ве́рнии,// утвержде́ние наде́жди иму́ще, ра́дуемся. (Дважды, с припевом)
Припев: Возбуди́л еси́ усну́в ме́ртвыя от ве́ка,// ца́рски рыка́вый я́ко от Иу́ды лев.
Тропарь: О Боже́ственнаго, о любе́знаго,/ о сладча́йшаго Твоего́ гла́са!/ С на́ми бо нело́жно/ обеща́лся еси́ бы́ти,/ до сконча́ния ве́ка Христе́:/ Его́же, ве́рнии,// утвержде́ние наде́жди иму́ще, ра́дуемся. (Здесь и далее по единожды)
Припев: Магдали́на Мари́я притече́ ко гро́бу,/ и Христа́ ви́девши,// я́ко вертогра́даря вопроша́ше.
Тропарь: О Боже́ственнаго, о любе́знаго,/ о сладча́йшаго Твоего́ гла́са!/ С на́ми бо нело́жно/ обеща́лся еси́ бы́ти,/ до сконча́ния ве́ка Христе́:/ Его́же, ве́рнии,// утвержде́ние наде́жди иму́ще, ра́дуемся.
Припев: А́нгел облиста́яй жена́м вопия́ше:// преста́ните от слез, я́ко Христо́с воскре́се.
Тропарь: О Па́сха ве́лия и свяще́ннейшая, Христе́!/ О му́дросте, и Сло́ве Бо́жий, и си́ло!/ Подава́й нам и́стее Тебе́ причаща́тися,// в невече́рнем дни Ца́рствия Твоего́.
Припев: Христо́с воскре́се, смерть попра́вый,/ и ме́ртвыя воздви́гнувый,// лю́дие весели́теся.
Тропарь: О Па́сха ве́лия и свяще́ннейшая, Христе́!/ О му́дросте, и Сло́ве Бо́жий, и си́ло!/ Подава́й нам и́стее Тебе́ причаща́тися,// в невече́рнем дни Ца́рствия Твоего́.
Припев: Днесь вся́ка тварь весели́тся и ра́дуется:// я́ко Христо́с воскре́се, и ад плени́ся.
Тропарь: О Па́сха ве́лия и свяще́ннейшая, Христе́!/ О му́дросте, и Сло́ве Бо́жий, и си́ло!/ Подава́й нам и́стее Тебе́ причаща́тися,// в невече́рнем дни Ца́рствия Твоего́.
Припев: Днесь Влады́ка плени́ а́да,// воздви́гнувый ю́зники, я́же от ве́ка имя́ше лю́те одержи́мыя.
Тропарь: О Па́сха ве́лия и свяще́ннейшая, Христе́!/ О му́дросте, и Сло́ве Бо́жий, и си́ло!/ Подава́й нам и́стее Тебе́ причаща́тися,// в невече́рнем дни Ца́рствия Твоего́.
Припев: Вели́чит душа́ моя́// Триипоста́снаго и Неразде́льнаго Божества́ держа́ву.
Тропарь: О Па́сха ве́лия и свяще́ннейшая, Христе́!/ О му́дросте, и Сло́ве Бо́жий, и си́ло!/ Подава́й нам и́стее Тебе́ причаща́тися,// в невече́рнем дни Ца́рствия Твоего́.
Припев: Ра́дуйся, Де́во, ра́дуйся,/ ра́дуйся, Благослове́нная,/ ра́дуйся, Препросла́вленная!// Твой бо Сын воскре́се тридне́вен от гро́ба.
Тропарь: О Па́сха ве́лия и свяще́ннейшая, Христе́!/ О му́дросте, и Сло́ве Бо́жий, и си́ло!/ Подава́й нам и́стее Тебе́ причаща́тися,// в невече́рнем дни Ца́рствия Твоего́.
Припев: Вели́чит душа́ моя́/ воскре́сшаго тридне́вно от гро́ба// Христа́ Жизнода́вца.
Ирмос: Свети́ся, свети́ся,/ но́вый Иерусали́ме:/ сла́ва бо Госпо́дня/ на тебе́ возсия́./ Лику́й ны́не/ и весели́ся, Сио́не./ Ты же, Чи́стая, красу́йся, Богоро́дице,// о воста́нии Рождества́ Твоего́.
Припев: Вели́чит душа́ моя́/ во́лею страда́вша, и погребе́на,// и воскре́сшаго тридне́вно от гро́ба.
Ирмос: Свети́ся, свети́ся,/ но́вый Иерусали́ме:/ сла́ва бо Госпо́дня/ на тебе́ возсия́./ Лику́й ны́не/ и весели́ся, Сио́не./ Ты же, Чи́стая, красу́йся, Богоро́дице,// о воста́нии Рождества́ Твоего́.
Катава́сия:
Свети́ся, свети́ся,/ но́вый Иерусали́ме:/ сла́ва бо Госпо́дня/ на тебе́ возсия́./ Лику́й ны́не/ и весели́ся, Сио́не./ Ты же, Чи́стая, красу́йся, Богоро́дице,// о воста́нии Рождества́ Твоего́. (Единожды)
Тропарь: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, поско́ру)
Ектения́ ма́лая:
Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Я́ко Тя хва́лят вся Си́лы Небе́сныя, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха и Тебе́ сла́ву возсыла́ют, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Ексапостила́рий Па́схи:
Пло́тию усну́в,/ я́ко мертв,/ Царю́ и Го́споди,/ тридне́вен воскре́сл еси́,/ Ада́ма воздви́г от тли,/ и упраздни́в смерть:/ Па́сха нетле́ния,// ми́ра спасе́ние. (Трижды)
Хвали́тны псалмы́, глас 1:
Хор: Вся́кое дыха́ние да хва́лит Го́спода./ Хвали́те Го́спода с небе́с,/ хвали́те Его́ в вы́шних.// Тебе́ подоба́ет песнь Бо́гу.
Хвали́те Его́ вси А́нгели Его́,/ хвали́те Его́ вся си́лы Его́.// Тебе́ подоба́ет песнь Бо́гу.
Стихиры воскресные, глас 1:
Стих: Хвали́те Его́ на си́лах Его́,/ хвали́те Его́ по мно́жеству вели́чествия Его́.
Стихира: Пое́м Твою́, Христе́, спаси́тельную страсть,// и сла́вим Твое́ Воскресе́ние.
Хвали́те Его́ во гла́се тру́бнем,/ хвали́те Его́ во псалти́ри и гу́слех.
Стихира: Крест претерпе́вый, и смерть упраздни́вый,/ и воскресы́й из ме́ртвых,/ умири́ на́шу жизнь, Го́споди,// я́ко Еди́н Всеси́лен.
Стих: Хвали́те Его́ в тимпа́не и ли́це,/ хвали́те Его́ во стру́нах и орга́не.
Стихира: А́да плени́вый и челове́ка воскреси́вый,/ Воскресе́нием Твои́м, Христе́,/ сподо́би ны чи́стым се́рдцем,// Тебе́ пе́ти и сла́вити.
Стих: Хвали́те Его́ в кимва́лех доброгла́сных, хвали́те Его́ в кимва́лех восклица́ния,/ вся́кое дыха́ние да хва́лит Го́спода.
Стихира: Боголе́пное Твое́ снизхожде́ние сла́вяще,/ пое́м Тя, Христе́:/ роди́лся еси́ от Де́вы,/ и неразлуче́н был еси́ от Отца́:/ пострада́л еси́ я́ко челове́к,/ и во́лею претерпе́л еси́ Крест,/ воскре́сл еси́ от гро́ба я́ко от черто́га произше́д,/ да спасе́ши мир,// Го́споди, сла́ва Тебе́.
Стихиры Пасхи, глас 5:
Стих: Да воскре́снет Бог,/ и расточа́тся врази́ Его́.
Стихира: Па́сха/ свяще́нная нам днесь показа́ся;/ Па́сха но́ва свята́я;/ Па́сха та́инственная;/ Па́сха всечестна́я./ Па́сха Христо́с Изба́витель;/ Па́сха непоро́чная;/ Па́сха вели́кая;/ Па́сха ве́рных./ Па́сха две́ри ра́йския нам отверза́ющая.// Па́сха всех освяща́ющая ве́рных.
Стих: Я́ко исчеза́ет дым,/ да исче́знут.
Стихира: Прииди́те/ от виде́ния жены́ благове́стницы,/ и Сио́ну рцы́те:/ приими́/ от нас ра́дости благове́щения, Воскресе́ния Христо́ва:/ красу́йся, лику́й/ и ра́дуйся, Иерусали́ме,/ Царя́ Христа́ узре́в из гро́ба,/ я́ко жениха́ происходя́ща.
Стих: Та́ко да поги́бнут гре́шницы от Лица́ Бо́жия,/ а пра́ведницы да возвеселя́тся.
Стихира: Мироно́сицы жены́,/ у́тру глубоку́,/ предста́вша гро́бу Живода́вца,/ обрето́ша А́нгела/ на ка́мени седя́ща,/ и той провеща́в им,/ си́це глаго́лаше:/ что и́щете Жива́го с ме́ртвыми?/ Что пла́чете Нетле́ннаго во тли?// Ше́дше, пропове́дите ученико́м Его́.
Стих: Сей день, его́же сотвори́ Госпо́дь,/ возра́дуемся и возвесели́мся в онь.
Стихира: Па́сха кра́сная,/ Па́сха, Госпо́дня Па́сха!/ Па́сха всечестна́я/ нам возсия́. Па́сха,/ ра́достию друг дру́га обы́мем./ О Па́сха!/ Избавле́ние ско́рби,/ и́бо из гро́ба днесь,/ я́ко от черто́га/ возсия́в Христо́с,/ жены́ ра́дости испо́лни, глаго́ля:/ пропове́дите апо́столом.
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Стихира: Воскресе́ния день,/ и просвети́мся торжество́м,/ и друг дру́га обы́мем./ Рцем бра́тие,/ и ненави́дящим нас,/ прости́м вся Воскресе́нием,/ и та́ко возопии́м:/ Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в,// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды)
Во время пения стихир Пасхи священнослужители начинают христосоваться между собою в алтаре.
Священнослужители, похристосовавшись между собой в алтаре, исходят на солею.
Предстоятель выходит с Крестом и трисвещником, произносит от себя краткое общее приветствие предстоящим и заканчивает его троекратным осенением Крестом и трисвещником на три стороны возглашая каждый раз:
Иерей: Христо́с воскре́се!
Люди: Вои́стину воскре́се!
Тропа́рь Па́схи:
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в. (Трижды, неспешно)
Предстоятель относит Крест с трисвечником в алтарь и выходит на амвон для чтения Огласительного слова свт. Иоанна Златоустого.
Сло́во огласи́тельное Иоа́нна Златоу́стого:
Иерей: И́же во святы́х отца́ на́шего Иоа́нна, Архиепи́скопа Константинопо́льскаго, Златоу́стаго, сло́во Огласи́тельное во святы́й и светоно́сный День пресла́внаго и спаси́тельнаго Христа́ Бо́га на́шего Воскресе́ния.
А́ще кто благочести́в и боголюби́в, да наслади́тся сего́ до́браго и све́тлаго торжества́. А́ще кто раб благоразу́мный, да вни́дет ра́дуяся в ра́дость Го́спода своего́. А́ще кто потруди́ся постя́ся, да восприи́мет ны́не дина́рий. А́ще кто от пе́рваго часа́ де́лал есть, да прии́мет днесь пра́ведный долг. А́ще кто по тре́тием часе́ прии́де, благодаря́ да пра́зднует. А́ще кто по шесто́м часе́ дости́же, ничто́же да сумни́тся, и́бо ничи́мже отщетева́ется. А́ще кто лиши́ся и девя́таго часа́, да присту́пит, ничто́же сумня́ся, ничто́же боя́ся. А́ще кто то́чию дости́же, и во единонадеся́тый час, да не устраши́тся замедле́ния: любочести́в бо Сый Влады́ка, прие́млет после́дняго я́коже и пе́рваго: упокоева́ет в единонадеся́тый час прише́дшаго, я́коже де́лавшаго от пе́рваго часа́. И после́дняго ми́лует, и пе́рвому угожда́ет, и о́ному дае́т, и сему́ да́рствует, и дела́ прие́млет, и наме́рение целу́ет, и дея́ние почита́ет, и предложе́ние хва́лит. Те́мже у́бо вни́дите вси в ра́дость Го́спода своего́: и пе́рвии и втори́и, мзду приими́те. Бога́тии и убо́зии, друг со дру́гом лику́йте. Возде́ржницы и лени́вии, день почти́те. Пости́вшиися и непости́вшиися, возвесели́теся днесь. Трапе́за испо́лнена, наслади́теся вси. Теле́ц упита́нный, никто́же да изы́дет а́лчай, вси наслади́теся пи́ра ве́ры: вси восприими́те бога́тство бла́гости. Никто́же да рыда́ет убо́жества, яви́ся бо о́бщее Ца́рство. Никто́же да пла́чет прегреше́ний, проще́ние бо от гро́ба возсия́. Никто́же да убои́тся сме́рти, свободи́ бо нас Спа́сова смерть. Угаси́ ю́, И́же от нея́ держи́мый. Плени́ а́да, Соше́дый во ад. Огорчи́ его́ вкуси́вша пло́ти Его́. И сие́ предприе́мый Иса́иа возопи́: ад, глаго́лет, огорчи́ся, срет Тя до́ле. Огорчи́ся, и́бо упраздни́ся. Огорчи́ся, и́бо пору́ган бысть. Огорчи́ся, и́бо умертви́ся. Огорчи́ся, и́бо низложи́ся. Огорчи́ся, и́бо связа́ся. Прия́т те́ло, и Бо́гу прирази́ся. Прия́т зе́млю, и сре́те Не́бо. Прия́т е́же ви́дяше, и впаде́ во е́же не ви́дяше. Где твое́, сме́рте, жа́ло; где твоя́, а́де, побе́да? Воскре́се Христо́с, и ты низве́рглся еси́. Воскре́се Христо́с, и падо́ша де́мони. Воскре́се Христо́с, и ра́дуются А́нгели. Воскре́се Христо́с, и жизнь жи́тельствует. Воскре́се Христо́с, и ме́ртвый ни еди́н во гро́бе. Христо́с бо воста́в от ме́ртвых, Нача́ток усо́пших бысть. Тому́ сла́ва и держа́ва, во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Кто благочестив и Боголюбив — насладись ныне сим прекрасным и радостным торжеством! Кто слуга благоразумный — войди, радуясь, в радость Господа своего! Кто потрудился, постясь, — прими ныне динарий! Кто работал с первого часа — получи ныне заслуженную плату! Кто пришел после третьего часа — с благодарностью празднуй! Кто достиг только после шестого часа — нисколько не сомневайся, ибо и ничего не теряешь! Кто замедлил и до девятого часа — приступи без всякого сомнения и боязни! Кто же подоспел прийти лишь к одиннадцатому часу — и тот не страшися своего промедления! Ибо щедр Домовладыка: принимает последнего, как и первого; ублажает пришедшего в одиннадцатый час так же, как и трудившегося с первого часа; и последнего одаряет, и первому воздает достойное; и тому дает, и этому дарует; и деяние принимает, и намерение приветствует; и труд ценит, и расположение хвалит.
Итак, все — все войдите в радость Господа своего! И первые, и последние, примите награду; богатые и бедные, друг с другом ликуйте; воздержные и беспечные, равно почтите этот день; постившиеся и непостившиеся, возвеселитесь ныне! Трапеза обильна, насладитесь все! Телец упитанный, никто не уходи голодным! Все насладитесь пиром веры, все воспримите богатство благости!
Никто не рыдай о своем убожестве, ибо для всех настало Царство! Никто не плачь о своих грехах, потому что из гроба воссияло прощение! Никто не бойся смерти, ибо освободила нас Спасова смерть! Объятый смертью, Он угасил смерть. Сошед во ад, Он пленил ад и огорчил того, кто коснулся Его плоти.
Предвосхищая сие, Исаия воскликнул: «Ад огорчился, встретив Тебя в преисподних своих». Огорчился ад, ибо упразднен! Огорчился, ибо осмеян! Огорчился, ибо умерщвлен! Огорчился, ибо низложен! Огорчился, ибо связан! Взял тело, а прикоснулся Бога; принял землю, а нашел в нем небо; взял то, что видел, а подвергся тому, чего не ожидал!
Смерть! где твое жало?! Ад! где твоя победа?!
Воскрес Христос, и ты низвержен! Воскрес Христос, и пали демоны! Воскрес Христос, и радуются ангелы! Воскрес Христос, и торжествует жизнь! Воскрес Христос, и никто не мертв во гробе! Ибо Христос, восстав из гроба, — первенец из умерших. Ему слава и держава во веки веков! Аминь.
Тропа́рь Иоа́нна Златоу́стого, глас 8:
Хор: Уст твои́х, я́коже све́тлость огня́/ возсия́вши, благода́ть вселе́нную просвети́:/ не сребролю́бия ми́рови сокро́вища сниска́,/ высоту́ нам смиреному́дрия показа́,/ но твои́ми словесы́ наказу́я, о́тче Иоа́нне Златоу́сте,// моли́ Сло́ва, Христа́ Бо́га, спасти́ся душа́м на́шим.
Ектения́ сугу́бая:
Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.
Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)
Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепископе, или: преосвященнейшем епископе) имярек, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.
Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.
Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.
Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.
Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.
Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Ектения́ проси́тельная:
Диакон: Испо́лним у́тренюю моли́тву на́шу Го́сподеви.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.
Хор: Го́споди, поми́луй.
Диакон: Дне всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.
Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение.)
Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.
Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.
До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.
Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.
Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.
Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Я́ко Бог ми́лости и щедро́т и человеколю́бия еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Иерей: Мир всем.
Хор: И ду́хови твоему́.
Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.
Хор: Тебе́, Го́споди.
Иерей: Твое́ бо есть, е́же ми́ловати и спаса́ти ны, Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь.
Диакон: Прему́дрость.
Хор: Благослови́.
Иерей: Сый благослове́н Христо́с Бог наш, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.
Хор: Ами́нь. Утверди́, Бо́же, святу́ю правосла́вную ве́ру, правосла́вных христиа́н во век ве́ка.
Иерей держа Крест с трисвечником поет в алтаре со всем духовенством:
Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в//
Хор: И су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
Отпу́ст Па́схи:
Иерей выйдя на амвон с крестом и трисвечником:
Христо́с воскресы́й из ме́ртвых, сме́ртию смерть попра́вый и су́щим во гробе́х живо́т дарова́вый: и́стинный Бог наш, моли́твами Пречи́стыя Своея́ Ма́тере и всех святы́х, поми́лует и спасе́т нас, я́ко Благ и Человеколю́бец.
И осеняет предстоящих Крестом и трисвещником на три стороны, громко произнося при каждом осенении:
Иерей: Христо́с воскре́се!
Люди: Воистину воскресе!
Тропа́рь Па́схи:
Хор: Христо́с воскре́се из ме́ртвых,/ сме́ртию смерть попра́в// и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.
И нам дарова́ живо́т ве́чный, покланя́емся Его́ тридне́вному Воскресе́нию.
Многоле́тие:
Хор: Вели́каго Господи́на и Отца́ на́шего Кири́лла,/ Святе́йшаго Патриа́рха Моско́вскаго и всея́ Руси́,/ и Господи́на на́шего (Высоко-) преосвяще́ннейшаго имярек,/ (архи-)епи́скопа (митрополита (титул)),/ богохрани́мую страну́ на́шу Росси́йскую,/ настоя́теля, бра́тию и прихо́жан свята́го хра́ма сего́/ и вся правосла́вныя христиа́ны,// Го́споди, сохрани́ их на мно́гая ле́та.
