Поделиться
2 Кор., 187 зач., VIII, 16 - IX, 5.
Комментирует священник Стефан Домусчи.
Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами доцент МДА, священник Стефан Домусчи. Иногда верующим людям кажется, что они должны соблюдать заповеди, совершенно не задумываясь, о том, как их поступок будет выглядеть с точки зрения обычных норм приличия, действуй — и ни на кого не обращай внимания! Но действительно ли это так и правилен ли такой подход? Ответ на этот вопрос звучит в отрывке из восьмой и девятой глав второго послания апостола Павла к коринфянам, который читается сегодня в храмах во время богослужения. Давайте его послушаем.
Глава 8.
16 Благодарение Богу, вложившему в сердце Титово такое усердие к вам.
17 Ибо, хотя и я просил его, впрочем он, будучи очень усерден, пошел к вам добровольно.
18 С ним послали мы также брата, во всех церквах похваляемого за благовествование,
19 и притом избранного от церквей сопутствовать нам для сего благотворения, которому мы служим во славу Самого Господа и в соответствие вашему усердию,
20 остерегаясь, чтобы нам не подвергнуться от кого нареканию при таком обилии приношений, вверяемых нашему служению;
21 ибо мы стараемся о добром не только пред Господом, но и пред людьми.
22 Мы послали с ними и брата нашего, которого усердие много раз испытали во многом и который ныне еще усерднее по великой уверенности в вас.
23 Что касается до Тита, это — мой товарищ и сотрудник у вас; а что до братьев наших, это — посланники церквей, слава Христова.
24 Итак перед лицем церквей дайте им доказательство любви вашей и того, что мы справедливо хвалимся вами.
Глава 9.
1 Для меня впрочем излишне писать вам о вспоможении святым,
2 ибо я знаю усердие ваше и хвалюсь вами перед Македонянами, что Ахаия приготовлена еще с прошедшего года; и ревность ваша поощрила многих.
3 Братьев же послал я для того, чтобы похвала моя о вас не оказалась тщетною в сем случае, но чтобы вы, как я говорил, были приготовлены,
4 и чтобы, когда придут со мною Македоняне и найдут вас неготовыми, не остались в стыде мы,- не говорю «вы», похвалившись с такою уверенностью.
5 Посему я почел за нужное упросить братьев, чтобы они наперед пошли к вам и предварительно озаботились, дабы возвещенное уже благословение ваше было готово, как благословение, а не как побор.
Как известно, денежные вопросы — одни из самых щекотливых, и многие люди не любят в них вмешиваться. Получаешь оплату собственного труда и довольно с тебя, зачем тебе считать чужие деньги и тем более отвечать за них. Однако иногда жизнь и совесть не позволяют остаться равнодушными к чужой беде. Именно так рождаются добровольческие проекты, в которых приходится заниматься сбором и распределением материальных средств.
В сегодняшнем чтении апостол Павел обращается к коринфянам с просьбой собрать средства для иерусалимской общины. На первый взгляд очевидно, что дело это благое и Павлу совсем не нужно за него оправдываться или как-то объясняться. Однако для него оказывается важно, чтобы всё, что он делает, было хорошим не только по сути, но и внешнее выглядело вполне прилично. Несколько лет назад я слышал историю о том, как один человек начал собирать деньги на духовный проект, который в итоге так и не запустил. Когда его попросили отчитаться, он сказал, что в духовном проекте всё духовно и отчёт предоставлять он не будет. Из сегодняшнего чтения ясно, что апостол Павел действует совершенно иначе. Речь не о том, что он предоставляет коринфянам какую-то финансовую отчётность. Очевидно, что в то время никому бы и в голову не пришло потребовать от него финансовые документы. Дело в том, что хотя он был основателем общины Коринфа и для большинства обладал непререкаемым авторитетом, он, по его собственным словам, старается о добром не только перед Господом, но и перед людьми.
Из других текстов апостола Павла мы знаем, что совесть его была спокойна и ни коринфянам, ни кому бы то ни было ещё не в чем было его упрекнуть. Известно, что он старался не получать даже той помощи, которая ему очевидным образом причиталась, но содержал сам себя, чтобы никого не смутить. Апостол знал, что, назвавшись христианином и призывая учеников соблюдать заповеди, он первый должен показать им пример благочестивой и честной жизни. Соответственно и спрашивать с учеников можно будет только тогда, когда будешь готов к тому, чтобы честно ответить на вопросы с их стороны. Павел не стремился понравиться миру, не подстраивался под мирские греховные законы, но в то же время учитывал то, как выглядит его деятельность с мирской точки зрения и старался никого не соблазнить. В этом уважении к собеседникам, в открытости и честности, апостол являет нам подлинный пример того, как христиане должны действовать в мире.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Борис и Ирэн Вильде
Поделиться
Фото: Céline | / Pexels
«Срочно требуются уроки французского» — такое объявление появилось в марте 1933-го года в одном из коридоров Сорбоннского университета в Париже. Написал его 25-летний Борис Вильде — студент из России. Уже год он изучал в Сорбонне этнографию. Борис хотел заниматься научной работой во Франции, а для этого требовалось в совершенстве овладеть языком. Молодой человек указал свой адрес, и через пару дней в его дверь постучали. Светловолосая, голубоглазая девушка смущённо сообщила, что пришла по объявлению и готова давать уроки. Так познакомились будущий герой французского антифашистского движения Сопротивления Борис Вильде и его супруга Ирэн Лот.
Ирэн была дочерью преподавателя Сорбонны — профессора истории, академика Фердинанда Лота. Девушка заканчивала университет. Она изучала словесность. Любила поэзию, и обрадовалась, когда узнала, что Борис пишет стихи, публикуется в известных журналах и выступает вместе со знаменитыми поэтами. У молодых людей оказались схожие взгляды на литературу и искусство. Общих интересов и тем для разговоров было так много, что уроки часто затягивались. Борису и Ирэн не хотелось расставаться. Они полюбили друг друга. «Ирэн пробудила в моей душе всё самое лучшее», — писал Борис Вильде в своём дневнике. Он решил сделать девушке предложение, но сначала поговорил с родителями избранницы. Отец и мать Ирэн увидели, как искренне Борис любит их дочь, и дали своё родительское благословение. В июле 1934-го года Борис и Ирэн обвенчались.
«Живём мы тихо и счастливо», — писал Борис о своём браке. Он устроился на работу в Музей человека — антропологический филиал Парижского музея естествознания. Параллельно занимался исследованиями, готовил к публикации научные статьи. Ирэн получила должность в Национальной Библиотеке Парижа. Близкая знакомая супругов, писательница Тамара Милютина, в своих мемуарах писала: «В их семье царили понимание, любовь и счастье». В 1939-м идиллию прервала Вторая Мировая война. Бориса призвали на фронт. Он успел встретить дома новый, 1940-й, год. За столом у камина они с Ирэн пили кофе и ели шоколад. Борис шутил, стараясь отвлечь жену, да и самого себя, от грустных мыслей о предстоящей разлуке. Впрочем, воевать ему довелось недолго. Почти сразу Борис попал в плен. Но чудом сумел вырваться и вернуться в Париж, который к тому моменту уже был занят немцами. Вместе с Вильде бежал его боевой товарищ, лейтенант Баффару. На некоторое время он нашёл приют в доме Бориса и Ирэн. И позже вспоминал, как поразили его заботливые, почтительные отношения супругов.
В оккупированной столице Франции Борис Вильде организовал подпольное антифашистское движение, которое впоследствии получило название Сопротивления. Вместе с единомышленниками печатал и распространял листовки, газеты, помогал партизанам. Каждое утро Ирэн провожала мужа на работу, и не знала, вернётся ли он вечером домой.
В 1941-м гестапо обнаружило подпольную типографию. Бориса Вильде арестовали. Ирэн наняла адвоката, каждый день носила мужу передачи. А Борис в тюремной камере доверял дневнику мысли о любимой жене: «Моя любовь к Ирэн — бессмертна, и это чудо». 23 февраля 1942 года Ирэн впервые после ареста разрешили свидание с мужем. В её душе затеплилась надежда — может быть, Бориса освободят? Она не знала, что Вильде уже приговорён к смертной казни, и это — их последняя встреча. Когда Ирэн ушла, Бориса увели на расстрел. На следующий день адвокат передал Ирэн его последнее письмо, обращённое к ней. «Я окружён вашей любовью, которая сильнее смерти. Сохраните обручальное кольцо как память обо мне. Возлюбленная моя, я покидаю вас, чтобы вновь встретить в вечности». Ирэн Вильде признавалась, что эти трогательные слова тогда дали силы жить дальше. Она больше не вышла замуж, и посвятила себя увековечиванию памяти о героическом супруге — систематизировала его архив, помогала биографам. И каждый год 23-го февраля шла в церковь, чтобы помолиться о любимом муже.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
Борис Пастернак и его родители
Поделиться
Фото: freestocks.org / Pexels
«Всё меркнет в сравнении со святыней дома и тех, которые тебя взращивали...». Эти строки в 1914-м году Борис Пастернак написал в письме родителям. Поэт и писатель говорил, что обязан отцу и матери тем, что выбрал в жизни творческую стезю, и уверенно шёл по ней, ощущая любовь и поддержку близких людей.
Родители Бориса Пастернака и сами были людьми искусства. Отец, Леонид Осипович — художник, академик живописи. Мать, Розалия Исидоровна — пианистка, игру которой высоко ценили Рахманинов и Скрябин. Борис рос в атмосфере творчества и высокой культуры. Борис Пастернак вспоминал, что их московская квартира на углу Оружейного переулка и Второй Тверской-Ямской улицы была одним из неформальных культурных центров столицы, где собирались художники, поэты, музыканты.
Неудивительно, что тягу к творчеству скоро ощутил и Борис. Тем более, что родители с самых ранних лет обучали мальчика грамоте. В результате читать и писать он научился, когда ему не исполнилось и четырёх. Однажды Леонид Осипович уехал по делам в Петербург. Боря сильно скучал по отцу и даже отправил ему письмо. Получив старательно исписанный по-детски неровными, печатными буквами, листок, Леонид Осипович был растроган до слёз. Он писал жене: «Впервые читал письмо сына — этого описать невозможно!». Впоследствии Борис Пастернак будет много писать родителям. В этой переписке, которая сохранилась до наших дней, раскрывается тонкий внутренний мир поэта; письма Пастернака родителям пронизаны любовью. «Я как никто ценю многое такое в вас, чего вы сами в себе не знаете», — писал он. Отец и мать всегда чутко угадывали душевное состояние сына. Об этом свидетельствует ещё одно из писем Бориса Леонидовича домой: «Что всё-таки родительское сердце значит! Не припомню, право, что и писал вам, но угадали вы — изнервничался я и всякую сосредоточенность утратил».
Однажды родительскому сердцу пришлось пережить испытание. В 1903-м году произошло событие, о котором Борис Пастернак часто вспоминал. Семья проводила лето за городом, и в праздник Преображения Господня отец, мать и сын отправились на луг посмотреть, как пасут лошадей. Борис отпросился у родителей покататься. Сел на неосёдланную лошадь, а она вдруг понесла и сбросила его. Борис не успел подняться — над ним пронёсся целый табун. Отец и мать кинулись к сыну. Лошади каким-то чудом не затоптали его. Однако он был без сознания. Бориса перенесли в дом. Леонид Осипович помчался в город за врачом. В ту ночь от переживаний родители Бориса поседели. Когда молодой человек очнулся и увидел над собою их потемневшие от горя лица, в душе Бориса что-то перевернулось. В тот миг будто произошло его личное преображение. И Пастернак осознал своё предназначение — быть поэтом. Позже душевные переживания того дня Борис Леонидович лирически осмыслит в стихотворении «Август».
В 1921-м году жизнь разлучила Пастернака с отцом и матерью — Леонид Осипович и Розалия Исидоровна уехали в Германию лечиться. Там они приняли тяжёлое решение не возвращаться в советскую Россию. В те годы тридцатилетний Пастернак писал отцу: «Достаточно мне вспомнить тебя, чтобы оторопеть от сравнения. И перед этим образом, большим и широким, как мир, я во всех отношениях мальчишка». Мать он называл воплощением скромности, женщиной, которая всю себя отдала мужу и семье. В 1956-м, за 4 года до своей кончины, Борис Пастернак написал автобиографическое произведение «Люди и положения». В нём он признавался, что всю жизнь хотел совершать ради родителей что-то светлое. И выражал надежду, что это ему хотя бы отчасти удалось.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
Василий и Камилла Ивашевы
Поделиться
Фото: PNW Production / Pexels
В особняке дворян Ивашевых царило оживление. Повсюду сновали слуги. В парадной зале был накрыт праздничный стол. За ним на почётном месте сидел виновник радостного домашнего переполоха — сын хозяев дома, Василий Петрович, молодой ротмистр Кавалергардского полка. Он приехал в отпуск — повидаться с родителями и навестить родные места. Здесь, в имении Ундоры Симбирской губернии, прошли его детство и юность. Поглощённый беседой с отцом, матушкой и сёстрами, Василий не замечал, что в приоткрытую дверь на него во все глаза смотрит юная барышня — Камилла ле Дантю, дочь французской гувернантки Ивашевых.
Василий и Камилла знали друг друга с детства. Правда, общались нечасто, хотя и жили под одной крышей. Это и понятно: он — дворянин, она — прислуга. В 19-м столетии сословные различия играли большую роль. Василий и не догадывался о том, что девушка давно всем сердцем любит его. А рассудительная Камилла понимала: у её глубокого чувства попросту нет будущего. Василий увидел Камиллу лишь мельком. И даже не сразу узнал. Но неоднократно после этого молодой ротмистр ловил себя на том, что думает о девушке. Но внезапно произошли события, которые в буквальном смысле изменили всё.
Пока Василий проводил отпуск в кругу семьи в Петербурге, 14 декабря 1825-го, вспыхнуло восстание декабристов. Мятеж подавили, и всё бы ничего, да только вот Ивашев состоял в «Союзе благоденствия», участники которого вышли на Сенатскую площадь. Состоял формально — это был, скорее, юношеский максимализм, чем политические убеждения. Ни в подготовке к восстанию, ни в мятеже, он не участвовал. Однако разделил судьбу мятежников: был арестован, лишён званий и титулов, и осуждён на 15 лет каторжных работ в Петровском заводе — далёком сибирском поселении на территории современного Забайкалья. Василию казалось: рухнула вся его жизнь. Декабрист Николай Басаргин, отбывавший наказание вместе с Ивашевым, вспоминал, что состояние его на каторге было близким к отчаянию. И вот в один из мрачных дней комендант острога вдруг принёс Василию письмо от родителей. Они сообщали, что Камилла ле Дантю, дочь их французской гувернантки, искренне желает «разделить его оковы и утереть его слёзы». Другими словами — готова стать супругой Василия и отправиться к нему в Сибирь. В душе каторжника словно зажёгся луч света. Уже на следующий день комендант острога с его слов писал Ивашевым ответ: «Сын ваш принял предложение девицы Ле-Дантю с чувством изумления и благодарности к ней за её самоотвержение». Теперь Камилле предстояло получить разрешение на брак и переезд к суженому от самого императора. В прошении к Николаю Первому она написала: «Мое сердце полно верной на всю жизнь, глубокой, непоколебимой любовью к одному из несчастных осуждённых. Я люблю его почти с детства, его жизнь дорога для меня, и я дала обет разделить его горькую участь». Император дал согласие на бракосочетание.
В сентябре 1831 года, в острожной церкви, Камилла ле Дантю и Василий Ивашев обвенчались. Долгое время новобрачные жили в каземате. Хотя Камилла и могла снять себе комнату в посёлке, она сознательно хотела разделить все тяготы с любимым мужем. Холодные стены тюремной камеры не могли помешать их семейному счастью. Камилла писала матери: «Год нашего союза прошел как один счастливый день». Только в 1835-м году супругам было разрешено покинуть острог и отправиться на поселение в городок Туринск Тобольской губернии. Перед отъездом Василий писал родителям: «Да дарует небо мне и моей Камилле продолжение того счастья, которым мы наслаждаемся в нашей мирной семейной жизни».
Ивашевы купили в городе небольшой дом. Завели огород. У супругов родились дети — две дочери и сын. Счастье казалось безоблачным. Но в 1839-м году Камилла сильно простудилась. После нескольких дней, проведённых в горячке, она скончалась на руках у мужа. Вспоминая об этом, Василий Ивашев писал: «Нет у меня больше моей подруги, давшей мне в самые тяжёлые времена восемь лет счастья, преданности и любви. Без неё, без руководительницы души моей, Боже мой, как много мне недостаёт!». Василий Петрович пережил любимую супругу всего на год, и упокоился рядом со своей дорогой Камиллой. А дом Ивашевых со временем превратился в музей. Он действует и сейчас. В нём сохранились личные вещи супругов, предметы быта и интерьера, в котором протекала их пусть и недолгая, но счастливая жизнь.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
