Поделиться
2 Тим., 299 зач., IV, 9-22.
Глава 4.
9 Постарайся прийти ко мне скоро.
10 Ибо Димас оставил меня, возлюбив нынешний век, и пошел в Фессалонику, Крискент в Галатию, Тит в Далматию; один Лука со мною.
11 Марка возьми и приведи с собою, ибо он мне нужен для служения.
12 Тихика я послал в Ефес.
13 Когда пойдешь, принеси фелонь, который я оставил в Троаде у Карпа, и книги, особенно кожаные.
14 Александр медник много сделал мне зла. Да воздаст ему Господь по делам его!
15 Берегись его и ты, ибо он сильно противился нашим словам.
16 При первом моем ответе никого не было со мною, но все меня оставили. Да не вменится им!
17 Господь же предстал мне и укрепил меня, дабы через меня утвердилось благовестие и услышали все язычники; и я избавился из львиных челюстей.
18 И избавит меня Господь от всякого злого дела и сохранит для Своего Небесного Царства, Ему слава во веки веков. Аминь.
19 Приветствуй Прискиллу и Акилу и дом Онисифоров.
20 Ераст остался в Коринфе; Трофима же я оставил больного в Милите.
21 Постарайся прийти до зимы. Приветствуют тебя Еввул, и Пуд, и Лин, и Клавдия, и все братия.
22 Господь Иисус Христос со духом твоим. Благодать с вами. Аминь.
Комментирует протоиерей Павел Великанов.
Может показаться, что в этом перечислении имён, мало кому известных, нет ничего интересного. Но — это далеко не так. Перед нами — одна из интереснейших страниц апостольских посланий, которая показывает нам Павла как человека, а не как мифического героя или вообще вымышленный персонаж. Посмотрите, сколько обычной человеческой нежности и заботы в его словах, — где практически нет высокодуховных назиданий, перед нами — речь человека, ясно понимающего, что путь его земной жизни уже подошёл к концу, и вот теперь он хотел бы попрощаться с самыми дорогими его сердцу людьми, оставить какие-то поручения, благословения, добрые советы.
Но разве апостол не сказал сам — «желаю разрешиться и поскорее быть вместе со Христом»? Разве не умертвил он к итогу своей жизни все земные привязанности? Как могло в его сердце оставаться место для других людей — значит, оно так и не было целиком отдано Христу Спасителю? Разве это правильно?
Но откуда появляется в нашем сознании это противопоставление любви к ближним — любви к Богу? Почему одно обязательно должно исключать другое? Разве не скорбел Сам Христос Спаситель на Тайной Вечери, понимая, что это — Его прощальный ужин, и больше такого общения уже не повторится? Разве не просил Он Своих самых близких друзей разделить печаль Его молитвы в Гефсиманском саду?
Мы подходим к очень важному вопросу: превращает ли близость к Богу человеческое сердце в настолько духовный орган, что оно перестаёт чувствовать и переживать всё человеческое? То самое «бесстрастие» — по-гречески «апатия» — разве не есть умерщвление всего собственно человеческого ради торжества духовного?
Ответ мы видим в сегодняшнем послании, и он категоричен: нет, ни в коем случае! Более того: если раньше мы могли прочесть между строк в посланиях апостола иногда раздражение, иногда решительное негодование, или упрёк, или обиду — то здесь, в прощальном письме, мы видим его очень трогательным, исполненным великодушия и прощения. Он не стесняется своих чувств, не видит в них ничего зазорного — хорошо понимая, насколько болезненным будет его уход для окружающих. Умерщвление греховности и страстности как таковой вовсе не означает наступление «душевного коматоза», тотальной бесчувственности. Напротив: то, как переживают святые приближение конца, обостряет эту драму в разы. Потому-то Спаситель и молится до кровавого пота, что Он тонко чувствует, что Ему предстоит вскоре. Потому Он и отказывается, будучи на Кресте в страшных муках, принять обезболивающий и дурманящий состав — Он погружается в эту боль до самого дна, до предела — не потому, что Он уже ничего не чувствует, напротив, именно потому, что Он хочет прожить весь ужас ада ради спасения человека — без всякой анестезии.
Вывод, который напрашивается сам собой, может заставить крепко призадуматься: а не оправдываем ли мы временами бесчувственность нашего сердца выдуманным приоритетом духовного над душевным! Так и хочется сказать словами апостола: да не будет!...
«История домры». Екатерина Мочалова
Поделиться
У нас в гостях была художественный руководитель фестиваля «Прима Домра», доцент Российской академии музыки имени Гнесиных Екатерина Мочалова.
Мы говорили об истории домры — знаменитого русского музыкального инструмента, как она стала значимой частью культуры и о том, как сегодня возрождается интерес к этому инструменту.
Ведущая: Анна Леонтьева
Все выпуски программы Светлый вечер
"День Победы"
Поделиться
В этом выпуске ведущие радио ВЕРА Алексей Пичугин, Анна Леонтьева, Наталия Лангаммер, а также наш гость - руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации иеромонах Геннадий (Войтишко) – делились светлыми историями, связанными с победой в Великой Отечественной войне.
В этом выпуске ведущие радио ВЕРА Алексей Пичугин, Анна Леонтьева, Наталия Лангаммер, а также наш гость - руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации иеромонах Геннадий (Войтишко) – делились светлыми историями, связанными с победой в Великой Отечественной войне.
Ведущие: Анна Леонтьева, Наталия Лангаммер, Алексей Пичугин
Все выпуски программы Светлые истории
Ваше величайшее величество
Поделиться
Жил-был Медведь, который считал себя самым сильным и умным на всём белом свете. Шёл он как-то по тропинке и встретил Козлёнка. Вот уж, думает, я сейчас я попирую!
Понял Козлёнок, что ему не убежать, но не растерялся. Подошёл он к Медведю, низко поклонился и сказал:
— Здравствуйте, ваше величайшее величество!
— Разве ты меня знаешь? — удивился Медведь.
— Вас все в лесу знают, — ответил Козлёнок, — а уж я тем более. Ведь мои родители были придворными певцами ещё у вашего прадедушки. Хотите, я для вас тоже хвалебную песню спою?
— Что же, спой, — согласился Медведь. — И не забудь в ней перечислить все мои великие достоинства.
Козлёнок начал громко блеять, и его услышал пастух. Прибежал он с овчарками на поляну, Медведь подхватился, бросился в кусты, еле ноги унёс.
Идёт Медведь дальше, а навстречу два барана. «Съем-ка я их сейчас», — обрадовался косолапый.
— Ну-ка, живо идите ко мне, а то я проголодался, — приказал он баранам.
Видят те, что убежать невозможно, о чём-то сговорились и подошли к Медведю.
— Мы рады приветствовать вас, величайшее величество, — сказал первый.
— И особенно довольны тем, что станем вашей едой, — добавил второй. — Но кому же первому из нас достанется такая честь?
Стали бараны спорить, кого из них раньше Медведю есть. Наконец, один предложил:
— С разрешения вашего величества мы сразимся на рогах. Вы будете нашим судьёй, и победителя съедите первым.
Отступили бараны на несколько шагов, да как ударят Медведя с размаху рогами под бока! Тот повалился навзничь, а когда пришёл в себя, баранов уже и след простыл.
Часа два отлёживался Медведь под деревом, и снова пустился в путь. Идёт — а навстречу ему Верблюд. «Наконец-то мне по-настоящему повезло, — решил Медведь. — Верблюд — он и жирнее, и мяса больше».
Зарычал он грозно во весь голос:
— Эй, верблюд! Повелеваю тебе: остановись! Я должен съесть тебя!
Верблюд остановился и говорит:
— Как хорошо, а я ведь как раз вас, наше высочайшее величество, по всему лесу ищу, чтобы указ передать.
— Какой ещё указ? — удивился Медведь.
— Он гласит, что отныне не только все звери и птицы в лесу, но даже мухи, комары и прочая мелкая мошкара должны воздавать вам царские почести. Иначе — голова с плеч.
— Давно пора. И где же этот указ?
— Написан у меня на копыте, — ответил верблюд.
Медведь присел, чтобы прочитать указ, а верблюд так его лягнул в грудь, что тот на десять шагов отлетел. А когда пришёл в себя, верблюда уже и близко не было.
Так и не понял Медведь, что он поплатился за свое собственное непомерное тщеславие.
(по мотивам персидской сказки)
Все выпуски программы Пересказки
