«Духовные причины старения». Прот. Александр Никольский

У нас в гостях был настоятель храма Трех Святителей в Раменках протоиерей Александр Никольский.

Мы говорили о духовных причинах старения и о том, почему старость — это скорее не про возраст, а про состояние души. Вместе с нашим гостем мы размышляли, связаны ли как-либо между собой старость и уныние, что может означать библейское выражение «исполненный жизнью», а также почему многие подвижники не только не страшились прихода старости, но и ждали её.

Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова

---

А. Ананьев:

— И снова субботний вечер. И вот опять я собираюсь пойти, провести программу «Семейный час» в светлой студии Радио ВЕРА на Андреевской набережной. С вами отдохнувшая, свежая, прекрасная ведущая программы «Семейный час» Алла Сергеевна Митрофанова...

А. Митрофанова:

— Александр Ананьев.

А. Ананьев:

— И наш дорогой гость, человек, виртуозно разбирающийся, очень тонко и деликатно, в вопросах семейной жизни, в вопросах бытовой жизни, в вопросах профессиональных сугубо и, самое главное, в вопросах духовных, частый гость в студии Радио ВЕРА, настоятель храма Трех святителей в Раменках, протоиерей Александр Никольский. Добрый вечер, отец Александр. Здравствуйте.

Протоиерей Александр:

— Добрый вечер.

А. Ананьев:

— Рады вас видеть. В каком возрасте наступает старость?

Протоиерей Александр:

— Ну у Евгения Онегина она наступила что-то лет в двадцать восемь.

А. Митрофанова:

— Ну и даже пораньше.

А. Ананьев:

— Это же художественный прием. Я сейчас имею в виду серьезно, в нашем, 2023 году.

Протоиерей Александр:

— Знаете, просто это такой образ всем известный со школьной скамьи. А старость настает тогда, когда человек, вот ему больше жить нечем. Поэтому вот мой духовник, он в 93 года стариком не был. Ну он был стариком биологически, внешне, а внутренне был молодой человек. И все время удивлялись: почему у вас, вот вы уже ну весьма пожилой человек, а вас окружает молодежь — там двадцатилетняя, двадцатипятилетняя — совсем такая молодежь, даже не 35–40, потому что, по сравнению с 80-летним, 40 лет это молодежь. А совсем так, знаете, студенческие, старшие курсы вузов и там молодые инженеры, что называется.

А. Митрофанова:

— Потому что им с ним интересно.

Протоиерей Александр:

— Да, а почему с ним интересно? Потому что он молод душою.

А. Митрофанова:

— Жизнь кипит в нем.

Протоиерей Александр:

— Да, жизнь кипит — то есть он утром в одном месте, днем в другом, в третьем он на каком-то там, тоже встречи там и так далее — то есть ему жить интересно, у него жизнь кипит.

А. Ананьев:

— Вот об этом мы сегодня и поговорим. Наш радиослушатель Петр переживает, написал письмо. Мы с Алечкой его читали, сочувствовали, прочувствовали и очень захотели поговорить. Если коротко — все письмо приводить не буду, но, если коротко, у Петра отец, и отец начал стремительно стареть. При этом отец, насколько я понимаю, не вот тебе дряхлый старик, просто он был мужчина в силе, в силе в силе, а потом — раз, и внезапно начал резко стареть. И он понимает, что речь не о физическом аспекте старения, потому что физически ну мы все там худо-бедно можем найти причину в себе: так чувствую себя хорошо, так чувствую плохо — это все не от нас зависит. Но явно в этом процессе есть какие-то духовные причины. «Духовные причины старения» — именно так мы называли этот выпуск программы «Семейный час». Задам вопрос, поскольку здесь я и Алечка, задам вопрос вот как. Старение мужчины и старение женщины — явно у них какая-то немножко разная природа. По крайней мере женщина в сорок пять и мужчина в сорок пять — это разные 45 лет.

Протоиерей Александр:

— Ну это у кого как.

А. Митрофанова:

— А женщина одна в сорок пять и женщина другая в сорок пять — это тоже могут быть разные 45 лет.

Протоиерей Александр:

— Да, я так думаю.

А. Ананьев:

— Да ладно тебе.

А. Митрофанова:

— Конечно.

А. Ананьев:

— При этом женщины живут дольше статистически, а стареют — вот именно стареют раньше.

А. Митрофанова:

— Так сорок пять — это молодость сейчас.

А. Ананьев:

— Я сейчас не говорю про 40 лет.

А. Митрофанова:

— И пятьдесят — это молодость. Ну в моем понимании вот, знаете, там зрелость наступает... Ну может быть, это уже и зрелость, да, ну вот пожилой человек — я бы сказала о том, кому так за семьдесят. Ну вот он уже пожил. Для меня шестьдесят — это молодость, в моем восприятии.

А. Ананьев:

— Ну Алла Сергеевна, ну вы романтик, душа моя.

А. Митрофанова:

— Почему?

А. Ананьев:

— Потому что шестьдесят, прости меня, это уже все-таки преклонный возраст.

А. Митрофанова:

— Для меня это молодость, вот шестьдесят. Ну сейчас тем более, когда все-таки и продолжительность жизни выросла, и люди несколько иначе, как мне кажется, изменяются. То есть у нас нет вот такой изнуряющей работы, которая была, к примеру, там у наших предков в крестьянском быту, когда женщина в тридцать пять, она уже была, в принципе, старушка. А бальзаковский возраст — это вот как раз, то есть если мы высший свет берем или какую-то там прослойку между, бальзаковский возраст — это вот тридцать — тридцать пять — и, пожалуйста, уже все.

Протоиерей Александр:

— Вы знаете, тут тоже не надо. Есть такие штампы, что раньше — да, конечно, это есть там, медицины не было практически и так далее. Вот я недавно слышал историю, как один из офицеров Ивана Грозного погиб во время этой Ливонской войны, сражаясь мечом на протяжении нескольких часов, ему было что-то лет семьдесят пять.

А. Митрофанова:

— Такое тоже случалось. Но гибли зачастую опять же там и в тридцать пять, и в сорок, и в двадцать пять тоже — то есть рисков для жизни было больше, скажем так.

Протоиерей Александр:

— Да, рисков для жизни было больше. Но вот говорю: старость — это все-таки состояние души.

А. Митрофанова:

— Я согласна полностью.

Протоиерей Александр:

— Состояние души. Конечно, биология, от нее никуда не денешься, она накладывает свои, так сказать, неминуемые да, там особенности жизни. И там, наверное, в семьдесят пять, наверное, не каждый может там 25 раз подтянуться на турнике, сделать потом переворот, хотя, наверное, и такие есть люди. Но тем не менее вот все-таки это состоянии души прежде всего.

А. Ананьев:

— Хорошее состояние или плохое состояние?

Протоиерей Александр:

— Вы знаете, вот если про это состояние души — тут я тоже приводил в пример в начале нашего разговора: человек может быть всю жизнь быть молодым —состояние души. И, наоборот, постареть очень быстро. Это зависит от его внутренней духовной жизни.

А. Митрофанова:

— Ну вот упомянутый Евгений Онегин там, помните, дожив без дел и без трудов до двадцати шести годов, а чуть раньше, когда ему еще было там на пороге 19 лет:

Недуг, которого причину

Давно бы отыскать пора,

Подобный английскому сплину,

Короче: русская хандра.

Человек, который искал, ну вернее не то чтобы искал, да, а уже, так сказать, как ему кажется, уже все попробовал, всем пресытился и больше он ничего не хочет и не понимает вообще, ну что вот, а кругом одна сплошная скука. Ну такой мальчик-красавчик на папиной машине. Ну вот это старость. Я согласна тут с отец Александром, что это про старость даже если человеку девятнадцать или двадцать пять.

Протоиерей Александр:

— Конечно.

А. Ананьев:

— Я правильно вас услышал, что старость — это уныние?

Протоиерей Александр:

— Ну где-то да.

А. Ананьев:

— И, собственно, средства борьбы со старостью те же, что и средства борьбы с унынием.

Протоиерей Александр:

— Ну в общем да, в этом смысле. Старость как состояние души. Вот мой тесть в 65 лет выучил японский язык.

А. Митрофанова:

— Фантастика.

Протоиерей Александр:

— Ну он, правда, не учил его как произносить, поскольку не было, сам обучился. Но выучил иероглифы так, что смог читать японские газеты в подлиннике.

А. Митрофанова:

— Это просто так он сделал, для себя?

Протоиерей Александр:

— Просто так, для себя. Он пенсионером военным. Вот был преподавателем в академии Фрунзе, военную географию преподавал. Ну а потом оказался на пенсии. И вот чтобы как-то чтобы мозги не засыхали, он решил лет в 65 заняться японским языком, и его вот так вот освоил.

А. Митрофанова:

— А это был первый восточный язык, который он выучил?

Протоиерей Александр:

— Первый восточный язык, да.

А. Ананьев:

— Ну вообще-то говоря, это фантастика. И это тем более фантастика, что я не понимаю, где он взял: а) силы... Вот хороший пример, кстати, спасибо вам за него, отец Александр. А давайте, если позволите, вот на этом примере просто попробуем разобрать конкретику: где он взял на это силы, где он взял на это желание? Потому что у меня где-то глубоко внутри есть такое стойкое убеждение, что старость — это не то, что с тобой случается помимо твоей воли. Старость — это вопрос твоего собственного выбора. То есть в какой-то момент ты выбираешь старость.

Протоиерей Александр:

— Да, я старик, я это решил — все, я подписался, я буду стариком.

А. Ананьев:

— Да, но человек делает этот выбор не потому, что у него была альтернатива — он прикинул здесь, прикинул там, и он выбрал. Нет, у него просто кончились силы. Или, вот это вот бывает очень часто, я сам был тому свидетелем несколько раз, если мужик, он работал всю жизнь — работал, работал, работал, а потом из него выдернули этот стержень, который называется ежедневная работа. И вместо того, чтобы потянуться, сказать: ура, я теперь свободен, я теперь могу жить! — как это происходит часто с западными пенсионерами, которые на сэкономленные, скопленные деньги покупают себе маленькую океанскую яхту и путешествуют по миру, или покупают круиз, который продолжается полтора года, или там покупают домик в горах и начинают выращивать там дикий виноград, я не знаю, что угодно может быть. Из этого мужика выдирают стержень, который называется ежедневная работа, и он оседает перед телевизором. И его глаза медленно закрываются, и он очень быстро уходит. Он очень быстро умирает.

Протоиерей Александр:

— У спортсменов иногда это бывает профессиональных, похожее.

А. Ананьев:

— Опять же, да, то есть теряется смысл, теряется привычная рутина, теряется какая-то работа, служение — и все. И у него, такое впечатление, что, знаете, в надувном матрасе иголочку так воткнули, он быстро сдувается, сдувается, пока не сдуется окончательно. В этой ситуации найти в себе силы захотеть начать в шестьдесят пять изучать японский язык практически нереально. И вот вопрос: где герой вашего рассказа нашел эти силы?

Протоиерей Александр:

— Вы знаете, вот мне моя матушка рассказывала. Вот Дальний Восток, советско-китайская граница, стоит дивизия общевойсковая, прикрывает узел Сковородино. Ну вот человек там сколько-то суток в капонирах с пулеметами сидит, потом приходит в военный городок свой. Ну и понятно, что сидеть — там как раз это был 72–73-й год, как раз когда было такое, не совсем дружба с нашим восточным соседом великим. И люди, конечно, нервничали, ожидали — ну был там на Даманском уже этот, так сказать, бой, столкновение, то есть все было очень напряжено. Люди приходили, офицеры, и начинали там шашлык, как-то, знаете, там волейбол, там еще что-что — ну хоть как-то надо отдохнуть от этого напряжения, хоть чуть-чуть. А мой тесть садился за учебники, за книги научные там, военно-научные, еще какие-то. У него был всю жизнь на холодильнике список литературы, которую нужно прочитать, притом сколько страниц в день это он должен из каждой книжки прочитать.

А. Ананьев:

— Дисциплина.

Протоиерей Александр:

— Дисциплина, да. И он, так сказать, он там потом стал уже, когда в Москве уже, стал геополитиком, его журналы даже там всякие, библиотеки брали со статьями. И то есть он был творческим человеком. Вот когда у человека есть творчество, тогда вот некоторое дряхление организма, да, естественное, оно, ну вот если, конечно, человек не профессиональный спортсмен — понятно, что тут ничего не сделаешь, ну он может стать тренером, например, вот тогда у него остается, так сказать, какой-то выход. Если не так, ну даже не обязательно, что он в той же профессии останется. Но если у него есть творческое начало, он начнет... Вот мой папа, ему сейчас 93 года, 30-го года рождения, когда в 77 лет он вышел на пенсию — значит, получается, это сколько, 16 лет назад, то есть перестал профессионально трудиться, он занялся историей. Он так химик был, там бомбу атомную создавал там в 50-х годах, 60-х, плутоний точнее. А тут он занялся историей, историей Великой Отечественной войны. Прочитал всех, все мемуары — Гудериана там, все что издано, он перечитал советские мемуары, он размышлял, как это происходила эвакуация заводов к Уралу, смотрел как, так сказать, с людьми беседовал, если у него где-то в жизни встречались там кто. Там даже с одним министром, который был как раз ответственным за эвакуацию, ну тоже уже такой пожилой человек. Вот этим занялся. Ну и еще, конечно, он обратился вот к семье, там о семье как-то больше стал, он всю жизнь был семьянином, ну еще в большей степени. Вот то есть он любовь к семье, так сказать, семья, слава Богу, достаточно большая, 12 внуков. И вот ну вот так для себя, чтобы там вот — это история.

А. Ананьев:

— «Семейный час» на Радио ВЕРА. Алла Митрофанова и Александр Ананьев. И настоятель храма Трех святителей в Раменках, протоиерей Александр Никольский. Удивительный выпуск, Алла Сергеевна, Дело в том, что у меня, как у человека, который всем нутром ощущает неумолимую, накатывающую, приближающуюся старость, у меня много вопросов к отцу Александру. А у тебя, юной и прекрасной, вопросов нет и быть не может. Я просто ловлю сейчас твой взгляд...

А. Митрофанова:

— А я единственное, вот чего я действительно не понимаю, это вот этого твоего ощущения накатывающей на тебя вот этой...

А. Ананьев:

— Душа моя, ты ничего не заешь о мужчинах. Я тебе сейчас расскажу. Всего не смогу рассказать, расскажу лишь маленькую часть, чтобы ты понимала.

А. Митрофанова:

— Хорошо.

А. Ананьев:

— В отличие от женщин, мужики страсть как боятся старости. Они ужасно боятся. Они так смерти не боятся, как боятся состариться. А когда это происходит, они обреченно понимают, что все, поздно. Я в свои пятьдесят... Сколько мне? Сорок. Неважно. Я ужасно боюсь состариться. Почему я в свое время собирал, отец Александр, я собирал интерьерные корабли, парусники. Такие большие, деревянные, XVI век, там «Санта-Мария», там с пушечками...

А. Митрофанова:

— Точная копия корабля, на котором ходил Колумб.

А. Ананьев:

— Сам плел канаты, натягивал ванты, слушал скрип этих канатов. И перестал этим заниматься, знаете, почему? Потому что это удел стариков — собирать эти корабли. Вот ты сидишь и ковыряешься в этом. Вот это вот хобби, вот я думаю, когда состарюсь пойду на пенсию, буду с внуками вот эти кораблики делать. Пока ты молод, ты должен гоняться за мамонтом по лесу, голый по пояс, с камнем наперевес. А вот кораблики собирать — мимо. Более того, я тут с ужасом еще один момент осознал. Алечка любит вспоминать Маленького Принца с баобабами, которые чуть не разнесли его планету — так вот я и есть тот самый Маленький Принц, который вместо того, чтобы эти баобабы корчевать, отправляться путешествовать по разным планетам, я эти баобабы рассаживаю по горшочкам, поливаю и выращиваю как бы возле дома. И там реально сейчас вот эти баобабы, они заполонили собой все. И более того, сейчас же похолодало, мы эти баобабы затащили в дом. Нам жить теперь негде, потому что у нас везде вот эти лимонные деревья, апельсиновые деревья, оливки...

А. Митрофанова:

— Такие красивые.

Протоиерей Александр:

— Прекрасно, вы творческий человек.

А. Ананьев:

— Ужасно! Нет, отец Александр. Вот у нас очень молодой звукорежиссер, ему в голову не придет эти фикусы выращивать. А я сижу и выращиваю эти фикусы, как какой-то пенсионер. Я понимаю, что это хобби, которым начинает заниматься человек стареющий.

А. Митрофанова:

— Послушай, да ты особых усилий не прикладываешь к тому, чтобы выращивать цветы, они у тебя растут сами, то есть ты ими особо не сказать, что занимаешься. У них взаимная любовь, отец Александр. Это как какое-то чудо. Мы когда поженились, и мои цветы переехали к Саше, они наконец-то зацвели.

А. Ананьев:

— Но все равно, это дело недостойное молодого мужика. Молодой мужик, еще раз, должен гоняться за мамонтом, а не выращивать кактусы.

Протоиерей Александр:

— Знаете, конечно, у человека там, допустим, у мужчины, должно быть основное его профессиональное творческое дело, где он, так сказать, трудится, этих мамонтов забивает и приносит на кухню жене, чтобы она их освежевала и приготовила отбивную.

А. Митрофанова:

— Да у нее уже морозилка забита там мамонтами, у нее все хорошо.

Протоиерей Александр:

— Но понимаете, когда человек творческий, ему все интересно. Это, кстати, признак молодости. Когда там: ну вот, это что... а это не тянет... а это ой... а это вообще... Оставьте меня полежать в теплом месте на диванчике со смартфончиком. И там какой-нибудь сериальчик посмотреть, чтобы немножко забыться о своей жизни, в жизни вот этой придуманной такой, красивой. Вот это старость.

А. Ананьев:

— Кстати, в старости сериалы почему-то неинтересны. Я очень хорошо помню, как мы пытались бабушку заинтересовать. Вот она тоже перестала работать, начала как-то угасать, и тогда показывали по телевизору... «Рабыню Изауру» уже перестали показывать, там показывали... Какой следующий был сериал?

Протоиерей Александр:

— «Санта-Барбара».

А. Ананьев:

— «Санта-Барбара», да. И мы ее пытались подсадить на сериал, чтобы возродить в ней интерес к этой жизни. И она тоже не смогла за него уцепиться угасающим умом, вот не получилось у нее. И нас пугало то, что она просто любила сидеть в кресле и смотреть в одну точку. Мы понимали, что это дорога в один конец как бы.

Протоиерей Александр:

— Вы знаете, действительно интерес жизни. Вот мне папа, кстати, тоже об этом говорит: надо какой-то интерес к жизни в себе. Он вот такой очень, ну он аналитик все был, химик-аналитик. Надо интерес в себе поддерживать, интерес к жизни там. Он специально никого не приглашает, сам готовит, так сказать, 93 года, сам готовит. Ну ему уже там приносят продукты, конечно, на дом, уже он не может их сумками таскать. Но он сам готовит, сам там убирается, то, пятое десятое. Когда к нем прихожу, он мне готовит обед.

А. Митрофанова:

— Класс.

Протоиерей Александр:

— И такими, немножко трясущиеся уже, с тремором руками, и подносит его мне. И говорит: а чем мне теперь заниматься? Чем мне заниматься? Он такой очень самоорганизованный человек. Когда был этот ковид — это всех закрыли, он специально полтора часа ходил по балкону, туда-сюда, чтобы проветриться. Вот я знаю, другие пожилые люди, намного моложе его, им там было по шестьдесят с чем-то, они прямо совсем стали угасать. Вот они эти пенсионеры, сели, обычно еще очень активные по жизни, и вот их закрыли в квартиру, и они там буквально за год состарились на десять. А мой папа, он так вот, чтобы не угаснуть, на этой вот лоджии — там четыре метра, там три с половиной, туда-сюда. И он знал, сколько надо сделать шагов, чтобы вот на этом воздухе. Но это все-таки не главное. А главное все-таки вот, что человека... Вот чем человек отличается молодой от старика, ну такой, классика — эмоции. Вот он способен полюбить там, у него какие-то такие вот эмоции там, это. А у старика уже эмоции угасли, уже ничего там сердце не трогает. А вот если любовь — это же не эмоция, не просто эмоция, не просто адреналин в кровь, это не просто какие-то там сексуальные переживания, например, что, может, у пожилых людей уже там после семидесяти это все угасает, у многих. Так вот а любовь, она человека делает, ему жизнь всегда интересна. Вот если у него есть любовь к кому-то, ему жизнь всегда интересна. Вот то, что чем отличаются женщины в лучшую сторону от мужчин. Вот у мужчины самореализация, которая профессиональная, действительно, там может быть какой-то потом кризис и так далее, угасание. А женщина, она потом, вот она мама, потом она становится кем? Бабушкой. И у нее включается — я просто наблюдал много раз это на женщинах, когда там в 50 лет, там в 55, у кого как, ну там после пятидесяти обычно, внук — и все, и она опять молодая. Она носится с ним, как молодая мама, с этим внуком по площадке. Так сказать, она опять зажглась, то есть и у нее даже эмоций больше таких вот, чем даже у мамы, у бабушек бывает. И иногда они через это балуют внуков своих. Тем не менее они больше, как вот эти жены-мироносицы, больше способны на эмоциональную такую любовь, женщины. И поэтому они в этом смысле более молодые. И там и в 70 лет, и в 80, они все, у нее там с внуками, детишками, правнуками, даже я знаю случаи, праправнуки уже. Вот она уже ходит не может, она сидит, но она просит ее пододвинуть к манежу, где ее там праправнук двухлетний или там трехлетний, который там едва говорит, и она с ним начинает лепетать — и все, она живет.

А. Ананьев:

— Есть люди удивительным образом, и, если уж говорить о самореализации, которые, такое впечатление, всю жизнь как бы готовились, готовились, а в старости самореализовались.

Протоиерей Александр:

— Бывает такое.

А. Ананьев:

— Я сразу вспоминаю прекрасную Татьяну Пельтцер. Мне все время кажется, мне трудно представить ее юной и молодой, и цветущей. А вот в этом возрасте она просто прекрасна. Вот с целым рядом актерами.

А. Митрофанова:

— Почему, у нее карьера гораздо раньше началась, конечно.

А. Ананьев:

— Я знаю.

А. Митрофанова:

— Просто мы ее запомнили такой.

А. Митрофанова:

А. Ананьев:

— — Ну вот она такая.

А. Митрофанова:

— Вот пример того, как до последнего.

А. Ананьев:

— Фаина Георгиевна Раневская. Мне ее вот тяжело представить молодой, хотя я знаю, да, у нее есть прекрасные роли. Но в этом возрасте она окончательно вот просто распустилась и была прекрасна.

А. Митрофанова:

— А вот Инна Михайловна Чурикова в любом возрасте прекрасна. Она даже вообще вне возраста. Гениальная актриса, которая...

А. Ананьев:

— Она сохранила молодость до последнего дня, каким-то удивительным образом. Но опять же это, наверное, следствие профессионализма.

А. Митрофанова:

— Я думаю, что это неправильно.

Протоиерей Александр:

— Нет, это не профессионализм.

А. Митрофанова:

— Это про душу.

А. Ананьев:

— А врачи? Врачи же, они тоже пока работают, они молоды. Врач не может быть пожилым. Даже если ему там 68, как у нас Лео Бокерия, да, ни у кого не поднимется рука назвать его пожилым, хотя он сильно в возрасте. Но он по-прежнему оперирует, и он молод.

Протоиерей Александр:

— Да. Ну вот еще раз говорю, что вот должна быть любовь. Вот если у человека есть любовь, он не может быть старым.

А. Ананьев:

— Опять же непонятно. Ну а это как?

А. Митрофанова:

— Здесь, знаете, отец Александр, мы снимали недавно программу, исследовали вопрос — очень много запросов от зрителей и читателей: помогите разобраться, мама в возрасте, и мы постоянно ссоримся. И когда там как-то пытаешься глубже в эти истории погрузиться, выясняется, что бывают такие ситуации, и они, к сожалению, нередки, когда родители в возрасте становятся ну ментально младше своих детей что ли. То есть они могут пытаться манипулировать, они могут как-то, знаете, требовать внимания, они могут обвинять своих детей в том, что им что-то недодали, они могут специально провоцировать какие-то скандалы или скандальчики. Вот, понимаете.

Протоиерей Александр:

— Чтобы вызвать к себе внимание. Такой, знаете, недолюбленный ребенок.

А. Митрофанова:

— Да, при том, что это твой родитель. Но вот они себя ведут, и мы были поражены по количеству отзывов, насколько это, оказывается, распространенная история.

Протоиерей Александр:

— К сожалению, да, это бывает, достаточно часто встречается.

А. Митрофанова:

— А вы говорите про любовь. И вот как определить человеку: я умею любить, я действительно люблю или, может быть, я вот так вот манипулирую?

Протоиерей Александр:

— Ну это не любовь. Дело в том, что это эгоизм. Если у ребенка, которому не хватает внимания, это еще простительно, потому что он все равно ребенок, его формирует воспитание родителей или их отсутствие, воспитания нормального, поэтому он как-то пытается выжить. И любовь, ребенок должен жить в любви, если ее нет, он как-то пытается создать, ну даже такими неправильными способами. А вот у людей пожилых это уже проявление самого настоящего эгоизма. Вот они, к сожалению, не стяжали любовь. А хочется жить тоже в атмосфере вот такого в центре внимания. И если раньше они в семье — ну естественно там, папа, мама — ну как-то, мне кажется, больше женщинам это свойственно из моего опыта, даже не столько мужчинам, как больше женщинам пожилым. И вот они были мамы, они, так сказать, все там, и вдруг человек даже не на вторых ролях.

А. Ананьев:

— О любви, о старости, о молодости, о мужчинах и женщинах, и о том, как относиться с уважением и благодарностью ко всему, что происходит в твоей жизни вне зависимости от твоей воли и проявлять волю там, где ты можешь ее проявить, мы продолжим разговор через минуту полезной информации на Радио ВЕРА. Не переключайтесь.

А. Ананьев:

— На бесславный покой обрекли нас года,

И, на посох склонив, повелели влачить

Одряхлевшую плоть.

Так Эсхил писал о тех, кому исполнилось 46 лет. И это «Семейный час» на Радио ВЕРА. С вами ведущая Алла Митрофанова...

А. Митрофанова:

— Александр Ананьев, который все пытается прикинуться, что, mon cher, я очень стар. Кто же тебе поверит!

А. Ананьев:

— Душа моя, это обычное банальное мужское кокетство. Просто он так вот ляпнет что-нибудь, а ему жена в ответ: да какой ты старый, да ты молодой! И у него как-то лютики в душе распускаются.

А. Митрофанова:

— Вот в чем дело.

А. Ананьев:

— И это прекрасно понимает наш сегодняшний собеседник, настоятель храма Трех святителей в Раменках, протоиерей Александр Никольский. Говорим сегодня о духовных причинах старости, о том, как ко всему этому относиться, как этого избегать. Отдельный большой вопрос вообще: стоит ли бояться и избегать старости, может быть, это вообще большой, величайший дар?

Протоиерей Александр:

— Ну вот мой духовник первый говорил, что я очень рад, что я старик. Очень рад. Ни за что бы не вернулся в молодость.

А. Ананьев:

— Почему?

Протоиерей Александр:

— Страсти. Там кипели страсти. Сейчас намного более мирное состояние души. Но, правда, он к этому шел всю жизнь, то есть он боролся со страстями. Притом очень жестко. Потому что старость может быть и совсем не мирная, и там страсти могут быть такие вот ужасные. Ну известный персонаж Плюшкин, из «Мертвых душ», да, уже старик, и его страсть, полностью сожрала страсть сребролюбия там, стяжания материального и так далее. Вот поэтому вот если ты в молодости поборешься со страстями, то тебя, вполне возможно, ожидает такая тихая, мирная старость, некий такой даже отблеск, может быть, вот того небесного и той вечности, которая, ну как мы все надеемся, нас ожидает. Поэтому ну и наоборот, если ты изо всех сил, так сказать, страсти эксплуатировал в молодости, то у тебя либо будет вот это угасание, как у Евгения Онегина, достаточно раннее, когда тебе все уже неинтересно, потому что страсть, она убивает душу, и от страсти человек стареет. Либо, если ты эту страсть так — вот другой вариант, может быть, даже худший, — развил, она тебя полностью сожрет. Мне тут рассказывали, вот я знаю истории, когда человек умирающий, там мужчина был один, ну он такие вещи делал, что его жене было очень стыдно, когда приезжала скорая помощь в очередной раз, когда там ему надо было уже, так сказать, по его состоянию медицинскому. Вот поэтому такая старость, конечно, страшна. Страшна вот эта безжизненность внутренняя, пустота вот эта полностью, когда страсти все убили, или вот эта страсть, которая тебя полностью сожрала и пошла тебя эксплуатировать.

А. Митрофанова:

— Отец Александр, а что значит библейское выражение: исполненный жизнью? Вот в отношении нескольких ветхозаветных праведников сказано...

Протоиерей Александр:

— Насытились жизнью.

А. Митрофанова:

— И умер, исполненный жизнью. Ну лет их было — там одному девятьсот, другому шестьсот, мы понимаем, там в Ветхом Завете есть вот этот момент. И они, исполненные жизнью, перешли в вечность. Это вот как, что это такое?

Протоиерей Александр:

— Ну я могу, как я это понимаю: то есть человек действительно он себя, вот в хорошем смысле, реализовал. У него, вот у этих праведников, он сохранил веру в истинного Бога, это самое главное. Он оставил после себя наследство, но не материальное даже, а вот этих своих потомков, которые тоже были верующими людьми.

А. Митрофанова:

— Которые жили в любви.

Протоиерей Александр:

— Да, относительно там, по-разному было у детей этих. Ну там в семье дети бывают разные, у кого там один ребенок, а несколько там, они все разные. Бывают хорошие, а бывают не очень хорошие. Там старший сын мученик, в буквальном смысле слова, а второй атеист, а третий алкоголик. Вот это вполне может быть в одной семье, не самой плохой, кстати говоря, вполне такой духовной. Потому что есть выбор человека. Но вот он выполнил то, что о нем задумал Бог, можно так сказать. И когда мы это выполняем, мы насыщаемся жизнью, ну от источника жизни Бога прежде всего, да, Духа Святого, Духа Животворящего. И вот да, тело умирает, а человек идет к Богу. Ну это в хорошем, так сказать, варианте, когда человек действительно, вот он не просто... То есть исполнен жизнью — не то, что он там, знаете, много ел, много там, так сказать, развлекался.

А. Митрофанова:

— Нет-нет, речь не об этом, конечно.

Протоиерей Александр:

— А он жил правильно. Он жил по Божьему.

А. Митрофанова:

— Реализовал тот замысел, который у Бога был о нем. Потенциал, который был ему дан.

Протоиерей Александр:

— Да, понятно, что, может быть, не на сто процентов, ну для кого-то это возможно, во всяком случае шел в этом направлении, нужном. Тогда да, он, как мне многие уже люди говорят, которые правильно жили: я смерти не боюсь.

А. Митрофанова:

— А вот, кстати, старость, наверное, и страх смерти, они же тоже между собой связаны каким-то образом?

Протоиерей Александр:

— Да, вот человек, который правильно живет, он так смерти не боится, как человек, который живет неправильно. Потому что, когда человек живет неправильно, у него внутренне подспудное вот это чувство ответственности, что когда-то за все, что он сделал хорошего и плохого, он даст ответ. И вот это я и сам это из опыта знаю: люди неправедной жизни, у них в момент смерти конвульсии такие, знаете. Прямо ну очень такие неприятные вещи у меня были. А люди праведной жизни — у них прямо успение.

А. Ананьев:

— Говоря о духовных причинах старости — именно так называли мы с Аллой наш сегодняшний выпуск «Семейного часа», не могу не вспомнить то, что о старости говорит Евангелие, то, что о старости говорит Христос. Обратился к Священному Писанию, вспомнил Евангелие от Иоанна, главу 21-ю, где Христос говорит: «Истинно, истинно говорю тебе, — обращаясь к Петру, — когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твоя, и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь». Это о старости или о чем-то другом? Ну просто следующий же стих: «Сказал же это, давая разуметь, какой смертью Петр прославит Бога».

Протоиерей Александр:

— Мученической.

А. Ананьев:

— Мученической, да. Почему Спаситель сравнивает мученическую смерть со старостью? И действительно ли любая старость подобна мученической смерти?

Протоиерей Александр:

— Вы знаете, вот сейчас я не помню, какой художник, к сожалению, но известный художник, вот он написал такую — может, я скажу, вы вспомните картину. Начало, значит, солнце, такое синее море. Потом, в середине картины, там потемнело, волны. В конце — там шторм, молнии. И, так сказать, вот и эта картина озаглавлена: жизнь — молодость, зрелость и старость. Ну старость как раз вот с этими, так сказать, молнии. Вы знаете, мученичество, ведь оно тоже бывает разным. Человек, вот взять женщину, да, вот особенно женщины, которые долго ждали вот этого события, рождения ребенка. Вот мне моя матушка рассказывала, когда она рожала очередного ребенка, у них была женщина, которая вот должна была уже родить, все, там уже девять месяцев, с диабетом с детства — а ей там было уже за тридцать, под сорок, то есть это первый ребенок. Вот как-то вот она врачей уговорила, потому что, в принципе, диабет с детства — это там практически это не та болезнь, при которой можно рожать. И она очень радостная, у нее уже, значит, схватки, роды. Понятно, что у нее с диабетом состояние очень плохое. Она улыбается, говорит: сейчас рожу, как выплюну. Ну так настраивала себя. И пошла рожать. Все было нормально. Так вот для нее вот эти муки, и не только это муки родов, но еще накладывались муки вот ее, так сказать, последствий ее заболевания серьезного, у нее была радость — она наконец вот получила то, что получила. И ее это не пугало совсем. Она даже этому радовалась, потому что это был признак того, что она сейчас получит своего долгожданного, так сказать, своего, ради чего она все это сделала. Поэтому, когда мучения, так сказать, ради Бога и с Богом, то Бог внутри тебя поддерживает. Вот и со старостью — да, вроде бы там мучения, там понятно, что болезни, еще что-то, но когда у тебя вот интерес к жизни, есть чем заняться, когда у тебя есть любовь, и есть некое вот какие-либо зачатки праведности, то вот этого страха старости, его нет. Вот идеальный пример апостола Павла: хочу разрешиться из храмины сей и быть со Христом.

А. Митрофанова:

— Это он про тело.

Протоиерей Александр:

— Да, про тело. Ну тело — храм духа, нашей души. Но ради вас, ну наверное, должен еще с вами остаться, — ну я так вольно цитирую, — так сказать, ради вашей пользы. Понимаете, люди праведной жизни, святые, ну так уж сказать, святые, они не хотели здесь оставаться. А зачем? Их ждет лучшее. Ну смешно, если студент будет всю жизнь студентом. Знаете, там вот пять лет студент, 25 лет студент, 45 лет студент. Надо когда-то начать творить уже как там инженер, там журналист, юрист и так далее. Так вот и здесь, поскольку мы здесь временно, то мы должны накопить вот этот потенциал, который нам позволит уйти там, где настоящее творчество, настоящая любовь, настоящие межличностные отношения, настоящее предстояние пред Богом. Вот это не надо забывать. Вот если мы об этом помним, и это не просто, знаете, для нас это такое, ну такая теоретическая вещь: ну да, мы знаем, там вечная жизнь, все хорошо. А мы действительно строим вечную жизнь в своей душе. Вот Царствие Небесное внутрь вас есть, как Христос говорил. Вот мы строим Царство Небесное внутри себя, то приходит угасание тела, но развитие духа, развитие души. Это старость, извините, это как, знаете, как в фильмах фантастических —там куколка распалась, и из нее прекрасное какое-то там, бабочка или кто-то, выскочило, понимаете. А потом у нас тело, конечно, воскреснет — смерти-то нет, в свое время, и мы об этом тоже должны знать. И какое будет воскресшее тело, зависит от нашего состояния духа.

А. Ананьев:

— «Семейный час» на Радио ВЕРА. Алла Митрофанова, Александр Ананьев и настоятель храма Трех святителей в Раменках, протоиерей Александр Никольский. «Не отвергни меня во время старости, когда будет оскудевать сила моя, не оставь меня», — Псалтирь, 70-я глава. Говорим сегодня о старости, о том каковы ее духовные причины, как ее отсрочить, надо ли ее отсрочить. В конце концов красиво, достойно стареть это же тоже правильно и хорошо. Впрочем, как к графе: как отстрочить старость, у меня есть стопроцентно работающий, универсальный рецепт, мы не раз убеждались в том, что он работает. Я буду ждать ваших комментариев, отец Александр. Дело в том, что до того, как мы постарели, мужчины — они мужчины, а женщины — они женщины. И вот они мужчины, женщины, потом они — раз, постарели, и стали пенсионеры, лишенные всякого гендерного развития. Они даже выглядят примерно одинаково: мужчины — не мужчины, женщины — не женщины. Отсюда осторожный вывод: казалось бы, чем дольше мужчины будут оставаться мужчинами, чем дольше женщина будет оставаться женщиной, тем позже у них наступит то, что называется безликой, обезгендерной старостью. Яркий пример — бабушка Аллы Сергеевны Митрофановой. Сколько было ей лет? Вернее ну почему было, и есть, да, когда она, надев туфли на высоком каблуке и шубку, шла танцевать.

А. Митрофанова:

— А, это да, история, которую я, по-моему, ее уже неоднократно на Радио ВЕРА рассказывала.

А. Ананьев:

— Это же прекрасная история.

А. Митрофанова:

— Это удивительный пример. Действительно бабушка моего отчима, чудесная совершенно. Ну она, знаете, такая, где-то ну метр пятьдесят пять, может, метр пятьдесят даже, вот ее рост, она такая миниатюрная очень.

Протоиерей Александр:

— Бабушка отчима?

А. Митрофанова:

— Это мама моего отчима. Она миниатюрная такая, она контактная очень, общительная. Она где-то, наверное, до 86 лет она вскапывала свой участок, шесть соток, со скоростью, как будто позвали специализированную технику, понимаете.

Протоиерей Александр:

— Бригаду.

А. Митрофанова:

— И бригаду, да. Она очень любила с землей работать, все, она там какие-то овощи выращивала, заготовками занималась, то есть она такая вот очень активная. А туфли, о которых Саша говорит, ей было тоже примерно вот 85–86, она сказала: наверное, пора перейти на танкетку. И пусть она будет пять сантиметров. Ну семь сантиметров — все-таки уже возраст, наверное, не очень-то хорошо носить.

А. Ананьев:

— Не забывай, что здесь двое мужчин. Я не знаю, что такое танкетка, отец Александр тоже не знает.

А. Митрофанова:

— Это ну есть каблук, который ярко выраженный каблук, отдельно от остальной части подошвы. А танкетка — это как бы одна подошва, она сплошная, литая. Просто у нее есть...

Протоиерей Александр:

— Объем.

А. Митрофанова:

— Объем и подъем. И вот наша бабушка Саша, она стала носить, когда ей стало там 86–87, она с каблука простого перешла на танкетку, и с семи сантиметров на пять с половиной. По-моему, все-таки вот как-то так. Вот каблучок пять с половиной сантиметров, миниатюрная такая бабушка, вот как статуэтка, в шляпке.

А. Ананьев:

— Шляпка, каблуки — ей реально не дашь восемьдесят шесть.

А. Митрофанова:

— И она вот, кстати, вот, к слову, про какой-то внутренний задор, интерес к жизни.

А. Ананьев:

— И искусство быть женщиной, я настаиваю.

А. Митрофанова:

— Откуда у ней шубка-то появилась. Дело в том, что она мужа похоронила, наверное, к тому моменту уже лет пятнадцать как. И вдруг мы заметили, что помимо того, как она ездила к одному сыну в один город, к другому сыну в другой город, она стал ездить еще в третий город. Что такое, в чем дело? А, она еще за своей сестрой ухаживала. У нее сестра сильно болела, и вот она ездила к ней в третий город, к сестре, и за ней еще ухаживала, да, в 86–87 лет. И тут появляется еще один город, куда она ездит. И мы потихоньку выясняем, что она стала переписываться со своим бывшим одноклассником, с которым у них были вот такие какие-то юношеские прекрасные романтические платонические отношения. И он сохранил память о ней, и он ее поклонник, и он ей, видите ли, она приехала к нему в гости, да, и понятно, что они одного возраста, речи не может быть о каких-то семейных отношениях или что-то там еще — у него свои дети выросли, у нее свои дети выросли. Но она осталась для него вот такой женщиной, и он ей подарил норковую шубу.

А. Ананьев:

— В 86 лет.

А. Митрофанова:

— Понимаете, да. И она прямо так цветущая, и она еще расцвела, и еще краше стала. И, понимаете, вот это вот как что-то вот такое в жизни появилось, дополнительный интерес, вот эти вот отношения, ну абсолютно невинные, естественно. Ну вот, по-моему, это потрясающе. Мне очень понравилась история.

А. Ананьев:

— То есть если наши слушатели спрашивают нас, как избежать старости, очень просто: женщинам как можно дольше оставаться женщинами, а мужчинам как можно дольше оставаться мужчинами. Отец Александр.

Протоиерей Александр:

— Ну тут под эту формулу можно разное, по-разному понимать. В принципе, сейчас люди современные, да, они так, в принципе, и стараются изо всех сил. И там даже медицинские всякие, так сказать, процедуры там — и гормоны, и ботокс, и там все что угодно. Но это, знаете, вот с моей точки зрения, все-таки это... Ну это не то, на что можно опереться. Вот опять, уже в который раз, воспомяну своего духовника. Ну я его люблю, вот он прочти 20 лет назад умер, но, так сказать, был великий человек, с великой любовью к людям. У него вообще врагов не было никого. Даже следователь, который его посадил, он его тоже любил. Так вот он входит — а ему было тогда 70 где-то с небольшим лет, когда я его первый раз увидел, то есть я его молодым не знал, 72 года. Я, так сказать, студент МГУ, мехмата, сижу там, в квартире где-то беседы проводят. Входит старичок такой маленький. Он маленький был, лысый, седые волосы, там остатки волос так сзади. И вот моя реакция — я открыл глаза, у меня такое было полное ощущение, знаете, как будто вот любовь с первого взгляда. Такая, знаете, когда красивая девушка, так прямо — ну понятно, субъективная вещь, и человек влюбляется: ах, красавица, умница! Вот у меня было почему-то такое же ощущение. Хотя понятно, что там ничего красивого внешне-то не было. Так сказать, пришел ну так уже пожилой, кстати, он там лагеря прошел, войну прошел, он фронтовик два года, то есть он немолодо выглядел, соответственно возраста. Там бывает, люди там в 75 лет как на 55. Нет, вот он совершенно соответствовал своему возрасту, так сказать, низенький, толстенький, лысый и так далее. Но он так внутри светился каким-то особым светом. Вот этот свет я увидел. Ну, наверное, Бог просто мне показал. Я даже ни разу еще не молился в жизни до того момента. Я крестился, но ни разу не молился. И вот я первый раз помолился как раз на этой встрече. И вот мне Бог показал свет. Свет и красоту души этого человека. Так у него, пока он не умер, я так и просидел у его ног. Я так оказался, ну был на полу, а он сел напротив меня в кресле, и я оказался у его ног. Ну так, в буквальном смысле слова. И вот так я просидел пока у его ног. Ну не в буквальном смысле, конечно, но понимаете. Вот настоящая старость, вот настоящая красота — свет души. Ну какой там ботокс, какое там... То есть я ничего не имею против этой женщины, молодец, так сказать, ну вот все-таки основное...

А. Митрофанова:

— Так она же не про ботокс. Ну что вы отец Александр, там...

Протоиерей Александр:

— Нет, я...

А. Митрофанова:

— Там же у нее стержень-то, про другое.

Протоиерей Александр:

— Да, вот я и говорю, что там другое. Там другое, там не каблуки. Не то что, знаете, на каблуках ходить, пока там...

А. Митрофанова:

— Это следствие ее внутреннего состояния.

Протоиерей Александр:

— Следствие ее внутреннего состояния. Вот понимаете, вот что, она была женщина хорошая, если так по-простому сказать.

А. Митрофанова:

— И есть.

Протоиерей Александр:

— И есть, да. Вот это следствие. Если ты человек хороший, у тебя будет и молодость, и все, и ты будешь это. А вот когда ты, так сказать, просто иногда этот ботокс, иногда еще что-то — это следствие вот, знаете, какой-то уже комплекс неполноценности. Такой вот, вроде как молодой, под молодого буду. А тело-то, ну все равно, иногда это даже смешно смотрится. А вот когда ты, у тебя достойная старость — у тебя эта мудрость, у тебя свет внутренний, который ты скопил за свою жизнь, — вот это да. Тогда тебе не нужны ни то, ни се, ни ботокс, ничего, потому что ты и так самодостаточен, у тебя есть что-то высшее, и ты носитель этого. Это не то, что ты где-то чего-то там каких-то пластических хирургов, еще что-то, а у тебя это твое состояние и тебе от этого хорошо.

А. Ананьев:

— Самодостаточность? Я поясню. Я только что вывел — я еще раз признаюсь, я люблю короткие понятные формулы, как вызывающие, так и бесспорные. Формула первая: старость — это когда ты выходишь из дому в сандалиях, надетых поверх носков. Формула вторая: старость — это когда ты никому не нужен. Вот самодостаточность, на мой взгляд, жутчайшая вещь, и это прямая дорога вот к черной, дряхлой старости. Настоящая старость — это когда ты реально всем нужен. К вам никогда не приходили на исповедь люди пожилые и не жаловались на то, что они никому не нужны стали? Детям...

Протоиерей Александр:

— Да сколько угодно.

А. Ананьев:

— Вот. Вот она старость, на мой взгляд. И что вы им отвечали?

Протоиерей Александр:

— Вы знаете, я, кстати, с вам полностью согласен, с вашим замечанием.

А. Ананьев:

— Насчет сандалий?

Протоиерей Александр:

— Насчет самодостаточности. Это я имел в виду немножко другое качество, конечно.

А. Митрофанова:

— Это разные вещи.

Протоиерей Александр:

— Да, то есть это самодостаточность в смысле вот в таком...

А. Митрофанова:

— Та самая исполненность жизнью.

Протоиерей Александр:

— Да, исполненность жизнью, вот в этом смысле. А так понятно, то что вы говорите, это так оно и есть. Я с вами полностью согласен. Так вот что я попытался людям говорить, потому что ну а что, уже жизнь ушла. Дети выросли, их уже не изменишь. То есть какие-то вещи уже просто невозможно изменить. А что можно сделать? Пойти к Богу. Я говорю: ходи в храм, начни молиться. Ну вот неправда, что ты никому не нужен. Ты Богу нужен. Ты Богу нужен, очень нужен, тебя Бог очень любит, ты не одинок. И когда у тебя, ты выстроишь отношения с Богом, начнут выстраиваться отношения с людьми. Кстати, это совет относится к любому возрасту. Сначала выстрой отношения с Богом, и ты почувствуешь, что ты не одинок, у тебя внутренне это чувство одиночества уйдет. И второе — у тебя появятся друзья. А выстроить отношения с Богом можно только через одно — начать исполнять Его заповеди, которые о чем говорят? Это путь к любви. Если ты начнешь хоть немножко любить, к тебе потянутся люди.

А. Ананьев:

— А любить, один из синонимов глагола любить — это отдавать.

Протоиерей Александр:

— Да. Прежде всего самого себя. Не только деньги там или еще что-то.

А. Ананьев:

— Самого себя, от самого себя. Элементарно начать помогать бездомным — и ты уже почувствуешь себя лучше.

Протоиерей Александр:

— Да даже не бездомным. Потому что в основном женщине там или мужчине там восемьдесят с лишним лет, у него, может, и сил нет, и там ему или ей кто-то помог бы. Чисто физически, я имею в виду. Но ты улыбнись ближнему своему. И это будет достаточно, чтобы тебе человек улыбнулся и пошел на контакт.

А. Ананьев:

— Можно еще очень долго и хочется еще очень долго говорить и на эту, и на другие темы. Но, к сожалению, время подошло к концу, и вместе с вами на час состарились ведущие.

А. Митрофанова:

— А может быть, наоборот, наполнились. Ну что ты вот все...

А. Ананьев:

— Ну давай откровенно, я моложе не стал. С вами была ведущая Алла Митрофанова...

Протоиерей Александр:

— А можно я добавлю?

А. Ананьев:

— Да, конечно, отец Александр.

Протоиерей Александр:

— Вот я еще знаю историю, в конец нашей беседы. У меня был один знакомый. Я часто рассказываю. И вот он когда воцерковился около сорока лет, он мне показал как-то фотографию. и я смотрю, говорю: это твой старший брат? Говорит: нет, так это я десять лет назад.

А. Митрофанова:

— Забавно.

Протоиерей Александр:

— Сидит за эстрадным столом, там уставленном стаканами, бутылки водки. Такое изможденное, испитое лицо — ну там ему было лет, наверное, тридцать.

А. Митрофанова:

— Уставший.

Протоиерей Александр:

— И уставший такой, знаете, ну вот... И вот сорокалетний, так сказать, — лицо улыбающееся, молодое, горящие глаза — человек воцерковился.

А. Митрофанова:

— Протоиерей Александр Никольский, настоятель храма Трех святителей в Раменках, Александр Ананьев, я Алла Митрофанова, прощаемся с вами. Будьте молоды, и пусть у вас будет наполненная жизнь. Молоды внутренне, и пусть будет наполненная жизнь — о как! Да, правильно, отец Александр?

Протоиерей Александр:

— Правильно.

А. Ананьев:

— Аминь.

---

Все выпуски программы Семейный час

• «Голос совести». Прот. Андрей Рахновский
• «Верующий и неверующий в семье — как избежать конфликтов?». Священник Алексей Лымарев
• «Супруги и их родители: секреты счастливых взаимоотношений». Прот. Илия Кочуров