«Жена священника». Екатерина Полещук

У нас в гостях была жена священника, попечитель фонда «Важные люди», руководитель детского развивающего центра при Спасском храме в Андреевке Екатерина Полещук.

Наша гостья рассказала о том, как и почему еще в детстве вера в Бога и церковная жизнь стали для нее важными, что значит быть женой священника сегодня и как тяжелая болезнь ее сына объединила многих неравнодушных людей.

Ведущая: Кира Лаврентьева

---

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие наши слушатели, меня зовут Кира Лаврентьева. И, как всегда в этом часе, мы говорим с нашими гостями о пути христианина в светском обществе. И сегодня с радостью представляю вам нашу замечательную гостью — у нас в гостях, у светлого радио, Екатерина Полещук, жена священника, попечитель фонда «Важные люди», руководитель детского развивающего центра при Спасском храме в Андреевке. Здравствуйте, Екатерина.

Е. Полещук

— Добрый вечер, Кира.

К. Лаврентьева

— Я сразу раскрою секрет, я Екатерине сказала перед программой: когда я посмотрела с вами программу «И будут двое», с вами и вашим замечательным супругом, отцом Дмитрием Полещуком, с которым, кстати, мы делали с ним программу «Путь к священству» на радио ВЕРА, историю с Андрианом тоже все мы помним, и сегодня обязательно об этом поговорим, когда я посмотрела эту программу, я поняла, что вы обязательно должны побывать у нас в студии. Это будет очень полезно, важно и светло для наших слушателей и для нас самих.

Е. Полещук

— Спасибо вам большое за приглашение. Для меня это очень радостно и волнительно.

К. Лаврентьева

— Еще открою такую маленькую интригу: у Екатерины пятеро детей с отцом Дмитрием, и это тоже для меня такой предмет особого интереса, о чем я тоже хотела бы сегодня поговорить. Но сначала спрошу: Екатерина, как вы стали верующим человеком? Спрошу, сразу начнем с главного.

Е. Полещук

— Да, это, наверное, самое главное в жизни каждого человека, и мой путь к вере начался в детстве, вместе с мамой и братом. Так сложилось интересно, что мы крестились все в один день — мне было чуть больше полутора лет, братику было где-то полгодика, у нас с ним совсем небольшая разница, и мама крестилась вместе с нами, — это было как раз в апреле месяце. И спустя несколько лет уже покрестился папа. И наша семья, получается, первые шаги в православии делала вот так, все вместе. Мы с братом были на венчании наших родителей. Я уже была большая, мне было лет 8–9, я уже точно не помню, но помню радость, счастье за них, вот этот торжественный момент в храме. Конечно, дети никогда не могут побывать на свадьбе своих родителей, ну в основном, но мне было отрадно побывать именно на венчании у родителей. И дальше мы уже вот потихонечку вместе делали первые шаги в православии.

К. Лаврентьева

— Как это было, что запомнилось больше всего? Какие впечатления о храме остались в вашей душе с тех пор?

Е. Полещук

— Мы ходили в храм Воскресения Словущего в Брюсовом переулке...

К. Лаврентьева

— Потрясающе.

Е. Полещук

— И там начали посещать воскресную школу. Мне было лет 6–7 как раз, вместе с братом мы ходили, а когда подросли, уже брат там начал свой путь алтарника. И, наверное, самые такие первые впечатления связаны именно с этим храмом, с воскресной школой. Помню, как на выходных нас батюшки собирали, как рассказывали, объясняли, проводили с ними очень интересные беседы, встречи, и вот это все помогло формироваться, идти путем православной веры. Но вот прямо очень большое влияние, уже ближе к переходному возрасту, на меня оказала еще наша классная руководительница. Свои школьные годы я начала в обычной школе — это была французская школа в Москве, в обычном классе. Но тогда мы уже воцерковлялись с родителями, и я очень остро ощущала, что мы отличаемся с братом от других детей, приходящих в школу. Мы уходили на службы, мы ездили на беседы к отцу Артемию Владимирову — в то время мы уже ходили в его храм, и родители нас брали с собой на его долгие выступления, мы с интересом слушали. Я даже, честно говоря, даже не понимаю, понимали мы что-то тогда, в том возрасте или нет, но получалось к примеру, что мы не успевали сделать уроки. Мы три часа были на беседе у отца Артемия и вот не успевали подготовиться к урокам. И родители так и писали в записке, что вот, дети были на беседе священника и не успели подготовиться. И, естественно, весь класс, классная руководительница очень остро относилась к таким вещам. И, наверное, брату даже было тяжелее, его прямо в классе иногда поддевали. А мне было немножечко проще, но мы все равно выделялись и это мы ощущали. К примеру, мы не ходили на дискотеки, не праздновали хэллоуин вместе со всей школой и так далее. И ну вот были белыми воронами какое-то время.

К. Лаврентьева

— А не было ли это трудно?

Е. Полещук

— Это было трудно. Но я хочу сказать, что это и полезно. И, наверное, это помогает больше ценить свою веру, умение за нее постоять, где-то побороться, где-то отстоять ее. Поэтому это очень хороший опыт. Конечно, у нас не было какого-то тяжелого, жесткого буллинга, чтобы мы прямо страдали в школе, но была такая хорошая закалка. А потом мы перешли в православную школу. Только открылось в Москве новое здание традиционной гимназии — они до этого базировались в разных школах, там в музыкальной школе, где-то еще, и вот так сложилось, что им дали здание, они его отремонтировали, выстроили — я вот нюансов не помню, находится оно на Китай-городе.

К. Лаврентьева

— Петровская школа.

Е. Полещук

— Да, теперь она называется Петровская школа. Но на тот момент она была традиционной гимназией.

К. Лаврентьева

— Класс. Я очень много слышала о ней.

Е. Полещук

— Да, и мы поступили в нее, и оказались уже в православной среде, где все детки верующие, где у нас на 4-м этаже потрясающий храм, занятия в школе каждый день начинаются с молитвы. И, конечно, это было чудесно. Не могу сказать, что плохо, если ребенок православный учится в обычной школе — нет, это может быть даже отчасти и полезно, и очень важно. Но, с другой стороны, конечно, отрадно и более приятно и легко быть в коллективе таких же детей, как вот и сам ребеночек воцерковляющийся.

К. Лаврентьева

— Среди единомышленников.

Е. Полещук

— Конечно, да. И мне невероятно повезло с классной руководительницей. Она нас всех взяла в 5 классе, таких маленьких деток, голубочков, и стала для всего класса как крестная мама.

К. Лаврентьева

— Потрясающе.

Е. Полещук

— Все шесть лет, что она нас вела, до 11 класса, она в нас вкладывала столько всего, вот, наверное, сколько крестные родители должны давать своим крестникам. Она нас возила в паломнические поездки, мы объехали, наверное, всю Россию, в разные стороны — были и на Соловках, на Валааме, были в Екатеринбурге, в монастыре Царственных Страстотерпцев, в Петербурге. В Троице-Сергиеву Лавру мы вообще ежегодно в начале учебного года, в конце учебного года ездили, ходили в небольшие походы. И она нас формировала, она нам читала очень много духовной литературы, нравственно нас вот так растила. И за это мы все, всем классом, ей невероятно благодарны.

К. Лаврентьева

— Это очень интересные вещи говорите. Екатерина, вы знаете, что я хотела спросить в этом смысле. Когда ребенок видит верующих сверстников, это несомненный плюс, потому что он не чувствует себя белой вороной и ему не надо постоянно выбирать между миром и храмом, между миром и храмом, в том числе в своей душе, ему не нужно идти против течения. Ну так явно во всяком случае, настолько болезненно это осуществление этого пути проходить. Но он же и видит грехи этих верующих одноклассников — то есть они же тоже, как все дети, в какой-то момент, возможно, в старшей школе, не проходят вот так вот безоблачно период искушений. Ну давайте называть вещи своими именами, да, кто-то покурить попробовал, кто-то там сходил на какую-то вечеринку, кто-то это сделал, кто-то пятое, кто-то десятое. И вот здесь тоже очень важно как бы отделять грех, во-первых, от человека, во-вторых, не пошатнуться в вере, когда ты еще настолько нестабилен — то есть 13, 14, 15 лет — вот такой возраст, когда ты еще сам не знаешь вообще ничего о себе и не до конца понимаешь что-то о вере. Что вы думаете об этом?

Е. Полещук

— У нас в школе это очень строго все отслеживалось. Очень строго. И мы были примером, когда выгоняли детей за недостойное поведение — ну там, конечно, до курения, даже не доходило.

К. Лаврентьева

— А что надо было сделать, чтобы вылететь из школы?

Е. Полещук

— Ну на тот момент достаточно было там мальчику с девочкой за ручку пройтись.

К. Лаврентьева

— А это не перегиб, как вы думаете?

Е. Полещук

— Тут сложно сказать. С одной стороны, можно сказать, что где-то это прямо очень строго было. У нас нельзя было девочкам сережки носить, колечки «спаси и сохрани» нельзя было носить — это вот на тот период, когда мы учились. Так интересно даже сложилось, что я пришла в школу в классе в 7–8 с колечком «спаси и сохрани» — мне папа купил. Учительница (это не моя классная руководительница, другая учительница) сняла у меня это колечко и вернула она мне его в 11 классе, в храме Христа Спасителя, когда я получала диплом об окончании, вы представляете? Ну я, честно, даже не надеялась, что мне его вернут, и она мне его вернула лично в руки. Поэтому было очень строго. Возможно, кому-то это, правда, даже тяжело. Сейчас, спустя годы, я могу говорить только про наш класс и про то, сколько нам дала наша классная руководительница, и мы были просто согреты и напитаны. У нас никогда не было ну какого-то против нее противостояния. Не все дети ездили активно в паломнические поездки, это и физически было очень тяжело: мы ездили своим ходом, с рюкзаками за плечами, спальник, пенка, и мы спали где-то в воскресных школах на полу. Не было у нас условий, что мы приехали, сняли где-то там в паломническом центре номера и спокойно отдыхаем. Это был такой хороший подвиг для нас, деток. Обычно это поездки выпадали еще на Великий пост, мы его старались соблюдать. Но это нам помогло расти и формироваться. Поэтому я благодарна очень школе, которая помогла пройти вот так интересно юношеские годы, очень благодарна классной руководительнице. И вот эта, может быть, строгость, в которой она нас растила и во многом оберегала нас от каких-то ненужных поступков.

К. Лаврентьева

— Ну это надо иметь глубокую сознательность, чтобы потом, после окончания школы, не кинуться во все тяжкие после такой строгости.

Е. Полещук

— Увы, бывает и такое. К сожалению, бывает и такое, да, я знаю, такое случалось. Ну, может быть, если душа уж очень тянется к чему-то такому и нужно это попробовать, возможно, человек это попробует, поймет, осознает и вновь...

К. Лаврентьева

— Тоже по попущению Божию.

Е. Полещук

— Да, когда он осознает, он вновь от этого отойдет. У каждого свой личный путь, и Господь по-своему каждого ведет. Поэтому всякое случается.

К. Лаврентьева

— Вы хотели быть матушкой?

Е. Полещук

— Да, вы знаете, я хотела. Я хотела, я этот вопрос обсуждала с мамой в детстве. Мы тоже у нас с ней были очень доверительные отношения, мы много об этом говорили. И я прямо хотела быть матушкой, и для меня это был важный критерий в поиске будущего избранника.

К. Лаврентьева

— Потрясающе. И вы когда с отцом Дмитрием познакомились, он, по-моему, был преподавателем, если я не ошибаюсь. Вашим преподавателем.

Е. Полещук

— Да, моим преподавателем.

К. Лаврентьева

— То есть всю вот эту женскую конкуренцию вы как-то незаметно обошли.

Е. Полещук

— Ну я не старалась.

К. Лаврентьева

— Я знаю, знаю, это удивительная история. Расскажите ее, пожалуйста, если можно.

Е. Полещук

— Ну я поделюсь, скажем, своими впечатлениями, чувствами, эмоциями. Так у меня сложилось, что, конечно, как любая девушка, я мечтала о будущем избраннике, особенно вот лет с 14, с 16 особенно хотелось встречаться, начать какие-то отношения. Но я очень берегла себя.

К. Лаврентьева

— Целенаправленно.

Е. Полещук

— Да, хотела, чтобы все досталось одному единственному. Поэтому была возможность встречаться с разными ребятами, но я понимала, что это не те молодые люди, с которыми я хочу построить семью. И поэтому я предпочитала даже не вступать в отношения, чтобы не растратить себя впустую. И как раз таки и мама, и классная руководительница очень этому способствовали, и папа. Папа вообще огромное влияние оказал, он в принципе меня ни с кем никуда никогда не отпускал. И, так сказать, я росла вот как цветочек в парнике, очень оберегаемая со всех сторон. И получилось, что я закончила православную школу и поступила в православный вуз. Поступила я на совершенно женский факультет — факультет церковных художеств, где у нас на потоке было порядка 45 девочек и три мальчика на весь курс, они были на монументальном отделении, кто-то на иконописном. И в основном, конечно, это был женский коллектив, и каждый приходящий мужчина сразу ярко выделялся. И я помню, конечно, свои впечатления, когда я впервые — в середине года у нас начинался курс по истории Церкви, и вот впервые я увидела преподавателя. Отец Дмитрий, тогда еще просто Дмитрий Юрьевич, выглядел потрясающе: он был в костюме — это сразу очень приятно, вот, с прекрасной прической, прекрасно надушенный — это мои первые были чувства и эмоции. Но я для себя четко решила, что я не собираюсь выходить замуж за преподавателя. Ни преподавателя в школе, ни преподавателя в институте. Почему? Потому что я сама была девушка, которая сидит за партой, мечтает, всякие мысли лезут в юную голову и, конечно, мне не хотелось, чтобы там, скажем, мой супруг был преподавателем, и молоденькие девочки-студентки сидели бы и просто мечтали, глядя на него. Это такой был личный интерес. И я не хотела еще выходить замуж за блондина. Вот, собственно, было три пункта, которые четко жили в моей голове. Все, больше никаких требований к будущему избраннику у меня не было вообще. И, конечно, когда я увидела прекрасного преподавателя, он не мог не произвести впечатления. Но я почему-то первое услышала, что у него есть девушка. Я, собственно, и не удивилась, конечно, как у такого преподавателя может и не быть девушки. И все, больше я даже не думала на эту тему. Но сидела я на первой парте и стабильно опаздывала на урок, поэтому я через весь еще кабинет дефилировала к первый парте. Но преподаватель тогда сказал, что те, кто будет посещать мои занятия без пропусков, зачет будет автоматом — это был, конечно, прекрасный стимул. И, по-моему, даже если бы зачета не было автоматом, девушки все равно бы ходили на эти лекции, потому что Дмитрий Юрьевич тогда читал просто очень интересно, с юмором, я видела, как он держал просто в интересе всю аудиторию — это тоже сильно разнилось с преподавателями, которые у нас до этого были. И девочки ходили с восторгом на занятия. А ходила и сидела, и осуждала. На самой первой парте, глядя на преподавателя, я сидела и думала: вот! Вот поэтому я никогда не выйду замуж за преподавателя. Как он умел работать на публику. Ну видно же, что хочет произвести впечатление на юных девушек. И я так жалела его девушку, думала: вот она же этого не знает. Мне, конечно, сейчас самой стыдно это вспоминать, что первые свои чувства к мужу я начала с серьезного осуждения. И даже помню, уже был май месяц, весна, конечно, прекрасная погода. И тут преподаватель стал читать лекции по бумажке. Я думаю: ну вообще неплохо, по бумажке я и сама могу прочитать. Видите, вообще уровень моего смирения? И он читает лекцию и вдруг бросает лично на меня такой взгляд, что всё — я его испепелила мысленно. Я подумала: вот, вот это прямо доказательство того, что хуже не существует людей. Я очень сильно его тогда, конечно, за это осудила. И все, и я забыла как-то об этом. Начались экзамены, сессия, волнения, я сдаю предметы. Последняя лекция у нас пропала, чему мы все равно были очень рады, уже под конец года не особо хотелось сидеть долго на лекциях. И у меня должен был быть сложный экзамен по церковнославянскому языку, я готовлюсь, и тут телефонный звонок. Брат подходит к телефону и говорит: тебя какой-то мужчина спрашивает. Я думаю: странно, мужчина мне в принципе не может позвонить. Оказалось, что это вот преподаватель Дмитрий Юрьевич хотел мне передать бумаги по последней лекции для всех студентов. Я была старостой и поэтому он должен был через меня передать задание на лето, домашнее. И мы должны встретиться прямо в день моего экзамена. Экзамен мне дается тяжело, я не соглашаюсь на плохую оценку, я хочу сдать на отлично, я прошу меня еще поспрашивать. Экзамен затягивается, я понимаю, что я не успеваю на встречу, и хотела отправить кого-то из подружек — ну просто забрать бумаги. Но Дмитрий Юрьевич сказал, что он готов подождать. И после экзамена я поехала — в метро мы встречались, я так волновалась, не хотела, честно говоря, идти на эту встречу, что-то внутри мне подсказывало. Вот я думаю: я возьму лекции, захожу в вагон метро и уезжаю. Всё, даже разговаривать не буду. Но беседа завязалась, в конце беседы Дмитрий Юрьевич дал визитку для родителей, что он еще и завуч в школе — я подумала: ну все, джек-пот, все три пункта сошлись, — и пригласил меня на концерт классической симфонической музыки.

К. Лаврентьева

— Напомню вам, что в гостях у «Вечер воскресенья» Екатерина Полещук, жена священника, попечитель фонда «Важные люди», руководитель детского развивающего центра при Спасском храме в Андреевке. Меня зовут Кира Лаврентьева. Так-так, Екатерина, что было дальше?

Е. Полещук

— Я приехала домой вся взволнованная, чуть ли не в слезах, говорю папе, маме говорю: вы представляете? И папа так обрадовался, говорит: отлично, иди, иди на свидание. Я от папы вообще такого не ожидала. Я думала, папа скажет: да ты что? Я тебя не отпущу! Но тут включилась мама, она говорит: ну как-то это подозрительно, странно — преподаватель, а вдруг он женат, а вдруг еще что-то. Так не пойдет. Пойдем за благословением к отцу Артемию Владимирову. И мы поехали к нему на службу, на исповедь. Я подошла, батюшке все рассказала. Батюшка очень внимательно выслушал и тоже очень настороженно отнесся и как-то не дал мне сразу своего благословения. Но опять же включился папа и сказал: я как отец отпускаю. Батюшка говорит: ну я тогда и ничего против сказать не могу.

К. Лаврентьева

— Ничего себе, да?

Е. Полещук

— И вот чтоб пойти на первое свидание с молодом человеком, мне пришлось пройти вот такой долгий путь. Свидание все-таки состоялось. Меня проводил брат до метро, где мы встречались, и я себе дала обещание, что я схожу только на один раз и больше я не пойду.

К. Лаврентьева

— Уже где-то недавно такое было, про метро.

Е. Полещук

— Да, вот. Конечно, когда мы встречались вместе, никаких сомнений, переживаний у меня на сердце не было. Но как только мы расставались, начиналась битва между умом и сердцем. Ум мне говорил: только не смей одевать никаких розовых очков влюбленности, это вообще что-то все ненадежно, вдруг поматросит и бросит и так далее. А сердце чувствовало, что с этим человеком мне очень хорошо. Вот просто находиться рядом с ним мне невероятно комфортно. И после первого свидания почти сразу появилось второе, и я сказала: ладно, ну вот последний раз я схожу... На третье свидание я тоже пошла как на последнее. А там как-то потихонечку, одно за другим...

К. Лаврентьева

— Дело завязалось.

Е. Полещук

— Да, да.

К. Лаврентьева

— Ну вы знаете, Екатерина, когда вы рассказывали о своем детстве, о своем становлении в вере в том числе, вот вашей вот этой вот семейной истории, я думала, что именно папа будет больше всех критически настроен к любому вашему вообще потенциальному супругу.

Е. Полещук

— Так и было.

К. Лаврентьева

— Потому что он такой, знаете, охранитель вашей чистоты и цельности.

Е. Полещук

— Да, так и было.

К. Лаврентьева

— И вот я думала, что он уж точно не должен так легко на это согласиться. Но посмотрите, да, воля Божия именно через него в первую очередь и открылась. Удивительно.

Е. Полещук

— Да. Но так было недолго.

К. Лаврентьева

— То есть потом он все-таки начал пристрастный опрос отца Дмитрия.

Е. Полещук

— Потом, когда папа понял, что все-таки дело набирает серьезные обороты, то папа совершенно по-другому отнесся к этой ситуации. Буквально через несколько месяцев отец Дмитрий попросил у родителей моей руки. Это было сделано, знаете, как раньше, в старые добрые времена: он пришел, как полагается, просил благословения родительского, разрешения. Папа очень строго допрашивал: где мы будем жить, как он будет обеспечивать семью и так далее — прямо такой допрос с пристрастием был. К слову сказать, не было конечно никакой девушки у отца Дмитрия. Это вот так сложилось, что я услышала. Никто из девушек этого не слышал и все сидели на лекциях и совершенно по-другому смотрели на него. А я почему-то узнала эту информацию от кого-то, а она оказалась недостоверной.

К. Лаврентьева

— Ложной.

Е. Полещук

— Да. И когда дело уже пошло к свадьбе, там ситуация сильно изменилась. Ну, конечно, к свадьбе нас уже благословил и отец Артемий, и отец Валериан Кречетов, духовник отца Дмитрия. И уже когда мы подавали документы в загс, папа понял, что как-то быстро развиваются события, прошло ну чуть меньше года. И он говорит: ну подожди, ну куда ты спешишь? Ну поживи еще с нами. Ну нельзя же выходить за первого мужчину, с которым ты начала встречаться. Давай я тебя познакомлю с другими, вдруг это не самый лучший. Вот ну куда ты торопишься? Уже когда папа вез меня в загс, он буквально уговаривал: ну куда ты так спешишь? Но, к слову сказать, я выходила замуж — мне было 19 лет. А моя мама выходила замуж за папу — ей было 17 лет.

К. Лаврентьева

— Так что...

Е. Полещук

— Да, да, и в 19 лет у нее уже было двое детей. Поэтому по меркам нашей семьи я уже не шибко-то рано замуж выходила.

К. Лаврентьева

— Но что удивительно, у вас ведь была очень сильная решимость. Папа вас вот отговаривал, но какая-то твердость такая в вашем сердце проявилась, может быть, даже вам не свойственная в том моменте в вашей жизни — там в 17, 18, 19 лет. Или все-таки нет? Или свойство вашего характера, оно так: выбрала — значит, все. Поняла, что мое — значит, все.

Е. Полещук

— Ну свойство моего характера как раз таки...

К. Лаврентьева

— Такое.

Е. Полещук

— Достаточно жесткое. Это снаружи я так мягкая, белая, пушистая.

К. Лаврентьева

— Это чувствуется. Нет, это очень важно.

Е. Полещук

— А внутри — да, намного жестче чем, наверное, кажусь внешне. Но на самом деле у меня было очень много сомнений и переживаний. Я очень боялась как раз таки ошибиться. И о замужестве я, наверное, молилась лет ну с десяти, а уже так серьезно, осознанно — лет с 12–14 вот. И отец Дмитрий, тогда Дмитрий Юрьевич, тоже несколько лет молился именно о том, чтобы Господь помог ему создать семью. И было очень много волнений и переживаний. И тогда помог очень отец Валериан. Буквально за месяц до свадьбы я уже вся в слезах к нему приехала — это именно духовник отца Дмитрия был тогда, но сейчас он наш духовник семейный, — и он очень помог и поддержал. Потому что именно со стороны родителей было очень сильное давление. Да, и он именно поддержал, нашел нужные слова, снял все сомнения и переживания. И вот с его поддержкой даже наша свадьба случилась быстрей. Мы планировали, конечно, играть свадьбу летом, когда я закончу второй курс учебы, а отец Валериан благословил сразу после Пасхи. Мы на Жен-мироносиц тогда поженились, повенчались. Это был его шаг, и он оказался очень мудрым и правильным. Потому что, возможно, мы бы не выдержали вот этот натиск, еще до лета было бы совсем тяжело. А вот после Пасхи как раз батюшка нас и обвенчал. И венчал он, отец Владимир Воробьев, отец Дмитрий Смирнов...

К. Лаврентьева

— В общем, компания собралась хорошая.

Е. Полещук

— Да. И вот, конечно, их молитвами, слава Богу, и живем.

К. Лаврентьева

— Потрясающе. У меня даже слов нет, такая история. А сейчас родители как? Они довольно быстро успокоились? Или еще прошло какое-то количество лет, прежде чем они нашли мир в душе на эту тему?

Е. Полещук

— Вы знаете, хорошие отношения у нас всегда были с родителями. И каких-то вот именно конфликтов, такого, что я вышла замуж без благословения родителей — такого не было, они меня благословляли, конечно. Но папина ревность, именно мужская ревность, она сохранилась до сих пор.

К. Лаврентьева

— То есть моя дочь, и я ее никому не хочу отдавать.

Е. Полещук

— В этом да, есть некоторая сложность до сих пор. Но, с другой стороны, мне как дочери все равно это приятно — папина любовь, папина забота.

К. Лаврентьева

— Вы знаете, вы говорите, а я прямо понимаю это. Это очень важно. Это все равно некая такая стена отцовская, она всегда за спиной. Несмотря на то, что у тебя есть муж, на которого ты уже опираешься, и оторвалась как бы от родителей и перешла в семью, и все равно есть отец. Это очень важно.

Е. Полещук

— Конечно. Ну вот очень важно. Но все-таки и оторваться от семьи — это тоже важно.

К. Лаврентьева

— Тоже важно.

Е. Полещук

— Потому что, когда слишком близко и родители, и дети, и вот нет этого отделения — это тоже тяжело. А вот именно чтобы семья сформировалась сразу, то этот отрыв всегда, наверное, болезненный, но он и необходимый.

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на радио «ВЕРА, дорогие друзья. В гостях у нас Екатерина Полещук, жена священника, попечитель фонда «Важные люди», руководитель детского развивающего центра при Спасском храме в Андреевке. Меня зовут Кира Лаврентьева. И мы вернемся через несколько секунд.

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на радио ВЕРА продолжается, дорогие наши слушатели. Мы говорим о пути христианина в светском обществе. И у нас в гостях Екатерина Полещук, жена священника, попечитель фонда «Важные люди», руководитель детского развивающего центра при Спасском храме в Андреевке. Меня зовут Кира Лаврентьева. Вот первая часть программы была такая, прямо на острие — я слушала внимательно очень, как матушка Екатерина и отец Дмитрий, как будучи еще юными, женились, через какие они проходили трудности. Ну вот я думаю о том, что вот эти трудности все равно же вас в некоторой степени как-то подготовили к браку, да?

Е. Полещук

— Конечно. Наоборот, это очень даже помогает сплотиться будущим избранникам, либо молодым новобрачным, если вдруг у них какие-то такие внешние возникают трудности. Это намного важне и лучше, чем какие-то внутренние трудности. Бывает же, что родители все помогут, все сделают, все оплатят, все купят, и квартиру дадут, и живите, пожалуйста. А тогда зачастую бывают внутренние трудности, которые могут и привести к распаду семьи.

К. Лаврентьева

— А как сохранить семью? Вот есть ли у вас сейчас уже какие-то соображения по этому поводу?

Е. Полещук

— Это совместный труд. И нельзя сказать, что это зависит только, к примеру, от того, сколько жена старается, либо только насколько муж. Именно только вместе, готовы ли они вместе трудиться, готовы ли он вместе расти и поддерживать друг друга. Зачастую бывает, что, к примеру, создалась семья, муж активно занимается работой, а жена рожает одного ребенка, другого, третьего, и их миры немножечко расходятся. Он всегда в делах, занятый, красивый, подтянутый, на работе решает важные интересные задачи. И тут жена — с заботами, пеленками...

К. Лаврентьева

— Усталостью.

Е. Полещук

— Усталая, выглядит не так, как ей хотелось бы. И тут, наверное, важно именно, чтобы они друг друга поддерживали, чтобы и муж находил время уделить жене, помочь ей, дать ей возможность развиваться, даже находясь дома с детьми. И важно, чтобы жена тоже не уходила с головой, может быть, в какие-то хлопоты и заботы, а старалась тоже быть интересной мужу. Хотя бывает и наоборот, примеры, когда вместе работают, либо рожаются, дети и муж очень сильно включается в хозяйство тоже. Разные совершенно существуют примеры. Но очень важно, чтобы каждый старался друг для друга что-то сделать доброе и помочь. Это прекрасно получается у молодоженов, но этот период заканчивается достаточно быстро, и начинаются обычные бытовые вещи, как учеба, работа, заботы, быт. И надо не забывать о том, что для чего вы создали этот брак? Дети, работа — это все на самом деле второстепенно, если речь идет о браке, главное — это вы двое и ваши отношения. Поэтому иногда нужно в этом мире забот и хлопот уделять внимание именно друг другу. И тут я не могу сказать, что количество детей, к примеру, либо дедлайны сильная преграда — нет, здесь главное желание. Желание быть вместе, желание поддерживать друг друга. Желание слушать, разговаривать друг с другом. Потому что бывает, что даже спустя там 10–15 лет муж с женой практически не разговаривают, только бытовые моменты: купи, привези, отвези, какие-то моменты реши там по оплате счетов, кружков, детских занятий. А поинтересоваться, чем наполнена жизнь одного, чем наполнена жизнь другого — вот это очень важно. Чтобы быт не вставал на первое место, чтобы личные отношения сохранились трепетными на периоде всей жизни.

К. Лаврентьева

— Да, это действительно труд. А ваши представления о жизни в священнической семье и реальность, они как-то разошлись? Ожидания и реальность — знаете, такая картинка.

Е. Полещук

— Ну дело в том, что у меня не было никаких ожиданий, я вообще не знала, что там ждет матушек. Я, может быть, об этом, конечно, и мечтала, но у меня не было такого опыта, чтобы мы видели прямо вот изнутри жизнь батюшки и матушки. Поэтому, может быть, и хорошо, что я не знала, какие будут сложности, но я рада, что все-таки Господь направил этим путем. И для меня как раз таки здесь именно открываются разные возможности. Мне всегда хотелось, чтобы работа супруга была не чем-то отдельным от нашей семьи, от нашей жизни. Бывает же такое, вот у меня подружка есть — у нее муж работает на вахте, по два месяца он уходит на вахту, работает на Крайнем Севере. Получается вот такой образ жизни. А мне хотелось, чтобы служение мужа (я не могу сказать, что батюшка — это работа, это безусловно служение), чтобы оно было как-то связано с нашей жизнью семьи, чтобы я могла помогать и быть рядом с супругом. Для меня вот это большое счастье, что я могу быть полезной батюшке на приходе. Конечно, маленькие детки, семья не дают мне возможности там вести какую-то активную деятельность. Когда детки подрастают, у меня появляется возможность, я стараюсь быть поближе к батюшке в какие-то моменты. Появляется следующий ребеночек — значит, я больше времени провожу дома, но все равно мне хочется жить жизнью своего супруга. Поэтому для меня, лично для меня этот путь очень ценный. И я очень благодарна Богу, что Господь позволяет его проживать, проходить.

К. Лаврентьева

— Вот, например, для будущих священников, но скорее жен священников, что бы вы сказали, что самое трудное в жизни матушки, в жизни жены священника? Каких подводных камней нужно все-таки ожидать и подозревать, что они есть, к чему готовиться?

Е. Полещук

— Ставить интересы мужа важнее всех остальных. Потому что, если мы в обычной семье можем согласовать четкий режим работы у мужа, что там в девять ушел, в шесть пришел — под это мы подстраиваем свой график, то, конечно, жизнь священника, она совершенно просто как река бурная течет. Это не спокойная заводь озера, это просто бурная река, где постоянно какие-то встречи, мероприятия, поездки там. Ну конечно, разное бывает, у каждого священника свой путь. Кто-то служит, допустим, в сельском храме — и у него там несколько служб в неделю, кто-то служит в городе — и у него еще активная деятельность, помимо служб, там какие-то организованы встречи, мероприятия, поездки в больницы и так далее. Потому жизнь священника зачастую не вписывается в традиционные рамки, как мы понимаем, что суббота, воскресенье — это выходной день, когда пять рабочих дней. Нет, суббота, воскресенье —никогда не выходные дни, да еще и всегда заняты будни. Поэтому очень важно, чтобы там будущая матушка понимала, что все-таки интересы мужа будут всегда на первом месте, а своя жизнь и жизнь детей уже будут под нее подстраиваться.

К. Лаврентьева

— А у вас удается это?

Е. Полещук

— Конечно, удается. Иначе никак бы у нас не выходило. Поэтому если у батюшки есть возможность, он мне обязательно поможет и деток отвести на занятия, и сходить с ними куда-то, и сделать с ними уроки. Но если, к примеру, у него череда идет важных служб в году — значит, все, мы знаем, что мы справляемся своими силами. Если у батюшки там разные поездки, мероприятия — значит, опять же мы справляемся своими силами. Конечно, дети иногда чувствуют, что папа все время занят. Но если есть свободный момент, они знают, что папа обязательно к ним придет, им поможет, их выслушает, их поддержит.

К. Лаврентьева

— Казалось бы, в семье священника вот такой вопрос не должен возникать, но как верующий человек с детства, да, как человек, который все время общается с семьями священников и не священников, вообще верующих людей, мне кажется, крайне остра всегда не то что проблема, да, тема — тема сохранения живой веры. Как сохранить живую веру у себя, как показать детям, что она живая, научить любить Христа, а не только там, да, красоту службы, свечки в подсвечниках задувать и класть вот в эту специальную коробочку. Причастие, запивочка, просфорки — это все прекрасно, замечательно, для людей маленькие такие, это такие не маленькие, это огромные радости для детей. Но все-таки потом-то надо, как от влюбленности к любви переходить, так и тут, им же надо от детской веры к взрослой переходить.

Е. Полещук

— Это очень сложно. Я сама задаюсь эти вопросом. И здесь только молитва к Богу, чтобы Господь Сам помог. Потому что я не могу дать каких-то советов, как правильно что-то сделать. Просто просить, чтобы Господь помог детскому сердцу встретиться с Богом, чтобы произошла эта встреча. Потому что, конечно, наши дети уже росли с самого рождения в вере, в храме, они этим напитаны, для них это абсолютно естественная часть жизни. И у них не возникает вопросов, почему мы на выходные всегда идем на службу. Сейчас получается, что старшие детки подросли, у них на выходные выпадают соревнования, концерты, выступления, поездки. Они, конечно, пропускают службы, но сын может сказать: мам, я тогда — там несколько служб он пропустил в выходной день, говорит: давай я сам тогда схожу в другой день, потому что я давно уже не был в храме. Ну для меня вот этот вопрос детской веры очень острый, очень сложный. Я не могу сказать, что я знаю, как правильно поступать. Нет, не знаю. Я просто прошу Бога: Господи, помоги. Мы сами, родители, часто ошибаемся. Более того, я не могу сказать, что я имею вот эту крепкую истинную веру, которую я могу передать своим детям. Я сама часто ошибаюсь, недостаточно доверяю Богу и включаю свои волнения, переживания, слезы там, где можно просто довериться. Я чувствую себя на самом деле слабым, немощным человеком, ни в коей мере не каким-то примером, и я понимаю, что я недостойной пример для своих детей. И только упование на Господа. Мне очень понравились слова одной матушки. Есть такое современное выражение: «заруинить» — то есть разломать, что-то разломать.

К. Лаврентьева

— Надо запомнить.

Е. Полещук

— Так вот, она говорит: «Господи, исправь то, что мы тут заруинили». Вот это в отношении детей.

К. Лаврентьева

— Так и есть.

Е. Полещук

— Потому что, конечно, дети растут, переходный возраст, их желания, видение. А я обычная мама со своими страстями, переживаниями, где-то я даю волю эмоциям, чувствам. И только потом встаешь на колени и молишься: Господи, исправь дела рук моих, потому что не умею воспитывать, не умею донести правильные слова, помоги.

К. Лаврентьева

— Помните, в молитве Пресвятой Богородице о детях есть такая фраза: «Уврачуй раны детей моих, моими грехами нанесенные».

Е. Полещук

— Вот, вот, да. Только вот молиться и уповать на Господа.

К. Лаврентьева

— Бьет в цель фраза в этой молитве. Да, удивительно. А если ребенок вам скажет: мам, я не пойду сегодня в храм. Я просто не хочу, я хочу спать, мне скучно и вообще, я как-нибудь в следующий раз пойду или вообще не пойду. Ну, в общем, вот такие какие-то вещи, к которым вы не готовы.

Е. Полещук

— Я боюсь этой фразы. Если честно, я ее боюсь. У нас бывало такое, что ребенок, вот мы идем в храм, а вдруг у нее случилась какая-то немыслимая истерика, скандал, и он злой. И я понимаю, что мы, конечно, спешим, волнуемся, все это вместе складывается, я понимаю, что сейчас его еще в храм тащить... Надо слушать свое материнское сердце, как оно подскажет. И, наверное, может быть, в такой ситуации главное не принуждать. Если я вижу, к примеру, что ну ни в какую... Ну у нас такого практически никогда не было. Ну бывает, там дочка плохо себя чувствует. Я говорю: хорошо, ты плохо себя чувствуешь — отдохни. Бывает, что она должна уезжать куда-то на конкурс, и она толком не успевает побыть в храме — то есть и там будет суматоха, и на соревнования она не соберется. Я говорю: хорошо, давай сейчас — вы в коллективе, ты не можешь это пропустить, сегодня ты готовишься к поездке, а в следующий раз спокойно пойдем на службу, помолимся. То есть здесь, конечно, должна быть внутренняя гибкость. И главное — не сломать.

К. Лаврентьева

— Точно.

Е. Полещук

— Нет такого, что всё, мы идем, и я слышать тебя не хочу, у нас сейчас служба несколько часов. Нет, нет. И службу мы тоже с детками никогда не можем всю службу целиком простоять, потому что все время есть маленькие детки, которым тяжело. И тут, с одной стороны, мне как маме хочется побывать на службе целиком, хотя бы большую половину службы. С другой стороны, важно понимать, как деткам — детям это будет трудно. Поэтому мы приходим уже где-то к «Верую», иногда бывает позже, если мы долго собирались, и пятеро детей, пока всех оденешь, мы прибегаем и попозже. И здесь именно из любви к детям, главное — не отбить желание, не перекормить. Не перенасытить долгими службами, чтобы у них сохранилась радость от того, что они пришли в храм.

К. Лаврентьева

— Ну вот дни строгие Великого поста, как вы проводили с ними, Страстную седмицу? Выключали ли мультики там?

Е. Полещук

— Да, да, у нас дети постятся на мультики и на сладкое. Они не постятся на рыбу, на мясо...

К. Лаврентьева

— На мясо. Да, согласна.

Е. Полещук

— Молочные продукты. Но намного сложнее для детей, я вам скажу, отказ от сладкого.

К. Лаврентьева

— От мороженого.

Е. Полещук

— Им и не надо кушать эту котлету рыбную, дай им конфет. И то же самое мультики. Мультики — прямо у нас четко: это пост, мы их не смотрим. Соответственно, мы тоже не смотрим никакого кино своего. Но мы, в принципе, его практически не смотрим, тоже придерживаемся. Но, с другой стороны, Великим постом мы можем включить познавательные фильмы. Ну бывает, что вечер свободный, хочется деток чем-то занять — и это будут развивающие, познавательные фильмы — про природу, про космос, про вулканы. Сейчас у меня дети смотрят с удовольствием. Ребенку два года и четыре года, они в запой смотрят эти передачи.

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на радио ВЕРА. Напоминаю, что у нас в гостях Екатерина Полещук, жена священника, попечитель фонда «Важные люди» и руководитель детского развивающего центра при Спасском храме в Андреевке. Мы уже несколько раз рассказали нашим слушателям, что вы попечитель фонда «Важные люди». Давайте спросим вас об этом: что за фонд и что вы там делаете?

Е. Полещук

— И как он вообще появился.

К. Лаврентьева

— Да, и как он появился.

Е. Полещук

— Это удивительный, конечно, фонд для нас, он появился совершенно неслучайно: четыре года назад мы столкнулись с тяжелым заболеванием у нашего четвертого ребеночка...

К. Лаврентьева

— Да, это известно.

Е. Полещук

— Да, и проходили вместе трудный путь. Нам предстояло собрать какую-то просто колоссальную сумму денег на его лечение.

К. Лаврентьева

— Дорогие слушатели, я вам открою эту цифру — 160 миллионов рублей, если не ошибаюсь, нужно было на один укол. Я помню просто, я тоже в тот момент очень переживала за Андриана.

Е. Полещук

— Нам казалось, что это просто невозможно.

К. Лаврентьева

— Это когда ставят ребенку спинальная мышечная атрофия диагноз.

Е. Полещук

— Да, это укол Золгенсма.

К. Лаврентьева

— Укол Золгенсма, который стоит какие-то немыслимые деньги, такое ощущение, что просто неписаная такая сумма. Ну хорошо, что он есть — это вот генная инженерия, такой вот удивительный укол, удивительный препарат, единственный в мире.

Е. Полещук

— Да.

К. Лаврентьева

— То есть в вашем случае все-таки чудесным образом — тогда я дорасскажу, да, —закрыли сбор.

Е. Полещук

— Мы проходили этот путь, и к нам подключились люди отовсюду, и даже не только из России, из других стран. Это удивительно, как люди объединились и помогали нам проходить этот очень сложный путь. И сложилась потрясающая команда волонтеров, как мы их называли «волшебницы». Там были и волшебники, но в основном это были женщины, которые помогали, писали разным людям, рассылали письма, вот двигали наш сбор. И сбор достаточно быстро закрылся, в день памяти святителя Николая прямо — это был пасхальный период, мы узнали, что один добрый человек закрыл половину нашего сбора. Половину мы на тот момент уже собрали мировым сбором, и половину он нам закрыл. И вот наша команда ликовала вся, радовалась. Да и не только наша команда, в принципе люди, которые слышали об этой истории, прислали потом столько добрых слов, они говорят: мы никогда не радовались так, даже на своей свадьбе, это было настоящее чудо.

К. Лаврентьева

— Правда, радости было очень много, Пасха была.

Е. Полещук

— Да.

К. Лаврентьева

— Я помню этот день — это было какое-то чудо. Я начала всем звонить — мы с вами, конечно, еще незнакомы были, и я начала всем звонить и рассказывать, что кто-то пожертвовал остаток суммы. Это было такое счастье.

Е. Полещук

— Это было невероятное. И получилось, что вот все люди, сплоченные вместе, оказались не у дел, что все, наш сбор закрылся. И они продолжили дальше помогать деткам, многие «волшебницы» пошли другим деткам помогать. Потому что, к сожалению, на тот период было много деток, которым требовалась такая помощь. Но основная часть решила создать фонд помощи детям со спинальной мышечной атрофией — это потрясающая женщина, Настя Байкина, она его организовала, с нуля просто он возродился, и наши все «волшебницы» помогали ей его создавать, чтобы другие родители не проходили этот путь настолько сложно, как проходили его мы. Они знали уже все моменты, все сложности и трудности, и они помогали уже обходить эти пути. На самом деле на момент того, как мы открыли сбор, не было вообще фонда, который мог бы взять нас на такую колоссальную сумму. Был фонд <неразб.>, но там была очередь из деток, а другие фонды просто отказывали. То есть мы даже не могли открыть сбор, потому что не было фонда, который бы доказал людям реальность нашего сбора, что мы не просто сами для себя хотим нажиться, скажем, а что это реально важная и нужная ситуация, требуется помощь. Тогда даже фондов не было. И вот появился этот фонд и стал помогать деткам. И фонд существует уже больше двух лет и помог огромному количеству деток. И теперь он расширил свою работу — не только с детками со СМА работает, но берет и другие заболевания, помогает еще пожилым людям. И сейчас в фонде есть потрясающее направление, когда врачи, консилиум из врачей выезжает в регионы, потому что там намного сложнее с точной диагностикой разных заболеваний. И врачи смотрят деток, подсказывают местным врачам, чем лечить, как лечить, приглашают этих детей в Москву, в ведущие клиники.

К. Лаврентьева

— Вообще.

Е. Полещук

— На самом деле для нас это огромное счастье и утешение, что, значит, не зря Господь нам даровал такое сложное испытание, и болезнь Андриана была неслучайна, что благодаря этому помощь получает много других деток.

К. Лаврентьева

— «Искушен быв, может и искушаемым помощи́». Действительно. Как сейчас здоровье Андриана?

Е. Полещук

— Слава Богу. Конечно, благодаря лечению очень хорошая динамика у него наблюдается. Но мы всегда занимаемся реабилитацией — это просто наша жизнь, она круглогодична, мы не можем сделать перерыв, скажем, на три месяца летом, это должен быть ежедневный труд. И вот пока мы занимаемся реабилитацией, динамика идет. У нас зимой случилась тяжелая болезнь, и у Андриана был сильный откат, и вот мы потихонечку выходим из этого состояния. К сожалению, такие детки если заболевают, на их организме это сказывается все намного сложнее. Ну ничего, мы просто подключили еще больше усилий, стараемся, занимаемся. И он труженик, он настоящий боец, он привык к тяжеленным нагрузкам физическим. На самом деле я бы такого, будучи здоровой, не выдержала — полуторачасовые тренировки, бассейн, разные занятия, виброплатформы там, специальные системы, чтобы его подвесить, и он мог ходить, система Гросс. Ну сам он ходить, конечно, не может, но вот благодаря этой системе, где он подвешен, он оттачивает шаги, потому что у него сохранился шаговый рефлекс, на беговой дорожке. Поэтому это колоссальная работа. Мы ему выделили небольшую комнатку, которую оборудовали, и занимаемся. Но развивается при этом он интеллектуально очень хорошо. Умный, смышленый мальчик, очень нас радует. Его интересуют совершенно серьезные вопросы в четыре года, обо всем может поговорить. И вот именно его интересует там, не знаю, физика, строение машин, мир природы. Он увлекался сейчас пауками, теперь увлекается вулканами, про машины вообще знает все. Мне надо не отставать и тоже постоянно быть в курсе, чтобы отвечать на все его вопросы.

К. Лаврентьева

— Вы знаете, дорогие слушатели наши, я иногда пользуюсь этой возможностью, обратиться в эфире к вам, и хочу попросить молитв за Андриана.

Е. Полещук

— Это самое ценное.

К. Лаврентьева

— Давайте мы попросим молитв. Потому что все помолятся по чуть-чуть, лоб перекрестят, и получится такая огромная энергия молитвы, может быть, которая вот так вот дойдет до Господа в очередной раз и поможет Андриану.

Е. Полещук

— Это для нас самое ценное.

К. Лаврентьева

— Укрепиться, возрасти и в духе, и в здоровье, и его замечательным родителям.

Е. Полещук

— И мы знаем, что его болезнь нам дана не случайно, и что его здоровье тоже в руках Божиих.

К. Лаврентьева

— Да, точно.

Е. Полещук

— И мы тоже это чувствуем, что вот Господь управляет и ведет своим путем. Значит, нам нужно пройти этот путь, значит, и ему нужно пройти этот путь. Поэтому мы к этому относимся именно как к маленькому крестику, который нам дал Господь. Не могу сказать, что это что-то тяжелое и громадное. Господь так помогает и поддерживает проходить все сложности, что я знаю, что это маленькое испытание, просто нам данное.

К. Лаврентьева

— Екатерина, ну вот когда на вас смотришь, а это действительно так, кажется, что вы такой нежный цветок, на который можно просто любоваться, и больше тебе ничего не нужно. А внутри чувствуется такой стержень сильный. И вот слава Богу за это. Потому что мне кажется, именно этот стержень во многом помогает вам выдержать какие-то испытания, связанные с детьми. Потому что пять здоровых детей — это испытание, а если есть еще ребенок, которому нужно больше внимания из-за состояния здоровья, то тут надо, конечно, сохранять внутреннюю крепость. И где секрет этой крепости, как она стяжается, как ее достают, где ее берут?

Е. Полещук

— Мне часто писали, особенно когда был сбор, что матушка, какая вы сильная. А вот сильной я себя никогда не чувствовала, наоборот, я чувствовала себя просто раздавленной, вообще не могла себя ни на что собрать. Просто Господь дает силы. Наверное, единственная моя молитва, которую я говорю с утра: «Господи, дай мне силы пережить этот день». Вот это только Господь дает силы. Внутренне у меня никаких сил не было — ни бороться, ни что-то доказывать, ни что-то отвоевывать для сына. Но, с другой стороны, вот мы с вами про деток заговорили, что у нас их пятеро, я могу сказать, что для каждого из них болезнь Андриана очень важна. И вот все они очень за него переживают, все они за него молятся. И так трогательно, когда вот средняя дочка, она еще небольшая по возрасту, она там в письме Деду Морозу, еще где-то, пишет везде: чтобы братик научился ходить ножками. Это так трогательно, это просто до слез.

К. Лаврентьева

— А шанс есть такой?

Е. Полещук

— Это сложно сказать.

К. Лаврентьева

— Неизвестно.

Е. Полещук

— Опять все в дополнительное лечение, это очень много сложностей. Мы с этим пытаемся как-то работать, бороться. Это, знаете, неподъемный камень, к сожалению, поэтому... И это даже вопрос не столько финансовый, сколько бюрократический.

К. Лаврентьева

— Тогда ваши молитвы очень нужны, дорогие наши слушатели.

Е. Полещук

— Только Господь все. Да, как и в первый раз Он нам помог, так и сейчас, я верю, что Он поможет.

К. Лаврентьева

— Давайте поднажмем. Поднажать надо.

Е. Полещук

— И тогда, конечно, все получится. У Андриана, перспективы хорошие. И врачи, которые его наблюдают, тоже говорят: перспективы хорошие, надо дать ему вновь такую возможность. Мы достаточно поздно получили этот укол генный. Просто он попал в тот период, когда это все только-только формировалось...

К. Лаврентьева

— Начиналось.

Е. Полещук

— Только создавалось, только приходило в мир. Сейчас, слава Богу, организован фонд «Круг добра». И он появился неслучайно. Тогда, когда мы вели сбор на Андриана, еще много семей вели подобные сборы, именно с этим же диагнозом, для спасения своих детей. И нас услышал президент. И все слезы родителей — я помню, как мамы просто плакали в эфире и говорили: ну помогите спасти моего ребенка, ну есть же препарат! — и все это было неслучайно. Все это услышано, и президент создал фонд «Круг добра». Он не так просто появился, а именно потому что тогда были эти громкие сборы — со всех билбордов, по телевизору, по радио родители просили и молили: спасите! И сейчас детки, которые рождаются с этим диагнозом, можно сказать, спасены. Потому что этот укол теперь дается бесплатно, от государства, фондом «Круг добра», и дети его могут получить сразу, как только они узнают диагноз. Вы представляете, это просто потрясающе. И мы тоже отчасти, вот родители тех лет, очень рады, что мы тогда не зря боролись, не зря выносили свою боль просто людям в массы, хотя очень трудно этим делиться.

К. Лаврентьева

— Очень.

Е. Полещук

— И такой невероятный результат. И, кстати говоря, фонд «Круг добра» помогает не только детям со спинальной мышечной атрофией, а в принципе детям с орфанными заболеваниями, а это очень много других заболеваний. И для нас это тоже очень большое утешение, что будущие детки могут уже не проходить такой сложный путь. Получив этот укол вовремя, ребеночек практически здоровым растет. Ну в принципе, как вот пока об этом идет речь в инструкции к уколу, что если препарат введен до первых признаков болезни (а болезнь у всех в разное время стартует), то ребенок растет абсолютно здоровым ребенком. Это просто потрясающе. Да, полноценный человек. Вы представляете, это не инвалид, а здоровый человек, который принесет, безусловно, большую пользу своей стране.

К. Лаврентьева

— Потрясающе. Екатерина, в чем главное предназначение женщины, на ваш взгляд?

Е. Полещук

— Очень интересный вопрос. Ну, наверное, в разные периоды жизни я бы ответила по-разному.

К. Лаврентьева

— Вот сейчас на ваш взгляд, на сегодняшний день. В чем ваше главное предназначение и чему вы учите свою дочь старшую, которая уже входит в такой возраст, выбора, да, тоже?

Е. Полещук

— Я думаю, наверное, научиться слышать свой голос внутри и найти свой путь. А у каждого он будет свой. Я не могу сказать, что предназначение женщины — это только материнство, либо предназначение женщины — это карьера, финансы, работа, реализация себя. Женщина многогранна, она не может состоять только из чего-то одного. Если мы представим, что женщина — это прекрасный цветок, то каждый лепесток будет — семья, дети, работа. Но для меня самая главная сердцевина — это вера. Вера в Бога — это вот центр, от которого отходят вот эти разные лепесточки. И чтобы женщина была полноценной, чтобы она сама внутренне ощущала себя наполненной, она должна развиваться во всех этих сферах. Если, к примеру, женщина уйдет только в одну сферу, например, в карьеру, она все равно будет чувствовать, что ей не хватает. Ей не хватает, может быть, заботы и внимания мужа, но она не может его к себе подпустить, потому что она сама сильная, волевая и решительная. Ей, скажем, кажется, что мужчины какие-то слабые попадаются все время. С другой стороны, если женщина полностью ушла в семью, в детей, в заботы, она тоже будет чувствовать, что вот здесь, конечно, она старается, но вот ей немножко не хватает реализации, вот ей бы хотелось чем-то заниматься, но вот времени нет. А когда женщина полноценно развивается со всех сторон... Конечно, в разные периоды жизни мы разное количество энергии можем уделить на одну, другую грань. Конечно, если новорожденный ребеночек, то для мамы самое важное напитать его любовью, согреть его, помочь ему возрасти. Но ребеночек подрос — и тут хорошо бы вспомнить, может быть, о каких-то своих увлечениях, интересах и позволить себе тоже (позволить — это главное здесь слово, потому что очень часто женщины не позволяют), позволить себе немножечко заняться чем-то интересным для себя.

К. Лаврентьева

— Выдохнуть.

Е. Полещук

— Ну это не значит, что в ущерб семье и детям, а найти, научиться соблюдать вот этот баланс. Ну и главное, вот просто сердцевина, ядро, я бы сказала, брильянт —это вера, которая должна быть центром. Вот если у женщины центр — это Господь, то дальше все остальное будет потихонечку развиваться и наполняться. Семья — это очень важно, мне кажется, для женщин. И чтобы вот она была счастливая, чтобы семья была не в тягость, и чтобы это не был тяжелый крест для двоих, каждый должен иметь возможность внутренне расти, внутренне наполняться и развиваться. Одно нужно девушке в 20 лет, другое ей нужно в 30, третье нужно в 40, и чтобы она умела расти и чувствовать себя, в какой момент на что, скажем, нужно чуть больше уделить внимания. Это сложно, очень сложный вопрос, и я вот не могу сказать одним словом, получился такой большой ответ. Ну надеюсь, я понятно изложила свою мысль.

К. Лаврентьева

— Замечательные слова для завершения программы. Прекрасное настроение такое создала сегодня Екатерина в студии светлого радио, и я надеюсь, что вы, дорогие друзья, тоже его ощутили. Огромное вам спасибо.

Е. Полещук

— Вам спасибо большое.

К. Лаврентьева

— Огромное спасибо. Дорогие друзья, у нас в гостях была Екатерина Полещук, жена священника, попечитель фонда «Важные люди» и руководитель детского развивающего центра при Спасском храме в Андреевке. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы прощаемся с вами до следующего воскресенья. Огромное спасибо. Всего вам доброго и до свидания.

Е. Полещук

— До свидания.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Тернистый путь к вере». Евгений Фатеев, Андрей Кабанов, Тимофей Жуков
• «Музыка и вера». Нина Шнайдер
• «Встреча Воскресения Христова». Диакон Богдан и София Мошура