«Забавные и вдохновляющие истории из церковной жизни»

В этом выпуске участники беседы делились светлыми, радостными, забавными и вдохновляющими историями из церковной жизни, которые вспоминаются с улыбкой.

Своими воспоминаниями поделились ведущие Радио ВЕРА Константин Мацан, Александр Ананьев, Кира Лаврентьева и исполняющий обязанности настоятеля храма святых равноапостольных князя Владимира и княгини Ольги в Черемушках протоиерей Владимир Быстрый.

Ведущие: Александр Ананьев, Константин Мацан, Кира Лаврентьева.

---

Константин Мацан:

— «Светлые истории» по понедельникам в 6 вечера, то есть сейчас, рассказываем мы на Радио ВЕРА. О самом радостном, иногда о самом чувствительном, о том, что пробуждает и слёзы, и смех, мы собираемся и вспоминаем эти истории в студии. Мы — это ведущие и наши гости. Здравствуйте. Меня зовут Константин Мацан. Наш гость сегодня протоирей Владимир Быстрый, исполняющий обязанности настоятеля храма святых равноапостольных князя Владимира и княгини Ольги в Черемушках, добрый вечер.

Протоирей Владимир Быстрый:

— Добрый вечер.

Константин Мацан:

— Мои дорогие коллеги — Кира Лаврентьева.

Кира Лаврентьева:

— Добрый вечер.

Константин Мацан:

— Александр Ананьев.

Александр Ананьев:

— Здравствуйте, дорогие друзья, добрый вечер.

Константин Мацан:

— Я напоминаю, что наши «Светлые истории», и в этом уникальность нашей программы, можно не только слушать, но и смотреть видеоверсию в социальных сетях Радио ВЕРА, в частности, ВКонтакте и на других. Сегодняшняя наша тема как нельзя лучше соотносится с названием нашей программы — «Светлые истории». Мы будем вспоминать истории из церковной жизни, которые так или иначе заставляют улыбнуться, вспомнить их с каким-то радостным, светлым чувством или же истории, в которых, несмотря ни на что, пробивается свет. Потому что церковная жизнь всегда в итоге про свет, раз даже Евангелие нам говорит, что Бог есть Свет. Вернее, Новый завет говорит нам, что Бог есть Свет, и нет в Нём никакой тьмы. Вот об этом сегодня поговорим. Коллеги, вот Саша и Кира Лаврентьева очень часто мониторят наших слушателей на предмет историй. Есть у нас сегодня истории из интернета?

Александр Ананьев:

— Что удивительно, Костя, этих историй огромное количество. Мы каждый раз радуемся и удивляемся тому, что люди не просто включили этот подкаст, послушали, посмотрели или ехали по дороге домой, послушали, а вот как это бывает в компании за столом, в хорошей компании, после того, как кто-то тебе рассказал историю, ты такой: «Ой, у меня тоже такая была история, слушайте!» И тебе становится жизненно важно рассказать эту историю. И вот тоже наша слушательница рассказывает. «В девяностые, когда рынки только начинались, у нас были длинные ряды с палатками. И в какой-то период, как это часто бывает по весне, оттепель чередуется с морозами, и понятно, к рынку машины подъезжают и уезжают, грузят товар, колея жуткая, и, конечно же, ничем не посыпана, можно себе представить, (у нас возле дома в Дзержинске Нижегородской области так до сих пор). И вот в один из таких дней мне понадобилось что-то купить. Иду между палатками, глазею. И вот в какой-то момент понимаю, что уже не иду, уже лечу. Лечу так, что делаю в воздухе сальто, машу руками, всё как в замедленной съемке, люди из палаток выглядывают с ужасом в глазах, помню свои мысли: всё, прощайте, более меня не соберут. Мне кажется, что я даже не успела помолиться, когда я пришла в себя, я спокойно сидела на земле с подогнутой под себя ногой, я даже не ударилась. Было такое ощущение, что меня подхватили в воздухе и аккуратно посадили на землю. Женщина, с полными ужаса глазами, выглядывая из палатки, говорила мне: вы живая? А я ей говорю: представляете, я даже не ударилась. Фантастика. Благодарю тебя, Господи, за все благодарю».

Константин Мацан:

— «За всё, за всё тебя благодарю я», — как писал Михаил Юрьевич Лермонтов.

Кира Лаврентьева:

— А Юлия Луценко пишет нам ровно следующее. «К отцу Дмитрию Смирнову пришел какой-то мужчина и сказал, что молился он только три раза в жизни. Ехал на мотоцикле, скорость была очень высокая, и после очередного виража перед ним вдруг оказался грузовик с какими-то длинными досками, свисающими из этой машины. И по одной из этих досок он не просто заехал наверх, она сыграла роль трамплина, и мужичок взлетел, по траектории полёта было понятно, что через пару секунд он обгонит в воздухе машину и приземлится перед её колёсами. Вы можете себе представить это вообще? Закрыв глаза, он крикнул в сердце своем: «Господи, помилуй!» Через несколько секунд он грохнулся на какую-то гору песка, которая была чуть в стороне от дороги. Второй случай приключился с ним через несколько лет. Он работал на бензовозе где-то на севере. И вот однажды его машина перевернулась, да так неудачно, что он даже выбраться из неё не мог. На улице глубокий минус, трасса не оживлённая, бывает, что за день даже одна машина не проедет. Закрыв глаза, он снова крикнул: «Господи, помилуй». Минут через 20 из-за поворота показалась машина, водитель которой, конечно, пришел на помощь. С чем было связано его третье обращение к Богу, к сожалению, не помню, но мы уже поняли по этому комментарию, что три молитвы мужчины три раза спасли ему жизнь. Спасибо огромное за этот комментарий, дорогая Юлия. Нам всегда очень радостно их читать.

Константин Мацан:

— Да, друзья, пишите, как видите, мы все это читаем, читаем в эфире вслух, и это очень важно, как Саша однажды очень удачно сформулировал, что у нас в студии в «Светлых историях» не четыре участника, а пять, и пятый — это наш коллективный слушатель в комментариях сети. Отец Владимир, перейдём к застолью. За столом принято рассказывать истории. Я уверен, что у священника историй из церковной жизни, которые вы вспоминаете с улыбкой, наверное, немало.

Протоирей Владимир Быстрый:

— Да, действительно. Очень много таких историй, тем более, что первый мой храм, в котором я начинал служить ещё молодым священником, это был храм святителя Николая в Хамовниках. Я попал в такой большой, дружный, уже давно сложившийся коллектив и священнический, и духовенство там было зрелое, гораздо старше меня, и вообще, прихожан и сотрудников храма. Многие работали там по 20 — 30 лет тогда уже. Это был такой уже для многих людей Хамовники связаны... Вся жизнь прошла в них. Все истории, которые я сейчас вспоминал, пока ехал, они связаны с какими-то разными людьми, с которыми я сталкивался в Хамовниках, их было много, и все были какие-то колоритные личности. Во-первых, было очень много блаженных. Просто вот таких святых людей, святые среди нас. И они, конечно, очень пугали. Например, у нас была такая замечательная настоящая блаженная Мария, которая была замечательной певчей, регентом в свое время, она была дочкой диакона, отца Василия, но ей уже тогда было к 80 годам. И маму её звали Клеопатра. Она была юродивая и говорила стихами. Ну самое простое, что она могла сказать: «Отец Владимир, дорогой, благослови меня домой».

Константин Мацан:

— Это была импровизация всегда?

Протоирей Владимир Быстрый:

— Да, да. Она всегда импровизировала. Потом было ужасно смешно, с одной стороны, а с другой стороны, ужасно раздражало, она становилась на всенощной в центре храма и подпевала хору. Причём голос у неё был такой, как говорится, свечи гасли. Иерихонская труба. Причём она пела идеально чисто, интонировала, она была профессиональной певчей, певицей, регентом, но в старости, такое бывает, я знаю, у многих. У неё абсолютный слух, он садится на полтона. Ноту «до» она слышит как ноту «си». Видимо, она помнила по нотам все произведения и подпевала идеально хору, но на полтона ниже, перекрывая все. Это выводило из себя. Регент там вообще просто. Причём её смести было невозможно, она была маленькая, знаете, бывают такие старушки, такой вот божий одуванчик, дунь — и она улетит, но если надо пройти, то там человек проходит сквозь стену. Так и она. Её сдвинуть с места было невозможно, уговорить тоже было невозможно. Она пела, раздражая всех. Ну вот такая была замечательная женщина. И если можно ещё одну историю? Была тоже замечательная у нас, но действительно святой человек, такая бабушка Оля, Ольга Алексеевна Воробьёва, она тоже, когда я пришел в храм, тоже ей к 80 было. Она была какая-то долгожительница, она прожила очень долго, до 95 лет. Она была потрясающим совершенно человеком, во-первых, она была очень похожа на Серафима Саровского. Мы всегда это замечали. И лицо, лицо у неё было какое-то чистое и светлое, причём для её возраста абсолютно гладкое, не морщинки, ясные глаза. При этом она была также как на иконах пишут Серафима Саровского, согбенной немножечко, и на палочку опиралась, при этом она ходила с необычайной скоростью, в таких огромных башмаках. И жизненная энергия из неё просто выпирала. Просто разбрызгивалась. Она тоже была чтецом и певчей в храме долгое время Рождества в Измайлово, где она познакомилась и стала духовной дочерью отца Иоанна Крестьянкина, когда он там ещё служил священником. И так до конца его жизни она оставалась его чадом. Постоянная переписка, и когда он приезжал в Москву, он всегда на Фрунзенскую улицу приходил к ней, посещал. Вот такая была замечательная женщина. С ней все было связано очень радостное. Но всегда, видимо, святые среди нас, то есть к святым такое отношение, вроде всё видно, но иногда это терпеть невозможно. Вот так же, как с нашей Марией блаженной, так же и с Ольгой Алексеевной. Она, например, когда уже стала старенькой, в храм ходила реже, на праздники, раньше каждый день, добиралась двумя способами. Когда ещё могла ходить, она спускалась на свою Третью Фрунзенскую где-то часов в 5 утра или в полшестого на раннюю литургию, поднимала руку, и тут же останавливалась машина, которая её довозила. И мы всегда просто открывали рот. Она каждый раз... Кончилось все тем, что она на Роллс-Ройсе приехала однажды. А потом, самое ужасное, что было, когда она не смогла уже спускаться вниз и переходить на эту улицу сама, как правило, в полпятого утра у меня раздавался звонок: «Отец Владимир, ты едешь сегодня на службу?» Я говорю: «Я еду на раннюю, я служу очень рано». «Хорошо, я тебя жду». И вот мне надо было выйти ещё пораньше, а всегда очень хотелось спать, вот эти самые сладкие полчаса перед будильником, она чётко звонила в полпятого: «Вставай». Я приезжал, поднимался к ней, спускал её, сажал в машину, довозил, там уже как-то её сторожа или прихожане наши вынимали и доставляли до храма. Это я к тому, что мы с отцом Александр Ананьевом Шумским, покойным моим другом, так всегда шутили, что святые — это, конечно, очень здорово, жить с ними, смотреть на них, но иногда просто невозможно вынести их святость.

Константин Мацан:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА мы сегодня рассказываем, у нас сегодня в гостях протоиерей Владимир, Быстрый, исполняющий обязанности настоятеля храма святых равноапостольных князя Владимира и княгини Ольги в Черемушках, и мои дорогие коллеги: Кира Лаврентьева и Александр Ананьев. Мне кажется, что тема про святых, с которыми, с одной стороны, рядом чувствуешь свет, а с другой стороны, чувствуешь собственный какой-то дискомфорт — это богатое поле для размышлений и для вспоминания своих историй.

Александр Ананьев:

— Мне кажется, что святые вообще настолько неудобно в жизни, с ними настолько некомфортно.

Протоирей Владимир Быстрый:

— Кстати, перебью, общение с ними очень вразумляет. Бывает так, что начинаешь злиться на какого-то человека, алтарник что-нибудь забудет, перепутает, и начинаешь выходить из себя, а потом говоришь себе: а вдруг он святой? Потому что он ведёт себя как-то так, не объяснишь, почему он сделал это? Взрослый человек, образованный, обременённый даже иногда какими-то степенями иногда или наоборот, необразованный, но опытный человек, взрослый, но такое сделает ... Причём, иногда кажется, что нарочно. И мы всегда спрашивали: а ты нарочно это сделал? А потом думаешь: а вдруг он святой?

Александр Ананьев:

— Вот я ловлю себя на ощущении, что при общении со святыми у меня было такое ... Понимаешь, что они святые, потому что первое желание, которое у тебя возникает — это их придушить, потому что нельзя себя так вести. А потом, спустя какое-то время, ты так себя осекаешь, думаешь: «Господи, ну что я? Как я?»

Константин Мацан:

— Историю расскажешь?

Александр Ананьев:

— Про это? Нет. Она меня дискредитирует, Константин. Я, честно говоря, когда включились лампочки и опустились микрофоны, началась программа, я не знал, какую историю рассказывать. У меня было два вопроса. Откуда у Киры такой ровный и красивый загар, хотя она работает постоянно.

Константин Мацан:

— Я знаю, потом расскажу.

Александр Ананьев:

— А, хотя бы на этот вопрос есть ответ. А второй вопрос: о чем рассказывать светлые истории на тему «Забавные истории из церкви». Почему для меня это не понятно, потому что забавные истории из церкви для меня звучит примерно как: забавные истории из отделения экстренной хирургии научного центра судебно-социальной психиатрии имени Сербского. То есть есть места, где не забавно. Есть места, где важно, сложно, непонятно. Есть места, куда приползают на кровавых коленях, потому что плохо. И собственно, что может быть святого? У меня такое восприятие, по крайней мере. Я, видимо, в виду своей неопытности, не буду называть это красивым словом неофитство, неопытность, отношусь ко всему серьёзно, в первую очередь, потому что далеко не все понимаю. Но в процессе, пока отец Владимир рассказывал, я вспомнил даже не одну, а полторы истории. Они крепко связаны друг с другом. Истории про чудо исповеди, я объясню почему чудо, которую я всегда вспоминаю с улыбкой. Вот именно с улыбкой, там нету ха, ха, ха, это не вот как ужасно, как смешно, но это всегда такое свидетельство о том, что в исповеди принимает участие не только собственно исповедующийся и священник, но ещё и третья Сила, Она же первая Сила, Которая очень креативна и принимает участие непосредственно. Один наш общий дорогой любимый священник с Костей, и с Кирой тоже, наверное, рассказывал историю, может быть, даже не про себя, а про кого-то из священников, про то, что во время исповеди священник может сказать что-то человеку, который у него исповедуется, а потом сделать круглые глаза и думать: так, а зачем я ему сейчас это сказал? Вот откуда это было? Взял и обидел человека. А потом выясняется, что не обидел, а помог. И вот однажды к священнику пришла барышня, вся в соплях, слезах и печали, потому что её жизнь пошла под откос, и она живёт на руинах семейного счастья. Потому что её муж изменяет и бросать это дело не собирается. С ней разводиться тоже как-то не спешит. И эта ситуация за несколько лет её измотала окончательно, превратила в грязную мочалочку. Она говорит: я так больше не могу, я не знаю, что делать. И всё-таки уходить — не знаю, правильно ли это? Брак венчанный. И то, что он делает — плохо. И к детям хорошо относится, ну в общем, понятно, все это тяжелая, безвыходная, тупиковая ситуация. Она плачет, а священник так усмехнулся, руку на плечо положил и говорит: «А вот придёшь сегодня домой и укуси его». Она так... А он так: «Зачем я это ей сказал?» Она ушла вся в недоумении. Зачем я это сказал? Откуда это взялось? Обидел человека. Спустя какое-то непродолжительное время она возвращается с улыбкой, счастливая такая, посветлевшая. И говорит: «Вы знаете, тем же вечером... Я не собиралась, я решила, что вы немножко сошли с ума, ну у всех бывают помутнения. Я не собиралась никого кусать, правда. Но мы что-то сидели на диване, смотрели телевизор, как-то переругивались, я не выдержала, и не знаю почему, взяла и укусила его за плечо сильно, до слез и до крика. И он потерял дар речи, потом заплакал, потом засмеялся, а потом мы взяли и поговорили. Первый раз за много лет. Вот по-честному. И он обо всём сказал, и я обо всём сказала. Я не могу сказать, что ситуация раз — и решилась. Но мы поговорили, и мы друг друга услышали». Я хочу верить, что брак был спасён.

Константин Мацан:

— Классная история.

Александр Ананьев:

— Ну это такая полумистическая, полуневероятная история. Конечно же, которую я не видел, А) я мог её неправильно услышать, Б) мог неправильно рассказать, С) кто-то мог её неправильно понять и услышать. Но вот история, которая случилась со мной, она менее сюжетна, но более значима для меня. Однажды я пришел на исповедь к молодому батюшке, которого я очень люблю, он очень хороший, он будет ??просто домой, он мой ровесник, что для меня оказалось важно в той проблеме, с которой я к нему пришел. Не к нему — к Богу на исповедь. Но я почему-то знал, что он меня услышит. Он ещё и бывший рекламщик, бывший пиарщик, работал в импортной компании, у него корпоративы на яхтах на Средиземном море были. Собственно, я крестился в 40, а он где-то в 38 понял, что это его просто накрыло, он бросил все эти свои валютные зарплаты и пошёл в духовную семинарию, стал служить, сейчас он священник в московском храме, я его очень люблю, он очень хороший, и матушка у него чудесный иконописец. Я вот пришел к нему и говорю: «Вы знаете, я замучился, меня замучило одно искушение, просто сил нет. Оно меня изнутри просто разъедает ядом. Я все понимаю, я все знаю, но оно просто не дает мне спать, жить, любить, я становлюсь хуже». Ну вот это всё, всё, все, слёзы, сопли. А он так посмотрел, даже не на меня, а сквозь меня, и явно не своим голосом. Я прямо это почувствовал, не своим голосом говорит: «Так поддайся». Я говорю: «Стоп, вы что, с ума здесь все сошли, что значит поддайся? Это как вообще?» «Ну вот так, поддайся».

Константин Мацан:

— Оскар Уайльд писал же, что лучший способ побороть соблазн — поддаться ему.

Александр Ананьев:

Я так и решил поначалу.

Кира Лаврентьева:

— Ну в домашних условиях лучше не повторять.

Александр Ананьев:

— Но позвольте ...

Константин Мацан:

— Ну Оскар Уайльд вообще не духоносный старец, чтобы его совету следовать.

Александр Ананьев:

— Да, а это священник Русской православной церкви, который так вот, глядя сквозь меня говорит: а ты поддайся. Я был настолько ошарашен, я так на него ещё посмотрел, он прочитал положенные молитвы, я поцеловал крест и Евангелие, обнял его, так с опасением развернулся и пошёл. Что значит поддайся? Вот так вот: кто тебе запретит? Поддайся. Я очень хорошо помню, что дальше было. Я открываю дверь храма, выхожу, перекрестился, смотрю на небо и понял, что больше не хочу. Вот прямо отчётливо. Ну то есть мне разрешили, дверь открыта, пожалуйста, твори всё, что хочешь, пожалуйста, то есть это неплохо, делай. И как только я понял, что я могу это сделать, мне никто не запрещает, мне сразу расхотелось. И понадобилось какое-то непродолжительное время для того, чтобы я понял одну очень прикольную штуку. Он мне не разрешил, но Господь понял, что какими-то вразумлениями: «Саша, не смей, это плохо», чем больше я буду это слышать: вот такой я, изломанные и неправильный. Господь говорит: ладно, пойдём креативным путём, я знаю, как сделать так, чтобы ты расхотел.

Константин Мацан:

— Дадим асимметричный ответ.

Александр Ананьев:

— Дадим асимметричный ответ, и он даст асимметричный результат. Пожалуйста, делай, никто тебе не запретит. Это 100-процентный гарантированный способ сделать так, чтобы я расхотел.

Константин Мацан:

— «Светлые истории» мы сегодня рассказываем и продолжим их рассказывать после небольшой паузы, не переключайтесь, это светлые истории на Радио ВЕРА, мы скоро вернёмся.

Константин Мацан:

— «Светлые истории» мы продолжаем рассказывать в это время на волнах радиостанции «Вера», мы — это наш гость протоиерей Владимир Быстрый, исполняющий обязанности настоятеля храма святых равноапостольных князя Владимира и княгини Ольги в Черемушках, и мои дорогие коллеги: Кира Лаврентьева и Александр Ананьев. Саша, потрясающую историю ты рассказывал в прошлой части.

Протоирей Владимир Быстрый:

— Но не пробуйте это повторять, потому что для этого нужно иметь такого священника, который неожиданно бы сказал бы такое.

Кира Лаврентьева:

— Дерзновенно. Нужно рассуждение.

Константин Мацан:

— Ещё каждый же совет дается каждым священником конкретному человеку в конкретный момент.

Но Саша об этом и сказал, и это да, это важно. И мы движемся дальше, я вижу, как у Киры загорелись глаза.

Кира Лаврентьева:

— У меня сегодня три истории.

Александр Ананьев:

— Одну я, по-моему, слышал сегодня два раза.

Кира Лаврентьева:

— Нет. Очень светлые сильные воспоминания у меня об этих историях. Но прежде, чем их рассказать, когда я шла на эту программу, я думала: что же рассказать? Когда ты с детства в храме, у тебя кажется очень много всего, а на самом деле, все настолько серьёзно, что и не припомнишь чего-то такого, что можно так легко и с улыбкой за 5 минут передать. И вспомнила я, как один священнослужитель рассказывал, как он ехал по эскалатору в метро, он едет во всём облачении, у него большая белая борода, он весь такой воздушный, вдохновенный. И девочка так за подрясник дёргает его и говорит: «Господи, это ты?» Он говорит: «Да, это я. Ты хорошо себя вела?» Она говорит: «Да, Господи». Он говорит: «Вот так и продолжай». Она настолько была счастлива. И когда он это рассказал публично, его начали упрекать: разве так можно, это как-то неправильно. Он сказал: послушайте, ну вообще-то каждый из нас должен быть образом Божьим, так что это вполне себе хорошая история.

Протоирей Владимир Быстрый:

— Как говорится, увидевший человека, увидел Бога.

Александр Ананьев:

— У меня была такая же история, я как-то шёл за хлебом в Дзержинске в Нижегородской области, а возле магазина сидели два алкоголика, а я был какой-то весь небритый и в задумчивости. Пошёл в Дзержинске за хлебом, и проходя мимо них услышал: «Здравствуйте, батюшка». Я так с испугом повернулся: «Вы что?» «Здравствуйте, вы меня простите?»

Кира Лаврентьева:

— Бедные, помоги Господь страдающим людям.

Протоирей Владимир Быстрый:

— Ну хорошо, что: «Это ты, Господи?» Обычно: «О, Дед Мороз».

Константин Мацан:

— Ну по поводу детских вопросов, у меня реально был случай, когда сын, которому тогда было лет семь или шесть, он, зная, что после службы, после причастия выходит священник с проповедью, потом дают крест целовать в конце литургии, и это называется: подойти ко кресту. И уже это в обиходе: мы сейчас подойдём к кресту, а потом пойдём завтракать в кафе и так далее. Он причастился, запил и интересуется дальнейшими планами, говорит: папа, а мы сейчас все на крест пойдём? Я подумал: как точно ребёнок почувствовал суть христианства.

Кира Лаврентьева:

— Слушайте, ну в отношении забавных историй с церковью, я все время рассказываю про твоего сына, когда он, будучи маленьким, подходил ко Причастию. Он подходил, и это было очень мило, он подходил к Чаше, складывал ручки, и когда его спрашивали: как тебя зовут? Он говорил: Михаил Мацан. Его причащали, и он шёл дальше, и это было очень трогательно.

Константин Мацан:

— Такое было один раз, но вошло в аналоги.

Кира Лаврентьева:

— Но зато я всем рассказываю об этом. Короче говоря, в чем история моя? Она не моя, но очень не запомнилась. Мы были в монастыре, есть в Греции такое чудесное явление природное, вот эти скалы, Метеоры. Эти прекрасные высокие скалы, на которых стоят монастыри. Совершенно удивительным образом строились эти монастыри. Там высота десятиэтажного дома, может быть, даже больше. Монахов поднимали в сетях с камушками, и камушки поднимали в таких сетях как колодец их накручивали и приносили на верх этих монастырей. Так монахи хотели уединения и спокойствия. Ну я так понимаю, что сейчас нет у них этого уединения и спокойствия, потому что очень много туристов и паломников. Ну вот что нам рассказывал монах в монастыре. Он нам показывал такую неказистую корзиночку и говорит: смотрите, монахи вот в такой корзиночке поднимались с помощью других монахов наверх монастыря. Ну и также какие-то избранные паломники. И однажды один очень-очень ревностный паломник сказал, он посмотрел, как поднимают монахов наверх, тогда ещё не было ступенек, не было лестниц, он сказал: всё, я хочу подняться. Ему сказали: ты уверен? А монахи-то привычные, их так чик — чик — чик, сидит он там, молится, поднялся, все это выглядит довольно мило и бесстрашно. Он посмотрел и говорит: всё, всё, надо укреплять веру, надо каких-то подвигов добавлять в свою духовную жизнь. Уговорил их. Ну хорошо, говорят они, давай мы тебя поднимем в этой сетке в качестве такого испытания для тебя, в качестве опыта. Посадили его в эту сетку, в эту корзину. Во-первых, она билась обо все скалы, вы можете себе представить, что испытывал этот человек? Здесь нет ничего смешного, но монах уже рассказывал это с улыбкой, потому что это уже тоже вошло в определённые церковные былины. Она билась обо все скалы, он был тяжелее обычных лёгких монахов, которые туда-сюда бегают, они как ветер, как Паисий Святогорец, там их просто не видно. А эта корзина очень тяжело поднималась, это реальный риск, она скрипела, может быть, местами там какие-то ниточки рвались, то есть пока его подняли, бедный человек просто белый как полотно вышел, вся эта залихватская спесь сошла. Он выходит и говорит: слушайте, я так никогда не молился, как во время этого подъёма. То есть у него совершенно такой глубинный переворот случился. И, наверное, все знают историю турбулентности в самолёте, когда ты никогда так не молился, как во время этой турбулентности. Или ещё какие-то истории, когда реально была угроза жизни. И вспоминаю ещё один случай, который мне рассказывала мама. Совершенно удивительный. Тоже про Грецию, кстати. Они стояли с папой к мощам святителя Спиридона Тримифунтского в Керкире, на острове Корфу, и стояли они в этом удивительном храме. Кто там был, все знают, как там потрясающе, там 80 мощей в частичках, там был сам святитель Спиридон, который стаптывает твои тапочки время от времени, рака с мощами просто не открывается, и сами монахи спокойно к этому относятся. А потом узнается, что святителя Спиридона видели там, там, в той стороне острова Корфу, в этой стороне острова Корфу. Вот такой живой неравнодушный святой. Я насколько понимаю, у него температура тела тоже 36 и 6, как у Нила Столбенского, но я могу ошибаться. Вот это надо уточнить. И у него очень мягкие руки. У него мягкие мощи, несмотря на то, что это святой третьего века или четвёртого. В общем, короче говоря, на маминых глазах все происходило, стоит женщина, она слезами просто умывается и ползёт всю эту очередь, которая стоит к мощам святителя Спиридона, ползёт на коленях, просто убивается, со слезами. На это было очень тяжело смотреть, потому что действительно было видно, что человеку уже все равно, какое впечатление он производит, ему все равно на всех окружающих, ему главное — достучаться до Бога, достучаться до святого, просить его молитвы и чуда. И вот они наблюдают за ней, все уже невольно как-то подключаются к этой молитве, не зная, о чем она просит. Она прикладывается к мощам, и в момент, когда она прикладывается к мощам, у неё звонит телефон на весь храм. Она хватает этот телефон совершенно в таком состоянии, в растрёпанных чувствах убегает из храма, потому что понятно, что решающий. Она берет трубку, начинает рыдать, потом начинает рассказывать уже всем. У дочери были очень тяжелые роды, родился ребёнок, не дышал, и вот в этот момент, пока она стояла у мощей, проводились реанимационные мероприятия. И в момент, когда она прикладывается к ним, идёт звонок. То есть не 5 минут, даже нет разрыва временного. Хотя, даже если бы позвонили через 20 минут, это тоже было бы чудо, и через день, ну там в реанимации побыл ребёнок, и его вернули к жизни. Это тоже было бы чудо. Но тут прямо минута в минуту. И она говорит: он задышал самостоятельно, раскрылись лёгкие, всё хорошо, он задышал. И у неё вот эти слёзы, она благодарит святителя Спиридона, но и монахи, которые стоят у раки святителя Спиридона, говорят, что все, кто просит чего-то у святителя Спиридона, ну понятно, душеполезного, важного для них, все сбывается. Я, кстати, свидетельствую об этом. Там подают по традиции такие серебряные пластиночки, кладут в раку как пожертвование, греческая традиция, и выбивают на этих пластиночках женщины рядом в лавочках твои желания, твои просьбы. Я помню, как мы на этих пластиночках выбивали, нам вот эти просьбы, и они были очень серьезные, очень важные, жизненные. Это не были прихоти. И всё-всё святитель Спиридон запомнил и все вымолил. Представляете, вымолил, за что я его очень благодарю и призываю наших дорогих слушателей тоже молиться святителю Спиридону и святите Николаю, нашим дорогим отцам. И в завершение греческих историй, чтобы создать настроение. Когда в очередной раз мы были в Греции, это были ещё времена, когда можно было ездить туда свободно, мы с родителями пришли в храм на богослужение. Во-первых, это было так давно, что мы ещё не знали, что греческий календарь отличается от православного. Это было Успение Пресвятой Богородицы, мы пришли 28 августа в храм. Смотрим: а там ничего. Ни плащаницы, никаких признаков праздника, Богородичной Пасхи, ничего. Мы стоим с явным недоумением, вот все, расхолаживается греческая церковь...

Константин Мацан:

— С осуждением. Москва — третий Рим, только там чистота веры осталась.

Кира Лаврентьева:

— И что нас ещё добило: женщины без платков стоят, а мы с мамой с повязанными платками. И так смотрим на всё: что? Что? Мало того, что они Успение не празднуют, на аналое нет иконы, они ещё и без платков. Я думаю: ну всё, всё, спасение только в нашей церкви осталось, в Русской православной церкви. Потом, мы конечно, узнали, что разница календарей, и в этот день у них не было Успения Пресвятой Богородицы. Ну и самое главное, что во время оккупации турками греческой земли для них исповедничеством было не носить платок, потому что мусульманские женщины все ходят с покрытой головой. И если ты идёшь с распущенными волосами без платка, то ты однозначно христианка. То есть для них это было мученичество, и они оставили эту традицию. И тогда мы этого не знали, и тогда мы на них смотрели: «Господи, прости». И оказалось, что эти прекрасные молитвенные люди после богослужения достали свои какие-то угощения, какую-то еду и начали трапезу прямо там, возле храма. Это тоже меня потрясло. Так что на сегодня вот такие у меня истории.

Константин Мацан:

— Вкусные истории у Киры сегодня.

Константин Мацан:

— «Светлые истории» мы сегодня рассказываем, у нас в гостях протоиерей Владимир Быстрый, исполняющий обязанности настоятеля храма святых равноапостольных князя Владимира княгини Ольги в Черёмушках, мои дорогие коллеги Кира Лаврентьева и Александр Ананьев, прямо не хочется из Греции возвращаться, куда нас Кира своими историями перенесла. Но у всего есть свое начало и свой конец, как у историй, которые мы сегодня рассказываем.

Кира Лаврентьева:

— Философски заметил философ Костя.

Константин Мацан:

— Да, тут прямо глубинная философия такая. Я знаете, сейчас прибегну к приему, по-моему, кто-то из великих философов сказал, что посредственности заимствуют, а гении воруют. Вот я сейчас позаимствую историю. Как журналист просто позволю себе пересказать чужую историю, она, в принципе, даже, о ужас, история, которую я почерпнул на просторах интернета. Историю, которую рассказывал в видеофрагменте, это можно погуглить, отец Олег Стеняев, замечательный, всем нам хорошо известный и любимый проповедник, миссионер, священник. И на Радио ВЕРА он у нас бывал не раз. История, я сейчас уже не помню, рассказывал ли он про свой опыт пастырский или прочей-то, но предположим, эта история со ссылкой на Олега Стеняева и пересказываю. История про то, как церковная жизнь, её реалии заставляют улыбнуться. Приходит женщина к священнику. Для тех наших слушателей, кто эту историю знают и слышали, любимые истории можно переслушивать, как любимые книги можно перечитывать. Для тех, кто не знает, рассказываю. В любом случае, я думаю, что те, кто нас слушает, это намного больше, чем те, кто мог эту историю где-то загуглить или посмотреть в социальных сетях. Приходит женщина к священнику жаловаться на мужа. Понимает, что нельзя, нельзя, что надо над своими грехами работать, ну сил нет уже. «Муж у меня превратился в такого стационарного лежачего. Лежит на диване, каналы щелкает на телевизоре и не встаёт. Раньше у него хотя бы был телевизор без пульта, нужно было встать, чтобы канал переключить, а сейчас даже можно не вставать. Что делать — не знаю. Ещё зарплату такую домой приносит, что еле свожу концы с концами. Жить невозможно уже просто. Не знаю, что делать. Дети там сколько-то у них, двое или трое, тоже все на мне. Готовка все на мне, дом весь на мне. И священник ей говорит, вы знаете, вам нужно жить с мужем по Домострою. Вы по Домострою живёте?» Она так думает: ну приехали. Домострой — это же муж бьёт, а ты терпи, женщина — знай свое место. Ну что такое священник говорит? Я за советом пришла, а он меня ещё больше добивает. А священник продолжает: если вы с ним будете жить по Домострою, вы увидите, что потом вы будете на диване сидеть, а он будет порхать вокруг вас. Вы придите ему и скажите: Что такое Домострой? Муж — ты главный. Ты в семье у нас голова, без твоего благословения больше ни шагу. Женщина так услышала, подумала: «Ну, конечно, это бред, ну приду мужу скажу, хоть посмеюсь. Хоть поржу, на реакцию посмотрю». Приходит и говорит: «Меня батюшка в храме обличил, сказал, что я до этого с тобой отношения строила неправильно. Ты главный, ты мужчина, без твоего благословения больше ни шагу. Вот как скажешь, так и будет». Муж от удивления — он лежал — и он сел. «Уже, — думает женщина, — неплохо. Уже результат. Муж сел, а до этого лежал». И говорит: «Благослови в магазин сходить». Тот говорит: «Ну иди. Что? Денег что ли надо?» Она говорит: «Ну да, чтобы в магазин идти, нужны деньги». Он говорит: «Сколько?» Она говорит: «На сколько благословишь, на столько и куплю». А муж, когда услышал, когда она сказала, что ей священник попался, который говорит, что я с тобой неправильно строила отношения, ты главный. Он говорит: «Наконец-то тебе нормальный батюшка попался. Дело говорит. Ну, конечно, я главный. А кто же ещё?»

«Ну, — говорит, — дай денег. Сколько благословишь?» Ну сколько-то дал ей муж, пошла в магазин, купила еду какую-то, на сколько хватило, что-то приготовила, подала на обед или на ужин, муж съел и говорит: «Что-то я не наелся. А ещё есть?» Она говорит: «Нет». «А почему?» «Ну сколько ты мне дал, на столько я и купила». Он вскочил в гневе: «Ты что? Голодом семью моришь? Я сам в магазин пойду». Схватил сумку и пошёл в магазин. Через какое-то время возвращается ошарашенный. И говорит: «Как там все подорожало». С последнего раз, когда он там был. Причём отец Олег ещё замечает, что он, видимо, ходил в магазин, но в другие отделы, где пиво там и всё такое, а где продукты, туда он не ходил. В общем, муж как-то вдруг включился, понял, как все дорого. Через какое-то время глядит жена, муж какую-то подработку нашел. Потому что невозможно прокормить семью, если не найти подработку. И вот так и стали они жить. И в какой-то момент действительно стало так, что жена сидит на диване, книжку читает, а муж приходит из магазина с продуктами, детей на кружки отвел, там уже можно эту историю дальше домысливать, что кружки начал искать подешевле или как-то все это сам контролировать стал. Но вишенка на торте в этой истории, как её рассказывал отец Олег Стеняев, в том, что в итоге муж пошёл в церковь к этому священнику и говорит: «Это вы мою жену благословили со мной по Домострою жить?» Он говорит: «Да». Он говорит: «А можно как-то обратно благословить? Потому что она же должна что-то делать сама тоже. Я все сам один не могу». Ну вот такая история. Но я говорю, что я пересказываю замечательный сюжет, который услышал от отца Олега Стеняева, и мне кажется, что даже если здесь что-то допридуманное или досочинено, то это настолько точно сочинено, что это могло быть на самом деле.

Александр Ананьев:

— Так там по Домострою слуги должны быть.

Константин Мацан:

— Но мы же в другую эпоху живём уже.

Александр Ананьев:

— Но я бы не отказывался от слуг вообще-то. В качестве перспективы.

Кира Лаврентьева:

— Но это разговор о сословном обществе.

Протоирей Владимир Быстрый:

— Эта история — начало новой передачи «Психология семейной жизни». Да, я слышал тоже эту историю, не помню от кого, но здесь как в учебнике, просто все расписано от и до. И, к сожалению, беда в том, что очень сложно в семье нам друг другу доверить, довериться и мужу, и жене как-то друг другу очень тяжело довериться. Но вот это показывает, что, оказывается, можно. Можно и нужно.

Константин Мацан:

— А как вам кажется: такое могло на самом деле произойти? Или это больше какая-то педагогическая притча?

Протоирей Владимир Быстрый:

— Могла. Я просто знаю несколько таких случаев. Но так сказать, чтобы нас не обвинили в каком-то, в пропаганде алкоголя, могу сказать, что был такой случай, что женщина пришла тоже с таким плачем, что муж пьет, просто беспробудно. И вот как и в этой истории, все на ней. Помолитесь. Это в Хамовниках у нас тоже было. Как-то все батюшки включились в это дело, стали молиться, просить знакомых. И о радость! — мужчина бросил пить. Приходит женщина и просто воет, воет. И говорит: было тяжело, стало ещё тяжелее. Потому что этот, извините, гад не пьет теперь, он во все вникает, он всем руководит. Если раньше напился, ну лежит пьяный, плюнула, пошла свои дела делать, ну по хозяйству, к подружкам, а он как лежал, так и лежит, спит. А тут нет. Он рано встаёт, после пробежки начинается... И это реальная история. Уж простите, это семейное счастье называется.

Константин Мацан:

— Бойтесь своих желаний, они могут сбыться.

Протоирей Владимир Быстрый:

— Да, да.

Константин Мацан:

— У меня есть маленький постскриптум к нашей сегодняшней программе. История не забавная, просто очень хочется сейчас об этом сказать. Дело в том, что, отец Владимир, мы с вами дважды встречались на Радио ВЕРА. Вы были у нас в программе со мной лично. И вот сейчас вы с нами в программе «Светлые истории». А вообще я с вами встречался трижды. И для меня это было очень важно и знаменательно, что я помню, что у меня в детстве где-то в шкафу, в шкафчике стояло свидетельство о крещении. Семья была не церковная, и крестились мы в 91-м году. Я крестился, никакого потом религиозного образования и воспитания не получал, это просто было на волне традиции. Вот мама решила покрестить. Я, то и дело на это свидетельство о крещении наталкиваясь, открывая его, не мог не запомнить фамилию священника, которая там была написана. Священник Владимир Быстрый.

Кира Лаврентьева:

— Вот это поворот!

Константин Мацан:

— И если в 91-м году в храме в Хамовниках, а именно там меня крестили, не было другого вашего полного тёзки ...

Протоирей Владимир Быстрый:

— Нет, я туда только пришел тогда.

Кира Лаврентьева:

— Не может быть! Потрясающе!

Константин Мацан:

— Ну вот такие у нас сегодня «Светлые истории», дорогие друзья, протоиерей Владимир Быстрый, исполняющий обязанности настоятеля храма святых равноапостольных князя Владимира и княгини Ольги в Черемушках и мои дорогие коллеги Кира Лаврентьева и Александр Ананьев, я Константин Мацан сегодня рассказывали, вспоминали светлые истории о церковной жизни, истории, которые заставляют улыбнуться, но не чтобы рассмеяться или не только чтобы рассмеяться, а чтобы подумать о том, как милостив Господь, как все премудро Он устроил, как он присутствует в нашей жизни в тех моментах, в которые хочется улыбнуться, потому что церковная жизнь — это и про улыбку тоже. «Светлые истории» на Радио ВЕРА мы продолжим рассказывать в следующий понедельник в 6 вечера на волнах нашей радиостанции, я напоминаю, что эти программы можно не только послушать, но и посмотреть в социальных сетях нашей радиостанции, ВКонтакте и других. Смотрите, пишите комментарии, как видите, мы очень их ценим и зачитываем, до новых встреч в наших программах.

Протоирей Владимир Быстрый:

— Всего доброго.

Кира Лаврентьева:

— До свидания.

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «Главное Таинство»
• «Не унывай»
• «Таинство» смерти»

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов