«Вера и дела милосердия». Егор Бероев, Ксения Алферова

У нас в гостях были актёры театра и кино, учредители фонда «Я есть» Егор Бероев и Ксения Алфёрова.

Наши гости рассказали, в чем для них заключается вера, как она соотносится с сомнениями, и почему для них важно заниматься благотворительной деятельностью.

Ведущий: Константин Мацан

---

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на радио ВЕРА, здравствуйте, уважаемые друзья, с трепетной радостью сегодняшних гостей наших представляю, и хорошей традицией уже стало на волнах радиостанции говорить с Егором Бероевым и Ксенией Алфёровой, я очень этому рад, и говорю без иронии, а хорошую традицию нужно поддерживать, актёры театра и кино, учредители фонда, благотворительного фонда, «Я есть», добрый вечер.

Ксения Алфёрова:

— Добрый вечер.

Егор Бероев:

— Добрый вечер, Костя. Спасибо, мы тоже очень рады видеть вас вновь.

Ксения Алфёрова:

— С вами особенно приятно общаться.

Константин Мацан:

— Недавно, в мае, мы с вами разговаривали про десятилетие фонда «Я есть». Обсуждали сектор НКО и разные проблемы, и ваши эмоциональные переживания, связанные с этой захватывающей деятельностью. Вот сегодня и про фонд поговорим, ещё мне бы хотелось с вами поговорить о том, о чем нам ещё не доводилось разговаривать на волнах радио ВЕРА, собственно, о вере.

Ксения Алфёрова:

— Нам не доводилось с вами имеется в виду об этом разговаривать.

Константин Мацан:

— Да, конечно, так-то мы постоянно об этом говорим, в силу того, что радиостанцию ВЕРА назвали, поэтому приходится. Нет, на самом деле, вера — какая-то центральная тема жизни, но вот с вами ещё действительно не доводилось. К тому же, 21 октября «Светлый концерт» вас ожидает в «Крокус Сити Холле». И раскрою маленький секрет: вы там тоже появитесь с Егором в видеофрагментах, которые будут сопровождать музыкальные номера. Тема концерта в соответствии с темой радиостанции, это «Вера. Надежда. Любовь». Вот и об этом тоже поговорим. Просто, мне кажется, это очень тесно переплетается с деятельностью фонда.

Ксения Алфёрова:

— Да и вообще в жизни каждого человека. Концерт этот нужен, чтобы люди шли, это мне кажется, сейчас очень нужно.

Там же много будет людей.

Константин Мацан:

— Да, много людей, много исполнителей разных.

Ксения Алфёрова:

— Такая энергия сейчас нужна.

Константин Мацан:

— Сборный концерт. Нам, мне кажется, так не хватает в век смотрения в экран места, где можно просто прийти и плечом к плечу друг с другом посидеть. К тому же ведущие радиостанции ВЕРА там будут, с которыми можно будет так вживую пообщаться, близко подойти. И гости радиостанции ВЕРА разные, поэтому приходите 21 октября в «Крокус Сити Холл», всех вас очень ждём. Ну вот слово вера много раз произнесли, а мне ещё не доводилось вас спрашивать на волнах нашей радиостанции, а как в вашу жизнь вера пришла? Это из детства, в какой степени с детства или не с детства, какие-то жизненные события, которые привели к тому, что вера стала чем-то в повседневной жизни? Задумались гости.

Ксения Алфёрова:

— Я вспоминаю.

Егор Бероев:

— Да. Да. Ну, может быть, действительно тоже поделюсь с вами какими-то соображениями. Я обратился к источникам, к словарям и решил почитать, что значит слово вера в разных словарях, там Ожегова, Даля, Брокгауза, и вы знаете, везде практически одно и тоже. Это твёрдое убеждение. Вера — это твёрдое убеждение в чем-то, что не имеет доказательств, научных подтверждений и, самое главное, отсутствие сомнения. Мне это очень понравилось — отсутствие сомнения. Вот я всё-таки хочу об этом сказать, мы были свидетелями вот за последние два года, за время этой мнимой эпидемии, которая нас всех накрыла своей парадоксальностью, мы видели, как люди вдруг почему-то выбрали для себя язык общения с Богом — сомнения. Сомнения в вере. То есть нам была предложена вот такая какая-то странная, отчасти, может быть, какая-то коммерческая, католическая, я не знаю, но не ортодоксальная обертка. Всё-таки мы ортодоксы, мы принимаем на веру полностью, в этом наша сила — ортодоксов. Но мы видели, как во многих храмах сомнение стало языком общения. То есть мы, приходя в дом к Богу, мы общались, сомневаясь. А может быть, это не Он, или, может быть, есть какие-то другие силы помимо него, есть какие-то научные объяснения, есть какие-то медицинские объяснения.

Ксения Алфёрова:

— Которые сильнее, то есть не Кровь Христова и Плоть Его.

Егор Бероев:

— Что можно заразиться от Причастия. Вот это сомнение, оно вышло на первый план, оно стало формой вот этой веры, веры последних времён.

Ксения Алфёрова:

— Мне кажется, и проверкой очень такой серьёзной. Какие-то вещи проявила. Я, например, очень благодарна. Какие вещи в тебе. То есть ты задал себе какие-то вопросы, какие раньше, может быть, не задавал по инерции.

Константин Мацан:

— А например, какие вопросы? Сами себе задали?

Ксения Алфёрова:

— То же самое, что говорит Егор как раз. Я имею в виду степень важности для тебя, для чего ты ходишь в храм, для чего? Потому что я не могу назвать нас с Егором, просто сейчас про это очень много говорят, когда тебя знакомят с человеком или когда тебе про него рассказывают, я очень часто встречалась с тем, что: «Он очень воцерковленный». Я вот про себя так не могу сказать, в чем оно меряется?

Константин Мацан:

— Тогда где будет линейка, градация, очень или не очень?

Ксения Алфёрова:

— Да, да.

Константин Мацан:

— Выше среднего воцерковленный.

Ксения Алфёрова:

— И помню, тоже я недавно с кем-то разговаривала, и это как проверка что ли: сколько раз, вы каждое воскресенье или не каждое воскресенье ходите в храм? Все мы знаем, как надо и как должно быть, но все мы живые люди. На мой взгляд, для меня, например, было удивительно, что многие люди, которые для меня являлись примером вот именно как раз по степени посещаемости храма или сколько они знают, как они образованы в смысле православия, там всего, я думаю, какие же мы слабые люди, когда испугались, и на веру приняли то, что можно заразиться от Крови и Тела Христова. Для меня это. Просто вопрос был в другом немножко.

Егор Бероев:

— Нет, я зашёл издалека.

Ксения Алфёрова:

— Не издалека, а с самого главного, из глубины.

Я поняла, возвращаясь к вашему вопросу, что вера — это все равно некий путь. Так же не может быть, что сразу. И когда ты прошел какой-то путь, ты прям даже узнаешь в некоторых людях, ну как вот там, когда только человек начинает, насколько там важно, достаточно агрессивно себя мы ведём, чтобы все носили крест или делали вот это. Потому что в тебе ещё нет этой уверенности что ли, она на уровне головы, и вот пока оно не спустится на уровень сердца, когда вот не случится то, о чем Егор говорит, когда ты уже вроде веришь и веришь, ты объяснить не можешь какие-то вещи, потому что тебе эти объяснения не нужны. Вот мы с братом моим, он часто от меня требует. Я говорю: «Саш, я не знаю. Тебе лучше с батюшкой поговорить хорошим, вот иди к нашему отцу Алексею, он учёный в прошлом, он найдёт правильные слова, чтобы тебе что-то объяснить. Я не могу тебе объяснить, потому что я верю, что это так, и оно мне не нужно». Потому что я дурак, больше у меня как-то какая-то детская вера.

Константин Мацан:

— Вот смотрите, интереснейшая тема про сомнения. Я понимаю, о чем вы говорите, особенно примеры, которые вы приводите, пандемия, они очень красноречивое. Вера — это про внешнее или про внутреннее? На чем мы застопорились, верим ли мы, что здесь подлинно обитает Святой Дух и в Таинстве невозможно заразиться или мы считаем, что есть грязные ручки, грязные Чаша и это, в принципе, всё одно и тоже. А слово сомнение оно очень такое многозначное и очень много смыслов открывает. Я помню, меня поразило, когда в каком-то интервью, нимного нимало, патриарха Кирилла спросили: а вы в чем-то сомневаетесь? И он сказал: «Сомневаюсь во всём, кроме бытия Божия». Ну вот понятно, что верующий человек, наверное, он не верующий, если он сомневается: есть Бог или нет? Но всё, что вокруг этого фундаментального вопроса, разве не может быть сомнений? Разве сомнение не есть какой-то тот самый путь? Вот у владыки Антония Сурожского об этом очень много, что сегодня ты задаешь вопрос какой-то, я не сомневаюсь, что Бог есть, но так ли я к нему обращаюсь? Завтра ты это понял, но следующий вопрос перед тобой: а надо ли мне идти в храм, допустим, или мне верить в душе? Ты потом опять это понял, но опять сомневаешься в чем-то ещё. А вот о таких сомнениях что вы думаете?

Егор Бероев:

— Но сомнения — это всё-таки двигатель развития. Мы тоже и об этом думаем, но слова патриарха Кирилла действительно мудрые. Сомневаюсь во всём, кроме бытия Божьего. Я ещё вот по поводу самого понятия веры, для нас, для актёров, Вера тоже не пустое слово, потому что вера — это один из главных принципов нашей актёрской профессии. Существует такое понятие, как вера в предлагаемые обстоятельства моего героя. То есть я должен поверить в его жизненные обстоятельства, для того чтобы мне поверили люди. И, конечно, вот это принять на веру, вот эту слепую веру и понять, и внутри проникнуть в это — это наша актёрская профессия. Ну актёров уже давно, по-моему, не хоронят за оградой кладбища ...

Константин Мацан:

— Очень давно.

Егор Бероев:

— Очень давно, ну вот хорошо, что вы мне сказали. А так, конечно, сомнения, вот опять же мы возвращаемся к попытке разобраться, вот то, о чем говорила Ксения, вот эти компромиссы. Вера. Вот мы во что верим? С кем мы?

Константин Мацан:

— Егор Бероев, Ксения Алфёрова, артисты театра и кино, создатели фонда «Я есть» сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Вот компромисс, вы это слово произнесли. Просто до программы мы говорили об этой теме, как мы все живём в каких-то компромиссах, давайте для слушателей, которые с нами не были до программы, поясним, это для Ксении очень важная история, это о чем?

Ксения Алфёрова:

— Сейчас, я просто можно ещё раз про сомнения, я пытаюсь сформулировать то, что я чувствую. Мне кажется, что люди, короче, человеческая природа она примерно одинаковая, и вот сейчас стало модно в определённых кругах много читать богословской литературы разной. Есть даже категория людей, которые действительно очень много ходят в храм, уважаемых людей, они цитируют, даже когда ты разговариваешь с людьми, они часто очень цитатами разговаривают из Писания. И у меня все время это вызывало восхищение, но потом, когда я увидела, часто, как что происходило, процесс некий, как испугались, как верили, не верили, почему пришли, справились или не справились, вот за эти два года серьезных испытаний, на самом деле, для верующего и для веры. То я вдруг поняла — это, наверное, вредно, так много богословской литературы читать, потому что мы ужасно люди, и тоже я это поняла это за последнее время, самый наш главный, ну как гордыня, понятно, это тщеславие — оно есть, мне казалось, просто, что я такая вся хорошая, иногда бывает, я просто очень боюсь этого ощущения, я хорошая. Тщеславия. Оно вообще у всех по-разному проявляется, и когда ты так много знаешь, мне кажется, что это бессознательно ты начинаешь возвышаться, ты знаешь больше чем кто-то, но если недостаточно духовный, всё-таки это удел больше священников, наверное. Я опять же не знаю, так это или не так, я сейчас с вами больше рассуждаю и это мои соображения для рассуждений. Это мои наблюдения, вернее. То есть человек очень с очень серьёзной духовный такой базой, ну вот как наш отец Алексей, например, Потокин, много можно батюшек приводить в пример. Им это на пользу, потому что они знают про что это, как это. Они имеют возможность нам что-то объяснить. Но когда простой человек, обычный, а мы все обычные люди с таким количеством искушений в жизни, когда мы так много, потому что умные люди ещё сильнее тщеславятся. Потому что у тебя есть такое немножко ощущение, оно возникает, когда ты что-то больше знаешь, лучше чем кто-то, возвышаешься. И это мешает твоей истинной вере. Потому что сомнения возникают в пять раз больше у таких людей. Потому что я вот недисциплинированная в смысле частого хождение в храм, ещё что-то, я могу устать или полениться. Но из-за того, что я этого всего не знаю, не читаю, столько сколько, наверное, надо было бы читать, в общем, не делаю половину того и даже больше половины того, что вот прям надо делать человеку, который на самом деле православный человек. И это плохо. Но с другой стороны, как ребёнок, из-за того, что, может быть, веры не так много как у кого-то, но есть такие вещи, за которые ты прям держишься. Если у тебя их отнять, то тогда вообще уже верить не во что. Вот у меня, например, с Чашей произошло. Я помню, когда я подошла в предложенных обстоятельствах это делать, я первый и последний раз жизни испытала, вот как говорят, жгучее чувство стыда. Это пишут часто в литературе, я никогда не испытывала, но бывало стыдно, но когда жгучее, что у тебя даже слёзы. Вот я когда подошла, я помню, к Чаше чтобы причаститься, мне вдруг стало так стыдно, дико, у меня слёзы хлынули из глаз, это единственное, за что я держусь. Если я в это перестану верить, тогда мне вообще не во что будет верить. Я всего остального не знаю. Но я знаю, что это так. Тогда всё, тогда у меня все разрушится внутри. И всё-таки большинство таких людей как я, таких же слабых, таких же незнающих. И те, которые больше знают, не могут, наверное, это отнимать у простых людей, тогда нет смысла, зачем тогда сюда пришла, для чего? Тогда я действительно могу быть дома и всего этого не делать, я же пришла, потому что я в это верю, исцелиться, силы получить, наполниться этим всем.

Константин Мацан:

— Действительно мы не призываем никого сомневаться специально. Вот о чем вы сейчас говорите, Ксения, я недавно об этом думал. И поймал себя на такой мысли: вот есть такое выражение: «не мудрствуя лукаво», как-то мы его произносим в проброс, а на самом деле, «не мудрствуя лукаво». Почему лукаво? Потому что лишнее мудрствование от лукового.

Ксения Алфёрова:

— Вот, точно, точно, это правда.

Егор Бероев:

— Да, это правда. Самонадеянность.

Ксения Алфёрова:

— Да, либо это нужно понимать и себя отслеживать, у нас есть просто люди такие основные в жизни, которые, ну которых мы как бы услышали в какой-то момент, вот матушка, наш духовник, его брат, Потокины, и матушка Ирина — это наша подруга. И вот она говорит, такое упражнение, я его не делаю каждый вечер, но периодически про это вспоминаю. Это очень полезно, надо делать, надо, ложась в кровать каждый вечер, вспоминать, что ты сделала плохого. Но это упражнение, вспоминать о том, что ты сделал плохое и просить за это прощения, или в процессе, или в тот же самый момент, оно тренирует отслеживать внутри тебя закрадывающееся тщеславие, закрадывающийся страх, закрадывающееся раздражение. Другой вопрос, сможешь ли ты с этим справиться дальше или нет, не всегда можешь, ну хотя бы понимать, что ты сейчас в нехорошей зоне. Ну что поделать, я такая. Там, позлилась.

Константин Мацан:

— Мне очень интересно, мы уже анонсировали немножко для слушателей, то, что вы говорили в беседе до программы, принцип жизни «да, но». Вот скажите об этом. У нас сегодня глубочайшая философская беседа.

Ксения Алфёрова:

— Это я поняла через свои посиделки литературные, просто читая биографии, когда у тебя набирается определённое количество информации, и ты вдруг понимаешь, что те люди, которым мы верим, которых мы называем великими, понятно, что они тоже люди и достаточно совершали ошибок в жизни. Но они жили достаточно, в итоге то, к чему они пришли бескомпромиссно, то есть есть вещи, то есть ты с собственной совестью на компромисс идти не можешь. Тогда у тебя талант отнимут, что-то ты очень важное потеряешь. Я раньше думала, что это недостаток, а оказалось, прочитав Евангелие в какой-то момент, я поняла, что это так написано: ну есть да, и есть нет, но нет посерединке. То есть есть чёрное и белое.

Константин Мацан:

— Всё остальное от лукавого.

Ксения Алфёрова:

— И это самооправдание. Мы живём исключительно по принципу дано. Да, но, потому что я, нет, ну нет. То есть есть белый цвет, есть чёрный цвет, если их перемешать, то получится мерзкий, противный какой-то серый. И вот мы, я в этом убеждена, что мы уже очень много лет, пожалуй, даже если взять государство наше, со времён перестройки мы пошли абсолютно на компромисс с собственными какими-то традиционными ценностями, тем всем пятым-десятым, очаровавшись чем-то, и мы живём вот в этой серой зоне, все время в но. Да, но. Нет, либо да либо нет. Либо да, либо нет. Это тяжело часто, если есть да, если есть нет, и если нет но, значит ты должен делать все время выбор. Каждый раз должен делать выбор. А это тяжело. Выбор — это ответственность. Не хочется нам брать на себя ответственность. Но иначе тогда не по-божески. Иначе в сером цвете, ты все время в обнимку с рогатым ходишь.

Егор Бероев:

— Ну вот этот пример, который мы уже обсуждали, с храмом и Причастием. И люди, прихожане, наши друзья, которые говорят, да всё равно чудо происходит, надо смиряться. Нам сказали, что надо смиряться, надо подумать о том, что батюшка может заразиться, и вот эту чушь произносят люди. Но мы всё-таки... Говорят: не осуждай. А я считаю, что мы не должны осуждать людей, но мы можем осуждать их поступки, а иначе невозможно. Если мы не будем ничего вообще анализировать и заявлять свою позицию, то это уже действительно вещь, которая называется толерантность. Которая ведёт нас на дно, и которая приобретает размах чудовищный, адский. В какой-то момент мы должны остановиться и сказать: нет. Не произойдёт, не будет, надо делать так, как всегда. Мы не можем нарушать обряд, мы не можем нарушать слов молитвы, мы не можем менять их местами, это от лукового.

Константин Мацан:

— Слава Богу, сегодня эта ситуация уже в прошлом.

Ксения Алфёрова:

— Она же нас многому научила. Какие-то вещи прям проявила. Я очень благодарна. Так устроена жизнь, я просто это знаю точно, у нас были потери серьезные, в нашей личной жизни с Егором, я это просто уже знаю. Это когда что-то очень сильно болит, это очень тяжело в момент боли слушать: это пройдёт. Когда пройдёт? Точно скажите, сколько терпеть? 10 дней, месяц, год? Не знаю, но пройдёт. Ну когда ты знаешь, что пройдёт, а когда уже много раз у тебя что-то болело и очень сильно, и ты знаешь, что потом пройдёт какое-то время, неизвестно какое, в том-то весь и фокус, что тебе нужно выдержать какой-то промежуток времени, который тебе назначен, и не сломаться, не начать осуждать, себя или кого-то, или ещё что-то, человека, не поступки. Я что-то другое хотела сказать.

Константин Мацан:

— Мы сделаем паузу, вы пока вспомните, а я напомню, что у нас в программе сегодня Ксения Алфёрова и Егор Бероев, артисты театра и кино, создатели благотворительного фонда «Я есть». Мы сегодня разговариваем о жизни, о вере, и вот сейчас после перерыва небольшого о фонде ещё поговорим, конечно же. У микрофона Константин Мацан, мы вернёмся, не переключайтесь.

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на радио ВЕРА продолжается. Ещё раз здравствуйте, уважаемые друзья, в студии у микрофона Константин Мацан, сегодня с нами Ксения Алфёрова и Егор Бероев, актёры театра и кино, учредители благотворительного фонда «Я есть». Поговорили мы глубочайшим образом, мне кажется, о вере в первой части программы. Я снова мыслями возвращаюсь к тому разговору, который у нас сейчас вами был до эфира. На разные темы общались, и меня очень зацепила одна мысль, которая у вас прозвучала. Мы говорили о милосердии, и вы, Ксения, так сформулировали, что есть некоторая, как я это услышал, открытость сердца, готовность в него впустить чужие проблемы, чужую боль. И у кого-то, может быть, такой открытости нет, не потому что люди плохие, а по каким-то причинам. Боязнь, страх или, в принципе, так человек устроен, что он ото всех отгорожен характером. И высказали очень важную вещь, как мне кажется. С открытым сердцем жить тяжелее. Вот тяжелее, когда тебя чужая боль трогает, и ты не можешь остаться равнодушным, не можешь сидеть на месте. Это собственно то, как мне представляется, то, с чем вы сталкиваетесь по своей работе в фонде. Постоянная готовность держать сердце открытым. И это, наверное, тяжело. Как вы справляетесь?

Ксения Алфёрова:

— Я не говорила, я сказала, что это кажется, что это тяжело.

Константин Мацан:

— Так. То есть на самом деле не тяжело?

Ксения Алфёрова:

— Людям кажется, что так сложно, что если ты будешь открытым, ну представляете, все время впускать в себя чужую боль.

Константин Мацан:

— А на самом деле не так?

Ксения Алфёрова:

— Нет, вопрос в том, чем ты наполнен. Я просто хотела сказать одну вещь про веру. Я вспомнила, очень важно. Всё-таки про любовь. Это тоже вот отец Алексей нам, они так наполнены оба любовью, что Вера — это любовь и Бог — это любовь. Я просто не знаю, всем же не так везёт с батюшками, как нам, например. Но всё-таки это проводник. Или с тем, кто привёл тебя в веру, под каким углом ты на это смотришь. Потому что у нас тут подруга тоже есть, я смотрю, у неё был такой длинный путь на наших глазах, она через разных батюшек проходила, и менялся её взгляд на жизнь. Бог — это любовь, Он настолько всех нас любит, что Он нас за все всегда в итоге, даже если нас не надо прощать, Он всё равно прощает. Как отец. Родители же все равно, ну как бы мы. Ну просто это очень справедливо, он нас действительно любит, поэтому без испытаний. Это мы можем собачку кормить до бесконечности, и она станет очень жирной, или ребёночка, потому что он просит. Не думая, ой ну я же его люблю. Нет, это не любовь. Любовь — это когда ты можешь ограничить в чем-то, когда ты можешь быть строгим, не популярным, и за эти непопулярные меры оказаться плохим. Нет, ты делаешь это, потому что ты любишь, и ты знаешь, что так полезно и нужно человеку. Мне кажется, это просто какое-то бессознательное, когда ты живёшь в этом ощущении, что тебя бесконечно любят всегда. Поэтому если плохо, к кому идти за этим источником любви? Безусловной? Ну даже не к нашим родителям, потому что мы все люди, и у нас есть свои особенности характера и настроение. Но это только Бог. Вот исключительно Бог. И вот как отец Алексей говорит, мы никогда не бываем одни, просто это бывают слова, они все равно для тебя сначала слова. Но когда ты оказываешься действительно в очень серьёзной безвыходной ситуации, когда тебе очень плохо, и когда ты вдруг понимаешь, что ты остаешься совсем один. Вот это прям очень здорово, потому что только в этой ситуации. Я говорю так, потому что сама прошла уже это. Я думаю: не было бы этого, я бы так и продолжала жить без этого ощущения. Ну как бы хотя бы однажды испытанного, без знания какого-то внутреннего. Это же невозможно словами объяснить. Это что-то иррациональное, поэтому люди, которые верят, они иногда какие-то безумные или дураки, кажутся со стороны.

Константин Мацан:

— Они такими названы в Священном Писании. Безумные ради Христа. Безумство проповеди.

Ксения Алфёрова:

— Нет, это не значит, что ты веришь, значит ты хороший, нет. Это не хорошесть и не плохость, так просто проще. Я иногда с кем-нибудь разговариваю: Господи, я не представляю, если бы я не верила, я бы вообще не справилась, бедные, как тяжело, какие у них есть ресурсы внутренние? Я не знаю.

Константин Мацан:

— Вот тема веры и любви совместились у нас теперь благодаря Ксении, осталось про надежду поговорить. И мы охватим главную тему нашего концерта, концерта, который будет 21 октября а в «Крокус сити холле», я напомню, всех мы приглашаем на это замечательное событие, вечер встреч, наших гостей, там можно будет в видеофрагментах увидеть 21 октября в «Крокус сити холле». Тем не менее я вернусь к своему вопросу про открытость сердца, с которой кажется, что жизнь делают тяжелее. Я вот когда свою пламенную речь произносил, я видел, что Егор кивал, по-мужски понимал, о чем речь. Как у вас откликается?

Егор Бероев:

— Откликается?

Константин Мацан:

— Ну вот тяжелее жить с открытым сердцем, готовым впустить в себя чужую боль? Казалось бы, да. Ну вы же это переживаете на практике? Поделитесь опытом.

Егор Бероев:

— Да, ну, конечно, неравнодушным в нашем мире, в принципе, сложно. Потому что мы же, я причисляю себя к неравнодушным людям. Может быть, это одно из моих главных качеств. Я радуюсь, что Господь Бог мне его дал. Но, конечно, тут важно выстоять и действительно не скатиться в то, о чем говорила Ксения. Это испытание гордыней, медными трубами и этим ощущением того, что я знаю. Что я как бы так близок к тайнам, что я могу как бы могу многое. Вот одно из, наверное, важных качеств христианина должна была и будет скромность. Такое очень простое слово скромность, потому что все люди, которых я встретил на своем пути, и на Афоне, и здесь, на материке, Все, кто по-настоящему верит, они очень скромные люди.

Ксения Алфёрова:

— Ой, да.

Егор Бероев:

— Невероятно скромные люди.

Ксения Алфёрова:

— Это точно.

Егор Бероев:

— Более того у них формулируется мудрые вещи, сильные, большие, как мы, собственно говоря, знаем из литературы больших серьезных людей, очень просто и понятно. Вот для того, чтобы оставаться неравнодушным человеком, для того, чтобы это открытое сердце смогло принести пользу людям, ты никогда не можешь поставить себя выше других. Возвыситься, или считать, что ты понимаешь что-то лучше других.

Ксения Алфёрова:

— Не то что понимать, что ты такой неравнодушный, а они равнодушные.

Егор Бероев:

— Да, поэтому мы, в принципе, стараемся мало об этом говорить и рассуждать о каких-то вещах, связанных с открытым сердцем и милосердием, как мы сформулировали его. Это что-то такое совсем личное, и мне кажется, что даже иногда разговоры о вере, они возможны только на «Светлом вечере» с Костей, потому что мы их не ведём.

Константин Мацан:

— Спасибо.

Ксения Алфёрова:

— Я даже удивляюсь сейчас, что Егор такое произносит. Я вам хочу сказать про себя даже. Потому что он вообще такие вещи: «я не равнодушный человек», например, он правда неравнодушный человек, но это Костя Мацан так влияет, ну что мы такие достаточно сокровенные вещи произносим.

Константин Мацан:

— Я ничего специально не делал.

Ксения Алфёрова:

— Но своим присутствием.

Егор Бероев:

— Ну как мы? То, что мы неравнодушные...

Константин Мацан:

— Но это видно, это просто факт.

Егор Бероев:

— Ну то что мы 10 лет назад пустились в эту реку, под названием фонд «Я есть», и сделали это сознательно, более того это не просто участие, нас там как лиц фонда, мы организаторы, я являюсь директором фонда. И мы непосредственно вместе с нашим коллективом, достаточно большим коллективом, это 23 человека, мы двигаем его, двигаем вопреки. У нас было множество сложностей. И они продолжаются. В том числе и сложности, связанные с нашей позицией, но не будем это уточнять. Я имею в виду как бы позицию за страну. Просто есть люди, которые не хотят соседствовать с учредителями фонда, которые открыто заявляют свою позицию в поддержку страны, армии, президента. И это связано иногда с личной выгодой, с бизнес-выгодой, потому что есть люди, у кого там из заграницей деньги, есть какие-то бизнес связи заграницей, и тут вдруг они спонсируют благотворительный фонд, лица, учредители которого открыто заявляют о своих...

Константин Мацан:

— Это, мне кажется, самое, о чем Ксения говорит: да, но...

Егор Бероев:

— Да, но... Ну Бог с ними, понятно.

Ксения Алфёрова:

— Ты можешь согласен быть с этим или нет, у каждого человека есть свое. Вопрос выбора.

Егор Бероев:

— Это критерий, мы всегда будем возвращаться к вопросу: а где эта планка? Как нам увидеть то, что мы перешли эту черту? Вот это серьезный вопрос. И тут мы должны, конечно, больше знать. Нам повезло, действительно, вот честное слово, слава Богу, что мы встретили таких людей, как отец Алексей, отец Михаил, и множество других. Потому что я имел возможность общаться с невероятным отцом Гавриилом Карейским, который на Афоне старец. И Ксения общалась с ним по телефону, и с другими людьми тоже. То есть это чудо. Потом вот недавно покинул нас удивительный человек, отец Авраамий, это настоятель кельи святого Модеста на Афоне это, буквально, произошло несколько месяцев назад. Большая для нас потеря, потому что близкий, очень мудрый человек, настоятель создатель этой келии, этого маленького такого монастыря. Нам повезло. Рядом с нами в том числе и множество обычных мирских людей, которые где-то нам всегда подсказывали. Эй, подожди, не надо. Или просто жизнь нам говорила: ребята, это не главное. Я счастлив, что жизнь отвела меня, отводит, продолжает Бог от материальных искушений. У меня нету много денег. Нам хватает столько, чтобы вот, не знаю, там, жить, чтобы иметь возможность чуть-чуть путешествовать, немного.

Ксения Алфёрова:

— Ну как, мы не сводим концы с концами, хотя были такие времена, когда мы сводили концы с концами, но именно я вдруг поняла, что это очень большое испытание — богатство.

Константин Мацан:

— Есть такая даже шутка: жду не дождусь, когда же Господь начнёт испытывать меня богатством. Это не про вас, я так понял.

Ксения Алфёрова:

— Нет, потому что мы поняли это, как раз испытывая эти трудности с доставанием денег для фонда. Я сейчас сидела, слушала Егора, и думала, как это аккуратно можно сформулировать, но я прям реально поняла, спасибо, Господи, что я не богатая. Потому что это испытание, которое не проходят вообще, это сложнейшее. И наконец до меня дошла эта фраза про ушко, которое пролезть, правда, даже на нашем уровне, чем комфортнее, вообще слово комфорт оно тоже погибельно. Чем тебе тяжелее отказаться от каких-то вещей таких. Ой, мне так неудобно, так не будет некомфортно, когда у тебя это забирают принудительно, ты понимаешь, что, в принципе, ничего страшного. Но пока у тебя это было, тебе это было так: ах. Ой забрали, ну и ладно, тебе даже легче становится.

Егор Бероев:

— И мне кажется, что мы всё-таки как христиане, как люди, согласившись на этот путь, а я считаю, что если мы на что-то пошли, значит, мы должны это делать, мы должны соблюдать это. Не может быть такого, что чуть-чуть как бы. Это как форма, как светский раут, выход в храм, красиво одеться, выехать на красивой машине. Мы некоторые вещи не имеем права, будучи христианами, я имею в виду, нельзя всё-таки в нашей стране, будучи богатым человеком, ездить на дорогих машинах. Нельзя. Нельзя. Вот категорически нельзя. Потому что всё-таки мы должны понимать, что рядом люди, которые нуждаются больше, я считаю, что сила наша, и мы почему-то вдруг забыли про это, есть очень много богатых прихожан, я не осуждаю их, я не понимаю. Я не понимаю, откуда это берётся, откуда это сребролюбие, желание получше что-то, где-то. Да надо опомниться уже, мы должны всегда открытыми быть к чужой проблеме и к чужой боли. И в этом основная сила христианства. Не в том, что ты пошёл поставил свечку или ещё что-то. Сила вот в этом открытом сердце, честности перед самим собой, в первую очередь. Это значит отсутствие этого но. Если ты не пойдёшь на какие-то компромиссы с совестью, заимев какие-то большие связи с мэром, или с какими-то большими дядьками из правительства, нет. Ты останешься самим собой, но зарабатывая чуть меньше.

Константин Мацан:

— Егор Бероев и Ксения Алфёрова, артисты театра и кино, учредители благотворительного фонда «Я есть» сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».

Ксения Алфёрова:

— Я когда готовилась к пасхальным посиделкам, надо обязательно сделать здесь у вас тут мини-вариант. Это удивительная вещь.

Константин Мацан:

— Давайте, я приду. Я хочу.

Ксения Алфёрова:

— Я просто обратила внимание, что здесь много рассказов как раз про это, когда чудо. Чудо разное, кто-то про любовь, а есть, когда состоятельный человек, разный, это может быть купец или дворянин в деревне какой-нибудь, вдруг они вспоминают, как они кого-то обманули, не заплатили, ещё что-то. И вот у них происходит такой катаклизм очень серьезный, когда они идут и все деньги какой-нибудь вдове. Но, может быть, не все, а кто-то и все, вдове или не вдове. Я просто про равнодушие, когда Егор говорил, мне кажется, это, неравнодушие — это то, что заложено Богом в человека. Потому что дети в массе своей очень неравнодушные. Я вот наблюдаю, когда мы делаем разные мероприятия фондовские, то есть маленькие дети, которые ещё не обременены какими-то такими границами, рамками, если они увидели, как человек упал или ещё что-то, они помогут, «а ему что больно на коляске»? Они спросят. И возвращаясь к этой теме, она сложная, в смысле богатства и денег, и просто мне не хочется, чтобы люди, которые сейчас слушают, подумали, что мы как бы...

Константин Мацан:

— Осуждали?

Ксения Алфёрова:

— Да, у нас много просто очень знакомых и друзей состоятельных людей, разной степени богатства и состоятельности. И они разные, просто это действительно испытание. И кто-то на моих глазах его проходил, кто-то не проходил, кто-то куда-то улетал, но потом понимал и возвращался, ну предположим. Кому-то удается балансировать и прямо держаться. Это тоже дар определённый, это же тоже неплохо. Зарабатывать — это же прекрасно, если он при этом ещё и делится. Это же не про то, чтобы все были бедными, Православие же не про это. А про то что делиться, про отдавать, то есть если у тебя такой талант, не у всех есть талант организатора, предположим, но это действительно для человека часто. Я просто думаю: что ж такое-то, мы когда стали с Егором ходить, он один раньше занимался этим, когда я, я думаю: Господи, какой ужас, какая это ужасная вещь — ходить, добывать, просить деньги. Потому что очень легко впасть в осуждение тех людей, которые предположим ... Я вдруг поняла, что я бы точно так же поступала. То есть если бы я так сильно оторвалась от реальности, если бы у меня не было фонда, если бы я не общалась так близко. У меня, например, есть машина, я езжу на машине. А в метро я давно не была не потому что у меня какое-то предупреждение к метро, я спущусь, если мне надо будет, я опаздываю, но просто как-то в силу обстоятельств я справляюсь с машиной. Или пешком бегу куда-нибудь. Но пешком. То есть чем больше ты отрываешься от обстоятельств реальной жизни, действительно у тебя что-то меняется внутри, и ты как-то не видишь, и тебе даже не очень хочется как будто бы, вот туда, вот эти все проблемы видеть. Ты вроде: ой да, как жалко, ой бедные, но это остается на уровне головы как-то. Ну ты же действительно человек, ты понимаешь объективно, что они бедные. Но вот этого порыва: что сделать? Не просто взять и спросить, взять и сделать. До меня только когда мы деньги ходили искали, дошло наконец-то вот это про вдовицу, которая отдала. И я стала думать: а я бы так смогла? Вот я бы смогла отдать последнее, как она, или?

Константин Мацан:

— Это ужасный вопрос на самом деле. Я себе его всегда задаю, и он меня обличает.

Ксения Алфёрова:

— Я бы может быть, смогла бы на порыве эмоциональном, а потом бы пожалела, подумала бы: ой а зачем я это сделала?

Константин Мацан:

— У меня была потрясающая история, потрясающая со знаком минус, она меня потрясла в самом себе. Я даже на радио ВЕРА её как-то рассказывал. Вот так идёшь по улице, бабушка тебя окликает, кошелёк открываешь, там 1000 и 200. И, И, ну ладно, 200 будет нормально, и дальше побежал, а надо было наоборот сделать.

Ксения Алфёрова:

— Вы представляете, на уровне 50 и 100,1000 и 200, а на уровне, когда очень много, у тебя даже категории меняются. Это правда серьезные испытания, не надо к этому стремиться, я никогда не стремилась, правда. Как-то не знаю, может, я избалованная.

Егор Бероев:

— Пропасть, почему-то вот вдруг между нами возникла пропасть. Между обычными, одинаковыми людьми, которые просто по-разному зарабатывают, но между нами пропасть. Почему-то люди они твёрдо убеждены в том, что как бы люди, которые зарабатывают меньше, они и достойны другой жизни.

Константин Мацан:

— Вы прямо с этим встречаетесь?

Егор Бероев:

— Конечно. Конечно.

Константин Мацан:

— Так болезненно?

Ксения Алфёрова:

— Мы просто за этим наблюдаем, мы вращаемся в разных кругах — это так. К сожалению. И тебе жалко так становится, ты думаешь: Господи, бедные люди. Вот у чиновников это очень сильно развито. Причём вы понимаете, ужас человеческой природы нашей в том, что социум очень влияет на тебя. Я вот когда была однажды, у меня ангел хранитель, видимо, сильный, в МГИМО я должна была поступать, я на юридическом училась в институте, я пришла чуть-чуть раньше и наблюдала, как это все происходит. Моя подруга, которую я год не видела, она там уже отучилась, она пришла, она очень изменилась. И мне не понравилось то, как она изменилась.

Константин Мацан:

— Я тоже МГИМО закончил. Я там к вере пришел.

Ксения Алфёрова:

— Но я к тому, ну кто-то, я поняла, что я такая тоже стану. И мне будут важны какие-то вещи, которые мне сейчас не важны. Это не то что, что я сидела и анализировала, я просто поняла, что я так не хочу. Именно меняться в эту сторону я не хочу. Но я поняла, что я точно поменяюсь, я не такая сильная, как вы.

Константин Мацан:

— Ой нет, это у каждого свой путь, я в МГИМО к вере пришел. Разные, конечно, есть.

Ксения Алфёрова:

— Разные, конечно, люди, просто МГИМО мне пришло в пример. Просто я по себе это знаю, чем выше, вот это чувство комфорта. И среди обычных людей, как обычных, забавно, что мы обычно когда про фонд рассказываем, говорим особенные и обычные, а сейчас мы говорим про достаток. Ну раз такая тема зашла. Больше неравнодушных людей. Мы в силу того, что мы не смогли достучаться до кого-то, куда-то, у нас везде есть, я думаю, и среди, конечно же, есть люди и с достатком с большим, значительно больше, мы же не знаем всех, мы же говорим про тенденцию некую, это не потому что, что они какие-то другие, это с каждым такое происходит.

Егор Бероев:

— Материальные ценности, вот и всё.

Ксения Алфёрова:

— Это действительно губительно. У тебя одно заменяется другим, и они становятся очень важны, они тобой начинают управлять. Машина тобой начинает управлять. Ты начинаешь работать на какие-то вещи. Это не значит, что хорошо быть бедным, это не про это речь.

Константин Мацан:

— Я почему так спрашиваю, вот вы так с этим сталкиваетесь. Я понимаю, что это ваш опыт, при этом, мы сидим на радиостанции ВЕРА, которая тоже существует на пожертвования исключительно как крупных бизнесменов, так и простых наших слушателей, за что мы им очень благодарны, всегда призываем, говорим, что мы работаем только с помощью тех, кто кто нас слушает, тоже всегда обращаемся. Это я к тому, что я надеюсь, что есть и иные примеры людей, которые не десятину отдают церкви, а себе оставляют десятину, а остальное раздают церкви и нуждающимся.

Ксения Алфёрова:

— Таких много людей.

Константин Мацан:

— Слава Богу.

Егор Бероев:

— Я надеюсь, что вы знаете этот анекдот замечательный. Когда у врат в Царство Небесное:

— Вот вы, пожалуйста, посмотрите, я должен быть в списках. Я помог и тем, и тем, и тем.

— Но вас нет в списке.

— Но этого не может быть, это ошибка. Это точно ошибка. Я строил храмы, я давал деньги домам престарелых, я лечил детей за деньги, я больницы строил за свои деньги.

Ему говорят: да вы не беспокойтесь, деньги мы вам вернём.

Константин Мацан:

— Да, это грустный и смешной анекдот.

Егор Бероев:

— Очень хороший, очень хороший. Он абсолютно точный. Потому что дело не в этом, точно не в этом. Нельзя купить, это не покупается.

Константин Мацан:

— Нет, я сказал об этом только в том смысле, что, слава Богу, есть разные, наверное примеры.

Ксения Алфёрова:

— Не наверное, а точно. Более того все такие изначально. Я просто говорю о том, что действительно вставая на некий, ты должен это иметь в виду, входя в определённый социум. Ты должен понимать, какие опасности тебя поджидают на этом пути. Прямо это стараться отслеживать. Для этого нужны друзья, на мой взгляд. Мне нравится очень фраза, бабушка Егора всегда говорила Егору: «люби не друга попутчика, а друга стрешника». То есть не того человека, который в одну дуду тебе ой: дуду-дуду, а который скажет: подожди, мне кажется, ты не прав, ты совершаешь ошибку. Не ты плохой, нет, я люблю тебя, но ты... Мы помните, с этого начали, потому что это тоже сложно, деньги, осуждение, не осуждение, когда ты осуждаешь не человека, что ты такой плохой, ужасный, нет, я тебя люблю, ты мой друг, но сейчас ты не прав, ты совершаешь ошибку, и она может быть роковой. Я как друг обязан тебе про это сказать. Я осуждаю тебя за это, за этот поступок я тебя осуждаю.

Константин Мацан:

— Это очень важная тема, на самом деле. Осуждать грех, но не осуждать грешника. И тут Егор говорил тоже перед эфиром, за речью следить, за словами. Это же очень в словах проявляется, сказать человеку: ты лжец, это припечатать его, а ты солгал, вот в этой ситуации конкретной ты это сделал, но завтра ты этого можешь и не сделать, я верю, что ты другой.

Ксения Алфёрова:

— Вот. Я тебе это говорю только потому, что я верю и знаю, что ты можешь вернуться, признать или исправить ошибку.

Константин Мацан:

— Ты не равен этому поступку.

Ксения Алфёрова:

— Конечно. Если бы я не верила, что ты так можешь, я бы тебе не стала этого говорить. Но какой смысл, да? Но именно потому что ты прекрасный человек, я говорю тебе об этом.

Константин Мацан:

— Слушайте, а вот вы сказали так тепло тех людях, с которыми вы встречались, о священниках с Афона и не с Афона, о духовнике, о матушке. И вот одна очень важная мысль у вас прозвучала, что они иногда говорят очень простыми словами очень важные вещи. Вы помните один очень известный пример из истории, когда Блеза Паскаля, философа, учёного, математика, спросили, как вы можете в наш просвещенный век верить в Бога, а это 17-й век, уже время науки европейской. А он пишет мысль в апологию христианской религии. Его спрашивают, вы же учёный, как же вы можете верить в Бога? Он сказал: вы знаете, я верю в Бога, я христианин, если бы я верил в Бога ещё больше, то я бы верил как простая бритонская крестьянка.

Ксения Алфёрова:

— Да, да.

Константин Мацан:

— Вот поделитесь теми, может быть, открытиями, какими-то самыми важными словами, которые вам сказали духовно опытные люди, и они так в сердце отозвались и вы подумали: а действительно, как это точно, как это правда. Что-то такое было, вспомните?

Ксения Алфёрова:

— Я уже не раз говорила на вашем радио, это отец Алексей сказал, когда мы спросили его: в чем смысл жизни? Он сказал — в том, чтобы быть счастливым. Я помню, я ещё вышла и думаю, ну и что? Что сказал — то?

Константин Мацан:

— Православие — это же про страдания. Нужно пострадать.

Ксения Алфёрова:

— Нет, вообще, что сказал, почему, я про другое спрашивала? А потом до меня дошло, что это недостижимая вещь для обычного человека, ну для меня. Потому что, чтобы быть счастливым нужно быть благодарным, нужно благодарить Бога за всё, что у тебя есть. И тогда ты будешь счастлив. Я имею то, что у меня есть, я счастлив тем, что у меня есть. А мы-то как? В массе своей, мне так кажется, даже если мы попросили, а нам дали, Да, да, да, Господи, да, но, вот немножко бы ещё вот.

Константин Мацан:

— Но с перламутровыми пуговицами.

Ксения Алфёрова:

— Да, да, да. И оно, ты все время чем-то недоволен, был дождь, теперь солнце, я рад, но, чуть меньше градусов. У нас все время это, но присутствует в той или иной мере.

Константин Мацан:

— Егор, вы как это чувствуете?

Егор Бероев:

— Ну да, ну вот мы обсуждали людей, которые в сложной ситуации, вот они благодарят некоторые Бога за то, что у них Роллс-Ройс, яхта, что Господь Бог дал им возможность купить яхту больше на 30 футов, они же тоже за это благодарят.

Константин Мацан:

— Знаете, это как в Евангелии, притча о мытаре и фарисее. Фарисей говорил, спасибо Господи, за то что я не такой как этот мытарь. Я очень тебе благодарен, Господи, за это.

Егор Бероев:

— Да да, поэтому тут этот критерий, это взгляд, это честность какая-то по отношению к реальности, к реальности существа того, как мы живём. То есть мы же должны себя как-то понимать. Нет то, что вот я барышня, я вот хожу и в храм, и здесь причастилась, здесь исповедовалась батюшке, всё хорошо у меня, я такая хорошая, хорошая. Вот замечательно говорил об этом Дмитрий Смирнов, я очень люблю его, отец Дмитрий Смирнов. И, конечно, вот это желание быть хорошей, и это тоже заблуждение, это какая-то закрытость, дремучесть сердечная, которая не позволяет увидеть со стороны бытие свое, настоящесть свою какую-то, что это все вранье.

Ксения Алфёрова:

— И что ты вообще не хорошая ни секунды, нам отец Алексей, он вообще все это всем старается говорить, это очень правильно, про то, что природа человека, что я такая хорошая, с одной стороны да, потенциально, ну как бы не очень, и вот эта хорошесть, я, например, ужасно боюсь этого ощущения, это нам привил отец Алексей, вот это чувство, которое начинает закрадываться, я же такая хорошая — это ужасно.

Егор Бероев:

— Излишества, понять где эти излишества.

Ксения Алфёрова:

— Не в смысле в крайности впадать: я такая хорошая, такая плохая, нет. Может быть, как-то поменьше про себя думать.

Константин Мацан:

— От одного священика слышал, что такое смирение. Он говорит, что обычно смирение понимается как я хуже всех, но это такой путь в депрессию. Смирение — это все лучше меня.

Ксения Алфёрова:

— Тоже сложно это.

Константин Мацан:

— Все лучше меня. Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, что наших сегодняшних гостей Егора Бероева и Ксению Алфёрову вы сможете увидеть в видеофрагментах на концерте, «Светлом концерте» 21 октября в «Крокус сити холле». Концерт, организованный радио ВЕРА, куда мы всех приглашаем. Там будут ведущие, гости, авторы программ на радио ВЕРА, большая музыкальная программа, множество артистов со своими музыкальными номерами, которые звучат на радио ВЕРА, и которые не звучат, очень насыщенный концерт, приходите. Ну а наших сегодняшних гостей актёров театра и кино, учредителей благотворительного фонда «Я есть» я благодарю. И я уже в начале сказал, что уже традицией стало на волнах радио ВЕРА с вами общаться, я очень рад, что вы вдвоём пришли к нам, давайте эту традицию поддерживать и не нарушать.

Ксения Алфёрова:

— А я поняла, что я не сказала важную вещь, которую хотела сказать.

Константин Мацан:

— Скажите.

Ксения Алфёрова:

— Но это по поводу того, что я, например, знаю, что почему, вернее, для меня, то, что у нас возник этот фонд, это же не мы придумали, это явно нас туда, в эту тему привели. Но мы согласились каким-то образом, опять же это не от большого ума, от большой эмоциональности.

Константин Мацан:

— От большого сердца.

Ксения Алфёрова:

— Не знаю.

Константин Мацан:

— Это я знаю и вам говорю.

Ксения Алфёрова:

— Но, благодаря тому, что мы все время вместе живём с людьми с ментальными особенностями, которые традиционно считаются не такими в обществе, недостаточно умными, недостаточно разумными или когда ты с ними вместе живёшь и понимаешь и чувствуешь, вернее, насколько они лучше, чем мы все, вот я конкретно такая разумная-умная, начитанная, не знаю какая, потому что степень душевной открытости, душевности и сердечности она нам и не снилось, то есть нам до них, это как кого-то назвали, одного политического деятеля одного, при Егоре дауном. Егор говорит: ну это надо заслужить. Ему до этого ещё очень далеко. Это пропасть. Это так.

Константин Мацан:

— Сильно.

Ксения Алфёрова:

— И я понимаю, что близость этих людей для нас с Егором, я бы сейчас со стороны послушала, подумала бы: сидят тут про себя ля-ля-ля, ля-ля-ля, ну такие все прям хорошие, понятно, что мы просто пытаемся формулировать хорошие вещи, достаточно чего мы делаем, и раздражаемся, и злимся, и ругаемся.

Егор Бероев:

— Свои наблюдения какие-то.

Ксения Алфёрова:

— Ну да, просто пытаемся понять, как из этого выходить, как с этим справляться.

Константин Мацан:

— Я при этом скажу нашим слушателям, что у нас на радио ВЕРА несколько программ уже вышла и с Ксенией вместе с Егором, про фонд «Я есть», где наши гости потрясающе рассказывают вообще не о себе, а о подопечных. И мы сегодня говорили с гостями о них, чтобы не повторяться.

Ксения Алфёрова:

— Нет и что они являются, они из-за того, я понимаю что мы настолько слабы, именно наша такая эмоциональность, мы подвержены можем быть разным вещам, тому, сему, вот что сегодня назвал Егор, чему мы не хотим, но наличие этих людей рядом с нами, то есть нам их дали, чтобы нас уберечь от этого. Потому что они как лакмусовая бумажка, они тебе не дают туда скатиться при всём твоем даже желании.

Константин Мацан:

— Всё, я понял тему следующей программы на радио ВЕРА, с Ксенией Алфёровой и Егором Бероевым мы поговорим как раз вот про это измерение работы фонда «Я есть», и про подопечных, и про веру, про надежду, про любовь и про смирение, и про все эти вещи с новой стороны. Спасибо огромное.

Егор Бероев:

— И, наверное, ещё расскажем о фильме, который выйдет осенью, он называется «Дорога к дому», где мы играем с Ксенией батюшку и матушку.

Константин Мацан:

— Да вы что, вот отличный информационный повод. До встречи в сентябре. У микрофона был Константин Мацан, до встречи, до свидания.

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Покровский собор — храм Василия Блаженного». Татьяна Сарачева
• «Путь к священству». Священник Кирилл Беляев
• «ГИМ и Новодевичий монастырь». Марина Чистякова