«Путь к священству». Протоиерей Максим Горожанкин

У нас в гостях был председатель миссионерской комиссии Белгородской епархии протоиерей Максим Горожанкин.

Наш гость рассказал о том, как в детстве сам пришел к вере, как уже в 23 года стал священником, а также об особенностях служения и проповеди в деревенской глубинке.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева

---

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона моя коллега Кира Лаврентьева.

Кира Лаврентьева:

— Добрый вечер.

Константин Мацан:

— И я, Константин Мацан. В гостях у нас сегодня протоиерей Максим Горожанкин, председатель миссионерской комиссии Белгородской епархии. Как следует из представления, наш гость из Белгорода. Добрый вечер.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Добрый вечер, Константин. Добрый вечер, Кира. Да, я служу в Белгородской епархии в городе Старый Оскол в Белгородской области.

Константин Мацан:

— Город, который в православной среде связан с Федором Емельяненко.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Совершенно верно.

Константин Мацан:

— Который, если я правильно помню, там рос и тренировался, малая родина нашего чемпиона. А сегодня мы с вами поговорим о вас, о вашем пути к вере и в вере и о том, что привело вас к священству. Мы каждый вторник в восемь вечера на эти темы со священниками в эфире Радио ВЕРА разговариваем, потому что нам представляется, что это тема важная. Ведь это путь человека, путь выбора в современном мире, где много других разных возможностей, человек решает посвятить себя такому делу, как служение алтарю, служение Богу, безраздельное служение Богу и преподнесение людям таинства. Что это за выбор, как он в вашем случае складывался, вот об этом мы сегодня хотим с вами поговорить.

Кира Лаврентьева:

— Костя уже задал вопрос в своем вступлении. Отец Максим, что это за выбор и как он в вашем случае складывался, не буду оригинальничать?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— В моем случае все было достаточно просто. Отвлекаясь на сегодняшние события, на сегодняшних наших современников, молодежь, что меня смущает в тех ребятах, с которыми я разговариваю в школах. У многих из них нет мечты, но об этом позже. А у меня мечта была всегда. Это меня отличало от, может быть, даже моих детей. Я всегда хотел кем-то быть. Я даже помню кем. Моя бабушка смотрела какой-то сериал про больницу, я хотел быть хирургом. У нас был сосед милиционер, мне нравилась его форма, я хотел быть милиционером какое-то время. А потом так вышло случайным образом, но не без Промысла Божия — как говорил митрополит Антоний (Храповицкий), когда я переставал молиться, все совпадения в моей жизни прекращались — так, наверное, и в моей жизни случилось. Совершенно случайно в доме появился Закон Божий.

Константин Мацан:

— Книга?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Да, да, Инкопресс, 1-й том, как сейчас помню, он до сих пор у меня стоит на полке в библиотеке домашней. Я начал ее читать. Я не ходил ни в храм, ни сознательной церковной жизни еще не вел, мне было 10 лет. Читать я начал достаточно рано, в четыре года уже был какой-то багаж прочитанной литературы. Мне всегда нравились биографии, Александра Дюма, Волшебные миры, приключенческая литература. И тут я натолкнулся в Законе Божьем, в самом конце этой книги, на краткие жития святых, совсем кратенькие. Сергия Радонежского, Серафима Саровского, Николая Чудотворца, великомучениц Екатерины, Варвары. И тогда очень по-детски я понял для себя, что я хочу узнать этот мир и быть таким, как они. Это желание я отложил почему-то для себя, мне было десять лет, я сам себе сказал: наверное, я до 11-ти лет подумаю. Но это я сейчас анализирую.

Кира Лаврентьева:

— До одиннадцати, интересно.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Ну, вот такое было внутри.

Константин Мацан:

— Дам себе год послушания.

Кира Лаврентьева:

— Год.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Где-то полгода это примерно было. Потом так случилось, что я гулял, гулял по двору по своему, а неподалеку был нынешний кафедральный собор Александра Невского. И я в него буквально забежал, тоже случайно. Он очень рядом до сих пор с тем домом, где живет моя мама, через два дома буквально, на одном микрорайоне. И я увидел там на дверях объявление: набирается воскресная школа. Это был конец августа, а в сентябре я уже начал в эту школу ходить. Она была просто огромная. На сегодняшний день мне представляется как нечто великое, дело, что тогда делали священники в 90-е. Нас было человек 300 в этой школе. Такой подъем был, подъем церковной жизни. Это был 94-й год, получается. Удивительное дело, туда ходили мы, и туда же ходили наши родители. И они воцерковлялись таким образом. Я помню, мы сидим за партами, а наши родители — дедушки или бабушки, мамы, папы — сидят сзади просто на скамейках и тоже слушают. И приход прирастал таким образом, и мы воцерковлялись. Так я рос, моя церковная юность оттуда, город Старый Оскол, Александро-Невский храм, потом кафедральный собор, потом духовная семинария, прослушания на клиросе, естественно. Настоятель собора отец Алексей очень трепетно относился к тому, как проводит свою церковную жизнь молодежь, особенно мальчики, пономари. Поэтому мы очень рано начинали клиросное послушание нести. В 12 лет я уже читал Апостолов. Опять же сейчас оглядываюсь, наверное, я старею, шутя говорю, нам бы сейчас таких пономарей, какими мы были, но это не без тщеславия.

Кира Лаврентьева:

— «Не вы Меня избрали, но Я вас избрал», — вспоминаются слова Евангелия, когда я вас слушаю, отец Максим. Что удивительно, мы тут на Радио ВЕРА иногда ведем программы на тему или касаемся тем, как не дать детям уйти из церкви в переходном возрасте, когда семья воцерковленная, не очень люблю этот термин, когда семья ходит в храм. Вы получается, сами пришли в храм.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Да.

Кира Лаврентьева:

— Никто вас не толкал, не уговаривал.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Абсолютно.

Кира Лаврентьева:

— Не водил каждое утро по воскресеньям в храм, и в общем-то не убеждал ни в чем. Это некий призыв, ваш пример доказывает, что этот призыв у каждого свой. Иногда родительские усилия — это небольшой процент всего процесса, происходящего в душе человеческой. Это поразительно. Но вы рассказываете о том, как вы в 12 лет уже и читали и пели, и это все так знакомо. Это же получается постсоветское православие восстанавливающейся Церкви, горение, постоянное рукоположение новых священнослужителей. Так все это еще было живо, так это воспринималось очень серьезно и глубоко. А когда пришло время поступать в семинарию, не было ли желающих вас от этого отговорить? Может быть, родители, родственники: одумайся, получи сначала образование, а потом пойдешь в священники, если захочешь.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— В школе, наверное, было какое-то такое желание у некоторых педагогов, я их понимаю, я не осуждаю этих людей.

Кира Лаврентьева:

— Они, конечно, из лучших побуждений это делали.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Это понятно. Это не было даже из какой советской враждебности, как наш владыка митрополит Иоанн рассказывал, что его маме говорили, когда он бросил аспирантуру: лучше бы он спился. В его время было так, когда он пришел в церковь. В наше время уже было иначе. Эти побуждения, что ты сначала образование получи, эти слова были, но они уже были лишены той враждебности. Общество поменялось, может быть, незаметно для себя. После юбилея Крещения Руси 88-го года какой-то сдвиг, как мне кажется, произошел очень серьезный, потому что я очень многих преподавателей из своей же школы видел в нашем храме, и они, слыша мой голос с клироса, узнавали меня и удивлялись. В общем и целом мое решение о поступлении в духовную семинарию в моем окружении было воспринято положительно.

Кира Лаврентьева:

— Были ли у вас вопросы к церкви, были ли у вас вопросы к себе на пути к священству? Были ли сомнения?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Это, конечно же, неотъемлемая часть пути любого человека, который идет к священству. И меня, я крамольную сейчас вещь скажу...

Константин Мацан:

— Так-так-так-так.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Вдохновил разговор с моим хорошим другом, он сейчас служит в Курской епархии, иеромонах Михей его зовут. Все мы читали слова о священстве Иоанна Златоуста, кто-то ходил к старцам спросить волю Божию, а для меня таким откровением стал этот разговор. Он тоже был еще тогда семинаристом, не монахом, не священником, но мне открылось нечто через этого человека. Он сказал: что мне ходить к старцам, я все равно хочу быть священником, и что бы мне ни сказали, я им буду. И это мне как-то легло на душу. Я не знаю, правильно это, не правильно. Но в моей душе это нашло очень мощный отклик, я понял, что я так же мыслю.

Кира Лаврентьева:

— Это ответ был для вас?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Да. Я очень хочу быть священником. Я очень хочу быть священником. И я это и сейчас говорю, семнадцать лет в сане, я до сих пор очень хочу быть священником.

Кира Лаврентьева:

— Семнадцать лет в сане.

Константин Мацан:

— Сколько вам было лет, когда вас рукоположили?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— 23.

Константин Мацан:

— Это уже священническая хиротония или диаконская?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— А я две недели был диаконом.

Константин Мацан:

— То есть вы сразу в священники? Из сегодняшнего дня глядя, как вам кажется, рано, не рано, достаточно?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Не рано. Я не сторонник поздних принятий решений в части выбора жизненного пути. Не нужно бояться ошибок. Мы очень часто перестраховываемся, как мне кажется, на своем духовном пути и частенько гиперболизируем проблему жизненного выбора, что вдруг ты ошибешься. Как говорил кто-то из Оптинских старцев, по-моему, преподобный Моисей Оптинский: «Старого учить, что мертвого лечить». Поэтому какие-то решения лучше принимать пораньше, потому что чем взрослее ты становишься, ты можешь это решение никогда не принять в итоге. На тебя будет наваливаться в силу жизненного опыта понимание ответственности, этот груз: я не справлюсь, это слишком тяжело, это слишком серьезно, это очень ответственно, да кто я такой, чтобы быть священником. Не случайно, когда архиерей рукополагает священника, он говорит слова: «Божественная благодать, немощная врачующая и оскудевающая восполняющая». Все мы немощные, все мы недостойные, мы и причащаться все не достойны. Но тем не менее, земля из-под ног не уходит и не разверзается, когда мы принимаем Святые Тайны, то есть Господь нас принимает, покрывает Своей милостью. Принимая священный сан, вот эти мысли, наверное, нужно иметь, что лучше пораньше и побольше своей жизни отдать служению у престола Божия.

Константин Мацан:

— Протоиерей Максим Горожанкин, председатель миссионерской комиссии Белгородской епархии сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А было ли что-то в священстве, что вы открыли для себя из практики такого, чего невозможно было почувствовать до реального рукоположения. Вы были ребенком из церкви, пели на клиросе, помогали в алтаре, видели вокруг себя, надо полагать, прекрасных священников, вдохновлялись их примером. Но пока какие-то вещи тебе самому в опыте не предстанут, ты о них не подозреваешь. Что это такое было?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Самое главное, что может быть в жизни любого священника, когда он начинает служить, это на самом обывательском уровне, что тебе можно, наконец-то, все это трогать.

Константин Мацан:

— В смысле Чашу.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Чашу, престо целовать, прикасаться и стоять у престола Божия. Это кажется какой-то мелочью, но на самом деле... Отец Сергий Булгаков, кстати, в своих размышлениях о священстве, у него книга «Православие» есть, он там пишет, какие непередаваемые ощущения он испытал, когда его рукоположили в сан диакона. Его как будто огнем опалило, когда его просто втолкнули в Царские Врата.

Константин Мацан:

— Можно пояснить для наших слушателей, кто, может быть, не знает, что в алтаре алтарники не имеют права прикасаться к престолу, к священным предметам, не могут проходить между вратами и алтарем посерединке. Туда могут входить только священники и диаконы. Это тоже создает некоторую интересную атмосферу в алтаре.

Кира Лаврентьева:

— Таинственную.

Константин Мацан:

— Те несколько раз, когда я помогал в алтаре, было очень интересно, как нужно пропылесосить место перед престолом.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Не касаясь Святого престола.

Константин Мацан:

— Да. И вытягивая со стороны пылесосом, чтобы туда не зайти. Но это священные каноны, человек без священного сана, без этого посвящения, без этой благодати не может к священным предметам прикасаться. Сейчас об этом отец Максим говорит.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Опытные протодиаконы, по-моему, и у меня так было, просто подталкивают ставленника в Царские Врата: все, иди, теперь можно.

Константин Мацан:

— Интересно. А вы помните этот момент?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Да, конечно. У меня не было все как в тумане, но было ощущение прикосновения действительно к прекрасному, к Божественному. Когда тебя водят вокруг престола, когда ты голову склоняешь — вот оно совершилось, наконец-то, мечта сбылась.

Константин Мацан:

— У митрополита Антония Сурожского такая мысль из его воспоминаний часто встречается, по-моему, он говорит, что я ни разу не заходил в алтарь, до тех пор, пока меня не рукоположили в диакона, не был ни алтарником, не помогал. С тех пор, когда я, как митрополит говорит, рукополагаю человека во диакона, впервые мужчина сейчас на моих глазах должен вступить в алтарь через Царские Врата, я его останавливаю и говорю ему: сейчас внимание обрати и задумайся и прочувствуй, что ты сейчас на той грани между этим миром и вечностью, на которой, вообще-то, может только Христос стоять, это Его место, тебе сейчас даровано эту грань вместе с Ним, для Него, во имя Его, ради Него тоже переступать и нести служение. Потрясающие слова.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Да.

Кира Лаврентьева:

— Ваша подпись в телеграм-канале звучит так: сельский священник на Белгородчине — называете вы себя. Это очень интересно, отец Максим, потому что мне кажется, что это горячее желание стать сельским священником не у всех современных семинаристов наблюдается. Так мне кажется, может быть, я ошибаюсь. А вы как будто радостно признаете, и не только признаете, а еще и счастливы этим, своим сельским служением. Но что это такое — для городских слушателей — что такое быть сельским священником?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Отвечаю на ваш вопрос. Главное, чтобы у современных семинаристов, людей желающих принять священный сан, вообще было желание стать священником, а уж сельским или городским это уже как Господь управит и как владыка решит, архиерей. Я первые семь лет своего священства был городским священником. У меня дивно сложилась моя священническая жизнь, я был крещен в соборе Александра Невского, меня там венчали, меня там рукополагали, я туда ходил всю мою церковную жизни, и первые семь лет моего священства я там послужил. А потом так сложилось, тоже совершенно чудесно, что ко мне подошел благочинный нашего округа и спросил: хочешь на приход? Я ответил: хочу. Он говорит: там храма нет. Я говорю: хорошо. И я попал на приход, он недалеко от города, но это село, это район Старооскольский. Там не было храма, и мы начинали служить в молитвенной комнате, это половинка магазина, переделанного под храм. Но совершенно все чудесно было. Я людей отговаривал от крещения порой, потому что я привык, я служил в кафедральном соборе, там было все, там все красивое. Мы крестим детей — это крещальная купель огромная. Мне звонят и говорят: мы хотим ребенка покрестить. Я говорю: у меня купели нет, у меня розовый тазик, может быть в другом месте? — Нет, мы хотим. И я в этом розовом тазике человек 70 покрестил. Когда люди хотят крещение принимать, вообще к церкви тянутся, им все равно — розовый тазик, временный иконостас или переделанный магазин. Опыт сельского священства, особенно на первых порах, мне показал, сколь много значит в жизни человека призывающая благодать Божия. У нас в этом магазине приход сформировался.

Константин Мацан:

— Несколько лет назад протоиерей Игорь Фомин, который отвечает за миссионерское служение в Москве, обратил внимание на каком-то съезде миссионеров, что если в яндексе набрать, как креститься или как получить справку о крещении, то яндекс подсказывает ответ «не проходя огласительных бесед». Большая дискуссия на эту тему последнее время шла. Никто, надо полагать, не сомневается, что нужно человека к крещению готовить, при этом какие-то прихожане или будущие прихожане воспринимают это как формальность, как обязаловку. Вы как глава миссионерской комиссии Белгородской епархии как на это смотрите?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Я на это смотрю следующим образом. Беседы, безусловно, нужны. Их должно быть несколько. Я для себя выбор сделал и написал книгу небольшую.

Константин Мацан:

— Хорошее решение.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Да. «Как подготовиться к таинству святого крещения». Она, даст Бог, выйдет в издательстве Сретенского монастыря совсем скоро. Безусловно, беседы нужны, это очевидные вещи. Но вот я что хочу сказать, нужно беседовать со своими прихожанами, в первую очередь, чтобы они на своем уровне не боялись рассказывать о своей вере своим соседям, молодым людям. Это опыт сельского прихода мой. А у нас пожилое население, к сожалению, славится тем, что поучить в негативном ключе, может быть, назойливо. Что ты меня жизни учишь, можно услышать. Я своих прихожан среднего и пожилого возраста мотивирую так: вы не жизни учите, вы о вере рассказывайте, и рассказывайте позитивно. Что есть храм, а ты приди, там батюшка нормальный, он не кусается. Об этом надо говорить тоже, потому что часто люди шаблонно мыслят. На первых порах я у себя в храме как раз таки занимался тем, что бабушкам очень часто говорил о том, что вы никого не ругайте. Пришли в брюках, пришли без платочка, я все замечания сделаю сам, ваше дело молиться. У меня в храме замечания делаю только я. Детям я их не делаю, открою секрет, поэтому у нас много детей, им можно почти все, и они дивным образом перестают баловаться. Всех смущает, что детки будут баловаться, они побалуются-побалуются, поймут, что здесь им рады, это их дом, найдут свой уголочек в храме Божием и, не заметишь, как в храме станет очень тихо. Мы с вами говорили об этом в беседе о служении в детском садике. Это ведь и на приходе так же, детская психология и психика одинакова. Главное сильно не шпынять ни взрослого, ни ребенка. В продолжение своей мысли о подготовке к таинству крещения. Так и случалось часто в моей практике, что многие люди, некоторые, скажем, которые приходили креститься, уже были подготовлены, потому что спросили что-то у соседки, которая в храм ходит. Она им не суеверий кучу навешала, а рассказала какие-то базовые понятия, не то что о вере, о вере долго надо разговаривать и, может быть, после крещения. Не случайно святейший патриарх Кирилл, Священный Синод и Межсоборное присутствие совсем недавно задумались над тем, что такое и какое место занимает в жизни Русской Православной Церкви посткрещальная катехизация. Человека сначала нужно в храм привести, покрестить, а потом уже разъяснить базовые понятия о вере, чтобы храм стал для него уютным местом.

Константин Мацан:

— Мы вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» протоиерей Максим Горожанкин, председатель миссионерской комиссии Белгородской епархии. Скоро вернемся. Не переключайтесь.

Кира Лаврентьева:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается, дорогие наши слушатели. Напоминаем вам, что у нас в гостях протоиерей Максим Горожанкин, председатель миссионерской комиссии Белгородской епархии. У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Отец Максим, мне однажды очень понравилась мысль одного протоиерея. Звучала она так: ты знаешь, говорит, Кир, самое страшное, самое сложное испытание это не огонь и не медные трубы, как принято считать, а самое сложное это вода, когда ты входишь в такое состояние повседневности, и один день похож на другой. Он так похож и перетекает, и проходят месяцы, потом годы, потом десятилетия, и тебе в этом состоянии важно найти глубокий смысл и счастье, тогда ты поймешь суть жизни. Наверное, для священнослужителя это знакомое состояние воды, когда служба утром, служба вечером, днем крещение, отпевание, разные разговоры с прихожанами, помощь людям, соборование умирающих и так далее и так далее. То есть такое непрестанное служение, которое с точки зрения обывателя может показаться крайне однообразным. Как вы на это смотрите, что вы об этом думаете?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Нужно понимать, что в жизни любого человека, а священника в особенности, в силу принятого дара священства, действует благодать Божья. Та самая, которая «немощная врачует, оскудевающая восполняет». Если Господа просить о даровании сил, то Господь эти силы даст. Для меня это совершенно очевидно. Когда, о чем вы говорите, кажется, что и слово мое кто-то не слышит и один день похож на другой, только эта мысль попадет на ум, в сердце, Господь тут же посылает какие-то события, людей, встречаясь с которыми ты понимаешь, что все не зря и человек один на другого не похож. Соборование умирающих это вообще отдельная тема, это такой пласт, об этом можно отдельно передачу записать с каждым из тех священников, которые сюда приходят. Это жизнь человеческая, она перед человеком мелькает перед смертью и перед священником, который принимает последнюю исповедь. Это всегда нечто неповторимое. И это часть твоего бесценного пастырского опыта, который не нужно преувеличивать, но и преуменьшать не стоит. Мы очень часто говорим: молодые священники. Мы с отцом Николаем молодые, молодые. Семнадцать лет в сане, я не знаю, молодой я священник или нет? Спорное состояние. Ведь это годы бесед с людьми, крещений, отпеваний, соборований. Один человек у меня спросил: как вы можете так много отпевать? Я нес череду на кладбище, было несколько отпеваний в тот день. Мы вышли из храма, и он у меня спросил: как вы, с ума не сходите, вы сталкиваетесь со смертью так часто? На что я ему ответил: я не только отпеваю, я еще крещу и венчаю. И за каждым этим таинством живые люди, которые тебя напитывают жизнью, важно общаться с людьми, которые к тебе приходят. Не формально подходить, я таинство совершил, идите. Поговорить с людьми, они тебе частичку тепла отдадут, ты им, и это поможет не выгорать. Мы последнее время говорим о выгорании в помогающих профессиях: педагоги, врачи, священнослужители. Нужно побольше общаться, мне кажется, педагогам с учащимися, не только в разрезе алгебры и начала анализа. Врачам по-человечески уровень эмпатии повышать, если он понижается неизбежно. Ну, а священникам уж тем более, ни в коем случае нельзя закостеневать и становиться жестокосердными. Если ты будешь мягкосердечным, то и Господь тебе подаст помощь, радость, счастье от того, что ты совершаешь. Я испытываю глубочайшее моральное, духовное удовлетворение всякий раз, когда совершаю Божественную литургию. Это подлинное счастье для христианина, для священника.

Константин Мацан:

— Не могу вас не спросить про то, какой опыт как священника, человека и христианина вы выносите сейчас из всех тех событий, связанных с военными действиями, которые напрямую к Белгородской области примыкают и даже на нее заходят, к сожалению, как мы знаем из новостей. Регион сейчас проходит свой тяжелый путь, даже просто смотря на фотографии в ваших социальных сетях, я понимаю, что вы туда ездите, и к воинам и к беженцам, которые аккумулируются в Белгородской области, в том числе. Как это отзывается в сердце у вас как у пастыря?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Для меня решение самое простое было с началом тех действий, о которых вы говорите. Наша задача сегодня постараться быть христианами. Священномученик Вениамин Казанский, митрополит Петроградский говорил: читая жития святых, я не представлял, как в наших условиях можно быть мучеником за веру Христову, а теперь я это понял. Господь так судил, что и священномученик Вениамин стал мучеником за Христа. Мы, может быть, условно говоря, позавчера не очень представляли, как воплотить в своей жизни евангельский призыв и евангельскую заповедь о помощи ближнему. Что такое накормить алчущего? Что такое посетить в больнице, это очень сложно технически, тебя не пустит просто никто в эту больницу. Ты же не придешь, не скажешь на проходной: я пришел евангельскую заповедь исполнять, пропустите меня, пожалуйста, я тут сейчас вам покажу, что такое христианство. Тебе покажут, где дверь. А сегодня настал тот момент, когда эти вещи очень просто в своей жизни воплотить. И для меня как для священника, как для христианина, как для гражданина своей страны это и было ответом, что могу сделать на своем месте. Я могу поехать в госпиталь, я могу мотивировать своих прихожан на то, чтобы они, как могут, помогали нуждающимся, беженцам, в госпитале. Носочки связать, какую-то нехитрую денежку собрать. С мира по нитке, голому рубаха, как на Руси говорили. Опыт показывает, что мы можем это делать. Как преподобный Серафим говорил: главное решимость. Нужно решиться на то, чтобы поехать, передать помощь, поддержка моральная очень нужна тем ребятам, которые там. Вы не представляете, с какой радостью они встречают. Это то самое, о чем мы говорили в предыдущем вопросе. Вот он отклик, который очень нужен нам, священникам, на нашем пастырском пути.

Кира Лаврентьева:

— Что для вас самое сложное в священстве? Вы так много сегодня говорили о радости, что мне кажется бестактным спрашивать, что для вас самое радостное.

Константин Мацан:

— Хочется добавить ложку дегтя в эту бочку меда.

Кира Лаврентьева:

— Потому что понятно, все священство для вас радостно, это довольно понятно. Но мы также понимаем, что у такого ответственного, может быть, самого главного служения перед Богом для мужчины, есть какая-то потайная сторона, невидимая для прихожан, невидимая для наших слушателей, для окружающих, о которой, возможно, надо знать молодым священникам.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Наверное, для меня — страшное, не сложное — было бы страшным очерстветь. Я, когда был семинаристом, себе говорил внутренне, что я хочу быть тем священником, к которому людям будет не страшно подойти. По правде сказать, в своей церковной юности я встречал тех священников, к которым не знаешь, с какой стороны и подойти, и меня это настораживало. Я Господа просил, чтобы мне не быть таким священником, к которому бы люди не знали, с какой стороны подойти. Это очень печальная ситуация, когда люди боятся священника. А ведь это очень часто случается. Мы к себе привыкли в нашей церковной действительности с нашими прихожанами, они нас знают, мы их. А для людей внешних ты в рясе, с бородой, на непонятном языке. Некоторые проповеднический дар умудряются так настроить, что не особо понятно, что батюшка на проповеди говорит. И ты такой весь таинственный в этом кадильном дыму, от этого да оградит и меня Господь и, думаю, каждого здравомыслящего священника. Я об этом Господа прошу, чтобы мне не зачерстветь, если такое будет с возрастом происходить. А я понимаю, что люди, старея, может быть, черствеют, чтобы я это заметил и во время исправил.

Кира Лаврентьева:

— Отец Максим, иногда священники, а святые отцы вообще это делали много в своих трудах, предупреждали об опасности прелестного состояния. Понятно, что все мы в той или иной степени находимся в прелести. Что греха таить, у всех у нас есть иллюзии в отношении себя, в отношении духовной своей жизни и вообще в отношении окружающего мира, это понятно. Но все-таки есть опасные черты, которые не нужно переходить, сначала предупредительные, потом совсем-совсем красные, до которых вообще лучше не доходить и уж тем более их не переходить. Такая вещь, как прелесть духовная, то есть самообман некий, когда человек мнит о себе что-то, когда ему кажется, что он напрямую разговаривает с Богом. Много разных вариантов развития этого серьезного духовного заболевания, опять же не сейчас об этом говорить. Но такая опасность для священнослужителей может быть или она имеет другой вид?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Конечно, может. Об этом много написано было, пронзительно об этом писал митрополит Антоний Сурожский, у него есть целая статья, «Берегитесь, братья мои священники» она называется. Об опасности лжестарчества.

Кира Лаврентьева:

— Вот.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Чтобы было понятно нашим молодым слушателям, есть такое понятие гуруизм, когда человек сам себя возвел на пьедестал некий, и с этого пьедестала всех поучает. Как священнику от этого уберечься? Читая Священное Писание, молясь и обязательно читая святоотеческую литературу. Особенно, как мне кажется и что я читаю сам, очень отрезвляют писания опытных духовников. Совсем скоро будет прославлен, верим, отец архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Его письма, огромный пласт письменного наследия старцев Оптинских. Мне это много дало в юности, у нас была прекрасная приходская библиотека, и я прочел в свои лет 14-15 жития и поучения всех Оптинских старцев. Это был такой курс пастырского богословия, как я сейчас понимаю, который не каждая духовная школа даст, и это меня предохранило от каких-то вещей, о которых вы говорите, я надеюсь. Они очень разные, Оптинские старцы.

Кира Лаврентьева:

— С чего это, как это начинается? Как это начинается у мирянина? Как это начинается у священника?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Ощущение своей избранности. Ощущение избранности.

Кира Лаврентьева:

— Что ты чуть выше других людей, что ты чуть лучше, чуть ближе к Богу.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Это же от лукавого.

Кира Лаврентьева:

— Да

Протоиерей Максим Горожанкин:

— То, что должно быть во благо, ощущение счастья ты потеряешь в итоге, то, о чем мы говорим. Ты в храм пришел и понимаешь, какое это великое счастье. И тут с левого плеча тебе: а Петька-то, одноклассник твой в храм не ходит.

Кира Лаврентьева:

— Надо его обличить.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— А если духа не хватает обличить, потому что он в глаз может дать, я просто про себя буду думать, что я немножко лучше. И все, ощущение избранности появилось, а ощущение счастья исчезло, а ты не заметил, просто Господь отнял эту благодать, ощущение счастья от сопричастности церковной жизни. Обязательно необходимо поверять свои состояния священнику со святоотеческим опытом. Во многом именно поэтому я в телеграмме и завел канал «Читаем святых отцов».

Кира Лаврентьева:

— В гостях у «Светлого вечера» протоиерей Максим Горожанкин, председатель миссионерской комиссии Белгородской епархии. У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева.

Константин Мацан:

— А вот как раз про канал «Читаем святых отцов» хотел спросить, мы об этом с вами тоже в наших программах говорили, как о миссионерской площадке. У людей, незнакомых с церковью, существует представление о святых отцах, как о древних писателях, книжках из библиотеки, покрытых книжной пылью, людей другой эпохи, которые как древние тексты, они действительно древние по факту существования, в 4-м, 5-м, 7-м веке, не имеют прямого отношения к сегодняшней жизни. И как ни парадоксально, что-то схожее можно встретить и у церковных людей, у которых уже есть богатый опыт церковной жизни в том смысле, что читали мы всех этих святых отцов. В очередной раз нас сейчас будут учить про правильные вещи, про смирение, послушание, аскетическую литературу тоже читали. Это все важный пласт, но ко мне сегодняшнему, к моей боли сегодняшней это не имеет отношения. Как в отцах разглядеть то, что это про меня. Можете какие-то примеры привести?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Во-первых, всех святых отцов прочесть невозможно, но можно найти своего святого отца.

Константин Мацан:

— Так, интересно.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Любимого, который станет тебе духовным наставником со страниц своих произведений. Константин, вы правильно подметили, что, могут быть трудности перевода. Ведь у нас стилистика переводов некоторых святых отцов еще 18-19-го веков. Мне школьники говорили, что они Достоевского не могут читать, сегодняшние школьники, потому что немножко устаревший язык, и это правда. С ними нужно работать, их нужно приучать к этому стилю речи, чтобы тот русский язык не был забыт. Я навсегда, наверное, запомнил, с какой радостью я в своей церковной юности натолкнулся, на канале культура вел свои беседы владыка Василий Родзянко. Он рассказывал о своей жизни, а я просто упивался его речью, даже не то, что он говорит, а то, как он говорит. Это речь настоящего русского интеллигента, правильная, красивая. Юрий Лотман, помните, тоже.

Кира Лаврентьева:

— Конечно.

Константин Мацан:

— Да, беседы о культуре.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Да, это же прекрасно.

Константин Мацан:

— Они все есть, в свободном доступе выложены, можно смотреть, слушать.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Не только святых отцов. А Лотман прекрасен. Вы Пушкина поймете. Вот человек, который не святых отцов толковал и объяснял, а такое введение в Пушкина сделал огромное, что вам просто будет понятно, о чем Александр Сергеевич и насколько он прекрасен. Говоря о святых отцах, можно не кидаться просто в омут святоотеческой письменности, потому что в нем можно утонуть, особенно это касается аскетической литературы. Если без разбора начинать читать аскетическую литературу, можно не без вреда для себя это сделать, об этом святитель Феофан пишет и святитель Игнатий (Брянчанинов). Но посоветовавшись со мной или с любым другим священником, соцсети позволяют нам. Можно и мне задать вопрос, я отвечу, с чего лучше начать.

Константин Мацан:

— Кстати, если позволите, я использую эфир как площадку для полезной информации. Я очень люблю книгу «Путь отцов» Сергея Фуделя, это именно антология святоотеческой мысли, просто выписки напрямую. Сидел Сергей Фудель и выписывал из святых отцов цитаты и потом эти цитаты объединил в некое стройное повествование со своими не комментариями, это не комментарии, а просто некое связующее размышление. Это человек 20-го века, это наш современник, у нас в гостях на Радио ВЕРА была его внучка.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Ничего себе.

Константин Мацан:

— Прекраснейший писатель, духовный и народный богослов с кристально понятным чистым современным русским языком, который пересказывает с опорой на большое количество цитат святых отцов. Это такое, мне кажется, блестящее введение в святоотеческую мысль, причем, в аскетическую.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Можно начать, да, с Сергея Фуделя, а более фундаментально потом в виде введения у Оливье Клемана есть прекрасная книга «Путь к отцам».

Константин Мацан:

— Да.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Там он догматические какие-то вещи располагает просто рубриками. И что для меня было открытием в переводе Алексея Ивановича Сидорова, я совсем недавно для себя открыл преподобного Анастасия Синаита «Вопросы и ответы». Всем рекомендую. Как будто вчера написано для меня сегодняшнего, а там отец жил в 7-м веке. Современный перевод, вопросы и ответы для всех, рекомендую всем, подойдет всем, все найдете для себя ответы на свои вопросы.

Константин Мацан:

— Интересно.

Кира Лаврентьева:

— Мы вас благодарим за эти прекрасные рекомендации. Без святых отцов, наверное, сложно идти в Церкви, особенно, когда ты новоначальный, но и всегда они должны быть верным подспорьем духовным. Но мы же понимаем, что святые отцы и все обозначенные сейчас книги Костей и вами, это для людей трезвых и склонных к рефлексии, хотя бы к минимальной, которые могут читать и примерять это на себя, хотя бы как-то отдаленно. Если человек уже по какой-то причине находится в болезненном состоянии, то он и святых отцов будет трактовать не про себя, а про соседа: вот, надо ему дать почитать, не видит очевидного. То есть он на себя это переносить не будет. Он-лайн общение со священнослужителем хорошо, когда ничего больше нет, но чревато тем, что человек по ту сторону экрана тебя не видит. Ты можешь писать очень правильные вещи, а находиться в неадекватном состоянии. Конечно, в идеале нужен духовник или хотя бы священник, который будет регулярно тебя видеть. Вот этот вопрос выбора духовника. Понятно, что нужно посвящать одну программу, они уже у нас были и будут, это всегда актуально, но для себя как вы это определяете? Я вам сейчас, например, такой вопрос задаю. Кто-то из наших радиослушателей не может выбрать из двух священников, которые его душе очень близки. Или они не могут вообще понять, как им душу открывать человеку, который сам тоже человек, а вдруг ошибется, а вдруг не то скажет. С другой стороны, мы понимаем, что без духовного наставничества порой очень сложно жить нашу яркую цветущую жизнь, поэтому он нужен. Как вы для себя и для наших радиослушателей отвечаете на вопрос о поиске духовника?

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Мне кажется, здесь все достаточно просто, но вы усложнили вопрос, как выбрать из двух священников, которые оба приглянулись тебе. Ну, ходи к двум, советуйся с двумя.

Кира Лаврентьева:

— Но они же могут иногда противоположные вещи говорить.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Нешаблонный ответ, так нельзя отвечать, я знаю. Но я греха не вижу, честно. Я знаю, что так отвечать нельзя, но я не вижу проблемы. Они, наверное, коль скоро тебе по душе пришлись, то они и похожи. Не могут они быть плюсиком и минусиком эмоционально, психологически. Наверно, это люди похожие по своему складу. Ходи к обоим, советуйся. Но только не так ходи, что отец Сергий сказал нельзя, а к отцу Петру пойду, он скажет, что можно. Ты же рефлексируешь, да? Вот так ходить не надо. А общение поддерживать можно и с двумя священниками. И молиться Богу о том, чтобы Господь открыл, кто из них будет твоим духовником в итоге. На какой-то глубинный уровень, какой-то исповеди глобальной, той самой генеральной исповеди, на которую человек приносит, когда до нее дорастает, там уже сердце подскажет, кому эту исповедь приносить и глубинно каяться кому. Это уже сердечко подскажет.

Константин Мацан:

— Вы сказали, молиться, чтобы Господь открыл, кому быть твоим духовником или к кому прислушиваться. Мне кажется, это очень важная тема, я сам об этом последнее время думаю. И думаю о том, не следует ли об этом думать больше, потому что у меня есть ощущение, что мы нередко Бога воспринимаем как некий объект, которого надо достичь молитвами, делами. Есть мы, и на нашем пути к Богу, мы к Нему идем, к какому священнику ходить, кто нас к Богу приведет, как будто забывая, что Бог не объект, а субъект. Он действует, действующее лицо. И вообще-то, по Гамбургскому счету, Он главное действующее лицо, Он действует Сам, инициатива всегда за Ним во всем, что бы ни происходило с нами. Мы как бы отвечаем своей верой на то, что нам Господь дает, на то, куда Он нас зовет. В этом смысле напоминать себе об этом не лишнее. Если вы понимаете, о чем я говорю, как это выглядит для вас на практике? Видеть в Боге не объект, а субъект, активное действующее начало, Личность, Которая тебя ведет.

Протоиерей Максим Горожанкин:

— Для меня всегда примером из Священного Писания, вдохновляющим и очень ярким, хотя такой очень краткий эпизод, являлось и является призвание пророка Самуила к пророческому служению. Когда он сказал: вот я, Господи. Маленький мальчик, отрок Самуил. Этому нужно учиться и учиться. И может быть, в этом и состоит цель жизни христианской наряду со стяжанием Духа Святого сказать: вот я, Господи. Как владыка Антоний говорит, размышляя об истоках Божественной литургии, когда диакон говорит священнику: «Время сотворити Господеви» — время Господу действовать. Нужно нам всем давать место для того, чтобы Господь действовал в нашей жизни.

Константин Мацан:

— Есть фраза, за которую меня коллеги на Радио ВЕРА стебут, потому что я ей часто заканчиваю программу.

Кира Лаврентьева:

— Лучших слов для завершения нашей программы не найти.

Константин Мацан:

— Но вот сейчас я не могу ее не произнести после ваших слов о том, что вы сказали: лучших слов для завершения нашего разговора не найти. Чтобы оставить Богу... Даже не то, что оставить Богу, а знать, видеть и жить так, что у Бога есть место действовать в нашей жизни, потому что мы не вправе оставить или не оставить. Ты хоть не оставляй, все равно Бог будет действовать. Но сказать Богу вслед за пророком Самуилом: вот я, Господи, действуй, и во мне действуй, и пусть через меня Ты будешь действовать, а я буду просто этому не мешать в силу своих возможностей. Об этом очень хорошо, что мы сказали в завершение нашей программы. Протоиерей Максим Горожанкин, председатель миссионерской комиссии Белгородской епархии, был сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». В студии была моя коллега Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. До свиданья.

Кира Лаврентьева:

— Всего доброго.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Дни Страстной седмицы». Священник Антоний Лакирев
• «Воспитание детей с аутизмом и другими особенностями ментального развития». Светлана Шифрина
• «Кючук-Кайнарджийский мирный договор»