«Забота о здоровье в жизни христианина». Священник Григорий Геронимус - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Забота о здоровье в жизни христианина». Священник Григорий Геронимус

* Поделиться

У нас в гостях был настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино священник Григорий Геронимус.

Мы говорили о том, насколько христианину важно заботиться о своём здоровье, и как это может сочетаться с желанием строго соблюдать многодневные посты, чтобы пройти это время с духовной пользой. Отец Георгий размышлял, почему Господь призывает нас ничего не бояться, как в непростые периоды жизни можно противостоять страху, и почему стоит избегать крайностей: перестать заботиться о здоровье совсем, и уделять ему чрезмерное внимание. Наш гость также ответил, какую роль в жизни христианина играет благословение священника, в чем смысл таинства соборования, и чем особенны будничные Великопостные богослужения.

Ведущие: Алексей Пичугин, Марина Борисова


А. Пичугин

— Дорогие слушатели, здравствуйте, «Светлый вечер» на Светлом радио, и в студии приветствуем вас мы — я, Алексей Пичугин...

М. Борисова

— ...и Марина Борисова.

А. Пичугин

— И вместе с нами и вместе с вами этот «Светлый вечер» проводит священник Григорий Геронимус, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино. Здравствуйте.

Священник Г. Геронимус

— Добрый светлый вечер. Здравствуйте.

М. Борисова

— Отец Григорий, вот тут возник очень актуальный вопрос, который хотелось бы с вами обсудить. Мы приближаемся к Великому Посту. Пост — время воздержания, время, когда меньше надо думать о телесном, больше о духовном. Но встает вопрос: как же так, вот два года, уже третий год мы все живем под знаком пандемии... Нас так перепугали много раз, что как только у нас начинается першение в горле или начинает чесаться в носу, мы тут же бежим делать ПЦР-тест. И наша сконцентрированность на нашем телесном состоянии за последние два года приобрела такие гипертрофированные размеры, что абсолютно непонятно, когда нужно сказать себе «стоп». И как это уживается с необходимой концентрацией на духовной жизни — вот это вот повышенное внимание к телесному, вызванное, казалось бы, обстоятельствами непреодолимой силы?

Священник Г. Геронимус

— Ну, дело в том, что такое чрезмерное внимание к своему здоровью — оно не является гарантией того, что человек не заболеет. За своим здоровьем следить нужно. В пандемию, конечно, нужно быть особенно внимательным, особенно бдительным, нужно выполнять все рекомендации, которые дает нам и правительство, и медицинские работники — и руки чаще мыть, и маску носить в общественных местах. И, в том числе, и в храмах в наших мы целый ряд, целый перечень разных мер предпринимаем для того, чтобы, по возможности, не распространялась зараза, когда мы вместе собираемся на молитву. Уже не первый год, мы как-то уже к этому привыкли. Сначала были такие бурные дискуссии: а можно ли вообще протирать святые иконы дезинфицирующими средствами? Ну конечно, можно, почему же нельзя киоты, стекло киота протереть дезинфицирующим средством? А можно ли еще что-то такое? А можно ли в храме молиться в маске? А можно ли дезинфицировать лжицу, которой мы причащаемся святых Христовых тайн? Ну, сейчас эти все дискуссии, в общем-то, уже практически стихли...

А. Пичугин

— Ну вот не скажите! К сожалению, я часто встречаю... Более того, где-то же еще используют, что вообще, как мне кажется, очень здорово... Ну опять же, вот я говорю «как мне кажется», и сейчас, чувствую, по ту сторону приемника мне много людей возражают: одноразовые лжицы, деревянные, которые потом просто утилизируются должным образом.

Священник Г. Геронимус

— Ну и такая практика есть. Ну как — утилизируются? Они же не выбрасываются, они сжигаются.

А. Пичугин

— Ну сжигаются, ну это же утилизация. Да, да, да.

Священник Г. Геронимус

— Поэтому они деревянные.

А. Пичугин

— Но это же утилизация, в общем. И поэтому...

Священник Г. Геронимус

— Нет, это совсем разное. Вот если лжица... А вдруг на ней остались какие-то частички?..

А. Пичугин

— Не, безусловно...

Священник Г. Геронимус

— Если она будет выброшена, это кощунство.

А. Пичугин

— Ну «утилизируется путем сжигания», хорошо, давайте...

Священник Г. Геронимус

— А если это деревянная лжица, которая сожжена, то тут нет никакой проблемы.

А. Пичугин

— Ну безусловно, да. Ну используются одноразовые лжицы. И вот... Не знаю, не хочется, чтобы наш разговор уходил в сторону соблюдения эпидемиологических ограничений и гигиенических мер, но ведь каждый раз думаешь, что изначально сама лжица, та самая, которая используется на литургии во время причастия, она же тоже в свое время появилась как эпидемиологическое средство!

Священник Г. Геронимус

— Да, совершенно верно. Совершенно верно. Вот. Ну, в общем, давайте, действительно, сильно в сторону не уходить. Эти меры предпринимаются, они нужны, и заботиться о своем здоровье мы должны.

Но все хорошо в меру. Когда человек уже не думает ни о чем другом, а только о своем здоровье, когда человек живет в постоянном страхе, ничего хорошего в этом нет.

Вообще, говорят, что ну вот нам разные такие страдательные, переживательные состояния приходится проходить в нашей жизни, и почти всегда у этого есть какая-то польза. А со страхом дело обстоит по-другому — от страха нет никакой пользы. Ну есть там исключения, когда там какое-то экстремальное состояние, на тебя несется медведь, просто ты испугался и быстрее побежал, чем обычно (хотя когда с медведем встречаешься, говорят, не надо бежать, а надо, наоборот, застыть на одном месте). Но в большинстве случаев...

А. Пичугин

— ...и кричать! (Смеется.)

М. Борисова

— (Смеется.)

Священник Г. Геронимус

— Надо показать ему, что ты большой, не боишься, и тогда медведь, вроде как, не нападет, я так вот слышал. Но в большинстве случаев страх — он сковывает, он не дает тебе нормально, свободно, активно действовать, он отнимает твои силы, твою энергию. Неслучайно ведь в Священном Писании столько раз Господь нас призывает: «не убойтесь», «не устрашайтесь». Сколько раз? Библеисты посчитали — 365 раз есть в Библии такой призыв, то есть, фактически, на каждый день года Господь призывает нас к тому, чтобы мы не боялись. Когда Господь Иисус Христос описывает, вот пророчествует о том, что в последние времена такие будут вот тяжелые состояния, Он говорит удивительные слова: «Люди будут погибать в те времена от страха грядущих бедствий». Не от бедствий, а от страха грядущих бедствий. Вот это очень важно. Поэтому мы все-таки, как христиане, должны ничего не бояться. «Не боюсь я ничего, кроме Бога одного». Вот.

Страх Божий — это не страх, что вот сейчас со мной что-то случится, сейчас меня Господь накажет, сейчас молния с неба на меня ниспадет. Нет, страх Божий — это страх огорчить любимого и любящего Отца. Это совсем другое. Страх Божий у нас должен быть, это начало премудрости. Но вот никакого другого страха у нас не должно быть. Заботиться о своем здоровье нужно, соблюдать эпидемиологические меры, антиэпидемиологические меры — нужно, необходимо. Но не чрезмерно. И бояться не нужно. Нужно жить. «Делай что должно — и будь что будет» — очень хороший христианский принцип.

М. Борисова

— Вот позволю себе сделать акцент на том, что вы сказали — что заботиться о здоровье нужно. Замечательно.

Отсюда следующий вопрос: наступает Великий Пост. Здоровых людей — я имею в виду уже не ковид, а заболевания каких-то внутренних органов, хронические заболевания — сейчас очень мало, независимо от возрастной группы. От мала до велика все чем-нибудь болеют, все каким-нибудь недугом страдают.

Правила постовой жизни достаточно архаичны. Причем, поскольку мы люди книжные, мы такие вот книжники и фарисеи, нам мало кому передана живая традиция православной церковной жизни, в силу того, что в ХХ веке некому было большинству из нас эту традицию передать, ни в детстве, ни в юности, никак. Мы все ее, в основном, приобретали из книг и из той фантазии, которая складывалась в том или ином церковном сообществе, в котором мы в Церковь входили. Поэтому тут приверженность к этим архаичным формам иногда буквально до фанатизма доходит. В результате, что бывает очень часто? У нас многодневных постов в году четыре. Я знаю людей, которые не успевают вылечиться после каждого из них. Они стараются, их совесть подвигает их поститься по всем уставным правилам — им так привычные, им так кажется правильно, так, как, они считают, помогает их духовному сосредоточению. А потом они до следующего поста пытаются свой абсолютно разбалансированный организм привести в какое-то хотя бы более-менее вменяемое состояние.

Священник Г. Геронимус

— У меня, видимо, какой-то очень расслабленный приход — другая выборка, как говорят социологи. У меня таких вот прихожан, которые постились бы по всем-всем строгостям монастырского устава, как-то их не очень много. Чтобы сухоядение, там — вот такого не очень много. На самом деле, я думаю, что просто это важно, и наши тело и душа (вот о чем мы сегодня вообще собрались поговорить) — это ведь очень тесно связанные части нашей природы. Это не какие-то две разных сущности. Даже такую границу трудно провести между телом и душой — где наши душевные проявления, а где наши телесные проявления. И одно на другое очень влияет. И вот что мы едим, насколько много мы едим, насколько легко вот мы едим все, что захотелось съесть, или где-то мы себя ограничиваем, это, вроде бы, чисто телесная такая вещь, поверхностная, внешняя, но это очень сильно влияет и на жизнь души — как душа собрана или расслабленна, насколько душа открыта к молитве, к любви, к общению с другими людьми. Или вот она спит и вообще ничего не чувствует, и в таком вот каком-то окаменевшем, сонном состоянии находится.

Пост — это очень такой хороший инструмент. Это не цель, ни в коем случае! Никто на Страшном Суде не будут нас спрашивать: «Ты внимательно прочитал состав печенья, который ты кушал? Не видел, что там какое-нибудь вещество со следами...»

М. Борисова

— Сухое молоко!

Священник Г. Геронимус

— да, «...со следами того, что когда-то, там, это было животного происхождения?». Нет, конечно. Действительно, не надо тут быть ни книжником, ни фарисеем. Но пост — это важно.

Вместе с тем, все, что происходит в Церкви, делается для блага человека, ни в коем случае не для зла. Если у человека есть какое-то заболевание, которое не позволяет ему поститься... Ну вот по совсем строгому монастырскому уставу, я думаю, в такой приходской жизни мы не должны поститься. Надо понимать, что вот это все сухоядение — это все-таки то, что предназначено для монахов, причем, живущих совсем в другом климате и имеющих совсем другой образ жизни, чем какой-нибудь многодетный отец в современном мегаполисе, который на трех работах работает и не успевает, вечно куда-то бежит, и... Такой строгий пост, монашеский пост, по типикону, он, наверное, не нужен практически никому. Но пост нужен. Но иногда даже и такой вот обычный приходской пост, когда мы воздерживаемся от мяса, рыбы, молочных продуктов, и то бывает вреден для здоровья. У кого-то там какие-то заболевания хронические. Тогда надо не стесняться, подойти к священнику — ну, чтобы все-таки это было... Мы все-таки такие чада Церкви, пост — это, в том числе, и форма нашего такого проявления послушания Церкви. Вот Церковь призывает нас вот в эти дни питаться так-то. И тогда нужно подойти к священнику и сказать: «Вот у меня такое-то, такое-то заболевание, врачи мне сказали, что вот без таких-то и таких-то продуктов я не могу обходиться, или, там, сам знаю, что после этого мне бывает нехорошо. Благословите, там, послабление в посте». Любой нормальный приходской священник скажет: «Да, конечно, в твоей ситуации поститься строго не нужно. Пусть постятся здоровые, молодые, сильные построже, а вам уже не так это необходимо». Но если не получается по всей такой вот, ну, не то, что монастырской, даже приходской строгости поститься в плане меню и в плане так вот рациона, тогда надо вспомнить о том, что пост — это не диета, и пост проявляется не только в том, какие продукты мы вкушаем в эти дни, а пост — это вообще как-то проснуться для духовной жизни. Не хватает здоровья, чтобы отказаться от молочных продуктов, — ну помолись побольше, чем ты обычно привык, почаще в храм приди, сделай какие-то добрые дела хорошие, повнимательнее отнесись к своей жизни, вот покайся, переосмысли что-то, что у тебя произошло в жизни. Открой Священное Писание и читай в четыре раза больше, чем ты обычно привык читать Священное Писание. Возьми какие-то толкования. У нас есть множество разных путей, как мы можем реализовать то, что вот мы проживаем эти дни Великого Поста. Это вовсе не только диета.

А. Пичугин

— Для многих людей, живущих активной церковной жизнью и очень ценящих и придающих очень большую значимость посту, зачастую, даже если у них есть категорические медицинские какие-то противопоказания к тому, чтобы не употреблять то-то и то-то, очень сложно бывает внутренне для себя отказаться от постного, от вот такого максимально, что ли, постного образа жизни, потому что это некий стыд перед Богом — «как же так, я не смог, вот Ты заповедал!» Не важно, что это вот действительно все сложилось в какую-то эпоху, что это уставы определенных монастырей, что был один устав, потом другой, а вообще их было великое множество. Но вот привычка и какое-то воспитание в определенной традиции — оно, и дальше вот то, о чем говорила Марина, зачастую приводит к большой проблеме медицинского характера.

Священник Г. Геронимус

— Вот поэтому это не должно быть таким, простите, самовольным решением. Тогда человеку, конечно, как-то не по себе. Я вот осознаю себя как православный христианин, чадо Церкви, а жить по церковным правилам не хочу, не пощусь — ну действительно, будет как-то совесть глодать.

М. Борисова

— Вы знаете...

А. Пичугин

— Не-не, о другом!

Священник Г. Геронимус

— Вместо этого надо прийти к священнику, священнику рассказать, и тогда это не будет каким-то самоволием, непослушанием — это будет благословением священника. Священник тебя благословил: не постись так строго, тебе это не нужно, тебе это не полезно. Со смирением прими свою немощь.

М. Борисова

— Вот это то, о чем мне хотелось особенно поговорить, потому что проблема для многих людей, о которых вот Леша говорит, людей, которые многие годы жили церковной жизнью, — они привыкли, вот Великий Пост они привыкли так проводить. Хорошо, они, зная свои недуги, подходят к священнику, берут благословение — они начинают давать себе послабление, и их все время грызет совесть.

А. Пичугин

— Вот я вот именно про это.

Священник Г. Геронимус

— Это повод для такого смирения: «Да, я уже не могу поститься по всей стргости, но я это вот не сам придумал — я все равно остаюсь в послушании Церкви. Священник меня благословил, я должен исполнить это благословение».

Мне вспоминается в этой связи еще один случай, который рассказывал митрополит Антоний Сурожский. Он, когда был совсем молодым человеком, он был необыкновенно ревностным христианином, когда вот осознанно пришел к вере после своего обращения в 14 лет, и он вот как раз таким был максималистом. И однажды, в один из своих первых Великих Постов он прямо вот по-монашески постился, по всей... по-моему, это было до принесения еще монашеских обетов, но он постился по-монашески, по всей-всей строгости. И, вместе с тем, он был молодым врачом, и он по-христиански приходит в какую-то семью и совершенно безвозмездно, бесплатно оказывал там медицинскую помощь. Семья была очень бедная, они были ему очень благодарны. Про свое христианство и пост он там тоже как-то особенно не... Приходил, помогал, как врач, уходил, особенно им ничего не рассказывал. И в течение всего Великого Поста, как выяснилось, они копили деньги, собирали, и, в конце концов, ближе к Страстной Седмице устроили ему мясной обед — купили курицу. Для них это было целое событие. Значит, надо было долго на это копить, это для них была большая очень трата. И пригласили: «Вот мы так вас хотим поблагодарить за вашу врачебную помощь. Вот такой вот пир для вас». Ну что ему было делать? Отказываться, сказать: «Я пощусь»? Тут, хотя он и был таким молодым христианским максималистом, он понял, что это будет неправильно. И он ел этот мясной обед вместе с ними, не стал отказываться. Потом побежал к духовному отцу, строжайшему монаху Валаамскому архимандриту Афанасию: «Все! Что делать? Все мое христианство закончилось! Я все провалил!» Ну отец Афанасий его как-то успокоил и сказал: «Это тебе для смирения. Если б ты думал, что ты вот настолько чист и свят, что эта курица могла тебя как-то осквернить, вот нет, тогда бы Господь тебе не допустил бы, не попустил бы тебе такого события. Ты постился, ты как-то старался, но вот это и вот это тоже тебе нужно было пройти — вот для твоего смирения, чтобы ты не превозносился и не гордился своими постными подвигами.

А. Пичугин

— Напомним, что в гостях у Светлого радио священник Григорий Геронимус — настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино. Когда мы говорим о том, что необходимо посоветоваться со священником, здесь же тоже есть достаточно тонкая грань, когда человек сам в состоянии своей головой доходить до каких-то вещей в своей повседневности такой христианской, и когда ему нужно действительно идти за благословением к священнику. Тут ведь может быть крен как в одну сторону, так и в другую. Здесь же может так случиться, что человек... и я думаю, что вы часто с этим сталкиваетесь, когда люди к вам приходят за благословением на какие-то очень пустяковые вещи, которые, по идее, нужно решать самому.

Священник Г. Геронимус

— Есть такое явление, когда вот человек пытается снять с себя ответственность вообще за любые жизненные решения...

А. Пичугин

— Переложить на голову священника.

Священник Г. Геронимус

— Да. И начинается буквально: «Батюшка, какие мне обои купить — в цветочек или в полосочку? Или стены покрасить в белый цвет или в цвет слоновой кости?» Это неправильно. Христианин, конечно, должен отвечать за свои поступки, и вот все перекладывать на священника не надо. Но когда речь идет именно о посте, мне кажется, очень уместно прийти к священнику. Потому что пост — это не индивидуальная какая-то практика, это общецерковная практика. Священник, как делегированный Церковью представитель, глава этой общины или, если это не настоятель, значит, все равно вот как духовный пастырь этого прихода, он может как бы, в данном случае, от лица Церкви сказать: «Тебе поститься так строго не нужно. Ты прими это вот как послушание, что для тебя пост будет немножко другой». Потому что пост — это не только наше собственное, личное упражнение, это еще и то, что вот в единстве мы все осуществляем как чада Церкви, выражая свое послушание и преданности матери-Церкви.

М. Борисова

— Мне кажется, что Великий Пост бросает нам еще один вызов, вызов нашему телу. Дело в том, что великопостные богослужения значительно длиннее, чем наши обычные богослужения. Кроме того, есть такие службы, которые бывают только Великим Постом, и которые тоже все священники рекомендуют хотя бы однажды за Великий Пост в них поучаствовать. Я имею в виду Литургию преждеосвященных даров. И надо сказать, что для горожан, которые, как правило, в большинстве своем работают, сидя на своих рабочих местах, это дополнительный такой вызов, потому что выстоять все эти службы чрезвычайно трудно человеку нетренированному. И начинается разброд во внутреннем ощущении. Вот я стою — я стою и думаю только о том, что у меня ноги сейчас отвалятся. Я уже не слушаю, что там поют и читают, — только бы мне достоять до конца службы. Вот где грань? Что важно, что не важно? В конце концов, может быть, лучше взять скамейку и сесть? И внимательно выслушать все, что читают и поют?

Священник Г. Геронимус

— Ну, вы знаете, я тоже думаю, что для того, чтобы ощутить настроение Великого Поста, необходимо — не то, что даже крайне желательно, а просто необходимо — хотя бы несколько раз за пост, чем чаще, тем лучше, побывать на будничных богослужениях. Потому что богослужения, которые совершаются в субботу и воскресенье, когда нам проще прийти на службу (понятно, что все мы работаем, большинству из нас в субботу и воскресенье проще осуществить)... но вот эти богослужения — они, по сути дела, не постные, они, по сути дела, праздничные, они мало отличаются от богослужений, которые совершаются в течение всего остального года. Есть свои отличия, но они очень незначительные. А вот богослужения будничных дней — это собственно богослужения Великого Поста. И, не побывав на них, проникнуться вот этим настроением, к которому Церковь нас призывает в эти дни, очень сложно. Это не менее важно, чем отказаться от каких-то там определенных видов продуктов. Если ты хочешь поститься Великим Постом, обязательно найди такую возможность — пойди на эти богослужения.

Ну, как там себя человек чувствует, на этом богослужении, наверное, по-разному бывает. Бывает, как вы сказали, а бывает, что человек пришел, и, как вот послы князя Владимира говорят: «Какое удивительное чувство — то ли я на земле, то ли на Небе. Небо открылось!» Бывает и так. Тогда как-то этот вопрос про ноги не встает. Но если тяжело — ну сядь. Тем более, богослужения Великого Поста — они и предполагают, что значительную часть этого богослужения человек может находиться сидя. Вот в монастырях есть такие специальные сиденья, называются стосидии. В наших приходских храмах на Руси не принято, чтобы были сиденья, но скамейки какие-то есть. Будничные богослужения, как правило, немноголюдные — пожалуйста, сядь на эту скамейку, никаких проблем. Но чувствуешь, что и сидеть сложно? Ну иди домой. Но пробудь ту часть, которая тебе принесла радость и удовольствие. Не обязательно, там, если богослужение длится несколько часов, быть прямо от начала и до конца.

Во многих московских приходах сейчас вот то богослужение, о котором именно вы сказали, Литургия преждеосвященных даров, совершается...

А. Пичугин

— ...вечером.

Священник Г. Геронимус

— ...иногда вечером, иногда утром. То есть, вообще-то говоря, Литургия преждеосвященных даров, по уставу, должна служиться вечером, но, так сказать, снисходя к человеческой слабости, поскольку все-таки мы на этой службе причащаемся, чтобы вот не терпеть весь день, не ждать трапезы, сначала решили, что будем служить утром, и такая практика укоренилась. Но вот потом у нас друга история — почти все утром на работах, никто не приходит в храм. Да и вообще она по смыслу — это вечернее богослужение. И тогда вот было такое постановление Синода, что, пожалуйста, в тех приходах, где есть такое желание, где люди хотят, где настоятель благословляет, можно служить вечером, и не обязательно весь день поститься — можно утром позавтракать, до двенадцати часов позволяется вкусить пищу (ну постную, если человек постится) и вечером прийти и спокойно причаститься. В этом нет никакого нарушения устава. Это вот согласно постановлению Священного Синода, еще, по-моему, от середины 80-х годов. И у нас — пожалуйста, — кто хочет, может прийти утром, кто хочет, может прийти вечером. Много в Москве храмов, где есть вечерняя Литургия преждеосвященных даров.

А. Пичугин

— Есть храмы, где среда — утро, пятница — вечер.

Священник Г. Геронимус

— Ну вот мы, например, так служим, да. Вот в наших двух приходах у нас почти весь пост — мы по средам служим вечером, в пятницу — утром. Вот. Поэтому найдите такую возможность, всем очень советую нашим радиослушателям, и обязательно побывайте — лучше всего на Литургии преждеосвященных даров, но и другие будничные постовые службы — они вот это настроение Великого Поста передают.

А. Пичугин

— А вот это именно настроенческое, как вы думаете, или?.. То есть, когда человек приходит и погружается в атмосферу постного, именно постного будничного богослужения, многие же, даже вслушиваясь в бесконечное чтение, не понимают. И даже если Псалтирь в руках и последование, все равно это такая завеса плотного церковнославянского языка. И все, что человек может вынести из такого богослужения, это именно его настроение.

Священник Г. Геронимус

— Я думаю, что это очень много. Когда вот мы были совсем маленькие, я помню, нам мама каждый вечер читала Евангелие, и я жаловался, говорил: «Мам, а зачем ты нам читаешь? Я ничего не понимаю». А мама говорила: «Ты умом не понимаешь, а сердце чувствует вот красоту и правду этих слов». И я думаю, что мама была права. И вот я и мои братья, и моя сестра во многом сформированы этим чтением, хотя интеллектуально, рационально мы не все могли тогда еще понять. Но все равно как-то это откладывается в памяти. Потом все-таки вспоминаешь, задним числом уже как-то пытаешься и продумать то, что тебе было прочитано. Читаешь уже не как в первый раз — когда я, там, стал постарше и поумнее, уже и понять можешь, — а как хорошо знакомый тебе текст с детства. То железные дороги самое касается этих служб. А что-то понятно. Каждому — в свою меру. Все понятно невозможно. Даже, там, великие богословы, литургисты, которые всю свою жизнь только и изучают эти тексты, наверное, тоже никто из них не может сказать: «Я понимаю сто процентов». Это такое богатство — вот каждому открывается какая-то часть. Но если даже интеллектуально мы восприняли немного, сердце все равно чувствует это настроение — не в таком, знаете, легкомысленном смысле этого слова, как вот я встал сегодня в хорошем настроении, завтра — в плохом настроении... Ну это действительно такое внешнее, не очень важное обстоятельство, как погода — сегодня дождь идет, завтра солнышко, послезавтра снег, но все равно мы идем на работу, делаем какие-то дела, стараемся так уж сильно от погоды не зависеть. Так и от настроения человек не должен слишком сильно зависеть. Но когда мы говорим о настроении служб Великого Поста, вот что мы это настроение оттуда выносим, я имею в виду немножко другое — другое значение этого слова. Это как настрой у музыкального инструмента. Это же не что-то такое внешнее и поверхностное, а это то, от чего зависит вся деятельность как бы, все, что будет происходить с этим музыкальным инструментом. Если инструмент расстроен, то и никакой хорошей музыки не получится, какой бы первоклассный исполнитель не сел бы за эти клавиши или за эти струны. А если он настроен, то музыка может получиться прекрасной. И вот настроение служб Великого Поста — это как раз имеет отношение к настройке нашей души — насколько согласованы разные члены души и насколько мы направлены на восприятие каких-то очень важных вещей, которые Церковь хочет до нас донести в дни Великого Поста. В этом смысле настрой.

А. Пичугин

— Мы продолжим буквально через минуту со священником Григорием Геронимусом, настоятелем храма Всемилостивого Спаса в Митино. Я, Алексей Пичугин, Марина Борисова здесь, в этой студии, ваши ведущие. Никуда не уходите.

Мы возвращаемся в студию Светлого радио. Напомню, что сегодня беседуем со священником Григорием Геронимусом, настоятелем храма Всемилостивого Спаса в Митино. Марина Борисова, я Алексей Пичугин, мы продолжаем.

М. Борисова

— Отец Григорий, есть еще такая «постовая» тема, касающаяся баланса духовного и телесного. Есть такая практика — достаточно часто проводить соборования Великим Постом. Служба соборования — как к ней относиться? Многие относятся к ней как к некой медицинской процедуре. То есть, вот надо непременно сходить на соборование Великим Постом, чтобы быть здоровым телесно. Но в этом ли смысл вот этой соборной молитвы? И что, собственно, имеется в виду, когда человек соборуется?

Священник Г. Геронимус

— Ну, вы знаете, я бы, так сказать, вот эту медицинскую сторону таинства соборования не списывал бы со счетов. Конечно, каждое таинство церковное — оно воздействует не только на тело, но и на душу человека, и, может быть, на душу — прежде всего. Через каждое таинство нам преподается благодать Святого Духа. Но именно соборование — да, это таинство, которое важно для физического здоровья человека, в котором мы молимся, в молитвах соборования мы молимся о том, чтобы Господь даровал телесное здоровье человеку.

Собственно, когда вот мы совершаем это таинство, откуда это взялось, на чем это основано? Ну, Сам Господь говорил Своим ученикам: «Идите»... Он давал, там, ряд поручений, благословлял перед тем, как Сам приходил в какие-то места, и говорил: «Больных мажьте маслом». А это и есть соборование, да? Мы освящаем масло и мажем маслом больных, вот тех, которые пришли. И очень подробно об этом потом писал апостол Иаков, брат Господень: «Братья, если кто из вас заболеет, пусть он призовет церковных пресвитеров и священников и они помажут его елеем». И вот эта практика в Церкви — она существует до сегодняшнего дня. Это и есть таинство соборования — мы берем масло, то есть елей, освящаем его, и через само вот вещество елея Господь подает исцеление — физическое, но, конечно, не только физическое, еще и душевное. Мы, когда совершаем таинство соборования, молимся и о прощении грехов. Там очень много таких покаянных... А грех — это что такое? Это душевная болезнь, душевная рана, которая тоже должна быть исцелена. И это все очень тесно связано между собой. И наши душевная, духовная, телесная жизни — это не три разных существа, а это единое существо, это один я, который вот состоит из тела, души и духа, это все очень тесно переплетено. Поэтому вот такая вот современная практика таинства соборования, когда вот мы собираемся... вот уже не домой приходим к человеку больному, а наоборот, люди нездоровые (совсем уж здоровых среди нас нет) собираются в Церковь, вместе молятся, слушают эти молитвы, тоже пронизываются этим духом покаяния и, в том числе, обретают и телесное здоровье. Это очень важная практика.

М. Борисова

— Но почему тогда, скажем, в XIX веке люди соборовались, как правило, перед кончиной? И даже...

А. Пичугин

— Ну, наверное...

Священник Г. Геронимус

— Вы знаете, это вот в западной Церкви есть такое — что соборование это предсмертное помазание. И то это такой вот как бы... на уровне такого народного суеверия. Христиане восточные, да и образованные католики, они так к этому не относятся. Соборование — это таинство, в котором мы просим Бога об исцелении человека. Не то, чтобы человек скорее преставился, а об его исцелении. Действительно, бывают такие случаи, когда человек очень уж болен и очень страдает от своей болезни, и исцеление для него, может быть, в этом и заключается, что ему вот... что его земная жизнь должна окончиться. Вот просто на практике такой пастырской я много раз сталкивался с тем, что когда к очень тяжелобольному человеку приходишь, соборуешь его, потом, бывает, там, час-два-три проходит, родственники звонят и говорят: «Человек преставился». А в других случаях звонят и говорят: «Человек резко пошел на поправку». Это очень действенное такое, вот наглядно действенное таинство, именно потому, что оно к телу обращено. Вот мы очень быстро часто видим мгновенную телесную реакцию в человеке — вот как, что произошло в результате соборования. Если человек очень сильно болеет — или он начинает резко поправляться после соборования, или отходить ко Господу, такое бывает.

М. Борисова

— Но, помимо всего прочего, пост — это, если его сознательно проводить, не просто ставить галочки, что вот это я соблюдаю, так, туда я сходил, а если попытаться прожить его осмысленно — он очень сильно ломает привычный образ жизни. Вот пост заканчивается, и есть ощущение у многих какой-то потери. Ну вот... вот да, мы дожили до Пасхи, мы отпраздновали, было ликование, было чудесное совершенно, приподнятое настроение, состояние духа, но вот изменившегося образа жизни нам не выдержать дальше в таком напряжении, да и от нас никто этого и не ждет. Но мы сами не понимаем, а дальше как встраиваться в нашу обычную повседневность, и телесно — тоже. Потому что вот все то напряжение, в котором мы по нарастающей себя тренировали в течение этих недель, оно спадает, и, как при занятии спортом, если человек долго тренировался, а потом прервал тренировки, у него начинается какая-то разбалансировка всего организма.

Священник Г. Геронимус

— Ну, тут полного прерывания тренировки не должно быть, но должен быть переход в другой режим. Вот интенсивные тренировки непосредственно перед Олимпийскими играми — это один режим, это каждый день какие-то особые сверхнагрузки, а потом, когда Игры прошли, конечно, человек продолжает тренироваться, но уже режим тренировок несколько другой. Вот это можно сравнить, действительно, с состоянием христианина, который особенно интенсивно тренируется в дни поста, тем более, Великого поста, «подтягивается», а потом старается эту форму не потерять. Все-таки, конечно, мы постимся не для того, чтобы вот встретить Пасху и все, а для того, чтобы что-то такое из поста для себя вынести, выйти на какой-то вот новый уровень своей духовной силы, если уж мы эту аналогию спортивной тренировки продолжаем, и сохранить, по возможности, этот уровень, а в следующем году, может быть, еще выше «подтянуться». Вот так устроена церковная жизнь.

А. Пичугин

— Мне всегда было интересно (ну как — «всегда»? — достаточно давно): вот если бы мы убрали из нашей подготовки к Пасхе, к Рождеству посты и не было бы многодневных постов перед Пасхой, перед Рождеством, как бы для нас мог измениться смысл праздника? Ведь кто-то... Я просто по себе даже знаю, что вот Пасха наступает, и у тебя мысль: кончился пост. А с другой стороны, если его нет вообще перед праздником, насколько бы наше отношение к самому феномену праздника, к Воскресению Христову менялось? То есть, мы бы воспринимали праздник Воскресения Христова именно как праздник Воскресения Христова, а не как еще и конец Поста, «и вот сейчас пойдем — вот уже мясо, вот, там, столы накрыты, вот там и холодец, и заливное, и что угодно еще»?

Священник Г. Геронимус

— Ну, я думаю, что у нас жизнь дает ответ на этот вопрос, потому что среди нас много таких, которые постятся и потом празднуют Пасху, а есть, конечно, и такие у нас, которые не постятся — или почти, или даже совсем, и тоже приходят на Пасху. Иоанн Златоуст прекрасно говорит про таких людей, что «и постившиеся, и не постившиеся, придите и ликуйте», «телец готов», «вси насладитеся пира веры». Иоанн Златоуст не делает различия между теми, кто там весь пост постился и тренировался вот в этом особом режиме, и теми, у кого вообще никаких тренировок не было. Ведь так и бывает, в наш храм приходят и такие, и такие люди. Все, конечно, радуются. Но ощущение глубины праздника власти ярче, сильнее у тех людей, которые к празднику готовились. Ну, наверное, это можно сравнить с какими-то другими событиями нашей жизни, да? Вот когда мы чего-то очень ждем, какого-нибудь события, внутренне настраиваемся, к этому готовимся, и потом оно наступает, конечно, мы с гораздо большей силой проживаем, чем если мы какие-то случайные гости, которые еще два дня назад об этом даже не думали, а потом дошли и тоже об этом поучаствовали. Вот пост — он нас готовит к празднику, и нам проще до конца ощутить радость этого праздника. Но эту радость ощущают и не постившиеся люди тоже.

А. Пичугин

— Я тут не то, чтобы привожу аналогии, усматриваю аналогии, но почему-то, раз уж мы говорим о теле и душе, и духе, я вспоминаю, что когда-то, много лет назад и на протяжении многих лет я купался на Крещение, и для меня традиция крещенского купания и богослужения были неразрывно связаны. А в какой-то момент я это прекратил купание и понял, что я по-другому смотрю на сам праздник. Если раньше я думал и всю службу, и потом, что вот, надо туда лезть, в эту холодную прорубь, но, с другой стороны, для меня не было альтернативы, поскольку это было все очень прочно взаимосвязано, а когда я себе эту связь оборвал, я понял, что я как-то по-другому стал смотреть на праздник — это был именно праздник, наступил для меня праздник Богоявления, не крещенских купаний. Не то, чтобы я здесь какую-то аналогию с постом усматриваю, но вот разные грани раскрытия смыслов праздника — они тоже по-разному в разное время как-то вот так проявляются.

Священник Г. Геронимус

— Ну вот мы духовно-душевно-телесные существа, и что мы делаем со своим телом, очень влияет и на жизнь нашей души. И такие традиции, как купание крещенское, — собственно, это не церковная традиция, это народная забава, как бы приуроченная к этому празднику. Вот, как вы рассказываете на своем примере, прямо вот расцвечивает этот праздник каким-то другим содержанием, другим цветом, другим наполнением. Вот очень важно, что мы делаем. И также пост — он позволяет нам вот особым образом прочувствовать путь к Пасхе и пройти этот путь совершенно особым образом. Но есть огромная разница, потому что пост — это общецерковное установление, и постящийся человек (не важно, по всей строгости устава, не по всей строгости устава), постящийся и делающий больше акцент именно на воздержание от продуктов или больше делающий акцент на какие-то другие аспекты поста (мы уже говорили, что их много — это и милосердие, и молитва, и чтение Священного Писания), тот, кто проходит этим путем, тот, конечно, приобретает большую пользу для своей души. И это сказывается вообще в восприятии всего этого периода года.

М. Борисова

— Вообще, насколько христианину полезно заботиться о своем физическом состоянии, люди такие, скажем, мои ровесники, которые в ранние свои дни в Церкви читали об Оптиной пустыни очень много, именно на всю жизнь запомнили какие-то вещи, любят цитировать слова Амвросия Оптинского, который говорил, что «не надо лечиться, надо подлечиваться». То есть, подразумевается, что для духовной работы внутренней человеку не полезно быть очень здоровым. Так ли это?

Священник Г. Геронимус

— Это очень индивидуально, и у разных людей есть крин в разную сторону. Есть такие христиане, которые недостаточно заботятся о своем здоровье — вот они, ну, скажем, опираясь на эти слова Амвросия Оптинского, неверно их толкуя, неправильно, вообще отказываются от медицинской помощи, лечатся какими-то народными средствами, травками. Это совершенно неправильно. Здоровье — это дар Божий. Но вот если я кому-то подарю подарок, а человек сразу этот подарок выкинет в мусорное ведро, мне, наверное, будет неприятно. И вот здоровье, жизнь сама, то, что нам от Бога дано, относиться к этому слишком пренебрежительно — я думаю, что это некоторое оскорбление по отношению к нашему Создателю, это неправильно.

А. Пичугин

— Ну Амвросий Оптинский, насколько я помню, это для монахов говорил. «Монахам не надо лечиться, а только подлечиваться».

Священник Г. Геронимус

— Это тоже верно. Но есть другая крайность, когда человек слишком много думает о здоровье. Бывают, там, мамочки, которые вообще вот из медицинских кабинетов не выходят: «Наверное, у моего ребенка то-то, наверное, се-то, надо его еще здесь проверить и здесь проверить, и здесь посмотреть». И, в конце концов, мы получаем больного ребенка и классическую ипохондрию. Да, да. И к своему собственному здоровью так же люди тоже относятся. Все хорошо в меру. Заботиться о здоровье нужно, но чрезмерной заботы тоже быть не должно. А эту вот меру определить не всегда просто. И тут, конечно, хорош совет духовника и вообще близких людей.

А. Пичугин

— Напомним, что в гостях у Светлого радио священник Григорий Геронимус, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино.

М. Борисова

— Ну что касается совета духовника, это, конечно, замечательно, но у нас очень много разных священников, и у каждого из этих священников свой и жизненный, и духовный опыт.

Священник Г. Геронимус

— Надо найти такого духовника, которому ты доверяешь, в котором ты видишь вот какой-то действительно опыт именно духовной жизни. Отец Дмитрий Смирнов покойный — его спрашивали: «Как найти духовника?» — «Очень просто. Обойди, как минимум, сто священников, с каждым из этих ста поговори, пообщайся, посмотри, как он молится, как он служит, как он исповедует, и найди того, кому ты можешь довериться». Вот. Так что это не первый попавшийся священник.

А. Пичугин

— Мне кажется, что тут вообще не очень зависит от сана человека и от многих других факторов его религиозного мировоззрения, поскольку, там, по своим друзьям могу судить. Один мой друг-священник Н., чуть что-то почувствует, у него, по-моему, есть таблетки на все случаи жизни — от больного пальца, от, я не знаю, случайного какого-то поцарапывания, еще от чего-то. Другой, там... Ну это, как и все обычные люди — это же никак не связано, наверное, с тем, что вот это — священник, это — не священник.

Священник Г. Геронимус

— Так очень хорошо, что у нас есть такое большое разнообразие...

А. Пичугин

— Ну да...

Священник Г. Геронимус

— ...и каждый человек может найти себе духовника в соответствии со своим душевным устроением. Кому-то, если мы говорим о заботе о здоровье, может быть, нужно чуть больше этой заботы, кому-то — чуть меньше. Так вот найти такого духовника, который будет соответствовать твоему душевному устроению, и в совете с ним ты можешь как бы увереннее шагать в своей жизни.

М. Борисова

— Но опять: где баланс, где та грань?.. Ведь когда мы говорим о совете, мы подразумеваем, что мы можем последовать этому совету, а можем по каким-то своим соображениям не согласиться. Когда говорится о совете духовника, подразумевается, что вот, батюшка сказал — надо обязательно сделать. Но ведь не факт. Батюшка ведь не дельфийский оракул, и он не читает, там, диагноз каждого своего прихожанина, куак, там, я не знаю, оператор МРТ. Есть вещи, которые невозможно обсудить со священником, да и не нужно — для этого есть дежурный врач-терапевт, я не знаю, там, врачи общей практики в поликлинике.

А. Пичугин

— Это в пандемию очень хорошо проявилось сейчас во весь рост.

М. Борисова

— То есть...

А. Пичугин

— Ну как, к священнику, наверное, один из самых частых поводов обращения прихожан — это делать или не делать прививку.

М. Борисова

— Ну да. То есть, есть какая-то сбивка внутреннего камертона. Вот человек перестает ощущать, что к чему относится. То есть, где сфера его ответственности, где сфера ответственности за чисто телесное здоровье, а где сфера ответственности за душу, и к кому с чем приходить, с какими вопросами.

Священник Г. Геронимус

— Да, это то, с чего мы начинали — что ответственность с каждого христианина не снимает наличие у него духовника. Такое вот абсолютное послушание — это все-таки монашеская добродетель. Монах, когда постригается, он приносит несколько обетов, три обета, и один из них — это обет послушания, что он будет полностью отсекаться от своей воли и послушен своему духовному отцу. В приходской практике, когда мы не говорим о монахах, имеющих пострижение, такого обета мы не приносили. Поэтому вот посоветоваться со священником хорошо, но думать своей головой тоже необходимо.

М. Борисова

— Но есть еще много таких странностей, когда попадает человек в поиске своего духовника в разные такие церковные сообщества и иногда с шокирующими какими-то особенностями. Например, я знаю, что некоторые батюшки очень обильно угощают своих приехавших за советом прихожан.

А. Пичугин

— Советами угощают?

М. Борисова

— Нет! Если бы советами, все было бы вполне гармонично. Угощают угощением! (Смеется.) И иногда сложная задача — просто это угощение поглотить, поскольку его очень много. (Смеется.) И человек сидит и мучается, он не понимает — это какая-то притча, или нужно сказать: «Батюшка, я не могу, в меня уже не лезет». (Смеется.)

А. Пичугин

— Ну это же какая разница — священник это или нет? Вот вы приходите в гости к кому-то — совершенно не к священнику, к обычному светскому человеку, и вас кормят, угощают, там, поят...

М. Борисова

— Нет, если я прихожу к какому-то светскому человеку, я могу сказать: «Все, ребята, я больше не могу». А если я приехала к какому-то просветленному духовному старцу, я предполагаю, что в каждом его действии есть какой-то скрытый смысл, которого я не понимаю, и вот... Я сейчас о чем говорю? О том, что все вот эти заморочки — они внутри головы каждого конкретного человека. Поскольку как к чему относиться, решает каждый сам.

Священник Г. Геронимус

— Мне кажется, такая вот чрезмерная внимательность к деталям и чуть ли не обожествление каждого действия священника — это тоже неверно. Мы, священники, такие же люди, как все остальные, с... И, там вот, в католичестве есть такое учение — о непогрешимости Римского Папы. И то это не значит, что Римский Папа безгрешен и безошибочен, значит, там, в определенных условиях, когда он говорит ex cathedra, там, что-то такое... У нас такого учения нету. Не надо вот там одежде священника, каждому движению языка или руки предписывать какой-то такой особый сверхценный смысл. Когда священник совершает богослужение — да, он представляет как бы самого Христа в этот момент. Но когда богослужение закончилось и началась трапеза, то да, я думаю, что к этому надо отнестись просто так же, как вот когда вы пришли на трапезу в любой другой дом.

У меня был такой случай — может быть, их было много, я просто не про все знаю, — но вот там я одну прихожанку позвал потом в наш приходской дом после литургии на трапезу. Она как-то, там, застеснялась, сказала: «Я тороплюсь, не могу», ушла. Ну, и как бы все — какое-то очень мелкое обстоятельство, незначительное. Оказывается, она полгода потом мучилась, что вот священник ее пригласил, а она отказалась, и как она могла, и, наверное, это страшный грех, и что теперь будет... Мне в голову и не могло прийти, что вот из мухи можно такого слона раздуть. Вот поэтому я всех призываю слонов из рук не раздувать, а относиться к этому немножко проще.

М. Борисова

— И все-таки вот Леша упомянул — хочется без этого обойтись, никак не получается... Вот вся эта история с прививками, с ПЦР-тестами и с прочими всякими вошедшими уже у нас в быт за последние два года медицинскими подробностями — насколько все это отвлекает от духовной жизни?

Священник Г. Геронимус

— Отвлекает, и смущает, и разделяет. И этот вопрос прививок — он действительно оказался такой чрезвычайно смутительный. Вот. Я думаю, что мы должны все к этому отнестись как к некоторому такому искушению, которое нам надо преодолеть и пройти. Вот дьявол всиивает вот такую рознь в наши ряды и ищет любые способы, любые методы, чтобы нас как-то вот разделить, рассеять, рассорить — христиан друг с другом, духовных чад со своими духовниками, священников между собою. Но как-то мы должны этому противостоять — постом и молитвою. Вот попробуем в грядущем Великом посту все-таки этому научиться. С прививками, по-моему, все-таки мы все уже должны были разобраться. Кто считает для себя нужным, эту прививку сделал, кто считает для себя невозможным, ее не сделал. Но давайте все уже это как-то преодолеем и будем дальше жить вместе, продолжая свой христианский путь.

А. Пичугин

— Спасибо большое за этот разговор! Напомним, дорогие друзья, что в гостях у Светлого радио был сегодня священник Григорий Геронимус, настоятель храма Всемилостивого Спаса в Митино. Спасибо большое! Мы — ваши ведущие: Марина Борисова...

М. Борисова

— ...и Алексей Пичугин.

Священник Г. Геронимус

— Спасибо.

А. Пичугин

— Прощаемся, всего хорошего, до новых встреч, до свидания.

М. Борисова

— До свидания.

Священник Г. Геронимус

— До свидания.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем