В одну из моих самых первых поездок в подмосковный город Долгопрудный, в гости к писателю Дмитрию Шеварову, мы с ним пошли гулять в парк. Ярко светило солнце, на душе были мир и спокойствие. Мой товарищ заговорщицки улыбался: «Я покажу тебе кое-что удивительное».
…Прошло уже несколько лет, а я до сих пор вспоминаю то своё волнение. Я увидел, представьте, двух живых современников Отечественной войны с Наполеоном, самых настоящих. Это были две могучие, в три обхвата – липы. Неужели в России еще сохранилось подобное чудо? Я тогда я и представить себе не мог, что эти деревья станут героями книги о поэтах той великой войны, книги с таким простым, вроде бы даже служебным названием: «Двенадцать поэтов 1812 года»… Деревья появятся там в послесловии, зашелестят своими могучими и нежными кронами. Но давайте пока откроем первые страницы этой книги и послушаем самого Дмитрия Шеварова:
«Философ Алексей Степанович Хомяков (а он был и поэтом, и историком) говорил: “Нужна поэзия, чтобы узнать историю, нужно чувство художественной, то есть чисто человеческой истины, чтобы угадать могущество односторонней энергии, одушевлявшей миллионы людей”.
Вот почему в моей книге рядом с Вяземским – мало кому ведомый Николай Остолопов, рядом с Жуковским – полузабытый поэт и ученый Андрей Кайсаров, а рядом с Батюшковым – Иван Петин, от которого сохранились всего несколько стихотворений, рядом с Гнедичем – Александр Чичерин, чьих поэтических опытов до нас и вовсе не дошло...
Моя книга не имеет стройности научного исследования. Это “собранье пестрых глав”, в которых я стремился хоть на несколько мгновений воссоздать для читателя атмосферу Двенадцатого года. Мне хотелось, чтобы эта книга была не о литературных отношениях, а о друзьях и дружестве. О том, что раньше называли “дружескими узами”. О том, как эти узы спасали людей в одну из самых драматических эпох всемирной истории…»
Скажу вам без всякого пафоса: моя бы воля, так я бы просил читать эту книгу по всесоюзному радио – хотя бы по странице в день. Просто – как лекарство от уныния, особенно в наши беспокойные дни второго десятилетия нового века, когда информационные выпуски новостей всё чаще открываются фронтовыми сводками с разных концов земли, в том числе – с пространств славянского мира.
Лично для меня эта небольшая книжка стала своего рода – посланием и утешением. Но можно, впрочем, говорить и о том, что внутри этих биографических очерков кроются замечательные наблюдения профессионального читателя и литератора.
Серия «Жизнь замечательных людей», в которой вышла книга Шеварова, издается на протяжении многих десятилетий. В последнее время она пополняется новыми книгами как никогда бурно: в ней появились биографии людей, которых мы ещё помним, с которыми кто-то из нас был даже знаком. Двухсотлетний юбилей войны с Наполеоном – уже за горами. Так почему я листаю это «собрание пёстрых глав» с таким волнением? Не Гнедич ли мне подсказывает: «силами собственной души»… Все-таки я думаю, есть нечто более могучее, нежели крылатые или какие другие ракеты. Вот только жаль, что шум телевизоров, демонстраций и ссор уже почти заглушил для нас и так еле слышимый шелест ангельских крыльев.
Вернёмся к вековым липам. Встретившись с ними, писатель из города Долгопрудный просто не мог не одарить их… именами.
«…И если встать под сенью Амура и Психеи в осенний день, когда с утра туман окутывает окрестности, то кажется: где-то совсем рядом скачет в дыму сраженья близорукий Вяземский; победно размахивает у большой дороги куском арбуза Сергей Глинка; бежит с грузинским кинжалом на Воробьевы горы князь Шаликов; бредет, глотая пыль, к Можайску ополченец Василий Жуковский, а Батюшков подхватывает раненого генерала Раевского...
Обнимем их мысленно в это мгновение и поспешим промолвить: не бойтесь, милые друзья, – все пули и ядра пролетят мимо вас! А все, что произойдет с вами на этой войне, отольется не в пушки, но в Пушкина!..
Но – где там! – они не слышат, им не до нас.
Так оставим же наших поэтов с легким сердцем в той грозной и счастливой опасности. Да укрепят нас их строки и судьбы!»
Слышали? Мы уже всё про них знаем, и утешаемся – ими. Хорошо бы и нам однажды нашлось, что им поведать. С лёгким-то сердцем…
Шуйская Смоленская икона Божией Матери
В середине семнадцатого века в небольшом российском городке Шуя, в тридцати километрах к юго-востоку от Иваново, вспыхнула эпидемия чумы. Жители усердно молились Иисусу Христу и Богородице об избавлении от напасти. Прихожане городского храма Воскресения Господня дали Богу обет. Они сообща решили заказать список Смоленского образа Божией Матери и держать строгий пост до тех пор, пока идёт работа над иконой.
Выполнить заказ поручили потомственному мастеру Герасиму Иконникову. Он принялся за труд, молясь об успешном его завершении. Иконописец в первый же день нанёс на доску прорись – то есть контур будущего изображения. А на следующее утро с изумлением обнаружил, что Богомладенец на рисунке поменял положение ножек! Герасим поправил прорись, но спустя сутки увидел, что она изменилась вновь! Художник больше не дерзнул трогать иконописные контуры. Он принял случившееся как волю Божию и сохранил нерукотворные преобразования святого изображения. Так появилась новая разновидность древней Смоленской иконы – Шуйская Смоленская.
Святыню поместили в храме Воскресения, слева от Царских врат иконостаса. С этого момента эпидемия чумы стала отступать от Шуи и вскоре прекратилась. В последующие годы по молитвам перед Шуйским Смоленским образом совершилось более ста исцелений и прочих чудес. Все они были засвидетельствованы и послужили основанием для прославления иконы в 1667 году.
В начале восемнадцатого века поклониться Шуйской Смоленской иконе Богородицы приезжал царь Пётр Первый. В следующем столетии на богомолье в Шуе побывал наследник престола, будущий император Александр Второй. А простые паломники непрерывным потоком стекались в городок под Иваново.
Почитание чудотворного образа продолжалось и после революции 1917 года. В 1924-ом священник Воскресенского собора Александр Миловский составил особый текст богослужения перед Шуйской Смоленской иконой Богородицы. Эти молитвенные строки звучали под сводами храма, где хранилась святыня, до середины тридцатых годов двадцатого века. Затем церковь закрыли и благодатный образ исчез. Где он находится сейчас – неизвестно.
Все выпуски программы Небесная Заступница
«Не надо сердиться на тех, которые тебя оскорбляют, они ведь ради своей злобы итак удаляются от Бога»
Праведный протоиерей Алексий Мечёв умел любовью и лаской решать сложные конфликтные ситуации. Как-то в 1905 году в храм святителя Николая на Маросейке, где служил священник, во время богослужения пришла большая группа студентов. Отец Алексий был в алтаре и услышал громкие мужские голоса, плясовые напевы. Вошедшие вели себя развязано. Прихожане посоветовали батюшке выгнать их, но он только горячо молился. Один из студентов вошёл в алтарь с явным намерением спровоцировать скандал. Батюшка ласково встретил безумца, похвалил за желание начать день с молитвы о себе и своих родственниках. Юноша был сражён сердечным обращением священника. Агрессивный настрой пропал. После службы батюшка обратился к пришедшим с проповедью. Его слова так растрогали студентов, что многие раскаялись в своём бесчинном поведении. Так благодаря батюшке конфликт был решён мирным путём. Праведный протоиерей Алексий Мечёв всегда говорил своим духовным детям:
«Не надо сердиться на тех, которые тебя оскорбляют, они ведь ради своей злобы итак удаляются от Бога, теряют, значит, всё, а тебе Господь даёт случай спасти их, если сводит тебя с ними, а если так, значит, они ведут тебя к Богу, в рай, к блаженству, можно ли сердиться на них?»
Все выпуски программы Слова Святых
- «Не надо сердиться на тех, которые тебя оскорбляют, они ведь ради своей злобы итак удаляются от Бога»
- «Кто смирится, тот всякою судьбою будет доволен, потому что Господь его богатство и радость...»
- «Господь не такой, как мы. Он весьма кроток, и милостив, и благ, и когда душа узнаёт Его, то удивляется без конца»
«Кто смирится, тот всякою судьбою будет доволен, потому что Господь его богатство и радость...»
Старец Силуан Афонский был простым монахом. Он не имел священного сана. О его духовной опытности мало догадывалась окружающая братия. Свои аскетические труды старец не демонстрировал, советами людей не донимал. Архимандрит Софроний, который стал учеником отца Силуана, поначалу не замечал старца и не догадывался, какой самоотверженный христианский подвиг несёт инок. Их встреча произошла по поводу неудачной рекомендации архимандрита Софрония одному насельнику монастыря. Архимандрит посоветовал брату в борьбе с унынием стоять на «грани отчаяния». А старец Силуан заметил, что совет превышает возможности этого унывающего брата. Духовная нужда вывела на откровенное обсуждение архимандрита Софрония и старца Силуана. После той беседы архимандрит постиг, какое чудо Божие монах Силуан. Сам же старец всю жизнь оставался неприметным, учился смирению и другим говорил:
«Кто смирится, тот всякою судьбою будет доволен, потому что Господь его богатство и радость...»
Все выпуски программы Слова Святых
- «Не надо сердиться на тех, которые тебя оскорбляют, они ведь ради своей злобы итак удаляются от Бога»
- «Кто смирится, тот всякою судьбою будет доволен, потому что Господь его богатство и радость...»
- «Господь не такой, как мы. Он весьма кроток, и милостив, и благ, и когда душа узнаёт Его, то удивляется без конца»