«…Ладно, слава Богу, только деньги, не жизнь утекла между пальцев. Единственное, о чем отец действительно жалеет, – что, будучи по натуре собирателем и строителем, слишком легко изменял себе, поддавшись распыляющему, центробежному духу времени. Но чем дальше, тем чаще, и с острым чувством потери, он вспоминает некоторые камни из тех, что побывали у него в руках.
Мальчик опять устроился рядом. Отец складывал окаменелости в пакет. Мелкие фрагменты аммонитов согласились выкинуть, оставили на память одну большую дугу толщиной с велосипедную шину.
– А здешние аммониты называются виргатитес виргатус, – сказал отец. – Потому что ребра у них разделяются на побеги, как ветви у дерева. Это как раз по-латыни. “Вирга” – это “ветвь”.
– Пап, – сказал мальчик, – а ты что, прямо был настоящим археологом?
– Палеонтологом, – поправил отец. – Ты имеешь в виду – палеонтологом. То есть хочешь спросить, откуда я знаю столько умных слов. Ну, знаю, выучил. Не был я палеонтологом.
– А кем был? – спросил мальчик.
– Откуда начинать? – улыбнулся отец»
Это был голос писателя Михаила Бутова, автора известного романа «Свобода», вышедшего в самом конце прошлого века и получившего первую в нашей стране премию «Букер». А читал Михаил Владимирович из рассказа «В карьере», – опубликованного десять лет тому назад в журнале «Новый мир», где автор уже давно работает. В заглавии, как вы догадались, – не продвижение по служебной лестнице, а поездка отца и маленького сына в каменоломню за окаменелостями, аммонитами.
Обыкновенная, вроде бы история: в карьере, где нет ни души – отец и сын ищут камни, ведут неспешную беседу. Каждый из них думает и о своем, и – друг о друге. Архетипичный, как сказали бы филологи, сюжет для прозы. А мы скажем: вечный, сокровенный, таинственный. Найдите этот рассказ в сети, гляньте. Вот отец пересматривает, «читает» – по-пушкински – свою жизнь-биографию (в частности, безнадежный труд инженера по ремонту телеантенн); вот незаметно для маленького сына, уставшего от поисков и жары, подстраивает ему удачную находку, вот они собираются домой, и неспешно строят планы на будущее.
«Трудно, брат, писать», – приветствовали когда-то друг друга писатели группы «Серапионовы братья». Бутову тоже трудно, а пишет он филигранно, без лишних, служебных слов, творит свое искусство так, что искусства его и не видно. Я знаю, какая стоит за этим напряженная работа по воскрешению и слова и героя. В одном редком интервью Бутов вспомнил, как он начинал:
«…Я и сейчас-то с не очень большой охотой предлагаю к публикации то, что сочиняю – мне все-таки кажется, что сочинять надо для Бога (кто бы что под этим не понимал), а не для издателей, публики, гонораров и участия в светском круге. Хотя и пренебрегать публикой и смотреть на нее с позиций небожителя тоже представляется мне позой довольно уродливой».
«…Но что-то творится вообще без твоего участия. Подспудно, незаметно, вокруг ядра, которое так сразу и не определишь, не предскажешь (себе бы отец предсказал: работа – из своего воспитания, детских положительных примеров, взрослых предпочтений и стремлений; а получилось – ребенок), собирается новый, незнакомый, едва не чужой человек. И вдруг, к немалому твоему удивлению, выходит на свет совершенно готовым, с другой свободой, насквозь проросший новыми привязанностями, с тревожным ощущением своей и всеобщей хрупкости – все, что дорого, суждено потерять — и неожиданным ощущением своей ценности как участника в мимолетном и хрупком целом...
– Пойдем, – сказал мальчик. – Давай пойдем уже.
– Хорошо, хорошо...
Вода в карьере, насыщенная вымытыми из земли фосфатами, ближе к берегам стояла ярко-оранжевая, в центре – яблочно-зеленая, цвета хризопраза. Вблизи вода была похожа на разведенную краску. <…>
Мальчик вернулся, встал на краю. Отец, сощурившись, смотрит на него снизу вверх.
– Ты уже совсем большой, – сказал отец, потому что не знал, что сказать.
– Нет, не большой, – сказал мальчик. – Мне шесть лет.
– Скоро семь.
– Не скоро, – сказал мальчик. – Через восемнадцать дней».
…Совсем недавно, откликаясь на просьбу журнала «Фома» – порассуждать о свободе творчества, Михаил Бутов обмолвился: «Спрашиваете, какую именно ответственность несет за своё произведение – моральную или духовную? Ну, если из этого выбирать, то, конечно – духовную. Поскольку писатель, в общем-то, занят тем, что, формирует некий специфический воздух, в котором будет существовать его читатель. И всегда хочется, чтобы составляющие этого воздуха, даже горькие на вкус, были все-таки настоящими, а не пустотой».
Золотые слова, что и говорить.
Помощь Святителя Тихона. Нина Юркова
Есть у меня история, связанная со Святителем Тихоном — Патриархом Московским. Несмотря на то, что я была студенткой университета, названного в Его честь, личность Патриарха Тихона, к сожалению, тогда меня не заинтересовала. Но вот, спустя много лет после выпуска, я случайно наткнулась в интернете на фильм в котором рассказывалось о периоде, когда Советская власть устраивала гонения на Церковь. В фильме зачитывалось воззвание Патриарха Тихона о помощи голодающим. Слушала слова Святителя и чувствовала, столько было в них веры, упования, и силы. Слезы лились по моим щекам.
С того времени я прониклась к Святому особенным чувством, стала изучать Его биографию, подвиги, стала молиться ему. Дальше в моей жизни произошли события, которые показали, что Святитель Тихон слышит эти молитвы, и помогает.
Первый эпизод связан с моей крёстной. Как-то мы разговаривали об усопших наших близких, и она поделилась, что тяжело проживает внезапную кончину мамы. Что недавно приснилось ей, будто они едут в поезде, мама лежит в гробу, и крёстная видит, как плохо маме, но не знает как можно помочь. Она пытается перекрестить маму, но та отталкивает её руку, и говорит: «Да что ты то тут сделаешь, мне к Патриарху надо!»
Неожиданно для себя я говорю крёстной: а ведь мы можем это устроить! Я знаю, к какому Патриарху нужно! Поехали в Донской, к мощам Святителя Тихона, помолимся ему о вашей маме!
И мы поехали. Крёстная долго стояла у мощей, молилась, уехала успокоенной. А спустя некоторое время позвонила, и говорит: «Ты представляешь, а ведь годовщина маминой смерти приходится на день памяти Святителя Тихона, я только сейчас поняла, когда стояла на службе, и хор начал тропарь Ему петь! Теперь я знаю, что Он позаботится о маме, попросит за неё перед Господом!». Я тогда изумилась и обрадовалась такой поддержке.
Ещё из ярких случаев — помощь Святителя в моём квартирном вопросе. Очень хотелось уютное гнездышко, и я попросила Владыку Тихона походатайствовать об этом. На некоторое время забыла о своей просьбе, но вспомнила, когда чудесным образом мне и двум моим подругам удалось снять прекрасную квартиру прямо недалеко от Донского монастыря, где лежат мощи Святого.
Эти чудеса по молитвам Святого я бережно храню в своём сердце. Святителю отче наш Тихоне, моли Бога о нас!
Автор: Нина Юркова
Все выпуски программы Частное мнение
Владимир и Надежда Самойловы
В 1945-м году одесский паренёк Володя Самойлов вернулся домой с войны. Он отправился на фронт 17-летним мальчишкой, только что окончившим школу. Ему казалось, что прошла целая жизнь. Многое довелось испытать. И теперь, после боёв и бомбёжек, было даже немного странно, что можно просто гулять по улицам, общаться со старыми друзьями, ходить в кино и на танцы. Большой популярностью пользовались вечера в Одесском театральном училище. На одном из них Володя и встретил свою любовь. Тонкая, тёмноволосая, черноглазая Надя училась на втором курсе театрального. Владимир не мог оторвать от неё взгляда. А когда танцы закончились, предложил проводить до дома. Володя довёл её до подъезда, а потом пешком через весь город пошёл к себе. Ему казалось, что он летит, словно на крыльях. Хотелось смеяться, петь.
Надежде тоже приглянулся молодой фронтовик. Молодые люди стали встречаться. Каждый вечер — а занятия в театральном училище часто заканчивались уже затемно — Самойлов ждал Надю у дверей. Однажды во время прогулки, Владимир сказал Наде, что собирается продолжить образование и обдумывает, куда бы ему поступить. Может быть, на физико-математический? Ведь в школе он всегда был отличником по точным наукам. И девушка вдруг выпалила: «Иди к нам, в театральный!» И Володя пошёл. Всё лето учил басни, стихи, монологи. А осенью сдал экзамены и поступил сразу на второй курс. Теперь они с Надей ещё больше времени проводили вместе. Молодые люди решили пожениться.
Став мужем и женой, Владимир и Надежда были везде и всегда вместе— и в училище, и дома, и на сцене. Ещё студентами обоих зачислили в труппу Одесского русского драматического театра. Слава об их актёрском мастерстве со временем разнеслась далеко за пределы Одессы. Однажды Самойловым пришло письмо из Кемеровского театра с приглашением на работу. Супруги вынесли предложение на семейный совет. С одной стороны — хорошая «северная» зарплата. С другой — дома, в Одессе, налаженный быт, родные, друзья, любимый театр. Приняли решение — не ехать. А буквально через несколько дней у Владимира вдруг случился необъяснимый приступ удушья. Врач констатировал серьёзное заболевание лёгких и посоветовала сменить влажный южный климат. «Сибирь бы подошла», — заметил доктор. Решение было принято. Надежда поехала на вокзал и взяла билеты в Кемерово.
Там, в Сибири, через год у супругов родился сын Александр. Надежда блистала на сцене, а Владимиру стали поступать предложения от кинорежиссёров. Начались командировки. Надежда Фёдоровна старалась выстроить свой рабочий график так, чтобы вместе с сыном сопровождать мужа. Во время съёмок легендарной картины «Свадьба в Малиновке», где Владимир сыграл роль фронтовика Назара Думы, вся семья Самойловых несколько месяцев жила в настоящей украинской хате-мазанке. Когда поехать вместе не удавалось, супруги перезванивались и обменивались телеграммами. «Они постоянно нуждались друг в друге», — вспоминал сын актёров, Александр Владимирович Самойлов.
В 1968 году супругов пригласили в труппу московского театра имени Маяковского. Самойловы перебрались в столицу. Но однажды словно гром грянул среди ясного неба: у Надежды обнаружили злокачественную опухоль головного мозга. Владимир Яковлевич отменил все спектакли, чтобы быть рядом с женой. Казалось, она идёт на поправку. Но доктора не стали скрывать — со временем женщину ждёт потеря памяти, изменение разума и личности. Будет тяжело, предупредили врачи Владимира Яковлевича. Но он был готов пройти этот путь с любимой женой. А Надежда с нетерпением ждала, когда сможет снова вернуться на сцену. Однако руководство театра предпочло, пользуясь случаем, отправить артистку на пенсию. Тогда Владимир решительно положил на стол директора заявление о своём увольнении.
Он хотел заботиться о супруге до последнего её вздоха. Но вышло так, что ушёл из жизни раньше — инсульт... Когда Надежде сообщили о смерти мужа, её мозг под воздействием болезни работал уже не так, как прежде. Она не поняла, что произошло. Для неё её родной Володя по-прежнему оставался живым. Надежда Самойлова ушла вслед за супругом спустя ровно два месяца после его кончины. Они прожили вместе больше пятидесяти лет. Всю жизнь старались не разлучаться. И в вечность тоже ушли вместе.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
Бесплодная смоковница
В Великий понедельник на богослужении читается отрывок из Евангелия о бесплодной смоковнице.
Это случилось утром, в Великий Понедельник. Христос с учениками направлялся в Иерусалим. По дороге он увидел смоковницу, так раньше называли фиговое дерево, инжир. Иисус попытался найти среди листьев плоды, но когда ничего не обнаружил, то сказал дереву: «Да не будет же впредь от тебя плода вовек». И смоковница тотчас засохла.
Апостолы удивились чуду. Тогда Иисус ответил ученикам: «если будете иметь веру и не усомнитесь,.. если и горе сей скажете: поднимись и ввергнись в море, — будет; и всё, чего ни попросите в молитве с верою, получите».
В то время глубокий разговор обычно вёлся на языке притч, иносказаний. История со смоковницей — это тоже своего рода притча. Евангелист Марк особо отмечает — в это время года инжир не плодоносил, было слишком рано, поэтому очевидно, что Христос не в буквальном смысле ждал от дерева плодов. Что же символизирует эта история, помимо сказанного прямо — что истинная вера способна творить чудеса?
Есть ещё одна притча о смоковнице, Христос рассказывал её ученикам примерно за полгода до Своей последней Пасхи.
«Некто имел в винограднике своем посаженную смоковницу; и пришел искать плода на ней, и не нашел. И сказал виноградарю: «вот я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице, и не нахожу; сруби ее: на что она землю занимает?» Но он сказал ему в ответ: «господин! оставь ее и на этот год, пока я окопаю ее... : не принесет ли плода; если же нет, то в следующий год срубишь ее».
Это иносказание было вполне понятно современникам Иисуса. С ветхозаветных времён символы Израиля — виноград и смоковница. Очевидно, что хозяин виноградника — Бог-Отец, виноградарь — Сын Божий. Богоизбранному народу было дано откровение о приходе Спасителя. Три года как сбылись пророчества и к народу Израиля вышел с проповедью долгожданный Мессия. Но люди ждали избавления от власти язычников, Рима, а не избавления от власти греха. Большинство не узнало и не приняло Христа, его проповедь о покаянии и спасении. Плод от смоковницы так и не вызрел.
На пороге крестных страданий, Спаситель каждый день оплакивал судьбу Израиля. Но люди сами вольны делать свой выбор. Христос на примере иссохшей смоковницы показал, к чему этот выбор может привести. Этот случай называют «проклятием смоковницы», но в этом проклятии не было злости, ярости. Господь стремился предотвратить надвигающуюся трагедию.
Но история бесплодной смоковницы — не только пророчество о судьбах Израиля. Сын Божий обращается ко всем нам: а где плоды вашей веры? Что скрывается за словами о любви к ближнему, о деятельном раскаянии, об исправлении своей жизни? Ведь теперь вся Церковь Христова, все мы — это то древо, которое пестует Господь.
Все выпуски программы Встречаем Пасху