«Журнал от 07.03.2025». Алексей Соколов, Арсений Федоров

Каждую пятницу ведущие, друзья и сотрудники радиостанции обсуждают темы, которые показались особенно интересными, важными или волнующими на прошедшей неделе.

В этот раз ведущие Алла Митрофанова и Константин Мацан, а также Исполнительный директор журнала «Фома» Алексей Соколов и заместитель главного редактора Радио ВЕРА Арсений Федоров вынесли на обсуждение темы:

— Путь Великого поста к Страстной седмице и Воскресению Христову;

— Переводческий конкурс Православного Свято-Тихоновского университета;

— Соц.сети журнала «Фома» в период поста;

— Линейка программ на Радио ВЕРА с рекомендациями священников книг для чтения на Великий пост.

Ведущие: Алла Митрофанова, Константин Мацан

---

К. Мацан

— Дорогие друзья, здравствуйте. В эфире, как всегда в это время, на волнах нашей радиостанции наш «Еженедельный журнал» — программа, в которой четыре человека собираются в студии, чтобы поговорить о том, что лежит на сердце, о каких-то информационных поводах, может быть, последних дней, общезначимых или которые заметны только нам, сквозь нашу призму, поговорить о тех темах, которые звучат на редакционных собраниях Радио ВЕРА и тех темах, проговаривание которых вместе с вами, дорогие слушатели, нам кажется интересным и достойным. Это наш «Журнал». В студии сегодня ведущая Радио ВЕРА, моя дорогая коллега, Алла Митрофанова. Привет.

А. Митрофанова

— Здравствуйте.

К. Мацан

— Я Константин Мацан. Гости нашего сегодняшнего журнала, уже полюбившиеся нашим слушателям, с трепетной радостью их представляю. Арсений Федоров, заместитель главного редактора Радио ВЕРА. Привет.

А. Федоров

— Добрый вечер.

К. Мацан

— И Алексей Соколов, исполнительный директор журнала «Фома». Добрый вечер.

А. Соколов

— Добрый вечер.

К. Мацан

— Я передам слово сегодня с первой темой заместителю главного редактора, начальнику, так сказать.

А. Федоров

— Благодарю вас, Константин, я с удовольствием приму этот флаг в свои руки. Я сегодня выписал себе, вот на бумажке у меня три темы, думаю: сейчас, когда мне слово дадут, я решу, с какой из них я выйду.

К. Мацан

— Подкинешь монетку?

А. Федоров

— Нет, я решил взять третью, которую я написал. Буквально вот недавно мы в редакции обсуждали очередные наши планы, и так приоткрывая занавес для тех, кто, может быть, не знает, но, я думаю, большинство догадывается, что мы всегда планируем, что мы хотим сделать там. И сейчас, поскольку начался Великий пост, уже как мы этот пост проведем в эфире, с чем мы, значит, какие будут у нас программы и в нашем вечернем сегменте, и в других наших, так скажем, частях эфира. И вот прозвучал такой вопрос к нашему тоже заместителю главного редактора, продюсеру Андрею Тарасову, он тоже бывал здесь, в эфире. «Андрей, — сказал Илья Кузьменков, наш главный редактор, — ну как, ты уже готовишься к Пасхе?» Он говорит: «Нет, пока еще к Страстной седмице».

К. Мацан

— Хороший ответ.

А. Федоров

— Да, намекая на то, что у нас, кстати, я это немножко проанонсирую, будет очень интересный такой спецпроект на Страстной седмице, во вторник вечером, который как раз Андрей готовит. И меня в этот момент — вот я прямо даже удивился, как-то вот погрузился я в это ощущение Страстной седмицы. Хотя вот входишь в пост с таким ожиданием Пасхи, а тут вдруг я почувствовал, что пост еще ведет к Страстной седмице. И мне — искренне вот я хочу этим поделиться, и потом я скажу почему, — мне стало страшно. Ну правда, страшно, что скоро я снова увижу крест на середине храма, и я буду слушать песнопения, которые в эти дни в храме звучат, и как-то придется снова прикоснуться к этой боли, которую Спаситель ради нас всех претерпел. Понимая даже, что дальше будет Пасха, я вдруг осознал, что перед этим еще Страстная седмица. Ну как-то вот вдруг, не знаю, бывает так. И я часто вспоминаю, как один священник рассказывал, что есть в некоторых церквах традиция, что вот в эти дни Страстной седмицы, в Великую пятницу, когда выносят крест, еще во время службы, сам священник берет и гвоздями прибивает Спасителя, ну как бы вбивает — я не знаю, где эта традиция, я сейчас не помню, но вот мне так рассказывали. И священник говорит: вот я себе представить не могу, насколько это ужасно во время службы, что ты своими руками... А мы ведь это делаем, как святые отцы говорят, всеми нашими грехами.

А. Митрофанова

— С заметной регулярностью.

А. Федоров

— Да, с заметной регулярностью. И вот у меня возникло желание, во-первых, с вами поделиться этим ощущением, и на прошедшей неделе Великий канон, на котором мы присутствовали, тоже все время нам напоминает: проснись, душа, говоря по-русски. И хочется подумать о том, насколько важно помнить о Страстной седмице, не забывая при этом Пасхи. И как вот нам сейчас говорить об этом. Всегда хочется: ну все будет хорошо, все окончится Пасхой. Но и не забывать о том, как Спаситель ради нас пострадал и что Ему пришлось претерпеть, и как мы это все вместе потом будем переживать. Вот как вам кажется, насколько важно акцентировать на этом внимание нам, в частности, в эфире, Великим постом или все-таки смотреть больше на пасхальную радость, которая ждет нас впереди?

К. Мацан

— Хороший вопрос. Знаешь, я вспоминаю, в свое время в какой-то беседе отец Павел Великанов, хорошо нашим слушателям известный, сказал такую вещь. Она, может быть, не бесспорная или даже в чем-то полемически намеренно провокационна, но он сказал, что, как я это запомнил, во всяком случае, главное ощущение христианина, христианства в человеке, по крайней мере в нем, как он это чувствует, это даже не столько отдохновение радости Пасхи, сколько стояние у Креста в Страстную Пятницу. И мы понимаем, что одного без другого не бывает, и что, конечно, в конце Воскресение, но меня как-то это поразило тем, что действительно психологически хочется миновать страдания и как бы соболезнование, то есть разделение этой боли со Спасителем. И тема, на которую ты обращаешь внимание, она, мне кажется, важнейшая. Она важнейшая, потому что я вот в последнее время, слушатели, может быть, заметили, частенько обращаюсь к трудам Сергея Фуделя, потому что недавно делал про него цикл программ. И как-то вот вновь перечитав тексты, ты какое-то время потом пребываешь вот в этом их настроении, и последние недели, они вот как-то для меня с этим связаны. И вот я, читая Фуделя, поймал себя на том, что есть такое выражение, слышал: «православие здорового человека» — это про то, что вот православие — это про радость, религия радости. И если ты хочешь быть счастливым, то вот христианское благовестие — это про счастье, это про то, как обрести полноту бытия во Христе. Это очень привлекательно, это очень здорово, и я сам люблю тексты, но сейчас не буду называть, разных авторов, но вот обобщенно тексты под заголовком типа «Не бойся радоваться». И вот это совсем не про Фуделя. Потому что такое ощущение, что в его текстах куда-то он тебя зовет на более высокую ступень что ли. Когда вот это «православие здорового человека», оно осталось на месте, оно никуда не ушло, оно, конечно же, нам нужно. Но есть что-то еще, то что Фудель называет узким путем Евангелия, православие узкого пути Евангелия, где, в общем, не миновать темы о скорбях и страданиях. И я вот даже в одной программе тоже об этом говорил у нас на радио, но просто повторюсь, чтобы быть правильно понятым. Я понимаю, как как это может прозвучать, что сейчас я: всем на узкий путь, всем открыться скорбям. Я вот не настолько самонадеян и наивен, чтобы так провозглашать. Я просто понимаю, что, читая узника, человека, бывшего в ссылках, человека, страдавшего за веру всю жизнь, когда он говорит, что есть православие узкого пути христианства, ты чувствуешь, даже если ты сам внутренне на этом пути не стоишь и к нему не готов, ты хотя бы чувствуешь, что вот истина сияет именно там. И в какое-то время такое, когда скорее хочется комфортного и удобного христианства, такого, которое бы не бередило совесть и как бы вот вполне сочеталось со всеми жизненными привычками, особенно на время поста это актуально, то вот такое более неудобное христианство, которое чуть-чуть против шерсти и которое тебе скорее напоминает о том, что нет иного пути к воскресению, кроме как через крест. Отвечая на твой вопрос, что я об этом думаю, мне кажется, это как раз сейчас то время, и пост особенно, когда вот именно об этом и стоит вспоминать, и в том числе на волнах Радио ВЕРА. Спасибо тебе большое за эту тему. Я свой доклад закончил, коллеги. Простите меня, но Арсений попал в жилу просто.

А. Федоров

— Ну начало поста, видимо, это как-то всем нам...

А. Соколов

— Ты очень коротко, на самом деле, потому что такая тема, что хочется про нее и говорить, и говорить. И здесь, мне кажется, очень много аспектов. Просто не очень хочется умничать на такую тему и казаться каким-то таким человеком, наставляющим других, потому что я сам не понимаю, как к ней относиться. Вот, Арсений, я скажу так: я очень завидую тебе, что у тебя есть вот это чувство такого сопереживания. Например, мне оно не очень легко дается, вот честно признаюсь, почувствовать вот это страдание Христа вот просто так.

А. Федоров

— Так и я говорю о том, что я удивился даже, вот это не всегда получается.

А. Соколов

— А ты же понимаешь, вот может быть другой ситуация, когда человек пытается в себе это сознательно разжечь, не имея, а в результате приходит к экзальтации. Мы же вот видели...

А. Митрофанова

— Или к неврозу.

А. Соколов

— Или к неврозу. Или вот я, например, не знаю, как относиться к тому, что мы вот видим иногда людей, которые распинают себя. Знаете, вот эти вот южные истории там христианские, все эти шествия в Страстную седмицу там и так далее. Не православная традиция, но тем не менее она же есть, и это тоже попытка какого-то прочувствования этого всего. Мне кажется, что здесь очень каждому свое сильно. Мне вот в свое время рассказали историю, совершенно такую, может быть, непонятную, но для меня очень важную. Так как мы много историей занимаемся, реконструкцией. Итальянские студенты провели реконструкцию распятия около десяти лет назад. То есть, в присутствии медиков, историки, ребята, одного добровольца просто приколотили к кресту.

К. Мацан

— Кошмар какой. Прямо живого?

А. Соколов

— Живого, да.

К. Мацан

— Человека реального.

А. Соколов

— Да, он сумел, врач приказал им снять его где-то через час. То есть дольше он провисеть не смог. Вот медики просто ему не дали. Но само описание его впечатления от того, что он пережил за это время, это стоило очень много. У нас была на этом тема публикация, кстати.

К. Мацан

— В эфире наш «Еженедельный журнал». В студии ведущие Радио ВЕРА — Алла Митрофанова, я Константин Мацан. Алексей Соколов, исполнительный директор журнала «Фома», и Арсений Федоров, заместитель главного редактора Радио ВЕРА сегодня в студии. Мы продолжаем эту уже животрепещущую тему, на которую Арсений нас навел. Алла, ты что-то хотела сказать?

А. Митрофанова

— Да, я хотела сказать, мне кажется, не обязательно идти на столь радикальные меры. Изучено, мне кажется, вдоль и поперек то, через что прошел Господь в физическом смысле. В частности, есть музей Туринской плащаницы, и с этой святыней или, если там на языке нейтрально-научном говорить, артефактом, работали лучшие ученые всего мира. И, собственно, Мэл Гибсон, когда снимал «Страсти Христовы», он очень внимательно отнесся к изучению той документальной базы, которая была на тот момент. И если почитать эти документы — а они в общем-то доступны, они не зашифрованы, желающий может добраться, — там описано все детально, подробно, это, правда, очень страшно. И человек с минимальной способностью визуализации, он, в принципе, может себе представить, каково это. Поэтому, мне кажется, столь радикальные меры... Может быть, я не знаю, людям действительно так хотелось, это их опыт, их путь, не хочется как-то обнулять и, как это принято сейчас говорить, обесценивать их такую попытку. Но, в принципе, документальные исследования, вплоть до роста людей, бичевавших Христа, вот этих римских легионеров — один повыше, другой пониже, примерно и какой силой они обладали, как это все происходило, ну это, правда, очень страшно — это описание есть, и любой человек может с ним познакомиться. А что касается пути Великого поста, мы же помним, Великий пост — это 40 дней, он заканчивается вечером в пятницу накануне Лазаревой субботы. Дальше — Лазарева суббота, вход Господень в Иерусалим, Страстная неделя, она, в общем-то, уже...

А. Соколов

— За пределами поста.

А. Митрофанова

— За календарем Великого поста, то есть она уже идет отдельно. Это не значит, что пост отменяется, нет, наоборот, усиливается. Но Великий пост ведет нас именно к Страстной, а Страстная ведет нас к Пасхе. Как изъять одно, жить с другим или, миновав одно, да, сразу окунуться в радость Воскресения Христова — не знаю. Как застрять в этом состоянии Страстной недели и выкинуть из жизни Воскресение Христова — но тогда мы окажемся в романе «Мастер и Маргарита», извините. Мне кажется, и то и другое в каком-то смысле даже опасно что ли. И Евангелие не случайно называется Евангелием — благой вестью. Благой вестью о чем? О Воскресении Христовом. И если бы были только страдания, то мы остались бы на позициях вот этого булгаковского героя, который изо всех сил старается преподнести нам евангельскую историю так, как будто бы не было никакого Воскресения.

А. Соколов

— Ну собственно, да, мы понимаем, что Христос воскреснет не 20 апреля 25-го года, а Он уже воскрес.

А. Митрофанова

— А можно я вам стихи прочитаю на эту тему? Это замечательный священник Сергий Круглов, который не раз бывал здесь, в студии Радио ВЕРА, и не раз публиковался в журнале «Фома». И имею счастье быть на него подписанной, и поскольку он очень тонкий и очень глубокий поэт, читая его стихи, каждый раз как будто бы прочитываю Евангелие, тот или иной эпизод. Эти стихи конкретно, которые хочу прочитать, они посвящены событиям Сретения Господня, но вот это ощущение Божией Матери, которое здесь — стихи написаны от Ее лица, мне кажется, они хорошо подсвечивают, Арсений, тот вопрос, который ты задал.

...И тогда он наклонился ко Мне,

Знаете, так внезапно, близко,

К самому уху

Белоснежной позеленевшей бородой,

И тихо сказал: «И тебе самой

Оружие пройдет душу».

И оказался прав — прошло.

С тех пор душа Моя

Всегда вооружена

Этим оружием.

От него сердце Мое

Кровоточит, как живые ножны:

Оружие — оно ведь

Входит — выходит,

Входит — выходит,

Входит — выходит,

Потому что Сын же Мой —

Он такой:

Умрет — воскреснет,

Умрет — воскреснет,

Умрет — воскреснет.

Сколько раз?

А сколько вас?

Около восьми миллиардов?

Ну вот еще как минимум столько раз,

Родные Мои.

Оружие прошло Мне душу,

Раз — и поныне.

У вас? пройдет и у вас.

Что? да нет, не оружие!..

Глупые вы Мои, маленькие.

У вас просто —

Все пройдет.

Все, все ваше плохое — пройдет.

Дайте, подую снова.

К. Мацан

— Да, настоящий отец Сергий, каким мы любим его поэзию. Спасибо, Алла, большое. Но у тебя есть какая-то своя тема, с которой ты сегодня в «Журнал» пришла.

А. Митрофанова

— Ой, у меня тема, она, она радостная для меня и важная. И непросто переключиться после стихов отца Сергия на нее. Тем не менее она тоже связана со стихами. Мы в прошлом году рассказывали в наших эфирах про замечательный переводческий конкурс, который проводит православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, и в этом году будет уже третий конкурс поэтического перевода. Конкурс причем, он эволюционирует, меняется. И если раньше, например, в прошлом году в нем принимали участие студенты-аспиранты целого ряда вузов, ведущие вузы — я смотрю на список, там и ПСТГУ, МГУ, Высшая школа экономики, РАНХиГС, РУДН и так далее — то есть прямо плеяда вузов, можно сказать. В этом году к конкурсу поэтических переводов приглашаются еще и старшеклассники, и выпускники колледжей, и для них предусмотрена отдельная категория. Почему для меня это так важно и так дорого? Потому что, мне кажется, ПСТГУ проделывает важнейшую работу, коллегия Свято-Тихоновского университета, важнейшую работу по сохранению вот этих культурных связей в мире, который норовит все время эти связи разорвать. Что греха таить, и у нас в стране то и дело прилетает, я не знаю, мы там в наших подкастах, например, произнесем какую-то фразу на языке оригинала. И вот нам прилетает: «Да как вы посмели, вы сказали не по-русски!» Ребята, ну простите, мы произнесли на языке оригинала, после этого произнесли перевод. «Как вам не стыдно, вы должны говорить по-русски! Другие языки, они враждебные языки. Зачем нам другая культура, когда у нас есть наша культура. Великая русская культура». И вот здесь во мне, конечно, пробуждается преподаватель русской литературы, и мне хочется сказать: дорогие, а вы забыли, из кого вырастает Пушкин? Вы думаете, он вырастает только из Жуковского и только из Державина, передавшего ему лиру? Нет, Пушкин вырастает из Байрона в такой же степени, если не в большей, как и из Жуковского. И не было бы удивительных «Маленьких трагедий» Пушкина, если бы не было Шекспира. И не было бы Пушкина, если бы не было Сервантеса. И это все потрясающе, понимаете, насколько все взаимосвязано. А как тот же Сервантес повлиял, например, на Достоевского? А как Гюго повлиял на Достоевского? А как вообще великий русский роман XIX века подготовили великие писатели предыдущих веков Западной Европы? А как наши классики в свое время, в свою очередь, повлияли на всю литературу века XX, не только в России, во всем мире? И вот это богатство и многообразие культур — это же настолько ценно. И когда мы начинаем садиться в кружок, браться за руки и говорить, что мы только (знаете, как эти гномы в «Хрониках Нарнии») гномы для гномов, гномы за гномов, а все остальные горите синим пламенем, и никто нам не нужен, — это ужасно. Это приговор самим себе. И мне кажется, очень важно сохранение как раз культурной связи, культурной преемственности. Культура — это вообще такие сообщающиеся сосуды, вот это взаимовлияние, это то, что веками существовало. И если мы начинаем себя от этого сознательно отключать и отрезать, то мы сами себя закрываем внутри какой-то резервации. Зачем это делать, когда можно этого не делать? И в этом смысле удивительная работа, которую проделывают коллеги из Свято-Тихоновского университета, мне бесконечно дорога: они призывают школьников, выпускников колледжей, студентов университетов включаться в переводческую работу.

К. Мацан

— А в чем состоит там работа, что они переводят?

А. Митрофанова

— Студенты сами могут выбрать для себя стихи на языках — английском, немецком, французском, итальянском, испанском, греческом, на латыни, на сирийском, арабском или сербском. Тот язык, который они изучают, тот язык, который они знают, любят или, может быть, только подступаются к этому языку, но уже читают на этом языке со словарем. И они выбирают для себя стихи одного из авторов, писавших на одном из этих языков, и делают перевод на русский язык, и присылают в комиссию Свято-Тихоновского университета. Все подробности есть на сайте переводческого конкурса ПСТГУ https://international.pstgu.ru/, или просто в поисковике можно вбить: «Переводческий конкурс ПСТГУ» и перейти на его страницу. И по адресу, который там указан, они присылают свою работу. И дальше заявку на конкурс рассматривают в два этапа. Рассматривают, во-первых, педагоги по языкам, которые могут оценить точность перевода на русский язык — это первый этап. А второй этап — смотрят уже филологи, с точки зрения красоты самого русского текста.

А. Федоров

— Прости, Алла. Я вот сейчас вспомнил, когда я учился в Свято-Тихоновском университете как раз, у меня был единственный раз в моей жизни опыт перевода, попытки перевода стихотворного, значит, на русский язык английского стихотворения. Там как раз было задание в Свято-Тихоновском университете у нас, когда был английский: либо напишите сочинение, либо переведите стихотворение. Я решил, что перевести короткое стихотворение значительно проще, чем написать сочинение, и засел за этот труд. В общем, через некоторое время я понял, что лучше бы я написал сочинение, но дело-то уже начато. И вот тогда я переводил, и это действительно погружает вот в само изначальное произведение значительно глубже. Ты начинаешь пытаться понять, а как подобрать правильные смыслы. Ты же не можешь просто перевести, тебе нужно попасть в ритм, тебе нужно найти подходящие слова, которые рифмуются в русском языке, и при этом передать тот смысл, который там был. И это так оказалось интересно. Поэтому действительно вот всем, кто в этот конкурс включится, я в какой-то степени завидую, потому что это такая интересная работа.

А. Митрофанова

— А я вспоминаю сразу наши концерты на португальском языке на первом курсе, когда мы, едва-едва соприкоснувшись с языком, сели тоже за какие-то поэтические переводы, и давай, в хвост и в гриву. Надо же что-то прекрасное спеть, а у нас в группе были люди, в нашей языковой группе были люди, обладающие прекрасными голосами. И вот я села и перевела для них: «Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету» и подумала, что, наверное, у меня получилось криво-косо, но в итоге всем понравилось. На португальском это, кстати, звучит любопытно: <говорит на португальском языке>. То есть это буквально дословный перевод, но только почему-то действительно попадающий в ритм и в размер, и очень красиво...

К. Мацан

— Очень красиво.

А. Митрофанова

— Поется в итоге, да. Вот это магия языка. В хорошем смысле, конечно. Буквально пару слов еще скажу. До 1 апреля — это очень важно. До 1 апреля можно присылать свои работы, свои заявки. И напомню, что адрес, куда присылать и вся контактная информация, и вся подробная информация по поводу переводческого конкурса есть на сайте https://international.pstgu.ru/ или в любом поисковике ввести: «Переводческий конкурс ПСТГУ».

К. Мацан

— В эфире наш «Еженедельный журнал». Мы скоро вернемся, дорогие друзья, не переключайтесь.

К. Мацан

— Мы продолжаем листать наш «Еженедельный журнал» на Радио ВЕРА. В студии ведущие Радио ВЕРА — Алла Митрофанова, я Константин Мацан. Заместитель главного редактора Радио ВЕРА Арсений Федоров.

А. Федоров

— Еще раз добрый вечер.

К. Мацан

— И исполнительный директор журнала «Фома» Алексей Соколов, который в последние 15 минут хранил таинственное молчание, а вот теперь мы Алексею слово передадим.

А. Соколов

— У вас сегодня такой прямо поток мыслей. Неправда, я много говорил в первом блоке.

К. Мацан

— В последние 15 минут, я сказал. В первые 15 минут мы были счастливы тебя слушать.

А. Соколов

— У меня есть вопросы по поводу переводческого конкурса, но я боюсь, что мы сейчас утонем просто в этом. Мне интересно, можно я все-таки задам вопрос?

К. Мацан

— Конечно, нужно.

А. Соколов

— Аля, а как ты считаешь, вот есть такое утверждение, что поэзия — это, в принципе, единственная вещь, которая не поддается экспорту и импорту. Потому что идеально перевести все равно невозможно, какие-то смыслы так или иначе утратятся. И если мы даже посмотрим на действительно сильные переводы того же Шекспира на русский, на то, что делал Пастернак...

А. Митрофанова

— Лозинский.

А. Соколов

— Да. Они же не похожи друг на друга, и там всегда есть отпечаток переводчика.

А. Митрофанова

— Конечно.

А. Соколов

— То есть если мы не то что английским языком не владеем, если мы не владеем английским языком в достаточной степени, чтобы понимать разницу между английским XVI века и современным, мы до конца Шекспира не поймем.

А. Митрофанова

— Вообще, язык Шекспира, конечно, он далеко не всем действительно сегодня понятен англоговорящим людям и тем, кто английский добросовестно учит, и даже тем, кто английский преподает. И, например, у нас на кафедре есть удивительная профессор Марина Прокофьевна Кизима, вот она в моем окружении один из немногих, кто... Естественно, те эксперты блестящие, которые к нам приходили, Владимир Сергеевич Макаров и его коллеги по Шекспировской комиссии Российской Академии наук, они, естественно, Шекспира читают в оригинале, они думают на языке Шекспира и могут писать на языке Шекспира вот так же, как и наша чудесная Марина Прокофьевна. Профессор Марина Прокофьевна Кизима. Но таких людей немного. И, конечно, для того чтобы сегодня нам, людям, думающим на русском языке, если мы не билингвы, чтобы нам с Шекспиром знакомиться, лучше всего, как мне кажется, начинать с Лозинского, потом подключать Пастернака. Но это так индивидуально на самом деле, кто-то считает наоборот.

А. Соколов

— Очень хороший совет. Прямо замечательный.

А. Митрофанова

— Да, и потом уже класть просто три текста и, если есть такая роскошь, а может быть, для удовольствия кто-то берется за такую работу или, может быть, кто с научными целями это изучает, у них свои методики. Но вот чтобы получить удовольствие, мне кажется, что можно положить перед собой Лозинского, Пастернака и, собственно говоря, Шекспира, и сравнивать, и находить какие-то ключевые моменты. И можно еще на самом деле пользоваться и шекспировскими словарями, они тоже есть, они есть в открытом доступе. Можно цепляться за какие-то фразы, которые непонятны, на которые обращают внимание сами переводчики.

А. Соколов

— Но это все-таки научная работа. Это не так просто прочувствовать.

К. Мацан

— Ты знаешь, мне кажется, ты совершенно прав, когда ставишь вопрос о том, поддается ли поэзия экспорту. Действительно невозможно перевести стихотворение. Ну невозможно. Но это неплохо. Потому что если перевод талантливый, то просто рождается новое поэтическое произведение, которое может быть не хуже старого. Есть какие-то хрестоматийные примеры переводов Маршака, которые, если сравниваешь с оригиналом, не в ущерб оригиналу, просто это настолько блистательно. А еще я помню — вот Алла Сергеевна, может быть, вы мне, как преподаватель, напомните детали, я помню, что нам на лекциях говорили по литературе, меня поразило, запомнилась одна вещь, когда Ахматова сказала Пастернаку, что...

А. Соколов

— Как же хорошо, что вы нуждались в деньгах.

А. Митрофанова

— Нет, она сказала ему: напишите своего «Гамлета».

К. Мацан

— Там была какая-то такая мысль, может быть, она так была выражена. Но как я ее запомнил, что вот времени нужен Гамлет. Вот нужен новый Гамлет. Герой, как Гамлет, времени нужен. И вот напишите «Гамлета». И Пастернак ответил: я переведу.

А. Митрофанова

— Он сказал: хорошо, я переведу. Она ему на это сказала: не-не-не, вы меня неправильно поняли, напишите. Пастернак на это сказал: я вас прекрасно понял, я переведу. И, кстати, вот пока ты говорил, Кость, я прямо нашла, у меня скриншот в телефоне сохранен, что называется, на все случаи жизни. Вот эта сакраментальная фраза «The time is out of joint», — «время, выбитое из сустава», из «Гамлета», четыре варианта перевода Пастернака. Просто чтобы было понятно, да, Леш, к твоему вопросу, что такое поэтический перевод. И это каждый раз, это, конечно же, и автопортрет, и эти автопортреты могут быть разными. Четыре варианта перевода Пастернака этой фразы. И следующие, соответственно, строчки: «Погублен век, о горе мне, к чему родился я, помочь в беде ему». Второй вариант, известный: «Порвалась дней связующая нить, как мне обрывки их соединить?» Третий вариант, тоже известный: «Разлажен жизни ход, и в этот ад закинут я, чтоб все пошло на лад». Ну и четвертый перевод, вариант, может быть, менее известный: «Свихнулся век, о рока произвол, что я на свет вправлять его пришел».

А. Соколов

— Последний потрясающий просто, какая игра слов.

А. Митрофанова

— Ну вправлять, потому что да, он самый такой механистичный, отсылающий...

А. Соколов

— Свихнулся, вот это.

К. Мацан

— Да просто «joint» вот это время свихнувшееся, да, выпавший сустав. Меня в этой цитате вообще вот, я чем дольше в нее вслушиваюсь, тем больше для себя открываю всю ее мудрость. Ее как бы приводят обычно первую половину — что вот, порвалась дней связующая нить, время выпало из сустава. А вторая строчка не менее важна — его придется вправлять. Вот даже в этом свихнувшемся времени нужно будет жить дальше, это время, грубо говоря, преображать, исцелять, вот другого пути нет. Жизнь придется жить дальше, как бы какой бы вывихнутой она ни была. Алексей, тем не менее, все-таки есть тема, с которой ты сегодня в «Журнал» пришел.

А. Соколов

— Ну тема у нас какая? У нас, дорогие соседи по редакции, сейчас на повестке дня вопрос, как нам, в общем-то, вести наши социальные сети. Потому что «Фома» — это, в первую очередь, все-таки, так сказать, медиа для цифрового пространства. Как нам их вести в условиях все того же поста, о котором вот мы сейчас начали говорить. Вы понимаете, эта тема немножко перекликается с тем, что говорит Арсений, потому что мы видим очень интересную реакцию. Известно, что многие православные люди в пост стараются себя от гаджетов и от чтения новостей каким-то образом ограничивать. А мы, в свою очередь, стремимся как-то немножко ограничивать содержание материала и как-то их больше подвигать в постную тему. Так как вот у нас несколько каналов в Телеграме, мы провели эксперимент. Мы запустили параллельно два проекта, посвященных Великому посту. Если на основной странице в нашем Телеграме, на основном канале журнала «Фома», особое внимание уделяется именно вопросам богослужебным — и это такая более серьезная тема для людей, которые готовы регулярно ходить в храм, готовы проникаться глубиной богослужения, то есть для них это уже становится частью жизни, они хотят в это глубже войти. То на нашем втором канале, который у нас называется «Что будем делать?», мы запустили такую больше — не хочется говорить такое, опять сейчас будут ругаться, что англицизм использовали, но сейчас модно говорить слово «лайфстайл», да, там типа проект. Так, скажем, как настроить свою бытовую, ежедневную жизнь на ритм Великого поста. Мы все прекрасно знаем, что, к сожалению, для многих людей пост — это в первую очередь постное меню в кафе или дома, там начинают что-то готовить без мяса, но и иногда это в православной среде осуждается. Но парадокс ведь в том, что для многих людей это единственная точка, где они в принципе соприкасаются с традицией. И для кого-то это может стать поводом от традиции уйти, сказать: ну знаете, я вот там 40 дней мясо не ем, я православный — все, до свидания, у причастия никогда не был. А для кого-то это первый шаг по некому пути постижения традиции: а почему люди этого не делают, а почему так происходит? И вот мы сейчас видим, для нас некоторый шок, что вот на второй наш проект, на «Что будем делать?» очень активно подписываются какие-то абсолютно непонятные нам новые люди. Прямо вот очень их много. Мы смотрим, люди пересылают друг другу это сообщение, что вот смотрите, проект совершенно такой как бы, не выглядящий глубоко церковным, но про Великий пост. Мы видим вот это желание людей как-то все-таки, несмотря на то что видно, что многие из них, может быть, и не в традиции, может быть, еще не глубоко воцерковлены, но им хочется как-то попробовать вот это время тоже занять и как-то этому соприкоснуться. То есть запрос-то есть на самом деле. И опять же, люди по-разному проживают пост, по-разному с ним взаимодействуют. Может быть, в этом и есть некий такой глубокий промысл Божий, что для кого-то пост — это в первую очередь сопереживание глубокое, для кого-то это что-то такое, какая-то народная традиция, но очень интересная, загадочная, и хочется разглядеть ее поближе. А когда ты начинаешь ее разглядывать, ты начинаешь проникаться смыслами. А для кого-то это повод просто навести порядок в своей душе. Может быть, он сначала не задумывается о Боге, но очень хорошо, что это происходит именно под эгидой разговора о том, к чему Великий пост нас ведет. Потому что все равно так или иначе он ведет нас сначала к Страстной, а потом к Пасхе. Вот такое большое переживание, очень приятно, что эти люди появляются, нам действительно радостно, что людям сегодня не все равно. Потому что пост — это еще, на мой взгляд, все-таки и очень важное такое церковное миссионерство вовне. Потому что вот я сегодня, простите за такую банальность, да, с ребенком был в кафе, и там появилось постное меню. Казалось бы, может быть, кто-то скажет профанация, а для кого-то это напоминание о том, что что-то в мире изменилось — есть еще церковный порядок, есть еще где-то Церковь. Не все люди помнят об этом ежедневно, а это еще одно дополнительное напоминание. Нам, мне кажется, не стоит его упускать из виду как точку, где мы можем заявить о себе.

А. Федоров

— А ты сейчас говоришь о соцсетях и Телеграм-канал у вас?

А. Соколов

— Да, и о Телеграм-каналах. Ну, мы имейл-рассылку тоже предлагаем для любителей более старых форматов, и ВКонтакте у нас тоже есть. В принципе, на сайте у нас это все достаточно хорошо раскрыто. Мы предлагаем несколько таких путей для людей в разной степени готовности, условно говоря, к посту. Хотим посмотреть, что из этого выйдет, и сколько людей придет, и как им самим это понравится. Нам очень интересна обратная связь от них. Поэтому пользуясь случаем, если вдруг кто-то из слушателей Радио ВЕРА тоже подпишется, пишите нам там, пожалуйста, комментарии, чего вам не хватает.

А. Федоров

— Интересно, да, вот ты сейчас сказал, что разные люди подключаются, с разным опытом. И я почему-то подумал, вспомнил про себя, что у меня, вот лично у меня, есть несколько, так скажем, вариантов опыта проживания Великого поста. Я как-то вот совсем недавно это глубоко осознал. Потому что, когда мы с родителями воцерковлялись — это вот 90-е годы, мы сразу погрузились в такую церковную жизнь, пост, регулярные походы на службу. И там буквально до окончания института, с середины где-то школы, посты для меня были одинаковые. Это одинаковая мамина пища, это одинаковый один и тот же храм, это наша община привычная. И вот это перед постом Прощеное воскресенье, когда ты в своей общине, когда действительно все знакомые друг другу люди деревенского храма, и перед ними просит священник прощения на коленях на амвоне и потом все друг у друга — это как-то вот естественно, потому что все друг другу реально знакомы и все живут вместе этой церковной жизнью, она вот была какая-то такая. Потом случился переезд у меня, смена работы, институт, смена храма, и церковная жизнь для меня стала иной. Люди в храме стали для меня незнакомыми, священник, который ведет службу, стал для меня незнакомым, вход в Великий пост стал иным. И я вспомнил, как был у меня пост, в котором я был в храме только по воскресным дням, то есть фактически там шесть воскресений. И, в отличие от практически ежедневного пребывания раньше, я пост не заметил, потому что он и закончился. Раньше это много-много долгих служб и тут вдруг — раз, раз, раз, — шесть служб и пост закончился. И потом мне пришлось как-то вот себя возвращать. И я очень хорошо помню, что мне, в частности, и работа на Радио ВЕРА, и вот какие такие публикации, они мне очень помогли. Потому что ты слушаешь опыт других людей, ты как-то вот в это вникаешь. И мне пришлось, вот лично мне перестроить себя, построить какую-то свою личную новую церковную жизнь, которую я продолжаю сейчас строить. И в этом смысле вот и мы на Радио ВЕРА тоже стараемся искать опыт других людей, делиться этим с нашими слушателями, в частности, которые нам иногда пишут, что это им помогает тоже как-то к Церкви прикасаться и свою церковную жизнь строить. И вот я думаю, что публикации, которые вы делаете, они тоже в этом смысле могут помогать. И я надеюсь, что там те люди, которые для себя решили Великим постом, например, не просто отказаться от социальных сетей, а, например, выбрать для себя какие-то полезные, выберут вас и какие-то публикации Радио ВЕРА, и очень надеемся, что они будут действительно полезны вот на этом пути Великого поста.

К. Мацан

— В эфире наш «Еженедельный журнал». В студии ведущие Радио ВЕРА — Алла Митрофанова и я, Константин Мацан. И наши дорогие коллеги, гости сегодняшнего журнала, Арсений Федоров, заместитель главного редактора радиостанции ВЕРА, и Алексей Соколов, исполнительный директор журнала «Фома». Мы движемся дальше в сегодняшнем разговоре. Знаете, о чем бы я хотел сказать, поделиться, может быть, мы вместе об этом поразмышляем. На этой неделе, на первой неделе поста, так выпало, выходит цикл из пяти программ в вечернем нашем сегменте, в «Светлом вечере», с восьми до девяти цикл, который в силу вот ротации готовил я. И выпало мне вот на первую неделю поста цикл готовить. И когда задумались мы, а что можно было бы именно на первой неделе поста предложить, то пришла идея сделать пять программ про пять книг Великого поста. Книги, которые наши спикеры, спикеры Радио ВЕРА, либо перечитывают каждый Великий пост, либо перечитывают этим Великим постом. Во всяком случае, книги, которые можно смело рекомендовать читать в Великий пост тем, кому это интересно, тем, вот кто ищет для себя какую-то литературу. И подбор этих книг, честно говоря, меня очень вдохновил. Мы поговорили в понедельник про «Исповедь» блаженного Августина с архимандритом Семеном (Томачинским). Во вторник у нас в студии был протоиерей Павел Великанов, уже упомянутый сегодня, любимый нашими слушателями, который рассказывал о книге старца Эмилиана (Вафидиса) «Толкование на подвижнические слова аввы Исаии». Причем наши слушатели наверняка замечали и, может быть, читатели там, не знаю, Телеграм-канала отца Павла, что он действительно постоянно на эту книгу ссылается, он приходит на встречи какие-то, на разные конференции, она у него вся в закладочках, в пометках, такая уже затертая, и вот наконец-то мы поговорили об этой книге целостно, он рассказал, почему она так ему важна. Отец Стефан Домусчи, тоже один из наших «отцов-евангелистов» — так мы называем тех, кто толкует Евангелие в программе «Евангелие день за днем» на Радио ВЕРА, говорил — в чем-то для меня выбор его был неожиданный, это была книга Павла Евдокимова «Этапы духовной жизни». А Павел Евдокимов — это богослов и философ русского зарубежья, так называемой Парижской школы богословия. В четверг мы с еще одним толкователем Евангелия на Радио ВЕРА, епископом Переславским и Угличским Феоктистом, поговорили о книге, которую тоже он сам выбрал и предложил — «Невидимая брань». Вот даже тут затрудняешься сказать, кем она написана, Никодимом Святогорцем и Феофаном Затворником. И он тоже интересно рассказывал про историю написания этой книги и про ее духовные смыслы.

А. Федоров

— Да, когда мы говорили о переводах, меня прямо распирало привести это в пример, что вчера в эфире была программа с таким вот как раз переводом, когда переводчик добавлял от себя, наверное, больше, чем переводил.

К. Мацан

— Да, это очень интересно. Был такой показательный эпизод, книга длинная, хотя там короткие главки, и история ее такова, вкратце об этом владыка рассказал, что вообще-то это было изначально некое поучение католического автора для католических монахинь. Потом Никодим Святогорец этот текст увидел и начал его переводить и переосмысливать все-таки в духе православной традиции под свои нужды. А потом Феофан Затворник этот текст Никодима Святогорца переводил и какие-то вещи просто убирал и дописывал сам. Вот, например, я владыку Феоктиста спрашиваю: а вот главы про молитву? Вот про молитву — это уже не Никодим Святогорец, это уже епископ Феофан Затворник. Потому что там вот было то, что с точки зрения православной аскетики Феофана Затворника не удовлетворяло, он сам все это переписал. Это был такой четвертый гость. И сегодня нас ждет пятая программа в восемь вечера с отцом Антонием Борисовым. Мы поговорим про книгу греческого православного богослова и философа Христоса Яннараса, книга называется «Вариации на тему «Песни Песней». Чем меня как-то согрела эта подборка книг? Своим разнообразием. Неожиданно, ведь никого из гостей я специально ни о чем не просил. Причем даже вот мы открою небольшой секрет: мы изначально хотели про «Исповедь» Августина говорить с Владимиром Романовичем Легойдой, конечно же, потому что, тоже все наши слушатели знают, что каждым постом он ее перечитывает. Но у Владимира Романовича такой график, к сожалению, нам не удалось программу с ним записать. И когда мы позвонили отцу Симеону (Томачинскому) с просьбой прийти в программу, я его спросил: какую бы книгу вы выбрали? И он говорит: я вообще-то каждый пост перечитываю «Исповедь». И я понимаю, что блаженный Августин как бы хотел попасть в нашу программу и, слава Богу, попал. Есть творение древнего святого отца, книга «Исповедь», без которой вся мировая культура была бы просто другой. Есть в этой подборке афонский старец Эмилиан (Вафидис), который осмысляет слова подвижнические аввы Исаии — это вот такая святоотеческая, если угодно, часть такая, напрямую святоотеческая часть этого цикла. Есть книга Павла Евдокимова, философа современного и богослова современного, где тоже осмысляется древняя православная традиция, вся традиция, потому что книга просто полна конкретными цитатами, отсылками к конкретным изречениям конкретных святых отцов — то есть это не какое-то вольное философское произведение. Оно, конечно, свободное, и философское, и вольное, но это абсолютно укорененная в святоотеческую традицию рефлексия современного человека, и книга называется «Этапы духовной жизни». К вопросу вот о переводах и о том, что надо название на языке оригинала произнести по-французски она <название книги на французском> — то есть как бы не только «этапы». «Этапы» — такой перевод нейтральный, там «возраста», «возраста» или «эпохи». И вот была эпоха отцов, есть эпоха наша, и они безусловно связаны, это одна традиция. Но это традиция, которая, когда мы берем у отцов лучшее и пытаемся понять — и это Евдокимов делает, — а как это конкретно применимо к жизни современного человека. И мы часто, очень любопытно, на эту тему разговариваем так, что ведь там грехи одни и те же, аскеза одна и та же, понятно, что человек, в принципе, грешит и во все века одинаково. Но есть особенности. И вот любопытна у Евдокимова мысль, которая меня так прямо зацепила, он пишет, что да, аскетика как борьба со страстями никуда не девается. Но что такое аскеза сегодня? Если вот я сейчас не буду цитату приводить, но мысль такая: поменьше информации, поменьше шума. Оградить себя вот от какого-то праздного любопытного интереса ко всему вокруг. Остаться в тишине, там посмотреть на ближнего и посмотреть на мир вокруг. Просто остановиться. И что парадоксально, вот это пишет автор в XX веке — к вопросу о связи традиций. Мы с отцом Симеоном, когда говорили об «Исповеди», на то же самое у Августина обратили внимание. Августин дает такое углубленное богословие о творении мира, и человеку, который задает вопрос: а как это так, как Бог создал мир из ничего, как это рационально понять, говорит: ты пока такие вопросы задаешь, ты не поймешь. Ты остановись, замри, побудь в тишине, и посмотри вокруг, и помолись. И ты поймешь, как Бог сотворил мир из ничего. Вернее, может, ты не поймешь, но у тебя вопрос пропадет. Ты поймешь, что это воистину так. И пятая программа — тоже современный богослов, который тоже на современном языке осмысляет Книгу Библии. Насколько многоликая и разнообразная православная традиция. Насколько разные лица, которые каждое есть путь к одному и тому же последнему смыслу, последнему свету — ко Христу. Я просто любуюсь красотой того богатства, которое у нас есть — и древние отцы, и современные отцы, которые толкуют древних, и просто современные авторы, которые предлагают свою рефлексию, и перекличка греческого и русского православия. Вот такой баланс и такая гармония, когда вот все дороги ведут ко Христу, и все они красивы, и как бы каждый друг друга комментирует. Вот я просто хотел высказать свою, как это сказать, каждый раз вот, знаете, радость от того, каким богатством мы обладаем и какое оно многоликое.

А. Федоров

— Да, и я хочу наших слушателей направить к нам на сайт — те, кто, может быть, пропустил эти программы, они все выложены. Сегодняшняя будет выложена после эфира, как только эфир выйдет. И в описании каждой последующей программы есть ссылки на предыдущие, так что искать будет легче. Вот, Костя, тебе спасибо за этот цикл.

К. Мацан

— Спасибо. Ну вот ты же его слушал? Можешь поделиться ощущениями.

А. Федоров

— Да, я с большим удовольствием. Я, честно говоря, не со всеми этими книгами был знаком, поэтому с удовольствием слушал и, может быть, постараюсь эти пробелы восполнять. По крайней мере, то, как рассказывают об этом священники, в данном случае еще и люди, которые эти книги регулярно перечитывают, и для которых они стали какой-то вот значительной и важной частью их какого-то духовного осмысления, и поиска, и размышлений. Вот это всегда интересно, как человек погружается в книгу и что он там для себя находит, на какие вопросы находит ответы. И то, что тебе казалось раньше знакомым, оказывается не таким знакомым, а то, что было незнакомым, становится ближе. Поэтому это всегда очень интересно. Не вот такая там теоретическая дискуссия, а действительно человек, который в это погружен, это было, ощущалось, и это было действительно интересно. Спасибо.

К. Мацан

— Я еще почему так на это многообразие обращаю внимание, потому что у меня было такое подозрение, что вот спросишь священников про книгу на Великий пост и получишь какие-то достаточно ожидаемые ответы. Ну там вот перечитывать что-то такое, всем хорошо известное, связанное с аскетикой, там не знаю, авва Дорофей, «Лествица». При всем безусловном значении непреходящем этих книг, которые просто столпы, на которых наше знание об отцах и об аскетике стоит, меня порадовало именно разнообразие. Это тоже какой-то такой, знаете, штрих к портрету современного священства. Это люди, в хорошем смысле слова, очень широкого кругозора, для которых современные, ну более или менее современные, там XX века православные авторы, это часть традиции, это часть большого наследия, которое, с одной стороны, этому наследию святоотеческой традиции соответствует, оно его продолжает, оно с ним в консонансе, в резонансе, в согласии. А с другой стороны, это все-таки не просто повторение, это именно осмысление вот того опыта человека и человека, идущего ко Христу. А Христос во все века, во веки Тот же. И вот эта преемственность, которая сочетается с новизной и современностью, она меня очень впечатлила. Ну что же, спасибо огромное, дорогие друзья, за наш сегодняшний «Журнал». Полистали мы его страницы, обсудили то, что лежит на сердце. Через неделю в это же время, в пятницу в шесть вечера, будет очередной выпуск нашего «Еженедельного журнала». Сейчас мы с вами прощаемся. Впереди у вас в эфире Радио ВЕРА «Светлый вечер» продолжается, так что не переключайтесь, вас ждут интересные программы. В студии были ведущие Радио ВЕРА — Алла Митрофанова, я Константин Мацан. Гости сегодняшнего «Журнала» — Алексей Соколов, исполнительный директор журнала «Фома», и Арсений Федоров, заместитель главного редактора Радио ВЕРА. Спасибо, дорогие друзья, большое. До свидания.

А. Соколов

— До свидания.

А. Митрофанова

— До свидания.

А. Федоров

— Всего доброго.

---

Все выпуски программы Журнал

• «Журнал от 25.04.2025». Андрей Тарасов, Глафира Базурина
• «Журнал от 18.04.2025». Ольга Зайцева, Алена Рыпова
• «Журнал от 11.04.2025». Глафира Базурина, Тамара Захарова