«10-е воскресенье по Пятидесятнице, Собор Московских святых». Прот. Федор Бородин

В нашей студии был настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин.

Разговор шел о смыслах богослужения в ближайшее воскресенье, в которое празднуется Собор Московских святых, а также о молебне о сохранении творения Божьего и о днях памяти пророка Самуила и священномученика Иринея Леонского.

Ведущая: Марина Борисова

---

Марина Борисова:

— Добрый вечер, дорогие друзья. В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы каждую субботу говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин.

Протоиерей Федор Бородин:

— Добрый вечер.

Марина Борисова:

— С его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, в 10-е воскресенье после Пятидесятницы, и на наступающей неделе. Наступающее воскресенье у нас вообще полно всевозможных смыслов. Помимо тех, которые заложены в отрывках из апостольских посланий и Евангелия, которые прозвучат за Божественной литургией, завтра еще празднуется праздник в честь икон Божией Матери Донская и «Прибавление ума». А после литургии с 2015-го года по благословению Синода во всех церквях должен служиться молебен о сохранении творения Божия. Что мне кажется, хотя бы в двух словах требует пояснения, поскольку это достаточно новая практика, и понять, что имеется в виду всем не бесполезно.

Протоиерей Федор Бородин:

— Кажется, экологическая повестка абсолютно чужда нашей традиционной молитвенной жизни, но это не так. У человека, любящего Библию, читающего, молящегося, есть определенное задание, он знает, что Господь сказал Адаму возделывать рай. Причем, это было тогда, когда не нужно было трудиться, чтобы есть. Состояние труда над окружающей природой, возделывания, украшения ее — это то творчество, которое Бог человеку дал. А человек это все испортил. Например, у пророка Давида в псалмах есть такие слова, по-славянски: «Обратил землю в сланость за злобу живущих на ней». То есть земля становится солончаком, когда на ней живет не тот человек, который проводит благодатную силу жизни от Бога, кем и был задуман Адам, а когда он замыкается на себе и грешит. Поэтому, конечно, молитва о творении Божием — это попытка вернуть себя в то предстояние Богу, где Адам — это замковый камень мироздания, на который вся тварь опирается, как на своего господина.

Марина Борисова:

— Теперь вернемся к нашей традиции искать смысл наступающего воскресенья в отрывках из Священного Писания, которые завтра прозвучат в церкви. Мы будем слушать завтра отрывок из 1-го послания апостола Павла коринфянам из 4-й главы, стихи с 9-го по 16-й. И честно говоря, мне кажется, что напомнить нашим радиослушателям весь этот небольшой отрывок, иначе мы просто запутаемся в поисках смысла. Звучит он так: «Ибо я думаю, что нам, последним посланникам, Бог судил быть, как бы приговоренными к смерти, потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков. Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, а вы крепки; вы в славе, а мы в бесчестии. Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу и побои, и скитаемся, и трудимся, работая своими руками. Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим; хулят нас, мы молим; мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне. Не к постыжению вашему пишу сие, но вразумляю вас, как возлюбленных детей моих. Ибо, хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием. Посему умоляю вас: подражайте мне, как я Христу». Чтобы понять, кому конкретно в наше время могут быть обращены эти слова, мне кажется, стоит начать с самого начала этого отрывка.

Протоиерей Федор Бородин:

— Апостол Павел ссылается, как считают библеисты, здесь на такую страшную традицию проводить в конце триумфального воинского шествия захваченных в рабство людей, которых потом или продадут на невольнических рынках, или отправят на гладиаторские бои, или еще на какие-то другие печальные судьбы. Это позорище, он представляет себя таким человеком, а дальше, простите мне употребление такого современного слова, он коринфян тролит. Вот это: «Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе» — на самом деле это пастырский упрек. Апостол Павел это действительно отец коринфской общины, он ее создал и вдруг эта община начинает пытаться жить как-то совершенно не по-христиански. Она делится, одни говорят: я Павлов, я Аполосов, я Христов. Они увлекаются какими-то другими учениями и уже не очень хотят слушать своего наставника, того, кто их родил благовествованием во Христе. А вообще послания коринфянам, оба, это совершенно удивительный камертон для понимания, как должно быть устроено сердце духовника. В послании коринфянам есть слова, которые я очень люблю и которые надо каждому христианину знать. Апостол пишет: «Уста наши отверсты к вам, сердце наше расширено, вам не тесно в нас, но в сердцах ваших тесно, в равное достоинство распространитесь вы», то есть откройте сердца так же, как наши открыты. «Нам тесно в ваших сердцах». Это расширение сердца, достаточно часто употребляемое в 20-м веке, такое присловье, что ли — это тоже путь христианского делания, разрастание сердца для того, чтобы принять другого человека. Это то, что апостол Павел хочет передать, как научение, своим духовным чадам. А еще очень важно здесь, мы довольно часто слышим упрек о том, почему у вас священники называются отцами, Христос ведь сказал не называть никого отцом. Апостол Павел, которому Христос многократно являлся, совершенно спокойно называет себя отцом. Потому что слова Христа не надо понимать прямолинейно, иначе бы их апостол Павел не нарушал. Это первое. А второе, человек, который зарождает веру в другом человеке, конечно, чувствует себя таким отцом и любовь отцовскую чувствует и переживает за человека. Если у вас в вашей христианской судьбе есть человек, который открыл вам веру, обязательно будьте в его жизни тоже, с благодарностью этому человеку, появляйтесь, хотя бы иногда, пишите, звоните, не бросайте этого человека. Видите, как апостолу Павлу прямо больно от того, что теряют ощущение того, что он родивший их в вере отец, его непутевые дети.

Марина Борисова:

— А если это не один человек?

Протоиерей Федор Бородин:

— Я думаю, что можно потрудиться и позвонить, написать, съездить, навестить несколько человек. Конечно, их несколько.

Марина Борисова:

— Обратимся теперь к отрывку из Евангелия от Матфея из 17-й главы, стихи с 14-го по 23-й. Я полагаю, большинству из наших радиослушателей этот отрывок хорошо знаком. Он повествует о том, как Спаситель исцелил бесноватого юношу, отец которого пришел к Нему с претензией, что он просил исцелить своего сына Его учеников и те не смогли этого сделать. Когда Господь исцелил бесноватого юношу, и он с отцом ушел, апостолы приступили к учителю с претензией, почему у них не получилось, они, вроде, все делали по инструкции. И тогда Господь им ответил: «По неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: „перейди отсюда туда“, и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас». Мы эти слова узнаем еще до того, как первый раз открываем Евангелие. В нашей русской классической литературе это очень часто повторяемый образ. Как это ни прискорбно, с этим ощущением отсутствия веры даже с горчичное зерно проживаем всю свою жизнь. Большинство из нас доживает до последних дней с ощущением, что веры у нас не прибавилось за всю жизнь. Как быть?

Протоиерей Федор Бородин:

— Мы обычно вкладываем в слово «вера» очень усеченный по отношению к настоящему ее широкому смыслу наш смысл. Для нас вера это некая мысленная конструкция, с которой мы согласились. О том, что мироздание, миробытие — такое. А вера — это убеждения, которые меняют мою жизнь и ради которых я, вообще если крепкая вера, то даже готов с ней расстаться. Вера — это действие, это образ жизни и это поступки. И вера по отношению к Богу — это исполнение заповедей и любовь к Нему. Такая вера действительно двигает горы. А вера: я согласен с учебником по догматике — это еще не вера. Мне кажется, что слова Христа ближе к нам и то, что нам надо обязательно себе постоянно напоминать, Он говорит о том, что «сей же род изгоняется только молитвой и постом». Здесь тоже у нас какое-то усеченное понятие: есть посты, опять пост, а есть нормальное время. А это не так. Христианство в принципе аскетично. Христианство всегда аскетично. «Смотрите, чтобы сердца ваши не отягощались объедением», — говорит Господь. Сердце отягощается. Поэтому христианин — это человек, который свое плотское естество все время держит в узде за счет некоторых аскетических практик, прежде всего, постных. Не бывает такого времени, когда Церковь говорит: сейчас ты можешь объесться, такого в уставе нет. Есть еще у нас такое же точно сужающее отношение к молитве: молитва — это некое правило, которое надо выполнить. Дайте мне молитвенное правило, батюшка. Ограничьте. А это не так. Я все время вспоминаю, я был просто потрясен одной фразой из палестинского патерика Иерусалимского. Это те тексты, которые молодой иеромонах Феофан, будущий Затворник, собирал и переводил, когда он служил в Русской Духовной Миссии в Святой Земле. Ученик пришел к старцу и спросил: старче, дай мне правило. Тот говорит ему: молись до насыщения сердца. Понимаете? Если бы мы любили молитву, бежали бы к ней, чувствовали бы ее сладость и все время возрастали бы в этом опыте, тогда бы мы действительно были крепкими. И тогда бы не только горы, но и, как апостолы слышали от Христа, и демоны бы слушались человека. А так, пока мы сами в плену своего плотского состава, пока мы молимся потому, что так надо, а не потому, что мы полюбили молитву, как самое главное в жизни, и плода-то никакого нет. А о посте, кстати, расскажу удивительную совершенно историю из «Достопамятных сказаний», такой древний памятник монашеской литературы начала 5-го века. Там рассказывается про авву, который приходил на общую трапезу после воскресной евхаристии и никогда не садился есть, все время ходил по трапезе. Наверное, раздражал братию, пожилой какой-то, я не помню его имени, преподобный, причисленный к лику святых. Они его спрашивают: авва, почему ты не садишься? А тот говорит: я не хочу относиться к еде, как к делу. То есть я хочу делать это на ходу. А мы к еде относимся как к очень важному делу, а часто правила совершаем на ходу. Когда все встанет на свои места, тогда и другая жизнь начнется.

Марина Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям, в эфире Радио ВЕРА еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. Первое воскресенье сентября это еще и воскресенье, когда празднуется собор Московских святых. Я всегда, когда в календаре встречаю это наименование праздника, почему-то вспоминаю слова поэта, очень далекого от христианской православной традиции, Марины Ивановны Цветаевой, которая попала, мне кажется прямо в точку, когда сказала: «Москва! Какой огромный странноприимный дом! Всяк на Руси — бездомный. Мы все к тебе придем». Ощущение, что точка притяжения именно в Москве. Я не знаю, мне, конечно, трудно судить, я коренная москвичка, но я слышала это и от людей, которые родились и выросли в других городах, и в силу обстоятельств жизни оказались в Москве. У многих ощущение сродства с этим городом, независимо от того, как бы он ни менялся. До революции паломничество к московским угодникам было одно из самых популярных паломничеств на Руси. Что такое московские угодники в нашем мироощущении?

Протоиерей Федор Бородин:

— То, что Москва это сердце России, понимал, например, Наполеон Бонапарт. Обратите внимание, столица-то была в Санкт-Петербурге, а основные усилия, все его войско шло к Москве, потому что ему важно было сокрушить именно сердце страны, он считал, что он там чего-то добьется. Что такое святые Москвы? Это весь сонм и святителей и преподобных, и благоверных князей. То есть сонм тех людей, которые на своем месте, услышав Божие повеление определенным образом служить отечеству, прежде всего, Небесному и потом земному, несли это служение. Иногда до смерти, как например, святейший Гермоген или Филипп. Рисковали своей жизнью, как князья, как Дмитрий Донской. Которые участвовали в духовном окормлении Москвы, как преподобный Сергий Радонежский и огромное количество его учеников, детей духовных, внуков, собеседников, сотаинников. Те, которые пытались приблизить Москву, как место управления страной к Царству Небесному, понимая, что это задача не достижимая до конца на земле никогда.

Марина Борисова:

— Странно, в истории русской был еще такой город Великий Новгород, где одно время главой административного управления был архиепископ, которого выбирали на вече, и он представлял верховную государственную власть. И была Москва, где всегда правил князь, но в то же время удивительную роль в становлении Москвы сыграл святитель. Не потому, что хотел, и не потому, что его выбрали, а потому что князь был маленьким мальчиком, оставшись сиротой, и его духовный отец, святитель Алексей Московский, вынужден был стать еще и на какое-то, достаточно длительное время, регентом. Практически взвалив себе на плечи еще и всю административную вертикаль, как сейчас сказали бы. Всю дипломатическую деятельность, и взаимоотношения с врагами, и постоянные поездки в Орду, и Бог знает, что еще. И при этом не оставляя своего основного святительского делания. Если бы это было не так, вряд ли он мог бы духовно общаться с преподобным Сергием, даже не находясь с ним в одной географической точке.

Протоиерей Федор Бородин:

-Да, вы упомянули Новгород. Действительно, Новгородская Русь, Московская — это две разные архитектуры русского мира, из которых победил все-таки московский вариант. Хотя Новгород был очень силен и очень велик. Для нас сейчас с вами будет удивительно, услышьте, пожалуйста. Обычно церковное управление повторяет контуры управления государственного, так вот, Подмосковный Волоколамск, пригород Москвы, можно так сказать, находился под управлением Новгорода в 14 или 15 веке. Какая это была митрополия огромная. Но там же, действительно, все было по-другому. Если в Москве это был удельный князь, начиная с Даниила, то в Новгороде, его отец, Александр Невский, был нанятый менеджер, говоря современным языком, военный, административный, судебный менеджер, которого нанимают. Князь, не несет в себе никакого сакрального смысла. Его можно просто выгнать, как выгоняли Александра Невского, по-моему, два раза, если не ошибаюсь.

Марина Борисова:

— Два раза, да.

Протоиерей Федор Бородин:

— То есть это две разные очень модели роста Руси, и, слава Богу, что победила Московская.

Марина Борисова:

— А почему слава Богу?

Протоиерей Федор Бородин:

— А потому что благословение Божие через святительскую и государеву власть, как власть помазанника Божия, могло и принесло больше помощи Божией. Средневековье — это время, когда служение на том месте, на которое поставил тебя Господь, определяло судьбу человека, и ради служения он должен был и жертвовал часто всем остальным. Служение великого князя, если тебя не просто наняли... Если тебя просто наняли, ты тоже можешь сказать, не нравится, я уйду, мне в другом городе больше дадут, и все. А если это твое родное, данное тебе Богом, то ты и будешь вести себя там, как Даниил Московский, например, который 15 лет не собирал налоги после нашествия Дюденевой рати и кормил всех из своей казны и жил достаточно бедно. Потому что это было служение. Куда он уйдет, сюда меня Господь поставил, он так и правильно говорил. Выжила бы Русь, если бы этот Новгородский бесконечный раздрай вечевой? Это, кстати, неверное представление, что вече — это народное управление. Нет, это несколько богатейших семей, это такой олигархат на самом деле, который по недавней нашей истории — семибанкирщина — мы можем себе представить, что это такое, когда все просто делят ресурсы и кто кого пересилит. А государь, не всегда и не все, мы это знаем, было много злоупотреблений, но все-таки, государь — это человек, который чувствует себя ответственным перед Богом за народ, за страну.

Марина Борисова:

— Получается, что система управления и административного и духовного, когда власти разделены, то есть когда духовное управление во власти митрополита или патриарха, светское управление во власти князя, более разумно, нежели управление царское. Потому что первый царь русский, помазанный на царство, Иван Грозный, решив совместить все в одном себе, наделал такое количество ошибок, что потом ни одно столетие разгребали.

Протоиерей Федор Бородин:

— Да, это его искажение. Человек, как религиозный тип, очень страшный. Он был убежден, что все, что он ни делает, он делает от имени Божьего. Но это неправда. И ошибки связаны с тем, что человек берет себе то, что ему Богом не дано. Давайте сведем это к маленькой, но понятной модели, к христианской семье. Если в этой семье муж, прочитав: жена да будет послушна во всем своему мужу, якоже Господу, — на этом остановился, не прочитал дальше, что он должен любить, как Христос Церковь, свою жену, он может, основываясь на подобных цитатах, превратить жизнь своей семьи просто в концлагерь. И он будет убежден, что на это поставлен Богом.

Марина Борисова:

— Удивительно, сколько благоверных князей в сонме русских святых и один царь-страстотерпец.

Протоиерей Федор Бородин:

— Да, мы не знаем, но поступки князей, действительно, являются образцом для государственных деятелей. Знаменитое переодевание Дмитрия Донского на Куликовом поле, когда он снимает с себя княжеское вооружение, которое выдает его как князя. И не по трусости, а потому, что он должен одеться, как все, и встать, как все, в ряды воинов. Все знают, что он не будет с холма управлять, а если все погибнут, то и он погибнет. Пример того, что я князь, но я такой же, как все, моя судьба неразрывно связана с судьбой моих подданных — это великий пример служения. Может быть, без этого его поступка, если бы он один мостик для себя через Дон не сжег, все сжег, а один бы не сжег и где-нибудь на холме бы там двигал шашечки, кому куда, какому полку, была бы совершенно другая история у нашей страны.

Марина Борисова:

— В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. Мы ненадолго прервемся. Вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

Марина Борисова:

— Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. В эфире Радио ВЕРА наша еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. Мы продолжаем разговор, начатый в предыдущей части нашей программы о царском служении. 2 сентября у нас будет повод еще раз об этом подумать на базе Ветхого уже Завета, поскольку в этот день Церковь вспоминает пророка Самуила. Почему это такая знаковая фигура и для понимания Ветхого Завета и, мне кажется, для понимания нашей собственной истории?

Протоиерей Федор Бородин:

— Пророк Самуил — это человек, через которого Господь помазал первого Израильского царя Саула. Человек, который стал сам рубежом между эпохой судей, когда из разных сословий Господь по своему усмотрению воздвизал людей, отвоевывавших Израиль от иноплеменников, от язычников. И стал человеком, помазавшим двух царей: Саула.

Марина Борисова:

— Неудачный. Первый блин комом.

Протоиерей Федор Бородин:

— Да. Но вообще Саул, конечно, это настолько трагичная, противоречивая фигура, что надо о нем читать. Мы читаем Псалтирь Давида, изучаем, что-то понимаем, но пока мы не прочитаем Первую Книгу Царств о жизни Давида, мы там половину не поймем. Потому что молитвы Давида иллюстрируются его жизнью, жизнью этого потрясающего зятя Саула, этого потрясающего человека. Именно на фоне Саула, что такое помазанник Божий, как он ведет дела, как он чувствует ответственность, как он поступает, что он себе разрешает, что не разрешает, как он видит Промысл и силу Божию и слушается их, покоряется им, как он кается, в конце концов, за свои отступления и ищет их и видит, без этих книг нельзя понять. Поэтому я очень советую нашим слушателям читать Книгу Судей, Первую книгу Царств. Вы не оторветесь, особенно от Книги Царств, мы ее недавно перечитывали с женой и старшими детьми, ни одна беллетристика рядом не стояла, это так захватывает, это такие глубокие фразы. Давид говорит: жив Господь, так не будет. То есть человек, для которого Живой Господь в его судьбе диктует ему, как можно поступать, а как нельзя. Удивительно совершенно. Поэтому рекомендую к чтению. И вообще читать Псалтирь без этого, половину терять. А для меня еще в пророке Самуиле одна очень трагическая черта в его святой судьбе. Самуил был призван Богом, Господь стал с ним в голос разговаривать с отрочества. Как мы знаем, Самуил воспитывался у первосвященника Илии, у которого были безобразные, отвратительные дети, наказанные смертью. И первое, что Господь сказал Самуилу, это: пойди и возвести это Илие. Он пришел и сказал, тот покорился: Он Господь, как Он поступает... Я не помню точно его слова, это слова смирения. И он услышал о смерти своих детей. Прошло много лет. Самуил, повторюсь, с которым Бог разговаривал в голос, который знал волю Божию лучше всех, который судил целый народ, оказался в этой же ситуации. Почему попросили царя? Они пришли и сказали: ты уже стар, а твои сыновья не ходят по твоим стопам. Самуил не смог воспитать своих детей достойными, и не потому, что он был плохим отцом, он был, я думаю, идеальным отцом. А потому что у каждого человека, даже у сына великого святого, сохраняется свобода. Ничего мы с этим сделать не можем. И когда мы смотрим на наших детей, на детей благочестивейших верующих наших знакомых христиан, прихожан одного храма, и вдруг мы видим, что они ведут себя нечестиво, причиняют тяжкую боль родительским сердцам, мы не должны обвинять их. Человек выбирает сам. Он должен сказать: вот ты, Господи, вот я, вот моя судьба, она будет перед твоими очами, мне важно исполнять Твои Заповеди, мое сердце хочет этого. Или сказать: а я этого не хочу. И даже Самуил ничего не может сделать.

Марина Борисова:

— Мне всегда было трудно понять, как можно было так легко отказаться от теократии. Управление Израилем непосредственно Богом должно было ощущаться как великий дар всему народу избранному. Так походя отказаться, сказать, дайте нам уже какого-нибудь человека.

Протоиерей Федор Бородин:

— Как у всех других народов.

Марина Борисова:

— Чтобы на него все возложить, и пусть он за нас отвечает.

Протоиерей Федор Бородин:

— Теократия требует колоссальной веры от людей. С царем проще, с него можно спросить, он понятнее. А за теократией надо уметь видеть Бога, для этого должно быть чуткое, глубокое, верующее сердце, знающее Бога лично. А вот царь понятен, вот он сидит здесь, он собирает налоги, у него такое-то войско, у него такие-то полномочия, какие-то вопросы полномочия ограничены. Отношений глубоких с Богом уже можно не строить, кажется, исходя из житейских каких-то обстоятельств. Но, конечно, это не так. Есть такое понятие, как общественный договор. Как управляется община людей, составляющая народ или страну? Это тоже некий договор. Люди перестали дотягиваться до понимания теократии, нужна была монархия. Мы видим, что у нас в 17-18-м году люди перестали дотягиваться до понимания монархии, они перестали понимать, что это форма взаимоотношения общества с Богом. Они перестали желать делегировать государю те полномочия, которые делали его государем. И как нельзя насильно удержать жену, которая сказала, я от тебя ухожу, так и государь не может сказать, нет вы останетесь, потому что иначе надо заливать всю страну кровью. Но когда все говорят, государь, никто не хочет тебя видеть над собой царем, царь говорит, да, тогда я уважаю это ваше решение, мы будем пожинать плоды этого. И предается тому, что будет дальше.

Марина Борисова:

— Удивительно, как достаточно взбалмошный еврейский народ, который мог... только ушел Моисей на гору, не успели оглянуться, тут уже соорудили золотого тельца, стали ему поклоняться и вообще предались всевозможной ерунде. Казалось бы, просвещенные, казалось бы, избранные, казалось бы, на себе испытавшие благодать Божию. И вот этот народ, очень непостоянный в своем послушании пророкам, Он все-таки слушал, вот что для меня удивительно. Это очень трудно, представить себе огромную массу людей, которые не твердят: а кто вам сказал, что он пророк, а с чего вы взяли, что это голос Божий через него доходит до нас, да ну, я не хуже все понимаю — этого не было и куда-то это делось. Как это происходит, почему человек теряет ту нить, которая через пророка идет. Он сам не может напрямую связаться со Всевышним, у него не работают мембраны, которые воспринимают голос Божий, но он отрезает себе связь с человеком, который может этот голос до него донести.

Протоиерей Федор Бородин:

— В нашей традиции это называется падение. Мы говорим все время о покаянии, как о метанийи, то есть изменение ума, мета — перемена, нус — это ум или разум. Человек меняется, и тот грех, который он совершил сознательно, становится для него неприемлемым. Он стал другим. А падение — это обратный процесс. То, что было неприемлемо, становится для него легко совершаемым, когда он на это внутренне соглашается. И он перестает помнить и понимать себя прошлого. Это как при распаде семьи, опять если мы возьмем эту параллель. Муж и жена прожили 15 лет вместе, и вдруг это непонимание, тягота от когда-то любимого человека, почему она, а почему я должен терпеть? Она приходит к священнику, говорит: батюшка, мы разговариваем с мужем, как будто на разных языках, теперь все слова значат не то, что они значили все предыдущее время для него. Он нашел себе другую женщину. Совершается некое внутреннее греховное падение человека, и он перестает очень многое понимать из того, что он раньше понимал, позволив себе то, что раньше не позволял. Грех уродует человека. Отказ от теократии... Господь об этом очень жестко говорит Самуилу: не тебя они отвергли, они Меня отвергли таким образом. Хотя для нас сейчас монархия в неком ее идеальном изводе, действительно, Богопомазанное царство, модель управления обществом, может быть прекрасным, может быть ужасным, может быть ближе всего к тому идеалу, которое мы хотели бы видеть на земле. Но для Господа тогда это было отвержение. Они действительно не смогли больше, как вы правильно сказали, управляться теократически, они не дотягивались до этого образа управления страной.

Марина Борисова:

— Если от ветхозаветных людей перекинуть мостик к нам сегодняшним, нам чем может помочь урок, который описан в Книге Судей и в Книге Царств?

Протоиерей Федор Бородин:

— Я много думал над тем, прочему у Самуила выросли такие дети. Это великий праведник. Я думаю, что в какой-то момент у него было столько дел государственных, потому что это была теократия, что он просто не мог, не имел возможности общаться со своими детьми в нужном объеме. Возможно, мое предположение. Это первый и главнейший урок, отцы и матери, общайтесь со своими детьми много, часто, на интересные для них темы, разговаривайте, что-то с ними делайте. Когда они уйдут в пике переходного возраста, связь порвется, если вы ее не сделали прочной, сердечную связь. Это первый урок. И, конечно, урок того, как живет Давид. Давид живет не по ветхозаветным заповедям, точнее, иногда живет не по ним. Мы его так любим, его так много в нашем богослужении, потому что он живет по евангельским заповедям до них. Два известнейших эпизода, когда, гоняясь за ним, Самуил, понимая, что это его конкурент, одержимый демонами, бросает царство, бросает все силы для того, чтобы убить Давида, входит в пещеру по нужде, где прячется Давид со своими товарищами от него. Зайдя со света в темноту, он не видит ничего, а Давид его видит и ему показывают, убей, ты же уже помазан Самуилом на царство, ты законный наследник трона и ты женат на дочери царя, все у тебя в руках. Он говорит: не буду этого делать. Он отрезает край одежды Саула, чтобы потом через расселину, будучи недосягаемым, ему показать и сказать, что ты гоняешься за мной, как за собакой, я пес, я никто перед тобой. И говорит: не подниму руку на помазанника Божия. И второй раз, заходит в шатер, может его убить, но забирает и уносит, по-моему, копье или что-то еще, так же показывает. Это человек, который настолько любит Господа, что не хочет совершать что-то против своего любящего сердца даже тогда, когда имеет на это право. Этот образ Давида, который всегда к себе настолько внимателен — потрясающий учебник благочестия, жизнь Давида сама.

Марина Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям, в эфире Радио ВЕРА еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость протоиерей Федор Бородин, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке. Еще один святитель, которого хочется напомнить нашим радиослушателям. 5 сентября Церковь будет вспоминать священномученика Иринея Лионского. Как правило, люди слышали где-то имя этого святителя, но все время путаются в показаниях, когда начинаешь спрашивать, что вы про него помните. К несчастью, про него мало кто что-то помнит, хотя это очень обидно. Если проводить родственную аналогию, то это, получается, духовный внук Иоанна Богослова, поскольку духовное чадо духовного чада Иоанна Богослова.

Протоиерей Федор Бородин:

— Да, святителя Поликарпа Смирнского, это нынешний Измир в Турции, где сохранился до сих пор античный театр, на котором Поликарп был казнен. Хотя храм на месте его погребения турками в 20-м веке полностью снесен, там стоит пожарная часть нарочно, чтобы нельзя было вернуться и послужить молебен. К сожалению, это так. Ириней Лионский прославился в Галлии, во Франции (Лион), а родину свою духовную, духовного отца имел в Измире, в Смирне. Он — великий богослов, сформулировавший в ответ на еретические учения очень много важнейших догматов Церкви, которые Церковь всегда несла, но как это обычно бывало, особенно это ярко на Вселенских Соборах проявилось, формулировала в ответ на необходимость опровергнуть еретические неправильные мудрствования. Самая знаменитая книга Иринея Лионского против ересей это огромный сборник, источник колоссального количества знаний о богословии второй половины 2-го века, где он полемизирует и опровергает лжеучения и вынужден формулировать чеканные знаменитые словесные формулы понимания Церкви и тринитарного богословия и таинственного богословия.

Марина Борисова:

— Мне всегда было очень за него обидно. Он вошел в активную жизнь во время постоянных гонений. От Марка Аврелия к Луцию Септимий Северу. Что такое бороться с ересями, когда у тебя альтернатива: можешь исповедовать чистое православие и тут же отдать за него жизнь, как бы, между двух огней. С другой стороны, Ириней Лионский боролся с тем, чего очень много в наше время, очень это было заметно в 90-е годы, но и сейчас, в общем-то, может быть, менее заметно, но не менее вредоносно. Это увлечение всевозможными изотерическими учениями. Почему изотерику Монтана так важно было разоблачить во время жизни Иринея Лионского, и почему изотерические учения так вредны для христианина в наши дни?

Протоиерей Федор Бородин:

— Церковь, войдя в интеллектуальную жизнь угасающего, находящегося на своем излете эгоистического мира, столкнулась с устоявшейся, невероятно многообразной жизнью людей, которые имели разную философию. В основном это были наследники неоплатоников, и именно в эти категориях они хотели осмыслить личность Христа. Не как чуть позже Григорий Богослов и Василий Великий на языке античной мысли, философии и риторики высказать неискаженное учение о Христе, а именно перевести и Христа вставить в этот пантеон, одного из. Одного из ионов там их могло быть 24, как сейчас мы сталкиваемся: это один из учителей, наравне с этим, с этим, с этим.

Марина Борисова:

— Есть формула еще более примитивная, что-то там есть. А когда речь заходит непосредственно, а кто тогда Христос? Ну, это такой Демиург.

Протоиерей Федор Бородин:

— Да. Или один из учителей, один из просвещенных. Для Иринея Лионского, конечно, это Слово Божие, это Вторая Ипостась Святой Троицы, это Бог, воплотившийся и поживший с нами. Вся эта традиция Иоанна Богослова: «Слово обитало с нами, полное благодати и истины. Слово стало плотью». Ириней Лионский наследник этого богословия. Наверное, с болью сердечной он видел, как христиане погружаются в это во всё. Поэтому именно эта боль вызвала желание написать эту знаменитую книгу, чтобы людей вернуть ко Христу.

Марина Борисова:

— Удивительно, почему так нравится играть в эту игру? Я много людей видела, считающих себя верующими, в то же время параллельно играющих во всевозможные изотерические игры, находящих много правильного, с их точки зрения, в учении Рерихов, Блаватской. Эти постоянные поиски чего-то еще, чего-нибудь остренького или чего-нибудь кисленького. Я никак не могла понять, после того, как ты пришел к евангельскому мироощущению, почему тебе нужно еще что-то?

Протоиерей Федор Бородин:

— Не пришел еще, в этом дело. Приходят, в процессе, может быть. Все-таки Евангелие рассказывает нам о смирении Богочеловека и требует от человека смирения. А восточная мистика, изотерика, любой из этих наборов религиозных истин этого не требует. Он дает ощущение исключительности и силы. Если человек не готов смириться, человек гордый, ему стать, нравственно не меняясь, избранным, владеющим делающим тебя исключительным, уникальным человеком знанием — это тешит гордыню. Тут вступает в действие такой удивительный закон. Представьте себе, когда вы были маленькой девочкой, вам родители рассказывали про океан, а потом вы жили в русской равнине обычной. Вас привезли в город и показали вам бассейн, даже с разведенной морской водой с солью, и сказали: вот это океан. Можно нырять, можно плавать. Здорово. Но вы знаете, что это не океан. И вот русский человек, воспитанный даже отголосками православной культуры, точнее, культуры, выросшей из православия, и имеющий ее своим главным ядром, во всей этой восточной эзотерике, большинство русских людей, надолго не задерживается. Год, два, три, ну пять, потом просто становится мелко, как в бассейне. Говорит: вы врете, не такие представления о Боге на глубине моего сердца, моей души. Вы вспомнили 90-е. Колоссальное количество людей, которые погружались во все эти учения, пришли к Церкви, ко Христу, стали православными, церковными людьми, все это отмели и выкинули. Надеемся, что большинство тех, кто сейчас пребывает в этих заблуждениях молитвами святителя Иринея и других святых тоже придут ко Христу уже в полноте.

Марина Борисова:

— Не хватает только апостола Павла, который трудился писать коринфянам, нам тоже кто-нибудь написал бы из апостолов.

Протоиерей Федор Бородин:

— Он написал всем нам в лице коринфян. Я могу рассказать, как это было в моей семье. Когда-то, когда я в детстве был крещен, крестная нас водила в храм, мы периодически причащались, мамочка моя, будучи крещенная с детства, но не церковным абсолютно человеком, сильно увлеклась всей этой восточной, простите, кашей. Как человек искренний и цельный, она стала заниматься распространением этих идей, ксерокопий. Это, наверное, 82 год, 81-й. Какой-то даже гуру к нам домой приходил и проводил эти все уроки, приходили какие-то люди, все это слушали. А потом, я помню, с утра я должен ехать с сестрой в школу, звонок в дверь, в 7:15. Я открываю дверь, стоят трое крепких мужчин, показывают красные книжечки КГБ СССР. Говорят: дети в школу, а вы Наталья Андреевна, останьтесь. Ее взяли на Лубянку, отпустили потом, она воспитывала одна троих детей. Квартиру обыскали, убрали все до последнего листочка, спаси их Господи, всю эту галиматью вынесли, кроме одной религиозной книги, которую мама до этого никогда не читала — Библии. Царство Небесное дорогому митрополиту Питириму (Нечаеву), который пробил ее издание к приближающемуся, уже было на горизонте 1000-летие Крещения Руси, пришлось им, скрепя сердце, разрешить издать Библию. Библию они оставили. И когда мама вечером приехала с Лубянки... А я всё это чувствовал, что в храме одно, а это противоположное, другое. Я, конечно, не мог спорить с мамой, я кивал головой, но душа моя, сердце детское чувствовало, что это несовместимо. Мама сказала: наверное, Господь так с нами поступил, тогда давайте читать Библию, ходить в храм. С тех пор все это было отринуто и выкинуто.

Марина Борисова:

— Давайте читать Библию и давайте ходить в храм. Спасибо огромное за эту беседу. В эфире была программа «Седмица». В студии были Марина Борисова и настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке, протоиерей Федор Бородин. Слушайте нас каждую субботу. До свиданья. До новых встреч.

Протоиерей Федор Бородин:

— До свиданья.

---

Все выпуски программы Седмица

• «21-е воскресенье по Пятидесятнице». о. Николай Конюхов
• «20-е воскресенье по Пятидесятнице». о. Николай Конюхов
• «19-е воскресенье по Пятидесятнице». Прот. Федор Бородин