Поделиться
У нас в гостях был руководитель Добровольческого объединения молодёжи "РеставросЪ” Константин Лобачёв.
Мы говорили об истории объединения “РеставросЪ”, о том, как начиналась деятельность по восстановлению православных храмов, как эта работа ведётся сейчас, и как присоединиться к ней. "РеставросЪ" в Интернете:
http://www.dom-restavros.ru/
https://vk.com/dom_restavros
А. Пичугин
— На светлом радио «Светлый вечер». Здравствуйте! Меня зовут Алексей Пичугин. Мы, как всегда, здесь по вечерам собираемся. И я представляю вам нашего гостя: ближайший час вместе с нами, вместе с вами проведёт Константин Лобачёв — руководитель добровольческого молодёжного объединения «РеставросЪ». Здравствуйте!
К. Лобачёв
— Здравствуйте!
А. Пичугин
— На самом деле, «РеставросЪ» существует уже очень много лет, странно, что даже за 2 года существования радио «Вера» мы с вами только впервые здесь встречаемся. Потому что это такая организация, о которой люди, занимающиеся восстановлением православных храмов, по крайней мере где-то вот близ крупных городов, близ Москвы, знакомы неплохо. Но «РеставросЪ» появился даже не в 90-х, наверное, а раньше, с другим названием. Давайте пойдём с самого начала: откуда корни, и вообще, почему в начале 90-х вдруг появился такой интерес, и появились люди, которые стали заниматься помощью в восстановлении храмов?
К. Лобачёв
— Что удивительно, интерес появился ещё раньше — в советские годы. В конце 60-х годов возникла первая группа, которая помогала в восстановлении храмов. Тогда, кстати, не было принято как-то обозначать свою принадлежность к религии, к Православию.
А. Пичугин
— Она, может быть, не всегда и была к тому же. Кому-то просто нравилось... любовь к искусству, к памятникам.
К. Лобачёв
— Да, людям нравилось то, что они, работая, своими руками прикасаются к истории и спасают красивые здания, красивые памятники. То есть у людей болело сердце от того, что... вот погибает здание, но это же моё, я же здесь живу, как же это может погибнуть? И неважно было — это усадебный комплекс, это парк или это храм.
А. Пичугин
— А правильно я понимаю, что речь идёт об объединении Петра Дмитриевича Барановского ВООПИиК?
К. Лобачёв
— Да. Это клуб «Родина», который был создан на базе московского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры — ВООПИиК — аббревиатура известная когда-то.
А. Пичугин
— Да и сейчас тоже существует оно.
К. Лобачёв
— Тогда, в 70-80-е годы, ведущим специалистом в нём был Пётр Дмитриевич Барановский...
А. Пичугин
— Давайте пару слов о нём, потому что биография совершенно удивительная — человек, который спасал московские памятники ещё в 30-е годы, за что даже некоторое время успел посидеть. И прожил он длинную жизнь, и умер только в 84-м году. И вот этот отрезок с 20-х по 84-й — работал он до конца жизни — это же совершенно фантастическая биография человека, который в сложнейших условиях, в тяжелейшие годы что-то делал.
К. Лобачёв
— Да, если только себе представить, что его трудовой стаж, то есть реальная работа на объектах, с оформлением документации, с реально завершёнными работами реставрационными
А. Пичугин
— То есть ещё до революции.
К. Лобачёв
— Да. И сразу после прихода к власти большевиков начал восстанавливать разрушенные и повреждённые памятники архитектуры. Как ни странно, находились средства у государства для того, чтобы... скажем, в Ярославле при белогвардейском мятеже так называемом, когда центр города был буквально разрушен снарядами Красной армии, нашли средства на то, чтобы Пётр Дмитриевич со своими коллегами-рестав
А. Пичугин
— За это он потом на какое-то время и сел.
К. Лобачёв
— Да?
А. Пичугин
— Опять же, там такая красивая легенда, кто знает, может быть, так и было, но скорее всего легенда. Когда Каганович пришёл к Сталину с макетом Красной площади, на которой все здания были монолитные, храм Василия Блаженного съёмный. И он показывал, как здорово будет, если... вот сейчас, пока храм стоит, колонны трудящихся и техника должны его с разных сторон объезжать, а вот раз, мы его снимаем, и они все могут идти прямо. Но так или иначе, но храм остался стоять.
К. Лобачёв
— Да, храм остался стоять. И мы верим, что стараниями Петра Дмитриевича Барановского, который на другом конце Красной площади в своё время тоже успел практически восстановить Казанский собор, тем не менее в одночасье разрушенный. Практически завершённой была его работа — это тот храм, который напротив ГУМа и рядом с Историческим музеем.
А. Пичугин
— Но восстановили его, в общем, во многом благодаря обмерам Петра Дмитриевича и стараниями учеников.
К. Лобачёв
— Да, его восстановили по его чертежам, то есть его труд не прошёл даром, не исчез.
А. Пичугин
— Если когда-то в Москве будет программа — я верю, что она, может быть, будет, мы это обсуждали даже в этой студии с руководством Архнадзора, с градозащитниками
К. Лобачёв
— Это было бы замечательно, если бы облик столицы хотя бы таким образом вернулся к прежнему, к той красоте, которая была — сорок сороков — о чём говорили. Хотя бы какой-то намёк, какой-то мираж хотя бы этого.
А. Пичугин
— Как в Дрездене, который ведь практически полностью был уничтожен — весь исторический центр. Это, наверное, одно из крупнейших преступлений против культуры в двадцатом веке.
К. Лобачёв
— Да, авиация союзников постаралась.
А. Пичугин
— Да, и на протяжение 50 лет по кусочку, по кирпичику Фрауэнкирхе восстанавливаетс
К. Лобачёв
— Вы знаете, есть пример такой работы. Например, в Псковской области, в Новгородской области — знаменитые новгородские храмы, которые десятилетиями восстанавливаютс
А. Пичугин
— Давайте вернёмся к «Реставросу», вернее, наверное, ещё к объединению «Родина», к ВООПИиКу, как это всё продолжалось. Самое интересное, что, пускай в брежневские времена, пускай уже было полегче, но всё равно интерес к культуре, к своему искусству, к корням, к традиции не мог пройти незамеченным, когда речь шла о восстановлении храмов.
К. Лобачёв
— Пётр Дмитриевич Барановский впервые привлёк ребят из МХТИ имени Менделеева в Москве на светский объект — на восстановление палат семнадцатого века на Крутицком патриаршем подворье. Это ныне известный, снимавшийся во многих фильмах уголок Старой Москвы, недалеко от Новоспасского монастыря.
А. Пичугин
— Где долгое время вы, в общем, располагались.
К. Лобачёв
— Да, так совпало, что «РеставросЪ» стал известен людям, можно так сказать, именно с Крутицкого подворья. Мы там размещались с 1995 по 2002 год.
А. Пичугин
— 2002 год, сейчас на дворе 2016-й. Я с 2002-го, наверное, и не был на Крутицах, и тут, буквально недели две назад, там снова оказался. Я не знал, что вы оттуда переехали. Я вспоминал, как я туда ещё к вам приходил. Я почему-то думал, что вы там и остаётесь.
К. Лобачёв
— Да, с 2002 года мы в Свято-Даниловом монастыре. Нас принял этот знаменитый монастырь — резиденция Святейшего Патриарха, первый в Москве монастырь...
А. Пичугин
— Возвращённый.
К. Лобачёв
— Да, первый в Москве монастырь, возвращённый Русской Православной Церкви ещё при советской власти.
А. Пичугин
— В 1983 году, да.
К. Лобачёв
— И восстановленный к 1988 году — к тысячелетию Крещения Руси. И вот при молодёжной структуре Данилова монастыря, который называется Патриарший Центр духовного развития детей и молодёжи, мы с 2002 года и работаем. Мы внутри, мы, как подразделение этой молодёжной организации при Даниловом монастыре.
А. Пичугин
— Но это уже позже было, это недавно. А всё-таки интересно, как именно «РеставросЪ» со своим названием... «реставрос», если не ошибаюсь, это «восстановление креста» в переводе с греческого.
К. Лобачёв
— Да, могут у людей разные аналогии возникать. Наверное, от более простых к сложным, можно так сказать, что «реставрос» созвучно самой нашей деятельности — реставрации. Кто-то может услышать в этом названии реставрацию России. А создатели, собственно, те, кто придумали имя, основатели «Реставроса» — Константин Иванович Козлов... он вкладывал такой смысл: «ставрос» — по-гречески «крест». Все знают названия монастырей, например, ставропигиальных — подчинённых напрямую Патриарху. Есть город Ставрополь — город креста у нас в России. Так вот, «ставрос» — это «крест» по-гречески, а «ре» — это восстановительна
А. Пичугин
— Друзья, напомню, что это «Светлый вечер» на радио «Вера». Здесь у нас гость: Константин
Лобачёв — руководитель молодёжного добровольческого объединения «РеставросЪ», которое помогает в восстановлении храмов. И знаете, Константин, что интересно? Сейчас, когда, опять же, 2016 год на дворе, очень многие люди, нынешние церковные люди, прихожане совершенно разных храмов, они пришли туда уже не на руины, они пришли туда, когда храмы были восстановлены — подавляющее большинство. Как мне кажется, по крайней мере я делаю такое наблюдение. Для многих, может быть, то, что происходило в 90-е годы, в начале 90-х, когда приходили вы на эти руины, на эти камни. Помнится, что мне кто-то даже из священников сказал, что « мы даже, наверное, не священники — наше дело собирать камни, а священниками будут уже те, кто придут после нас служить на этом месте». Кстати, он, скорее всего, был не прав. Но дело не в этом. Уже, наверное, сейчас современные прихожане плохо себе представляют, что это такое — прийти на полностью перестроенный, практически уничтоженный объект, своим рукам всё это разбирать. Потом пустить туда реставраторов, по крупицам всё это собирать заново. Давайте немного вернёмся на 25 лет назад, когда вы только-только начинали. Какие были сложности, кто к вам приходил, кто были эти люди, откуда они брались, откуда у них был интерес к истории, интерес к христианству, интерес, вообще, к разбросанным камням?
К. Лобачёв
— Движение «Родина» Петра Дмитриевича Барановского в своё время, в конце 80-х, выросло в очень мощное движение добровольных помощников реставраторов при ВООПИиКе. И отделения его были во всех городах, во всех регионах России, во всех республиках. Везде были памятники и светские, и духовные, в зависимости от региона к своей религии относившиеся. И работы у реставраторов и их добровольных помощников всегда было очень много. Когда в начале 90-х Советский Союз распался, у людей, которые составляли движение добровольных помощников реставраторов, также начались, может быть, свои трудности — и семейные, и бытовые. Многие ушли из этого движения, но оставались бригады, которые не теряли интерес к самому делу и хотели встречаться дальше. Благо, в тот момент активно, после празднования тысячелетия Крещения Руси, стали передаваться храмы Православной Церкви. И работы для добровольцев оказалось более чем достаточно. В Москве десятки храмов были переданы единовременно на рубеже 80-90-х годов. И ребята, которые впоследствии составили основу, костяк «Реставроса», они нашли храм, где требовалась подобная помощь.
А. Пичугин
— Один?
К. Лобачёв
— Началось, да, с одного, потому что было и добровольцев-то немного.
А. Пичугин
— А что за храм?
К. Лобачёв
— Это храм Влахернской иконы Божией Матери в Кузьминках. С него начинался московский «РеставросЪ».
А. Пичугин
— А вы, собственно, там уже были на тот момент?
К. Лобачёв
— Я пришёл чуть позже, когда стал восстанавливатьс
А. Пичугин
— И всё равно, вы говорите, что людей было немного. Я помню «РеставросЪ» со второй половины 90-х, когда людей как раз уже хватало. Более того, там была не только молодёжь. Может быть, это был не совсем «РеставросЪ», но это был какой-то ещё остаток... ВООПИиК, в общем-то, в каком-то более-менее таком значимом виде только недавно вновь заработал активно, а был период, когда там жизнь едва теплилась, и там были люди, которые также вот ездили по храмам, что-то помогали, делали, восстанавливали. И я уже даже запутался тогда — что из этого «РеставросЪ», а что из этого остатки ВООПИиКа. Но это был конец 90-х, а, собственно, сам «РеставросЪ» — откуда приходили люди? Вот мой вопрос в чём заключается: откуда в начале 90-х появилось достаточное количество людей, которые интересуются своей культурой, Православием, христианством и, вообще, такой реставрацией храмов?
К. Лобачёв
— Наверное, именно от того, что это было нечто другое, это было совсем новое. Молодые, в первую очередь, ребята студенческого возраста как-то искали, может быть, для себя новый идеал, новые интересы и заодно друзей, с которыми можно было бы найти общий язык по интересующим их вопросам. А интересовала их история России, интересовало их Православие. «РеставросЪ» в своё время выделился из числа бригад добровольных помощников реставраторов тем, что взял курс именно на Православие. То есть покойный Константин Иванович Козлов прямо сказал, что «у нас православная организация, мы будем помогать по большей части всё-таки восстанавливающи
А. Пичугин
— А в современной московской градозащитной деятельности вы как-то участвуете?
К. Лобачёв
— Специально на акции мы не ездим, хотя, конечно, сочувствуем. Если есть какие-то петиции в интернете, многие подписывают. У нас есть близкий нам как раз храм, потому как там проводились наши работы, где мы знаем об остроте этой проблемы — окружающей, давящей застройки. Это храм Воскресения Христова в Кадашах.
А. Пичугин
— Да, на той акции в защиту Кадашей, которая в 2010 году проходила, мне кажется, она собрала не только таких постоянных участников градозащитного движения, но и всех неравнодушных. Но это был такой резкий всплеск, потом, к сожалению, начался спад, который вроде продолжается до сих пор, но не по вине, конечно, градозащитников, а просто потому, что защищать город становится всё сложнее и сложнее. Вы единственная сейчас реально существующая бригада добровольных помощников реставраторов оставшаяся или есть ещё какие-то, которые продолжают свою деятельность?
К. Лобачёв
— Есть у нас коллеги, которые как раз оттуда же вышли. Мы знакомы из ВООПИиКа, из того движения 80-х, начала 90-х, мы общаемся, мы знакомы: отряд Евгения Морозова под названием «Белозерск»; «Рождественка» — есть такое известное объединение.
А. Пичугин
— Я правильно понимаю, что «Белозерск», они работают уже за пределами Москвы — у Белого озера в Вологодской области? Они где-то там, нет?
К. Лобачёв
— Хоть у нас, можно сказать, родина и одна — просто они оставили в своём названии слово «Белозерск». А так-то, да, если копать, то как появился «РеставросЪ»: в 90-м году по очередному приглашению археологов... Точнее даже так: в 1988 году впервые москвичи поехали по приглашению археологов в Вологодскую область помогать в раскопках. Работы продолжались и следующим летом. В 90-м году бригада, которая вернулась из Белозерска, на волне вот этого интереса к друг другу, к тематике, к истории, к Православию не захотели расставаться и объединились... бригада, конкретно, которая которая там работала, около 40 москвичей, решили создать отдельную группу, и назвались уже «РеставросЪ».
А. Пичугин
— С Церковью у вас, я так понимаю, что всегда были хорошие отношения, просто потому, что практически все участники «Реставроса» — люди православные. Но официально благословение вы получили только в 2007 году от Патриарха. А почему так долго?
К. Лобачёв
— Потому что не было возможно официально к нему обратиться. «РеставросЪ» всегда был объединением энтузиастов, которые, можно сказать, ничего себе не просили — просто объединялись, собирались и ехали, помогали тем, кто просил о помощи. И тут ещё важно, что... Вот у нас есть такой очень важный принцип: мы помогаем тем, кто нас действительно просит и ждёт, тем, кто знает, что у нас за организация, какую мы можем предоставить помощь, и ждёт нас тем не менее такими, какие мы есть. То есть это не бригада абсолютных трудников, как бывает при монастыре — мужчины, бородатые, молчаливые, которые усердно молятся и работают...
А. Пичугин
— А живые люди — молодёжь.
К. Лобачёв
— Да, иногда ждут, что приедут только мужчины. Нет, у нас напополам примерно, бывает даже и больше — это девчонки.
А. Пичугин
— С гитарами, с песнями...
К. Лобачёв
— Конечно, со всей этой романтической атрибутикой, с кострами, играми... И соблюдая, естественно, правила и приличия, и воспитанности в отношениях друг с другом и к тем, кто нас приглашает, мы ребятам позволяем быть такими, какие они есть. Если они соглашаются с нами поехать, они знают, куда едут, и, придерживаясь определённых наших традиций, они вполне могут участвовать. Важно то, что мы никогда не спрашиваем — это давно повелось, — не лезем в душу к человеку, то есть у нас нет какого-то такого духовного нажима. Несмотря на то, что организация православная, мы не спрашиваем, сколько раз человек причащается, давно ли он в храме и, вообще, крещён ли он. Если человека Господь привёл, значит, он с нами и на своём месте. Если захочет узнать о вере больше, ему товарищи расскажут.
А. Пичугин
— У вас написано «молодёжная организация», хотя за 25 лет люди, которые приходили к вам пятнадцатилетним
К. Лобачёв
— Это правда. Есть у нас буквально действительно талисманы: человек, который начинал работать с добровольцами, сам стал добровольцем тогда, когда «Реставроса» ещё не было, а «Реставросу» 26 лет в этом году исполнилось. Да, есть такой дедушка-пенсионе
А. Пичугин
— Сколько, вы говорите, ему лет?
К. Лобачёв
— Ему больше 70 лет, он пенсионер давно.
А. Пичугин
— То есть он даже пришёл-то, в общем, когда ему было 50?
К. Лобачёв
— Он пришёл в 80-е годы, когда «Реставроса» даже не было. Движение добровольных помощников было, но «РеставросЪ» ещё не возник, а «Реставросу» сейчас уже 26 лет, он возник в 1990 году. Да, как у нас работа рассчитана на физически здоровых людей, так получается, что основной наш актив это ребята, скажем, от старшеклассников
А. Пичугин
— А династии уже складываются? То есть кто-то пришёл когда-то сам, потом уже у него дети появились, теперь уже эти дети как раз та самая молодёжь?
К. Лобачёв
— Да. Что хорошо, что мы не ставим перед собой такую задачу. Но уже не один десяток семей возник внутри «Реставроса». И есть ребята-реставрят
А. Пичугин
— Получается, что сам «РеставросЪ» в основном работает в Москве и области? Или всё-таки есть какие-то выездные, подальше?
К. Лобачёв
— В течение всего года, так как наши добровольцы — москвичи, мы далеко поехать не можем, потому что выезжают ребята исключительно в выходные дни, благо государство почти каждый месяц даёт удлинённые государственные выходные, то есть прибавляются к субботе и воскресенью какие-то ещё дни — один, а то и два. Это для нас радость, потому что мы можем поехать куда-то подальше и реально помочь людям, скорее всё-таки в авральных работах, которые вот непосредственно сейчас очень актуальны. Это соседние с Московской областью регионы, обычно так, сопредельные — мы туда успеваем доехать и вернуться. В течение года, кроме лета, у нас постоянно ведутся работы в Москве, в будни, вечерами — сейчас на двух московских храмах. Присоединиться любой желающий может в течение всего года.
А. Пичугин
— Сейчас мы во второй части программы поговорим как раз, где вы сейчас работаете, сколько объектов. Я напомню, что Константин Лобачёв гость программы «Светлый вечер» сегодня. Он руководит добровольческим молодёжным объединением «РеставросЪ», которое помогает в восстановлении храмов. Я — Алексей Пичугин. Через минуту «Светлый вечер» к вам вернётся.
А. Пичугин
— Ещё раз здравствуйте! Меня зовут Алексей Пичугин. Здесь светлое радио, «Светлый вечер». И в гостях у нас Константин Лобачёв — руководитель добровольческого объединения «РеставросЪ», которое помогает в восстановлении православных храмов. Константин, мы остановились на том, что вы говорите — у вас два сейчас храма в Москве, на которых вы работаете. Вот в 90-е годы, когда активно начали возвращать храмы, действительно работы был непочатый край, потому что практически каждый храм нуждался в присутствии таких помощников, и я это помню ещё. А теперь вроде бы: идёшь по городу — практически все храмы, которые остались, которые действуют, все они восстановлены, всё вроде бы неплохо. Или я ошибаюсь?
К. Лобачёв
— Вы знаете, да, до сих пор в Москве, несмотря на то, что это мегаполис, где храмы востребованы, их всё равно не хватает, хоть и не всё многомиллионное население православное. И есть храмы тем не менее, которые и сейчас нуждаются в помощи добровольцев, то есть там идут капитальные уборочные работы — можно так сказать. Там до сих пор выносится мусор, сносятся перегородки, туда завозятся периодически стройматериалы, и это зависит, наверное, всё-таки от возможностей самого прихода. Сейчас храмы восстанавливаютс
А. Пичугин
— А где-то, казалось бы, храм уже отреставрирован, но прошло 15 лет и он снова требует какого-то ремонта. Опять вы, да, приходите зачастую?
К. Лобачёв
— Если бы такая просьба была, то да, конечно. Но таких не было — чтобы отреставрировали
А. Пичугин
— Ну, так идёшь по городу, видишь, что храм вроде бы уже полностью отреставрирован — частности я не знаю. Но, глядишь, через 7-8 лет он снова в лесах.
К. Лобачёв
— Скорее всего это всё-таки частности. Если это леса, то это работа наверняка для специалистов: может быть, это малярно-штукатур
А. Пичугин
— А среди ваших коллег есть люди, которые стали профессиональным
К. Лобачёв
— Да, есть.
А. Пичугин
— Когда имеешь дело с этим на протяжении длительного времени, особенно в юности, выбирая свой путь, и с этим соприкасаешься, наверное, есть те, кто выбирают такую профессию.
К. Лобачёв
— Да, действительно есть те, которые придя в «РеставросЪ» когда-то ещё в свои студенческие годы, уже, собственно, учились на реставраторов или строителей и сейчас занимаются этим профессионально, не отказывая в помощи и «Реставросу», если такая необходимость возникает.
А. Пичугин
— А сколько вас сейчас?
К. Лобачёв
— Ежегодный актив «Реставроса», который позволяет совершать задуманное, многочисленные поездки и работы в Москве не останавливать, это несколько десятков человек — пожалуй, 70-80 человек.
А. Пичугин
— Но это не мало!
К. Лобачёв
— Это не мало, да.
А. Пичугин
— Это те люди, которые готовы в любой момент собрать рюкзак и поехать?
К. Лобачёв
— В любой момент, когда у него есть время.
А. Пичугин
— Ну, понятно.
К. Лобачёв
— В общем, да, это люди безотказные — если у него есть возможность, то он не откажет. Но нам нужны новички...
А. Пичугин
— Сейчас поговорим. Но это больше, чем было, скажем, в конце 90-х, начале 2000-х, когда был, наверное, пик интереса?
К. Лобачёв
— Это примерно также. Просто тогда было много объектов и интерес добровольцев — одних и тех же, одного и того же актива — подогревался тем, что можно в разных местах поделать разное, увидеть разные храмы, съездить в разные места, и везде ты будешь полезен. То есть люди зачастую были одни и те же, просто работали они активнее и чаще.
А. Пичугин
— Может сложиться впечатление, что люди, которые тратят своё время на такие вещи, как помощь в восстановлении храмов, это люди, не обременённые семьёй обычно, не обременённые какой-то важной работой — если у них есть время. Вот сложилось уже такое мнение сейчас, что современный человек должен всегда работать. Если есть возможность работать в выходной день, зарабатывая деньги, то надо работать в выходной день, зарабатывая деньги. А здесь мы говорим о том, что люди тратят своё свободное время, может быть, в ущерб семье, в ущерб детям для того, чтобы выехать куда-то за пределы Москвы или пойти где-то в Москве поработать во славу Божию, бесплатно. Не сталкивались вы с таким мнением?
К. Лобачёв
— В «Реставросе» это как-то по-другому выглядит. У нас есть лёгкая такая, наверное, ироничная горечь, когда доброволец из «Реставроса», особенно если он старший где-нибудь, на каком-то из объектов, командир в смене летней, если он находит свою половинку, даже в том же «Реставросе», и создаёт семью. Лёгкая ироничная горечь от того, что человек пропадает для «Реставроса». Мы приветствуем этот союз, мы рады за наших друзей, но всё-таки и наши добровольцы разделяют семью, которой отдаётся уже основное время, и занятия в «Реставросе». Для других же, для тех, кто, может быть, не так занят заботами о семье, о родне своей, «РеставросЪ» это всё-таки образ жизни. Это правда. Я сам по себе сужу, то есть ребята не могут без этого обойтись. То есть у кого-то есть хобби, у кого-то есть увлечение какое-то. Ребят, однажды пришедших в «РеставросЪ», привлекает именно это. И это уже на каком-то таком внутреннем уровне. Наверное, потому что ты, доброволец, чувствуешь, что тут не только процесс, но тут друзья, тут комплекс каких-то знаний, которые ты получаешь, интересные поездки, замечательное общение, духовное общение. Это наполняет твою жизнь, и уже вопрос о том, как провести свободное время, не возникает.
А. Пичугин
— А вы общаетесь вне работ? То есть собираетесь просто вместе пообщаться, съездить, может быть, на экскурсии какие-то? Бывает?
К. Лобачёв
— Да, конечно. Дабы поддерживать интерес друг к другу, а также, собственно, к делу, которым мы занимаемся, ребятам не достаточно дать только лопату, тачку, сказать: «Вози, и до свидания!» Мы организуем и досуг, по мере возможности, для ребят. Мы организуем в течение года, в те же самые государственные выходные, экскурсионно-пал
А. Пичугин
— А у вас есть какой-то свой храм? Или это Данилов монастырь?
К. Лобачёв
— Да, можно сказать, что наша добрая крыша, которая нас защищает, это Свято-Данилов монастырь. Но скорее это всё-таки возможность принимать людей, это возможность обсуждать с коллегами планы подразделений. Я говорю как руководитель организации, который в Данилове монастыре бывает регулярно. Но помещения как такого у нас нет. Ребята из разных приходов. Да, «РеставросЪ», он такой — он собирает людей из разных приходов, разных возрастов, разных интересов, разных по образованию, по жизненным взглядам, по мировоззрению, но объединённых такой вот идеей и желанием просто помочь, что-то сделать не для себя, что оставить. Оставить домашние повседневные заботы, не в ущерб, конечно... Многие, бывает, даже перед летом, когда у нас самый активный период деятельности, специально в апреле-мае отрабатывают, можно сказать, дома для семьи какие-то дачные дела. И уже с лёгким сердцем в свой отпуск уезжают с «Реставросом».
А. Пичугин
— Вы знаете, у нас довольно обширная сеть городов вещания по всей стране, в том числе много городов-миллионн
К. Лобачёв
— К сожалению, активно работающих групп, подобных «Реставросу», я в других городах не знаю. Был бы рад, если бы на «РеставросЪ» кто-то из них вышел, их представители с нами каким-либо образом связались. Дело в том, что «РеставросЪ» уже не один раз предпринимал попытку организовать что-то подобное филиалу в том или ином городе, где есть потребность в таких добровольцах, как мы. И пусть они даже называются не «РеставросЪ» — это совершенно не принципиально. Главное, это вот чтобы работа в тех местах, куда мы можем себе позволить приехать раз в год на 2-3 недели — это мы можем сделать в летние каникулы, отпуска — наши добровольцы-моск
А. Пичугин
— Константин Лобачёв — руководитель добровольческого молодёжного объединения «РеставросЪ», которое помогает в восстановлении храмов, сегодня в гостях в программе «Светлый вечер». А вот теперь давайте поговорим о том, что вам нужно. Вообще, если человек захотел к вам присоединиться, куда ему идти? В Данилов монастырь?
К. Лобачёв
— Скорее, даже можно не идти в Данилов монастырь. Но можно прийти, если есть желание лично переговорить со мной — можно договориться о встрече. Достаточно созвониться, например, узнать, где проводятся ближайшие работы. Как я говорил, они у нас идут в Москве постоянно вечерами. Можно попробовать, что такое «РеставросЪ», какой коллектив, как ребята между собой общаются, какая работа — может быть, чтобы в дальнейшем построить планы на большую поездку в государственные выходные или в летние смены, где нам особенно добровольцы нужны, ради чего мы в конце весны каждый год традиционно проводим День открытых дверей в Даниловом монастыре. Вот тогда приглашаются все желающие — пожалуйста, вы услышите большой рассказ об истории и традициях «Реставроса», о том, что мы делаем в летних сменах, как мы живём.
А. Пичугин
— У нас только лето закончилось, но тем не менее есть какие-то ведь ещё постоянные работы в межсезонье, есть работы и сейчас в Москве и Подмосковье, где вы участвуете, где человек может, в ожидании лета и вот этих выездов, принять участие. Где это?
К. Лобачёв
— У нас сейчас в Москве два храма, где мы еженедельно в будни вечерами работаем. По понедельникам это храм Иерусалимской иконы Божией Матери недалеко от метро «Пролетарская». А по вторникам и средам это храм Живоначальной Троицы на Грязех недалеко от Покровских ворот.
А. Пичугин
— Это метро «Чистые пруды» или «Китай-город», всё рядом. А храм, который там, он уже на самом деле вроде давно передан, но работы там — часто прохожу мимо, вижу, что работы там ещё очень и очень много. Колокольни, например, нет, которая была красивая очень.
К. Лобачёв
— Это на Покровке, да, Троицкий?
А. Пичугин
— Да, на Покровке Троицкий, конечно. А у него ещё ведь, кстати, самая известная... у храма Троицы на Грязях самое известное — это его доходный дом, который находится за ним, уже почти на бульваре, в котором очень интересный декор, списанный с двух храмов Владимиро-Суздал
К. Лобачёв
— Да, там есть что поглядеть в округе, там интересные места. Старая Москва всё-таки.
А. Пичугин
— Да, это такая квинтэссенция Старой Москвы. Вот два храма в Москве, а в Подмосковье есть объекты?
К. Лобачёв
— Да, есть места в Подмосковье, где нас регулярно просят о помощи. Например, небольшой приход с активным, сочувствующим нам священником, который тоже был когда-то добровольцем «Реставроса», отцом Михаилом Тарасовым. Это село Хлевино, Чеховский район — туда мы ездим, помогаем. А также ставропигиальный Крестовоздвиженс
А. Пичугин
— А монастырь где?
К. Лобачёв
— Он находится по пути в Домодедово, на выезде из Москвы по Каширскому шоссе — село Лукино.
А. Пичугин
— А какие у вас, помимо людей, есть нужды, о которых стоит говорить, и о которых, может быть, кто-то из наших слушателей прознав, может чем-то вам помочь?
К. Лобачёв
— Материальных нужд особых у «Реставроса» нет. Возможно, добровольцы, которые активно работают, меня как раз не одобрят, эти мои слова. Потому что мы всё делаем за свой счёт, и добровольцы, например, имеющие автомобили, помогают тем, кто без машин, добираться и в летние смены, и в загородные поездки. То есть активно используется личный ресурс. И инструменты, в том числе сложные, закупаются ребятами только для того, чтобы их использовать в «Реставросе» — даже не в домашнем хозяйстве, а вот именно в «Реставросе». Часто они оставляются в тех местах, куда мы ездим помогать, просто потому, что там они очень нужны. И таким образом происходит такое какое-то дарение, такая жертва: кроме самого физического труда и работы ещё и оставляем инструменты. Конечно, было бы неплохо иметь свой арсенал инструментов, в том числе и сложных. Но по возможности мы просим, чтобы заказчики работ предоставляли нам подобные инструменты. Да и сами работы не всегда... скорее, по нашему желанию бывают именно с профессиональным окрасом. Слишком сложный инструмент для наших работ не нужен: лопаты, тачки, ломы, кувалды — вот основной наш инструментарий. Что ещё нужно? Всё-таки новые участники нам очень нужны. И с другой стороны, обращаюсь, может быть, к тем настоятелям, старостам приходов московских, которым нужна помощь добровольцев в несложных, подсобных работах: может быть, вам эта помощь нужна, но вы о нас не знаете, не слышали. Нам, в свою очередь, нужны места, где мы могли бы приложить свои руки в Москве — аккуратные, терпеливые добровольцы, не делающие ничего лишнего, а только то, что просят. Мы готовы оказать эту помощь, нам действительно нужны места, где мы были бы полезны. Вы сами говорили о том, что есть в Москве храмы, которые до сих пор ещё в процессе восстановления. Мы знаем о них, в некоторые обращались...
А. Пичугин
— Ну, говорят: «Нам, в общем, ничего не надо, мы тут как-то справляемся сами, своими силами».
К. Лобачёв
— Не знаю, может быть, в какой-то степени всё-таки руководство тех или иных приходов останавливает то, что «РеставросЪ» настроен обычно по-деловому и активно. То есть надо на себя брать определённую ответственность. Это еженедельно ребят в вечернее время, когда, может быть, в храме остаётся только сторож, оставаться кому-то ещё, чтобы давать ребятам работу.
А. Пичугин
— Чаем, вообще, не мешало бы напоить в конце.
К. Лобачёв
— Да, конечно. И нужно помещение для того, чтобы переодеться, и возможность умыться, и дать попить чаю тем ребятам, которые не захотят домой. У нас это практикуется — не заходя домой, после учёбы или после работы идут в храм и ещё часа 2-3 часа там заняты, помогают, физически активно работают — так у нас происходит по понедельникам, вторникам и средам, — и только потом уже, ближе к ночи, возвращаются к себе. Да, это определённая нагрузка для прихода, но, поверьте, ребятам важно знать, что их труд нужен. И больно смотреть, когда работы есть, и о нас знают, но нас не зовут.
А. Пичугин
— Я помню, ещё лет 10 назад, в Москве по крайней мере, висели объявления рекламные о «Реставросе». Наверное, и сейчас висят.
К. Лобачёв
— Да, в этом году определённые шаги были предприняты для того, чтобы в частности в летние смены набрать людей. И небольшая группа наших энтузиастов, которые выразили желание и посвятили, кто по два дня, кто по целому дню тому, чтобы обойти десятки московских храмов, разнести объявления, взяв благословение у каждого настоятеля на то, чтобы объявления оставить — приглашающие в наши летние смены и в «РеставросЪ» в принципе.
А. Пичугин
— Ещё раз напомните: летние смены обычно где проходят?
К. Лобачёв
— Летние смены проходят конечно же не в Московской области. Как раз это возможность летом в отпуска и каникулы добровольцам поехать куда-то подальше. Опять же, учитывая то, что мы ездим за свой счёт всё-таки туда, куда хватает своих денег. Это получается Центральная Россия.
А. Пичугин
— Если нас сейчас слышит настоятель храма из Новосибирской области — мы там тоже вещаем, — то... Тут он понял, что это его — у него работы непочатый край. И так было бы хорошо, чтобы кто-нибудь вот так приехал, он готов даже что-то... Но в Новосибирск вы вряд ли поедете?
К. Лобачёв
— Нас остановит только дорога — очень дорогая дорога и потеря времени во время этого пути.
А. Пичугин
— Да, это же, если на поезде, несколько дней. А на самолёте? Хотя, получается, самолёт сейчас дешевле поездов стоит.
К. Лобачёв
— Получается, так далеко мы, конечно, на две недели не поедем, но даже если трёхнедельная смена, и при этом четыре дня тратить на дорогу из трёх недель — жалко. Поэтому это Центральная Россия. И нынешнем летом у нас прошло больше десятка трудовых смен в разных местах: Тверская область, Рязанская область, Карелия, Архангельская область, Воронежская область.
А. Пичугин
— А храм при этом обязательно должен быть передан Церкви? Просто потому, что ещё покойный ныне Патриарх Алексий когда-то говорил, что «есть приход — есть храм, нет прихода — ну, простите!» Едешь по той же самой Центральной нашей России, и то здесь, то там в сёлах стоят обрубки церквей, которые требуют какого-то ухода, внимания. Но храма там нет, и вряд ли будет в обозримом будущем. Там вас не встретить.
К. Лобачёв
— К сожалению, да. По России сейчас очень много умирающих храмов в сельской местности. Мы это видим, нас это печалит, но мы для себя сделали такой выбор, что, так как добровольцев немного, силы наши малы, мы должны помогать тем приходам, где есть надежда на возрождение молитвенной жизни. Пусть там даже не образован приход, но есть группа энтузиастов, есть священник, который их благословил — мы приедем и будем им помогать. Если храм просто пустой стоит в поле, да, это горечь о былой Православной Руси, это такое напоминание тяжёлое и скорбное, тем не менее у нас нет возможности консервировать каждый заброшенный храм.
А. Пичугин
— Ну, консервация — это уже профессиональная реставраторская работа.
К. Лобачёв
— Иногда хватает даже крышу залатать или двери щитами закрыть, чтобы люди просто не лазили. Но оставшийся без присмотра храм, после отъезда даже — вот если такие работы будут произведены, — это фактически он брошен на разграбление.
А. Пичугин
— Я вспоминаю Анор Тукаеву, её проект в Крохино. Наверняка же вы её знаете — девушка, которая со своими помощниками-добр
К. Лобачёв
— Мы общались очень активно, когда она начинала эту деятельность. Тем более, что эти места нам очень близки.
А. Пичугин
— То есть Белое озеро.
К. Лобачёв
— Да, именно Белозерск, Белое озеро, где находится восстанавливаемы
А. Пичугин
— Ну что же, будем прощаться. Спасибо! Напомню, что мы сегодня говорили о проекте, вернее, об объединении «РеставросЪ», которое помогает в спасении в православных храмов в Центральной России, но в основном в Москве и Московской области. Беседовали с Константином Лобачёвым — руководителем этого объединения. Спасибо вам большое! Меня зовут Алексей Пичугин. Всего доброго, до встречи, будьте здоровы!
К. Лобачёв
— Спасибо вам!
У Даши есть все шансы окончательно победить болезнь, давайте ей поможем
Поделиться
Иногда в жизни случаются ситуации, к которым невозможно подготовиться, например, человек сталкивается с тяжёлой болезнью. Она застаёт врасплох, забирает силы и ресурсы. В такие моменты помощь добрых людей и благотворительных фондов становится проблеском света, надеждой, которая мотивирует не сдаваться.
Воронежский фонд «ДоброСвет» объединяет десятки неравнодушных сердец со всей России и вместе с ними приходит на помощь болеющим детям и их близким. Оплачивает лечение и не только. Сейчас фонд проводит сбор в поддержку семилетней Даши Малюковой. И у нас с вами тоже есть возможность принять в нём участие.
Даша проходит лечение в онкоотделении воронежской больницы. У девочки опухоль в районе ключицы. Все необходимые процедуры и химиотерапию она преодолевает смело и даже старается подбадривать других детей. Тем, кто только прибыл в больницу, Даша рассказывает о том, как всё устроено, и что на самом деле здесь не страшно. А некоторых малышей заботливая девочка доводит за руку до процедурного кабинета.
Сама Даша прошла уже несколько курсов химиотерапии. Лечение помогало уменьшить опухоль. Однако тот препарат, который ей вводили, дал серьёзные осложнения на печень, поэтому врачи решили его заменить. Новое дорогостоящее лекарство родителям девочки необходимо приобрести самостоятельно, поскольку оно не входит в перечень бесплатно выдаваемых. Поэтому семья обратилась в фонд «ДоброСвет». На сайте фонда опубликована полная история Даши Малюковой, и есть возможность её поддержать. Подарим девочке шанс окончательно победить болезнь!
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Любовь как дар от Бога». Ольга Юревич
Поделиться
У нас в студии была жена священника, многодетная мама, ведущая семейной школы при Марфо-Мариинской обители Ольга Юревич.
Мы говорили о любви как даре от Бога, как о заложенном в человеке потенциале, который нужно развивать и умножать.
Этой программой мы продолжаем цикл из пяти бесед о дарах Бога человеку.
Дары Бога нам мы часто воспринимаем как данность, а потому относимся к ним потребительски. А если напомнить себе, откуда что взялось? Жизнь как дар Бога. Время как дар Бога. Земля как дар Бога. Любовь как дар Бога. Таланты (включая главный — человечность) как дары Бога. Что изменится, если к этим дарам мы начнём относиться как к заданию на пути к обоженью?
Первая беседа со священником Антонием Лакиревым была посвящена жизни как дару от Бога (эфир 15.09.2025)
Вторая беседа с протоиереем Максимом Козловым была посвящена времени как дару от Бога (эфир 16.09.2025)
Третья беседа со священником Антонием Лакиревым была посвящена Земле как дару от Бога (эфир 17.09.2025)
Все выпуски программы Светлый вечер
«Стратегия в работе и жизни». Алексей Горячев
Поделиться
Гостем программы «Вера и дело» был предприниматель с тридцатилетним опытом, инвестиционный банкир и инвестор, советник лидеров по личной стратегии Алексей Горячев.
Разговор строится вокруг его новой книги «Стратегия личности. Как планировать развитие в работе и жизни, опираясь на свои ценности» и вопросов, которые она поднимает. Алексей объясняет, что важно честно взглянуть на свою жизнь, определить ключевые сильные стороны и опереться на глубинные ценности, чтобы не превратиться в безличную «функцию» бизнеса. Стратегия, по его словам, — это не предсказание будущего, а навык жить с ясным вектором на год, пять и двадцать пять лет вперёд, возвращая энергию в сегодняшний день.
В беседе звучат рассуждения о лидерстве и ответственности, о том, как христианину соединить личные планы с промыслом Божиим и не перекладывать на Господа собственный выбор. Гость подчёркивает: ошибки не повод останавливаться, а материал для роста. Строя личную стратегию, мы учимся сотрудничать с Богом и открывать глубину собственной жизни.
Ведущая программы: кандидат экономических наук Мария Сушенцова
М. Сушенцова
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, у микрофона Мария Сушенцова, и сегодня мы продолжаем цикл программ «Вера и дело». В рамках этих программ мы встречаемся с предпринимателями, экономистами, иногда и чиновниками и обсуждаем с ними христианские смыслы экономики. С удовольствием представляю нашего сегодняшнего гостя — это Алексей Горячев, предприниматель с 30-летним опытом, инвестиционный банкир и инвестор, советник лидеров по личной стратегии. Добрый вечер, Алексей.
А. Горячев
— Добрый вечер, Мария.
М. Сушенцова
— Алексей, очень рада видеть вас вновь в нашей студии. Вы уже приходили к нам примерно год назад, и у нас был прекрасный разговор, один из первых в рамках этого цикла программ. Мне кажется, за этот год вы многое сделали, у вас есть такой серьезный плод вашей деятельности — это книга, которую вы опубликовали, и называется она «Стратегия личности. Как планировать развитие в работе и жизни, опираясь на свои ценности». И сегодня мне хотелось бы наш разговор выстроить, если не столько вокруг самой книги, сколько вокруг темы, которая нами поднималась уже неоднократно в этой передаче, и к нам приходили письма в редакцию о том, что «пожалуйста, давайте обсудим, как человеку ориентироваться на жизненном пути, как ему быть на развилках и карьерных, и личных в разных временных моментах своего пути». Тема эта для нас очень близкая, востребованная, и сегодня хотелось бы вот об этом поговорить. Но прежде позвольте вас спросить: всё-таки книга — дело большое и долгоиграющее — как вы к этому шли, как возникла эта идея и трудно ли было писать?
А. Горячев
— Мария, спасибо большое за вопрос. Здравствуйте, дорогие друзья. Я думаю, что идея возникла просто из той ситуации, что я сам очень люблю книги. При этом я отдаю себе отчёт, что эта книга родилась во время, когда люди всё меньше и меньше читают книги. Но всё-таки остаётся какая-то часть людей, которые книги тоже любят. У меня у самого большая библиотека — порядка семи тысяч бумажных книг дома, и мне подумалось, что было бы здорово, чтобы я мог каким-то образом отделить себя от того нарратива, который я несу, и попробовать донести это в том числе через книгу. И я нашёл соавтора, уговорил его взяться вместе за эту сложную работу — Алексея Каптерева, и вот прошло полтора года работы, иногда мы от неё здорово уставали, и от разговоров, и от редакций, версий, потому что вы знаете, что редакция какой-нибудь фразы может её полностью поменять до изменения одного слова, и потом обратно это найти иногда сложно. Но вот сейчас на столе у нас лежит эта книга, и я этому несказанно рад. Думаю, что для меня —мы и в книге это рекомендуем, и я это рекомендую тем людям, с которыми сталкиваюсь в жизни, — писать вообще очень полезно. Писать, формулировать, как-то докручивать мысль, говорить о чём-то важном для себя — важное в этом смысле упражнение. И вот я сказал не случайно «нарратив»: мне кажется, что мы все являемся носителями определённых историй. Когда я смотрю на свою жизнь, я понимаю, что всю жизнь рассказываю одну и ту же историю и она про наш человеческий выбор, про наши ценности, про принятие решений, принятие на себя ответственности за то, что мы в этой жизни делаем, и книга тоже про это. Я не случайно сказал про нарратив, потому что люди мне представляются такими историями, и как раз вот эта стратегия позволяет понять, какую историю мы рассказываем, и попробовать рассказать её до конца. Я сейчас стал видеть людей, как, к сожалению, не рассказанные до конца истории. Вот представьте, в каком-нибудь подземном переходе метрополитена мимо нас идут недорассказанные истории, многие из которых никогда не будут рассказаны, и это обидно. Эта книга может помочь человеку подумать о важных вещах, понять свою историю и постараться успеть её рассказать.
М. Сушенцова
— Какую замечательную метафору вы использовали: люди, как недорассказанные истории. Вы сейчас, на самом деле, приоткрыли нам немножечко дверь в содержание этой книги. Хотела бы уточнить у вас: название книги содержит первые два слова «Стратегия личности», и на первый взгляд, тот, кто не знаком с личностями авторов этой книги, кажется, что очень расхожее это название, даже весьма популярное, мы можем много встретить на полках книжных магазинов и в интернет-пространстве книг, посвящённых секретам успеха, секретам успешной личной стратегии или что-то психологическое, или какие-то бизнес-практики пишут о том, как строить стратегию в бизнесе или в жизни. Но, судя по продолжению названия, как вы дальше расшифровываете эти слова, чувствуется, что ваша книга какой-то иной в себе подход содержит, она на что-то опирается, явно не очень прагматическое, но и прагматическое, конечно, тоже, потому что мы все живём, мы все связаны с практикой, но в ней есть как будто что-то более фундаментальное. Вот не могли бы вы пояснить, чем ваш подход к этой популярной теме принципиально отличается от перечисленных?
А. Горячев
— Знаете, мне сложно до конца исследовать и понять, почему эта тема сейчас стала популярна, у меня есть гипотезы. Сейчас мир стал более индивидуалистичным, человек как бы увидел себя в многочисленных отражениях, может быть, социальных сетей, зеркал и так далее, и он, иногда, к сожалению, не очень глубоко, начинает задумываться вообще, как он живёт или как он хочет жить, видя какие-то образцы. Когда вы говорите о соединении личной стратегии и стратегии бизнеса, очень часто люди, которые создают стратегии для своего бизнеса, как будто бы немножко забывают о себе. И они делают бизнес и превращаются в одну из, может быть, самых крупных, самых красивых шестерёнок с каким-нибудь рубином — искусственным, а может быть, вполне себе настоящим — их Божий дар в центре, но они не обращают на это внимание, они превращаются в функцию. И вот задача, в том числе и этой книги — вернуть человеку себя самого. Прежде всего, возможно, эта книга для людей деятельных, потому что я этих людей много встречаю и встречал, они — моё окружение, люди, которые что-то делают в жизни, реализуют себя через деятельность, и мне бы хотелось помочь им вернуть формулу бизнеса человека, потому что он каким-то странным образом часто из неё выпадает. Мы видим бизнесы, как механизм швейцарских часов, где есть такие шестерёнки, которые, если хорошо смазаны, долго и хорошо работают. Но мы же понимаем, что есть какой-то фактор, который не даёт им иногда работать, но его как бы не видно. И вот этот человек, с его устремлениями, с его характером, с его мотивациями, с характером он рождается, мы сейчас это уже хорошо понимаем, какая-то часть характера формируется потом окружением, но, кстати, родители почти не влияют на наш характер, как это ни удивительно, это достаточно устойчивая часть личности. Вот книга эта как бы даёт человеку некоторое зеркало или, может быть, служит фонариком, подсвечивая какие-то важные части, о которых стоит подумать, пока не поздно. Потому что вот мы даже с вами на первой встрече говорили, что для меня успех — про то, что мы хотим в своей жизни успеть. Вот иногда говорят, что наши лучшие учителя — какие-то серьёзные кризисы, болезни, банкротства и так далее, и эта книга может оказаться таким мягким и мелодичным звоночком, чтобы не дожидаться тех неприятных моментов в своей жизни. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, думаю, что отличие человечности и прагматизма в том, что человек шире, чем понятие прагматизма, как мы его понимаем, через деньги. Прожить свою жизнь — это вполне себе прагматичная задача, но я надеюсь, что в нашей жизни есть много всего, кроме денег.
М. Сушенцова
— Да, то есть прожить свою жизнь, но прожить её на самой своей глубине, по крайней мере, заглянув туда.
А. Горячев
— Тут, мне кажется, достаточно слова «свою», потому что, если мы не определяемся с нашими выборами и с тем, как мы устроены, то обычно мы проживаем жизнь такой, знаете, щепки, которая плывёт по ручью, попадает в какие-то водовороты, направляется общим потоком. Но мы можем сделать выбор, и в той части, в которой мы можем выбирать, в которой мы можем управлять, мы можем существенно изменить это движение.
М. Сушенцова
— Алексей, хотелось бы спросить у вас, с чего начинается работа с личной стратегией для тех людей, которые к вам обращаются за советом по работе над своей стратегией? С чего вы начинаете эту работу?
А. Горячев
— Я это называют триггерным вопросом: у человека есть какая-то проблема, иногда это кризис среднего возраста просто, проблемы в бизнесе, проблемы в отношениях, какая-то история, на которую иногда не хватает энергии, и человек думает (и правильно думает): «может быть, подумав о своей жизни глубже и построив какой-то вектор в своей жизни, я смогу эту проблему, задачу решить». Действительно, это так происходит, плод вот этих размышлений, если все получилось, в общем-то, в решении каких-то стоящих задач — не все их можно решить, но многие решаются, в снижении тревожности, что позволяет нам лучше действовать, эффективнее, в повышении амбициозности, в смысле того, что мы лучше понимаем, куда мы идем, и выбираем правильные шаги, у нас появляется больше уверенности, и это так действует, в общем, на абсолютное большинство людей. То есть началось с мотивации, как многие вещи: вот каким-то образом человек почувствовал, что нужно что-то менять. А дальше мы эту мотивацию немножко откладываем в сторону, потому что, мне кажется, начинать нужно с попытки понять человека. Странно говорить о стратегии, не понимая, о чьей стратегии ты говоришь. То есть мы используем психометрические тесты, мы используем глубинные интервью, много разных подходов, которые созданы, мы стараемся использовать валидные подходы, валидные — это значит те, которые действительно работают, и не получается так, что человек получил один результат теста, прошёл его завтра и получил другой, с другими рекомендациями. Есть тесты, которые вполне признаны и хорошо работают. Поэтому первое — это мотивация, рождающаяся из какой-то конкретной задачи жизни, а на самом деле мы эту задачу откладываем и начинаем с погружения в человека.
М. Сушенцова
— То есть ваша первая задача — сделать диагностику, выяснить такой психологический профиль личности. А что происходит дальше?
А. Горячев
— А дальше у нас появляется базис, фундамент, на котором мы можем строить наше размышление о будущем. В книге предлагается выбирать этот горизонт обычно в моём подходе, потому что действительно для разных людей время это довольно условное, но для простоты я бы предложил вариант год — это период жизни, который мы обычно обдумываем в Новый год или в день рождения. Я бы предложил период пять лет, горизонт пять лет. За пять лет мы можем сделать очень многое. Мы можем начать, например, новую компанию или новый проект, по дороге понять, что, например, для нас это не работает или работает. Вот пять лет — это очень важная, мне кажется, единица жизни. То есть, если я понимаю, что мне 50, и я считаю, что трудоспособный возраст активный я себе отмерил до 65, лет — это, условно говоря, три забега по пять лет, в которые я могу что-то важное сделать, или отказаться, или продолжить дальше. И 25 лет, тоже это зависит от возраста, это такой условный интервал, когда мы можем понять — а зачем это всё? Вот я на год напланировал, это приведёт к чему-то, что я сделаю за пять лет в идеале. А к чему это вообще приведёт, как я представляю себя в 75 лет? Вот у меня 25 лет возникло как раз из того, что я об этом в этой системе для себя размышлял примерно в 50 лет. То есть я думал: вот в 75 лет я хочу работать или нет, как и где я хочу жить, ну и так далее. В книге есть целый список вопросов, ответив на которые, уже будет примерное представление. И тогда возникает определённый вектор, который проходит как раз из точки с настоящим, в котором мы чуть лучше поняли себя, потому что это путь, это путь длиной всю жизнь, нам нужно познавать себя, я очень в это верю, и мы по ходу меняемся, и познавать заново. Дальше год, пять, двадцать пять — получился вектор, в котором мы уже получаем определённую опору, и мы, простроив этот вектор, возвращаем сегодня свою энергию в настоящее. То есть стратегия, она вроде бы про будущее, но она не про угадывание будущего, она про желаемое будущее, потому что лучший способ создать будущее — это работать на то, чтобы оно было таким. И это нас возвращает в следующий шаг, который мы сделаем сегодня, потому что теперь нам понятно, куда мы двигаемся, и мы можем выбирать.
М. Сушенцова
— Вы сказали такую фразу замечательную, что вот эти размышления о выстраивании вектора возвращают энергию в настоящее, то есть они возвращает, потому что мы осмысленно что-то делаем, не сомневаясь в значимости поставленных целей, поэтому энергия возвращается, насколько я уловила?
А. Горячев
— Нет, энергия возвращается, потому что нам нужно решать задачи в настоящем, и будущего пока не существует. Бог живёт в вечности, вот для Него она существует, а у нас есть только тот момент, в котором мы проживаем сейчас. И обычно, когда мы устремляемся куда-то мечтой, там появляется очень много позитивной такой энергии, если действительно удалось понять, что я по-настоящему хочу, куда бы мне хотелось, делаю ли я что-то для того, чтобы туда прийти? Вот если я об этом задумаюсь, у меня пойдёт позитивная созидательная энергия. А возвращает нас это к тем задачам, которые нужно решать сегодня. Когда мы делаем стратегию для большой компании, а мне кажется, человек всегда больше любой, даже самой большой компании, как личность он — целая вселенная, то вот представьте, что компания в кризисе нашла для себя будущий вариант развития, стартап. Там ещё ничего нет, есть только хорошая идея, хороший рынок, ресурсы, люди, но это пока мечты, это пока гипотеза, и это пока идея, которая стоит на самом деле отрицательных денег, потому что нужно потратить деньги на её проверку. И когда мы вот это поняли, мы можем из этого будущего взять часть энергии и подумать: а что нам нужно делать с несколькими тысячами людей, которые, например, на нас сейчас работают, иногда с десятками или сотнями миллиардов выручки, за которые мы сейчас отвечаем, для того, чтобы завтра мы могли в том числе идти туда? И ровно так же с человеком, то есть вот это устремление туда даёт энергию, чтобы делать что-то уже сегодня, делать что-то для того, чтобы приближаться к тому идеальному будущему, которое мы позитивно для себя простраиваем, и делать что-то для того, чтобы продолжать работать в своём настоящем над собой и теми проектами, которые мы для себя выбрали.
М. Сушенцова
— Стратегия, получается, направлена в будущее, это вектор, который мы выстраиваем. И тут у христианина, мне кажется, может закономерный вопрос возникнуть: а как же быть с Промыслом Божиим обо мне? Не слишком ли я пытаюсь сам от своего ума запланировать всё наперёд, определить для себя вектор? Вдруг Господь хочет его как-то по-иному проложить для меня или что-то изменить? И возникает вопрос: правомерно ли в принципе человеку верующему настолько продумывать свою жизнь, пусть и не с точностью пятилетних планов (как было в советских пятилетках, например, там прямо точно всё было просчитано), может быть, и с определёнными такими округлениями, прикидками, но вот правомерно ли это, и не исключает ли такой подход соработничества Бога и человека, Его деятельного какого-то участия в жизни человека?
А. Горячева
— Очень хороший вопрос. Во-первых, важно сказать, что человеку верующему в этом смысле гораздо проще, потому что основной большой и главный вектор своей жизни верующие люди хорошо понимают, то есть у нас есть опора, у нас есть это понимание и так далее. А дальше мы возвращаемся к тому, что в Евангелии есть притча о тех талантах, которые Господь нам даёт, и вот как раз изучение себя — это попытка понять, какие же у меня на руках таланты, и что я могу сделать, чтобы их приумножить. Вы говорите о соработничестве Бога, а я возвращаю на соработничество Богу.
М. Сушенцова
— Да, наверное, ваша формулировка правильнее.
А. Горячев
— И мне кажется, что иногда мы как бы расслабляемся, и мы надеемся на Бога, а сами включиться в эту важную работу, которой от нас ждут, от нашей свободной воли, мы же не случайно получили такой тяжёлый иногда дар свободной воли, когда мы должны делать выбор и двигаться в соответствии с этим выбором. А там даже в заглавии книги вынесено: «на основе наших ценностей». И если наши ценности включают в себя наше религиозное мировоззрение, наш взгляд и то, чем у нас учит Церковь, то нам становится намного легче, то есть эта наша стратегия без сомнения не является оторванной от замысла Божьего о нас, это попытка познать этот замысел и соработать Богу, строя то, ради чего мы на этой земле оказались. Святые отцы говорят, что человек, не равен сам себе, то есть для того, чтобы человеку разогнуться в собственный рост, ему нужно принимать много решений, совершать много выборов и постоянно познавать себя. Я считаю, что наша православная литература во многих аспектах оказывается глубже и серьёзнее, чем некоторые недавние даже открытия в психологии. Глубина познания человеческой души и вот этот как раз вектор познания себя, и в каком-то смысле действительно я встречал: «не доверяй себе, пока не ляжешь в гроб» — это же процесс познания, узнавания и каким-то образом реализация того, для чего мы здесь оказались.
М. Сушенцова
— Интересно: получается, что христианство даёт вектор, но не освобождает от ответственности. Всё переложить на Господа не получится, надо самому что-то делать, как-то размышлять и выстраивать свою деятельность. Вы знаете, меня заинтересовала одна цитата в вашей книге, меня вообще много цитат там заинтересовало, но одна особенно откликнулась, и хотела бы я попросить вас её расшифровать. «Стратегия — это конфликт, и без конфликтов не бывает прогресса». Когда я прочитала эти слова, во-первых, мне показалось, что это очень жизненно и явно почерпнуто из богатого опыта, и вспомнились слова Христа о том, что «Не мир пришёл Я принести, но меч». Вы это послание имели в виду, которое я сейчас процитировала, примерно тот посыл, который выражен в этих словах Христа, или здесь предполагается что-то иное? В общем, соотнести хотелось бы стратегию и конфликтность. На мой взгляд, она кажется неустранимой, но вот христианину как с конфликтом быть: уворачиваться от него, идти в него с бронёй или как-то ещё с этим обходиться применительно к своей жизни?
А. Горячев
— Обычно у нас есть в мире задачи, которые нам кажутся трудно разрешимыми и стоящими того, чтобы на них потратить жизнь. Во многих случаях, на самом деле, мы это делаем неосознанно. Вот я понимаю, что одна из моих задач, и она отражена в предпринимательстве — это принятие на себя ответственности за собственный выбор, принятие на себя права выбирать, действовать, создавать что-то. Предпринимательство всегда социально, то есть человек создаёт для того, чтобы люди чем-то пользовались. Вот такая история, она тоже связана с верой, можно про это рассказать через веру по-другому, но вот я проще расскажу для всех, и тех людей, которые пока в себе, может быть, веру не открыли. И то, что вы говорите, конфликт — это как раз решение той задачи, на которую, по сути, нам не жалко положить жизнь. И во многих случаях мы не осознаём, как она устроена. Иногда частично эта задача в нас, у нас бывают какие-то стороны, которые мы продолжаем в себе развивать, а это и есть наша жизненная стратегия, то есть мы видим, что, преодолевая и решая какую-то задачу в мире, мы одновременно решаем какой-то внутренний конфликт и исцеляемся от какой-то важной истории, избавляемся от неё. Поэтому в этом смысле для того, чтобы родилось новое, необходимо, чтобы действительно был конфликт и было какое-то преодоление, и так развивается мир.
М. Сушенцова
— Возможно, это чисто моя интерпретация, но мне показалось, что здесь вы имели в виду не только конфликт внутренний, который безусловно нас двигает куда-то, иначе бы мы, наверное, сидели под пальмой просто, но и конфликт с кем-то из внешнего мира, потому что, когда человек начинает активно что-то делать, мир часто его за это по головке не гладит, и сопротивление среды или каких-то людей, или каких-то обстоятельств, или более обобщённых сил, оно бывает. Вот мне интересно, как с этим быть?
А. Горячев
— Я и говорю не только про внутренний конфликт, это какая-то история, которую важно решить в мире, и действительно, сопротивление будет, об этом очень хорошо написано в Евангелии. И наши близкие с большой любовью, очень сильно, например, сопротивляются, если мы встали на путь каких-то мыслей, выбрали для себя цели, сконцентрировались на них. И это путь преодоления конфликта, здесь рождается мотивация, энергия. Мы что-то преодолеваем, мы что-то меняем, какой-то свой след оставляем. Вот след — это же изменение, была какая-то поверхность, например, мы туда наступили, и что-то осталось, то есть мы её изменили. Вот это изменение требует энергии, и в каком-то смысле это, без сомнения, конфликт.
М. Сушенцова
— Спасибо. Я напомню, что сегодня в этом часе с нами Алексей Горячев, предприниматель с 30-летним опытом, инвестиционный банкир и инвестор, советник лидеров по личной стратегии. У микрофона Мария Сушенцова. Мы продолжаем с Алексеем обсуждать тему вышедшей недавно его книги, которая называется «Стратегия личности. Как планировать развитие в работе и жизни, опираясь на свои ценности». Мне кажется, что для нашей программы «Вера и дело» эта тема как нельзя лучше подходит, поскольку часто мы с нашими гостями так или иначе приходим к вопросу о том, как человеку быть, как ему выбирать, принимать важные решения на тех или иных жизненных развилках. Алексей, сейчас мне хотелось бы немножечко вернуться снова к вашей книге. Вы там пишете о том, что в личной стратегии есть три измерения — личное, социальное и трансцендентное, то есть забота о себе, о людях и о смысле. Почему важны все три измерения, как они между собой связаны?
А. Горячев
— Во-первых, потому что, как мы говорили, трагедия и стратегия человека начинается с него самого, то есть она неотъемлемо связана с личностью человека, и очень часто люди принимают на себя какие-то истории, которые им подсказывает социум, они к ним не имеют никакого отношения. Это может привести к разочарованию, к ощущению непрожитой или ненаполненной жизни и мучительному достаточно пути. Дальше стратегия, после создания, должна быть реализована в социуме, потому что стратегия — это глагол, то есть стратегия — это всё-таки действие, а не то, что мы придумали для себя какой-то документ или нарратив, какое-то понимание, которым мы делимся с другими. Это всё-таки выбор того, что мы делаем, и делание, и это всегда связано с людьми, всегда проявляется в человеческом обществе. А третий, смысловой аспект, мне кажется, важно понимать, что пока мы являемся носителями чего-то, нам помогает пройти сложные участки, когда вот рождается стартап, например, там есть даже такое определение «долина смерти» — это момент, когда действительно нужно прожить, когда всё плохо, ещё ничего непонятно, много неопределённости, и помогает прожить нам такие периоды опора как раз на что-то, что нам по-настоящему важно, на что-то большее, чем мы. Поэтому без этого аспекта прийти к чему-то значимому и осознать это что-то значимое просто невозможно.
М. Сушенцова
— И в связи с этими измерениями вы пишете в своей книге о том, что существует три типа лидеров, то есть людей, которые не обязательно занимают должность руководителя, как я поняла, но вот за ними кто-то идёт, у них есть последователь. Кстати, замечательное определение, что лидер — это не какой-то руководитель или выскочка, а тот, у кого есть последователь, то есть тот, кто привлекает так или иначе к себе людей. И там вы называете три типа лидерства — аутентичное, лидерство как служение и этическое лидерство. Вот не могли бы вы пояснить, в чём суть этих типов лидерства и привести какие-то примеры, вот как, допустим, человек может понять, к какому типу лидера он относится, как ему это в своей жизни использовать при построении своей стратегии?
А. Горячева
— В определении лидера, во-первых, я бы ещё добавил выбор направления той же стратегии в том числе, и то, как ты влияешь на эту группу своих последователей для того, чтобы двигаться в заданном направлении. То есть, получается, три важных аспекта: последователи, выбор направления и влияние на то, чтобы мы двигались в том направлении. И вот если посмотреть на эти лидерства, знаете, многие вещи не существуют в таком чистом виде, обычно это смесь нескольких направлений. Но, по сути, некоторые лидеры очень харизматичные, то есть они показывают: «я такой, иди за мной, ты будешь таким же, бери с меня пример» и честно, прозрачно рассказывают про то, что он делает, в основном. Это такое аутентичное лидерство. Лидерство как служение тоже может быть очень рядом, вот такой лидер может понимать, находясь на определенной пирамиде организации, что то, что он делает — он делает не потому, что он хозяин этих людей, которые находятся в этой пирамиде ниже, и они служат для того, чтобы он получал какие-то блага, но он должен или может понимать то, что он делает, как служение этим людям и тем людям, для которых они создают, например, какие-то продукты или сервисы. А лидерство этическое — это тоже сейчас очень такая важная и развивающаяся концепция, которая как бы подсвечивает те принципы, которые важны для этого лидера, важны для организации, в которой он служит. Вот если мы пытаемся это обсуждать, то в хорошем лидере, возможно, больше проявлено чего-то, но обычно в нём есть все эти три истории, и люди просто сталкивались, кристаллизовывали эти вещи для того, чтобы их попытаться понять. А можно ли так сказать, что, допустим, христиане, люди верующие, призваны стремиться к какому-то из этих типов лидерства — например, к этическому лидерству или к лидерству как служению, или же здесь всё упирается в психологический профиль личности, то есть, грубо говоря, каким тебя Господь создал, какие задатки у тебя есть, так ты и будешь себя в этой жизни проявлять?
А. Горячев
— Я думаю, что мы призваны как раз быть лидером, который соединяет в себе все эти три направления. На мой взгляд, гораздо эффективнее действовать, работать собой, чем пытаться работать другим человеком, как бы нам ни казалось это привлекательным. Не зря говорят: «будь собой, другие места заняты». Мы можем прожить жизнь, как процесс исследования в том числе себя, своих сильных сторон, своих талантов, которые дал нам Господь. Соответственно, это же нам даёт возможность увидеть других людей и понять, где у нас, например, не самая сильная сторона, где мы должны соединяться с другими. Я читал про то, что мы специально созданы таким образом, чтобы могли взаимодействовать, чтобы нам необходимо было взаимодействовать, потому что одни мы вряд ли являемся всеохватными, то есть где-то у других людей есть другие сильные стороны. И ведь здесь, если говорить о христианстве, то есть заповедь: «Возлюби ближнего как самого себя», то есть предусматривается изучение себя для того, чтобы осознать, как устроены мы, понять, что все устроены очень по-разному и научиться любить, мне кажется, все возможные наборы вот этих вполне реальных характеристик личности, и, соединяясь с ними, создавать что-то общее. Социальное служение для нас тоже очень понятная концепция, мы понимаем, что это абсолютно необходимо, и действительно мы являемся частью какой-то больше всегда системы, участвуя в разных процессах. Ну, а этика у нас есть христианская, там, слава богу, многие вещи очень чётко заданы, и они являются для нас важными ориентирами для того, чтобы мы понимали, куда двигаться. Наверное, исполнить всё невозможно, но путь задан очень чётко.
М. Сушенцова
— А когда вы работаете с клиентами, с людьми, которые к вам обращаются, вы делаете с ними вот такое определение типа лидерства, или, опять же, всё это перемешано, и такой вот функциональной роли это определение типа лидерства не играет? То есть в таком практическом русле работы над собой в выстраивании личной стратегии важно определиться, чего больше во мне проявлено, я вот больше такой харизматик и за моей личностью яркой идут, или же во мне больше заложена интенция к служению людям, например, или вот я смыслу высокому служу —вот это важно про себя понять, или важно просто понимать, что есть и первое, и второе, и третье, и, в общем, для работы не так важно?
А. Горячев
— Нет, мне кажется, это очень важно понять. Опять же, иногда мы устроены одним образом, а действуем в соответствии с теми примерами, которые, например, встретили на жизненном пути, и это может быть просто не очень эффективно, все-таки лучше работать собой, потому что мы созданы Творцом, каждый из нас — интересный и самобытный инструмент, который, естественно, имеет место в этой мозаике большой жизни. И плюс это определённая оптика, которая позволяет понять и увидеть, естественно, не только себя, но и других лидеров, которые рядом с нами, лучше понять какие-то примеры, понять, как это проявлено в себе, вот последовательно, надевая разные очки разных типов лидерства, мы можем понять, собственно, что нами управляет, потому что для того, чтобы управлять другими, нужно разобраться, что управляет тобой, иначе это может к таким привести не лучшим последствиям, если у нас абсолютно всё находится в тени.
М. Сушенцова
— Алексей, мне очень понравилось, в вашей книге, было такое выражение, что «стратегия — это ритуал мышления», навык, иными словами, который хорошо бы, чтобы каждый из нас в себе развивал для лучшего понимания себя, вот кто я, где моё место, которое уже занято. А скажите, пожалуйста, может ли человек, прочтя вашу книгу или прочтя что-то ещё, или дойдя до этого самостоятельно, сам выработать свою стратегию жизни, и что ему для этого нужно делать? Или же всё-таки, по вашему опыту, необходим наставник тот или иной, впереди идущий, который возьмёт за руку или отзеркалит, что-то покажет, подскажет? Вот это всё-таки самостоятельная работа, домашнее задание или эта работа всегда в паре с кем-то?
А. Горячев
— Спасибо, очень хороший вопрос, как и все остальные, впрочем. Вот мы с Алексеем сели писать эту книгу в мире, как я говорил, в котором всё меньше читают книги, для того, чтобы она могла именно помочь человеку создать стратегию. Мы думали о том, что, может быть, достаточно какой-то рабочей тетради, ведь это практическое упражнение, и тогда же мы поняли, что одна из задач, которую может решать книга — сделать человека самого стратегом для себя. Потому что, пока он читает книгу, там много разных вещей, расширяющих кругозор и углубляющих понимание того, как устроен мир, люди и сам человек, и вот ради этого писать книгу стоило. К тому же стратегия — это же не раз и навсегда заданная история, это именно навык мыслить, осмысливать определённым образом свою жизнь для того, чтобы мы могли эту стратегию корректировать, могли понимать, где сейчас находится наша цель, и как изменились мы в процессе движения к этой цели, а цели могут меняться, это не раз и навсегда заданный путь. Иногда они не меняются, но тем не менее это не значит, что нет смысла, например, раз в три месяца или хотя бы раз в год пытаться ещё раз системно осмыслить то, что для тебя важно. Говоря о человеке рядом для того, чтобы пройти этот путь — да, действительно, люди устроены так, что нам нужен другой человек для того, чтобы это осмыслить. Можно вполне, как мне кажется, обойтись без какого-то там специального консультанта или наставника, который пошёл путь, но другой человек нужен, потому что мы так устроены, что самостоятельно не можем увидеть себя. Есть такая поговорка, что для танца, для танго, в частности, в том примере, нужны двое — вот человеку тоже нужен другой человек, в котором он будет отражаться и с которым он может поделиться чем-то важным, тем, что тот человек не знает, дав другому человеку моральное право делиться чем-то об этом человеке, который тоже, в общем-то, закрыт, находится от него в тени, где-то сзади, на какой-то тёмной стороне луны его личности, и это могут быть неприятные, а могут быть очень приятные открытия. И есть области, которые долго остаются скрытыми, и другому человеку они тоже неочевидны. И вот в процессе этого познания, если нам повезёт, мы можем открывать те области, которые не видны ни другим людям, не видны нам, но, в принципе, существуют. И вот для этого, конечно, нужен человек и другие люди очень важные, с которыми мы могли бы делиться не только какой-нибудь хроникой успешных людей обсуждением Илона Маска или кого-то ещё, кого сейчас можно модно обсуждать, а какими-то важными для нас, судьбоносными вещами для того, чтобы получить этот отклик и услышать другого человека, а может быть, не одного. То есть это учебник по созданию пространства искренних важных разговоров о своей судьбе.
М. Сушенцова
— Замечательно. То есть получается, что работа над своей стратегией всё равно так или иначе подразумевает диалог именно потому, что есть теневая сторона, которую мы просто не в силах сами увидеть.
А. Горячев
— Мы, во-первых, не в силах, а, во-вторых, мы её часто видеть не хотим. И нам действительно важно чем-то делиться и что-то получать в ответ. Момент, когда мы двигаемся, ведь стратегия, я не случайно сказал, это глагол, это же создание определённых гипотез, которые мы проверяем на практике. И вот здесь тоже важен другой человек, чтобы мы поделились, как мы идём, что у нас получается, что мы чувствуем, для того, чтобы мы просто создали пространство диалога. Начать его можно с собой, можно завести дневник, и я это очень рекомендую, можно попробовать это записать, обдумать, дать себе для этого специальное время. Но в какие-то моменты бесценно участие в нашей судьбе других людей, и более того, есть побочный очень хороший эффект, что, может быть, с этими людьми мы укрепим и сделаем более глубокими наши отношения.
М. Сушенцова
— Я помню, вы упоминали, по-моему, даже в сегодняшнем нашем разговоре, что для человека вообще важно сесть и разобраться, какие у него есть слабые стороны, а какие сильные стороны. И действительно, интуитивно первое, что приходит на ум — чтобы познакомиться лучше с самим собой. А вот в этом процессе, когда мы сели, взяли листок бумаги перед собой и решили обдумать, найти, написать свои сильные и слабые стороны, как это сделать вообще? Мы можем это сами понять или нам нужно провести опрос общественного мнения среди тех, кому мы доверяем?
А. Горячев
— Я думаю, здесь важно и то, и другое, и в книге описаны алгоритмы, есть конкретные вопросы, и как это можно делать. Важно начать с того, чтобы попробовать поговорить с собой, выстроить этот внутренний какой-то диалог и здорово, если есть под рукой действительно лист бумаги и ручка, но потом очень неплохо попробовать спросить свое окружение, выработать какие-то простые вопросы. Это часто, кстати, людям предлагают на различных программах и тренингах — спросить свое окружение, вот какие у меня сильные стороны, и иногда это поражает и удивляет. То есть какой-то аспект, ты с ним не можешь не согласиться, но ты сам его не видишь, а люди тебе эту историю обратно отдают как большой дар, и ты можешь что-то с этим делать, как в позитивной, так и в негативной, в негативном спектре.
М. Сушенцова
— А я правильно понимаю, что выявление сильных сторон — это и есть определенный ключ, шаг вперед в определении личной стратегии? То есть, если я выявил и апробировал на обществе, в некоем узком кругу эти сильные стороны, то это и есть ключик к тому, как и чем мне следует заниматься, допустим, ближайший год, пять лет, то есть чему посвятить свое время, свои силы, и что-то из этого должно получиться. То есть ставку в своей стратегии лучше делать на сильные стороны? Ведь бывают подходы и наоборот, что вот надо слабые стороны подтягивать, недоразвитые какие-то, которые остались в зачаточном состоянии. Как вы считаете?
А. Горячев
— Я считаю, опираясь на позитивную психологию, что сильными сторонами важнее заниматься, и я даже приведу пример из моей работы инвестиционной. Смотрите, как устроено: представим, человек, который проинвестировал много проектов, и у него есть проекты, которые хорошо развиваются и растут, и есть проекты, у которых есть проблемы, и в которых что-то не получается. И в большинстве случаев, если человек не задаётся этим вопросом, не размышляет, естественно, мы бросаемся тушить пожары. И во многих случаях, к сожалению, пожары эти связаны не с недостатком наших усилий, а с какими-то объективными факторами, что, например, мы не нашли правильного рынка; то, что мы предлагаем, не решает ту проблему, которая есть на этом рынке; несмотря на наши усилия, эти компании перестают существовать, мы их списываем. А теперь представим другую ситуацию. А вот, кстати, успешные мы иногда продаём, мы их все хотим купить и остаёмся вот с этими пожарами, потому что это контринтуитивно. А на самом деле, если у компании есть определённый вектор движения, то, возможно, приложив какие-то дополнительные усилия, мы поможем этой компании стать ещё больше, то есть опираясь на что-то, что уже нащупано как то, что в бизнесе мы называем «бизнес-модель», как какую-то важную историю, которая работает. Тут ещё есть один аспект: мы можем менять и, наверное, должны менять какие-то вещи, которые в нас не нравятся, и про это наша христианская аскетика, но мы понимаем, что это очень долгий путь, иногда человек его проходит за всю жизнь, и дай бог успеть это сделать к концу жизни и понимать, что нам что-то удалось. Это долгий путь. Если мы говорим, что мы находимся сейчас в настоящем — на мой взгляд, у нас особо нет выбора, то есть сейчас мы можем использовать то, что у нас есть, а значит, наши сильные стороны. И при этом мы можем думать, каким образом часть или важную какую-то работу мы делаем над изменениями наших черт характера, а главное, что мы, может быть, даже не понимаем, что наших сил нам далеко не всегда хватит, чтобы это изменить, и тогда, осознавая свои слабые стороны, мы, например, можем делать паузу и в этом видеть свою свободу. Я один раз на какой-то лекции видел очень классный слайд, там какая-то наша слабая черта, когда мы её не осознаём, она, как такая обезьянка, сидит на наших плечах, и мы иногда не верим, что можем полностью от неё избавиться, но мы можем её пересадить в тележку, которую мы везём за собой. Она с нами, но она чуть дальше, она нами не управляет, она рядом с нами есть. И вот просто осознание того, что это так, даёт уже очень много. И тогда мы можем не реагировать на какой-то стимул, а как бы отвечать, делая какую-то паузу. Ну, например, если человек высокоэмоциональный и гневливый, мы можем предположить, что, возможно, он и будет таким же, но только другой человек может этого никогда не узнать, потому что, зная, что он гневливый, может сказать: «Окей, во мне много силы и эту энергию я использую как-то по-другому. А сейчас я не взорвусь и на этого человека этот свой гнев не вывалю, сделаю небольшую паузу и, может быть, уйду из комнаты, а энергию эту преобразую во что-то более позитивное». То есть он остаётся таким же, как был, быстро это изменить невозможно, но это происходит совсем по-другому. Поэтому я бы вот предложил для того, что происходит с вами сегодня, изучать и использовать сильные стороны, мы это можем делать так, что слабые стороны могут оказаться несущественными, осознавая это, мы можем ими управлять, и, если мы хотим, в долгосрочную стратегию закладывать тоже исправление чего-то, что нам хочется исправить.
М. Сушенцова
— Вы сейчас рассказывали, как с этим работать, а мне представилась такая схема или обобщение, что вот сильные стороны наши — это подсказка для направления к деятельности нашей, к такой рабочей, что ли, стороне жизни, профессиональной, творческой, а слабые наши стороны — это подспорье для духовной работы. То есть это же всё-таки разные аспекты нашей жизни, и мы время для одного выделяем, время для другого, наверное, как-то так. Ну, так мне услышалось, по крайней мере.
А. Горячев
— Да, я абсолютно согласен. И более того, мы, работая с этим, становимся полезными иногда для других людей, если нам удалось сделать пару маленьких шагов в правильном направлении, значит, мы в этом можем помочь и другому человеку. То есть в этом тоже определённый есть и внутренний конфликт, что мы, борясь с какой-то историей в себе, продолжая её, например, сживать или работать над ней, если нам удалось хотя бы сделать какие-то шаги, значит, другому человеку можем это показать, дать надежду, что этому человеку тоже удастся пройти по этому пути. И в этом может быть очень много энергии, как вот мы приводили в пример гнев, энергии там достаточно, и отцы говорят, что это энергия для того, чтобы мы боролись с грехом, а не с ближним, и действительно, мы можем это правильно канализировать.
М. Сушенцова
— А как быть с ошибками или провалами на пути реализации нашей стратегии? Вот запланировали, вроде всё просчитали, согласовали, и бах! — что-то идёт не так. Как с этим работать?
А. Горячев
— Знаете, когда-то мне встретилась в подростковом возрасте книжка такого американского писателя Курта Воннегута «Колыбель для кошки», и там есть такая фраза, которая мне прямо тогда запала в голову: «Ошибку сделать невозможно». И она такая очень освобождающая, то есть без сомнения мы делаем ошибки, но по сути у нас должна быть смелость для того, чтобы двигаться дальше. Эдисон, когда разрабатывал свою лампочку, запротоколировал больше двух тысяч неработающих ситуаций, он их проанализировал, отбросил и понял, в какой области он должен искать работающий вариант. То есть, если у нас есть силы идти дальше, а мы их должны находить, то ошибки помогают нам понять, как не работает, для того чтобы нащупывать, как это работает.
М. Сушенцова
— И главное, чтобы силы не кончались, и чтобы была энергии, чтобы двигаться дальше. Спасибо вам большое, Алексей, за этот разговор. Напомню, что в этом часе с нами был Алексей Горячев, предприниматель с 30-летним опытом, инвестиционный банкир и инвестор, советник лидеров по личной стратегии. У микрофона была Мария Сушенцова. Наша программа прошла в рамках цикла «Вера и дело», где мы разговариваем с экономистами и предпринимателями о христианских смыслах экономики. Еще раз спасибо вам большое, Алексей. Было очень интересно, даже не заметила, как час пролетел.
А. Горячев
— Взаимно. Спасибо большое, Мария. Дорогие друзья, кто послушал, я очень надеюсь, что вы сделаете свой выбор, совершите какие-то важные шаги в жизни и придете к результату, который будет для вас по-настоящему важен.
М. Сушенцова
— Спасибо большое. До встречи через неделю.
Все выпуски программы Светлый вечер
