Поделиться
У нас в гостях были художник-мозаичист, реставратор мозаики Богдан Лавриненко и директор фонда «Крохино» Анор Тукаева.
Мы говорили об истории восстанавливающегося затопленного храма Рождества Христова в Крохино, а также о том, как нашим гостям пришла идея из сохранившихся частей фресок сделать мозаичную икону Спасителя для будущей часовни в Крохино, и в какой помощи нуждается этот проект.
Поддержать этот проект и деятельность фонда «Крохино» можно по этой ссылке (https://www.krokhino.ru/donations/campaign/help/).
Ведущий: Алексей Пичугин
А. Пичугин:
— Дорогие слушатели, здравствуйте, это «Светлый вечер» на Светлом радио, меня зовут Алексей Пичугин, я рад вас приветствовать. С удовольствием представляю людей, которые сегодня вместе с нами и с вами проводят этот «Светлый вечер», это Анор Тукаева, директор фонда «Крохино́». Анор, добрый вечер.
А. Тукаева:
— Добрый вечер.
А. Пичугин:
— Богдан Лавриненко, художник-мозаичист, реставратор мозаики. Здравствуйте.
Б. Лавриненко:
— Добрый вечер.
А. Пичугин:
— Мы сейчас перед началом программы с Анор пытались посчитать, раньше мы с какой-то периодичностью делали программы про Крохино, Анор приходила, рассказывала, и вот казалось, что мы так их делаем-делаем — раз! и прошло два года, как выходила последняя. И очень много всего и в Крохино происходит, и есть о чём поговорить, и решили, что надо бы возобновить этот разговор. Я понимаю, что за это время, за эти почти два года у нас много всего поменялось, произошло и в Крохино происходит, и, я думаю, состав слушателей у нас каким-то образом меняется, приходят новые люди, добавляются города, поэтому прежде всего, мне кажется, важно начать с того, что же такое — Крохино, что это за место, что это за храм, и почему его надо спасать?
А. Тукаева:
— Ну да, придётся начать сначала.
А. Пичугин:
— Придётся, да. Раньше мы как-то вот настолько сначала не начинали, но прошло столько времени, что всё же надо.
А. Тукаева:
— Крохино — это место такое замечательное, красивое, которое находится на севере Вологодской области, в Белозерском районе. И когда-то это было местоположение древнего города Белоозера, затем там появилась деревушка Крохино. В XVIII веке там уже был целый Крохинский посад, а в XX веке это место затопили при строительстве Волго- Балта, такая вот у него, если очень коротко, история. И так получилось, что в качестве маяка зоны затопления сохранили храм — храм Рождества Христова, который был построен в 1788 году, точнее, строительство начато в этом году, а закончено уже в начале XIX века. И храм сохранился. И так получилось, что в 2009 году я начала заниматься его консервацией, сохранением, с тем, чтобы вот эту память и о Крохинском посаде, и об истории, наверное, и в целом затопления сохранить, и какой-то создать в этом месте символ, потому что на самом деле, несмотря на то что храм руинирован, его образ, образ такого маяка, но уже не технического, а такого общечеловеческого, он, конечно, невероятно сильный, невероятно глубокий, тёплый, светлый и стоящий того, чтобы его сохранить.
А. Пичугин:
— А ведь это ещё и тяжёлый разговор об исторической памяти народа, об исторической памяти большого количества людей, поскольку мы с Анор говорили не раз, и об этом тоже говорили, что приходилось не только храм восстанавливать, вы много общаетесь с местными жителями, вы стараетесь сохранить эту память о зоне затопления, о местах, которые были затоплены, и для людей, которые до сих пор живут, уроженцев этих мест, которые переехали в Белозерск по соседству, для людей, которые там жили, их перевезли уже взрослыми людьми, они дожили до нашего времени, часть из них ушли, это очень тяжёлый разговор, они очень непросто на него идут, они подчас не хотят говорить об этом, потому что лучше забыть, чем... Это не война, это не голод, это стихийное бедствие другого характера, вроде бы ничего ни с кем не сделали, ну, взяли, перевезли людей из одного места в другое, но вот насколько важна привязанность к месту своему родному, и насколько потом это невозможно даже говорить об этом, и человеческая память так устроена, что она предпочитает какие-то вещи забывать.
А. Тукаева:
— Ну, тут действительно есть ещё такой фактор отсутствия вообще разговора на эту тему, потому что вроде как это действительно было стихийное бедствие, но с неким положительным эффектом, если можно так выразиться: вот затопили, но появилось, скажем, электричество, появился водный путь, то есть люди до сих пор об этом спорят, стоило ли это того, но проблема и трагедия каждого отдельного человека, она от этого не становится ни больше, ни меньше. Другое дело, что если разговор никто и не инициирует, то более того, в общем, оно просто в человеке живёт, это такой вот чемодан без колёс, без ручки, который человек вынужден тащить за собой, если он эту историю каким-то образом не проживает, не передаёт её в том или ином формате. В общем, такая достаточно действительно тяжёлая сфера, тяжёлая зона вот этой памяти, которая, на самом деле, если о ней говорить, если обсуждать её, она может прорастать совершенно хорошими, позитивными смыслами и символами, потому что мы, собирая воспоминания переселенцев, пытаемся как раз что-то предпринимать, какие-то творческие проекты переосмысления, вот, по-моему, в прошлый раз мы как раз говорили о «сказках Крохинских болот», которые были составлены из воспоминаний переселенцев.
А. Пичугин:
— Да, даже календарь был целый на эту тему.
А. Тукаева:
— Да. И люди смотрели, потом читали эти сказки и, в общем, увидели, что можно говорить об этой трудной памяти светло, ну и легко настолько, насколько это возможно.
А. Пичугин:
— Просто я вот сейчас открыл, сколько мы делали программ про Крохино, я почему-то... Троицкая церковь в Каргулино, которая напротив стояла, я как-то про неё мало что знал и читал, сейчас я вот видел фотографию старую Прокудина-Горского, где они две стоят, их видно, справа Крохино, слева Каргулино, просто набрал в поисковике «Каргулино», и тут же вот множество фотографий. И дальше вид судового хода в истоке Шексны на месте утраченной Троицкой церкви, то есть вот напротив стояла Троицкая церковь, от которой следа не осталось, проходят корабли, и такие волны расходятся, и на это по этому месту идут. Казалось бы, ну сколько у нас всего затоплено, вот в Калязине стоит колокольня, как символ, наверное, нынешний, которая много лет была символом затопленной России, но никто никогда на это долгое время не смотрел как на трагедию, а вот, наверное, с развитием Крохинской истории действительно стали всплывать судьбы отдельных людей, семей, для которых это всё было очень-очень непросто. А если представить, сколько всего у нас затоплено и сколько таких семей, я не так давно был в Севском музее, где проходит... Мы об этом ещё будем говорить, и специальную программу обязательно сделаем, где выставляются фрески Калязинского монастыря, как бы затопленного, его в Калязине — Калязинский Макарьев монастырь — снесли, а место-то так и не затопили, и стоит этот монастырский остров напротив города, пустой, там башенку воссоздали монастырскую одну, а мог бы стоять целый монастырь с прекрасными фресками. Юлия Владимировна Ратомская, которая мне всё это показывала и которая к нам придёт рассказывать про фрески Калязинского монастыря, меня долго водила, человек фантастически хорошо разбирается в этом, у неё целые богословские концепции на основании этих фресок, их ещё там расположили в музее Щусева (всем рекомендую сходить) так, как будто это храм, вот они там повторяют церковное расположение, из этого, конечно, полотна вырастает ещё огромное количество смыслов. Она мне говорит: «Съездите в Калязин, посмотрите, они там в музее, музей в церкви находится, посмотрите, там у них ещё есть». Я приехал, у них в экспозиция, к сожалению, только одна, но у них зато в экспозиции музея в основном это всё, что из Калязинского затопленного монастыря. И ты каждый раз, вот так вот куда-то приезжая, сталкиваешься с этой историей, стоишь на берегу Волги, в том случае Волги, здесь Шексны, понимаешь, что это такая, конечно, очень непростая история, трагедия. Богдан, а вот вы как познакомились с Крохино?
Б. Лавриненко:
— С Крохино я познакомился благодаря Анор. Мы встретились на выставке по «импортозамещению в реставрационных материалах и технологиях», которая проходила на «Винзаводе» в Москве в конце ноября прошлого года. У меня там был свой стенд, и в какой-то момент ко мне подходит Анор и начинает спрашивать про возможность создания вот этой мозаики, вот этой иконы, о которой мы будем говорить, для храма в Крохино. И мне идея мгновенно понравилась, и, честно говоря, до этого я про Крохино и не слышал, и меня вся эта история в принципе поразила и удивила. И я просто не знал, что такое есть, и что уже много лет ребята фонда стараются сохранить этот храм и отдать дань памяти этому месту, этим людям, этим судьбам, затопленным в прямом смысле, и отстаивают храм как храм именно, то есть не просто как затопленный памятник, а как храм, вот эта идея мне тоже очень понравилась.
А. Пичугин:
— Что произошло сейчас, за эти два года? Я помню, последнее, о чём мы говорили именно о работах — это нужен был песок.
А. Тукаева:
— Ну, у нас шли работы по берегоукреплению. Дело в том, что первоочередные работы для храма, который стоит практически в зоне фарватера, это были работы, связанные с берегоукреплением, то есть это шпунтовая стенка, внутри которой засыпается большое количество песка. И по сути, эти работы продолжались три сезона, потому что песка нужно было очень много, и нужно было время, чтобы он утрамбовывался и оседал. И вот три года мы засыпали этот песок, то есть два года мы делали сам контур берегоукрепления, шпунтовая стенка, и три года засыпали песок. Всего, получается, там... Ну, получается, по сути, мы сформировали такой новый маленький островок вокруг храма, потому что раньше островом был сам храм...
А. Пичугин:
— ... стоящий в воде.
А. Тукаева:
— Ну, да. На самом деле, мы в предыдущие годы, разбирая завалы храма, из них же, из его же собственной плоти насыпали этот остров. А потом, чтобы всё-таки сдвинуть этот процесс дальше, нужно было уже серьёзное инженерное берегоукрепление, и вот оно было завершено как раз в прошлом году, с последней партией песка, то есть там сейчас такой маленький островок.
А. Пичугин:
— И это позволяет считать, что храму разрушение от воды не грозит сейчас?
А. Тукаева:
— Ну, скажем так, от воздействия волн и льда это негативное воздействие точно уже не грозит храму. Но сейчас мы будем проводить проектные работы, связанные с таким анализом фундамента храма и с анализом возможных разрушений, там такой интересный способ, который тоже наши реконструкторы-реставраторы создали в Петербурге, и вот на основании этого анализа мы уже будем дальше проектировать те или иные противоаварийные работы для тех частей, над которыми есть угроза разрушения, поэтому вот такой примерно план работ. Но я хотела бы, если можно, вернуться к тому, о чём мы говорили до — о том, как много разных напоминаний об истории затопления встречаются в тех или иных местах, мне это очень напоминает собирание осколков.
А. Пичугин:
— Да, вот сейчас мы буквально через мгновение к этой истории вернёмся.
А. Пичугин:
— Напомним, друзья, что в гостях у Светлого радио сегодня Анор Тукаева, директор фонда «Крохино», Богдан Лавриненко, художник-мозаичист, реставратор мозаики, мы говорим о том, что происходит сейчас в Крохино, это место в Вологодской области, где уже больше, ну, скоро 15 лет, как спасает храм Анор Тукаева с её помощниками, с её командой. Мы давно не встречались в нашей студии и, конечно же, очень хочется поговорить о том, что произошло, о том, что будет происходить в ближайшее время. Ну вот и так, хотел вернуться к истории, да.
А. Тукаева:
— Ну вот то, что мы то там, то здесь эти истории встречаем, действительно очень обрывочная информация, здесь отдельная выставка, здесь часть этой выставки с фресками, тут какие-то отдельные воспоминания. На самом деле мы года два назад предпринимали попытку собрать информацию по всем 35 регионам нашей страны, которые так или иначе связаны с историей затопления и написали во все музеи письма, есть ли у них такая информация, потому что было представление, что наверняка местные музеи эту информацию как-то собирают.
А. Пичугин:
— То есть целых 35 регионов?
А. Тукаева:
— Ну, 35 регионов не то, что они полностью затоплены...
А. Пичугин:
— Нет, нет, 35 регионов, в которых какая-то история затопления была.
А. Тукаева:
— То или иное место было затоплено при строительстве канала, водохранилища или генеральной подстанции.
А. Пичугин:
— Это без малого половина регионов России.
А. Тукаева:
— И так получилось, что нам даже не из всех музеев ответили, а из половины тех, что ответили, написали, что нет, они эту информацию не собирали. И, собственно, идея-то была в том, чтобы собрать хотя бы список затопленных территорий, сёл, погостов....
А. Пичугин:
— Базу данных такую составить.
А. Тукаева:
— Да, но мы пока, наверное, на половине этого пути, а может быть, даже на трети. И вот это собирание осколков, мне кажется, это очень точно описывает в принципе вот эту работу по сохранению истории, потому что история — хрупкая вещь, пока живы люди, которые были свидетелями её, она ещё собираема, а когда люди начинают уходить, и история очень быстро стирается, и вот это вот такая общая...
А. Пичугин:
— Она обрастает мифами, что ещё плохо, наверное, но это абсолютно необратимый процесс, она обрастает мифами, и эти мифы потом уже рождают новые мифы. Таким образом, в народном сознании они трансформируются в историю, и люди зачастую изучают историю локальную своих мест, к сожалению, вот именно по этим мифам, поэтому, конечно, очень важно фиксировать свидетельства очевидцев.
А. Тукаева:
— Да, мы, собственно, этой работой тоже занимаемся параллельно с сохранением храма, записываем воспоминания переселенцев-свидетелей, их, естественно, всё меньше и меньше, и мы рады, что на самом деле хотя бы что-то удалось записать, потому что это уже довольно серьёзная база для того, чтобы действительно говорить об истории этого места.
А. Пичугин:
— А история с иконой и мозаикой? Давайте, наверное, кто начнёт, тут история Анор и история Богдана?..
А. Тукаева:
— Давайте я расскажу предысторию, потому что тут всё-таки речь вот об этих осколках. Дело в том, что храм в значительной степени руинирован...
А. Пичугин:
— Все могут посмотреть в интернете фотографии.
А. Тукаева:
— Да, да. И понятно, что целостные фрески в нём не сохранились, потому что вот эти вот стены, которые без крыши, без окон, подверженные всем на свете осадкам, дождям, снегам, естественно, за 60 лет, больше даже, что храм находится в зоне затопления, они не могли сохраниться. Но в какой-то момент, это было в 2015-2016 году, мы наткнулись, разбирая завалы в основном четверике, на большие такие фрагменты, вкрапления вот этих вот осколков фресок, эта идея возникла сразу, что их нельзя выбрасывать ни в коем случае, что мы что-нибудь обязательно с ними сделаем. Мы просто их отложили, и так получилось, что отложили их мы практически на 6-7 лет. Они у нас просто хранились в коробках.
А. Пичугин:
— Но они ещё, я так понимаю, могут и пополняться или нет, или уже работа проведена настолько, что больше их не станет?
А. Тукаева:
— Ну, да. На самом деле, это могут быть какие-то разовые фрагменты, но поскольку завалы уже разобраны в храме, и чем глубже мы опускаемся, тем меньше шансов найти что-то целое, потому что на то, что лежит в самом низу, давил большой вес, они давно очень находятся в этом низу как раз, и влажность, в общем, шансов на то, что мы найдём другие такие осколки в таком количестве очень мало. И эта идея, она зрела, потому что сам проект предусматривает не просто консервацию храма, но ещё и устройство путевой часовни, наиболее сохранившаяся часть издания — это колокольня, соответственно, то, какой будет эта часовня, её облик, он подсказывает, что, конечно, там должна быть какая-то центральная икона, и в какой-то момент мы подумали о том, что это может быть мозаичная икона, составленная как раз из этих осколков.
А. Пичугин:
— А за годы работы в Крохино вам не встречались иконы или утварь из этого храма? Это же очень частая история, когда в окрестных домах, ну, тут уже нет окрестных домов, понятно, что это, возможно, переезжало вместе с людьми, но какие-то тоже следы, приветы от храма незатопленные ещё вас где-то поджидали или поджидают?
А. Тукаева:
— Я думаю, что, наверное, ещё поджидают, вот в прошлом году, как раз в конце года, нам подарили подлампадник очень такой красивый, медный и оклад иконный, иконы нет, из храма самого, икону, по всей видимости, утащили, а уже из места хранения, то есть у кого-то это лежало на чердаке, икону оттуда утащили, а оклад оставили. Этот оклад сейчас мы реставрируем, и туда будет просто создана икона другая, новая. Ну и вот идея с мозаичной иконой, она, конечно, для нас в каком-то смысле сакральная, наверное, потому что то, что заложено в этих фрагментах, в этих осколках, то, что они хранят в себе, где-то на каких-то осколках виден след кисти автора, людей, которые это всё писали, где-то сохранён такой достаточно яркий, красочный слой, в общем, это такая, наверное, даже в каком-то смысле «магия», что это, во-первых, сохранилось, и можно это как-то ещё использовать, на самом деле, мы не знали об этом, но, познакомившись с Богданом, вот как раз выяснили, что всё-таки можно что-то с этим сделать.
А. Пичугин:
— А вы изначально, до знакомства с Богданом, просто это хранили на всякий случай про запас, может быть, когда-нибудь что-нибудь придёт в голову?
А. Тукаева:
— Ну, идея вот именно с иконой, наверное, уже ей года три, то есть вот прямо понимание, что это точно должна быть икона, а не что иное, не просто склад и не просто выложенное в какой-то витрине, то есть мне кажется, что эти осколки должны жить, они должны давать новую жизнь, мы им должны дать вторую жизнь, а они должны дать какую-то другую ещё, такую смысловую наполненность храму. Поэтому идея была, но я долго не могла найти человека, у которого бы горели глаза, у которого был бы отклик, потому что мне кажется, это очень важно, чтобы такой проект, такую идею нельзя делать просто как работу, просто как некий заказ художественный.
Б. Лавриненко:
— Более того, это не работа, это труд, это духовный труд.
А. Пичугин:
— Да, Богдан, расскажите, вы рассказали о знакомстве с Анор, а вот сама идея, она какую-то переживала, наверное, трансформацию, вы её как-то дорабатывали, тоже что-то в свою очередь предложили?
Б. Лавриненко:
— Я хочу немножко рассказать о своих ощущениях, о которых Анор сейчас стала говорить, о горящих глазах, потому что когда мы познакомились на выставке, и Анор рассказала идею иконы из этих осколков, меня это захватило мгновенно, потому что, ну, по мне в прямом смысле побежали мурашки, потому что это уникальная история для меня лично и, возможно, для церковных мозаик, так вот, не побоюсь такой вот замашки, потому что здесь сочетается и прошлое, и настоящее, и будущее. То есть прошлое — это вот эти осколки росписи, которые обретут вторую жизнь, настоящее — то, что мы делаем это сейчас, и будущее — то, что эта икона будет затем находиться в действующей часовне, в этом храме, то есть она будет служить этому месту, служить людям, которые будут там появляться, то есть связь времён, это, во-первых. Во-вторых, эта история для меня особенна тем, что сочетание, такой синкрезис различных технологий, которыми я владею, которые я осваиваю сейчас в процессе работы, то есть это и реставрация, причём реставрация не мозаики, чем я обычно занимаюсь, это одно из направлений моей деятельности, а реставрация именно фресковой живописи, и новодельная мозаика, и вот сочетание всех этих историй, я надеюсь, выдаст какой-то интересный результат, необычный результат.
А. Пичугин:
— А реставрация здесь в чём может заключаться? Поскольку это же неупорядоченные фрагменты, на которых нет единой, нет ни одного фрагмента, насколько я понимаю, на котором можно было бы хотя бы понять, что когда-то было изображено, но есть красочный слой, этому красочному слою всё равно что-то угрожает.
Б. Лавриненко:
— Да, сами осколки вот этой штукатурки известково-песчаной с остатками росписи, их необходимо укреплять, то есть они уже были укреплены изначально некоторым составом, но мне стало интересно углубиться в эту историю и постараться подойти к этому вопросу максимально профессионально. Так как опыта в реставрации живописи у меня не было, я обратился к коллегам, которые имеют высшую категорию в реставрации именно фресок, живописи и икон, я с ними проконсультировался, они посоветовали, что нужно с ними сделать, какими составами укреплять, в каких пропорциях, в какой последовательности и так далее. И вот у меня примерно неделя ушла на то, чтобы укрепить эти осколки как следует со всех сторон, и теперь они готовы к посадке в клей, то есть готовы к тому, чтобы стать мозаичными тессерами.
А. Пичугин:
— «Мозаичные тессеры» — это очень сложный термин для нас, для всех.
Б. Лавриненко:
— Тессеры — это древнее название, грубо говоря, это кубики, кубики материала, из которых мы создаем мозаику, выкладываем мозаику. И в данном случае у нас вот эти осколочки штукатурки с остатками фресок будут тессерами, то есть из них будет набран фон, поскольку они достаточно сложны в плане того, что из них трудно образ сложить какой-то, вот у меня сразу образ Христа возник в голове, когда Анор предложила сделать икону, он возник мгновенно, как будто мне его показали, вот такое было состояние интересное.
А. Пичугин:
— Ну, это да, достаточно логично.
Б. Лавриненко:
— Да, и именно такого Христа благословляющего. И захотелось, чтобы Он был светоносным, таким светящимся изнутри как бы.
А. Пичугин:
— В конце концов, это храм Рождества Христова.
Б. Лавриненко:
— Да, всё логично. Но икона, она посвящена не Рождеству Христову, а именно вот такому Христу благословляющему.
А. Пичугин:
— Но в данном случае это не так важно, наверное, тут и тот образ, который я вижу, мы, к сожалению, по радио не можем его показать, но я думаю, что мы сделаем, у нас на сайте есть анонсы программы, заходите на сайт radiovera.ru, находите раздел «Программы», в разделе «Программы» находите «Светлый вечер», увидите, что там будет написано «Светлый вечер» с Анор Тукаевой и Богданом Лавриненко«, и мы вот в описание программы постараемся вставить картинку, она уже должна завтра появиться, и мы вот картинку туда вставим, так что вы сможете зайти на сайт и посмотреть, как выглядит икона. Буквально через несколько мгновений мы продолжим нашу программу, минута перерыва, и мы вернёмся. Напомню, что мы сегодня говорим о храме в Крохино с Анор Тукаевой, директором фонда, соответственно «Крохино», и Богданом Лавриненко, художником-мозаичистом, реставратором мозаики, здесь, на Светлом радио.
А. Пичугин:
— Возвращаемся в нашу студию, друзья, напомню, что в гостях у нас сегодня художник-мозаичист, реставратор мозаики Богдан Лавриненко, директор фонда «Крохино» Анор Тукаева, мы говорим о храме в Крохино и об интересной идее наших гостей, которая сейчас проходит этап реализации создания — это икона, сделанная частично из мозаики, которая, в свою очередь, выполнена из фрагментов росписи крохинского храма, они обрамляют икону Спасителя, которая когда-то, надеемся, в скором все же времени появится в самом храме в Крохино, и все, кто мимо проезжает, проходит на теплоходах, там же... А как вот, кстати, Анор, тоже хороший вопрос: кто будет посещать этот храм как мемориал, памятник, как храм?
А. Тукаева:
— Я надеюсь, что это будут люди, которые будут, во-первых, узнавать об этой истории, потому что мы, поскольку ведем какую-то просветительскую работу, я думаю, что люди будут приезжать. Я думаю, что это не обязательно будут жители местных, окрестных сел, потому что все-таки для них это не является каким-то местом, к которому они относились бы каким-то специфическим, ценностным образом. Дело в том, что это какая-то рядовая для них постройка, то, что они видят всегда, то, что они видят с самого детства, и я думаю, что это не вызывает у них такого неподдельного интереса, как у людей, которые приезжают из других регионов или из других городов, ну, пусть даже Вологодской области. И, собственно, мы видим даже по тому интересу, который это место вызывает среди волонтеров, что люди приезжают из самых разных мест, поэтому я думаю, что это таким образом и будет выглядеть, это будут люди, которые так или иначе будут узнавать об этом месте, планируя свое путешествие на Русский Север, в Вологодскую область или через Вологодскую область в Архангельскую область, в сторону Каргополя.
А. Пичугин:
— А дорога на Каргополь неподалеку проходит, да?
А. Тукаева:
— Ну, да-да, это одно направление.
А. Пичугин:
— А на теплоходах? Теплоходам там просто нигде не пришвартоваться, они походят мимо, ну и...
А. Тукаева:
— Ну, во всяком случае, это не в наших скромных силах сделать так, чтобы там был какой-то глубоководный причал. Просто пристань мы, собственно, обустроили для маломерных судов, но не в наших силах регулировать поток на Волго-Балте.
А. Пичугин:
— Мы еще почему сегодня собираемся — мы бы очень хотели со стороны Радио ВЕРА этой истории как-то помочь, потому что мне позвонила Анор незадолго до Нового года, спросила, что я думаю по поводу места, где можно было бы временно разместить эту икону, и вот так вышло, что идей-то у меня было несколько, но все они не очень реализуемые. Но я так понимаю, что вы пока тоже не пришли к какому-нибудь окончательному месту, где можно временно поставить эту икону, пока ее нельзя будет отправить в Крохино?
А. Тукаева:
— Да, у нас пока нет такого видения, мы примерно понимаем и обсуждали это с Богданом, что скорее всего икона в марте уже будет создана, уже готова. И у нас сейчас вот три, скажем так, варианта того, как можно нам помочь, во-первых, мы сейчас собираем средства, пожертвования на сами работы, потому что там есть специфические материалы, которые нужно закупать на основу для этой иконы, на какой-то специальный клей, я думаю, Богдан расскажет об этом подробнее.
А. Пичугин:
— Да, и Богдан расскажет подробнее про материалы, поскольку, во-первых, это просто интересно, мы про мозаику очень мало знаем, мы столько говорили здесь, на Светлом радио про иконы, про мозаику мы очень мало говорили, и можем с вами просто отдельно как-нибудь поговорить, вы придёте, поговорим о технологии, о мозаике, о примерах искусства, это очень важный разговор. Но сегодня мы говорим о конкретной работе, а как помочь действительно? Вот что можно сделать для того, чтобы помочь?
А. Тукаева:
— Ну да, вот помимо того, чтобы просто поддержать нас, я думаю, если можно будет в описании этой программы дать ссылку на наш сайт, то, наверное, это будет очень здорово...
А. Пичугин:
— И сообщить просто нашим слушателям сайт фонда Крохино, верно? krokhino.ru, и там есть раздел помощи, он красным цветом выделен на фоне всех остальных, здесь есть ежемесячно, разово, можно прямо на сайте заполнить форму предлагаемую и таким образом помочь деньгами Крохино и те средства, которые вы сможете, захотите перевести, они пойдут и на помощь вот этому проекту, и на создание вот такой иконы, о которой мы сегодня говорим. А сколько примерно необходимо?
А. Тукаева:
— Мы заложили 200 тысяч на работы на эти, но надо сказать, что вот 60 тысяч мы уже собрали, поэтому, можно сказать, что 30 процентов от требуемой суммы собрано, поэтому, ну, сейчас любая помощь будет тоже...
А. Пичугин:
— ...очень-очень важна, конечно, тем более, что мы часто говорим о сохранении наследия, если мы говорим о храме в Крохино, мы, конечно же, тоже предполагаем какие-то очень масштабные траты, работы и безусловно, наверное, храм в Крохино требует гораздо больше внимания и средств, чем руинированные церкви, усадьбы, которые мы видим где-то вот проезжая, проходя, я думаю, что все видели в деревнях, в городах, даже в Москве их немало, ну, не то чтобы очень много, но есть, но они без нашего внимания, может быть, даже и простоят ещё дольше, чем если им будут оказывать неквалифицированную помощь в виде реставрации, я неоднократно видел, как губили памятники архитектуры неграмотной реставрацией, вот стоит руина, она, может быть, ещё и 250 лет простоит, если её не трогать, лучше бы её не трогали, потому что совершенно без всякого подхода, без профессиональных реставраторов — «давайте мы сейчас быстренько всё здесь побелочкой, без всякой вычинки», потом всё это начинает рвать сырость, плесень, и всё, и памятник гибнет, это не только церкви, это и усадьбы, и обычные дома XVIII-XIX веков так реставрируют. А если уж речь идёт о научной реставрации, то это огромные работы, полупроектной, предпроектной документации, это поиск реставраторов, научная реставрация, и только тогда в этом случае удаётся сохранить. А храм в Крохино он не может ждать, он стоял в воде много лет, и он же разрушался. Между прочим, он с 60-х по 90-е, по конец 90-х простоял относительно целым с виду, у него вот этот необратимый, до тех пор, пока Анор Тукаева не обратила на него внимание, процесс в 2009 году, буквально за 10 лет обвалилась большая часть стен, хотя до этого, вот можете посмотреть фотографии, он стоял вполне себе такой, ну, целый храм в воде, понятно, что это всё ненадолго. Вот процесс его разрушения физического, он фактически остановлен, но дальше его надо спасать, потому что на него всё равно огромное количество негативного воздействия окружающей среды приходится. Давайте вернёмся к иконе, месту её размещения — просто вот, это, опять же, обратная связь с Крохино, может быть, у нас активные слушатели, есть какие-то идеи, вот где это можно поставить, разместить временно такую икону, чтобы, самое главное — к ней люди приходили, и люди, понимая важность этой иконы, важность её будущего местонахождения, могли бы как-то помочь и самому делу возрождения храма.
А. Тукаева:
— На самом деле, именно в этом главная задумка: пока работы по консервации, по обустройству вот этой мемориальной часовни будут вестись, икона уже может служить и храму, и людям, если она будет расположена на какой-то площадке, где к ней можно будет подойти, где можно будет прочитать информацию об этом проекте, о храме, где она будет размещена.
А. Пичугин:
— Мне кажется, важно, чтобы это было в Москве, поскольку народу много. Мы можем придумать сейчас площадки вне Москвы, даже у меня есть несколько мест, но мы понимаем, что приток народа будет очень небольшой, и медийная составляющая, которая здесь важна, мы можем сколько угодно программ сделать, но вот своими глазами прийти посмотреть, это мы в следующий раз встретимся, можно сказать, а вот по адресу такому-то будет эта икона, там вы можете найти всю информацию про Крохино, придите, пожалуйста, посмотрите, это, конечно, очень важно, когда возможность такая где-то в большом месте сделать. Богдан, а вы как видите эту реализацию?
Б. Лавриненко:
— Вы имеете в виду место, где...
А. Пичугин:
— Ну, место, да.
Б. Лавриненко:
— Честно, пока никак не вижу. Я вижу её в часовне уже, у меня воображение развито...
А. Пичугин:
— Ну, это понятно, я тоже представляю.
Б. Лавриненко:
— Да, поэтому я пока её сейчас создаю, рисую эскиз, собираю материалы, я сразу пытаюсь представить, как она будет находиться уже на своём окончательном месте.
А. Пичугин:
— А вы не были в Крохино, да?
Б. Лавриненко:
— Не был, но хочу уже поехать.
А. Пичугин:
— Мне очень стыдно, что я до сих пор, сколько мы общаемся лет, стыдно, что я так ни разу не доехал, но я очень надеюсь, что, может быть, мы по теплу...
Б. Лавриненко:
— Возможно, пока, некоторое время после окончания создания иконы она у меня в мастерской сохранится, то есть там есть возможности, чтобы она постояла там. Ну, конечно, наверное, не годы, я надеюсь, что мы найдём место, и всё будет хорошо.
А. Тукаева:
— Да, я тоже надеюсь, что мы найдём место, и, может быть, даже после этой программы будет какой-то отклик, какие-то идеи появятся. Также есть ещё одна возможность помочь в создании деревянного короба для этой иконы.
А. Пичугин:
— Это что-то вроде оклада, что-то вроде киота?
А. Тукаева:
— Это не совсем оклад, это такой, скажем, ну, на музейном языке это короб для того, чтобы её можно было транспортировать, чтобы можно было где-то установить, просто красивое такое обрамление. Если какая-то мастерская бы откликнулась, мы были бы тоже очень рады, потому что это тоже отдельные работы, которые, если делать по коммерческим расценкам, тоже будут стоить достаточно.
А. Пичугин:
— Друзья, вот вы можете обратиться, конечно, написать к нам в редакцию, и мы с удовольствием откликнемся и передадим ваши контакты Анор Тукаевой и Богдану. Можете обратиться напрямую в фонд «Крохино», здесь тоже есть раздел контакты, krokhino.ru, пишите, здесь есть телефон — это, Анор, твой указан?
А. Тукаева:
— Да.
А. Пичугин:
— Пишите, вот здесь есть телефон, можете найти, посмотреть, даже лучше, наверное, напрямую писать Анор.
А. Тукаева:
— Да, можно писать напрямую, конечно.
А. Пичугин:
— Да, если у вас есть, вот Радио ВЕРА как-то объединяет всё-таки людей, и людей, профессиональные сообщества, мы знаем, что после наших программ очень большие отклики, и очень хотелось бы, чтобы такой отклик произошёл и после этой программы. Кстати, вот чуть-чуть отвлекаясь от нашей темы основной, всё-таки хотел спросить у Богдана про реставрацию мозаики: у нас для человека, который мало сталкивается с мозаикой, есть представление о том, что мы вроде бы как в основном в храмах видим обычные иконы, а вот мозаику мы видим только в основном в новых, в новодельных храмах, действительно, её много вот в Москве, храмы, которые сейчас строятся, то здесь, то там ты видишь мозаику. А где вам приходится сталкиваться со старыми мозаичными работами?
Б. Лавриненко:
— Ну, в основном я сталкиваюсь с советскими мозаиками, которые к храму вообще не имеют никакого отношения, но тем не менее, иногда бывают случаи...
А. Пичугин:
— Да, бывают фантастически интересные.
Б. Лавриненко:
— Да, это отдельная история для отдельной передачи, и, наверное, не совсем в контексте Радио ВЕРА.
А. Пичугин:
— Почему нет? Вполне, вполне. Вот вы приходите, мы про мозаику в целом будем говорить, а что у нас в искусстве советского периода 20-30-х годов? Мы же видим, как мозаика использовалась в конструктивизме, как мозаика использовалась в работе советских художников, как мозаика в метрополитене, в конце концов, использована у нас.
Б. Лавриненко:
— Можно говорить очень долго и очень интересно, да.
А. Пичугин:
— Да, так что обязательно мы про это поговорим. Хорошо, пускай даже не церковное, но вот давайте этот рубеж дореволюционный возьмём, 17-й год... Те из вас, дорогие слушатели, кто был, например, в Стамбуле до 2020 года и успел побывать в Кахрие-джами, в монастыре Хора, и посмотреть там уникальные мозаики, в Святой Софии, пока это всё ещё было открыто, не стало мечетью, вы можете представить, насколько византийское искусство к концу Византийской империи, на каком уровне это находилось. Можете представить себе живопись времён эпохи Возрождения, где тоже мозаика активно использовалась, достаточно активно. Но вот у нас, в русской культуре, мне кажется, что её всё равно было меньше, или нет, или я ошибаюсь?
Б. Лавриненко:
— У нас она была и достаточно широко применялась, ну, конечно, меньше, наверное, чем, скажем так, на Западе, чем в европейской культуре. Очень интересен период времени, рубеж XIX-XX веков, когда эпоха модерна, когда появились вот эти невероятные архитектурные постройки: дом-ларец, дом-сказка и так далее, которые украшались и майоликой, и мозаикой.
А. Пичугин:
— Очень многие художники рубежа веков работали.
Б. Лавриненко:
— Знаменитые фроловские мастерские. Мне повезло столкнуться с мозаикой этой эпохи, это, собственно, был наш первый объект, мы с другом реставрировали мозаику, представляющую собой фриз на надгробном памятнике Викулы Морозова из знаменитой династии Морозовых, этот памятник находится на Преображенском кладбище в Москве. И, собственно, вся мозаика представляет собой один квадратный метр, это вот такой фриз, который опоясывает под куполом сам памятник. И вот этот один квадратный метр мы реставрировали три месяца, то есть мозаика была в жутком состоянии, там большей частью она отсутствовала, а то, что оставалось, оно было просто чёрным от наслоения копоти, атмосферных каких-то осадков, ну, может, не копоти, а именно атмосферные загрязнения.
А. Пичугин:
— А вывески московские вы не реставрировали? Сейчас же вскрывается какое-то количество московских вывесок под штукатуркой, которые там времён НЭПа и более ранней, куличные, кондитерские, они же тоже мозаичные некоторые.
Б. Лавриненко:
— Вывески нет, но я сотрудничал, и моя мастерская сотрудничала с трудкоммуной «Вспомнить всё», которая как раз занимается реставрацией московских вывесок, очень весёлые, замечательные ребята, очень активные, с ними интересно работать, там Наташа Тарнавская руководит этой всей историей. Да, и мы с ними вместе произвели реставрацию и реконструкцию уже не вывесок, а именно мозаики на заводе «Графит» в Москве в 2020-2021 годах, это панно такое достаточно, по советским меркам, не очень большое, средних размеров, 32 квадратных метра, оно целиком из керамической мозаики состояло, было в жутком состоянии и при поддержке трудкоммуны «Вспомнить всё» мой творческий цех со мной во главе, мы её отреставрировали и реконструировали и это была очень большая интересная история.
А. Пичугин:
— Дорогие друзья, напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня Анор Тукаева, Богдан Лавриненко. Анор руководит фондом «Крохино», Богдан художник-мозаичист, мы говорим о проекте, который призван спасти храм, затопленный храм в Крохино, Вологодской области. И о подпроекте — это создание иконы из фрагментов, вернее, иконы отдельно, но вот часть её — это фрагменты фресок затопленного храма, который когда-то, мы надеемся, вернётся в Крохино. То есть вот то, что я вижу, вот этот фон, он такой разнящийся, то есть сделать какой-то сплошной фон из них не представляется возможным, да, Богдан? Потому что когда мне Анор про это сказала, про саму идею, мне почему-то представился такой сплошной фон из фресок, ну, может быть, их просто не хватало, или сама идея в другом, но вот я когда увидел, изначально, я себе иначе это представлял. Да, пожалуйста.
Б. Лавриненко:
— Да, я понимаю, о чём речь. Тут надо понимать, что вообще в мозаичном искусстве огромную роль играет не только сам материал, из которого создаётся, выкладывается мозаика, но и швы между отдельными тессерами и швы между рядами тессеров, если мы говорим о классической римской мозаике, то есть размеры этих швов, их ширина, их направление и так далее, и так далее. И в данном случае мне захотелось, и, мне кажется, оправданно захотелось в контексте всей иконы целиком подчеркнуть индивидуальность и особенность каждого вот этого кусочка фрески, потому что каждый фрагмент фрески, он как клад, то есть это кусочек нашей истории, истории этого храма. И чтобы это выявить более проявленно и видимо, я располагаю сейчас вот на наброске, то есть у меня стоит стол в мастерской специально под эту мозаику, я располагаю на этом столе на таком вот мозаичном наброске эти фрагменты на расстоянии друг от друга, ищу вот их расположение, и они не близко друг к другу подходят, а как раз через швы, и это дает эффект, как раз мозаики выявляют характер этого материала, очень важно выявлять характер материала, с которым ты работаешь. И более того, я хочу использовать при наборе мозаики клей максимально светлого оттенка, (есть разные мозаичные клеи разных оттенков, немножко разной структуры и так далее, и так далее) максимально светлый, во-первых, чтобы подчеркнуть вот эти вот осколочки отдельные, подчеркнуть светоносность самого образа Христа, чтобы икона светилась, чтобы вот этот свет, он внутри часовни как бы вот как свет души, свет истины, свет Христа, он как бы исходил оттуда, и вот этим напитывал тех, кто будет смотреть на икону, молиться перед ней, возможно.
А. Пичугин:
— А вы говорите, что познакомились вы на выставке по импортозамещению технологий, красок, а действительно сейчас какие-то сложности начинают возникать в связи с тем, что какие-то производители ушли в связи с тем, что нет возможности, может быть, или нет такой возможности заказывать где-то за рубежом материалы?
Б. Лавриненко:
— Есть некоторые сложности. За год, собственно, санкций и того, что происходит в мире, и в России, и рядом с Россией, и на Украине возникли, конечно же, сложности. И у нас есть такая поговорка: «пока гром не грянет, мужик не перекрестится», вот гром грянул, мы стали судорожно креститься. Но на самом деле не все так плохо, я утрирую историю. У нас есть производители материалов, очень хорошие ребята, достойные фирмы, компании, которые производят наши отечественные материалы, в том числе для реставрации, реставрации всего, там архитектуры и так далее, и так далее, просто они, возможно, не так раскручены, как зарубежные аналоги, и по отдельным параметрам они все-таки проигрывают, опять же, в отдельных параметрах отдельных материалов. У нас есть опыт применения зарубежных материалов, как правило, это немецкие и итальянские компании...
А. Пичугин:
— А их сейчас достать совсем нельзя, или это просто стало слишком дорого?
Б. Лавриненко:
— Можно, да, совершенно верно, их можно достать, но они стали стоить в разы дороже, и зачастую их применение стало не столь рентабельным, как ранее, поэтому в контексте ситуации мы стараемся переходить на отечественные материалы, но, опять же, не просто потому что дорого, а потому что мы сами все умеем, на самом деле, просто нам надо немножко поднатужиться и какие-то моменты дотянуть по качеству, я считаю, и все будет в порядке.
А. Пичугин:
— Ну, это важно, да, вот выставка по импортозамещению, наверное, для того, чтобы все смогли встретиться, посмотреть друг на друга, и понять, что дальше какая-то жизнь продолжается.
Б. Лавриненко:
— Да, абсолютно. Выставка была совершенно замечательная, я еще вставочку сделаю, и я там познакомился со многими вот как раз производителями, я их подводил на свой стенд и как раз прямо задавал простые вопросы, прямые: вот что делать, допустим, с этими мозаиками? А там были образцы для реставрации, и вот они описывали свой материал, предлагали какие-то варианты. Там же мы с Анор познакомились, я не знаю, познакомились ли мы в другом месте, допустим, если не на этой выставке, вот Господь свел.
А. Пичугин:
— Да, очень важно, все неслучайно. И давайте, у нас уже не очень много времени осталось, все-таки о планах поговорим: Анор, сейчас февраль, ну февраль короткий, уже скоро середина февраля, значит, что новый сезон вплотную подходит, уже вот весна не за горами и лето. У вас есть какие-то представления, вот что точно, обязательно хорошо бы сделать в 23-м году?
А. Тукаева:
— Да, конечно, мы вот сейчас, уже буквально через две недели поедем в Крохино с плотником, и будем обсуждать с ним возведение лесов вокруг колокольни с тем, чтобы летом там, во-первых, восстановить все лестничные пролеты внутри колокольни, чтобы можно было подступиться как-то к реставрационным работам, и сделать консервационную крышу, потому что сейчас осадки в открытом совершенном доступе попадают внутрь и это не очень хорошо, ну и соответственно, мы будем ввести вот эти вот проектные работы, о которых я уже говорила, и как только плотник все подтвердит, мы составим смету, мы начнем готовиться уже к этим работам, закупать материалы, собирать пожертвования на закупку этих материалов и, собственно, производство этих работ, то есть вот такие у нас примерно планы, но это то, что касается храмовых работ. У нас территория, которая находится около храма, мы тоже стараемся ее благоустраивать, это территория, по сути, такого техногенного болота, которое зарастает постепенно...
А. Пичугин:
— А болото образовалось в результате затопления, то есть оно не какое-то глубокое, оно техногенное. Можно этот процесс убрать или это, в принципе, делать и не нужно?
А. Тукаева:
— Этого делать не нужно, природа сама все это делает, она уже, собственно, отвоевала эту землю обратно, и мы, по сути, наш кампус разбиваем на земле, на болотистой, но все-таки на земле. И тот труд, который произвела там природа, это, конечно, тоже такая символическая, наверное, «пасха», не знаю, можно назвать это так. И мы пытаемся эту территорию тоже содержать в чистоте, насколько это возможно, благоустраивать, прокладывать там дорожки, настилы. Вот в прошлом году мы сделали там архитектурную инсталляцию с названием села Крохино, которую как раз видят те, кто проплывают мимо на теплоходах.
А. Пичугин:
— Да, уже на фотографиях в поисковиках начала появляться инсталляция, я смотрю новые фотографии, уже она там есть. А если сейчас вот люди, которые нас слушают, захотят побывать в Крохино, многие начинают сейчас весной, майские будут впереди, лето, будут где-то ездить по России на Вологодчину, в Белозерск, как в Крохино приехать?
А. Тукаева:
— Ну, нужно обязательно связаться с нами, у нас есть раздел такой, как добраться до Крохино, на сайте, и там, всё подробно расписано, но связаться, конечно, нужно, потому что, с одной стороны, всегда можно договориться на переправе и добраться на лодке, но тогда вряд ли получится услышать какой-то рассказ и получить какую-то внятную экскурсию от лодочников, от рыбаков.
А. Пичугин:
— А с дороги подъехать никак нельзя? Вот дорога, которая проходит?
А. Тукаева:
— Нет, нет. То есть, есть небольшой отрезок пути, он всего полтора километра, но никак, кроме как на лодке, его не преодолеть.
А. Пичугин:
— И пешком тоже не пройти?
А. Тукаева:
— Ну, если болотные сапоги, то можно, да, но это сложно. Хотя зимой мы ходим пешком, благо зимой по льду это несложно сделать.
А. Пичугин:
— У вас есть ещё и волонтёрское движение, по крайней мере, раньше вы активно привлекали волонтёров, да и сейчас, да? Расскажите, как к вам прибиться?
А. Тукаева:
— Да, мы продолжаем. Это тот же раздел про то, как добраться до Крохино, там есть целый раздел, посвящённый тому, как стать волонтёром, есть ссылка на заполнение анкеты волонтёра. И, в общем-то, волонтёры — это наша большая опора, и когда-то на заре проекта, на заре деятельности нашего фонда именно присутствие волонтёров каким-то образом дало нам силы и возможности вообще как-то продолжать эту деятельность, потому что на тот момент не было какой-то весомой, видимой поддержки со стороны жертвователей, собственно, этих жертвователей не было, и волонтёры и приезжали, и вкладывали деньги в строительные материалы, в цемент, в какие-то там... в арматуры, ну, в общем, просто делали всё практически. И поэтому, конечно, волонтёр для нас — это большая-большая помощь, на самом деле, и продолжает оставаться таковой. А сезон мы начинаем 12 июня, обычно первые выходные длинные июньские, и можно присоединиться, с большим удовольствием встретим.
А. Пичугин:
— Вроде бы ещё четыре месяца, но время так быстро летит, что они абсолютно незаметно пройдут, и спешите. Есть сайт «Крохино», где можно обращаться, здесь все разделы есть. Ещё раз хочу напомнить, что мы сегодня большую часть времени посвятили иконе, которую планируют сделать — это икона с образом Спасителя, которая обрамляется мозаикой, и мозаика состоит из фрагментов, маленьких фрагментов, оставшихся от фресок крохинского храма, которые сумели собрать, и вот они дождались своего часа и из этого всего будет сделана вот такая памятная икона для часовни, по замыслу Анор и её помощников, которая разместится в храме Рождества Христова в Крохино, бывшем Крохино, да и не только бывшем Крохино, возвратили как-то миру, мне кажется, Анор за эти годы сумела это сделать. Но пока эта икона в Крохино не поедет, она какое-то время будет находиться.... А где она будет находиться, мы тоже вам предлагаем подумать всем вместе, если будут какие-то идеи интересные, сообщайте, пишите, на сайте есть контакты Анор Тукаевой, контакты фонда, можете писать и к нам на Радио ВЕРА, эти письма мы передадим Анор Тукаевой. И опять же, нужна помощь, нужны средства на создание иконы, нужны средства на дальнейшие работы по храму, тоже можете зайти на сайт krokhino.ru в раздел «Помощь», и здесь увидите все возможности для того, чтобы перечислить деньги, как-то помочь, нужны волонтеры, руки нужны тоже, здесь можно найти все возможные варианты. А я благодарю наших гостей, сегодня вместе с нами были Анор Тукаева, директор фонда «Крохино», Богдан Лавриненко, художник-мозаичист, реставратор мозаики. И мы надеемся, что мы в скором времени снова встретимся, тоже будем дальше говорить про храм в Крохино. Вот мы отдельно с Богданом договорились, что пообщаемся про мозаику. Спасибо вам большое, прощаемся, до новых встреч, с вами Алексей Пичугин. До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
