Поделиться
Как воспитать волю у ребенка? Какие трудности ждут родителей при решении этой непростой задачи? Об этом сегодняшняя программа Софьи Бакалеевой.
С.Бакалеева
— Здравствуйте, это программа «Материнский капитал» - программа о самом драгоценном – о семье и детях. У меня в гостях семейный психотерапевт, детский психолог, мама десятерых детей Екатерина Бурмистрова. Здравствуйте, Катя!
Е.Бурмистрова
— Здравствуйте, Софья!
С.Бакалеева
— Кать, скажите, пожалуйста, можно ли сформировать у ребенка волю?
Е.Бурмистрова
— Можно и нужно заниматься воспитанием воли малыша. И некоторые педагоги, например, прекрасный педагог Януш Корчак считал, что воспитание именно воли начинается еще во время беременности, воспитание всего человека. Волевая составляющая одна из значительных черт личности человека. Но, вот именно в год начинается новый период, как мы говорили, ребенок встал на ножки, побежал, и у него появляются новые желания и собственные намерения, собственная воля уже очень ярко. И очень часто проявления этой воли не совпадают с желаниями родителей, с какими-то требованиями, которые уже можно предъявлять к ребенку, например, что он не будет делать больно, что он не будет убегать в опасной ситуации, что он не будет брать чужие вещи. Все эти первые социальные нормы, ожидается, что ребенок начнет осваивать, когда он встанет на ножки.
С.Бакалеева
— А как же он начнет осваивать, ведь мы говорим о том, что нужно поддерживать, или формировать, укреплять эту волю. Значит, не нужно с ним спорить, не нужно ограждать и не нужно защищать?
Е.Бурмистрова
— Совсем нет, если ничего не запрещать, а сейчас очень модная идея о том, что до трех лет запреты не нужны, эта идея перекочевала к нам в каком-то трансформированном неестественном виде из японской системы воспитания, при том, что она абсолютно вырвана из контекста и считается, что можно взять кусок воспитательной методики, вмонтировать в другую систему и получится. Нет, не получится. Когда с родителями начинаешь говорить о том, что малышу нужно формировать волю, что ему нужны первые запреты, что не все в характере требует такой поддержки, говорят, что, как же, а вот японцы считают, что нельзя до трех лет говорить нельзя. Дело в том, что если в нашей культуре, в наше время, детям, рожденным в современном российском обществе не говорить «нельзя» начиная с года, умеренное количество нельзя, не воспитывать их волю, не давать понять, что их желания, их намерения, их собственная детская воля – не единственное, что существует, то к трем годам мы получим просто маленького монстра.
С.Бакалеева
— То есть получается, Вы сейчас на мой взгляд, сказали две таких несовместимых вещи, что мы воспитываем волю и при этом говорим «нельзя». И тем, что говорим «нельзя», мы воспитываем волю, правильно я понимаю?
Е.Бурмистрова
— Конечно же, моя точка зрения, что запрет развивает, запрет формирует личность, запрет развивает волю, при условии, что этот запрет – это не единственное, с чем ребенок сталкивается.
С.Бакалеева
— То есть, волевой человек – это не тот, который делает все, что хочет?
Е.Бурмистрова
— Волевой человек – это не тот человек, который может не соблюдать любые правила и проламывать любые запреты. Волевой человек – это тот человек, который умеет учитывать запреты. С некоторой частью из них он соглашается, с некоторой частью он пытается что-то сделать, придумывает, как их обойти возможно, но волевой человек – это тот человек, который умеет соотносить свою волю с волями других людей. И вот этот новый этап как раз начинается, когда ребеночек маленький такой, вроде год всего, встает на ножки, начинается формирование воли. Если воля ребенка после года будет продолжать оставаться единственной волей в семье, все пойдет немножко не туда с моей точки зрения.
С.Бакалеева
— То есть, если все взрослые будут подчиняться волеизъявлению ребенка?
Е.Бурмистрова
— Подстраиваться, да. Дело в том, что первый год, мы много говорили про первый год жизни, это время такое, на самом деле глобальной подстройки матери под ребенка.
С.Бакалеева
— Да, мы говорили о том, что прислушиваться, ловить сигналы, учить его язык распознавать.
Е.Бурмистрова
— Учитывать особенности, придумывать, как обходиться с темпераментом. Да, это все про подстройку. Плюс это неговорящее существо и огромное количество сил и внимания женского и мужского даже, отцовского, уходит на то, чтобы ребенка просто понять. И теперь говорят что-то противоположное. Да, дело в том, что с момента начала самостоятельной ходьбы, наступает новая эпоха, младенец превращается в ребенка. Это превращение, оно не моментальное, оно постепенное, оно будет происходить весь второй год жизни. Но, это уже не младенец под которого надо подстраиваться, это уже существо, с которым нужно научиться договариваться. И это самое важное, научить его договариваться, и научиться договариваться с ним, не только через подстройку. Если ребенок в течение второго года жизни, то есть, начиная прямо таки, как пошел, не начнет понимать, что он не единственное «я», не единственное существо в семье, что родители – это тоже люди, будут возникать у него и развиваться в характере так называемые патохарактерологические черты. Черты, с которыми потом ему очень сложно будет и самому жить, и, которому будет сложно формировать отношения со сверстниками.
С.Бакалеева
— Это, если мы не ставим запретов, не даем ограничений?
Е.Бурмистрова
— Да.
С.Бакалеева
— А что это за черты такие?
Е.Бурмистрова
— Эгоцентризм, неумение видеть ничью точку зрения, кроме своей собственной. Мы конечно же понимаем, что в год умение видеть другую точку зрения не возникнет, это гораздо более позднее достижение. Но, умение слышать «нет», «да, но не сейчас», «подожди» от родителей, начинает формироваться в год. А это первая ступенька к преодолению эгоцентризма. Очень часто люди боятся ломать волю такого маленького ребенка, считая, что если они как бы поставят преграду желанию, они сломают личность. А сейчас это такая сверхценность, чтобы человек был личностью, творческой личностью, свободной личностью.
С.Бакалеева
— Это действительно так?
Е.Бурмистрова
— Это действительно так, но это неверно понимается. Личность – это не то создание, которое может и должно только удовлетворять свои собственные желания и потребности. Мы же не хотим воспитать потребителя. А, к сожалению, если не начать в год противопоставлять хотя бы свою волю и свои желания воле ребенка, то будет воспитан такой идеальный потребитель.
С.Бакалеева
— В какой ситуации эти две воли – родительская и детская, могут столкнуться, ну как это может выглядеть? Например, уход с гуляния домой, да?
Е.Бурмистрова
— Любая режимная вещь может и чаще всего становится таким вот полем столкновения двух воль. Потому что, как мы говорили, у ребенка очень сильные желания и очень яркие нежелания.
С.Бакалеева
— То есть, садиться есть, да, или не садиться есть, ложиться спать, или не ложиться спать?
Е.Бурмистрова
— Психологи называют это ситуацией перехода от одного занятия к другому, ребенку довольно сложно переключаться и тут возникают такие моменты нежелания. И помимо того, что мама могла бы придумывать что-то, чтобы переключать внимание и делать ситуации перехода от одного занятия к другому гораздо более мягким для ребенка, очень важно, чтобы малыш иногда понимал, что его желания и его воля не единственное, что есть в жизни вокруг. И тут первыми начинают ить тревогу папы, видя, что мама и бабушка так и не перестроилась и по-прежнему продолжают подчиняться ребенку, уже который встал на ножки пошел. Годовалому, полутарогодовалому. Папы начинают, может быть не осознавая, смутно понимать, что развитие идет не в том направлении, и говорить, что он у вас избалованный. То есть, на бытовом языке это звучит, как избалованный. Действительно избалованный ребенок – это тот ребенок, который не понимает, что другие тоже имеют конечность сил, желанию, усталости, какие-то другие обстоятельства. Воспитание воли начинается с того, что есть регулярные какие-то дела в жизни ребенка годовалого, которые происходят независимо от его желания и нежелания. Когда, грубо говоря, его никто не спрашивает, да, и когда…
С.Бакалеева
— Когда нужно просто послушаться.
Е.Бурмистрова
— Когда нужно просто сделать. просто пойти гулять, ну, пусть, с каким-то… я не предлагаю никакого диктата, не учитывающего никакие желания ребенка. Я говорю лишь о том, что годовалый малыш не может стать диктатором в собственной семье. Он не может быть тем, кто говорит, как должен быть построен режим, когда играть, когда гулять, что есть на обед и что одевать. Это то, что должно находиться в ведении и воле родителя, в ведении и воле взрослого человека. И очень часто тут у родителей возникает страх, как же, вот если мы желания ребенка не учтем, может быть он сломается, может быть, он не станет личностью, может быть он будет бояться проявлять себя. Тут происходит такая подмена упорства, сложности перехода, где-то просто сопротивления годовалого ребенка воспринимаются как истинное проявление личности. А это не истинное проявление личности – это побочное.
С.Бакалеева
— А действительно, можно на самом деле задавить личность? То есть, где эта другая грань?
Е.Бурмистрова
— Ну, задавить личность можно и я бы так сказала, что это все же не болезнь современного поколения родителей. У нынешнего поколения родителей болезнь наоборот авторитарный подход. Когда авторитет родителей слишком мал, и когда задавливается не ребенок, а наоборот задавливаюся родители, когда мамы и папы, и возможно бабушки, становятся обслуживающим персоналом при ребенке, который как раз он совсем не задавлен. Наоборот, им задавлены добровольно дали себя задавить все остальные взрослые. Как можно задавить – задавить можно, не проявляя любви, во-первых, к ребенку, не проявляя должного внимания, не уделяя ему времени и не учитывая никакие его желания практически все время бодрствования.
С.Бакалеева
— То есть, если мама посвящает большинство времени свободного своего малышу, если она с ним в контакте, она его видит, знает, любит, то можно сказать, что скорее все хорошо, она может смело проявлять свою родительскую волю, что она не навредит малышу?
Е.Бурмистрова
— Конечно же, более того, ребенку будет очень полезно, если он будет понимать, после года, когда он уже встал на ножки и пошел, что есть кто-то, кто в случае чего ситуацию, как накренившийся корабль выровняет, что есть кто-то, кто отвечает за ситуацию, есть кто-то, кто способен его эмоции выдержать, даже гневные эмоции, эмоции такие негативные, что мама не пугается, когда он начинает кричать и топать ножками и требовать чего-то невозможного, например, еще одну конфету, или там десятый мультик, а она твердо, пользуясь своей волей, да, в состоянии разрешить, или не разрешить. В целом, когда ребенок встал на ножки, встает вопрос об иерархии, кто же в семье главный. И если ваша тревога, или ваша очень большая любовь мешает вам оставаться главными, заставляет вас покидать родительский пост, то это может привести к очень негативным последствиям. Считается, что дети второго года жизни, они как бы нарываются, они ищут эту границу. У них очень сильная воля и если запрет они не встречают, то они будут как бы вести себя
С.Бакалеева
— Все хуже и хуже?
Е.Бурмистрова
— Все хуже и хуже, ожидая этого ограничения, ну где же это «нельзя»?
С.Бакалеева
— Если мы говорим о родительской воле, которая должна проявить себя во всей полноте, значит, нужно сказать о том, что прежде всего у мамы и у папы, и у бабушки вероятно, но прежде всего у родителей должно быть четкое понимание, да, того, куда они ведут ребенка, что они хотят ему предложить и какие моменты обязательны, которые нельзя никак упустить и пропустить, и заменить. То есть у мамы должна быть четко сформированная своя позиция?
Е.Бурмистрова
— Я думаю, да, и главное, что нужно держать под контролем страх задавить. Вот страх подавить личность ребенка и сделать его марионеткой. Это то, что мешает. Задавить ребенка в семье, если он любимый, да, если на него есть время, фактически невозможно. Задавить можно только собственными чрезмерными ожиданиями и ожиданием успехов, но это не относится к годовалому ребенку. Мне кажется, что у мамы должно быть понимание, что она главный руководящий такой человек, что это она отвечает за режим, это она…
С.Бакалеева
— То есть, это не ребенок должен выбрать, спать ему сейчас, или не спать. Она должна четко понимать, нужно ему сейчас спать, или не нужно спать?
Е.Бурмистрова
— Она тот человек, который это понимает и собственно вопрос режима ребенку нельзя передоверить до начала подросткового возраста, до 12-14 лет.
С.Бакалеева
— То есть, это не тот вопрос, в котором он свою творческую энергию может проявить?
Е.Бурмистрова
— Нет.
С.Бакалеева
— А в чем может, какие вопросы можно ему отдать ему на откуп?
Е.Бурмистрова
— Ну, скажем, рисовать, или лепить. Строить из кубиков, или из конструктора. Возможно, поворачивать на площадку правую, или левую, там, да, относительно выхода из подъезда. Надо помнить, что годовалый ребенок, и даже двухлетний, не в состоянии просчитывать последствия своих выборов. А взрослый как раз в состоянии и именно он отвечает за эти последствия. Ребенок просто хочет, или не хочет и выбор ему нельзя передоверить до тех пор, пока он не будет хорошо понимать последствия и хорошо справляться с этими последствиями самостоятельно. Если разрешить ребенку не спать в этот момент, он не поймет, что он потом весь вечер будет капризничать, а на следующий день у него будет болеть голова.
С.Бакалеева
— Да и даже на следующий день, когда будет болеть голова, он тоже не поймет, что это последствия вчерашнего непослушания.
Е.Бурмистрова
— У годовалого ребенка не работают еще системы причинно-следственных связей и он не может связывать одно с другим. Как же можно доверить управление собственным днем человеку, который такие вещи не осознает. Это все равно, как поставить во главе крупного предприятия шестилетнего малыша, который играет в завод. То есть, тут нужно понимать, что как только малыш встал на ножки и побежал, он хочет убежать и он хочет проявлять свою волю и свое «Я» и задача мамы не глушить это резко с агрессией, понимать, что вот эти проявления воли, своеволия, они нормальны и они даже в чем-то нужны. Но и не идти им навстречу, не подстраиваться под них, а уметь как бы ловить мячик волевых проявлений ребенка, не обжигаться об него, как бы с ним играть. Сказать, что да, ты очень не хочешь сейчас одеваться, и вот тут иметь педагогический арсенал, перевести в игру, переключить внимание, убедить, уговорить, успокоить, утешить, но не пойти на поводу у ребенка и не реагировать слишком жестко, унизительно для малыша. И так формируется воля. Вот эти ситуации, когда воля мамы и годовалого ребенка не совпадают, они происходят по тысяче раз на дню и это то, что очень утомительно, и это то новое, что появляется на втором году жизни, чего не было на первом фактически и именно так формируется и оттачивается воля малыша и получает огранку его характер. И хотелось бы напомнить, что задача родителей, не подстраиваться под каждое желание ребенка, а понимать. кто в доме хозяин и кто отвечает за последствия, кто видит все перспективы развития. Мне кажется, что, конечно же, это не годовалый ребенок. Это родители, и хорошо, если это не одна мама, а все-таки это и мама, и папа. Потому что часто стратегические последствия папы прослеживают лучше. И папам где-то гораздо проще противопоставлять свою волю, воле младенца, потому что они никогда не находились с ним в так называемом психологическом симбиозе.
С.Бакалеева
— Спасибо Катя! Всего хорошего, до свидания!
«При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии c распоряжением Президента Российской Федерации № 11-рп от 17.01.2014 г. и на основании конкурса, проведенного Общероссийской общественной организацией «Российский Союз Молодежи».
