Поделиться
Несмотря на раннее, холодное и вьюжное зимнее утро, одно из окон здания Томской городской думы было ярко освещено. Градоначальник Захарий Михайлович Цибульский частенько приезжал на службу ни свет, ни заря, когда город ещё спал, а тёмные гулкие улицы были пустынны и безмолвны.
Важных дел у городского головы имелось множество, но главным из них, не дававшим ему покоя уже много месяцев, была борьба за право открытия в Томске первого на всю Сибирь университета. Между тем и Омск, и Иркутск, и Тюмень тоже всерьёз претендовали на то, чтобы стать университетскими городами. Захарий Михайлович неоднократно отправлял ходатайства высоким властям, публиковал обращения в местной и центральной прессе – словом, всеми возможными способами доказывал, что Томск не меньше других городов достоин университета.
Власти с окончательным решением, как обычно, не торопились. Однако до Цибульского дошёл слух о том, что их выбор с большой вероятностью может пасть на Омск. Этим ранним утром в своём рабочем кабинете томский градоначальник писал решительное и требовательное письмо министру народного просвещения. Захарий Михайлович больше не желал ходить вокруг да около: «В случае открытия университета в Томске, гарантирую внести на его устройство сто тысяч рублей из личных денег», - твёрдо вывел он заключительную строчку письма.
Шестнадцатого мая тысяча восемьсот семьдесят восьмого года поступило Высочайшее соизволение: «Разрешить учреждение императорского сибирского университета в городе Томске».
Захарий Михайлович слово своё сдержал. Немедленно в казну грандиозной стройки от него поступило сто тысяч, а через некоторое время – ещё сорок тысяч рублей. Кроме того, на собственные средства он построил кирпичный завод – специально для того, чтобы обеспечивать университетскую стройку кирпичом по самой низкой, в сущности – чисто символической - цене. Впоследствии Цибульский учредил специальные стипендии студентам, выделив на них двадцать тысяч рублей, а также приобрёл для университета большую коллекцию редких минералов.
Сам же Захарий Михайлович смог получить лишь начальное образование. Его отец, волостной писарь, придерживался мнения, что вполне достаточно освоить грамоту и научиться держать в руках перо. Когда Захарию исполнилось одиннадцать лет, отец взял его на работу, сделав своим помощником.
Смышленый паренёк в мальчиках на побегушках не засиделся. Вскоре Захарий получил место писца в Ачинском окружном суде, работал в канцеляриях других крупных учреждений. Оставив казённую службу, занялся добычей золота. Ему принадлежало около сорока приисков, приносящих стабильный и немалый доход, большую часть которого Цибульский тратил на благотворительность. Когда томичИ в знак уважения избрали его на должность городского головы, Захарий Михайлович предложение принял, а вот от жалования наотрез отказался.
Более того – на нужды города и горожан он предпочитал тратить не казённые, а личные средства! Он содержал за собственный счёт сиротский Мариинский приют, поддерживал Томскую духовную семинарию, ежемесячно внося на её счёт по двести рублей. Будучи попечителем Алексеевского реального училища, пожертвовал на его нужды пятнадцать тысяч рублей.
Следуя евангельским принципам жизни, Захарий Михайлович всегда был особенно чуток к бедным находящимся в нужде людям. Господь не дал Цибульскому и его супруге собственных детей, и они, без ропота приняв это как Божью волю, усыновили сироту – сына бедняков, умерших от чахотки.
Человек глубоко верующий, Захарий Михайлович вообще всегда и за всё старался благодарить Бога. Именно поэтому много помогал городским храмам, и сам построил две церкви, причём, в местах, где людям особенно важно чувствовать близость Бога: в Томской пересыльной тюрьме и при исправительно-арестантской роте. На строительство Троицкого кафедрального собора – проекта столь же грандиозного, как и Томский университет – Цибульский пожертвовал восемьдесят тысяч рублей.
Троицкий Собор был упомянут и в первых строчках завещания, оставленного Захарием Михайловичем. Позаботился Цибульский и о будущем благотворительных учреждений Томска, которые обеспечил средствами к существованию и развитию на много лет вперёд.
Псалом 124. Богослужебные чтения
Поделиться
Вы никогда не задумывались, почему горы — такие манящие? Причём любые: и совсем невысокие, до километра, и пятитысячники — не говоря уже о самых высоких, недостижимых для неподготовленного вершинах. Как сказал поэт, «Сколько слов и надежд, сколько песен и тем // Горы будят у нас — и зовут нас остаться!» 124-й псалом, который сегодня звучит в храмах за богослужением, многократно обращается именно к глубокой символичности гор для верующего человека. Давайте послушаем этот псалом.
Псалом 124.
Песнь восхождения.
1 Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек.
2 Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек.
3 Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простёрли рук своих к беззаконию.
4 Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих;
5 а совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля!
Нет ничего удивительного в том, что уже на самой заре человечества гора воспринималась как особое, священное пространство, где происходит соприкосновение небесного и земного. На горе Синай Моисей получает от Бога заповеди; на горе Фавор преображается Христос перед учениками; да и про Олимп как не вспомнить.
Сама по себе гора очень многозначительна: с одной стороны, её огромное, мощное основание — «подошва» — придаёт ей устойчивость, непоколеблемость. С другой стороны, тонкая, словно игла, вершина, буквально впивается в небо. Тот, кто хотя бы раз в жизни стоял на такой вершине, никогда не забудет абсолютно ни с чем несравнимого ощущения одновременной устойчивости — и воздушности, невесомости — когда перед твоим взором открываются величественные горизонты.
Удивительная вещь: казалось бы, когда мы летим на самолёте, мы видим ещё более далёкий горизонт — а всё же это вообще не то: только стоя ногами на вершине, ты испытываешь исключительный, всеобъемлющий восторг особого предстояния перед бытием.
Для многих древних культур гора — это axis mundi, космическая ось мира, соединяющая высшие и низшие миры. И именно поэтому на вершинах гор строились храмы, организовывались те или иные святилища.
Если мы вспомним самые древние жертвенники, о которых повествует книга Бытия, — это тоже будут «микро-горы», сложенные из камней — на вершинах которых и совершались жертвоприношения.
Прозвучавший сейчас 124-й псалом ещё глубже развивает тему символизма горы: он говорит о том, что «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек». Гора для верующего становится не только внешним образом духовного вдохновения, но и наглядным примером того, как может ощущать себя сам человек, когда его голова, его мысли — всё то, что и отличает его от животного, — устремлены к Небу. И неспроста греческое слово «ἄνθρωπος» — состоит из двух основ: ἄνω означает «вверх» и θρώσκω — «смотреть, устремляться, прыгать». Смотря на гору, мы словно бы снова и снова задаём себе вопрос: а есть ли во мне задор подняться на вершину — или я всего лишь хочу так и остаться распластанным у её подножия?..
Псалом 124. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 124. (Церковно-славянский перевод)
Псалом 124. На струнах Псалтири
Поделиться
1 Надеющиеся на Господа подобны горе Сиону; не поколеблются вовеки те, что живут в Иерусалиме!
2 Горы осеняют их, и Господь осеняет людей своих отныне и вовеки.
3 Ибо не дает Господь грешникам власти над праведными, да не протянут праведные рук своих к беззаконию.
4 Даруй, Господи, блага тем, кто добр и праведен сердцем!
5 А людей развращенных и творящих беззакония покарает Господь. Мир Израилю!
9 мая. Об особенностях богослужения в День Победы в Великой Отечественной войне
Поделиться
Сегодня 9 мая. Об особенностях богослужения в День Победы в Великой Отечественной войне — игумен Лука (Степанов).
Празднование Дня Победы оказалось 9 мая не сразу по завершении Великой Отечественной войны. Уже во времена послесталинские, когда потребность напоминать народу и молодому поколению о великом подвиге нашего народа была особенно ясно ощутимой. А в 1994 году уже решением Архиерейского собора было установлено совершать, начиная с 1995 года, по всем храмам Русской Православной Церкви особое богослужение после Божественной литургии, где за ектенией сугубой и сугубое прошение об упокоении душу свою положивших за свободу нашего Отечества. А вот после литургии совершается благодарственный молебен за от Бога дарованную победу, и после нее заупокойная лития. Подобная традиция упоминать почивших воинов и со времен преподобного Сергия Радонежского в нашем Отечестве, когда и на поле Куликовом сражавшиеся и погибавшие наши воины были тоже мгновение поминаемы святым старцем, видящим препровождение их душ на небо ко Господу. И всегда о своих героях молилось наше Отечество и Русская Церковь.
Все выпуски программы Актуальная тема
